Волшебство. Инквизиция звезды

"ДУШИ прекрасные порывы"...

А.С.Пушкин.

"Душили, душили"...

П.П.Шариков

   "С убийства Александра II начался тотальный террор против русской нации"...

Ф.Я. Шипунов, "ВИНОВНЫ ЛИ РУССКИЕ?"

С.П.Мельгунов.

"Красный террор" в России 1918 - 1923

"Правду выпытывали из-под ногтей,

В шею вставляли фугасы,

"Шили погоны", "кроили лампасы",

"Делали однорогих чертей"...

                                                      М.Волошин.

"разстрелен в порядке красного террора" "за преступное получение трупа сына".

Нет больше радости, нет лучших музык,

Как хруст ломаемых жизней и костей.

Вот отчего, когда томятся наши взоры,

И начинает буйно страсть в груди вскипать,

Черкнуть мне хочется на вашем приговоре

Одно бестрепетное: "К стенке! Расстрелять!"

                                       Сборник "Улыбка Чека"

"Чрезвычайная Комиссия краса и гордость коммунистической партии".

Зиновьев (Апфельбаум)

     "В Ростове захвачены в плен 300.000 казаков войска Донского. В районе Новочеркасска удерживается в плену более 200.000 казаков войска Донского и Кубанского. В городе Шахты, Каменске удерживается более 500.000 казаков. За последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Пленные размещены следующим образом: В Геленджике - около 150.000 человек, Краснодаре - около 500.000 человек, Белореченская - около 150.000 человек, Майкопе около 200.000 человек, Темрюк - около 50.000 человек.

   Прошу санкции".

19 декабря 1919 года

Председатель В.Ч.К. Ф.Э.Дзержинский

Резолюция Ленина: Расстрелять всех до одного. 30 декабря 1919 г.

     "Впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в этой стране"...

Эдуард Тополь. "Открытое письмо"... Сентябрь 1998 г.

     "Общественное мнение Европы как бы сознательно отворачивается от этой правды, ибо она в своем голом и неприкрашенном виде, становится в слишком непримиримое противоречие с культурными навыками современного правового строя и общепризнанной людской моралью".

С.П.Мельгунов. "Общее Дело", 11-го марта 1921 г. ("На чужой стороне" No.3)

   "Жестокость форм революции я объясняю исключительной жестокостью русского народа".

Максим Горький "О русском крестьянстве"

. . .

     Из Швейцарии через Швецию и Финляндию (!?) во главе с Ульяновым-Бланком-Лениным в запломбированных вагонах в Россию прибыли 224 революционера-эмигранта, из которых 170 были из так называемой группы "пораженцев".

   Из США во главе с Бронштейном-Троцким на двух пароходах приплыли в нее также революционеры-эмигранты и дезертиры, примазавшиеся к своим единомышленникам, из которых 264 осели в Петрограде.

   И только ли эти передовые отряды разрушителей Отечества были переброшены в него?

   Нет, в течение года, после февральской "революции" их явилось много, большими и малыми группами и в одиночку.

   Петроград, Москва и Киев буквально заполонились ими!

   Прибывшие в тех десантах объявили, что Россия есть незаконное, незавершенное государство, более того - даже противоестественное и противоправное, стоящее как преграда на путях осуществления марксистских идей на практике и потому подлежащее уничтожению и замене новым.

   Отбросив целостную жизнь страны, ее тысячелетнюю историю и великую культуру, они вторглись в Россию, как заразная эпидемия (чума иль проказа), которая, быстро развиваясь на питательной среде, захватила страну, погрузив ее в смуту, а затем в погром.

   Посыпались угрожающие утверждения, что русские не способны к государственному строительству и потому должны уступить место в этом деле другим нациям.

   Запестрели законы, создававшие приоритет действия всем нациям, кроме русской.

   Потому одним из первых был закон об антисемитизме, ставивший иудейское племя выше всех и дававший ему господствующее право.

   Новые захватчики России, погрузив русскую нацию и вместе с ней и весь российский народ в небывалое за всю ее историю рабство, ставили тем самым всемирно-историческую задачу полного сметения с лица Земли народа - духовно-огненного исповедника Спасителя.

   Во исполнение той задачи вся антирусская дрянь, все ненавистники России, все потерявшие совесть в предательской измене Родине сплотились, составили союз, чтоб как пауки облепить Россию, высосать из нее живительные соки, повергнуть ее, обессилевшую, ниц.

   Все глубины, все замыслы, весь раскат, вся жуть и мерзость этого союза не раскрыты, и Бог весть, когда они высветятся.

   Ныне видны только рябь да слабые волны его проявления.

   Одно знаем, что зловещее дело сего союза - не русское, не российское, исторически чуждое Отечеству.

   Разве могло быть русским, российским, отеческим убийство Царя-Освободителя Александра II?

   Для свершения этого преступного акта еще в 1876 году была создана в Лондоне террористическая организация, которую направляли Либерман, Гольденберг и Цукерман.

   И с тех пор закрутилась среди русских целая свора идейных организаторов "Земли, и воли" и "Народной воли", таких, как Натансон, Дейч, Войнаральский, Айзик, Ранчик, Аптекман, Девель, Хотинский, Бух, Колоткевич, Геся Гельфман, Люстиг, Фриденсон, Гартман и другие...

   Акт цареубийства удался, и тем было положено начало народоубийства!

   А кто так упорно многие годы преследовал, стремясь убить выдающегося государственного деятеля России, беззаветного служителя Престолу и Отечеству, защитника ее самобытного развития П.А.Столыпина? За ним гонялись с кинжалами, бомбами, пистолетами, ядами то группы Добржинского, Строгадыцикова, Фейги Элькиной, Лейбы Либермана, то зловещие "летучие отряды" Розы Рабинович, Леи Лапиной и Трауберга.

   Кто за полгода, с октября 1905 по апрель 1906 года, совершил 827 покушений на жизнь одних только чиновников Министерства внутренних дел, из которых 288 были убиты и 383 ранены?

   Государственная власть казнила за это время всего 90 террористов.

   Кто к концу октября 1906 года убил и ранил в целом по стране 3611 различных государственных чинов, а к концу этого года - 4500?

   Кто в эти же годы покушался на жизнь более 9000 государственных служащих и частных лиц?

   Большая часть убийц скрывалась без наказаний, зная, что убивать им дозволено, но наказывать их не положено!

   Действовал лозунг: "Убийство всякого православного да к тому же русского есть дело чести и долга"!

   Казалось, хладнокровное убийство П.А.Столыпина на глазах Государя и при большом стечении русских должно было их насторожить о надвигающихся крайне опасных событиях, но этого не произошло.

   Во всеуслышание надо говорить о том, что с начала XX века Россия оказалась беззащитной перед многочисленной "армией" убийц, уничтожавших людей "за должность" и особенно тех из них, которые были административно популярны среди россиян.

   Потому красный террор начался не в 1917 году, а намного раньше, скрытые ЧК действовали задолго до этого года, приговаривая к расправе и убивая лучших людей России.

   Недаром же на южной стене в подвале дома Ипатьевых, где произошла изуверская расправа с Царственными узниками, выдающийся соотечественник, следователь Н.А.Соколов среди бесчисленных кровавых брызг и подтеков обнаружил двустишие из Гейне о царе Валтасаре, оскорбившем Иегову и убитом за это.

   О том, что убийству Православного Царя и его Семьи придавалось религиозное значение, гласила еще одна каббалистическая надпись, замеченная тем же следователем на той же южной стене, следующего содержания (по позднейшей расшифровке): "Здесь по приказанию тайных сил царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы".

   С того Цареубийства и началось открытое прямое, всеобщее заклание всей исторической России; она предавалась беспощадному разрушению и искоренению!

   Потому и Екатеринбург вскоре переименовали в Свердловск, а площадь Вознесения около "дома особого назначения" - в "площадь народной мести".

   Спрашивается: мести какого народа?

   И поверишь в сведения, сообщенные в книге Е.Е.Алферьева: "Император Николай II как человек сильной воли" (со ссылкой на книгу В.Вильтона "Последние дни Романовых", 1920)(...человек сильной воли... - запуганный и опутанный Николай II, "спасая" "семью", "сдал" Россию - Y.M.), о том, что заморский банкир Янкель Шифф уведомил Янкеля Свердлова о приказе "свыше" ритуально убить всю Царскую Семью!

   А кто руководил столь же изуверским убийством в Алапаевске Вел. княгини Елизаветы Федоровны, Вел. князя Сергея Михайловича, князей Иоанна, Игоря и Константина (мл.) Константиновичей, князя Владимира Палей, сестры-келейницы Варвары?

   Сергей Михайлович был убит выстрелом в голову, а все остальные сброшены живыми в шахту и забросаны гранатами!

   Кто распорядился и затем убил на Мотовилихинском заводе вблизи Перми Вел. князя Михаила Александровича (последнего русского Императора - с Михаила Федоровича началась династия Романовых - Михаилом Александровичем закончилась... - J.K.), его личного секретаря Н.Н.Джонсона и камердинера П.Ф.Ремиза?

   Кто приказал в 1919 году убить находившихся в Петропавловской крепости сына Александра II - Вел. князя Павла Александровича, внуков Николая II - Вел. князей Николая Михайловича и Георгия Михайловича, а также Вел. князя Дмитрия Константиновича?

   Спустя 70 лет выясняется, что все эти страшные злодейства были не только заранее спланированы, но совершены профессионально одной волей единого союза злоумышленников, преследуя одну цель - принести в жертву слугам антихриста, потомкам виновников Распятия Христа на Голгофе самые великие души России, олицетворявшие ее сокровенную суть и будущее.

   Недаром палач-садист Шая Голощекин 19 июля увозил специальным курьером в отдельном вагоне-салоне "документы" к Янкеля Свердлову - три тяжелых, не по объему, укупорочных ящика, забитых гвоздями и увязанных веревками. Что в них содержалось? Не входило ли в ритуал убийства нечто такое, о чем можно только догадываться: добыть телесные реликвии (а может быть, и кровь!) великих непорочных христианских душ и заложить их в пантеон "заклания"?

   Не случайно в Москве, в среде американских эмигрантов, обслуживавших Янкеля Свердлова и Лейбу Бронштейна (Льва Троцкого), распространился слух, что Шая Голощекин привез в спирте головы бывшего Царя и членов Его Семьи.

   Глубинная суть свершившегося такова: изуверские убийства, соделанные в Екатеринбурге, Алапаевске, Мотовилихе и Петропавловской крепости, были актом мистической мести...

   Именно этим актом раскрывались врата адовы для сгона туда всей Христианской нации.

   Кто же теперь усомнится в том, что за Царственными жертвами последовали десятки миллионов жертв россиян!

   И если находятся еще русские люди, которые вместе с палачами Екатеринбургского убийства до сих пор надевают на себя личину лжи и подкладывают в оправдание этого преступления революционную мораль, то пусть они спросят себя: какая мораль на свете оправдывает убийство детей, хотя бы и Царственных? Нет, не было и не будет такой морали! Но именно с этих детей-узников и началось заклание детских душ Россиян!

   Что тогда происходило на Урале - говорит такой факт.

   На пороге дома Ипатьева Государя встретил Шая Голощекин - давний соделец Свердлова, обыскал его и сказал: "Гражданин Романов, вам разрешается войти".

   Собравшимся около дома россиянам Голощекин кричал: "Чрезвычайка, чего вы смотрите"!

   Тысячи русских, пришедших поклониться Государю, были разогнаны прикладами командой иностранцев!

   Безродный ублюдок и дегенерат упоенно наслаждался властью над величайшим русским Монархом благословенной Российской державы!

   Разве не ясно было, в чьи руки попали не только Урал, но и Россия!

   В этом вся суть происходившего, да и ныне еще происходящего!

   Дом Ипатьева, обнесенный двумя заборами высотой до верхов окон второго этажа, с угловыми будками для охраны и названный "домом особого назначения", есть и первый застенок, и первый концлагерь-смертник, уготованный Царю и Его Августейшей Семье, их верным слугам!

   Голощекин, Юровский и Заславский - первые властители-изуверы над Царственными узниками и в первом застенке, и в первом концлагере!

   За ними последовали тысячи застенков и концлагерей, предназначенных россиянам, которых встречали на их порогах Шаи, Янкели, Мойши, Гершели, Лейбы, Лазари, и несть им числа.

   Во главе этой шайки стоял ее ЦК.

   В 1917-1920 годах его наполняли Ульянов-Бланк-Ленин, Бронштейн-Троцкий, Апфельбаум-Зиновьев, Розенфельд-Каменев, Лурье-Ларин, Мандельштам-Луначарский, Радомысльский-Урицкий, Гольдштейн-Володарский, Янкель Свердлов, Нахамкес-Стеклов, Крыленко.

   В том ЦК РСДРП не видно было ни одного русского!

   В 1921 году на Х съезде РКП(б) была избрана "пятерка политбюро" в составе Ульянова-Бланка-Ленина, Бронштейна-Троцкого, Апфельбаума-Зиновьева, Розенфельда-Каменева, Джугашвили-Сталина.

   В 1922 году на XI съезде возникла "семерка политбюро" - Ульянов-Бланк-Ленин, Бронштейн-Троцкий, Апфельбаум-Зиновьев, Розенфельд-Каменев, Рыков, Джугашвили-Сталин, Томский-Хонихберг.

   А что происходило тогда с "высшей управительной властью"?

   Сразу после захвата власти большевиками председателем ВЦИК, то есть главой "государства", встал Розенфельд-Каменев, а затем - Янкель Свердлов.

   Петроградский совдеп возглавил Апфельбаум-Зиновьев, а Московский - Розенфельд-Каменев.

   Главой Коминтерна сел Апфельбаум-Зиновьев, профинтерна - Соломон Дризо-Лазовский, а комсомола - вначале Цетлин, а затем Рыбкин.

   Кто из россиян до "октябрьского" переворота знал хотя бы понаслышке одного из членов Совнаркома?

   Да никто!

   Самочинное "правительство" совдепии тогда захватили Ульянов-Бланк-Ленин, Джугашвили-Сталин, Шлихтер, Протиан, Ландер, Бронштейн-Троцкий, Кауфман, Шмит, Лилина-Книгиссен, Мандельштам-Луначарский, Шпицберг, Апфельбаум-Зиновьев, Гуковский, Гольдштейн-Володарский, Радомысльский-Урицкий, Штейнберг и Финигштейн!

   Вдумаемся: первое "Правительство РСФСР" - без русских!

   Что можно было ожидать от такого "управления" страной?

   Только ее разорение!

   Только ее погром!

   Только развал государства и избиение создавшей его нации!...

   Кто же возглавлял красную армию, которая была брошена в основном на подавление восставших россиян?

   Первый комитет революционной обороны Петрограда подпирали Янкель Свердлов, Гольдштейн- Володарский, Драбкин-Гусев, Фишман, Чудновский и другие.

   В марте 1918 года председателем Высшего военного совета и наркомвоенмором был назначен Лейба Бронштейн-Троцкий, а заместителем - Склянский.

   11 сентября 1918 года приказом Бронштейна-Троцкого были образованы фронты и их штабы, новые армии.

   Членами реввоенсоветов фронтов он назначил: восточного - Розенгольца, Драбкина-Гусева, Лашевича; западного - Римма, Блюмберга-Пятницкого, Уншлихта, Ваймана; северного - Глазерова, Зеленского, Биткера; юго-восточного - того же Драбкина-Гусева; юго-западного - опять Драбкина-Гусева да еще Рухимовича; южного (против Врангеля) - Бела Куна и снова Драбкина-Гусева; южного (против Деникина) - Бриллианта-Сокольникова, Ходоровского, Лашевича; кавказского - вездесущего Драбкина-Гусева и неутомимого Розенгольца.

   По приказу Лейбы Бронштейна-Троцкого штабы главных армий возглавляли: Лазаревич, Бухман, Шиловский, Митин, Фельдман, а подпирали их такие члены реввоенсоветов, как Мирский, Шелехес, Бриллиант-Сокольников, Каминский, Лешевич, Шая Голощекин, Аскольдов, Молдавский, Линдов-Лейтензен, Зуль, Розенгольц, Вегер, Кизельштейн, Шумяцкий, Вольфович, Биткер, Мехлис, Розен, Самуил Восков, Апфельбаум-Зиновьев, Моисей Харитонов, Весник, Печерский, Штейнман, Ходоровский, Лещинский, Шнейдерман, Кушнер, Ланда, Таль, Гамарник, Лиде, Бик, Залкинд-Землячка, Рухимович, Ленцман, Упшлихт, Эстрин, Гольденберг, Губельман, Зусманович, Лисовский.

   Все они выступали организаторами и вожаками удушения крестьянских, казачьих, рабочих и городских восстаний.

   Из центра ими руководили Ульянов-Бланк-Ленин, Бронштейн-Троцкий и Янкель Свердлов.

   Ижевское выступление рабочих подавлял вожак латышских стрелков Вацетис.

   Кронштадтское восстание потопил в крови Тухачевский, направляемый волей Ульянова-Бланка-Ленина, Бронштейна-Троцкого и Розенфельда-Каменева.

   На Тамбовскую крестьянскую армию была брошена красная армия под водительством того же "проверенного" Тухачевского и его заместителя Уборевича да еще Гамарника, Якира и Котовского.

   Высшая и средняя "управительная власть" сосредоточила всю свою злую волю на уничтожении крестьянства.

   В коллективистские и последующие колхозные годы этим позорным делом командовали Джугашвили-Сталин, Л.Каганович, Скрябин-Молотов, Эпштейн-Яковлев, Калинин, Бубнов, Бауман, Каминский, Жданов, Киров, Андреев, Эйхе, Хатаевич, Шеболдаев, Варейкис, Шая Голощекин, Постышев, Чубарь, Гей и Иегуда-Ягода.

   Подручными Ягоды, как главы ОГПУ, были на местах - Фредберг на Северном Кавказе, Пилер, Круковский и Солоницын в Средней Азии, Пуркис в Закавказье, Заковский-Штубиц в Западной Сибири, Дерибас на Дальнем Востоке, Золин в Казахстане, Райберг, Касперс, Преображенский на Севере, Соколинский, Балицкий и Карлсон на Украине, Блат на Западе, Реденс в Центре, Драбкин, Литвин и Шапиро на Северо-Западе, Райский на Урале, да и всех не перечтешь!

   Но нельзя еще не назвать таких "гвардейцев" ОГПУ-НКВД тех лет, как Артузов, Аршакуни, Сломинский, Мейер, Кацнельсон, Курмин, Вуль, Залин, Рыбкин, Гродис, Формейстер, Розенберг, Минкин, Кладовский, Кац, Шпигельман, Патер, Дорфман, Сотников, И.Иванов, Юсис, Гиндин, В.Я.Зайдман, Д.Я.Зайдман, Вольфзон, Дымент, Абрампольский, И.Г.Вейсман, М.М.Вейцман, Б.В.Гинзбург, Баумгарт, Иогансон, Водарский, А.А.Абрамович, Вайнштейн, Кудрик, Лебедь, Путилик, Гольдштейн, Госкин, Курин, Иезуитов.

. . .

   "Террор - это убийство, пролитие крови, смертная казнь. Но террор не только смертная казнь, которая ярче всего потрясает мысль и воображение современника... Формы террора бесчисленны и разнообразны, как бесчисленны и разнообразны в своих проявлениях гнет и издевательство"... И.З.Штейнберг "Нравственный лик революции" 1923 г.

   "...Подошла я к двери предназначенной мне общей женской камеры и ахнула.

   Нет слов, чтобы передать этот невероятный ужас:

   в почти полной темноте, среди отвратительной клейкой грязи копошились 35-40 каких-то полуживых существ. Даже стены камеры были загажены калом и другой грязью"...

   "Мы не ведем войны против отдельных лиц - писал Лацис в "Красном Терроре" 1 ноября 1918 г. "Мы истребляем буржуазию, как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и "сущность красного террора"".

   Лацис учил своих подчиненных: "Нам нужно не наказание, а уничтожение".

   23-го марта 1919 года английский военный священник Lombаrd сообщал лорду Керзону: "в последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой" (A сollесtion of Rеports on Bolsсhеwism in Russiа. аbridgеd еdition of Pаrlаmеntеrs Pаpеr. Russiа Nr. 1. Книга эта переведена на французскiй язык под заглавiем "Lе Bolсhеvismе еn Russiе. Livrе blаnс аnglаis"; цитирую по ней, стр. 159.).

   Тамбовские "Известия": "5-го сентября сожжено 5 сел; 7-го сентября расстреляно более 250 крестьян"...

   В одном Кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921-22 г.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их дети от 1 месяца до 16 лет. Среди этих раздетых (без теплых вещей), полуголодных заложников осенью 1921 г. свирепствовал сыпной тиф.

   Мы найдем длинные списки опубликованных заложников и заложниц за дезертиров, напр., в "Красном воине" 12-го ноября 1919 г. Здесь вводится даже особая рубрика для некоторых заложников: "приговорен к расстрелу условно".

   Дело капитана Щасного, разсматривавшееся в Москве в мае 1918 г. в, так называемом, Верховном Революционном Трибунале.

   Капитан Щасный спас остаток русского флота в Балтийском море от сдачи немецкой эскадре и привел его в Кронштадт. Он был обвинен, тем не менее, в измене.

   Обвинение было формулировано так: "Щасный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти". Главным, но и единственным свидетелем против Щасного выступил Лейба Бронштейн-Троцкий.

   22-го мая Щасный был расстрелян "за спасение Балтийского флота".

   Неудивительно, что кронштадтских врачей расстреляли за "популярность среди рабочих".

   Председатель Германской Комиссии (действовавшей на основании Брестского договора), лейтенант Балк приказом за No. 4, 21-го июля 1918 г., объявлял гражданскому населению города Ярославля, что ярославский отряд Северной Добровольческой Армии сдался вышеозначенной Германской Комиссии. Сдавшиеся были выданы большевицкой власти и в первую очередь 428 из них были расстреляны.

   Опубликованный в Англии отчет сестер милосердия русского Красного Креста для доклада международному Красному Кресту в Женеве насчитывает в одном Киеве 3000 расстрелов. (In the Shadow of Death. Statement of Red Cross sister on the Bolshewist Prisons in Kiew. Архив Революцiи VI.)

   Общее число погибших в Киеве при большевиках, по мнению Нилостонского, не менее 12.000 человек...

. . .

   "...К этому оврагу, как только стает снег, опасливо озираясь, идут группами и в одиночку родственники и знакомые погибших. Вначале за паломничества там же арестовывали, но приходивших было так много... и, несмотря на аресты, они все-таки шли. Вешние воды, размывая землю, вскрывали жертвы коммунистического произвола. От перекинутого мостика, вниз по оврагу на протяжении сорока-пятидесяти саженей грудами навалены трупы. Сколько их?

   Едва ли кто может это оказать. Даже сама чрезвычайка не знает. За 1918 и 1919 г. было расстреляно по спискам и без списков около 1500 человек. Но на овраг возили только летом и осенью, а зимой расстреливали где-то в других местах. Самые верхние - расстрелянные предыдущей поздней осенью - еще почти сохранились. В одном белье, со скрученными веревкой назад руками, иногда в мешке или совершенно раздетые...

   Жутко и страшно глядеть на дно страшного оврага. Но смотрят, напряженно смотрят пришедшие, разыскивая глазами хоть какой либо признак, по которому бы можно было узнать труп близкого человека"...

   "...И этот овраг с каждой неделей становится страшнее и страшнее для саратовцев. Он поглощает все больше и больше жертв. После каждого расстрела крутой берег оврага обсыпается, вновь засыпая трупы; овраг становится шире. Но каждой весной вода открывает последние жертвы расстрела"... ("Че-Ка". "Из деятельности саратовской чрезвычайки" стр.197 Материалы о деятельности чрезвычайных комиссий изданные в Берлине партией социал-революционеров. 1922 г. Исключительная ценность этой книги состоит с том, что здесь собран материал иногда из первых рук, иногда в самой тюрьме от потерпевших, от очевидцев, от свидетелей; она написана людьми, знающими непосредственно то, о чем приводится им говорить.)

. . .

   Авербух в своей не менее ужасной книге, изданной в Кишиневе в 1920 г., "Одесская Чрезвычайка" насчитывает 2200 жертв "красного террора" в Одессе за три месяца 1919 г. ("красный террор" был объявлен большевиками в июле 1919 г., когда добровольческие войска заняли Харьков). Расстрелы начались задолго до официального объявления так называемого "красного террора" - через неделю, другую после вторичного занятия Одессы большевиками. Массовые расстрелы начались с середины апреля - утверждают все свидетели, давшие показания в Деникинской комиссии.

. . .

   В марте 1919 года в Астрахани происходит рабочая забастовка. Очевидцы свидетельствуют, что эта забастовка была затоплена в крови рабочих. (Че-Ка. "Астраханские расстрелы", стр. 251, 253.)

   "...Десятитысячный митинг мирно обсуждавших свое тяжелое материальное положение рабочих был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатчиками. После отказа рабочих разойтись был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулеметы, направленные в плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском начали рваться ручные гранаты.

   Митинг дрогнул, прилег и жутко затих.

   За пулеметной трескотней не было слышно ни стона раненых, ни предсмертных криков убитых насмерть...

   В подвалах чрезвычайных комендатур и просто во дворах расстреливали.

   С пароходов и барж бросали прямо в Волгу.

   Некоторым несчастным привязывали камни на шею.

   Некоторым вязали руки и ноги и бросали с борта.

   Один из рабочих, оставшийся незамеченным в трюме, где-то около машины и оставшийся в живых рассказывал, что в одну ночь с парохода "Гоголь" было сброшено около ста восьмидесяти (180) человек.

   А в городе в чрезвычайных комендатурах было так много расстрелянных, что их едва успевали свозить ночами на кладбище, где они грудами сваливались под видом "тифозных"...

   ...Чрезвычайный комендант Чугунов издал распоряжение, которым под угрозой расстрела воспрещалось растеривание трупов по дороге к кладбищу.

   Почти каждое утро вставшие астраханцы находили среди улиц полураздетых, залитых кровью застреленных рабочих.

   И от трупа к трупу, при свете брезжившего утра живые разыскивали дорогих мертвецов...

   13-го и 14-го марта расстреливали по-прежнему только одних рабочих.

   Но потом власти, должно быть, спохватились.

   Ведь нельзя было даже свалить вину за расстрелы на восставшую "буржуазию".

   И власти решили, что "лучше поздно, чем никогда".

   Чтобы хоть чем-нибудь замаскировать наготу расправы с астраханским пролетариатом, решили взять первых попавших под руку "буржуев" и расправиться с ними по очень простой схеме: брать каждого домовладельца, рыбопромышленника, владельца мелкой торговли, заведения и расстреливать"...

   К 15 марта едва ли было можно найти хоть один дом, где бы не оплакивали отца, брата, мужа.

   В некоторых домах исчезло по нескольку человек.

   Точную цифру расстрелянных можно было бы восстановить поголовным допросом граждан Астрахани.

   Сначала называли цифру две тысячи.

   Потом три...

   Потом власти стали опубликовывать сотнями списки расстрелянных "буржуев".

   К началу апреля называли четыре тысячи жертв.

   A репрессии все не стихали.

   Власть решила очевидно отомстить на рабочих Астрахани за все забастовки, и за Тульские, и за Брянские и за Петроградские, которые волной прокатились в марте 1919 года. Только к концу апреля расстрелы начали стихать.

   Жуткую картину представляла Астрахань в это время.

   На улицах - полное безлюдье.

   В домах потоки слез.

   Заборы, витрины и окна правительственных учреждений были заклеены приказами, приказами и приказами"...

. . .

   "...именно в ту ночь, когда в типографиях уже набиралось объявление об амнистии, долженствовавшее появиться на другой день утром в газетах, по тюрьмам производились массовые расстрелы. Это следует помнить тем, которые указывают на частое издание актов амнистии советской властью.

   Как тревожны бывали ночи, когда ожидалась амнистия, скажет всякий, кому в это время приходилось коротать свои дни в тюремном заключении. Я помню эти ночи в 1920 г. в Бутырской тюрьме перед амнистией, изданной в годовщину октябрьской революции.

   Не успевали тогда привозить голые трупы людей, застреленных в затылок, на Калитниковское кладбище.

   Так было в Москве, так было и в провинции.

   Политические говорили, что это - жертвоприношения богам коминтерна.

   А фраера и уголовные радовались.

   Амнистию готовят.

   Поэтому, кого надо в спешном порядке порасстреляют, а остальных амнистируют в честь коминтерна".

   "В ночь перед выходом декрета об уничтожении смертной казни по приговорам чрезвычаек... 120 человек увезли из Бутырок и расстреляли...

   Смертники каким то образом узнали о декрете, разбежались по двору, молили о пощаде, ссылаясь на декрет.

   Сопротивляющихся и покорных - всех перебили, как скотину...

   Эта тризна тоже войдет в историю!" ("Кремль за решеткой" стр.112)

   "Уже постановление В.Ч.К. было принято, даже отпечатано в новогодних газетах (по ст. ст.), а во дворе M.Ч.К. наспех расстреляли 160 человек, оставшихся в разных подвалах, тюрьмах, лагерях, из тех, кого, по мнению Коллегии, нельзя было оставить в живых.

   Тут погибли в числе прочих уже осужденные трибуналом и половину срока отбывшие в лагере, как напр. по делу Локкарта - Хвалынский, получивший даже в этом жестоком процессе только 5 лет лагеря.

   Расстреливали 13-го и 14-го.

   В тюремную больницу утром привезли из М.Ч.К. человека с простреленной челюстью и раненым языком. Кое-как он объяснил знаками, что его расстреливали, но не достреляли, и считал себя спасенным, раз его не прикончили, а привезли в хирургическое отделение больницы и там оставили. Он сиял от счастия, глаза его горели, и видно было, что он никак не может поверить своей удаче. Ни имени его, ни дела его установить не удалось. Но вечером его с повязкой на лице забрали и прикончили"... ("Че-Ка". "Тюрьма Всероссийской чрезвычайной комиссии", ст. 147.)

   Особый Отдел В.Ч.К. разослал 15-го апреля председателям Особых Отделов при местных Ч.К. циркуляр следующего содержания: "В виду отмены смертной казни предлагаем всех лиц, которые по числящимся за ними разным преступлениям подлежат высшим мерам наказания, отправлять в полосу военных действий, как в место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется".

. . .

   ...Архангельск называется "городом мертвых".

   Осведомленная корреспондентка "Голоса России" (25-го марта 1922 г.), бывшая здесь в апреле 1920 г., "вскоре после ухода из города английских войск" пишет: "После торжественных похорон пустых красных гробов началась расправа...

   Целое лето город стонал под гнетом террора.

   У меня нет цифр, сколько было убито, знаю, что все 800 офицеров, которым правительство Миллера предложило ехать в Лондон по Мурманской жел.дор., а само уехало на ледоколе, были убиты в первую очередь".

   Корреспондент "Рев. России" сообщает: "в сентябре был день красной расправы в Холмогорах. Расстреляно более 200".

. . .

   На Дону, на Кубани, в Крыму и в Туркестане повторялся один и тот же прием.

   Объявляется регистрация или перерегистрация для бывших офицеров, или для каких либо категорий, служивших у "белых".

   Не предвидя и не ожидая ничего плохого, люди, проявившие свою лояльность, идут регистрироваться, а их схватывают, в чем они явились, немедленно загоняют в вагоны и везут в Архангельские лагеря.

   В летних костюмчиках из Кубани или Крыма, без полотенца, без кусочка мыла, без смены белья, грязные, завшивевшие, попадают они в Архангельский климат с очень проблематическими надеждами на возможность не только получить белье и теплую одежду, но и просто известить близких о своем местонахождении.

   Такой же прием был применен в Петрограде по отношению к командному составу Балтийского флота.

   Это - те, которые не эмигрировали, не скрывались, не переправились ни к Юденичу, ни к Колчаку, ни к Деникину. Все время они служили советской власти и, очевидно, проявляли лояльность, ибо большинство из них за все четыре года большевизма ни разу не были арестованы. 22-го августа 1921 г. была объявлена какая-то перерегистрация, шутка достаточно обычная и не первый раз практикующаяся. Каждый из них, в чем был, со службы заскочил перерегистрироваться.

   Свыше 300 чел. было задержано. Каждого из них просто приглашали в какую-то комнату и просили подождать.

   Двое суток ждали они в этой комнате, а потом их вывели, окружили громадным конвоем, повели на вокзал, усадили в теплушки и повезли по разным направлениям, - ничего не говоря, - в тюрьмы Орла, Вологды, Ярославля и еще каких то городов"...

   Это часто лишь форма сокрытой смертной казни. (Че-Ка. "Штрихи тюремного быта", стр. 119-120.)

   Вот сцена, зафиксированная "Волей России" (1920, No. 14.) из расправ Кедрова (Цедербаум) на севере:

   В Архангельске Кедров (Цедербаум), собрав 1200 офицеров, сажает их на баржу вблизи Холмогор и затем по ним открывается огонь из пулеметов - "до 600 было перебито!"

   Вы не верите?

   Вам кажется это невероятным, циничным и бессмысленным?

   Но такая судьба была довольно обычна для тех, кого отправляли в Холмогорский концентрационный лагерь.

   ("Раздевши, убивают на баржах и топят в море" - говорит цитированная выше корреспондентка "Голоса России".)

   Этого лагеря просто напросто не было до мая 1921  г.

   И в верстах 10 от Холмогор партии прибывших расстреливались десятками и сотнями.

   Лицу, специально ездившему для нелегального обследования положения заключенных на севере, жители окружных деревень называли жуткую цифру 8000 таким образом погибших.

   И, может быть, это зверство в действительности в данном случае было гуманно, ибо открытый впоследствии Холмогорский лагерь, получивший наименование "Лагеря смерти", означал для заключенных медленное умирание, в атмосфере полной приниженности и насилия.

   Человеческая совесть отчаивается все-таки верить в эти потопления на баржах, в XX веке восстанавливающие известные случаи периода французской революции. Но об этих баржах современности говорит нам даже не глухая молва.

   Владимир Войтинский в своей статье, служащей предисловием к книге "12 смертников", (суд над социалистами-революционерами в Москве) сообщает:

   "В 1921 году большевики отправили на барже 600 заключенных из различных Петроградских тюрем в Кронштадт; на глубоком месте между Петроградом и Кронштадтом, баржа была пущена ко дну: все арестанты потонули, кроме одного, успевшего вплавь достичь Финляндского берега"... ("12 смертников", стр. 25.)

. . .

   Очень осведомленный в одесских делах константинопольский корреспондент "Общего Дела" Л.Леонидов в ряде очерков: "Что происходит в Одессе" ("Общ. Дело", No. 223 и др. за 1921 г.), к которым нам еще придется вернуться, рисует потрясающие картины жизни в Одессе в эти дни. По его словам число расстрелянных по официальным данным доходит до 7000. (Жители считают от 10-15 тысяч жертв - добавляет корреспондент.).

   Расстреливают по 30-40 в ночь, а иногда по 200-300.

   Тогда действует пулемет, ибо жертв слишком много, чтобы расстреливать по одиночке. Тогда не печатают и фамилий расстрелянных, ибо берутся целые камеры из тюрем и поголовно расстреливаются.

. . .

   Тогда же произошла расправа над галичанами, изменившими большевикам.

   Тираспольский гарнизон был поголовно расстрелян.

   Из Одессы приказано было эвакуировать ввиду измены всех галичан, но когда они собрались на товарную станцию с женами, детьми и багажом, их стали расстреливать из пулеметов.

   В "Известиях" появилось сообщение, что галичане, изменившие пролетариату, пали жертвой озлобленной толпы. (Осипов. "На переломе". Очерк 1917-1922 г., стр.67-68)

. . .

   ...Чем больше укреплялась советская власть на Дону, тем ярче вырисовывалась метода ее работы.

   Прежде всего под подозрение было взято все казачье население.

   Чрезвычайка, вдохновляемая Петерсом, заработала.

   Чтобы не слышно было выстрелов, два мотора работали беспрерывно...

   Очень часто сам (Петерс) присутствовал при казнях...

   Расстреливали пачками.

   Был случай, когда в одну ночь расстрелянных насчитывалось до 90 человек.

   Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8-9 лет, и постоянно пристает к нему: "папа, дай я"...

. . .

   Крым назывался "Всероссийским Кладбищем".

   Мы слышали об этих тысячах от многих, приезжавших в Москву из Крыма.

   Расстреляно 50.000 - сообщает "За Народ" (No. 1).

   Другие число жертв исчисляют в 100-120 тысяч, и даже 150 тыс.

   Какая цифра соответствует действительности, мы, конечно, не знаем, пусть она будет значительно ниже указанной! (И.С.Шмелев в своем показании лозаннскому суду говорит, что расстреляно более 120 тысяч мужчин, женщин, старцев и детей. Ссылаясь на свидетельство д-ра Шипина, он утверждает, что официальные большевицкие сведения в свое время определяли число расстрелянных в 56 тыс. человек...) Неужели это уменьшит жестокость и ужас расправы с людьми, которым в сущности была гарантирована "амнистия" главковерхом Фрунзе? Здесь действовал известный венгерский коммунист и журналист Бэла Кун.

   Крымская резня 1920-1921 г. вызвала даже особую ревизию со стороны ВЦИК-а.

   Были допрошены коменданты городов и по свидетельству корреспондента "Руль" (3-го августа 1921 г. См. также "Посл. Нов.", No.392.) все они в оправдание предъявляли телеграмму Бэла Куна и его секретаря "Землячки" (Самойлова, получившая в марте 1921 г. за "особые труды" орден красного знамени) (Как сообщал в 1922 г. "Голос России", Самойлова была "похищена" в Гурзуфе зелеными и убита.), с приказанием немедленно расстрелять всех зарегистрированных офицеров и военных чиновников.

   Итак, расстрелы первоначально происходили по регистрационным спискам.

   Очередь при регистрации - рассказывает очевидец А.В. Осокин, приславший свои показания в лозаннский суд ("Посл. Новости", 10-го августа 1921 г.) - была в "тысячи человек". "Каждый спешил подойти первым к... могиле..."

   Месяцами шла бойня.

   Смертоносное таканье пулемета слышалось каждую ночь до утра...

   Первая же ночь расстрелов в Крыму дала тысячи жертв: в Симферополе 1800 человек (В Симферополе, в имении Крымтаева, в течение нескольких ночей из пулеметов было расстреляно более 5 1/2 тыс. человек, зарегистрированных воинских чинов ("Общ. Дело", 10-го июля 1921 г.).), Феодосии 420, Керчи 1300 и т. д.

   Неудобство оперировать такими укомплектованными батальонами сказалось сразу.

   Как ни мутнел рассудок, у некоторых осталось достаточно воли, чтобы бежать.

   Поэтому на будущее назначены были меньшие партии и в две смены за ночь.

   Для Феодосии 60 человек, в ночь - 120.

   Население ближайших к месту расстрела домов выселилось: не могло вынести ужаса пытки.

   Да и опасно - недобитые подползали к домам и стонали о помощи.

   За сокрытие сердобольные поплатились головой.

   Расстреливаемых бросали в старые Генуэзские колодцы.

   Когда же они были заполнены, выводили днем партию приговоренных, якобы для отправления в копи, засветло заставляли рыть общие могилы, запирали часа на два в сарай, раздевали до крестика и с наступлением темноты расстреливали.

   Складывали рядами.

   На расстрелянных через минуту ложился новый ряд живых "под равнение" и так продолжалось, пока яма не наполнялась до краев.

   Еще утром приканчивали некоторых разможживанием головы камнями.

   Сколько похоронено полуживых!...

   В Керчи устраивали "десант на Кубань": вывозили в море и топили.

   Обезумевших жен и матерей гнали нагайками и иногда расстреливали.

   За "Еврейским кладбищем" в Симферополе можно было видеть расстрелянных женщин с грудными младенцами.

   Когда первые запасы обреченных стали приходить к концу, началось пополнение из деревень, хотя там расправа часто происходила на месте.

   В городах были организованы облавы.

   Напр. в Симферополе в результате облавы 19-20-го декабря оказалось задержанными 12.000 человек.

   Наибольшие расстрелы происходили в Севастополе и Балаклаве, где Ч.К. расстреляла, если верить очевидцам, до 29 тыс. человек.

   В Севастополе не только расстреливали, но и вешали; вешали даже не десятками, а сотнями.

   "Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице и тут же наспех казненных без суда.

   Город вымер, население прячется в погребах, на чердаках".

   "Офицеров вешали - добавляет другой очевидец - обязательно в форме с погонами.

   Невоенные, большею частью, болтались полураздетыми".

   На улицах вешали "для назидания".

   "Были использованы все столбы, деревья и даже памятники"...

   Исторический бульвар весь разукрасился качающимися в воздухе трупами.

   Та же участь постигла Нахимовский проспект, Екатерининскую и Большую Морскую улицу и Приморский "бульвар".

   В довершение целым селам был предложен ультиматум: "если не вернете ушедших в горы, то будете спалены". (Деревни Демерджи, Шумы, Корбек, Саблы и др.).

   Но ультиматум не был приведен в исполнение, так как зеленые в свою очередь заявляли, что в случае исполнения угрозы, они вырежут всех коммунистов и их семьи, не только в деревнях, но и в таких городах, как Алушта, Симеиз, Судак.

   "Система заложничества имела кровавые результаты в зиму 1921-22 гг. в северных уездах Таврии и Екатеринославщины, во время так называемого "разоружения деревни". На села (напр., Троицкое, Богдановка, Мелитополь) налагалось определенное количество оружия, которое они должны были сдать в течение суток. Количество, значительно превышавшее наличие. Бралось человек 10-15 заложников. Конечно, деревня не могла выполнить, и заложники расстреливались".

   В Феодосии раскрыта база "зеленых" - расстреляно 3 гимназиста и 4 гимназистки в возрасте 15-16 лет.

   В сентябре, поверив "амнистии", с гор спускаются две партии зеленых во главе с татарином Маламбутовым. Показательна его судьба - о ней рассказывает автор дневника, напечатанного в "Последних Новостях":

   "Чекисты, захватив Маламбутова, выпустили за его подписью воззвание к еще оставшимся в горах зеленым, в котором указывают на свое миролюбие и на то, что "у всех, у нас, товарищи зеленоармейцы, - один враг... этот враг - капитал" и т.д. в том же роде.

   Попавшийся Маламбутов принужден был отправиться со своим штабом, в сопровождении значительного отряда чекистов, в горы и выдать все укромные участки и заветные места зеленых.

   Крестьяне окрестных деревень передают, что вот уже вторые сутки в горах идет отчаянная пальба: это - красные выкуривают последних зеленых, преданных несчастным Малабутовым.

   Сегодня Маламбутова с его товарищами гнусно расстреляли, обвинив в шпионаже".

   "В отместку за казнь Маламбутова - добавляет корреспондент - зеленые мстят красным жестоко и зверски. Попадающихся в их руки коммунистов подвергают средневековым пыткам".

. . .

   Возвращаются казаки, бежавшие с родины. Их ждет не амнистия, а кары.

   Казак Чувилло, вновь бежавший из Ейска, передает в русских заграничных газетах, что из партии в 3500 человек расстреляно 894. ( "Архив Рус. Рев.", XII, 132. Об этих расстрелах в свое время были сведения во всех эмигрантских газетах.) Корреспондент Русского Национального Комитета ("Вестник", No. 1. Март 1923 г., стр. 28-29.) в очерке, озаглавленном "Возвращение на родину" собрал множество подобных фактов. Он утверждает, что "по сведениям из разных источников, в том числе одесских советских газет, было расстреляно до 30 проц. прибывших из Константинополя в Новороссийск в апреле 1921 г. на пароходе "Решид-Паша". На пароходе было 2500 возвращавшихся на родину. Первым своим рейсом в феврале пароход привез 1500 человек. "Как общее правило - утверждает автор - все офицеры и военные чиновники расстреливались немедленно в Новороссийске". Всего из этой партии было расстреляно около 500. Остальные отправлены были в концентрационные лагеря, и многие на Север, т.е. почти на верную смерть.

. . .

   Не надо упускать из вида и той тактики, которая вошла в большевицкий обиход: месть приходит с значительным запозданием во времени. Люди пропадают "без вести", идут в ссылку, попадают в долгое тюремное заключение много времени спустя после получения официальных гарантий.

. . .

   Что может быть красноречивее факта, установленного специальной комиссией В.Ц.И.К. - зарегистрировано 826 самочинных расстрелов Гос.Пол.Упр.: самочинных, т.е. произведенных с нарушением установленных ныне внешних форм.

. . .

   "Расстрелам нет конца" - сообщает приехавший из России "Новому Времени". (21-го сентября 1923 г.) Но все делается скрытнее. Из Тамбова посылают расстреливать куда-нибудь в Саратов, а из Саратова еще в иное место, чтобы заметать следы.

. . .

   "Исчезают люди, и нигде не узнаешь, куда они девались".

. . .

   Были попытки подвести итоги.

   Один такой теоретический подсчет был сделан Ев.Комниным в "Руле". (Еще о "Голове Медузы". "Руль", 3-го августа 1923 г.)

   Приведу его соображения - они интересны для установления этой возможной статистики человеческих казней:

   "Зимой 1920 г. в состав РСФСР входило 52 губернии - с 52 чрезвычайными комиссиями, 52 особыми отделами и 52 губревтрибуналами. Кроме того: безчисленные эртечека (район.транспорт.чрез.ком.), железнодорожные трибуналы, трибуналы вохр. (войска внутренней охраны, ныне войска внутренней службы), выездные сессии, посылаемые для массовых расстрелов "на местах". К этому списку застенков надо отнести особые отделы и трибуналы армии, тогда 16, и дивизий.

   Всего можно насчитать до 1000 застенков - а если принять во внимание, что одно время существовали и уездные чека - то и больше.

   С тех пор количество губерний РСФСР значительно возросло - завоеваны Сибирь, Крым, Дальний Восток. Увеличилось, следовательно, в геометрической прогрессии и количество застенков.

   По советским сводкам можно было (тогда, в 1920 г. - с тех пор террор отнюдь не сократился, о нем лишь меньше сообщается) установить среднюю цифру в день для каждого застенка: кривая расстрелов подымается от 1 до 50 (последняя цифра - в крупных центрах) и до 100 в только что завоеванных красной армией полосах. Эти взрывы террора находили, однако, периодически и опять спадали, так что среднюю (скромную) цифру надо установить приблизительно в 5 человек в день, или помножив на 1000 (застенков) - 5000 человек и в год около 1 1/2 миллиона.

   Деникинская комиссия по расследованию деяний большевиков в период 1918-19 гг., в обобщающем очерке (Он не был напечатан и составлен был в частном порядке.) о "красном терроре" насчитала 1.700.000 жертв.

. . .

   Начну с материалов "Особой Комиссии".

   Дело No. 40 - "акт расследования о злодеяниях, учиненных большевиками в городе Таганроге за время с 20 января по 17 апреля 1918 года".

   20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города, однако, это условие большевиками соблюдено не было и с этого дня началось проявление "исключительной по своей жестокости" расправы с сдавшимися.

   ...Ужасной смертью погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его, тяжело раненого, большевицкие сестры милосердия взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стену.

   ...Большинство арестованных "контрреволюционеров" отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом, Балтийский завод.

   Там они убивались, при чем большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствовавших им рабочих, заявивших им по этому поводу протест.

   На металлургическом заводе красногвардейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки в полусогнутом положении.

   Впоследствии остатки этих несчастных были найдены в шлаковых отбросах на заводе.

   Около перечисленных заводов производились массовые расстрелы и убийства арестованных, при чем тела некоторых из них обезображивались до неузнаваемости.

   Убитых оставляли подолгу валяться на месте расстрела и не позволяли родственникам убирать тела своих близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи.

   По изгнании большевиков из Таганрогского округа, полицией в присутствии лиц прокурорского надзора, с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытие трупов погибших, при чем был произведен медико-полицейский осмотр и освидетельствование трупов, о чем были составлены соответствующие протоколы...

   Допрошенное при производстве расследования в качестве свидетеля лицо, наблюдавшее за разрытием означенных могил, показало, что ему воочию при этом раскрытии пришлось убедиться, что жертвы большевицкого террора перед смертью подвергались мучительным страданиям, а самый способ лишения жизни отличается чрезмерной, ничем не оправдываемой жестокостью, свидетельствующей о том, до чего может дойти классовая ненависть и озверение человека.

   На многих трупах, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленные раны прижизненного происхождения, зачастую в большом количестве и разных частях тела; иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела; головы у многих, если не большинства, были совершенно разможжены и превращены в бесформенные массы с совершенной потерей очертаний лица; были трупы с отрубленными конечностями и ушами; на некоторых же имелись хирургическия повязки - ясное доказательство захвата их в больницах и госпиталях".

. . .

   Дело No. 56.

   В Евпатории красные войска появились 14 января.

   Казни происходили так: лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. (Казни происходили на судне "Румыния"). Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и у кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались "колосники".

   Все арестованные офицера (всего 46) со связанными руками были выстроены на борту транспорта - добавляет другой повествователь (H. Кришевский, "В Крыму" (1916-1918  г.) "Арх. Рус. Рев." ХIII, 108.) - один из матросов ногой сбрасывал их в море, где они утонули. Эта зверская расправа была видна с берега, там стояли родственники, дети, жены... Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись.

   Ужаснее всех погиб шт.ротм. Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта.

   Казни происходили и на транспорте "Трувор", при чем, по словам очевидца, следующим образом:

   перед казнью, по распоряжению судебной комиссии, к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву.

   Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооруженных красноармейцев и вели на так называемое "лобное место" (место казни).

   Тут жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали веревками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезывали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки и в таком виде жертву бросали в воду.

   После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови.

   Казни продолжались целую ночь и на каждую казнь уходило 15-20 минут.

   Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики и для того, чтобы их заглушить, транспорт "Трувор" пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море.

   В III т. "Очерков" ген. Деникина приведена жуткая иллюстрация:

   "Опознание трупов людей, замученных большевиками в Евпатории". Она не оставляет никаких сомнений в подлинности вышеописанного.

. . .

   В материалах Деникинской комиссии перед нами проходят последовательно города: Харьков, Полтава и др.

   И повсюду "трупы с отрубленными руками и разможженными костями и оторванными головами", "с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами".

   В числе жертв были молодые девушки, старухи и беременные женщины"... ("Общее Дело", 23-го августа).

. . .

   "В Благовещенске - пишет Нокс (давший согласие на выдачу А.В.Колчака Фельдману - Y.M.) в военное министерство - были найдены офицеры и солдаты отряда Торболова с грамофонными иглами под ногтями, с вырванными глазами, со следами от гвоздей на плечах, на месте эполет. Их тела превратились в какие-то замерзшие статуи; их вид был ужасен". (В Благовещенске в дни погрома "буржуазии" в апреле 1918 г. погибло до 1500 человек. А.Будберг. Дневник. Арх. Рус. Рев." XIII, 197.)

   Эльстон пишет Бальфуру 14-го января 1919 г.:

   ..."Число зверски убитых в уральских городах неповинных граждан достигает нескольких сот.

   Офицерам, захваченным тут большевиками, эполеты прибивались гвоздями к плечам; молодые девушки насиловались; штатские были найдены с выколотыми глазами, другие - без носов; двадцать пять священников были расстреляны в Перми, а епископ Андроник заживо зарыт.

   Мне обещали дать общий итог убитых и другие подробности, когда они будут собраны".

   Вот сообщение Эльстона Бальфуру 18-го января 1919 г.

   ..."Даже турецкие зверства в Армении не могут сравниться с тем, что теперь делают большевики в России... Во время боев в Уссурийском районе в июле 1918 г. д-р Т. нашел на поле сражения ужасно изуродованные трупы чешских солдат.

   У них были отрезаны половые органы, вскрыты черепа, изрублены лица, вырваны глаза и вырезаны языки"...

. . .

   В разных местах разные категории свидетельств таким образом рисуют нам однотонные по ужасам картины.

   Много материала о Балтике заключается в донесениях, помещенных в "Белой Книге"; здесь рассказывается о сотнях с выколотыми глазами и т.д., и т.д.

   Автор воспоминаний о революции в Закавказьe ("Архив Революции", IX, 190) говорит о 40.000 мусульман, погибших от руки большевиков при восстании в Елисаветполе в 1920 г. и т.д.

. . .

   Чтобы понять всю совокупность явления, именуемого "красным террором", нельзя пройти мимо этих фактов, происходивших непосредственно на территории гражданской войны. И даже не в момент боя, не в момент столкновения, когда разгораются звериные страсти человеческой натуры. Нельзя ограничиться отпиской, что все это "эксцессы", причем эксцессы китайцев или интернациональных батальонов, отличавшихся исключительной жестокостью по отзыву всех решительно свидетельств. Интернациональный полк в Харькове - говорит л.с.-р. Вершинин - творил "такие жестокости, перед чем бледнеет многое, что принято называть ужасом". ("Кремль за решеткой", 177.) Очень образное описание захвата Киева дал большевицкий главнокомандующий Муравьев. "В ответ я велел бить химическими удушливыми газами. Сотни генералов, может - и тысячи были убиты безпощадно".

   Лацис 23-го авг. 18  г., т. е. до покушения на Ленина, в "Известиях" формулировал новые законы гражданской войны, которые должны заменить "установившиеся обычаи" войны, выраженные в разных конвенциях, по которым пленные не расстреливаются и пр. Все это только "смешно": "Вырезать всех раненых в боях против тебя - вот закон гражданской войны".

. . .

   История России, в которой крестьянские волнения занимали всегда не последнее место, никогда не видала таких усмирений, которые практиковала советская власть. Ничего подобного не было даже при крепостном праве, ибо при усовершенствованной технике против восставших пускаются в ход броневики, пулеметы и удушливые газы.

   Некоторые села, как, например, Ракша, почти уничтожены орудийными снарядами.

   Имущество крестьян не только разграблялось "коммунистами" и армейцами, но и сжигалось вместе с запасами семян и хлеба.

   Из Островской волости в Моршанскую тюрьму доставлено 15 крестьян совершенно изувеченных усмирителями.

   В этой же тюрьме содержится женщина, у которой выдраны волосы на голове.

   Случаи насилия над женщинами надо считать десятками.

   На кладбище города Моршанска израненные армейцами 8 крестьян (Марков, Сучков, Костяев, Кузьмин и др.) были полуживыми зарыты в могилу.

   С какой вдумчивостью и серьезностью отнеслась губернская власть к усмирению можно видеть из того, что во главе одного отряда стоял 16-летний мальчишка Лебский.

   Необходимо также отметить кровавую работу латышских отрядов, оставивших после себя долгую кошмарную память.

   Найдем ли мы в жизни и в литературе описание, аналогичное тому, которое приводит Штейнберг о происшествии в Шацком уезде Тамбовской губ. Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божьей Матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крестный ход, за что местной Ч.К. были арестованы священники и сама икона... Крестьяне узнали о глумлении, произведенном в Ч.К. над иконой: "плевали, шваркали по полу", и пошли "стеной выручать Божью Матерь". Шли бабы, старики, ребятишки. По ним Ч.К. открыла огонь из пулеметов. "Пулемет косит по рядам, а они идут, ничего не видят, по трупам, по раненым, лезут на пролом, глаза страшные, матери детей вперед; кричат: Матушка, Заступница, спаси, помилуй, все за тебя ляжем"...

   Иваново-Вознесенские коммунисты официально грозили расстрелом даже за несдачу (или только за незарегистрирование!) швейных машинок.

   Пытка то или нет, когда мужа расстреливают в присутствии жены?

   Убит только муж, и несколько человек с ним. Ей велено было стоять и смотреть, ждать очереди. Когда все были расстреляны, ей объявили помилование. Велели убрать помещение, отмыть кровь.

   В одиночке тюрьмы истязали учительницу Домбровскую, вина которой заключалась в том, что у нее при обыске нашли чемодан с офицерскими вещами, оставленными случайно проезжавшим еще при Деникине ее родственником офицером. В этой вине Домбровская чистосердечно созналась, но чекисты имели донос о сокрытии Домбровской золотых вещей, полученных ею от родственника, какого-то генерала. Этого было достаточно, чтобы подвергнуть ее пытке.

   Предварительно она была изнасилована, и над нею глумились.

   Изнасилование происходило по старшинству чина.

   Первым насиловал чекист Фридман, затем остальные.

   После этого подвергли пытке, допытываясь от нее признания, где спрятано золото.

   Сначала у голой надрезали ножом тело, затем железными щипцами, плоскозубцами, отдавливали конечности пальцев...

. . .

   В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. "При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, оставляемых в теле гвоздями и скоро покрывающихся гноем".

   В Армавире при пытке употребляется венчик. Это простой ременный пояс с гайкой и винтом на концах. Ремнем перепоясывается лобная и затылочная часть головы, гайка и винт завинчиваются, ремень сдавливает голову, причиняя ужасные физические страдания.

   В Пятигорске заведующий оперативным Отделом Ч.К. Рикман "порет" допрашиваемых резиновыми плетьми: дается от 10 - 20 ударов. В этой же Ч.К. втыкали шпильки под ногти.

   В "Общем Деле" (1921 г. No476) приводятся показания мещанина г.Луганска, как пытали его: здесь и поливание голого ледяной водой, отворачивание плоскозубцами ногтей, поддевание иглами, резанье бритвой и т. д.

   В Симферополе - рассказывает корреспондент той же газеты ("Общ. Дело", 27-го июня 1921 г.) - в Ч.К. "применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла и ставя горящие свечи под половые органы".

   В Царицыне имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковороду (Материалы Деникинской Комиссии.), там же применяли железные прутья, резину с металлическим наконечником, "вывертывали руки", "ломали кости".

. . .

   Приведем описание подвигов коменданта Харьковской Ч.К. Саенко.

   "Правый глаз Сычева был оплошным кровоподтеком, на правой скуловой кости огромная ссадина, причиненная рукояткой нагана. Недоставало 4 передних зубов, на шее кровоподтеки, на левой лопатке зияла рана с рваными краями; всех кровоподтеков и ссадин на спине было 37.

   Излюбленный способ Саенко: он вонзал кинжал на сантиметр в тело допрашиваемого и затем поворачивал его в ране.

   Все истязания Саенко производил в кабинете следователя "особого отдела", на глазах Якимовича, его помощников и следователя Любарского".

   Дальше тот же очевидец рассказывает о казни нескольких заключенных, учиненной Саенко в тот же вечер.

   "Пьяный или накокаиненный Саенко явился в 9 час. вечера в камеру в сопровождении австрийского штабс-капитана Клочковского, он приказал Пшеничному, Овчеренко и Белоусову выйти во двор, там раздел их донага и начал с товарищем Клочковским рубить и колоть их кинжалами, нанося удары сначала в нижние части тела и постепенно поднимаясь все выше и выше"...

   Маленького роста, с блестящими белками и подергивающимся лицом маньяка бегал Саенко по тюрьме с маузером со взведенным курком в дрожащей руке...

   "Из камеры в камеру переходил Саенко со своими сподвижниками и по списку вызывал обреченных; уже в дальние камеры доносился крик коменданта: "выходи, собирай вещи". Без возражений, без понуждения, машинально вставали и один за другим плелись измученные телом и душой смертники к выходу из камер к ступеням смерти". На месте казни "у края вырытой могилы, люди в одном белье или совсем нагие были поставлены на колени; по очереди к казнимым подходили Саенко, Эдуард, Бондаренко, методично производили в затылок выстрел, черепа дробились на куски, кровь и мозг разметывались вокруг, а тело падало бесшумно на еще теплые тела убиенных"...

   Вскрытие трупов, извлеченных из могил саенковских жертв в концентрационном лагере в числе 107 обнаружило страшные жестокости: побои, переломы ребер, перебития голени, снесенные черепа, отсеченные кисти и ступни, отрубленные пальцы, отрубленные головы, держащияся только на остатках кожи, прижигание раскаленным предметом, на спине выжженные полосы, и т.д. и т.д.

   В первом извлеченном трупе был опознан корнет 6-го Гусарского полка Жабокритский. Ему при жизни были причинены жестокие побои, сопровождавшиеся переломами ребер; кроме того в 13 местах на передней части тела произвели прижигание раскаленным круглым предметом и на спине выжгли целую полосу".

   Дальше: "У одного голова оказалась сплющена в плоский круг, толщиной в 1 сантиметр; произведено это сплющение одновременным и громадным давлением плоских предметов с двух сторон".

   Там же: "Неизвестной женщине было причинено семь колотых и огнестрельных ран, брошена она была живою в могилу и засыпана землею".

   Обнаружены трупы облитых горячей жидкостью - с ожогами живота и спины, зарубленных шашками, но не сразу: "казнимому умышленно наносились сначала удары не смертельные с исключительной целью мучительства". (Материалы, вып. II, Ростов на Дону, 1919 г.)

   И где трупы не отыскивались бы в более или менее потаенных местах, везде они носили такой же внешний облик.

   Будь то в Одессе, Николаеве, Царицыне...

   Нечто еще более кошмарное рассказывает о Киеве Нилостонский в своей книге "Кровавое похмелье большевизма", составленной, как мы говорили уже, главным образом, на основании данных комиссии Рерберга, которая производила свои расследования немедленно после занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 г.

   "В некоторых других чрезвычайках, откуда большевики слишком поспешно бежали, мы нашли живых заключенных, но в каком состоянии! Это были настоящие мертвецы, еле двигавшиеся и смотревшие на вас неподвижным, не понимающим взором"...

   Далее Нилостонский описывает внешний вид одной из Киевских человеческих "боен" (автор утверждает, что они официально даже назывались "бойнями") в момент ознакомления с ней комиссии.

   "... Весь цементный пол большого гаража (дело идет о "бойне" губернской Ч.К.) был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками.

   Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи.

   Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью...

   Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни...

   Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов размозжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы.

   Вероятно они были убиты посредством размозжения головы каким-нибудь блоком.

   Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а... отрывались...

   Опознать можно было только немногих по особым приметам, как-то: золотым зубам, которые "большевики" в данном случае не успели вырвать.

   Все трупы были совсем голы.

   В обычное время трупы скоро после бойни вывозились на фурах и грузовиках за город и там зарывались.

   Около упомянутой могилы мы натолкнулись в углу сада на другую более старую могилу, в которой было приблизительно 80 трупов.

   Здесь мы обнаружили на телах разнообразнейшие повреждения и изуродования, какие трудно себе представить.

   Тут лежали трупы с распоротыми животами, у других не было членов, некоторые были вообще совершенно изрублены.

   У некоторых были выколоты глаза и в то же время их головы, лица, шеи и туловища были покрыты колотыми ранами.

   Далее мы нашли труп с вбитым в грудь клином.

   У нескольких не было языков.

   В одном углу могилы мы нашли некоторое количество только рук и ног.

   В стороне от могилы у забора сада мы нашли несколько трупов, на которых не было следов насильственной смерти. Когда через несколько дней их вскрыли врачи, то оказалось, что их рты, дыхательные и глотательные пути были наполнены землей. Следовательно, несчастные были погребены заживо и, стараясь дышать, глотали землю.

   В этой могиле лежали люди разных возрастов и полов. Тут были старики, мужчины, женщины и дети.

   Одна женщина была связана веревкой со своей дочкой, девочкой лет восьми. У обеих были огнестрельные раны".

   "Тут же во дворе, - продолжает исследователь, - среди могил зарытых нашли мы крест, на котором за неделю приблизительно до занятия Киева распяли поручика Сорокина, которого большевики считали добровольческим шпионом"....

   "В губернской Чека мы нашли кресло (то же было и в Харькове) вроде зубоврачебного, на котором остались еще ремни, которыми к нему привязывалась жертва. Весь цементный пол комнаты был залит кровью, и к окровавленному креслу прилипли остатки человеческой кожи и головной кожи с волосами"...

   В уездной Чека было то же самое, такой же покрытый кровью с костями и мозгом пол и пр".

   "В этом помещении особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная до верху человеческим мозгом, куда при размозжении черепа мозг тут же падал"...

   Вот пытки в так называемой "китайской" Чека в Киеве: "Пытаемого привязывали к стене или столбу; потом к нему крепко привязывали одним концом железную трубу в несколько дюймов ширины"... "Через другое отверстие в нее сажалась крыса, отверстие тут же закрывалось проволочной сеткой, и к нему подносился огонь. Приведенное жаром в отчаяние животное начинало въедаться в тело несчастного, чтобы найти выход. Такая пытка длилась часами, порой до следующего дня, пока жертва умирала".

   Данные комиссии утверждают, что применялась и такого рода пытка: "пытаемых зарывали в землю до головы и оставляли так до тех пор, пока несчастные выдерживали. Если пытаемый терял сознание, его вырывали, клали на землю, пока он приходил в себя, и снова так же зарывали"... "Перед уходом из Киева большевики зарыли так многих несчастных и при спешке оставили их зарытыми - их откопали добровольцы"...

   Автор цитируемой книги, на основании данных той же комиссии, утверждал, что Киев не представлял какого либо исключения. Явления эти наблюдались повсеместно.

. . .

   Каждая местность в первый период гражданской войны имела свои специфические черты в сфере проявления человеческого зверства.

   Специальностью Харьковской Че-ка, где действовал Саенко, было, например, скальпирование и снимание перчаток с кистей рук. (Факт этот подтвержден и другими источниками.)

   В Воронеже пытаемых сажали голыми в бочки, утыканные гвоздями, и катали. (Припомните аналогичное показание относительно Одессы!) На лбу выжигали пятиугольную звезду; священникам надевали на голову венок из колючей проволоки.

   В Царицыне и Камышине - пилили кости.

   В Полтаве и Кременчуге всех священников сажали на кол.

   "В Полтаве, где царил "Гришка-проститутка" в один день посадили на кол 18 монахов". "Жители утверждали, что здесь (на обгорелых столбах) Гришка-проститутка сжигал особенно бунтовавших крестьян, а сам... сидя на стуле, потешался зрелищем".

   В Екатеринославе предпочитали и распятие и побивание камнями.

   В Одессе офицеров истязали, привязывая цепями к доскам, медленно вставляя в топку и жаря, других разрывали пополам колесами лебедок, третьих опускали по очереди в котел с кипятком и в море, а потом бросали в топку. (Это было подтверждено, как мы видели, и другими свидетельствами.)

   Формы издевательств и пыток неисчислимы.

   В Киеве жертву клали в ящик с разлагающимися трупами, над ней стреляли, потом объявляли, что похоронят в ящике заживо. Ящик зарывали, через полчаса снова открывали и... тогда производили допрос. И так делали несколько раз подряд. Удивительно ли, что люди действительно сходили с ума.

   "В Керенске палачи чрезвычайки пытают температурой: жертву ввергают в раскаленную баню, оттуда голой выводят на снег; в Воронежской губ., в селе Алексеевском и др. жертва голой выводится зимой на улицу и обливается холодной водой, превращаясь в ледяной столб"...

   Читатель скажет, что это единичные факты - добавляет в своей работе "Россия после четырех лет революции" С.С.Маслов. К ужасу человечества - нет. Не единичные.

. . .

   Для того чтобы отчетливее представить себе сущность "красного террора", мы должны воспринять циничность форм, в которые он вылился - не только то, что людей виновных и невинных, политических противников и безразличных расстреливали, но и как их расстреливали. Эта внешняя оболочка, быть может, важнее даже для понимания так называемого "красного террора".

   Перед нами прошел уже садист в полном смысле слова - харьковский Саенко.

   Несколько слов о его помощнике - матросе Эдуарде, рассказывает Карелин: знаменит был тем, что, дружески разговаривая с заключенным, смеясь беззаботным смехом, умел артистически "кончить" своего собеседника выстрелом в затылок.

   "...Каждый матрос имел 4-5 любовниц, главным образом из жен расстрелянных и уехавших офицеров. Не пойти, не согласиться - значит быть расстрелянной. Сильные кончали самоубийством. Этот выход был распространен"...

   Среди одесских палачей был негр Джонстон, специально выписанный из Москвы. "Джонстон был синонимом зла и изуверств"...

   С Джонстоном могла конкурировать в Одессе лишь женщина-палач, молодая девушка Вера Гребеннюкова ("Дора"). О ее тиранствах также ходили целые легенды. Она "буквально терзала" свои жертвы: вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и т.д.

   В Киеве расстреливаемых заставляли ложиться ничком в кровавую массу, покрывавшую пол, и стреляли в затылок и размозжали череп. Заставляли ложиться одного на другого еще только что пристреленного.

   Выпускали намеченных к расстрелу в сад и устраивали там охоту на людей.

   ...В "лунные, ясные летние ночи", "холеный, франтоватый" комендант губ. Ч.К. Михайлов любил непосредственно сам охотиться с револьвером в руках, за арестованными, выпущенными в голом виде в сад. ("Архив Рев." VI.)

   Французская писательница Одетта Кен, считающая себя коммунисткой и побывавшая по случайным обстоятельствам (Она была выслана английской полицией из Константинополя за коммунистическую пропаганду. Советским властям это показалось подозрительным, и французская писательница в силу этого познакомилась с бытом чрезвычаек. Odette Keun "Sous Lénine". Notes d'une femme, déportée en Russie par les Anglais, p.179. См. "На чужой стороне".) в тюрьмах Ч.К. в Севастополе, Симферополе, Харькове и Москве, рассказывает в своих воспоминаниях со слов одной из заключенных о такой охоте за женщинами даже в Петрограде (она относит этот, казалось бы, маловероятный факт к 1920 г.!!!). В той же камере, что и эта женщина, было заключено еще 20 женщин контрреволюционерок. Ночью за ними пришли солдаты. Вскоре послышались нечеловеческие крики, и заключенные увидали в окно, выходящее на двор, всех этих 20 женщин, посаженных голыми на дроги. Их отвезли в поле и приказали бежать, гарантируя тем, кто прибежит первыми, что они не будут расстреляны.

   Затем они были все перебиты...

   10-11 марта Р.Олеховскую, приговоренную к смерти за пустяковый поступок, который смешно карать даже тюрьмой, никак не могли убить. 7 пуль попало в нее, в голову и грудь. Тело трепетало. Тогда Кудрявцев (чрезвычайник из прапорщиков, очень усердствовавший, недавно ставший "коммунистом") взял ее за горло, разорвал кофточку и стал крутить и мять шейные хрящи. Девушке не было 19 лет...

   В Брянске, как свидетельствует С.М.Волконский в своих воспоминаниях ("Мои воспоминания", стр.263,), существовал "обычай" пускать пулю в спину после допроса.

   В Сибири разбивали головы "железной колотушкой"...

   В Одессе - свидетельствует одна простая женщина в своих показаниях - "во дворе Ч.К. под моим окном поставили бывшего агента сыскной полиции. Убивали дубиной или прикладом.

   Убивали больше часа.

   И он умолял все пощадить".

   В Екатеринославе некий Валявка, расстрелявший сотни "контрреволюционеров", имел обыкновение выпускать "по десять-пятнадцать человек в небольшой, специальным забором огороженный двор". Затем Валявка с двумя-тремя товарищами выходил на середину двора и открывал стрельбу. (З.Ю.Арбатов. "Арх. Рус. Рев.". XII, 89.)

   Петроградский орган "Революционное Дело" (Март 1922 г.) сообщал такие подробности о расстреле 60-х по Таганцевскому делу.

   "Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж.д. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму и по яме была открыта стрельба.

   На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером.

   После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей".

   О.С. Маслов, "как старый деятель вологодской кооперации и член Учредительного Собрания от Вологодской губ., хорошо осведомленный о вологодских делах, рассказывает о местном палаче (далеко не профессионале) Ревекке Пластининой (Майзель), бывшей когда то скромной фельдшерицей в одном из маленьких городков Тверской губ., расстрелявшей собственноручно свыше 100 человек.

   О деятельности в Архангельской губ. весной и летом 1920 г. этой Пластининой-Майзель, бывшей женой знаменитого Кедрова (Цедербаум), корреспондент "Голоса России" (25-го марта 1922 г.), сообщает:

   В Архангельске Майзель-Кедрова-Цедербаум расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателя, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера и т.д.

   В Архангельске расстреливали днем на площадке завода Клафтона и на расстрел "смотреть собиралась масса окрестной детворы".

   А вот другая, одесская, "героиня", о которой рассказывает очевидец 52 расстрелов в один вечер. ("Голос России", 27-го янв. 1922 г.) Главным палачом была женщина-латышка с звероподобным лицом; заключенные ее звали "мопсом".

   "Один из крупных чекистов рассказывал - передает авторитетный свидетель ("Че-Ка". "Год в Бутырской тюрьмe", 146.) - что главный (московский) палач Мага, расстрелявший на своем веку не одну тысячу людей (чекист, рассказывавший нам, назвал невероятную цифру в 11 тысяч расстрелянных рукой Мага), как-то закончив "операции" над 15-20 человеками, набросился с криками "раздевайся, такой-сякой" на коменданта тюрьмы Особого Отдела В.Ч.К. Попова, из любви к искусству присутствовавшего при этом расстреле. "Глаза, налитые кровью, весь ужасный, обрызганный кровью и кусочками мозга, Мага был совсем невменяем и ужасен" - говорил рассказчик. "Попов струсил, бросился бежать, поднялась свалка и только счастье, что своевременно подбежали другие чекисты и окрутили Мага"...

   Среди палачей мы найдем немало субъектов с определенно выраженными уже резкими чертами вырождения. Я помню одного палача 14 лет, заключенного в Бутырской тюрьме: этот полуидиот не понимал, конечно, что творил, и эпически рассказывал о совершенных деяниях.

   В Киеве в январе 1922 года была арестована следовательница-чекистка, венгерка Ремовер. Она обвинялась в самовольном расстреле 80 арестованных, преимущественно молодых людей. Ремовер признана была душевнобольной на почве половой психопатии.

   Следствие установило, что Ремовер лично расстреливала не только подозреваемых, но и свидетелей, вызванных в Ч.К. и имевших несчастье возбудить ее больную чувственность...

   Один врач рассказывает о встреченной им в госпитале "Комиссарше Нестеренко", которая, между прочим, заставляла красноармейцев насиловать в своем присутствии беззащитных женщин, девушек, подчас малолетних". ("Новое Русское Слово", 19-го февр. 1924 г., Нью-Йорк.)

. . .

   Имена большинства злодеев-палачей до сего дня содержатся за семью печатями, а те, что известны, - анонимны!

   Большевицкие деятели в огромном большинстве случаев вообще анонимы: известный московский следователь Агранов совсем в действительности не Агранов, а нечто вроде Ограновича-Сорензона; прославившийся одесский чекист Калиниченко - в действительности грузин Саджая; секретарь одес. Губ. Чеки Сергеев даже официально публикуемые извещения подписывал "Вениамин", т.е. своей революционной или иной кличкой.

   Назовем некоторых из них, особенно отличившихся.

   В 1920 году на Северном Кавказе орудовал уполномоченный ВЧК изувер К.Ландер.

   В 1921 году на Украине свирепствовал предсовнаркома Раковский, в Тифлисе - "знаменитый" Петерс, а в Астрахани - Панкратов, на Кубани - Атарбеков, в Екатеринбурге - заведующий отделом "принудработ" Уранов.

   В Бобруйском уезде прославился каратель, сжигавший села и деревни, - Сток.

   В селе Безопасном Ставропольской губернии пытал и расстреливал Трунов.

   В Одессе насильничали садисты Калиниченко (он же Саджия), Сергеев (он же "Вениамин"), Сигал, Рикман, Япончик, латышка "Зина" и некая "Дора" (Вера Гребеннюкова). Этими одесскими палачами командовали высокие чины ЧК - Дейч, Вихман, Заковский и Ровер.

   Кунгурское ЧК возглавлял насильник Гольдин.

   В Харьковском ЧК изуверствовали Саенко, Португайс и Фельдман, в Симферопольском - Ашикин.

   В Николаеве своевольничали изверги Богбендер и Соргин.

   В Пензе до сих пор помнят свирепую Е.Бош.

   В Киеве действовали жестокие притеснители Лацис и его помощники Авдохин, "товарищ Вера" и Роза Шварц.

   Этот известнейший чекист создал здесь полсотни "чрезвычаек", где орудовали его содельцы Терехов, Асмолов, Угаров, Абнавер и Гусиг.

   Роза Шварц убивала всякого, кто носил нательный крест!

   В 1922 году в древнейшем стольном граде особо изощрялась садистка следственного отдела ЧК Ромовер.

   В Екатеринославле тем же занимались комиссар Трепалов и палач Валявка.

   Не ушел из памяти екатеринодарцев безжалостный начальник оперативного отдела Альберт, а пятигорцев - председатель местного совдепа Анжиевский, который в 1918 году казнил тысячи заложников.

   В Кисловодске запомнили чекистку-следователя К.Ге, наводившую здесь ужасы, за которые и поныне стоит ей памятник.

   Вологда и Архангельск также навсегда запомнили палача Ревекку Мейзель ("жену" чекиста Цедербаума-Кедрова), которая лично казнила сотни русских, особенно офицеров.

   В Холмогорах комендантом концлагеря был некий Окрен - палач особых садистских дарований.

   В Московском ЧК ему не уступали по жестокости и "талантам" палачи Краузе и Маг.

   В рядах тех же палачей стояли идейные большевички Самойлова, Конкордия Громова ("Наташа"), Соловьева - вдохновительница расстрелов офицеров на Севере.

   Многие из чекистов носили фамилии Яковлевых, Стасовых и Островских.

   Сколько их было тогда?

   Тучи темные!

   В одной Москве - 20 тысяч!

. . .

   Кто же не содрогается и ныне от палачей, засевших в "верховной ЧК" на Лубянке, таких, как Дзержинский, Петерс, Менжинский, Шкловский, Кнейфис, Цейстин, Размирович, Кронберг, Хайкина, Карлсон, Шауман, Лентович, Ривкин, Делафабр, Циткин, Г.Свердлов, Бизенский, Блюмкин, Александрович, Рейтенберг, Финес, Закс, Я.Гольдин, Гальперштейн, Книгиссен, Лацис, Дейбол, Сейзан, Дейбкин, Либерт, Фогель, Закис, Шилленкус, Янсон и другие.

   Напомним также изуверов из "гнезда" Питерского ЧК, созданного Петерсом и Урицким, таких, как Мейнкман, Гиллер, Козловский, Модель, И.Размирович, Дизсперов, Иселевич, Красиков, Бухан, Мербис и Анвельт.

   Просмотрите протоколы Деникинской комиссии и вы увидите, как высшие чины Ч.К., не палачи по должности, в десятках случаев производят убийство своими руками.

   Одесский Вихман расстреливает в самих камерах по собственному желанию, хотя в его распоряжении было 6 специальных палачей (один из них фигурировал под названием "амур").

   Атарбеков в Пятигорске употребляет при казни кинжал.

   Ровер в Одессе в присутствии свидетеля убивает некоего Григорьева и его 12-тняго сына...

   Другой чекист в Одессе "любил ставить свою жертву перед собой на колени, сжимать голову приговоренного коленями и в таком положении убивать выстрелом в затылок" ("Дни", 7-го марта 1924 г.).

. . .

   Смерть стала слишком привычной.

   Мы говорили уже о тех циничных эпитетах, которыми сопровождают обычно большевицкие газеты сообщения о тех или иных расстрелах.

   Такой упрощенно-циничной становится вся вообще терминология смерти: "пустить в расход", "разменять" (Одесса), "идите искать отца в Могилевскую губернию", "отправить в штаб Духонина", Буль "сыграл на гитаре" (Москва), "больше 38 я не мог запечатать" т.е. собственноручно расстрелять (Екатеринослав), или еще грубее: "нацокал" (Одесса), "отправить на Машук - фиалки нюхать" (Пятигорск); комендант петроградской Чека громко говорит по телефону жене: "Сегодня я везу рябчиков в Кронштадт".

   Также упрощенно и цинично совершается, как мы много раз уже отмечали, и самая казнь.

   В Одессе объявляют о приговоре, раздевают и вешают на смертника дощечку с нумером. Так по No.No. по очереди и вызывают. ("Общее Дeло", 9-го ноября 1921 г.)

   Заставляют еще расписываться в объявлении приговора. В Одессе нередко после постановления о расстреле обходили камеры и собирали биографические данные для газетных сообщений. (Деникинские материалы.)

   Эта "законность" казни соблюдается и в Петрограде, где о приговорах объявляется в особой "комнате для приезжающих".

   Смертная казнь в России действительно стала "бытовым явлением".

   В сборнике "Че-Ка" есть яркие страницы, описывающие переживания заключенного, попавшего в камеру смертников.

   (Что такое подчас сама по себе камера "смертников" дает представление описание такой камеры в Киеве у Нилостонского. Здесь приговоренные сидят в подвалах. В темных или специально затемненных погребах, каморках и пр. царит абсолютный мрак. "В одной из таких камер в четыре аршина длины и два ширины было напихано от 15-20 человек, среди них женщины и старики. Несчастных совсем не выпускали, и они должны были тут же отправлять все потребности (Ст.14)... В Петрограде после прочтения приговора смертников держат еще 1 1/2 суток. Им не дают уже ни пищи, ни питья; не выпускают и для отправления естественных потребностей. - Ведь смертник человек уже конченный!)

   "В страшную камеру под сильным конвоем нас привели часов в 7 вечера. Не успели мы оглядеться, как лязгнул засов, заскрипела железная дверь, вошло тюремное начальство, в сопровождении тюремных надзирателей.

   Сколько вас здесь? - окидывая взором камеру - обратилось к старосте начальство.

   Шестьдесят семь человек.

   Как шестьдесят семь? Могилу вырыли на девяносто человек, - недоумевающе, но совершенно спокойно, эпически, даже как бы нехотя, протянуло начальство.

   Камера замерла, ощущая дыхание смерти. Все как бы оцепенели.

   Ах, да, - спохватилось начальство, - я забыл, тридцать человек будут расстреливать из Особого Отдела".

   ...В камеру доносились звуки расстроенного рояля, слышны были избитые вальсы, временами сменявшиеся разухабисто веселыми русскими песнями, раздирая и без того больную душу смертников - это репетировали культпросветчики в помещении бывшей тюремной церкви, находящейся рядом с нашей камерой...

. . .

   А сами смертники? - Одни молчаливо идут на убой, без борьбы и протеста в глубокой апатии дают себя связывать проволокой. "Если бы вы видели этих людей, приговоренных и ведомых на казнь, - пишет сестра Медведева - они были уже мертвы"...

   Другие унизительно, безуспешно молят палачей; третьи активно борются и избитые насильно влекутся в подвал, где ждет их рука палача.

   "Жутко становилось, за сердце захватывало, - пишет Т.Г.Куракина в своих воспоминаниях про Киев ("Русская Лeтопись", No. 5, стр. 199-200.) - когда приходили вечером за приговоренными к расстрелу несчастными жертвами.

   Глубокое молчание, тишина воцарялись в комнате, эти несчастные обреченные умели умирать: они шли на смерть молча, с удивительным спокойствием - лишь по бледным лицам и в одухотворенном взгляде чувствовалось, что-то уже не от мира сего.

   Но еще более тяжелое впечатление производили те несчастные, которые не хотели умирать.

   Это было ужасно.

   Они сопротивлялись до последней минуты, цеплялись руками за нары, за стены, за двери; конвоиры грубо толкали их в спины, а они плакали, кричали обезумевшим от отчаяния голосом, - но палачи безжалостно тащили их, да еще глумились над ними, приговаривая: что, не хочешь к стенке стать? не хочешь, а придется".

   Очевидно не из-за страха смерти, а в ужасе перед палачеством многие пытаются покончить с собой самоубийством перед расстрелом.

   Я помню в Бутырках татарина, мучительно перерезавшего себе горло кусочком стекла в минуты ожидания увода на расстрел. Сколько таких фактов самоубийств, вплоть до самосожжения, зарегистрировано уже, в том числе в сборнике "Че-Ка", в материалах Деникинской комиссии.

   Палачи всегда стремятся вернуть к жизни самоубийцу.

   Для чего? Только для того, чтобы самим его добить.

   "Коммунистическая" тюрьма следит за тем, чтобы жертва не ушла от "революционного правосудия"...

   Все это было бы бессмысленно, если бы это не было особой формой издевательства, особой формой воздействия на психику. (Эманации... - Y.M.)

. . .

   Кто же были главарями карательно-истребительных органов в 20-30-е годы?

   Основное орудие этих органов - ОГПУ-НКВД - находилось в руках Иегуды-Ягоды и его заместителей Агранова-Сорензона, Триллисера, позже Фриновского.

   Начальниками главного управления милиции состоял Вольский, а управления тюрем - Апетер.

   Оперотделом вначале командовал Валович, а затем - Паукер, политотделом - Ляшков, особотделом - Гай, инотделом - Слуцкий и его заместители Б.Берман и Шпигельгласс, транспортным - Шанин, антирелигиозным - Иоффе, хозяйственным - Мирнов.

   Главным управлением лагерей и поселений руководил М.Берман и его заместитель Раппопорт.

   Л.Коган начальствовал над Беломорским концлагерем, Биксон - над Сибирскими концлагерями, Серпуховской - над Соловецкими, Финкельштейн - над Северными, Погребинский - над Свердловскими, Яков Моисеевич Мороз - над Печерскими, Френкель - над Байкало-Амурскими, Файволович, Залегман, Шкляр, Абрампольский и Раппопорт - над концлагерями "Большая Волга".

. . .

   Кто готовил россиянам лишение Родины в погроме Отечества?

   Кто добивал российские, правопорядок, финансы, экономику, хозяйство, культуру?

   Кто губил здоровье россиян?

   Кто духовно и нравственно их калечил?

   Расправные и истребительные "законы" подписывал тогда председатель ВЦИК М.И.Калинин. (Жена которого "сидела" в концлагере. - Y.M.)

   Ведущими сотрудниками его аппарата были Мягкий, Вербицкий, Островский, Симановский, Яштейн, Рэш, Шотман, Гуревич, Муник и другие.

   Транспортом и всеми путями сообщения в стране ведал полномочный нарком Л.Каганович, при котором находился главный прокурор Сигал.

   Правой рукой наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе были М.Каганович, Рухимович, Гуревич и Пятаков.

   Наркоматом легкой промышленности руководили нарком Козловский-Любимов и его заместители Фушман, Левин, Дейч, А.Генкин-Розенталь, Шварцман и Маргулис.

   Детище советской "власти" - наркомат зерновых и животноводческих советских хозяйств - находилось в ведении Калмановича и его заместителей Островского, Герчикова, Вейнберга-Юркина, Грушевского, Павермана, Львова.

   Наркомат земледелия вначале возглавлял Эпштейн-Яковлев, а затем - Чернов и его заместители А.Левин, Подгаец, Рейнгольц.

   В наркомате финансов орудовали нарком Гринько и его заместители Р.Левин, Е.Генкин-Розенталь, Теумин.

   Хранителем ценностей и заведующим отделом внешней торговли выступал О.Коган.

   Розенгольц и его заместители Фрумкин, Вейцер, Озерский командовали наркоматом внешней торговли.

   "Экспортхлебом" заправлял Абрам Кисин, а "экспортлесом" - Б.Краевский.

   Бессменный А.Микоян руководил наркоматом снабжения.

   В его заместителях ходили М.Беленький, Яглом, Гросман, Левитан, Бельский.

   Центральный союз потребительских обществ был вотчиной Зеленского и его заместителей Кричевского, М.Эпштейна, Кишака, которых подпирал Всесоюзный кооперативный банк во главе с М.Вулем.

   Был еще и наркомат внутренней торговли, которым руководили заместители наркома Израиль Вейцер, Н.Левинсон, Г.Аронштам.

   В нем главными начальниками состояли Самуил Бедденский, Лазарь Вешнер, Израиль Гапелин, Давидсон и другие.

   Наркоматом продовольствия фактически руководил М.Беленький.

   Ему помогали Дукор, Шаган, Стриковский, Гибер, Бронштейн, Глинский и Заводник.

   Здравоохранение вершил нарком В.Каминский и его заместитель Я.Левинсон.

   Председателем правления государственного банка состоял Л.Мариазин, а его заместителем - Г.Аркус.

   В главном арбитраже орудовали цареубийца Шая Голощекин и его заместитель И.Гамбург.

   А.Ванштейн, А.Шнейдер выступали арбитрами.

   В прокуратуре вершили дела Акулов, его помощники А.Сольц и Ширвинт, а также заместители Леплевский, Сигал и Вышинский.

   Наркомат иностранных дел был пристанищем Финкельштейна-Литвинова и его заместителей Крестинского, Бриллианта-Сокольникова, Карахана.

   Заведующими главных отделов состояли Л.Березов, Д.Штерн, Рубинин, Цукерман, Б.Козловский, Сабанин, Розенблюм, А.Заславский и другие.

. . .

   Несчастная Россия попала на долгие годы в грязные и кровавые лапы!

   Кто руководил погромом Православной Церкви и ее святынь, удушением духовенства и гонением верующих?

   В первые годы совдепии этим делом ведали сам Ульянов-Бланк-Ленин, а затем - Лейба Бронштейн-Троцкий и его помощник Шпицберг.

   В 20-30-е годы для того был создан особый внутренний фронт со своими комиссарами-палачами.

   Назовем главных из них, создавших союз воинственных безбожников.

   Вот они; Губельман-Ярославский и его заместитель А.Лукачевский, Скворцов-Степанов, Михневич, Кефала, Искинский, М.Эпштейн-Яковлев, Инцертов, Блох-Струков, Л.Лукачевский, Ю.Коган.

   Особенно отличались неистовыми гонениями на Православных верующих, заставляя разорять их храмы во всех градах и весях, комиссары-изуверы поменьше рангом, такие, как Шнайдер-Румянцев, Фридман-Кандидов, Эйльдерман, Эдельштейн-Захаров, Сайфи, Минкин, Митин, Ральцевич, Козлинский, Ранович, Ганф, Шейнман, В.Дорфман, Вермель, Альтшуллер, Берковский, Шахнович, Персиц, С.Вольфзон, Зильберберг, Гринберг, Шлитер, Дубовой, Игнатюк, Дулов, Серяков, Сумароков, а позднее Ленцман и Менкмач.

. . .

   В чьих руках находилась оборона страны пред грозными 1941- 1945 годами?

   В наркомате обороны главное управление мобилизации возглавлял Казанский.

   Начальником военно-инженерного управления в 1940-1941 годах состоял Котляр, а военно-воздушными силами в 1937- 1940 годах командовал Смушкевич.

   Любович стоял во главе военной связи, а Семен Урицкий - военно-разведывательного управления.

   Шефом военно-химического управления был Фишман.

   Кадрами заведовал Фельдман, а финансами - Ашлей.

   Роговский заправлял военно-хозяйственным управлением.

   Ведущее управление Генштаба - оперативное - находилось под контролем Белицкого, а первый отдел этого управления - Иссерсона.

   Жестокого притеснителя и карателя тамбовских крестьян и донских казаков Иону Якира бросали командовать то Крымским, то Украинским военными округами, Лашевича - Сибирским, Гордона - Туркестанским, Самуила Медведовского - Приволжским, Семена Туровского и Аскольдова - Харьковским, Давидовского - Забайкальским, Бориса Абрамовича Бреслава - Московским, Аронштама - Белорусским, Шифреса - Северо-Кавказским, Ланда - Киевским, Соломона Могилевского - внутренними и пограничными войсками Закавказской федерации.

   Для Штерна была воздвигнута привилегированная должность - "особо-уполномоченный" наркомата.

   Затем он командовал 1-й отдельной краснознаменной армией, восьмой армией и Дальневосточным фронтом (1938-1940 годы).

   В 1941 году ему доверили главное управление противовоздушной обороны.

   Политическое управление красной армии находилось в руках Гамарника.

   В его помощниках ходили Озол и Булин.

   Ведущие сектора возглавляли Россет, Раскин, Райхман, Блументаль, Рейзан, Кацнельсон.

   В политотделах орудовали: Дальневосточной армии - Аронштам, Украинского военного округа - Амелин, Приволжского - Мезин, Северо-Кавказского - Шифрис, Черноморского флота - Гутин, Балтийского - Рабинович.

   Как командовали, скажем, Штерн и Мехлис или Ворошилов и Буденный, прекрасно описал г.К.Жуков в своих воспоминаниях.

. . .

   Эти "кто" прошли перед нами как легионы черной смерти!

   Они есть проводники сатанинской силы, которая обескровила физически и истерзала духовно русскую нацию.

   И выявляется зловещая, сокровенная цель "великого октября": стремительно и вероломно напасть на Россию и совершить в ней не только физическую, но и духовную месть - ритуальное убийство этой нации!

   Для последней мести, вылившейся в небывалый террор целого народа, была изобретена чудовищная система "общегосударственной" бойни людей и беспрецедентного властвования над ними с помощью ЦУЛа - ГУЛАГа - ГУИТЛАГа - особого "внутреннего" псевдо-государства, находившегося во "внешнем" псевдо-государстве и опекавшегося органами внесудебной расправы - ВЧК - ОГПУ - НКВД - НКГБ - МГБ - КГБ.

   Другими словами, ЦУЛ - ГУЛАГ - ГУИТЛАГ являлись "глубинным ядром" СССР, определявшим главнейшую суть его внутренней политики.

   Об этом говорят следующие факты.

   Во-первых, начальник политического отдела ГУЛАГа-ГУИТЛАГа был фактически подчинен не их прямому начальнику, а непосредственно орготделу ЦК ВКП(б) - ЦК КПСС, который и являлся идейным вдохновителем всей системы концлагерей и принудительно- рабского в них труда, осуществляемого через "правительство" и послушные ему НКВД-МВД.

   Во-вторых, начальник ГУЛАГа-ГУИТЛАГа являлся заместителем министра (наркома) НКВД-МВД, а потому все концлагеря, где бы они территориально ни находились, минуя республиканские, краевые и областные инстанции НКВД-МВД были подчинены непосредственно их высшим органам.

   В-третьих, суд и прокуратура ГУЛАГа-ГУИТЛАГа, хотя формально и подчинялись Верховному суду и Главному прокурору СССР, но фактически находились в подчинении начальника ГУЛАГа-ГУИТЛАГа и проводили всю работу, как по ведению следствия, так и по вынесению приговоров по прямому указанию НКВД - МВД.

   Можно ли теперь еще раз не признать того, что создание псевдо-государства - СССР преследовало основную цель - уничтожение русской нации и россиян, ибо вся страна, истощаясь и надрываясь в силах, опекала и поддерживала тот страшный ГУЛАГ-ГУИТЛАГ, в котором россияне сгорели, как на гигантском костре.

   И никто не имел права вмешиваться в дела их истребления и "перековки" в концлагерях, кроме таинственных органов, скрывавшихся за ширмой ЦК ВКП(б) - ЦК КПСС и, может быть, получавших указания по тому всеохватному геноциду еще "свыше".

   Неспроста же восхвалялось орудие этих органов!

   Апфельбаум- Зиновьев восклицал: "ЧК - краса и гордость коммунистической партии"!

   "Правда" 18 октября 1918 года прямо заявляла: "Лозунг "Вся власть советам" - должен быть заменен другим: "Вся власть Чека!"

   "Месть и еще раз месть!" - вменялось ЧК, пусть хоть от России не останется камня на камне.

   И сплоченный союз ненавистников исторической России сделал все для того, чтобы превратить ее в развалины.

   Но этот зловещий союз не исчез, он вновь пытается "править" Российским миром.

   О том, что он действует и ныне, говорит усилившийся поток клеветы и брани на Россию, очернения и оскорбления русских.

   Попытки унизить русскую культуру, показать русских как рабов, достойных своего рабства, кощунствовать над их высочайшим вероисповеданием нарастают.

   Все это так не ново, так древне, как древен наш Христианский мир!

   И русские, и россияне стояли века и стоят и ныне почти один на один в своей борьбе с этой мировой подлостью!...

   И более 70 лет умалчивали, что в этом кровавом деле верховодили, заправляли и действовали в основном иностранные граждане, которые в 1917 году находились в России в числе около 6 миллионов человек.

   Среди них были: 2,5 миллиона немецких, австро-венгерских, турецких и болгарских военнопленных, до 2 миллионов переселенцев и отходников из Болгарии, Чехии, Словакии, Сербии, Хорватии, Ирана, Китая, Кореи и других стран, до 3 миллионов беженцев, отходников, переселенцев, военнопленных из Польши, Прибалтики, Финляндии да около 500 тысяч беженцев из Австро-Венгрии, Румынии и Турецкой Армении.

   Большая часть из этих инограждан была представлена взрослыми мужчинами, умевшими владеть оружием.

   Они-то и приняли не только активное, но поистине одержимое участие в революции и гражданской войне.

   Все эти интернационалисты и составили внутренний фронт захвата России, которому помогал внешний - немецкий, не раз спасавший большевиков от неминуемого разгрома.

   Весной и летом 1918 года большевики фактически сдали Москву немцам, которые хозяйничали в ней, уничтожая вместе с ЧК "опасных" русских людей и очищая ее для безопасного подхода оккупационных германских войск.

   Об этом преступном альянсе большевистского и германского правительств, хотя и существует обширная литература, не все еще раскрыто и поднято из глубин таинственного.

   Большевики щедро вознаграждали своих внешних "спасителей".

   Весной и летом 1918 года австрийцы получили с захваченных территорий России 42 тысячи вагонов только одного продовольствия.

   После Брестского "мира" и до ноября этого года по условиям "договорных хозяйственных перевозок", не считая "военных" и "частных", австро-германцы вывезли с той ее территории 37 тысяч вагонов стратегического сырья, продовольствия, золота, драгоценностей и т.д.

   Россию тогда расхищали не только австро-германские войска, оккупировавшие ее запад, но и их содельцы-большевики, захватившие всю остальную ее часть.

   Именно многочисленные, остервенелые банды интернационалистов, составлявшие костяк "продотрядов", "реквизитотрядов", "экспроприатотрядов", "социалотрядов" и частей "особого назначения" (ЧОН), разоряли страну и крепко наживались на горе и слезах россиян по указанию пролетарского вождя Ульянова-Бланка-Ленина и его подручного Бронштейна-Троцкого, возглавлявшего "чрезвычайную комиссию" республики по продовольствию.

   Умышленно забывали также о том, что накануне "красного октября" в стране проживала половина евреев всего мира - около 7 миллионов человек.

   Большая часть из них кинулась сломя голову в мутные потоки революционной бури.

   Как многомиллионному сборищу инограждан, так и столь же многомиллионному, сплоченному кагалу инородцев-евреев историческая Россия была чужда, постыла, ненавистна, и они сделали все, чтоб пустить ее в распыл!

   Кто хоть мало-мальски изучил этот факт мировой истории?

   Да никто!

   И нельзя не сказать, что русскую силу в той титанической борьбе с мировым злом не поддержали бывшие союзники России - страны Антанты, для которых она столько отдала русских жизней.

   Белая сибирская армия была предана представителями союзников - генералами французом Жаненом и англичанином Ноксом. Именно с их согласия чехословацкий генерал Сыровой 7 февраля 1920 года вступил в сговор с совдепией (5-й красной армией) и в обмен на русское золото и на разрешение пропустить чешские эшелоны далее на восток сдал Верховного Правителя - А.В.Колчака и председателя Совета Министров В.Н.Пепеляева многопартийной "рабочей" группе - Иркутскому политцентру на руки Фельдману, то есть на растерзание большевикам.

   Последние остатки белой армии и помогавшие ей гражданские беженцы в Крыму числом в 146 тысяч человек, в том числе 50 тысяч офицеров, были поставлены почти разоруженными пред всем миром в устье Босфора на тяжкие муки, от которых этот мир отворачивался.

   Они были заживо распяты, как распята вся Россия.

   "Правда" 13 августа 1925 года произносила приговор: "Русь! Сгнила? Умерла? Подохла? Что же! Вечная память тебе!"

   Процитирую еще раз строки, которыми закончил свои очерк автор статьи "Корабль смерти". ("Че-Ка", 20.)

   "Террор большевизма безжалостен. Он не знает пощады ни к врагам, ни к детям, оплакивающим своих отцов".

   И когда в таких условиях поднимается рука мстителя, может ли общественная совесть вынести осуждение акту мщения по отношению тех, кто явился творцом всего сказанного?

   Мне вспоминаются слова великого русского публициста Герцена, написанные более 50 лет тому назад (Герцен. "Былое и Думы", ч.IV, 173. (Издание "Слово".)). Вот эти строки:

   "Вечером 26-го июня мы услышали после победы Национала под Парижем, правильные залпы с небольшими расстановками... Мы все глянули друг на друга; у всех лица были зеленые...

   "Ведь это расстреливают", сказали мы в один голос и отвернулись друг от друга. Я прижал лоб к стеклу окна.

   За такие минуты ненавидят десятки лет, мстят всю жизнь.

   Горе тем, кто прощает такие минуты".

   В России жертвы не отомщены...

Юрий Меркулов