Серое небо мешалось с серыми застывшими полями у горизонта; серая голая полоса тракта вилась меж стерни и крытых стогов, под ногами хлюпало.
Далек ускорил и без того не медленный шаг - дело явным образом шло к дождю. И ничего в том удивительного - конец северной осени, ноябрь на дворе.
До этой поры Далек никогда не думал о себе, как о жителе севера. Спору нет, Форнтиол - самый северный из Великих Островов, Вершки - почти в центре острова, родные Озерки - те вовсе у подножия Белогорья... Однако, север, по мнению Далека, лежал за Белыми горами. Север - это там, где никто не живет, где снег держится почти всю зиму, где солнце не отличишь от недопеченного блина, который и не светит и не греет.
Но за те три дня, что продолжалось его путешествие, Далек начал предполагать, что север располагается значительно ближе, может быть, даже там, где он сейчас находится. Холодно было до невозможности. С неба наконец посыпались ледяные капли, юноша поежился.
Он вымок давно и всерьез; в каждом лапте по ковшу вода, куртку уже и выжимать бесполезно, а шапки совсем нет. Холщовая сумка за плечом была не суше всего остального, и Далек жалел бы - будь в ней хоть что-нибудь посущественнее пары луковиц и да черствых сухарей - таких, что никаким дождем не размочит. Но нет, собираться в путь по-настоящему ему не пришлось, а единственная стоящая вещь - отцовский нож - висел в кожаном чехле на шее.
Дождь усилился, но Далек вместо того, чтобы побежать, остановился. Справа в серо-желтой стерне стояли стога, слева - тоже, но с тем различием, что за грузными шапками, за колючей щетиной стерни, совсем близко к тракту подходил синеватый язык Заповедного леса.
Вот она - стежка, что ведет от тракта а деревьям... Всего-то ничего - спуститься с большака - и через сотню шагов окажешься в лесу... Но Далек стоял.
Все три дня он думал об этой стежке, об этом лесе. Будь он чуть помладше - бежал бы уже через поле бегом, сломя голову, а теперь вот стоит.
Первый раз в жизни Далек увидел эльфа лет в пять. Как, почему забрел Старший в Озерки и что там ему понадобилось - ничего Далек не знал. Он не помнил даже, как эльф тот выглядел и был ли один. Запомнил только сапоги да косички. Сапоги, а вернее будет - ботинки - приходились по тогдашнему росту Далека самым удобным предметом для рассматривания, да и выглядели занятно. Невысокие, чуть выше щиколотки, из неведомого материала - блестит, а видно, что мягкий-мягкий; очень узкие и зашнурованные не впереди, а сбоку, с внутренней стороны. Было чему поразиться в пять лет.
Во что был одет эльф, кто его знает, Далекова память сразу после ботинок переходила к прическе, словно голова у Старшего от колен росла. Хотя, нет, не от колен, потому что поразившие маленького Далека разноцветные шарики и блестящие ниточки, вплетенные в волосы, находились где-то чуть не под облаками. Далек усмехнулся - сейчас бы ему взглянуть, наверное, засмеялся бы, а тогда только рот раскрыл на такие невиданные игрушки.
При второй встрече ему было лет десять-одиннадцать. Видел он эльфа мимолетом, но разглядел и запомнил лучше, чем в первый раз. Далек тогда пришел в лес к отцу, помочь бревна перевезти, вышел к делянке и увидел, что отец с кем-то говорит. Слов Далек не услышал, да и не старался, подслушивать было не в его характере, но понял, что собеседник издалека.
Плащ на нем был - до пят, капюшон откинут и волосы по плечам. Далек сначала подумал, может, кто из города или еще откуда, дорогу спрашивает. Выйдя же на вырубку, он заставил отца и незнакомца обернуться - и только тогда понял, что перед ним - не человек.
Эльф кинул на мальчишку один-единственный взгляд, кивнул отцу, повернулся и ушел. Отец молчал, а Далек стоял и смотрел вслед Старшему. Теперь он тоже не обратил внимания на одежду, только плащ и остался в памяти, но поразило его лицо эльфа. Узкое, бледное, да не в том дело... Глаза удивительные. Большие, словно велики по лицу, немного косо поставленные... Не в том дело. Удивительные. Страшные. Как омут - и манит, и страшно, и вода чиста, и ледяные ключи со дна...
Отец не рассказывал, что нужно было эльфу и о чем они говорили, а Далек не спрашивал. Любопытно было, да не чересчур и к тому же знал - сам отец не скажет - ничем у него не дознаешься.
И вот три дня Далек все вспоминал: что сам видел, что от других слыхал - все-все об эльфах. И какие они бывают, и чего хотят, и стоит ли к ним в Заповедный лес без крайней нужды соваться.
Дождь вдруг, без предупреждения из мерзкой мерзлой слякоти превратился в ливень. И тоже ледяной. Далек отбросил последние сомнения и со всех ног припустил по стежке к лесу.
Пока бежал - вымок пуще прежнего. Продрался сквозь кустарник и начал отсчитывать шаги. Мокрые листья хлестали по лицу, ветки цепляли за одежду и суму - словно решимость проверяли. Далек взмок к пятидесятому шагу, как вдруг кустарник и подрост закончились. Далек поскользнулся на траве, съехал с обрыва по корням и упал мало не носом на тропу.
Широкая, утоптанная, она поднималась вверх и по ту сторону оврага исчезала за деревьями.
Далек поднялся, вытер ладони о куртку, отряхнулся, поправил суму и направился по тропе вглубь леса. Поначалу он оглядывался и прислушивался, но что можно услыхать в лесу во время ливня. Да и лес - не страшнее любого обыкновенного, совсем не эльфийского. Деревья те же, трава - хоть мокрую ее трудно разобрать - а вроде та же. Ни ям, ни корней, ни голосов, никаких страшилищ - хорошая тропа, иди себе и иди.
Дождь кончился, но с веток продолжали падать капли; листья с каких-то деревьев почти облетели, на каких-то только вяло повисли и пожелтели.
Трава уже поникла, пожухла, согнулась под грузом капель, как древняя старуха под ношей... Ни птиц, ни зверей... Лес как лес - мокрый, пустой и обыкновенный. Оно и хорошо, что неправдой выходили козни эльфов и разная нечисть, которая тут вроде чуть не под каждым кустом поджидает. А только скучно будет идти, и вроде как обидно. Думал, боялся, глупости вспоминал - а все попусту. Думал героем стать, эльфийский лес пройти, а это дело и карапузу бесштанному по силам.
Тропа петляла меж деревьев, причудливо вила узор: то в овраг ныряла, то наверх уводила - а только все по хорошим местам, где идти - одно удовольствие. Если бы не дождь, да если бы с припасами - песни впору петь. Однако Далеку было не до песен - слишком он вымок и замерз. На юноше ни нитки сухой не осталось, а зубы так и чакали.
Во всем лесу - ни одного сухого листа - сырость, слякоть, холод... Преодолев очередной подъем, Далек понял, что выбился из сил.
Полдня без остановок он шел по тракту, теперь по лесу шатается - без крошки во рту, под дождем. Далек укорил себя за нытье, но все же остановился. Ноги гудели, и юноша, не раздумывая уселся под дерево в трех шагах от тропы.
Есть не хотелось, дрожь становилась все сильнее и зубы стучали на весь лес. Обхватив руками колени, Далек прислонился затылком к стволу в надежде немного отдохнуть. Капли падали за шиворот, ползли по спине, а голова становилась тяжелой. Тропа мутнела, расплывалась...
"Не сходи с тропы!".
Отец никогда не бранил эльфов, но и хвалы им не пел, он вообще о Старших и пары слов за много лет не вымолвил. Но о тропе - говорил.
"Тропа та надежная, приведет в город - не сомневайся. Но с тропы не сходи. Не знаю я что и почем в том лесу, врать не стану, а негоже без пути шастать. Да и - сам посуди - где ж видано, чтоб гость в доме хозяина шарил или сам по комнатам бродил".
- А в лесу, Далек, слышь, есть тропа!
- Ну, знаю...
- Много ты знаешь! Сходить с нее нельзя...
- И это знаю.
- А зачем нельзя - тоже знаешь?!
Тикки улыбается, блестит зубами - точно знает, где у товарища дыра в заборе.
- Нет...
- Вот то-то. Слушай, мне человек надежный говорил. Не трепло какое приходящее, нормальный мужик.
- Кто?
- Да не знаешь ты его.
- Ты откуда знаешь, что я не знаю?
- Тебе про мужика или про тропу?
- Про тропу. Потом про мужика.
- Дался тебе он. Ладно... В общем, та тропа эльфами вроде как заговоренная. Чтоб чужим по лесу - а ведь они думают, что лес-то ихний! - не шататься, они ее заговорили. И теперь всякий, кто с нее в сторону свернет - без следа сгибнет.
- Как это без следа?
- А вот так.
- Э-э... нет, мужик, ты говорил, нормальный был, а так треп выходит. Болота там, что ли, вдоль тропы понасажены?
- Какие болота?! - Тикки всплескивает руками, как-то суматошливо, по-бабьи, но задорно и смешно. - Эльфы же! Какие им болота, им раз плюнуть - и нет человека.
- Чего тогда ради тропу чаровать?
Далеку очень хочется поверить другу, но он знает Тикки и попасть впросак не улыбается. Поэтому он с самым серьезным видом ждет ответа.
- Тебе, Далек, надо в эти... в схилосы податься.
- Куда податься?
- В схи... а нет, в схилосовы - вот. Люди ученые такие, ходят в черной хламиде до пят и с бородой по колено, - Тикки изображает согбенного Далека с бородой. - И ни во что не верят. Скажешь им - "ночь", а они - "день". Скажешь - "черно", а они - "бело". Вот тебе бы к ним, авось, ты им сгодишься.
- А ты сгодишься байки по ярмаркам рассказывать. Чего тропу чаровать, силу волшебную тратить, когда, я слышал, эльфы ночью зяблику в глаз попадают. Человека-то углядят как-нибудь.
- От кого слышал-то?! - Тикки хохочет так, что чуть слезы не текут. - От схилосовов своих! Ночью... зяблику... в глаз... Мудрено!
Далек и сам понимает, что сморозил чушь. Вот так всегда, с Тикки языком не померяешься, любого уболтает.
- Известно - мудрено. Попади-ка в закрытый глаз. Днем-то, когда зяблик глаза откроет, туда, поди, любой дурак попадет...
- А ну-ка, попади! Хоть с трех шагов!
- Я не попаду, - сознается Далек, - но речь-то ведь не обо мне. Про тропу доскажи.
- Доскажи... - Тикки разводит руками. - То "байки", а то "доскажи"... Ладно, - берет он другой тон, - я тоже знаю, что эльфы стрелять мастаки. Да и не только стрелять, вообще, сказывают, с оружием - о-го-го.
- Еще бы, - как бы про себя замечает Далек, - навостришься за сотни-то лет.
- Ну вот, это все знают, а только эльфы мастерство свое казать не хотят. Даже если не по нраву им, что по ихнему лесу шляются, сами они за луки не возьмутся. Они лучше волшебством.
- Но почему?
- А ты сам подумай! - Тон Тикки в третий раз меняется. Из мерного, хорошо знакомого тона баечника превращается в обыкновенный, выкриками. Он придвигается к самому уху друга. - Волшебством-то страшнее. А? И еще - если стрелы полетят, так ты хоть знаешь, что это такое.
- Мне это уже без разницы тогда будет.
- Тебе - может, а другим?! Наши-то тоже не из дерева тесаны, руки на месте, глаза - тоже.
- Ты что, хочешь...
- Ну да, ну да - на стрелу хоть ответить можно. А на чары-то ты как отвечать станешь? И вины эльфовой вроде нет никакой. Сам утоп, или там с обрыва сверзился, или в яму угодил. Не доглядел. Не пускайте, мол, в лес слепых да убогих.
Далек молчит. И у эльфов так же - туда не ходи, сюда не смотри... Свернешь - и тебе голову свернут. Тошно.
Тикки шепчет удрученному товарищу:
- Да ты не бери... Так-то эльфы вроде ничего, кто на тропе - не трогают, даже и на глаза не показываются. А велика ли трудность - с тропы не свернуть, пути всего-то дня два.
- А по нужде придется - как быть - тоже на тропе?
- А-а... ну, попробуй. В зад-то они точно попадут.
Голосок у Тикки становится совсем тоненьким, пискливым, да и сам он мельчает на глазах. Только что был ростом с Далека - а уже по пояс, по колено... Далек наклонился, хотел ухватить друга за шиворот, удержать - ведь на нет сойдет - и промахнулся. Рука схватила воздух, а Тикки кувыркнулся назад и расхохотался.
Далек вскочил на ноги и ... открыл глаза.
Миг он хлопал ресницами, глядя на мокрые листья. Заснул он, что ли? И привидится же... Всякое. Далек поморщился, о Тикки даже думать не хотелось, не то что во сне его видеть. Юноша отлепился от ствола - на щеке остались кусочки коры - и встал по-настоящему.
Нога онемели, Далек наклонился растереть и вдруг сверху послышалось:
- Ты на тропу-то больше не вернешься? Лесом пойдешь?
Далек подскочил, глянул вверх и остолбенел. Открыл рот и забыл закрыть. Прямо перед ним, на уровне макушки сидел на мокрой ветке ясеня человечек. Сидел, ногами болтал, щурился - а сам не больше 2 ладоней ростом и какой-то синеватый.
Одет человечек был хорошо: в штаны, рубашку, поверх - черный бархатный сюртучок. На ногах остроносые туфли, только шапочки нет. Волосы черные, по плечи, личико сголуба, остренькое, а глаза большие, зеленые и уголки к вискам.
Эльф эльфом, только маленький и синий как покойник. Человечек усмехнулся насмешливо - зубки крохотные, острые, как у землеройки. И в самом деле, чем-то похож на Тикки. Потому и ответил Далек грубо.
- Тебе-то какое дело? В провожатые набиваешься?
Человечек засмеялся - тоненько, как мышь пищит.
- Ох и грубый ты, Далли. Тебя вежливо спросили...
- Я тебе не Далли, слышать этого имени не хочу! Куда надо, туда и пойду, тебя не спрошу.
- Пойди. Далеко ли уйдешь?
- Не твое дело.
Далек вышел на тропу и зашагал по ней. Он был зол, очень зол, и сам не знал на кого. На себя, на Тикки - предателя или на этого синего болтуна - колдуна.
- Эй, Далли! Ты даже не спросишь, откуда я знаю твое имя?
Далек не обернулся. Зачем спрашивать, если и без вопросов ясно. Сон подсмотрел. Синий человечек не отставал. То ли с ветки на ветку он прыгал, то ли колдовство - а только голос его, как ни быстро Далек шел - тише не становился.
- Ну, ладно, друга ты не слушаешь, так хоть отца с матерью пожалей. Герой выискался. Сгинешь - и хоронить будет некому. Ни тебя, ни родителей твоих.
Этого Далек не стерпел. Резко обернулся - конечно, человечек был тут как тут, на ветке над головой.
- Я тебя хоронить не попрошу, не бойся. И родителей моих не трожь, коли не знаешь. Отцепись, пристал как блоха.
- Ух, какой смелый! - нисколько не смутился человечек. - Распетушился, перышки взъерошил. Это поначалу так, а прижмет - живо домой запросишься, к мамке под крылышко. Нет уж, послушай, я хоть и ростом пониже, зато возрастом постарше. Голова у тебя на плечах или чурбан еловый - ни еды у него, ни одежды - ты бы еще голым вышел. И нет бы по тракту, нет бы через деревни, где хоть добрые люди помогут - нет, через лес полез. Горит у тебя, в Форне, что ли? Или боишься, как бы совесть не извела, что стариков одних бросил?
- Закрой рот! Некого мне бросать! Нет у меня родителей! Чего рот открыл? Гляди, с ветки не навернись. Колдуешь - колдуй с умом. Нашел, кого мне во сне показывать. Друга! Не друг он мне, а хвост собачий!
Далек сам не заметил, как сорвался на крик.
- И я дойду до города, что бы ты мне тут не плел! Не боюсь я! Некуда мне бежать - потому я и не побегу, а пойду, и дойду, куда надо. Понял?!
Человечек молчал. Он даже не смотрел Далеку в лицо, все глазами туда-сюда бегал.
- И отцепись от меня, нечего пугать, и следить за мной нечего. Еще раз появишься - сухарем пришибу!
Молчание в ответ. Далек слов и не ждал, развернулся и пошел. Теперь он был рассержен прежде всего на себя самого. Выговорился!
Не собирался Далек никому говорить о беде - само вырвалось. И еще как вырвалось! Получается, что сирота - нечто вроде героя. Может, так оно и есть, только Далек ни гордиться, ни стесняться не собирался, он просто не хотел, чтобы знали. А вот один уже знает. А ведь не раз и не два еще спросят его - зачем ему одному в конце осени в город понадобилось, да еще на корабль. Если так каждому отвечать, весь Форнтиол узнает. И еще Тикки этот! Ну синий паршивец, это надо было так обвести. То ли он сон подглядел, то ли сам его и навел... Лучше от того не станет.
Со злости Далек шел быстро, ни на что не глядя, словно убегал от кого-то. В лесу быстро темнело, день осенний умирал на глазах - вот скоро и тропы не будет видно, а Далек все шел. Спотыкался, натыкался на стволы и ветки, а шел. Продолжил шагать он и в полной темноте, как в угаре - лишь бы идти, только бы не сидеть на месте. Глаза сами закрывались, и иной раз лес пропадал куда-то и только, ударившись о дерево или споткнувшись, Далек опамятовался.
В очередной раз он, видимо, все же заснул на ходу. Когда открыл глаза - поздно было, он уже летел куда-то под гору. Юноша стукнулся коленом, лбом, потом затылком и под конец обрушился спиной в воду, подняв брызги, которые на него же и упали.
Только теперь Далек пришел в себя. Встал, огляделся - темень кругом, лес вокруг молчит, под ногами воды по щиколотку и не видно ни зги.
"Вот дурень, - выругал себя Далек. - Не зря говорят, злой - что дурной. Правда. Наломал дров. Как выбираться-то теперь?". В ветвях что-то зашевелилось, посыпались капли. "Белка", - сказал себе Далек, а сам уже спрашивал:
- Ты, что ли?
- Я. Сухарь при тебе?
- В сумке лежит. Не понравится - наугад кину.
- Не надо наугад, - послышался вздох. - Я виноват - мне и отвечать. Кидай.
Но Далек не то что кинуть, а и из рук бы сухарь выронил. На ветке словно свечу кто-то зажег - свет стал расходится полукругом. Впрочем, нет, от свечи совсем другой свет, а этот яркий, сголуба и видно, что холодный. Свет сложился в шарик, взмыл над веткой - а на ветке, конечно же, сидел тот самый "болтун - колдун". Только ногами уже не болтал и зубы не скалил.
- Ну, что на этот раз?
Далек уже не сердился, злость прошла, а какая-то досада оставалась.
- Извиниться хочу, - остроносые туфли с серебряным шитьем качнулись в воздухе.
- Хочешь - извиняйся, - пожал плечами Далек. - Я тебя не просил, - и отвернулся.
Он стоял в небольшом, почти круглом овражке, в гнилой воде, над головой в голубоватом свечении высились деревья с вывороченными корнями.
Человечек молчал. Далек полез вверх по обрыву, цепляясь за корни деревьев.
- Не в ту сторону, - послышалось за спиной. - Тропа по другую сторону.
Далек съехал на животе со склону и повернулся на голос. Человечек уже стоял на ветке, держась за верхнюю и серьезно смотрел на юношу.
- Я не лгу, - как-то умоляюще добавил человечек.
- Я вроде тебя во лжи не уличал.
- Нет... Но ведь ты думаешь...
- Я тебе уже раз сказал, колдуешь - колдуй с умом. Читаешь мысли - читай толком. Это мое дело, что я думаю, а не твое.
- Не мое, - согласился человечек, оглядывая Далека как нечто удивительное. - Ах, ты, наверное, просто не знаешь...
- Чего я не знаю?
- Кто я такой.
- Не знаю и знать не хочу.
Далек лукавил, а попросту - безбожно лгал. Он очень хотел знать, с кем говорит. Ни разу он не слышал о таких человечках - ни от отца, ни от деда, ни от всезнающего и гораздого на байки Тикки.
- Ты слышал об эльфах - пикси?
- Об эльфах - слыхал, а чтобы другое название было...
- Это не другое название, - вздохнул неведомо от чего человечек, - это мой народ - эльфы - пикси...
- И что с того? Ложь-то тут при чем? По мне, хоть как вы назовитесь.
Человечек молчал, а Далек понял, что до сих пор стоит в проклятом овражке. Начал карабкаться с другой стороны, эльф - пикси за спиной все молчал, не мешал. Выбравшись, юноша поднялся на ноги, хотел отряхнуться да понял - без толку будет, огляделся и увидел тропу. Совсем радом с овражком. Вспомнились слова Тикки, слышанные и во сне и на яву: "Не доглядел. Сам в болоте утоп, с обрыва сверзился или в яму угодил". Вот и он не доглядел.
Далек обернулся, против воли ища эльфа - пикси. Овраг был темен, хоть глаз выколи.
- Я здесь!
Человечек стоял на тропе, и светящийся шарик висел у него над головой, на уровне пояса Далека.
- Ты куда-то собрался?
- Тебя провожу. Без света идти опасно.
Далек только сейчас понял, что идти никуда не сможет. Он устал, устал как собака, он вымок, вымазался в глине, продрог до костей и жутко хотел есть.
- Не пойду я никуда. Ноги уже не ходят.
Эльф - пикси улыбнулся и неожиданно подмигнул юноше.
- Не ходи, - сказал он, все еще улыбаясь во все зубы. Их было будто бы вдвое больше, чем у людей. - И здесь неплохо: холодно, сыро... А скоро и темно будет. Чем не место для ночлега.
Далек онемел, а потом спросил:
- Ты другое место знаешь, что ли?
- Знаю, но там сухо и тепло - понравится ли еще тебе?
- Ох и язык у тебя... Тебе его оторвать не обещали?
- Уж не в твоем, - хихикнул человечек, подпрыгивая на месте. - Глаза у меня на месте, твой рост я вижу. А ты, прежде чем говорить, посмотрел бы на мой дом.
- Он что, прямо на тропе? - поинтересовался Далек. Он, оказывается уже шел за резво подпрыгивающим на ходу эльфом - пикси.
- Почему - "прямо"? нет, чуть в стороне.
- Кто-то сам говорил...
- На тебя законы не действуют, ты и так дважды сошел, от третьего раза хуже не станет. Да и недалеко совсем, не заметят.
Кто не заметит, Далек спрашивать не стал. Шли они и в самом деле недолго, шагов двести от овражка отошли, и провожатый свернул в лес по левую руку от тропы. Далек - за ним. Эльф - пикси, не смотря на небольшой росточек, обогнал человека на пару шагов и обогнал бы еще больше, если бы не оборачивался и не дожидался Далека.
По лесу прошли всего шагов тридцать. У огромного дерева - пятерым не обхватить - эльф - пикси остановился и хлопнул в ладоши. Тотчас же в стволе дерева раздалась трещина, и все ширилась, пока Далек не понял, что сможет протиснуться.
- Прошу, - эльф - пикси поклонился мало не до земли и указал на трещину.
Юноша глянул на него, на дерево, снова на него и кивнул. Боком он протиснулся в ствол, чувствуя себя донельзя глупо. Под ногой образовались какие-то уступчики. Далек оступился, заскользил вниз, ударился затылком в потемках и сел.
- Извини, пожалуйста, - пискнуло в ухо. Откуда-то сверху вылетел светящийся шарик, а за ним спрыгнул эльф - пикси.
Свет усилился, Далек в изумлении огляделся. Он сидел в комнате на полу, под ногой у него лежал ножками кверху крошечный столик, голова почти упиралась в потолок, а спина в стену. В стену ли только? Далек понял, что находится под землей, среди корней дерева - вон выпирают - огромные, словно сказочные застывшие змеи. У самого локтя Далек увидел какие-то обломки и отодвинулся. Сидел он тоже на останках чего-то твердого, наверное, мебели.
- Извини, - Далек подобрал ноги, обняв колени руками. - Я не хотел тебе убытки чинить...
- Какие убытки, - замахал на юношу гостеприимный хозяин. - Не беспокойся, все это поправимо. Располагайся, как тебе удобно. Я сейчас.
Эльф - пикси метнулся к стене и словно просочился сквозь нее. Далек огляделся еще раз, привстал, выгреб из-под себя груду деревянного мусора. Разложил его на коленях и понял, что перед ним бренные останки раздавленного им кресла. Гнутые ручки, сиденье из цветастой материи, ножки... точь-в-точь как кукольная мебель, какую отцы своим малолетним дочерям мастерят.
Стена вдруг раздалась и в проем из темноты влетела бочка. Далек только рот раскрыл - бочка размером была не больше средней кружки. Влетела, покружилась и ровненько встала на пол возле юноши. Следом и хозяин появился. Личико его имело виноватое выражение.
- Прости, ничего съестного не могу...
- Не надо. Ты вовсе не обязан меня кормить. Тем более, это сколько же ты на меня всего изведешь.
- Ты тоже не был обязан мне верить, - серьезно ответил эльф - пикси, глядя на Далека снизу вверх своими большущими глазами. - Но ты поверил. Я у тебя в долгу.
- Не понимаю, - покачал головой Далек.
- И хорошо, что не понимаешь, - коротко ответил собеседник. - Ты лучше разденься, сними мокрое, а то простудишься. Лекарств для людей у меня нет.
- Как же я разденусь...
- А как обыкновенно раздеваешься, - усмехнулся эльф - пикси, показал зубки. - Ну, если хочешь, я отвернусь.
- Смотри, от меня не убудет, - пожал плечами Далек. - Только куда я одежду положу? - он огляделся.
- Одежду... А во-он туда.
Хозяин махнул ручкой, вновь открылась щель в темноту и видно, что глубокая.
- Толкая туда, я потом разберусь.
- Как понять - разберешься?
- По-своему. Не бойся, ничего с твоей одеждой не станет. Снимай-снимай, с тебя уже море натекло.
Далек принялся разоблачаться, что в такой тесноте было непросто.
- И разувайся. Лапти у тебя не суше остального. Их здесь оставь.
Далек послушно столкал одежду в щель, лапти поставил у стены, остался в одном исподнем, латанном - перелатанном.
Эльф - пикси смотрел на нож - с уважением и пониманием.
- Отцовский, - объяснил Далек.
Он вынул из кожаного чехла прямое блестящее лезвие и поддел им крышку бочонка. Та скрипнула, посопротивлялась и слетела.
- Здорово! - восхитился маленький хозяин. Он пошарил где-то под ногой у гостя, там где лежал опрокинутый стол и нашел что-то вроде ковша - совсем крошечного и на диво искусно сработанного. - Ты пей, не стесняйся, - добавил он, зачерпывая себе из бочонка.
- Что это?
- Пей - узнаешь.
Далек посмотрел на ухмыляющегося и утирающегося эльфа - пикси, на бочку, снова на хозяина - наконец взял бочонок и осторожно отхлебнул. И ничего не понял.
- Ну?
- Не разобрал.
Эльф - пикси расхохотался. Далек сделал второй глоток, подержал жидкость во рту прежде чем проглотить - и все равно мало что разобрал. Нет вкуса, да и только. Вода, и та ощутимей пьется.
- Не спеши, - сквозь смех выговорил крошка - эльф. - Это питье с хитринкой. Не смотри, что оно вроде воды.
И действительно, в горле и желудке у Далека потеплело, голова закружилась и сердце чаще застучало.
- Что это? - повторил прежний вопрос изумленный и чуть обеспокоенный юноша.
- От рецепта толку не будет - там, наверное, одни волшебные слова плавают.
- Твоя правда. Почти так. Заговоренное питье, но полезное. Не беспокойся, пей потихоньку, тогда оно не хмелит.
Далек кивнул и пить погодил. Повисло молчание. Эльф - пикси и человек дружелюбно смотрели друг на друга. Далек наконец сказал:
- Давай знакомиться, а то как-то по-дурному выходит. Меня, ты знаешь, Далеком зовут.
- А меня Альдойо, - фыркнул собеседник, - но я терпеть этого имени не могу. Зови меня Дори. Хорошо?
- Как скажешь. Дори так Дори.
Они еще помолчали. Далек отхлебнул странного питья и насмелился.
- Послушай, Дори, скажи, чего ради ты поначалу придуривал?
- Как догадался?
- Я не догадался. Сперва я думал - ты серьезно, меня такая злость взяла. А теперь смотрю - ты совсем другой. И говоришь иначе. Почему так?
- Потому что там, на тропе, я ошибся, - пояснил Дори и отпил из своего ковша. - Я думал, ты из этих малолетних героев, недоумков - переростков, которые все никак не наиграются. Много таких у нас ходит - и все в Форн. То юнгой, то в солдаты, то еще куда... А на деле, - эльф - пикси запнулся, словно едва лишнего не сказал, - не так все выходит. Ты меня извини, я тогда не разглядел. Теперь вижу - ты не в игрушки играешь. Тебя я заворачивать не стану и своим накажу, чтобы присматривали.
- За мной?
- За кем же еще? Места у нас не то, чтобы опасные, но для людей непривычные. Да и неровен час - чур-чур, не здесь сказано - тропа свернет. Тогда мы и пригодимся.
Далек, только собравшийся пошарить в сумке, остановил руку на полпути.
- Как это - тропа свернет? Разве она не сворачивает?
- Не бери в голову, - отмахнулся хозяин. - Забудь. Не случится - и хорошо, а рассказывать я не стану.
- Ну, как знаешь...
Далек покопался в сумке и нащупал на месте сухарей мерзкую раскисшую массу. Дори наблюдал за гостем.
- Подожди-ка, - сказал он, оценив, видимо, выражение лица Далека. - Я придумал кое-что.
Дори исчез, а Далек задумался. Что-то он слышал о тропах, которые ведут не туда, куда надо и даже не туда, куда кажется. Только при чем здесь эльфийский лес? О заколдованных тропах и дорогах рассказывал Далеку дед Тинка - известный всей озерковской детворе знаток сказок и былей. За что прозвали деда Тинкой, никто не мог вспомнить, а только всякой небывальщины помнил старик - даже удивительно. Имена детишек не мог упомнить, хотя видел их из вечера в вечер годами, вчерашний день забывал, а вот сотни сказаний, баллад, басен - наизусть помнил.
Этот дед и рассказывал как-то притихшей малышне, а вместе с ней и Далеку, о потаенных эльфийских городах. В те города нет дороги смертным, эльф - и то не всякий дойдет, а все потому, что тропа понимает, кто и каким умыслом по ней идет и чуть что не так - меняет направление. Может и в обратную сторону увести, к болоту или в горы вывести - это как придется. И никогда, мол, та дорога в одном месте дважды не показывается. Не знаешь - ни за что не найдешь.
Юноша вздрогнул и посмотрел вниз. Дори стоял перед ним с большой по своим меркам корчагой, доверху полной каких-то незнакомых красных ягод.
- А это что? Тоже волшебные?
- Нет, сами выросли, хотя, ты снова прав - необычные. Пробуй. Бери сразу горсть, - добавил Дори, гладя, как гость его выбирает одну ягодку.
Далек уговаривать себя не заставил, бросил в рот горсть, стал жевать. То же, что с питьем - нет вкуса у ягод. Пресные - ни кислые, ни сладкие, с толстой кожицей, с семечками внутри. Невкусные.
Дори внимательно смотрел на юношу, словно лекарь на больного - дескать, подействует ли лекарство. Далек не понимал, чего от него ждут, неужели Дори полагает, что сможет накормить шестнадцатилетнего парня горстью ягод?
- Не спеши разочаровываться, - посоветовал эльф - пикси, отдавая всю корчагу Далеку. - Не подействовало еще.
Он сел и снова отпил из ковша, словно тот был бездонным. Далека начало разбирать любопытство - что это за народец такой: и волшебством владеют, и ягоды какие-то разбирают, и за эльфийскими тропами приглядывают - и не слышать о них. Любопытно. Не принято, конечно, хозяина о нем самом расспрашивать - невежливо это, ну а как они больше не встретятся. Тогда и спросить будет не у кого.
- Дори, - насмелился Далек, - я у тебя хочу спросить...
- Знаю, о чем, - кивнул тот с мимолетной улыбкой. - Кто мы такие, да почему ты раньше о нас не слышал?
- Да.
- Почему не слышал - не знаю, мы вроде не таимся от людей. Хотя, с другой стороны, и на глаза не лезем. Мы - эльфы - пикси, - в голосочке зазвучала гордость, - хотя многие называют нас просто "пикси". Мы - жители этого леса, исконные жители, на опушку немногие из нас выходят, да и то редко. Без деревьев, - Дори пожал плечами, - как-то не так.
- Исконные жители, - повторил Далек. - Старше эльфов? Тех, обычных.
- Да, нет, конечно - возрастом мы помоложе, но этот лес заселили одновременно. Почти.
- Вы вместе живете?
- Нет. Нам чащи нравятся, а эльфам поляны по душе. Мы и не встречаемся почти.
Сожаления по поводу нечастых встреч с соседями Далек в голосе Дори не услышал.
- Вы все колдовать можете? - спросил он первое, что на ум пришло.
- Колдовать? Да. Но то, что ты видел и волшебством совестно назвать - так, баловство. Эльфы в этом деле великие мастера - это правда, - вот теперь Далек уловил неподдельное восхищение и нотку зависти.
Юноша рассеянно ел ягоды и, не глядя, запивал их из бочонка. Эльф - пикси сидел напротив и слегка улыбался.
- Дори, а разве в чужой сон залезть - это не колдовство? Или ты сон и навел?
- Ах... за это тоже прости. Навел - было дело. Сон, но не сновидение - нам это не под силу. Хотел тебя... изнутри увидеть, да плохо вышло. А подглядеть чужой сон - невелика премудрость, и люди иные так умеют. Учиться надо, только и всего.
- У кого?
- У волшебника, конечно. Не у знахаря, прости, деревенского и не у шарлатана на ярмарке, а у настоящего мастера, который не только сам дело знает, но и передать его умеет.
- Чем тебе знахари не по нраву? - слегка обиделся Далек. - Они людей лечат, и неплохо это у них получается.
- Я и не говорю, будто не получается. А только знахарь - еще не волшебник. Да, знает он травы, болезни, как и что лечить, а чтобы без трав да без снадобий - многие ли так смогут? Нет, у человека сила должна быть, от рождения. Редко среди людей такие рождаются.
- Понятно, - буркнул Далек, за всю жизнь не встретивший ни одного волшебника, даже и поддельного, - а среди эльфов, что ли, каждый?..
- Да, каждый.
Далек вздохнул.
- Дори, а почему так? Почему среди нас волшебники редко бывают? Чем мы эльфов хуже?
- Вы не хуже, - слегка нахмурился Дори. - просто у вас, людей, другая сила. Волшебство вам не особенно нужно, вы и без него весь свет перевернете.
- Бодливой корове Бог рог не дал, так, что ли?
- Почти, только в хорошем смысле. У каждого есть свое, понимаешь, и не след за чужим гоняться. Вот эльфы те же - сила волшебная у них есть, а вот физической - не слишком. Или вот кобольды - на что сильны и выносливы, больше себя вес могут нести и не пикнуть, а колдовать и совсем не умеют. Вы, люди, живете немного, но зато ярко, заметно. След оставляете. Видел звезду падающую?
- Видел. Мы вроде нее?
- Да. Пролетело - и нет, а след в душе остался - не забудешь, не изгладишь. И еще - есть у вас один дар, тот, что никому и не снился. Тот, что вас бессмертными делает. Понимаешь, о чем я?
- Не совсем.
- Любовь.
- Что?
- Ты же слышал. Да-да, не морщись. Любовь - тебя без нее бы не было. Это великая дар, могучая сила, и в каждом народе она есть, но разное количество. Чем больше любви, тем больше готов человек - или нечеловек - другим отдать и тем больше он приобретет. Вы, люди, умеете любить как никто на свете не умеет. За то вам и награда.