Улицы Кайриена с самого утра были полны разношерстного люда. По мощеным камнем дорогам, вдоль монолитных зданий с затейливыми узорами, медленно продвигалась толпа праздно шатающихся. От такого мракобесия у меня зарябило в глазах. Кого тут только ни было! Несколько огромных повозок, доверху набитых фейерверками и прочей бесполезной шелухой медленно ползли сквозь людскую массу. Прохожие неохотно уступали дорогу под щелчками кнутов возчиков, и их яростные возгласы оглашали округу, делая шум беснующегося в своих гуляньях города просто невыносимым. По тротуару важно расхаживали усатые менестрели в лоскутных плащах. Некоторые вставали на руки, делали задние и передние сальто, жонглировали и предлагали прохожим, за скромную плату и кубок вина в ближайшей таверне, рассказать последние новости или истории о Великом Завоевании Московья и вводе войск Танриала в Петербург. Я невольно поежился. Петербург -- город давно потерявший свое название... Сколько хороших, сильных и мужественных людей полегло в нем во время взятия по халатности какого-то Повелителя Ужаса, который расслабился в почти не оказавшем централизованного сопротивления городе и потерпел посему фантастическое фиаско. "Как там его звали? Кажется Ирим....или Ирам....впрочем, неважно."
Продвигаясь по улице, я заметил несколько Высших Отаку. Они составляли дневной патруль на время празднования Дня Солнца. Конечно же, в обычное время их не утруждали настолько ординарной работой -- ее выполняли аша'маны. Группа "Высших" встала по стойке смирно и, заведя обе руки за спину, отвесили мне глубокий, но по-армейски куцый поклон. Я не удостоил их и взгляда -- в следующий раз будут стараться лучше, отдавая дань уважения старшим по рангу.
Мое внимание привлекла парочка, вокруг которой образовался безлюдный островок спокойствия, подобный моему. Люди, как-будто сговорившись, отступали от них на строго выверенное расстояние радиусом два метра, и этот остров пустоты плыл вместе с ними в толпе. Мне удалось разглядеть их. Мужчина был среднего для кайриенца роста, где-то семь футов, с прямыми ниспадающими на плечи волосами цвета жареных каштанов. Глаза его постоянно меняли цвет, становясь то ярко-зелеными, то бледно-желтыми. На руках красовались три выкрашенных в фиолетовый цвет ногтя -- явный признак Лорда или со'дин, как их еще называли. Одет лорд был достаточно скромно для своего высокого титула: белая рубаха под черным кортовым или вельветовым (никогда не разбирался в видах ткани) пиджаке с широким острым воротом, по краям которого шла серая окантовка, на ногах тонкие черные бриджи такой же ткани, уходящие в мягкие на вид ботфорты выше колен. На голове широкополая шляпа,а на бедре красовалась простая, без всяких узоров и гравировки, катана, ярко контрастирующая с бронзовым знаком в виде цапли на рукояти и ножнах. Точно такая же катана была пристроена за спиной лорда. Спутница же его напротив, одета была в соответствии со своими тремя желтыми ногтями на руке: добротная и очень дорогая, навскидку сто пятьдесят золотых Тарвалоновских Крон, блуза, узкие черные брюки, в покрое которых чувствовалась рука мастера, и блестяще выделанный кожаный черный длиннополый плащ с капюшоном за спиной. В руках она несла что-то длинное и завернутое в брезент. Весьма премилое создание с короткими белокурыми волосами, темными глазками и впечатляющим лифом, очень красивая и хитренькая мордашка, если бы не маленький металлический шарик в носу и, постоянно выглядывающий изо рта, католический крест, прицепленный цепочкой к языку. Лорд Мэтрим Лоэнгрин и леди Энжел Саммер мирно проплыли мимо в густой толпе зевак, оживленно о чем-то споря. Мне же не досталось даже чертова кивка. Кипя от злости, я пошел дальше по улице ведущей к Залу Верховного Совета.
Я огляделся по сторонам, витрины богато украшенных магазинов привлекали прохожих различного вида товарами: от букетов цветов, которые принято дарить разве что на Дни Имени или праздник аан'карнейр, до всевозможных женских и мужских нарядов, и ,конечно же, оружия. Да....не плохо бы обновить свой "арсенал".Усмехнулся я про себя, однако скользнув взглядом по витрине оружейного магазина, тут же передумал делать это здесь. Кайриен безусловно был большим, красивым и богатым городом, но цены в нем зашкаливали выше Башни Полуночи. Подумать только! Три с половиной тысячи з.т.к. За какой то вшивый кортик! И что в нем такого!? Проверив поясной кошель, тяжело оттягивающий ремень на моих шелковых брюках, я пошел дальше вдоль стен гигантского трехэтажного особняка, отделанного по фасаду резьбой в виде виноградных лоз и окнами с витражами, изображавшими женщину в голубом платье, простирающей руки над красивым длинноволосым мужчиной. Слишком много тут вычурности. Каждый раз приезжая на Совет, я замечаю, что поднялся из недр чей-то особняк или, что на месте пустыря возник парк с вековыми деревьями, а меня ведь не было всего неделю или две! Не перестаю удивляться кайриенским древопевцам и ваншно. Интересно, сколько времени ушло у местных аййяд-каменщиков на возведение такого вот "домика"?... Наверняка не больше часа, ведь этот город славится еще и тем, что власти выделяют са'ангреалы даже строителям. Наверное этих древних вещиц здесь пруд пруди, не то что у нас в Тарабоне.
Глубоко погрузившись в сравнение провинций, я не заметил, как ко мне подошел человек в запачканном, некогда белом, переднике, обтягивающим приличных размеров пузо, пока он не схватил меня за рукав.
--
Может быть достойный господин желает снять комнату в моей "Принцессе?" - спросил он раболепным, но настойчивым тоном, указывая крючковатым толстым пальцем на вывеску своей гостиницы, судя по всему только что повешенной на свое законное место, на которой красовалась темноволосая девушка с диадемой в волосах. По позе ее было понятно, что она танцует, однако одежды на ней было меньше, чем на крестьянке в день большой стирки...
- Нет, спасибо, парень... - ответил я, высвобождая рукав своей куртки из его лапы и вытягивая из-за пазухи медальон, изображавший вписанную в круг пятиконечную звезду. Хозяин горе-гостиницы хотел что то возразить, но увидев знак со'дин, тут же проглотил язык и сыпля поклонами вперемешку с извинениями, скоро скрылся за дверьми своей "Принцессы". Пф! "Принцесса"! Надо же было так назвать свою дряхлую, облупленную гостиницу. Ему бы в Башню Воронов, глаза промыть! Я бы отправил его туда, будь я в Танчико, однако я еще не дома, поэтому просто обойдусь заявлением местному ни'близу. Ох уж эти кайриенцы... ни стыда ни совести!
Здание Высшего Совета выделялось даже на фоне, пестревшего высотками и особняками, города. Высотой оно уступало разве что Белой и Черной Башням, громады которых возвышались по разные стороны столицы одноименной провинции. По обе стороны от главного входа возвышались две статуи в десять спанов высотой, изображавшие закованных в броню со шлемами в виде голов гигантских насекомых, шончанских солдат, держащих Шоковые Копья в одной руке и древко с флагом, состоящим из фиолетовой и черной полос с красным кругом в центре -- флаг Шончанской Империи, в другой. Статуи были сделаны из квейндияра, так называемого Камня Мужества, который никому не под силу сломать даже с помощью Единой Силы. Широкие ступени зеленого мрамора вели к гигантским дверям красного дерева с резьбой в виде сидящего на троне человека-лиса. Вход охраняли двое солдат в доспехах, подобных тем, что были изображены на изваяниях. Они почтительно поклонились и впустили меня внутрь здания Совета. В дверях я опешил. Ко мне подлетела симпатичная девушка лет двадцати пяти в тонком облегающем платье цвета заката. Шатенка с карими глазами, маленьким носиком, который она постоянно вздергивала, и тонкой ниточкой губ, подхватила меня под руку и мягко потащила за собой в недры здания.
--
Ну наконец-то, Альфред! Я уже заждалась тебя! - прощебетала девушка. - Ты знаешь, что Совет собрался уже более получаса назад? Все ожидают только нас, да Агифара из Шайнара.
--
Аннета, Амерлин Белой Башни Тарабона не пристало....
--
Знаю, знаю! Не пристало вести себя как фермерской девчонке в праздник Весны! - закончила она за меня, неуклюже пытаясь скопировать мой тон и манерно нахмурив брови, затем звонко рассмеялась. - Не будь таким занудой, Альфред! То что ты выглядишь так, будто на завтрак съел добрую часть мостовой, не значит что остальные должны вести себя также. - Она снова рассмеялась, а я театрально закатил глаза.
--
Эти кайриенцы такие расточительные... - вновь заговорила Аннета, по-девичьи поджав губки и рассматривая гобелен, вышитый золотыми нитями и украшенный перламутровыми жемчужинами размером с кулак. - Я бываю тут почти каждую неделю уже сорок пять лет и каждый раз что-то новое... - пробормотала девушка.
--
Ты давно тут? - проигнорировал я ее детские восторги.
--
Где-то час-полтора. - ответила Аннета, задумчиво покусывая нижнюю губу и накручивая на палец локон своих густых шелковистых волос.
--
Так почему же ты не вошла в зал? - поинтересовался я. - Заседание же может начаться, когда присутствует хотя бы по одному представителю каждой провинции.
--
На этот раз все не так. - вещала она уже далеко не детским тоном. - Император, да живет он вечно, потребовал, чтобы сегодня Совет собрался в полном составе, дабы обсудить нечто важное и не требующее отлагательств, и тебе, как представителю Тарабона, не следовало опаздывать. - от ее голоса повеяло могильным холодом. Так могла бы отчитывать строгая бабушка нерадивого проказника внука. Страшная женщина. -- подумал я -- Мало кто знает сколько ей на самом деле лет, хотя поговаривают, что родилась она задолго до появления Шончан, как общества, а в войну Истиной Крови она в одиночку уничтожила целую армию людей, за что и стала Амерлин. Давать наставления подобной особе себе дороже, однако часто она ведет себя как сущий ребенок.
--
Мой джо-кар не был заправлен, поэтому пришлось задержаться заправляя его. - ответил я.
--
Зачем тебе эта детская игрушка? - спросила Аннета, усмехнувшись -- Если не можешь использовать Перемещение сам, то воспользуйся хотя бы Переносным Пунктом.
--
Я не доверяю подобным вещам, девочка. Тем более, какая разница как я добираюсь до нужных мне мест?
--
Да собственно никакой. - Она снова приобрела детские черты. -- Просто опаздывать не хорошо, - сказала она надув губки. Я посмотрел на нее изучающе, но девушка кажется не замечала этого, а была, скорее, погружена в думы о том, как живется бедной птичке за окном, во всяком случае это выражало ее лицо, однако внешность, как показывает практика, бывает весьма обманчива.
Мы неуклонно продвигались к Залу Совета. Встреченные на пути да'ковале и прочая прислуга испуганно приседала в реверансах и спешила покинуть наше поле зрения, а нам в свою очередь ни было до них никакого дела. Только раз Аннета дала распоряжение одной из служанок принести ей в зал кубок лучшего кайриенского вина с пряностями. Но вообще-то слугам не разрешалось входить в Зал Совета во избежание утечки важной информации, однако большинство слуг работающих здесь были глухими и повиновались лишь языку жестов, поэтому бояться было нечего. Впереди показались лакированные двери и слуга с эмблемой ворона на груди. Да'ковале имперской семьи. Завидев нас он кивнул и мягко распахнул двери. Зазвучал гомон голосов из большого, похожего на Колизей, зала, но голоса сразу стихли, как только слуга нараспев объявил прибывших:
--
Альфред фон Винденбах! Хранитель Печатей, Клык Дракона, Престол Амерлин Тарабона! И Аннета ван Алкаир! Хранительница Печатей! Пламя Тар Валона! Престол Амерлин Тарабона! - двери за нами закрылись. Проходя по залу я заметил Агифара -- И когда это он успел прибыть? Хотя чему удивляться? Тут много входов и выходов а само здание сплошь усеяно коридорами и площадками для Перемещения. - Не успели мы с Аннетой усесться в свои кресла, как голос Эми дар Налхара, Хранительницы Летописей всея Шончан, провозгласил начало заседания Совета. Первым встал Амерлин Кайриена.
--
Дамы и господа, нас собрали здесь, чтобы мы вынесли на Совет проблему небезызвестной Семираг, чудом выжившей в Войне Истиной Крови и собирающей вокруг себя новую АнтиШончанскую Коалицию. Какие будут предложения, друзья?
***
Бэтамин сидела в своей небольшой комнате украшенной всего-то двумя тайренскими коврами, шелковыми занавесками в яркий цветочек и двумя нефритовыми вазами, и смотрела на свое, кремового цвета, платье, не доходившее ей до колен. Она огляделась...
--
Да....не густо у них тут с содержанием со'джин. Я и подумать не могла, что в таком богатом городе будут такие неказистые комнаты. - конечно хозяин Бэт в Тарабоне холил ее и лилеил, но не так как обычно относятся к своим вещам Высокородные, как-то добро, по-отечески. Ее мать была со'джин, отец тоже и она не ушла далеко, а вот ее старший брат напротив, недавно получил высокородие. Как это там говориться, каждому по способностям, да? Вздохнув, она подошла к полированному воском столу и села на стул с резной спинкой, несколько простой, в понятии например низкородных, однако для них, для ковале, такая мебель являлось роскошью и символом благосклонности хозяев. Со'джин -- высота среди низин, так эти слова переводились с древнего наречия, но ей не хотелось оставаться в низах этого общества. Хотя она и любила господина Винденбаха, но девушке хотелось свободы. Она мечтала, как однажды в двери этой самой комнаты, именно этой, потому что Кайриен -- город чудес и больших возможностей, постучит ее господин и войдя скажет: "Бэтамин, ты свободна! Вот тебе денег на первое время. Иди и поступай как знаешь." - и тогда она побежит изо всех сил и будет бежать до тех пор, пока на пути ее не возникнет красивы, стройный Высокородный в шелковых нарядах и зачтется ей тогда по способностям. Бэт встала и начала, как муха, летать из угла в угол, мечтая о своей начавшейся свободной жизни, о том как ее примут со всеми почестями в Белую Башню и как в будущем она станет Амерлин или Ни'близом! Рассуждая о плюсах и минусах данных должностей, она разожгла очаг и поставила на него небольшой белый чайник с черной ручкой. Подойдя к зеркалу, она увидела высокую темноволосую девушку с большими темными глазами, курносым носиком и капризными губками.
--
Да, - заключила она, -- Я определенно заслуживаю нечто большее, чем быть прислугой. - В шелках она себя видела отчетливо, но если честно, то слабо представляла себе обязанности высокородных, а вот что делать в доме, знала отлично и справлялась со своей работой на пять с плюсом. Ей нравилась тишина, когда в особняке никого кроме прислуги, забившейся по углам, она могла часами рассматривать картины, особенно написанные некой Арианой, в них каждый видел то, что хотел, притворяясь что смахивает с них пыль.
От размышлений ее оторвал звонок в дверь. Быстро сбежав по винтовой лестнице вниз в гостиную, она оправила помятое в спешке платье и откашлявшись, не спеша, с достоинством, пошла открывать дверь.
--
С возвращением, господин Винденбах. Ваш ужин уже подан в... - в дверях стоял невысокий мужчина, одетый в синюю куртку, такие же синие штаны и плащ. На поясе у него висела сумка, состоящая из ячеек, в которых покоились деревянные тубусы с приклеенными к ним ярлычками, и короткий меч. Он изучающе осмотрел девушку с ног до головы, шумно прочистил горло, а затем сказал:
--
Здравствуйте...кхм...миледи...эм...кхм..Этот дом принадлежит господину Альфреду фон Винденбаху...кхм...миледи?
--
Да, а вы...?
--
Я из почтовой службы Кайриена...кхм...миледи...Меня зовут Ган Митиарин и у меня письмо для господина Винденбаха, -- ответил мужчина. С его лица не спадала идиотская полуулыбка, которой, похоже, он одарял не только хорошеньких девушек, но и любых встреченных особей женского пола. Одним словом -- в нем угадывался неисправимый бабник. Парень порылся в своей сумке и найдя нужный тубус, крепко зажал его в руке.
--
Если позволите, миледи, я пройду и подожду хозяина сего имения, чтобы лично вручить ему сие послание. - Улыбка стала много шире, но спала сразу, как только Бэт вырвала тубус у него из рук и со словами "Благодарю, но нет" захлопнула дверь у него перед носом. От таких как этот жди беды, - думала она, вытирая руки о платье. Посмотрев на тубус, она увидела печать неизвестного ей Дома и задумалась, -- А что если миа кова решил продать меня в другой Дом? Ведь люди, только что получившие высокородие, дорого дают за опытных ковале.... - Войдя в комнату, она положила тубус с красиво выведенным именем "Альфред фон Винденбах" на стол, и, сняв чайник с огня, погрузилась в печальные размышления о, потерянной теперь, свободе. На тубус она смотрела с явным отвращением и страхом, как на змею свернувшуюся кольцом на ее любимой подушке. Не выдержав давления нависшей над ней опасности, она пулей метнулась к комоду, стоящему вдоль стены и, открыв верхний ящик, достала тонкий поясной нож ручной работы. Лезвие ножа было сделано по каким-то потерянным давно, а ныне восстановленным, технологиям, посему тупился он крайне редко. Простые кожаные ножны было украшены россыпью лунных камней, а в рукояти отблескивал алмаз размером с ноготь мизинца. Быстро подойдя к столу, девушка вытащила лезвие из ножен и, раздумывая не больше секунды, стала нагревать его на пламени свечи, одной из тех, что освещали комнату. Она в первые порадовалась такой скупости кайриенцев по отношению к прислуге, ибо если бы в комнате вместо свечей были бы "жезлы холодного света", то она бы не смогла так быстро справиться со своей задачей. Клинок быстро нагрелся и она, взяв со стола тубус, начала медленно подсовывать лезвие под печать. Раздавшийся звонок в дверь чуть все не испортил.
Вынув из-под печати лезвие и вложив его в ножны, Бэт, не выпуская тубус из рук, помчалась открывать дверь. На пороге стоял ее хозяин.
--
Прошу вас, господин, не стойте. Проходите! - засуетилась девушка, закрывая за хозяином дверь с витражом, привезенным на заказ из Синдара.
--
Какие новости в мое отсутствие? - вопрошал Альфред, проходя в просторную гостиную, выделенного ему кайриенскими властями, особняка.
--
Я сделала все, что мне было сказано, миа кова, в доме прибрано, ужин готов и дожидается вас в кабинете, правда он, скорее всего, остыл, но я сейчас же распоряжусь, чтобы Люци его подогрела.
--
Не утруждайся, Бэтамин, я поел в Совете. - Хозяин устало вздохнул и побрел вдоль украшенных картинами и шпалерами стен в свой кабинет. Вспомнив, что держит в руке послание для господина, Бэт побежала за ним.
--
Господин Альфред, вам пришло сообщение из неизвестного мне Дома....
--
Спасибо, дорогуша, а теперь иди отдыхать. Ты мне сегодня больше не понадобишься. - с этими словами Альфред забрал тубус из ее руки, даже не взглянув на печать, сунул в карман куртки и, стаскивая с плеч восьмиполосный палантин, в цвет всех восьми айя Башни, и направился в кабинет. Бэтамин осталась стоять, разглядывая картину Арианы, так и не узнав что было за послание в том злосчастном тубусе.
***
Легкий и теплый речной бриз пронесся над вечерней мостовой и нагнал, идущего по направлению к парку, Гана Митиарина. Несмотря на то, что в праздник ,ознаменовавший середину лета, солнце долго не уходила с небосклона, в парке, куда он направлялся, царил таинственный полумрак, навевающий какую-то хроническую тоску. Но Ган улыбался. Мало того, что ему посчастливилось сегодня украдкой перехватить поцелуйчик от прелестной служаночки в "Пяти танцующих вепрях", так он еще встретил неописуемую красавицу с омутами глаз в доме Винденбаха... - Ох и хороша деваха, правда холодная как вечная мерзлота, но даже такое сердце можно растопить всякой романтической мурой.- Ган вздрогнул от внезапного порыва ветра и пронзительного вскрика чайки, пролетевшей совсем низко над его головой. - Тем более сегодня мне причитаются неплохие премиальные за проделанную работу, а девушки, как известно, любят там всякие шубы из норок и сумочки из лопаровой кожи. - Он подошел к раскидистому дубу с пышной кроной и, встав в его тени, закурил, изучая проходивших мимо немногочисленных прохожих на наличие девушек и естественно своего мецената, посулившего крупненькую сумму за доставку одного единственного письма. Несмотря на продолжавшиеся в городе гулянья парк выглядел слегка опустевшим. Еще бы! Он же не был центральным! - Вот там сейчас настоящее веселье и полно милых одиноких девушек ищущих твердого мужского плеча, и не только.- думал Ган пыхтя сигаретой. Вдалеке показалась дородная женщина, пестревшая драгоценностями, а это значило только одно: или она двинулась умом, раз расхаживает ночью со столькими драгоценностями и открывающем, пусть и не самые лучшие горизонты ее тела платье, либо она недавно овдовевшая, возможно по своей вине, женщина, ищущая новую молоденькую жертву, а к таковым Ган себя не относил, поэтому поспешил забраться поглубже в тень. От проходившей мимо группы хорошо одетых людей отделился один. Разглядеть его Гану мешал длинный дорогой сшитый из велюра черного или темно-синего цвета плащ, доходивший ему до пят, из под которого выглядывали мысы то ли сапог, то ли туфель из мягкой кожи. Лицо человека скрывал глубокий капюшон и накатывающиеся тени парка, однако, несмотря на немного пугающий вид фигуры, Ган не испытывал и толики страха, ибо именно этот скрытный гражданин благословенный Светом Шончанской Империи и обещал ему ту самую круглую сумму за доставку.
--
Свет да осияет вас, добрый господин! - приветствовал посыльный человека. Ган нарочно уронил недокуренную сигарету и поднимая ее пытался вглядеться в лицо своего добродетеля, но тщетно. Оно оставалось скрытым густыми тенями парка.
--
Ты сделал то, о чем я просил тебя? - холодно спросил человек в темном плаще. Интересно кто он....возможно, какой-то процветающий купец, предлагающий свои товары Благородным Домам, или казначей, эти парни -- темные лошадки, скрытные и хитрые, впрочем неважно.- Думал Ган, внимательно рассматривая незнакомца, и энергично закивал, подтверждая точное выполнение указаний.
--
Отлично! Тогда можешь забрать обещанное. - голос его малость оживился -- Здесь сорок з.т.к., парень, думаю тебе этого хватит, ведь так? - сказал человек протягивая на ладони, закрытой черной кожаной перчаткой и со слегка длинноватыми для обычных пальцами, кожаный мешочек с золотом.
--
Спасибо вам, добрый господин! - рассыпался в благодарностях Ган. За спиной внезапно хрустнула ветка и он, резко обернувшись, наполовину вытащил из ножен свой короткий меч, однако там никого не было. Повернувшись обратно, он не нашел своего добродетеля, того как ветром сдуло. И как это только у них получается? - подумал Ган и пожав плечами медленно побрел к выходу из навевающего тоску парка. - Сорок золотых...не плохая сумма! С такими деньгами можно месяц шиковать по полной, ни в чем себе не отказывая, - думал парень. -- Наверное в этом треклятом письме было что-то до нельзя важное, жаль что я не додумался его прочесть. Владея подобной информацией можно получить и больше сорока монет на карман.. - погруженный в свои думы он вышел из парка и пошел вдоль подсвеченных витрин магазинов к трактиру "Пять танцующих вепрей".
Мечтая о том, что с такими деньгами от служаночки можно получить и кое-что покрепче обычного поцелуя, он вошел в трактир. Общая зала представляла собой чисто вымытый квадрат с расставленными по нему дубовыми круглыми столами и стульями с высокой спинкой. В дальнем правом углу была сцена, на которой под веселую мелодию двух парней с флейтами, танцевала и пела девица. До Гана донеслись обрывки ее чарующего голоса:
Красные торчат на углу возле Башни,
Дамани запутались в поводках.
Как я оказалась с ай'дамом на шее
По уши в цепях?
Ухмыльнувшись переделанному шончан мотиву какой-то старой людской песни, парень, расталкивая немногочисленных посетителей, и, посматривая на сидевшего у двери шкафоподобного охранника с не раз сломанным носом, пошел к расположившемуся слева бару, с вечно протирающим бокалы барменом. По всюду сновали милые пухленькие служаночки, в коротких темных платьицах и белых передниках. Кинув поцеловавшей его сегодня девушке золотую крону, которую он достал из кармана брюк, парень сел на высокий стул и заказал лучшего имеющегося в наличии вина. Человек за стойкой оценивающе посмотрел на него, но, ничего не сказав, лишь написал что-то на клочке бумаги и придвинул к Гану. На листке был счет с суммой в три золотых кроны. Парень улыбнулся и провозгласил на все помещение:
--
Все хорошо, приятель! Сегодня я при деньгах! - с этими словами он запустил руку в кошель, предварительно развязав стягивающие его веревочки, но тут же резко отдернул руку, вскрикнул и упал, забившись в конвульсиях. Люди повскакивали со своих мест, опрокидывая столы, монеты покатились по полу. К Гану подбежал охранник, пытаясь оказать посильную помощь, кто-то кричал чтобы позвали на помощь кого-нибудь из желтой айя, но парень был уже мертв. Из кошеля выползла маленькая белая змейка и, скользнув между половиц, исчезла.
***
Бросив палантин на диван из коричневой кожи, Альфред прошел через весь кабинет устланный лучшими доманийскими коврами с длинным ворсом и узорами в виде медового цвета, переплетающихся лилий, к книжному шкафу, загораживающему своей резной громадой более половины левой стены помещения, и начал изучать имеющиеся у него книги всевозможных жанров и авторов. Только хорошо зная хозяина кабинета, можно было догадаться, что занят он отнюдь не созерцанием своей великолепной коллекции, а погружен в серьезные думы. Ведь последние тридцать пять лет о, получившей известность в широких кругах Шончан, Семираг ничего не было слышно. Кто-то поговаривал что эта смуглая коротко стриженная дамочка, славящаяся своими садистскими наклонностями и невообразимыми способностями к врачеванию, поймала "болт майды" в одном из сражений в Венеции. Однако сам Альфред хоронить ее раньше времени не был намерен. Он громко цыкнул... - Надо же...через столько лет и снова в деле... - подумал, замученный обсуждениями в Совете, хозяин кабинета -- Нет, конечно Нимен Марин, а ныне Семираг, была асом в медицине, однако наличием вирусом Тай'шари она никогда не славилась. Вирус Тай'шари или "Вещество", как его называют, был открыт еще в 973 году. Он давал своему носителю невероятные скорость, силу, реакцию, внимание и, конечно же, вечную молодость, правда были у него и ограничения, такие как нелюбовь к огню, но, в целом, при большой концентрации в организме, он делал Нифилима -- носителя вируса, практически неуязвимым.
--
Ох... думать о таких вещах сейчас совершенно незачем. - встрепенулся Альфред, отрывая глаза от книг. - Самое важное сейчас даже не сама Нимен, а крот, который, по некоторым данным завелся где-то не далеко от правительственной верхушки Империи, и его нужно во что бы то ни стало найти. - у Альфреда на этот счет были свои соображения, которыми он не хотел делиться даже с Аннетой, хотя они и правили Тарабоном вместе. - Мисс Алкаир была не менее темной личностью, чем те же самые служители Башни Воронов, но в их случае было доподлинно ясно, что служат они Императору, да живет он вечно, а на счет Аннеты ничего определенного сказать не мог никто, думаю даже сама Аннета. - Альфред прошел комнату наискось к лакированному темным лаком письменному столу, на котором расположились стопки документов, пара шкатулок и письменный набор, повесив куртку на кресло, обитое красным бархатом, встал у большого арочного окна. - Конечно, когда дело касается внутренней опасности, доверять можно разве что врагам, от них ты хотя бы знаешь чего ожидать, а вот от друзей напротив.., кто знает? Может друг, которого ты знаешь с пеленок, теперь пособничает предателям? - Альфред смотрел за окно на фигуру, одетую в черное рубище и с татуировкой на лице -- да'тсанг -- отверженные, презираемые. Ими можно было стать нарушив определенные законы Империи. - Альфред поежился. - Не завидная судьба, ведь да'тсанг как бы не существовало для остальных шончан. Им нечего есть, пить, негде жить. Одним словом -- лучше сдохнуть, хоть как раз из таких отбросов когда-то образовалась АнтиШончанская Коалиция или АШК. - фигура бывшего содержателя гостиницы "Принцесса" медленно удалялась из поля зрения, шатаясь из стороны в сторону, и лишь пара фонарей освещала ей путь на покрывшейся сумерками улице.
Тут Альфред вспомнил о письме, покоящемся в кармане его шелковой куртки. Он расстегнул кружевной ворот рубахи и, утерев шею белым носовым платочком, сел за письменный стол. Достав из кармана курточки деревянный тубус, он не задумываясь сломал печать и извлек небольшой свиток, перевязанный фиолетовой ленточкой. Развернув послание, мужчина стал читать написанное:
"Свет да осияет тебя, дорогой друг. У меня есть важная информация, которую тебе захотелось бы узнать. Жду тебя в "Плетущем судьбу" в 22.00. Приходи один, нам ведь не нужны лишние глаза и уши, правда?"
Ни подписи ни оттиска личной печатки не было, однако Альфред уже знал кто это. Он посмотрел на часы, показывающие пол десятого, и, не мешкая ни секунды, накинул куртку и кутаясь в шерстяной плащ лучшего покроя, отправился к выходу, попутно пристегивая к поясу ножны со шпагой, имевшей замысловатую витиеватую гарду. По темной улице Альфред шел плотно запахнув плащ. Как ни крути, а ночи в Кайриене были весьма холодными, хотя и прикрывался он больше рефлекторно -- по-настоящему холод давно не чувствовал любой, уважающий себя, шончанин. Верховная Опора Дома Винденбах был глубоко погружен в свои мысли, которые морщинами прорезали его лоб и заставляли нервно подрагивать левый глаз, но он не замечал этого. Как и не замечал, все еще празднующий День Солнца, народ, праздно шатающийся по окрестностям. Соседний перекресток миновала группа актеров, жонглеров и глотателей огня в разноцветно пестривших одеяниях, сопровождаемая веселой толпой зевак, постоянно выкрикивающей свои пожелания и дружно улюлюкающей. На сумрачных аллеях, сидя на лавочках и источая вокруг себя нежность, жались влюбленные парочки. Летом им самое время, в отличии от, предписанной традициями как время любви, весны. Пару девиц, одевшихся в мягкие полупрозрачные доманийские наряды, подарили Альфреду жеманные улыбочки, а одна даже зазывно подмигнула, однако ему было все равно. Его больше интересовало что же такое важное хотел сообщить ему старый друг, раз не пришел лично, хотя нет, об этом конечно не могло быть и речи. Любой визит такой важной особы не остался бы без внимания. Альфред свернул на улицу с бедными, на его взгляд, домами торговцев и слабым освещением, где от одной лужицы тусклого света до другой нужно было пройти расстояние в шестьдесят шагов, а то и больше, если фонарь по каким-либо причинам отказывался гореть.
--
Альфред. - позвал ровный голос откуда-то из темноты. Остановившись, Альфред стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять откуда шел звук голоса. В ближайшую лужицу света ступил мужчина среднего роста, кутающийся в длиннополый плащ темно-синего цвета с глубоким капюшоном. Мужчина вел себя уверенно и сразу направился к Винденбаху. Плащ его хлопал на ветру, обнажая взору висевшую на поясе катану со знаком цапли.
--
Я думаю, что тебе не следует совать свой нос в чужое дело. - говорил незнакомец, подойдя почти в упор. Альфред успел разглядеть, что лицо его было скрыто белой, с узорами, японской маской из-под которой выбивались пряди волос, цвет которых определить было сложно в сгущающейся тьме.
--
Палантин Амерлин тебе не к лицу, как жаль что снять его я могу только посмертно... - голос был скуп на слова и холоден, однако создавалось отчетливое ощущение того, что оно искажено ухмылкой. Уже зная что сейчас будет, Альфред рубанул шпагой туда, где у незнакомца должна была быть шея, однако тип уже успел пригнуться и его катана вылетела из ножен, сопровождаемая твердой рукой, в попытке разрубить ребра. Хоть Винденбах и не был мастером клинка, но от такого детского удара уклонился играючи. Незнакомец поднялся и клинки скрестились вновь. Отбиваться от быстрых наседающих ударов противника легкой и тонкой шпагой было сложно, однако вполне выполнимо. Сражающиеся медленно танцевали по пустынной улице. Внезапно незнакомец скользнул вперед, исполняя прием "Раскрытие веера", Винденбах более стремительным движением встретил его точно таким же приемом, но удара сталь о сталь не последовало. Шпага резанула по скрытому маской лицу противника и та рассыпалась, открывая на обозрение лицо, чудом не задетое лезвием.
--
ТЫ!? - удивленно вскричал Винденбах, прежде чем меч незнакомца вспорол ему сонную артерию. Уже лежа на земле и задыхаясь от булькающей в горле крови, он видел помутневшим взором, как человек вкладывает, только что обтертый от крови, меч в ножны изящным движением и накинув лицо слегка порванный капюшон удаляется от умирающего в луже собственной крови, Винденбаха. Затем пришла пустота.