Парк.
          
        Вечер быстро окутала темнота. Тепло дня ранней осени отступало перед приближающейся прохладой звездной ночи. В приоткрытое окно  комнаты потихоньку просачивалась невидимая свежесть. Дрожь пробежала по спине. Таня подошла к окну. Внизу, освещая светом  пустые тротуары,  тихо ползли редкие светлячки-троллейбусы. Потянула за ручку рамы, закрыла окно. Подобрав под себя   загорелые ноги, быстро опустилась  на подушку  дивана.          
     - Скажите, Петр Петрович, - обратилась большая взлохмаченная голова женщины лет сорока, с круглым лицом, нарумяненными, рыхлыми щеками, выступающими вперед зубами, - А что вы можете сказать о насилии в животном мире?
     На экране телевизора появилось двое собеседников в строгих костюмах и  темных галстуках, расположившихся  за небольшим  офисным столиком по обе стороны от ведущей.  По телевизору шла передача местного канала. 
     - Вопрос правильный, - сказала коротко стриженная, вытянутая голова с глубоко вставленными небольшими серыми  глазами. Зрачки застыли, взгляд замер в одной точке.  Напрасно хозяйка студии приподнималась и вытягивала шею,  пытаясь рассмотреть происходящее внутри стеклянных шариков. Лишь тихие щелчки  э-э-гг-ммм-г, доносящиеся из гортани кандидата биологических наук, похожие на шум, работающего  системного блока компьютера,  не позволяли  заподозрить  внезапно развившееся  расстройство сознания.   Наконец щелканье прекратилось. Из хаотически расположенной информации на жестком диске мозга  были отобраны нужные слова, сгруппированы в предложения и подготовлены к выводу на дисплей. Глаза Петра Петровича ожили,  посмотрели на собеседницу.  Тонкие губы зашевелились.
    -  Понимаете, насилие - это определение человеческое. Как нестранно у животных такого явления не наблюдается. Хотя одни  поедают других. Жертвы и хищники образуют, так называемую,  пищевую цепь. В природе все взаимосвязано и обусловлено.  Каждый вид занимает определенное место в цепи. Изменения количества - уменьшение или увеличение особей одного вида в конце концов устраняются и происходит возвращение к определенной, первоначальной плотности для данных условий.  Например, зайцы стараются не стать добычей  волка и, если бы им это удавалось всегда, возросшая популяция зайцев не смогла прожить на одной территории из-за нехватки корма. Все равно часть из них погибла бы.  Внутривидовой отбор  приводит к той же численности особей. В природе есть некий баланс, динамическое равновесие. Это классика биологии, это Дарвин.   
    - Но ведь  кто-то становится зайцем, а кто-то волком, - не давая
 продолжить, хлопая, выпуклыми глазами вставила ведущая.                                          
     Мимические мышцы слегка обозначили ухмылку на лице биолога.  
    - Наука не смогла, не может и не даст в будущем ответ на вопрос почему кому-то досталась шкура хищника, а кому-то нет. Я думаю, это знает только бог. Кем быть лучше, кем хуже - опять же точка зрения человека. Такие вопросы звери себе не задают. Появляются на свет приспосабливаются, адаптируются к меняющимся условиям. Кто-то становится  быстрее, а кто-то - медленнее,  один - меньше, другой - больше,  третий - сильнее, страшнее, а четвертый - хитрее, незаметнее,  Но никто - не злее и не  добрее другого. 
    -Если можно так выразиться, применяя  человеческие понятия, животные повышают профессиональный уровень своего амплуа. Стремятся - к идеалу. Заяц хочет стать суперзайцем, волк-суперволком.   Представьте эволюцию волка переставшего ловить зайцев и способного питаться морковью. Такой ход развития не   уменьшил бы жестокости. Бывшему хищнику придется, согласиться с тем,  что его может  поймать новый  хищник - суперзаяц.          
   Вывод из сказанного  -  может произойти перемена ролей, но при любом раскладе кто-то  должен съедать кого-то. Тех кого я  убедил, попрошу проанализировать уже существующее положение. Окажется хищники нисколько не более жестоки, даже более великодушны по человеческим меркам, избавляя жертв от потенциальной роли убийц. Жестокость,  насилие, миролюбие в мире животных не существуют.  Не    надо жестокость  человека называть звериной, ведь ее не существует. Кто и поступает особо жестоко,  так это человек по отношению к животным.  

 
      -Голова ведущей по давней привычке  одобрительно качалась в такт словам.  До перехода в новую программу «Край криминала»,  ей долгое время пришлось   вести в телепрограмму для детей.   
-	Как же я раньше не заметила, что он такой зануда, но сейчас уже поздно - проскочило в её мозге.
-Спасибо за такой ответ, а что думаете вы, профессор. 
Сказав это, женская голова исчезла. На экране появилась большая квадратная голова с развитым лбом с одутловатым лицом, кучерявыми темными, седеющими на висках волосами и большой залысиной на затылке. Под глазами нависали складки-мешки. 
На вопрос коллег-урологов  все ли в порядке с почками, профессор не отвечал прямо, как делают большинство врачей.
В силу неоднозначности, сложности и взаимообусловленности процессов, происходящих в человеческом организме, обладая широким мировосприятием, уводил разговор, как казалось собеседникам, в сторону. Начинал с повествования о трудностях жизни его пациентов, клиники, в конце переходя на чисто психиатрические термины, понятные не всем психиатрам. Многие  были не рады своему профессиональному любопытству. 
     - Да, я согласен с моим коллегой, что жестокость и насилие определения человеческие. Но хочу возразить, сегодня мы не обсуждаем взаимоотношения в животном мире. И думаю не стоит уклоняться от темы: «Кто они, серийные убийцы?»  Продолжая,  позволю себе высказаться следующим образом. Насилие среди людей проявляется каждый день, в той или иной степени, это видит каждый, даже если никуда не выходит из дому, достаточно включить телевизор и посмотреть новости. Мною проверено, а до меня психиатрами замечено, что жестокость детей по отношению к животным, различного рода издевательства, формируют патологический тип личности, склонной к насильственным действиям по отношению к людям. 
     Именно с детства и нужно выявлять и лечить различные отклонения. И когда мы сталкиваемся с изобличенным в своих преступлениях взрослым больным психическим заболеванием, то и в этом случае  приговаривать к смертной казни нельзя.  Это не менее жестоко, чем само преступление. Его нужно изолировать и лечить». 
-	Одну минуточку, у нас есть вопрос от телезрителей.
-	 Алло, Алло.        Говорите.      Задавайте.        Мы вас слушаем. 
     - Серафим Иванович,  вам как врачу очень хорошо известно состояние родственников погибших, готовых руками разорвать убийц. О какой совести вы говорите, да если бы у меня самой случилось что с ребенком, я бы задушила... . 
        - Спасибо за ваш вопрос. Понимаете, такое состояние, похожее по своим проявлениям на аффект длится  недолго. Убитого не вернешь.  Лишение жизни,  не приносит успокоения, как  первоначально может показаться. Душевная рана только углубляется. И еще замечу, большинство тех, кто желает смертной казни, становятся соучастниками убийства. Скажу, больше даже исполнителями. Так как работа палача не является убийством, а исполнением   закона - воли народа.  Ответственность за насилие, совершающееся на наши деньги через государственные органы исполнения, которые наняли человека на работу, как нанимают на работу врача, водителя, дворника,  ложится на совесть каждого.     Теперь спросите у тех, кто поддерживает  смертную казнь. Согласились ли они сами убить человека? Большинство никогда бы не смогло поднять руку на человека. Через месть прошло развитие человечества. Религия не приветствует мщение.  Недаром видя бесперспективность и насилие  смертную казнь отменили во многих развитых странах. Насилие порождает только насилие. 
     - Выключи, достали уже, - сказала Лена, обращаясь к Тане. 
     - Сегодня старшая медсестра  опять приходила, утверждала, будто бы  я спрашивала у него, возбуждаю, ли я его.                  
     - Знала бы как он  предлагал мне давай я тебя загипнотизирую.
     - А ты?
     - Че, я дура,  мало ли что он  внушит, хотя вряд ли у него хватит на что-нибудь воображения. Ну,  представляешь эта кикимора, ты ведь ее видела. Я до сих пор не могу понять, как он мог на ней жениться? Чем она его привлекла?
     - Лена, ты так рассуждаешь, будто он писаный красавец?
     - Да  он индюк надутый! Кому он нужен?
     - Да оба они хороши - сладкая парочка.
     - Придется идти в процедурный, иначе старшая не успокоится.            
     - Нужно самой попроситься,  чтоб поставили еще куда-нибудь.           
     - Не пожалеешь?
     - Жалко только  зарплаты, здесь самая большая в поликлинике». 
     - Нет худа, без добра.  Может там  из пациентов кого-нибудь нормального встретишь, а то ведь тут одни алкаши и нарки ходят. 
      - Да, лучше вариантов нету.
      - Если до двадцати пяти не вышла замуж - все, считай, пропала, - подумала  Лена, и молча встала с упругого зеленого дивана. В 22 года она выглядела моложе своих лет. Среднего роста, светлые прямые волосы, стильная прическа. В меру яркая косметика. Темно-синие джинсы-стреч обтягивали стройные ноги. Модная недорогая блузка бордового цвета. 
     Время в разговорах ни о чем пролетело незаметно быстро.
     - Засиделась я у тебя, допоздна. Уже двенадцатый час. Пора идти домой, обещала маме, что в 10 буду.
     - А как ты пойдешь домой? 
     - Через парк. Так  раза в два короче. 
     - Тебе не страшно?  Мне выводить  Ральфа. Провожу.
     Дог лежащий возле дивана при упоминании своего имени неодобрительно посмотрел  на свою хозяйку и снова положил здоровую рыжую с седеющим носом морду на лапы.
     - Да нет, спасибо. Через центр не страшно.  Взглянув на свое отражение в прямоугольнике зеркала прихожей,  быстро надев модные кроссовки,  Лена повернула ручку двери. 
    - Пока, я тебе завтра позвоню, - сказала, переступая через порог, на шершавый бетонный пол лестничной клетки. 
     Дверь захлопнулась и сразу стало темно, глаза еще не успели привыкнуть к тьме. В заляпанное строительным раствором окно пролета,  не мытое со времени постройки дома, заглядывала немая свидетельница всех ночных происшествий луна. Впереди вспыхнул красный огонек, одновременно что-то механическое зашумело  и стал усиливаться приближающийся гул. Через секунду  тень фигуры сползла со стены на пол и последовала за своей повелительницей в освещенную кабину лифта. 
     Двери лифта медленно открылись, по запахам доносившимся из жбанов мусоропровода стало понятно, что она оказалась на первом этаже. 
    Выйдя из парадного быстрым шагом, обходя рытвины в асфальте, скоро оказалась у темной высокой стены из старых  деревьев.  
    Парк был хорошо знаком. Он занимал самую большую площадь в городе. Сюда в детстве ее часто водила бабушка. Две пересекающиеся широкие асфальтовые аллеи с цветниками посредине разрезали зелень деревьев на четыре  квадрата. Справа  были аттракционы. На каруселях  проводила целые выходные. Став старше Лена каталась с подругами на велосипеде по многочисленным дорожкам. Дальше был старый драматический театр, куда на спектакли ее с одноклассниками приводила их классная руководительница. Слева был летний бассейн, в котором дети  кормили уток и лебедей.
      Повзрослев однажды парк предстал совсем другим. Из того огромного пугающего и манящего загадочного дремучего леса в детстве, он сжался до обычного маленького пространства длинной в три минуты ходьбы. Произошло  это  также  незаметно, как растут деревья, как невозможно  вспомнить и понять,  почему  перестала играть в куклы, перестали занимать игры во дворе. На смену этим желаниям пришли другие.  Теперь  казалось что  нет здесь  веселья и беззаботной  радости,  какие  были  в  детстве. Действительно,  как и Лена поменялась жизнь в самом парке.
     Не работали фонтаны, сломались аттракционы, парк зарос бурьяном. Не стало  старушек и старичков  проводивших вечера, допоздна засиживаясь на лавочках.  Общение им заменил телевизор. По телеку вечерами  крутили бесконечные сериалы и мыльные оперы. Не выходя из дома, можно было испытывать эмоции, которых теперь не хватало.  Постоянные криминальные новости показывающие типов, способных избить и убить не за что, заставляли  лишний раз задуматься, переступая порог квартиры, а нужно мне куда-то идти?  
   И все-таки Лене парк нравился. Знойным, летним днем прятал тебя сочной зеленью листвы от всевидящего солнца.  Войдя в него из мира городского шума, выхлопных газов попадаешь в мир тишины и покоя. Среди  деревьев,  под шелест травы  успокаиваешься и отвлекаешься от суеты. Как и в детстве, перепрыгивая с ветки на ветку высоких  деревьев жили белки, спускавшиеся за орехами и семечками. Белки совершенно не боялись людей, кормивших их из рук, заодно дразнили домашних собак, внезапно появляясь перед ними, и также внезапно скрываясь в переплетениях крон.  Нередко   слышался стук дятла,  трель соловья. В конце мая кусты сирени дарили ни с чем несравнимый  аромат, дорожки и трава покрывались белым ковром тополиного пуха.
      В летних кафе появился большой выбор вкусного мороженного. В бассейне, где раньше плавали птицы,  на резиновых лодках катали малышей. Для них  парк был сказочно огромен. 
 Ранним утром, в любое время года,  по тропинкам парка, отбиваясь от преследовавших с лаем собак, бегали  продвинутые физкультурники, делившиеся на две возрастные группы. Молодые - приверженцы капиталистических ценностей, копирующие западный образ жизни и пенсионеры -  верные сторонники социалистических идеалов, после тяжелых заболеваний бросив пить или курить, пытаясь обмануть судьбу и себя, начинали здоровый образ жизни.
      Преуспевающие бизнесмены,  облаченные в наимоднейшие, последние разработки  ведущих спортивных фирм, тяжело дыша, тряся округлившимися животиками, напрягая атрофированные мышцы, старались настичь и обогнать раздражавших своей невозмутимостью, и отрешенностью в синих, поношенных трико и пятнадцатилетних кедах, сухих старичков. Дорогая форма не соответствовала своему нетренированному, заплывшему жиром внутреннему содержанию и поэтому не могла дать должного преимущества, положенного социальному статусу ее обладателя. Тем кому все-таки удавалось обойти пыхтящих, на пониженной передаче дедушек приходилось выкладываться до ощущения болевых колик в посаженой печени. Опередить на аллеях парка  намного труднее и круче, чем, ощущая толстым задом твердость кожаного сидения, слегка надавить на педаль акселератора, и  промчаться на большом, мощном, сверкающем «Мерседесе»,   мимо плетущегося на ржавеющем и барахлящем «Москвиче» пенсионера.
     Только вечером парк своей непроглядностью, мелькающими полутенями неизвестных силуэтов, скрипом старых ветвей и шорохами опавших листьев  вызывали страх. 
     Лена спустилась по ступенькам, темнота обступила ее со всех сторон. Под ногами местами попадались неровности. Старые деревья протягивали свои руки-корни  к поверхности, вспучивая асфальт, невольно заставляя спотыкаться ночных прохожих. Перешагивая по памяти через препятствия, Лена двигалась  вглубь. Ночная жизнь скрытая от человеческих глаз продолжалась. Под слабым дуновением ветерка чуть слышно шумели верхушки деревьев. С разных сторон по очереди переговаривались трелью сверчки. Послышался шум мотора, и узкая полоска света фар выхватила из тьмы плотный строй стволов.  На патрульной машине пересекли центр  стражи порядка, высматривая наркоманов и бомжей, спускающихся на ночь в люки теплотрасс. Освещения не было, фонари  были разбиты, а отремонтированные на центральных аллеях включали только по праздникам, экономя электричество. Где-то далеко впереди виднелось светлое пятно площади перед театром.  В памяти невольно всплыли сообщения краевой газеты о происшедших недавно в парке случаях изнасилования, грабежей.  Вспомнились болезненное лицо  психиатра, выступавшего по телевизору,  вопрос телезрителей почему в нашем городе столько много маньяков? Профессор Кошмаровский ответил, что их ничуть не больше чем в других городах, просто оперативники работают профессионально.  Серийные убийства отслеживают и раскрывают.
            Гоня разные  мысли подальше, подсознательно прибавляя  шаг, Лена приближалась к середине. Это самая темная часть парка, дальше всего удалена от уличного освещения. Дохнуло холодком пруда, мурашки пошли по коже. 
      Он готовился выполнить задуманное. Это  жизненно важно. Его -  небольшого, невзрачного, тщедушного, не предпринимавшего особых усилий для маскировки   днем можно было и не заметить. И только тогда, когда кто-то проявлял интерес к нему, пытаясь пристально  рассматривать его,  он перебирался на другое место, оставаясь все равно  в парке.  С нетерпением следя пока солнце медленно  скрывалось за верхушками деревьев и  наступал долгожданный  вечер. Целый день  ожиданий подошел к концу.
     Все необходимое постоянно находилось при нем. По  известным
только одному ему  признакам он почувствовал приближение. Непреодолимая тяга  повлекла его к тому, кто о нем и не догадывался. Как он выбрал ее? Что запустило цепочку  действий? Какие обстоятельства, условия, обстановка,  цвет, форма, запах или еще что-то другое...   Рождение мысли, тот первый пусковой момент, за которым последуют все остальные действия всегда остается загадкой. Этого не дано понять ни ему, ни ей.  Все  произойдет обычно, буднично. Постепенно расстояние, отделяющее их сокращалось. Чужих шагов не было слышно.    Выбранная тактика позволяла  остаться незамеченным не только  до прикосновения к коже, но даже и потом, исполнив свое желание.  Это облегчало сближение. Внезапность вот главное оружие успеха. Еще момент. Он приготовился нанести удар. Быстро вонзив свое холодное оружие. Кажется,  она не почувствовала. Так стремительно, остро и точно - даже не больно. Лена не вскрикнула. Борьбы здесь быть не могло, слишком неравны силы. Кровь потихоньку стала вытекать. Он жадно впился ей в шею. Все было тихо. 
     Еще мгновение и  огромная рука появилась перед глазами. Осознавая угрозу бывает трудно пошевелиться и ты смотришь на все происходящее отстранено будто это происходит не с тобой. Действия,  длящиеся секунды в таком состоянии кажутся  нескончаемо долгими.  Раздался небольшой хлопок. Стало темно, все погасло. Ноги подкосились. Кровь пролилась, внутренности вывалились наружу.  Падение на землю длилось недолго.
 Шаги ускорились. Появилось море света, темнота осталась позади. 
- Парк и ночью хорош, - думала Лена, - только комары, уж больно кусачие.