Аннотация: Опубликовано в журнале "Жеглов и Шарапов" N6, 2013.
Статья для сборника Издательства МВД "Советская милиция".
Подобно другим важнейшим структурам советского государства, милиция была увековечена в искусстве социалистического реализма. Особого интереса заслуживают образы милиционеров и трактовка милицейской службы в таких массовых и общедоступных отраслях "индустрии культуры и просвещения" СССР, как литература и кино.
Для начала следовало бы сказать несколько слов о специфике милицейской тематики в творчестве советских литераторов и кинематографистов, как и о специфике советской культуры вообще. Несмотря на декларированный с высоких трибун "комиссарами от искусства" курс на исключительный реализм, советская книга и советское кино являлись важнейшими пропагандистскими и идеологическими инструментами в построении нового общества и воспитании нового человека. Следовательно, базируясь на реальной фактической безе, они преломляли сюжетную линию и галерею образов под таким углом, чтобы у читателя/зрителя складывался идеологически верный эмоциональный настрой, формирующий честного гражданина, советского патриота и строителя социализма. В зависимости от талантов и профессионализма мастеров советского искусства, их продукция имела большую или меньшую художественную ценность, однако общие тенденции оставались неизменными. Это - и господство жизнеутверждающего начала даже при трагической фабуле, и обязательно "правильный" характер главного героя, и соответствие просветительских задач текущей "генеральной линии партии и правительства", и наивный советский идеализм как вершина системы ценностей. Словом, будучи подчеркнуто реалистичным в деталях, советское искусство в целом более заслуживает эпитета "романтизм" (с сильным пропагандистским уклоном), чем "реализм".
Однако милицейская литература и милицейское кино нередко выигрывали в отношении достоверности и информативности именно благодаря этим чертам советского искусства. Злободневность, тесная привязка к требованиям момента в сочетании с воспитательной функцией позволяли авторам и режиссерам поднимать актуальные проблемы, стоявшие в тот или иной период перед органами охраны социалистического правопорядка, раскрывать конкретные трудности и проблемы милицейской службы. В то же время интенсивность обращения советской литературы и кинематографа к милицейской теме была прямо пропорционально месту, которое занимала милиция в системе силовых ведомств СССР. В сталинский период, когда она находилась в тени могущественной "политической полиции" Страны Советов - ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ, ударники социалистического труда от пера и кинокамеры почти что игнорировали столь "неперспективную" структуру. Писать поэмы и снимать фильмы о доблестных чекистах было в те годы выгоднее с карьерной и материальной точек зрения, хотя и не всегда безопасно. По мере роста значения и престижа советской милиции в конце 1950-х - 1980-х гг. возрастал и интерес к ней у деятелей искусства. Своеобразный бум милицейская тема в литературе и кино СССР переживает в 1970-1980-х гг., хотя тогда наблюдается и определенное ухудшение качества "валового продукта". В то время, как в конце 1950-х - 1960-х гг. практически каждую книгу или фильм о нелегких буднях советской милиции можно назвать своеобразным произведением искусства, в последующий период эта тематика вышла в тираж. Впрочем, на фоне множества посредственных произведений ярче сияли подлинные шедевры, которые до сих пор пользуются у российской зрительской и читательской аудитории огромной популярностью, а, можно сказать, и любовью...
Объем книжной и кино-продукции СССР, в которой появляются образы работников советской милиции, крайне велик. Поэтому, в рамках этого очерка, есть возможность обратить внимание лишь на наиболее знаковые и популярные произведения.
Занятно, что первые заметные литературные упоминания о Рабоче-крестьянской милиции (РКМ) появляются в самом начале 1920-х гг. у авторов, отнюдь не являвшихся апологетами Советской власти - завсегдатаев тогдашней петроградской поэтической "тусовки" Осипа Мандельштама и Георгия Иванова. Холодной зимой 1920-21 гг. Мандельштам, большой любитель ночных прогулок во время комендантского часа, пишет в своем стихотворении "В Петербурге мы сойдемся снова":
Мне не надо пропуска ночного,
Я милиционеров не боюсь...
Георгий Иванов, впоследствии эмигрант, заявлявший себя как непримиримый враг большевиков, отвечает юмористическим стихотворением "Жизнь милицейская", посвященным встрече хмельного возвышенного Мандельштама с патрульными милиционерами - простыми рабочими парнями. Показательнее всего, что оба автора, не переносят свое неприятие большевицкого режима на работников милиции, честно охраняющих порядок в агонизирующем послереволюционном городе. В подобных же выражениях - слегка ироничных, но в целом благожелательных, описывала свою встречу с участковым милиционером в Москве в тот же период знаменитая поэтесса Марина Цветаева, которую также нельзя упрекнуть в просоветской позиции.
Одним из первых обратился к проблеме милицейской службы с официальной позиции такой гигант ранней советской поэзии, как Владимир Маяковский. В 1926 г. из под его "приравненного к штыку" пера вышло стихотворение "Стоящим на посту". Кстати, словосочетание "проблема милицейской службы" выбрано здесь не случайно. В духе относительной открытости и гласности первого десятилетия Советской власти, поэт-большевик смело вскрывает типичные для 1920-х гг. проявления "несознательности" и халатности среди работников РКМ: попустительство "классово близким" элементам, совершившим мелкие преступления, недостаточная дисциплина "на местах", пьянство... Маяковский, следуя своему выразительному стилю поэзии-пропаганды и стихов-лозунгов, обращается к советскому милиционеру с пламенным призывом:
Стой,
береги своим караулом
копейку рабочую,
дом и покой.
Отношение к органам охраны порядка, как к "щиту трудящихся", появившееся у Маяковского, впоследствии пройдет не красной нитью, а красным милицейским кантом через все советское искусство, посвященное этой теме...
Впрочем, милиция не скоро вновь оказалась главной героиней литературных произведений. Вплоть до окончания сталинского периода советской истории скромные образы стражей общественного порядка для писателей и поэтов СССР явно были заслонены монументальными фигурами чекистов, восхваляя которых можно было теснее прикоснуться к ведомственным льготам и материальным благам. В качестве эпизодических персонажей, впрочем, милиционеры периодически появляются в произведениях самой различной направленности, от вполне классических образчиков "соцреализма" до безжалостной сатиры на советскую реальность - знаменитых романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок". Окраска этих образов - позитивно-нейтральная.
Особняком стоит повесть "Лапшин" (1937 г.), написанная 27-летним писателем Юрием Германом, впоследствии - классиком советской прозы. Но это произведение не столько о милиции, сколько об образцовом "советском человеке". В центре повествования - трудовые будни и редкий досуг начальника отделения ленинградского уголовного розыска, верного большевика, бывшего чекиста, безоглядно преданного делу, на которое он направлен партией и правительством, без раздумий приносящего личную жизнь в жертву работе... Ответственный работник РКМ Лапшин - тип советского "трудоголика" своего времени. Образ главного героя абсолютно безупречен с идеологической точки зрения, но с таким же успехом можно представить его и на партийной работе, и во главе промышленного предприятия. Едва ли не единственной "специфически милицейской" подробностью повести является... сотрудничество работников милиции с театром, в котором "служит" "дама сердца" главного героя и который ставит пьеску о перевоспитании проституток по методе наркома Ежова. Лейтмотив повести: "Вычистим землю, посадим сад" полон советского пафоса и звучит совершенно по-чекистски. Он очень далек от основных задач реальной РКМ: защиты советских граждан и социалистической законности. Художественный фильм "Мой друг Иван Лапшин", поставленный по мотивам повести в 1984 г. сыном писателя режиссером Алексеем Германом, гораздо лучше передал суровую и неблагодарную атмосферу работы советской милиции в 1930-е гг...
С падением в 1953 г. "железного наркома" Л.П.Берии и последовавшей "чисткой" в органах внутренних дел начал постепенно расти престиж милиции и, как результат, повышается внимание к ней деятелей искусства.
Довольно оригинальным манифестом признания высокой общественной пользы и почетного характера милицейской службы в СССР стало появившееся в 1954 г. стихотворение признанного корифея советской поэзии Сергея Владимировича Михалкова "Дядя Степа - милиционер". Продолжая свой цикл о добродушном великане Степане Степанове, бывшем военном моряке и большом друге детей, поэт решил в духе времени отправить своего героя на службу в органы охраны общественного порядка - и создал образ, ставший на несколько десятилетий одним из неофициальных символов советской милиции. Импозантный старшина Степанов, легко находящий выход из любой критической ситуации и всегда готовый придти на помощь людям, рассчитан не только на аудиторию маленьких читателей. В доходчивой и красочной форме он отвечает современному себе советскому обществу на многие важные вопросы о месте и функциях милиции в государстве.
- Почему, придя с Балтфлота,
Вы в милицию пошли?
Неужели вы работу
Лучше этой не нашли?...
- Я скажу вам по секрету,
Что в милиции служу
Потому, что службу эту
Очень важной нахожу! ...
Наш советский постовой:
Это - тот же часовой!
В то же время коммунистическая фразеология в "Дяде Степе" почти отсутствует. Старшина Степанов - хороший советский патриот, общественник-спортсмен, но о его партийном статусе нет ни слова. Михалков как бы дает понять: советская милиция - орган общественной, а не политической безопасности.
В 1959 г. увидел свет один из лучших милицейских романов в отечественный литературе, к сожалению, почти забытый в наши дни - "Сержант милиции" Ивана Лазутина. По значимости его вполне можно сравнить со стихотворным циклом Михалкова: он стал такой же общественной декларацией милицейской службы в прозе. "Сержант милиции" Ивана Лазутина может быть по праву назван энциклопедией милицейских оперативно-розыскных методов 1950-х гг., и поэтому представляет реальную историческую ценность. Автор, юрист по образованию, широко пользовавшийся консультациями сотрудников органов внутренних дел, описывает милицейские будни с подлинным знанием дела. В лучших традициях советской литературы он открыто поднимает злободневные проблемы милиции того времени: формализм и бюрократию, прием на работу случайных людей, зачастую полуграмотных, недостаток взаимопонимания с обществом. В то же время "Сержант милиции" - не только хроника и детективная история, но и один из лучших "рыцарских романов" советской литературы. Главный герой сержант Николай Захаров, сотрудник линейного отдела на одном из московских вокзалов - типичный образ рыцаря без страха и упрека. Он благороден, полон наивных гуманистических идей, беззаветно предан службе в милиции, стремится к самосовершенствованию (заочно учится на юридическом факультете), смело идет на риск ради спасения невинного человека. В отличие от "протокольного" германовского Лапшина, сержант Захаров всегда имеет собственный, а не "положенный" взгляд на вещи и способен твердо отстаивать его перед начальством. И даже в драматический момент личной жизни герой Лазутина, в отличие от германовского Лапшина, руководствуется не выбором "трудоголика": "любовь или работа", а более человечным и понятным выбором рыцаря: "любовь или честь". Образ сержанта Захарова - своего рода идеал милиционера нового, послесталинского периода в истории органов внутренних дел, характеризовавшегося, как и вся общественная жизнь СССР конца 1950-х - 1960-х гг. заметным поворотом к человеческим ценностям и гражданским свободам. Как и многие знаковые произведения советской литературы, "Сержант милиции" был экранизирован в 1974 г. известным режиссером Гербертом Раппопортом, перенесшим действие в 1970-е гг. Фильм этот запомнился зрителям не в последнюю очередь благодаря замечательной работе актера Олега Янковского, сыгравшего очень колоритного антигероя - вора по кличке "Князь".
Не будет преувеличением утверждать, что "Сержант милиции" Ивана Лазутина основал традиции советской милицейской прозы и заметно повлиял на творчество последующих авторов. В 1960-х, а особенно 1970-80-х гг. детективная тематика в литературе СССР стала приобретать все большую популярность. Многочисленные повести и рассказы, очень различные по художественной ценности, буквально хлынули потоком в литературных сериях "Библиотека приключений", "Искатель", в развлекательных журналах "Юность", "Огонек", "Вокруг света" и т.д. Так или иначе, практически все они выводили образы советских милиционеров, зачастую созданные авторами в настолько "правильном" официозном ключе, что этих кристально честных и принципиальных инспекторов и участковых, майоров и старшин из различных произведений отличали только фамилии... Однако на этом сером, как милицейский китель, фоне тем ярче вспыхивали звезды отечественного детектива и их герои - как боевые награды сотрудников милиции. Среди них особое место занимает творчество признанных мастеров советского детектива - братьев Аркадия и Георгия Вайнеров. Для их многолетнего литературного сотрудничества, пик которого пришелся на 1970-80-ее гг., характерно не только мастерское плетение сюжетной линии, но также яркая прорисовка персонажей и смелое литературное новаторство. К примеру, в романе "Визит к Минотавру", посвященном расследованию проницательным работником прокуратуры кражи старинной скрипки Страдивари, в ходе повествования перемежаются историческая и современная фабулы. Блестящее знание милицейской оперативно-розыскной практики Аркадием Вайнером, одно время возглавлявшим следственный отдел МУРа, и хлесткий журналистский стиль Георгия Вайнера, отточенный за годы работы в ТАСС, придают их книгам особый захватывающий и интригующий стиль.
Наиболее известными из произведений братьев Вайнеров, посвященных работе советской милиции, являются роман "Эра милосердия" (1976) и повесть "Город принял" (1980). Второе из них во всех реалистических подробностях описывает один день милицейской дежурной группы, а первое рассказывает о уже отошедших в область истории событиях: борьбе московской милиции против разгула преступности в первый послевоенный год. Роман основан на реальных событиях, несколько более поздних: ликвидации МУРом так называемой банды Ивана Митина, орудовавшей в 1950-53 гг. Сюжет "Эры милосердия" гораздо глубже, нежили просто детектив. Роман основан на взаимоотношениях и противостоянии двух очень разных защитников социалистического правопорядка: молодого идеалиста бывшего фронтовика Владимира Шарапова и ветерана МУРа, жесткого и честолюбивого Глеба Жеглова. Авторы ставят неизменно актуальный вопрос: кто способен эффективнее защитить общество от преступного беспредела - благородный Шарапов, для которого важнее всего главенство закона и офицерская честь, или циничный реалист Жеглов, не признающего запретных приемов в достижении заветной цели: "Вор должен сидеть в тюрьме!". Впрочем, решая эту дилемму, необходимо помнить, что "правда" Жеглова перекликается с принципами ОГПУ-НКВД, внедрявшимися в действие отнюдь не в "эру милосердия", а в эру ежовских репрессий.
Роман был экранизирован талантливым режиссером Станиславом Говорухиным в 1979 г. под броским названием: "Место встречи изменить нельзя" и быстро завоевал славу одного из лучших отечественных детективных сериалов - в том числе благодаря игре превосходного актерского дуэта Владимира Высоцкого (Жеглов) и Владимира Конкина (Шарапов). А образ капитана Жеглова, с мощным обаянием и гениальной простотой воплощенный недавним автором хулиганских стишков "Побудьте день вы в милицейской шкуре" (В.Высоцкий, 1965), по праву стал одним из символов милиции на отечественном экране.
Большой популярностью у читателей пользовались в позднесоветский период также циклы приключенческих романов о милиции, объединенных общностью героя: Аркадия Адамова об инспекторе Лосеве, Николая Леонова про полковника Гурова, Андрея Белянина про лейтенанта Ивашова, Льва Овалова о майоре Пронина и др. Кстати, последний из этих персонажей, ставший героем многочисленных анекдотов и даже сатирического мультфильма благодаря своей невероятной советской официозности и декларированию лозунгов, "начинал" еще в произведениях 1930-х гг. как чекист. Но "обжегшийся" на скользкой теме "врагов народа" и расплатившийся за это 15 годами лагерей и ссылки, Лев Овалов в 1950-60-гг. "перевел" своего героя на более безопасную службу в милицию.
В советском искусстве сложилась традиция, что лучшие литературные произведения о милиции экранизировались, опять же с переменным успехом. При этом некоторые экранизации стали даже популярнее своих книжных предшественников, и один из ярких примеров тому - "Место встречи изменить нельзя".
Кинематограф Советского Союза также регулярно обращался к милицейской тематике, в целом повторяя при этом литературные тенденции. Фильмов о милиции практически не было до середины 1950-х гг., но потом они пошли нарастающим с каждым годом валом. Несмотря на очень неровное качество подобной продукции, некоторые фильмы стали подлинными шедеврами советского кино. Популярность детективного кино у советской публики была очень высока, и тому было серьезное основание. Несмотря на официальные заявления о том, что СССР - "самая читающая страна в мире", читать в Советском Союзе с каждым годом начинали все меньше, и теле или кино- экран составлял книге все большую конкуренцию.
Первым советским детективом считается фильм "Дело Румянцева", снятый в 1955 г. режиссером Иосифом Хейфицем по сценарию Юрия Германа, уже отметившегося в милицейской теме повестью "Лапшин". Насколько неоднозначна была ценность "Лапшина", настолько удачным оказался живой, захватывающий и, как положено, крайне поучительный сюжет "Дела Румянцева". История простого рабочего парня шофера Саши Румянцева (в прекрасном исполнении молодого тогда актера Алексея Баталова), ставшего жертвой махинация преступных деляг, раскрывается через противопоставление методов и идей двух занимающихся этим делом офицеров милиции. Бездушный формалист капитан Самохин (актер Петр Лобанов) в конечном итоге оказывается посрамлен человечным и вдумчивым полковником Афанасьевым (актер Сергей Лукьянов), невинный пролетарий - полностью оправдан, а расхитители народного добра понесли заслуженное наказание.
Второе "дело" было заведено в советском кино в 1958 г. - тогда режиссером Николаем Досталем был снять фильм "Дело "пестрых"" о нелегких милицейских буднях. Специфика его сюжета состоит в том, что работники милиции вступают в борьбу не только с уголовным миром, но и с иностранной разведкой. Разгар "холодной войны" диктовал кинематографистам СССР подобные образы врага не впервые, шпионскую тему активно эксплуатировали и фильмы 1930-х гг. Однако, в духе новых веяний эпохи, обезвредить шпиона в "Деле "пестрых"" предстояло именно милиционерам. Можно предположить, что сценарист сознательно избегал выводить на экраны чекистов, чтобы не вызывать у аудитории нежелательных воспоминаний о эпохе ежовских репрессий, когда под эгидой разоблачения иностранной шпионской сети в СССР органы ОГПУ-НКВД отправили в лагеря или поставили к стенке тысячи невинных людей.
"Дело Румянцева" и "Дело "пестрых"" открыли дорогу множеству фильмов, воспевавших стражей общественного порядка с большей или меньшей достоверностью и различным уровнем таланта. Но реалии работы милиции в советском кино неизменно отражались более-менее правдоподобно благодаря действующим сотрудникам, в обязательном порядке консультировавшим режиссеров и, в отличие от наших дней, официально получавших за это скромную прибавку к зарплате. Описать даже малую часть этих фильмов не представляется возможным в ограниченных рамках данного очерка, поэтому остановимся только на самых заметных, не описанных выше, как экранизации. Пожалуй, самое монументальное советское кинополотно об истории органов охраны социалистического правопорядка, вполне сравнимое по масштабу с военными кино-эпопеями Юрия Озерова - сериал "Рожденная революцией", снятый в 1974-77 г. режиссером Григорием Коханом по художественно-документальной "Повести об уголовном розыске" Гелия Рябова и Алексея Нагорного. В центре сюжета - жизнь и судьба путиловского рабочего Николая Кондратьева, после Октябрьской революции пришедшего в милицию по призыву партии. Герой проходит долгий путь от рядового милиционера в 1917 г. до комиссара (генерала) в 1970-х гг. В фильме нашли отражение и отчаянная борьба неопытных работников РКМ с бандитизмом в первые годы Советской власти, и - достаточно идеализированного - привлечение на работу недобитых большевиками "старых спецов" из Российской императорской полиции, и участие советской милиции в Великой Отечественной войне, и послевоенные проблемы и реформы органов внутренних дел. Жанр сериала после этого не раз использовался в советском милицейском кино, но на съемки чисто исторического сериала о милиции не решился больше никто из советских режиссеров - "Рожденная революцией" была в этом отношении вне конкуренции.
Впрочем, по "народной" популярности сериал Григория Кохана все же уступил другому милицейскому сериалу, во многом схожему по построению - знаменитой новелле "Следствие ведут ЗнаТоКи", охватившей на протяжении 22 фильмов, снятых с 1971 по 1989 гг., длительный период деятельности Московского уголовного розыска (МУР). Съемки этого цикла были начаты по непосредственному распоряжению министра внутренних дел СССР Николая Щелокова, поставившего перед актерско-режиссерским коллективом задачу показать зрителям человечный и позитивный облик работника милиции и способствовать повышению сознательности граждан и профилактике преступности. Съемки проходили в теснейшем сотрудничестве с действующими сотрудниками милиции. Каждый из фильмов имеет свой законченный сюжет и отображает свойственные для своего времени проблемы и методы оперативно-следственной работы. Великолепная тройка главных героев - следователь Знаменский, отличный психолог и безукоризненно честный человек (актер Георгий Мартынюк), ироничный и отважный инспектор Томин (актер Леонид Каменский) и обаятельная эксперт-криминалист Зиночка Кибрит (актриса Эльза Леждей) - заслужили подлинную любовь у нескольких поколений советских телезрителей. А звучащей в большинстве серий песне Марка Минкова на слова Анатолия Горохова предстояло стать одним из символов советской милиции и - практически - ее неофициальным гимном:
Наша служба и опасна, и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна.
Если кто-то кое-где у нас порой
Честно жить не хочет,
Значит, с ними нам вести незримый бой,
Так назначено судьбой для нас с тобой,
Служба дни и ночи.
Высокобюджетные сцены драматичных погонь, ожесточенных перестрелок и крупных милицейских операций не часто встречались в советском кино по очевидным причинам финансового (экономический кризис позднесоветского периода) и идеологического ("здесь вам не Дикий Запад!") характера. Секретом успеха или неуспеха советских мастеров экрана в милицейской теме нередко бывал выбор образа главного героя. Чем более человечным, непохожим на плакатный идеал и, одновременно, мужественным и надежным удавалось изобразить скромного рыцаря в милицейской форме, тем большую любовь завоевывал фильм у зрительской аудитории. Так, удивительная долговечность на экране доброго и находчивого сельского участкового Анискина, пережившего с 1968 по 1978 гг. три фильма ("Деревенский детектив", "Анискин и Фантомас", "И снова Анискин") и нескольких режиссеров (Иван Лукинский, Владимир Рапопорт, Михаил Жаров, Виталий Иванов) связана с замечательной игрой исполнителя главной роли Михаил Жарова, долгожителя и классика советского экрана. В отличие от "крутых" до невозможности западных конкурентов, герой советского детективного кино был тем выигрышней, чем меньше прослеживалось в его характере коммунистического официоза и черт "супермена". Например, трогательный и жизненный образ скромного, отважного и совершенно "негероического" милиционера-кинолога воплотил в фильме "Ко мне, Мухтар" (1964 г., режиссер Израиль Меттер) Юрий Никулин, более известный как артист-комик и один из лучших клоунов отечественного цирка.
Зачастую рядом с героем-милиционером в советском детективе стоял и весьма эффектный антигерой, опасно соревновавшийся с ним по обаянию и зрительским симпатиям. Классический пример - фильм "Хозяин Тайги" (1968 г.), снятый Владимиром Назаровым по сценарию писателя Бориса Можаева. Здесь лихому сибирскому участковом Сережкину (актер Владимир Золотухин) противостоит сильный и смелый хищник, бригадир сплавщиков Иван Рябой. Владимир Высоцкий, который играет махрового нарушителя советских законов, наделяет его буквально чертовским обаянием, виртуозно исполняя под гитару свою знаменитую песню "Дом хрустальный": "Рудники мои серебряные, золотые мои россыпи..."
"Добрый дядя милиционер" нашел свое место и в фильмах для самых маленьких зрителей - советской мультипликации. Классикой жанра здесь является, конечно же, красочный рисованный мультфильм "Дядя Степа - милиционер" ("Союзмультфильм", 1964 г., режиссер Иван Аксенчук) по одноименному стихотворению Сергея Михалкова.
Советские фильмы о милиции заложили основы и традиции отечественного детективного кино, не утратившие актуальности вплоть до сегодняшнего дня. Впрочем, начиная с 1990-х гг. наметилась тенденция отхода от фильмов воспитательного и идеологического характера в сторону жанра приключенческого боевика, в котором сотрудник милиции далеко не всегда предстает как положительный персонаж. Современные кинематографисты продолжают находиться на творческом распутье. Идеалы советского милицейского кино, равно как и классика полицейского жанра в зарубежном кинематографе, выдвигают приоритет гуманистических и нравственных ценностей. В то же время стремление к зрелищности и популярности фильма ставит во главу угла жанр боевика. Вероятно, только в разумном сочетании этих двух направлений - залог успеха кино о нелегкой и опасной работе органов внутренних дел России.
________________________________________Михаил Кожемякин