"Первая Абиссинская война была одним из очень редких случаев успешного вооруженного африканского сопротивления европейским колонизаторам в XIX веке". (Ген.-м-р Е.А.Разин, ведущий советский военный историк 1940-50-х гг.)
История боевых действий в изложении "Военной энциклопедии", Т.1, М., 1911 - ЗДЕСЬ.
ПРЕДЫСТОРИЯ.
Собственно, все началось с того, что в 1889 г. в неудачной битве с махдистами пал император (негус) Абиссинии Йоханныс IV. Новым "негусом негушти", (в переводе - "царем царей") этой экзотической африканской феодальной империи вознамерился стать правитель области Шоа Сахле-Марьям, приходившийся покойному монарху "десятой водой на киселе" - выходец из боковой ветви династии. В скором времени Сахле-Марьям взошел на престол в Аддис-Абебе под именем Менелика II и благодаря любезной помощи итальянцев, благо их Эритрейская колония примыкала к владениям абиссинских негусов. Но бесплатные спагетти с сыром бывают только в мышеловке. Потомки гордых римлян тут же напомнили свежему "негусу негушти", что за все в этой жизни надо платить, и 2 мая 1889 г. навязали ему Уччальский договор. Помимо того, что Менелик "попал" на территории Тигре и Богос, любители вышеупомянутых спагетти ловко "развели" его, сыграв на особенностях перевода с амхарского на итальянский, и втиснули в договор пункт, по которому фактически прибрали к рукам всю внешнюю политику Аддис-Абебы.
Быстро осознав, как его "кинули", Менелик начал демонстративно игнорировать Уччальский договор и обратился к новому союзнику - Российской империи. Менелик писал императору Александру III: "Ныне моё царство окружено врагами нашей религии (Абиссиния исповедовала христианство по миафизитской доктрине, близкой восточно-греческому православию Российской империи - М.К,)... Я хочу образовать царство, подобно вашему..." В 1889-92 гг. в Абиссинии побывал с полуофициальной миссией эмиссар российского МИД поручик В.Ф.Машков, а Менелик ответил отправкой в Петербург делегации официальнее некуда - во главе со своим кузеном расом Дамтоу.
"Не только в Абиссинии и в Африке, но и в Европе война одного дня имеет следствием труды многих годов", - говаривал "негус негушти" и активно готовился дать поклонникам макарон и оперного пения "в обратку". Он укреплял экономический потенциал своей архаичной аграрной страны, создавал стратегические запасы зерна, строил пресловутую "вертикаль власти" (в данном случае более напоминавшую феодальную лестницу), заказывал вооружение во Франции, выпрашивал его "в знак дружбы" в России, но, в первую очередь, покупал у отчаянных "торговцев смертью" со всего мира...
В декабре 1895 г., чувствуя себя достаточно сильным, чтобы встряхнуть "громами ядер мрамор Рима", абиссинский монарх позволил самым нетерпеливым вассалам - расу Мангашиа, прославленному наезднику, и расу Агосу - вторгнуться со своими племенными ополчениями с юга в Эритрейскую колонию Италии...
АБИССИНСКАЯ АРМИЯ.
Основу вооруженных сил "негуса негушти" составляло ополчение подвластных ему племен тигре, амхара и галла.
"В Абиссинии все население подлежало воинской повинности. Воины собирались под начальством своих старшин (шумов) по племенам, которыми командуют расы, правители областей. Воинов сопровождают слуги, несущие продовольствие и тяжести. Люди очень умеренны в пище: мешка с мукой, носимого каждым на спине, хватало на 14 дней. По истощению носимого запаса, абиссинцы переходили к довольствию местными средствами, что нередко было связано с прекращением военных действий. Кроме пики и кривой сабли, они были вооружены ружьями. Они упорны в бою и часто вступают врукопашную. В одиночном бою чрезвычайно искусны, хорошие стрелки, но огонь открывают лишь на близких расстояниях. Армия разделяется на тактические единицы по племенам. Боевой порядок состоит из нескольких стрелковых цепей или нескольких линий кучек, полукругом охватывающих противника. Атаки стремительны. Кавалерия (выставляемая галласами) атакует по флангам и движется или вместе с пехотой или впереди. Кавалерия и пехота стреляют на ходу и мечут дротики. На вооружении артиллерии состояли 34 мм пушки Гочкиса (вероятно, все-таки 37 мм - МК). В распоряжении негуса могло собраться до 120 тыс. воинов." (Военная энциклопедия, Т.1, М., 1911)
Абиссинские военные вожди (в центре - брат негуса, главнокомандующий рас Макконен):
Богатый абиссинский всадник в полном вооружении (рас Мангашиа):
Добавим: около 40 горных абиссинских орудий, по некоторым данным, были приобретены у России. Хотя документально подтверждена только передача Россией в 1891 г. в дар Абиссинии 350 винтовок Бердана с боеприпасами. Кроме того, в арсеналах прогрессивного Менелика накануне войны завелось несколько экземпляров новомодного и еще мало испытанного оружия - американские пулеметы системы "Кольт-Браунинг М1895". Остается только догадываться, при каких обстоятельствах находчивые авантюристы-янки "толкнули" этот товар воинским начальникам Менелика.
Горное орудие системы Гочкисса и пулемет "Кольт-Браунинг М1895" (из коллекции музея Эфиопии в Аддис-Абебе):
Возможно, именно из этой "машинки" абиссинские ашкеры поливали ряды итальянцев в знаменитой битве при Адуа...
ИНОСТРАННЫЕ "ВОЕНСПЕЦЫ" МЕНЕЛИКА II.
Самый знаменитый из этой удалой братии - наш соотечественник, есаул Кубанского казачьего войска Николай Степанович Леонтьев. В 1894 г. он вместе с архимандритом Ефремом (в миру д-р. М.М.Цветаев) возглавил экспедицию в Абиссинию, официально под патронатом Императорского Российского Географического общ-ва. О ней до сих пор больше легенд, чем достоверных сведений. Большинство историков сходятся во мнении, что научная деятельность была прикрытием для дипломатической и военной миссии. Хитроумный есаул стал ближайшим военным советником Менелика и, в частности, именно ему приписывается авторство концепции военной кампании 1895-96 гг. против итальянцев, основанной на опыте войны 1812 г.: "Заманить, измотать, окружить, разгромить". Спутниками Леонтьева в его "познавательной поездке" стали полтора десятка отставных российских офицеров и унтер-офицеров, преимущественно артиллеристы. Быть может, именно поэтому в битве при Адуа так сокрушителен был огонь абиссинских пушек...
Не пренебрег Менелик и услугами других "православных братьев" - воинственных черногорцев, имевших в те годы репутацию отличных наемников (они нанимались в охрану православных религиозных объектов в Палестине, участвовали во Второй Англо-Бурской войне по контракту с русским добровольцем Николаевым, а также в "международной миротворческой операции" на Крите в 1899-1909 гг. в составе российского отряда). Впрочем, об этом контнгенте на службе "негуса негушти" известно еще меньше. Можно предположить, что черногорцев прибыло ко двору Менелика немного, от нескольких человек до нескольких десятков (на Крите их было всего 90 чел., а там нанимателем выступала сама Российская империя). В битве при Адуа отчаянные балканцы, вероятно, согласно абиссинской терминологии, "стояли у зонтика негуса", т.е. честно защищали тело своего августейшего нанимателя, и участия в бою не принимали. Иначе итальянцы бы их запомнили!!!
Есаул Н.С.Леонтьев в весьма живописном наряде и черногорский воин конца ХIХ - нач. ХХ в. в традиционном костюме.
ИТАЛЬЯНСКИЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС.
Накал оптимизм, с которым итальянской королевское правительство вступало в войну с Абиссинией, можно сравнить по силе только с глубиной отчаяния, с которым оно из войны выходило. После победоносной Абиссинской экспедиции британцев в 1867-68 гг. архаичное с виду войско "негуса негушти" никто в Италии всерьез не воспринимал... И очень зря!
Итальянский командующий, губернатор Эритрейской колонии Оресте Баратьери, бывший гарибальдиец из "тысячи краснорубашечников", имевший некогда репутацию отважного вояки-практика, к 1895 г. изрядно обрюзг и формализовался. В исторической литературе его принято ругать за нерешительный и бюрократический стиль руководства кампанией, и, честно говоря, найти контраргументы тут сложновато... Кроме одного, возможно, самого веского: власти метрополии никогда не выделяли ему достаточно войск и боевых материалов.
Оресте Баратьери в парадной генеральской и в берсальерской форме:
"Состав и численность итальянской экспедиционного корпуса постоянно изменялись в зависимости от хода событий и неблагоприятных для европейцев климатических условий. Значительная часть колониальных войск была сформирована из туземцев, представлявших прекрасный боевой материал. В туземных батальонах только командный состав был из итальянцев. Большой недостаток ощущался в кавалерии, доставка которой была трудна, да и лошади, привезенные из Европы, не переносили африканскую жару. Пехота была вооружена винтовками образца 1887 года и частью скорострельными 6,5 мм ружьями. Артиллерия имела преимущественно 42 мм пушки." (Военная энциклопедия, Т.1, М., 1911)
Боевое расписание итальянских сил в период их наибольшего развертывания, в битве при Адуа - ЗДЕСЬ.
Тропическая униформа итальянской армии:
Пехота и морская пехота... С роскошными петушиными хвостами на головах - берсальеры (элитная легкая пехота), в широкополых шляпах - моряки, в пробковых шлемах - скромная пехтура... "Аванти, рагацци!!! - Вперед, парни!!!"
Кавалерия... Ее-то генералу Баратьери как раз особенно не хватало. В решающей битве при Адуа не участвовало ни одного эскадрона (!!!), и абиссинцы свободно маневрировали в пространстве между разрозненными колоннами итальянских войск.
1.Офицер берсальеров. 2.Солдат пехоты. 3.Солдат туземных частей. 4.Карабинер.
Туземные части у итальянцев были двух основных видов: аскари (строевая пехота и конница) и заптие (туземная милиция). Их личный состав рекрутировался преимущественно из тигрийских племен, родственных подданным Менелика, и потому абиссинские ашкеры (воины) смотрели на итальянских туземных вояк, как на предателей... Со всеми вытекающими!
1.Шлем солдата 3-го полка альпини (альпийских стрелков). 2.Кепи 1-го артиллерийского полка.
Итальянских войска перебрасываются из метрополии в порт Массауа, их главный перевалочный пункте в Эритрее:
Оседлавшие мачту веселые парни, судя по характерным полевым головным уборам - фескам с кисточкой - берсальеры.
Местные "силы правопорядка" в Эритрее - итальянские карабинеры и туземные заптие:
Военная журналистика, смело завоевывавшая себе в конце XIX в. право на самостоятельность жанра, не могла обойти вниманием такое чудесное африканское приключение. "...Наши бравые ребята шагают по Африке, неся ружья на плечах и свет цивилизации в самые отдаленные уголки Земли!" А это - "папарацци" первой Итало-Абиссинской войны, итальянские и иностранные корреспонденты на театре боевых действий:
НАЧАЛО ВОЙНЫ: БЕСПЛОДНЫЕ ПОБЕДЫ ИТАЛЬЯНЦЕВ.
Поначалу итальянцам приходилось иметь дело только с агрессивными расами пограничных провинций, нападавшими на свой страх и риск и в избытке располагавшими только одним военным ресурсом - храбростью. Для борьбы с этими "хулиганами" (по определению римской газеты "Corriere della Sera") генералу Батьери вполне хватило нескольких тысяч наличных в Эритрее войск. В начале 1895 г. он одержал ряд побед в чисто колониальном духе: потери абиссинцев исчислялись в тысячах, итальянцев - в десятках. Бешеная храбрость конников раса Мангашиа, казалось, достигала единственного эффекта: увеличивала груды их тел перед позициями вышколенных аскари генерала Баратьери... Продвинувшись вперед, итальянцы заняли Адуа (это название очень скоро станет для них роковым!) и овладели почти всей провинцией Тигре. "Для закрепления успеха" они устроили сеть фортов и укрепленных лагерей, разбросав по ним свои и без того небольшие силы. Лето и осень прошли в унылой гарнизонной службе, периодически прерываемой нападениями летучих партизан все того же непокорного тигрийского вождя Мангашиа и немного скрашиваемой для "покорителей Африки" обильным потреблением пенного тэджа (абиссинским пивом) и эбонитовой красотой местных женщин...
Итальянские офицеры и туземные солдаты в одном из гарнизонов, 1895 г.:
Неизменные петушиные хвосты на шлемах - берсальеры. Аскари, крайний слева, похоже, недавно словил пулю в бок...
Горная батарея капитана Федерико Чиккодикола в Абиссинии.
Предоставив бывшему гарибальдийцу Баратьери, превратившемуся в банального колонизатора, почивать на лаврах впечатляющих, но удивительно бесплодных побед, негус Менелик тем временем выгреб ополчения своих вассалов даже с самых отдаленных окраин. К концу осени он довел численность абиссинской армии до 100 тыс. пеших и конных бойцов при 40 современных орудиях. Маскируя мобилизацию, абиссинские вожди проводили секретную операцию по дезинформации противника: посылали к Баратьери множество фальшивых перебежчиков с известиями о слабости войска негуса и распрях между расами. Итальянцы, удивительное дело, верили - ведь в это было так приятно верить! К концу 1895 г. они могли рассчитывать только на 4 европейских и 8 туземных строевых батальонов, 8 рот милиции (заптие), небольшие контингенты артиллерии и кавалерии, да на различные вспомогательные формирования из местных жителей и союзных племен. Но и Баратьери, и официальный Рим с завидным постоянством продолжали твердить, что они выигрывают войну. Первый, впрочем, находил достаточно здравого смысла постоянно требовать подкреплений, а второй - изредка их отправлять, но с такой неохотой, словно воевать в далекой Абиссинии шли исключительно возлюбленные чада сенаторов и министров, а не бедняцкая молодежь из деревенских хижин и городских трущоб...
"ЛЕВ ИУДЕИ" ВЫХОДИТ НА БИТВУ.
Кстати, тутул "льва Иудеи" негусы Абиссинии унаследовали от первого легендарного правителя страны, сына великого иудейского царя Соломона и прекрасной царицы Савской. Они считали себя наследниками Соломонидов!
Но вернемся из древней истории в новую!
В начале декабря 1895 г. "негус негушти" счел, что итальянцы достаточно увязли в бесплодных просторах его владений, а он достаточно силен, чтобы утопить их там окончательно. Абиссинские партизаны внезапно активизировались, превратившись для Баратьери из досадной чесотки в кровоточащие язвы... Главные силы абиссинской армии двинулись на север, поражая итальянских лазутчиков поистине гигантскими масштабами своего марша. Командовавший 30-тысячным передовым отрядом двоюродный брат негуса рас Маконнен навалился на итальянскую бригаду генерала Аримонди...
Рас Маконнен в парадном облачении и абиссинская народная картина, изображающая армию негуса Менелика в походе и в бою:
Сам Менелик изображен верхом на белом коне, под узорчатым зонтиком, являвшимся традиционным знаком отличия его императорского достоинства.
Опуская обтекаемые формулировки военных историков, нужно признать: перед лицом абиссинской армады генерал Аримонди беспардонно драпанул. Бежал с главными силами бригады, бросив у Амба-Аладжи батальон туземной пехоты и формирования местных союзников под командой майора Пьетро Тезелли (2.350 чел, 4 орудия), а в форте Мэкэле - гарнизон майора Гальяно (1.500 туземных солдат, 2 орудия). Первый из этих отрядов 7 декабря после мужественного сопротивления почти полностью погиб вместе со своим командиром - из окружения вырвались три офицера с горсткой аскари. Форт Мэкэле продержался в осаде до 20 января 1896 г., отбив несколько яростных штурмов, и сдался лично Менелику на почетную капитуляцию; гарнизон был выпущен с оружием и эскортирован конниками раса Мангашиа до итальянских позиций.
Форт Мэкэле накануне осады 1895-96 гг.:
"Лев был сыт, хоть по натуре он свиреп..." В январе 1896 г. Менелик великодушно предложил итальянцам замириться на основании довоенного status quo, плюс отмена унизительных статей Уччальского договора. Разумеется, реакция Рима была предсказуема: "О мамма мия, какая неслыханная дерзость!!! Мадонна порква, никаких переговоров с кровожадным дикарем!! Он еще узнает мощь и силу итальянского оружия!" А Менелик ее уже знал, и спокойно, плодотворно готовил захватчикам свой страшный ответ...
БИТВА ПРИ АДУА.
Упомянутая "мощь итальянского оружия", тем не менее, заметно выросла: в начале 1896 г. опомнившееся королевское правительство наконец начало насыщать экспедиционный корпус Баратьери свежими частями из метрополии. Не успев акклиматизироваться и осмотреться на незнакомом ТВД, новобранцы выступали навстречу своей судьбе. "Чао, рагацци!.. - Прощайте, парни!"
Расщедрившись, Италия послала генералу Баратьери даже эскадру из семи боевых кораблей... Если неукротимой волей итальянского гения крейсерам удалось бы доплыть по сухопутным просторам Абиссинии до плоскогорья у Адуа - "негусу негушти" с его ашкерами, вне всякого сомнения, пришел бы полный песец!
Та самая эскадра в бухте Массауа и выгрузка итальянских войск с транспортных судов:
С учетом подкреплений, экспедиционный корпус разросся до 25-26 тыс. человек - болевших поносом, не понимавших, чего они забыли в этой Африке, обшаривавших нищие абиссинские хижины в поисках тощей лепешки-инджиры и от отчаяния пристреливавших пленных. Итальянское командование в Абиссинии начало отчетливо понимать, что ситуация принимает для него нежелательный оборот. Подобно тому, как в 1895 г. Баратьери выжидал, в 1896 он начал осторожничать. 15 февраля командующий отдал приказ своим частям об общем отступлении. В принципе, имело смысл...
Однако, прежде чем начать отход в общем направлении "назад, в Эритрею", военный совет во главе с генералом Баратьери решил бросить рычащей от гнева итальянской общественности и лично сеньору премьер-министру Криспи жирную окровавленную подачку в виде "небольшого удачного сражения", "наступательной демонстрации против правого фланга неприятеля". Трагическая нелепость катастрофы при Адуа, стоившей Италии тысяч молодых жизней, состоит в том, что она задумывалась как "демонстрация", как "пиар акция", выражаясь современным языком, а не как генеральное сражение...
Карта, по которой Оресте Баратьери со своими генералами планировали свою "демонстрацию" при Адуа:
Заметно, что излишней подробностью она не отличается... Недостаток адекватных планов местности историки считают одной из причин того, что итальянские колонны при Адуа плутали, сбивались с пути и перекрывали друг другу маршруты движения.
Ранним утром 1 марта 1895 г. 20.160 солдат и офицеров итальянского экспедиционного корпуса, в т.ч. 8.300 туземных аскари, располагая 52 орудиями и 4 митральезами и не располагая кавалерией, вступили на холмистую равнину у Адуа - навстречу своей судьбе.
Лагерь итальянских войск у Адуа утром боевого дня (рисунок военного корреспондента).
Итальянцы наступали четырьмя отдельными колоннами под началом генералов Аримонди (недавнего беглеца от раса Маконнена), Дабормида (известного храбреца), Альбертоне (ведшего туземные части) и Эллена (командовавшего резервом, с которым шел и осторожный командующий Баратьери).
Те самые генаралы:
Вскоре колонны оторвались друг от друга, и между их порядками образовались опасные промежутки, которыми и воспользовались абиссинские воинские начальники, отсекая и громя захватчиков по частям. Вопреки утешительному для итальянцев мнению, что победа Менелика при Адуа была "победой численного превосходства", абиссинские войска, участвовавшие в бою, насчитывали не более 60 тыс. бойцов при 40 орудиях. Существенное превосходство итальянцев в огневой мощи и боевой выучке превратило бы численный перевес абиссинцев в ничто, если бы Баратьери с его генералами не налепили целую гору "косяков", а Менелик и его расы, в свою очередь, не руководили бы битвой энергично и мудро.
Негус Менелик при Адуа (рисунок из французского журнала Le Petit Journal); его супруга, Таиту Бетул, сопровождавшая царственного мужа на поле сражения:
Абиссинские источники сообщают, что храбрая и эмансипированная царица даже приняла участие в бою с револьвером в руках во главе отряда "амазонок", созданного ею из женщин благородных абиссинский семей.
Абиссинская народная картина, изображающая битву при Адуа в самом разгаре, Святой Георгий в сиянии национальных цветов Абиссинии вдохновляет ее защитников:
Негус под своим зонтиком скромно изображен в левом верхнем углу: художник хотел показать ведущую роль народа в борьбе? Он республиканец?!! Зато на переднем плане - храбрая Таиту со своим револьвером размером с хороший пистолет-пулемет и усатый храбрец рас Мангашиа - впереди, на лихом коне! А вам не кажется, что Таиту как-то слишком восхищенно смотрит на красавца-кавалериста? ;)
Итальянские солдаты и младшие офицеры честно выполняли свой долг (Какой?! Перед кем?!), дрались и умирали. Но из пяти присутствовавших на поле генералов заслужил славной памяти только один (!!!), Витторио Дабормида. Во-первых, его колонна единственная адекватно выполнила поставленную задачу, вышла, куда было предписано диспозицией, и сбила абиссинских ашкеров с атакуемых позиций. Во-вторых, окруженная со всех сторон, держалась, пока были боеприпасы, а когда они иссякли, генерал собрал уцелевших и повел на прорыв: "Аванти, рагацци! Пробьемся штыками!"
"Штыком и прикладом пробились рагацци, остался в степи генерал..." - перефразируя известную песенку.
Тело генерала Дабормида так и не было найдено. Приехавшему в Абиссинию искать его следы брату удалось отыскать одну из "амазонок" царицы Таиту, которая рассказала ему, как на поле боя напоила водой умирающего итальянского офицера, "большого человека, вождя, с золотыми звездами, пышными усами и часами на цепочке"...
"Last stand" генерала Дабормида - рисунок выполнен по словам уцелевших, о чем свидетельствует подпись.
А вот "хвостатых" берсальеров художник изобразил ошибочно, хоть они и харизматические итальянские герои: у Дабармиды было 6 батальонов простой "пешки", 1 батальон туземной милиции и 3 горных батареи... В отличие от остальных, они отступили от Адуа в относительном порядке, хоть и поредели наполовину.
Берсальеры (5 батальонов) были у генерала Аримонди, недавно "прославившегося" бегством от раса Маконнена и оставлением на смерть своих амкари. При Адуа Маконнен наконец-то добрался до Аримонди - и тот повторил свой "блестящий" маневр: скомандовал отступление и жизнерадостно убрался с поля сражения, не убедившись, что его войска вышли из боя. Неорганизованно отступавшие берсальеры понесли тяжелые потери, а многие группы солдат были отрезаны и уничтожены. Итальянской воинской традиции оставалось умиляться тем, как храбрые парни с петушиными хвостами на шлемах, брошенные своим генералом и разбитые, геройски погибали поодиночке...
Пропагандистская картинка как раз в таком духе: лейтенант берсальеров Саккони, которого вот-вот пронзят копьями конные ашкеры, благородно ломает саблю и разбивает винтовку, чтобы оружие не досталось "проклятому врагу"... Ну и рисунок современного итальянского художника - берсальеры при Адуа.
А вот командовавший 4 батальонами туземной пехоты и 4,5 горными батареями генерал Альбертоне проявил себя отнюдь не трусом, но сказочным раздолбаем! Феерически плутанув по полю сражения, он почти на десять (!!!) километров отклонился от маршрута движения и вышел прямиком на главные силы Менеика, несказанно того удивив. Исход был очевиден: с поля сражения ушел только каждый 15-й солдат генерала Альбертоне, а сам он был ранен и оказался в плену. "Негус негушти" милостиво принял побежденного врага и, не щадя самолюбия итальянца, так охарактеризовав ему итальянские войска: "Солдаты хорошие, но хуже нас. Младшие начальники очень хорошие, а старшие - негодные, много хуже нас".
Лихорадочное введение в бой некоторых частей резервной колонны генерала Эллена (другие так и не сделали в бою ни одного выстрела, зато обеспечили безопасное бегство командующему Баратьери) не смогло предотвратить очевидного разгрома итальянских войск и стоило уничтожения единственному в корпусе баратьери батальону альпини. Разъяренные гибелью в начале боя своего любимого командира подполковника Мерини, альпини бросились в чересчур эмоциональную атаку, угодили под шквальный огонь абиссинской артиллерии, были окружены и перебиты или пленены до последнего человека. Последний - капрал Пиррони - сумел-таки пробраться к своим.
Итальянская артиллерия, приданная колоннам, расстреляла все заряды задолго до конца боя и была разбита или брошена почти вся, только солдаты генерала Дабормида вытащили с собой несколько пушек.
На картинке "безбашенная" атака выглядит героичнее некуда: смертельно раненый подполковник Мерини зовет своих солдат: "Вперед, мои храбрые альпини!". В разгроме горной батареи наметанный глаз художника-пропагандиста тоже нашел эпизод доблести: сержант Панноччиа спасает раненого товарища...
После полудня 1 марта 1896 г. на кровавых холмах близ Адуа исход сражения был уже ясен: итальянские войска беспорядочно отступали. Ушедшая в преследование абиссинская конница раса Мангашиа через несколько часов вернулась, переловив немногих отставших. Объясняя "негусу негушти" причину неудачи преследования, рас изумленно заявил: "Пешком они бегут быстрее наших коней!" Действительно, остатки экспедиционного корпуса генерала Баратьери поставили своеобразный рекорд по скорости бегства: отмахали за один переход 70 км!!! Но, к их чести, надо подчеркнуть: ни один из эвакуированных с поля боя 1.5 тыс. раненых не был брошен.
Конница раса Мангашиа преследует итальянцев, а абиссинские ашкеры гордо дефилируют с захваченным знаменем:
Отдельные группы итальянских солдат, окруженных на поле при Адуа продолжали отчаянное сопротивление до самого вечера... В конечном итоге абиссинцы уничтожили или принудили к сдаче их все.
Очаги сопротивления не позволили победителям сразу позаботиться о тысячах беспомощных раненых, лежавших на месте сражения, а в это время начала гореть трава, подожженная разрывами снарядов. Несмотря на то, что Менелик распорядился срочно принять меры к спасению людей, многие раненые, и итальянцы, и абиссинцы, нашли страшную смерть в огне...
Разгром экспедиционного корпуса генерала Баратьери был ужасен. При Адуа, согласно окончательным подсчетам историков, оборвались жизни 6.133 итальянских военных, в том числе 250 офицеров и 1 генерал (Баратьери). В плену у абиссинцев оказались 1 генерал (Альбертоне), 36 офицеров - кстати, все до единого раненые - а также около 3 тыс. итальянских и 800 туземных солдат. Ашкерам негуса Менелика досталась почти вся артиллерия экспедиционного корпуса, его лагерь и обоз. Впрочем, итальянцы в Абиссинии не больно-то роскошествовали, и свою добычу воины "негуса негушти" метко охарактеризовали как "тощую".
Отважные защитники Абиссинии заплатили за свою победу дорогую цену. Считается, что в битве погибли не менее 4-5 тыс. ашкеров и до 8 тыс. были ранены... Впрочем, точный подсчет здесь не представляется возможным: строевые записки и тому подобные документы учета личного состава в армии "негуса негушти" не велись...
НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЛЕННЫХ ИТАЛЬЯНЦЕВ В АБИССИНИИ.
До подписания Гаагской конвенции об обычаях и законах войны оставалось еще три года... Абиссинские ашкеры отнеслись к итальянским пленным вполне гуманно, но солдаты туземных батальонов корпуса Баратьери из бывших подданных Менелика познали гнев "льва Иудеи, царя царей" во всей его варварской жестокости. Как изменники, они были приговорены к отсечению правой руки и левой стопы, что было приведено в исполнение здесь же, на поле отгремевшего боя... Европейский путешественник Аугустус Вильде, посетивший место сражения месяц спустя, писал: "Гора из сотен отрубленных рук и ног видна до сих пор, она высится жуткой кучей гниющих останков..." Многие бедолаги не пережили этой зверской ампутации. "Окрестности Адуа полны их мертвыми телами, - сообщает жуткие подробности Вильде. - В основном они сползлись к берегам ручьев, чтобы утолить жажду, где и лежали без помощи, истекая кровью, пока смерть не положила предел их страданиям..." Тем не менее, кое-кто из искалеченных аскари выжил, и Италия назначила им пожизненную пенсию.
Режим содержания итальянских пленных, по сравнению с несчастными туземными солдатами, был практически санаторным. Абиссинцы нашли в себе достаточно благородства не мстить этим беднягам за эпизоды мародерства и не выискивать среди них тех, кто расстреливал партизан. Лагерь военнопленных был устроен недалеко от места сражения, на реке Мареба, обеспечивавшей их водой для личной гигиены, питья и готовки. Итальянцам отдали их собственные палатки, котлы, медикаменты и другое трофейное снаряжение. Для их пропитания ежедневно выделялись мука или зерно из государственных закромов Абиссинии и быки из стад негуса, хотя всего два года назад страна пережила голод. Раненые, которых среди пленных было около половины, были перевезены в лагерь на выделенном негусом гужевом транспорте, их сопровождали плененные при Адуа военные медики. Последних все же катастрофически не хватало, и в первые дни скончались примерно 200 тяжелораненых, после чего негус Менелик отправил в лагерь своих лекарей. Долечивали итальянских пленных и российские врачи из миссии Красного Креста, прибывшей в Абиссинию в 1896 г.
Здоровые военнопленные были приставлены к работе. Их первым печальным занятием стало погребение тел погибших в недавней битве. На могилах своих товарищей итальянцы ставили простенькие деревянные кресты, украшенные венками, сплетенными из ветвей колючего кустарника с плоскогорья Адуа - терновый венец павшему солдату Италии...
Впоследствии пленные, обладавшие ремесленными специальностями, были привлечены к работе в Аддис-Абебе, некоторые из них обслуживали даже двор негуса. Другие трудились на строительных работах и в каменоломнях, но не задарма: Менелик счел возможным выплачивать всем работающим итальянцам жалование из казны.
Кстати, пленных практически не охраняли: абиссинцы справедливо полагали, что любой беглый европеец будет легко выявлен и схвачен местным населением. Но несколько удачных побегов все же были...
Итальянские пленные были освобождены через восемь месяцев, после подписания в Аддис-Абебе мирного договора. Репатриацию сопровождало одно курьезно-романтическое обстоятельство. Веселые и горячие итальянские парни пользовались большой популярностью у жадных до экзотики абиссинских девушек. Секс - сексом, но нередко, вопреки войне, вспыхивала подлинная роковая страсть, и за время плена были заключены более сотни смешанных браков. Семья для настоящего итальянца - дело святое, и репатриационная комиссия получила указание оформить сопровождающим солдат "туземным женам" подданство королевства Италия. Однако в ряде случаев перепуганные абиссинки ехать на чужбину наотрез отказались - и тогда несколько итальянцев, не пожелавшие расставаться с возлюбленными, перешли в подданство "Его Величества негуса негушти".
Итальянская картина из иллюстрированного журнала того времени, изображающая ликование военнопленных при известии об отправке на родину:
Отметим, что солдаты отнюдь не выглядят "замученными тяжелой неволей", они гладко выбриты, их форма в опрятном состоянии, раны - залечены. Зачитывающий манифест генерал Альбертоне сохранил свою саблю. Художник был объективен...
ОКОНЧАНИЕ ВОЙНА - "ДАННИКИ МЕНЕЛИКА".
Сказать, что, узнав о катастрофе при Адуа, Италия испытала шок - значит ничего не сказать. В католических соборах день и ночь шли поминальные службы об известных и неизвестных павших воинах. По всем крупным городам прокатилась волна по-итальянски эмоциональных демонстраций против войны. В Риме толпа крушила резиденцию премьер-министра Криспи, а сам он драпал под защиту карабинеров от града камней, и 9 марта предпочел "добровольно" уйти в отставку. Манифестации Ассоциации Женщин Италии за возвращение войск из Абиссинии в Риме, Турине, Милане и Павии принесли трагический урожай из четырех участниц, скончавшихся от сердечных приступов, самой пожилой из которых был 71 год, а самой молодой - всего 23... В Павии были разобраны железнодорожные пути, чтобы предотвратить отправку эшелона с войсками для Африки.
Битый и беглый Оресте Баратьери был немедленно отстранен от командования и предан суду - он отделался "удобной" отставкой из армии, иначе пришлось бы судить весь выживший итальянский генералитет в колониях. На пост губернатора Эритреи был назначен генерал Бальдиссера, который сумел привести в порядок разбитые войска и в последующие месяцы отметился даже несколькими ограниченными успехами. В частности, деблокировал осажденный абиссинцами в Адигарте итальянский батальон.
Однако продолжать активные боевые действия уже не было желания ни у одной из сторон. Менелик имел достаточно осторожности опасаться, что в следующий раз "битвы при Адуа" уже не получится, а итальянцы еще больше боялись того, что как раз получится.
23 октября 1896 г. в Аддис-Абебе был подписан мирный договор, положивший конец этой унизительной для Италии войне. Помимо отмены Уччальского договора и признания за абиссинскими негусами "суверенитета и свободы от покровительства любой из иностранных держав на вечные времена", итальянцы уступали Абиссинии всю провинцию Тигре и были обязаны выплатить контрибуцию в 10 млн лир. И выплатили. Острословы всего мира не преминули воспользоваться этим обстоятельством. Российская общественность, в которой были сильны симпатии к "братской Абиссинии", ехидно прозвала короля Италии Умберто I "данником Менелика". А французская пресса поместила вот такую забавную карикатуру:
Негус Менелик здесь не очень-то похож на себя, зато портретное сходство незадачливого монарха Италии налицо...
__________________________________________________________________________________________________Михаил Кожемякин
КОНЕЦЪ
Связаться с программистом сайта.
|