В один субботний холодный вечер в дверь травматологического пункта постучались. Была нестерпима по своей гадости погода за окном и мне казалось, что ни один здравомыслящий человек не в состоянии будет выйти из своей теплой, обжитой квартиры, не говоря о том, чтобы притянуть свои члены к стенам больницы. Но видит бог, я ошибался.
После секундного перерыва в дверь снова постучались. Уже более настойчиво.
Наш травмпункт в те не очень еще далекие времена располагался в цокольном помещении и был похож, скорее, на откровеннейшую помойку, чем на место, где должны оказывать медицинскую помощь пострадавшим людям. Серые, облезлые стены, холодный, грязный, кафельный пол и, конечно же, неизменно мигающая в коридоре люминесцентная лампа. При первом попадании в чертоги нашего травпункта пациент вначале терялся, недоуменно таращась своими глазами по сторонам, видимо, одолеваемый сомнениями, но позже, когда ему давалось увидеть впереди кого-то из таких же пострадавших, или санитарку с медсестрой, внутренне напрягался и медленной походкой начинал идти по коридору. Конечно, были и те, кого внутреннее убранство нашей медицинской обители особо не тревожили. Пьяные увальни, истекающие кровью люди, на грани полного помешательства сумасшедшие и прочий люд такого сорта твердой походкой, порой расталкивая очередь, всегда особо ретиво рвались к доктору на прием.
В дверь неистово замолотили. Я выбежал на коридор и что есть мочи заорал:
- Открыто!
Стук прекратился, после чего за дверью послышалось тихое шуршание.
- На себя дверь! Она не кусается.
В дверь снова постучали.
Из соседнего помещения, которое располагалось непосредственно возле входной двери, выбежала старая и толстая санитарка Света и заорала что есть мочи:
- А ну прекратить бить дверь! Иначе надаю по мордасам!
Я захотел было попросить санитарку Свету замолчать и не выражаться при мне таким образом, но в момент отворившаяся дверь заставила меня отвлечься от раздраженной санитарки.
Бледный сумрак коридора, мигающая люминесцентная лавка, завывание холодного осеннего ветра на улице и огромных размеров окровавленная женщина в дверном проеме.
- Проходите, - с хрипотцой произнес я.
Но женщина стояла подобно постаменту и тяжело, с хрипом дышала.
- Ммм, - промычала она.
Вся боль земли, весь холод мрака послышался мне в этом нечленораздельном мычании. Одинокая, заблудшая, вся в крови и измазанной губной помаде женщина шкаф стояла впереди и глубоко несчастными пьяными глазами смотрела на меня.
- Хватит безобразничать! - завизжала Света. - Нажралась, как скотина и мычит. Позорище!
Я глубоко вздохнул и произнес мое дежурное:
- Проходите.
Женщина шаталась и с трудом держалась за стену.
- Проходите, пожалуйста, - выдавил я из себя.
- Да гнать их за уши надо, - грубым голосом сказала санитарка и спряталась обратно в свою нору.
Женщина шкаф сделала первый шаг навстречу мне и шумно грохнулась на грязный каменный пол.
Тогда я был еще совсем юн, неопытен и открывшаяся моему взору картина заставила меня предательски задрожать.
- Мудак, - прохрипела лежащая на полу женщина шкаф.
- Света! - закричал я.
Послышалось недовольное бормотание, после чего дверь сестринской комнаты отворилась и появившееся недовольное толстое лицо санитарки промолвило:
- Да Семен Степанович.
Я на миг опешил. Мне было непривычно еще обращение ко мне по имени отчеству, настолько молод и зелен я тогда был.
- Хм, - прокашлялся я, после чего дрожащим от волнения голосом промолвил, - Нам бы ее как то затащить...
- Куда затащить? - не дав мне закончить, заорала санитарка. - Эту пьяную скотину я никуда тащить не буду.
Как же мне больно было слышать такие жестокие слова. Мне хотелось сказать Свете, что эта женщина тоже человек, тоже может страдать и претерпевать лишения, но уже тогда я понимал, что ничего этим не добьюсь.
- Ну а если мы втроем, я, вы и Ира...
- Ира спит. Ей нездоровиться. Ее не трогать, - сказала, как отрезала Света.
Я был в растерянности. Лежащая на полу женщина весом со слона и нежелание младшего медицинского персонала прийти несчастной на помощь вызвали во мне бурю негодования.
- Вы не имеете никакого права не помогать людям, - фальцетом начал я, - вы же в белом халате.
Санитарка уничтожающе на меня посмотрела на меня.
- Вы не умничайте Семен Степанович. Иначе беда.
После чего пригрозила мне кулаком и спряталась обратно в медсестринскую комнату.
Я оказался один на один с лежащей на полу женщиной.
- Мудак, - прохрипела женщина. Она попыталась подняться на ноги, но уж больно тяжело у нее это получалось. Я внутренне сопереживал ей, мысленно поддерживал несчастную, но умственных сил в данном случае было совсем недостаточно. Обилие алкоголя в крови у окровавленной женщины, по-видимому, превышало все мыслимые норы.
Удивительно, но ее удалось стать на колени. Я от волнения сжал пальцы в кулак и напряженно прошептал:
- Давай. Еще немного.
Но всему всегда есть свой предел. Став на колени, женщина на секунду вторую застыла, после чего подняла голову и посмотрела на меня.
- Падаю, - хриплым пьяным голосом сказала она и повалилась на правый бок.
- Твою ж мать, - в сердцах выругался я.
Я уже и не вспомню, сколько раз она пыталась встать на ноги, кажется, с десяток точно. Под конец я уже был сам не свой.
- Мудак, - снова прохрипела лежащая на полу женщина. Она тяжело дышала, было видно, что после многочисленных попыток принять вертикальное положение она порядком выдохлась и силы оставили ее.
Внезапно ясная и вполне разумная мысль озарила меня.
- Женщина! - закричал я радостно. - Женщина!
Лежащая женщина повернула свою голову и мутным взглядом посмотрела на меня.
- Вы ползите. Ползите ко мне на прием.
Она на минуту задумалась.
- Другого выхода нет, - продолжал увещевание я, - вы слишком большая. Я вас не подниму.
Вскоре до нее дошло, что я от нее хочу, и вытянув свои руки вперед, она, наконец, поползла ко мне.
Она ползла и стонала. Понемногу сокращая разделяющее нас расстояние, она становилась все ближе и ближе, но те усилия, которые ей приходилось прикладывать, оказались настолько большими, что ее мочевой пузырь не выдержал и она напузырила себе в штаны.
Едкий запах мочи ударил мне в лицо.
- О господи, - слабым голосом произнес я. - Вы же уписались!
Но было уже поздно. Широкий влажный след растёкся по холодному полу.
- Света! - что есть мочи заорал я.
Снова за дверью послышалось недовольное бормотание, после которого появилось злое жирное лицо санитарки.
- Что надо? - грубо спросила Света, вызывающе посмотрев на меня.
Я от страха перед дикой стихией санитарного гнева лишь тыкнул пальцем в направлении лужи, не промолвив при этом ни слова.
Санитарка первое время не могла сообразить, что от нее хотят, но уловив своим обонянием резкий аммиачный запах и вконец осознав, что влажное пятно на полу, есть самая настоящая моча, она вмиг покраснела и что есть силы заорала:
- Тварь! Корова! Скотина! Да я тебя удушу.
И не преставая орать и поносить несчастную на чем свет стоит, она выбежала на коридор и начала избивать лежащую на полу женщину.
- Что вы делаете! - закричал я, - Так нельзя. Вы не имеет права ее бить.
- А сцать она имеет право?
Гнев санитарки Светы был неистов. Ее глаза метали молнии, а ноги избивали несчастную пьяную женщину. Я пытался отвести ее в сторону, но силы моего тщедушного тела было недостаточно для того, чтобы сдержать бушующий гнев младшей медсестры.
- Сука гребаная! Тварь! - орала санитарка.
- Заползайте скорее в кабинет, - пищал я.
- Где она?
Грубый мужской голос раздался у входной двери. Я испуганно посмотрел в направлении голоса. Санитарка прекратила пинать несчастную.
- Где она?
Возле входной двери стоял больших размеров мужчина.
Настоящий полковник, почему то подумалось мне тогда.
- Я спрашиваю последний раз, где она?
- Кто она? - сглотнув слюну, переспросил я.
Мужчина уничтожающе посмотрел на меня. Он был пьян, предельно пьян.
- Мудак,- простонала лежащая на полу женщина.
Мужчина дернулся и посмотрел на нее.
- Ах вот ты где!
Все, что произошло дальше, я вспоминаю как тяжелый страшный сон. Мужчина быстрым шагом дошел до нас и со всей дури ударил сапогом по лицу лежащую на полу женщину, после чело вывернул ей правую руку так, что она завыла от боли.
- Шлюха! - прошипел он сквозь зубы,
- Я же женщина, - сквозь слезы прохрипела она. - Я жить хочу.
- Молчи! - заорал он. Одним сильным движением он поднял ее на ноги и схватив за талию, повел на выход. Через минуту они скрылись из виду.
Я далеко не сразу пришел в себя от потрясения. Санитарка Света после того, как они исчезли из виду, причитая, вытерла шваброй пол и ушла обратно к себе в медсестринскую комнату.
А я еще долго стоял на коридоре и смотрел в темноту дверного проема. В холодную и страшную темноту, в которой скрылись двое: большая как шкаф, пьяная, избитая, несчастная женщина, и злой мужчина, позволивший себе ударить грязным сапогом лежащую на полу женщину.