Аннотация: "Гувернер" - это любовный роман с элементами фантастики и катастроф
Федор Михайлов
ГУВЕРНЕР
полуфантастический роман
МОСКВА
2000
ЧАСТЬ 1. БЕЗДНА
I
Тихо шелестела золотая листва мощных дубов старинного парка, слегка покачивались вечнозеленые сосны и серебристые ели, умиротворенно журчал фонтан с золочеными морскими коньками. Над залитой солнцем зеленой лужайкой с клумбой из экзотических цветов величественно возвышался пышный дворец с помпезными колоннами.
Нина Сергеевна проснулась в хорошем настроении. Бабье лето было ее самым любимым временем года. Она сладко потянулась на огромном ложе пышного шитым золотом будуара елизаветинских времен, затем встала, и, сбросив воздушный кружевной пеньюар цвета морской волны, подошла к роскошному резному трюмо из красного дерева. Посмотревшись в зеркало венецианской работы, Нина Сергеевна осталась вполне довольна своей великолепной двадцативосьмилетней фигурой, едва тронутой легким Багамским загаром: изысканной формой груди, прямой с чарующей ложбинкой спиной и нежными округлыми ягодицами. Не менее прелестными выглядели втянутый живот и длинные стройные ноги. Особо гордилась Нина Сергеевна своими роскошными каштановыми волосами, доходившими до самой талии. Они удивительно гармонировали с ее большими красивыми глазами цвета изумруда.
Тщательно расчесав волосы перламутровым гребнем и убрав их золотыми с бриллиантами заколками, она надела купальник фирмы Найк с бронзовым отливом и грациозно по-балетному вытягивая стройные ноги, натянула длинные цветастые гетры Адидас. В последний раз критически осмотрев себя в этом наряде, Нина Сергеевна прошла через внушительных размеров спальню и вошла в просторный спортивный зал. Тут ее уже поджидала высокая стройная девушка в спортивной форме -- личный тренер Нины Сергеевны по шейпингу. Тренер включила музыкальный центр и под звуки рок-н-ролла обе девушки с изяществом и грацией, присущей их красивым упругим фигурам, начали в темпе выполнять довольно сложные упражнения. После шейпинга Нина Сергеевна позанималась в тренажерном зале, но уже с другим тренером.
-- Вы, как всегда, в прекрасной форме, Нина Сергеевна, -- заметила тренер по окончании занятий.
Довольная собой Нина Сергеевна отправилась в ванную комнату, где ее уже ждала "жакузи" с любимой температурой пузырящейся воды. После приятного гидромассажа, она почувствовала себя заново родившейся. Выйдя из ванны, как Афродита из пены, она набросила на себя роскошный махровый халат, расписанный в стиле персидских миниатюр, и прошла в гардеробную. После некоторых раздумий из своих ста деловых костюмов Нина Сергеевна (не без помощи горничной) выбрала последнюю парижскую модель "от кутюр": черный в мелкую белую полоску пиджак с брюками. В этом наряде она проследовала в столовую, где за большим овальным столом ее уже поджидал младший брат (мальчик лет десяти), одетый в изысканный детский костюмчик с бабочкой. Обняв и поцеловав его, она села во главе стола, за которым прислуживал лакей -- статный средних лет мужчина в темно-синем фраке.
-- Как тебе спалось, Митенька? -- спросила она брата по-английски, намазывая серебряным ножом на хлеб черную икру.
-- Знаешь, мне приснилось, что я победил в Уимблдонском турнире и получил в награду огромный кубок с бриллиантами!
-- Неплохо! Надеюсь, когда-нибудь так и будет. А как твои успехи в лицее? -- сменила тему Нина Сергеевна.
-- Нормально. Правда, по информатике проблемы.
-- Что так?
-- Да, понимаешь, не получается у меня с программированием. Даже Катька, и та сделала на компьютере питона, а теперь нос задирает...
-- Зачем же так пренебрежительно отзываться о Кате. Тем более, она очень способная девочка, да к тому же из хорошей семьи.
-- Ладно, извини. Но информатика не для меня. Это и ежу понятно.
-- Неправда. Запомни, в жизни достигает успеха лишь тот, кот упорно шаг за шагом продвигается к выбранной цели. А ты при первой же неудаче задрал лапки кверху.
-- Ой, умора, -- засмеялся мальчик. -- Я ведь не зверек какой-нибудь...
-- Зверек, зверек, -- развеселилась Нина Сергеевна. -- По гороскопу ты обезьянка -- ласковая и умненькая.
-- Согласен, -- вторил ей Митя. -- Поэтому мне место на пальме с бананами, а не за компьютером.
-- Все, пора, а то мы с тобой тут заболтались, -- прервала шутливую беседу Нина Сергеевна, взглянув на часы. -- Кстати, не забудь напомнить шоферу, чтобы сразу после лицея отвез тебя в теннисный клуб.
-- Как же, он забудет...
-- Это я так, на всякий случай, -- улыбнулась Нина Сергеевна и нежно погладила мальчика по голове.
-- Ладно, я побежал.
Разом позабыв обо всех правилах этикета, Митя выскочил из-за стола, чмокнул сестру в щеку и под ее осуждающе любящим взглядом со всех ног помчался к выходу.
После завтрака Нина Сергеевна прошла в отделанный орехом кабинет и с комфортом расположилась за рабочим столом екатерининских времен. Через пару минут в кабинет вошла вызванная по селектору секретарша -- красивая молодая блондинка в элегантном деловом костюме из темно-бордового велюра.
-- Оленька, что у нас на сегодня? -- обратилась к ней Нина Сергеевна.
-- Через час Вы председательствуете на совете директоров Банковского Объединения, затем встреча с американскими банкирами...
-- Вот скучища, -- очаровательно зевнула Нина Сергеевна.
-- Потом, посещение республиканской детской больницы, построенной на Ваши средства, -- невозмутимо продолжала секретарша, -- затем, официальный обед у министра финансов...
-- Кстати, а Вы не забыли про репетитора для Митеньки? -- напомнила Нина Сергеевна. -- Как Вам известно, у него в последнее время большие проблемы с информатикой!
-- Конечно, только вчера звонила в фирму "Гувернер". Они порекомендовали одного очень квалифицированного преподавателя и характеризовали его, как человека вполне порядочного, -- доложила Ольга, в очередной раз удивляясь, как в одном человеке могут сочетаться хладнокровный расчетливый банкир и любящая заботливая сестра.
-- Хорошо, тогда, пожалуйста, договоритесь о встрече с этим самым репетитором на послезавтра.
Ольга тут же сделала пометку в своем компьютерном органайзере, легко умещающемся в ее миниатюрной изящной ладони.
II
За окном лил дождь. Тяжелые капли монотонно стучали по оцинкованному подоконнику, загаженному птичьим пометом. В однокомнатной квартирке было темно и неуютно. Андрей Петрович -- рослый атлетического сложения шатен лет сорока пяти -- лежал на коротком складном диванчике, свесив ноги и уставившись неподвижным взглядом в серый потолок.
Последнее время он жил по-обломовски, редко покидая свой коричневый с большими бежевыми цветами диванчик. Иногда все же он выползал из своей берлоги, чтобы подзаработать на пропитание. Зарабатывал Андрей Петрович тем, что ходил по магазинам и с помощью рамки (обычной вязальной спицы, согнутой буквой "Г") определял опасные для здоровья геопатогенные зоны. Все смешалось в этой стране. Когда-то ему платили хорошие деньги за высокую квалификацию ученого, а теперь, чтобы не умереть с голоду, он был вынужден заниматься модным шарлатанством!
Его невеселые раздумья внезапно прервал резкий телефонный звонок.
-- Алло, это Андрей Петрович Любомудров? -- поинтересовался приятный женский голос.
-- Угадали, сударыня... -- оживился он.
-- Здравствуйте, я Вам звоню по рекомендации фирмы "Гувернер".
-- Да, я Вас внимательно слушаю, -- ответил Андрей Петрович, нервно теребя подбородок, лихорадочно пытаясь вспомнить, о чем идет речь.
-- Дело в том, что мне рекомендовали Вас как хорошего репетитора по информатике.
И тут его осенило: точно, год назад в поисках работы он обращался именно в эту фирму!
-- Вы не возражаете, если через два часа я за Вами заеду? -- продолжал приятный женский голос.
-- Договорились, -- ответил Андрей Петрович, взглянув на старый облезлый будильник неопределенного (то ли голубого, то ли серого) цвета, по которому ползла ручная муха по кличке "Ленин". (Андрей Петрович очень любил давать имена всяческой домашней живности. Так, например, в углу комнаты обосновался малюсенький паучок Жорка, а в ванной комнате -- здоровенный рыжий пруссак Василий Петрович).
"Ладно, работа, как работа. Все лучше, чем рамку крутить, -- подумал Андрей Петрович, следя за тем, как Ленин чистит свои крылышки. -- Ну что ж, начнем потихонечку собираться".
В скрипучем гардеробе, покрытого облезлым лаком цвета детской неожиданности, особого выбора не было: для парадного выхода там висел единственный более или менее приличный, правда, уже поношенный однобортный темно-зеленый костюм совместного производства.
Встречать работодателя в запущенной холостяцкой квартирке Андрею Петровичу явно не хотелось: увидев в каких условиях живет ее хозяин, вряд ли кому-то захочется платить ему приличные деньги даже за хорошую работу. Потому, не долго думая, Андрей Петрович решил провести деловое свидание на свежем воздухе. Когда он вышел из подъезда, дождь уже перестал (что было как нельзя кстати), и в просвете между кудрявыми белоснежными облаками появилось ласковое солнышко.
В сиянии обсидианового асфальта Андрей Петрович неспешно прохаживался возле дома, подставив лицо золотистым лучам осеннего солнца. Он с наслаждением вдыхал полной грудью синий насыщенный озоном воздух. Душа его и мысли парили где-то очень далеко... Потому он конечно же не заметил бесшумно подкатившего новенького серебристого "Мерседеса" и вышедшей из него миловидной элегантно одетой девушки.
-- Андрей Петрович, если не ошибаюсь? -- поинтересовалась она.
-- Д-а-а-а, -- ответил он несколько неуверенно, возвращаясь с небес на землю.
-- Очень приятно, меня зовут Ольга, -- представилась она. -- Не возражаете, если мы прямо сейчас отправимся на собеседование по поводу Вашей будущей работы?
-- Нет, конечно, -- согласился он и подумал, если повезет, наверное, можно будет неплохо заработать на обучении отпрыска какого-нибудь "нового" русского.
Будучи человеком воспитанным, Андрей Петрович внешне не выказал своего удивления и сел в машину с таким видом, будто к его подъезду подавали машины и покруче.
Оборудованный проблесковым маячком и сиреной, мерс на бешеной скорости проносился через многочисленные перекрестки, не обращая ровно никакого внимания ни на красный свет глазастых светофоров, ни на отдающих честь подобострастных гибэдэдэшников, которые в спешке расчищали трассу. Вскоре Андрей Петрович со своей очаровательной спутницей проехали автоматические ворота высоченного кирпичного забора, опоясывавшего парк, и по выложенной гранитом дороге подъехали к центральному входу уже знакомого читателю роскошного дворца.
По персидской ковровой дорожке, расстеленной поверх разноцветного фигурного паркета из деревьев ценных пород, Ольга проводила Андрея Петровича в великолепно обставленный антиквариатом кабинет и пригласила расположиться в удобном кресле елизаветинских времен возле выложенного изразцами камина.
-- Извините, но Вам придется немного подождать, пока я схожу за хозяйкой, -- мило улыбнулась девушка, покидая кабинет.
Утонув в мягком кресле и не чувствуя от комфорта своего тела, Андрей Петрович был в легком шоке от окружавшей его помпезной (прямо-таки музейной) обстановки. Особенно его поразили обтянутые расписным китайским шелком стены, увешанные картинами великих мастеров. Даже не являясь специалистом в области живописи, он сразу же узнал работы кисти Тициана, Леонардо да Винчи, Шагала, Пикассо. Пару раз он ущипнул себя, проверяя, не сон ли это.
"Копии, наверное", -- подумал Андрей Петрович и немного успокоился.
Вскоре в комнату вошла очаровательная девушка, одетая в шикарный брючный костюм из темно-зеленого твида, удивительно гармонировавшего с ее большими красивыми глазами.
-- Здравствуйте, меня зовут Нина Сергеевна Царева, -- послышался ее красивый нежный голос.
-- Очень приятно, Андрей Петрович Любомудров, -- ответил он, немного смущаясь.
-- Можете не сомневаться, в этом кабинете все вещи подлинные, -- заметила она с очаровательной улыбкой (словно угадав его немой вопрос) и протянула руку для приветствия. Он наклонился и поцеловал ее нежную, чудно пахнущую руку. Девушка была явно не готова к такому повороту: ведь этикет делового общения предусматривает только рукопожатие, но никак не поцелуй!
"Сразу видно, человек он неделовой и интеллигентный, -- подумала Нина Сергеевна и поймала себя на мысли, что ей был приятен его поцелуй; почему-то он взволновал ее. -- Какое знакомое лицо! Где же я могла видеть его раньше?"
Ее щеки слегка порозовели, отчего она стала еще очаровательней.
Андрею Петровичу тоже показалось, что он уже где-то видел эту девушку, но не мог припомнить, где именно.
-- Вы смутились, наверное, оттого, что я, "старый" русский, посмел поцеловать Вашу руку? -- спросил он с плохо скрываемой иронией.
-- Вовсе нет, -- улыбнулась она, обнажая свои чудесные жемчужные зубы. -- Что же Вы, уважаемый профессор, совсем позабыли свою студентку Нину Цареву!
-- Постойте, постойте... Ниночка! Да Вас и не узнать, как похорошели! Стали настоящей красавицей! Как же, как же, помню, лучшая студентка курса, гордость потока! -- оживился Андрей Петрович.
-- Ну вот, опять вогнали меня в краску... А как поживаете Вы, Андрей Петрович, -- гордость университета, самый молодой профессор, доктор наук, декан факультета? Помню, как студенты буквально ломились на Ваши лекции, особенно девчонки. Мы, все, просто поголовно были в Вас влюблены!
-- Так уж и все!?
-- А разве Вы этого не замечали? -- спросила она не без кокетства.
-- Н-да-а-а... были времена... А ведь из университета-то я ушел...
-- Что так?
-- Все очень банально. Проза жизни: не платят зарплату, впрочем, как и везде. Даже, если б и платили, то прожить на нее все равно невозможно. А ведь совсем недавно профессора были элитой и в моральном, и в материальном плане. Но это уже совсем не интересная и скучная тема для разговора...
Нина Сергеевна заметила, как оживление на лице Андрея Петровича сменилось глубокой печалью. Ее охватила жалость к этому умному хорошему человеку, известному ученому и талантливому педагогу. Ей вдруг захотелось обнять и успокоить его.
И Андрей Петрович, как тонкий интеллигентный человек, тут же почувствовал эту жалость. А ведь ничто так не унижает мужского достоинства, как жалость женщины к неудачнику, каковым считал себя Андрей Петрович. И неважно, о каких неудачах идет речь: профессиональных, сексуальных или иных. Настоящий мужчина (каким Андрей Петрович считал себя раньше) -- это охотник, добытчик, завоеватель, победитель, наконец, и только тогда он чувствует себя в порядке, когда женщина восхищается им, но никак не жалеет его!
-- Извините, Нина Сергеевна, -- перешел он на холодно-официальный тон, -- у меня, к сожалению, мало времени. А засим разрешите откланяться.
Он резко повернулся и направился к выходу.
Обескураженная таким финалом, она буквально оцепенела. У нее и в мыслях не было обидеть своего любимого учителя.
Прошло некоторое время, а Нина Сергеевна все еще стояла как вкопанная посреди своего кабинета. Уже вернулась ее секретарь Ольга, проводившая Андрея Петровича и доложившая, что он категорически отказался от машины, а Нина Сергеевна даже не пошелохнулась. Она ничего вокруг не видела и не слышала, кроме внутреннего голоса: "Боже мой, что же я наделала. Ведь я люблю его со студенческой скамьи, как не любила никого на свете. Случай свел нас снова вместе, а я все испортила. Какая же я дура! Он никогда мне этого не простит. Я ведь унизила его своей дурацкой жалостью и своим дурацким богатством. Зачем мне оно без его любви!"
В сердцах она схватила старинную китайскую вазу ручной работы и с силой швырнула в напольное венецианское зеркало. Раздался страшный грохот -- осколки сверкающими брызгами рассыпались по полу. Это немного привело ее в чувство. Она заметила стоящую рядом удивленную и напуганную Ольгу.
-- Оля, ради бога извините меня, -- с трудом выдавила из себя Нина Сергеевна. -- Это все нервы.
-- Ну зачем же так расстраиваться, Нина Сергеевна! -- воскликнула Ольга, впервые наблюдавшая в таком состоянии свою хозяйку. (Бывали у них переделки и похлеще, когда на карту были поставлены миллионы долларов. Но даже тогда Нина Сергеевна не теряла самообладания, а тут... И, главное, из-за кого?) -- Не переживайте Вы так, найдем другого репетитора для Митеньки, получше этого. Подумаешь, профессор... Да любой академик почтет за честь работать у Вас.
"А Андрей Петрович отказался, -- подумала Нина Сергеевна. -- Потому что он -- личность!"
Глубоко вздохнув, Нина Сергеевна позвонила в золотой колокольчик и распорядилась вошедшей горничной навести порядок. Вместе с секретаршей Нина Сергеевна перешла в другой кабинет и, уже полностью овладев собой, как ни в чем ни бывало, обратилась к Ольге:
-- Сообщите пилоту, чтобы через полчаса вертолет был уже готов к вылету.
III
"Идиот, безмозглый болван, кретин", -- ругал себя Андрей Петрович на протяжении всего пути домой. А путь этот был не близкий: сначала на автобусе, потом на электричке и, наконец, на городском транспорте с тремя пересадками.
"Никому ты не нужен: ни своей жене, ни, тем более, богатой красавице, -- проносилось в его воспаленном мозгу. -- Кому сдались твои трижды умные мозги? Если ты такой умный, то почему бедный?" Эта, всегда раздражавшая его американская пословица, показалась ему теперь вполне уместной.
Андрей Петрович был подавлен и унижен. Особенно горько было осознавать свое унижение перед лучшей ученицей, которая, к тому же, волновала его и как женщина. Он вспомнил, как на выпускном балу она пригласила его на белый танец, и кто-то из студентов в шутку погасил в зале свет. Она прижалась к нему, обдавая теплом своего желания, а он нежно обнял ее и поцеловал в трепещущие губы. Уже тогда он прекрасно понимал, что ее нельзя делить ни с какой другой женщиной. И хотя к тому времени и он, и его законная супруга уже давно не испытывали друг к другу особых симпатий, тем не менее, в нем сидело дурацкое чувство долга, не позволявшее ему бросить семью, связав свою жизнь с очаровательной выпускницей университета. Вот почему тот замечательный эпизод так и остался всего лишь эпизодом...
Андрей Петрович устало ввалился в свою пустую неуютную квартирку и, не раздеваясь, рухнул на диван. Он закрыл глаза и в его воображении, как кадры кино, стала прокручиваться вся его сознательная жизнь. Английская спецшкола. Первый вуз -- дневной, по окончании которого он стал испытателем мостов, исколесил всю страну и узнал жизнь по-настоящему. Второй вуз -- вечерний, в котором он учился на математика-программиста, и одновременно преподавал в третьем вузе. Затем -- головокружительная научно-педагогическая карьера: кандидат наук и доцент в тридцать; доктор, профессор и декан факультета в тридцать пять. Он работал как вол. Опубликовал десятки научных и педагогических трудов.
Были у него и спортивные достижения: мастер спорта по альпинизму, неплохой теннисист и каратист. Если ко всему этому еще добавить, что Андрей Петрович неплохо играл на гитаре и был немного похож на суперзвезду американского кино, то неудивительно, что у него всегда была масса поклонниц, а также завистников. Его считали счастливчиком, у которого не было отбоя от женского пола. Правда, он не был бабником и удостаивал своим вниманием немногих женщин, но зато каких: настоящих красавиц и умниц!
И вдруг с началом "перестройки" вся эта суперблагополучная жизнь профессора Любомудрова затрещала сразу по всем швам. Недаром говорили еще древневосточные мудрецы: "Не дай нам Бог жить во времена перемен!" Зарплата профессора (не говоря уже о доцентах и других преподавателях более низкой квалификации) снизилась настолько, что за нее не стала бы работать даже уборщица. Преподаватели, особенно талантливая молодежь, стали уходить из вуза. Кто-то потом устроился в бизнесе (в основном в банках и торговле), другие -- уехали за рубеж либо на постоянное место жительства, либо по контракту.
Андрей Петрович решил держаться до конца. Он продолжал ходить в университет и читать свои блестящие и остроумные лекции, но два обстоятельства начали сильно угнетать его. Во-первых, изменилось отношение студентов к учебе. Они перестали ею интересоваться. Теперь их волновали только заработки на стороне (так как стипендии не хватало даже на проездной), да "корочки" о высшем образовании, без которых (юмор, да и только) нельзя устроиться даже продавцом в коммерческий магазин. Ребятам нужны были также корочки и для того, чтобы откосить от призыва в разлагающуюся, подобно стране, армию, погрязшей в дедовщине и никому ненужных (кроме политиков и олигархов) внутренних войнах с их бесконечными человеческими жертвами.
Поэтому конкурсы в вузы выросли неимоверно, а учить студентов стало на порядок сложнее. Андрею Петровичу хоть и удавалось (ценою неимоверных усилий и педагогического таланта) пробуждать их интерес к своему предмету, но утомленные вечерней и ночной работой студенты зачастую засыпали на занятиях, к которым им было даже некогда подготовиться. Поэтому у них практически отсутствовали какие бы то ни было систематические знания: в голове сплошная каша из отрывочных сведений.
Стремясь получить диплом любой ценой, студенты предлагали взятки, унижающие достоинство профессора Любомудрова. В университете (да и в стране в целом) он был тем редким экземпляром, который взяток никогда не брал. Естественно, на кафедре всегда находились преподаватели (включая заведующего), которые с этого жили, и потому многие студенты с нулевыми знаниями "успешно" сдавали зачеты и экзамены в обход Андрея Петровича.
Другим обстоятельством, не менее унижающим достоинство Андрея Петровича, была мизерная зарплата, которую, к тому же, поначалу платили нерегулярно, а потом и вовсе перестали. Вот тут-то ко всем его бедам прибавился и семейный кошмар: его жена, привыкшая к обеспеченной жизни, начала ежедневно закатывать ему скандалы. Когда это ей надоело, она уехала к своим родителям, забрав с собой его любимого сына.
Последнее обстоятельство окончательно доконало Андрея Петровича -- он серьезно заболел. У него начались приступы лихорадки, которая била его с такой силой, что временами, казалось, выбьет все зубы. Голова наливалась свинцом и кружилась при ходьбе, сердце билось как сумасшедшее. Десятки обследований в лучших клиниках, организованные его медицинскими родственниками, не дали никакого результата. Окончательный диагноз: лихорадка неясного генеза (происхождения).
Разные мысли тогда приходили в голову Андрею Петровичу и даже о том, что не жилец он на этом свете, но помогли люди (такие же, как и он, больные) -- соседи по палатам. Они поддерживали его своим добрым отношением, готовностью помочь, пусть даже и неумело. Один из них, например, свято веря в силу уринотерапии, советовал Андрею Петровичу выпивать по утрам стакан мочи, другой -- есть стаканами тыквенные семечки. Третий научил определять с помощью рамки больные органы и опасные для здоровья геопатогенные зоны. Последний опыт пригодился потом Андрею Петровичу, когда ему пришлось уйти из университета, как по здоровью, так и по морально-материальным соображениям.
Тогда-то Андрей Петрович довольно быстро сообразил, что рамкой можно зарабатывать на жизнь. Причем лучше всего это делать в магазинах, так как именно там граждане оставляют большую часть своих сбережений.
***
Самым ответственным и сложным моментом было уговорить совсем незнакомого человека -- директора магазина -- на платное обследование помещений. Как правило, директорами магазинов были бдительные дородные женщины бальзаковского возраста. На них не действовали никакие словесные уговоры, ведь они видели Андрея Петровича в первый раз и потому поначалу относились к нему с явным недоверием. Им нужны были доказательства его чудодейственных возможностей. Поэтому начинал он свою работу с бесплатной демонстрации своих способностей, определяя рамкой директорские заболевания.
Обычно это срабатывало. Неизвестно почему (это было непонятно и самому Андрею Петровичу) рамка начинала крутиться именно тогда, когда его рука приближалась к больному органу. Например, он практически безошибочно определял у своих подопечных наличие частых головных болей, заболевания позвоночника, желудка, кишечника, почек, суставов и так далее. При этом особую деликатность следовало проявлять при диагностике гинекологии или геморроя.
Андрей Петрович так хорошо вошел в роль, что часто его принимали за врача, хотя он всегда подчеркивал, что таковым не является. Бесплатно доказав директору свое умение работать с рамкой, Андрей Петрович получал заказ на обследование здания магазина, и, уже на этот раз, за деньги (и немалые). В магазине он определял так называемые геопатогенные зоны, в которых не следовало подолгу находиться работникам, так как это было небезопасно для их здоровья.
Однажды у Андрея Петровича произошел совсем анекдотичный случай. При обследовании одной из директрис, рамка бешено завращалась при приближении к ее груди. Он не на шутку встревожился, сообщил даме о возможности серьезного заболевания и порекомендовал обратиться к врачу. Когда же она в полном смущении сообщила ему по секрету, что у нее грудные силиконовые протезы, ему стоило больших усилий, чтобы не расхохотаться.
Бывали случаи и посерьезней. В одном из крупных книжных магазинов он определил, что стул зама главбуха расположен в самом центре геопатогенной зоны.
-- Верно, -- подтвердил главбух, -- уже месяц как похоронили зама. Он очень долго и тяжело болел. А каким здоровенным мужиком пришел к нам на работу!
Работа с рамкой и, как следствие, стабильный доход вернули Андрея Петровича к жизни, хотя его нет-нет, да угнетала невозможность использовать свою высокую профессиональную квалификацию по назначению.
***
-- Все, хватит! -- Андрей Петрович вскочил с дивана и заметался по комнате из угла в угол как разъяренный зверь в клетке. -- Надоело клянчить деньги у директоров магазинов! Пора заняться настоящим делом. Вон сколько "новых" русских развелось! А я чем хуже? Да и на свое здоровье, тьфу-тьфу-тьфу, -- он трижды плюнул через левое плечо и постучал по дереву, -- в последнее время вроде не жалуюсь. Ничего, я еще докажу, что рано на мне крест ставить!
Он судорожно схватил телефон и быстро-быстро, словно боясь куда-то опоздать, стал накручивать диск.
-- Алло, Серега, это я. Срочно приезжай ко мне. Есть серьезное дело.
Через час Серега (он же Сергей Николаевич) -- закадычный друг Андрея Петровича со школьной скамьи и крупный бизнесмен -- уже входил в холостяцкую квартирку профессора Любомудрова.
IV
Вертолет плавно приземлился на крыше главного офиса огромного комплекса Банковского Объединения, расположенного в центре столицы. Еще на подлете Нина Сергеевна залюбовалась этим мощным архитектурным ансамблем из серого бетона и стекла цвета шоколада -- олицетворением силы и могущества ее финансовой империи, которая досталась ей в наследство от безвременно ушедшего отца. До перестройки он работал крупным чиновником в министерстве финансов, а потом успел вовремя "прихватизировать" крупную сумму государственных средств и вложить ее в организацию сети коммерческих банков, расплодившихся в то время по всей стране, как грибы после теплого осеннего дождичка.
Отец Нины Сергеевны недолго вкушал плоды своих трудов. Вскоре он погиб от взрыва подложенной в его бронированный лимузин радиоуправляемой бомбы. Его жена -- мать Нины Сергеевны --, не пережившая потери любимого мужа, умерла через полгода от инсульта. Потеря родителей была для Нины Сергеевны и страшным ударом, и одновременно страшным уроком на всю жизнь. Она сразу же поняла, что крупный бизнес -- это борьба не на жизнь, а на смерть. И как во всякой борьбе здесь побеждает только самый сильный и самый жестокий...
Согласно оставленному завещанию (по всей видимости, отец предчувствовал возможность такого исхода) вся финансовая империя переходила к Нине Сергеевне, в ее полную собственность. Тогда же совет директоров предложил ей достойного профессионала-менеджера, который мог бы от ее имени управлять компанией. Но Нина Сергеевна наотрез отказалась, сразу взяв бразды правления в свои нежные хрупкие руки. После чего управленческий персонал компании затаился в ожидании дальнейших действий нового руководства.
С одной стороны, Нина Сергеевна безусловно обладала практически всеми данными, необходимыми для руководителя такого уровня. Она была хорошо образована в экономической, юридической и компьютерной областях; владела тремя иностранными языками; находилась в хорошей физической форме, благодаря регулярным занятиям шейпингом и теннисом; была общительна и привлекательна как женщина. Но, с другой стороны, у руководства компании возникали серьезные сомнения: а хватит ли сил и характера у этой изящной хрупкой девушки заниматься таким крупным бизнесом? Ведь его непременная составляющая -- жесткая конкурентная борьба -- по силам далеко не каждому мужчине...
Первым делом, Нина Сергеевна показала, who is who (кто есть кто): она по быстрому разобралась с убийцами своего отца. Сколько вокруг ни говорили, что найти их -- дело бесполезное, тем не менее, она с завидным упорством добивалась своего. Нина Сергеевна купила всех, кто имел хоть какое-то отношение к организации заказных убийств в стране, и их же руками расправилась как с заказчиками (финансовыми воротилами, загоравшими в то время на Багамах), так и с исполнителями, проживавшими по поддельным паспортам в Бразилии. Так она показала свою силу, твердость и неумолимую жестокость по отношению к врагам. После чего в мире крупного бизнеса ее стали уважать и даже побаиваться.
Затем Нина Сергеевна провела крупную реорганизацию руководства, управленческого аппарата и остальной структуры Объединения в соответствии с современными требованиями экономической и управленческой науки. При этом пришлось уволить ряд сотрудников из-за их низкой компетентности и отсутствия деловой инициативы. Так что, уже через год, ее авторитет в компании не только не уступал отцовскому, а даже в чем-то был и выше.
Вместе с тем, Нина Сергеевна стала пользоваться непререкаемым авторитетом и в элитных деловых кругах. Многие крупные бизнесмены почитали за честь водить дружбу с этой богатой "железной" леди. Не оставляли ее своим вниманием и крупные госчиновники, а также думцы, которых она могла в любой момент пригласить в свой кабинет на совещание. Без ее участия не принимался практически ни один крупный государственный или коммерческий проект.
Y
-- Послушай, Серега, есть дело, -- сказал Андрей Петрович (наливая себе и Сергею Николаевичу виноградный сок) после того, как они уселись за раскладным столом небольшой кухоньки. Такая у них была традиция: не пить спиртного при серьезном разговоре или перед важным делом. Она зародилась еще с тех пор, когда они ходили в одной связке. Горы не прощали ошибок: одно неверное движение, и ты -- труп. Об этом часто напоминали скалистые склоны, усеянные надгробными досками погибших альпинистов и горных туристов.
-- Давай выкладывай, командир, -- сразу же приступил к делу Сергей Николаевич (рослый голубоглазый блондин), с удовольствием потягивая сок. (Командиром он называл Андрея Петровича еще со времен горных экспедиций, который был их бессменным руководителем.)
-- Есть идея создать фирму под одну перспективную компьютерную разработку -- автоматизированную систему распознавания речи, -- предложил Андрей Петрович.
-- А на фига козе баян? В смысле, кому эта система сейчас нужна? -- пояснил Сергей Николаевич. -- Ты же знаешь, я -- коммерсант, и меня, в первую очередь, волнует прибыль, а не наука.
-- Понимаешь, сейчас над этим бьется самая богатая в мире американская фирма по производству программных продуктов для компьютеров, но у нее пока ничего не получается. Я же много лет занимался этим в университете, защитил кандидатскую, докторскую... Если достать денег, чтобы довести мои разработки до пользовательского уровня, мы бы здорово на этом заработали, да и американцам бы нос утерли!
-- Это еще бабушка надвое сказала. Допустим, у тебя все получится в полном ажуре. Тогда купят американы твой продукт и тебя вместе с потрохами, а потом твоими же руками будут жар загребать.
-- А если я не продамся и создам свою фирму?
-- Тогда они перекроют тебе кислород, и ты заработаешь -- кот наплакал!
-- Ну, а если продамся?
-- Думаешь, много тебе достанется? Максимум -- процентов пять от их прибыли. Да, к тому же, наверняка надуют, сто пудов!
-- Пять процентов -- это же огромные деньги!
-- Смотря для кого... А тебе не жалко? Столько лет пахать, а потом отдать 95% (верняк, будет больше) своих кровных?
-- Так что ты тогда предлагаешь? Видишь ли, я хочу стать крупным бизнесменом и добьюсь своего, чего бы мне это не стоило!
-- Чего это вдруг? Ты же всегда так прохладно относился к крупному бизнесу и большим деньгам...
-- Дело не в деньгах. У меня есть на то личные причины..., -- начал было Андрей Петрович и замолчал.
-- Ладно, я в твои личные дела не лезу, но заранее предупреждаю: крупный бизнес -- такое же грязное дело, как и крупная политика.
-- Так зачем же ты тогда сам этим занимаешься?
-- Со мной -- совсем другой коленкор. Ты же знаешь, мой папаша -- крупный чин в Органах. Ну, я и пошел по его стопам: никуда не денешься. Занимаюсь бизнесом, как говорится, в приказном порядке: раскручиваю ихние крупные суммы и имею неплохой навар. Но это -- строго между нами!
-- Обижаешь...
-- Мне давно все это порядком надоело, но бросить не могу: сразу уберут, и на папашу не посмотрят. Из этой системы можно уйти только ногами вперед, -- грустно вздохнул Сергей Николаевич.
-- А разве не бывает нормального честного бизнеса, о котором то и дело талдычат в газетах и по телеку?
-- Сказки. Сам посуди, во-первых, для бизнеса нужна "крыша". Без нее тебя в один присест расчихвостят либо рэкетиры, либо те же Органы. Во-вторых, если будешь показывать всю прибыль, то ее съедят налоги или взяточники-чиновники. Поэтому запомни правило номер раз: нельзя успешно заниматься бизнесом, не нарушая закон!
-- Выходит, большие деньги можно добыть только нелегально?
-- Ну, почему же. Есть и официальные способы воровства, узаконенные госчиновниками. Например, можно с учетом бешеной инфляции прокручивать задержанную бюджетникам (врачам, учителям и др.) зарплату, а гнать волну, что страна испытывает трудные времена, и у нее нет денег. Я уже не говорю об отъеме финансов у населения с помощью ваучеров, краткосрочных облигаций, банковских махинаций, спекуляций валютой и искусственной инфляции, а также путем создания печально известных финансовых пирамид.
-- Насчет пирамид ты, мне кажется, не прав. Ведь вложение денег в любое коммерческое предприятие -- всегда риск!
-- Как же! Эти ребятки (кстати, тоже из наших) ничем не отличаются от уличных лотерейных кидал и наперсточников, только играют по крупному, да и выглядят посолиднее. Кстати, "легальным" воровством является также перевод на личные зарубежные счета крупных кредитов, полученных от международных организаций. Отсюда -- непомерно растущий государственный долг, за который расплачиваются те же самые бедолаги-граждане из своего тощего кармана.
Наряду с официальным существует также хорошо всем известный нелегальный бизнес: наркотики, фальшивые авизо и т.д., которые при ближайшем рассмотрении курируются теми же коррумпированными госструктурами. Вот почему, мой дорогой, весь крупный бизнес находится под колпаком у государственных органов, хотя (судя по сообщениям средств массовой информации) бизнесом занимаются либо предприниматели (легально), либо мафия (нелегально). Но это так -- для отвода глаз, чтобы обмануть обывателя и мировую общественность. Поэтому запомни правило номер два: хочешь заниматься бизнесом -- имей надежную "госкрышу"!
-- Мрачноватая получается картина.
-- Ну что ты, это еще цветочки. Ягодки начнутся, если ты не захочешь в полном объеме делиться с "крышей" или, не дай Бог, не сможешь вовремя вернуть выделенный ею кредит. Тогда с тобой быстро разберутся, а свалят все на криминальные структуры. Поэтому запомни правило номер три: бизнес -- штука, рискованная для жизни!
-- Запугал насмерть, -- улыбнулся Андрей Петрович, подняв руки вверх.
-- Что ты, командир, разве тебя на пушку возмешь? Просто обрисовал картину в целом.
-- Ну и мерзость -- этот ваш крупный бизнес, впрочем, как и вся окружающая действительность... Ладно, у меня все равно нет выбора. Попробую заняться. Может чего и выйдет.
-- У тебя-то получится, верняк, не сумлевайся! С твоими мозгами и упертостью горы можно свернуть. Потом, я ведь твой должник по гроб жизни...
-- Ну вот, опять...
-- Думаешь, я забыл, как ты мне жизнь спас?
-- Ладно, проехали. Давай ближе к сути дела.
-- Есть тут у меня одна идея, да не знаю, согласишься ли...
-- Не темни, выкладывай!
-- Понимаешь, вырисовывается одна команда шустрых ребяток с огроменными бабками, которая хочет подмять под себя все банки страны.
-- Не слабо.
-- Вот именно. В общем, получил я от своих задание этих ребяток поприжать, причем без шума и пыли.
-- А я-то тут причем? Или ты, вспомнив, что я когда-то занимался карате, решил определить меня в рэкетиры?
-- Что ты, командир, за фраера меня держишь? Я же сказал: без шума и пыли. Работа -- исключительно интеллигентная.
-- Ладно, не темни.
-- Обижаешь, начальник. Надо всего-то лишь взломать их компьютерные коды, чтобы залезть в электронные счета и перевести ихние денежки куда следует.
-- Так вот в чем дело. Ты просто-напросто предлагаешь мне заняться интеллектуальным воровством? Лихо, ничего не скажешь!
-- Ну, ты даешь, старик! Я же тебе говорил, честного бизнеса не бывает. Кто кого нагрел, тот и пан.
-- Взломать коды! Тоже мне, нашел простенькую задачку! Там же степеней защиты -- видимо-невидимо!
-- Верно, это не просто, но тогда 10% со счетов этих ребяток -- наши. Сечешь, огромные деньжищи, и сразу. Не то, что твои перспективные разработки. Провернешь дело -- обеспечен на всю жизнь выше крыши, и никакой крупный бизнес, от которого тебя так воротит, не нужен!
-- Ладно, подумаю... Но для этого мне ведь понадобится собрать людей. Им нужно чем-то платить... Кроме того, потребуются самые мощные новейшие компьютеры!
-- О чем речь? Фирма веников не вяжет: считай, что у тебя в кармане неограниченный кредит.
-- А если у меня ничего не получится?
-- Тогда не обессудь, командир. Кредит придется отдавать с процентами.
-- А не отдашь -- вперед ногами?
-- Я же тебя предупреждал: бизнес -- есть бизнес.
-- Ну да, смотри правило номер три.
-- Андрей, поверь, если бы я не был в тебе так уверен, не стал бы предлагать это дело. Ты же один из лучших программистов в стране, а может и в мире...
-- Откуда такие сведения? Ты же в нашем деле ни бум-бум! Справки наводил?
-- Работа такая. Не кипятись, Андрюш. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь... Как к родному...
-- Ладно, забыли...
***
То лето в горах выдалось особенно жарким. Стаявший снег обнажил на сине-зеленом языке ледника изрезавшие его трещины. Связка из двух альпинистов, одетых в ярко-оранжевые каски, красные анораки (ветрозащитные куртки), зеленые терольки (укороченные по колено брюки) и синие высокие гетры, обходила скалы по крепким левобережным1 скалам. Крючья2, искрясь на солнце, так и звенели под ударами скального молотка. Пятнистая нейлоновая веревка извивающейся змеей уходила прямо в сверкающее ярко-синее небо, слегка подергиваясь в такт движениям ведущего связки. Скалолазание доставляло Андрею Петровичу истинное наслаждение. Ему нравилось находить надежные зацепки на древнем каменном массиве, чувствовать приятное напряжение сильных и упругих мышц, поднимающих тебя все выше и выше к заветной цели -- двуглавой сахарной вершине.
Пройдя скалы, связка вышла на плоскую (как поверхность стола) покрытую фирном3 верхнюю часть ледника, где и остановилась на привал с перекусом.
-- Скалы, что надо, -- заметил Андрей Петрович, когда они вместе с Сергеем Николаевичем с аппетитным хрустом уминали копченую колбасу, хлебцы, козинаки и урюк, запивая разведенным в хрустальной ледниковой воде рубиновым клюквенным сиропом. (Пить в горах чистую воду -- вредно. Талая ледниковая вода, в которой напрочь отсутствуют какие-либо соли, быстро выходит через пот из организма, что приводит к непрекращающейся жажде и перегрузке сердечной мышцы.)
-- Точно, -- подтвердил Сергей Николаевич, -- не то, что позавчерашний подъем по гнилью, когда и опереться-то было не на что. Все так и сыпалось из под рук и ног: ни крюк забить, ни опору выбрать...
-- Красота! -- воскликнул Андрей Петрович, привалившись к рюкзаку и закинув руки за голову. -- Разве могут понять эту романтику те, кто ни разу не побывал в горах?
-- Э-э-т точно! Сюда б еще девчонок для полноты картины! -- ответил Сергей Николаевич.
-- Тебе что, мало груза в рюкзаке? А то могу свой подбросить.
-- Ладно, командир, это я так, к слову. Отлично помню, как на низких категориях4 мы, пацаны, таскали по два рюкзака: свой и за ту девчонку.
-- То-то же. Кстати, не слыхал, что произошло из-за одной девицы с Ваней Красновым?
-- С этим зубром? Нет, я же приехал с другой сменой. Что-нибудь серьезное?
-- Помнишь, Валю?
-- А, ту симпатичную брюнеточку? Обижаешь, командир! Я же их всех наперечет знаю, особенно тех, кто покрасивше будет.
-- Так вот, незадолго до сборов они с Ваней поженились.
-- Да, у Ваньки губа не дура! Все ясно! Помнишь, год назад она новичком пришла к нему в группу. А Ванька -- инструктор-зверь. Гонял всех новичков только так.
-- Вот именно, и года не прошло, как она его гонять стала.
-- Это как понять?
-- Очень даже просто. Перед самым летним сезоном, когда ты уехал в командировку, были соревнования по скалолазанию. Чтобы все обговорить, мы собрались на квартире у молодых и единогласно выбрали Ваню капитаном команды.
-- Это и понятно, он же классный тактик. Квартира-то хоть ничего?
-- Нормальная, двухкомнатная. Но не о том речь. Представляешь, какую бы схему прохождения маршрута ни предложил Ваня, эта фифа тут же начинала его критиковать! У самой-то опыта с гулькин хвост, а гонору -- на десятерых...
-- А Ванька-то, что ж?
-- Пытался доказать, что все ее возражения -- детский лепет, так она тут же в крик и слезы...
-- И это все при народе?
-- В том-то и дело. Ладно б выясняли отношения тет-а-тет, а то мы сидим как идиоты, и чего делать не знаем...
-- Значит, зря я Ваньке позавидовал. Ничего, разведется, найдет себе другую -- получше этой стервы!
-- Поздно, Серега.
-- Не понял.
-- Как раз в прошлую смену Ваня руководил сложным восхождением.
-- И что-то произошло?
-- Не в этот раз. Прошли неплохо, правда, у одного небольшая травма, а другой заболел ангиной... Но кончилось все тип топ.
-- Так в чем же проблема?
-- В той же Валентине. Она уговорила Ваню и других инструкторов, чтобы ей разрешили руководить группой новичков на одном легком восхождении. Все бы ничего, да в самом конце маршрута, на спуске, ее группа попала на "бараньи лбы"1.
-- Не понял юмора. Откуда им взяться, родимым, на легком маршруте?
-- В том-то и дело. Валя отстала от группы.
-- !?
-- Без руководителя группа (не знавшая маршрута) вместо того, чтобы спокойненько обойти эти скалы по верхней тропе, начала спускаться слишком рано и запоролась на эти чертовы "лбы".
-- Ясненько, а Ванька, наверное, встречал свою ненаглядную, чтобы проздравить с первым триумфом.
-- Точно, полез на выручку. Навесил перильную веревку и помог всем спуститься. Осталась последняя преграда. Теперь, чтобы попасть в альплагерь, нужно было переправиться на другой берег реки.
-- Для Ваньки и это не проблема!
-- Верно. Он натянул веревку, и все по ней переправились. Последним шел Ваня с рюкзаком своей возлюбленной.
-- Делов-то.
-- Понимаешь, Серега, наверное, он очень устал и наделал кучу ошибок: пристегнуться к веревке забыл, лямки рюкзака не ослабил, да и веревку зачем-то перевязал на более глубокий створ.
-- Это Ванька-то? Кто бы рассказал, никогда не поверил. С горной рекой шутки плохи!
-- Так и есть. На середине реки напор воды стал таким сильным, что Ванины руки не выдержали, ведь он не был пристегнут к веревке. Его оторвало и стремительно понесло вниз по бурному течению.
-- А рюкзак?
-- Именно, чужой рюкзак с тесными лямками (от которого он так и не смог избавиться), потянул его на дно.
-- Значит, его протащило по речным каменюгам?
-- Около трехсот метров, пока тело не выловили прибалты, стоявшие лагерем ниже по течению. В результате черепно-мозговая и многочисленные переломы. Домой отправили в цинковом гробу. Даже не знаю, как теперь смотреть в глаза его родителям и что говорить...
-- Жуть!!! Ванька, и на ровном месте! Ушам не верю!
-- Сереж, давай помянем Ивана Васильевича Краснова минутой молчания.
Альпинисты встали и сняли свои ярко-оранжевые каски. Их лица выражали глубокую скорбь.
Через некоторое время Андрей Петрович сказал:
-- Ладно, прошлого не вернешь, а нам пора двигаться. Иначе, не успеем до темноты.
Привязав к вибрамам1 зубастые кошки2 и водрузив рюкзаки, связка пересекла ровное ледовое поле и подошла к широкому бергшрунду3, отделявшему ледник от предвершинного гребня. Андрей Петрович, как опытный восходитель, сразу же оценил ненадежность подтаявшего снежного моста, нависшего над трещиной, и дал команду напарнику наладить надежную страховку. Послышалось легкое поскрипывание закручиваемого ледобурного крюка4, потом -- щелчок карабина.
-- Страховка готова, командир, -- доложил Сергей Николаевич.