"Дорогая моя Машенька," - писал редактор, старательно подбирая самые приятные и ласковые слова - "как я по вам соскучился! Через неделю, как только сдадим очередной номер журнала, я постараюсь выбраться к вам хотя бы на один денек. Хочется поскорее увидеть нашу маленькую шалунью. Она там, наверное, покоя не дает бабушке...". Редактор с наслаждением закурил и мечтательно посмотрел в окно -- на огромный квадрат жаркого неба. Надо было давно написать, подумал он с досадой на самого себя. Уже полтора месяца она у родителей, а я не отправил ей ни одного письма. Работа чертова... . Как проклятый трудишься. Грудь его наполнилась отцовской и супружеской нежностью. Он поудобней уселся за своим рабочим столом и, не отрываясь, исписал четыре листа бумаги мелким убористым почерком. Закончив последнее, он порылся в столе, но не обнаружил ни одного конверта. Ладно, отошлю после летучки, решил он, увидев, что в комнате появились сотрудники. Предстоял разговор с очеркистами. Редактор поморщился, встал и неторопливо прошел взад-вперед, настраиваясь на рабочий лад. "Задам же я сегодня этим оболтусам... . Не очерк,а сексуальный роман подсунули в номер, да еще и при таком объеме ухитрились не раскрыть как следует тему...".
Когда летучка кончилась, редактор потер виски влажной ладонью, набил портфель материалами и направился к выходу. Да, письмо, спохватился он и снова сел на свое место.
Что же я упустил, подумал редактор и привычным движением, каким он обычно берет рукопись постороннего автора или свежие полосы "верстки", взял незапечатанное письмо.
Пробежав написанное письмо редакторским взглядом, он судорожно отодвинул его от себя. "Бог ты мой." - сказал он расстроенно - "Неужели это я написал? Черт знает что! Это же какая-то графомания... . Хорошо редактор...". Письмо не может написать как следует".
Надо немедленно переделать. Во-первых, не полно раскрыта тема... э... то есть, я не сказал ей о чем-то важном. Неточности в каждом абзаце. Например, почему я пишу, что приеду через неделю, если номер сдаем в понедельник, через пять дней. Исправить.
Теперь объем. Талмуд -- не письмо. На восемь страничек раздул. И мысли одни и те же без конца повторяются... . А язык? Что я тут намолол! "Дорогая моя Машенька". Понятно, что дорогая, тем более ясно -- моя, а не Степана Петровича. Вычеркнуть... . "Как я по вам соскучился". Глупость. Что они сами не знают... . "Нашу маленькую шалунью" - это уже настоящий штамп. Да за такие вещи выговор влепить мало! Фразу убрать полностью... .
Закончив правку, редактор переписал текст и довольный развалился в кресле.
Ну вот, теперь другое дело, подумал он облегченно, прочитав окончательный вариант письма. "Приеду во вторник," - говорилось в новом послании. Редактор выдвинул из стола ящик, но вспомнив, что конвертов нет, задвинул его обратно. Собственно, зачем мне конверт? Быстрее дойдет телеграфом. Он взял телефонную трубку и, набрав номер, продиктовал письмо.
К вечеру в тот же самый день он получил ответ. "Жду," - сообщала жена, так же до гениальности просто и лаконично. Редактор долго вертел в руке телеграмму с единственным словом жены и сердце его наполнилось обидой. Не могла по человечески написать, думал он сокрушенно. Бросила, словно камень... .