Через шесть лет Эрни осиротел во второй раз. Отец Мартин скончался в весьма преклонном возрасте, на второй день после Пасхи.
................................................
Вот в их овраге и прошел еще один день. Красавчик и Черный Ганс, занимались потихоньку своим 'хозяйством'. Михель, решив не упускать момент знатно приоделся. Почти новые щегольские красно-зеленые, в полоску, шоссы, прекрасный дорогой дублет, короткие мягкие полусапожки, франтоватая беретка с пуком фазаньих перьев. Ну и что, с того что пара вещей была заляпана кровью и имела прорехи от колюще режущих предметов? Да похрен. Кровь отстираем, дыры зашьем. Но самое главное оружие! С коротким тяжелым кацбальгером подвешенным к узкому кожаному поясу, уравновешенному кинжалом с другой стороны, в кирасе, которая все же была великовата для худого, но жилистого Михеля, и с капеллиной на башке, молодой швейцарец снова почувствовал себя бойцом. Ганс, который был постарше на пяток лет, глядя, на пыжившегося земляка, упрямо парившегося в полном боевом снаряжении, добродушно улыбался.
А вот с ногой у Михеля было плохо. Не то чтобы совсем плохо, но и не ладно. Тряпки пропитанные мочой не особо помогали, и воспаление не проходило. Нога помаленьку стала распухать. Однако Красавчик не унывал и опираясь на алебарду (обломанное древко сгинуло где-то на месте стычки c мародерами) бодро шкандылял по их маленькому лагерю, изредка морщась от боли в невезучей конечности.
Но главным была не проблема с ногой Михеля. Даст Бог обойдется с ногой-то. У Красавчика с Гансом были трудности посерьезней.
Первая и самая главная: что делать с Горбуном? Ни на предложение поесть, ни на попытки заговорить с ним, ни на что иное эта всешвейцарская 'знаменитость' не реагировала. Ну хоть воды с утра попил. На этом все успехи Ганса и Михеля в общении с впавшим в ступор Эрни Винклем и закончились.
Второе: заканчивалась еда, которую насобирал Черный на поле боя. Ее и изначально-то было немного. И скоро жрать двоим воинам, не страдавшим особым отсутствием аппетита, будет нечего. Как раз тут, отказ Горбуна от еды, вроде как и на руку был им. Но как ни растягивай остатки припасов, даже с учетом реквизированного у дохлых пейзан, хватит их не больше, чем на пару дней. А значит надо вылезить из оврага и куда-то двигаться, что ставило перед ними еще и третью проблему: как это сделать? Куда идти (не, в принципе, куда именно понятно было)? И как бы так все это провернуть, чтобы какой-нибудь патруль ретивых победителей не прикончил уцелевшую в бойне троицу швейцарцев?
Один плюс: от пейзанско-мародерской семейки, безвременно покинувшей мир земной, досталась им добрая телега, вкупе с мохнатой мелкой коняшкой. Ганс малость разбиравшийся в лошадях, глядя на меланхоличное животное, которому казалось было абсолютно по херу внезапная смена хозяев, уверил Красавчика, что несмотря на подкачавший рост, и редкостный пофигизм коник сильный и выносливый, что молодого воина несказанно порадовало, ибо бросить все добро собранное старшим товарищем, он просто бы не смог. Больше того, природная 'бережливость', присущая почти всем горцам, и вошедшая даже в поговорки соседей швисов, не позволила бы Красавчику оставить в лагере даже самую никчемную мелочь. А как же!!! Это ж деньги!!! Понимать надобно!!!
- Короче, Красавчик, давай-ка собираться. Не хуй тут нам больше делать. - Ближе к обеду, озадачил Михеля непривычно серьезный Ганс.
- Это точно, - согласился Михель, - валить пора. Благо телега есть - барахло с собой заберем. Но это, - продолжил почти шепотом он, - а с ним че? - и ткнул большим пальцем себе за плечо, указывая назад.
- С Горбуном-то? - переспросил Ганс.
Красавчик усердно закивал башкой.
- Не ссы, этот вопрос я порешаю, - уверенно сказал старший швейцарец. А потом вдруг добавил, но уже не столь уверенно, и очень тихо, так что собеседник его не услышал, - Наверное.....
Почти до самого вечера, они вдвоем собирали шмотье и оружие. Увязывали его в тюки, и мостили на телегу.
- Ну куда, бля, ты эту рванину тащищь?!?!? - орал Ганс, видя, как хромающий Красавчик несет охапку загаженной одежды, принадлежавшей покойной четверке крестьян-мародеров, явно намереваясь засунуть это все в один из тюков, получившийся из довольно большого куска дерюги, найденной в пейзанском средстве передвижения.
- Как куда, - выпучил глаза Михель, - заберем, место ж есть...
- Какое, к херам собачьим, место!!! - раненым медведем заорал Черный, - Тебе дай волю, ты и вон те две хуйни с собой заберешь!!! - И старший конфедерат ткнул заскорузлым пальцем в два каменных пушечных ядра, каждое размером с две человечьих головы, невесть зачем подобранных четырьмя ныне покойными крестьянами, и лично Гансом выкинутыми из телеги.
- Не, а че? - удивился младший, - тоже небось по два талера каждое....
- Не беси меня Михель, - прошипел Ганс.
- Ладно-ладно, - Красавчик бросил на землю груду тряпья.
За пару дней, проведенных, с Черным Гансом, в обычном состоянии довольно добродушным, он уже усвоил: уж если этот человек, спасший ему жизнь, вдруг начал называть его по имени, а не по прозвищу, то лучше не выебываться, и делать чего скажут.
Ганс и Михель, с раскачки, изо всех сил упираясь в задний борт телеги, помогали мелкому конику, вытянуть груженую имуществом телегу из неглубокого оврага.
Еле-еле, из последних сил, но все же выпихнули.
- Ну вот, - пропыхтел Черный, усевшись у тележного колеса - а ты еще эти булыжники хотел брать....
- Надо было телегу-то пустую поставить у овражка и полегоньку, не торопясь, ее грузить, - плюхнулся тяжело дышащий Красавчик рядом с Гансом на землю.
- Ага, и торчала бы она там весь день, у всех на виду. А мы с тобой, как те два суслика таскали б хабар к ней. Вот радость-то была бы, какому-нибудь имперскому отряду. И двух тупых горцев прибили бы, и полная телега трофеев. Балбес ты, Красавчик.
- Ну и че ты с ним делать собрался? - Опираясь на алебарду тихонько спросил Красавчик.
- Ща увидишь. - Ганс решительно подошел к сидящему.
- Эрни Винкль, надо уходить. Давай, вставай. Пора. - Черный говорил с Горбуном четкими короткими, рублеными фразами. - Хватит убиваться. Ты ей уже ничем не поможешь. Она со святыми, в раю Господнем.
Сидевший даже не шелохнулся.
- Ну ладно, раз так. - Черный Ганс развернулся. Сделал два шага. И подойдя к Михелю, протянул руку и ухватил широкой ладонью древко алебарды.
- Дай-ка, сюда!
Красавчик, ничего не понял. Но уверенный, деловой тон напарника не допускал двоякого толкования. Красавчик отпустил свою подпорку.
Черный Ганс развернулся, и с поворота, резко, долбанул древком по затылку сидевшего.
- Э-э-э, - только и смог тупо протянуть Красавчик.
Ганс обернулся.
- Че смотришь?!?! - рявкнул он, - Давай, потащили его!