Михеев Василий Александрович : другие произведения.

Сребреник святого Бориса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Научно-фантастический, приключенческий и исторический роман о "попаданцах" на Руси во времена Владимира Великого, Ярослава Мудрого, Святополка, Бориса и Глеба

Сребреник святого Бориса

История, рассказанная Дмитрием Михайловым

Научно-фантастический, приключенческий и исторический

роман в 3-х частях

(Отрывок из романа. Первые 18 глав произведения)

Предисловие от автора. Почему я написал эту книгу.

   Эта книга написана в жанре научной фантастики и альтернативной истории. По логике все здесь должно быть вымыслом. Должно. И невольно усмехаюсь над самим собой, потому что не знаю, чего в этой книге больше - правды или фантазии.
   Почему я написал эту книгу? Для этого требуется рассказать одну историю. Я уже немолодой человек, а когда-то давно, в период жизни, когда мне было от 20 до 30 лет, мне снились необычные сны, которые я называл "вещими". Эти сны не надо было разгадывать, как ни невероятно это покажется, они были просто "видеозаписями будущего".
   Впервые я такой сон увидел в 19 или 20 лет. Я видел совершенно невероятные события, которые со мной во сне происходили с разными подробностями, детально, и при этом уже во сне я испытывал такое ощущение "реальности", что, проснувшись, долго не мог понять -- произошло ли увиденное во сне на самом деле со мной, или только приснилось. Тогда я поразился как самому сну, так и столь сильному ощущению кажущейся реалистичности, но подумал: "Бред какой-то приснился. Со мной подобного произойти никогда не может". После этого прошло примерно два года, и неожиданно весь сон в точности в один день исполнился. Помню свою ошарашенность, когда сон начал сбываться. Вначале я еще не понимал, что вижу исполнение сна, и у меня возникло ощущение дежа вю, будто все происходящее я уже где-то видел. Следом я сразу вспомнил сон и осознал -- сон АБСОЛЮТНО идентичен тому, что я вижу, вплоть до мельчайших деталей, словно тот сон был "видеозаписью" будущих событий. У меня научный склад мышления, и я скорее являюсь материалистом, совершенно не тяготеющим к мистике, парапсихологии и всяким оккультным наукам, поэтому склонности видеть и сочинять всякую "мистическую чушь" по каким-либо поводам я никогда не испытывал.
   Этот сон не был единичным, позже мне приснились еще несколько раз "вещие" сны о будущем. И каждый раз я уже во сне чувствовал и понимал, что этот сон "реальный", а не обычный, и, проснувшись, это тоже знал по обязательному и специфичному присутствию ощущения "реальности" прошедшего сна. Всего "снов-видеозаписей" о будущем мне приснилось 4 или 5, и все они исполнялись рано или поздно. Понимаю, что это никому не надо, кто хочет верить -- поверит, кто не хочет -- пусть не верит, но готов поклясться хоть перед Богом (я хоть материалист, но как бы "не до конца"), что, говоря про сны о будущем, я ничего не придумал.
   Но это еще не все. В тот же период жизни мне стали сниться и другие сны. Со снами о будущем их объединяло такое же ощущение "реальности происходящего". Только то, что там происходило, происходило не со мной, а с какими-то другими людьми, и не сейчас, а в какие-то древние времена. По ощущениям это было средневековье и, похоже, что Древняя Русь. Таких снов, если я не путаю, я увидел 4. Сны были как-то связаны между собой, как будто я смотрел сериал. Жалко было, когда этот "сонный" сериал досрочно закончился -- хотелось узнать, что дальше будет. Сразу скажу, что историю я всегда любил, но историей Руси по молодости совершенно не интересовался, меня интересовала больше история зарубежья. Мои знания о Руси ограничивались рамками школьного учебника, или совсем чуточку побольше. Кто мне снится? О чем сны? Я не догадывался и не задумывался. Потом все сны и о будущем, и о прошлом навсегда прекратились, и, казалось, полностью выветрились из памяти. Но неожиданно история имела продолжение. Где-то в районе 50 лет я начал активнее интересоваться историей Руси, стал читать разные книги, в том числе и первоисточники. И вот при чтении одного первоисточника, точнее одного его фрагмента, меня будто "обожгло огнем". И снова, как тогда, когда в самый первый раз исполнился "вещий" сон, возникло ощущение дежа вю -- где-то я это видел! И затем вдруг всплыл в памяти "отрывок" из сериала "снов о прошлом", которые, как я был уверен, мною полностью забыты. Меня это заинтриговало, я стал более пристально изучать всю соответствующую литературу по нужному периоду истории в надежде: "А не разбудится ли и еще что-то спрятанное в памяти?" Литература не помогла, но любопытно, что нужную ассоциацию, ставшую паролем, ключиком, для открытия еще одной "дверцы" в мою собственную память, нечаянно создали мои личные исторические аналитические исследования и выкладки. Удалось вспомнить фрагмент еще одного сна. Расскажу вам о тех двух "снах о прошлом", которые я вспомнил.

Первый сон.

   Мне снится, будто я (конечно, не я, а кто-то другой на моем месте) нахожусь в составе какой-то большой армии, и мы расположились в степи на ночную стоянку. Много, много лошадей. Догадываюсь, что мы какие-то кочевники. На некотором расстоянии от нас начинается темный дремучий лес. Перед лесом возвышается огромный одинокий дуб и рядом с ним палатка или шатер. Я почему-то знаю, что там находится наш вождь. Там же во сне возникает мысль: "Далековато что-то вождь расположился. Как бы чего не вышло. Хотя это и не наше дело".
   Следующий фрагмент. Я лежу (на траве, на покрывале?), как бы спал или дремал, и слышу шум. Тревога. Что-то происходит у шатра, кажется там сражение. Я и еще некоторые бежим на помощь почему-то пешие, но вижу, что нас уже опередили конные наши воины. Мы прибегаем уже поздно. Врага уже нет, шатер тоже исчез, кругом кровь, убитые наши воины. Все ищут вождя, но найти не могут. В одном месте собралась толпа, что-то смотрят. Я хочу тоже посмотреть, но кто-то стоящий рядом говорит: "Не ходи, он -- без головы". Я не знаю, кто этот "он". Сон обрывается.

Второй сон.

   Снится большой город. Собор. В храме идет богослужение. Какой-то большой церковный праздник. Присутствует много народу и сам князь. Службу ведет большой церковный сановник типа епископа, не меньше. Служки выносят откуда-то крест, с какими-то церемониями его ставят, кажется, на алтарь. Епископ читает молитву и потом целует этот крест. Следующим крест целует сам князь. Подходят затем и целуют крест по очереди еще двое. Вот подходит к кресту кто-то третий, тоже хочет поцеловать. Неожиданно князь его останавливает, что-то говорит, князь хочет, чтобы он в чем-то поклялся перед тем, как целовать крест. Этот человек растерян, но после небольшого замешательства соглашается и дает клятву. Потом приносит клятву еще один человек. То ли уже третий из тех, кто должен поклясться, отказывается это делать, то ли начался уже новый "отрывок" сна, но дальше события развиваются стремительно. Крики, споры в храме. Князь разъярен. В храме появляются вооруженные люди, стража. Тот, чьими глазами я все это вижу, оказывается в этот момент около епископа. Епископ кричит что-то вроде: "Святотатцы! Что вы делаете? Вы же в храме!" Затем еще что-то говорит, языка я не понимаю, но почему-то знаю, что по-гречески. Самый яркий заключительный "кадр" сна -- побелевшее от страха лицо епископа, и его глаза, глаза, полные ужаса. Стоит вспомнить мне про этот сон, то незабываемый взгляд епископа сразу всплывает в памяти.
   Сюжета подобного тому, что я видел во втором сне, я нигде в истории не встречал. А вот первый сюжет, всякий, кто читал "Сагу об Эймунде", сразу узнает -- это эпизод убийства Бурицлава (Бориса) варягами по заказу Ярослава, только во сне он рассказан с противоположной стороны.
   Позже я понял и узнал, что я мог видеть во втором сне. Главный, до появления Софийского, Десятинный собор Киева освящался 2 раза -- первый раз при Владимире, второй -- при Ярославе. Почему? Историки выдвинули две версии: либо из-за пожара, либо из-за осквернения храма. Так может я видел именно то осквернение? Как известно, Владимир обвинил своего сына Святополка в заговоре, арестовал и посадил в тюрьму его, польскую жену сына и католического епископа Рейнберна. Арест по всем признакам был произведен в Киеве, куда прибыли из Турова будущие арестанты, возможно, на церковные праздники по приглашению великого князя.
   После того, как я вспомнил эти сны, где-то в подсознании у меня, видимо, "засело" -- надо обо всем рассказать, как будто это мой долг перед кем-то или чем-то. Преодолев природную лень, я задумал и начал писать на основе своих "воспоминаний" эту книгу в виде фантастической повести или романа, смотря во что выльется. Это "моя, личная, правда" о нашем прошлом.
   Заявляю, что это предисловие к моей книге не имеет никакого отношения к фантастике и не является рекламной акцией.
   С уважением ко всем читателям
   Василий Михеев.

Пролог

   Голова болела. Как после знатной попойки... Господи, как все-таки повезло, что остался жив. Если бы не шлем, что меня спас, если бы удар не скользнул немного вкось, то этот бешеный варяг, этот наймит Ярослава меня бы точно укокошил! Чуть-чуть не отправил меня на небеса, берсерк проклятый!
   Открываю немного слипшиеся глаза. Вместо привычной бревенчатой горницы вижу что-то неожиданное. Где я? Что это за помещение? Услужливая память быстро возвращается, но ощущение, что реальность и сон поменялись местами, некоторое время меня не покидает.
   Все вспомнил! Я дома, но назвать это место своим домом, у меня язык не поворачивался. Мой мир был в другом месте, а этот мир был старым, почти забытым воспоминанием. Этот мир был для меня "сном" все последние годы, "сном", в действительном существовании которого я порой сомневался. Теперь это опять явь.
   Однокомнатная квартира -- "хрущевка". Непритязательная холостяцкая обстановка: телик, компьютер, книжный шкаф, сервант, шифоньер, стол, стулья и еще раскладной диван "Наташа", на котором я только что проснулся.
   События вчерашнего дня всплыли в мозгу отчетливо и неумолимо...
   Засада. Мы попали в засаду, но вначале все шло "без сучка, без задоринки". Никому и в голову не приходило, что на родной, домашней территории нас уже может поджидать враг. На свою засекреченную "заимку" ехали всемером: Федька, Пашка, я и четверо дружинников-чуров. Добрались без приключений. Федька с Пашкой занялись настройкой "прибора" в сарае, чуры разместили лошадей в клети-конюшне, я на мгновение остановился у входа в жилую клеть, оглядывая небо и лес. Спускались сумерки, вдобавок небо затянули свинцовые тучи, тяжелые и давящие, совсем такие же, как и в тот день, когда все началось. Из-за этого стало так темно, почти, как ночью. Ливануло, и не чуть-чуть, а сразу небо выдало хорошую "порцию". Уже было собрался зайти за порог, как вдруг тьму прорезала молния, и тут я увидел их...
   Они крались со стороны леса, от сарая их отделял ручей и еще всего лишь метров семь-восемь. Их было около десятка, в руках оружие -- у одного меч, у остальных копья или топоры. Несмотря на краткий миг освещения, безотчетно память выхватила что-то знакомое и узнаваемое во внешности нападавших. Да это же даны, варяги Ярослава! И вот уже я как бы со стороны слышу свой крик: "Атас! Ребята, засада!!!" Бегу к сараю, на ходу вытаскивая меч (слава богу, что не успел снять до этого!), слышу, а боковым зрением и вижу, что наши чуры отреагировали и бросились тоже на помощь.
   Миг, еще миг, и я уже у дверного проема в сарай, но и варяги, поняв, что они обнаружены, проявили незаурядную прыть, преодолели лесные преграды и были совсем рядом. В полумраке фигура их предводителя, здоровенного громилы, стремительно приближалась. В голове мгновенно возникло решение: обороняться надо здесь у порога, чтобы подоспели и чуры, и ребята. Но первые секунды придется сражаться одному. На дистанции прямой атаки верзила-варяг издал рев и попытался сразу меня поразить мечом, я частично уклонился, частично отвел удар, но затем мой же план стал работать против меня -- стена сарая ограничивала меня в подвижности, приходилось в основном отбивать удары, а удары то были тяжеленные. Благо чуры отвлекли на себя других противников, и я бился всего лишь один на один. Что же ребята так долго из сарая не появляются? Снова вспышка молнии. Достаточная для того, чтобы я увидел, что вновь оказался прямо перед входным проемом. Вспышка осветила и моего врага. И я его узнал. Старый знакомый! Это был Хорассверр, чье имя в переводе означало "дикий конь". И имя ему подходило, полностью соответствуя его бешеному нраву. В прошлом году, когда Ярослав впервые захватил Киев, даже тех двух с небольшим недель, что войско стояло в городе, хватило киевлянам, чтобы запомнить этого "типчика" навсегда. Теперь там им маленьких детишек пугают: "Вот придет Горясер!" Да, оставил херсир Хорассверр со своим датским подразделением по себе память, как типичный "каратель". Те же варяги урманы Эймунда такого себе в Киеве не позволяли.
   Та вспышка молнии, что позволила мне узнать неприятеля, едва успела погаснуть, как сразу за ней я услышал сзади возглас Пашки: "Димка, отойди!" Невольно, чуть-чуть я скосил глаза, чтобы сообразить куда мне отойти, и этим моим секундным замешательством воспользовался противник. Он нанес такой сокрушающий удар, который должен был меня убить, но произошло чудо. То ли я споткнулся на пороге, то ли рука дана дрогнула и изменила траекторию меча, но суть состоит в том, что удар пришелся по шлему наискосок, потеряв часть своей силы. В голове зазвенело, я повалился внутрь в сарай. Каким-то образом сохранился смутный образ выскакивающих затем в дверной проем Федьки и Пашки. И все!!!
   Очнулся я от гудка автомобиля, донесшегося издалека. Дождя уже не было. Я промок насквозь, и лежал на мокром мху. Вокруг меня был мокрый лес, черно-серое небо, ночь. Не было ни заимки, ни ребят, ни варягов. И лес был не тот, совершенно не тот! И еще болела голова.
   Вдали слышались звуки машин, значит автомобильная дорога. Ошалело, не веря в произошедшее, встал и тупо пошел по направлению к звукам. Минут через пятнадцать вышел на трассу. Машин было немного. Стал голосовать, ловить все подряд -- все равно не знаю где я, и в какую сторону ехать. Безрезультатно -- никто не останавливался. Но вот подфартило, какая-то синяя "Лада" остановилась. Задаю вопрос наудачу: "Шеф, до Вологды подбросишь?" Водитель, типичный азербайджанец, как-то странно на меня посмотрел и сказал:
   -- Косарь, тысяча, поедешь?
   -- Без вопросов, договорились.
   Сажусь в машину и тут вдруг соображаю в чем причина странного взгляда водителя-азера. Мой прикид. Я же одет по моде XI века. Надо что-то объяснить, наверно.
   -- Был на детском утреннике. Играл Илью Муромца. А потом у товарища событие отмечали, вот и засиделся долго.
   Азербайджанец "оттеплел", теперь ему все понятно.
   -- Да, хорошо ты засиделся. Я считаю, мужчина может себе позволить посидеть с друзьями.
   "Тысячу лет" не ездил на машине. От резкого перехода из средневековья в XXI век как-то не по себе. Ничего, снова адаптируюсь, я же здесь прожил большую часть жизни, а там только четыре года. "Но каких!" -- тут же подсказало сознание. И больно ущемило сердце -- неужели все это в прошлом, и не вернется никогда. Спокойно, без нюней!
   Смотрю на дорогу. Соображаю. Денег у меня с собой нет. Деньги, кредитки, мобильник, одежда -- все осталось на "заимке", приготовленное для "правильного" возвращения втроем. Каким-то образом получилось, что я вернулся "неправильно" и без ребят. Не факт еще, что я попал в нужный интервал времени, но то, что с пространством не ошиблись, это очень радует.
   Соображаем. Ключей от моей квартиры (если она существует в этом времени) у меня тоже нет -- и они на "заимке". Стоп! Есть сестренка! У нее есть дубликат моих ключей, есть деньги на такси, и она возможно знает, что произошло после исчезновения в дачном поселке нашей четверки. Эх, Максимка, знать бы, что с тобой случилось, и куда ты подевался?
   Уже подъезжали к городу. Назвал шоферу адрес. Теперь главное, чтобы совпало время. Едем минут 15 по городу, и вот свернули на нужную улицу, затем во двор. Вот дом сестрицы за номером 24. Второй подъезд. Смотрю на окна второго этажа. Вижу окна ее квартиры -- горит свет. Шторы и занавески на окнах -- ее шторы! Йес! Пока что везет!
   Поворачиваюсь к азербайджанцу.
   -- Шеф, извиняюсь, одну минутку придется подождать. С собой денег нет -- они вот в этой квартире. Я быстро. Одна нога там, другая здесь.
   "Шеф" не очень доволен, что-то бурчит тихонько под нос, но верит.
   Так я вернулся.
  
   И снова воспоминание из прошлой "средневековой" жизни. Середина марта 6525 года от сотворения мира (1017 г. от рождества Христова), за 5 месяцев до событий на заимке. Впервые забрезжила надежда на возвращение в цивилизованный мир "будущего", на то, что "резонатор" (так свое устройство называли Федька с Пашкою) сможет все-таки заработать. Помню вечерний костер, и мы сидим вокруг него, задумчивые, захваченные всколыхнувшимися надеждами. И вдруг Федька начал серьезный разговор, как будто он предчувствовал, что может что-то этакое произойти.
   -- Пацаны, -- начал он, -- надо поговорить. Конечно, все мы надеемся, что удастся вернуться домой целыми и здоровыми и всем втроем, а потом и Максима, дай бог, вызволим. Но ведь может что-то пойти не так. Предположим, вернется в наш XXI век кто-то один и без "резонатора". Понимаете, что это означает?
   Мы молчали. Федя продолжил:
   -- Без прибора там будет хана. Поймите, нельзя будет никому, ни одной живой душе, рассказывать, что мы были в прошлом -- никто не поверит! А будешь упорствовать -- упекут в психушку. И это в лучшем случае, могут быть варианты и похуже. Единственное доказательство, аргумент -- это "резонатор". Нет "резонатора" -- нет доказательств. Абсолютно никаких других доказательств, что мы были в прошлом, кроме "резонатора" для них не существует.
   Кто эти "они", для которых других доказательств нет, мы догадались, "они" -- это все нормальные люди XXI века. Мы для них будем "ненормальными".
   -- Но это еще не все. Мы же не знаем, что произошло после нас в дачном поселке. Скорее всего, мы все давно считаемся погибшими и уже похоронены. Представить даже не могу, как все случившееся "там" восприняли. Чем считают "событие" -- взрывом, терактом, испытанием секретного оружия? И любое появление "живых мертвецов" вызовет интерес полиции, а то и ФСБ. А объяснениям нашим, повторюсь, не поверят ни на одну сотую долю процента.
   Тогда такой исход казался странным -- как можно переместиться без "прибора"? Страхуется Федька, думали мы -- обжегшись на молоке, дует на воду.
   И вот я один без ребят, и без "резонатора" в будущем, или в настоящем, теперь уже фиг разберешь, что как называть.
  
   Когда вчера звонил в дверь к сестре, было немного тревожно -- как мое появление воспримут. К моему удивлению все прошло буднично. Правда из-за моего нетривиального костюма Ирина не в первую секунду признала меня, но затем последовал соответствующий вопрос:
   -- Где это ты так вырядился?
   -- Потом, позже расскажу. Слушай, там такси ждет - тысячу можешь дать?
   Через пять минут я уже сидел на кухне, переодетый в джинсы и рубашку супруга сестры, мой средневековый реквизит сушился на батарее. Сестренка выставила на стол ужин.
   -- Борщ будешь?
   -- Буду.
   Буду. Все буду. Осторожно захожу с вопросом о том, что произошло в наше отсутствие.
   -- Какие новости? Мною или ребятами никто не интересовался? Никто о нас не беспокоился?
   -- А чего о вас беспокоиться? Вы же на дальних озерах. Разве вы не там были?
   Опа-на! А ведь точно. Максим к Федьке тогда "приперся" в полном "боевом" снаряжении рыбака с удочкой, спиннингом и туристским рюкзаком за плечами. Соблюдая субординацию, он скрыл от родителей, что на их даче мы замыслили провести грандиозный научный эксперимент. Его "предки" даже не подозревали, что грозит их загородному домику. Максим, как он нам рассказал, уверил их, что мы всей компанией отправляемся на рыбалку на дальние озера. И на этом вранье Максим едва не "прокололся" -- "батя" заметил, что Максимка как-то "странно" собирается в свой поход. Пришлось Максиму взять спиннинг, удочку, бродовые сапоги, котелок и многое другое, то есть набить туристский рюкзак под завязку. Напоследок, папашка, ворча про безалаберную молодежь, всучил нашему приятелю, достав откуда-то из чулана, два рыболовных набора "Удочка" -- комплект представлял собой картонку с намотанной на нее леской, крючком, поплавком и грузилом. "Знаю я вашу компашку. У Федьки и Пашки удочки своей отродясь не было. Возьми на всякий случай, пригодится".
   Как все складно получилось.
   Наводящих вопросов про поселок задавать не понадобилось. Сестра сама затронула эту тему. Оказывается, это событие наделало "шороху". Показывали даже по центральному телевидению, не говоря уже о местном вологодском. А дед Коля, алкаш, живущий в поселке, стал чуть ли не кинозвездой, прославился, постоянно давал интервью, вначале раза четыре официальным СМИ, а потом больше для всякой "желтой" прессы. Вкратце история о событиях на хуторе (для настоящего поселка там было слишком мало домов, меньше десятка) выглядела так. В тот вечер по уверениям деда Коли во всем поселке оставались только он и его такая же пьющая супруга. Когда началась гроза, дед Коля по его словам вышел из избы во двор по хозяйственной надобности. (Знаем мы эту хозяйственную надобность, в баньке у него бражка поставлена.) Дом деда Коли стоял на одном конце хутора, а дача родителей Максима на противоположном, недалеко от леса. Тут все и произошло. Старый пьянчуга увидел, как вначале обычная молния ударила в крышу дома Кулаковых, а затем произошло самое невероятное. Дед Коля божился, что не врет и говорит чистую правду, он утверждал, что после первой молнии появилась со стороны леса огромная шаровая молния величиной не меньше самого дома, потом эта молния натолкнулась на дом и оглушительно взорвалась. После сообщения о взрыве в его рассказе обязательно присутствовала фраза: "И потом тишина..."
   Какое-то время дед стоял на месте, сильно перепуганный произошедшим, но, ободренный тишиной, он решился и пошел посмотреть на место взрыва. Дачный домик будто "корова языком слизнула". Самое удивительное было в том, что не осталось никаких обломков после взрыва, словно дом просто испарился. Там, где был дом, почти на уровне земли, деревянные конструкции заканчивались ровным, обугленным срезом -- было ощущение, что прошлись какой-то гигантской и раскаленной пилой, спилили дачу под корешок и куда-то ее перенесли. Сохранился только подвал, заполненный домашними соленьями, картошкой и прочими продуктами дачного производства семьи Кулаковых. Зная деда Колю, можно не сомневаться, что он воспользовался таким случаем и позаимствовал немалую толику съестных припасов.
   Необъяснимое явление природы, таинственный взрыв привлекли всеобщее внимание. Дед Коля как единственный свидетель "купался" в лучах популярности. Постепенно его рассказ обрастал все новыми подробностями -- "шаровая молния" стала размером уже в три дома, взрывная волна повыбивала, по его словам, все окна в доме. В подтверждение он предъявлял какие-то стеклянные осколки, хотя на окнах его хибары по-прежнему "красовались" старые запыленные стекла. Потом понаехали уфологи и прочая псевдонаучная "шушера" с лозами, рамками и другими "приборами" для регистрации аномальных энергетических зон. В "желтой" прессе уже утверждали, что это была не шаровая молния, а НЛО, инопланетный космический корабль, который аннигилировал при столкновении с кулаковской дачей.
   Нас с событиями на хуторе никто не связывал. Положительно, мне все время везло по возвращению.
  
   Череду воспоминаний прервал старенький электронный будильник, настроенный на постоянный ежедневный звонок. Назойливый противный звук заставил подняться с дивана. Началось первое утро после возвращения. Умылся, привел себя в порядок. Пошел на кухню, поставил чайник, и все это еще не одеваясь. Состояние опустошенности и растерянности. Неприятное чувство, что друзья остались там, и я ничем не могу помочь. Осознание, что я успел "прикипеть" к тому "допотопному" и нецивилизованному миру. Что же делать? Не знаю, подумаю об этом потом.
   Решаю все-таки одеться, а не ходить по квартире в трусах и майке. Ищу глазами одежду. Вижу свои джинсы, свешивающиеся со спинки стула на журнальный столик. Снимаю джинсы со стула, и тут из кармашка прямо на столик, на чайное блюдце, падает блестящая серебряная монета. В тишине квартиры звон ее кажется мне очень громким.
   Не узнать эту монету невозможно -- это моя счастливая монета. Дважды эта монета спасала мне жизнь, когда я был на волосок от гибели. После второго случая Милава зашила ее в мой пояс, сказав, что это очень сильный оберег. Вчера в квартире моей сестры сребреник выпал из порвавшегося пояса на пол, а я автоматически поднял его и сунул в карман джинсов.
   Беру сребреник в руки. Новенькая, красивая монета, совсем не бывшая в обращении. Я видел, как подобные чеканились в Киеве. На "орле" изображен князь на троне и надпись по обрамлению края монеты "БОРИСЛАВЪ НА СТОЛЕ". "БОРИС" вырезано слева от князя, остальное справа. Только некоторые буквы не такие, как современные. Вместо "И" стоит "Н", вместо "Н" латинская "N", "единичка" заменяет букву "А", а "зеркальная единичка" с хвостиком направо заменяет букву "Р", да еще после "В" стоит твердый знак. На обратной стороне, решке, изображен трезубец, центральный зубец заканчивается "стрелкой", и надпись по ободу "А СЕ ЕГО СРЕБРО".
   И тут же "обожгла" мысль. Вот же доказательство, таких монет больше нигде не существует! Лихорадочно ищу старую записную книжку в столе. Нахожу ее и нужную запись: "Виктор Горюнов" и напротив номер стационарного телефона. Хороший знакомый, почти приятель еще со школьных времен из параллельного класса "Б", увлекается коллекционированием старинных монет и ассигнаций. Набираю номер -- долго никто не подходит, но затем слышу голос Виктора в трубке. После традиционных приветствий перехожу к делу.
   -- Витя, у меня есть к тебе один вопрос. Ты же старые монеты коллекционируешь. Такое вот дело: у меня одна монета появилась, как я думаю, очень старая -- времен Древней Руси. Не буду говорить, откуда я ее взял, но, по-моему, ее нет ни в каких каталогах.
   Витька сразу "просек", что мне нужно.
   -- Дим, ты особо не обольщайся. Скорее всего тебя просто развели и подсунули "фуфел", но, если ты уверен, что она настоящая, то могу посоветовать человечка. Тебе повезло, у нас в Вологде есть настоящий эксперт уровня, не поверишь, самой Сотниковой, гений в своем роде. Хочешь, я тебя с ним сведу?
   Я не знаю кто такая Сотникова, но заранее готов верить и соглашаюсь.
   Минут через двадцать Витька перезвонил и сообщил, что обо всем договорился, и я могу встретиться с "гением экспертизы" хоть сейчас. Мне осталось записать адрес и отправиться на встречу.
  
   Эксперт оказался не престарелым дядькой, как я его мысленно представлял, а мужчиной ненамного старше меня.
   "Новодел, "свежак". Это ничего не стоит", -- сказал он, едва взяв монету в руки. Увидев мой недоумевающий взгляд, пояснил: "Никаких следов старения. Видно, что монета сделана относительно недавно".
   "Но она же настоящая, -- растерялся я. -- Может, посмотрите еще?"
   Он взял лупу и стал через нее внимательно рассматривать монету. Показалось, что его что-то заинтересовало.
   -- Очень, очень любопытно. Если не возражаете, то не могли бы этот сребреник оставить у меня до вечера? Хотелось бы кое-что уточнить.
   -- Да, конечно.
  
   Вечером я снова зашел к нему. Эксперт пил чай в гостиной.
   "Составьте компанию".
   Я не отказался. Какое-то время пили чай молча. Затем нумизмат начал разговор.
   "Хотите знать, что я думаю о вашей монете? Тот, кто сделал этот сребреник, не собирался делать фальшивку. Он делал не подделку, а копию, и копию самого высокого уровня. Мой вывод: существует где-то настоящая монета, а ваша -- копия с нее, или другой вариант, каким-то образом сохранились древние штемпели этого сребреника и с их помощью отчеканили вашу монету. Оба варианта фантастичны, но других я не вижу. Можете сказать, откуда вы ее взяли?"
   "Ну, не от святого же Бориса". Это было почти правдой, частично.
   Эксперт отхлебнул чаю и продолжил: "Поразительно, но будь на ней следы старения, я бы "купился", как ребенок. Что интересно, я точно знаю того, кто сделал такой сребреник!"
   Теперь я удивился.
   -- Вы знаете его имя?
   -- Нет, конечно. Я имел в виду не автора этой копии, а мастера из XI века. Просто работа резчика очень индивидуальна, у каждого свой неповторимый почерк. А почерк этого резчика ни с каким другим не спутаешь. Хорош, честно скажу, очень хорош! Я все его штемпели знал. Как сейчас оказалось, не все.
   Он достал из ящика письменного стола мою монету и вернул мне.
   -- Возьмите. Ваш сребреник будут считать фальшивкой, а не копией, пока не обнаружится настоящий. Ну, а если вдруг подлинный обнаружится, -- он выразительно посмотрел на меня, -- то не представляю, сколько он будет стоить.
   Мы распрощались. Предупреждал же Федька, что не будет никаких доказательств.
  
  
  

Часть первая.

Земля Ростовская.

Глава 1. О друзьях-товарищах.

   Нас было четверо и с самого детства, вернее сначала было трое, четвертый присоединился позже. Четверо закадычных друзей, пронесших свою дружбу из школьных времен и до зрелости, в чем-то похожих друг на друга, с общими интересами, но одновременно совершенно и удивительно разных. Замечал, что именно такая смесь похожести и одновременно кардинальной различности и создает между людьми сильное притяжение.
   Началось все с открытия в Вологде новой школы -- там мы впервые и встретились, оказавшись в составе только что сформированного 4 "А" класса: Федька Романцев, Максим Кулаков и я, Димка Михайлов. Как-то быстро и незаметно мы сошлись, и это выросло в дружбу всей жизни. Первое время мы вообще были неразлучны, и учителя нашу троицу даже называли "три мушкетера", что по-детски льстило. А в седьмом классе у нас, "ашников", появился новенький -- Пашка. Какое-то время мы присматривались к нему, а потом (даже помню, что это началось после совместной игры в футбол) и он "влился" в нашу компанию. Так образовалась наша четверка.
   После школы нас всех "разбросало" в разные стороны, но в итоге Вологда вернула своих "выкормышей" в родные пенаты. И почти как в детстве мы снова были неразлучны. Неудивительно, что в случившуюся историю попали мы всей компанией и по вине двух из нас -- Федьки и Пашки. С Федьки, как с главного "виновника" всего произошедшего, и начну рассказ о своих друзьях.
  

Федор Романцев.

   Федька -- самый умный из нас. В детстве от классического "ботаника" его отличала отнюдь не "ботаническая" внешность, не меньшая, чем у нас любовь к спортивным играм и другой физической активности, да и "зубрилой" он никогда не был. Просто ему легко давалась учеба, "зубрежку" он презирал, схватывал все на лету. Мог бы быть круглым отличником в школе, если бы захотел, но по двум-трем предметам, которые ему не нравились, предпочитал не напрягаться, удовольствовавшись четверками. Зато по любимым предметам (математике, физике и истории) любую четверку он воспринимал чуть ли не как оскорбление, и надо сказать таковых практически никогда не было. Любовь к истории у Федьки появилась от чтения приключенческих книг на историческую тему, на которые мы с ним вместе когда-то "подсели". Эти книжки "сподвигли" нас записаться в секцию фехтования, в которую мы проходили только год -- Федьке это дело разонравилось, и он заявил, что современное спортивное фехтование не имеет ничего общего с тем, что было когда-то. Тут подвернулся кружок исторического фехтования, где мы тоже задержались только на год, забраковав уже постановочный характер боев. Вообще-то начинать дело, а затем его бросать, это не в стиле Федьки, случай с фехтованием -- это, скорее, исключение. Федька предпочитал "разбрасываться", но сохранять свои увлечения. Из неназванных его интересов осталось назвать шахматы. В шахматы Федор пришел поздно, но рос стремительно -- в 8-м классе уже был кандидатом, а в 11-м получил мастера спорта. Помнится такая история: кто-то из нас спросил Федьку, как он думает, на что он способен в шахматах. Федор, по его мнению, решил поскромничать и ответил, что как минимум может стать чемпионом Вологды и области. Мы тогда посмеялись: "Ну, и нахал!" А Федька уже на следующий год стал чемпионом. И тут на взлете, тогда, когда он уже играл на уровне нормального гроссмейстера, вдруг "угас" и отошел от шахмат. На наш вопрос "почему он это сделал" Федор ответил так: "Как вам объяснить? Я знаю, что гроссмейстером могу стать без проблем. Более того, я в состоянии объективно оценить свои возможности в будущем и свой потолок. Как бы нагло не казалось, но я способен войти в десятку сильнейших шахматистов мира, не сейчас, конечно, когда-нибудь потом, а если сильно повезет, то и бороться за чемпионство, но... Какой ценой? Для этого нужно стать профессиональным шахматистом, от многого отказаться, сделать шахматы главным в жизни. Готов ли я к этому? Я же не могу себе врать, я не хочу приносить такие жертвы. Есть много такого, что я люблю больше шахмат".
   На этом рассказ о его шахматной эпопее можно было бы закончить, если бы не существовала еще одна история. Федька уже тогда бросил шахматы, мы все были давно взрослыми и работали. И тут Пашке в университет кто-то из заграницы привез шахматную программу, и не простую, а "почти" ту самую, которая в свое время обыграла самого Гарри Каспарова. Сказап слово "почти" потому, что точно не помню, в чем было некоторое отличие этой программы от той, что обыграла великого экс-чемпиона мира -- то ли это была демоверсия, то ли близкий аналог, то ли еще что-то, факт был в том, что определенное отношение к программе-победительнице Каспарова точно имелось. Естественно, предложили Федьке испытать свои силы и сразиться. Он, подумав, согласился, а мы трое предпочли быть зрителями. Зрелище получилось, признаюсь, незабываемое. Мы, как зрители, наблюдали по отдельному монитору и могли видеть оценку позиции "по мнению" программы. Вначале все шло довольно спокойно и на мониторе высвечивалось примерное равенство. Затем, как утверждала программа, Федина позиция начала портиться и через какое-то время уже оценивалась как проигранная. "Ну вот, Феде крышка", -- сказал Максим. Но "крышка" оказалась не Федору. Вдруг программа надолго задумалась, как бы "зависла", а затем у нас на глазах исчез прогноз о Федином поражении, и цифры оценки позиции начали меняться до тех пор, пока на мониторе не высветилось мнение, что проигрыш все-таки у программы.
   "Федька, ты -- монстр. Я думал, ты проиграешь, а ты выиграл!" -- восхитился Максим после завершения партии. "Это не я выиграл, это программа сама себя обыграла", -- спокойно ответил Федька. Позже он поделился своей стратегией победы: "У такой продвинутой программы выиграть практически невозможно. Единственный шанс был в том, чтобы использовать ее слабости: ограниченный дебютный репертуар и фиксированную глубину расчета. Была у меня с прежних времен одна подходящая против программы суперзаготовка, проблема была в том, как программу к нужной позиции подвести. Хорошо, что программа повторяла свои ходы из прежних партий, которые я видел, иначе бы ничего не "срослось". Так что просто повезло. И после того, как я ее на вариант "поймал", можно было пару раз на ничью убежать, но программа позарилась на мнимую победу. Повезло. Да будь глубина счета хоть на один ход еще больше, то тоже не прошел бы мой "трюк". Чистое везение".
   В этом весь Федька -- смесь скромности и высокой, но справедливой, самооценки. Федька не признает "понты", а "понтовщиков" презирает. Его правило -- не кажись тем, кем ты не являешься.
   Отказавшись от карьеры шахматиста, Федька захотел реализовать свою тягу к наукам. Куда пойти после окончания школы? Федька "разрывался" между физматом и "историческим". После некоторых колебаний победила физика. И тут Федя не захотел учиться дома в ВоГУ, а отправился покорять Москву. Поступил в МФТИ, и быть бы ему большим ученым-физиком, но такая ж вот у него судьба была -- все время какие-то крутые повороты. Вначале все шло прекрасно, и истории с ним приключались только со знаком "плюс". Расскажу одну из таких. Как-то один из преподавателей, он же завкафедрой, выдал Федьке задание на курсовую работу. Преподаватель был большим оригиналом и любил задания придумывать произвольно, "из воздуха". Ну, соответствующее он ему и выдал -- мол, посчитай-ка мне некую физическую величину "А", затем посчитай другую величину "В", и в качестве ответа выдай мне сумму этих величин "С". Дал такое задание и уехал в командировку. Как говорил Федор, он сразу почувствовал, что что-то тут не то, но поскольку срок сдачи курсовой был не скоро, то просто отложил задание, ничего не проверяя. Но вот сроки стали поджимать, Федя собрался решать поставленную задачу, и тут-то неожиданно обнаружил, что ни "А", ни "В" посчитать нельзя, просто решения не существует. И задание поменять нельзя -- завкафедрой уехал. Что же делать? Ходил Федька несколько дней и мысленно повторял: "Как посчитать то, что нельзя посчитать? Как посчитать то, что нельзя посчитать?" И придумал решение! Чтобы посчитать то, что нельзя посчитать, надо не считать то, что нельзя посчитать! Если нет решения для "А" и "В", это не обязательно означает, что нельзя посчитать их сумму "С". Сообразив это, Федя уселся за уравнения, "помучался" какое-то время, но сумел сократить между собой неизвестные составляющие функций "А" и "В". Задачка оказалась решена! Самое интересное произошло, когда Федя принес курсовую работу на кафедру. Вернувшийся из командировки преподаватель начал с извинений -- извини мол, Федя, я уже в поездке сообразил, что задачка не решается. "Я знаю, -- скромно ответил Федор, -- но я решил". -- "Постой, но ни "А", ни "В" нельзя посчитать!" -- "Знаю. Но я решил задание". Эффект был впечатляющий. Надо ли говорить, что за курсовую поставили отлично.
   Первый "поход" Федьки в науку и его будущее как физика-теоретика закончились плачевно. На втором курсе Федьку угораздило влюбиться, и на этой почве у него совсем "снесло крышу", причем капитально. Федя совсем забросил учебу, возникли еще какие-то обстоятельства, и уже был поставлен вопрос о его отчислении. Мало того, сам Федор маниакально рвался все бросить и уехать "на край света" подальше и от Москвы, и от Вологды. С большим трудом удалось его уговорить не делать этого и продолжить вузовское образование. Учеба в МФТИ "приказала долго жить". Под каким-то поводом Федьке оформили "академку" и перевели в другой ВУЗ в Ухту, где у Феди жила родная тетя. В УГТУ при выборе специальности, на которую учиться, Феде было почти все равно, решающим фактором оказалось то, что слово "геофизика" напоминало Федору его любимую физику. Так Федька попал на геологический факультет и стал геофизиком. Время лечит. Федька привязался к выбранной профессии, всерьез заинтересовался геологией. Отработав после ВУЗа какое-то время в Ухте на предприятии, Федька решил, что его место все-таки в науке. Рассчитался на работе и снова поехал в Москву, но уже в геологический институт с не самым благозвучным названием. Брать его не хотели, якобы нет свободной вакансии, соответствующей его образованию и специальности. Но Федька согласен был даже на ставку простого лаборанта с испытательным сроком. Взяли, и не пожалели... поначалу. Первые годы на Федьку не нарадовались, он начап быстро подниматься по служебной лестнице. Его способность постоянно обнаруживать что-то новое, выдавать полезные идеи сослужила хорошую службу. Кризис разразился, когда выше Федьки по должности в институте была только когорта "великих" специалистов. Федька уже раздражал со своими идеями, на него косились, а после одного его выступления на одном из обсуждений, то и вовсе намекнули на возможность увольнения. Федька сгоряча написал "по-собственному" и вернулся в Вологду. И второй приход Федьки в науку закончился крахом. Объяснял причины ухода из института Федор так: "Понимаешь, открытия есть разные. Есть "мелкие", которые ничего в теории не меняют, такие всех устраивают. Есть "средние", которые заставляют кое-что в теории поменять. И есть "большие", которые меняют саму теорию. Пока я занимался "мелочью", я был всем нужен".
   Знающие и сочувствующие люди говорили, что Федька вполне возможно прав, но поторопился с продвижением своих идей. Следовало выдавать их дозированно и не торопиться, а помаленьку и в нужное время о них говорить. То есть ломать теорию не резко и целиком, а мелкими "кусочками". Но для Федьки такая политика была неприемлема. И он выступил со своими "разоблачениями" в самый неподходящий момент, когда институтом была закончена большая монография под авторством всей элиты организации. Финал был закономерен.
   Вернувшись в Вологду, Федька решил взять тайм-аут и шокировал всех, знавших его людей, тем, что решил на "годик" устроиться в ЖКХ дворником. И это с его-то гениальными мозгами! "Зато у меня много свободного времени, -- отвечал Федор, -- я могу все обдумать и определиться с будущим". "Годик" немного затянулся. Пашка звал его податься к нему в университет, но Федька все тянул с решением.
  

Максим Кулаков

   Максимка в нашей "тусовке" напоминал Портоса из "Трех мушкетеров" или добродушного Илью Муромца. Физически самый сильный, в детстве он был не то, чтобы толстый, но, скажем так, с несколько плотной комплекцией. Недостаток пластичности и ловкости компенсировала его сила. Характер у него был - само добродушие и простота. И с ним тоже все время случались какие-то истории, только скорее юмористического плана. Эти истории, а также его "крылатые фразы", обрастая додуманными подробностями, служили пищей для возникновения все новых и новых анекдотов о нашем Максимке, передаваемых из уст в уста. Максим абсолютно не обижался на шуточки в свой адрес, а по поводу анекдотов о самом себе, рассказываемых, естественно, и в его присутствии тоже, порой незлобиво ворчал: "Ну, не так немного все было". Но его никто не слушал, потому что с пикантными деталями все выглядело гораздо смешнее. Несколько раз и я был единственным свидетелем его "перлов" словесности и хозяйственных экспериментов. Расскажу о двух таких случаях.
   Помню, как-то раз мы с Максимом зашли случайно на "барахолку", где продавалось всякое старье, прошли и мимо "отдела" виниловых пластинок, где продавцом был мужик "бомжеватой" наружности. И вот когда мы уже покидали эту своеобразную ярмарку, Максимка меня вдруг спросил: "Дима, а кто такой Поль Куликов, певец или композитор?" Вопрос меня озадачил, пришлось ответно поинтересоваться, где он о такой личности слышал. "Ну, как же! Там на барахолке его пластинка продавалась". И тут я вспомнил, что на "витрине" у "бомжа" по соседству с диском "Оркестр Поля Мориа" действительно лежала пластинка "Песни поля Куликова". Что же, все логично -- раз Мориа зовут Полем, то почему бы Куликову не зваться так же.
   Другой случай. Родители Максимки первое время жили не в самом благополучном доме, и нехорошие соседи наградили квартиру тараканами. Максим захотел помочь "предкам" решить проблему, но сделать это собрался экологически чистым способом. Он случайно вычитал, что в старину в деревнях был "очень эффективный" способ избавления от тараканов, а именно с помощью пива. Варили особое, густое и ароматное пиво, оставляли горшок с пивом в избе -- все тараканы залезали в горшок, оставалось только вынести этот горшок на мороз, тараканы погибали, и все! Максим загорелся испытать этот метод, раздобыл рецепт старинного пива, сварил... Зрелище было завораживающее -- со всего подъезда тараканы стройными рядами потянулись в квартиру Кулаковых. Что родители после этого сделали с Максимкой история умалчивает.
   С Максимом мы тоже ходили на секцию, но не на фехтование, как с Федькой, а на восточные единоборства. Тут и проявилась Максимкина старательность и целеустремленность, уступая из-за комплекции в ловкости и подвижности, он упорно работал и медленно, но, верно, избавлялся от своих недостатков. Если вначале я в спаррингах его без больших усилий превосходил, то в последние школьные годы это давалось уже достаточно тяжело.
   После школы Максим пошел в армию. А возвращение его из армии -- это особый разговор. Когда мы увидели нашего Максимку-дембеля, то не узнали его! Жира не осталось ни капли -- стройный, подтянутый, крепко сложенный молодец на зависть всем нам.
   "Максим, колись, где служил? В десанте?"
   "Не-а. В пехоте".
   Оказалось, действительно в пехоте, только в морской.
   Максим по-прежнему оставался тем же Максимкой, только серьезности у него прибавилось, а поводов для наших шуток убавилось.
  

Пашка

   Пашка появился в школе в 7 классе. Пашку звать совсем не Павлом -- в паспорте написано имя Алпей и фамилия Серикбаев. Но имя не прижилось, и практически с первого появления его стали звать Пашкой и никак иначе, даже учителя к этому привыкли и порой так называли. И еще у Пашки было прозвище "Пашка Интернационал". Прозвище появилось, когда узнали о национальности его родителей, бабок и дедок, сам то он русским записан. Дед по отцовской линии у него казах, а бабушка -- русская из-под Таганрога, и по материнской линии такая же "петрушка": дед -- чистокровный татарин, бабка -- украинка из Переяславля-Хмельницкого. Федька над ним как-то пошутил: "Пашка, ты у нас недоразумение -- отголосок монголо-татарского ига, посмотрите на результат покорения востоком славянских женщин". Надо признаться "результат" получился хороший, девчонки на Пашку внимание обращали -- не зря говорят, что смешение кровей дает красивых детей.
   Имя Пашке дали в честь его легендарного прадеда. Имя переводится с таджикского, как "богатырь", от таджиков имя еще в давние времена перешло к казахам. Прадед слыл "крутым" казахским джигитом с необычной судьбой. Еще в молодости он встретил и влюбился в красавицу-туркменку, женился и по "законам туркменов" переехал на первое время с новобрачной жить к своим новым родичам в Туркмению. Вместе с другими родичами туркменами-джигитами вступил в Туркменский конный полк, ставший позднее именоваться Текинским. А потом грянула Первая мировая, и текинцы были на полях битв грозной силой, а прадед стал Георгиевским кавалером. Вот такой у Пашки прадед, и он им очень гордится.
   Первую часть жизни, до школы, Пашка с родителями прожил в Казахстане, и самые яркие воспоминания детства у него были от времени, проведенного в гостях у деда -- степь, лошади, юрта, дед катает его на лошади по степи.
   В школу Пашка пошел уже в России, семья перебралась в Татарстан к своим татарским родственникам. Закончилась череда переездов в Вологде.
   У каждого из нас свои увлечения, свои таланты. Пашка еще в школе заинтересовался радио, электроникой, компьютерами и всякими приборами, имеющими к этому отношение, по этой стезе он и пошел после окончания школы, поступив в соответствующий институт. И стал специалистом "от бога", мастером "золотые руки". И если бы не Пашка, то фиг бы смог Федька осуществить свою идею "резонатора", и ничего бы вообще не случилось.
  

Глава 2. Как все началось. "Безумные" идеи Федьки о пространстве и времени.

   Началось все с Федьки, с его возвращения в физику. Мои слова совсем не означают, что Федька устроился в какую-то "контору", занимающуюся физикой -- просто у Федьки произошло одно событие, от которого у него щелкнул "тумблер" в голове и появилось неистребимое желание разобраться в физической проблеме, породившей это событие. И Федька самостоятельно, в свободное от работы дворника время, увлекся и "поглотился" этой умственной деятельностью, т.е. своими аналитическими выкладками, состоявшими из придумывания гипотез и их проверки. Позже мы узнали, что он занялся очень глобальной темой -- изучением устройства пространства и времени. "Суперглобальность" вопроса его не смущала -- столько раз по жизни он решал задачки, которые другие считали нерешаемыми, что испытывал перед своим собственным разумом суеверный "ужас" и безгранично в него верил.
   Как-то, еще в самом начале этого его "пути", мы разговорились, и Федька пооткровенничал, видимо у него была потребность поделиться. Я не физик, многое не знаю, поэтому передаю наш разговор своими словами, так, как я все это понял. Федька в моем "переводе" его речи наверняка нашел бы ошибки.
   "Знаешь, Дима, я влез в эту проблему, потому что не мог иначе. Накопилось. Столько противоречий, вопросов. У меня есть ощущение, что в "механизме" теории где-то не там, и как-то неправильно, прикручены "винтики", и из-за этого он не работает. Я должен понять, в чем дело, "чисто" для самого себя.
   Смотри. Существует "наш" мир, в котором мы живем, микромир, это мир атомов и частиц, и "супермакромир" в масштабе всей нашей вселенной. И заметь, законы физики "нашего" мира, и наши представления о пространстве и времени совершенно не работают в микромире, можно не сомневаться, что и в "супермакромире" будут свои законы, не совпадающие с "нашими". При правильной теории этого не должно быть, обязан существовать единый, объединяющий закон -- подставил в формулу условия "нашего" мира и получи "наши" законы, вставил условия микромира -- получи законы микромира, то же и с "супермакромиром". Правильно? Физики бьются очень давно, но даже близко не подошли к созданию такого единого закона. Я попробовал подойти к этой проблеме с другого конца. Я задал вопрос: "А почему не могут найти?" Может быть, существует изначальная ошибка, которую мы не учитываем? Нельзя собрать картинку-мозаику, если в комплекте "кусочков" присутствуют "неправильные", заменившие настоящие. Следовательно, до того как искать объединяющую формулу необходимо вычислить и удалить эти неправильные фрагменты. Правильно? Элементарно, Ватсон. (Это любимое выражение Федьки). Не удивлюсь, если после обратной замены "кусочков" вдруг единый закон легко обнаружится.
   Гипотез и вариантов объяснения можно придумать множество. Есть такое подозрение, что ответ скрывается в размерности. А почему мы собственно уверены в четырехмерности системы пространство-время? Не вижу причин, почему у пространства не может быть еще хотя бы одного измерения, а время не может быть трехмерным. Фантазирую "с ходу", вместо одномерного времени представим его трехмерным, для примера сочиняю такую "бредятину" -- заменяю направленную ось одномерного времени объемной осью, как бы тонкой проволокой, имеющей толщину. Для эффекта сделаем так, чтобы подобно тому, как электричество течет по проводу, у нас текло направленно и время, вместо электронов пусть текут какие-то элементарные ячейки времени, называйте их "хронами", квантами времени, как нравится. Теперь на минуту допустим, что названная модель действительно существует. Что тогда мы имеем? На "нашем" мире это совершенно не отразится, потому что толщина такой оси будет чрезвычайно малой, неощутимой для нас, и время для нас будет казаться одномерным. Тут все сходится. Теперь смотрим на ситуацию в микромире. А там толщина оси и размер "хронов" повлияют на все и очень существенно. Что мы получим? Неопределенности будут? Будут, и с избытком. Эффект одновременного присутствия частиц, например электрона, в разных местах и повсюду будет? А как же. Даже пресловутый оспариваемый эффект влияния будущего на прошлое можем получить. И тут все сходится. Так что сочинить модель, удовлетворяющую нужным условиям, не так уж сложно, вопрос в том, чтобы сочинить правильную".
   Тут Федор замолчал, задумавшись. У меня появились повод и возможность задать вопрос.
   -- Как-то ты неожиданно этой темой заинтересовался. Почему?
   -- Тут ты попал в самую точку. Именно неожиданно. Раскрою секрет - из-за снов, двух необычных снов, которые я видел.
   Федька верит в сны? С его научным мышлением? Это было удивительно, Он не верил ни гаданиям, ни всему мистическому!
   И Федор стал рассказывать.
   -- Случилась со мной такая история. Три года тому назад я увидел один очень необычный сон, раньше ничего подобного мне не снилось. И суть не в сюжете, хотя сюжет сам по себе тоже был явно нестандартным, а в ощущении реалистичности. Когда мы видим сон, то обычно понимаем и ощущаем, что это сон, а не реальность. В том сне было все наоборот, я воспринимал сон, как реальность, представляешь? Проснувшись, я минут десять приходил в себя, пока не убедился, что все это мне только снилось. Приснилось, так приснилось, забыл и все. Да не все, оказывается. Прошло два года. И вот в один прекрасный день я вдруг начал испытывать ощущение, что то, что вокруг меня происходит, я когда-то уже видел. И тогда я вспомнил, что вижу сюжет этого моего сна, совпадающий во всех подробностях. И еще. Когда я вспомнил, по удачному стечению обстоятельств не весь сон успел исполниться, оставался заключительный фрагмент.
   -- И что же?
   -- Он исполнился тоже.
   Федька замолчал на самом интересном месте, как бы испытывая мое терпение, но продолжил:
   -- Во сне тот человек затем нечаянно задел хрустальную вазу с цветами, стоящую на столе, она упала и разбилась. Все можно было бы попытаться списать на совпадение, но набор цветов этого не позволяет. Ты часто видел букет из двух роз и одной гвоздики? Лично я до тех событий -- никогда!
   Короткая пауза. "Перевариваю" всю эту мистику.
   -- Не так давно я видел еще один подобный сон, менее интересный -- он исполнился уже через две недели.
   Очень было интересно узнать, как Федька, противник всего иррационального, объясняет произошедшие с ним случаи. Федька меня не разочаровал и выдал свое объяснение.
   "Рассуждаем логически. Я -- человек нормальный, значит психиатрию отметаем. Все антинаучное тоже отбрасываем. Имеем следующее: некий факт произошел намного позже, чем информация о нем поступила в подсознание. Вроде бы абсурд. Раздвоиться во времени событие тоже не могло. А могла ли информация поступить раньше события? Идея не совсем безумна -- есть зацепки. Порой люди испытывают вроде бы ничем не обоснованные предчувствия, которые подтверждаются. Объясняют тем, что подсознание по незаметным деталям вычисляет надвигающуюся беду. А так ли? Может не вычисляет, а прямо получает информацию из будущего? Животные часто заранее беспокоятся и предчувствуют всякие катастрофы, стараются покинуть опасное место, даже тогда, когда опасность нельзя ни унюхать, ни увидеть, ни почувствовать другими органами чувств. Как они это определяют? В 2004 г. в Индонезии за полторы тысячи километров от Цейлона произошло землетрясение, вызвавшее гигантское цунами. Ни один слон на Цейлоне не пострадал, все слоны заранее ушли подальше от берега на возвышенности! Откуда они это узнали? Нет ни у какого живого существа органов чувств, способных предупредить цунами.
   Есть у меня рабочая гипотеза. Если могут быть дополнительные измерения, то могут быть и информационные волны. Бросаешь камень в воду -- имеешь круги на воде. Происходит определенное событие -- от него расходятся во все стороны пространственно-временные информационные волны, в будущее, в прошлое, в пространство. Мой сон создала такая волна из будущего. Вот что я думаю. И эта информация нами воспринимается не прямо, а через подсознание. Почему? Я думал над этим вопросом, и у меня есть объяснение. Рассуждаю так: судя по сну, информационные волны мы воспринимаем, скорее всего, через наши обычные органы чувств, я ведь видел "видеокартинку". Представим, например, старенький "допотопный" ламповый телевизор с севшим кинескопом -- изображение на экране раздваивается или даже троится. Можно провести аналогию с принимаемым нашими глазами сигналом -- самое четкое и контрастное изображение является "оригиналом", тогда неясные и блеклые сдвинутые копии, "сканы", можно сравнить с информационной волной. Примерно так, по идее, это и должно выглядеть. Только сигнал от информационной волны в тысячи раз слабее "оригинала", и поэтому мы, как правило, его не видим. Говорю "как правило", потому что вполне могут, пусть очень и очень редко, создаваться оптические условия, когда мы эти волны можем видеть и воспринимать осознанно, а не через подсознание. Несомненно, в этом случае нам будет казаться, что мы видим призраков. Еще напрашивается любопытный вывод -- а может не всегда у людей, видевших призраков, болезненное воображение? Может быть, кто-то из них, пусть один из сотни или тысячи, возможно видел информационную волну?"
   И это о призраках говорит Федька? Невозможно поверить. Но Федю уже "несло" -- он развивал свои мысли.
   "В повседневной жизни информационная волна не нужна, она только мешает. Представляешь, какой объем мозга нужно, чтобы ее обрабатывать! И представь охотящегося тигра или льва, который видит свою будущую жертву в обрамлении облака "сканов", это же резко снизит эффективность охоты. Значит знание о будущем в совершенствовании конкретного вида только помеха. Но и отказываться полностью от такого знания нельзя, иначе весь вид рискует исчезнуть вследствие любой катастрофы. Вот природа и придумала устроить фильтрацию сигналов, сделала так, чтобы информационные волны обрабатывало отдельно подсознание. Подсознание -- это группа быстрого реагирования, отвечающая за нашу безопасность, имеющая свою "тревожную кнопку".
   Подвожу итоги. Убежден, что информационная волна существует, и мы способны ее чувствовать и воспринимать. Следовательно, ее можно экспериментально зарегистрировать приборами. Это первый вывод. Как только этот этап закончится, то дальше начинаются чисто технические вопросы: как выделить полезный сигнал, как его усилить, и тогда мы уже сможем непосредственно увидеть ту информацию, что волна несет".
   Свой длинный "спич" Федор закончил, и с удовлетворением наблюдал за выражением некоторой растерянности на моем лице, я все еще до конца не верил, что мой приятель меня не разыгрывает.
   -- И что в перспективе? -- осторожно спросил я, все еще не зная "верить или нет".
   -- Ну, если все подтвердится, то в длительной перспективе возможно появление "телевизора времени" -- включил, набрал нужную дату и точное время, и смотри репортаж из будущего или прошлого.
   Все-таки разыгрывает!
   "Вот ты, Федька, и прокололся! Тогда получается, что можно изменить и будущее, и прошлое. Чепуха выходит!"
   "Да не заморачивайся, Дима! Можно, нельзя, какая разница! Если и можно, то это все равно ничем не отличается от "нельзя", тогда это означает, что просто существует множество параллельных миров, а тот в котором ты что-то поменял, никуда не исчезнет от этого.
   Но я думаю, что поменять ничего нельзя -- ни в будущем, ни в прошлом. У меня есть четыре аргумента, почему это невозможно. Представим, что существует машина времени, и ты захотел на ней отправиться в прошлое или будущее и там что-то изменить.
   Первый аргумент. Нельзя поменять то, о чем мы ничего не знаем. Может быть, ты уже был в том времени, куда ты отправился, и делал то же самое.
   Второй аргумент. Нельзя поменять то, о чем у нас неверные знания. В истории много обмана. Мы думаем, что происходило одно, но на самом деле произошло другое. Те, кто писали историю, всегда были заинтересованными людьми и могли, ой, как много наврать.
   Третий аргумент. Ты не знаешь, что тебя ждет в другом времени. Может там ждет тебя сюрприз, и он не позволит тебе изменить события.
   И четвертый аргумент, самый главный. Может быть, существуют "шлагбаумы"? Нельзя попасть туда и увидеть то, что может изменить прошлое. Существуют недоступные "слепые" зоны, откуда информационная волна не приходит. Может можно путешествовать во времени только туда, где мы когда-то были, но не знаем об этом?
   Но это к слову. Я не верю в путешествия во времени, а вот в информационную волну и в "телевизор времени" поверил. И хочу разобраться, очень хочу".
   Так я узнал об этой идее фикс, что появилась у Федьки. Это был его первый шаг по этой дорожке, но был и второй.
  

Глава 3. Невероятные события в дачном поселке.

   Вскоре после памятного "околонаучного" разговора Федор получил подкрепление и стал не одинок в своих изысканиях. Образовалась научная "банда". Вторым членом этого союза Федька сагитировал стать Пашку. Понятно, что для поиска своих мифических информационных волн Федьке позарез был нужен прибор, а Пашка как раз был специалистом по приборам в нужной области. Поначалу Пашка просто согласился помочь в создании приемника и регистратора предполагавшихся информационных волн, но при первых же успехах "загорелся" этим делом не меньше самого нашего теоретика.
   Вначале у них ничего не получалось, но Федька спокойно вычеркивал очередной диапазон поиска и говорил, что шансы с каждым вычеркнутым диапазоном только увеличиваются. Но когда число непроверенных диапазонов сократилось до минимума, начали наблюдаться признаки уныния. От уныния до восторга один шаг. Как-то я отправился к Феде на квартиру и застал ребят в приподнятом настроении. На письменном столе появился в рамке портрет кота Барсика, на кухне лежал очень дорогой корм для кошек -- было ощущение, что Федька устроил коту празднование его дня рождения. Объяснилось все просто. "Мой Барсик прославится и войдет в историю науки", -- заявил Федька. Оказывается, во время одного из последних экспериментов его кот вдруг неожиданно уставился в одну из точек комнаты, выгнул спину и зашипел, словно он кого-то увидел. Федька с Пашкой переглянулись и сказали друг другу: "Вот оно!"
   Позже, когда эйфория прошла, выяснилось, что работы впереди еще "непочатый край". Как выделить одну волну из этой "мешанины"? Как их различать? Как усилить? Вопросы только прибавлялись. Наши исследователи все свободное время проводили в своей "лаборатории" -- думали, советовались, экспериментировали, порой спорили. При воспоминании о тех событиях, как сейчас слышу эти разговоры, их голоса, часто повторяющиеся слова: "диапазон", "спектр", "резонансная частота", "резонанс". Кажется, эффект резонанса играл немалую роль в их приборе, и поэтому ребята на своем "слэнге" стали его называть "резонатором", хотя совершенно ясно, что такое название не отражает сути аппарата. Раз авторы так назвали, то я могу только это повторить. Целый год прошел после первого успеха до момента, когда "резонатор" стал готов к начальным испытаниям. Поскольку я присутствовал при этой первой попытке, то могу поделиться впечатлениями. Мое восприятие опыта отличалось от того, что видели мои друзья. Неудобно признаться, но должен сказать, что незадолго до того, как эксперимент вошел в завершающуюся фазу, то есть до того, как Пашка добавил мощности, я ненадолго покинул комнату, служившую "лабораторией", по элементарной естественной надобности. Возвращение состоялось не сразу -- я замер на пороге открытого туалета, потому что увидел ТАКОЕ!!! Входная закрытая дверь в квартиру вдруг на моих глазах открылась, оставаясь при этом закрытой, то есть она как бы раздвоилась. И в квартиру вошел Федька, или вернее какая-то его полупрозрачная голографическая копия. "Федька" снял обувь и, не надевая тапки, прошел мимо меня на кухню. Дальнейшее я уже не видел, потому что за стеной в соседней квартире раздался звон разбитого стекла и женский голос прокричал: "Совсем напился "до чертиков"! Куда ты идешь? Это же зеркало, а не дверь". Федька живет в панельном доме, и слышимость у него капитальная! Вслед за этим появились из "лаборатории" и ребята. "Все! Завязываем. В жилых домах такие опыты проводить больше нельзя, нужно это делать подальше от людей", -- возбужденно говорил Федя. Таким было первое испытание.
   Остановить совсем, естественно, эксперименты никто не собирался, в воздухе явственно "пахло" большим научным триумфом и удивительными новыми знаниями. Вариант решения и новое место для дислокации "лаборатории" нашлись быстро -- Максим предложил воспользоваться дачей его родителей, тем более что в ближайший месяц они туда не собирались. Маленький дачный поселок, где всего-то было семь домов, и большая часть этих домов, как правило, пустовала, подходил просто идеально. Да и место было хорошее, рядом небольшая речка, впадающая в Шексну примерно через полтора километра, и никаких других населенных пунктов в непосредственной близости. Дату поездки назначили на 22 июня, поскольку в том году это была суббота. "Нехорошая дата, -- проворчал себе под нос тогда Пашка, -- война в этот день началась". Но это никаких плохих предчувствий ни у кого не вызвало, наоборот, все ждали от будущего чего-то удивительного и замечательного. Эйфория продолжалась.
   Как оказалось, Максимка не решился сказать отцу и матери о нашем предприятии. "Сказать? Не сказать? -- думал он. -- Надо что-то объяснять. А смысл? Все равно и так никто не догадается, что там кто-то был, ничего же не случится". Взял и соврал своим "предкам", что якобы мы вместе всей четверкой едем на рыбалку на дальние озера. Пришлось легенде соответствовать и снарядиться, как полагается. Но это его проблемы.
   В назначенный день в полдень мы все собрались у Федьки. Его родственник, обладатель старой "развалины", исполнявшей когда-то функции маршрутного такси, согласился нас отвезти и подогнал свою "тачку". Погрузили оборудование, разместились сами, и наше путешествие началось.
   День был прекрасный. Солнце, голубое небо без единой тучки. Ощущение было, что мы едем в отпуск к новым неизведанным местам, а не в соседнюю деревню. Таким был "аромат" наших ожиданий. Ближе к окрестностям Шексны появились тучки, а когда мы повернули на дорогу к поселку, то небо уже почти совсем затянуло. Потряслись по грунтовке, сам поселок встретил нас совсем не романтично -- из первой же, краевой, хижины доносилась пьяная ругань ее обитателей. Остальные дома казались вымершими. Кулаковская дача была самым последним строением в поселке, лес начинался за ней в двухстах метрах. Пока разгрузились, все разместили, а потом еще и пообедали или вернее поужинали (пожалуй, ранним ужином это можно назвать), до главной цели визита дело не доходило. Все подсоединили и подключили, когда уже начало смеркаться. Видимо из-за туч темнело непривычно быстро и не по-июньски, несмотря на сезон "белых ночей".
   Генеральная проверка работы "резонатора" началась. О том, что дальше случилось, рассказывать нелегко. У меня порой перехватывало дыхание и замирало сердце при одном воспоминании об этом. "Резонатор" вовсю работал, но казалось, что ничего не меняется, ничего не происходит, никаких "призраков" вокруг нас не появлялось. Так все шло до тех пор, пока кто-то из ребят не взглянул в сторону окна. "Смотрите! Что это?" Смотреть было на что -- вместо вида поселка, окно "показывало" густой, густой, лес! Мы все вскочили и подбежали к подоконнику. Зрелище было сюрреалистическое -- за полупрозрачной картиной незнакомого леса были хорошо видны строения, заборы и прочие контуры поселка, только все это было на втором плане. Два разных изображения в одной "рамке". "Фантастика, -- выдохнул Федька, -- это стоило наших усилий". Где-то вдали сверкнула молния, потом прогремел гром, зловещая черно-лиловая туча медленно подползала к поселку.
   "Может, стоит все выключить? Похоже, гроза скоро начнется", -- предложил я.
   "Да нет, еще есть время. Отказаться от эксперимента в такой момент? Я просто не вынесу этого", -- азарт Федьки не знал границ.
   Продолжили, но "темень" за окном наваливалась быстро, и уже Федька с сожалением произнес: "Баста! Закан...". Окончание слова он произнести так и не успел. Где-то сверкнуло, в приборе что-то заискрилось, "запашок" горелой проводки, свет мигнул в помещении. И начались чудеса. На кончике маленькой антенны "резонатора", которую я сам для себя назвал "дополнительной", так как не знал ее предназначения, появился и начал расти "пузырь". Он выглядел точь в точь, как самый обыкновенный мыльный пузырь, совершенно ничем не отличаясь, и также переливался цветами радуги. Дети надувают пузырь через соломинку, а этот сам "выползал" из антенны. Даже глупая мысль возникла в башке: "Откуда в антенне мыло?"
   Надувшись до размеров теннисного мячика, "пузырь" на какое-то время перестал расти и "раздумывал", чуть подрагивая. Все что я сейчас рассказываю, в "реале" происходило очень быстро, это рассказ просто много времени занимает. А дальше "пузырь" решился и стал надуваться все больше и больше, и, главное, все быстрее и стремительнее. Мы и глазом не успели моргнуть, как он добрался и "прошел" сквозь нас, при этом я испытал ощущение покалывания, будто мне делают какие-то электропроцедуры. А "пузырь" рос все дальше, поглотил все помещение, "прошел" сквозь стены дома и вырвался на природу. И затем...
   Яркая вспышка. Оглушительный взрыв. Следом одновременно наступила кромешная темнота, и мы ощутили сильный толчок, как при землетрясении. Пол накренился под ногами, толчок сбил с ног, и я упал. Потом все замерло, воцарились безмолвие и мгла. Через секунды, казавшиеся вечными, раздались наперебой наши голоса.
   "Ребята, все живы?"
   "Что это было?"
   Потом появился слабый свет от экранов Пашкиного смартфона и Федькиного мобильника.
   "Максим, фонарик в доме есть? Или хотя бы свечи?"
   Максим в сопровождении Пашки отправился на поиски фонарика. Фонарик был вскоре найден, и мы смогли осмотреться. Никто из ребят не пострадал. Дом, судя по полу, немного покосился, оконные стекла были выбиты. Какие еще повреждения получила дача Куликовых, пока что сложно было понять, по крайней мере, дом не развалился и не погреб нас под своими руинами.
   Вышли из дома во двор. Темно, хоть "выколи глаз". Так бывает по ночам в тропиках. Чувствовалось, что небо заложено тяжелыми тучами, а вот грозы почему-то не было, и не капало совсем. Помню же, что перед самым взрывом уже начало поливать!
   Максим лучом своего фонаря выхватывал из мрака и освещал "куски" пространства. За исключением собственно самого дома, весь остальной пейзаж был совершенно незнакомым. Затрудняюсь, да и не буду, описывать наши чувства. Шок? Растерянность? Да, конечно, все это было, но одними такими словами наше состояние не исчерпывалось. Двора, как такового, вокруг дома больше не существовало, а лес подходил к дому уже с двух или трех сторон, смотря как считать. Только со стороны речки леса не было, но и там все было не так -- речка заметно придвинулась к даче, если конечно это была наша речка, а там, где напротив дома была дорога, по которой мы приехали, сейчас находился галечный пляж этой речки. На нашей речке галечника не было. Кстати, на границе галечника мы обнаружили валявшиеся ворота и остатки забора, там, где они примерно и должны были возвышаться. Хватало и других странностей. Видели оборванные провода линии электропередач, идущие к дому, а самой ЛЭП, от которой подавалось недавно электричество, не существовало теперь совсем, а от телеграфных столбов даже пеньков не осталось. Ничего, говорящего о существовании поселка, дороги, любой другой инфраструктуры, полностью не наблюдалось.
   Смутно каждый из нас понимал и догадывался, что все это как-то связано с "прибором", но и понимал одновременно, что произошедшего просто не может быть -- если в телевизор ударит молния, то картинка с его экрана не переместится в помещение. Состояние мозгового "ступора" -- происходит то, что не может происходить!
   Не выдержал Максим. Оставив нас около дома, он направился с фонариком в лес в надежде обнаружить исчезнувший поселок, дорогу, хоть что-то, любую связь с цивилизацией. Отсутствовал долго. По угрюмому лицу вернувшегося Максимки, выхваченному экранчиками наших мобильников и смартфона, было все ясно, вопросов никто не задавал.
   Вернулись все в дом. Приняли решение дождаться утра. Удивительным образом одно окно в доме оказалось целым -- в маленькой комнате. Опасаясь комаров, перешли туда для ночевки. Мы, трое гостей, с трудом разместились на единственной кровати, а Максим накидал себе ветоши на пол и устроился там. Первым заснул Максим, мы с Федькой какое-то время не могли заснуть, но потом сон одолел и нас, а вот Пашка, как оказалось, ту ночь совсем не спал, от полученных впечатлений его мучала бессонница.
  

Глава 4. Новый мир.

  Утро наступило, проснулся я с ощущениями надежды и тревоги. Еще теплилась мысль, что выглянем в окошко, а там все так, как и было раньше. Этого не произошло. Вчерашний лес никуда не исчез. Только при солнечном освещении его теперь можно было хорошо рассмотреть. Непроизвольно для себя я отметил, что, похоже, это именно тот 'полупрозрачный' лес, который мы наблюдали из окна во время эксперимента.
  Настроение у всех было не самое лучшее. Собрались на общее собрание.
  - Кажется, мы влипли, - выразил общее мнение Федька. - И простите, ребята за случившееся. Это моя вина, я не предусмотрел и допустил ошибку. Короче, мы не там, где мы должны быть. Как я понимаю, мы перемещены, либо во времени, либо в пространстве, либо и там, и там. Если настройки прибора не были 'сбиты' при разряде молнии, то почти наверняка мы перемещены только по времени, и существование речки это косвенно подтверждает. Но все равно это нуждается в подтверждении и проверке.
  - Можно пойти вниз по течению речки, и если она вольется в Шексну, то все и подтвердится, - предложил Максим.
  - Ничего не подтвердится, - возразил Федька, - наша Шексна из-за плотин и водохранилищ совершенно не похожа на Шексну прошлых времен. Пусть впадет речка в большую реку, но как ты определишь, Шексна это или нет? Лучший вариант, приходящий мне в голову, такой: здесь должны оставаться следы деятельности ледников, существовавших в нашем регионе когда-то. Если бы был поблизости приметный по своим особенностям валун, то это было бы идеальным решением. Как, Максим?
  - Ей, богу, есть такой, и всего в получасе ходьбы от нас. И форма у него приметная, даже краской на нем написано 'Таня плюс Витя' и сердечко нарисовано.
  - Про надпись можно забыть, а в остальном годится. Главное правильно выйти к камню, и не заблудиться.
  После коротких сборов выдвинулись всем коллективом. Роль 'Ивана Сусанина' исполнял само собой Максим, но шли через лес по компасу (большое спасибо бате Максимки за то, что заставил его собрать такой рюкзак, где все было). И шли не полчаса, а минут сорок пять, я уже было решил, что мы заблудились, как Максимка воскликнул: 'Вот он!'
  И, действительно, впереди был валун, по форме напоминавший положенную на бок удлиненную каплю, метров шесть в длину и около трех в высоту. Подошли, осмотрели. 'Он, - уверенно заявил Максимка, - а надпись была вот на этом месте'. Он указал рукой. И почему-то у нас поднялось настроение - а все-таки мы дома, на родине.
  И тут же, около валуна, состоялось еще одно стихийное импровизированное собрание.
  - Помаленьку кое-что проясняется, - сказал Федька. - Теперь можно грубо и предварительно озвучить, куда мы попали и почему. Начнем с первого вопроса - куда? Сейчас не осталось сомнений, что мы попали в прошлое. А в какое время конкретно? Всегда есть подсказки. То, как изменилось и сдвинулось русло речки, это раз, первая подсказка. Климат и природа вокруг нас - это два, вторая. Заметили, например, что лес, по которому мы шли, вроде бы и наш вологодский, и вроде бы не совсем наш? Не было мысли, что деревья в лесу в большей степени соответствуют лесам средней полосы, а не северным по сравнению с Вологодчиной? По дороге нам встречался и дуб, и вяз, и клен. Я не говорю, что у нас их не бывает, но не в таком же количестве. Климат - это на данный момент главная подсказка. Слышали что-нибудь о малом ледниковом периоде? Так вот, он начался в XIV веке, примерно после 1300 года и закончился к середине XIX века, была при этом небольшая оттепель в XVI веке, но она слишком незначительна, и ее можно не учитывать. Вывод такой - мы явно и определенно находимся во времени до наступления этого малого ледникового периода. Но когда? Главный кандидат и подозреваемый - это большое потепление IX-XIII веков, пик которого пришелся на X-XI века. Именно тогда викинги обнаружили Гренландию, зеленую и цветущую, покрытую лесами и лугами. Чувствуете разницу с нашей Гренландией, страной ледников?
  - А другие варианты есть?
  - Есть. Другое ближайшее подходящее потепление было в эпоху процветания Древнего Рима, примерно со второго века до нашей эры по второй век нашей. Иисус Христос тогда ходил по земле.
  Ничего себе 'альтернативочка'.
  Федька вздохнул и продолжил:
  'А теперь самый болезненный вопрос. Что случилось? Почему? И сможем ли мы вернуться?
  Случилось следующее. Из-за разряда молнии почему-то произошло неконтролируемое усиление уже усиленного нами сигнала информационной волны. Этот сигнал многократно превысил фоновый. А этого допускать было нельзя. И это только моя вина, я даже не подумал о подобной возможности. Что 'оригинал', а что 'скан' определяется, оказывается, исключительно величиной сигнала, поэтому мы и оказались в прошлом'.
  - А что это был за пузырь? И почему был взрыв? - спросил я.
  - Тут как раз все понятно. Пузырь - это пузырь времени.
  - Что за пузырь времени такой?
  - Как тебе объяснить? Представь, например, два соединяющихся сосуда с газом, разделенных клапаном. (Заметили, что Федька постоянно прибегает к образным сравнениям?) Пока давление в сосудах одинаковое, клапан закрыт. Стоит понизить в одном сосуде давление, то клапан откроется, и в эту емкость всосется из соседней определенный объем газа, пока давление не выровняется. И снова клапан закроется. Примерно по такому принципу все и произошло, только вместо газа представь себе время. (Интересно, как можно представить вместо газа время?) Сигнал из прошлого у нас зашкаливал, вот прошлое и 'всосало' свое 'кровное' время, но вместе с частью нашего пространства. В этот пузырь наше пространство и всасывалось. А взрыв, это как 'дверца' захлопнулась за нами, это клапан между мирами закрылся.
  - Хорошо хлопнула дверца, как крышка гроба, - мрачно пошутил Пашка.
  - А почему через нас пузырь прошел без последствий?
  'Так объяснил же - 'сигнал прошлого' зашкаливал во всем доме. Мы для пузыря были родными, из его же мира.
  Теперь о шансах на возвращение. Я их вообще не вижу и не представляю. И причина не в поломке 'резонатора', а простая 'до одури'. Нет электричества. Была бы розетка, к которой можно было бы подключиться, и нет проблем. Генератор тока, на худой конец соответствующий аккумулятор, все бы сгодилось. Но здесь как на необитаемом острове этого не достать. И сделать самим невозможно, технологий таких еще не существует. Так что главный сюрприз состоит в том, что мы здесь навсегда'.
  Минута тягостного молчания.
  'Это же надо, какие мы придурки! - воскликнул в сердцах Максимка. -Делали телевизор, а получилась машина времени!' И так это было сказано, что казалось именно Максим и есть главный 'придурок' и изобретатель прибора. Невольно мы рассмеялись и улыбнулись. Все-таки жизнь продолжается.

Глава 5. Новый мир (продолжение).

  Солнце полностью вышло из облаков, и всю обратную дорогу наполняло лес яркими красками. Чаще, чем на первом пути, стала попадаться всякая живность. Зайцев не меньше трех раз видели, лиса пробежала мимо, а про всякую пернатую дичь я уже не говорю, многократно слышали треск веток, хлопанье крыльев и стремящихся улететь от нас птиц. Один раз увидели настоящего соболя, замершего в тени деревьев, с острой мордочкой - заметив нас, он стремительно исчез. У Максима, заядлого охотника и рыболова, восторженного ценителя природы, глаза были 'по пять копеек'.
  'Ребята, это рай! Вот это да!'
  Жизнь есть жизнь. Придя 'домой', осознавали, что надо теперь и обустраиваться капитально в новом мире, да и о дне текущем помнить. Федька с Пашкой остались 'дежурными' на 'даче', заниматься домашними делами, а нам с Максимом поручили сходить на разведку, спуститься вдоль речки до Шексны, и заодно наловить там рыбы для обеда. Пошел в ход и набор 'Удочка'. Пока я вырезал удилище и приматывал леску, Максимка подготовил все остальное, взял свою удочку и спиннинг, комплект блесен, саперную лопатку, банку для червей и ведерко под рыбу. И мы отправились в путь. По дороге остановились, Максим сказал, что в этом месте следует накопать червей. До сих пор не понимаю, по каким признакам рыбаки безошибочно определяют место, где много червей.
  Шексна оказалась совсем недалеко. И Федька оказался прав, она действительно не была похожа на ту реку, которую я знал - и шире, и, внешне, намного полноводнее. Мы стояли на обрывистом берегу и любовались этой 'девственной красавицей', Шексной прошлого.
  'Посмотри вниз!'
  Я отреагировал на возглас Максима и взглянул. Под нами сквозь чистую воду была видна стайка рыб, держащихся у дна. Ну и хорошо, сейчас будем ловить, но к чему только такая восторженность, которая мне почудилась в голосе Максимки?
  'Да это же стерлядь! И целый косяк!'
  Зрение у Максима отличное, не как у меня, но все равно я удивился, как он это определил. И, кажется, я тоже азартный, потому что после этих слов Максимки тоже 'загорелся'. Не буду описывать нашу ловлю, ведерко в итоге было заполнено стерлядками, а мы адреналином и положительными эмоциями. Стали сворачиваться.
  - Эх, сейчас бы сеть, - мечтательно проговорил Максимка.
  - Вот из-за таких как ты и не стало ценной рыбы в наших реках, - пошутил я в ответ.
  И тут из тени склонившихся ив выплыло бревно, мы на него не обращали внимания. Громкий всплеск. Мы резко обернулись. 'Бревно' оказалось рыбой, мы успели увидеть ее изогнутую спину.
  - Осетр? - высказал я свою догадку.
  - Севрюга, - сказал Максим, и, как мне показалось, жадно облизнулся. Вот объясните, как он за считанные секунды смог это определить?
  - Федька говорил, что во времена Ивана Грозного с нашей Шексны осетров везли прямо к царскому столу. На его пирах рыба была 'нашенская', - поделился Максим информацией.
  Возвращались нагруженные и довольные.
  - Определенно, это прошлое мне нравится, - разглагольствовал Максимка, - не то, что наша экология. По мне - это рай, да и только!
  Снова свою 'пластинку' о рае завел. Хотя, может быть, он не так уж и не прав.
  Пришли домой и увидели, что ребята тоже даром время не теряли. Недалеко от дома они соорудили конструкцию для настоящего очага, а не просто место для костра. Огонь вовсю уже горел, на импровизированной плите грелся чайник.
  'Погодьте с чаем, други, мы же рыбку принесли'.
  Что это Максимка таким 'стилем' заговорил, или это обстановка так на него действует?
  Занялись чисткой рыбы, затем приготовлением ухи, заодно и ревизию продуктов, имеющихся в доме, провели. Баланс оказался не ахти: ведро картошки, примерно килограмм лука, пара морковок, бутылка подсолнечного масла, буханка черного хлеба, батон, крупа рисовая и перловая, сахарного песка около килограмма, две пачки чая. И это было, в общем-то, все, если не считать соль и специи. Соли было две пачки и еще около десятка пакетиков с разными приправами - перец черный, перец красный, гвоздика, кориандр и еще что-то. Родители Максима увлекались засолкой всяких овощей, поэтому этого добра в доме хватало. Жалко только было, что все, что находилось раньше в доме ниже уровня земли, то есть подвал со всеми запасами, осталось уже не в том мире, где мы сейчас обитаем. Наши сетования на тему, что лучше бы вместо соли и пряностей оказалось хоть что-то из богатств подвала, прервал Федор.
  - А вот это напрасные и неправильные желания. Знаете ли вы, что в нашем новом мире соль и пряности дороже любых продуктов? Пряности, между прочим, буквально на вес золота продавали. Так что и соль, и приправы - это наша валюта, купюры, только в натуральном виде.
  - Это что ты хочешь сказать? Что мы теперь все без соли будем есть? - возмутился Максим.
  - Ничего я такого не говорил. Будем употреблять как всегда, но не будем увлекаться. Такую ценность полезно экономить.
  Разговоры разговорами, но подоспела уха. В первый раз в жизни я пробовал стерляжью уху, и скажу, что это класс, язык проглотишь!
  Тут же, во время обеда, Максим 'официально' затребовал порцию соли для засолки стерляжьей икры, которую он собрал в баночку. Интересно, что вся рыба была представлена одними самками. Максимка позже мне объяснил, что так и должно было быть: 'Самцы кормятся на быстрине, а самки отдельно на медленной воде у дна'.
  После обеденного перерыва задумались вновь о том, что делать, и как будем жить и выживать в мире прошлого. Как знаток истории, первым высказался Федька.
  'Природа здесь конечно шикарная, зверья много, но для нас главная опасность это не звери, а люди. Если не выживем, а погибнем, то именно из-за них. Людей надо бояться. Что делать? Извечный русский вопрос. Идти ли к людям, пытаться ли влиться в неведомое для нас общество? Или прятаться в лесу, сторонясь каждой тени, стать навечно лесными отшельниками? Вот что нужно решить. Но и в лесу от людей не спрятаться, рано или поздно мы все равно с ними столкнемся. Это только в книжках по альтернативной истории герой попадает в прошлое и начинает сразу говорить и понимать древние языки. Тут такого не произойдет. На нашем привычном русском языке местные, кто бы это ни был, не разговаривают - не надо на этот счет обольщаться'.
  'А кто в это прошлое время, то есть в сегодняшнее настоящее, жил в этих местах?' - это уже Пашка подключился.
  'Все зависит от точной даты. За пятьсот лет с девятого по тринадцатый век произошли колоссальные перемены.
  Если, скажем, сейчас начало 9-го века, то здесь следует ожидать финно-угорские племена. Охотники и следопыты они были замечательные - выследят, подкрадутся и подстрелят тебя так, что ты и заметить не успеешь. В лесу лучше с ними не встречаться. А в Ладоге была база скандинавов-викингов, и по Шексне они плавали в Волгу, а затем и в Булгар. Торговля хорошо шла - с Каспия поступало в Булгар арабское серебро, а викинги за это серебро продавали всякие меха, а главное 'живой товар', работорговля процветала. Попадешься викингам - или убьют, или в рабы продадут.
  А если конец 13-го века, то ситуация, слава Богу, получше. Тогда имеем татаро-монгольское иго (Ничего себе получше!) и Русь в составе Золотой Орды. Татары сюда не доходили, север Руси, можно сказать, процветал. Но даже при этой, самой благоприятной для нас, ситуации получаем проблем 'выше крыши'. Опять же языковая проблема - древнерусский отличается от нашего русского. Думаю, процентов на тридцать могли бы понимать, о чем они говорят, не больше. И основное - мы чужаки, во всем для них чужаки, все равно, что для нас инопланетяне. Не представляю даже как на самый элементарный контакт с аборигенами пойти, чтобы нас наши же предки от 'страха' не укокошили'.
  Стали вопрос обсуждать. Выяснилось, что мнение у всех примерно одинаковое, и голосование не требуется. Постановили: от будущих контактов заранее не открещиваться, но и не нарываться на свою беду. Вести себя, как разведчики в тылу врага - не выдавать своего присутствия, все разведать, и окончательное решение принять по обстоятельствам.

Глава 6. Ладья.

  Со второго дня нашего пребывания в новом мире или прошлом (мы уже называли это то так, то так) 'по даче' было объявлено военное положение. Быстро провели 'опись' всего, что могло сгодиться за оружие. Арсенал оказался небогатым: два топора (один - большой, другой - маленький топорик, зато с очень удобной ручкой), четыре ножа (один охотничий, три кухонных, но хороших, подходящих). Были еще два перочинных ножика, но их за оружие мы не признали. Все это никуда не годилось, даже на первое время нужно было что-то посолиднее. Занялись перевооружением. Вырезали две рогатины и одну дубинку. Из обнаруженной в чулане гирьки и цепочки соорудили нечто вроде неплохого цепа. А для большого топора Максим сделал новое топорище, и вид у топора преобразился, он стал выглядеть как настоящий боевой топор. Каждый получил личное боевое оружие: Максим - боевой топор и охотничий нож (остальным достались кухонные), мне вручили цеп, Федьке - топорик и рогатину, Пашке - рогатину и дубину. 'Армия' получилась комичная, но мы относились к делу серьезно, и над этим не смеялись. Даже приняли решение начать тренировки по освоению искусства владения и ведения боя новым оружием.
  И второй, и третий, и четвертый дни прошли спокойно. Мы не встречали ни одной человеческой души, занимались тренировками и освоением нашего нового мира. Рацион питания помимо старых запасов состоял первое время исключительно из рыбы и грибов. Максим, конечно, видя обилие всякой дичи, и не имея возможности ее подстрелить, переживал вначале, а затем нашел выход и принял решение, что надо изготавливать какие-нибудь капканы, силки и всякие прочие ловушки. Вся его фантазия сосредоточилась на этом направлении, и, в итоге, на четвертый день у нас появилось и мясо.
  На пятый день кое-что произошло. Снова мы с Максимом отправились на Шексну за рыбой, только вышли на берег, не успели расположиться, как Максим громко прошептал: 'Прячемся!' Спрятались в кустах. Из-за поворота реки выплывал корабль. Что это было, русская ладья или драккар викингов, нам обоим было невдомек, может быть, Федька и определил бы, но его с нами не было. Корабль шел под парусами, спереди возвышался задранный нос с какой-то вырезанной фигурой, были и весла, но ими никто не греб. 'Сплавляются, - чуть слышно шептал мне Максим, - идут с Белоозера на Волгу'. Как мне показалось, люди на ладье были сплошь вооруженные, не похоже на торговый корабль. А может это те викинги, о которых рассказывал Федька? Дождались, пока судно проплывет мимо, потом через лес пробежали к следующему наблюдательному пункту, пока не убедились, что корабль уходит дальше и не собирается причаливать. Рыбу в этот раз ловили около ив, а не около обрыва, чтобы, если появится еще один корабль, не рисковать оказаться замеченными. Ограничились минимальным уловом для обеда и ужина, и поспешили вернуться.
  Ребят наше сообщение встревожило. Федька несколько раз переспрашивал, особенно его интересовало, как выглядел корабль, и сколько человек на нем было. 'Необычно. Есть над чем подумать', - задумчиво бормотал он. Потом высказал свое мнение.
  'Не думаю, что это драккар. Корабль меньше обычного драккара, и, главное, викинги плыли бы не на одном, а на нескольких суднах, на более вместительных. Больно мал кораблик. 20-30 человек на борту - это мало. И ладьи, чаще, тоже больше. Полагаю, что это все-таки малая ладья. Опять же ни на какой военный отряд не тянет - не ходили никогда такими маленькими дружинами. Торговцы вполне могли быть, по 11-й век они так выглядели, что вполне их можно было спутать с воинами - и опасно было, нужно много охраны, да и сами торговцы порой разбойничали, были и торговцами, и воинами, и бандитами в одном лице. Но тоже предпочитали на больших ладьях плавать и не поодиночке.
  Думаю так. Похоже, что это была все-таки торговая ладья. Малая ладья для рек с большим количеством порогов и для мелководья просто идеально подходит. Прав Максим, идут они с Белоозера и куда-то недалеко, поэтому и рискнули плыть в одиночку'.
  В разговор вступил Пашка.
  'А я вот о чем подумал. Мы за все время обследовали не такой уж большой участок вокруг дома. Речка совсем рядом, а мы на тот берег даже не заглядывали, а вдруг там кто-то живет? Да и вдоль берега Шексны не мешало бы провести разведку'.
  А ведь прав Пашка. Сколько твердили о безопасности, но даже ближайшую территорию толком не знаем. Пашкину мысль поддержали единогласно и решили не тянуть время, а сегодня же осуществить. Разбились на пары. Пашке с Федькой определили разведать правый берег речки, нам с Максимом выпало изучить берег Шексны ниже устья нашей речки. Еще раз друг другу напомнили о скрытности и осторожности, и затем со словами 'ни пуха, ни пера' разошлись в противоположные стороны.
  Предстояло поближе познакомиться с берегами Шексны. От устья нашей речки по шекснинскому берегу шли, стараясь избегать открытых пространств, хотя никаких признаков человеческого присутствия не было. Невольно думал о том, что мы идем в ту же сторону, куда направлялась ладья. Шли долго. Затем обратил внимание, что ширина реки начала уменьшаться, а берега реки как бы сближаться, течение из медленного понемногу становилось все более быстрым. Стал слышен шум реки.
  'Пороги впереди. Давай, дойдем до порогов, и обратно?', - предложил Максимка. Я согласно кивнул головой.
  Вскоре заметили первые камни среди потока воды. Видимо инстинктивно стали продвигаться еще осторожнее, и надо поблагодарить это чувство самосохранения. Вначале я увидел руку. Она торчала меж двух камней на стремнине, затем мы рассмотрели из своего укрытия все тело. Убитый был, наверно, воином или вооруженным охранником, не зная различия в 'обмундировании', об этом невозможно было судить. И сразу не по себе стало от того, что мертвец выглядел, как живой - явно убит недавно. Следующее, что открылось нашим глазам, была корма ладьи. Сама ладья почти вся была скрыта за излучиной реки, но можно было догадаться, что носом она воткнулась в берег. Мы замерли, не шевелясь, скрытые деревьями и кустами, не решаясь продвигаться дальше. И правильно. Из леса около ладьи вышел кто-то, кого я мысленно почему-то сразу обозвал 'разбойником', и спустился к берегу, где стал собирать оружие и раздевать другие трупы, валявшиеся на берегу и в воде, которые мы не сразу заметили. Затем в лесу раздались голоса. Разбойник обернулся и что-то прокричал в ту сторону. Подумалось, что он приглашает своих товарищей помочь ему. Окончания эпизода мы дожидаться не стали. Стараясь не шуметь, ушли в лес, и, не теряя берег из виду, стали возвращаться на 'дачу'. Только отойдя прилично от порогов, пошли уже рядом с берегом.
  'А ведь это была та самая ладья, которую мы видели', - сказал Максим. Я тоже об этом подумал еще до его слов.
  Обратный путь домой мы проделали по ощущению намного быстрее, и, честно говоря, шли вопреки 'инструкциям' почти не страхуясь. Дома нас ждали Федька и Пашка, и у них тоже были новости.

Глава 7. Разбойники.

  Первым информацией поделился Пашка. Вкратце результаты разведки правого берега речки можно обрисовать так. Вначале Пашка и Федор пошли вверх по течению и минут через 40 натолкнулись на селение. Людей они не видели. Но селение жилое. Федька по одному ему ведомым признакам сказал, что там живут весяне. Потом ребята спустились до самой Шексны и решили пройти немного вверх по ее течению. И вновь натолкнулись на поселение. На этот раз они людей видели, а их самих вроде никто не заметил, так они думают. Деревня совсем маленькая, всего пять домов. Про ее обитателей Федор сказал, что это славяне, или, возможно, смешанное население.
  Ситуация на самом деле оказалась критическая. С двух сторон от нашей 'дачи' не так уж и далеко находились целых два села. Просто чудо, что нас еще никто не обнаружил за эти 5 дней. И понятно было, что 'контакт', которого мы и боялись, и где-то желали, неизбежен и может случиться в любую минуту.
  Наш рассказ о том, что мы видели на порогах, тоже произвел впечатление на Федьку и Пашку, особенно на Федьку. Он как-то по-особенному задумался. Ой, не нравится мне, когда он именно так задумывается. Что-то нехорошее значит ждет. И точно. Федька обратился ко мне:
  - Дима, помнишь, я тебе про свои вещие сны рассказывал?
  - Да, конечно.
  - Был и третий сон. И в нем я видел разбойников, которые плыли к нашей 'даче'.
  Максимка ошалело смотрел на нас, он единственный не знал этой 'сонной' истории. А я значение федькиных снов прочувствовал в достаточной мере, не снилось бы ему ничего, то лежал бы я сейчас на диване, попивал пивко и смотрел бы по телику футбол.
  - А что было дальше? - мой вопрос просто напрашивался.
  - Не знаю. Я видел только это, и все! Ничего больше.
  'Хорошо бы дозор на Шексне поставить, вдруг эти разбойники поплывут к нам', - нечто подобное услышать от Федьки я и ожидал. Явственно замаячила перспектива в третий раз за день прогуляться до реки.
  'Понятно, - сказал Максим, - мы с Димкой до порогов ходили, значит и в дозор в те места снова лучше нам идти'.
  День явно выдался непоседливый, события стали разворачиваться все быстрее, а что еще к вечеру будет? Какая-то развязка нас сегодня ждет - это я определенно предчувствовал.
  На Шексне, когда мы туда снова пришли с Максимкой, было все тихо. Как вести дозор? Посоветовались, подумали, решили для начала пройти еще примерно середину пути до порогов, а там определиться с дальнейшим. И опять на всем протяжении дороги наблюдалось полное спокойствие.
  И как только у нас получается 'угадывать' с конечным пунктом? Только успели расположиться на выступе излучины, откуда был хороший обзор, так и пяти минут не прошло, как тишину нарушили звуки. Звуки были знакомые и узнаваемые: скрип уключин и плеск весел по воде. Ждать долго не пришлось. Вскоре мы увидели и нашу ладью, медленно поднимающуюся вверх по течению. Дождались в своем, невидимом для противника, 'лежбище', пока ладья не подойдет поближе, чтобы все рассмотреть. 'Экипаж', само собой, был на ладье уже другой, разбойничий. Девятнадцать человек, как мы с Максимом посчитали. Перекинулись словами.
  'Что будем делать?'
  'Максимка, ты беги к нашим и предупреди. А я прослежу за ними по берегу, может все-таки не к нам направляются'.
  Не знаю, сколько времени прошло - мало или много, до того момента, когда корабль в моем 'тайном' сопровождении появился вблизи места впадения нашей речушки. У меня напрочь исчезло чувство времени. Помню только, что еще было светло, но первые признаки вечера и приближающейся затем ночи уже появились. Еще час-два, и стемнеет. Самый волнительный момент наступил! Повернет корабль на речку, или не повернет? Ладья повернула.
  Ну, что же, теперь смысла сопровождать корабль не было, надо возвращаться к ребятам. Я поторопился по нахоженной тропе к нашей 'даче', но не прошел и километра, как около старицы встретил всю нашу команду.
  - Идут сюда. Лодка повернула, - больше ничего говорить не надо было.
  - Дом от них мы не спасем. Главное, они нас не видели. Остается прятаться и наблюдать, - подытожил Федька. - Давайте расположимся пока здесь.
  Старица врезалась со стороны речки в берег узким заливом, один ее берег был высоким, другой - низким. Мы находились на высоком, в месте, где сходились берега речки и старицы. Надо ли говорить, что личный 'боекомплект', то бишь оружие, у каждого был при себе. Оставалось ждать. Спрятанные кустами и деревьями, мы достаточно комфортно разместились и наблюдали. И вот ладья появилась. Разбойники гребли, и, как мне показалось, немного вразнобой, не все были, видимо, привычны к такому делу, поэтому ладья и плыла медленнее, чем могла при хороших гребцах. Ладья подплыла к месту, где мы находились, и, неожиданность, стала сворачивать в старицу, а затем и пристала к ее низкому берегу. Ага, кажется, проясняются 'бандитские' планы! Не нужна им наша 'дача', они о ней ничего не знают! Скорее всего, хотят в старице припрятать ладью на всякий случай, а вдруг пригодится.
  От такого близкого присутствия разбойников, мы все замерли, стали стараться не шевелиться и чуть ли не дышать потише. О разговорах или шепоте не могло быть и речи.
  Банда выгрузила на берег какие-то тюки, а также собранные трофеи с места битвы, затем разбойники по команде своего атамана протащили ладью по старице подальше, так, чтобы она не была видна со стороны речки. После этого все снова собрались около тюков. Как мы догадались, предстояла дележка добычи, но, как оказалось, не между отдельными участниками. По тому как разбойники разделились на две группы, каждая из которых имела своего предводителя, стало ясно, что это был совместный рейд двух банд, а не одной.
  Последующие разговоры этих татей были нам хорошо слышны, почти каждое слово. И я разобрал, что разговаривали они по-русски, только по-древнерусски, и, как правильно предсказал Федька, кое-что я понимал, но меньшую часть из произнесенного. Поскольку последующие расследования описываемых мною событий, раскрыли и все детали этих разговоров разбойников, то нет смысла скрывать то, что мы узнали позже. Рассказываю так, как будто в тот момент я понимал их речь полностью.
  Две шайки были неодинаковы по численности. В одной было 11 человек, и возглавлял ее здоровый бородатый мужик, явно недюжинной силы, все звали его Могутой. В другой шайке людей было меньше - 8, а главаря, безбородого крепкого молодца, называли Кривоносом, и несложно было догадаться почему. Радостного оживления по поводу проведения удачной разбойничьей 'операции' совершенно не наблюдалось, скорее чувствовалось недовольство. Причины раздражения прояснились из их бесед. Оказалось, что засада на порогах сработала не так, как надо, поэтому потери бандитов в сражении оказались большими, и, самое главное, добыча оказалась гораздо хуже ожидаемой. Тем не менее дележка награбленного между шайками началась и проходила на первой стадии спокойно. Быстро разделили между бандами одежду и оружие убитых, потом стали делить товары из тюков. Уже оставалось поделить последний тюк, как разбойники устроили небольшой перерыв в этом мероприятии.
  Бородатый главарь Могута собрал что-то в узелок, а затем подозвал одного своего подчиненного, худого и длинного, как жердь.
  'Эй, Оглобля! Иди сюда'.
  Тот подошел. Могута вручил ему узелок и сказал: 'Это спрячь сам знаешь где'. Длинный с узелком направился в сторону леса. Вскоре и из другой банды разбойник направился к лесу, но немного в другом направлении. Там причина была совсем прозаичная и угадываемая - тот 'джентльмен удачи' во время 'раздела' переминался все время с ноги на ногу, а как начался перерыв, то сразу бросился к лесу облегчаться.
  И еще. Максим крадучись покинул наш наблюдательный пункт и тоже исчез в лесу. Зачем? Что он задумал?
  А между тем характер разговора бандитов изменился. Могута и Кривонос перешли к разделу последнего тюка. И тут обнаружились разногласия. Могута хотел весь тюк забрать себе и своей банде. Кривонос возражал, говорил, что и так шайка Могуты получила больше, а еще, и Кривонос показал в направлении ладьи, Могуте досталась ладья, о которой никакого договора не было. Могута возразил, что рядились совсем не о такой добыче.
  'Где гости? - вопрошал громко Могута. - Где золото?'
  Этот вопрос похоже очень интересовал всех разбойников.
  'Видел ли кто-нибудь гостей?' - снова спросил атаман. Только несколько отрицательных реплик в ответ.
  'Щига, чего прячешься? Ты же был на ладье все время - были гости на корабле? Выходи сюда'.
  Перепуганного Щигу вытолкнули из толпы на разборку к атаманам.
  'Что молчишь? Говори. Были гости на ладье?'
  'Нет. Не видел'.
  Тут подал голос один разбойник из толпы.
  'А Хват в Белоозере видел, как гости с купцом сговаривались. Твердило обещал их до Луковеси свезти и плату за это получил'.
  'И Векша это видел', - еще один голос из толпы.
  Над Щигой явственно сгущались тучи.
  Могута вплотную подошел к незадачливому разбойнику, казалось, он сейчас раздавит его, как таракана.
  'Слышал Щига, что сказал сейчас Безпута? Ты кого обмануть хочешь?'
  И уже рука с ножом подпирала горло сжавшемуся бандиту.
  'Не губи, атаман. Все скажу'.
  Лезвие немного отодвинулось от горла.
  Задыхающимся голосом, торопясь, Щига начал говорить.
  'Были гости на ладье. Твердило сказал мне, что если я гостя прирежу, то он мне хорошо заплатит. Вот на верхних порогах все и сделали. Купцовы люди гостя отвлекли, а я его и кончил сразу, одним ударом. А о другом госте не ведаю, его не я, его Твердилы людишки убили'.
  'Значит гостей по приказу Твердило убили?' - переспросил еще раз Могута.
  'Ей, богу, по его приказу'.
  'А что ты сразу не признался, что гости были?'
  'Испугался'.
  'А золото, что у гостей было, где?'
  'Так Твердило и забрал'.
  'Так, - недовольно буркнул Могута. - Ой, не нравится мне все это. Твердило мертвый, а золота на нем не нашли, и в ладье нигде не нашли. Или может кто-то из наших ребят злато скрыл и припрятал?'
  'Что скажете, ватажники?' - обратился бородатый главарь к своим собратьям.
  Недовольный ропот в ответ, потом кто-то ответил: 'Не могли, Могута. Во время боя не получится, а после боя все на виду были, мы бы увидели'.
  'Слышь, Щига, что твои товарищи говорят? Так, где же золото? Еще раз спрашиваю'.
  Насмерть запуганный Щига не знал, что ответить.
  'Не знаю, Могута. Может, Твердило у верхних порогов в лесу спрятал?'
  'Купец - не разбойник, он свои богатства в лесу не прячет. А разбойник на ладье один был. Сдается мне, что ты сам, один, без купца, улучил минутку, и прикончил обоих гостей, забрал золото, а мертвяков за борт'.
  Щига совсем посерел от страха, предчувствуя скорую расправу.
  Подлил масла в огонь снова Безпута.
  'Атаман, а ведь у Щиги родичи в Старой Веси, в двух шагах от нас. И заходил он туда по пути в Белоозеро'.
  Наконец-то картина исчезновения золота и гостей с ладьи сложилась у предводителя разбойников, и виновником преступления был, несомненно, Щига.
  'Ах, ты, сучий потрох! Так вот куда золото делось! Значит родич твой схоронился и ждал в укромном месте на берегу, а ты ему незаметно злато туда с ладьи перекинул. Так было? Говори. Или просто за борт в воду выбросил?'
  И нож снова в опасной близости от лица и горла заиграл у Щиги перед глазами.
  'Нет, нет, Могута! Перуном клянусь не брал', - лопотал, сходящий с ума от происходящего, несчастный Щига.
  'Не клянись. Продал ты меня и всех ватажников за золото'.
  Кончик лезвия уже впился в горло, пятнышко крови появилось и начало увеличиваться.
  'Признавайся, тварь подколодная! Скажешь 'не так', и конец тебе будет'.
  'Так, признаюсь', - выдавил Щига, спасая свою жизнь. Но не угадал с ответом. Могута натренированным движением полоснул его по горлу, и Щига упал на траву.
  'Двойная' жизнь была сложной во все времена. И у прохвоста Щиги не получилось служить двум 'господам' - атаману Могуте и купцу Твердило. Убийство Щиги никого не возмутило, разбойники отнеслись к этому событию спокойно, а кто-то даже с удовлетворением. То ли так все боялись Могуту, то ли репутация Щиги была плохой и в бандитской среде, а может все вместе, но реакции от рядовых татей не последовало. Точнее была реакция, но другого типа. Один из разбойников быстренько ощупал свеженький труп в надежде, что золото Щига припрятал на себе, но чуда не произошло.
  Пока происходили все описываемые мною события, так же скрытно вернулся и снова присоединился к нашей компании Максим. Я сразу отметил, что топор у него подвешен был уже по-другому. Мой взгляд тотчас невольно скользнул на лезвие его топора и обнаружил там прилипшие остатки травы, явно топор вытирали травою. И сразу я все понял. 'Зачем? Не стоило привлекать внимания разбойников', - промелькнула мысль. Уже позже, когда все это давно закончилось, я спросил все-таки Максимку зачем он это сделал. И он мне ответил: 'Это же не люди. Там на порогах я видел среди трупов и мальчонку лет пяти. Можешь ответить, зачем его убили?'
  События в разбойничьем стане между тем приобрели еще более крутой поворот. Могута обратил внимание, что его долговязый подручный до сих пор не вернулся из леса, и это ему тоже не понравилось.
  'Вертяй, ну-ка сбегай посмотри, что там Оглобля не идет'.
  Еще один тать побежал в лес в ту сторону, где раньше скрылся долговязый. На время воцарилось молчание, к дележке последнего злополучного тюка пока не стали приступать. Ожидание затянулось ненадолго, наверно, минут пять прошло, как Вертяй обратно выскочил из леса с криком: 'Атаман, убили Оглоблю! Убили!'
  Могута среагировал сразу. Видимо, недоверие к своим собратьям у него преобладало, поэтому он, не задумываясь, решил начать 'расследование' со своих. Логика у него определенно присутствовала.
  'Может кого-то еще не хватает?'
  Нет, все были на месте.
  'Кто-то уходил с поляны?'
  Вначале молчание, затем возгласы.
  'Так Шпынь же уходил'.
  'Шпынь. И вместе с Оглоблей'.
  И уже трясущегося Шпыня вытолкнули на судилище.
  'Кривонос! Могута! Я по нужде ходил! Все видели. И недолго. Не я это'.
  Могута и бровью не повел, на него такие оправдания не действовали. Казалось, повторится история со Щигой. Но тут вступился Кривонос. Все-таки Шпынь был из его шайки, и позволить расправу над членом своей банды он не мог, это значило опустить свой авторитет ниже всякого 'плинтуса'. Кривонос заслонил 'обвиняемого' и дружелюбно обратился к другому атаману: 'Подожди, Могута, не торопись. Дозволь мне. Не мог Шпынь, я его знаю. Давай разберемся. А если Шпынь, то сам его удушу, или тебе отдам, как хочешь'.
  Могута задумался на секунду, потом, как бы выражая согласие, примирительно похлопал атамана второй банды по плечу. Кривонос обернулся, чтобы что-то сказать Шпыню, и тут незаметно Могута выхватил свой нож и мгновенно всадил его в незащищенное место на теле противника. Кривонос весь так и осел.
  Общая растерянность на доли секунды. А затем, как собак с цепи спустили - две своры набросились друг на друга. Ничего невозможно было понять какое-то время. В конце концов, 'свора' Могуты начала брать вверх. Почувствовав неминуемое поражение, остатки 'кривоносовцев', а их всего-то осталось в живых трое, бросились наутек. Победители их не преследовали, число их тоже поубавилось, разборка унесла троих. В банде Могуты вместе с главарем насчитывалось уже всего 6 человек. Все награбленное осталось теперь им. Их дальнейший разговор завязался вокруг сбежавших разбойников и золота.
  'А кривоносовские не вернутся?'
  'Нет, Вертяй. Они так припустили, что уже далече отсюда'.
  'А не могут они в Старую Весь податься? Прижмут родича щигиного и золотом поживятся', - это уже Безпута беспокоился.
  'Не боись, Безпута. Не сунутся. Сейчас добро по-быстрому схороним и сами, первые, в деревню рванем', - подключился уже сам главарь Могута.
  Слаженно и быстро разбойники перенесли все свои трофеи в лес в ближайший овраг, закидали ветками, умело замаскировали. Трупы трогать не стали, оставили на поляне. Задерживаться еще на поляне лесные тати не собирались, они уверенно прошли по берегу до того места, где начинался брод, перешли речку и скрылись в лесу того берега.

Глава 8. Ночная битва.

  Мы перевели дух. Впечатлений за день хватало.
  'Что будем делать?' - риторически спросил я.
  'Не знаю, - задумался Федор. - Но прижаты мы со всех сторон. А разбойники сюда вернутся, и наверняка обнаружат нашу 'дачу'. Сейчас, как я понял, они решили напасть на ту самую маленькую деревушку, что мы видели на Шексне. Выбор у нас невелик - либо оставлять дом, и уходить от людей в леса, либо идти на контакт с местными. И тянуть с решением уже нельзя'.
  'Да что тут думать, - возмутился Максим. - Конечно к местным идти нужно! А не прятаться всю оставшуюся жизнь по лесам. И спасать надо деревню! Помочь предкам! Да лучшего шанса для контакта у нас и не будет. Кто вместе с тобой бьется и тебя защищает, 'ежу' понятно - друг'.
  Федька готов был согласиться, но еще колебался: 'А как контактировать? Мы для них чужие. Гости из будущего'. Затем, как бы про себя и вопросительно повторил и продолжил: 'Гости? А ведь это мысль. И ладья, и разбойники - все кстати складывается. Может и получится'.
  Федька сдался.
  Я тоже внес свою лепту: 'Ребята, все конечно хорошо, я тоже поддерживаю слова Максимки, но взгляните на наше вооружение. Разве такое годится для серьезной схватки? Давайте, вначале пороемся в разбойничьем складе - подберем что-то получше, и тогда сразу к деревне можно'.
  Как сейчас я понимаю, мое предложение было совершенно верным, и, судя по всему, оно спасло наши собственные жизни, но, за все надо платить, забегая вперед скажу, что к самому началу 'заварушки' мы немного в итоге не успели, а это стоило жизни нескольким селянам, что до сих пор лежит грузом на моей совести.
  Выбор был сделан. Мы направились к тайнику лесных татей и быстро его разворошили. Несмотря на некоторый сумрак в овраге и на то, что уже начало темнеть, еще все можно было разглядеть - сезон белых ночей еще не закончился. Тюки с товарами и прочие 'сокровища' нас не интересовали, мы отбрасывали их в сторону, если они нам мешали. Я ожидал, учитывая большое количество убитых на порогах, да и здесь на поляне у старицы, что оружия и всяких защитных доспехов будет много, но обманулся, видимо что-то разбойники спрятали в другом месте, а может не всякое такое добро подбирали. Однако все равно выбор был, и неплохой по сравнению с нашим вооружением. Больше всего было копий, на втором месте были топоры, парочка больших боевых с длинным топорищем и несколько меньших, легких, с укороченными ручками. Встречались и кистени, типичное и любимое оружие разбойников. К моей радости обнаружился и один меч, очень даже неплохой, в меру тяжелый, и в руке удобно держался. Когда-то похожим, но более легким, и, естественно, тупым, я 'сражался' в секции исторического фехтования. Я взял меч, Пашка и Федька заменили свои рогатины на нормальные копья и прихватили легкие топоры, как подсобное оружие. Максим свой топор менять не стал, сказал, что хорошо наловчился им работать, и захватил с собой дополнительно из оружия только кистенек. А вот с защитной одеждой вышла 'напряженка' - почему-то ее почти не было. Нашли всего одну нормальную длинную кольчугу, но по размеру она подошла самому худому из нас - Пашке. Были еще две короткие кольчуги, одна из которых была рваная со спины - ее одел Максимка, сказавший, что он спину противнику не покажет. Федька отказался от кольчуги, заявив, что мне она нужнее, раз у меня оружие ближнего боя. На этих же основаниях два единственных шлема тоже заставили взять меня и Максима. Зато на всех хватило щитов. Я выбирал снова исходя из качества и веса, чтобы был добротный, удобный и не был тяжелым. Теперь мы уже выглядели, как боеспособная группа.
  'С Богом, ребята', - сказал Максим, и мы направились к броду. Признаюсь, что, когда мы переходили нашу речку, я вспомнил о Юлие Цезаре на Рубиконе и подумал, что мы тоже, как и он, отрезаем себе путь назад.
  На том берегу Пашка и Федька повели нас с Максимом по проверенному маршруту, т.е. вначале вдоль берега до Шексны - срезать через ночной лес не имело смысла. Старались идти и быстро, и осторожно одновременно. Когда уже шли по краю леса вдоль Шексны, напряжение и внимание постепенно усиливались по мере приближения к цели.
  'Вот за этим изгибом реки деревню сразу и увидим', - шепнул мне Пашка. Уже подошли, еще секунды оставались до обещанного вида, но прежде мы услышали женский крик в ночи, отчаянный и пугающий. Затем открылась глазам и сама деревня, расположенная вдоль берега, всего метрах в двухстах от нас. Кричали, похоже, в дальних от нас хижинах, скрытых пока от взора другими домами и излучиной берега.
  Бегать в средневековой экипировке задача не самая легкая даже на короткой дистанции, тем не менее, может на адреналине, мы добежали до первого дома достаточно быстро и увидели следующую картину.
  Возле второго и третьего дома велись маленькие сражения, в четвертом доме действия происходили внутри - оттуда слышались крики, а у первого и последнего строения ничего не происходило.
  'Делимся! Мы с Федькой на дальнюю, а вы на ближнюю хату!' - резко бросил Максимка. Максимку, как самого опытного в военном деле, мы неофициально считали нашим военным предводителем, хотя и не выбирали.
  Без разговоров мы с Пашкой бросились к 'ближней', второй, хате - там мужик отбивался длинной палкой, вроде оглобли, от двух наседавших разбойников. Мужик был прижат к стене дома, дверной проем был недалеко, но подойти к нему и укрыться тати не позволяли. Бандюганы атаковали слаженно с двух разных сторон - один отвлекает, а второй пытается нанести удар с тыла, и наоборот. Мужику приходилось очень тяжело, приходилось вертеться все время - то слева отбивать и уклоняться от копья, то справа от сулицы и кистеня. Но все он отбивать не мог, и копье и кистень его доставали. Ясно было, что исход предрешен, если не придет подмога. Вот кистень достал селянина за ногу - он упал. Тут же разбойник с копьем подоспел, готовясь отправить мужика на тот свет, а мы не успевали на доли секунды. Но случилось неожиданное, из дома, из дверного проема, молнией 'выкатился как шар' (слово 'выскочил' тут не подходит) мальчишка и вцепился зубами в ногу 'копейщика'. Тот заорал благим матом, забыв про мужика. Этого промедления нам хватило. Второй разбойник успел увидеть наше приближение и сумел изготовиться к встрече. Я с ним схватился один на один. Бой длинным не получился - все преимущества были на моей стороне, уже татя прижимали к стене, да и что может кистень против меча. Короткий обмен отбитыми ударами, и я поразил его в плечо. Кистень выпал из руки бандита. Добивать мне его не пришлось - это сделали за меня. Бандит оказался рядом с лежащим мужиком - тот ловко изогнулся, поднял кистень, затем здоровой ногою изо всех сил пнул по ногам разбойника. Когда тать упал, его же кистень и покончил с его 'грязной' жизнью.
  А 'копейщик' приказал долго жить еще раньше - он заметил нас слишком поздно и не успел увернуться от пашкиного копья. Поистине получилось - кто с каким оружием пришел, от такого же и погиб.
  После этого первого успеха мы с Пашкой бросились на помощь к Федьке и Максиму. Я-то надеялся, что ребятам будет легче, чем нам, а оказалось наоборот. И причина была в том, что из четвертого дома разбойники получили подкрепление. Когда наши ребята только еще вступили в битву, расклад стал 'четыре на четыре' - Максим, Федор, двое местных против четырех разбойников. А потом ситуация ухудшилась - вначале главарь Могута подрезал топором одного жителя деревни, затем другой разбойник-верзила покалечил своею дубинкой второго, и ребята остались без поддержки. Хуже всего приходилось Максиму - на него наседали верзила и Могута. Хорошо, что мы успели. Я отвлек Могуту, пришлось ему переключиться с Максимки на меня. Топором главарь владел хорошо, я мысленно поблагодарил небо за то, что подобрал хороший щит - всего несколько щепок вылетело из него после сильных ударов. В то же время мне врага зацепить мечом не удавалось, ловок был черт. Первым сменил тактику главарь бандитов - в левой его руке появился кистень. Вот он взмахнул им, чтобы нанести удар мне в правое плечо - я отбил удар щитом, и тут же Могута мгновенно ударил топором в незащищенный левый бок. Только хорошая реакция помогла отскочить, но лезвие топора прошлось немного по кольчужке, спасибо ей! Я только сжал зубы от злости на собственную неосторожность. Когда Могута захотел повторить свой трюк еще раз, я уже был готов. Взмах кистеня, я успеваю чуточку сместиться вправо перед тем, как отбить удар щитом. Открывается мой бок, но совсем немного, и щит успевает вовремя прикрыть от топора вроде бы незащищенное место. И тут же со всей силы я наношу удар мечом в место, где сходится плечо и шея у бандита. Уф! Неужто смог этого гада прикончить?
  Смотрю на остальных. Успеваю заметить, как падает верзила от максимкиного топора, как Федька подкалывает копьем еще одного разбойника - тот валится, и орет, как я догадываюсь, просит, чтобы его не убивали. А где же еще один противник? Замечаю его чуть в стороне, валяющегося на земле, видимо мертвого.
  Молодцы, ребята! Победа!

Глава 9. Старая Весь.

  Подошел к друзьям, возбуждение битвы еще не оставляло. Хотелось обнять каждого - Пашку, Федьку и Максимку - по очереди, но сдержался. У нас под ногами ползал и лепетал что-то раненый разбойник, уверенный, что его сейчас непременно убьют. Судя по нравам в его банде, которые мы наблюдали, это было основным решением проблемы, и другого бандит не ожидал. Тать, ища поддержки, поднял лицо на меня, и я сообразил или узнал, как сказать точнее, кто это. Это был Безпута, подхалим и соглядатай убитого атамана.
  Начали подтягиваться и раненые в бою сельчане, последним приковылял, опираясь на палку и морщась от боли, тот первый мужик, а из-за него выглядывал отчаянный мальчишка. Совсем близко к нам они не подходили, а соблюдали некоторую дистанцию, что означало, как я догадался, уважение к нам и признание высокого социального статуса. Нас считали важными персонами!
  Молчание могло затянуться.
  'Ну, Федька, теперь твой выход, - первым нарушил безмолвие Пашка. - Лично я очень мало, что из их языка понимаю, да и ребята, уверен, тоже. На тебя вся надежда. Ты - единственный, кто имеет представление о древнерусском языке'.
  И Федьке пришлось заговорить. Понятно, что он не лингвист, и изучал немного древнерусский только для того, чтобы читать летописи в подлиннике, т.е. никогда на древнерусском вживую не разговаривал. И заговорил он, даже я догадался, на смеси древнего и современного языков, да еще с современным акцентом. Тем не менее, этого оказалось достаточно - Федьку понимали.
  Вначале Федька указал на лежавшего рядом с нами разбойника, и частично словами, частично жестами, показал, что его следует связать и изолировать в надежном месте. Первый мужик сказал что-то своему сыну-пострелу, тот побежал и вскоре вернулся с веревкой. Тут другой поселянин, у которого ноги не пострадали, взял эту веревку и с удовольствием, ловко и быстро, будто барану или другой живности, спеленал бандиту руки за спиной. Ходить без поддержки Безпута не мог, пришлось поселянину подпирать своего врага до ближайшего овина.
  Затем Федор спросил, кто в селе главный. Ему указали в сторону второго дома, мы взглянули и увидели старика, еще не дряхлого, опирающегося на палку, немного прихрамывающего. Старик спешил в меру своих возможностей к нам. Понятно было, что он вышел из того же дома, около которого была наша первая стычка с разбойниками, из того, откуда выскочил мальчишка. А из дверного проема выглядывала еще и женщина.
  Начали появляться понемногу и остальные прятавшиеся жители. Из первого дома вышли женщина, две девушки и мальчик лет шести, из третьего - две женщины, из леса появилась девушка с вереницей маленьких детишек разного пола числом, как пальцев на руке. Мужчин новых не появилось. Какое-то женско-детское царство.
  Когда старик подошел к нам, то первым делом начал благодарить за спасение от татей. Затем завязалась общая беседа всех взрослых мужчин, от нас правда говорил один Федька. В этой беседе выяснились и последствия налета разбойников - трое убитых селян, трое раненых. В дальнем, пятом, доме убили всех взрослых его обитателей, мужчину и женщину. Разбойники их пытали, требовали какое-то золото. В четвертом доме убили хозяина, жену его не тронули или не успели тронуть из-за нашего появления. А ранеными в разной степени были те трое, кто вместе с нами сражался.
  Неизбежно вопрос о том, кто мы такие, должен был всплыть - очень вся наша одежда отличалась от привычной для наших предков, разве только кольчуги и шлемы соответствовали эпохе. И решился задать такой вопрос староста (так я мысленно называл старика).
  'Простите люди добрые, вижу, вы люди знатные, но не могу признать кто. Больно мудреная одежа. То ли бояре княжеские, но ненашенские, то ли купцы, то ли люди ратные'.
  'Гости мы, - ответил Федька, - издалека, из-за моря'.
  'Из варяжских стран что ли?' - неуверенно переспросил староста, не обладавший большими познаниями в географии.
  'Нет, дед, еще дальше - из Англии. Слышал про такую?'
  'Нет. Не знаю... Купцы, значит'.
  'Ладно. Пусть купцы', - чуть слышно, как бы себе, прошептал Федька, но я услышал.
  'А куда путь держите, гости дорогие? По делам своим торговым в наши места попали?'
  У Федьки, оказывается, уже была приготовлена целая легенда, и он понемногу, дозированно, готовился ее 'втюхивать' местному населению.
  'И по торговым делам, и по другим. Хотели к вашему князю на службу наняться. А плыли мы на ладье, да вот беда приключилась - на порогах разбойники напали, и товар весь забрали, и охрану перебили. Только мы вчетвером смогли убежать и в лесу схорониться. И шли мы берегом до вашей деревни. Вот пришли, и снова увидели разбойников, правда на порогах разбойников было человек тридцать, а здесь только шесть. А остальное вы сами видели. Не знаем, что и делать теперь'.
  'Наживка' сработала. Селяне оживленно стали обсуждать свежие новости. Быстро пришли к согласию, что ладья должно быть та самая, что прошла по реке до полудня мимо села. Затем стали гадать, что за разбойники могли такое совершить.
  'Татей у нас хватает, но ватажки у них маленькие, - говорил один из местных. - О такой большой никогда не слышал'.
  Федька подмигнул мне и спросил, как бы невзначай:
  'Дмитрий, ты не помнишь, как тати своих атаманов называли?'
  Я подыграл:
  'Почему не помню - помню. Могута и Кривонос'.
  Результат превзошел ожидания. Деревенские на какое-то время словно оторопели, видать слава об этих бандитах далеко распространилась.
  'А случаем бородатый тать не сам Могута?'
  'Так говорят, он заговоренный. Его никто убить не сможет'.
  'Лемех, ты же его видел один раз'.
  'Видел. Никогда не забуду. Перун тогда помог, жив остался'.
  И тогда староста сказал Лемеху:
  'Ну, так пойди и посмотри - Могута это, или нет'.
  Лемех подошел к телу атамана.
  'Могута. Ей-богу, Могута. Теперь узнаю. Надо будет жертву Перуну принести'.
  'Прекрати, язычник. Пропащая твоя душа. Не говори при мне такого'.
  Почтения к нам со стороны местных еще больше прибавилось. Некоторые, особо суеверные, будучи убежденными, что без колдовства Могуту никак нельзя было одолеть, поглядывали на меня, как на чародея или колдуна.
  Староста обдумывал какую-то мысль, а потом обратился к нам в лице Федьки, как толмача.
  'Гости дорогие, заморские, позвольте слово молвить'.
  Федька 'милостиво' позволил.
  'Сказывали вы, что князю нашему Борису хотите служить. Коли так, то послушайте мою думку. Ненадобно вам тогда сейчас никуда идти. Совсем недалече от нас Чуров погост, там дружина князева обитается. Да только сейчас нет там дружинников - ушла вся дружина, но вернуться должна скоро. А может и сам князь с нею придет. Так думаю - дождаться дружины у нас для вас самый след будет, мимо нас они не проедут. И вам хорошо, и для нас от татей защита'.
  О смысле слов старосты мы догадались без Федькиного перевода. Переглянулись. Как же быстро и неожиданно сложился 'контакт'. Конечно, мы согласились. От того, что получилось так складно, у меня не исчезал 'привкус' мистики. Казалось, что кто-то там 'наверху' специально расчистил для нас в прошлом 'тропинку', а то, наоборот, начинал опасаться, что все идет очень уж чересчур гладко, и можно ждать больших неприятностей.
  Так мы начали вливаться в общество наших предков, так подошел к финалу тот удивительный и насыщенный день. Впрочем, хотя уже наступила ночь, пусть и нетемная, но календарно день еще не закончился - озвучу заключительные события этих суток.
  Мертвыми и ранеными занялись без нас. В этом жестоком мире смерть была привычна, все к ее существованию привыкли и знали, что надо делать. Одна из женщин была знахаркой, она вместе с девушкой, помощницей или ученицей, приступила к лечению раненых селян.
  Нам выделили на выбор поселиться в первый или в последний из домов. В первом, как сказали, теперь никто не живет, хозяева перебрались в Луковесь, а последний был тот, чьих обитателей убили разбойники. Не только потому, что не хотелось занимать жилище покойников, но и потому, что первый дом был действительно лучше, мы выбрали первый.
  Проводил и показал нам наше новое место жительства тот, уже знакомый, мальчишка. Вблизи я смог хорошо его рассмотреть. Мальчишка был занятный, небольшого роста, из-за чего издали казался меньшего возраста, чем был на самом деле. Реально же ему было лет 12-13, но он был 'деловой' и старался продемонстрировать свою 'взрослость'. Для проведения 'ознакомительной экскурсии' он явился с берестяной коробкой, а его манеры напомнили мне администраторов дешевых отечественных гостиниц, демонстрирующих номер постояльцам. Наш новый дом считался по деревенским меркам качественным и хорошим. Дверь и дверной проем были высотой максимум 1м 40 см, так что, хорошо не нагнувшись, нельзя было войти. Войдя, мы попали в сени. Справа от входа на стене была полочка, мальчонка положил коробку туда, достал из нее кресало, кремень, сухой мох, бересту, ворох лучин и деловито начал добывать огонь. При свете лучины мы рассмотрели помещение. На одной из стен было некое подобие оконца - кусок бревна отсутствовал, и вместо него наблюдалась деревянная конструкция типа задвижки, можно было открывать отверстие и закрывать. Вдоль одной из стен размещался деревянный помост в сантиметрах сорока от пола, на котором валялась пара шкур, и лежали еще какие-то тряпичные предметы - как я догадался, здесь в летнее время предпочитали спать. Были еще два предмета 'мебели', поэтому сени можно было считать шикарными. Через такую же маленькую дверь мы прошли из сеней в горницу. Горница раза в два с половиной превышала размерами сени, слева от двери находилась печь-каменка, сложенная из отдельных камней без раствора и совершенно не похожая на привычную русскую печь. И здесь присутствовал помост вдоль одной из стен, а оконце было другое, меньшего размера, и затянуто было бычьим пузырем. Интерьер помещения выглядел поразнообразнее, чем в сенях, но описывать не буду. Мальчишка уверенно подошел к одной из стен и осветил нечто, напоминающее издали металлический крюк, демонстративно и показательно вставил горящую лучину в этот крюк, затем так же демонстративно выложил неподалеку небольшую стопку лучин и выбежал из горницы, оставив нас одних. Сервис предусматривал даже наличие освещения.
  И все же освещение было скудное, большая часть горницы была в полумраке. Максимка с его традиционным любопытством захотел непременно ознакомиться с устройством 'держателя' лучины, что привело к непредвиденному случаю. Максим вначале вытащил лучину, затем стал ее вставлять обратно, но сделал это очень неловко - лучина выпала, шлепнулась об стену вначале, потом о пол. Пламя потухло, красные искорки еще короткое время оставались, но темнота наступила. Максим чертыхнулся. Несколько секунд - и зажегся свет фонарика. Интересно, где он фонарик держал во время боя? Луч показывал то одну, то другую часть комнаты, все можно было хорошо рассмотреть. Свет переместился на потолок - он был совсем черный, совершенно закопченный. Также черными были первые и вторые бревна от потолка, а ниже было чисто, копоти не наблюдалось. В одном из верхних углов горницы заметили отверстие для дыма, заложенное чурбанчиком, труба здесь не предусматривалась.
  'Курная изба, - сказал Максим, - топится по-черному'.
  Луч скользнул на пол - полы везде нормальные, деревянные, не земляные.
  Кружок света переместился к двери, и ... выхватил из темноты мальчишку, замершего на корточках с открытым ртом в дверном проеме.
  'Ну, вот, теперь нас сожгут на костре за колдовство', - мысленно сам для себя пошутил я.
  Максим тоже сообразил, что он что-то не то сделал.
  'Да это же фонарик, обычный фонарик, - успокаивающе заговорил он, обращаясь к мальчишке, будто мальчишка мог знать, что это такое. - Смотри. Вот так включается, так выключается'.
  И несколько раз включил и выключил.
  'Хочешь посмотреть?' - Максимка протянул руку с фонариком по направлению к подростку. Тот несмело подошел, но остановился в двух шагах.
  'Тебя как звать? Меня Максим, - Максимка ткнул себя пальцем в грудь. - А тебя?'
  'Радимко'.
  'Смотри, Радимко, - Максимка еще раз показал, как надо нажимать на кнопку, чтобы был результат. - Теперь ты попробуй'.
  Мальчик осторожно взял фонарик и попробовал. Получилось. Выключилось и включилось. Выражение зачарованности и восхищения на его лице. Волшебный огонь слушается и его.
  'Федька, скажи ему, что если он не расскажет никому об этом фонарике, то я ему подарю другой, маленький, 'волшебный огонь'.
  Федька перевел. Радимко согласно замотал головой.
  'Ну, все, Радимко, можешь идти, спасибо'.
  Паренек пошел. Максимка, подумав, выключил фонарик. Снова темнота. Спохватившись, Максим решил все-таки зажечь лучину. Чиркнули спички. И Радимко увидел еще одно чудо извлечения огня. Все-таки Максим неисправим. Вот с такой истории началось наше вселение в новый дом.
  Но закончился день не этим, позже пришел и сам староста и уважительно пригласил нас к нему в дом отведать то, что 'бог послал'. Об этом состоявшемся мероприятии следует сказать особо. Ночные посиделки оказались на самом деле маленьким сельским пиром, который хозяин устроил в честь спасителей деревни. 'Я там был, мед, пиво пил' - эта фраза из русских сказок сразу мне вспомнилась, когда я понял и увидел по накрытому столу, что нас ждет. На самом деле пива не было, а вот мед пришлось попробовать. Не буду описывать яства, не для этого я все рассказываю. Скажу только, что во многом кухня и стол наших предков превосходили наши современные, а уступали, в первую очередь, почти полным отсутствием соли и пряностей, что было непривычно, но это мое личное мнение, кто-то может и не согласится.
  Главным на этом пиру было наше общение. Мы познакомились, разговаривали меж собою - правда, с местными больше через Федьку. Кроме нашей четверки в 'банкете' принимали участие все взрослые мужского пола, т.е. староста и раненые, больничный режим никто из травмированных соблюдать не собирался.
  Имя старика-старосты было Веденей. Но так его называли редко, чаще говорили 'Веденя', видимо такое окончание имени было для селян более привычным.
  Сидел за столом и его сын Горисвет, отец Радимко. Раненая нога у него уже опухла, несмотря на предпринятое лечение, и ему было уже трудно передвигаться.
  Братья Бразд и Лемех держались и за столом рядом. Лемех вообще выглядел почти здоровым, а вот Бразду досаждало раненое предплечье, отмеченное топором Могуты.
  По праву заморских гостей, ничего не знающих о происходящем в стране, Федька расспрашивал неназойливо хозяев, разживался ценной информацией. Алкоголь расслабляет, предрасполагает к живому общению, и мед наших предков в этом смысле не был исключением. Под влиянием винных паров языки развязались, селяне охотно нас просвещали. Не все правда пили много - староста Веденей выпил немного и затем 'завязал', да и мы старались не увлекаться незнакомым напитком, разве только Максимка принял на-чуток побольше.
  Узнали мы очень много и о стране, и о селе. Местным князем был Борис, а на Руси в Киеве правил его отец Владимир. Еще узнали, что сейчас Владимир ведет войну с ляхами, поэтому главная дружина княжества во главе с воеводой Путятой вызвана на арену боевых действий, где и сражается в составе армии Владимира. А князь Борис никуда из княжества не уезжал, и с ним вместе осталась его личная дружина, состоящая из чуров.
  - Федь, кто такие 'чуры'? - шепнул я, улучив минутку.
  - Сам не пойму. Знаю значения 'чур', как 'предок', и как 'охранный божок', но ни то, ни другое не подходит. Попробую узнать.
  Ведений с удовольствием растолковал нам все про чуров, только услышанное ни в какие наши представления о Руси не укладывалось, причем не только в мои, но и в Федькины. Оказывается чуры княжеской дружины - это печенеги. Печенеги, и так далеко на севере?! Не в степях?!
  В первый раз я пренебрег 'услугами' Федьки, как переводчика, и сам спросил старосту:
  - А почему печенеги в дружине русского князя?
  - Как почему? Так он же печенежский князь.
  Офигеть! Я, что, в альтернативной реальности? Мое изумление не укрылось от глаз Ведени, и он попробовал объяснить.
  - Так у Бориса жена чурка. Вот он и стал князем чурским.
  Час от часу не легче.
  - Женился он и стал князем печенежским еще до того, как Владимир его нашим князем поставил вместо Ярослава. Почитай, третий год пошел, как правит у нас Борис, а чуры вместе с ним пришли.
  - И много у вас чуров?
  - Нет, немного. Малая дружина. Другие чуры то в степи подле Переяславля живут. Князь каждое лето туда к своим родичам наведывается, а в этом году еще не был.
  - А на Чуровом погосте что чуры делают?
  - Как время дань собирать для князя в здешних местах, так они ее собирают и живут здесь на погосте. А так в Ростове при князе находятся. То здесь, то там, когда не в разъездах.
  С Чурова погоста разговор перешел на само село. Оказалось, что с погостом и с княжеской дружиной деревня связана очень даже сильно. Очень многие работали, если так можно выразиться, в 'сфере обслуживания' Чурова погоста. Сезонность присутствия дружины определяла многое. В сезон часть жителей деревни просто переселялась на время на погост, а в межсезонье возвращалась обратно. Связью с дружиной объяснялась и большая информированность селян о событиях в 'высших кругах' княжества.
  На этом можно было бы закончить полученную нами информацию о деревне, если бы не произошла ситуация, которую мы с Федькой посчитали анекдотичной. Случайно и из любопытства Федька спросил, почему деревня называется 'Старая Весь'. Нежданно вопрос вызвал споры у самих селян. Одни утверждали, что здесь раньше было большое село, где не было славян, а были только жители народа весь, но потом многие весяне ушли и основали другое село, названное Новая Весь. Другие говорили, что название 'Старая Весь' означает просто 'старая деревня'. Оказывается, уже в те древние времена люди не знали ответа на такой, вроде бы простой, вопрос. Кстати, население деревни реально было смешанным - жены Бразда и Лемеха были из племени весь, и погибшие жители села, как я понял, тоже.
  Снова не обошлось без Максимки. Вообще-то Максим всегда отличался умеренностью при употреблении алкоголя, обычно он пил на любых вечеринках меньше и меня, и Федьки, а мы-то к алкашам никак не относимся. До этого вечера я всего один раз видел Максима действительно пьяным. Полагаю, что здесь на Максима подействовали незнакомые свойства древнего напитка, и он не рассчитал дозу. Но неважно в чем была причина состояния 'подпития' у Максимки, важно то, что у него вдруг обострилось 'чувство патриотизма', и он захотел выпить 'за Родину'. Вначале он приставал к Федьке.
  - Федя, давай выпьем за Вологду! О, ты мне скажи сначала - есть сейчас здесь Вологда или нет?
  - Не знаю, Максимка. Города нет, я думаю. А село, может быть, и есть. Не знаю.
  - А что есть? Какое княжество здесь вместо Вологды?
  - Ростовское, Максимка. Ростовская земля.
  - Все понял. Спасибо, Федя.
  И, неожиданно для нас всех, Максимка встал и громогласно предложил, чуть ли не потребовал, тост 'за Родину'.
  - Прошу всех выпить за нашу любимую родную землю, за землю Ростовскую! Здесь мы все родились, здесь наши корни. За родную землю, ребята!
  Не дожидаясь реакции окружающих, Максим первым осушил стоящую рядом с ним чашу. К счастью, после этого у него началась следующая стадия. Он тут же сник, весь обмяк за столом. Пашка воспользовался моментом и увел Максима сначала на воздух, а затем и спать.
  Вся тщательно выстроенная Федькой версия о заморских гостях рассыпалась на наших глазах в руины. Федька даже побагровел от умственного напряжения в попытке связать концы с концами. Наконец, он собрался с духом и со вздохом начал, обращаясь к селянам:
  - Все - правда, что было сказано, и про заморских гостей, и про родину. В здешних местах мы родились.
  Дальше Федор начал импровизированно сочинять новый сюжет, точь в точь как в 'мыльных' сериалах или индийских фильмах. Я бы такому 'бреду' ни за что не поверил, но может местные, не видевшие никогда продукты массовой культуры, и приняли все за чистую монету, кто знает? Перескажу вкратце рассказ Федьки.
  По новой версии все мы были детьми знатных родителей из Ростовской земли, но еще в раннем детстве нас похитили злые люди и продали в рабство в Булгаре. Из Булгара нас перевезли через Хвалынское море и продали в полуденных землях. А затем нас выкупил восточный царь, и воспитывал вместе со своими детьми. Нас обучали на востоке самым разным знаниям, в том числе тайным премудростям. И жили мы на востоке очень долго. А потом царь восточный направил нас с посольством в Царьград-Константинополь, но не доплыло посольство до Царьграда. В море напали на корабль варяги, кого убили, а кого в плен взяли для выкупа. И были мы в варяжском плену, пока король английский нас не выкупил, и служили мы этому королю четыре года, пока не напали на английскую землю варяги-даны. Захватили они всю землю английскую, сам король бежал к франкам, а нас отпустил со службы. Вот тогда и решили мы вернуться на родную землю, проситься на службу к Борису, князю ростовскому.
  Как закручено! Это ж надо так суметь, Федька аж вспотел. Потом он мне признался, что никогда в жизни так не врал и так не импровизировал без какой-либо подготовки. Можно было не сомневаться, что старовесяне подобных историй никогда в жизни не слышали, Федькины 'враки' их словно загипнотизировали, ему бы как цыганкам на рынке людей заморачивать. Не берусь судить, всему ли поверили селяне, но для меня было удивительным то, что как раз самым невероятным местам Федькиного повествования они точно и безоговорочно доверяли. Например, сказке про восток и обладание тайными знаниями верили однозначно, и даже переглядывались между собой во время этой части рассказа, как бы говоря: 'Мы так и думали'. Живое участие вызвало сообщение о пленении варягами, пришлые варяги здесь не пользовались популярностью. В точку Федька попал и с самым слабым местом его рассказа, как я вначале считал, с похищением в детском возрасте и продажей в рабство. Оказалось, что в недавней истории Ростовской земли, подобное не было редкостью, этим занимались и тати, и варяги, а то и булгары-торговцы, так что в памяти селян остались воспоминания о таких событиях, происходивших еще в совсем недавние времена.
  'То-то я чувствую, что меж собой вы вроде по-нашему разговариваете, а что говорите, все понять не могу, - оживленно комментировал староста Ведений. - А может про родичей ваших и я что-то слышал, если скажете их имена'.
  'Откуда нам помнить, мы же маленькие были, - ответил Федька. - Знаем только, как нас называли. Я вот Федор Романцев, рядом со мной Дмитрий Михайлов, а спать пошел Максим Кулаков'.
  'Имена то все христианские. Рядом, окрест, в Луковеси и в Белоозере таких имен не бывает. Не знаю. Простой народ у нас все еще идолам молится. Христиане только среди знатных людей в самом Ростове и в Суздале есть, да среди княжьего окружения. В дружине есть христиане, только в самой ростовской мало, там тоже язычников больше, только чуры у нас разве, почитай, все христиане. А о ростовских и суздальских боярах я ничего не знаю'.
  Кажется, обошлось. Дальнейшее и я плохо помню. Фактом является лишь то, что утром я проснулся в нашем новом доме на помосте в сенях, укрытый шкурой, а рядом спал Максим, чуть дальше остальные ребята. Значит, все было нормально.

Глава 10. Утро после битвы.

  Проснулся я раньше остальных ребят и, пока они спали, вспоминал и осмысливал прошедший день. Прошлые сутки были поистине сумасшедшими по насыщенности всякими событиями, и все перевернули в нашей жизни. Теперь у нас появилась возможность стать настоящими русичами. Нас приняли. Задумался и о языке. Вот ведь какая интересная штука - когда впервые услышал древнерусскую речь, то почти ничего не понимал, ну, максимум треть, не больше. А там, на пиру, мне уже казалось, что понимаю больше половины, а то и все. Что бы это значило? Может просто от спиртного все это казалось? Да нет, не похоже, я же смысл сказанного правильно воспринял, а не сам придумал. Способность к языкам что ли проснулась? Стоп. Это же не чужой язык, это - русский, просто древний. Может, поэтому я быстро ему учусь? Что-то я совсем запутался. Надо будет с Федькой это обсудить.
  Вот такие мысли бродили в голове, когда ребята еще дремали.
  Ребята пробуждались поочередно. Последним проснулся Максимка, голова у него, похоже, побаливала, что меня не удивило. Утренние разговоры с воспоминаний о вчерашнем дне постепенно переключились на 'дачу'.
  - Переезжать нам оттуда сюда нужно, а дачу 'зачищать'. Не получится на два дома жить, - резюмировал итоги обсуждения Федька. Фронт действий и работы на сегодняшний день обрисовался.
  Когда мы вышли из дома, деревня уже жила своей жизнью. Трудовое утро в сельской местности во все времена рано начиналось. Обратили внимание на то, что на скамейке около дома старосты сидел, прислонившись к стене, Горисвет, а вчерашняя знахарка делала ему перевязку - накладывала на больную ногу свежие травы и поверх делала что-то типа повязки. Подошли поприветствовать и посмотреть. А Горисвет-то выглядел совсем паршиво. Лечение больному не помогало, нога очень сильно опухла, а по общему виду сразу подумалось, что у него добавился жар.
  - Антибиотики ему нужно, - авторитетно заявил Пашка, у него мать 'медичка', - только где их взять?
  - Как где? Так на даче же аптечка имеется, есть там антибиотики, я точно помню, - Максим был уверен на все сто.
  - Не бойся, Веренеич, - обратился Максимка к Горисвету, - все будет в 'ажуре', будешь снова здоровый, как бык.
  Тут рядом объявился Радимко. Максимка, заметив мальчика, подмигнул ему и бодро заявил:
  - Вылечим мы твоего папку, Радимко. Не сомневайся.
  Вот на такой позитивной ноте, одновременно обнадежив и озадачив селян, мы и покинули на время Старую Весь.
  По мере приближения к нашей маленькой речке скорректировали и предстоящие планы. Вспомнили про разбойничий склад и подумали - там же 'тряпок', одежды всякой, в тюках хватало, а мы все еще одеты по моде 21-го века. Куда это годится, всех людей вокруг 'пугаем' своим видом. Да и вопрос, надолго ли хватит того единственного экземпляра 'костюма', что был на каждом из нас? Согласились, что надо переодеваться и переобуваться, так что склад посетить еще раз следует. А может, еще что-то полезное оттуда прихватим.
  Поэтому первым пунктом остановки и стал бандитский склад-тайник около старицы. Но раньше пришлось пройти через поляну бандитской разборки, где еще свежи были следы их кровавой свары, и оставались неубранные трупы.
  - Прости, речка, что оскверняю тебя всякой нечистью, - сказал Максимка и перекрестился. После этого полухристианского, полуязыческого ритуала, Максим подтащил один из трупов к речке и сбросил туда. Что ж, подумав, и мы присоединились к процедуре этих своеобразных похорон, вскоре только кровавые пятна в ряде мест на поляне напоминали о том, что вчера здесь произошло.
  А тайник лесных татей мы уже теперь смогли рассмотреть при дневном свете, а не при вечернем небесном освещении. И на самом деле подобрали для каждого и одежку, и обувку, причем, как отметил Федька, все оказалось вполне добротным и подходящим по статусу.
  - Теперь мы похожи на купцов или служивых людей среднего достатка, - удовлетворенно хмыкнул Федор.
  Кто-то сразу переоделся во все 'новое', кто-то частично. Максимка, например, пока категорически отказывался менять свои берцы на другую обувь, а вот одежку новую надел. Пашка поначалу, наоборот, 'забрезговал' что-то одевать, подозревая, что одежные трофеи могли быть снятыми с покойников, но свой комплект все-таки прихватил. Мы с Федькой не страдали такими комплексами.
  Перед тем, как направиться к нашей даче, спустились к старице, к укрытой ладье. Ребятам было интересно посмотреть ее устройство. А меня почему-то влекла к себе неудержимо непонятная фигура, вырезанная на ее носу. Что же там все-таки изображено? Может дракон как на драккарах викингов? И я направился прямо к носу судна. Нет, не дракон, фигура больше всего походила на голову змеи, вырезаны были умело и глаза, и пасть пресмыкающейся твари. Резчик действительно был умелым искусником, а не просто 'наметил' змеиные формы. Спускаясь взглядом по 'змеиной шее' нечаянно отметил для себя, что скульптура-то не составляет единое целое с нижерасположенным брусом - существовал хорошо скрытый под элементами резьбы шов. Ага, так значит 'змея' просто надета на брус, штевень по морской терминологии, а не вытесана на нем. Непонятно, всегда думал, что это цельная конструкция. Странно. Заинтересовавшись, стал внимательно второй раз осматривать скульптуру, и, показалось, что вижу еще один шов. Ну-ка, проверим. Я взялся за выпуклость, под которой был этот второй шов, и попробовал ее подвигать. И почувствовал, что в какой-то миг она, пусть и на мизер, совсем чуть-чуть, но поддалась. Вот это интересно! 'Запахло' тайником! Достал ножик, нашел подходящую щелку, куда его кончик можно вставить, а затем, комбинируя, чередуя действия, то ножом, то руками, вытащил 'затычку'. И взглянул...
  Как часто, ваши ожидания, что вы найдете клад, или иное сокровище, выиграете крупную сумму в лотерею, оправдываются? Да никогда! Мы же знаем, и привыкли, что чуда не происходит. А тут оно было! Под 'затычкой' в скульптуре действительно была небольшая полость, и она не была пустой. Там находился крест на цепи, или на цепочке - затрудняюсь точно выбрать слово. И крест, и цепь были золотыми. Когда я протянул руку в тайник и вытащил сокровище, то сразу почувствовал всю его увесистость. Сам крест в длину был не больше 17 сантиметров, но вместе с цепью это все производило впечатление. Мало того, что сам крест был золотым, в него были вставлены драгоценные камни - в перекрестье красный, рубин - как я догадался, а по двум боковым концам и в навершии размещались три голубых, видимо сапфиры. Камни не были большими, но это неважно, потому что сам крест выглядел очень эффектно - он был покрыт причудливыми узорами, внутри которых находилась разноцветная эмаль. Ювелирная работа была очень искусной, просто ажурной. Смотрелось все и по-царски, и изящно без тяжеловесности, и очень, очень богато.
  Перехватило дыхание, не от жадности, а от впечатлений. Забытая детская мечта найти пиратские сокровища, можно сказать, исполнилась. Так вот за каким золотом охотились разбойники!
  Ребята разделили мое восхищение находкой.
  - Ну, ты Димка и счастливчик! Почему я никогда такого не нахожу? - добродушно поздравлял Максимка.
  - Ребята, это в общую кассу, - попробовал я разделить находку между всеми.
  - Какая общая касса? Во-первых, у нас нет общей кассы. Да и деньги здесь не нужны. Точнее, пока не нужны. Поэтому - ты нашел, ты и держи у себя, владей.
  - Все правильно, - поддержал Максимку Федька, - такое и продать не удастся за реальную цену. Бери и не сомневайся.
  - Дай-ка еще раз посмотреть, - попросил Федька, - хочу понять, что это за штука.
  Интересно было бы услышать его заключение, но Федька не торопился. И только вдоволь 'навертев' крест, выдал результат, поделившись лептой своих познаний.
  - Я, конечно, не ювелир, но кое-что понимаю. Вещь очень ценная, много что можно по ней сказать, но еще больше возникает вопросов, чем ответов. Без сомнения это византийская работа, знаменитая византийская перегородчатая эмаль, качество безупречное. Но есть мелочи в самом кресте более характерные для западного стиля, а не для византийцев. Что это? Может, крест делался на заказ или для подарка на Запад? Возможно, просто византийский мастер позаимствовал понравившиеся ему элементы. Даже допускаю, что какой-то византиец работал на Западе. И по золоту есть вопросы. Вот цепь - тут совсем ничего не понятно. А точно ли она золотая? Если и золотая, то проба очень низкая, а вот меди однозначно много в цепочке присутствует. А крест без сомнения золотой, хотя тоже проба не большая, много и серебра и меди. Но самая большая загадка - чей же это крест? Простой смертный таким владеть не мог. Скорее всего, крест принадлежал какому-то князю или большому церковному сановнику, в самом крайнем случае, высокопоставленному боярину или самому богатому купцу. Кем же был его владелец? И что он делал без охраны с таким богатством в этих краях? Хотелось бы узнать.
  Мне тоже хотелось бы. Сокровище скрывало какую-то тайну. А деревянная змея, охранявшая украденное нами сокровище, как бы зловеще ухмылялась - мол, за все надо платить, и вы заплатите за то, что у меня сейчас взяли.

Глава 11. День после битвы.

  Когда возбуждение от обнаруженного нечаянно клада улеглось, осталось вернуться к исполнению главной цели дня, и мы пошли к даче. Все же мы успели привыкнуть к даче, как к своему дому, как к 'кусочку' цивилизации в нашем новом средневековом мире. Удивительно было, что дача устояла после взрыва 'пузыря времени', что, перенесенная в другое время, не развалилась и не погребла нас под своими останками. Спасибо ее строителям. И теперь мы собирались ее покинуть. Было жалко, но оставаться на ней было уже нельзя, мы сделали выбор.
  Подготовка к генеральному переезду началась с того, что все содержимое дачи мы разделили на несколько частей. Первая часть включала то, что нам обязательно понадобится и следует забрать с собой. Вторая часть содержала то, что когда-нибудь может пригодиться, но сейчас не нужно. Третья часть называлась 'все для возвращения' - в нее входила вся необходимая аппаратура, включая резонатор, инструментарий для ее ремонта, и то, что не нужно здесь, но необходимо будет там: документы, пластиковые карты, деньги 21-го века, кое-что из одежды, туда же отправились и все устройства связи - мобильники и Пашкин смартфон. Хотя мы пока не видели способа для возвращения в свое время, но на всякий случай это требовалось сохранить, мало ли что дальше произойдет, и вдруг шанс появится. Четвертой частью было то, что просто не нужно.
  Оказалось, что первая 'куча' вышла очень большой, и за один раз свои 'богатства' мы не перенесем, поэтому разделили ее на две половины. Аптечка действительно на даче имелась, и лекарств в ней хватало, были и антибиотики - Максимка не соврал.
  Вторую и особенно третью 'кучи' необходимо было где-то тщательно спрятать, оставлять на даче было неразумно, если нас не будет, то все равно дачу кто-нибудь разграбит, это было очевидно. Максим взял на себя задачу организовать 'схроны' по всем правилам - и чтобы никто посторонний их не заметил и не догадался, и чтобы сохранность от всяких природных факторов вроде воды и прочего обеспечить.
  А потом мы оставили пустой дом, в котором сразу поселилось эхо, и нагруженные отправились в обратную дорогу.
  Возвращение в Старую Весь прошло почти незамеченным, только Радимко встретился перед самой нашей хижиной. Его появление напомнило нам о Максимкином обещании, и, разгрузившись в сенях, мы сразу подозвали паренька.
  - Эй, Радимко, проводи нас к твоему батьке.
  И Радимко повел нас к себе домой. В горнице впервые мы увидели все семейство Веденея вместе. Там были сам Веденей, Горисвет и его жена Нелюба, их дочь Милава. Милава, кстати, была той самой девушкой, что после ночной битвы выводила малых детишек из леса. Ей было лет восемнадцать, она была стройная и красивая, но по меркам древнерусского общества худые красавицами не считались, а восемнадцать означало просто дремучую старую деву. Ну, хоть убей, такие вкусы общества я для себя никогда не понимал и не приму.
  - Здравствуйте, хозяева дорогие! Мир вашему дому, - приветствовал всех Федька от нашего лица.
  Встречные приветствия от главы дома и деревни.
  - Как здоровье Горисвета Веденеича? Помогает ли лечение?
  - Жар у Горисвета. Нехорошо это. Как бог даст, так и будет.
  - На бога надейся, а сам не плошай, - припомнил Федька пословицу. - Есть у нас лекарство от жара, хорошее и надежное. Завтра же жара не будет, и пойдет Горисвет на поправку.
  Какие же доверчивые все же были наши предки. Пусть мы их и не обманывали в этот раз, но видеть, как расцвели надеждой их лица, и понимать, что они всему, что мы им говорим, верят, почему-то было стыдно.
  Лекарей изображали Пашка и Максимка. Не знаю, в чем состояло их лечение, кроме принятой Горисветом таблетки антибиотика, но Пашка заявил, что вечером процедуры следует повторить. И непонятно было, считают нас селяне знахарями или колдунами - подозреваю, что разницу в те времена между этими профессиями не особо различали.
  После лечения разговор возобновился на другие темы. Федька решился рассказать Веденею про ладью.
  - Гуляли мы сегодня вдоль берега, и нашли нашу ладью, спрятанную разбойниками. И вещи свои нашли, и товары свои, не все, малую долю.
  И снова никто не удивился. Раз у нас есть способности к волхованию, то, уж, видеть все спрятанное, для нас тоже 'плевое' дело - видимо так полагали местные. Староста только поинтересовался:
  - А в каком месте ладью спрятали?
  - На речке, что в Шексну впадает.
  - Это на Весянке что ли? Так это недалеко.
  Тут же сговорились сделать туда совместную вылазку. И осуществить наметили на этот же день, после обеда. Привлекли и женщин села, и транспортные средства в виде двух лодок, и сам Веденей захотел поучаствовать. Ничего интересного в этом мероприятии по очередной обчистке разбойничего склада не произошло, поэтому просто пропускаю этот эпизод в своем рассказе.
  Но еще одно запоминающееся событие в этот день, ближе к вечеру, все же случилось. Вспомнили про пленника-татя Безпуту.
  - Что будем с ним делать? - посоветовался с нами Ведений.
  - Отдадим княжьим людям, когда они появятся. Пусть все будет по закону, - логично рассудил Федька.
  И тут же возникла мысль, а не допросить ли самим бандита, не провести ли предварительное следствие. Сказано - сделано. Тут же создали импровизированную 'следственную группу' из шести человек во главе с Федькой и Веденеем. Максимка, Пашка, я и Лемех вошли в состав, как рядовые члены.
  Когда мы вошли в овин, где находился связанный разбойник, то, увидев столь представительную делегацию, Безпута принял ее за судилище и испугался не на шутку. Ситуацию усугубил Максимка, захвативший с собой свой топорик, и совершенно без злого умысла, так сказать 'от чистого сердца', решивший в уголке поиграться и чуточку пожонглировать этим устрашающим орудием. Давить и выпытывать нам не пришлось - Безпута готов был все рассказать и во всем покаяться. Допрашивающим, Федьке и Веденею, даже вопросов много задавать не пришлось, настолько тать был словоохотлив и торопился предвосхитить спрашиваемое и заранее ответить. От настоящего допрос отличался только тем, что никто ничего не записывал.
  Картина последних преступлений банды атамана Могуты развернулась перед нами во всей красе и в мельчайших подробностях. Пересказываю то, что мы узнали из показаний Безпуты.
  У главаря бандитов Могуты, оказывается, был в Белоозере свой человек, информатор, по имени Хват. И Хват сообщил в банду, что в Белоозере вдруг появились необычные гости, неизвестно откуда прибывшие и куда направляющиеся. Кто эти гости, никто ничего не знал. То ли это купцы заморские, то ли бояре, не понять было по виду. Но особенно было странно то, что гости путешествовали почти без охраны, просто присоединялись к большим караванам с оказией, как бы 'попутки' все время ловили. И вот эти гости ненадолго 'застряли' в Белоозере. А заинтересовали гости разбойников потому, что Хват случайно увидел на одном из них большой золотой крест. Так много золота и без охраны! В те времена простые люди золото могли в жизни ни разу не видеть, а не то, что иметь. Могута даже послал своих подручных в Белоозеро, чтобы проверить информацию и узнать, когда все-таки богатые гости отправятся в путь дальше. И этими подручными были Безпута, Векша и Щига. Поначалу для разбойников все складывалось удачно. Выяснилось, что заморские гости договорились с местным купцом Твердило, направляющемся на своей ладье до Луковеси. Снова повезло, Щига служил и ему тоже, и поэтому без проблем смог попасть на ладью в нужный момент. А Безпута и Векша вернулись в банду, чтобы заблаговременно сообщить Могуте о дате отплытия ладьи из Белоозера. Могута объединился с бандой атамана Кривоноса, чтобы наверняка захватить корабль. На порогах разбойники устроили засаду и перебили всех на ладье, вот только золота не нашли. Дальнейшее мы и так уже знали. Теперь многое стало понятно.
  Допрос подошел к концу. И вот тут, ни с того, ни с сего, без заранее обдуманного плана, мне пришла в голову одна шальная мысль. Я даже не задумывался, что может в итоге получиться, а просто поддался нечаянно возникшему искушению и встрял в процедуру допроса.
  - Безпута, а ты меня не узнаешь? - мой вопрос заставил бандита повернуть голову в мою сторону и взглянуть на меня. Естественно, меня он не признавал, и даже выражение удивления от вопроса промелькнуло на его лице.
  - А теперь? - я полез под одежду и вытащил на божий свет золотой крест, теперь он висел у меня на груди поверх всего. Крест Безпута узнал мгновенно, глаза его расширились от удивления. Потом взгляд его перешел на мое лицо - выражение напряженной сосредоточенности, казалось, он меня мысленно сопоставлял с кем-то. И вот 'финиш', что-то в его мозгу сложилось, и он решил, что узнал меня.
  - Белозерский гость! Так ведь Щига убил тебя! - нескрываемое выражение суеверного ужаса на физиономии Безпуты. - Кто ты? Мертвый дух, который пришел за мной, или волхв заговоренный?
  Безпута пришел в состояние временного умопомрачения, и следствие пришлось закончить, все равно больше ничего уже нельзя было от него добиться.

Глава 12. Будни Старой Веси.

  Следующие дни, проходившие в ожидании появления княжеской дружины, протекали очень спокойно. У Горисвета на первое же утро после принятия антибиотика жар отступил. Авторитета это событие нам тоже добавило. Вообще, за короткое время общения с селянами мы так успели 'наследить', что теперь уже было просто невозможно заставить их поверить, что мы простые смертные. Все нас считали волхвами, волшебниками, и разубеждать в этом народ было бесполезно. По крайней мере, хоть относились к нам очень почтительно и уважительно, и явно благожелательно, а, следовательно, признавали 'добрыми' волшебниками, а не злыми. С легкой руки Безпуты нас селяне меж собой называли теперь 'белозерскими гостями' или 'белозерскими волхвами'.
  А мы в свою очередь получили возможность реально прочувствовать, каким был непростой мир наших предков, а не представлять жизнь через 'очки' 'лубочных' картинок исторических реконструкций. Самое важное было то, что языковый барьер за неделю, проведенную в деревне, почти полностью исчез, и спасибо надо тут сказать и всем селянам, да и Федьке, который и сам учился, и нас обучал языку. По предложению Федьки мы и меж собой старались говорить по-древнерусски, и я понимаю, какую роль это сыграло в дальнейшем.
  Прежде, чем перейти к рассказу о нашем общении и вживании в этот мир, нужно затронуть тему иерархии и классов средневекового общества. Это в современном обществе мы можем с соседом по столику в кафе или ресторане разговаривать, как с равным, независимо от того какое положение он в обществе занимает. А тогда это было не так. Статус определяет все! А мы-то по статусу, который приписывали нам селяне, да и мы сами обозначили, находились в более высоком социальном классе. Следовательно, по средневековой логике мы должны были с деревенщиной общаться немного свысока и держать дистанцию, что нам совсем не хотелось. Но оказалось, что не так все дремуче было в том обществе. Всегда существуют люди, которые ведут себя чванливо и подчеркивают свою принадлежность к элите, но есть и другие, кто не склонен к чванству и предпочитает общаться, не демонстрируя факт разности статусов. Местные встречали и такую, и такую 'элиты', поэтому отсутствие 'гордыни' у нас их тоже не удивило, а, наоборот, понравилось - народ любит, когда общаются по-простому, по-человечески.
  Так сложилось, что больше всего общались мы с нашими непосредственными соседями, с семейством Веденея. Можно сказать, что мы со всей семьей подружились. Радимко, тот вообще почти все свое свободное время стремился проводить с нами, а мы к этому относились вполне благожелательно. Кстати, выяснилось, что за маленький 'волшебный огонь' обещал ему подарить Максимка - это была дешевая китайская авторучка, дополненная лазерной указкой, Максим захватил ее с дачи в день переезда. Мальчишка был в таком восторге, что не хотел ее выключать поначалу, пришлось Максиму объяснить ему, что 'огня' там мало, и он может быстро 'сгореть', если не выключить. Опять же предупредили, чтобы о своем 'сокровище' он никому не рассказывал и не показывал.
  Было бы неправдой говорить, что совсем ничего серьезного за описываемые дни не состоялось. Бывают незначительные совершенно, казалось бы, события, которые в последующем оказывают немалое влияние на судьбу. Вот такая 'мелочь', пустячок, но пустячок, перевернувший всю мою личную жизнь, в конце концов, и случился.
  На третий день нашего проживания в Старой Веси это и произошло. Мы с ребятами тогда как раз в заключительный раз с утра сходили на дачу, чтобы забрать последнюю партию 'нужного'. Приближался полдень. Помню, я стоял у нашего нового жилища, и смотрел на лес, и не в первый уже раз привлекла мое внимание сосновая роща из вековых сосен, чьи вершины виднелись вдали на большом холме.
  - А не прогуляться ли мне туда? - возникла сама собой мысль. - Посмотрю ближайшие окрестности.
  И не привлекая ни ребят, ни Радимко, я отправился на прогулку. Просто на всякий случай, помня о существовании разбойников, я прихватил с собой и свой меч. День был превосходный, солнечный, без единой тучки, с лазурным как море небом. Путь оказался чуть дольше, чем я предполагал. Я вышел к журчащему ручейку и вдоль его бережка продвигался к подножию холма. Уже перед самым холмом я услышал пронзительный девичий крик:
  - А-а-а! Медведь!
  Бросился вперед, даже забыв подготовить меч, затем продрался через какие-то заросли, не обращая внимания на царапины, выбрался на открытое место и увидел медведя. Медведь стоял, передними лапами опираясь на ствол большого дерева, и ничего не предпринимал, а выше на дереве, прижимаясь к нему и стоя на толстом суке, находилась девушка - это была Милава. Сейчас она уже не кричала, и медведь и девушка просто смотрели друг на друга. Медведь был не старый, но и не молодой, такого возраста, когда лазать по деревьям уже тяжело, но еще возможно. Предполагаю, что он раздумывал 'лезть или не лезть', но лезть все-таки не хотелось. Я не стал терять время, ожидая его решения, а заорал изо всех сил:
  - Уходи отсюда! Уходи!
  От неожиданности моего появления и уровня децибел, который у меня получилось выдать, медведь аж присел, а затем припустил драпать через кусты, и по их колыханию можно было отследить его путь.
  Я подошел к дереву, девушка все еще прижималась к его стволу, от стресса ее била мелкая дрожь.
  - Всё, Милава. Ушел медведь. Успокойся, можно спускаться.
  Милава попыталась слезть, но руки и ноги пока недостаточно еще ее слушались, на самом последнем сучке-ступеньке нога соскользнула - я вовремя успел подхватить девушку. Невольно мой подхват оказался напоминающим объятия. И эти объятия обожгли меня до мозга костей. Молодое, красивое тело, пусть и через ворох одежды. Что-то особое, видимо, почувствовала и девушка. Не сразу, но мы отстранились.
  Бывает любовь с первого взгляда. То, что приключилось со мной, больше походило на любовь с первого прикосновения. Но тогда я еще не осознавал своих зародившихся чувств - это была только первая стрела Амура, а второй, контрольный, выстрел будет сделан позднее, в ночь на Купалу, и только потом после уже той незабываемой ночи я понял, что попал в сети любви, из которых мне уже не выбраться.
  Почему Милава оказалась в лесу одна? На самом деле, как она мне рассказала, в лес она пошла вместе со своей подружкой Младой, дочерью Бразда, и ее бабкой Изборой, той самой знахаркой, что лечила селян. Милава помогала им искать и собирать разные целебные травы, но получилось так, что уже на обратном пути Изборе вдруг втемяшилось в голову желание проведать какой-то еще один заповедный лужок. В итоге бабка и Млада пошли на тот дальний лужок, а Милава пошла домой одна. Как бы то ни было, в душе я был благодарен бабке-знахарке за нежданное свидание. А потом мы вместе с Милавой возвращались в деревню, я нес ее корзинку и узелок с травами и кореньями, и мы разговаривали, сейчас совершенно не помню о чем.
  С того дня я ежедневно вечером, когда трудовой день в селе завершался, появлялся в доме старосты, непременно в то время, когда дома была и Милава. Часто это было вместе с ребятами, но иногда приходил только я один. Ежевечерние беседы со всем семейством стали традицией. Они рассказывали о деревне, о жизни, о князьях и княжьей дружине, обо все том мире, что был мне незнаком. А я рассказывал 'сказки' (так это называлось) о дальних заморских странах и о чудесах, которые там существуют. Рассказывал им о пирамидах в Египте, о садах Семирамиды, что когда-то были в Вавилоне.
  - Расскажи о Востоке, - как-то попросила Милава в один из вечеров. Видно было, что и остальные, включая Веденея, очень жаждут услышать рассказ о чудесах Востока. 'Ну, что ж, чем я хуже Федьки', - подумал я и решил попробовать. Рассказывал я примерно так:
  - Есть на Востоке очень большая, богатая и удивительная страна, и называется она Китай. Только греки, франки и англы называют эту страну по-другому - Сина. И чудес в этой стране видимо-невидимо. Чтобы защитить свою страну от набегов степных кочевников китайцы построили самую длинную во всем мире стену, а длиной эта стена будет как отсюда и до Константинополя-Царьграда, а то и до Иерусалима. И правит в Китае, как и у греков, император, или царь, как вы его называете. А самый первый царь Китая похоронен в огромной, как большой город, гробнице, и поверх той гробницы насыпана из песка и земли большая гора. А охраняют ту гробницу глиняные воины с оружием и в натуральный рост. Царь приказал сделать таких воинов целую армию, много, много тысяч. И каждый глиняный воин имеет лицо одного из настоящих живых воинов. Такие вот чудеса.
  Не дав надивиться и опомниться слушателям, я закрепил свой успех 'сказителя':
  - А сколько других чудес в Китае еще есть, то этого не счесть. Там умеют делать порох - это такой порошок, который взрывается. Не понимаете? Порошок, который гремит, как 'гром' и издает огонь, как молния. Порох может разбить самые крепкие каменные стены и кидать большие камни. Теперь понимаете?
  Еще китайцы придумали компас, у Максимки один такой есть, он вам его покажет. У компаса есть металлическая стрелка. Одна часть стрелки показывает всегда на север, а другая всегда на юг, туда, где солнце в полдень. С компасом не заблудишься ни в лесу, ни в море.
  - В Китае пьют чай, такой напиток из листьев. Чай у нас тоже есть, обязательно попробуйте его, сам для вас его заварю. А посуду в Китае умеют делать не только глиняную, но и фарфоровую. Из такой посуды и князьям, и царям не зазорно как пить, так и есть, это все равно, что из золотой.
  - А еще в Китае пишут на бумаге, а не на пергаменте. Делают эту бумагу из дерева или тростника по тайному рецепту. В Китае даже деньги бумажные. И книги там уже не переписчики переписывают, а печатают.
  - А еще в Китае делают самую дорогую, красивую и тонкую ткань. Шелк называется. Делают шелк из коконов гусениц бабочек-шелкопрядов.
  Все это я выдал, разумеется, не единым монологом, как сейчас представил, а постепенно, за разговором на протяжении всего вечера. Вот такой информационный вал 'невероятных чудес и диковинок', существующих в мире, я тогда обрушил на хозяев.
  - Господи, как чуден твой мир, - вот все что смог произнести Веденей.
  А Радимко был в нетерпении от желания увидеть хоть что-то из названных диковинок.

Глава 13. Ночь на Ивана Купалу.

  Заканчивался шестой день нашего проживания в Старой Веси. Мирная жизнь села ничем не нарушалась, зато появились признаки того, что готовится какое-то мероприятие. Девушки уединялись, шушукались, слышались их смешки. А Радимко притащил из леса сухое, но раскидистое, деревце, и водрузил его в самом центре поляны, расположенной по соседству с деревней. Определенно, что-то намечалось.
  Секрет раскрылся вечером того дня. Снова мы собрались в доме старосты, интересующей темы за общим разговором первым коснулся сам Веденей:
  - Послезавтра Ярилин день. Я смотрю, молодежь уже начала готовиться к игрищам.
  - Деда, а почему весяне в своих деревнях уже давно Ярилин день отметили, вот и Млада с Первушей туда на игры бегали, - это Радимко подал свой голос.
  - Где же давно? Тати на деревню когда напали? Шестнадцатого июня. А весяне Ярилу праздновали как раз намедни, пятнадцатого. У весян календаря нет, у них жрецы и ведуны Ярилу по солнцу считают, а мы Ярилу на Ивана Купалу справляем 24 июня. Правильно на Купалу, потому что Ярилины купания от самого Ивана Купалы христианам завещаны.
  Удивили и познания Веденея в календаре, и смешение христианских и языческих традиций. А еще понял, что русский человек всегда норовил один праздник отпраздновать дважды - это как Новый год и Старый новый год.
  А потом вдруг сообразил - так сегодня значит 22 июня. Опять? Мы же 22 июня 'переместились во времени' сюда. И увидел, что Федька тоже что-то активно в уме считает. Как оказалось, и это позже объяснил нам Федька, полученных сведений от Веденея вполне хватало для вычисления точной датировки времени, в котором мы сейчас находились. Уже в нашем новом дому, по возвращению из гостей, Федька торжественно объявил:
  - Ребята, поздравляю вас с тем, что сейчас мы знаем точное наше время нахождения. Сегодня 22 июня по юлианскому календарю 1013 года от Рождества Христова. Мы уже 11 суток прожили здесь, следовательно, можно утверждать, что в результате проведенного на даче эксперимента мы были перемещены на 11 июня этого же года. Что и требовалось доказать.
  Теперь Федька чувствовал удовлетворение, неясность с точной датировкой раздражала его.
  А на следующее утро наступил канун Ивана Купалы. Предпраздничные изменения видны были сразу. Сухое деревце на поляне, установленное вчера Радимко, оказалось красочно разукрашенным, как новогодняя елка. Разноцветные лоскутки были повязаны на ветках, меж ветвей протягивались и свисали цветочные гирлянды, а еще на дереве были развешаны венки из самых разных полевых цветов. А неподалеку от дерева установили шест с, привязанным к его вершине, колесом. Колесо было обложено соломой и берестой. Никаких мероприятий на поляне еще не проводилось, разве только малышня там уже носилась и играла в разные игры. Все главные торжества ожидались вечером и, особенно, ночью. Разбирало любопытство, что за представление нас ждет? К счастью искать 'гида' не было надобности, Радимко всегда был к нашим услугам. И в этот раз он оправдал наши надежды.
  - Так сейчас еще рано. Все начнется, как солнце скроется. Девки все по своим делам разбежались - кто венки вяжет, кто травы целебные собирает, в этот день в травах самая большая сила хранится, а кто и гадает на свою судьбу.
  - А разве не ночью гадают?
  - Так можно и ночью, можно и днем. Ночью другие еще гадания у них будут.
  - А как гадают?
  - А всяко. И по воде, и по огню, и по воску, и по цветам. Даже по жиже болотной гадают. А больше по воску гадание делают. Возьмут немного воска, расплавят его, и в холодную воду выливают. А потом смотрят, что получилось. А еще некоторые в лес ходят цветок папоротника искать в этот день. Только все это неправда. Избора все о травах и цветах знает, и говорит, что никто такого цветка никогда не видел.
  - Как солнце за тот берег реки зайдет, так и начнется настоящий праздник. Говорят, что это Ярила солнечную колесницу повернул, и теперь своих коней подгонять будет каждый день, поэтому теперь дни начнут становиться короче, а ночи длиннее. В солнцеворот после заката люди костры Яриле зажигают, и у нас на той поляне такой костер будет. Народ песни будет петь для Ярилы, хороводы водить. А потом девки, которые свои венки на деревце повесили, отдадут их своим парням или тому, кто люб просто.
  - Постой, так у вас же парней мало в деревне.
  - Так из всех окрестных деревень, и весянских, и славянских, парни и девки придут, потому что только у нас Ярилин день на Купалу празднуют, другие уже встретили Ярилу.
  - А почему только у вас?
  - Так на Купалу Ярилу только христиане празднуют. Окромя нас и Чурова погоста ближе Луковеси и Белоозера христиан нигде и не найти. Да и там, дед сказывал, их мало. И у нас в Старой Веси только одна наша семья из всех христиан и осталась, Горыня еще был, но он же со своими детьми в Луковесь перебрался. А Бразд и Лемех в Перуна и Волоса веруют.
  Удивительно мирное сосуществование христиан и язычников, что-то мне подсказывало, что подобное возможно только на короткий период. Редкий случай, даже для недавно окрещенной Руси.
  - Ну, а что дальше будет?
  - Как девчата венки пораздают, так потом сразу через костер прыгать все будут. А после костра снова хоровод и песни вокруг костра и шеста с колесом. Как совсем вечерняя зорька закончится, тогда колесо поджигают и катят прямо в реку. А кто-то непременно приговаривает: 'Пошел Ярила почивать на перине, водицы напиться, с головой окатиться'. И тогда уже все входят в воду, окунаются и друг друга обливают. А потом еще девчонки огневушки запускают - это лодочки такие с венком, а в середине или лучина горящая, или маленькая свечка. И смотрят: у кого потонет, у кого потухнет, а у кого дальше всех уплывет. Как выйдет, так и суждено в этом году.
  А потом Радимко перешел на шепот, боясь озвучить секретную информацию громким голосом.
  - А после полуночи бывают тайные купания, о которых чужим знать не положено. Девчата заранее сговариваются, чтобы никто из мужчин не знал и не видел их, и идут к реке на место скрытное. И там они просят у богини реки здоровья, мужа и ребенка здорового. И купаются, чтобы благодать от воды в них вошла. А если мужчина случайно придет на то место и увидит голую купальщицу, то ее надо поймать, тогда это знак хороший, это река выбрала суженого и суженую. Только бывает иногда, что девчонка хитрит и своему парню сказывает, где купание будет, чтобы он ее поймал, но тогда знак ненастоящим будет.
  Полученные сведения позволили нам живописно представить всю программу предстоящего празднования. Весь световой день проходил в праздничном оживлении, но без каких-либо запоминающихся событий. Действительно, 'население' Старой Веси к вечеру заметно увеличилось, и, в основном, за счет пришлой молодежи обоих полов. Все самое важное и впечатляющее началось, как только остатки солнечного диска скрылись за верхушками деревьев того берега Шексны. Это было, как выстрел стартового пистолета! Феерия началась.
  'Забушевал' (другое слово не дает реального представления) огромный костер в самом центре поляны, когда его успели соорудить, я даже не успел заметить, ведь целый день на его месте ничего не было. Вначале нестройно, вразнобой, несколько голосов затянули песню. Другие подхватили, и уже звуки полились слаженно, и песня вдруг загремела. Мы с ребятами были единственными, кто не знал слов и не пел. И тут же возникло кольцо, хоровод, из людей и соединенных рук вокруг костра, и вращалось кольцо по часовой стрелке, по солнцу. Я и глазом не успел моргнуть, как меня вовлекли в этот хоровод, и вместе с остальными моими товарищами я оказался в самом центре представления, стал его участником, как и все присутствующие. А в кольцо все добавлялись новые, и новые люди, оно разрасталось, и уже поглотило и 'нарядное дерево' и шест с водруженным колесом. А потом 'раз', и это большое людское кольцо распалось на три кольца, и все кружились вокруг большого огня. И эти поющие кольца пели разными голосами, потому что оказалось, что самое маленькое кольцо, ближнее к костру, состояло полностью из малых детишек, среднее было из подростков, юношей и девушек, а самое большое было из тех, кто считался уже взрослыми. Я тоже уже, ходя по третьему кругу, распевал немного вместе со всеми, правда, лишь то, что запомнил из текста этих песен. И еще я заметил, что некоторые ненадолго покидают хоровод для того, чтобы выпить напитка из кувшинов, горшков и прочих емкостей. Догадался, что пьют мед и, возможно, пиво. Куда ж без алкоголя? Это же Русь.
  И вновь все людские кольца объединились в одно большое, только центром его стало теперь наряженное дерево. Затем из этого кольца выбежали все молоденькие незамужние девушки от 14 лет и старше (так про их возраст сказал Радимко) и создали свое колечко. 'Большое кольцо' уже не двигалось и не пело. Пели только девушки, но свою песню, не ту что пели все вместе. Под эти песни из девичьего хоровода поочередно выбегала к дереву одна из девушек, находила свой венок и тогда уже с этим венком шла к большому кругу, чтобы положить на голову избранника, а потом возвращалась в свой хоровод. Надо сказать, такое зрелище действительно смотрелось романтично и щемило какие-то струнки в душе. Я видел, как Млада со своим венком напрямую направилась к своему дружку Первуше и водрузила ему венок на голову, при этом чуть не повиснув на нем самом. А потом дошла очередь и до Милавы. Ее венок был из одних только васильков. Она взяла его, вышла к людскому кругу, замерла на секунду. В какую сторону пойдет? В сердце лелеялась надежда, что она подойдет ко мне, и мне, а не кому-то другому, вручит свидетельство своей симпатии. Милава пошла налево, против часовой стрелки, она удалялась, а не приближалась. Я зачарованно, с болью в сердце, понимал, что не избран, и надежда оказалась просто 'пустышкой'. Я стоял и все смотрел в ту сторону, куда она ушла, как бы 'отключившись' от всего, шум праздника я не слышал, все я наблюдал будто со стороны. Мое 'заторможенное' состояние оборвалось так же внезапно, как и началось. Сзади я почувствовал прикосновение к своей голове. Я обернулся - Милава надевала мне венок из васильков на голову. Я в жизни не чувствовал таких нежных прикосновений, по крайней мере мне так в тот момент показалось. Я не мог в начале ничего понять, даже того, что круг круглый, и, обойдя его весь, Милава все же пришла ко мне.
  А затем начались прыжки через костер. Большого огня уже не было, пламя подымалось невысоко. Прыгать могли все желающие, но первыми должны были прыгать избранные, те пары, что сложились после веночной церемонии. И это было захватывающе - взлетать над еще жарким пламенем, держа в своей руке руку желанной девушки. Адреналин от воображения 'а вдруг что-то загорится', но больше от ощущения ее пальцев и ладони в своей руке. Сказочно прекрасно. Этими словами можно описать мои чувства от происходившего.
  Дальнейший ход празднества в памяти сохранился в виде отдельных ярких фрагментов. Помню прочувствованную песню проводов Ярилы ко сну на речной перине, помню, как вспыхнула солома и береста, и запылало огнем колесо на вершине шеста. Помню, как вставили в горящее колесо ось, сняли его с шеста и покатили к речке, а колесо подпрыгивало на попадавшихся кочках и буграх и тогда от этих ударов еще и сыпались искры. А потом, окунувшись в воды Шексны, колесо разом потухло, и люди, как по сигналу, бросились тоже в реку, заходили кто по пояс, кто просто по бедра или колени, а кто-то и нырял с головой. Обливали, брызгались друг на друга, женский и детский визг. И я был мокрый с ног до головы, потому что обливались со всех сторон. Но было радостно, и вокруг слышался смех, а в памяти остались беспрестанные потоки воды и в промежутке между ними улыбающиеся лица. Умел народ радоваться!
  А позже, когда 'обливальное' веселье закончилось, девушки запускали в плавание свои кораблики-огневушки. И выплывала на середину ночной реки флотилия огоньков, и медленно удалялась по течению. А я, запомнив и выделив из огоньков один, огневушку Милавы, все следил за ним, пока он вместе с остальными не исчез из поля зрения.
  Вот так все это было. Но самое важное, если говорить обо мне лично, то, что врезалось навсегда во все уголки моего сознания, произошло позже.

Глава 14. Русалочья заводь.

  'Официальные' праздничные мероприятия закончились. И тут я обратил внимание, что моих друзей-однокашников нигде не видать. Да и девушки все куда-то подевались - скорее всего, где-то укрылись и гаданьем занялись, а может уже и на свое засекреченное ночное купание отправились. А рядом со мной был только Радимко и его приятель-ровесник из Чурова погоста по имени Вихорь. И то волнующее приключение, что случилось со мной в эту ночь, началось с разговора между нами.
  - А давайте сходим на Русалочью заводь, - вдруг предложил Радимко.
  - Ты что, там же русалки живут, - заволновался Вихорь.
  Русалки? Вот это интересно, вот было бы достойное завершение для такой почти сказочной ночи. И я сразу потребовал у мальчишек рассказать мне обо всем.
  - На той заводи раньше девчонки на Купалу всегда окунались, - начал Радимко. - А в прошлом году девчата пришли, хотели искупаться, а там русалка! Вот страху то было.
  - А ты сам русалку эту видел? - спросил я.
  - Нет. Меня там не было. Вот Вихорь видел.
  - Да, я видел. Испугался - ужас. Даже описался, - чистосердечно и простодушно признался Вихорь.
  - И что? Девчонки там больше не купаются?
  - Нет, конечно. Они больше меня испугались. Сейчас у них другое тайное место, только где оно, никто не знает.
  - Первуша знает, - возразил Радимко. - Ему Млада сказала, она за него выйти хочет. Только нам он ни за что не расскажет.
  - А что, ребятишки, возьмем, правда, и рванем на эту заводь? Очень хочется на русалку посмотреть, я их совсем не боюсь. Или вы боитесь?
  И тут все, то есть я и Радимко, посмотрели на Вихоря.
  - А я что? Я тоже не боюсь. Я же в воду не полезу - чего мне бояться? - обиделся мальчишка.
  Решено! И самым коротким путем ребятишки повели меня к обители фантастических существ. Когда пришли, то ничего сказочного в Русалочьей заводи я не заметил. Да, место было скрытное, низко склонившиеся ивы еще больше способствовали камуфляжу пространства, но и только.
  - Вот там, где омут, она и живет, - тихим шепотом говорил Вихорь. - Тогда она из него прямо и вынырнула.
  Хорошо, что луна выглянула из-за туч, стало лучше видно, а в спокойной воде заводи появился двойник небесного спутника.
  ' И тишина' - вспомнилась фраза из советского кинофильма 'Неуловимые мстители'. Но тишина была недолго. Всплеск.
  - Русалка! - ахнул Вихорь.
  - Какая русалка? Это же сом! - возмутился Радимко.
  И, подумав, сказал так:
  - А, может, и в тот раз сом был, а не русалка? Вихорь, ты у русалки своей что-то кроме хвоста видел?
  Вихорь снова обиделся:
  - Конечно, видел. Волосы у нее были, такие зеленые, зеленые, по воде расстилались.
  - А лицо, руки, видел?
  - Боже сохрани! Если русалка в глаза взглянет, то в омут за собой утянет. Бог уберег.
  Радимко все же явно сомневался. Я тоже испытывал разочарование, все-таки зря сходили на эту заводь. Новую идею подал Вихорь:
  - Раз русалок нет, так давай цветок папоротника поищем. После полуночи он как раз расцветает, а я знаю, где поблизости папоротник растет.
  - Нет, ребята, вы сходите сами, одни, без меня, а я лучше домой пойду, - очередная безнадежная авантюра меня совсем не прельщала.
  Радимко тоже не горел оптимизмом, но, однако, решил в качестве поддержки составить компанию приятелю, который побаивался идти за папоротником в одиночку. Оставив мальчишек, я не спеша направился обратно в деревню. Предоставленный собственным мыслям, я не очень внимательно смотрел по сторонам, и поэтому вздрогнул от неожиданности, когда услышал треск ветки. 'Зверь лесной?' - первая мысль, что возникла. Но это был не зверь. Это был человек, я различал его силуэт сквозь частокол деревьев. Человек меня не видел, а по направлению его движения я догадался, что он вот-вот и выйдет на одну из освещенных лунным светом полянок. Само собой, я решил, что следует подождать, когда это случится, хотя бы из любопытства. Человек вышел на открытое место, а луна над полянами раскрыла мне один секрет. Это был Первуша - подросток, или тинэйджер, как в наше время модно стало говорить. Все, что я до этого знал о нем - это то, что он дружок Млады, и что ему, кажется, 16 или 17 лет. А его секрет раскрылся сразу, как только я узнал его.
  - Э-э, дорогой, а я, похоже, знаю, куда ты держишь путь, - сразу подумалось мне. - Млада не зря тебе про тайное место говорила.
  Искушение проследить за парнем было настолько велико, что мысль 'а достойно ли подглядывать?' была подавлена в самом зародыше, и о возвращении в деревню я больше совсем не думал. Следовать за парнем на безопасном расстоянии, чтобы он меня не заметил, оказалось совсем не трудно, знать у него голова тоже была занята своими мыслями, и парнишка совершенно не стерегся. Так он меня и вывел к небольшому и чистому озеру-старице, соединяющемуся с Шексной полузаросшим каналом. Вот это озеро как раз и выглядело под стать сказкам. Трава и осока у одного берега вызывали в памяти ту картину Васнецова, где Аленушка пригорюнилась, склонившись к воде. А противоположный бережок ласкал глаз своим песочком, романтики и сказочности добавляла толстая, сухая и корявая ветвь, далеко и низко протягивающаяся над песочным пляжем. С этой ветви что-то свисало - может быть это были высохшие водоросли или ползучие растения, этого я не мог различить. Пейзаж просто просился на картину художника.
  Первуша дошел до самой протоки и расположился там где-то в кустах. Что ж, подождем. Я выбрал себе другие кусты, на травяном берегу.
  Тихо. Только ночные звуки, издаваемые какими-то насекомыми. Кто их издает, интересно? Цикады? Или цикады здесь не живут, или не время для их пения? Не силен я в биологии, и не знаю нашу природу. Путаные мысли пока длилось ожидание.
  Первуша тоже утомился ждать - кусты в том месте, где он был, зашевелились.
  В конце концов, терпение было вознаграждено. Вначале послышались шорохи, что позволило насторожиться и собраться, а затем из леса на песчаный бережок вышли девушки. Их было семеро, и в этой группе я узнал Младу и Милаву. Девчонки перекинулись недолго меж собой словами, а затем стали быстро скидывать одежду и поочередно входить в воду, произнося при этом как заклинание слова просьбы-обращения к матери-реке.
  Никогда не имел склонности к вуайеризму, но от увиденного почувствовал горячий приток крови к своему лицу. Черт, от такого реально вуайеризмом можно заразиться! Семь совершенно голых девчонок купались в озере. Ночь, луна, озеро, диковинный пейзаж придавали особый эффект. Вот это настоящее русалочье озеро, а девушки и есть русалки, или наяды! Да, пофиг как их назвать, круто и волшебно!
  Зрелище продолжалось не так долго, как хотелось. Треск! Заворочался в своих кустах этот увалень Первуша. 'Русалочки' издали оглушительный визг и полезли из озера в разные стороны, кому куда ближе на берег. Медленнее всех 'выбегала', слово в кавычках, естественно, Млада. Увидеть, поймает ли Первуша свою подружку, мне не пришлось, потому что одна из нагих девушек бежала прямо на мое укрытие. Миновав первый ряд кустов, 'русалка' со всего разбега просто натолкнулась на меня. Мгновенный испуг. Девушка поднимает лицо и глаза вверх. Это Милава. Испуг с ее лица исчезает. И что это? Мне показалось, что на мгновение в ее взгляде сверкнула радость. В какой миг это произошло, я не заметил, но только оказалось, что Милава прижимается ко мне всем телом, а я обнимаю ее за плечи и за спину. Ощущение ее соблазнительных форм, еще мокрого тела, просто сводило с ума. Волна 'сумасшествия' накатывала, сознание отказывало, все на свете я бы отдал, чтобы не бороться с обуревающими желаниями. Затем губы встретились с губами... и 'волна' сшибла окончательно и бесповоротно.
  Это была наша ночь. Даже, когда я стану дряхлым стариком, и от склероза буду забывать абсолютно все, ни одну секунду этой ночи любви не отдам забвению.

Глава 15. Чуры.

  Только утром, когда запели первые птицы, когда новое солнце первыми своими лучами проникло в лесной 'шатер' и осветило озеро, которое подарило мне все это ночное волшебство, мы с Милавой покинули это место. И шли мы уже вместе, и я уже держал ее за руку, а иногда, когда позволяла дорога, обнимал, и каждый из нас понимал, что Иван Купала нас не просто так соединил. Так мы и пришли в деревню.
  Мне не хотелось расставаться, но этого избежать не удалось, Милаву все же 'похитили' девушки на какие-то очередные 'купальские' мероприятия. И остался я тогда со своими закадычными друзьями. А судьба спланировала так, что именно в день Ивана Купалы со всеми нами произошло еще одно, очень серьезное, событие. Рассказываю, как было дело.
  Началось все с того, что Федька и Максим заявили, что неплохо бы нам наведаться к одному из наших 'схронов', потому что надо оттуда забрать что-то нужное. Раз так, то собрались и пошли, а в компанию с нами увязался Радимко. Мы шли, и по дороге болтали с Радимко. И в этот раз он 'выдал' нам немало интересного, а я запомнил почти весь разговор.
  - Как, Радимко, нашли вы с Вихорем цветок папоротника?
  - Нет. Не бывает такого цветка, я же говорил.
  - А зачем тогда искали?
  - Так чтобы богатыми стать. Говорят, что такой цветок клады отворяет и показывает.
  - Так ты богатым хочешь стать?
  - Конечно. Все хотят.
  - А ты сам кем вообще стать хочешь?
  - Дружинником, отроком, хочу стать у князя Бориса. Мне осенью уже 14 лет будет, по закону же взрослый и могу в дружину поступать. Только в большую ростовскую меня не возьмут, ростом я не вышел. Я в малую дружину хочу, к чурам. Там все на конях, а для конного рост не главное. Я уже ходил к ним, просился, даже с самым главным из них, Алмошем, разговаривал.
  - И что? Берут?
  - Нет, не берут. Смеются. Но брат Алмоша, Сюрукэ, сказал, что если хорошо на лошади научусь ездить, то подумают. А если и своего коня приведу, то точно возьмут. И сам Алмош согласился. Теперь осталось только коня добыть, а ездить на нем я уже немного умею.
  Так вот какие мечты были у пацана, ни сельское хозяйство, ни коммерция его не прельщали.
  - А дальше что, Радимко? Вот возьмут тебя в дружину, а потом что?
  - Знатным воином стану, гридем. Что еще надо? Почет большой будет. Целых три имени у меня будет.
  - Погоди, Радимко, А причем тут почет и три имени?
  - Как причем? Чем больше имен, тем больше уважения. Самый незначительный человек имеет только одно имя, да и то - прозвище. Так? А самые уважаемые люди имеют три имени, а четыре имени только князья одни имеют право иметь. Вот и видно по имени, кто ты есть.
  Тут уже и Федька заинтересовался, и подал голос:
  - А ну-ка расскажи нам, Радимко, что это за четыре имени таких.
  Радимко важно стал растолковывать нам эти прописные, по его мнению, истины, о которых мы ничего не знали.
  - Первое имя - это то, что при рождении дается. Второе имя - это как прозывается человек. Третье имя - это крестильное, оно для христиан только. Четвертое имя - княжеское, варяжское, потому что князья наши варяжского рода.
  - А назови нам сейчас хоть одно варяжское княжеское имя.
  - У Мстислава, что в Тмутаракани княжит, варяжское имя Свенинг, мне дед сказывал.
  - Хорошо. А четыре имени князя Бориса знаешь?
  - Конечно. Первое, при рождении данное - Борислав. Второе, как его прозывают - Борис. Третье, христианское - Роман. Четвертое, варяжское - Борислав.
  - Подожди. Ты имя 'Борислав' два раза сказал. Значит у Бориса только три имени.
  - Нет, четыре. Первое имя 'Борислав' при рождении дано, оно славянское. А второе имя 'Борислав' не славянское, а варяжское. Это другое имя.
  Разубедить Радимко в том, что два этих имени одинаковы, не представлялось возможным. В заключение спора Радимко нашел, как ему казалось, совершенно неоспоримый довод:
  - Все знают, что у самого князя Владимира одно имя 'Владимир' славянское, а другое - варяжское. Разве не так?
  И, гордый своим доказательством, показал всем своим видом, что спорить тут не о чем. А потом продолжил:
  - У меня уже два имени. Радимко по рождению, а по крещению Роман, также как и у князя нашего. Осталось прозвище получить. Когда знатным воином стану, то мне или отчество, или прозвище дадут. Станут звать Радимко Горисветич, а может и прозвище будет. Я бы хотел, чтобы меня 'Радимко Удалой' звали.
  Радимко мечтал о блестящем воинском будущем.
  Примерно на этом месте наша беседа с Радимко и закончилась. Мы уже подходили к устью Весянки, той речки, на которой находилась наша 'дача', и тут заметили и услышали движение - какие-то вооруженные всадники ехали нам навстречу вдоль берега и переправлялись вброд через нашу речушку.
  - Все в порядке. Это наши возвращаются, чуры. Я их узнаю, а впереди Сюрукэ едет, - успокоил нас Радимко, и побежал поприветствовать едущего впереди воина.
  - Здорово, Радимко. С кем это ты нас встречаешь? - спросил симпатичный всадник лет 23-25 навскидку. Европеоидные черты лица, азиатское что-то есть, но по минимуму, не больше, чем у нашего Пашки. Не такими мне печенеги представлялись, впрочем, и остальные всадники больше на европейцев походили.
  - Так это гости. В деревне у нас остановились, - отвечал Радимко. Затем, решив, что все-таки нужно как-то уточнить, откуда мы прибыли, добавил:
  - Белозерские гости.
  Тут как раз и предводитель отряда подъехал и слышал весь разговор. После последних слов Радимко он нахмурился и произнес:
  - Белозерские гости, говоришь? Вот они-то нам и нужны.
  Затем кратко бросил воинам:
  - Взять их!
  Финита ля комедия. Полоса везения закончилась. Нас тут же связали, правда, только по рукам, ноги не трогали. Помню, как окружили нас потом дружинники-чуры, а мы стояли связанные и ждали. Алмош, главный в дружине, Сюрукэ, еще какой-то воин и Радимко стояли в сторонке - Радимко что-то горячо им говорил, мне почему-то верилось, что парнишка изо всех сил нас защищает, даже показалось, что ему немного удалось поколебать их мнение о нашей виновности по неизвестному нам обвинению. Наконец прения закончились, Алмош дал сигнал, и отряд двинулся к Старой Веси. Нежданное быстрое возвращение в деревню под охраной воинов, разве мог я такое представить еще утром? В деревне нас все-таки развязали, но оставили, так сказать, под домашним арестом - поместили в нашем же доме, но поставили перед входом приличную охрану, куда-то уходить, нам было запрещено. Мы были арестованы. А 'руководство' дружины во главе с Алмошем собралось проводить дознание - беседовать и расспрашивать жителей села: Веденея, Горисвета, Бразда и других. Чего дальше ждать, было совершенно непонятно.

Глава 16. Под арестом.

  Итак, мы оказались под арестом. Неожиданно, без видимой причины и без предъявления какого-либо обвинения. Что еще будет? Может попробовать бежать? Но куда? А охрана? Вопросы, вопросы, вопросы...
  - Спокойствие. Давайте рассуждать логически, - начал пытаться выработать решение Федька. - Что мы знаем точно? Знаем, кто нас арестовал - дружинники-чуры князя Бориса. Представители законной власти. Не знаем за что. Два варианта: или нас спутали с кем-то и взяли по ошибке вместо кого-то, либо искали непосредственно нас, но тогда другой вопрос - а в чем нас обвиняют? Если взяли по ошибке, то есть шанс убедить власти, что они напутали, и это не мы. Если ловили нас, тогда надо понять, что нам могут предъявить, что мы могли сделать такое, что за нами послали дружину князя. Думаем. Первое обвинение, что приходит в голову, учитывая, как много мы здесь везде 'наследили' - это колдовство, волхование. Слухи распространяются быстро, нас тут прозвали 'белозерскими волхвами', а фантазия человеческая безгранична, и неизвестно, что про нас могли наплести. И это очень опасно. Инквизиции на Руси не было, но это не значит, что колдунов здесь не казнили. Очень даже могли. И тут можно пожалеть, что мы попали на Русь после ее крещения. Уж, лучше бы к язычникам! Небольшого оптимизма придает то, что у нас Ростов, а не Новгород. Там-то христианство посвирепствовало при крещении, а тут процесс еще до сих пор в начальной стадии, язычников пока не притесняют, гонений на волхвов тоже вроде не должно быть.
  - А если другое обвинение? Не в колдовстве? - неуверенно сказал Максимка.
  - Может, и другое, не знаю. Но менее вероятно. Могли посчитать подозрительными личностями, вражьими шпионами или еще кем-то. Ничего не исключаю, - ответил Федор и продолжил. - То, что нас арестовали, это минус. Вряд ли по пустяковому обвинению стали бы это делать. То, что нас развязали, я расцениваю как плюс. По косвенным признакам и по ощущениям выскажу предположение, что обвинение в наш адрес серьезное, но доказательств против нас нет. Возможно, и обвинители уже тоже сомневаются. Положение у нас не простое, но надежда на успешный выход из него все-таки есть. Вот такая ситуация.
  Мы все прочувствовали возможные перспективы. Что же делать? И Федька затронул эту тему:
  - Этот Алмош, предводитель дружины, сейчас расспрашивает местных о нас. Поэтому следует держаться наших 'врак', всего того, что мы говорили селянам, и надеяться, что это будет убедительно, и нас никто не опровергнет. Давайте повторим вместе нашу версию событий еще раз. Нужно запомнить ее и крепко стоять на ней. Кто мы? Мы - заморские гости, прибыли из Англии, но родом русские, просто на чужбине почти всю жизнь прожили. Приплыли в Ростовское княжество, чтобы на службу к князю Борису попробовать наняться. С этого момента нужно быть особо точными. Прибыли сначала в Белоозеро. Жили там, пока с купцом Твердило не сговорились, что он нас до Луковеси на своей ладье доставит. Потом на порогах на ладью напали разбойники. Мы смогли убежать в лес, а всех остальных разбойники убили. Безпута даже признал Димку за белозерского гостя. Значит, один свидетель уже есть. Потом мы сражались с разбойниками, когда они напали на Старую Весь. Тут, я думаю, вся деревня подтвердит. Если не будут глубоко 'копать', если в Белоозеро не пошлют дознаваться, то должно сработать. Вот, как бы, самое главное. Вряд ли будут спрашивать про Англию, но на всякий случай запомните, что там мы служили у короля Этельреда, а когда напали датчане, он нас отпустил со службы, а мы как раз тогда и решили вернуться на родину. Что касается нашей легенды о пребывании на Востоке, в Китае, то тут вообще можно не беспокоиться. Про Китай не то, что на Руси, но и в самой Византии почти ничего не знают, поэтому, что бы мы ни сказали, нас никто не перепроверит и не опровергнет. Но все-таки скажу и о Китае, что знаю. В Китае была империя Сун, правителей не помню, но династия была Чжао, и многих ее императоров так и звали Чжао. Поэтому, считаем, что там правил император по имени Чжао. Вот и все основное, что следует нам запомнить и согласовать друг с другом.
  Спорить и обсуждать сказанное Федькой никто не стал. Похоже, действительно другого выбора у нас не было. Долго и тягостно тянулось время. Часов не было, и не представляю, сколько длилось ожидание. А затем пришел Алмош, не один, а с Сюрукэ и еще двумя печенегами, и сопровождал их Горисвет. И первое, что спросил Алмош, было: 'Кто вы такие?' И мы озвучили подготовленную версию, причем ни Англия, ни Китай, Алмоша не интересовали - он спрашивал только о событиях внутри Ростовского княжества. Вроде наши ответы удовлетворили Алмоша, потому что он сказал следующее:
  - Селяне подтверждают ваш рассказ, пленный разбойник Безпута опознал белозерского гостя. Теперь, когда я знаю, кто вы, я могу сказать вам, в чем вы обвиняетесь.
  'Наконец-то хоть что-то прояснится', - так нам подумалось, но первые же следующие слова Алмоша нас, наоборот, озадачили.
  - Хлус из Гнилой Веси в Луковеси на площади объявил при большом стечении народа, что на него напали разбойники Могуты вместе с белозерскими волхвами и отобрали корову. Там же на площади говорили, что пришли волхвы из Белоозера и навели порчу на весь скот и птицу в Старой Луке, и поэтому на всю живность там нашел мор, и она передохла. А поселились эти волхвы, как говорит люд Луковеси, недалеко от Чурова погоста в Старой Веси, и там занимаются колдовством. Поклоняются эти волхвы неведомым богам. Тех, кто от веры во Христа или Перуна отказывается, тех лечат, а на других, кто в новую веру переходить не желает, на тех колдовские заклятья накладывают. Вот такой на вас поклеп.
  Слово 'поклеп', как я понял, означало просто 'обвинение', а не 'оговор', как в современном русском языке. Не знал, что и думать, как реагировать на такие бредовые обвинения. Между тем, Алмош озвучил и свое решение:
  - Сегодня праздник, негоже сегодня судить. Свой суд я совершу именем князя Бориса через два дня 27 июня здесь в Старой Веси. Я уже отправил двух своих отроков за Хлусом, а здесь оставлю еще трех отроков, чтобы они присматривали за татем Безпутой и за вами. Вы свободны, но уходить из села вам нельзя, а община будет отвечать за вас, если вы уйдете. Так я решил.
  - Брат, позволь нам остаться вместо отроков, - неожиданно вклинился в разговор Сюрукэ.
  - Зачем? Не по чину княжескому мужу делать работу младших. А впрочем, знаю, почему просишь. Оставайтесь, если так хочется.
  На этом разговор закончился, Алмош со своей 'свитой' ушел. Мы остались снова в горнице совсем одни.
  - А что будет с общиной, если мы сбежим? - неожиданно нарушил возникшее молчание Максимка.
  - Если мы сбежим, то это будет считаться признанием нашей вины по всем пунктам, а вся вина будет возложена на деревню. И по закону будет отвечать она, - немного погодя дал ответ Федька.
  Законы на Руси в те времена, куда мы попали, были своеобразные. И еще я понял, что мне лично никуда сбегать из Старой Веси совершенно не хочется.

Глава 17. Братья-печенеги.

  Как Алмош и сказал, в деревне остались трое дружинников-печенегов, а остальной отряд в тот же день отправился к себе домой в Чуров погост. Мы были свободны, относительно свободны, потому что формально к нам были приставлены чуры в качестве охранников. Но в том-то и дело, что охрана была реально формальностью. Если бы мы захотели, то могли бы сбежать без проблем, такое ощущение было, что нашим охранникам до нас нет абсолютно никакого дела. И это озадачивало. А вот Безпута по-прежнему был заперт в овине, и один из печенегов его проведывал время от времени. А селяне к нам отношения не поменяли, относились так, будто ничего не произошло, некоторые подбадривали, говоря:
  - Алмош муж добрый и справедливый, по закону судит, против правды не идет. Не опасайтесь - все хорошо будет.
  И первым, кто подбежал к нам после окончания нашего домашнего ареста, когда мы вышли из дома, где так долго просидели, был, как можно догадаться, Радимко. Моральная поддержка нам была нужна, мы были искренне рады ей, и хотя совсем на это не рассчитывали, но пареньку удалось нас подбодрить. Начал он с целого монолога, который выпалил одним духом:
  - Я вас с самого начала защищал. Я так им всем и сказал, что это все наветы и неправда. Надо же, какие небылицы эти луковесевские про вас понапридумывали. А о навете Хлуса вы даже не беспокойтесь. Все знают, что Хлус непутевый человек, и что корову свою он сам по пьяни в болоте утопил. Полсела может послухами в этом деле выступить и подтвердить. А то, что вы против Христа якобы говорили, так это клевета. Я так Алмошу и сказал. Вы сами все христиане, у вас имена христианские. Отца моего лечили, но от Христа отказаться не требовали. А лекарство от жара ему Максим давал, а у него на шее православный крест висит, я сам видел. Я так все им это и сказал.
  Может, не так все страшно? И зря мы опасаемся? И мы приободрились. А Радимко уже отвлек нас от печальных мыслей свежими сплетнями:
  - Я вот все думал - чего это Первуша вдруг скис, как чуры к нам приехали? А как Сюрукэ с братом остались в селе, так сразу и догадался. Они не просто так Алмоша упрашивали, а ради девушки. Такие витязи хоть у кого девчонку отобьют.
  У меня невольно похолодело от таких слов, и я сразу спросил:
  - И кого эти витязи хотят отбить?
  - Так известно. Оба брата на Младу все засматривались, только она так на своего Первушу запала, что и не замечала их взглядов совсем. А братья друг дружку уважают, никто в обиду другому ухаживать за ней не хотел, только посматривали на нее, и все. Видать, все-таки решились вместе ухаживать, чтобы Млада одного из них сама выбрала. Чую, девчонка может и передумать за Первушу выходить, как поймет, какие завидные женихи к ней сватаются.
  Невольно мы посмотрели в ту сторону, куда смотрел Радимко, и действительно увидели двух дружинников, беседующих с Младою, а в отдалении находился Первуша, и он явно был не в духе и, без сомнения, ревновал. У меня отлегло от сердца, когда я понял, что на Милаву эти сердцееды не претендуют.
  И тут Максимка озвучил одно свое наблюдение, которое и мы бы сами давно заметили, если бы не находились в стрессе от ареста.
  - Посмотрите на Сюрукэ и на нашего Пашку - они же так похожи словно братья. Пашка на Сюрукэ больше похож, чем его настоящий брат.
  Я взглянул и поразился - реально Пашка и Сюрукэ были почти на одно лицо, только Пашка выглядел на несколько лет постарше. Не мы одни это заметили. Кажется, Млада тоже обратила на такое сходство внимание и сказала об этом на наших глазах своим новым ухажерам. Любопытные взгляды печенегов сразу переместились на Пашку. Удивление, улыбки, довольный смех, как от хорошей шутки - так отреагировали наши охранники на это неожиданное совпадение. Но удивительное продолжение было после. Окончание дня завершилось тем, что мы не могли и представить - вечером этого дня, дня Ивана Купалы, мы у себя дома уже болтали и распивали мед и пиво с этими самыми печенегами, которых приставили присматривать за нами, да еще чуть ли не обнимались с ними. Как такое могло произойти, об этом особый рассказ.
  А началось все около овина, где был заключен Безпута. И вот как это произошло. Сюрукэ со своим братом подошли к третьему печенегу, который находился там, и что-то начали с ним обсуждать. Случайно и мы оказались поблизости. До этого мы уже замечали, что между собой братья говорят не по-русски, а на своем, непонятном для нас, языке. Но вот с третьим печенегом разговор велся не на том языке, на котором братья разговаривали между собой, а на другом, тоже незнакомом. И что любопытно, по Пашкиному виду было заметно, что этот второй язык он хорошо понимает. Он с таким интересом стал прислушиваться к разговору печенегов, что те тоже обратили на него внимание. Сюрукэ его что-то спросил на том языке, Пашка ответил. Еще пара вопросов и ответов, и стало видно, что печенеги в шоке, и чем-то сильно поражены. Их беседа с Пашкой становилась по всем признакам все интереснее и эмоциональней, только мы Федькой и Максимкой ни слова не понимали. Рассказываю об этой беседе со слов Пашки, а общался он с печенегами по его собственному признанию то по-казахски, то по-татарски, в зависимости от того на какой из этих языков слова его собеседников больше были похожи.
  Сюрукэ спросил Пашку:
  - Ты знаешь наш язык?
  - Да, я понимаю вас.
  - А язык, на котором я с братом говорил, ты тоже знаешь?
  - Нет, не знаю.
  - Как тебя звать?
  -Алпей.
  Чрезвычайное изумление и у Сюрукэ, и у его брата.
  - А ты знаешь, как звать моего брата? - спросил Сюрукэ.
  - Не знаю.
  - Его зовут Алпей. Ты понимаешь, что это значит?
  - Просто у нас оказались одинаковые имена. Так?
  - Нет, не так. Имя Алпей нельзя давать любому человеку - это родовое имя. Ты понимаешь, что это значит?
  - Нет. Я ничего не понимаю.
  - Скажи, почему тебе дали имя Алпей?
  - В честь моего прадеда. Он был великий воин.
  - Где жил твой прадед? Ты можешь сказать?
  - Конечно, в Казахстане.
  Ноль реакции, печенеги не знали никакого Казахстана.
  - Между Уралом и Аралом.
  Все равно, и это ничего им не говорило.
  - Федька, как река Урал в настоящее время называется? А то меня не понимают.
  Федька сразу выдал возможный вариант:
  - Геих.
  Это слово подействовало, как электрический разряд. Сюрукэ и его брат Алпей возбужденно между собой заговорили на своем незнакомом языке. На Пашку они смотрели теперь как-то особенно.
  - Ты знаешь, кто такой Сюрукэ Алпей? - снова спросил Сюрукэ Пашку.
  - Не знаю.
  - Может быть, ты знаешь Суру Алпея?
  - Нет, тоже не знаю.
  -Хорошо, тогда слушай. Геих - это родина наших предков, у берегов этой реки они раньше жили, пока не пришли на берега Меотийского озера и Танаиса. Сюрукэ Алпей - это великий прародитель нашего рода и племени. По его имени все племя называют сюрукэалпеями. Только потомков Сюрукэ Алпея могут назвать одним из его двух имен, никто другой из печенегов не имеет права носить эти имена. Меня зовут Сюрукэ, брата зовут Алпеем, потому что мы имеем право на эти имена, великий Алпей - наш предок. Но тебя тоже зовут именем Алпей. Наши предки, когда жили на берегах реки Геих, говорили только по-печенежски. Когда они по просьбе хазар поселились в Меотиде и стали жить вместе с саварами, то стали говорить по-саварски. Ты не знаешь саварский, но знаешь печенежский, твой прадед жил на берегах Геих, так неужели непонятно, кто ты?
  - Ты хочешь сказать, что я печенег?
  - Посмотри на себя. У тебя лицо печенега, только одет ты, как русич. Ты говоришь по-печенежски. Ты не просто печенег, а сюрукэалпей, и ты - наш родич, тоже потомок Алпея. Только ты потомок тех печенегов, кто остался на реке Геих, поэтому ты и не знаешь саварского.
  Растерянность на лице у Пашки, но убежденность Сюрукэ и его аргументы все-таки повлияли, да и само сходство нашего товарища с Сюрукэ сильно добавляло доказательств. Пашка поверил, что нашел родичей через века, да и другой бы на его месте поверил бы.
  Если бы и был лед между нами и печенегами, то после обнаружения такого неожиданного родства он бы все равно растаял. Непременно захотелось отметить примечательное событие, причем инициатива исходила не от нас, а от печенегов. Тут же на природе все стихийно и организовалось: выпивка, закусь. Ближе к вечеру застолье переместилось в нашу избу. Большую часть разговоров и событий того вечера я не помню, зато помню, как Федька приставал к Сюрукэ и Алпею с требованием объяснить, как они, чуры, оказались на службе у князя Бориса. Федькину 'дремучую' неосведомленность в печенежских реалиях взялся развеять Сюрукэ:
  - Во-первых, мы с Алпеем не чуры, и наш старший брат Алмош тоже не чур. Мы - сюрукэалпеи, нас называют порой просто алпеями или калпеями. Вот Сухэ, - и тут Сюрукэ показал на третьего печенега - он настоящий чур. Чуры - это печенеги из племени курчачур. Князь Борис, как женился на своей Агидель, племяннице хана Курчи, тоже стал чуром. А как мы с братьями оказались на службе у Бориса, так и быть, расскажу. Отец наш, сюрукэалпей, женился на дочери хана дружественного племени вороталмат, поэтому в наших жилах течет кровь двух племен и двух великих вождей - Алпея и Алмата, или Алмоша, как это имя звучит по-саварски. Земли калпеев и талматов - это наша родина. И эти земли граничат с Муромским княжеством. Князь Борис до того, как стать князем в Ростове, княжил в Муроме. Владимир поставил его первым муромским князем, и не было еще тогда у Бориса совсем никакой дружины. И первыми, кто пришли к нему наниматься, были мы. Алмош, старший брат, стал главой его личной дружины, а все мы трое вместе стали его лучшими друзьями, а не просто воинами. Случилось так, что пришел однажды на земли чуров, калпеев и талматов святой проповедник по имени Бруно. Много душ склонил он к принятию христианства, и мы тоже стали веровать во Христа. Благодаря Бруно между Русью и всеми печенегами, что живут к востоку от Днепра - чурами, калпеями, талматами и чопонами - был заключен вечный мир, а для скрепления этого мира Владимир выдал своего сына Бориса за племянницу хана Курчи, вождя племени курчачур. Целый год Борис жил среди чуров, а мы были всегда рядом. А когда умер князь новгородский Вышеслав, тогда Владимир назначил Бориса князем Ростовским. Вот так мы оказались в ростовской земле.
  - Теперь все понятно, - удовлетворенно хмыкнул Федька, - осталось понять кто такие савары, и что это за саварский язык такой.
  - На Руси саварский язык называют угорским, а саваров уграми или угринами.
  До Федьки стало что-то доходить, в каких-то своих его мыслях забрезжило прозрение.
  - Так уграми же венгров называют. Стоп! Вы же сказали, что вы все трое братьев христиане. А христианские имена у вас есть?
  Сюрукэ ответил:
  - Алмоша крестили Ефремом, Алпея - Моисеем, а меня - Георгием.
  - А тебя никто Георгием Угриным не называет?
  - Здесь нет. А в Ростове, Переяславле и Киеве порой так кличут, но только священники. Остальные все моим первым, нехристианским, именем зовут.
  Мне показалось, что Федька побледнел, как будто увидел покойника - определенно он что-то знал.
  - Федька, в чем дело? Что случилось? Скажи, - шепотом спросил я его.
  - Потом. Не сейчас. В другой раз и только не здесь.

Глава 18. Суд Алмоша.

  В последующие дни мы немного расслабились, перспектива предстоящего суда нас уже не так сильно беспокоила, почему-то верилось в благополучный исход. А мне удалось в эти дни перед судом пообщаться с моей Милавой, но все, что было между нами - это глубоко личное, и я об этом ничего не расскажу.
  За день до суда в село приехал из Чурова погоста дьяк-писец в сопровождении дружинника-чура. Все-таки судебное делопроизводство не так уж плохо, как оказалось, здесь поставлено. Дьяк записывал показания селян, но не на пергаменте (кто ж дорогой пергамент ради рядовых записей будет тратить?), а на бересте, или на тонких дощечках. Появился он и у нас в избе, записал и наши ответы на его вопросы.
  А 27 июня, как и было объявлено, в Старую Весь явился и сам Алмош с частью своей дружины. Суд должен был состояться. Поляна, где недавно были Ярилины гуляния, теперь была подготовлена к заседанию суда - на месте шеста с колесом возникло импровизированное возвышение, там должен был восседать судья, Алмош. И народа собралось столько же, как и на Ивана Купалу, не меньше, если не больше, пришли люди со всех окрестных мест - народ любит зрелища, а суд княжьего наместника над разбойниками и волхвами обещал такое волнующее представление. Долго все не начиналось. Излишне любопытные даже слишком близко подошли к возвышению, пришлось чурам оттеснить не в меру ретивых и оградить 'зону безопасности'. Наконец, Алмош воссел на свое судейское место и суд начался.
  Первым на судейский 'ковер' вызвали Безпуту, а не нас. По обвинению в разбое и по закону Владимира, и по законам Ростовского княжества полагалась смертная казнь, перспективы выжить у бандита были не 'блестящими'. Да и свидетели подтвердили, что Безпута - разбойник, и что он участвовал в нападении на Старую Весь. Казалось бы, все ясно, но не все так просто оказалось. Безпута бросился в ноги судье, умоляя пощадить его, уверяя, что он никого не убил и никого не ограбил, а был при Могуте 'на хозяйстве', обещал выдать всех пособников банды Могуты, которые еще оставались в Луковеси и в Белоозере. В итоге 'высокий суд' согласился на сделку и постановил оставить Безпуте жизнь при условии выплаты им соответствующей внушительной виры. Как я понял, чуть ли не главным для суда вопросом был следующий - а кто заплатит за работу 'судейского корпуса', дружинников и т.д., а также штраф и виру князю и наместнику? Естественно, если казнить преступника, то денег с него уже не получить, поэтому приговоры с исключительной мерой наказания не были популярны, и, как понятно, отнюдь не по гуманным соображениям.
  А следующим уже было дело, касающееся нас. Алмош объявил о том, что Хлус из Гнилой Веси прилюдно на площади в Луковеси обвинил белозерских гостей, прозываемых некоторыми 'белозерскими волхвами', в разбое, в том, что они (то есть 'мы') украли у него его корову. После этих его слов чуры вывели Хлуса, неопрятного мужика, типичного 'бичару' по меркам XXI века, на открытое пространство перед самые 'очи' судьи Алмоша. Удивительно, но чем-то все это напоминало наш суд, словно участники переоделись в исторические костюмы. Алмош спросил Хлуса, подтверждает ли он свое обвинение. Хлус, не очень уверенно, но все же подтвердил. А затем 'послухом' и 'видаком' выступил Лемех. Лемех рассказал, что все знают, что пьяный Хлус из-за дури сам погнал свою корову через болото, а та в болоте и утопла. И было это за 10 дней до Ивана Купалы 13 июня, белозерские гости тогда еще в Белоозере были, потому что в Старой Веси они только 16 июня появились, тогда, когда и разбойники на деревню напали. А как Хлус по утопшей корове плакался, Лемех сам видел, когда на том берегу был. И подтвердить то, что Лемех говорит, как было сказано, тут многие кто могут. Такими были показания Лемеха. На всеобщий взгляд дело было ясное, также думал и Алмош, потому что не стал вызывать много свидетелей. Решение ожидаемо было в нашу пользу - нам присудили небольшую символическую компенсацию морального ущерба, а вот счет, выставленный властями клеветнику, оказался куда как больше присужденной нам компенсации.
  А затем наступил черед следующим обвинениям в наш адрес. Алмош начал говорить и сказал примерно следующее:
  - Люд города Луковесь также предъявил белозерским гостям еще иные обвинения. Говорят, что они навели порчу на скотину в Старой Луке. Говорят, что они занимаются колдовством и черным знахарством, проповедают против Христа. Тяжкие обвинения. По закону это подлежит церковному суду, а не княжескому. Только сам Феодор, епископ Ростовский, имеет право вершить суд. Отец Феодосий вместе с нашими отроками собрал и записал показания всех послухов и видаков и сам отвезет все это в Ростов епископу. Туда же, в Ростов, будут доставлены и белозерские гости. А мой суд, который я творил именем князя нашего Бориса, на этом закончен.
  Вот таким был этот суд, и мне показалось, что он не так уж и сильно отличался от цивилизованного суда XXI века.

Глава 19. Дорога в Ростов.

  С одной стороны нас полностью оправдали, правда по самому пустяковому 'поклепу', а с другой стороны неопределенность по-прежнему сохранилась. Предстоял еще один суд - и в Ростове.
  - Мы же сами в Ростов собирались, - логично рассуждал Максимка. - Хотели на службу к Борису поступить. Значит все идет по плану и беспокоиться не о чем. Пашка вон каких родственников среди ближних друзей князя успел заполучить. Так что 'блат' уже имеем, хоть и появились тут совсем недавно.
  Все пути ведут в Ростов, хотели в Ростов - получите. Но не все быстро делается, у Алмоша и дружины были еще здесь какие-то дела, поэтому еще целых 5 дней мы могли спокойно оставаться в Старой Веси, к жителям которой успели так привязаться. А 3 июля отряд Алмоша приехал за нами. Маршрут предстоящего путешествия нам уже заранее разъяснили Сюрукэ с Алпеем. Как они нам сказали, вначале мы все вместе поедем на лошадях до Луковеси, а там уже разделимся - мы, отец Феодосий и еще несколько воев Алмоша переберемся на ладью, а весь остальной отряд чуров до самого Ростова будет добираться берегом на лошадях.
  - От Луковеси на ладье по Шексне поплывете, а потом по Волге до самого Медвежьего Угла, а уже оттуда по Которосли до озера Неро подниметесь, а там и Ростов будет, - так обрисовал будущую дорогу Сюрукэ.
  Свою помощь еще до нашего отъезда предложили и селяне. От их лица выступил Ведений, он уже на следующий день после суда сказал нам так:
  - Вы для нас как родные стали. Небось, теперь вы в Ростове к нашему князю Борису на службу устроитесь, так вот что мы надумали. Дом, где вы жили, мы по-прежнему вашим считать будем, и вещи все ваши, что оставите, в целости сохраним. А те вещи, что с собой хотите в Ростов забрать, Горисвет с Радимкой на лодке в Луковесь отвезут, а то чуры то с вами до города без телеги поедут, много с собой вещей верхом на лошади не увезти, а грузовую лошадь, думаю, вам просто так не дадут. Вот значит как.
  Слова старосты нас расстрогали - я первым не выдержал, обнял его и пообещал, что мы обязательно вернемся.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"