Михелев Леонид Ильич : другие произведения.

Юрий Сонин (роман в стихах) глава шестая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Cонины переехали в Литву. Литва глазами одессита. Пока ещё - советская Литва.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   Однажды Гедемин охотился в Понарах...
   ..........
   Он Вильно основал...
   Адам Мицкевич*
   1
   И Вильнюс перед Юрой развернулся
   В уборе свежей чистоты зелёной.
   Нерис, сверкнув на солнце, потянулся
   И в путь пустился к Неману вдоль склонов.
   На улицах спокойных и уютных
   Неторопливы люди и машины.
   Негромок рокот толп немноголюдных
   На площадях и новых и старинных.
   В восторге Сонин. Прежде не видал он,
   Чтоб лес, холмы, природная натура
   В себя вобрали блеск архитектуры,
   Не пострадав от этого нимало!
   Он слушал, как Вилейка* озорная
   Под старым замком песни распевает.
   2
   Он любовался с башни Гедемина*
   На здания, на крыши и костёлы.
   А за рекой, у телевышки длинной,
   Он различал районы-новосёлы.
   Бродил он в старом городе часами.
   Стоял, заворожённый видом Анны,*
   И в церкви, сплошь уставленной лесами,
   Пытался вместе с Богом строить планы.
   Желая всё увидеть и разведать,
   Он вновь кружил по улочкам старинным,
   Заглядывал в кафе и магазины.
   Затем зашёл в "Палангу"* пообедать.
   Здесь чистота, цветы, уют, прохлада.
   И мысль: "Пожалуй, Вильнюс то, что надо"!
   3
   Он посетил объект командировки,
   Литовский институт станкостроенья.
   И за два дня, с привычною сноровкой,
   Собрал по теме данные и мненья.
   Прощаясь, угостил его директор
   Отличным кофе в светлом кабинете,
   И тут же предложил научный сектор
   С законным местом в собственном Совете.
   Директору, конечно, доложили
   О Сонинских трудах, глубоких знаньях
   И нынешних житейских колебаньях.
   О связях в Госстандарте не забыли.
   Решил хозяин должность и зарплату
   Такому предоставить кандидату.
   4
   И Юра, не откладывая дело,
   Занялся срочно поиском обмена.
   Три дня, как три минуты пролетело
   В исканиях коллег по переменам.
   Он посетил квартиры в Лаздинае, *
   Но заскучал при виде новостроек.
   Здесь счастлив тот, кто лучшего не знает.
   Хрущёвский дух, увы, здесь слишком стоек.
   И Архитекту* плавные обводы
   Прекрасны в виде сверху. А квартиры -
   Хрущёбы, как во всём советском мире -
   Скупая дань любимому народу.
   И Вильнюсский район орденоносный
   Для жизни Юре кажется несносным.
  
   5
   А в старом городе красоты и развалки,
   И блеск и нищета, и запах тлена.
   Имея опыт Молдаванской свалки,
   Сюда семья не совершит обмена.
   И, наконец, расстроенный и хмурый
   Он едет на Антоколь,* на смотрины.
   Последний шанс проверить хочет Юра,
   В душе не чая радостной картины.
   Вблизи от центра, под горой лесистой,
   Он видит дом ухоженный кирпичный.
   И улица на вид вполне прилична.
   От леса веет ветерок душистый.
   Здесь всё спокойно, чисто, аккуратно.
   Ходить, смотреть, дышать здесь так приятно!
   6
   Квартира, как одесская просторна.
   Хозяева в Одессу просто рвутся.
   И договор, составленный проворно,
   Теперь обменом может обернуться.
   Обмен квартиры - это эпопея,
   Сравнимая по хлопотам с пожаром.
   От справок и контейнеров тупея,
   Семья едва справляется с кошмаром.
   Но только в январе морозном, снежном
   Завершены обменные деянья.
   Печальный миг последнего прощанья.
   На сердце горечь и тоска и нежность...
   Одесса-мама, ты не позабыта -
   Твой образ вечен в сердце одессита!
   7
   В Литве зима сугробами накрыла
   Старинный Вильнюс - улицы и парки.
   Белым-бело! Свободное светило
   Сияет в небе празднично и ярко.
   Мороз - за двадцать. Катятся детишки
   На санках с горки. Им ничто морозы!
   И галки, как упрямые мальчишки,
   Решают на снегу свои вопросы.
   Январский Вильнюс ломится от света.
   В глазах темнеет от его напора!
   Но краток зимний день, и очень скоро
   Угаснет луч небесного привета.
   Холодный зимний сумрак неизменно
   Наполнит город зло и откровенно.
   8
   А утром зорьки нежные разливы
   Зажгут кресты церквей, снега окрасят,
   Запляшут в окнах стаей шаловливой
   И лес нагорный жемчугом украсят.
   И новый день над городом восстанет,
   Как праздник чистоты и совершенства.
   И, кажется, что солнце не устанет
   Дарить земле здоровье и блаженство.
   Однако всё прекрасное не вечно -
   Зима приносит бури и невзгоды,
   Но, к счастию, зима - лишь время года.
   Она не может длиться бесконечно!
   Порою зимней, в лучшую погоду
   Всё ждёт весну - и люди, и природа!
   9
   А Сониным морозы не помеха!
   Не перечесть забот их и открытий.
   Им внове лес и зимние потехи.
   Их жизнь полна движенья и событий.
   Максим устроен в школу, с домом рядом.
   Татьяна с Юрой город изучают.
   И каждый день одесским свежим взглядом
   Особые моменты отмечают.
   В троллейбусах им непривычно тихо,
   И в магазинах очереди чинны.
   Никто не молвит слова без причины,
   Не засмеётся, не пошутит лихо.
   А если "бросишь хохму" по привычке,
   Её воспримут, как поэму птички!
   10
   Соседи по подъезду симпатичны -
   Чиновники, работники науки.
   Всегда опрятны, сдержаны, приличны,
   Всегда в делах своих не знают скуки.
   Уборка, стирка, изредка вязанье,
   Стремленье не отстать от общей моды.
   По выходным - у всех одно желанье -
   С утра весь дом спешит на огороды.
   А зимними глухими вечерами
   Людей спасают телевизор, пресса...
   Да, Вильнюс, братцы, это не Одесса!
   Тут вас не ждут и не приходят сами.
   Лишь изредка гостят по приглашенью
   По праздникам и в виде исключенья.
   11
   Но Танечка не может без общенья.
   Она своих соседок навещает,
   Зовёт к себе, не ведая сомненья,
   И смело все обычаи ломает.
   То пишет маслом старого соседа,
   То привечает пирогом соседку
   И, по привычке южной, непоседа,
   Со всем двором беседует нередко.
   Соседи ценят искренность Танюши,
   И собственной клубникой угощая,
   Вполне серьёзно Тане объясняют,
   Что листья нужно чистить и не кушать.
   Наивные соседи полагали,
   Что Сонины клубники не едали.
   12
   Знакомства, разговоры, эпизоды...
   С подобным Юрий прежде не встречался
   И странным взглядам местного народа
   Он всякий раз безмерно удивлялся:
   Почти что все уверены, без шуток,
   Что без литовских молока и мяса
   Москве-столице не прожить и суток,
   А без колбас Россия вымрет сразу.
   И потому бананов не хватает,
   Что временно литовская природа
   Им не даёт расти на огородах,
   И их запасы в мире тихо тают!
   С усмешкой, грустно, с ироничной тенью,
   Но все вокруг тверды в таких сужденьях.
   13
   Недели три тянулось обустройство,
   Дни суеты приятной и свободной.
   Но Юру донимает беспокойство:
   Ведь Сонин не привык быть безработным.
   К тому же деньги тратились бездумно -
   От толстой пачки сантиметр остался.
   Пришёл конец загулам вольнодумным,
   И Юрий Сонин в институт собрался.
   И снова угостил его директор
   Отличным кофе в светлом кабинете,
   И объяснил, что места нет в Совете
   И упразднён на днях научный сектор,
   Поскольку Партия сказала, что раздуты
   В Союзе все КБ и институты.
   14
   Итак, один, без связей и работы,
   Мой Сонин - житель западной столицы,
   Рассчитывать не может на кого-то,
   И должен от нуля на свет пробиться.
   Он обошёл проектные "конторы",
   По профилю проверил институты.
   Везде тревожно, словно в лисьих норах,
   Обложенных охотниками круто.
   Идёт сплошное штатов сокращенье:
   Навек прости-прощай, родные стены!
   Порой трясутся даже КТНы.*
   Масштабы вызывают удивленье.
   За перекрой науки взявшись "тонко",
   ЦК с водицей выплеснул ребёнка!*
   15
   И много лет наука прикладная
   Стихийными подачками кормилась,
   Упрямилась, сдаваться не желая,
   А позже понемногу развалилась.
   Теперь в науку Юре не прорваться.
   Места в НИИ закреплены, как троны.
   Печально, но не стоит и пытаться
   Пройти сквозь местных кадров оборону.
   Но нужно ведь устроиться куда-то!
   С заводом он покончил безвозвратно.
   И нет дороги Сонину обратно.
   Куда теперь податься кандидату?
   И он спасенье видит в битой карте -
   В привычном и знакомом Госстандарте.
   16
   Звонок в Москву - далёкую столицу,
   Часок, другой на все переговоры,
   И всё. И утром должен он явиться
   В Литовский Центр, согласно договору.
   С ним новый шеф любезно-осторжен.
   Не взять не может, доверять не хочет.
   От госнадзора Сонин отгорожен
   И нынче над бумагами хлопочет.
   Бумаги здесь, однако, не простые!
   "Знак Качества" их подпись утверждает
   И прибыли заводам обещает.
   За этот Знак наценки золотые!
   Но вот момент фальшивый и печальный -
   Бумаги принимаются формально.
   17
   Три дамы в новом, чистом кабинете,
   Где пахнет кофе, уж четыре года,
   Пусть косвенно, но всё-таки в ответе
   За качество продукции заводов.
   Теперь к ним Юрий Сонин подключился,
   Четвёртым инженером оказавшись.
   Он в первый день работы отличился,
   Престижному заводу отказавши.
   Завод прислал начальника отдела,
   Но тот подавлен доводами Юры:
   Десятки нарушений процедуры
   И трёх стандартов Сонин вскрыл умело,
   Станка не видя, лишь по элементам
   Из чертежей и прочих документов.
   18
   Примчался главный инженер завода,
   И прямо к Юре с оскорблённой миной.
   Он хочет видеть хама и урода,
   Презревшего литовскую машину.
   Ему ответил Сонин с удивленьем:
   "Политикой я здесь не занимаюсь,
   Мне не понятно ваше возмущенье,
   Но в качестве машин я разбираюсь!
   Машина ваша хороша, не скрою,
   И десять лет назад была бы в моде,
   Но в технике стареют, как в Природе -
   Подобного сейчас уже не строят.
   "Знак Качества" вам дать никто не сможет,
   И ваша ярость делу не поможет"!
   19
   И понеслась по кухням и заводам
   Молва о новом, мудром инженере,
   Который в Центре делает погоду
   И смотрит в корень, никому не веря.
   За месяц Юрий понял, в чём тут дело.
   Провинциальный дух и слухов скорость
   Себе на службу он поставил смело.
   Кто упрекнёт инспектора за корысть?
   Публично он устраивал разборку
   Представленных заводами пакетов,
   Разоблачал десятки пируэтов
   И отправлял подателя на порку.
   Молва об этих фактах украшалась
   И по Литве неспешно расползалась.
   20
   И вскоре, как в провинции ведётся,
   На Сонина ярлык навешен славный:
   "Он видит всё. Над хитростью смеётся
   По качеству машин не знает равных"!
   Но, вместе с тем, народ в недоуменье:
   Ведь заключенья Сонинские - кара
   Любителям завышенного мненья
   О качестве литовского товара!
   Бытует это мненье повсеместно,
   И СМИ его питают бесконечно.
   "Литва машины делает навечно", -
   Считает большинство хозяек местных.
   А их мужья покорно жёнам вторят,
   Ведь знают - никогда не переспорят.
   21
   Так постепенно Юра привыкает
   К работе, к людям, к новым отношеньям.
   Он в прозу жизни вдумчиво вникает
   И не торопит шефа с повышеньем.
   Он научился не шутить с народом -
   Ведь не поймут и в дурачки запишут,
   Серьёзно говорит об огородах,
   Свою в Литве нащупывая нишу.
   Он никого не гладит по головке,
   Но выглядит не грубо, не нахально -
   Подход у Юры индивидуальный,
   Но объективность он не прячет ловко.
   И день настал - пришли от окруженья
   К нему авторитет и уваженье.
   22
   А, между тем, литовская природа
   Блистательное выдала им лето -
   И дождь грибной, и тихую погоду,
   И море свежей зелени и света.
   И Сонины, забыв про всё на свете,
   Бывают и в лесах и на полянах.
   Купаясь в первом прибалтийском лете,
   Они от ароматов леса пьяны.
   Им чуден вид рубинов земляники,
   И меж кустов с корзинкой проползая,
   Свой первый гриб старательно срезает
   Мой Сонин, чёрно-синий от черники.
   И к ночи, от усталости шатаясь,
   Семья поёт, из леса возвращаясь.
   23
   Татьяну и Максима тянет к лесу.
   Они его зелёные картины
   Читают, как таинственную пьесу.
   И древний лес ласкает маму с сыном.
   То их одарит россыпью лисичек
   На нежном мху призывом золотистым,
   То удивит нарядом пёстрым птичек,
   То увлечёт тропинкою росистой
   Во тьму оврага, в заросли крушины,
   И, вдруг, откроет неприметный сразу,
   Невидимый неопытному глазу
   Обширный остров рдеющей малины.
   Душа ликует, тут уж не до скуки.
   И в соке ягод губы, щёки, руки!
   24
   Однако Тане хочется трудиться.
   Она привыкла к обстановке людной.
   И Танечка решила обратиться
   Опять к работе, для неё не трудной.
   Прошлась по магазинам и по базам -
   Ведь здесь нужны дизайнеры извечно.
   Но Тане отказали все и сразу -
   Надменные, чужие бесконечно.
   Один директор, менее нахальный,
   Сказал - необходимо для начала,
   Чтоб Таня всем канонам отвечала
   И выставкой блеснула персональной.
   "У нас в рекламе люди с пониманьем -
   Художники с большим образованьем"!
   25
   Картин у Тани много накопилось -
   Портреты, натюрморты и пейзажи.
   Она на суд комиссии явилась:
   Своё искусство им она покажет!
   Комиссия тиха и равнодушна.
   Туманным оком смотрит на картины
   И вслед за председателем послушно
   Молчит с многозначительною миной.
   "Вам лучше удаются натюрморты", -
   Промолвил член комиссии лощёный.
   Ему кивнул согласно кворум сонный,
   А Таня всех в душе послала к чёрту! -
   "Но выставка на днях уже начнётся.
   Для вас сейчас там места не найдётся".
   26
   И тут вошла художница из местных.
   Комиссия заметно оживилась.
   Татьяна им совсем не интересна -
   Вошедшей и приветствия и милость.
   Та открывает им свою работу.
   И Таня тоже смотрит поневоле.
   И видит луг пожухлый и болото,
   А, может, перепаханное поле?
   К картинке председатель подплывает,
   Читает под картиною названье
   И, излучая радость и признанье,
   "Какое море"! - громко восклицает.
   Дана творенью высшая оценка.
   А Танины труды для них, что стенка!
   27
   От этих встреч Татьяна загрустила.
   Она ведь пишет крепко, пусть по-женски.
   Но что поделать, и права и сила
   У этих судей полудеревенских.
   Её, как мог, утешил Сонин старший,
   Уговорил, привёл в порядок чувства.
   Решили не устраивать демарши,
   А изучить литовское искусство.
   Музеи оказались пустоваты
   И живопись бедна, скромна и пресна,
   В своей основе малоинтересна,
   А экспонаты в массе простоваты.
   Картины современных корифеев
   Ни мастерством, ни живостью не веют.
   28
   Когда же Сонины собрать хотели
   Здесь мненья о картинах, сколько можно,
   Они от всех один ответ имели -
   Расплывчатый и крайне осторожный:
   "Конечно, в этом я не понимаю, -
   Тянули и учёный и сапожник, -
   Но имя "А" в республике все знают,
   Профессор "Б" - известный всем художник"!
   И взоры отводя, интеллигенты
   Из жизни "А" уныло и натужно
   Расскажут три подробности ненужных,
   Из жизни "Б" какие-то моменты.
   И будто на негласном карантине,
   Их мненья об искусстве и картине.
   29
   Ну, парадокс! Какая тьма народу
   Здесь учится в художественных ВУЗах.
   В отрыве от родимых огородов,
   Копается в Смуглявичюса Музах*,
   А рисовать, как это ни банально,
   Но, право, видит Бог, до сей минуты
   Людей не учат профессионально
   Профессора в литовских институтах.
   Но те, кто отучился, прямо сходу
   Натягивают Рембрандта береты,
   И - 'кисти гениальные поэты',
   Прямуют на Олимп без перехода...
   А весь народ не смеет и пытаться
   В их сущности бездарной разобраться.
   30
   Торговля, институты и заводы
   Набиты до возможного предела
   Художниками вильнюсской породы,
   Которым не нашлось в Худфонде* дела.
   А те, что через Фонд заказы шпарят,
   Те в небесах финансовых витая,
   По метру в час свои картины жарят
   И стены предприятий выстилают.
   И деньги к ним идут большим потоком -
   В Литве художник - это вам не кто-то!
   Худфонд продаст труды его в два счёта,
   Глядишь, и дом построен ненароком!
   Профессия престижная на диво.
   И жить ему не запретишь красиво!
   31
   Любой художник в Вильнюсе элита.
   В свой круг здесь чужаков не допускают.
   Родной кормушки мощная защита
   Всех инородцев мягко отвергает.
   Познавши эти грустные моменты,
   Трагедии не делает Татьяна.
   Она идёт в Госстрах простым агентом,
   Оставив мысль о поприще желанном.
   И, вскоре, находившись по столице,
   Взахлёб семье рассказывает дома
   О всяких страхования приёмах,
   Об интересных случаях и лицах.
   А вечерами светлыми всё лето
   И натюрморты пишет и портреты.
   32
   У Юры на работе измененье -
   Он переведен в госнадзорный сектор:
   На пять рублей оклада повышенье
   И должность - "Государственный инспектор".
   Теперь опять, как в масло нож нагретый,
   Войдёт он в суть продукции заводов.
   Теперь узнает он не по газетам,
   А изнутри, в цехах её природу.
   Какое море шансов и открытий!
   И Госнадзора суетная проза
   Для Юрия сияющая роза
   Грядущих интересных перипетий.
   Опять приходят дни его свободы.
   И ждут его машины и заводы.
   33
   И вот он на заводе с предписаньем.
   Он долго ждёт в приёмной приглашенья.
   Да, Вильнюс - не Одесса! Ни вниманья,
   Ни капли к Госнадзору уваженья.
   Но Юрий весел. Знает - это просто
   Такой приём давным-давно известный.
   Он называл его "болезнью роста"
   Директоров больших заводов местных.
   Три дня проверки всё переменили,
   А на четвёртый, после испытаний,
   Свернулась гордость, словно рог бараний.
   Директора, как будто подменили.
   И Сонина притихшая элита
   Сопровождает всюду, словно свита.
   34
   Не ведая ни страха, ни позора,
   Заводы жили мирно и вольготно.
   Железные объятья Госнадзора
   Их не держали бдительно и плотно.
   Контроль заводов, в принципе формальный,
   Вели, подчас, легко и неумело.
   Не раз в проверке оппонент нахальный
   Инспектора обманывает смело.
   И родилась легенда постепенно,
   Её в Литве расскажут даже дети,
   О том, что лучше всех на белом свете
   Литовские машины, несомненно.
   А как же быть с потоком рекламаций?
   Для их гашенья много комбинаций...
   35
   Закончена проверка. На Совете
   Читает акт контроля Госинспектор.
   В обширном, модерновом кабинете
   Совет завода. Во главе директор.
   Читает Сонин ровно и спокойно
   О недостатках крупного масштаба,
   О качестве деталей непристойном,
   Об испытаньях, проводимых слабо.
   И в заключенье - прямо к руководству:
   "Всем ясно, как серьёзны нарушенья.
   Три месяца уйдёт на исправленья,
   Грозит вам остановка производства".
   Все споры позади. Осели в акте
   Одни лишь сокрушительные факты.
   36
   В Литве такого раньше не бывало.
   Вопрос в Совмине дважды разбирали.
   Таинственных подробностей не мало
   В Правительстве о качестве узнали!
   Заводу дали срок - одну неделю:
   "Убрать, наладить, сделать исправленья".
   (На это нужен год на самом деле).
   И вот у Юры снова направленье.
   Он должен подтвердить, что всё в порядке,
   Что чертежи до точки соблюдают,
   Что все станки стандартам отвечают,
   Что начисто исчезли недостатки.
   Что сделаешь? Работа есть работа!
   А качество - на совести завода!
   37
   С каким подъёмом встречен был инспектор!
   При всём народе Сонину навстречу
   Из кабинета вышел сам директор
   С улыбкой милой и приятной речью.
   А в кабинете - ни следа нахальства,
   На лицах благодать и уваженье -
   Приехало московское начальство
   Из Главка, чтоб исправить положенье.
   И полетели по цехам, отделам
   Инспектор Сонин и сопровожденье,
   Но Юра видит, что его решенье
   Не может в акте отразиться в целом.
   Придётся, чтобы ненависть не сеять,
   Двойную бухгалтерию затеять!
   38
   В конце работы пригласил директор
   Гостей и Юру в баньку пообедать.
   На всех заводах этот славный сектор
   Придётся Юре в будущем изведать.
   "А ля пейзан" - убранство интерьера,
   Сухой парок хвоёй благоухает,
   А на столе, уставленном без меры,
   Полным-полно, чего душа желает.
   Копчёный угорь с пивом золотистым,
   Шашлык бараний с водочкой холодной
   И цепеллин - дитя любви народной,
   Грибы, салаты, свежий хлеб душистый...
   И после трёх, в сумбуре разговоров,
   Всё явственней мотив переговоров.
   39
   А пир горой! Но вот начальник Главка
   Одним из первых выйдя из сраженья,
   Как спелый плод, скатился на пол с лавки
   Его сразило головокруженье.
   "Уставшее" начальство подхватили
   И с уваженьем к возрасту и сану,
   В сторонке на диване уложили.
   Ни разу не промолвив слово "пьяный".
   Второй москвич - специалист по ГОСТам,
   Всё толковал о дружбе и вниманье,
   О творческом взаимопониманье,
   И усидел ещё четыре тоста.
   А трезвых в баньке двое - сам директор
   И пивший воду опытный инспектор.
   40
   В простынке белой, словно в римской тоге,
   Директор исподволь и осторожно
   Доводит Юре: "Весь завод в тревоге.
   Исправить всё так быстро невозможно"!
   Но что слова? Прекрасно Сонин знает
   Без слов и просьб завода положенье.
   Директора судьба, он понимает,
   Сейчас зависит от его решенья.
   И, как в Одессе, твёрдо и степенно
   И так же, относительно бескровно,
   Давить начнёт он вдумчиво и ровно.
   И качество получит постепенно.
   А вслух сказал: "Ну что ж, разделим факты -
   Одно для нас, решимое - для акта!"
   41
   Потом добавил: "Через месяц ровно
   Проверю лично, вы уж не взыщите,
   Всё то, что ныне принято условно.
   Как быть, что делать - сами поищите!
   Но, если основные недостатки
   К визиту моему не уберёте,
   То... впрочем, сами знаете порядки,
   Не первый день на свете ведь живёте".
   Директор счастлив - нужная отсрочка
   Дана без лишних просьб и униженья.
   Силён инспектор новый без сомненья.
   И свой расчёт он доведёт до точки.
   Он крут, но прям. С таким работать можно.
   Но только честно, без уловок ложных.
   42
   И вскоре на больших заводах края
   Инспектора встречают с уваженьем.
   Теперь везде его подходы знают
   И не трубят при нём о достиженьях.
   Проходят дни и годы пролетают.
   Здесь плодотворна Сонина работа -
   Его труды машины улучшают.
   Дефектов поиск для него - охота!
   Он в институтах лекции читает,
   Статьи и книги пишет о контроле,
   О качестве труда первичной роли...
   Но почему душа его скучает?
   Нельзя грешить на жизни монотонность.
   Так отчего ж неудовлетворённость?
   43
   Всё очень просто - Вильнюс не Одесса!
   Хорош, но чужд и в радости и в горе.
   Не схожи их пути и интересы,
   А лес грибной не заменяет море.
   Но более всего печалит Юру,
   Привычного лишает наслажденья,
   Литовской музыки унылая фактура
   И редкие оркестров выступленья.
   Сандецкис и Домаркас*, оркестранты,
   Два-три сопрано, как всегда Норейка,
   Певцов Литвы короткая скамейка.
   Здесь на виду такие музыканты.
   Солисты же не блещут божьим даром,
   Трактовкой, звуком и репертуаром.
   44
   Лишь изредка меняли положенье
   Гастроли выдающихся артистов.
   Для Юрия и счастье и спасенье
   Творенья скрипачей и пианистов,
   Которых в установленном порядке
   Москва и Питер, Киев и Одесса
   По утверждённой свыше разнарядке
   По городам гоняли и по весям.
   И он понять не может, в чём тут дело:
   В Литве - консерватории и школы,
   Так отчего, как в мире баскетбола,
   Им не достигнуть славного предела?
   Возможно дело тут в душе народной -
   В романтике садово-огородной?
   45
   Народ литовский очень любит хоры.
   Они серьёзны, профессиональны.
   Репертуар разучивают споро.
   Они по-деловому музыкальны.
   Собравшись в общий хор на праздник Песни
   Под сводами в зелёном Вингис парке*,
   Охотно, добросовестно и честно
   Поют весь день - ни сбоя, ни помарки!
   Но пенье это - не предмет искусства.
   Оно несёт сплочённость. И свобода
   Стучит в сердца литовского народа
   И будит бунта дремлющее чувство.
   И праздник Песни, хоровые страсти -
   Скорее фига для советской власти!
   46
   А славная литовская эстрада,
   Соседям уступающая резко,
   Не знала, не узнает и не надо
   Своих Р.Паулса, Л.Вайкуле, А.Вески.
   Два-три солиста, парочка певичек,
   С открытой тягой к образцам заморским,
   Таков набор эстрадных серых птичек
   С образованием консерваторским...
   И вечерами некуда податься.
   Кого-то рестораны соблазняют,
   Но Сонины в них вовсе не бывают,
   И Юрий начинает раздражаться.
   Но тут судьба подбрасывает ловко
   Отличную ему командировку.
   47
   Заданье: вместе с шефом в Питер ехать.
   Проверить достоверность, объективность
   По качеству продукции успехов.
   Не медлить. Проявить оперативность.
   Мы знали с детства: вещь из Ленинграда
   Как правило, солидна и пристойна.
   Она без брака сделана "как надо"
   И, значит, "Знака Качества" достойна.
   Но часто это славное явленье
   Заводы Ленинграда нарушают
   И чистый, светлый образ разрушают,
   В народе вызывая подозренье,
   Что далеко не всё из Ленинграда
   На самом деле сделано "как надо".
   48
   И здравствуй, Ленинград! Какое счастье
   Опять увидеть северное диво.
   С улыбкой вспомнить молодые страсти
   За далью векового перерыва.
   Ну, пусть не век, но четверть века ровно
   Не видел Юра северной столицы.
   И вот она - вещественна, огромна:
   Её Нева, её дворцы и лица,
   Её, как луч, прямые магистрали
   И стройные ростральные колонны,
   Как прежде, на посту своём бессонном.
   И гордый император рвётся в дали!
   И обнимает Сонина по-братски
   Толпа людская, воздух ленинградский.
   49
   А Юрин шеф впервые оказался
   Средь ленинградских каменных просторов.
   Сначала он немного растерялся,
   Но вскоре сам затеял разговоры
   О том, что всё здесь создано Растрелли,*
   Что Клодт* - он скульптор, вроде бы,французский,
   Что местный цирк построил Чинизелли*,
   И Монферран*, конечно же, не русский.
   Готовился к поездке Лазарайтис.
   Своею эрудицией гордился -
   Он над энциклопедией трудился,
   Как над своей поэмой Межелайтис.
   И сделал вывод - нет здесь русской Музы.
   Санкт-Петербург построили французы.
   50
   А Юра с шефом спорить не желает.
   Упрямство шефа не пробить мгновенно.
   За две недели, Юра это знает,
   Он шефу всё покажет постепенно.
   Товарищ Лазарайтис - фрукт упрямый.
   Он горожанин в первом поколенье.
   Из хутора, от вольной жизни прямо
   Он в Каунас отправлен на ученье.
   Пять лет студент. Два года мастер цеха.
   Плюс партбилет, плюс статус социальный,
   Плюс рост и вес, плюс взгляд на жизнь реальный
   Залог его законного успеха.
   Вот так вошёл он в золотую квоту
   Нацкадров на ведущую работу.
  
   51
   Он понимает в технике не слишком,
   На уровне езды в автомобиле.
   Образованье ровно, без излишка,
   Как холодец в уме его застыло.
   Но опыт руководства коллективом
   (Он десять лет начальник Управленья)
   И нити связей, что в его активе,
   В нём несколько раздули самомненье.
   Он матерел, в объёме раздаваясь,
   Одет, побрит, пострижен Лазарайтис
   Не хуже, чем известный Адомайтис,
   В душе крестьянским парнем оставаясь.
   Он любит женщин полных и красивых,
   Три капли в баньке и, конечно, пиво.
   52
   Он в Ленинграде - такт и осторожность.
   Но знает: Сонин за три дня от старта
   Использует отличную возможность
   И выполнит заданье Госстандарта.
   И Сонин с нескрываемым весельем
   Трудился, как всегда неугомонно,
   И доказал, что важным трём издельям
   "Знак Качества" присвоен незаконно.
   Потом убрали "Кировец" по-братски,
   Решив, что будет слишком неприлично
   И, более того, аполитично
   Порочить славный трактор ленинградский.
   И Сонин согласился с кислой миной
   Не видеть дискомфорт его кабины.
   53
   Закончилась проверка символично.
   И ход её для Юры не был новью.
   А ленинградцы поняли отлично,
   Что дело завершилось 'малой кровью'.
   На радостях банкет им закатили
   В гостиничном шикарном ресторане
   И по музеям питерским пустили,
   Заранее составив расписанье.
   Петродворец с сияющим Самсоном,
   И Эрмитажа дивные творенья,
   И русских мастеров произведенья
   Увидел Лазарайтис потрясённый.
   Он так взволнован, что ему не спится,
   К полуночи он к Сонину стучится.
   54
   Не видит Юра шефа и не слышит.
   Он в телевизор всей ушёл душою.
   Рахманиновской музыкой он дышит -
   Концертом фортепианным из "Большого".
   Второй Концерт своей волшебной темой
   Всегда тревожил Юру бесконечно.
   Будила в сердце странная поэма
   Тоску и счастье жизни быстротечной.
   И замер Лазарайтис поражённый:
   Ведь он не знал, что инженер нормальный,
   Не просвещённый школой специальной,
   Так может слушать музыку влюблено.
   И постояв минуты три, быть может,
   Ушёл - не стал он Сонина тревожить.
   55
   А через день они уже в полёте.
   Их Вильнюс ждёт уютный и домашний.
   И Лазарайтис дремлет в самолёте.
   И Ленинград уходит в день вчерашний.
   А Юра рад: зажгло его вниманье,
   Поездок и походов перегрузки
   В душе у шефа проблеск пониманья
   Огромности культуры сложной русской.
   На сердце Юры гордость и отрада.
   Ведь суждено ему идти по свету,
   Неся в душе тепло культуры этой
   И малую частицу Ленинграда.
   Его дела и чувства - всё в порядке.
   ... А самолёт заходит на посадку.
  
  * * *
  
  Примечания:
  
   * Пан Тадеуш. Перевод с польского С.Мар (Аксёновой)
   * Вилейка - Вильняле - речка, пересекающая Вильнюс.
   * Башня Гедеминаса - полувосстановленные руины замка основателя Вильнюса - смотровая площадка.
   * Костёл Анны - середина 16-го века, готика, кирпич.
  * Ресторан в центре Вильнюса.
   * Лаздинай - построенный к 1974 году, орденоносный район Вильнюса.
   * Архитекту - кольцевая улица Лаздиная.
   * Антоколь - Антакальнис - непромышленный, тихий и лесистый район Вильнюса.
   * КТН - кандидат технических наук.
   * Речь идёт о знаменитом Постановлении ЦК КПСС и СМ СССР о сокращении расходов НИИ и КБ в 80-х гг.
  * Смуглявичюс (1745-1807)-первый завкафедрой живописи вильнюсской школы изящных искусств.
   * Художественный Фонд - госорганизация, ведавшая организационными и коммерческими вопросами изобразительного искусства в СССР.
   * Сандецкис и Домаркас - дирижёры и художественные руководители соответственно камерного и симфонического оркестров Вильнюсской филармонии.
  * На эстраде Вингис - парка ежегодно проводится многотысячный праздник Песни
   * Растрелли Варфоломей (1700 - 1771) - рос. архитектор, всю жизнь работавший в С.Петербурге.
   * Клодт Пётр (1805 - 1867) - рос. скульптор. Жил и работал в С.Петербурге.
   * Чинизелли Гаэтано (1815 - 1867) - глава династии цирковых артистов. Жил и работал в России.
   * Монферран Август (1786 - 1858) - рос. архитектор, представитель позднего классицизма.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"