Михнегер Егор
Руины Ада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда твой заклятый враг - главный в империи жрец, найти союзников трудно. Пускай и без особого энтузиазма, но люди верят в навязываемую сверху религию, да и просто не дураки рисковать своей жизнью и вечной душой ради неправого дела. Священнослужители тоже отнюдь не безобидны: специально обученные боевые жрецы владеют чудо-оружием, способным побеждать целые армии. Через таких служителей в одиночку к царю жрецов не пробьёшься. Искать помощи можно только у владык демонов. Но даже ребёнку понятно, что демоны не станут никому помогать просто так. И продать свою душу им тоже едва ли получится, если только не доказать, что эта душа чего-то да стоит. Чтобы заключить союз с демонами, их требуется сперва победить. Причём не где-нибудь, а в их родном мире. То есть следует "всего лишь" совершить невозможное. И ради мести ещё при жизни отправиться в Ад.

Руины Ада

[]

Annotation

     Когда твой заклятый враг — главный в империи жрец, найти союзников трудно. Пускай и без особого энтузиазма, но люди верят в навязываемую сверху религию, да и просто не дураки рисковать своей жизнью и вечной душой ради неправого дела.
     Священнослужители тоже отнюдь не безобидны: специально обученные боевые жрецы владеют чудо-оружием, способным побеждать целые армии. Через таких служителей в одиночку к царю жрецов не пробьёшься.
     Искать помощи можно только у владык демонов. Но даже ребёнку понятно, что демоны не станут никому помогать просто так. И продать свою душу им тоже едва ли получится, если только не доказать, что эта душа чего-то да стоит.
     Чтобы заключить союз с демонами, их требуется сперва победить. Причём не где-нибудь, а в их родном мире.
     То есть следует «всего лишь» совершить невозможное. И ради мести ещё при жизни отправиться в Ад.

Руины Ада

Прелюдия

      Долгие и великие страдания воспитывают в человеке тирана.
      Фридрих Ницше
     
      Окрестности Колодца Душ
     
     За ним наблюдали.
     Рифат чувствовал присутствие низшей сущности с самого утра, но ему никак не удавалось определить, чьё именно внимание он привлёк. Здесь, вблизи Колодца Душ, за ним могли присматривать как совсем слабенькие создания, вроде чертей, так и могучие демоны, решившие немного поразвлечься в Верхнем из Адов.
     Верхний из Адов… Рифат знал, что демоны предпочитали именовать мир людей таким, выгодным для себя образом, вместо уничижительных Руин Ада. Впрочем, ничего удивительного, кому захочется использовать название, напоминающее о сокрушительном поражении твоих родичей? Ведь руины на пустом месте не возникают. Для возникновения руин нужна катастрофа и последовавшее за ней запустение. И горе тому, кто обитал ранее на том месте.
     Тварь снова мелькнула на самой периферии его зрения. Рифат даже не стал поворачиваться, уже знал, что ничего не заметит. Кто бы за ним ни следил, он умел соблюдать осторожность. С одной стороны, это напрягало, но с другой, обнадёживало. По-настоящему могучие демоны скрываются очень редко. Значит, за ним наблюдает создание невысокого ранга. В случае чего — с таким совладать он сумеет.
     Рифат не был сильным магом или безупречным жрецом, но знал, как вести себя с демонами, лучше, чем большинство из ныне живущих. Он посвятил изучению демонологии изрядную часть своей сознательной жизни, понимая, что только с помощью низших сил сможет восстановить справедливость. Сумеет отомстить. А возможные последствия для души заботили его в последнюю очередь.
     Ведь он и так родился в Аду, хоть тот давным-давно и превратился в руины. Было бы что терять.
     — Покажись, чёрт! — крикнул Рифат в сторону песчаных дюн, за которыми прятался загадочный наблюдатель. — Тебе всё равно не удастся застать меня врасплох, ты только вызываешь у меня всё большее раздражение. Покажись, ибо я пришёл не карать зло, но подчинять его своей воле! Не сражаться во имя человечества, но отдать вам на растерзание сотни грешников! Не просить у демонов, но заключить с ними сделку! Окажи мне услугу или не мешайся у меня под ногами! Я знаю, куда я пришёл и зачем. И я получу то, что мне нужно. Невзирая ни на что получу! Ибо такова моя воля.
     Рифат продолжил свой путь, более не останавливаясь и не оглядываясь. Он продекламировал свои намерения, а если их не воспримут всерьёз… Что ж, тем хуже для демонов. Только дурак приблизится к Колодцу Душ, не имея козырей в рукаве. А дураком Рифат точно не был. В испытаниях, через которые пришлось пройти Рифату, дураки не выживают.
     Его вероблюд — выведенная жрецами порода верблюдов, в чьём названии угадывались слова «вера» и «блюсти», — послушно плёлся за хозяином, аккуратно переступая через разбросанные повсюду кости. Рифат и сам старался не наступать на чужие останки, хотя порой ему очень хотелось пнуть в раздражении кость-другую. Но тогда шёпот и стенания духов станут ещё громче, что лишь усилит в свою очередь его раздражение… Замкнутый круг, который легче избегать, чем пытаться из него выбраться. Пускай себе лежат дальше. Ни пользы, ни особого вреда от истёршихся костей нет.
     Как нет большого вреда от стонов сонмища неупокоенных душ. Рифат старался не вслушиваться в их нашёптывания, причитания и подначивания. Лишённое смысла сотрясение воздуха! Как и праздные речи глупых людишек, это был просто звук ради звука. Жалобы ради жалоб. Угрозы от бессилия. Плач от тоски.
     Сильные духи не просят, не унижаются. Они просто повелевают, всегда добиваясь того, что им нужно. Может, не сразу, но обязательно получая желаемое. Но сильные души на границе пластов бытия долго, как правило, не задерживаются. Они смело отправляются прямо к Колодцу, чтобы очиститься в горниле адского пламени.
     Колодец Душ уже отчётливо виднелся на горизонте. Не заметить его было решительно невозможно. Гигантский смерч тянулся от самого неба до бездонных глубин, уводивших в страшные преисподние. Чёрный вихрь из чёрных же, как правило, душ. Вихрь, пронзающий все пласты бытия, ведущий к погибели ради последующего возрождения.
     Именно туда Рифат держал путь. Столь долгий путь, полный лишений. Путь, в который души людей устремляются только в посмертии и то не всегда. Путь, который в конечном счёте приведёт его к бесчисленным мукам. Путь зла.
     Но что поделать, если зло в мире можно победить лишь с помощью другого зла? Которое задним числом нарекут, конечно, добром, придумав красивую сказку о человеколюбивых героях. Умолчав о реках пролитой крови, об убитых невинных, о разрушениях. Чтобы народ и дальше верил в нелепую высшую справедливость. Терпел страдания, надеясь на чудесное избавление. В то время как сильные мира сего продолжают кровавой резнёй менять реальность под свои нужды. Выплачивая жалкие гонорары воспевающим их мнимые добродетели сказочникам.
     Рифат предпочитал иллюзиям горькую правду. Он собирался воплотить воистину отвратительный замысел. Ради праведной мести совершить неправедные поступки. Но таков его путь. Другого шанса покарать обидчиков просто нет.
     Вместе со своим вероблюдом он брёл сквозь пустоши, называвшиеся Полями Костей. Ступал по красно-ржавого цвета пескам гигантской пустыни. Искал редкие источники воды, воняющей серой или гноем. Отгонял обезумевших диких животных, часто становившихся на короткое время вместилищем какого-нибудь духа или беса. Прятался от песчаных бурь, обходил многочисленные препятствия, возникавшие на пути.
     Рифат не встречал ни единого человека уже целую вечность. Не видел ничего, кроме окаменевших деревьев, руин и костей. И тем не менее он продолжал день за днём упорно идти к своей цели.
     К своей первой цели на этом бесконечно долгом пути.
     
     Вероблюд громко фыркнул, остановился, ударил мозолистой ступнёй по земле. Длинная шея животного приняла горизонтальное положение, выставив вперёд увенчанную шестью рогами голову. Рифат сразу напрягся, зная, что его верный спутник учуял опасность. Нюх вероблюдов намного превосходил человеческий, и обычных демонов они не боялись. Значит, их поджидает нечто более жуткое.
     Рифат вытащил из ножен раздвоенный меч, готовясь встретиться с неприятелем. Расходящиеся под небольшим углом относительно друг друга лезвия ярко засияли, отражая солнечный цвет. Если у чудища окажется хотя бы капля мозгов, оно не станет связываться с владельцем такого оружия. Раздвоенные мечи со слегка искривлённым лезвиями были большой редкостью, указывая на принадлежность к элите жреческой касты. Рифату дорого обошёлся этот экзотический меч, и его цена заключалась не столько в золоте, сколько в пролитой крови…
     Несмотря на кажущуюся непрактичность, такой меч мог искромсать на куски практически любого противника. Конечно, если оружие благословили правильным образом.
     Сощурившись, Рифат смотрел в ту же сторону, что и его вероблюд, но пока не видел опасности. Глина ржавого цвета, красноватый песок, окаменевшие остатки скрюченных деревьев и кости, кости, повсюду эти проклятые кости! Ничего необычного. Во всяком случае, для того, кто путешествовал по пустошам уже много месяцев.
     — Ну же, — прошипел Рифат сквозь стиснутые зубы. — Вы так и будете сегодня все прятаться или рискнёте помериться силами?
     Нет, вероблюд учуял явно не ту же самую сущность, что неотступно следовала за путником с раннего утра. Демоническая тварь была где-то сбоку, в нескольких сотнях метров, а угроза надвигалась на них со стороны гигантского вихря. Вот только ни на земле, ни в небесах никого видно не было, значит…
     Рифат отпустил поводья вероблюда, сделав несколько шагов в сторону. Как же он сразу не догадался! Ведь вероблюд не просто так бил ступнёй по земле. Подбросив раздвоенный меч высоко в воздух, Рифат сложил руки перед грудью и начал произносить боевую молитву:
     — Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё, вершится воля Твоя в пласте бытия сём. Спаситель наш, дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! Избавь нас…
     Земля под ним затряслась — на месте, где Рифат стоял всего минуту назад, в глине образовалась целая паутина из трещин. Вероблюд начал пятиться, но Рифат даже не шелохнулся, всё его внимание было сосредоточено на молитве. Подброшенный меч застыл в воздухе примерно в полуметре над его головой, лезвия смотрели в небо под углом сорок пять градусов. Это была стартовая позиция для атаки.
     Не успела даже малая часть песка ссыпаться в трещины, как в небо взметнулся целый фонтан брызг из высохшей глины. Вслед за ним из образовавшегося в земле провала на свет показалась огромная меченожка.
     — Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Убий!
     Не дожидаясь, пока пятиметровая тварь полностью вылезет из земли, раздвоенный меч устремился в атаку. Бросившееся было на вероблюда насекомоподобное чудище вынуждено было сразу перейти от нападения к обороне, приняв вогнутое вертикальное положение в виде знака вопроса. Рифату же оставалось лишь продолжать читать боевую молитву и наблюдать за сражением. Теперь всё решала его сила воли и сноровка противника. Вернее, от этого зависело, сколько времени соперник продержится, покуда не превратиться в кровавое месиво.
     Меченожка была грозным противником. Длинное, тяжёлое тело. Мощные челюсти, способные разгрызать засохшую глину и куда более податливую плоть. Слюна, разъедающая любые доспехи. Сотни не столь уж и маленьких ног, у каждой из которых снизу росли серповидные лезвия. Крепкий хитиновый панцирь, не уступавший по прочности латам рыцаря. У обычного человека против такой твари не было ни единого шанса выжить. Вот только шквал ударов раздвоенного меча не могли отразить даже сотни попарно расположенных мечей-ног. Тварь шипела и плевалась во все стороны своим ядом, но причинить хоть какой-то вред раздвоенному мечу никак не могла. Благословенное оружие планомерно отрубало конечности и прорубало дыру в хитиновой броне монстра.
     Кислотные плевки пролетали в опасной близости от Рифата, но тот не мог сдвинуться с места. Всему есть цена в этом мире. Нет и не может быть абсолютно непобедимых смертных. Пока его меч сражался с противником, сам Рифат оставался практически беззащитным. Он знал, что его выдрессированный вероблюд в случае чего прикроет ему спину — только поэтому животное и не убегало от опасности, всегда оставаясь рядом с хозяином. Но из-за этого его вероблюд, в свою очередь, сам подвергался опасности быть задетым ядовитым плевком… Если бы не вторая тварь, следившая за Рифатом с утра, он бы точно отогнал четвероного спутника как можно дальше от места сражения.
     Увы, если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так. Раньше или позже, но гарантированно воплотится худший сценарий. Просто потому, что так устроено мироздание.
     Высунувшаяся на две трети из-под земли меченожка извивалась, пытаясь атаковать раздвоенный меч не только ногами-лезвиями, но и укусить его или оплевать своей кислотой. Ни первое, ни второе, ни третье ей так в итоге не удалось. Ульфикар — благословенный самим Светом Небес меч Рифата — двигался слишком быстро. Будучи связанным лишь волей, но не медлительным физическим телом хозяина, раздвоенный меч играючи уходил, вернее, отлетал с линии атаки насекомоподобного монстра. А вот Рифат или его вероблюд так лихо увернуться от меткого плевка не могли.
     Рифату просто повезло, в него не попали ни разу. Более массивный вероблюд оказался куда более удобной мишенью, к тому же не настолько везучей. Хотя он стоял на несколько метров позади Рифата, один из ядовитых плевков угодил на излёте ему прямо в брюхо.
     Вероблюд дико заскулил, попытался отойти ещё дальше от схватки, но, не сумев сделать и пары шагов, упал на выжженную солнцем землю. В ноздри Рифата ударил характерный запах палёной шерсти, а затем куда более неприятная вонь внутренностей. Плохо дело.
     Напади на него сейчас таинственный наблюдатель, у Рифата не будет даже шанса отбиться. Нужно было как можно скорее расправиться с перегородившей ему путь меченожкой. В боевой молитве Рифата появились нотки истеричного фанатизма:
     — Убий! Убий, Свет наш! Избавь мир от врагов наших! Убий! Убий! Убива-а-ай!!!
     Раздвоенный меч стал выписывать пируэты с едва различимой для человеческого восприятия скоростью, ежесекундно обрушивая на монстра десятки ударов. Ошмётки плоти насекомоподобного чудища разлетались в разные стороны, превращая тварь в бесформенную груду какой-то непонятной слизкой субстанции. Однако изуродованная меченожка боролась до последнего, никак не желая умирать. Только лишившись половины своих мечей-ног, с искромсанным хитиновым панцирем, тварь прекратила попытки сражаться с Ульфикаром и попыталась вновь скрыться в недрах подземных туннелей.
     Если бы не скулёж умиравшего вероблюда, Рифат, возможно, даже позволил бы твари уйти зализывать раны. Но не теперь.
     — Подвергни нас всех испытанию, но уничтожь всех злодеев! Свет Небес, выжги весь мир!!!
     Чудо-меч заколотил в одну точку в уже расковырянном панцире, словно желая надвое перерубить толстенную тушу. Всё ещё остававшаяся над землёй часть тела меченожки закачалась, а затем, под собственным весом, действительно с треском переломилась. Около двух метров плоти вместе с головой отсоединились от остальной части туловища. Наконец-то всё было кончено.
     — Ибо всегда исполняется на Руинах Ада воля, сошедшая с неба! Да прославится имя Твоё, Свет Небес! Свети ярче тысячи солнц до конца времени.
     Рифат закончил боевую молитву, протягивая руку, в которую послушно вернулся благословенный меч. Ульфикар. Чудо-оружие, которое по легенде при истовой молитве могло уничтожить целую армию… Но для подобных чудес Рифату нужно было быть по меньшей мере пророком, а его праведность вызывала большие сомнения даже у него самого.
     — Сгинь в небытии, нечестивая мерзость, — проклял он убогую душу противника, вкладывая меч обратно в ножны.
     Рифат знал, что нет необходимости вытирать оружие, оно уже само стряхнуло или впитало все телесные жидкости супостата. Настала пора завершить муки его верного вероблюда.
     
     Оставшийся совсем один путник занимался поклажей, демонстративно не обращая внимание на приближающегося к нему демона. Если бы тварь хотела причинить ему вред, то у неё уже была для этого прекрасная возможность во время сражения с меченожкой. Раз низшая сущность решила показаться именно сейчас, значит, её планы простирались несколько дальше убийства затерянного в пустошах человечка.
     Рифат ещё раз внимательно осмотрел снятые с вероблюда вещи, которые собирался взять с собой в дальнейшее путешествие. До Колодца Душ было рукой подать, но опытный путешественник знал, что в этих безлюдных землях даже к короткому отрезку пути стоит отнестись со всем тщанием. Рассуждай Рифат иначе, он никогда не дошёл бы так далеко.
     Шароподобная голова, из которой по кругу торчало без малого восемь козлиных ног, подкатилась почти к самой туши вероблюда. Демон внимательно осмотрел перерезанное горло животного.
     — Почему ты добил его обычным ножом, а не своим мечом с двумя лезвиями? — словно к давнему знакомому, обратился демон к Рифату.
     — Потому что у меча неспроста два рядом расположенных лезвия, — точно так же как ни в чём не бывало ответил Рифат любопытствующей твари. — Одно лезвие рубит тело физическое, второе кромсает тело эфирное, лишая жертву воли. Если дух слаб или недоразвит, как у животного, то душа убитого может не решиться нырнуть в Колодец Душ, навечно застряв в этом мире. Она будет обречена скитаться и выть, не находя здесь покоя.
     Лицо на ходячей голове совершило оборот по часовой стрелке на триста шестьдесят градусов. Рифат расценил этот жест, как подобие кивка обычного человека.
     — Понятно. Решил пожалеть свою лошадь.
     Рифат пожал плечами:
     — Вероблюд служил мне верой и правдой, было бы крайне несправедливо лишать его душу права на перерождение.
     Необычного вида демон хмыкнул:
     — Ага. Только ты ведь знаешь, что для перерождения его душе сначала придётся пройти через Ад?
     Тщательно проверив и упаковав все вещи, Рифат начал стягивать на рюкзаке ремешки:
     — Мы и так все родились в Аду, тебе ли не знать?
     — Но это всего лишь Верхний из Адов!
     — Верхний, нижний, не столь уж большая и разница, — отмахнулся от болтливого демона отвыкший от общения путник.
     Кажется, последнее утверждение демона крайне развеселило. Голова начала перекатываться туда-сюда на своих восьми ножках.
     — Это тебе так кажется сейчас, человечек. Поверь, когда твоя душа спустится по Колодцу Душ вниз, твоё мнение радикально изменится!
     — Возможно, — согласился Рифат, закидывая за спину свою ношу, — но для меня Руины Ада — не просто название из сказок для маленьких. Я родился в Аду, всю жизнь жил в Аду и буду очищаться в Аду целые эпохи после смерти моего бренного тела. Для меня Ад — неизбежность, с которой я давно смирился, не будучи в силах её избежать.
     Демон хихикнул:
     — Ад — это…
     — другие.
     — …ужас без конца, — одновременно произнёс каждый своё видение страшных мучений.
     Хмыкнув, Рифат зашагал в сторону поднимающегося до самых небес вихря. Он всё равно не отступит. Месть — это не просто цель, это единственный смысл жизни. Месть — это путь, даже если этот путь ведёт прямо в Ад.
     — А сильного демона твой меч превратить в жалкого духа может? — покатилась вслед за ним козлоногая голова. Лицо существа при этом крутилось в противоположную ходу движения сторону, благодаря чему визуально казалось зафиксированным на одном месте. — Наши души ведь куда могущественнее простых смертных, даже ослабленные мы способны натворить много бед. К тому же иногда мы можем находиться одновременно на нескольких пластах бытия.
     Рифат косо взглянул на ловко перекатывающееся на восьми кривых ножках создание:
     — Это зависит от силы веры владельца меча. В любом случае частички своей души ты лишишься. И даже могучий демон не сможет быстро переродиться в мире, где потерпел поражение. Хочешь, проведём такой эксперимент на тебе?
     — Я только спросить! — подмигнул ему демон. — Тебе без меня всё равно ведь не обойтись, так что придётся немного потерпеть моё любопытство. Люблю, знаешь ли, собирать разные суеверия. Вы, люди, такие невероятные сказочники!
     Рифат знал, что демон лукавит, прощупывая почву и выведывая нужную ему информацию. Тварь интересовалась раздвоенным мечом куда больше личности путника и цели его путешествия — это говорило Рифату о многом.
     Странник неотрывно смотрел вдаль на медленно приближающийся чудовищный вихрь:
     — Люди с такими мечами, как правило, упиваются властью, а не ищут путь на нижние пласты бытия, так что едва ли ты столкнёшься с кем-нибудь из моих бывших собратьев. Не хочу тебя разочаровывать, но твоё любопытство не слишком оправдано, демон. И с чего ты решил, что я не обойдусь без твоей помощи? Пока от тебя исходит одна пустопорожняя болтовня.
     Козлоногий демон смешно надул губки, будто обиженная наивная дурочка:
     — Если бы ты знал, кто я, то понял, как тебе повезло, — недождавшись от Рифата никакой реакции, демон продолжил: — Я Буер. Великий травник и тёмный философ. А ещё я могу сделать любого человека баснословно богатым!
     — Мне не нужны деньги, — отмахнулся от хвастливого демона путник. — Меня интересует только одно. Моя месть.
     Буер прекратил кувыркаться, вместо этого запрыгав всего на двух козлиных ногах:
     — Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным! У богатого и здорового человека куда больше шансов покарать окружающих!
     Рифат молча кивнул. Он был согласен с суждением демона, но не сказать, что подобная «философия» произвела на него глубокое впечатление. Это было всего лишь констатацией очевидного факта.
     — Послушай, — продолжал трещать демон, — ты там что-то кричал про сделку, когда понял, что за тобой наблюдают. Так вот, мне есть что тебе предложить! Я стану твоим поводырём в Аду, в настоящем Аду, а ты, ты… Тебе даже не придётся продавать мне свою ущербную душу! Только дай мне такой же летающий меч! И чтобы тот меня слушался! А то сам видишь, без рук мне тяжеловато приходится…
     Однако Рифат знал, как торговаться с демонами. Никогда нельзя сразу соглашаться ни на какие условия:
     — Я подумаю над твоим предложением, Буер.
     Демон стал подпрыгивать на двух ногах ещё выше:
     — Подумаю? Подумаю?! Я губернатор в Аду, а не какой-нибудь жалкий чёртик! О чём тут вообще можно думать?! Соглашайся, а не то…
     Рифат никак не отреагировал на последовавший поток угроз и грязной ругани демона. Хотя и прекрасно знал, что Буер не врёт. Для обычного демона он был слишком странным.
     — Сначала докажи, что ты действительно можешь оказаться полезен, — после длительного молчания сказал путешественник. — Помоги мне пройти за Медные Врата. Спуститься в Колодец Душ, — Рифат уже видел створки легендарных ворот. — Тогда мы заключим с тобой сделку.
     Буер перестал скакать на двух ногах и снова покатился рядом с Рифатом. Гримасы на его лице постоянно менялись, отражая то гнев, то обеспокоенность, то злобное предвкушение.
     — Мы пройдём за Медные Врата, — пообещал ему демон. — После чего я покажу тебе Ад! Покажу или устрою. Это уже ты сам выберешь.
     — По рукам, — согласился Рифат. — Или в твоём случае мне следует говорить по ногам?
     Он усмехнулся, услышав очередной поток брани от демона.
     Похоже, за время своего долгого путешествия Рифат действительно соскучился по общению.

Глава 1. Мнимый провокатор

      Вообще, когда существо свободно? Когда оно соответствует своему бытию.
      Готфрид Лейбниц
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     — Ибо истину говорю вам, на месте том, где вы топчитесь, висели распятые грешники! И мучили несчастных тех черти и прочие демоны окаянные! Поджигали людям пятки, сдирали кожу, вырезали их внутренности! И не могли нечестивцы те умереть второй смертью и должно было им мучиться тысячу лет таким образом! Но было их страдание заслужено и вполне справедливо.
     Стоявший на помосте проповедник светотеизма дико пучил глаза, обводя руками полупустое пространство на главной городской площади. Солнце клонилось к закату, а потому люди постепенно расходились по домам. Тем не менее около полусотни человек всё ещё слушали проповедь, то ли будучи истово верующими, то ли исходя из куда более прагматичных соображений. Ведь принявшие светотеизм жители Ксерсии освобождались от целого ряда налогов, пошлин и иных поборов властей. Для многих деловых людей этого было более чем достаточно, чтобы отринуть свои прежние убеждения, став приверженцами новой религии.
     Вернее, не такой уж и новой, просто раньше светотеизм был распространён в довольно узких кругах высшей знати, которую мало интересовали суеверия плебса. Светопоклонники считали себя выше всех остальных, прося у отпрыска Единого Бога власти и силы, в то время как простой народ клянчил у многочисленных божеств бытовые удобства — при этом всех всё устраивало. То были два разных мира, живущих по своим законам и слабо пересекающихся. Ведь мало какого хозяина волнует, во что верит его собака, покуда та его слушается.
     Потребность расширения круга верующих возникла только после окончания войн и объединения Юга под властью единой империи. Вместо жрецов-царей остался один царь жрецов, вместо естественных жертв во время многочисленных битв возникла потребность в ритуальном самопожертвовании. Конечно, самопожертвования во имя спасения души, и вот как раз это проповедники старались объяснить плебсу. С попеременным успехом.
     — В те далёкие времена не было Рая, существовал лишь мир смертных и Ад. Короткий век людской, за которым следовало небытие или муки посмертные. Горькая участь или конец существования всякого! Выбор между двух зол, между которых даже самые праведные должны сделать выбор. Ох много, много светлых душ выбрало тогда навсегда исчезнуть из нашей Вселенной. Непоправимая утрата, которая аукается нам до сих пор!
     Видневшиеся позади проповедника Золотые Врата, преграждавшие путь в дворец-храм, создавали вокруг читающего проповедь человека золотистый ореол, словно тот был святым. Немногие знали, что эффект был запланирован строителями главной городской площади специально для таких случаев, и именно поэтому на простеньком с виду помосте запрещалось выступать кому-либо, кроме жрецов светотеизма. Для всех остальных имелись куда более богато украшенные, но не столь выгодно расположенные возвышения. Священнослужители, как мало кто в этом мире, знали о важности таких неприметных с первого взгляда вещей.
     — И сжалился тогда Создатель, желавший воспитать равные Себе души через столь суровые испытания. Послал в мир людей Свет Свой, дабы развеять безнадёгу существования нашего! И возжелал Свет тот создать Рай для праведных, но поскольку был лишь частицей Создателя, а не самим Величайшим Творцом, то не смог создать Рай над миром. Ибо такое было под силу лишь Богу Единому.
     Взъерошенная борода и скромный наряд проповедника придавали его речам оттенок искренности, возможно, даже народности. Как будто седеющий мужчина действительно изо всех сил пытался донести до своей немногочисленной паствы всю глубину и трагизм ситуации.
     — Но нашёл выход Свет Божественный, решив превратить мир людей в Рай, а ещё не прошедшие испытания души переселить в иной пласт бытия, демонами занятый. Ибо было зло всегда многолико, и миров у зла было несколько. И разверз тогда Свет небеса Ада красные и сошёл вниз, дабы освободить верхний слой преисподних. Не ради грешников, но ради не успевших ни нагрешить, ни доказать свою святость.
     Теперь просвещающий простонародье мужчина крепко сжал правую руку в кулак и погрозил чему-то невидимому позади собравшихся на площади слушателей:
     — И выжег Свет в Аду всё нечистое, и пробил душам путь между прежним миром и теми пластами бытия, что с тех пор Нижним Адом зовутся. Заселилось на развалинах верхнего Ада тогда человечество и назвало сей мир Руинами, ибо ничего не оставалось здесь целого. Умерли второй смертью здесь грешники, изгнаны были демоны, чтобы не мешать людям выстроить себе новый дом.
     Голос проповедника заметно смягчился, губы расплылись в улыбке, которая могла бы принадлежать доброму дедушке.
     — А прежний наш дом опустел, но стал Раем для праведных. И кто будет жить во свете, тот после смерти поднимется, дабы вкусить наслаждение! Не вечное, но достаточно долгое, чтобы душа отдохнула. А кто грешил много при жизни, тот отведает мук адских, и никто больше его уже не спасёт! Ибо Свет Божественный, который с тех пор Светом Небес нами зовётся, присматривает только над нашим нынешним миром и Раем. Даёт шанс человечеству, но не снимает бремя с людей жить во свете. Ибо смысл существования наших душ — стать не марионетками Создателя, но равными Богу! А такое возможно только через постоянный выбор между светом или тьмой. Между добром либо злом, даже если выбор сей далеко не всегда очевиден.
     Брови жреца нахмурились, подчёркивая, что сейчас он говорит о чём-то чрезвычайно важном:
     — Через ошибки и бессчётные перерождения души людские обретают понимание истинное, приближаются к Создателю, пусть и медленно. Но мудрые учатся не только на своих промахах, но учитывают знания предков! Которые уже прошли долгий путь лишений и наказаний, опытным путём обнаружили, что правильно, а чего следует избегать. Которые могут помочь идти прямо, а не плутать в дебрях невежества, сызнова падая в одни и те же ямы. Предшественники наши — вот от кого черпают знания мои братья по вере!
     Жрец наставительно поднял указательный палец:
     — Как вы обучаете своих детей, помогая им освоиться в мире, так и мы, проводники душ, обучаем мужчин и женщин. Увеличиваем их шанс попасть на Небеса и избежать преисподние! Ибо то, что один создаёт с великим трудом и усердием, слаженный коллектив сделает без особых усилий. Как лампа освещает путь в темноте, так и вера наша в Свет Небес покажет вам путь, пройдя которым обретёте блаженство! Молитесь Богу Единому, чада мои, изучайте мудрость, дарованную вам поколениями Его слуг верных. Внимайте речам моим и других светопоклонников, тогда со временем вы не только пройдёте путь тернистый через пороки и трудности, но и сами сможете осветить путь другим! А сияющий во тьме едва ли сам когда-то заблудится.
     И вновь ободряющая улыбка. Взгляд ярко-голубых глаз, устремлённый с надеждой на публику:
     — Подумайте о словах моих, чада. Поразмышляйте как следует. А у кого будут вопросы или желание причаститься к свету, для тех всегда открыты храмы и мы, проповедники всего светлого. Вопрошайте и слушайте, следуйте советам людей умудрённых. Вы люди, и у вас есть выбор. Так сделайте его правильно!
     Проповедник в очередной раз возвысил свой голос, но затем вновь смягчился, завершая наконец свою речь:
     — Да пребудет с вами свет, чада! Увидимся на закате здесь завтра. Да пребудет с вами свет… Пусть пребудет.
     На этих словах силы, казалось, покинули проповедника.
     Низко склонив голову, мужчина медленно спустился с помоста и направился к воротам, сияющим золотом в последних лучах заходящего солнца.
     Грандиозное представление на сегодня было закончено. Хотя едва ли больше пары человек из собравшихся слушателей догадывались, что перед ними разыгрывается именно тщательно отрепетированное представление. Речь проповедника казалась такой эмоциональной, такой искренней!
     Но ведь именно так и должна выглядеть настоящая проповедь: идущая от самого сердца, от души. При этом речи следует литься плавно, с паузами в нужных местах, но без запинок. Нужно подобрать правильные слова, звучащие одновременно немного пафосно и возвышенно, но понятно для обывателей...
     Да хорошая проповедь обязана выглядеть спонтанной, но быть при этом скрупулёзно подготовленной. Тогда, регулярно повторяемая с небольшими изменениями, она обязательно достучится до подсознания местных жителей, несмотря на всю их занятость повседневными хлопотами.
     Ментальные установки граждан от одной, даже самой успешной проповеди не поменяются, и проповедник был на сей счёт прекрасно осведомлён. Завтра он продолжил свой тяжкий труд по завоеванию сердец жителей огромной империи. Поведает им детали, даст несколько практических советов. Разыграет жаркий спор с одним из «случайных свидетелей» его проповеди…
     Но всё это завтра, а на сегодня пришла пора отдохнуть в дворце-храме.
     Для его паствы блаженство, возможно, и наступит когда-то в посмертие, но для верного слуги Света Небес немного удовольствий припасено и в сём мире.
     Однако ещё неокрепшим душам о том знать не следовало. Золотые Врата были открыты только для избранных.
     * * *
     Скромного вида мужчина, стоявший чуть в стороне от всех остальных, двинулся следом за куда более примечательным слушателем. Последний во время проповеди всей своей позой и гримасами выражал явное недоверие к речи жреца.
     По тому, как смело он это делал, знающие люди могли догадаться, что сей «неверующий» — провокатор. Который будет изо всех сил критиковать проповедника и сомневаться в любых его утверждениях. Возмутитель спокойствия и вредитель, что станет подстрекать других слушателей и всячески срывать проповеди.
     Пренеприятнейший тип. Настоящий кошмар для любого организатора.
     И лишь немногие осведомлённые знали, что провокатор на самом деле действуют не против, а на стороне проповедника. Играет на руку жрецу и в конце концов не только раскается, но и станет самым рьяным приверженцем светотеизма. Заодно убедив в правильности выбора всех ещё сомневающихся.
     Полностью подконтрольный противник — не самый простой в исполнении, но крайне эффективный трюк для запудривания мозгов публике. Приём, превращающий пресную проповедь в яркое противостояние мнений. Вносящий накал страстей в, казалось бы, банальный пересказ мифа. И всё это совершенно безопасно для проповедника, который хорошо подготовлен к отражению всех вербальных и даже невербальных атак. Знание — сила, а знание всех действий противника наперёд — настоящая мощь! По крайней мере, в глазах окружающих.
     Но ведь в таких туманных областях, как религия, где нет чётких критериев истины, казаться — фактически равно быть. Кто выглядит наиболее уверенным в себе и лучше убеждает других, тот и прав. В отличие от простых обывателей, жрецы хорошо это знали.
     К тому же, если в посмертии всё окажется совсем не так, как гласили священнослужители, то кто, кому и как станет предъявлять обвинения? От народа отдача здесь и сейчас, а возможная награда потом, когда невозможны претензии. Воистину, религия — величайшее изобретение власть имущих! Недаром все жрецы с таким остервенением отстаивают свою веру и совершенно нетерпимы к аналогичным верованиям своих конкурентов.
     Это только на первый взгляд кажется, что прибегать к помощи подконтрольного оппонента — слишком изощрённый метод для завоевания людских сердец. На самом деле игра вполне стоит свеч. Даже не вполне, а ещё как того стоит!
     Впрочем, сегодня нашёлся тот, кто хотел эту самую игру немного подпортить.
     Устранив самое незащищённое звено, а именно «провокатора».
     И этот кто-то незаметно следовал за своей жертвой.
     
     Конечно, мнимый провокатор не мог позволить себе пойти в дворец-храм. Во-первых, он был слишком малозначительной фигурой, ещё только выслуживающейся перед жречеством. Во-вторых, если бы кто-то заметил, что фальшивый торговец проходит через Золотые Врата в храмовый комплекс, то вся игра в противостояние света знания и тьмы невежества оказалась под угрозой разоблачения. На большой риск ради удобства какого-то рядового актёришки, естественно, никто ни за что не пойдёт. «Провокатору» просто дали достаточно денег для проживания на постоялом дворе. Не самого захудалого, но и далеко не роскошного.
     Замаскированный светопоклонник возлежал в обеденном зале на слегка заляпанном предыдущими посетителями ковре, неспешно смакуя набаат — ферментированный напиток из сахарного тростника. В последнее время этот опьяняющий сладкий напиток вошёл в моду среди всех слоёв городского населения. Популяризируемая властью религия его употреблению не препятствовала. Возможно, потому что жреческая каста владела монополией на выращивание сахарного тростника… Но это только возможно!
     — Два лезвия света! — произнёс кодовую фразу незнакомый мужчина, присаживаясь на ковёр у ног фиктивного провокатора. Этот короткий пароль использовался законспирированными светопоклонниками для опознания коллег. — Я Тафир, и теперь мы будем работать вместе.
     Притворный провокатор сделал благодушный жест, приглашая своего собеседника прилечь на соседнем коврике напротив него. На самом деле это была всего лишь формальная вежливость, в то время как настороженный взгляд ложного торговца буквально обшаривал незнакомца. Нежданный напарник означал скорее проблемы, нежели помощь.
     Либо же помощь в решении неожиданно возникших проблем, о которых он ещё просто не знал.
     — Я Саид, — представился провокатор выдуманным, но заранее согласованным с его покровителями именем.
     Человек, назвавшийся Тафиром, кивнул. Скорее всего, его имя тоже было ненастоящим, но здесь уж ничего не поделаешь. Скрытность — основа основ любой агентской деятельности. Тот, кто раскрывает все карты первому встречному, шпионом или агентом влияния точно не станет.
     Тщательный осмотр не выявил в Тафире ничего необычного. Разве что серые шаровары показались несколько шире традиционных штанин в бёдрах. А так: тускло-жёлтый кафтан, столь же неброская шапка конической формы, простецкие кожаные сапожки, короткая круглая борода — типичный городской обыватель, на которого дважды никто и не глянет. По сравнению с яркой одёжкой Саида, его новый товарищ казался не более чем подмастерьем или мелким слугой.
     Тем не менее что-то в этом человеке вызывало у Саида тревогу. Но это что-то не было связано с внешним видом. Скорее, некое смутное ощущение исходящей от Тафира угрозы.
     — Выпьем? — предложил неприметный, но пугающий человек, наполняя из кувшина чашу для себя и подливая набаат в полупустой кубок Саида. — Подробности я расскажу тебе позже, сейчас изобразим непринуждённую беседу приятелей. За царя жрецов! Да будет век Ахеменида долог и не омрачится его правление бедствиями.
     — За Ахеменида! — вынужден был ответить учтивостью на учтивость Саид. — Самого светлого из царей!
     Два человека кивнули друг другу и глотнули из кубков. Набаат не был особо крепким напитком, однако мнимый провокатор сразу почувствовал расслабление. Это показалось ему немного странным, но лёгкая беседа ни о чём отвлекла его от подозрительных мыслей. Он и не заметил, как спустя полчаса опьянел до практически бессознательного состояния.
     Его компаньон, к которому Саид испытывал теперь самые тёплые чувства, с видимым усилием поднял его на ноги и куда-то повёл.
     — К-к-куда-а-а? — вяло попытался было воспротивиться фальшивый провокатор.
     — В безопасное место, — абсолютно трезвым голосом ответил ему Тафир.
     Несмотря на то что они пили один и тот же напиток, причём неприметный человечек вливал в себя куда больше, вдрызг пьяным оказался только Саид. Последний крайне смутно осознавал происходящее, немного опомнившись лишь к моменту, когда они вошли в скромный домик на границе трущоб и квартала ремесленников.
     Тафир заботливо подвёл своего гостя в центр начерченного на полу красного круга.
     — А ты-ы-ы то-о-очно светопок… пок… поклон… — пытался облечь Саид свою тревогу в слова, но получалось у него плохо.
     Хозяин домика вынул из пола в углу комнаты несколько глиняных кирпичей, затем достал из тайника нечто длинное.
     — Точно, — длинным предметом оказались сдвоенные ножны, из которых Тафир вытащил раздвоенный меч. — Ты когда-нибудь видел, чтобы такой меч был у кого-то не из жреческой касты?
     Ошарашенный Саид вяло покачал головой.
     Которая через пару секунд отделилась от тела.
     Кровавый фонтан оросил красный круг в центре комнаты.
     И теперь стало очевидно, что круг был красного цвета вовсе не из-за краски.

Интерлюдия 1. Страж Медных Врат

      У большинства людей нет никакого порядка в отношении обид, терзающих их души, — нет ясности в обвинениях, нет списка обвиняемых и перечня их преступлений. Для большинства людей уязвлённая, полная желчи часть их души — это своего рода жилище, в котором обитают мучительные образы, вырвавшиеся из суетного круговорота насилия и произвола и сумевшие каким-то образом пережить отведённую им пору. Большинство людей неграмотны и потому не могут надеяться использовать слова, чтобы приколоть к бумаге тени, мечущиеся в их сердцах. И даже если им это доступно, они, как правило, яростно отвергают точное описание и разбор своих скорбей, ибо любая ясность обыкновенно способна сделать эти обиды спорными и сомнительными.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Медные Врата
     
     Рифат неспешно приближался к легендарным вратам, преграждающим созданиям из плоти вход в нижние преисподние. По сравнению с исполинским Колодцем Душ, Медные Врата не поражали воображение своей монументальностью или изысканным барельефом. Ворота как ворота. Ещё и стоявшие прямо посреди пустоши без какого-либо намёка на стены по обеим сторонам от створок. Казалось бы, обходи не хочу.
     Вот только Рифат знал, что обойти Медные Врата таким простым образом не получится. Как ни иди, они всё равно окажутся прямо перед тобой, преграждая путь в Нижний Ад — собирательное название для всех миров ниже Руин. И дело здесь было даже не в магии, а в совершенно иных законах, по которым работали пространство и время на стыке пластов бытия. Граница между материей и духом в этом месте была размыта, истончена до предела.
     Даже Буер наконец-то умолк, косясь то на Медные Врата, то на Рифата. Это была серьёзная преграда как для людей, так и для демонов. Причём на вторых она работала в обе стороны: тварям из нижних пластов бытия было трудно прорваться в Верхний из Адов изнутри Врат, не меньше проблем было связано с возвращением демонов в родную стихию. Медные Врата никак не препятствовали движению чистого духа к Колодцу Душ, все остальные попытки пересечения границы между мирами не поощрялись. Это если говорить очень мягко…
     Однако Рифату было необходимо подойти к Колодцу Душ на максимально близкое расстояние, чтобы его спускающийся в бездны дух не утратил связь с телом. Если между двумя составляющими его естества будут Медные Врата, он будет слаб и никогда не сможет вернуться из путешествия. Вернее, когда-нибудь сможет, но только пройдя через полный цикл перерождения. К тому времени мстить уже станет некому, да и того, кто помнил бы о мести, существовать больше не будет. Вместо него на Руинах Ада родится совсем другой человек… Такой расклад никуда не годится.
     Медные Врата тускло поблёскивали в лучах красноватого солнца. Стенания, исходившие от гигантского вихря впереди, с каждым шагом всё нарастали. Стоны, преследовавшие Рифата большую часть его пути по пустошам, напротив, затихли. Вопреки ожиданию, путник почти не чувствовал ветра — чёрные души крутились в водовороте согласно совсем иным законам природы. Никаких живых существ, ни враждебных, ни дружелюбных или нейтральных, здесь не было.
     Спокойное место. Располагающее к тому, чтобы телесная оболочка обрела здесь покой. Даже валявшиеся повсюду кости вблизи Колодца Душ казались сохранившимися намного лучше, чем в остальной части пустошей. Если Рифату суждено здесь погибнуть, его тело может пролежать в целости и сохранности сотни лет… Слабое утешение, но лучше, чем никакое. В его ситуации приходится ценить даже подобные мелочи.
     — А что, если нам разделиться? — предложил Рифат своему восьминогому спутнику. — Я пойду налево, ты пойдёшь направо. Разделятся ли Врата, чтобы преградить путь нам обоим?
     Буер прекратил крутиться и радостно запрыгал на двух козлиных ногах:
     — Нет, конечно же! Точнее, да! Я имею в виду, что Медные Врата разделяться не будут, но всё равно перегородят каждому из нас путь. Они существуют субъективно в сознании незваных гостей, поэтому появляются именно там и когда это требуется. Можно окружить Колодец Душ целой армией, но просто так никто за невидимую черту не пройдёт! Всякий упрётся в ворота. И каждый будет видеть собственную версию Медных Врат.
     Рифат почесал заросший густой щетиной подбородок:
     — К чему такие сложности? Неужели нельзя было просто возвести вокруг Колодца Душ высокую стену?
     Демон хихикнул:
     — Проще. Но и преодолеть такую преграду труда не составило бы. Приставляй к стене лестницы, делай подкопы, облетай, в конце концов, с помощью какой-нибудь левитации. А так ты упираешься в ворота, что бы ни делал. Если только не догадаешься обмануть своё субъективное восприятие…
     Буер хитро подмигнул Рифату, но не стал продолжать. Видимо, ожидал, что путник начнёт просить рассказать ему о подробностях. Однако Рифат молча двигался дальше. У демонов нельзя ничего выпрашивать, их бесполезно о чём-нибудь умолять. Твари понимают лишь язык силы, их можно либо к чему-то принудить, либо заключить с ними сделку. На заранее оговорённых чётких условиях. Которые низшие сущности всё равно попробуют нарушить при первой возможности.
     Рифат просто знал, что обойти Медные Врата, будучи скованным физическим телом, принципиально возможно. И раньше или позже он найдёт способ пройти, куда ему требуется. С помощью Буера или же без неё.
     
     Несмотря на первое впечатление, вблизи Медные Врата казались куда крупнее любых ворот, построенных человечеством. Даже Золотые Врата, несмотря на всю их изысканность, были заметно скромнее по части массивности и размеров. Оно и понятно, ворота дворца-храма, помимо основной, выполняли ещё и декоративную функцию, а Медные Врата одним своим видом намекали на тщетность попыток снести их тараном или каким иным грубым способом.
     Рифат положил ладонь на одну из створок ворот, надавил. С тем же успехом он мог попытаться сдвинуть даже не стену, а горы. Масса каждой створки была колоссальной. Высота превышала пять метров, раза в два больше была их длина. О ширине оставалось только догадываться, но очевидно, что та тоже была довольно внушительной.
     — Ты не пройдёшь! — пафосным тоном провозгласил Буер, после чего вновь захихикал. — Если, конечно, не помрёшь или не попросишь меня открыть тебе тайну.
     Рифат даже не взглянул на упивающегося своей важностью демона, продолжив ощупывать массивные створки. Такое ощущение, что они были выплавленные из одного неимоверно огромного куска меди, который весил, наверное, сотни тонн. Абсолютно гладкая поверхность казалась горячей, почти обжигающей. Было ли это следствием нагрева от солнца или металл излучал потустороннее тепло сам — оставалось загадкой, впрочем, мало интересовавшей Рифата. Он попробовал поскрести одну из створок ножом. Как ни крути, медь была довольно мягким металлом, поэтому острая сталь довольно глубоко вгрызлась в створки. Рифат начал буквально резать ворота.
     Буер внимательно наблюдал за потугами человечка, то и дело отпуская в адрес Рифата едкие замечания. Скоро тому пришлось оставить попытки порчи чужого имущества. Медные Врата казались довольно податливыми, но стоило ему отвернуться или хотя бы моргнуть, как ворота словно бы восстанавливались. Да, пожалуй, именно так. Медные Врата просто стояли как новенькие. Столь же гладкие и массивные, на них не было ни царапины от ковыряния ножом. А вот сам нож успел затупиться.
     — Ты ещё головой попробуй побиться, — посоветовал Буер. — А что, метод рабочий. Главное — как можно сильнее долбиться, чтобы дух наверняка отделился от тела! Тогда точно пройдёшь.
     Рифат вздохнул. Всё, как он и ожидал. Примитивные способы открыть Медные Врата не сработают. Тем не менее он хотел убедиться в этом на все сто процентов, прежде чем просить о помощи демона. Его новый спутник не внушал Рифату большого доверия, полагаться на создание мрака без крайней необходимости точно не стоило. Рифат пошёл вдоль ворот, будто желая обойти досадное препятствие. Как и описывалось в легендах, Медные Врата перемещались вместе с ним, всё время преграждая путь к нижним пластам бытия.
     Это было весьма необычное и не самое приятное ощущение. Как будто тебе кажется, что ты движешься, а на самом деле ты топчешься на месте. Громада Медных Врат просто оставалась на одном и том же месте относительно взора Рифата, как ни ускорял он свой шаг. Буер перекатывался на своих восьми ножках с другой стороны от несчастного путешественника, тоже двигаясь в унисон, но по крайней мере двигаясь, а не будучи приклеенной к глазу шторкой! В конце концов Рифат оставил и эту затею.
     — Что, всё? Больше фантазии ни на что не хватает? — принялся глумиться над путником Буер. — Ямку там под воротами вырыть, закинуть крюк и залезть по верёвке, помолиться, в конце концов, не?
     Рифат упёр в бока руки, уставившись на своего «компаньона»:
     — Можешь смеяться и развлекаться сколько угодно, но покуда мы не спустимся на нижние пласты бытия, я не заключу с тобой сделку. Ты так и не доказал, что от тебя есть хоть какая-то польза.
     Буер показал Рифату длинный острый язык, перекатываясь перед ним из стороны в сторону.
     — Глупый ты, человечек. Зашёл в такую даль, но при этом ничего не знаешь про Ад. Настоящий Ад, а не Верхний из Адов или Руины Ада, как вы их у себя называете.
     Рифат не стал спорить, продолжив молча взирать на трепливого демона.
     — Ладно, слушай сюда, человечек. Так и быть, раскрою тебе секретик авансом. Я ведь уже говорил тебе, что надо обмануть своё восприятие? Для этого есть разные способы: от вхождения в транс до галлюциногенных растений. Но пожалуй, самый простой метод — это долго ходить параллельно Вратам, резко меняя направление, чтобы Медные Врата оказывались то справа, то слева. Давай, попробуй походи взад-вперёд. Метров пять — десять прошёл, вокруг своей оси крутанулся — только максимально быстро! — и снова немного прошёлся. Мгновенного результата не жди, вообще старайся расслабиться и расфокусировать зрение. Человечек, не смотри на меня таким осуждающим взглядом, я серьёзно всё говорю! Надо «раскачать» Медные Врата, как бы бредово это ни звучало. Помни, они существуют только субъективно у тебя в голове, и если ты всё сделаешь правильно, то после очередного резкого поворота Врата так и останутся справа или слева от твоего взгляда. Ты можешь даже сперва не понять, что путь к Колодцу Душ отныне открыт.
     Для пущей наглядности Буер сам принялся кататься туда-сюда параллельно невидимой линии на стыке пластов бытия. Правда, учитывая его странное телосложение, при развороте он то и дело оказывался повернувшимся к Медным Вратам задней стороной головы, на которой лишь спустя пару секунд проявлялось лицо. От Рифата же требовалось, чтобы Врата находились на периферии его зрения постоянно.
     Ничего не оставалось, как следовать указаниям демона. Рифат начал ходить взад-вперёд.
     Каждый раз при резком развороте его голова немного кружилась. Медные Врата словно «отлипали» от одного его глаза и «прилеплялись» к другому. Так и сойти с ума недолго, хотя можно ли называть трезвомыслящим человека, который стремится попасть в Нижний Ад? Сложный вопрос, на который, вероятно, лучше ответа не знать.
     Рифат ходил и крутился, покуда солнце полностью не скрылось за линией горизонта. После чего попил немного воды, начертил защитный круг и лёг спать. Было наивно рассчитывать преодолеть такую преграду с наскока. Завтра он продолжит попытки.
     * * *
     Десять шагов вперёд. Резкий разворот. Десять шагов в противоположную сторону. Повторить. И снова, и снова…
     Солнце почти достигло зенита, у Рифата кружилась голова как от вращений, так и от страшной жары, однако он упорно продолжал своё упражнение. Он чувствовал, что Буер его не обманывает. Вернее, обманывает, но не по части Медных Врат, а недомолвкой по поводу того, что ждёт путника за преградой. Но сейчас это не имело значения.
     Медные Врата словно приклеены сбоку левого глаза. Резкий поворот — теперь они точно так же приклеены справа. Шаги, поворот, вновь шаги. Скучающий поодаль Буер лишь глупо лыбится. Весьма раздражающий демон. Поворот, поворот, поворот…
     Внезапно восприятие Рифата дало сбой. От жары ли, от усталости — не столь важно. Медные Врата оказались одновременно сбоку и от левого, и от правого глаз. Рифат оказался в узком туннеле, между двумя абсолютно одинаковыми версиями огромных ворот. Оказался в ловушке!
     Однако паника продолжалась недолго. Рифат остановился, глубоко вдохнул, выдохнул. Медленно закрыл глаза, а затем резко распахнул их. После чего быстро сделал несколько шагов в сторону. Медные Врата остались только с одной стороны, причём Рифат точно знал, что с неправильной. Каким-то странным образом из-за глюка восприятия он преодолел границу, шагнул за пределы своего слоя реальности!
     И сразу подвергся атаке. За то, что совершил неположенное.
     Пошатывающийся от шока и головокружения Рифат едва успел выхватить из ножен раздвоенный меч. Понимая, что времени на прочтение боевой молитвы ему не дадут, рубанул перед собой воздух. Какое-то время придётся использовать обычные методы фехтования. Ульфикар был для этого не самым удобным оружием, но что есть, то есть. Рифат тут же ушёл с линии атаки, хотя никакого противника по-прежнему видно не было. Но Рифат знал, сейчас он появится.
     Он рубил воздух и уворачивался от воображаемых атак, всецело полагаясь на свою интуицию. Лишь спустя пару минут бешеной схватки с ветром Рифат остановился и сумел начертить лезвием Ульфикара три концентрические окружности. Благодаря раздвоенности меча окружностей получилось даже не три, а в два раза больше, то есть аж шесть. Что ж, тем лучше. Теперь можно было наконец-то подбросить меч в воздух, читая молитву:
     — Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё, вершится воля Твоя…
     Перед внешним кругом, в центре которого читал молитву Рифат, возникли скалящиеся морды огромного трёхголового пса. На левой и центральной голове зверя виднелись характерные параллельные раны, которые мог оставить только один меч — Ульфикар. Битва с будущим прошла для Рифата успешно: если не считать разорванных широких штанин, он остался практически невредимым. Головы, отчасти управлявшие временем и материей, получили отпор. Однако правая морда, имевшая власть над пространством, ещё своего хода не сделала.
     Рифат поспешно дочитывал молитву, понимая, что сейчас всё решат буквально доли секунды. Набериус — страж Медных Врат — присел на передние лапы, готовясь к прыжку. Концентрические круги должны были надёжно защитить Рифата от демона, вот только…
     Пространство сместилось. Рифат оказался в десятке метров от своих защитных кругов, а трёхглавый пёс стоял как раз между ним и оставшимся позади Ульфикаром. Набериус развернулся и прыгнул. Огромная чёрная туша практически накрыла Рифата.
     — Убий! — поспешно закончил молитву Рифат.
     Ульфикар взмыл в небо, после чего спикировал на монструозного пса. Раздвоенные клинки легко пронзили насквозь центральную шею чудовища — позвоночник оказался чётко в промежутке между двумя лезвиями, а мышцы и сухожилия Ульфикар резал словно нож масло. Тушу пса пригвоздило к земле аккурат возле ступней человека. Тыльной стороной ладони Рифат невольно оттёр со лба пот.
     Набериус рычал, скулил и елозил задними лапами по иссохшей земле, но преодолеть невидимую силу, давящую на него через раздвоенный меч, не мог. Рифат достал из-за пояса нож и начал чертить вокруг демонической твари окружности.
     — Опаньки! — откуда ни возьмись возник рядом Буер. — А я как раз хотел предупредить тебя об…
     Рифат презрительно фыркнул. Так он в благие намерения демона и поверил. Небось ждал, что Набериус разорвёт путника на кусочки, после чего Буер спокойно присвоил бы себе чудо-меч. Не знай Рифат заранее о страже Медных Врат, пожалуй, всё именно так и вышло.
     Убедившись, что окружности получились геометрически выверенными, Рифат присел на корточки и стал выцарапывать на рассохшейся глине сигилы — магические символы, которые должны были надолго удержать внутри круга демона.
     Подкатившись поближе, Буер принялся раздавать непрошеные советы, стремясь загладить вину:
     — Крестики чётче рисуй. А это что? Не видишь, у тебя круг-то не круглый в хвостике этого сигила! Так, этот символ нормальный…
     Рифат не обращал внимания на «ценные указания». Он знал, что так или иначе Набериус через какое-то время вырвется из тюрьмы. Но если прикончить его Ульфикаром, то демон переродится здесь ещё раньше. Месяц-другой даже неидеальные сигилы монстра сдержат, а если Рифат не успеет вернуться из своего путешествия до этого времени… Что ж, в таком случае его физическая оболочка всё равно погибнет от обезвоживания. Никакая молитва или медитация не может обеспечить сохранность тела без должной подпитки.
     Несколько раз обойдя вокруг поверженного демона, Рифат вытянул руку, приказывая мечу вернуться к владельцу:
     — Да прославится имя Твоё, Свет Небес! Свети ярче тысячи солнц до конца времени.
     Ульфикар сразу взметнулся к небу, крутанулся высоко в воздухе и плавно вернулся в руку хозяина. Рифат вложил чудо-оружие в ножны.
     Как только сила, прижимавшая демона к земле, пропала, огромный чёрный пёс поднялся и замотал всеми своими тремя головами. Однако брызжущая от ярости слюна сразу зависла в воздухе, натолкнувшись на невидимую преграду над внутренней окружностью.
     — Придётся тебе какое-то время пожить в тесноте, — подразнил восьминогий демон трёхглавого сородича. — Братан, ну ты сам виноват, не видел, что ли, какой у него странный меч? Надо было торговаться с ним, а не бросаться сразу как бешеный! Я тебе сколько раз говорил, спокойнее надо быть, Набериус, спокойнее. Плохая собака!
     Рифат махнул рукой, приказывая Буеру оставить пленённого демона в покое и двигаться дальше. Он не хотел оставлять двух демонов наедине, подозревая, что его восьминогий спутник может незаметно стереть несколько сигилов. Рифат знал, что демоны не слишком-то ладят друг с другом, но также он знал, что демоны и люди ладят и того меньше. Буеру нельзя доверять, что бы он там ни плёл. Они пошли дальше.
     До Колодца Душ оставалось не более километра. Совсем скоро начнутся настоящие испытания. По сравнению с которыми долгий путь через Поля Костей, преодоление Медных Врат и схватка с Набериусом покажутся лёгкой разминкой.
     Нижние пласты бытия. Места, которые не вызывали никаких чувств, кроме животного ужаса. Рифат мысленно готовился к спуску в эту чуждую людским надеждам реальность.

Глава 2. Настоящая провокация

      Комфорт, привычка и привлекательность (в противоположность доказательствам и разумным обоснованиям) — вот главное, что заставляет большинство людей верить во что-то.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Не успела кровь перестать литься из шеи, как на место отрубленной головы человек, представившийся Тафиром, водрузил нечто шарообразное с торчащими по кругу козлиными ножками. Стоявшее на коленях тело задёргалось в судорогах, а шарик с ножками сразу начал преобразовываться в нечто, напоминавшее обычную человеческую голову.
     Копыта, а затем и остальная часть ног стали втягиваться в уплотняющийся с каждой секундой череп. Вскоре от восьми козлиных ног осталась лишь густая шерсть, оформившаяся в седеющие волосы и длинную бороду. Подвижная рожица на шаре оформилась в хитрое личико мужчины сорока — пятидесяти лет от роду. Место соединения тела с новой головой портил только едва заметный тоненький шрам. По сути, лишь окровавленная одежда выдавала произошедшую буквально за несколько минут чудесную трансформацию.
     Или, вернее было бы сказать, не чудесную, а чудовищную. Ибо чудо объяснялось не небесной, а демонической сущностью.
     Буер показал Рифату язык:
     — Тафир? Ничего оригинальнее придумать не мог, человечек? Просто поменять порядок букв — слишком палевно! Давай выберем тебе менее очевидное имечко. Например, Андромалиус, Мархосиас, Хаагенти…
     Аккуратно прячущий раздвоенный меч обратно в тайник человек покачал головой:
     — От подобных имён издалека несёт владыками демонов. Нет уж, лучше останусь невзрачным Тафиром. Тебе бы, кстати, тоже не помешало придумать некую предысторию. Предыдущий хозяин этого тела, — Рифат указал пальцем в грудь Буера, — выдавал себя за торговца по имени Саид. Твоя рожа на его лицо никак не похожа, так что стоит выдумать новую личность.
     Освоившийся с управлением нового тела Буер подобрал отсечённую мечом голову. Подняв её на вытянутой руке на уровень лица, уставился глаза в глаза трупу. Некоторое время он молчал, не моргая смотря на прежнего хозяина тела, словно пытался переиграть остекленевшие глаза мертвеца в гляделки.
     — Убить или не убить, вот в чём вопрос, — риторически спросил у отрубленной головы Буер, после чего грубо отшвырнул её в сторону. — Ладно, назовусь Вачаганом, раз уж мне предстоит потешить публику своими остроумными замечаниями. Вачаган ведь значит оратор, ага?
     Подобрав отброшенную Буером голову, Рифат спокойно отрезал у той уши, нос, щёки и иные мясные кусочки. Бросил их непонятно откуда взявшемуся в помещении полутораметровому удаву.
     — Довольно редкое имя, но хотя бы человеческое, так что пойдёт. Помни, тебе нужно спровоцировать проповедника на агрессию, но не переступить черту, за которой тебя схватят прямо на площади. Я не могу таскаться с Ульфикаром по городу, не привлекая внимания всех и каждого. Нам надо заманить инквизицию светопоклонников в ловушку, а не попасться самим. Хорошо?
     Буер-Вачаган, ничуть не стесняясь, снимал с себя окровавленную одежду, переодеваясь в заранее приготовленное для него Рифатом новое броское облачение.
     — Говно вопрос! — бодро ответствовал демон в человечьем обличии. — О моём чёрном языке в Аду ходят легенды. Уж с обычным горе-проповедником как-нибудь справлюсь. Доведу, так сказать, вещающего о светлой фигне до адских проклятий в мой адрес. Используя для этого исключительно здравый смысл.
     С невероятно важным видом Буер-Вачаган поднял указательный палец к потолку комнаты:
     — Л — логика. Логика против иррационального религиозного фанатизма! Жаль, что тупая по большей части толпа всей прелести разоблачения не оценит. Но проповедник разозлится, а стражники будут хохотать — уж поверь.
     Замаскировав свой тайник, Рифат молча кивнул. Благодаря спрятанным за поясом рогам, выпитый ранее алкоголь был для него столь же безобиден, как простая вода. Но пусть он и не был вдрызг пьяным, зато Рифат был уставший. Поэтому, приказав Буеру посторожить дом, он лёг спать.
     Завтра предстоял трудный день.
     Трудный и долгий, Рифат был в этом уверен.
     * * *
     — И возник в мире новый порядок. Души, что ранее устремлялись после смерти исключительно вниз, получили возможность очиститься. Пройти через мрак и адские муки, чтобы подняться в итоге на Небеса! Стать на время чистым светом, из которого возникло всё живое на свете, — проповедник подчеркнул интонацией последнее слово. — Ведь неспроста мир называют именно так. Свет. Всё, что нам дорого, невозможно без света. Всё оно и есть свет…
     — Неправда! Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи! — вякнул кто-то из зрителей, вызвав пару смешков.
     Жрец поморщился, но никак не стал комментировать расхожую поговорку:
     — Свет даёт всему живому развитие, наполняет энергией, согревает. Указывает людям путь. Олицетворяет собой чистоту, знание, мудрость. Потому-то Творец Всемогущий и ниспослал нам спасение в виде одухотворённого света. Который впоследствии мы назвали Светом Небес!
     Здесь явно должна была последовать театральная пауза, но в неё снова вклинился затесавшийся посреди толпы грубиян:
     — Всемогущий Творец мог бы изначально создать мирок поприятнее. Тогда бы и спасать ничего не пришлось.
     Проповедник махнул рукой, слово отгоняя от себя назойливое насекомое:
     — Я говорил вчера: начальная суровость бытия была не ошибкой, а даром Создателя нашего! Чтобы души людей имели возможность стать равными Творцу, а не Его марионетками, лишёнными свободы воли. Но свобода означает ошибки, а за ошибками должно следовать наказание, иначе никакого развития не возникнет.
     — Но потом-то Творец всё равно передумал. Значит, первоначальный план оказался несовершенным, а способности Бога к предвиденью весьма так себе.
     Жрец наконец-то удостоил грубияна суровым взглядом. На лице проповедника отразилось явное удивление.
     — Создатель Вселенной — всеведущ, но Он не жестокий, — к чести священнослужителя, тот быстро справился с замешательством. Видимо, подумал, что ему решили устроить проверку со стороны высшего жречества. — Это мы, люди, не сумели справиться с испытаниями, подведя Творца нашего, а Он лишь предоставил нам второй шанс!
     — Всё равно получается, что Господь переоценил род людской, — продолжил спорить с проповедником одетый в ярко-красные шаровары и чёрный кафтан человек. — Следовательно, нельзя считать Его замысел совершенным. А тогда возникает вопрос и относительно совершенства Творца.
     Проповедник топнул ногой по помосту. Пожалуй, это было чересчур для типичной проверки. Критиковать можно было строго оговорённые вещи, и верховное жречество никогда не стало бы публично сомневаться в безупречности Создателя.
     Следовало реагировать жёстко:
     — Ересь! Богохульство! Как смеешь ты, светоненавистник, сеять зло среди бела дня?!
     Мужчина с длинной бородой, чем-то смутно напоминающей козлиную, ухмыльнулся:
     — Но ты ведь сам говорил, что свобода — это возможность делать ошибки. Что ж, может статься, что я ошибаюсь. Тогда я попаду в Ад. Но где гарантия, что не ошибаешься ты? Как видишь, никакой свет не испепеляет меня «среди бела дня», — ехидно передразнил приметный человечек светопоклонника.
     Жрец нахмурился пуще прежнего:
     — Бывают ошибки из-за невежества и малодушия, а есть ошибки добровольные и сознательные. И ты сейчас совершаешь самую большую ошибку из всех возможных. Без всякой причины отрицаешь совершенство Создателя, да ещё и вводишь в заблуждение невинные души! Воистину нет греха более тяжкого!
     Толпа немного отступила от спорящего со священнослужителем человека, словно боясь заразиться. Однако последний оставался абсолютно спокоен:
     — Тогда отчего ты так переживаешь, папаша? Если я такое воплощение зла, то неизбежно попаду в Ад, а ты, наоборот, вознесёшься на свои Небеса. Тебе следует радоваться возможности испытать свою веру, не так ли?
     Жрец фыркнул:
     — Не за себя беспокоюсь, но за паству, что вводится в искушение твоим богохульством!
     — Но у них тоже должна быть свобода ошибаться, ведь правильно? Или ты хочешь сказать, что любое сомнение теперь стало порочным?
     Проповедник, не задумываясь, ответил то, что всегда слышал от старших товарищей в таких спорах:
     — Не доверять можно земному, человеческому, но никак не божественному аспекту реальности. Мы можем не понимать всех Его замыслов и путей, но это свидетельствует только о нашем несовершенстве. А Бог на то и Бог, чтобы быть идеальным.
     Аргумент был сильным с точки зрения веры, но открывал прорву возможностей для атаки на священнослужителей. Глубоко заблуждающийся, но явно натасканный в риторике мужчина не преминул сим воспользоваться:
     — Ладно, тогда не будем подвергать сомнению божественный план, — мгновенно перестроил мужчина свою линию нападения. — Предположим, что Господь по определению не может ни в чём ошибаться. Отлично. Вот только с чего ты решил, что ты со своими братьями по вере имеешь хотя бы примерное представление о «божественном аспекте реальности»? Бог что, каждый день перед вами отчитывается? Согласует с вами свои грандиозные планы?
     Светопоклонник не нашёлся с ответом, поэтому козлобородый продолжил:
     — А ведь до перемещения людей из прежнего мира сюда, — заметь, это исходя из твоей же версии истории — наши предки тоже наверняка думали, что знают всю правду. Познали суть вещей, обрели истинную веру и всё в том же духе. Представь, какого было этим несчастным, когда вдруг возникает какой-то там светлый-пресветлый свет, заставляет их спуститься из пускай плохонького, но обжитого мирка на руины, где веками мучились в Аду души умерших. Даёт взамен некие абстрактные обещания благ после смерти, а потом такой: вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья! Ну ясно же, очень добрый Господь и Его Посланник такой же добряк! Отличная у вас вера, последовательная и логичная, аж слов нет.
     Публика нервно захихикала, тогда как лицо жреца покраснело. Перекосившимися от злости губами тот выдавил:
     — Творец даровал нам спасение. Это дар, дар, а никак не ухудшение условий существования! Нет никакой непоследовательности, ты просто всё переворачиваешь с ног на голову, светоненавистник!
     Мужчина, приковавший к себе всё внимание публики, спокойно пожал плечами:
     — Я всего лишь пытаюсь взглянуть на ситуацию с разных точек зрения, а не слепо верить в одну-единственную правдивую правду. Неясно на каком основании ставшую вдруг божественной и, соответственно, непогрешимой, — козлобородый развёл руки в стороны и покачал головой, будто не понимая, откуда по отношению к нему столько ненависти. — Твоя картина мира полна противоречий, папаша, которые ты не замечаешь даже после того, как тебя ткнули в них носом. И никакой я не светоненавистник, я люблю погреть своё пузико на солнышке, когда не слишком печёт!
     Наглый спорщик подмигнул взирающей на него испуганной девушке:
     — Я вообще много чего люблю в жизни, однако не вижу причин обожествлять что попало. Ту же женскую красоту, например, — провокатор обвёл взглядом слушателей и снисходительно улыбнулся. — Свет есть свет, тьма есть тьма. Как без первого, так и без второго, жизнь быстро зачахнет. Поля Костей тому наглядное подтверждение. Света там слишком много, а потому всё превратилось в пустыню!
     Поняв, что безнадёжно проигрывает дискуссию, причём по всем направлениям, проповедник начал звать стражу. Всё-таки одно дело, готовиться к «спору» с удобным противником, выставляя его идиотом, и совсем другое, внезапно оказаться в дураках самому. Настоящие дебаты требуют выдержки и совсем иной подготовки, чем спланированное актёрское представление.
     Видимо, публика тоже была разочарована слабостью риторических навыков проповедника, потому что, когда стража добралась сквозь толпу до места, где стоял сорвавший проповедь провокатор, того и след простыл. Никто из слушателей не попытался задержать так называемого светоненавистника, играючи выведшего из себя якобы истово верующего. Что ж, мнимые противники взращивают мнимых правдорубов с мнимыми же приверженцами, совершенно неготовых к реальному отпору и действиям. Ничего не поделаешь.
     Впрочем, один неприметный человек подсказал стражникам, где видел ранее коварного богохульника. Но поскольку место жительства последнего было далековато, а инцидент, по мнению сержанта, уже себя исчерпал, тот решил вместо преследования просто передать информацию куда следует.
     
     Для таких дел у жрецов имелась специальная служба.
     В отличие от кафедры актёров-проповедников, действительно хорошо подготовленная и имевшая довольно мрачную репутацию.
     Свет светом, а любое несогласие, тем более публичное, следовало выжигать с корнем — золотое правило власти во все времена. Неважно, светская это власть или религиозная.
     Добрым словом и калёным железом можно добиться большего, чем одним только добрым словом. Ещё одно правило, вытекающее прямо из предыдущего.
     И верховные жрецы превосходно это самое правило знали.

Интерлюдия 2. Стена Мрака

      Если бы я захотел потрясти это дерево, охватив его руками, у меня не хватило бы на это сил. Но ветер, который мы даже не можем увидеть, терзает его и гнёт, куда хочет. Незримые руки гнут и терзают нас сильнее всего.
      Фридрих Ницше
     
      Колодец Душ
     
     До исполинского вихря было рукой подать уже не в переносном, а во вполне прямом смысле, однако Рифат ощущал на своём лице лишь едва уловимый ветерок. Перемещение тысяч душ не создавало в материальном мире заметного ветра.
     Одни чёрные сгустки по широкой спирали спускались с небес, уходя в бездонную пропасть, другие призрачные сгустки — белоснежные, но в существенно меньшем количестве — по параллельной спирали поднимались к манящим синевой небесам. Вечный круговорот душ, бесконечный цикл перерождения. Судьба, уготованная каждому существу. В Рай через страшные муки в Аду. А потом опять вниз. И так до скончания времени.
     Рифат подложил под ягодицы аккуратно сложенную запасную одежду, зная, что его телу придётся сидеть на земле очень и очень долгое время. Мягкая подкладка точно не повредит. Он в последний раз осмотрел защитный круг, проверил, хорошо ли закреплён бурдюк с водой, из которого к его рту была подведена длинная трубка. Без еды неподвижное тело может продержаться достаточно долго, а вот без воды не протянет даже нескольких дней. Трубка с водой должна была значительно повысить продолжительность транса — эту конструкцию Рифат соорудил ещё до того, как решил отправиться в путешествие. Оставалось надеяться, что примитивное, но надёжное приспособление не подкачает.
     Рифат не очень любил на что-то надеяться, считая надежду прямым путём к разочарованию, но в таких рискованных мероприятиях, как сегодняшнее, приходилось оставлять изрядную часть процессов на волю случая. Невозможно предусмотреть всё, когда ты затеял немыслимое. Когда всю информацию пришлось черпать из легенд и запрещённых рукописей, не имея ни малейшей возможности достоверно проверить что-либо заранее. Приходилось надеяться, что хоть что-то пойдёт должным образом.
     — Отправляйся вниз, Буер, — приказал Рифат демону. — И постарайся сделать так, чтобы на этот раз меня не ожидали сюрпризы. Мой меч останется здесь, рядом с моим телом. Но для тебя он будет всё равно бесполезен, пока я не научу тебя боевым молитвам. Так что если ты решишь обмануть меня и завладеть Ульфикаром… В лучшем случае получишь бесполезную железяку, а в худшем — просто убьёшься, настроив меч против себя. Ты демон, а этот меч благословен Светом Небес — без ухищрений клинки никогда не станут исполнять твою волю. Честно говоря, я вообще не уверен, что вас удастся когда-нибудь примирить, но с моей помощью твои шансы на овладение раздвоенным мечом заметно увеличиваются.
     Перекатывающийся у самого края обрыва Буер подмигнул Рифату:
     — Не боись, губернатор дурачка не обидит. Будет тебе путешествие через Ад, а мне чудо-меч. Благословение Света Небес, как вы его называете, не помеха.
     Рифат пожал плечами:
     — Как знаешь. Тогда спускайся, Буер. Встретимся у подножия самого большого вулкана. Думаю, это хороший ориентир, который даже неопытный путник, вроде меня, не пропустит.
     Стоя на одной ноге, Буер крутанулся вокруг своей оси:
     — Так точно! До встречи, человечек. Удачи в преодолении Стены Мрака!
     Буер несколько секунд балансировал на краю пропасти, а затем плавно скатился за край обрыва. Будучи демоном, ему не требовалось столь тщательно заботиться о своей физической оболочке. Когда он снова захочет вернуться на Руины Ада, то, пускай и не сразу, с помощью чужих тел воссоздаст прежний облик. Рифат такой роскоши себе позволить не мог.
     Усевшись со скрещёнными ногами на аккуратно сложенную стопку одежды, Рифат положил руки на колени и начал читать молитву для вхождения в транс. Молитва напоминала монотонный бубнёж, но, как и любая молитва, произнесённая должным образом, она воздействовала на сознание молящегося, помогая сконцентрировать волю. Именно воля была сильнейшим оружием Рифата. Воля, а не замечательный меч Ульфикар, от которого без этой самой воли было не так много толку. Воля и молитва творили настоящие чудеса.
     — Све-е-ет. Све-е-ет. Све-е-ет, — повторял Рифат имя Спасителя, разрушившего верхний слой Ада ради освобождения человечества. — Све-е-ет. Све-е-ет. Свет Небес…
     Первое время Рифат не закрывал глаза, уставившись в одну точку перед собой, однако, почувствовав усталость, он смежил веки. Перегрузка зрительного восприятия помогала войти в транс, но для долгого нахождения в этом состоянии глаза следовало закрыть — иначе уже к вечеру пересохнут.
     — Све-е-ет. Све-е-ет. Све-е-ет…
     Через час бубнёжа Рифат прекратил произносить вслух имя Спасителя Человечества — глотка тоже могла пересохнуть. Обхватив губами трубочку для воды, он продолжил читать молитву уже про себя.
     «Све-е-ет. Све-е-ет. Свет Небес…»
     Мысли тоже медленно утихали, ибо мысли и сознание — ещё не есть дух. А чтобы душа могла временно покинуть тело, её не должно ничто сковывать. Подобие мыслей и сознания вернутся потом.
     «…»
     Темнота, тишина и покой. Вера и воля. Непоколебимая целеустремлённость. По мнению теологов, без этого душа не попадёт в Рай. Или в Ад, если её обладателю приспичило попасть на нижние планы при жизни.
     Самая таинственная в мире субстанция постепенно отделялась от тела Рифата. Через какое-то время две составляющие каждого живого существа стала связывать лишь призрачная серебристая нить.
     «…»
     Уже не молитва, не мысли, а просто смутное ощущение. Духом Рифата двигало одно лишь намерение. Он несколько раз облетел вокруг собственного неподвижно застывшего тела, привыкая к своему новому состоянию. Рифату уже доводилось вводить себя в транс, но ещё ни разу он не отправлял свою душу в столь далёкое путешествие. Иные пласты бытия, иные законы, иная реальность — может ли что-то быть дальше?
     Тем не менее его решимость не пошатнулась. Есть цель и есть средство для достижения этой цели — всё остальное неважно. Возможно, ему не суждено воссоединиться со своим телом, его душа сгинет в Аду, но что с того? После смерти он всё равно попадёт туда, куда сейчас направляется, и вот тогда иного выхода, кроме перерождения, точно не будет. Он ничего не теряет, совсем ничего.
     Зато в случае успеха у него появится шанс сполна отплатить всем обидчикам. Посмотреть на агонию верховного жреца, ибо даже протекция Света Небес имеет границы. Рифат отомстит, обязательно отомстит. И ради этого он готов отправиться в бездну.
     Душа Рифата рванулась к пропасти в центре мира. Влилась в поток чёрных душ, стремящихся к очищению. Вместе с духами грешников он по широкой спирали полетел вниз.
     * * *
     Никакого сопротивления дух Рифата поначалу не чувствовал. Взлететь из Руин Ада наверх было никоим образом невозможно, а вот пасть вниз — это пожалуйста. В Аду рады всем, сюда открыт путь для каждого. Ведь Ад — это самое терпимое к порокам местечко. Правда, есть несколько неприятных нюансов…
     Например, всё, что составляло твою личность при жизни, здесь все хотят разорвать на кусочки.
     Рифат погружался всё глубже и глубже в бездонную пропасть. С каждым витком невидимой спирали становилось темнее. Рифат не успел уловить тот миг, когда от синего неба и солнца остались одни лишь воспоминания. Его душу со всех сторон окутывал мрак. И это была не просто темнота. То была Стена Мрака. Первая ступень очищения всякой сущности.
     Мрак постепенно обретал плотность. Он колол и резал, просеивал проходящие сквозь него души, словно гигантское ситце. Рифат чувствовал, как теряет связность его восприятие. Он как будто распадался на тысячи отельных частиц, каждая из которых не хотела ничего знать о целом, заботясь лишь о себе. Дезинтеграция — это было подходящее слово. Правда, оно не передавало весь ужас и боль, что испытывали остатки сознания.
     Это был конец. Окончательный конец. И это при том, что Рифат едва начал своё путешествие в Нижний Ад! Настоящая катастрофа…
     Он даже не мог толком запаниковать, поскольку чувствовал, что паниковать больше некому. Или нечему? Что он такое? Кто он есть?!
     Толща мрака всё никак не заканчивалась. Никаких признаков выхода на следующий уровень бытия. Тьма. Абсолютная темнота, в которой вскоре перестало ощущаться движение. Остатки сущности Рифата парили в извечной пустоте. Он сам был пустотой. Был ничем. Хотя может ли ничто вообще быть? Ведь ничто на то и ничто, что предшествовало самому бытию…
     
     Внезапно неведомая сила, словно огромным сачком, зачерпнуло то, что некогда было духом Рифата. Дёрнула кашицу призрачных частиц, с силой потянула куда-то.
     Вниз? Вверх? Вбок? Душа Рифата потеряла всякую ориентацию. Оно и неудивительно, ведь ещё несколько секунд назад для неё не существовало самого понятия пространства. Ибо какое может быть пространство без наблюдателя?
     И всё-таки его тянули именно вниз. Да. Теперь это стало очевидно, хотя, каким образом Рифат почувствовал направление, он не смог бы объяснить при всём желании. Но желания особо и не было. Важен был сам факт возобновления движения, а вовсе не направление.
     Мрак начал утрачивать плотность. Мрак больше не резал, теперь он скорее пытался засосать его душу обратно, как болото или зыбучий песок пытается засосать неосторожного путника. Рифат понял, что они прорываются. Преодолевают проклятую Стену Мрака!
     Они? Пожалуй, именно они. Останься Рифат один, его путь на первой же преграде завершился бы. От его жалкой души точно бы ничего не осталось. А так, она вновь обретала целостность. Пускай медленно, но свойственная всему живому способность к регенерации связывала воедино кусочки, возвращала к исходному состоянию то, что некогда являлось Рифатом.
     Хотя к исходному ли? Или кто-то пересобрал его характер и память по своему усмотрению? Смутное ощущение непоправимой утраты маячило на самой границе вновь обретённого сознания. Впрочем, сейчас подобные мелочи казались не столь уж и важными. Что ушло, то ушло, главное-то однозначно осталось.
     Жажда мести. Да, она никуда не исчезла, а лишь усилилась. Значит, с ним снова всё хорошо. Нужно продолжать путь, не отвлекаясь на прошлое.
     Дух Рифата уловил неким подобием зрения катящееся перед ним миниатюрное солнце. Солнце, которое спасло его. Которое тянуло его душу вслед за собой.
     Хотя нет, вскоре он понял свою ошибку. Конечно, то было никакое не солнце. Шаром оказалась голова Буера, а то, что Рифат принял за лучи, были кривыми козлиными ножками. Буер катился по одному ему видимой плоскости, таща беспомощную сущность Рифата за собой. Увлекая своего спутника в Нижний Ад.
     Но сейчас Рифата не беспокоило, что он оказался целиком во власти странного демона. Дух Рифата был всё равно слишком слаб, чтобы на что-нибудь повлиять. Следовало отдаться на волю Буера, но не надеяться на его благородство, а начинать накапливать силу.
     Надежда — ничто, сила — всё. Истина, интуитивно понятная любому, кто чего-то достиг в этой жизни. Кто привык действовать, а не мечтать или жаловаться. Сила важна. А больше всего силы даёт людям вера. Причём совершенно неважно во что, важна её искренность. Истовая вера, а не её жалкая пародия в виде соблюдения пустых ритуалов, даёт целеустремлённость, которая крушит всё.
     Рифат начал молиться от всего сердца, пускай в его нынешнем состоянии никакого физического сердца у него не было.
     Зато была фанатичная убеждённость. И этого было достаточно.
     — Спаситель наш, дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим!
     Вера. Вера определяет реальность. Даже если это очень странная вера.
     Даже если эта вера ведёт к убийству и разрушению.
     Ведь для родившихся на Руинах Ада только такая вера и может даровать путь к спасению.
     
     Дух Рифата набухал, впитывая в себя пронизывающую всё мироздание энергию, словно губка воду. Его сущность вновь обретала некое подобие тела. Призрачного тела, но всё-таки это было куда привычнее пребывания в состоянии бесформенного духа.
     Вместе с Буером они снисходили на один из пластов нижнего бытия. Голова на восьми ногах козла извернулась, подмигнув спутнику:
     — Добро пожаловать в Ад, человечек! Настоящий Ад, а не ту жалкую пародию, что вы зовёте Руинами.
     Обрётший власть над своим лицом Рифат улыбнулся:
     — Ад не вокруг нас, демон. Ад, он всегда внутри нас.
     Пускай субъективно, но для Рифата это была чистая правда.
     Ад — это другие. Другие, которые отражаются внутри нас.

Глава 3. Западня для чудо-оружия

      Люди убивают, люди оправдывают. Для большинства эта связь совершенно неразрывна: убитые просто обязаны быть виновными, иначе зачем бы их убивать?
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Как гласила народная мудрость: инквизиция всегда приходит к грешникам ночью. Так сложилось исторически отнюдь неспроста. Жреческая каста не хотела лишний раз привлекать к себе внимание простых граждан, а также не могла допустить, чтобы нечестивцы чувствовали себя во тьме в безопасности. Лишь в крайних случаях, когда было понятно, что им противостоит серьёзный противник, карающая служба действовала посреди бела дня.
     Но сейчас проблем с задержанием провокатора не предвиделось. Те, кто хорошо умел чесать языком, редко оказывались способны на что-то большее. Полтора десятка профессиональных воинов во главе с боевым жрецом должно было с лихвой хватить, чтобы справиться не то что с одним или десятком, но даже с сотней-другой хорошо вооружённых противников.
     Ведь у жреца-инквизитора на поясе висел раздвоенный меч, который, согласно молве, стоил тысячу бойцов без подобного чудо-оружия. Четверо помощников прикрывали боевого жреца со всех сторон ростовыми щитами. Начищенная до блеска кольчуга, толстая куртка и остроконечный шлем служили дополнительной защитой от случайно пропущенной стрелы. Нет, определённо, обычные люди не могли тягаться с карательным отрядом инквизиции, только колдуны или сильные демоны.
     Однако на случай атаки подобных созданий у инквизитора также имелись свои контрдоводы. Приказав подчинённым окружить дом мерзкого провокатора, боевой жрец первым делом очертил вокруг себя и четверых щитоносцев защитный круг.
     Это тоже была своего рода магия, но разрешённая в Ксерсии. Светотеизм часто критиковали за подобные двойные стандарты, однако выбора у жречества не было. Колдовство было слишком грозной и разрушительной силой, чтобы пытаться противопоставлять ей одну лишь чистую веру. Как и раздвоенные мечи, защитные круги и сдерживающие демонов сигилы являлись важным фактором для баланса сил на разорённом катаклизмами континенте. Без них Ксерсию непременно захватила бы расположенная на севере за Полями Костей Магократия или ещё кто похуже.
     Хотя может ли что-то быть хуже злых колдунов? Взявшие всё самое отвратительное как от людей, так и от демонов, тамошние чернокнижники обладали воистину колоссальным могуществом. Без должной защиты боевых жрецов раздвоенные мечи могли просто не успеть долететь до волшебников, поэтому осуждение магии осуждением, а использование использованием. Злые языки поговаривали, что и раздвоенные мечи на самом деле управляются вовсе не молитвами праведных…
     Лишь полностью подготовившись к возможным, хотя и не ожидаемым неприятностям инквизитор, он же боевой жрец, велел подчинённым взломать дверь. Находясь от домика жертвы на почтительном отдалении, владелец раздвоенного меча чувствовал себя в безопасности. Правая рука поглаживала рукоять чудо-оружия, а глаза внимательно наблюдали из-под шлема за обстановкой. Если что-то пойдёт не по плану, в ход пойдёт меч, которому в этом мире нет равных.
     Дом нечестивца располагался на довольно бедной улочке рядом с трущобами, поэтому постройка не имела ни внешнего, ни внутреннего дворика. Зажатое между других скромных домиков жилище имело лишь два входа, один из которых располагался на плоской крыше. На оную, само собой, тоже забрались два воина, чтобы не дать светоненавистнику улизнуть. Крошечные оконца держали под прицелом несколько лучников, хотя через них едва ли мог протиснуться человек. Однако устав инквизиции предписывал быть готовым к любому развитию событий и пытаться предусмотреть всё. От перестраховки ещё никто не умирал, а вот от недостаточной осмотрительности погибли очень и очень многие слуги Света.
     Наконец пара специально обученных человек принялась аккуратно выламывать ломиками деревянную дверь. Настолько тихо, насколько это вообще было возможно, чтобы не потревожить сон других граждан. Вполне возможно, соседи ещё не скоро поймут, что по душу одного из жильцов явились всемогущие инквизиторы. Такая неприметность казалась не слишком эффектной, но вселяла в сердца граждан куда больше благоговейного ужаса, нежели грубые задержания стражниками.
     Неизвестность и неопределённость пугает. Воображение людей имеет склонность рисовать воистину жуткие вещи, с которыми не всегда может соперничать даже Ад. Никто не может напугать нас больше, чем мы сами.
     Инквизиторы об этом эффекте, конечно же, знали. Жреческое сословие вообще осведомлено куда лучше всех остальных об особенностях человеческого восприятия, ведь от этой осведомлённости напрямую зависит их власть. Кто умеет повелевать сердцами и умами людей, тот в конечном счёте повелевает всем миром.
     Ибо любая сила, даже волшебная, по своей сути груба и вторична. Сила служит не самому знатному, страшному или могущественному, а самому хитрому. Который умеет использовать силу посредством других. В этом и кроется настоящая магия. Магия жеста и слова в противоположность магии, напрямую воздействующей на реальность. Магия убеждения.
     Но любая магия имеет пределы возможностей. И сейчас провокатор, который прекрасно владел риторикой и разжигал толпу своими речами, дрожащим голоском вопросил из-за готовой вот-вот поддаться напору двери:
     — Кто там? Уходите, или я позову стражу!
     — Зови-зови, — прошипел орудующий ломиком воин, но его напарник, согласно уставу, ответил: — Слуги Света пришли за тобой, нечестивец! Сопротивление бесполезно! Свет развеет тьму твоего богохульства!
     — А, — понимающе вздохнул провокатор, — это вы. Тогда заходите.
     В следующую секунду дверь распахнулась. Со стороны было не очень понятно, поддавшись ломику ли, либо её открыл хозяин дома изнутри. Два бойца сразу ворвались внутрь строения, третий, отбросив ломик и вытащив короткий меч, последовал следом.
     Наступила полная тишина.
     Ни воплей, ни лязга стали, вообще ничего. Трое бывалых бойцов просто сгинули в тёмном дверном проёме, словно провалившись под землю. Если бы раздались стоны и крики о помощи, окружившие дом воины встревожились бы и то меньше. Неопределённость пугала не только обывателей, но и тех, кто прекрасно знал об этой особенности восприятия.
     Однако знание знанием, а непосредственные переживания часто перекрывают всё остальное. Правильно рассуждать и контролировать свои чувства — довольно разные вещи.
     — Ерванд! Кардар! Самин! — окликнул подчинённых боевой жрец, но ответа, как и следовало ожидать, не последовало.
     Несколько долгих минут прошли в томительном ожидании, затем инквизитор подал лучникам условный сигнал поджечь стрелы. Что-то случилось и что-то явно плохое, раз трое опытных бойцов без всякого шума сгинули в недрах совсем небольшого строения. Однако боевой жрец никогда не дослужился бы до привилегии носить раздвоенный меч, если бы терял голову в состоянии неопределённости. Такое не следовало спускать даже рядовым воинам, а людям его ранга терять голову было в принципе непростительно. Поэтому инквизитор сразу смирился с потерей нескольких подчинённых и принялся методично действовать согласно очередной инструкции.
     Чего-чего, а инструкций у инквизиции было много. Дисциплина и жёсткий регламент всегда считались отличительной чертой этой службы.
     Один из легковооружённых гонцов сразу помчался в дворец-храм за подкреплением, лучники же принялись издали обстреливать дом горящими стрелами, целясь в дверной проём и маленькие, узкие окна. Нужно было выманить засевшую в помещении тварь наружу, где та будет открыта для поражения раздвоенным мечом, который уже вылетел из ножен жреца.
     Чудо-оружие зависло в воздухе, готовое кинуться по команде жреца на противника. Слова боевой молитвы плавно перетекали друг в друга, но пока лишь удерживали раздвоенный меч наготове. Отправлять его в тёмный проём проклятого строения жрецу не хотелось. Без визуального контроля владельца меч мог повести себя непредсказуемым образом.
     Несколько горящих стрел воткнулись в стены постройки, но большинство попали-таки в небольшие оконца. Внутри дома показались первые красные сполохи, из проёмов начал медленно ползти дым. Два бойца на крыше обмотали лица смоченными в воде из фляг тряпками, наблюдая одновременно за люком и жрецом-инквизитором. Тот жестом велел им быть наготове, но оставаться на посту как можно дольше — сложенные из глиняных кирпичей городские дома были довольно пожароустойчивы. Все застыли в ожидании, когда едкий дым выкурит из здания коварного светоненавистника, сумевшего каким-то образом убить троих вооружённых мужчин. А в том, что все трое мертвы больше сомнений не…
     На фоне дверного проёма возник тёмный силуэт. Красновато-оранжевые сполохи очерчивали фигуру, принадлежавшую облачённому в кольчугу и открытый шлем воину.
     — Кардар? — с сомнением спросил жрец, готовый в любую секунду завершить боевую молитву заключительной командой «убий».
     Дёргая конечностями, словно подвешенная на ниточках марионетка, из дома действительно вышел один из бывалых бойцов инквизитора. Вернее, вышла его телесная оболочка, потому что телом явно руководил чужой дух.
     — Прости, Кардар, — с прискорбием проговорил жрец, отдав приказ лучникам пристрелить тварь. Использовать для убийства верного слуги раздвоенный меч инквизитору не хотелось.
     Ночной воздух вспороли уже не горящие, но остроконечные стрелы, пробив с такого небольшого расстояния и кольчугу, и толстую куртку под ней.
     Тварь даже не пошатнулась.
     С торчащими из груди и даже из левого глаза стрелами Кардар двинулся на ближайших к нему бойцов. В уголках его рта пузырилась слюна.
     — Одержимый! — крикнули недрогнувшие бойцы и, выставив перед собою щиты, вчетвером шагнули навстречу бывшему товарищу.
     Ребята были хорошо подготовлены и не боялись подобных противников. Они знали, что хотя сила и скорость одержимых злым духом людей существенно возрастает, их тактические боевые навыки испаряются. Одержимые бросаются на своих врагов словно дикие звери, и словно диких зверей их обычно и забивают.
     Издав приглушённое рычание, бывший некогда человеком Кардар бросился прямо на щиты воинов, лупя по ним кулаками, пытаясь разгрызть их зубами и делая другие страшные, но совершенно бессмысленные вещи. Топоры и мечи менее сильных, но зато куда лучше дисциплинированных бойцов в это время планомерно разрубали на части податливую плоть взбесившегося человекоподобного существа. Мышцы, кости, когти и зубы, сколь бы крепки они не были, всегда уступают в прочности стали.
     Вышедшие из проклятого дома оболочки Ерванда и Самина постигла та же судьба. Без радости, но и без лишних сантиментов недавние соратники принялись ломать тела одержимых, разменивая свои щиты на мясо и кости безумцев. Деморализующая, но лёгкая победа над злом.
     Боевой жрец больше даже не думал об использовании раздвоенного меча для помощи подчинённым. Чудо-оружие ждало настоящего противника, пока с жалкими марионетками расправлялись жалкие люди.
     — …дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим… — монотонно бубнил жрец боевую молитву.
     — Да покажись же ты, демон! — превратив тушу бывшего товарища в кучу переломанной плоти, крикнул в сердцах один из бойцов.
     — Будь ты проклят, светоненавистник! — воззвал другой воин.
     — Клянусь, мы раздерём тебя на мельчайшие кусочки, — пообещал засевшему в доме чудовищу третий.
     — И отомстим за товарищей, — выразил общее мнение ещё один из бойцов, отбрасывая размочаленный когтями и зубами щит. Перехватив топор обеими руками, он добил последнего, уже лежащего, но по-прежнему дёргающегося одержимого, раскрошив тому позвоночник.
     Из окон и двери проклятого дома валил густой дым, находиться внутри было невозможно ни для одного человека. Но никто уже и не верил, что им противостоит человек.
     — Явись же, демо…
     Внезапно двери всех ближайших домов одновременно открылись, и из каждой вышел один и тот же человек с козлиной бородкой и в ярких одеждах, портрет которого хорошо описала целая куча свидетелей. Шестеро похожих как близнецы богохульников нехорошо улыбались.
     — Убий! — не выдержал боевой жрец, отправив раздвоенный меч в атаку на демона.
     Или демонов? То было уже не столь важно, ибо спущенное с поводка чудо-оружие одинаково разило и людей, и магов, и владык преисподних. От него не существовало защиты.
     Раздвоенный меч уверенно рубанул по шее первого…
     Нет, не демона. На месте богохульника была пустота.
     «Иллюзия!» — понял боевой жрец, но было уже слишком поздно.
     От раздвоенного меча не существовало защиты, кроме такого же чудо-меча. И дождавшись, когда его оппонент отправит своё главное оружие в атаку, невидимый противник нанёс по инквизитору роковой удар именно таким чудо-мечом.
     Который прилетел откуда-то сверху и вонзился обоими своими клинками точно в глаза боевого жреца. Уже никоим образом не успевавшего отозвать своё супероружие для отражения нападения… Все тщательные приготовления инквизитора пошли прахом.
     Великолепные доспехи, щиты, защитный круг — всё оказалось напрасным, поскольку Ульфикар разил по приказу хозяина всех противников, а раздвоенный меч жреца со смертью последнего упал на землю и стал бесполезен. Ловушка захлопнулась, сражение превратилось в бойню. И уже ничто не могло спасти тех, кто ещё недавно мнил себя сильными мира сего.
     Помощники инквизитора бросились наутёк во все стороны. Находившиеся с другой стороны дома бойцы даже сумели уйти восвояси.
     Остальным повезло существенно меньше.
     
     Впрочем, Ульфикар специально никого не преследовал. Целью его хозяина был боевой жрец, а не мелкие пешки. Захлопнув какую-то книгу и призвав обратно свой меч, неприметный человек спустился с крыши дома, стоявшего в отдалении от места побоища.
     Он едва взглянул на поверженного инквизитора, сняв с его трупа лишь ножны и подобрав с земли чужое чудо-оружие.
     — Можешь выходить, Вачаган, — тихо сказал человек, обращаясь к дверному проёму. Из которого теперь не валил дым и не было видно сполохов.
     Конечно, их не было видно, да их и быть в принципе не могло, ведь засевший в доме Буер-Вачаган преспокойненько тушил все горящие стрелы. Дым и сполохи оказались всего лишь иллюзией, но иллюзией крайне правдоподобной.
     Ярко-одетый мужчина с козлиной бородкой вальяжной походкой вышел наружу.
     — Н-да, какой же ты устроил бардак, — неодобрительно покачал Буер-Вачаган головой. — Вон, видел, как я тех троих укокошил? Тихо и почти что бескровно, а здесь смотри кругом сколько крови! Тоньше надо действовать, тоньше, — нравоучительным, хотя и явно наигранным тоном сказал он Рифату.
     Неприметный человек лишь отмахнулся и протянул напарнику второй чудо-меч:
     — Едва ли у нас будет возможность потренироваться, так что просто храни его. Мы используем это оружие для отвода глаз весьма скоро.
     Вылезшая из-за пазухи Рифата большая змея что-то прошипела на ухо хозяину.
     — А сейчас нам действительно стоит убраться, но не в доме или снаружи, а подальше отсюда. Наш общий знакомый нашептал мне, что сюда идёт подкрепление с полудюжиной боевых жрецов, и, сдаётся мне, на ту же самую удочку они больше не клюнут.
     Буер-Вачаган с умным видом кивнул:
     — Это и без всяких нашёптываний было понятно. Я бы на месте светопоклонников тоже удесятерил силы и бдительность. Что ж, как я всегда говорю в таких случаях: убегать и скрываться — совершенно нормально. Ненормально — позволить себя убить во имя каких-то идиотских представлений о чести и доблести. Хороший воин — живой воин, а не…
     Но Рифат уже развернулся и пошёл прочь.
     Демон в человеческом обличье вздохнул и последовал за соратником:
     — Как же я не люблю, когда мне не дают закончить мудрую мысль. Такой кладезь знаний в моём лице пропадает, кошмар! До чего же неблагодарные люди, им бы только друг дружку убивать — грубияны! А ещё нас, демонов, жестокими считают. Мы, между прочим, создания очень практичные, лишь иногда мучаем других чисто забавы ради. Да подожди ты, куда побежал?!

Интерлюдия 3. Амбар Грешников

      Ибо все здесь — дань. Мы платим каждым вздохом, и вскоре кошелёк наш опустеет.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, первый слой
     
     Рифат шёл за Буером по узкой тропинке, спускавшейся с вершины вулкана. Из жерла к оранжевому небу поднимался столб дыма, периодически вспыхивали желтовато-красные сполохи. В ноздри бил острый запах серы. Рифату приходилось делать изрядное усилие над собой, чтобы не посматривать вверх — инстинкты подсказывали, что из жерла над ними в любой момент может извергнуться лава. Или что там находится в недрах земли на этом плане реальности?
     Как они очутились на пышущей жаром горе — оставалось загадкой. Рифат отчётливо помнил, как его дух постепенно обретал материальность, но в какой именно момент произошёл качественный переход из одного состояния в другое, не понимал. Ещё совсем недавно он парил в воздухе, а теперь невидимая сила тянула его вниз к грешной земле. И слово «грешной» было здесь не образным выражением, а вполне конкретной характеристикой текущего пласта бытия.
     Почва этого мира впитывала в себя муки грешников столько же времени, сколько существовало нечестивое человечество. Ведь именно люди, обладавшие свободной волей, грешили больше всех иных существ во Вселенной. Именно люди корчились во всех слоях Ада дольше кого бы то ни было. Кое-кто из философов даже выдвигал мысль, что не будь людей, не нужны стали бы демоны, Ад потерял бы смысл в качестве места очищения чёрных душ. Весьма спорная идея, но имевшая право на существование. Ведь животные действовали исходя из инстинктов, которые Создатель мог в любой момент изменить. Ангелы грешить не могли, а демонов можно было просто уничтожить. И только людям требовалось вкусить грех и расплату за злодеяния, чтобы начать сознательно стремиться к источнику всего сущего.
     Свобода воли требовала права много раз ошибаться. Законы мироздания требовали за эти ошибки жестоко расплачиваться. Приближение к Создателю требовало полного очищения. Ад был совершенно необходим людям.
     Неспроста раньше или позже люди всегда создавали вокруг себя ад, отнюдь неспроста. И даже если высшая сила такой рукотворный ад разрушала, человечество снова создавало новую преисподнюю. Зло было неотъемлемой, хотя и не главной частью человеческой сущности.
     К счастью, горстка святых никогда не давала людям полностью перейти на тёмную сторону. Единицы ежесекундно спасали всё человечество самим фактом своего существования…
     
     Умом Рифат понимал, что его нынешняя телесная форма материальна лишь постольку, поскольку он сам воссоздаёт по привычке свой облик. На самом деле в этом мире присутствует лишь его дух, но реальность ощущений была совершенно непреодолима для его восприятия. Он шёл, делал шаг за шагом. Его тянуло к земле, его грудная клетка вздымалась и опускалась, дыша мерзким воздухом. Рифат знал, что если его «тело» умрёт, то погибнет и его настоящее тело, оставшееся на Руинах Ада, а дух подвергнется тем же процедурам тотального очищения, что уготованы душам остальных грешников после смерти. Он должен заботиться о своей оболочке здесь столь же тщательно, как и в своём родном мире.
     Правда, в этом пласте бытия у него имелось одно веское преимущество. Воля в Нижнем Аду значила ещё больше, чем в Аду Верхнем. Воля меняла здешнюю реальность не опосредованно, а прямым образом. Воля могла убивать. Воля и вера. Настоящая, истовая, фанатичная вера в своё предназначение. Именно такая вера и была у Рифата.
     В ножнах на бедре Рифата покоился Ульфикар. Конечно, меч тоже был лишь привычной иллюзией, но Рифат знал, что клинки от этого хуже резать не станут. Напротив, раздвоенный меч будет исполнять его волю куда эффективнее даже без долгой молитвы. Пока Рифат полностью контролирует своё сознание, а он сможет эффективно контролировать его, покуда дух полностью не отделится от тела, победить его будет трудно даже могучему демону. Стена Мрака почти сломила его дух только потому, что Рифат потерял контроль над собой, пребывая в непривычном призрачном состоянии. Больше подобных ошибок не повторится.
     — Человечек, пора делать выбор, — прервал его раздумья катившийся впереди Буер. — Без заключения сделки помогать тебе я больше не стану. Я всё-таки демон, а не ангел-хранитель. Понимаю, сейчас, избежав дезинтеграции и обретя подобие плоти, ты пребываешь в эйфории. Считаешь, что одним усилием воли сумеешь свернуть в нашей реальности горы! Увы, ты здесь не один такой умный. В Аду есть властители демонов, для которых твоя воля значит не больше воли букашки в твоём родном мире. Тут обитают души великих колдунов, что сумели, точно так же как ты, сохранить сознание и полный контроль над собой, покуда их тела веками пребывают в полуживом состоянии. Да, слухи о державе колдунов на севере за Полями Костей имеют под собой основание, — Рифат догадался, что Буер имеет в виду далёкую и нечестивую страну Магократию. — Даже я отнюдь не такой безобидный, как могу показаться из-за своей смешной формы. Тебе не выжить в Аду, человечек! Слушай, даже в случае великой удачи, ты вынужден будешь бродить по нашей реальности уйму времени, прежде чем найдёшь то, что ищешь. Решайся! Делай свой выбор.
     Буер остановился, перегораживая Рифату дорогу. На его всегда корчащем рожи лице на сей раз не отражалась ни капли веселья. Рифат кожей ощущал исходящую от Буера ауру решимости и угрозы. В очередной раз он отметил про себя, что демон не врал: Буер и в самом деле был в Аду губернатором или по крайней мере кем-то столь же могущественным. Такой спутник мог бы действительно пригодиться. А раздвоенный чудо-меч… Что ж, даже если не удастся раздобыть другие клинки у светопоклонников и придётся отдать Ульфикар — не такая большая потеря. Несмотря на всю расчудесность, Ульфикар был всего лишь орудием. К тому же, к тому времени когда — или если — Буер им овладеет, Рифат наверняка сумеет закончить со своей местью, а тогда любая цена потеряет значение.
     Потому Рифат молча вытащил из-за пояса воссозданный его памятью кинжал — в отличие от реального, тот оказался не затуплен от расковыривания Медных Врат, — вытянул вперёд левую руку и провёл лезвием по ладони.
     Откуда ни возьмись, прямо в воздухе появился свиток пергамента и перо. Рифат убрал нож, взял правой рукой пишущий инструмент, обмакнул его кончик собственной кровью.
     — Пиши, — приказал Буер. — Сим договором я — кстати, как тебя зовут, человечек? — обязуюсь при первой возможности передать губернатору Буеру свой или чужой раздвоенный меч, исполняющий волю владельца при молитве Мета… то есть Свету Небес. Обучить Буера использовать сие чудо-оружие. Взамен Буер должен оказать мне помощь в путешествии через Ад. Ниже напиши цели, которые хочешь достичь. Только слишком уж не борзей, если надеешься действительно достигнуть успеха! Ага, теперь подпись ставь. Ну-ка, ну-ка, дай я прочту… Н-да, губа-то не дура у тебя, человечек.
     Тем не менее Буер оказался удовлетворён условиями сделки. Висевший в воздухе пергамент загорелся, причём написанные кровью буквы пылали особенно ярко. Когда от свитка остался лишь пепел, Буер открыл рот, втянув в себя закреплённый кровью и пламенем договор. После отрыжки на его лице вновь появилась улыбка:
     — Другое дело! А то ломался как невинная девка. Убедиться ему нужно, проверить… Слушай меня, и мы далеко пойдём! — Буер подмигнул молчаливо ожидающему Рифату. — Ладно, человечек, лицо сделай попроще и потопали дальше. Придётся как следует попотеть, чтобы достигнуть всех твоих целей. Кстати, ты ведь не против, если я продолжу называть тебя человечком? Рифат звучит как-то глупо. Не умеете вы, люди, придумывать нормальные имена.
     * * *
     Только спустившись с вулкана, Рифат смог адекватно оценить высоту столба дыма. Вернее, «дыма», поскольку стало очевидно, что это аналог Колодца Душ в Нижнем Аду. От самого неба до жерла вулкана спускались для очищения души. Столь же чёрные, как у Рифата. То, что он принял за извергаемую из жерла лаву и камни, оказалось выплёвыванием несчастных, которым предстояло проходить очищение на этом слое реальности. Далеко не самые отъявленные грешники, но натворившие достаточно зла, чтобы оказаться в Аду.
     У подножия горы отторгнутые из круговорота душ нечестивцы обретали подобие плоти, сразу начиная корчиться от боли. В отличие от Рифата, серный воздух буквально душил их, острые камни резали хрупкие, но быстро заживающие тела, жар заставлял их обливаться ручьями пота. Жалкое зрелище.
     — Не смотри на них свысока, — заметив брезгливость Рифата, посоветовал Буер. — Стена Мрака лишила их значительной части сознания и воли. Потому они спускаются с Амбара Грешников — так мы называем здесь эту гору — не как сильные мира сего, но выкидываются из чрева Амбара как жертвы. Бедолаги ещё не понимают, что для них всё только лишь начинается…
     Немного подумав, демон добавил:
     — Люблю это место, — плотоядная улыбка расплылась на лице Буера, являя его истинную сущность.
     Что ж, было бы странно ждать от владыки демонов, пускай и не самого высокого ранга, особого сострадания к грешникам. Буер просто хотел сбить немного спеси со спутника. «Бедолагам» он не сочувствовал.
     Рифат, не слишком церемонясь, оттолкнул носком сапога тянущуюся к нему руку ползавшего рядышком человека. Он не Свет Небес, снизошедший, чтобы превратить очередной слой Ада в руины. Он ищет здесь силы для своего предприятия, а сантименты его не волнуют. Тем более что эти люди вполне заслужили страдания. Законы мироздания не обманешь, каждому воздастся по грехам его. Каждому!
     
     Вскоре показались первые черти. Маленькие, но прыгучие создания, берущие не столько своими острыми когтями и зубами, сколько численным превосходством. На сумевших кое-как оклематься от шока и встать на ноги грешников сразу набрасывалась по меньшей мере дюжина мелких бестий, каждое не выше бедра взрослого человека. Несчастного быстро валили обратно на землю, подвергая всяческим унижениям. Некоторых людишек черти оттаскивали подальше от Амбара Грешников, заставляя залезать в разбросанные по всему горному плато большие котлы.
     Почти каноническая картина Ада, каким его рисовали священнослужители! Рифат чуть не зевнул от скуки.
     — Ну а чего ты ещё ожидал? — подмигнул ему Буер. — Мало кто из жрецов может заглянуть из Верхнего Ада дальше подножий Амбара, вот и считают, что весь Ад такой. Черти, котлы и прочие бессмысленные пытки. Хотя на самом деле верхние слои Ада больше напоминают твой родной мир в эпоху междоусобиц. Здесь всё поделено между владениями сильных демонов и колдунов, грешники используются вместо рабов и в качестве расходного материала при боевых действиях. Чистый прагматизм. Зачем кого-то специально пытать, когда можно заставить работать? Когда этим кем-то можно кормить других слуг, когда можно выставить в качестве живого щита. Грешники — это ресурс для сильных мира сего, вот и всё. А очищение через страдания — лишь побочный продукт. Что, впрочем, не отменяет боли и ужаса, ежесекундно испытываемого миллионами чёрных душ.
     Рифат вопросительно кивнул в сторону чёртиков, радостно варящих в котле группу людишек. Буер фыркнул:
     — Ребята всего-навсего предварительно ломают остатки воли новоприбывших. Кого-то растерзают, кого-то сварят, кого-то сожгут. Тела быстро возродятся в сём мире, вот тогда-то за нечестивцев возьмутся всерьёз. Каждому из владык преисподних всегда нужны слуги. Наш мир не статичен, владения верховных демонов постоянно перемещаются, так что каждый домен периодически получает возможность набрать новую партию душ, — Буер ехидно улыбнулся. — Потому-то я и говорил тебе, человечек: один ты здесь пропадёшь! Привычные по Верхнему Аду ориентиры здесь практически не работают. Ты сделал правильный выбор, положившись на мою неоценимую помощь!
     Рифат молча пожал плечами. Сделка совершенна, чего теперь сомневаться в правильности или неправильности принятого решения? Решения нужно принимать и двигаться дальше, только так можно чего-то достичь.
     — Какой-то ты необщительный, — посетовал Буер. — Но ничего, покорчишься у нас пару столетий после гибели тела, начнёшь ценить разговор по душам. В Аду, знаешь ли, много интересных личностей, вот только все заняты борьбой друг с другом, особо не поболтаешь. А ведь хочется поделиться своими наблюдениями с кем-нибудь иногда. Понимаешь? — не дождавшись ответа, Буер сплюнул: — Да ну тебя в задницу, скучный попался мне человечек!
     
     Они шли мимо огромных котлов, постепенно спускаясь с предгорий. Никто не пытался преградить им дорогу. Черти косились на Рифата, но вид катящегося впереди Буера их явно отпугивал. Людишки поначалу звали на помощь, но чем дальше Рифат с Буером удалялись от Амбара Грешников, тем тише становились их просьбы. Надежда буквально выпаривалась из грешников — несмотря на примитивность, пытки делали своё дело.
     — Не расслабляйся, — вновь нарушил молчание Буер. — Сейчас Амбар Грешников находится во владениях короля и губернатора Загана. Весьма неприятный тип, я скажу. Да что там, бычара безмозглый, вот он кто! Весьма вероятно, что скоро на нас нападут его слуги, столь же прямолинейные, как их властелин. Ничего серьёзного, если к ним не присоединится сам Заган, но битва есть битва. Малейшая ошибка и твоё путешествие на этом закончится. Да, к слову, защитные круги можешь не рисовать, в этом мире они не работают.
     — Знаю, — на сей раз удосужился ответить Рифат. — Придётся компенсировать отсутствие надёжной защиты яростным нападением. Что ж, начну оттачивать свои навыки в новых условиях. Всё равно сражений избежать не получится.
     Рожица на голове Буера перевернулась по часовой стрелке, кивая:
     — Хорошо. Постараюсь даже тебе не мешать, если летающая корова не одарит нас личным вниманием.
     — Латающая корова? — удивился Рифат.
     — Ага, — хмыкнул Буер. — Любимая форма Загана — минотавр с крыльями. Летающая корова, короче.
     — Ясно, — Рифат не разделял чувство юмора спутника. — Минотавра с крыльями уж я как-нибудь, наверно, узнаю.
     — Демоны вообще любят крылья, — поддакнул Буер. — Обычно кожистые, как у летучих мышей в вашем мире, только огромные. Выглядит всё это очень эффектно, но, как по мне, непрактично. Левитация или прыжки сквозь пространство куда эффективней. Правда, такие трюки доступны только самым могучим колдунам или демонам. Даже мне приходится создавать в воздухе нечто наподобие тропинки, чтобы парить над землёй. Вот так.
     Перед Буером возникла призрачная дорожка, по которой он по спирали покатился на своих восьми ногах в тёмно-оранжевое небо. Сразу за ним дорожка растворялась, да и впереди она виднелась не далее, чем на метр-другой. Выглядело скорее забавно, чем впечатляюще.
     — Только не пытайся повторять за мной, человечек, — захихикал козлоногий демон, кружась над Рифатом. — Ты можешь эффективно воссоздавать здесь только те элементы реальности, которыми уверенно владел в своём мире. Так что лучше молись, а не строй из себя чародея, ха-ха!
     Вволю покружив над головой Рифата, Буер, всё так же создавая перед собой узкую тропинку, спустился на землю. Они приближались к краю горного плато, нейтральная территория за которым заканчивалась.
     А демоны, как и люди, не очень любили незваных гостей.

Глава 4. Так просто

      Бессчётны и непостижимы в человеке пути от каприза к жестокости, и хотя зачастую кажется, будто эти пути ведут напролом через непроходимые пространства разума, на деле разумом они сплошь вымощены. Люди всегда выдают желаемое за необходимое, а необходимое — за неотъемлемую привилегию. И всегда считают своё дело правым делом.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     — И много в Ксерсии таких, как ты? — спросил Рифат своего компаньона. — Я имею в виду демонов в обличье людей?
     Два человека, вернее, двое человекоподобных существ сидели на дырявых циновках в маленькой грязной комнатушке без окон. Убогая обстановка объяснялась очень легко: помещение находилось в трущобах, а трущобы, они и в Городе Золотых Врат не более чем трущобы. Как бы ни был богат город, помимо роскошных административных строений и особняков знати, в нём всегда будут кварталы для нищих. Потому что богатство одних вовсе не означает достатка для всех, скорее наоборот. Чем больше ресурсов расходуется для удовлетворения чувства прекрасного власть имущих, тем хуже живут те, кто эти самые ресурсы своим трудом обеспечивает.
     Зато беднякам якобы уготована лучшая участь в посмертии. Якобы, потому что обещают им эту участь те же самые люди, что высасывают из черни все соки. Весьма странное поведение сильных мира сего, не находите? Зная, что в конечном счёте придётся расплачиваться за несправедливое отношение к своим братьям, всё равно их нагло использовать…
     Можно, конечно, считать, что все богачи просто сволочи, но напрашивается также и другой вывод: люди, руководящие остальными, знают нечто, чего не знает простонародье. Что-то про высшую справедливость, которая на самом деле является чистой выдумкой. Что-то про то, как сила, а вовсе не абстрактные понятия о добре, определяет «правду» на сегодняшний день. И даже не просто знают что-то про манипуляции, а активно их применяют.
     Да, похоже, что почти все богатые люди сволочи, но вот насчёт простоты всё совершенно не так однозначно. Будь всё действительно просто, богатых было бы куда больше.
     Ведь сволочей очень много, а число сильных мира сего достаточно ограничено. И не всякая сволочь добьётся успеха, а лишь та, что понимает о жизни и людях больше всех остальных.
     Одна такая сволочь после длительного молчания ответила на вопрос человека:
     — На самом деле демонов в Верхнем из Адов очень мало. Да, наши души могут находиться одновременно на нескольких слоях бытия, но и наша сила при этом рассеивается. Тем более в несвойственных нам обликах людей или каких иных тварей. Это тело, — Буер-Вачаган показал на свою грудь, — меня гораздо больше ограничивает, чем даёт преимущества. На своём слое Ада в своей истинной форме я стою как минимум десятерых, если не сотню таких Вачаганов! Но что поделать, голова, перекатывающаяся на восьми ногах козла, привлечёт в вашей Ксерсии слишком много внимания. Однако…
     Демон в человеческом обличье резким движением схватил с пола жирного таракана и, недолго думая, швырнул себе в рот. С хрустом разжевал насекомое и проглотил с таким аппетитом, словно вкусил вкуснейший деликатес. После чего как ни в чём не бывало продолжил свои разъяснения:
     — Ням-ням. Демонов, значит, в Верхнем из Адов не так много. Однако ты бы весьма удивился, если б узнал, сколько здесь вселившихся в людей бесов! Ты наверняка не раз имел с ними дело, просто не знал, что говоришь не столько с человеком, сколько с руководившим им духом. В этом главная сила бесов — незаметный симбиоз с телом жертвы. За редчайшим исключением, таким как… Впрочем, об этом тебе пока знать не стоит. В общем, не все люди, даже до поры до времени приличные с виду, на самом деле такие уж люди.
     Не выдержав, Рифат указал Буеру на уголок рта, с которого свисала жёлтая слизь съеденного ранее таракана. Демон ухмыльнулся, но вытер-таки тыльной стороной ладони противную жижу.
     — В запущенных случаях, когда бес полностью заменяет собой душу прежнего хозяина тела, человек становится одержимым и может начать крушить всё вокруг. Так произошло с теми тремя ребятками, которые по глупости сунулись в наш прежний дом. Кстати, хороший был домик, намного приятнее нынешнего.
     Рифат кивнул:
     — Конечно, приятнее. Но зато, покуда мы не высовываем носа на улицу, здесь нас навряд ли найдут. Слишком много таких вот убогих домиков с десятками маленьких комнатушек, все не обыщешь. К тому же, похоже, тебе пришлась по вкусу здешняя фауна…
     Буер-Вачаган облизнулся:
     — Эта физическая оболочка нуждается в постоянной подпитке, так что не надо смотреть на меня с таким омерзением. И вообще, тараканы очень полезные для здоровья, особенно если их хорошенько поджарить! — как обычно не дождавшись от Рифата реакции, Буер махнул рукой. — Ладно, до ночи нам действительно лучше из этой дыры не высовываться, нас наверняка ищет полгорода. Но ты же не собираешься ограничиваться убийством одного боевого жреца? Это болезненный удар для солнцепоклонников, но ты же сам говорил, что таких жрецов в Ксерсии около сотни-другой. Пускай они разбросаны по разным сатрапиям, но и в столице их явно больше того, с чем ты можешь справиться, убивая по одному жрецу в месяц.
     Рифат машинально погладил рукоять Ульфикара:
     — Ты прав, это было бы слишком медленно. Так что сейчас наша главная задача — сбить инквизицию со следа, а затем… — он вздохнул. — Затем нам придётся принести жертву. Великую жертву, ты помнишь?
     Демон в человеческом обличье усмехнулся:
     — О да! Подобное обещание трудно забыть, — Буер выплюнул застрявшую у него в зубах ножку таракана. — Ну, на сей счёт сильно не переживай. Кажется, я знаю, где нам взять для умерщвления кучу грешников. Причём убить их будет скорее милостью, чем преступлением против рода людского.
     Оплетающий тело Рифата удав в очередной раз что-то прошипел ему на ухо.
     — Ибо то будут уже не люди, но грязные звери… Как всегда, всё очень туманно, но в кои-то веки звучит обнадёживающе, — рот змеи растянулся в подобие улыбки, но Рифат на неё уже не смотрел. — Ладно, всему своё время. Сегодня ночью очередные убийства, а потом… Потом, если понадобиться, убьём не десяток человек, а несколько тысяч. Какая, в конце концов, разница, раз мне всё равно гореть целые эпохи в Аду?
     Буер-Вачаган многозначительно подмигнул то ли Рифату, то ли удаву:
     — Разница есть всегда, человечек. И количество, как и всё остальное, имеет значение, — немного подумав, демон добавил: — Не всегда очевидное, но значение количество и качество пролитой крови имеет всегда.
     Змея снова прошептала что-то на ухо Рифату. Тот задумчиво повторил:
     — Ибо убийство может вести не только лишь к наказанию, но и к возвышению…
     Компаньон человека кивнул:
     — Разница не всегда заметна, но она есть всегда, человечек.
     * * *
     Покидая убежище, двое убийц столкнулись в дверях со слепой старой женщиной. Именно эта старуха предоставила двум незнакомым мужчинам помещение, ни о чём не расспрашивая, лишь взяв с них скромную плату. Рифат знал, что и остальные жильцы в этом доме не беспокоили его целый день только благодаря её настойчивым просьбам. Для увечной пожилой женщины такая, можно сказать, посуточная аренда была единственным источникам пропитания, поэтому к своим хозяйским обязанностям она относилась настолько ответственно, насколько могла. Рифат привык ценить подобные вещи.
     Засунув правую руку в небольшой кошелёк, висящий на поясе, а левой нащупав за пазухой два изогнутых рога, он пробормотал себе под нос пару слов.
     — Уже уходите, мальчики? — повернулось к ним сморщенное лицо женщины. Шрамы на месте глаз уставились куда-то посередине между Рифатом и Буером-Вачаганом. — Не хотите отведать мою похлёбку на ужин?
     Рифат действительно чувствовал голод. В отличие от натрескавшегося тараканов Буера, он почти ничего не ел в течение дня. Однако незрячие глаза и дрожащие руки старухи не внушали ему большого доверия к ней как к повару. Да, в своих путешествиях Рифату приходилось вкушать довольно жуткие вещи, но он предпочитал хотя бы понимать, что он ест.
     Тем не менее он отметил про себя щедрое предложение женщины. Не так часто в этом мире кто-то предлагает что-то просто так другим людям, а уж если этот кто-то сам из числа нуждающихся, такой дар ценен вдвойне.
     Вытащив из кошелька один-единственный грош, Рифат вложил его в руку женщины:
     — Это больше, чем кажется. Разменяй монетку у того, кому доверяешь. Прощай.
     Не оглядываясь на старушку, он вышел из убогого домика на столь же убогую улочку. Рифату хотелось вдохнуть полной грудью свежего воздуха, но, к сожалению, в трущобах воздух был затхлым как внутри домов, так и снаружи. Различалась лишь степень зловония от давно немытых тел и отходов — розами нигде здесь не пахло. Впрочем, бывалому путешественнику случалось вдыхать и куда худший запах. Там, откуда он прибыл, аромат серы и гноя был крайне распространённым явлением.
     Последовавший за ним демон в облике человека ехидно заметил:
     — Вы только гляньте, какие мы щедрые! Разбрасываемся золотишком направо-налево. Решил-таки чутка отмолить грехи благотворительностью? Когда я говорил, что всё имеет значение, я не предполагал, что ты резко станешь святошей!
     Рифат двинулся по грязной узкой улочке, не смотря на товарища. У него было нехорошее чувство, что скоро его руки вновь будут по плечи в крови, так что на самом деле он сделал одолжение не столько старой женщине, сколько себе самому. Совесть, как и всё остальное, иногда тоже надо задабривать. Даже таким конченым мерзавцам, как он.
     — Это была последняя возможность превратить метал в золото, поэтому я решил приумножить своё скромное состояние из медяков и серебряников. Просто на всякий случай. Помнится, ты сам говорил, что у богатого и здорового человека больше шансов на месть.
     Буер-Вачаган следовал за ним по пятам:
     — Говорил-говорил. Но излишнюю щедрость не одобряю. Теперь у той слепой курицы могут возникнуть вопросики. Или вопросы возникнут у кого-то другого, но к ней. Назад…
     Рифат фыркнул:
     — Никакого пути назад давно нет. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Мы больше не вернёмся в трущобы. Мы вообще никогда не будем повторять прежних действий. Повторяемость — это предсказуемость, а предсказуемость — это слабость. Пф, странно, что приходится объяснять такие вещи губернатору в преисподних. И кто из нас после этого тёмный философ?
     Притворяющийся демоном человек одобрительно крякнул:
     — Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я…
     — Заткнись, — осёк Рифат Буера, зная, что иначе это существо так и будет болтать всю дорогу.
     А поскольку путь предстоял крайне опасный, лучше было не отвлекаться на всякую ерунду.
     * * *
     Несмотря на наступление темноты, стража и инквизиция продолжала прочёсывать город. Оно и понятно, убийство боевого жреца было не тем происшествием, на которое можно закрыть глаза. Так или иначе, виновные должны быть наказаны. Даже если их не удастся найти и придётся возложить вину на кого-то другого…
     Но во избежание проблем лучше было всё-таки наказать кого надо. Поэтому весь день и всю ночь велись поиски, и велись они методично. На всех оживлённых перекрёстках жителям города показывались примерные портреты убийц, все постоялые дворы перевернули вверх дном, обширная сеть информаторов докладывала о каждом подозрительном человеке, хотя бы отдалённо подходящем под описание.
     Повсюду сновали гонцы, координирующие действия между поисково-карательными отрядами. Которые теперь состояли из двух боевых жрецов, причём один из них с помощью молитв постоянно держал наготове раздвоенный меч. Светопоклонники сделали выводы, теперь так просто жрецов врасплох уже не застанешь. Да, действительно серьёзных отрядов было разбросано по городу не так много, но благодаря большому количеству вспомогательных подразделений, слуги Ахеменида контролировали почти все хоть сколько-нибудь значимые улицы и заведения города. Было очевидно, что это лишь вопрос времени, когда Рифата вместе Буером-Вачаганом кто-нибудь опознает.
     Но убийцы и не думали особо скрываться. Они вышли из дома в трущобах не для того, чтобы прятаться. Они вышли, чтобы охотиться. Конечно, не на основные отряды с парой боевых жрецов, а на цели куда более скромные. Нужно было только каким-то образом сбить с толку постоянно снующих гонцов, чтобы они не сообщили о нападении куда следует раньше времени. Рифат решил вновь воспользоваться своей книгой.
     Вернее, Книгой — именно с большой буквы. Ведь этот демонический артефакт был особенным и позволял создавать массовые галлюцинации, практически неотличимые по всем параметрам от реальности. Надо было лишь точно записать на страницах, что должно явиться взору, слуху и обонянию всех свидетелей. Легче простого! Правда, в качестве чернил годилась исключительно кровь, причём кровь недавно убитого человека, но для Рифата и его спутника добыть такую субстанцию не составляло проблемы. Для этого им даже не нужны были раздвоенные мечи, которые они до поры до времени успешно маскировали, обмотав ножны и рукояти грязным тряпьём.
     Человеческие создания такие хрупкие… Убить человека — что может быть проще?
     Сложно человека вырастить, достойно воспитать, дать ему полезные знания. Это требует вложения ресурсов и времени. Требует терпения и самоотдачи. Ничего не гарантируя взамен, ведь люди, как известно, твари неблагодарные. Тем не менее родители и общество в детей, как правило, вкладываются, понимая, что без них никакого будущего нет и быть не может, если, конечно, вы или ваши правители не научились жить вечно. А раз для взращивания нового члена общества нужно прикладывать столько усилий, то логично было бы людей беречь, однако…
     Однако люди постоянно убивали друг друга ради решения сиюминутных задач. Никогда не берегли жизнь ближнего своего, не говоря уж о жизни кого-то чуть более отдалённого. У людей, в отличие от большинства животных, отсутствовал инстинкт, препятствовавший убийству особей своего вида. И это при том, что у людей, в отличие от каких-нибудь демонов, не было возможности легко возродиться.
     Зато у людей была взаимная неприязнь и взаимное недоверие. Была ярость и ненависть. Была жажда возвыситься над сородичами.
     Да, пожалуй, доминирование было главным инстинктом людишек. Поскольку власть над ближним помогала удовлетворить все остальные инстинкты. Повышала шансы набить брюхо и размножиться с самкой.
     Поэтому ради власти всегда так легко шли под нож огромные толпы. Ради власти и мести. Мести за отсутствие власти…
     Во всяком случае, именно такие мысли пронеслись в голове у Рифата, когда он хладнокровно приносил в жертву своим целям очередного беднягу, попавшегося под руку. Этот голодранец всё равно бы раньше или позже погиб от голода или болезни, так чего откладывать неизбежное? Ведь убить человека так просто…
     Именно из-за простоты и необратимости убийство — самый большой в мире грех. Так гласила одна из главных заповедей светотеизма. Но, к сожалению, хотя все о ней знали, мало кто воспринимал всерьёз мудрое наставление.
     Поэтому Ад каждый день пополнялся всё новыми и новыми грешниками.
     И, вероятно, никогда не оскудеет поток душ в преисподние.
     Убить человека слишком уж просто.
     А потому соблазнительно.
     
     То и дело макая перо в горячую кровь, Рифат слушал нашёптывание змеи и выводил на страницах Книги картину, которая не вызовет подозрения у гонцов.
     Те двое стражников и один жрец. Не боевой, а самый обычный. Стоят на углу, допрашивая всех припозднившихся прохожих. Вот пускай для всех они так там и стоят. С ними всё в порядке, с ними всё хорошо.
     Ничего подозрительного — даже после того, как вытащенный наконец-то из ножен меч Рифата режет глотки двум стражникам и ударом плашмя по виску оглушает жреца. С субъективной точки зрения свидетелей, ничего подобного не было!
     Вся троица якобы по-прежнему переминается с ноги на ногу. Только Рифат видит, как Буер-Вачаган оттаскивает в сторону тело жреца. Прикладывает руки к вискам потерявшего сознание человека и ковыряется в его памяти.
     Рифат уже знал, что такое грубое извлечение информации крайне вредное. Отчасти оно напоминало одержимость злым духом, когда чужое сознание вторгается в разум жертвы. Жрец в руках Буера-Вачагана задёргался, но демон крепко держал человека до тех пор, пока не вызнал всё о расположении ближайших отрядов, все кодовые фразы и сигналы, которыми те обменивались. Только после этого Буер выпустил жреца из своей мёртвой хватки.
     Двое убийц договорились проделать сходную процедуру со всеми ближайшими постами, покуда действие массовых галлюцинаций не исчерпает себя. Но сперва Рифат решил сделать ещё кое-что, чтобы гарантированно пустить погоню по ложному следу. Он вытащил из-за пазухи два больших рога…
     То был ещё один демонический артефакт. Доставшийся ему ох как непросто.
     Рифат похлопал жреца по щекам, чтобы к тому вернулось сознание. Большой необходимости в этом не было, просто он хотел убедиться, что человек ещё жив. После чего со всей силы буквально вбил в череп несчастного светопоклонника два рога. Остатки сознания и душа покинули бренное тело, теперь уже навсегда.
     Но телесный сосуд пустовал недолго, поскольку освободившееся место заместила другая душа. Куда более злобная.
     Закатившиеся от вбивания рогов в череп глаза окрасились в красный цвет, зрачки превратились в две узких щёлочки. Ногти трансформировались в острые когти, гниловатые зубы в безукоризненные клыки. Ссутулившиеся плечи распрямились, наливаясь невиданной прежде силой.
     Рифат кивнул Буеру — тот вручил твари свой раздвоенный меч и принялся нашёптывать в заострившиеся уши бывшего священнослужителя разные указания. Демон лучше, нежели человек, может объяснить другому демону, что от того требуется. Тем более что с вызванной тварью у Рифата были не самые лучшие отношения…
     Стремительно теряющий человеческий облик труп жреца громко рыкнул. После чего умчался в указанном Буером направлении.
     Безусловно, чтобы убивать.
     Убивать, убивать и убивать, покуда сам не окажется убитым кем-нибудь посильнее. В этом и состояло задание демона. Полностью совпадавшее с его призванием. Поэтому Рифат был уверен, что никаких проблем в ближайшее время у них не возникнет.
     Рифат с Буером тоже пошли убивать. Разве что двинулись они в противоположную сторону. К утру количество светопоклонников заметно уменьшится, в этом можно было не сомневаться.
     Ведь убивать людишек так просто…
     Так просто, что проще лишь попасть в Ад.

Интерлюдия 4. Король и губернатор Заган

      Сила. Сила — вот знак сверхъестественного превосходства. И какое имеет значение, дьявольское оно, божественное или даже смертное?
      Пока оно превосходство.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, первый слой
     
     Первую банду быкоподобных демонов Рифат играючи искрошил воссозданным его сознанием Ульфикаром. Достаточно было концентрации воли, чтобы раздвоенный меч без всякой молитвы крошил вокруг всех и вся. Даже Буер на всякий случай поднялся высоко в небо, чтобы случайно не попасть под раздачу.
     Теперь Рифат мог не стоять неподвижно на одном месте, читая молитву, а активно перемещаться по полю боя, что открывало широкий простор для манёвров. Кроме того, за счёт того, что руки также освободились от необходимости принимать молитвенный жест, он мог атаковать или отражать удары кинжалом. Ближний бой не переставал таким образом оставаться слабым местом Рифата, но риски хотя бы отчасти нивелировались. Что было особенно важно в отсутствии защитного круга.
     Несмотря на уверенную победу в первом же столкновении, Буер старался вести Рифата малоприметными тропками, чтобы не привлекать нежелательного внимания демонов. Это было непросто и не всегда возможно, поскольку владения Загана оказались буквально усеяны укреплениями и огромными карьерами, из которых для возведения этих самых укреплений добывался строительный материал. Каждые пару часов Рифату приходилось умертвить, вернее, вывести из строя несколько демонов, преграждавших дорогу. В отличие от Руин Ада, здесь низшие сущности перерождались и снова крепли достаточно быстро.
     Как быстро возрождались тысячи жалких исхудавших рабов, словно муравьи копошившихся в горной породе. Мёртвое умереть не может, поэтому «смерть» лишь ненадолго избавляла бедолаг от необходимости извлекать, обрабатывать и растаскивать во все стороны камень, а также выполнять другую работу. Как правило, столь же тяжёлую, если не ещё хуже.
     Повсюду виднелись убогие строения, из окон и дверных проёмов которых наружу вырывались яркие всполохи — кузницы, как пояснил Буер. И ничего похожего на луга и деревья, на скот или злаки, только несколько озёр с сернистой водой. Как можно было здесь существовать, оставалось за гранью понимания Рифата.
     — Как, как, да вот так! — объяснил ему Буер. — Это же настоящий Ад, а не жалкая пародия, которую вы зовёте руинами. Грешники у нас вместо злаков и скота, их кровь вместо воды и вина — такой у демонов рацион. А самим грешникам пить, кушать и спать вовсе не обязательно — будут помирать и перерождаться, покуда не превратятся в абсолютно безвольную массу, не способную ни на какие мысли и переживания. Тогда их души вновь устремятся к Амбару, чтобы попытаться пройти наверх через Стену Мрака и переродиться по-настоящему.
     Буеру явно доставляло большое удовольствие описывать Рифату все «прелести» Ада:
     — Тем, кого круговорот душ выкинул на более низкие слои бытия, приходится гораздо хуже местных грешников. Всплывать наверх намного сложнее, чем опускаться. Цикл страданий для таких нечестивцев существенно дольше.
     Видимо, это должно было испугать Рифата. Возможно, даже заставить его отказаться от далекоидущих планов, но он просто молчал.
     — Чего смотришь? Никто точно не знает, насколько глубоко уходят вниз пласты бытия, — интерпретировал молчание Рифата по-своему Буер. — Чем ниже слой, тем менее материально существование. Говорят даже, что в самом низу нет ничего, кроме сплошной тьмы. Чистое небытие, наподобие Стены Мрака, через которую тебе выпало весьма сомнительное удовольствие проходить. Только никто тебя оттуда точно не вытащит и расщепляться на кусочки ты будешь до конца вечности… — демон скорчил жуткую рожу, которая, по всей видимости, должна была передавать чудовищный ужас. — Но это лишь досужие размышления. Ведь от тех, кто оказался на таких уровнях, не остаётся практически ничего. А пустоту, как понимаешь, особенно не расспросишь. Там всё рассеивается, поэтому мы называем такие слои Шелухой Бытия. Впрочем, неважно. Даже могучие демоны редко погружаются или всплывают вверх дальше двух-трёх слоёв — реальность начинает слишком сильно отличаться от привычной, а потому теряются способности и контроль над собой. Для тебя практическое значение должны иметь только несколько верхних уровней Ада, остальное оставь доморощенным философам. Так то.
     — Нижний Ад не такой уж и нижний, — фыркнул Рифат.
     Буер ощерился:
     — Вы, люди, сами придумали такое тупое название. Для нас, демонов, любой пригодный для жизни мир — Ад, просто ваш мирок действительно самый верхний из доступных нашему брату.
     — Но ты же сам постоянно повторяешь, что Верхний из Адов — это пародия, детский лепет по сравнению с Адом истинным.
     — Так и есть, — согласился Буер. — Тем не менее это всё-таки Ад, пускай вы его крайне сильно и испоганили.
     — Тем, что превратили в руины?
     Теперь фыркнул Буер:
     — Тем, что создали иллюзию приличий и благополучия! Живёте во мраке, ослеплённые светом. Светом Небес, ну-ну.
     Рифат пожал плечами:
     — Свету Небес поклоняются только в Ксерсии. Впрочем, для подавляющего числа жителей к югу от Полей Костей наша Ксерсия — это весь мир и есть. Лучше скажи, а на Небеса, то есть в мир над нашим, кто-нибудь заглядывал хотя бы мельком?
     Буер покрутился, стоя на одной ноге, в знак отрицания:
     — Похоже, туда может попасть только абсолютно чистый дух. Зато я опускался достаточно низко, чтобы вдоволь налюбоваться на настоящие мучения грешников! Замечательное зрелище. Но ты не переживай, человечек, и не завидуй! При жизни ли или после смерти ты тоже обязательно попадёшь на эти низкие уровни.
     Рифат ухмыльнулся в ответ на подколку восьминогого демона:
     — Даже не сомневаюсь.
     Дальше снова шли молча.
     
     Несмотря на некоторые различия, у Руин Ада и «правильного Ада» — по мнению Буера — имелось действительно много общего. Почти та же физика, пусть и более податливая для силы воли. А также огромное количество разнообразных форм жизни, выраженное как в причудливых демонах, так и в не менее причудливых насекомых и пресмыкающихся.
     Червяков, жуков и летающих гадов в Нижнем Аду было не меньше, чем в тропических джунглях на юго-востоке Ксерсии. Причём все насекомые так и норовили тебя укусить. Рифат несколько раз мог наблюдать за тем, как целая туча мошек-кровопийц за пару минут буквально выпивала из какого-нибудь ослабевшего грешника все соки, оставляя на земле иссушенное, словно мумия, тельце. Которое тут же начинали поедать черви… Мухи, казалось, так и норовили отложить свои личинки повсюду, в том числе в ещё вполне живых, — конечно, живых по меркам Ада — нечестивцах.
     Изголодавшиеся люди, впрочем, тоже не оставались в долгу, кидая себе в рот грязных червей и жуков при каждой возможности. Возможно, Буер был прав, тела грешников в действительности могли вполне обойтись без еды и питья, но сами бедолаги считали иначе. Стоило их надсмотрщикам хоть на минуту отвлечься, как люди отбрасывали лопаты и кирки, начиная жадно копаться руками в кишащем насекомыми пепелище. Даже удары кнутами не всегда сразу возвращали их обратно к работе.
     Воистину, Ад — это голод. Голод во всех отношениях.
     Рифат и сам вынужден был иногда кушать и пить, хотя разум подсказывал ему, что острой необходимости в этом нет. Инстинкты кричали иное и всё тут, попробуй переубедить своё тело. Правда, до поедания насекомых или каннибализма он всё же не опускался, перекусывая иногда убитой змеёй, коих в Аду были тысячи. Причём все исключительно ядовитые.
     Ещё были стаи жуткого вида крыс и не менее жуткие пауки. И всё это в, казалось бы, совершенно непригодной для жизни местности. Однако богатый минералами пепел, серные и лавовые отложения, взаимное поедание, быстрая регенерация и перерождение делали возможным существование фауны, встречавшейся на Руинах лишь в очень ограниченном количестве при строго определённых условиях. Нижний Ад казался в этом плане Рифату концентрацией всех мерзостей Ада верхнего. Мерзостей неприкрытых, но всё же знакомых. Потому-то Рифат и считал оба слоя Ада похожими.
     Путешествие сквозь Стену Мрака между слоями реальности представлялось куда более чуждым переживанием. В Нижнем же Аду Рифат постепенно начинал чувствовать себя словно дома.
     Вот только здешние обитатели продолжали считать его нежелательным гостем. И до настоящего хозяина сего места раньше или позже должны были дойти сведения о бредущих через его владения путниках.
     В отличие от восьминогого демона, здоровый человек был здесь слишком заметен. Здоровым людям здесь было не место. Здоровый человек в Аду мог быть лишь опасным злым колдуном. И все местные это знали.
     * * *
     Уже третья группа быкоподобных созданий, завидев Рифата и Буера, убегала, вместо того чтобы вступить в бой. Казалось бы, такое поведение демонов должно радовать путников, но оба бойца были достаточно умудрёнными, чтобы понимать: жди беды. Если весть о губернаторе Буере и человеке с чудо-мечом дошла даже до рядовых демонов, то владелец сего домена не мог не знать о гостях. Рифат смотрел в тёмно-оранжевое небо куда чаще, чем себе под ноги, с минуты на минуту ожидая нападения владыки сих мест.
     Вообще говоря, заручиться поддержкой Загана ему бы не помешало. По словам Буера, в Верхнем из Адов «летающая корова» могла превращать всякую жидкость в вино и, наоборот, вино в воду, а также приумножать деньги, преобразуя медяки и серебряники в чистое золото. Весьма полезные способности, вот только Заган был не из самых договороспособных владык Ада. Вначале он всегда нападал, и только если его противник оказывался достаточно силён, начинал разговаривать. До сражения любые хитрости, угрозы и обещания были совершенно бесполезны. Поэтому в планах Рифата договорённости с Заганом и не было, но если могучего демона получится победить… Что ж, можно будет сократить путешествие через Ад. Способности Загана вполне заменят навыки другого владыки — Волака, знающего всё о древних сокровищах.
     В принципе, Буер тоже пытался обольстить Рифата обещанием финансового благополучия, но ведь мстителю были нужны не богатства сами по себе, а возможности, которые те дают. Заган и Волак могли быстро обеспечить Рифата необходимыми ресурсами, тогда как Буер лишь способствовал удаче в финансовых махинациях. Увы, разные спекуляции на торговле были последним, чем собирался заниматься Рифат в случае успешного путешествия через слои преисподних. Не ради этого он пошёл на лишенья и жертвы.
     Так или иначе, вопрос сейчас стоял не в том, кто из демонов полезней и для чего, а в том, удастся или нет избежать схватки с Заганом. И если не удастся, то переживёт ли Рифат эту схватку. Чудо-меч — это, конечно, замечательно, однако никакое чудо-оружие победу в борьбе с сильным противником, да ещё и на его территории, не гарантирует даже близко. Но тут уж, как говорится, риск есть всегда, никто безопасного пути Рифату не обещал.
     Безопасных путей через Ад в принципе не бывает.
     
     Совсем скоро худшие ожидания путников подтвердились. Скопив достаточно сил, Заган напал на незваных гостей. Правда, вопреки ожиданиям, первыми в сражение бросили не демонов, а людишек.
     Возможно, расчёт был на то, что те задавят Рифата и Буера своей массой или по крайней мере достаточно вымотают. А может, летающее высоко в небе чудище надеялось, что здоровый человечек пожалеет несчастных сородичей. Не станет превращать их в кровавое месиво. Однако Рифат никаких тёплых чувств к человечеству давно не испытывал. А уж повторная смерть и так умерших грешников не трогала его и подавно. Тем более что, терзая их души, Ульфикар всего лишь уменьшал время, которое те проведут в Нижнем Аду.
     Орущие глотки отчаявшихся нечестивцев затыкались одна за другой. Грешники захлёбывались собственной кровью, но упорно неслись со всех сторон на Рифата. Их не пугал летающий сам по себе раздвоенный меч, не смущало собственное примитивное оружие в виде кирок, лопат и других инструментов. Некоторые бежали вообще без какого-либо оружия, просто вытянув вперёд тонкие руки со скрюченными грязными пальцами. Рифат разил Ульфикаром всех без разбора.
     Человек человеку волк. Человек человеку враг. Человек человеку убийца. Один человек резал сотни людишек на потеху демонам, подтягивающихся ко второй линии за спинами грешников. Человек сооружал вокруг себя холм из безвольно валявшихся тел и отрубленных конечностей. Человек забрызгивал иссохшую почву Ада тёплой кровью врагов. Один человек. Потому что Буер лишь глупо хихикал, стоя чуть в стороне от Рифата.
     — Я покажу вам настоящий Ад, демоны! — крикнул вошедший в раж мститель. — Я покажу вам, кто здесь настоящий демон! Если понадобится, я уничтожу здесь всех!
     На лице Буера от уха до уха растянулась улыбка. Повернувшись к выдыхающемуся потоку людишек, он произнёс всего одно слово:
     — Бу!
     То ли в том была какая-то магия, то ли так просто совпало, но безумно мчавшиеся до этого на погибель грешники вдруг резко остановились. После чего развернулись и бросились прочь. Никакие окрики демонов и удары бичами не могли их остановить. Инстинкты приказывали им убираться от Рифата подальше. Ульфикар поднялся на несколько метров в воздух, демонстративно стряхнув с раздвоенных клинков кровь.
     — Давайте, демоны, покажите, на что вы способны. Хватит прятаться за спинами этих дохляков словно трусы! — вызывающе разведя руки в стороны, Рифат вызвал исконных обитателей Ада на бой.
     За что сразу же получил целый ливень из брошенных в него с Буером массивных копий. Вопреки привычным по Руинам Ада законам, те летели столь же высоко и далеко, будто были обычными стрелами. Чёрные дротики закрыли на миг оранжевое небо Нижнего Ада.
     — Кажется, пора вмешиваться, — хихикнул Буер, быстро прокатившись по окружности вокруг застывшего на месте Рифата.
     Вокруг восьминогого демона и слишком много возомнившего о себе человека возник серебристый купол. Через секунду по нему застучали сотни пущенных дротиков. Оставшийся над полусферой Ульфикар сумел отбить не более дюжины копий, так что защита Буера оказалась как нельзя кстати. Рифат поблагодарил спутника.
     — Уговор есть уговор, — подмигнул ему Буер. — Но постарайся больше не строить из себя непобедимого воина. Мочи их, а не разговаривай!
     Рифат так и сделал. Не став дожидаться повторного залпа, он усилием воли отправил Ульфикар уменьшать численность супостатов.
     Конечно, именно в этот момент с неба свалилась настоящая угроза. Его Величество Заган.
     
     Массивный минотавр с гигантскими орлиными крыльями спикировал с неба, врезавшись в то самое место, где секунду назад находился Рифат. От грубого приземления в высь поднялся устилавший землю пепел, но Рифату было не до беспокойства по поводу вдыхаемой пыли. Почти сразу ему пришлось делать новый кувырок через плечо в сторону, уворачиваясь от обрушившийся на его голову двуручного лабриса.
     — М-м-м-м-м-у-у-у!!! — взревел быкоподобный демон, ударяя могучими копытами в землю и несясь на Рифата. — М-м-м-м-м-у-у-у!
     С малюсеньким, по сравнению с размерами демона, ножичком в правой руке Рифат только и мог, что отпрыгивать от набросившегося на него чудища, даже не помышляя о контратаке. Мощный монстр смёл бы его одной своей массой, а уж его двусторонний топор мог разрубить тельце Рифата с той же лёгкостью, как просто было переломить сухой тонкий прутик.
     Усилием воли Рифат требовал от Ульфикара немедленно вернуться, но раздвоенное чудо-оружие не спешило обратно к хозяину как раз тогда, когда оно было особенно нужно.
     — Демоны удерживают меч своими телами! — крикнул ему Буер. — Держись, человечек, сейчас я их разбросаю!
     Краем глаза Рифат заметил, как на месте Ульфикара в самом деле образовалась гора из тел демонов. Твари не могли бороться с раздвоенным мечом, но могли задержать его, жертвуя собой. Весьма спорная, но довольно эффективная тактика.
     А вот сдерживать ярость Загана было решительно некому. Рифат в последний миг присел на корточки, пригибаясь от просвистевшего над его головой топора.
     Разогнавшийся Буер врезался в толпу демонов. Остального Рифат уже не мог видеть, минотавр с крыльями напирал на него, не зная усталости.
     — М-м-м-м-м-у-у-у!!! — рывок вперёд в попытке буквально растоптать щуплого, по сравнению с демоном, человечка.
     — М-м-м-у-у-у!!! — серия ударов топором с двойным лезвием.
     — М-м-м-у-у-у! М-м-м-м-м-у-у-у! М-м-м-м-м-у-у-у-у-у!!! — и снова удары, рывки и удары. Рифату было отнюдь не до смеха над глупым мычанием. Рёв минотавра реально пугал.
     В отличие от владыки демонов, Рифат выдыхался. Каждый новый уход от атаки давался ему всё труднее. Мышцы горели огнём, пыльного воздуха не хватало, чтобы наполнить лёгкие кислородом. Сухожилия трещали от сверхусилий из-за резких прыжков, голова кружилась от кувырков и поворотов из стороны в сторону. Рифат и так держался уже очень долго.
     — М-м-м-у-у-у! — в очередной раз взвыл Заган, предвкушая победу.
     — Баранки гну! — куда более тоненьким голосом провозгласил Буер, каким-то образом расшвыряв-таки кучу-малу из демонов, удерживавших своими телами раздвоенный меч. — Мочи его, человечек!
     Повторного приглашения Рифату не требовалось. Он не просто умолял, он приказывал Ульфикару убить владыку домена, позабыв обо всех своих планах. Сейчас Рифат хотел только одного — выжить.
     Раздвоенный меч устремился на Загана, обрушив на разъярённого минотавра шквал молниеносных ударов, которые не мог отразить даже король демонов. Рёв Загана обрёл совсем иные оттенки.
     — …и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! Убий его, Ульфикар! Убий!
     От напора Загана не осталось и следа, теперь минотавр сам исключительно пятился, тщетно пытаясь отразить хотя бы часть ударов чудо-оружия. Инициатива перешла к взмокшему от пота, с головы до ног обмазанному пеплом, но вновь обрётшему решительность человеку.
     — Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Уби…
     — Стой! Хватит! — резко сменил рёв на вполне членораздельную речь Заган. — Твоя взяла, человек.
     Рифату стоило немалых усилий над собой, чтобы всё-таки остановить Ульфикар. Раздвоенный меч завис над головой демона, в любой момент готовый завершить начатое.
     — Что, Заган, уделал он тебя? — издевательски захихикал подкатившийся к месту сражения Буер. — Не стоит стыдиться. Человечек с чудо-мечом сумел одолеть Набериуса, а уж он будет посильнее тебя!
     Могучая грудь минотавра шумно вздымалась. Тем не менее он презрительно сплюнул кровью:
     — Набериус всего лишь страж Медных Врат, а я король и губернатор! Я…
     — Ты послужишь мне, демон! — прервал перепалку двух владык Ада Рифат. — Я вызову тебя на Руинах Ада, когда придёт время. И ты исполнишь всё, что я тебе прикажу.
     Заган набычился:
     — Да что ты о себе возом…
     Ульфикар обрушился на голову минотавра. И на сей раз тот взревел не от ярости или отчаяния, а от боли. Два больших рога оказались отсечены почти что под корень.
     — А-а-а-а-а!
     Рифат улыбнулся:
     — А теперь убирайся и не мешайся у меня под ногами, покуда я не закончу на этом уровне Ада дела. Я вызову тебя, когда ты мне понадобишься.
     Человечек смело зашагал прямо на превышавшего его ростом раза в полтора демона. Несмотря на явное преимущество в телосложении, Заган покорно отступил. Рифат подобрал с земли два отрубленных рога:
     — Я воткну их в голову одного из своих врагов наверху, и ты вселишься в его тело. Я знаю, вы, демоны, любите такой опыт. Ну что, ты согласен на моё предложение?
     Сникший король и губернатор Заган кивнул.
     — Что ж, хорошо. Тогда закончим на этом нашу первую встречу.
     Рифат вытянул вперёд правую руку, в которую послушно вернулся раздвоенный меч. Вложив его в ножны, он с безразличным видом повернулся к Загану спиной и пошёл прочь, продолжав своё прерванное сражением путешествие.
     Буер незаметно подмигнул сородичу и покатился вслед за Рифатом.
     Остаток путешествия через владения Загана прошёл без каких-либо стычек.

Глава 5. Искупление Светом

      Мы получили в наследство не только разум тысячелетий. Мы унаследовали и безумие их.
      Фридрих Ницше
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Полутораметровый удав, несмотря на солидный размер, никем не замеченным подобрался по сточным канавам к главной городской площади. В отличие от простых змей он умел менять узоры и окраску на коже по своему усмотрению, превосходно маскируясь даже в условиях пёстрой городской жизни. При желании удав мог бы подобраться и ближе к помосту, на котором готовилось выступление, но не стал. Потому что, опять-таки в отличие от простых змей, он обладал недюжинным интеллектом. Причём недюжинным не по змеиным меркам, а по меркам людей.
     Удав действительно был сверхразумным созданием. И знал, когда следует остановиться, чтобы минимизировать риск. Таким образом, он значительно превосходил не только пресмыкающихся, но и людей, которым всё всегда было мало. Ведь именно чувство меры сильнее чего бы то ни было в этом мире отличает по-настоящему разумных созданий от представителей интеллектуального большинства. У демонической змеи это чувство было развито в совершенстве.
     Сегодня площадь была расчищена от всех уличных артистов, зевак, торговцев и покупателей, на ней присутствовала только большая толпа и… столь же внушительное стадо свиней. Странное на первый взгляд сочетание, но только на первый взгляд. Посвящённые в учение Света Небес прекрасно знали, для чего нужны и те и другие участники очистительной проповеди.
     Люди и свиньи. Между ними всегда было много общего. Ведь эти животные всеядны и нечистоплотны, по крайней мере, свиньи приручённые. Люди тоже едят всё подряд и в большинстве своём не славятся гигиеной. Но всеядность людей носит прежде всего информационный характер, они потребляют любые слухи и выдумки с такой жадностью, которая даже не снилась тем же свинушкам. Невежественные двуногие существа, а оттого доверчивые и крайне самонадеянные. Грубые и жестокие. Свиньи по духу, если так можно сказать…
     Люди и свиньи. Идеально подходящие друг другу создания. Неспроста первые так любили есть мясо вторых.
     По легенде, именно этих животных Свет Небес спустил на Руины Ада первыми после людей. Свиньи часто использовались в ритуалах светопоклонников. Злые языки даже называли светотеизм верой в свиней… Но на то они и злые языки, чтобы осквернять всё светлое и чистое.
     Или всё же нечистое? Как однозначно определить грань между телесной, не говоря уже о душевной, нечистоплотностью с нечестивостью? И как можно осквернить нечистое, если оно и так уже осквернённое?
     Злые языки или добрые, а в любой религии всё построено именно на вере, с которой можно либо соглашаться, либо её отрицать. Но не проверить. В этом её главное отличие от науки. По крайней мере, в теории.
     Удава, наблюдавшего за собравшейся на площади публикой, всегда интересовали такие вопросы. Вернее, интересовали они не удава, а управляющее змеем сознание. Знавшее и видевшее слишком многое, чтобы думать о каких-то никчёмных материальных вещах или иных сиюминутных проблемах.
     Когда живёшь слишком долго, а знаешь слишком много, только вера и может придать смысл жизни. Даже если эта вера крайне своеобразная.
     
     Главный проповедник другой весьма специфической веры поднялся на высокий помост. Поднялся в точно выверенное время, чтобы заходящее солнце окрасило золотые ворота дворца-храма за его спиной яркими красками. Фигуру богато одетого человека сразу же окружил заметный с любой точки площади ореол. Белоснежный халат, расшитый золотыми же нитями ещё больше усилил эффект принадлежности жреца к высшим сферам. Он казался если не Богом, то как минимум Его посланником прямо с неба.
     Проверенный трюк, тем не менее из раза в раз восхищающий публику.
     Умащённая маслом, завитая в косички чёрная борода смотрелась на светящемся фоне эдаким прямоугольником темноты, невольно привлекая внимание почти прямо ко рту оратора. Из уст которого вот-вот должны были вырваться столь же лелеющие слух слова, сколь лелеяло взор людей золото.
     Всё было рассчитано, всё предусмотрено. Как для того, чтобы произвести впечатление на толпу, так и для того, чтобы уберечь от толпы проповедника.
     Удав не мог далеко высунуться из сточной канавы на краю площади, но и того, что он узрел своим физическим и провидческим зрением, было достаточно, чтобы понять: к безопасности мероприятия светопоклонники отнеслись со всем тщанием.
     На крышах окружающих площадь домов стояли боевые жрецы, поддерживающие молитвами готовые к атаке чудо-мечи. Их было шестеро — более чем достаточно, чтобы справиться с целой армией не только людей, но и демонов. Ещё несколько боевых жрецов с вложенным в раздвоенные ножны оружием расположились за помостом и в стратегических местах по периметру площади — не было никаких сомнений, что в случае неприятностей они ещё больше усилят и без того практически непобедимых товарищей. Рифат был прав, когда говорил, что добраться до собирающегося выступить царя жрецов невозможно. Ахеменид — или Уста Света, как его величали, — несмотря на кажущуюся уязвимость на открытом пространстве, был защищён лучше кого бы то ни было на сём свете.
     Царь жрецов и сам по себе представлял серьёзную угрозу для врагов веры. Он носил сразу два чудо-оружия: один, стандартный — если это слово вообще применимо для летающих клинков — раздвоенный меч висел на левом бедре, второй чудо-меч, раза в полтора больше обычного, был приторочен за спиной посланника Света. Ведь, как говорится, добро должно быть с кулаками, мечами и прочим оружием, только тогда оно по-настоящему доброе…
     Впрочем, никто из простых смертных ни разу не видел, как Ахеменид пользовался своими клинками. Это был в первую очередь стратег и оратор — именно такое сочетание качеств сделало его тем, кто он есть.
     Ведь шинковать людей на кусочки может практически каждый. Это так просто… То ли дело подчинять людей своей воле посредством мягкого убеждения.
     И, конечно, обмана.
     Без обмана никакая власть не будет достаточно прочной.
     — Дети Света! Потомки нисшедших с Небес! Избранные! — разведя руки в стороны, поднял ладони к заходящему солнцу взошедший на помост человек. — Самые лучшие из людей! Светопоклонники!
     Глубокий мужской голос легко разносился над площадью, словно принадлежал не человеку, а великану. Собравшиеся на площади люди — удав не мог видеть всех, но точно знал, что сейчас здесь присутствуют исключительно мужчины — вставали на носки и вытягивали шеи, как будто тянулись к чарующему голосу человека.
     — Да снизойдёт на вас благодать за то, что вы откликнулись на мой зов! За то, что вы оказались готовы открыть своё сердце, глаза и уши, когда пришло время! За то, что вы не испугались, несмотря на обрушившееся недавно на Город Золотых Врат бедствие. Я хочу, чтобы вы все знали: вы герои. Кто-то герой в большей степени, кто-то в меньшей, но каждый, каждый из вас — достойнейший человек! И сегодня вы станете ещё лучше! Сегодня Свет омоет вас, иссушит все грехи! Сегодня вы приблизитесь к Небесам!
     На лицах собравшихся мужчин застыло благоговение. Всегда приятно, когда тебя хвалят, когда тобой восхищаются. Когда говорят, что ты молодец просто потому, что ты это ты. Мужчины, как правило, совершенно беззащитны перед такой лестью, да ещё и исходящей от важного человека. Так уж сложилось, что мужчин в основном все ругают и за одну только внешность, как бывает в случае красивых девушек, им не поют дифирамбы. Даже элементарной психологической защите выработаться попросту неоткуда. Чем нередко пользуются нечистые на руку личности.
     — Вы сделали правильный выбор, явившись на площадь. Придя сюда добровольно, ибо только по собственной воле можно принять Свет, отринув всё тёмное в наших душах. Жрецы неспроста из раза в раз повторяют: мы рождены быть свободными и лишь нам выбирать, к какой стороне нам примкнуть. Куда в итоге отправиться. В Ад или… — проповедник на секунду затих, — или на Небеса, где находится наш истинный дом! Наша настоящая Родина! На которую, однако, мы можем вернуться только кристально чистыми от пороков. Поскольку лишь чистым духам дано право вкусить небесную благодать. Приблизиться к Богу…
     Голос оратора обладал воистину гипнотической силой, но похоже, кроме прячущегося в канаве удава, это мало кто понимал. Все просто чувствовали, что присутствуют при каком-то необычайно важном событии. Что они сами важны. Что от их выбора действительно что-то зависит.
     Какое наивное заблуждение!
     Сильные мира сего всегда всё решают заранее и за нас. Единственный реальный выбор людей — принять волю власть имущих как должное, или получить на свою голову кучу проблем.
     Так было всегда и так будет.
     По крайней мере, до того дня, когда люди начнут использовать голову не только для того, чтобы есть, пить и орать, но и для того, чтобы хотя бы изредка самостоятельно думать.
     То есть только когда-нибудь в бесконечно далёком будущем.
     — Светоненавистники каждый день бросают нам вызов! Искушают наши сердца! Влекут во тьму! — гневно вскинул правый кулак проповедник. Затем плавно разжал свои пальцы. — Светопоклонники пытаются убедить людей двигаться вверх. К свету, к настоящему, глубинному, а не сиюминутному счастью. Однако в конечном счёте выбор делает каждая конкретная личность. Я и мои братья по жреческой касте — это всего лишь одна из чаш Великих Весов. А на второй чаше демоны и муки в Аду…
     Ахеменид предостерегающе покачал указательным пальцем перед собравшейся перед ним публикой:
     — Только не стоит наивно полагать, что на практике всё просто и очевидно. Демоны — твари хитрые. Очень хитрые. Они всеми способами пытаются выставить грядущие мучения сказкой. Соблазняют невероятной силой и властью! А порой прямолинейно запугивают слабые души. Что и произошло не так давно в нашем городе, — царь жрецов многозначительно обвёл толпу взглядом. — Как раз незадолго до священного дня Искупления Светом. До нашего великого праздника! Создания тьмы сделали всё возможное, чтобы помешать собраться сегодня на этой площади верующим. Сделали всё, чтобы запугать нас! Свершили чудовищные злодеяния, чтобы мы все боялись высовывать нос из дома!
     В голосе Ахеминида проступили грозные нотки, заставившие мужей втянуть головы в плечи:
     — Один из владык демонов явился в наш мир во плоти, чтобы посеять здесь хаос! — проповедник на полминуты замолк. Затем на его суровом лике появилась широкая улыбка: — Но даже владыке демонов не удалось напугать нас в достаточной степени. Мы изгнали тварь из нашего мира! Мы все собрались здесь сегодня, несмотря на происки тьмы! Потому что мы, — голос Ахеменида стал ласковым, — несмотря на все наши недостатки, мы по-прежнему Дети Света. В своих сердцах мы сохранили верность заветам предков, даже если и не отдавали себе в этом отчёт.
     Теперь царь жрецов взирал на свою паству взглядом доброго дедушки. Его голос стал тихим и вкрадчивым, но каким-то волшебным образом даже стоявшие в задних рядах отчётливо слышали каждое слово:
     — Вопреки задумке демонов, постигшие нас беды не сломили нас, а вернули нам ясность. И именно таким образом мы действительно победили. Одержали победу над самими собой, что во все времена являлось самым важным достижением в жизни. А после… После этого никакие создания мрака уже не могли противостоять нашей воле! Нашей вере! Нашей истине! Свету наших сердец. Мрак над Ксерсией был рассеян!
     Удава уже начинала утомлять речь жреца, по второму-третьему кругу повторявшего на разный лад одно и то же. Выбор, Свет, мы все молодцы — скукотища. Впрочем, управляющее змеёй сознание знало, что эффект убеждения во многом как раз таки и достигается повторением.
     Если достаточно долго повторять ложь, то в конце концов она станет правдой.
     Раньше или позже в любую, даже самую отъявленную ложь все поверят.
     — И раз вы оказались достаточно мудрыми и мужественными, чтобы выбрать светлую сторону, то и награда ваша будет безмерной! Ибо Свет никогда не искушает, Свет… — Ахеменид до предела возвысил свой голос: — Вместо обещаний, Свет реально даёт! Даёт жизнь людям, растениями и животным. Даёт тепло и надежду на будущее. Развеивает мрак, очищает. Иссушает всё нечистое! Свет указывает людям путь в Рай! Свет, чистый божественный Свет…
     Царь жрецов широко развёл руки в стороны, словно купаясь в том самом свете, о котором упоминал в каждом втором предложении. То ли из-за игры этого пресловутого света, то ли из-за какой иной магии у зрителей возникло ощущение, что Ахеменид парит над помостом.
     — Сегодня, в награду за вашу решимость, Свет Небес отпустит ваши грехи, сделает вас невинными снова! Свет изгонит из ваших душ бесов, нашёптывающих на ухо каждому человеку разные гадости. Переместит этих противных, злых духов в стадо свиней, которые затем пойдут на убой! Разве можно желать что-то большего? Вновь стать безупречным, словно новорождённый младенец… Получить прямой билет в Рай!
     Толпа разразилась искренними ликующими возгласами. Стадо свиней, напротив, будто поняв слова Ахеменида, страшно разволновалось.
     — Искупление Светом недаром считается главным праздником, что происходит лишь раз в десять лет. Воистину, это уникальная возможность для всех получить второй шанс! Жаль, что только избранные могут ею реально воспользоваться. Ведь даже для получения такой благодати нужно совершить личный выбор. Выбор — всё всегда упирается в выбор. Нельзя вручить божественный дар тому, кто не готов или не хочет его принимать. Выбор. Всегда приходится выбирать…
     Но удав почти перестал слушать трепотню проповедника, полностью сосредоточившись своим внутренним взором на стаде свиней. Разъярённых, злющих свиней. В каждой из которых ярился целый рой бесов.
     — Откройте свои уши, глаза и сердца. Впустите в себя благодать и отпустите всё лишнее, наносное. Внутренне согласитесь отдаться милости Света. Только тогда чудо сможет свершиться, лишь тогда вы почувствуйте облегчение.
     Царь жрецов вновь медленно обвёл толпу многозначительным взглядом. Затем, будто убедившись в чём-то, кивнул. Вскинув руки к небу, он закричал:
     — Так приготовитесь же, Дети Света! Ибо сейчас Свет придёт!
     В тот самый момент небеса действительно как будто бы вспыхнули. Площадь залил яркий свет.
     Удав поспешно сполз на дно сточной канавы, спрятался в заранее примеченном углублении. В отличие от всех остальных, управлявшее змеем сознание знало, что ничем хорошим это «очищение» не закончится.
     Свет был слишком ярким. Он обжигал, иссушал. Он не даровал жизнь!
     Свет ослеплял. Маскировал перемещение душ.
     Человеческих душ в стадо свиней и сонма бесов в освободившиеся телесные оболочки. Диаметральная противоположность всему сказанному царём жрецов ранее…
     Впрочем, хозяина удава это нисколько не удивляло. Между обещаниями и делами сильных мира сего всегда лежала бездонная пропасть.
     А вот толпа ещё не скоро поймёт, что же на самом деле произошло. Если вообще кто-то поймёт что-нибудь хоть когда-то.
     Ведь те, кто поверил Ахемениду, теперь могли только хрюкать.
     
     Люди и свиньи.
     Теперь между ними стало ещё больше общего.
     Такое вот «очищение». Таково Искупление Светом…

Интерлюдия 5. Герцог Астарот

      Лучше ненавидеть, чем отчаиваться.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, первый слой
     
     — А чего ещё ты хотел? — съязвил Буер. — На то Астарот и предсказатель, чтобы заранее знать о нашем прибытии. Естественно, в отличие от прямолинейного Загана, он не будет растрачивать ресурсы на заведомо проигранные сражения.
     Звучало логично. И объясняло, почему в этом домене никто не торопился на них нападать. Буер и Рифат беспрепятственно пересекали владения очередного могучего демона.
     — Как думаешь, сам Астарот решится помериться силами? — обычно немногословный и спокойный Рифат на сей раз даже не пытался скрыть свою озабоченность.
     Сражение с Заганом показало, что даже с благословенным мечом, движимым одним лишь усилием воли, человек в Аду весьма уязвим. Засада, иная хитрость и подлость могли запросто свести на нет все планы Рифата. Нет, он прекрасно знал об этом с самого начала своего предприятия, но одно дело что-то понимать и совсем другое — ощутить на собственной шкуре. Даже прямолинейный, по мнению Буера, Заган сумел застать Рифата врасплох. Чего тогда ожидать от владыки демонов, умеющего предсказывать будущее?
     — Зависит от того, какие версии грядущего покажутся Астароту наиболее вероятными, — ответило восьминогое существо человеку. — С вами, людьми, прогнозировать будущее достаточно сложно. Свобода воли, знаешь ли, предполагает и некую свободу от будущего. Ибо, если оно предопределено, то о какой свободе может вообще идти речь? Тем не менее вероятность одних событий существенно выше других, и именно наибольшую вероятность герцог Астарот и предсказывает. Как правило, довольно успешно, хотя далеко не всегда. Так что не отчаивайся, если он всё-таки нападёт на нас на своём жутком драконе. Это ещё не означает, что никаких шансов на победу у тебя нет.
     — Весьма обнадёживает… — устало вздохнул Рифат. Как ни крути, а путешествие через Ад действовало на него угнетающе.
     Владения герцога Астарота заметно отличались от домена короля и губернатора Загана, хотя общих черт у них было много. И там и там иссохшая почва, пепел, редкие озёрца-лужицы с серной водой, полное отсутствие какого-либо скота. Похожие следы жизнедеятельности грешников, разве что во владениях герцога плоды труда были куда аккуратнее.
     Ковырявшиеся в карьерах грешники в основном только заготавливали строительные материалы, но не спешили возводить укрепления. Оно и понятно, Астарот мог предсказать направление вторжения вражеских сил и именно там организовать оборону. Оставалось лишь всё заранее приготовить для быстрого строительства защитных сооружений. Необходимость распылять силы, на всякий случай возводя повсюду хаотичные башни, стены и крепости, при такой стратегии у Астарота отсутствовала.
     Естественно, подобная оптимизация процессов не означала послаблений для проходящих «очищение» грешников, но оставляла довольно обширные нетронутые пространства, на которых тут же начинала кипеть своеобразная жизнь. Густая растительность и пугающего вида деревья были в этих местах обычным явлением.
     Не стоило, однако, полагать, что растения в Аду станут приятной отдушиной после глубоких карьеров и кузниц. Вместо зелени, вся растительность была тёмно-красного цвета, несъедобна, а часто просто враждебна. Травинки резали плоть, словно острые бритвы, кусты щерились ядовитыми шипами, лианы на деревьях так и норовили опутать и задушить. Полчища засевших в рощицах насекомых могли в два счёта сожрать заблудшего сюда нечестивца, а уж змей там кишело столько, что иногда казалось, что гады обвили каждый кустик и веточку. Устроить здесь пикник могли только самоубийцы.
     Поэтому Рифат с Буером, не скрываясь, шли по грубым дорогам, обходя лишь большие скопления грешников и охранявших их демонов. С учётом того, что все о них знали, но при этом не трогали, это был наиболее безопасный путь из возможных. Вот только никакого договора у Рифата с герцогом Астаротом пока ещё не было, а значит, негласное перемирие в любой момент могло закончиться битвой.
     Если видение будущего окажется благоприятным для герцога, что также будет означать невысокие шансы на победу Рифата, то пролитой крови не избежать. Таков был суровый закон сосуществования в этих землях. Что, впрочем, не сильно отличалось от привычного мира людей уровнем выше. На чьей стороне преимущество, тот и проявляет агрессию. Просто наверху это преимущество часто не столь очевидно.
     А вот когда знаешь будущее, соблазн напасть на более слабого куда выше.
     Когда знаешь, что, скорее всего, победишь, то даже трус может резко стать храбрым.
     Такова уж натура всех демонов и людей.
     Ведь смелость — это, как правило, всего лишь уверенность в своём превосходстве.
     * * *
     Змеи. Рифат ненавидел змей. Безмозглые, но коварные создания могли возникнуть буквально из-под земли в самый неподходящий момент, разрушив изощрённые планы возомнивших себя вершиной творения людишек.
     Змеи. Такие примитивные, но оттого не менее смертоносные создания. Наступить на гада, не заметив его среди густой растительности, было проще простого. Выжить после укуса особо ядовитых представителей этого вида было физически невозможно. Яд некоторых змей убивал, яд других парализовал, яд третьих был незаметным, но медленно истощал силы жертвы. Встречались змеи не ядовитые, но настолько сильные и огромные, что могли задушить не то что взрослого мужчину, но даже быка! Попадались змеи и безобидные, но отличить их от смертельно опасных сородичей зачастую было практически невозможно. Особенно если вокруг куча змей, а времени разбираться, какие из них представляют опасность, решительно не было.
     Всё это было актуально как для Ксерсии, так и для Ада. Змеи, они везде змеи. Причём в Аду они ещё неприятнее.
     Также в Аду встречались демоны-змеи. Эти позаимствовали всё худшее от обоих видов.
     Змеи. Во владениях герцога Астарота их было чудовищно много.
     
     Сперва Рифат даже не понял, что именно на них движется. Издалека казалось, что зашевелилась земля. Вот так вот взяла и зашевелилась, словно гигантский оползень пополз со столь же гигантской горы. Только вскоре стало понятно, что никакой это не оползень, да и ведь гор рядом не было. На них ползла тьма-тьмущая чешуйчатых гадов. Воистину мерзкое зрелище!
     Причём не только мерзкое, но и опасное. Живой ковёр буквально проглатывал всё, что попадалось ему на пути. Нечестивцев, демонов — совершенно неважно. От тех, кто не успевал убраться с пути змей, через пару секунд не оставалось даже костей. И вот этот растянувшийся на несколько километров «ковёр» двигался прямо на двух путешественников.
     — Быстро! Становись рядом со мной, человечек! Я сказал, так близко, как только это возможно! — скомандовал Буер.
     Рифат не стал возражать. Времени на обдумывание планов всё равно не было. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, полчище змей приближалось к ним с какой-то фантастической скоростью. Здесь явно было замешано проклятое колдовство.
     — Шагай рядом со мной, — наставлял его Буер. — Не следом, а именно рядом! Сейчас я сотворю призрачную тропу, попробуем подняться по ней над этими гадами.
     Перед ними и вправду возникла тропа. Призрачная и совсем узенькая. Вившаяся буквально на метр впереди Буера и обрывающаяся почти сразу за ним же. Команды Буера не подлежали двоякому толкованию, следовало двигаться бок о бок с восьминогим уродцем, точно синхронизируя скорость движения.
     — Правой! Правой! Правой! — задавал темп шагов Буер. Взор Рифата был неотрывно прикован к демону и прозрачной дорожке, от которой сейчас полностью зависела его жизнь. — Нельзя останавливаться, она быстро исчезает. Нужно всё время идти вперёд!
     Буер и Рифат успели подняться достаточно высоко как раз вовремя, чтобы пропустить, как оказалось, движущуюся вовсе не на них, а куда-то по своим делам толпу змей. Шелест чешуи и шипение сразу поглотили все остальные звуки, что сильно усложнило синхронизацию темпа с Буером.
     Спешка, промедление или малейшее сворачивание не в ту сторону означало сейчас верную смерть. Либо от падения с высоты, либо от моря гадов внизу. Однако колышущийся ковёр не был бескрайним, следовало продержаться в воздухе не более пяти минут. Рифат полностью сосредоточился на несложном, но требующим безупречной слаженности перемещении.
     И весьма удивился, когда огромные кожистые лапы крепко схватили его за плечи, отрывая даже не от земли, а от её призрачной имитации. Теперь Рифат взмыл в воздух по-настоящему. И против своей воли.
     Хлопанье гигантских кожаных крыльев быстро сменило шелест чешуи и шипение гадов далеко снизу. Рифата уносил ввысь иной летающий гад — из рода драконов, — и это не сулило ничего хорошего путешественнику.
     Рифат мог бы достать из ножен свой меч. Приказать Ульфикару подрезать крылышки злобному чудищу. Вот только в таком случае он бы неминуемо пал с неба на землю. Безвыходная ситуация, как ни крути.
     Оставалось лишь трепыхаться в лапах огнедышащей твари и безропотно следовать своей дальнейшей судьбе. Что бы та ему ни готовила, Рифат внутренне смирился и стал рассматривать монстра. Дракон весьма впечатлял.
     Огромный, покрытый крупной серо-зелёной чешуёй. С уродливой мордой, напоминающей едва обтянутый кожей череп с вытянутой челюстью, из которой торчали наружу клыки. Такая тварь не могла существовать на Руинах Ада, но в самом Аду ей было самое место. Здесь подобным уродцам жилось хорошо. Чем более у существа была страшная внешность, тем выше оно стояло в пищевой цепочке. Уродство в Аду являлось защитой. Уродство было здесь красотой…
     Не менее уродливая змея, от которой исходила физически заметная ядовито-зелёная аура, сползла по лапе дракона. Обвила зажатый между когтями корпус Рифата. Треугольная голова змеи с двумя большими ярко-красными глазами приблизилась к лицу пленника. Облизнула губы Рифата алым раздвоенным языком. От омерзения Рифата едва не стошнило.
     Пасть змеи изогнулась в подобие жуткой улыбки:
     — Брезгуеш-ш-ш-шь? — прошипела рептилия. — Не любиш-ш-шь целоваться со змеями?
     Рифат облизнул губы и сплюнул в сторону. Ему хотелось, конечно, плюнуть не на землю, а в морду твари, но он был явно не в том положении, чтобы выпендриваться.
     — Не люблю, когда мне лезут в душу или идут без спроса на телесный контакт, — ответил он светящейся змеюке.
     — Недотрога! — вновь «улыбнулась» змея.
     Рифат хотел было пожать плечами, но не смог из-за крепкой хватки дракона:
     — Каков уж есть, Астарот.
     Змея угрожающе зашипела:
     — Герцог Астарот! Не забывай о почтении, смертный!
     Спорить сейчас было опасно для жизни, поэтому Рифат почтительно склонил голову:
     — Конечно, герцог. Я просто не был до конца уверен, говорит ли эта гадина сама или от твоего имени.
     Угрозы в змеином шипении поубавилось:
     — Льстец-ц-ц. Недотрога и льстец-ц-ц. Какой смешной человечек!
     Похоже, у демонов был какой-то пунктик по части обращения к человеку. Для них все люди были ни больше ни меньше, чем человечки.
     — Чего ты хочешь, герцог Астарот? Предложить свою сделку? Если бы ты хотел убить меня, то давно уже это сделал.
     Морда змеи приблизилась почти вплотную к уху Рифата:
     — Да-с-с-с. С-с-сделку, — тихо прошипела тварь, затем вновь отодвинулась, чтобы Рифат мог видеть морду змеюки. — Твоё будущее такое-с-с-с, такое-с-с-с…
     Казалось, змея ненадолго задумалась, подыскивая подходящее слово:
     — Такое трагичное, — шипение стало напоминать ехидное хихиканье. — О да, в нём столько крови и слёз-з-з. Столько трупов. Через которые ты перешагнёшь, но на последнем споткнёш-ш-шься. Хорошее будущее. Ты мне нравишься, человечек.
     Рифат криво ухмыльнулся в ответ:
     — Видать, так уж у меня на роду написано. Нравиться демонам. Мечта, да и только!
     И без того узкие зрачки в больших глазах змеи ещё сильней сузились:
     — Опять язвиш-ш-ш-ш-шь? Дерзкий человечек. Наивный, смешной человечек! Будущее-с-с-с… И искажённое прошлое. Как знать, как знать, насколько много в них правды.
     Рифат не понял, что именно имел в виду демон, поэтому счёл за лучшее промолчать.
     — Правильно. Лучше почаще молчи, человечек, — одобрила такую сдержанность тварь. — Иногда лучше шипеть, чем что-либо говорить. А если не можешь шипеть, то молчать. Меньше тайн разболтаеш-ш-шь. У тебя ведь есть тайны, да, человечек? О да, я их вижу-с-с-с. Но не переживай, козлоногому колобку я ничего до поры до времени не скажу-с-с-с.
     Ещё одной чертой демонов были язвительные прозвища, которые те давали друг другу. Три безмозглых головы Набериуса. Летающая корова Заган. Козлоногий колобок Буер. А самого Астарота мы назовём…
     — Лучше не произноси этого даже в мыслях! — вновь угрожающе зашипела змеюка. — Твои слова ранят как яд, человечек. Столько в них ядовитой иронии-с-с-с.
     Что ж, Рифат умел заставить свой внутренний голос заткнуться. В конце концов, демоны и без него напридумывают друг другу обидные прозвища.
     — С-с-сделка! — наконец-то перешла к сути дела рептилия. — Я отправлю с тобой в Верхний из Адов эту змеюку, чтобы она нашёптывала тебе советы по поводу самого вероятного будущего. Не бойся, в твоём мире она не будет привлекать к себе много внимания. Обычный приручённый удав, у вас в Ксерсии таких много. Согласен-с-с-с?
     Только дурак не знал, что демоны никогда ничего не предлагают просто так от большой доброты.
     — Цена? — произнёс всего одно слово Рифат. Предлагать ничего он не стал. Сами скажут, что им нужно от смертного.
     Морда змеи закачалась из стороны в сторону, словно пытаясь загипнотизировать свою жертву:
     — Цена-с-с-с… Через какое-то время ты заплатишь её своими поступками и жертвами, человечек. Глупый, наивненький человечек. Об этом не беспокойс-с-ся. Я всё-таки не такой лжец-ц-ц, как Буер.
     Рифату такие условия сделки не нравились. Он знал, что в конечном счёте бесплатное стоит всегда слишком дорого. Догадывался, что ещё пожалеет о сделке. Но в его положении здесь и сейчас торговаться было особенно не о чем.
     — Зачем тебе сделка, если я и так заплачу? — не получив ответ, Рифат вздохнул и кивнул. — Хорошо, я возьму твою змею на Руины Ада. Можешь там порезвиться.
     Уголки пасти змеи поползли вверх. Тварь плотнее оплела корпус Рифата.
     — Хорошо-с-с-с. Я знал, что ты примешь это решение, человечек. Сложно было не согласиться с моим предложением, хе-хе-хе-с-с-с. А теперь давай проверим, настолько точно моё видение будущего. Сейчас дракон отпустит тебя, но ты не умреш-ш-ш-ш-шь. Хи-хи-хи-с-с-с. Или я ошибаюс-с-сь?
     Сразу после этих слов когти дракона разжались.
     Сердце Рифата ёкнуло. Он почувствовал, что падает. Крайне неприятное чувство.
     К счастью, оно длилось недолго. Вместе с новым змеиным питомцем Рифат приземлился на призрачную дорожку, сразу подстроившись под темп Буера.
     Оказалось, что дракон не уносил его прочь, а во время беседы с аватаром Астарота кружился примерно над одним местом.
     И всё равно аккуратное приземление Рифата было чистой случайностью. Чтобы предсказать подобный благоприятный исход, нужно было обладать воистину превосходным предвидением!
     Восседавший на драконе демон помахал ему рукой, улетая к себе восвояси.
     Змея подмигнула Рифату.
     
     Больше Рифат змей уже не боялся. Ведь более противной змеюки, чем аватар Астарота, представить было достаточно трудно.
     Даже в Аду.

Глава 6. Люди и свиньи

      Отнимите у людей достаточно, и они будут дорожить своими страданиями… Хотя бы для того, чтобы сильнее обвинить мир.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, окрестности Города Золотых Врат
     
     Несмотря на то что Рифат уже пару раз становился свидетелем похожей процедуры, его всё равно передёрнуло. Нет, он не был брезгливым и мало к кому испытывал сострадание, но и к излишней жестокости его не тянуло. Для Рифата жестокость была лишь инструментом для достижения цели, он не испытывал ни малейшего удовольствия от убийств.
     Чего нельзя было сказать о Буере. Который, вопреки своим рассуждениям о прагматизме демонической расы, весьма любил поиграться.
     Прежде чем нанести-таки смертельный удар своей жертве.
     — Ну, давай! Смелее! Руби это тело!
     Последний из четырёх охранников скотобойни с рёвом бросился на опустившего оружие Буера. Сабля рассекла туловище демона от правой ключицы до живота. Добротно скроенная одежда и несколько хрупких косточек с характерным звуком треснули. Полоса рассечённой плоти сразу окрасилась в алый цвет.
     Удар был хорош, стражник вложил в него всю свою силу. Человека без доспехов такой удар, скорее всего, моментально бы не убил, но точно полностью вывел из строя. Однако Буер лишь усмехнулся, пускай с уголка его рта и потекла струйка крови.
     — И это всё, на что ты способен? — демон смачно выплюнул кровь. — Да кто вообще так бьёт? Ты не поразил сердца, не раскроил череп, не перерезал горла, не выпустил мне кишки! Только повредил лёгкие и всего-то. Слабак!
     Ошарашенный охранник попятился. Похоже, он только сейчас понял, что здесь что-то сильно не так. Играючи расправившаяся с его товарищами человекоподобная тварь была совершенно нечувствительна к боли.
     Плохо слушающейся после пропущенного удара рукой Буер поднял свой походивший на большой тесак меч, указав на физически сильного, но слабого умом бедолагу:
     — Мне нужна твоя одежда, ботинки и тело.
     — Что?! — удивился отступающий стражник.
     Споткнувшись о труп одного из товарищей, он неловко сел задом прямо на землю.
     — Давай махнёмся телами, ты ведь не против?
     С этими словами Буер резко крутанулся вокруг своей оси и одним ударом снёс глупому охраннику голову с плеч. Тело так и осталось сидеть на земле.
     — Вот так хорошо. А теперь, с вашего позволения, я немножечко подновлюсь.
     Отбросив меч-тесак в сторону, Буер обхватил руками уши, после чего принялся с силой тянуть и выкручивать свою голову. Послышался мерзкий хруст.
     Рифат терпеливо ожидал чуть в сторонке, пока Буер демонстративно отрывал своё замаскированное под голову демоническое тело. Удав уже не раз нашёптывал ему на ухо, что отсоединиться от человеческой оболочки можно и без этого пафоса. Достаточно просто принять истинную форму и покатиться вдаль на восьми козлиных ногах…
     — Фух, как же приятно прохрустеть косточками, — довольно крякнула поднятая на вытянутых руках голова, подмигнув Рифату и показав змеюке язык. — А теперь вкрути меня на новое место.
     Обезглавленное и рассечённое тело, верно служившее до этого демону, не сдвинулось с места.
     — Ну пожалуйста! — вежливо попросил Буер.
     Прошаркав до цели, тело выполнило «просьбу» демона. Поддёргивающиеся руки, словно бы нехотя, водрузили голову на труп охранника.
     — Клоун! Ци-ци-ци-циркач! — прошипела на ухо Рифата змея, но он и без того уже давно изучил повадки своего спутника. Буер любил театральность, что правда, то правда. Однако здесь уж ничего не поделаешь.
     — Кажется, готово, — спустя несколько минут объявил поменявший не только тело, но и черты лица Буер. Теперь он с крайне озабоченной физиономией разминал сросшуюся с головой шею.
     Прежняя человеческая форма безвольно упала на землю прямо у его новых ног. Демон состроил печальную гримасу, как будто сей факт его невероятно расстроил. Это выглядело так переиграно…
     — Погоди, погоди. Сейчас всё поправим! — кряхтя, новая телесная оболочка Буера встала и, неуклюже пошатываясь, побрела к откатившейся голове.
     С видимым усилием нагнувшись и подобрав голову стражника, демон вернулся к своему прежнему телу и принялся соединять разные части в единое целое.
     — Ну, давай же! Врастай! — несмотря на то что разрезы шеи и там, и там практически совпадали, ничего, само собой, не происходило.
     Это только у владык демонов что-то произвольным образом сращивалось. У простых людей, единожды оторвавшись, конечности не соединялись уже никогда.
     — Врастай! Врастай! Врастай! — Буер принялся буквально вбивать отрубленную голову в бездыханное туловище. — Врас…
     — Ну всё, хватит! — не выдержал издевательств Рифат. Такая бессмысленная жестокость его нисколько не забавляла. — Развлекаться будешь в Аду, а сейчас…
     На лице Буера отразилась ярость:
     — Но здесь тоже Ад!
     Рифат сплюнул:
     — Пока ещё нет, — он двинулся к дверям скотобойни. — Ещё не совсем. Но скоро Ад здесь точно разверзнется!
     Буер со злостью отшвырнул несчастную голову и наконец-то оставил в покое изуродованный труп, который ещё совсем недавно служил его телом.
     — Зануда!
     Вытащив из ножен раздвоенный меч, Рифат толкнул створки:
     — Я просто делаю то, что должно. А ты отвлекаешься.
     Тяжко вздохнув, Буер поднял с земли полюбившийся ему меч-тесак, приобретённый в Ночь Резни — так прозвали ночной хаос, вызванный явлением в мир короля и губернатора Загана. Услышав жалобный визг сотен приготовленных к убою свиней, владыка демонов вновь воспрянул духом.
     — О да! Я это чувствую! — Буер шумно втянул в ноздри воздух. — Чувствую страх.
     Рифат застыл на пороге скотобойни. Он и сам его чувствовал.
     И не только от свиней. Страх поднимался из каких-то давно забытых уголков его собственной сущности.
     Страх от пришедшего осознания того, что ему предстоит совсем скоро сделать.
     Страх от необходимости принести в жертву шесть тысяч душ.
     Мерзких душ. Но обманутых и всё равно человеческих.
     * * *
     Все сомнения сразу исчезли, как только Рифат шагнул за порог скотобойни. И вовсе не потому, что его впечатлило какое-то особо драматичное зрелище. Нет, всё, как обычно, было до боли — в прямом смысле слова — банальнее.
     К нему устремился чей-то раздвоенный меч. Читать собственную боевую молитву было уже слишком поздно.
     — Буер! — успел выкрикнуть единственное слово Рифат, отбивая стремительный выпад Ульфикаром и прыгая в сторону.
     Времени на более развёрнутый приказ убить владельца чудо-меча у Рифата попросту не было. Как не было времени на осмотр скотобойни в поисках супостата. Чужой раздвоенный меч двигался гораздо медленнее Ульфикара, словно им управлял совсем неопытный боевой жрец, но всё равно существенно быстрее хорошего фехтовальщика. Всё, что оставалось Рифату — это всеми правдами и неправдами укрываться от летающего меча за преградами.
     Вот только особенно укрыться здесь было не за чем: поддерживавшие крышу деревянные столбы были относительно тонкими, свисающие с потолка цепи, крюки и верёвки мешали раздвоенному мечу, но не сильно.
     В голове Рифата промелькнула мысль, что, если бы на крючьях висели туши свиней, он мог бы спрятаться между ними, но, как назло, ни одной туши в скотобойне сейчас не было. Настоящая западня…
     Зато в длинном загоне теснились живые свиньи. Отталкивая в разные стороны цепи, чтобы хотя бы немного замедлить преследовавший его чудо-меч, Рифат устремился к вопящим животным.
     С разбега он практически нырнул в море копошащейся плоти, после чего со всей возможной поспешностью пополз по земле прямо под брюхами тварей. Щетинистые животы тёрлись о его затылок, спину и плечи, но сейчас ему было не до брезгливости. Живой щит стал единственной преградой между ним и смертоносными клинками, управляемыми чей-то злой волей. За время своей короткой пробежки Рифату так и не удалось определить источник угрозы. Скорее всего, боевой жрец где-то прятался, что существенно уменьшало надежды на Буера.
     Однако в настоящий момент о владыках демонов можно было не беспокоиться: обвивавший Рифата удав сразу же куда-то уполз, а раздвоенный меч упорно преследовал одного лишь несчастного человека. Перепуганные свиньи завопили и начали толкаться ещё пуще прежнего — пытаясь добраться до своей цели, чудо-клинки не мудрствуя лукаво принялись рубить в капусту всех, кто оказывался между ними и жертвой.
     Рифату тоже пришлось воспользоваться зажатым в правой руке Ульфикаром, чтобы хоть как-то контролировать нависшие над ним туши. Откормленные свиньи то и дело наступали и спотыкались о его ползущее тело, а оказаться растоптанным или хотя бы просто на время придавленным было смерти подобно.
     Ползти, ползти и ползти. Быстро и постоянно двигаться — это был единственный залог выживания в ближайшие даже не минуты, а пару секунд. Секунды… вот горизонт планирования в по-настоящему критической ситуации.
     Рифат не имел никакой возможности оглянуться, чтобы увидеть застывшего на пороге Буера, напряжённо к чему-то принюхивавшегося. И, уж конечно, из-за дикого визга свиней он не мог услышать бубнёж владыки демонов, в отличие от него, даже не собиравшегося выискивать управляющего мечом человека.
     — Я чувствую… — бормотал демон в новом обличии. — Я чувствую страх и ненависть! Ненависть, да.
     Буер ловко перепрыгнул через изгородь, оказавшись в том же загоне, что и Рифат, но несколько поодаль. Грубо пиная преграждающих ему путь свиней, он двинулся к стене скотобойни.
     Рифат же потерял всякое направление. Он просто проскальзывал под ближайшей свиньёй, как только предоставлялась такая возможность. Позади него оставался кровавый след — один раздвоенный меч стоил десятка-другого мясников. Ноги Рифата уже скользили по крови, расстояние между ним и чудо-клинками с каждой секундой всё сокращалось.
     А вот Буер, похоже, никуда не спешил. Человекоподобная тварь методично расталкивала свиней, чем ещё больше увеличивала толчею последних. Казалось бы, хаос в загоне должен был лишь усугубить положение Рифата, но по какой-то причине скорость ударов раздвоенного меча от этого тоже уменьшилась.
     Буер нехорошо улыбнулся:
     — Ну давай же, удавчик, ты тоже должен был почувствовать это!
     Раздвоенный меч рассёк свинью прямо над Рифатом. Тяжёлая туша, словно подкошенная, всей своей массой навалилась на гораздо более лёгкого человека. Рифат застонал.
     Да что там застонал, он откровенно заскулил от боли и понимания, что теперь ему точно конец. Без посторонней помощи Рифату было точно не выбраться. Всё, что он сейчас мог, это изо всех сил напрягаться просто для того, чтобы большой вес не переломил ему рёбра, а то и хребет. Даже перевернуться на спину, чтобы встретить смерть лицом к лицу, и то не представлялось возможным. Воистину унизительный способ отправиться на тот свет.
     — Молодца! — крикнул Буер, продолжая пробираться куда-то сквозь дико визжащее стадо.
     В отличие от стонущего Рифата, демон видел, как его сородич обвил и принялся душить ничем не примечательную свинью — точь-в-точь такую же, как сотня других в треклятом загоне. Готовый было нанести смертельный удар раздвоенный меч стал беспорядочно метаться из стороны в сторону.
     — А теперь не мешай мне, змеюка!
     Вокруг душимой удавом свиньи образовалось полупустое пространство, так что последние пару метров Буер преодолел единым рывком. Его ноги сами собой оказались широко расставлены в стороны, над головой взвился огромный тесак.
     — Эта душа принадлежит мне! — прошипел удав, отпуская свою жертву и освобождая место для удара сородича.
     Меч демона опустился на шею свинье, перерубая шейные позвонки и сосуды. Затем тесак поднялся и опустился ещё раз. И ещё разок, покуда голова свиньи полностью не отделилась от тела.
     Буер отбросил тяжёлый меч, вытерев тыльной стороной ладони своё забрызганное кровью лицо:
     — Мы обсудим это позже, змеюка, — хмыкнул демон, после чего поспешил на помощь Рифату.
     Который, будучи придавленный тушей, не мог видеть, что преследовавший его раздвоенный меч со смертью животного упал где-то в середине загона. Но который был достаточно умён, чтобы понять, что всё уже кончилось.
     Ведь мечом управлял не человек, но душа человека, перемещённая при обряде Искупления Светом в одну из свиней.
     Трагическая случайность, которую Ахеменид решил прагматично использовать для засады. Ибо царю жрецов было глубоко наплевать на страдания своих подчинённых.
     Всего-то и требовалось пообещать бедолаге снова сделать того человеком.
     Чтобы тот принялся без разбору убивать товарищей по несчастью в погоне за своей целью…
     
     Люди и свиньи.
     И тем и другим нет совершенно никакого дела до ближнего.
     Различаются только их возможности, а в остальном представители обоих видов заботятся исключительно каждый сам о себе.
     
     Люди и свиньи.
     Самые порочные существа.
     Перещеголять которых могут разве что демоны.

Интерлюдия 6. Озеро Гноя

      Не вызывай того, кого не сможешь повергнуть.
      Говард Филлипс Лавкрафт
     
      Нижний Ад, первый слой
     
     — Змей-искуситель!
     — Колобок козлоногий!
     — Злюка-змеюка!
     — Безрукий уродец-ц-ц!
     — Гадина…
     — Ну всё, хватит! — прервал Рифат очередную перепалку двух демонов. Их постоянная ругань начинала его утомлять.
     Буер показал аватару Астарота язык, за что едва не получил укус в бок. Броски змеи были молниеносны, но каким-то образом неуклюжему с виду Буера каждый раз удавалось удрать от разозлённого гада.
     — Угомони свою змею, Астарот. Хватит вестись на провокации Буера. Иначе мы далеко не уйдём.
     Змея недовольно зашипела, но прекратила бесплодное преследование улюлюкающего демона. Рифат погрозил Буеру кулаком:
     — А ты тоже не вставляй свои пять грошей по поводу каждого предсказания! Если нечего сказать дельного, то молчи.
     Некоторое время трое путников шли в тишине. Вернее, шёл лишь Рифат, поскольку Буер скорее катился, а аватар Астарота полз рядом. Весёлая компания. Хорошо хоть Заган пока никак не проявлял свою сущность, два рога спокойно покоились у Рифата в заплечном мешке.
     — Форнеус подчинится моей воле, если я нарушу законы реальности… — повторил Рифат предсказание Астарота. — А поконкретнее можно?
     — Гадание — ответственности избегание! — начал было опять язвить Буер, но Рифат шикнул на него пострашнее змеюки.
     Астарот тоже казался весьма недовольным:
     — Не Форнеус, а маркиз Форнеус-с-с! Когда ты уже научишься манерам, тупой человечек? К великим демонам нужно обращаться по титулу!
     Будь у Буера руки, он наверняка схватился бы руками за бока — если края его головы можно было считать за бока, — настолько заливистым был его смех.
     — Буер, заткнись! — раздражённо прикрикнул Рифат. — О величайший герцог Астарот, не соблаговолите ли вы чуть подробнее раскрыть исход предстоящей схватки с маркизом Форнеусом? Что значит нарушить законы реальности? Использовать магию?
     — Магия-шмагия!
     Рифат перестал обращать внимание на козлоногого демона, пристально смотря на змеюку.
     — В Аду реальность пластична. Во многом она существует только в твоей голове, — прошипела рептилия. — Её ты и должен нарушить! Я не могу раскрыть все подробности, иначе шанс-с-с успешного исхода уменьшится.
     Рифат покачал головой. Толку от таких предсказаний было немного.
     — Тебе нужен стресс-с-с, человечек. Только так ты сломаешь свои представления, — добавила после некоторых раздумий змея. — Больше не спрашивай меня о маркизе Форнеусе. Когда придёт время, ты сам всё поймёшь. Или сдохнеш-ш-шь!
     — Звучит весьма обнадёживающе, — хмыкнул Рифат. — Что ж, стресс так стресс. С чем-чем, а с этим проблем не возникнет.
     Учитывая, с каким монстром ему предстояло вскоре столкнуться, проблемы могли возникнуть с чем угодно, но только не с недостатком эмоций. Ведь Форнеус был одним из самых огромных и физически сильных демонов. С таким одной левой точно не справишься.
     Морские чудовища всегда превышают своих наземных и летающих коллег по размерам. Ад в этом плане не исключение. Пускай даже вместо солёной воды здесь будет гной. Так плавающим чудищам даже лучше.
     Ведь гной — среда довольно питательная.
     В любом случае именно Форнеус мог произвести на Руинах Ада наибольшие разрушения. Поэтому Рифату во что бы то ни стало нужно было заручиться поддержкой этого демона.
     Если для этого придётся нарушить законы реальности, что ж, тем хуже для этой самой реальности. Рифату всё равно, что ломать. Главное — чтобы это вело к его цели.
     * * *
     Зловоние он почувствовал задолго до того, как увидел легендарное озеро. В Аду и так пахло не слишком приятно, но любое подобие плоти здесь быстро съедалось, поэтому ноздри щекотал в основном запах серы. Здесь же откровенно воняло именно разложением, и по мере приближения к цели запах гниения лишь усиливался. Через пару часов Рифату пришлось обмотать лицо толстым платком, смоченным сернистой водой, иначе дышать стало совсем невозможно.
     Буер и аватар Астарота таких проблем не испытывали. Для демонов запах гниения был скорее сродни аромату роз: чем-то приятным и вожделенным. Изо рта Буера даже потекли слюнки. Верно говорят, что демону хорошо, то человеку смерть.
     Помимо ужасного запаха, владения маркиза Форнеуса отличались от доменов других демонов своим запустением. Никаких карьеров или масштабных строек. Никаких укреплений. Лишь иногда встречались вереницы рабов, которых вели в ту же сторону, куда держал путь Рифат и компания. Несчастных вели как скот на убой, чтобы прокормить ненасытное чрево чудовища. Хотелось бы верить, что Рифата не постигнет подобная участь.
     Нет, он был вовсе не против того, чтобы сломать реальность, как гласило короткое предсказание, вопрос был лишь в том, сумеет ли он это сделать. Сложно ломать то, что не имеет конкретной формы. Ведь что есть реальность? На сей вопрос едва ли могла быть однозначная точка зрения.
     — Форнеусу нет смысла заставлять своих слуг возводить укрепления, — пояснил Буер, проигнорировав шипение змеи из-за отсутствия титула. — Большую часть его владений занимает Озеро Гноя, на которое никто не позарится. А если даже позарится, то противостоять в условно водной стихии Форнеусу всё равно практически невозможно, мероприятие изначально будет обречено на провал. Он же размером с гору! Ну ладно, может, не самую высокую гору, но всё же. Трудно победить того, кто больше тебя по массе в тысячи раз. Да, змеюка?
     Аватар Астарота угрожающе зашипел, но не стал кидаться на Буера. Похоже, дар предвидения подсказывал, что шанс на успешный укус совсем мизерный. С точки зрения Рифата, это можно было давно понять без каких-либо предсказаний.
     
     Когда петлявшая между высокой травой тропа сделала очередной поворот, перед ними наконец-то открылся впечатляющий вид на желтовато-коричневое озеро. Озеро, надо сказать, было немаленькое — противоположный берег скрывался где-то за линией горизонта. Густая гнойная жидкость медленно булькала, иногда по озеру расходились широкие круги, но ничего похожего на волны и пенистую полосу прибоя здесь не было. Озеро больше напоминало бульон, варящийся на медленном огне в неимоверно гигантском котле. Инстинкты Рифата буквально кричали: следует как можно скорее и дальше убираться отсюда.
     Вскоре он убедился, что инстинкты его не обманывают. Когда шедшая впереди них вереница рабов дошла до берега озера, демоны кнутами заставили грешников зайти в гнойную жидкость. Несчастные завопили от страха и боли, несколько человек даже попытались сбежать. Немыслимое дело для Ада, где всякая воля ломалась ещё во время прохождения через Стену Мрака и в окрестностях Амбара Грешников! Учитывая отдалённость владений маркиза Форнеуса от места распределения душ в настоящий момент, можно было не сомневаться, что здешним рабам пришлось неоднократно перерождаться, чтобы послужить пищей обитавшего в глубине озера монстра. Сей опыт явно им не понравился, поэтому даже рвущие плоть когти и кнуты сопровождавших их демонов казались им лучшей долей. Это говорило о многом.
     В конце концов демонам удалось-таки загнать пленников по колено в гниющую жидкость. Несчастные рыдали и тряслись от ужаса, топчась на месте и вглядываясь в мутную даль. Рифат, Буер и змея Астарота тоже остановились примерно в километре от берега, наблюдая за предстоящей кормёжкой Форнеуса. Прежде чем пытаться подчинить чудовище силой, — а иных путей договориться с маркизом, как и в случае с Заганом, не было — следовало хотя бы отчасти оценить масштабы проблемы. Как говорится, умный на гору с одним мечом не пойдёт…
     До того практически идеальная гладь озера забурлила, несколько крупных пузырей вздулись и лопнули, отчего завоняло ещё хуже прежнего. Стоявшие в гное грешники заскулили и вновь попытались прорваться наружу через кольцо охранявших их демонов, однако их максимально грубо затолкали обратно в жёлтую жидкость. Несколько полос из пузырей поползли из центра озера к берегу.
     — Кушать подано, — облизнулся Буер.
     Аватар Астарота безразлично наблюдал за происходящим, в то время как Рифат всматривался в мутную жидкость столь же пристально, как ожидающие своей участи грешники. Один из которых, взвизгнув, внезапно погрузился под воду.
     — Первый пошёл! — жизнерадостно прокомментировал Буер.
     Следом за первым человеком под воду ушло ещё трое грешников. Пару секунд ничего не происходило. А затем, разбрызгивая во все стороны тягучую жидкость, из гноя к небу поднялись огромные шипастые щупальца.
     Каждое в диаметре метров по десять ближе к своему основанию, хотя у конца щупальца заострялись, чтобы было удобнее захватывать жертву. Болтающиеся в их хватке людишки жадно хватали ртом воздух. Их страдания ещё не закончились. Это было бы слишком легко — умереть от удушья.
     Поднявшиеся к небу щупальца стали медленно скручиваться, буквально растирая свою добычу между шипами. Это было похоже на гигантскую тёрку, только тёрли на ней не овощи, а всё ещё трепыхающееся мясо, принадлежавшее людям. Многочисленные пасти, которые Рифат поначалу принял за присоски, жадно поглощали отрывавшиеся от грешников куски плоти.
     Всё больше и больше стоявших по колено в гное жертв исчезали из виду, чтобы спустя несколько секунд появиться высоко в воздухе. После чего начинался неспешный процесс растирания плоти. Казалось, что чудовище не столько ест, сколько буквально втирает в себя свои жертвы. Весьма странный способ трапезы, но демоны есть демоны, понять их логику человеку достаточно сложно.
     Как только очередное щупальце затащило под воду последнего грешника, конвоировавшие пленников демоны бросились наутёк. Впрочем, убежать всё равно успели не все. Несколько щупалец высунулись далеко из гнойной жидкости, поймав недавних охранников. С силой шлёпнув адских тварей о землю, щупальца затащили попавшихся демонов в мутную воду, повторив с ними ту же процедуру, что и с людьми. Только, в отличие от грешников, демоны корчились в муках существенно дольше, размазывая свои кишки и прочие внутренности на шипах монстра. Живучесть исконных обитателей Ада на сей раз явно не шла им на пользу.
     — Сколько же у него щупалец? — непонятно к кому обращаясь, спросил Рифат.
     — Никто точно не зна… — начал было Буер, но его перебил Астарот.
     — Шестьсот шестьдесят шесть, — прошипела змея. — Я имею в виду больших щупалец. Мелких отростков не счесть.
     Рифат кивнул, звучало правдиво. Демоны обожали шестёрки, веря, что те символизируют вечные муки грешников. Хвостик шестёрки означал причину, а кружочек — следствие в виде бесконечных страданий для нечестивцев. Очередной пример сомнительной логики, но символизм есть символизм, с ним и на Руинах Ада было связано много глупостей. По мнению Рифата, все числа были всего лишь числами и ничем больше.
     Закончившие трапезу щупальца грациозно погружались обратно в гной, теперь подкрашенный кровью. Рифат продолжал всматриваться в мутную воду, надеясь увидеть туловище и голову монстра, но они так и не показались. Размер маркиза Форнеуса по-прежнему оставался загадкой, хотя теперь Рифат понимал, что сравнение монстра с горой было отнюдь не художественной. Чудище действительно было воистину колоссальным.
     С таким можно справиться, только сломав реальность. Что бы эта загадочная фраза ни значила.
     Досмотрев, как последнее щупальце уходит под воду, Рифат уселся со скрещёнными ногами на землю и принялся усиленно думать.
     Умный на гору с одним мечом не пойдёт.
     С одним мечом…
     С одним не пойдёт.
     * * *
     Ульфикар рубил воздух у самого носа демонов, загоняя их вместе с очередной порцией грешников в гниющее озеро. Пленники и их конвоиры визжали и всячески пытались обойти вихрь сияющей стали, но, лишившись части конечностей, были вынуждены отступать всё дальше от спасительной суши. Раздвоенный меч летал по полуокружности слишком быстро, чтобы кто-то мог выбраться из очерченной им невидимой зоны. Катающийся позади чудо-меча Буер и шипящий змей Астарота также способствовали загону свежего мяса в озеро. У двух великих демонов имелись свои способы запугивать меньших собратьев. Вскоре люди погрузились с гнойную жидкость по грудь, и даже самые смелые демоны топтались по колено в вонючей субстанции. По глади озера пошли полосы пузырей.
     Рифату требовалась приманка для маркиза Форнеуса, а также ему был нужен зачищенный тыл. Мысль об освобождении пленников Рифат отбросил как совершенно нецелесообразную. Он спустился в Ад не спасать, а порабощать, поэтому, чем больше щупалец захватят добычу, тем лучше.
     Демоны, слегка нагрешившие люди — без разницы. Все они только мясо. А мясо всегда поедает другое мясо, сильный ест слабого — таков закон мироздания.
     Любое сочувствие в Аду — это слабость. Рифата в прошлом никто не жалел, так почему он сам должен испытывать к кому-либо это чувство? Когда первые людишки пропали под мутной водой, он лишь ускорил усилием воли напор Ульфикара. Пускай Форнеус покушает. Совсем скоро чудовищу станет не до поедания плоти.
     А пока в небо поднимались всё новые и новые щупальца. Рифат насчитал уже больше двадцати штук.
     Буер издал какой-то воистину жуткий рёв, совершенно несоответствующий образу смешного колобка с восьмью козлиными ножками. Демонов-охранников на время полностью парализовало, так что те перестали помышлять о побеге. Воспользовавшись моментом, Буер и Астарот удалились от берега на относительно безопасное расстояние, чтобы случайно не стать очередной жертвой щупалец.
     Вскоре под водой начали исчезать демоны.
     — Каков бы ни был твой план, думаю, самое время переходить к его главной части, — с сомнением в голосе обратился Буер к Рифату. Тот кивнул соглашаясь.
     — Реальность… — прошипела змея Астарота.
     — Будет сломана, — снова кивнул Рифат, после чего отправил Ульфикар в атаку на самое далёкое щупальце.
     
     С той же продуктивностью комар мог попытаться выпить всю кровь из слона.
     Улетевший почти на километр от берега Ульфикар рубил по шипам и отросткам на щупальце, но тех было столь много, что даже молниеносная скорость чудо-меча едва ли решала проблему несопоставимости размеров оружия и мишени. Щупальце продолжало медленно сворачиваться, растирая по шипам свою жертву. Десяток отрубленных шипов принципиально ничего не меняли.
     — Н-да, Форнеус явно не впечатлён, — хмыкнул Буер.
     — Погоди, — кажется, понял задумку Рифата аватар Астарота. — Ты разве не видишь, козёл?
     — Сейчас в глаз дам копытом… — огрызнулся было Буер, но осёкся, увидев то же, что Астарот.
     В ножнах Рифата покоился раздвоенный меч.
     Да, ещё один Ульфикар, притом что первый, словно назойливая мошка, продолжал кусать гигантское щупальце. Рифат вытащил раздвоенный меч, подбросил оружие в воздух и отправил в атаку на всё то же злосчастное щупальце.
     Затем вытащил из ножен ещё один меч. И ещё, и ещё, и ещё…
     — У меня сейчас мозг сломается, — пожаловался Астароту Буер, но змея лишь самодовольно шикнула на коллегу.
     — Эту реальность формирует сейчас воля человечка и… — теперь уже Буер заставил аватар Астарота прикусить змеиный язык. — Его воля, да-с-с-с.
     Чья бы там ни была сейчас воля, но реальность явно трещала по швам, как и щупальца колоссального монстра, на которого обрушился теперь не один чудо-меч, а сотни раздвоенных лезвий. Комариные укусы стали весьма чувствительными. Шипы и отростки буквально сбривались со всех поднявшихся над поверхностью озера щупалец. Последние, отбросив недоеденные трупы людишек и демонов, извивались и скручивались, начав отбиваться от роя мечей. Щупальца хлыстали по воздуху и бились друг от друга, пытаясь прихлопнуть раздвоенные лезвия, но на место застрявших в толще плоти орудий прилетали новые чудо-мечи.
     Вскоре «Ульфикары» облепили каждое щупальце. Гигантские отростки Форнеуса были вынуждены капитулировать, ища спасения в погружении на дно озера. Для их обладателя это было настоящим позором. Маркиз просто не мог оставить такое унижение без ответа.
     Привыкшие сокрушать окружающих одним своим присутствием, как правило, сами очень чувствительны к малейшим обидам.
     Над центром озера вздулся и лопнул воистину огромный пузырь, обдав Рифата такой страшной вонью, что у того заслезились глаза. Его взор помутнел, он почувствовал неудержимый рвотный позыв.
     — Осторожно-с-с-с! — зашипела змея Астарота, но было уже слишком поздно.
     Рифат упал на колени, судорожно сдирая с лица пропитанную сернистой водой тряпку. Его вырвало. От концентрации, требовавшейся для управления роем мечей, не осталось ни следа.
     И бесчисленные копии Ульфикара мгновенно исчезли. Лишь один меч вернулся к хозяину, застыв в воздухе на расстоянии вытянутой руки.
     Полный провал.
     «Как забавно», — раздался в голове Рифата глубокий голос, принадлежащий кому угодно, но только не ему самому. — «Такой могучий жрец и в то же время такой уязвимый. Малюсенький жалкий человек с богатой фантазией. Интересно…»
     Рвотные позывы наконец-то прошли. Рифат оттёр рот тыльной стороной ладони и, всё ещё стоя на коленях, поднял голову. Хорошо, что он не начал вставать на ноги. Учитывая, с каким созданием он встретился взглядом, он не был уверен, что вновь не свалился бы сразу на землю. Ведь на него взирал остров. Огромный «остров», позади которого вновь взвились ввысь толстые щупальца. «Остров» с как минимум восемью вытянутыми глазами и несчётным количеством шиповидных отростков, торчавшими на том месте, где могла находиться пасть. Пасть монстра, а не острова, но сейчас все понятия смешались в сознании стоявшего на коленях Рифата.
     «Да, это моя голова. Хотелось взглянуть на того, кто посмел бросить мне вызов. Сказать по правде, я ожидал большего, человечек. Думал, что по мою душу явился могучий колдун или демон. Не жрец».
     — Пошёл прочь из моей головы, — разозлился Рифат, как только ему стало немножечко легче. — Прошёл прочь, монстр! Или отведаешь укусы тысяч мечей! Твой размер не имеет значения!
     В голове Рифата послышался глухой смех:
     «Я не могу говорить иным образом, человечек. Только посылать звуковые волны в воде или установить прямой ментальный контакт. Ты сам виноват, что ваша раса настолько убога, что способна воспринимать речь только во втором случае».
     Рифат взглянул на ножны, рассчитывая снова создать рой мечей, но раздвоенные ножны оставались пустыми.
     «Твои силы не безграничны здесь, человечек», — легко прочитал его мысли монстр. — «А воображение тоже требует сил. Всё требует сил, человечек. Ничто не возникает просто так ниоткуда».
     — Сделка-с-с-с, — тихо прошипела внимательно смотрящая на Рифата змея.
     — Я пришёл заключить с тобой сделку! — гордо провозгласил человек, с трудом вставая с колен. — Выслушай меня…
     «Я уже прочёл все твои мысли», — перебил его внутренний голос. — «Больше нет нужны сотрясать попросту воздух».
     — Но… — запротестовал было Рифат, но его снова прервали.
     «Тебе придётся принести жертву», — голос вбивал в сознание Рифата даже не столько слова, сколько жуткие мыслеобразы. — «Вскормить мой зародыш в Верхнем из Адов телами и душами шести тысяч грешников. Да, этого будет достаточно, чтобы я вырос. В вашем мире я приму иной облик, но ты меня сразу узнаешь».
     Голос в голове Рифата ненадолго замолк.
     «Шесть тысяч грешников. Не столь уж огромная цифра, согласен? Потребуется всего лишь скормить целую армию».
     — Я найду способ насытить твоё чрево, Фор… маркиз Форнеус, — вовремя вспомнил об учтивости Рифат. — Найду, или сможешь разорвать меня самого на кусочки!
     Голос одобрил решимость Рифата:
     «Именно это я и ожидал услышать. И именно это я и сделаю с тобой, человечек, если жертв будет хотя бы на одну душу меньше! Увидимся наверху».
     С этими словами «остров» стал медленно погружаться обратно в глубь озера. Более обстоятельный разговор в самом деле казался бессмысленным. О чём спорить и торговаться, когда оппонент может читать твои мысли? Либо да, либо нет, третьего в таких переговорах уже не дано.
     Рифат протянул руку за Ульфикаром, вложив оружие в ножны. После чего развернулся и зашагал прочь от озера.
     Его тошнило не столько физически от запаха, сколько ментально от разговора с чудовищем. Нет ничего противнее ощущения, что кто-то ковыряется в твоих мыслях. Что этот кто-то знает о тебе всё…
     Рифат начинал по-настоящему ненавидеть Ад.
     И тем не менее его путешествие продолжалось. Оно было ещё далеко от своего завершения.

Глава 7. Великая жертва

      В подчинении есть восторг. Уязвимость перед тем, кто выше тебя, опасна — это как позволить незнакомцу трогать твоё лицо. Появляется ощущение глубокой связи; словно понять можно только того, кто сам понимает собственную ничтожность. Приходит облегчение, будто с плеч сняли тяжкий груз, а вместе с ним — освобождение от ответственности.
      Парадоксальное чувство свободы.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, окрестности Города Золотых Врат
     
     Выгнав уцелевших свиней из скотобойни, Рифат вместе с Буером погнали их к другому загону, куда более крупному. Там, в отдалении, топчась под открытым небом, ожидали своей участи остальные свиньи. Вернее, не совсем свиньи, а люди, чьи души переместили в стадо свиней.
     До поры до времени очеловеченные животные охотно слушались Рифата и Буера, наивно полагая, что те пришли их спасти. Ох уж эта неизбывная надежда людишек на чудо. Слепая вера в то, что кто-то отнесётся к ним лучше, чем они сами относятся к окружающим.
     Увы, в реальности есть только сила и интересы сильных мира сего. Всё остальное — такое, как помощь и спасение ближних исходя из неких благородных мотивов, — не более чем сказки для бедных. Никто не намерен никому помогать, все хотят лишь друг друга использовать.
     И всё устроено таким образом вовсе не потому, что люди настолько плохие и гнилые создания. Да, они глубоко порочные, но не являются злом в чистом виде. Просто по-другому людям не выжить.
     Предавай ближнего своего так, как не хочешь, чтобы предали тебя. Золотое правило эффективности…
     Ну а пока свиньи бежали впереди троих мнимых спасителей, два человекоподобных создания и удав могли обсудить ситуацию. Неясностей было более чем достаточно.
     — Как свинья, пускай и с душой человека, могла управлять раздвоенным мечом? — изрядно помятый Рифат не мог дышать полной грудью. Судя по всему, он сломал-таки пару рёбер, просто из-за сумасшедшего выброса адреналина не сразу почувствовал боль. — Ведь мы же не в Нижнем Аду, где клинками можно управлять одной волей! На Руинах Ада боевая молитва является обязательным условием...
     — Так, он и читал молитву, — перебил его Буер. — Во всяком случае, в своём субъективном восприятии. Просто для нас его слова казались бессмысленным хрюканьем, вот и всё.
     — Читал-с-с-с, читал-с-с-с, — подтвердил удав, обвивавший теперь Буера, вместо Рифата, чтобы не тревожить рёбра последнего. — Как я читаю сейчас эти воспоминания в его с-с-с-сладкой душе…
     Не то чтобы объяснение полностью удовлетворило Рифата, но оно хотя бы отчасти объясняло произошедшее.
     — Так или иначе, теперь очевидно, что Ахеменид не верит тем сказкам, которыми кормит последователей. Он понял, что устроенная Заганом резня служила лишь для отвода глаз, иначе не стал бы устраивать столь изощрённой засады. Другой вопрос, насколько много ему в принципе известно о нас и наших планах? — размышлял Рифат вслух. — Ведь владыки демонов нечасто разгуливают по Ксерсии во плоти, не так ли?
     Буер с невинным видом пожал плечами. Удав хитро подмигнул Рифату, но тоже ничего не ответил.
     — Что ж, если хотите, то храните свои секреты и дальше, — сплюнул человек в сторону. — Только учтите, что чем лучше осведомлён Ахеменид, и чем хуже понимаю ситуацию я, тем меньше шансов довести дело уничтожения светопоклонников до конца, — немного подумав, Рифат добавил: — И отомстить таким образом Свету Небес за крушение Ада.
     Змея и демон в человеческом обличье переглянулись, но снова не стали ничего комментировать. Некоторое время они молча шли к видневшемуся в отдалении большому загону.
     — О нашей мотивации не переживай, человечек, — нарушил в конце концов молчание Буер. — У нас, демонов, есть свои причины помогать тебе, но ты поймёшь их, только когда придёт время. И да, кстати, в следующий раз не забывай использовать лицо. Оно могло легко остановить меч свинушки. Тогда не пришлось бы ползать под грязными брюхами.
     Рифат и сам корил себя за то, что даже не подумал о припрятанном козыре.
     — Как-то не до снимания штанов, когда тебя преследует смерть…
     Тем не менее он понимал, что это слабое оправдание. Буер был прав. Не использовать такое грозное оружие было глупо. В следующий раз он обязательно вытащит козыри, пускай не из рукавов, но из широких штанин…
     — Ты отомстиш-ш-ш-шь, — вдруг прошипел удав, немигающими глазами смотря на Рифата. — Это весьма вероятный вариант будущего. Хотя сие вовсе не означает, что ты не столкнёш-ш-шься с проблемами.
     Теперь пришла пора хмыкать Рифата:
     — Как будто я ожидал, что всё будет легко, — глядя на послушно идущих на убой свиней, он добавил: — Но одно дело чего-то предполагать, и совсем другое — обладать информацией. И чем дальше, тем больше я понимаю, что ничего на самом деле не знаю. Царь жрецов, превращающий свою паству в одержимых бесами фанатиков… Такого не ожидал даже я.
     Ему показалось, что во взглядах Буера и аватара Астарота мелькнуло сочувствие. Но по какому именно поводу? Да и вообще, разве демоны, тем более их владыки, способны на проявление этого чувства?
     Нет, скорее всего, ему действительно показалось.
     — Ладно, реальность меняют не слова, а лишь действия. И следующее наше действие для меня очевидно, — с разговорами, и правда, стоило закругляться. Из-за переломанных рёбер дыхание было поверхностным, болтовня на ходу вызывала уже не просто дискомфорт, а весьма ощутимую боль. — Мы перегоним этих свинолюдей к океану. Где принесём наконец великую жертву Форнеусу.
     — Маркизу Форнеус-с-су, — как обычно, поправила Рифата змеюка.
     — Да хоть сервизу, — отмахнулся Рифат, как и Буер, не особо жалующий важные-преважные титулы. — Лишь бы только этот сервиз нам помог…
     Увы, только действительно большое чудовище могло гарантированно отвлечь внимание хорошо осведомлённого царя жрецов.
     Только Форнеус мог серьёзно сократить численность светопоклонников за счёт своей физической силы и массы.
     Кто бы что там ни говорил, а размер имеет значение.
     Особенно когда размер живой плоти намного превосходит размер орудий людишек.
     * * *
     — Гоните их к вон той крутизне, — указал Рифат на обрыв. — Я обойду её, чтобы спуститься к воде и вызвать Форнеуса.
     Буер плотоядно улыбнулся, указав на небольшой заплечный мешок, который повсюду носил с собой его спутник:
     — Тебе снова потребуется Книга, чтобы обмануть этих смертных. Сотвори иллюзию, будто из воды выходят очистившиеся от бесов люди, и свиньи послушно выстроятся в очередь, чтобы прыгнуть с обрыва.
     Человек кивнул демону:
     — Я тоже подумал об этом, поэтому заранее набрал кровь убитых тобой охранников скотобойни, — по-прежнему скверно чувствовавший себя Рифат чуть дёрнул за лямки мешка, встряхивая его содержимое. Что-то едва слышно звякнуло. — Форнеус просил шесть тысяч грешников. Он не уточнял ничего насчёт их облика или испытываемых в момент жертвоприношения чувств. Так что постараемся провернуть всё без лишнего визга и кровопролития. Честно говоря, я даже несколько удивлён, что ты пришёл примерно к такому же плану, как я.
     Издевательство Буера над своим прежним телом и отрубленной головой стражника было ещё слишком свежо в памяти человека, но сам демон, казалось, об инциденте уже совершенно забыл.
     — Я же не раз говорил тебе, человечек: мы, демоны, чрезвычайно прагматичные существа. Когда требуется эффективность, а не эффектность, мы можем вести себя святее всех ваших святых, вместе взятых! Поверь, у меня нет ни малейшего желания гоняться за шестью тысячами свиней, чтобы загнать их в пасть морского чудовища.
     Обвивавший Буера удав прошипел:
     — Лучш-ш-ший способ заставить людей навредить себе — это убедить их, что всё делается для их-х-х же блага.
     До того постоянно ругавшийся со змеёй Буер снова сошёлся во мнении с сородичем. Сегодня их взгляды совпадали на удивление часто:
     — Астарот дело говорит. Принуждать других приятно, но крайне неэффективно. Страхом и обманом можно добиться большего, чем одним только страхом. И вообще, обман — это величайшее достижение разума! — владыка демонов наставительно поднял указательный палец. — Речь дана людям и демонам именно для обмана. В этом её основное предназначение.
     Рифат не стал спорить. И даже не потому, что ему не хотелось лишний раз говорить, а потому что он, в общем-то, был согласен. Ложь — неотъемлемая составляющая человеческой деятельности. Можно сказать, даже база, основа взаимодействия в социуме.
     У людей, которых никогда не разъяряла чужая ложь, нету сердца. У того, кто сам никогда не обманывал ближнего, нет мозгов.
     В любой непонятной ситуации ври.
     А там уж как-нибудь разберёшься…
     
     Рифат вытащил из мешка две баночки: одну со всё ещё тёплой кровью, другую с большим головастиком. И если насчёт уже не раз использовавшейся вместо чернил крови он не испытывал сомнений, то впавший в состоянии спячки головастик вызывал серьёзное беспокойство.
     Жив ли вообще зародыш Форнеуса? И если да, то насколько быстро он способен расти? Ждать десять лет, покуда он сожрёт шесть тысяч коров, времени не было.
     Рифат открыл обе банки, перелил немного крови в ёмкость со свернувшимся головастиком. У него не имелось на сей счёт инструкций, но интуитивно он чувствовал, что делает то, что нужно.
     Когда дело касается чего-то мрачного, тёмного, именно свежая кровь чаще всего служит катализатором всех процессов. Наверное, в том присутствовала какая-то своя логика, Рифат просто знал, что без пролитой крови по-настоящему серьёзные дела никогда не вершатся.
     Чёрный как смоль головастик встрепенулся, его веки поднялись, являя миру ещё более чёрные, чем тело, глаза. Уставившись на Рифата, зародыш маркиза Форнеуса открыл свою пасть, практически расколов свою голову на две части. Три ряда крошечных острых зубов задвигались в противоположные стороны, будто перетирая между собой чью-то плоть. Рифат намёк понял.
     — Сейчас тебе скормят грешников, жди под эти обрывом, — он указал пальцем на крутизну на небольшом отдалении, надеясь, что демоническая тварь в банке его каким-то образом слышит. — Я не знаю, сколько именно жертвенных душ отправится в твою пасть, времени спокойно посчитать грешников у нас не было. Может быть, их ровно шесть тысяч. Возможно, чуть меньше или чуть больше. В любом случае изрядная часть цены сегодня будет заплачена, а дальше уж посмотрим по обстоятельствам.
     Не дождавшись ответа, да и вряд ли того стоило ожидать, Рифат выпустил зародыш морского чудовища в океан. Пришла пора переходить к главному акту сегодняшней драмы: к массовому жертвоприношению, которого Рифат, пускай и невольно, страшился, а потому воплощать в жизнь не спешил.
     Отправить тысячи человеческих душ прямиком в Ад… Даже для такого целеустремлённого и помешанного на мести человека, каковым являлся Рифат, это не было тривиальным событием.
     Всё-таки одно дело — отправлять людей пачками на тот свет в бою, пусть даже нечестном, и совсем другое — предать доверившееся тебе стадо. Второе требует куда большего отрешения от всего человеческого.
     «Ахеменид это смог», — в конце концов нашёл точку для внутренней опоры Рифат. — «Он первым предал свою паству! А я… я всего лишь довожу начатое до его логического завершения. Прерываю мучения несчастных».
     Конечно, Рифат чувствовал, что это весьма жалкий самообман.
     «Прерываю мучения… И обрекаю на новые, только на нижнем пласте бытия», — он вздохнул. — «Но ведь их души всё равно попали бы в Ад, верно? Куда же ещё могут попасть светопоклонники после смерти… В любом случае Форнеус просил души грешников, а значит, если среди тысяч свиней найдутся духи невинные, то они избегнут сей горькой участи. На этом, пожалуй, и точка. А все остальные смогут предъявить мне претензии при личной встрече. Причём весьма скорой…»
     По крайней мере насчёт последнего утверждения Рифат не лукавил. У него не было ни малейших сомнений, где будет корчиться его душа после смерти. Он подал Буеру условный сигнал начинать.
     — Пришла пора служить злу, — пробормотал человечек, обмакивая перо в банку с кровью. — Пришла пора бесповоротно и по-настоящему губить свою душу. Пришла пора предавать.
     
     Первая свинья сиганула с обрыва. Раздался дикий визг, однако иллюзия безмятежного спокойствия заглушила все нарушающие идиллию звуки. Ожидающие своей очереди на очищение души услышали только всплеск.
     Хотя на самом деле первой жертве пришлось хуже всех, и визжать ей было от чего ещё как!
     Набросившийся на свинью головастик буквально по кусочкам обдирал с неё плоть, будучи пока слишком мал, чтобы разом поглотить или хотя бы быстро умертвить огромную тушу. Ставшее тюрьмой для человеческого духа животное барахталось в воде, дико вращая глазами и пытаясь плыть к берегу, но, несмотря на незначительность отдельных повреждений, силы покидали свинью слишком быстро, чтобы она могла надеяться на спасение.
     Вокруг раздираемой туши образовалось широкое пятно красного цвета, но со стороны всем казалось, что животное бодро плывёт к берегу, превращаясь по пути в человека…
     Агония, выглядевшая как триумф. Боль, замаскированная под ликование. Жуткая гибель, выдаваемая толпе за спасение. В этом отношении происходившая трагедия являлась своего рода метафорой взаимоотношений между народом и сильными мира сего. Аллегорией на общественный договор, где страдания одних преподносятся горсткой избранных как величайшее достижение, смысл жизни для праведных мучеников. Правда, эти самые избранные почему-то повторять подвиги населения не спешат, но это уже совсем другая история.
     Туша свиньи истончалась, превращалась в кровавые ошмётки, в то время как головастик стремительно рос. Одна жизнь взращивала собой жизнь другую. Куда более злобную, а потому эффективную.
     Когда первая жертва испустила наконец дух, Рифат поставил точку, дописав предложение в Книге. Рядом с ним на берег вышел счастливейший человек.
     Ненастоящий человек, иллюзорный, но это было непросто понять даже вблизи, так что стоявшие в отдалении свиньи приободрились.
     Снова раздался всплеск, а затем вопли ужаса, которые не слышал никто, кроме Рифата. Вновь тушу стали раздирать на части, но на сей раз уже побыстрее. Откушенные кусочки превратились в куски, широкая пасть головастика с каждым новым укусом отрывала всё больше мяса от содрогавшейся плоти.
     От третьей свиньи зародыш Форнеуса уже легко отрывал за один раз конечности. А где-то после десятка загубленных душ начал заглатывать свиней целиком, превратившись из головастика в нечто, напоминавшее зубастого детёныша кита. Дело пошло гораздо быстрее.
     Позади Рифата собиралась группа вернувших свой исходный облик людей. Мираж воздействовал не только на зрительное восприятие, но и на слух и обоняние свинок, поэтому те начали прыгать с обрыва уже не поодиночке, а сразу по несколько штук. Их решимость с каждой минутой всё крепла. Как крепло и новое тело Форнеуса, жадно поглощавшее одну душу за другой.
     От свиней не оставалось теперь даже косточек. А зубастый детёныш вскоре стал настоящим китом. И при этом всё рос, рос и рос. Примерно после тысячи пожранных грешников Форнеус стал настолько огромным, что свиньи прыгали ему прямо в открытую пасть. При этом вдвойне обманутым душам казалось, что это всего лишь немного потемнела вода. Но ведь если их наказал свет, значит, темнота как раз то, что нужно для исцеления, верно?
     Большая толпа радующихся людей за Рифатом подтверждала их выводы.
     
     К тому времени, когда небо с водной гладью потемнели уже не от иллюзии, а из-за наступления ночи, на краю обрыва осталось не более пары сотен наименее решительных душ, и вот тогда Буер перестал церемониться. Грубыми пинками демон завершил жертвоприношение, растянувшееся на большую часть дня. Кто не хочет принимать «спасение» добровольно, для того всегда найдётся чей-то сапог, заставляющий принять «благоденствие» принудительно. И это уже не метафора, это будни.
     Рифат захлопнул сослужившую ему добрую службу Книгу. Невольно задумался, насколько действительно «добрая» эта служба… Невольно вздрогнув от исчезнувшего после завершения иллюзии шума, посмотрел на гигантского китообразного монстра, наконец-то закрывшего свою зубастую пасть. Такое чудовище могло проглотить не то что несколько свиней, а большой корабль, если не целый флот разом.
     Феноменальная туша казалась беспомощно выброшенной на берег, поскольку дно под обрывом было недостаточно глубоким для такого создания. Тем не менее, активно двигая ластами и хвостом, чудище сумело развернуться и поползти прочь в морские пучины.
     В голове Рифата раздался знакомый голос Форнеуса:
     «Пять тысяч шестьсот две души. Пять тысяч шестьсот две души, человечек! Это меньше, чем я просил, но достаточно, чтобы я начал действовать. Ты у меня в долгу, смертный».
     Уставший и помятый Рифат кивнул:
     «Рассчитаемся позже, маркиз. Обязательно рассчитаемся…»
     Увидев приближающегося к нему Буера, он поднялся. Отряхнул с одежды песок. От резких движений покалеченные рёбра сразу же напомнили о себе, но Рифат лишь поморщился, глядя вслед удалявшемуся от берега монстру.
     Вскоре тот полностью скрылся под водой, а спустя ещё несколько минут пропала даже рябь, указывавшая на расположение чудища. Однако Рифат каким-то образом владыку демонов чувствовал.
     «А если даже за мной так и останется долг, ты знаешь, где меня искать. Так что пока просто наведи шороху на берегах славной Ксерсии. В конце концов, именно для этого тебя и призвали».
     Форнеус ответил Рифату недобрым смешком, который эхом отзывался в голове человека ещё долгое время.
     
     Что ж, тому, кто творит злодеяния, и не положено спать спокойно.
     Рифат свои неудобства явно заслуживал.
     Ведь он принёс злу действительно великую жертву.

Интерлюдия 7. Река Черепов

      Но парадокс, как сказали бы некоторые, трагедия человеческого существования заключается в том, что мы так легко возводим свою жизнь вокруг утраты. Мы созданы для этого. Люди вечно подсчитывают свои потери, копят их. В представлении себя жертвой есть смысл и немалое оправдание. Быть обиженным — значит быть обязанным, находиться среди должников, куда бы вы ни пошли.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, первый и третий слой
     
     Рифату очень не нравился «переход», но Буер и Астарот были единогласны во мнении, что только таким образом он может спуститься на более низкие слои бытия. Лишь воспользовавшись очередным смещением доменов великих демонов, он мог надеяться попасть на следующий уровень преисподней.
     Логичная попытка повторить трюк с Колодцем Душ в случае Амбара Грешников должна была закончиться для Рифата катастрофой. Оттуда можно было выбраться лишь наверх, используя связь души с ещё живым телом, но прыжок вниз должен был неминуемо разорвать эту нить. Между пластами бытия располагались Стены Мрака, и чем глубже от Руин Ада находился слой, тем толще и непреодолимей был мрак, а связующая душу и тело путеводная нить становилась всё тоньше. Это было несколько абстрактное объяснение, но суть оно передавало верно: в круговорот душ лучше лишний раз не влезать. Иначе можно лишиться не только жизни, но даже той самой души. Бесследно пропасть из мироздания, словно тебя и не было никогда.
     Грубое вмешательство в естественный ход вещей каралось во все времена и во всех отношениях, но вмешательство в круговорот душ считалось наихудшим из всех. Ведь это был главный стержень всего мироздания, регулирующий рождение и смерть. Рифат и так совершил тяжкий грех, войдя в Нижний Ад живым и здоровым, но идти напролом дальше означало самоубийство. Его спутники были правы, требовалось найти другой путь.
     Даже если этот путь означал не меньшие неудобства.
     
     Перемещение доменов не выглядело как сдвиг земной тверди. Скорее это походило на некую телепортацию, только в гигантских масштабах.
     Ландшафт просто ни с того ни с сего вдруг кардинально менялся, и путник оказывался в совсем другом месте. Буквально один шаг, и выжженная земля превращалась в густую траву, хотя Рифат мог поклясться, что ещё секунду назад впереди была лишь иссохшая почва. Можно было внезапно оказаться на краю пропасти или по колено в сернистой воде, а то и чего похуже.
     Даже маленькие шажки с постоянными остановками не могли гарантировать безопасности, да и нахождение на одном месте не сулило ничего доброго. На стыке между владениями демонов, где оказался Рифат и кампания, мир кружился в совершенно невообразимом калейдоскопе. Реальность здесь была ещё тоньше, чем в непосредственной близости от Колодца Душ в верхнем мире. Постоянным было лишь чувство полной неопределённости, всё остальное казалось изменчивым. Разуму человека было совершенно не за что зацепиться.
     Небо над головой тоже творило странные выкрутасы, его цвет часто менялся. В любой момент мог как начаться, так и закончиться весьма неприятный дождь, град или падение пепла. Жар мог смениться холодом, а ураганный ветер — затишьем.
     Хорошо хоть живых существ почти что не попадалось. Всё живое — во всяком случае, настолько живое, насколько это было возможно в Аду — стремилось убраться как можно дальше от аномальной зоны между перемещающимися доменами. И только трое путников упорно двигались куда-то вперёд. Хотелось бы Рифату верить, что направление действительно выбрано правильно.
     Из-за крайней нестабильности окружающего пространства Рифату и Буеру приходилось практически прижиматься друг к другу. Иногда козлоногий демон творил воздушную тропу, чтобы избежать падения в глубокую яму, но тесный контакт спутников объяснялся не этим. Они просто могли потерять друг друга в круговерти пространства. И если Буер имел в таком случае весьма приличные шансы выбраться, то у Рифата вероятность выживания сводилась к нулю.
     Аватар Астарота обвился вокруг туловища и шеи Рифата, но подсказывать путь не спешил. Мол, проверим мои предсказания. Человечек должен выжить — звучало вполне обнадёживающее, но указания Буера были в текущий момент гораздо полезней. Именно восьминогое создание обеспечивало выполнение предсказания, и Рифат на сей счёт ни на йоту не заблуждался.
     Бесполезно знать о том, что ты достигнешь успеха, если ты к нему не идёшь. Будущее определяют наши действия в настоящем, а не вера в удачу. Удача лишь способствует достижению цели, и только.
     Рифат осторожно продвигался вперёд. Каждый шаг мог оказаться последним.
     Хорошо хоть, выматывающее все силы путешествие продолжалось недолго. После очередного шажка Рифат обнаружил себя стоящим на лодке. Однако вместо воды вокруг «плавали» черепа. Миллионы человеческих черепов.
     Зато круговерть реальности прекратилась. Такое вот спорное облегчение.
     * * *
     Черепа тёрлись друг о друга, создавая нечто похожее на течение. Лодка медленно шла вперёд прямо посередине «реки», постоянно трясясь и не поддаваясь никакому управлению. Всё, что оставалось Рифату — это сидеть на узкой скамье, вцепившись в борта подгнившего судна. Перспектива свалиться с хлипкого судёнышка его совершенно не привлекала.
     Что ж, по крайней мере можно было не сомневаться, что он прибыл на нужный слой бытия, проскочив один из уровней преисподней. Мифическая Река Черепов находилась на третьем пласте Нижнего Ада, куда по преданиям попадали люди, вводившие других в заблуждение. Такие лжецы не отрабатывали свои грехи на адских каменоломнях, но вынуждены были тесниться среди других обманщиков, покуда трение не сотрёт их черепа в пыль. Буер и Астарот считали подобную концепцию весьма упрощённой, но не спешили делиться с Рифатом более подробными сведениями.
     Черепа постоянно клацали челюстями, но из-за отсутствия языков ничего членораздельного произнести не могли. Было не совсем понятно, за счёт чего ещё держатся сами челюсти, поскольку вся плоть несчастных давным-давно сгнила. Впрочем, Рифат уже успел смириться с непониманием логики адских порядков. Ад есть Ад, здесь всё перевёрнуто с ног на голову. Сейчас он желал лишь поскорее доплыть до нужного места.
     Ещё бы знать, как определить ту саму нужность… Рифату не нравилось целиком полагаться на Буера. Не так он представлял своё триумфальное схождение в Нижний Ад.
     Однако ориентироваться здесь было действительно трудно. Владения великих демонов на этом уровне бытия носили куда менее ярко выраженный характер, чем двумя пластами реальности выше. Да и сама реальность была здесь какой-то… текучей? Рифат не мог подобрать для её описания нужных слов.
     Была лишь широкая «река», по берегам которой иногда виднелись смутные очертания чего-то наподобие замков. В отсутствии бесплатных рабочих рук, владыки возводили строения принуждением более слабых демонов или своей силой воли. Постройки получались в связи с этим весьма странными, а порой и прямо нарушающие физические законы мира, к которому Рифат привык наверху. Правда, Буер ещё в начале их путешествия через Ад предупреждал Рифата, что чем ниже слой бытия, тем менее материальна его составляющая. «Желание определяет реальность, а не реальность ограничивает желание», — так тогда он сказал. И чем дальше, тем больше Рифат склонялся к тому, что восьминогий демон был прав.
     Тело тоже ощущалось каким-то лёгким, практически невесомым. Рифат смотрел на свои руки, вцепившиеся в борта хлипкой лодочки, но едва чувствовал крепко сжатые пальцы. Восприятие больше походило на сон, нежели на бодрствование в физическом мире. Однако Рифат точно знал, что не спит. На подобный кошмар у него не хватило бы фантазии, это факт.
     — Кстати, среди них много твоих бывших коллег, — стоящий на носу Буер скосил глаза в сторону трущихся друг о друга и о судёнышко черепов. — Жрецы, погрязшие в пороках, но указывающие людям, как жить. Учителя праведности, насмехающиеся над этой самой праведностью и над глупцами, принимающими за чистую монету их ложь. Пускай теперь читают морали таким же лицемерам, как они сами. Убеждая всех окружающих, что их правда правдивее чужой правды, хи-хи, — Буер презрительно сплюнул за борт. — Вы, человечки, такие наивные. Не зная практически ничего, всегда уверены, что знаете истину! Самая невежественная и заблудшая раса во всём мироздании. Ничего не знающая даже о собственной истории…
     Рифат промолчал. Ему казалось бессмысленным спорить с Буером. Послушать козлоногого колобка, так, кроме колдунов из Магократии, никто из людей не стоит вообще ничего.
     — Чем невежественнее, тем увереннее в своих убеждениях — это правило верно не только для людей, но и для демонов. Тебе ли не знать слабость всех душ, губернатор? — прошипел по-прежнему обвивавший Рифата аватар Астарота.
     Рифату чертовски хотелось скинуть с себя мерзкое существо, но змея убеждала его, что в таком случае она может запросто упасть за борт. Мол, трудно удержаться в раскачивающейся лодке без рук и ног. Сомнительный предлог, но ничего не поделаешь, приходилось терпеть противную тварь.
     — Может, оно и к лучшему, что большинство людей ни о чём не догадываются, — хмыкнул Буер. — А то, глядишь, бросились бы исправлять свои злодеяния. Для Ада это стало бы катастрофой!
     В шипении змеи Астарота послышались радостные нотки:
     — Не переживай. Люди уже ничего не исправят. А вот самих людей в грядущем ждёт грандиозное исправление! Верхний из Адов превратится в настоящее Пекло!
     Несмотря на звучащие из уст Астарота и Буера тревожные сведения, Рифат всё молчал и молчал, слушая демонов.
     Не потому, что он был хитрецом, желающим выведать как можно больше о прошлом, настоящем и будущем человеческой расы.
     Просто сейчас ему было наплевать на людей. Рифат хотел отомстить, вот и всё.
     А с родом людским будь что будет.
     * * *
     Рифат почувствовал, что нечто неуловимо изменилось, когда лодка проплыла, по его внутренним часам, около суток. Всё вокруг как будто стало менее чётким, лишь тени, наоборот, словно стали преобладать над предметами, их отбрасывающими.
     — Мы входим во владения маркиза и графа Ронове, — стал тревожно вертеться на носу судна Буер. — Это очень серьёзный противник. Одолеть его будет трудно даже с твоими штучками, — козлоногий демон, безусловно, имел в виду возникающие из ниоткуда копии Ульфикара.
     — Золото губит, — прошипела змея Астарота. — Доверяй лишь своим рукам, человечек.
     Рифат спокойно кивнул, хотя ни слова не понял из очередного туманного предсказания. Золото, руки… Это не говорило ему ни о чём. Рифат знал лишь, что Ронове может влиять на окружающую реальность при помощи силы разума лучше большинства демонов. Именно поэтому этот владыка с двойным титулом маркиза и графа был ему совершенно необходим. Одной грубой силы Форнеуса на Руинах Ада может и не хватить.
     Одержавший в Нижнем Аду несколько важных побед человек машинально проверил, легко ли выходит из ножен его чудо-оружие. Несмотря на предостережения Буера с Астаротом, он был уверен, что с помощью копий Ульфикаров теперь точно одолеет любого противника. Ведь что можно противопоставить сотням чудо-мечей, готовым самостоятельно раскрошить по воле хозяина тушу любого размера? Если бы Форнеус не сразил его страшной вонью, Рифат через какое-то время расправился бы даже с такой колоссальной горой плоти! Надо было всего лишь держаться от места битвы подальше, покуда мечи делают всю работу. Не самая мудрёная тактика.
     — Как нам причалить к берегу? — задал он Буеру куда более насущный вопрос, поскольку никаких признаков приближения к суше пока видно не было. — Ты можешь снова сотворить свою тропинку, чтобы мы могли сойти на берег по воздуху?
     Лодка по-прежнему несла их вперёд ровно посередине жуткой реки. Судну, как и толкающим её черепам, было глубоко плевать на все желания пассажиров. Только сейчас Рифат задался давно напрашивающимся вопросом: а откуда и для чего, собственно, здесь эта лодка взялась?
     Он уже хотел было задать новый вопрос притихшему демону, когда судно внезапно поднялось на несколько метров в воздух, а затем её грубо швырнуло на берег.
     Таким образом все вопросы Рифата сразу отпали сами собой за ненадобностью. Несущаяся ему навстречу чёрная земля стала последним, что он успел запечатлеть в памяти, прежде чем потерял сознание от столкновения твердью.
     Суша, ещё парой секунд назад казавшаяся столь желанной, встречала незваных гостей весьма жёстким образом.

Глава 8. Добыча и преследователи

      Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию.
      Василий Розанов
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Возвращаться в столицу было небезопасно. Уловка с переложением вины на короля и губернатора Загана не сработала, пропажа почти шести тысяч душ тоже едва ли могла оставаться незамеченной долгое время. В Городе Золотых Врат Рифата и Буера будут искать, причём искать куда тщательнее и осторожнее, нежели в прошлый раз. А значит, вполне вероятно, раньше или позже их не просто найдут, но ещё и застанут врасплох.
     Особенно учитывая, что теперь в распоряжении Ахеменида имелась целая армия одержимых бесами человеческих оболочек. От которых можно было ожидать чего угодно, но только не свойственной обычным людям предсказуемости. Или хотя бы базовой человеческой осторожности, ведь бесам было глубоко наплевать на временные вместилища духа, которые они сменят при первой возможности словно одежду.
     Боевых жрецов при Ахемениде тоже оставалось ещё слишком много. Более того, Рифат не сомневался, что после недавних событий в Город Золотых Врат со всей империи стянут столько жрецов, сколько вообще возможно. И для того чтобы поймать его с Буером, и для того чтобы контролировать толпу одержимых «светопоклонников». Рифат не слишком жаловал сторонников светотеизма, но называть светопоклонниками бесов с трудом поворачивался язык даже у него.
     Так или иначе, маркиз Форнеус должен был вскоре растормошить этот улей, вынудив изрядную часть боевых жрецов отправиться на морскую охоту. Вот тогда можно будет если не спокойно, то хотя бы расчётливо, вернуться в столицу, а сейчас следовало залечь на дно в какой-нибудь менее напичканной соглядатаями местности. Лежащая к северо-западу от столицы сатрапия Зактрия для этих целей подходила как нельзя кстати.
     Это был суровый горный край, жизнь в котором была сосредоточена в небольших долинах, в то время как основная часть территории практически пустовала. Здесь можно было играючи затеряться в пещерах, а то и просто в какой-нибудь крошечной деревушке, которой не было ни на одной карте. Неспроста контрабандисты и прочий нечестной люд давным-давно облюбовал эту область империи. И не случайно, что сидевшая не так далеко власть ничего не могла с этим сделать. Хотя, конечно же, не раз безуспешно пыталась.
     Мимо одной из подобных попыток Рифат и Буер сейчас как раз проезжали.
     
     Поскольку двое убийц ехали на выносливых, но не шибко шустрых осликах, огромный памятник представал их взору постепенно. Сначала они увидели высеченное на вершине самой высокой скалы изображение солнца. Время немного истёрло исходящие от него лучи, но не понять, что именно хотели показать скульпторы на гигантском рельефе, было, наверное, невозможно. Про главный миф светотеизма знали в империи все.
     По мере подъёма на куда более пологую и гораздо менее крупную гору Рифат видел, как на словно срезанной пополам скале в отдалении вырисовываются живописные небеса. Как из облаков струится в Ад свет, выжигая всё зло на этом пласте бытия. Как приходят на место демонов люди, обживая руины. Как пробивается сквозь слои мироздания Колодец Душ, возводятся и закрываются навечно Медные Врата. Как создаётся величайшая империя, чтящая Свет, благодаря которому возник новый миропорядок…
     По задумке создателей комплекс скальных рельефов должен был производить неизгладимое впечатление на всех спутников, не говоря уже о местных жителях, и этой цели предшественники Ахеменида совершенно точно добились. Об этом месте ходили легенды…
     Что, впрочем, совершенно не помешало нарушителям закона продолжить в этой части империи свою противоправную деятельность. Достопримечательность достопримечательностью, а подлые делишки делишками. Одно другому не столько мешает, сколько, напротив, способствует. Путешествующие поодиночке или небольшими группами путники и паломники часто подвергались здесь ограблению, а то и более нечестивым процедурам.
     Однако вооружённый раздвоенным мечом человек в компании демонов чувствовал себя в полной безопасности от никчёмных бандитов.
     А зря. Нет ничего опаснее ложного ощущения безопасности.
     * * *
     — И всё-таки, почему главный поборник Света поменял души своих верных последователей на необузданных бесов? Ведь это полностью противоречит светотеизму! Да и даже просто с человеческой точки зрения кажется предательством в чистом виде. Только не пожимай, как обычно, плечами, я могу поверить во всё что угодно, но только не в то, что Ахеменид внезапно спятил! Эта циничная сволочь никогда ничего не делает без извлечения собственной выгоды. Царь жрецов мог отвернуться от Света Небес только ради служения кому-то более могущественному.
     За время путешествия по Ксерсии рёбра Рифата срослись, так что разговор больше не доставлял ему дискомфорт, вот только теперь, как назло, молчал Буер. Владыка демонов упорно делал вид, будто вопросы Рифата исключительно риторические. Буер вообще редко отвечал на по-настоящему важные вопросы, при этом на разные пустяковые темы он болтал воистину без умолку. С каждым новым днём совместного путешествия Рифата подобный подход раздражал всё больше и больше.
     — Буер, мне действительно нужно хотя бы в общих чертах понимать, что вообще происходит. Я могу понять вражду владык демонов в Нижнем Аду, но необходимость бороться с бесами на Руинах Ада, будучи самому в компании с демонами, кажется мне бессмыслицей.
     Покачивающийся на ослике Буер снисходительно улыбнулся:
     — Я уже не раз говорил: ты, человечек, лучше не ищи смысла на свою голову, а то ведь найдёшь, хуже будет…
     Однако Рифат сомневался, что незнание может быть лучше знания:
     — Я не представляю, ради чего Ахеменид мог предать Свет Небес — более мощной силы на этом пласте бытия просто нет! Ведь сей Свет снизошёл от самого Творца, от Единственного Бога, понимаешь?
     Буер залился искренним смехом. Рифат едва сдержался, чтобы не вытащить из ножен Ульфикар для наказания наглого демона.
     — Скажи, человечек, а тебе никогда не приходило в голову, — небрежно вытерев слёзы, ответил наконец Буер, — что демоны и черти, которых якобы изгнал ваш пресвятой Свет, возникли раньше этого самого Света и тоже были кем-то сотворены?
     Пришла очередь фыркать Рифату:
     — А чему тут приходить или не приходить в голову, когда и так известно, что всё во Вселенной изначально было сотворено из Люциды. И хорошее, и плохое, ибо это была неодушевлённая энергия, нейтральная по самой своей сути. Разве это как-то отменяет всемогущество Великого Созидателя?
     Буер хитро сощурился:
     — Я же не спрашивал, из чего они были сотворены, я спрашивал: кем?
     На сей счёт в светотеизме имелась совершенно чёткая концепция, и, конечно же, Рифат её знал:
     — Творцом. Для испытания и наказания душ, дабы те могли…
     Владыка демонов жестом отмахнулся от дальнейших разъяснений Рифата:
     — Знаю, знаю, знаю! Свобода воли, стать равными Творцу, все дела. Но если и демоны, и черти, по твоей версии, также были сотворены Великим Созидателем, то почему ты считаешь, что ниспосланным им Свет, только из-за факта своего божественного происхождения, должен быть столь же всемогущим, как твой любимый Единственный Бог? У Создателя вполне могли быть и другие любимчики.
     Рифат понял, что Буер уводит их разговор в сторону. Теологические споры могли вестись бесконечно. И без какого-либо малейшего намёка на истину.
     — Потому что Ад и всяческое зло было создано для наказания. Для отталкивания «от», — Рифат подчеркнул интонацией последний предлог, — отталкивания «от», а не стремления «к», и ты это прекрасно знаешь, Буер, так что не морочь мне зря голову!
     Владыка демонов фыркнул, явно передразнивая аналогичное фырканье Рифата чуть ранее:
     — Да ну, неужели?! А с чего ты вообще решил, что хоть что-то из лозунгов вашего светоинфантилизма имеет отношение к истине? Откуда ты можешь знать, что правда, а что пропаганда и вымысел? Ты что, был свидетелем снисхождения Света и разрушения Ада? Глупый религиозный фанатик…
     — Тихо-с-с-с! — внезапно прервал спор удав, молчавший всё это время. — Ваши вопли привлекли с-с-слишком много внимания. Нас-с-с окружают.
     Аватар Астарота сполз с ослика Рифата, на котором ранее примостился, быстро сливаясь с гравием и скудной горной растительностью.
     Это было разумнее, чем оставаться всем вместе. Змея получала больше возможностей как для разведки, так и для захода противнику в тыл.
     — Мы ещё поговорим об этом, Буер, обязательно поговорим, — раздражённо бросил Рифат обещание, прозвучавшее как угроза. — Даже не надейся, что я забуду о твоей ереси. А пока выдвигайся вперёд! Тебе, случись что, куда проще моего сменить телесную оболочку.
     Рифат притормозил своего осла, предусмотрительно приготовившись вытащить из ножен раздвоенный меч, хотя и не думал, что до этого дойдёт дело. Кто бы ни встал у них на пути: местные банды или какое-нибудь безмозглое ополчение — владыка демонов наверняка с десятком-другим бойцов справится. Не всё ж ему, в конце-то концов, молоть языком да морочить голову «человечку».
     Поправив свой тесак-меч, Буер пнул ослика, чтобы тот шевелился хотя бы чуточку быстрее. Второй раздвоенный меч, добытый в бою с обращённым в свинью жрецом, оставался завёрнут в тряпьё и приторочен позади седла демона — хотя они и провели несколько тренировок с Рифатом, этого было явно недостаточно, чтобы раздвоенный меч хотя бы отчасти стал слушаться нового обладателя.
     Рифат в принципе сомневался, что чудо-оружие когда-нибудь начнёт слушаться воплощение зла, ради борьбы с которым оно было создано и благословлено самим Светом…
     Но воплощение зла было уверенно ровно в обратном, так что Рифату приходилось исполнять договор. Обучая владыку демонов тому, что разглашать строго-настрого запрещалось.
     — Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё… — начал нашёптывать Рифат боевую молитву, не вытаскивая при этом Ульфикар из ножен, чтобы не выдавать раньше времени свои козыри.
     Пускай охотники думают, что это они охотятся за двумя невзрачными путниками. Пускай.
     Когда добыча и преследователь поменяются ролями, вот тогда всё на свои места сразу и встанет.
     Как жаль, что споры не решаются так же просто, как подобная игра в кошки-мышки.
     Чтобы какой-нибудь убийственный аргумент сразу поставил точку в вопросе, кто прав.
     И чей Бог сильнее.
     
     Сразу две стрелы пронзили тело Буера, на что демон лишь рассмеялся. Выхватив свой тесак, губернатор Ада лихо спрыгнул с осла и с ошеломительной скоростью рванул вверх по склону, откуда прилетели снаряды.
     Подумаешь, какое горе, пронзили живот и правое лёгкое, сейчас быстро заменим испорченное тело на новое, вот и весь сказ.
     Рифата, однако, начало боя сразу же насторожило. Разбойники с большой дороги редко сразу утыкивают свои жертвы стрелами, если только добыча не превосходит их числом либо качеством боевой экипировки.
     Какой смысл убивать, если можно просто ограбить? Прибыток практически тот же, зато возможные негативные последствия куда меньше. Ведь за убитых друзей и родственников будут мстить с куда большим рвением, чем за товарищей обедневших.
     Лучше, как говорится, взять чуть меньше и разойтись по-хорошему. Конечно, относительно по-хорошему, поскольку ограбления хороши лишь с точки зрения тех, кто занимается грабежом.
     Буер скакал по крутым отрогам, словно горный козёл, хотя, учитывая его истинную форму с восьми козлиными ножками, сравнение не сильно расходилось с действительностью. Не прошло и пары десятков секунд, как со склона, казавшегося снизу непреодолимым препятствием, запрыгала вниз по камням чья-то отделённая от туловища голова. Добыча и преследователи резко поменялись ролями.
     Рифат тоже не терял времени. Ульфикар уже висел в воздухе, ожидая финального слова молитвы.
     Убий. Так просто произнести это слово.
     Так просто отправить своего ближнего в Ад.
     Так просто, что требовалась изрядная выдержка и опыт, чтобы не отпустить чудо-оружие в полёт раньше времени.
     Пока Рифат выжидал, внимательно оглядываясь по сторонам. Буер справится со своими противниками сам, а вот Рифат сейчас представлял собой удобнейшую мишень для любого, кто мог попасть в цель с сотни метров. Дорога вилась здесь не то чтобы через ущелье, но пролегала в достаточно глубокой долине, поэтому вражеская стрела могла прилететь практически с любой стороны.
     Спрыгнув с ослика, Рифат постарался отчасти укрыться за тушей животного. Так себе живой щит, но всяко лучше, чем ничего.
     Уловив краем глаза движение на склоне с как раз таки не прикрытой ослом стороны, Рифат, не задумываясь, отправил Ульфикар вершить справедливость.
     — Убий! — что ж, справедливость — штука весьма субъективная. В случае Рифата справедливостью было устранение каждого, кто встал у него на пути.
     Опытный путник не прогадал: раздвоенный меч прошёлся по шее едва-едва высунувшегося из-за укрытия лучника, остановив того от плохого поступка.
     Предотвратив убийство убийцы. Благородный жест, поскольку Рифат страшные муки в Аду определённо заслуживал, а вот лучник ещё имел шансы отделаться очищением на верхних слоях преисподних.
     Но праздновать победу было пока преждевременно, поскольку ослик заржал, пронзённый стрелой, прилетевшей с противоположной первому убитому лучнику стороны. Рифат, снова не думая, отправил Ульфикар отомстить за животное.
     И почти сразу почувствовал два лезвия, приставленных к его шее. Рифата прошиб холодный пот — он не мог не понять, что за меч щекотал его небритую щетину на горле.
     Он попался на удочку словно какой-нибудь дурачок! Лучники были всего лишь отвлекающей целью для его чудо-оружия, ну конечно же…
     — Ты всё понял правильно! — донёсся голос откуда-то сверху. — Так что лучше прекращай свою срамную молитву, предатель, если не хочешь немедленно отправиться в Ад!
     Рифат увидел Буера впереди. Вернее, его голову, скатившуюся по склону вслед за головами, отрубленными самим демоном. Ещё один раздвоенный меч смахнул с лезвий кровь и устремился к застывшему в воздухе Ульфикару. Похоже, Рифату действительно не оставалось ничего иного, как сдаться.
     Добыча и преследователи снова поменялись ролями. Рифат оборвал молитву, приказав Ульфикару упасть. Этот раунд остался за устроившими ловушку жрецами.
     
     Из укрытий начали осторожно высовываться давно не мытые лица. Похоже, каким-то образом светопоклонникам удалось заручиться поддержкой разбойников, с которыми жречество традиционно боролось. Впрочем, учитывая, что Ахеменид стал сотрудничать с бесами, едва ли стоило удивляться такому альянсу.
     Рифат не шевелился, прекрасно осознавая, насколько он близок к смерти. Одно усилие воли боевого жреца, и он труп. Рифат даже не пытался отыскать взглядом своих кровных врагов. Это бы всё равно ничего ему сейчас не дало. Оставалось лишь ждать…
     — Хорошо, вот так смирно и стой. Может, тогда ещё немножечко проживёшь, — голос жреца по-прежнему звучал на некотором отдалении. Видимо, тот боялся потерять бдительность и концентрацию, предпочитая взять опасного противника в плен чужими руками. — Если честно, я бы прямо сейчас с тобой и расправился, но Ахеменид приказал по возможности доставить тебя в столицу в целости и сохранности. По возможности, а не обязательно, понимаешь?
     Из-за приставленных к горлу лезвий Рифат не решился кивнуть или сказать в ответ хоть словечко.
     — Крепко-накрепко свяжите его, а затем как следует обыщите. За его меч больше не беспокойтесь, теперь ему потребуется заново прочесть боевую молитву, чтобы заставить оружие убивать, — жрец возвысил свой голос: — Тело и голову того типа тоже тащите сюда! Слишком уж бодро он прыгал со стрелой в брюхе, лучше на всякий случай разрубить его на кусочки и сжечь. И змею, как следует поищите змеюку! Я точно видел, как эта тварь уползла куда-то в кусты как раз перед боем.
     Рифат прикрыл глаза и стал медленно дышать, приводя свои мысли и чувства в порядок. Чьи-то мозолистые руки схватили его за запястья, грубо заводя их за спину и связывая так крепко, что пальцы практически сразу же онемели.
     — Отлично, сейчас я немного отодвину свой меч, чтобы вы могли его обыскать. Шаян, прикажи своему мечу тоже повиснуть неподалёку. Если этот предатель выкинет какой-нибудь фокус, сразу режь ему глотку! Скажем царю жрецов, что подлец не сдавался.
     Полдюжины ладоней начали обшаривать одежду Рифата. И поглаживанием их прикосновения не назвал бы даже самый бесчувственный увалень. Каждую пядь его тела ощупывали не просто грубо, а с явным намерением причинить ему боль.
     — У него что-то на левой ноге!
     — Что именно? — крикнул заставший Рифата врасплох жрец.
     — Непонятно.
     — Ну так сдерите с него шаровары! Нечего с этим изменником церемониться. Или вы чего-то стесняетесь?
     С глупым смешком штаны Рифата сдёрнули вниз. На мгновение все затихли.
     — Какого…
     А вот с Рифата оцепенение спало.
     Добыча и преследователь в очередной раз менялись ролями.

Интерлюдия 8. Золотой воин

      Вы слабы потому, что притворяетесь сильными.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, третий слой
     
     Что-то больно колотило Рифата по щекам и кусало за уши.
     Вскрикнув, он резко открыл глаза и приподнял голову. Копыто Буера едва не выбило ему глаз.
     — Ты что творишь, козёл грё… — разозлился было Рифат, но осёкся, увидев перекошенное от ужаса лицо восьминогого демона.
     Повертев головой в поисках испугавшей даже его не самых пугливых спутников угрозы, Рифат увидел, как прямо по направлению к ним плывёт размытый силуэт человекоподобного существа.
     Возможно, плывёт было не самое удачное слово. Тварь парила примерно в метре от земли, окружённое, словно огромным яйцом, сияющей золотой оболочкой. Несмотря на радующий глаза цвет, Рифат сразу встревожился.
     — Золото губит, — повторила змея Астарота, перестав кусать потерявшего сознание соратника за уши.
     Преодолевая головокружение и искры в глазах, Рифат так быстро, как мог, вскочил на ноги. Вскочил — тоже было не самым верным словечком для описания подъёма с земли ударившегося головой человека. Тем не менее времени на стенания и жалобы не было, расплывчатый силуэт становился всё ближе.
     Буер поспешно очертил вокруг Рифата невидимый круг, уже спасший единожды человечка от ливня дротиков в бою с Заганом. И снова это было весьма своевременно. Валявшиеся поблизости камни поднялись в воздух, а затем обрушились на защитный купол, барабаня по нему сильнее самого крупного града.
     — Да что же вы все так не любите разговаривать?! — выругался Рифат. — Почему вам всем обязательно сперва вступить в бой?
     Никто ему не ответил, да он и не ожидал услышать ответ. В конце концов, Буер и Астарот с ним как раз таки не сражались, а сами предложили заключить с ними сделку. А вот маркиз и граф Ронове, видимо, принадлежал к той же породе, что Заган с Форнеусом. Сначала битва, и только потом разговор. Рифат такой подход осуждал.
     — Ну, не хочешь как хочешь, — пробурчал человек, выхватывая из ножен раздвоенный меч. — Поговори тогда с ними!
     Следом за первым Ульфикаром на Ронове устремился второй меч, затем третий, четвёртый и далее. Рифат не считал копии чудо-оружия, просто создавая и создавая своей волей новые. Сейчас проверим, чьи аргументы звучат убедительнее.
     Туча мечей набросилась со всех сторон на золотистую сущность, но размытый силуэт просто мигнул и… сотни мечей отскочили от его ауры, даже не успев по ней ни разу ударить.
     Рифат напряг свою волю, яростно приказывая мечам вновь устремится в атаку, но всегда послушный Ульфикар и его копии на сей раз совершенно не слушались команд хозяина. Как будто теперь ими управляли две воли, требуя диаметрально противоположные вещи. Раздвоенные мечи хаотично носились по воздуху, словно безмозглые мошки.
     Рифат вытащил из ножен очередной меч, но больше не стал отправлять его в бессмысленный полёт, решив использовать по прямому назначению.
     — Доверяй лишь своим рукам, человечек, — одобрительно прошипел Астарот, на всякий случай отползая от человека подальше.
     — Я, пожалуй, тоже пока где-нибудь полетаю, — сотворил свою волшебную тропинку Буер. — Вы тут вдвоём потолкуйте спокойно, лады?
     Поведение спутников не слишком обнадёживало, но Рифат уже понял, что владыки демонов предпочитают не сражаться друг с другом напрямую, вместо этого используя для опосредованной борьбы своих слуг. Сейчас всё зависело от него самого.
     А также от умений и силы противника, который плавно приближался к нему среди беспорядочно мечущихся чудо-мечей. Оказавшихся на сей раз не столь уж чудесными. Что ж, одним и тем же приёмом во всех схватках не победишь. Иногда приходится засучивать рукава и самому выполнять всю работу.
     Рифат принял боковую стойку, выставив вперёд правую руку. На Руинах Ада он не был особо талантливым фехтовальщиком, но ведь в Нижнем Аду имели значение не столько физические навыки, сколько непреклонная воля. А его стремление отомстить нисколечко не ослабло. Вложив всю свою злость в сжатую на рукояти меча руку, Рифат устремился в атаку на размытый силуэт не то демона, не то человека. Неважно, кто его противник, верующий в свою миссию путешественник всё равно победит.
     Или погибнет, но Рифата подобная перспектива давно не пугала. Без мести дальнейшее существование всё равно было немыслимо. Он достигнет своей цели или умрёт, третьего не дано.
     От золотистой ауры исходил страшный жар, Рифату казалось, что он атакует огромный столб пламени. Тем не менее копия Ульфикара легко преодолела сияющую оболочку, ударившись в выставленную между бойцами «руку» тёмного силуэта. На сей раз чувства подсказали Рифату, что его меч на самом деле налетел на другой клинок, ничем не уступающий в прочности Ульфикару.
     Кисть Рифата обожгло, он вынужден был отвести назад правую руку — давить раздвоенным мечом на противника было не просто бесполезно, но крайне болезненно. Хуже того, вскоре жар перекинулся на одежду и волосы человечка, возомнившего себя равным великому демону. Рифата объяло яркое пламя.
     Именно в этот момент Ронове перешёл в контратаку. Расплывчатый силуэт принялся бить Рифата чем-то похожим на палку. Однако лязг стали при парировании «палки» не давал Рифату ввести себя в заблуждение, он ясно понимал, что любой пропущенный удар станет фатальным. Борясь с адской болью от пламени и отражая атаки тёмного силуэта, он мог лишь отступать. Жить ему оставалось не больше минуты.
     По всей видимости, его противник тоже прекрасно понимал, что Рифат обречён. Уверившись в своей победе, владыка демонов решил поиграться с бросившей ему вызов жертвой. Золотистая аура маркиза и графа Ронове резко раздалась во все стороны, отбросив Рифата на несколько метров, но погасив таким образом объявшее его пламя. Расплывчатый силуэт наконец-то обрёл чёткие очертания, явив прекрасного человека с длинными волнистыми волосами. Естественно, красивого золотистого цвета. Вкупе с декоративными белоснежными доспехами и бледным аристократичным лицом, могучий владыка демонов походил скорее на ангела. Слегка изогнутый клинок указал остриём на Рифата.
     — Кто с мечами к нам придёт, тот от мечей и погибнет! — пропел Ронове, растянув тонкие губы в зловещей усмешке.
     На Рифата устремился рой его собственных мечей. Копии Ульфикара окончательно перешли под контроль иной сущности. Обезумевший от боли человек не мог больше влиять на чудо-оружие своей волей. Страшные ожоги свели на нет всю его браваду о мести.
     Боль. Боль всегда ломает волю людей. Любых людей, даже самых целеустремлённых на свете. Весь вопрос лишь в пороге, после которого разум больше не может сосредоточиться ни на чём, кроме боли.
     Несмотря на исчезновение пламени, всё тело Рифата как будто продолжало гореть изнутри. Кожу, мышцы, даже как будто бы кости жгло. Рифат просто не мог приказать копиям Ульфикара исчезнуть. Он мог лишь кричать. Вопить и корчиться в муках.
     В какой-то момент жжение по всему телу стало совершенно нестерпимым. Рифат потерял сознание за мгновение до того, как в него собирался вонзиться первый чудо-клинок.
     
     Все копии Ульфикара, в том числе в руке Рифата, тут же исчезли. Только один, изначальный раздвоенный меч по-прежнему целился в распростёртое на земле тело.
     Впрочем, одного клинка было вполне достаточно, чтобы добить и без того умиравшего человека.
     Завершив тем самым его страдания.
     И не дав таким образом свершиться страданьям других.
     К счастью для Рифата, последнее обстоятельство ни Буера, ни Астарота категорически не устраивало.
     * * *
     Когда Рифат наконец-то очнулся, что уже само по себе было чудом, то обнаружил себя лежащим на широкой кровати, накрытой белоснежными простынями. Однако, похоже, это всё ещё был Нижний Ад: сквозь узкое оконце в комнату проникал тёмно-красный цвет. Именно таким было небо на этом уровне бытия — Рифат хорошо запечатлел это в памяти за время плавания по Реке Черепов.
     Осторожными движениями ощупав своё тело, Рифат понял, что оно полностью зажило. Да, раны в Нижнем Аду затягивались действительно быстро. Тем не менее было совершенно очевидно, что ему каким-то образом помогли преодолеть последствия жутких ожогов, чтобы процесс регенерации вообще стал возможен. На некоторых участках кожи до сих пор виднелось нечто похожее на засохшую мазь.
     Мало что понимая, Рифат поднялся с кровати. Просторная комната, в которой он очутился, напоминала убранством покои важного аристократа, хотя и выглядела довольно причудливо. Всё было каким-то уж слишком изысканным, слишком ненастоящим. Тоненькое и ювелирное, начиная от ножек кровати и заканчивая орнаментом на потолке, который прямо-таки гипнотизировал рассматривавшего его человека. Казалось, что спиралевидные узоры медленно и непрерывно вращаются, утягивая смотрящего куда-то в глубины невообразимых миров…
     
     — Каждый предмет здесь имеет воистину невыразимую глубину. На Руинах Ада любая часть этого интерьера считалась бы произведением искусства. А многие вещи там просто не могут существовать в силу законов реальности.
     Рифат вздрогнул, услышав мелодичный голос. Он мог поклясться, что в комнате никого не было! Во всяком случае, покуда он не стал подробно рассматривать потолок.
     Стоявший на пороге комнаты человек в изукрашенной золотистыми узорами белой мантии усмехнулся:
     — Ты стоишь с задранной к потолку головой больше часа. Но это нормально. Некоторые наши гости только и делают, что любуются на предмет, привлёкший всё их внимание. Маркиз и граф, впрочем, не возражает против подобного поведения. У нас каждый свободен делать что хочет, — человек снова снисходительно улыбнулся. — Ведь если кто-то удостоился попасть после смерти в сей замок, значит, ему благоволит Метабес или иная могучая сущность. Тебе невероятно повезло, что на сей раз для тебя сделали исключение! Поэтому прошу, прояви почтение, человечек, когда будешь разговаривать с маркизом и графом. Следуй за мной.
     Странный человек развернулся и двинулся куда-то вглубь замка. Рифат не стал дожидаться повторного приглашения, прекрасно понимая, что оно может и не последовать, а потому послушно пошлёпал босыми ступнями за проводником. На проигравшего схватку мстителя был накинут лишь тонкий халат, столь же белоснежный, как и всё в этом замке. Правда, без золотых узоров. Видимо, их Рифат пока что не заслужил.
     Ни Ульфикара, ни ножен или иных сотворённых его волей при спуске в Нижний Ад предметов при нём не было. Чувствуя себя практически голым и беззащитным, Рифат оглядывался по сторонам скорее с тревогой, нежели с любопытством или восхищением. Хотя в этих изгибающихся, словно раковина гигантской улитки, коридорах было на что посмотреть. Замок Ронове действительно превосходил роскошью дворец любого из наместников в Ксерсии! Одни сшитые из золотых шелковистых нитей ковры и вылитые из чистого золота многочисленные двери по бокам коридора чего стоили.
     При этом за узкими высокими окнами, вне всякого сомнения, простирался самый настоящий Ад. Выжженные чёрные земли, испещрённые расселинами и усеянные костями каких-то чудовищных тварей, тянулись до самого горизонта. Иногда по чёрной земле проносились ещё более чёрные тени — в тёмно-красном небе летали драконы. Тем поразительнее смотрелся контраст с воистину сказочным замком маркиза и графа.
     — Даже в Аду должно быть место для избранных, — обернулся к Рифату сопровождавший его человек. — В этом настоящим Ад похож на Руины Ада. Как мы называли их наверху… — он подмигнул по-прежнему мало что понимавшему гостю. — Маркиз и граф Ронове поделится с тобой сведениями, которые сочтёт нужными. Моя же роль на этом закончена. Прошу, проходи.
     С этими словами человек толкнул одну из створок высоких дверей в конце коридора, пропуская Рифата в колоссальных размеров зал, в котором при желании могла уместиться целая армия. У невольного гостя невольно возникли подозрения, что такое огромное пространство никак не вписывалось в конструкцию искривлённого замка. Тем не менее он видел то, что видел: уходящие куда-то ввысь колоннады, стелящаяся вдаль ковровая дорожка, тысячи сидений для публики. Должно быть, здесь часто давали воистину грандиозные представления!
     Однако сейчас зал был пуст, и Рифат одиноко брёл через этот зал-поле. Лишь спустя пару минут он увидел вдалеке пьедестал с одним-единственным троном. У него не имелось ни малейших сомнений по поводу восседавшей там личности.
     Маркиз и граф Ронове. Первый владыка демонов, который одержал над сошедшим в Нижний Ад человеком сокрушительную победу. Вся сила Рифата обернулась в той битве против него самого. Вот что значит полагаться на силу разума, нежели на мышцы и массу. Ронове оказался мастером пирокинеза, телекинеза и прочих, влияющих на окружающую реальность способностей. В отличие от полностью зависящего от чуда-меча Рифата, маркиз и граф мог использовать в своих интересах любые предметы. Чем он успешно и пользовался, побеждая куда более сильных, но предсказуемых и прямолинейных противников.
     Блестящий боец и стратег. К тому же невероятно прекрасный в своём облике золотоволосого воина.
     Подойдя к пьедесталу, Рифат поклонился настолько низко, как мог. Он не испытывал чувства стыда, понимая, что маркиз и граф существенно выше его по всем показателям. Таким образом, Рифат не выражал низким поклоном подобострастия, он просто признавал факт полного превосходства Ронове над собственными ограниченным способностями. Перед такой личностью не зазорно кланяться или стоять на коленях. А тот, кто утверждает обратное, идиот.
     Надо отличать пресмыкание от уважения к тому, кто намного лучше тебя.
     Даже если этот кто-то — владыка демонов.
     Для Рифата имела значение только сила во всех её проявлениях, мораль интересовала его лишь в части оправдания собственной цели. Ведь, по большому счёту, мораль — это всего лишь ограничения, придуманные безнравственными людьми для деморализации своих подчинённых. Мораль всегда определяется победителями. Что сегодня главенствует, то и нравственно. Точка.
     Маркиз и граф Ронове безучастно взирал на склонённого человека. Его лицо не выражало никаких эмоций, за исключением, может, скуки. Лишь сражение с сильным противником могло вызвать его интерес, а битву он уже выиграл. Оставалось уладить пару формальностей, да и только.
     — В следующий раз старайся не создавать так много мечей, человечек. Чем больше предметов, тем сложнее их контролировать. Используй ты в бою всего один раздвоенный меч, перехватить его мне было бы гораздо труднее. Больше не значит лучше, — холодный взгляд Ронове не выражал презрения или насмешки, в его голосе не звучало назидательного тона. Казалось, владыка демонов искренне желает, чтобы Рифат сделал верные выводы из своего поражения. — Хотя и меньше тоже не всегда хорошо. Лучше ровно столько, сколько нужно в конкретной ситуации. Пускай это банальная истина, но именно подобные истины чаще всего упускаются как людьми, так и демонами. Я сам частенько грешу излишней эффектностью. Не начни я играться с тобой, твой путь закончился бы на берегу Реки Черепов. А теперь… теперь нам придётся какое-то время действовать сообща. Такова воля нашего с тобой благодетеля.
     Рифат не очень понимал, о каком общем благодетеле идёт речь, поскольку давно не служил никому и ничему, кроме собственной цели. Хотя и не сомневался, что демоны станут использовать его стремление в своих интересах. Будут крушить Руины Ада или по крайней мере ту их часть, которая называется Ксерсией.
     Что ж, пускай сеют разруху, Рифату это только на руку.
     Ведь хаос всегда открывает возможности. Пускай и ценой крови тысяч невинных.
     — Правильно, не стоит задавать лишних вопросов. Всё станет ясно, когда придёт время, — одобрил его молчание демон.
     Маркиз и граф Ронове встал со своего изысканного серебряного трона. Скользящей походкой двинулся к застывшему у подножия пьедестала Рифату. Длинные золотистые волосы развевались за владыкой демонов, словно дорогой плащ.
     — Снимай халат, человечек, — увидев в нахмурившихся бровях Рифата явное подозрение, маркиз и граф усмехнулся. — Нет, это не то, что могло тебе показаться. Я люблю совращать людей, но сейчас дело не в этом.
     Невероятная красота Ронове действительно навевала весьма тревожные мысли. По Руинам Ада Рифат знал, что юноши с такой внешностью часто оказываются замешаны в страшном разврате. И это были вовсе не слухи, а обыденность высшего общества.
     Да, Рифат был готов на всё ради мести, но некоторые вещи делать ему не хотелось. Не из-за какой-то там нравственности, а исходя из природной брезгливости. Он запросто мог с головы до ног измазаться кровью, но отдаться чужой похоти…
     Вот только противиться сейчас было опасно и бесполезно, поэтому Рифат, пускай и с неохотой, выполнил указание маркиза и графа. Стоять голым под изучающим взглядом Ронове оказалось весьма неприятно, но всё же это было намного лучше, чем корчиться в муках.
     Маркиз и граф неспешно обошёл вокруг застывшего Рифата и похлопал его по внешней части бедра:
     — Пойдёт, — хмыкнул владыка демонов. — Когда наступит критический момент, просто покажи врагам моё лицо, понял?
     Рифат открыл было рот, поскольку снова не понял практически ничего, но в этот момент маркиз и граф накрыл ладонями своё прекрасное личико, после чего…
     Снял с себя лицо. В прямом смысле слова. Словно то была маска, хотя Рифат мог поклясться, что это не так.
     Теперь всё ещё подвижное лицо Ронове покоилось на ладонях владыки демонов, а на месте передней части головы виднелся тёмный расплывчатый овал. Именно эта тьма была истинным образом маркиза и графа.
     Губы на снятом лице хищно оскалились:
     — А сейчас будет больно, — казалось, что звук исходит одновременно и из открывающегося рта на лице, и из тёмного пятна на голове Ронове. — Но тебе ведь уже знакомо жжение плоти, правда?
     С этими словами могучий демон прижал лицо к левому бедру Рифата, вдавливая и прижигая свою часть тела к новому владельцу.
     Ронове не соврал, это оказалось действительно очень больно.
     
     Наверно, можно даже сказать, что это была воистину адская боль. От которой вопящий Рифат в конце концов потерял сознание и очнулся уже вне стен сказочного замка маркиза и графа.
     Буер и аватар Астарота ожидали его вместе со всеми вещами Рифата. Кто бы мог подумать, что человек может обрадоваться встрече со знакомыми демонами…
     Лицо на бедре жутковато улыбалась двум своим соплеменникам, пока Рифат одевался. После этого змея Астарота больше никогда не обвивала левую ногу осквернённого человека. Шутки Буера тоже стали куда осторожнее.
     Троица, в которой один стал двумя, двинулась дальше. Им предстояло отыскать и одолеть последнего могучего демона.
     Герцога Ада, который мог не только существенно помочь Рифату в его миссии, но и безопасно вернуть человека в его родной мир. Для этого владыки демонов Стена Мрака не представляла преграды.
     Ради такого можно было спуститься ещё на один уровень Ада ниже.

Глава 9. Лик смерти

      По причине простого невежества каждая жертва видит в себе героя, и без всякого исключения смерть становится их просвещением, а проклятие — их наградой.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Лицо на бедре Рифата со спокойным видом вращало глазами, оценивая обстановку.
     Надо сказать, что лицо было очень красивое. Настолько красивое, что даже сам факт наличия лица на совершенно неподобающем тому месте не вызывал у окруживших Рифата разбойников жути. Скорее, в их глазах читалось удивление, любопытство и… безмерное восхищение.
     Такое лицо могло принадлежать только юному принцу — аристократические черты проявлялись во всём: от высокого лба до узкого подбородка. Тонкие губы и тонкий же прямой нос, будто нарисованные серебром брови, пронзительно яркие голубые глаза, бледная гладкая кожа, идеальная симметрия — нет, это точно не походило на образ типичного мужика. Прекрасный лик буквально гипнотизировал окружающих, боявшихся оторвать взгляд от чуда.
     Лицо на бедре, словно нимбом, окутывало золотое сияние. Можно было подумать, что перед ними не демон, а высшая небесная сущность… Впрочем, давно известно, что зло любит притворяться добром.
     Ведь, будучи добром, куда проще творить злодеяния.
     Разбойники не сразу заметили, что их одежда начала тлеть. Они были слишком поглощены рассматриванием лика собственной смерти. И только когда запахло жареным в прямом смысле слова, они стали рыпаться, но было уже слишком поздно.
     Зависшие над Рифатом раздвоенные мечи начали вибрировать: воля боевых жрецов столкнулось с телекинезом маркиза и графа Ронове. Памятуя о разговоре с владыкой причудливого замка в Аду, Рифат понимал, что надолго Ронове чудо-оружие вряд ли сдержит. Маркиз и граф предоставил ему изрядную фору, но не мог сделать за него всю работу.
     А потому Рифат начал действовать. Он боднул лбом по носу ближайшего головореза, пнул коленом в пах ещё одного мужика. Связанные за спиной руки и спущенные до ступней шаровары сильно затрудняли манёвры, Рифат едва удержал равновесие.
     — Подожги мой кафтан! — крикнул он лицу, стараясь не смотреть на собственное бедро.
     — Будет больно, — отозвался маркиз и граф Ронове.
     — А-а-а-а-а! — действительно завопил от боли Рифат.
     Впрочем, человеку, прошедшему через Ад, огонь был уже не столь страшен. К тому же золотистое свечение вокруг лица на бедре, казалось, излучало прохладу. Да, остальное тело Рифата страдало, но дух приказывал телесной оболочке делать, что должно.
     Подожжённые от кафтана верёвки на запястьях через несколько секунд лопнули, шаровары удалось окончательно скинуть. Сорвав с себя горящий кафтан, Рифат наконец-то стал действительно готов к битве.
     Все вокруг были заняты: кто собственной горящей одеждой, кто волевой борьбой за чудо-оружие, кто любованием зрелища, одновременно пугающего и прекрасного. Огонь — на него, как известно, смотреть можно вечно.
     Нечего было и думать о том, чтобы перехватить контроль за чужими раздвоенными мечами или искать в этом хаосе Ульфикар. Рифат выхватил у сбитого им ранее мужика короткий зазубренный меч, явно позаимствованный последним, в свою очередь, ещё у кого-то, после чего принялся не мудрствуя лукаво рубить всё, что попадало в его поле зрения.
     Его глаза застилала ярость и адская боль — вся верхняя половина туловища была страшно обожжена, — но, похоже, его противникам огонь доставлял куда больше мучений. Большинство разбойников тупо валялись по земле, в тщетной попытке сбить колдовское пламя маркиза и графа. Рифат фактически не столько сражался, сколько их добивал.
     Совсем рядом с его ухом мелькнули клинки — из-за перемещений Рифата раздвоенные мечи периодически выпадали из области зрения Ронове, и тогда воля жрецов преодолевала сопротивление телекинеза. Пора было переключаться с пешек на по-настоящему опасных противников.
     Рифат наугад рванул туда, откуда, как ему казалось, исходил голос раздававшего команды жреца. К его счастью, направление оказалось выбрано правильно. На уступе в полусотне метров над ним застыл со сложенными в молитве руками слишком опрятный, по сравнению с прочими, человек.
     Вот только, в отличие от Буера, Рифат не умел скакать по утёсам, словно горный козёл. Он ясно осознавал, что раздвоенный меч жреца доберётся до него раньше. Одежда боевого жреца даже не тлела — похоже, пирокинез Ронове не действовал на таком расстоянии.
     Вдобавок боевого жреца, конечно же, охраняли. Два лучника, наконец-то очухавшихся от наваждения, выстрелили в Рифата, и вот для них расстояние было практически идеальным. С полусотни метров, да ещё и с высоты, было сложно не попасть в цель.
     Они бы наверняка и попали, если бы телекинез маркиза и графа Ронове не остановил их буквально в ладони от тела Рифата.
     — Разверни их! — приказал человек лику демона. — А теперь используй против ублюдка.
     Не было нужды уточнять, к кому именно из троицы на уступе относился сей грубый эпитет. Две застывшие в воздухе стрелы взмыли высоко в небо. А затем рухнули, разгоняясь за счёт силы притяжения грешной земли.
     Вскинув руки, боевой жрец рухнул замертво. Впрочем, Рифату было не до разглядывания приятного зрелища, он даже не понял, из-за чего именно умер жрец. Поразила ли одна из стрел сердце или иной жизненно важный орган — как знать. Зато зашедший за спину Рифату раздвоенный меч убитого уже почти отсёк своей цели голову, лишившись управления в самый последний момент. Рухнувшие на землю клинки сильно порезали и без того израненному ожогами человеку лопатку.
     К счастью, лучники, ставшие свидетелями того, как их собственные стрелы убили вожака отряда, повторять эксперименты со стрельбой по Рифату не стали. Развернувшись, они стали карабкаться выше по склону с явным желанием смыться. Правильное решение. Тем паче, что уже плохо соображающему от ранений человеку было сейчас не до них. Со вторым бы жрецом хоть как-то управиться…
     И вновь ему повезло. Жрец, названный ранее Шаяном, оказался на порядок слабее коллеги. Маркиз и граф Ронове удерживал его чудо-меч прямо пред собой с куда большим успехом. Но Шаян и стоял значительно дальше, далеко не факт, что лицу на бедре удастся столь же легко удерживать чужое оружие достаточно долго.
     Не обращая внимания на доносящиеся отовсюду стоны и противную вонь других поджаренных тел, Рифат двинулся навстречу врагу, надеясь одолеть его сходным образом. Дрожащий в воздухе меч перед ним сопровождал каждый его мучительный шаг.
     Действие адреналина заканчивалось. А вместе с ним из тела Рифата быстро уходили силы, а из разума воля. Болевой порог человеческого тела имеет пределы. И Рифату вот-вот полагалось рухнуть, провалившись в спасительное забытьё.
     — И это вся твоя месть? — язвительно спросило лицо на бедре, по всей видимости, тоже начинавшее терять силы.
     Что ж, маркизу и графу Ронове и так удалось совершить практически невозможное.
     На Буера можно было не рассчитывать, а значит, единственной надеждой оставался…
     Закатывающимися глазами Рифат увидел, как полутораметровый удав оплетает ноги, затем тело и наконец шею Шаяна. Кусает и душит мерзавца, невзирая на пытавшихся оторвать его от жреца лучников. Ронове удалось полностью взять под контроль зависший перед Рифатом раздвоенный меч.
     — Взгляните на лик своей смерти! — крикнуло лицо телохранителям.
     Управляемое телекинезом чудо-оружие угрожающе двинулось к копошащейся группе. Помощникам жреца сразу стало не до душившего их начальника змея. Собственные жизни показались им гораздо дороже.
     Едва ли вихляющий, словно пьяница, меч реально мог быстро преодолеть разделявшее Рифата и второго жреца расстояние, но, после всего увиденного, одной лишь угрозы оказалось достаточно.
     Когда на тебя смотрит лик смерти, не до трезвых рассуждений и уж точно не до проявлений какой-то там мужественности.
     Телохранители бросили своего клиента на растерзание змею. Удав беспрепятственно завершил своё дело.
     Рифат блаженно повалился на землю. Сил ни у кого больше не было.
     * * *
     Очнулся он там же, где потерял сознание. В отличие от Ада, никакого чуда не произошло: тело по-прежнему страшно болело, хотелось взять и содрать с себя кожу.
     Рифат застонал, ничуть того не стесняясь. Хорошо строить из себя сурового мужика, когда ничего не болит, и угроз не предвидится. Когда же всё плохо и кажется безнадёжным, то ещё не так завоешь.
     Иногда стоны и вопли — это всё, что остаётся. Либо ты хнычешь, либо тебе просто конец.
     — Потерпи, человечек, — прошипела змея ему на ухо.
     Помятый удав тоже выглядел не лучшим образом, было видно, что в нескольких местах по нему резанули кинжалом. Лицо на бедре Рифата, казалось, дремало.
     — С-с-с-скоро к нам прибудет подмога. Козлоногий призвал бес-с-с-сов.
     Морщась и кряхтя от боли, Рифат приподнялся на локти, чтобы хоть немножечко оглядеться. Даже такое простое действие далось ему чудовищно тяжело.
     — Буер! — позвал Рифат демона. — Где тебя черти носили? Почему ты раньше не сменил свой облик на истинный?
     По полю сражения каталась знакомая голова на восьми ногах козла. Буер внимательно осматривал и принюхивался к разбросанным повсюду телам. Облизывал некоторых, а одного человека на глазах Рифата добил, прыгнув тому на голову и проломив своими копытами череп.
     — Перевоплощение требует времени, — едва взглянув на него, ответило козлоногое существо. — Я как раз собирался присоединиться к веселью, но вы уже и так справились.
     — З-з-з-звиздит! — негодующие зашипела змеюка. — Призвал на помощь с-с-слуг и притворялся отрубленной башкой! Он перевоплотился, только когда всё закончилось.
     Буер «отбраковал» очередной труп:
     — И этот сильно изуродован, тьфу! Пойду жрецов осмотрю.
     Голова на козлиных ножках преспокойно покатилась вверх по чуть ли не вертикально расположенной плоскости.
     — Буер, — Рифата всё больше раздражало постоянное увиливание демона от важных вопросов, — почему ты не участвовал в битве? Те двое бедолаг в самом начале заварухи не считаются.
     Тело старшего жреца тоже Буера не устроило:
     — Да что б вас! И этот никуда не годится, — Буер спустился с утёса и покатился мимо Рифата и змеи Астарота по направлению ко второму светопоклоннику. — Все тела мне испортили!
     — Буер… — не отставал Рифат от владыки демонов. — Ты сам составил тот договор.
     Губернатор Ада показал ему и удаву язык:
     — И я бы так или иначе свои обязательства выполнил! Возможно, не своими руками, но зато и не рискуя так, как это сделала ваша троица. Сюда уже спешат бесы со всех окрестностей — одержимые заставили бы светопоклонников пожалеть о своей подлой «победе». Здесь, в Зактрии, за жрецов вряд ли кто-нибудь заступился бы, так что те были обречены.
     — Местные разбойники, однако, со светопоклонниками охотно сотрудничали, — скептически заметил Рифат.
     Буер достиг подножия утёса на противоположной стороне дороги и вновь покатился по наклонной плоскости вверх.
     — Дурачков хватает всегда и везде, — словесно отмахнулась от замечания Рифата козлоногая голова. — В любом случае один одержимый стоит десятка непрофессиональных бойцов. Я бы освободил тебя, сохранив в целости твою шкуру. А не устраивал тут Пекло, как некоторые!
     Лицо на бедре Рифата никак не отреагировало на выпад сородича. Похоже, маркиз и граф Ронове действительно пребывал в состоянии некого сна.
     — Хм, пожалуй, это тело подходит. Шаян, так ведь его звали? Впрочем, какая разница, Астарот снова урвал душу себе. Эй, змеюка, не жирно тебе?
     Удав хитро прищурился, но ничего не ответил.
     — Так, надо как-то отрубить ему голову. Эй, меч, — обратился Буер к раздвоенному мечу Шаяна. — Дуй ко мне! Или как там надо? Светлый Свет, сокрушивший адский Ад! Пришло какое-то царствие, вершится воля вольная в пласте бытия сём. Дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! Избавь…
     Раздвоенный меч, напугавший последних людей из жреческой экспедиции, был воткнут в склон утёса метрах в двадцати ниже трупа жреца. Видимо, оружие упало туда после потери Рифатом сознания. Конечно, зачарованные клинки не могли отреагировать на откровенное издевательство над боевой молитвой. Тем не менее Рифат готов был поклясться, что чудо-оружие слегка завибрировало, отзываясь на слова Буера.
     Или похабщина Буера была ни при чём?
     — Ибо есть и возмездие, и сила, и беспощадность вовеки! Убий! Точнее, оторви башку убитому типу!
     Похоже, изгалявшийся демон не замечал, как раздвоенный меч вибрировал с каждой секундой всё сильней и сильней. Лишь когда тот резко вырвался из земли и, вихляя из стороны в сторону, полетел к призывающему его демону, Буер осёкся.
     — Э-э-э? Да прославится имя Твоё? — непонятно кого спросил Буер.
     Раздвоенный меч рубанул по воздуху буквально в нескольких сантиметрах от слишком много болтающей головы. Демон шустро отскочил в сторону.
     — А-а-а! Рифат, что мне делать! — чудо-оружие сделало ещё несколько красноречивых выпадов.
     Но Рифат уже понял, в чём дело. Лицо на его бедре снова открыло глаза и зловеще улыбалось.
     — Ого, ты вспомнил, что у меня есть имя? Я больше не человечек?
     — Ай-яй-яй! Свети ярче тысячи солнц до конца времени, только отстань! — продолжал удирать Буер от оружия, которым намеревался повелевать.
     Рифат хрипло засмеялся — наконец-то им удалось проучить задиристого демона. Жаль, что шутка была слишком опасной.
     — Ладно, отруби голову жрецу и заканчивай с этим, — сказал он маркизу и графу.
     Меч перестал преследовать демона, полетев назад к трупу.
     — Надо быть осторожнее со своими словами и желаниями, губернатор Буер, — спокойным голосом сказал Ронове. — Иначе они могут обернуться против тебя.
     Раздвоенный меч аккуратно отсёк голову свесившемуся с обрыва жрецу.
     — Используй это тело, но помни: смерть всегда рядом. Владыка ты демонов или простой человек, но раньше или позже всякому придётся посмотреть в глаза своей смерти. Представляй её лик каждый раз перед тем, как ляпнуть новую глупость, — и уже совсем тихо лицо на бедре Рифата добавило: — Ничто так не отрезвляет, как её лик. Ни одна сила в мире…
     Рифат молча смотрел, как Буер осторожно возвращается к трупу жреца. Лишь убедившись, что раздвоенный меч снова опустился на землю, демон водрузил свою голову на чужое тело. Началась трансформация.
     Чувствуя невыносимую боль от ожогов, Рифат сейчас отчаянно завидовал Буеру. Вот бы и ему так же легко менять свои телесные оболочки. Сколько мучений бы удалось избежать…
     Увы, для человека такое было возможно лишь после смерти. Из-за страшных ожогов её лик в настоящий момент казался Рифату прекрасным.
     Лик смерти. Ужас и одновременно надежда на возрождение.
     Как жаль, что возрождается не сознание, а некая абстрактная сущность. Иначе Рифат не отказался бы сейчас умереть.
     
     Боль, боль, боль. Увы, именно она является противоположностью смерти.
     Если хочешь жить, то терпи.

Интерлюдия 9. Тени Ада

      Ярость, дикая и слепая, из тех, что обращает кости в прах, вздымалась в душе короля-верующего, расплавом втекала в его кости. И она обновила его. Сделала его целым. Ибо ненависть, как и любовь, благословляет души смыслом, наделяет жуткой благодатью.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, четвёртый слой
     
     Новый переход между пластами бытия оказался ещё более странным, чем прошлый.
     Рифат и компания просто плыли на лодке посередине Реки Черепов — лицо Ронове пояснило, что это единственный относительно безопасный путь между доменами демонов, — когда пространство начало искривляться. Причём ничего заметного вроде бы и не происходило, просто в какой-то момент трое в лодке, не считая лица, заметили впереди точно такую же лодку. С точно таким же человеком, восьминогой головой и змеёй. И нет, судя по всему, это была не иллюзия, спутники действительно увидели самих себя только в другой точке пространства. Более того, когда они стали оглядываться, то обнаружили позади себя ещё одну лодку с человеком, козлоногим демоном и змеёй. Причём последние точно так же озирались, глядя куда-то назад.
     Лицо маркиза и графа Ронове лишь рассмеялось, когда Рифат описал ему ситуацию. По его словам, Рифату гораздо больше следовало удивляться своей способности творить копии раздвоенного чудо-меча, нежели двойникам. Мол, они всего лишь одновременно находятся в трёх местах — ничего необычного! В Аду и не такое случается.
     Затем начали говорить черепа. При этом у них не появилось языков и гортаней, просто щёлканье челюстей внезапно приобрело ясный смысл. На Рифата обрушился поток жалоб, угроз, обещаний, которые он каким-то образом слышал все сразу, но осознавал по отдельности. Обрадованные вниманием черепушки стали подпрыгивать, стараясь приблизиться к целому человеку всеми доступными способами, в результате чего лодка оказалась на чём-то вроде гребня волны. Рифат изо всех сил держался руками за борта, чтобы не выпасть из раскачивающегося хлипкого судна.
     Лицо Ронове, которое запросто могло вновь поднять лодочку в воздух, никак не отреагировало на просьбу Рифата и попросило больше не беспокоить его по каждому пустяковому поводу. Так они и плыли несколько часов кряду, за время которых Рифат наслушался от черепов кучу жутких историй. Буер оказался прав, когда говорил, что многие из этих черепушек при жизни были жрецами либо прочими власть имущими. Пудрить мозги они умели действительно хорошо.
     Путешествие в такой болтливой компании угнетало. Рифату было наплевать на жалобы давно умерших грешников, он не боялся пустых угроз и не верил никаким обещаниям. Люди — самые лживые и мерзкие существа во вселенной, за исключением, может быть, демонов, а смерть точно никого не делает лучше. Рифату хотелось заткнуть всем болтливым черепам рты или хотя бы уши себе самому, но он не мог сделать ни того ни другого. Приходилось терпеть поток слов, пускай не бессмысленных, но совершенно для него бесполезных.
     Слова, слова, слова. Не они меняют реальность, но лишь решительные и последовательные действия. Слова нужны только для того, чтобы кого-то обманывать. Либо договариваться, если твой оппонент достаточно сильный.
     Пустые черепушки особой силой не обладали, потому-то Рифат слышал, но не вслушивался в их эмоциональные речи. Теперь он начал понимать владык демонов, которые сперва набрасывались на незваных гостей и только потом разговаривали. То была весьма мудрая стратегия для экономии времени. Право на диалог следует заслужить.
     
     — Да заткните вы уже свои пасти! — спустя несколько часов крикнул Рифат, хотя умом понимал, что его пожелание едва ли воспримут всерьёз. — О вас наверху все забыли, и здесь на ваши страдания всем тоже плевать! Жалкие ничтожества, способные только на разговоры! Катитесь все к чёрту! Я презираю вас всех.
     Как ни странно, это возымело эффект. Даже куда больший, чем рассчитывал выплеснувший накопившееся раздражение человек.
     Черепушки постепенно замолкли. А затем резко ринулись во все стороны прочь от лодки. Находившееся долгое время на «гребне волны» судно рухнуло вниз. Вот только, как выяснилось, никакого дна у Реки Черепов не было.
     Нечестивая троица падала в бездну. Вернее, их лодка падала первые пару секунд, затем падение перешло в плавное опускание. Как будто судно было подвешено на невидимом тросе, который спускал груз куда-то всё ниже и ниже. Вцепившийся в борта Рифат даже не сразу обратил внимание, что их жалкое судёнышко, помимо спуска, вращается по часовой стрелке — это точно было нечто не слишком естественное. Хотя как определить, что естественно, а что неестественно в чужом мире? Судя по спокойствию всех троих его спутников, включая лицо Ронове, всё шло по плану.
     — Не переживай, человечек, — услышал Рифат язвительный голос Буера. — Ещё рано, чтобы по-настоящему беспокоиться.
     — Козёл прав, — прошипела змея Астарота. — Тревожиться начнёшь, когда от тебя останется одна тень.
     Лицо на бедре Рифата просто тихо хихикнуло.
     * * *
     Рифат потерял чувство времени, но когда оно вновь вернулось, то обнаружил себя опять в темноте, но… эта тьма была уже совсем иного рода.
     Теперь тьмой стал он сам.
     Вернее, это перестроилось его восприятие. Теперь он осознавал себя не субъектом, отбрасывающим тень, а, собственно, тенью. Превратился в двумерное существо, распластанное на плоскости. Поверхность земли стала единственным, что имело значение.
     Рифат запаниковал и стал дёргаться. Но оттого что движение у него получилось, он испугался лишь ещё больше. Его трёхмерное тело стало марионеткой, которое двигалось по воле собственной тени, как тут не начать беспокоиться?
     Нижний Ад определённо мог свести с ума даже самое циничное существо. И чем ниже располагался пласт бытия, тем выше была вероятность тронуться головой. Не оставалось никаких сомнений, что они спустились-таки на четвёртый уровень Ада.
     Однако ничего спросить у спутников он не мог. Тени, как известно, не разговаривают. Даже в Аду.
     Зато тени вполне себе могут общаться на языке жестов. И примечательная тень Буера однозначно катилась куда-то… Вперёд? Наверх? Рифат пока не приспособился к двухмерному пространству, которое он скорее ощущал, нежели видел. Тем не менее его тень поползла вслед за напоминающей детский рисунок солнца тенью Буера. Без чётко обозначенных ориентиров Рифату казалось, что они ползут куда-то целую вечность.
     Ужасный всё-таки мир. А ведь они ещё не встретились со здешними обитателями. Как сражаться, будучи тенью? Особенно если окажется, что твои противники по-прежнему пребывают в трёхмерном пространстве. Довольно безнадёжное положение.
     
     Как только медленно ползущая по земле тень Рифата стала привыкать к своему новому состоянию, произошло ещё одно изменение. Он раздвоился. Превратился в две тени, практически зеркально отражающие друг друга.
     Рифат снова почувствовал себя крайне плохо, но потом догадался, что дело, вероятней всего, в новом источнике света. С точки зрения логики, всё это было вполне очевидно, вот только проблема в том, что за время путешествия по Нижнем Аду он никогда не видел солнца или луны, небо просто меняло свой цвет. Как правило, на один из красных оттенков. Да, на уровне Реки Черепов на небесном куполе сияло нечто наподобие больших звёзд — тени там тоже были несколько странные, — но источники света хотя бы обладали некоторым постоянством, а не множились ни с того ни с сего. Сейчас же свет, судя по всему, концентрировано падал на тело Рифата с разных сторон. Не воспринимай он себя тенью, Рифата всё это совершенно не тронуло бы, но сейчас свет был как никогда важен. Ведь без света не может быть тени, следовательно, без света или при слишком рассеянном свете может не статься его.
     Плохо быть тенью. Неважно, в переносном смысле тенью другого человека либо в буквальном прочтении тенью себя самого. Человек — не дух и не тень, сознание человека тесно привязано к его образу. Если сей образ слишком сильно отличается от привычного, человек сходит с ума. Потому-то все так и опасаются колдунов, которые мыслят и чувствуют в совсем иных категориях, нежели обычные люди. И для которых даже собственная плоть — не больше чем временный сосуд, а уж чужие тела — просто мясо. Всё же хорошо, что в Ксерсии запрещено чародейство, а от нечестивой Магократии ксерсов отделяют практически непроходимые пустоши.
     Вернее, хорошо это могло быть для Рифата лишь в прошлой жизни на Руинах Ада, а сейчас он просто стал понимать все «прелести» бытия, чуждого всему человеческому. Рифату очень хотелось вновь стать самим собой, а не ползать по земле раздвоенной тенью. Однако его желания сейчас ничего не меняли. Буер оказался прав, говоря, что в Аду чем ниже, тем хуже. Рифат в этом никогда и не сомневался, только он думал, что всё дело в муках от рук демонов, а не в сводящем с ума восприятии себя чем-то совершенно иным.
     Ад — это распад. Распад твоей сущности на кусочки.
     
     Путешествие походило на страшный сон, и кошмар всё никак не заканчивался. Да и мог ли он закончиться в принципе? Ведь кошмар и Ад давно стали синонимами…
     Нечто наступило на одну из теней Рифата. Нечто, собственную тень не отбрасывающее.
     Рифат задёргался, но всё было тщетно. Одна из его теней, более тусклая, стала изменяться. На месте его головы выросли два кривых рога, руки и ноги стали более угловатыми, из суставов торчали шипы.
     Он ощущал себя одновременно тенью обычного человека и тенью демона. Силуэты обвивавшей его змеи Астарота и нароста в виде лица Ронове, как и тени Буера, остались при этом без каких-либо изменений. Дело явно было в Рифате. Но как может одно и то же тело отбрасывать столь разные тени? Человек он всё-таки или демон?
     Человек, ставший демоном, в конце концов решил он.
     А почему бы и нет? Учитывая, сколько крови он пролил в прошлом и сколько, вероятно, прольёт её в будущем, его уже нельзя в полной мере причислять ни к роду людскому, ни к демонам. Рифат — нечто среднее. Тень всего лишь отражает не физическое тело, но саму его сущность. Ведь именно его сущность путешествует сейчас по Нижнему Аду, в то время как реальное тело сидит у края Колодца Душ далеко наверху.
     Вот только кто же наступил на тень его демонического аспекта, проявив скрываемую даже от самого себя тёмную сторону? Рифат снова принялся махать руками и дёргаться, но по-прежнему без какого-либо эффекта. Его перемещениям давящее на тень существо не мешало, но и оторваться от себя не давало, воздействуя каким-то непостижимым образом на образ Рифата. Углубившийся в Нижний Ад человечек чувствовал, что медленно, но верно теряет остатки рассудка. Ещё парочка подобных сюрпризов и он точно рехнётся. Как тогда осуществить его месть?
     Мысль о мести на некоторое время вновь вернула Рифату ясность сознания. Усилием воли он приказал своему телу вытащить из ножен раздвоенный меч. Прикинув свои ощущения, переложил его в левую руку и рубанул по воздуху, целясь в сторону накрывшей его тень сущности. Давление сразу исчезло, но одна из теней Рифата так и осталась демонической формы. То, что единожды проявилось, уже так просто не скрыть.
     Ещё как знать, какая из ипостасей Рифата в итоге преобладает. Чего в нём окажется больше, человека или кровожадного монстра?
     Месть. Месть даёт целеустремлённость и силу, но она же необратимо меняет того, кто ей одержим.
     Месть — это разрушение. Как того, на кого оная месть направлена, так и на мстителя.
     Месть наказывает зло, являя в мир ещё большее зло.
     Но Рифата всё это нисколечко не смущало. Тени человекодемона медленно ползли дальше.
     
     Стоило его тени, вернее теням, наконец-то стабилизироваться, как начала меняться поверхность. Сначала Рифату пришлось карабкаться куда-то наверх, а затем он оказался на испещрённом письменами поле. Во всяком случае, именно так ему сперва показалось.
     Он не мог ничего прочитать, тени Рифата всего лишь отражались на идущих рядами, словно огромные строки, загадочных знаках. Рифат ощущал скрытый в символах жуткий смысл и знал, что Буер привёл его куда следует. Впрочем, на этом его понимание ситуации заканчивалось. Двумерному существу трудно оценивать масштабность трёхмерного мира.
     Вскоре поверхность стала перемещаться, причём не взад-вперёд или в стороны: казалось, что поле со странными знаками поднялось вертикально вверх, а затем накрыло Рифата. Он решил, что плоскость сейчас его просто раздавит.
     Однако, несмотря на колоссальный размер, поверхность оказалась весьма тоненькой, а потому прошла сквозь Рифата. Вскоре поднялась и накрыла его с головой ещё одна плоскость. И ещё, и ещё.
     Вдруг Рифату пришла в голову мысль, что прямо сейчас он стоит на огромной раскрытой книге, и кто-то переворачивает её страницы одну за другой. Его накрывало снова и снова, но поскольку Рифат был всего лишь тенями, страницы с письменами не могли ему по-настоящему повредить.
     Правда, с каждым переворотом страниц тени Рифата менялись. Демоническая тень становилась всё темнее и чётче, а человеческая, наоборот, постепенно тускнела. Как ни странно, это совершенно не пугало Рифата.
     Каким-то шестым чувством он понял, что всё происходит отнюдь неспроста. Его человеческая суть убывала из Нижнего Ада, но вновь проявлялась далеко наверху на Руинах. Похоже, герцог Данталион, к которому они шли, без всяких предварительных сражений и договоров делал именно то, что нужно Рифату. Конечно, за это так или иначе придётся всё равно заплатить, но потом. Что ж, если это самое «потом» станется после мести, то он готов отдать демону абсолютно всё до последней частички души.
     А сейчас человеческая тень Рифата и силуэты его спутников медленно исчезали. Путешествие через Нижний Ад наконец-то заканчивалось.
     По крайней мере, так Рифат думал.
     
     Когда восприятие мстителя совсем затуманилось, его накрыла воистину гигантская пятерня, добавив к теням ещё пару предметов.
     Рифат не сомневался, что те ему очень понадобятся.
     А вот жителям Ксерсии они вряд ли понравятся. Ведь подарки из Ада приятными не бывают.
     
     Когда книга герцога Данталиона наконец-то захлопнулась, сознания Рифата в Аду больше не было.
     Вот только сознание — это всего лишь часть того, что являет собой человек.

Глава 10. Раздвоенные клинки

      Люди, как правило, не любят описывать то, что им нужно забыть, особенно мелочи, любимые вещи, которые противоречат их драгоценному чувству несправедливости.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Рифат плохо помнил события, последовавшие за очередной трансформацией Буера в человека. Память имеет интересное свойство стирать и подменять воспоминания, связанные с болью и чувством вины. А боль в тот период он испытывал страшную… Да, хорошо, что подробности позабылись.
     Около десятка одержимых людей пришли тогда на зов Буера. Тщательно обыскав место сражения на наличие всего ценного, они свалили все тела в вырытую голыми руками огромную яму, после чего трупы зарыли. То было жуткое зрелище: бесы совершенно не берегли свои оболочки, раздирая пальцы в кровь о твёрдую каменистую землю.
     Затем Рифата водрузили на грубые носилки и куда-то довольно долго несли. Эта часть оказалась в его памяти наиболее смутной. Он помнил лишь трясущееся облачное небо над головой, столь же трясущиеся звёзды, вновь синее небо, а затем звёзды, и так покуда он не потерял счёт времени. Казалось, что одержимые не нуждаются в отдыхе, более того, ночью они двигались гораздо резвее.
     Потом небо сменилось низкими потолками бесконечных пещер. Наверное, скорее даже нор, настолько узкими они были. Норы всё вились и вились под нависающими сверху горными массивами, так что, даже будучи в здравом уме и трезвой памяти, Рифат бы очень быстро потерял всякое направление. А уж в его тогдашнем состоянии… Нет, он не имел абсолютно никакого представления, где находилось место, в котором они в итоге после всего очутились.
     А оказался Рифат и компания в какой-то горной долине, хорошо скрытой от любых глаз. Во всяком случае, глаз человеческих, поскольку случайно сюда не смог бы попасть ни один путешественник.
     И очень хорошо, что не мог. Потому что увиденное здесь ему бы вряд ли понравилось. Ведь можно вывезти бесов из Ада, но вывести Ад из бесов — никогда! Местный филиал Ада предстал во всём великолепии перед глазами Рифата.
     В каком-то смысле здесь было даже хуже, чем в самом Аду. По крайней мере хуже, чем на его верхних уровнях. Ведь в Аду демоны сражались между собой и использовали людей для вполне практических целей, а здесь тела одержимых людей мучили ради мучений. Ради забавы, нисколько не думая о последствиях.
     Бесы издевались друг над другом самыми изощрёнными способами. Похоже, им нравилась боль, испытываемая их взятыми под контроль оболочками. Запах крови, испражнений и сожжённой плоти стоял над странной деревней практически круглые сутки. Питались здесь тоже исключительно человечиной…
     Тем не менее выбирать Рифату не приходилось. Именно бесы занимались поиском лечебных растений для его жутких ран. Конечно, отнюдь не по собственной воле, а по приказу сразу трёх владык демонов. Губернатор Буер, герцог Астарот, маркиз и граф Ронове были слишком весомыми личностями в преисподних, чтобы бесы могли хотя бы помыслить о чём-нибудь нехорошем в отношении человечка под их покровительством. Как ни крути, дружба с сильными демонами даёт свои весьма ощутимые преимущества.
     К счастью, исцеление проходило без жутких эзотерических методов. Никаких умываний кровью, жертвоприношений и прочего. Всё за счёт трав и растений, по части которых Буер был настоящий мастак. Одержимые бесами люди собирали по окрестностям все нужные ему компоненты, из которых владыка демонов готовил настойки не только для Рифата, но даже для змеи Астарота. Оказывается, и без того развитые способности рептилий к регенерации можно было ещё больше ускорить — вот уж воистину знания творят чудеса!
     Эх, если бы только эти самые знания почаще использовались для помощи ближнему, а не для принуждения ближних… Но разве можно требовать от демонов большей человечности, чем от самих людей, привыкших брать своё силой и хитростью? Добро служит для усиления зла, а вовсе не наоборот. И лечат демоны для того, чтобы их пациент мог снова калечить, и только для этого. В филиале Ада благотворительностью не занимаются.
     — Если у него будет здоровое тело, огнём и мечом пройдёт он всю землю! — прошипел бесам как-то раз аватар Астарота. Во всяком случае, Рифату так показалось.
     Так или иначе, но постепенно Рифат поправлялся. Вот только рацион уж очень не радовал. Приходилось есть практически одни корешки, поскольку ловить для него диких животных никто не планировал. Бесам нравилось человеческое мясо, и они никак не могли понять отказов Рифат от сей чудной трапезы. Владыки демонов тоже отвергали тот факт, что люди от каннибализма сходят с ума, а потому заниматься охотой бесов не заставляли. Мол, поголодаешь чутка — перестанешь капризничать. В общем, пока Рифат не смог встать на ноги и отправить Ульфикар на охоту, мяса кушать не приходилось. Дружба с низшими сущностями имеет свои весьма ощутимые недостатки.
     * * *
     — Боевая молитва — это не магия, как клевещут злые языки. Это средство для обретения особого состояния духа. Методика временного отречения от своего я, — немного окрепнув, Рифат объяснял владыкам демонов азы управления жреческим чудо-оружием. — Ты обращаешься к Свету Небес, к высшей сущности, вместо того чтобы отдавать раздвоенному мечу приказания непосредственно. Таким образом ты как бы отказываешься от полного контроля, не прилагаешь ненужных усилий. Воля управляет летающим мечом так же, как управляла бы она собственным телом: не задумываясь, а потому эффективно.
     Теперь, когда, помимо Ульфикара, у них имелось ещё три раздвоенных меча: один от жреца-свиньи и два от неудавшихся пленителей — Рифат обучал не только Буера, но сразу и Ронове с Астаротом. Возможно, кому-то из них и правда удастся овладеть чудо-оружием. Учитывая, что все представления Рифата о мире шли прахом, он решил не отказываться с ходу даже от самых бредовых идей.
     — Это не телекинез, хотя мой наставник говорил, что тот отчасти похож на танцы клинков по велению мысли. Он неспроста сравнивал бой раздвоенным мечом именно с танцем. Разница между телекинезом и таким боем, по его словам, как раз и походила на поднимание огромных тяжестей по сравнению с танцем. Первое требует от человека перенапряжения и усилий, второе даётся легко и приятно. «Сосредоточься, но будь расслаблен, Свет Небес всё сделает за тебя», — наставник часто повторял эту формулу.
     Буер, как обычно, отнёсся к наставлениям довольно скептически, но маркиз и граф Ронове воспринял слова Рифата всерьёз. Видневшееся над специально приспущенными шароварами лицо на бедре поделилось своими соображениями:
     — Как мастер телекинеза, могу подтвердить: двигать предметы на расстоянии, не касаясь их — весьма нелёгкая работёнка. Особенно на этом, почти самом высоком слое реальности. Верхний из Адов слишком материален, на моём плане бытия телекинез требует куда меньше сил. Да ты и сам это знаешь, пройдя через Ад. Здесь ничего похожего на трюк с бесконечными мечами повторить бы не удалось, будь ты хоть святее всех святых, вместе взятых.
     Рифат кивнул. Поначалу, после возвращения в родной мир, этой способности ему весьма не хватало. Впрочем, по трезвом размышлении он довольно быстро пришёл к выводу, что если бы на Руинах Ада всё было столь просто, то мир давно захватили бы маги с куда более богатым воображением, нежели у него.
     — Но всё-таки в феномене раздвоенных мечей дело не только в особом состоянии духа при боевой молитве, — продолжал Ронове. — Большая часть работы действительно делегируется сторонней сущности, которую вы зовёте Светом Небес. Ты никогда не задумывался, почему боевая молитва работает только со специальными раздвоенными мечами, экзотическими даже для Ада?
     Рифату хотелось сказать, что он не просто думал, он прекрасно знал ответ на этот вопрос. Но вспомнив, что его представления о мире уже не раз рушились, Рифат решил ответить куда менее категоричным и нравоучительным тоном:
     — Одно лезвие режет тело, второе калечит дух жертвы. Таково общее мнение жреческой касты.
     Маркиз и граф Ронове хмыкнул:
     — Потрясающая наивность! Иногда я даже искренне завидую людям. Не зная ничего, довольствоваться одной только верой…
     Буер захохотал, змея тоже зашипела так, словно хихикала.
     — Нет, человечек, тут дело совершенно в другом. Я не могу рассказать сейчас все подробности, но вкратце суть вот в чём: оба клинка режут тело и ничего, кроме тела, однако в одном клинке содержится частичка души боевого жреца, а во втором… Хм, скажем так, во втором клинке заключена частичка души того самого Света Небес. И на молитву отзывается именно эта сущность, беря на себя основную работу — вот и всё объяснение «чуда».
     Над небольшой лужайкой, на которой расположился Рифат с демонами, повисла долгая пауза. В отличие от болтающего без умолку ни о чём Буера или выдающего абстрактные предсказания Астарота, маркиз и граф Ронове на ветер слов не бросал, и все это знали. Представления Рифата о мире вновь рушились… И похоже, на сей раз картина мира пошатнулась не только у него одного.
     — Ты ведь знал это самого начала, да, Ронове? — с нескрываемой обидой в голосе спросил Буер. — Знал, и ничего не говорил нам с Астаротом, забавляясь нашими попытками сдвинуть меч.
     — Покровы будут с-с-сорваны, когда в Ад явится человек с двойными клинками… — прошипела змея очередное пророчество. Столь же бесполезное, как обычно. — То было предсказано, но я не думал, что покровы касаются с-с-самих клинков. Интерес-с-с-сно…
     — Поэтому ты даже не пытался управлять раздвоенным мечом через боевую молитву, так ведь, маркиз и граф?
     Разговаривать с лицом, которое находилось на его же бедре, было сложно, но Рифат начинал привыкать. Он представлял, что Ронове дурачится и висит вверх ногами, так смотреть на лицо было проще.
     — Конечно, я знал. Я как-никак оказываю услуги, хм, скажем так, весьма специфической сущности. Губернатор Буер и герцог Астарот, вы должны понимать, о ком идёт речь. В моём замке обитают несколько сотен его слуг — это их вознаграждение после смерти. А я умею ненавязчиво выведывать тайны.
     Рифат ничего не стал уточнять. Догадывался, что ему всё равно до поры до времени ничего об этой загадочной сущности не расскажут.
     — Кстати, именно поэтому перехватить управление над чужим раздвоенным мечом с помощью собственной молитвы никак невозможно, — лицо на бедре смотрело Рифату прямо в глаза. — Хотя в теории это работать должно. Однако меч привязан к хозяину и может сменить владельца только после смерти последнего.
     Буер сразу же встрепенулся:
     — Да? И ты ведь знаешь, как сделать такую привязку?
     Маркиз и граф Ронове улыбнулся:
     — А ты сам до сих пор не догадываешься?
     Буер почесал козлиную бородку — этот элемент растительности на его лице оставался неизменным, сколько бы тел владыка демонов ни сменил.
     — Наверняка надо принести жертву. Пролить кровь. Кучу крови! Я прав?
     Рифат фыркнул. Чего ещё ждать от демонов? У них всё воображение всегда сводилось к крови. Деревня бесов, в которой они находились, была наглядным тому подтверждением.
     — Кровь, кровь, кровь, — прошипел удав. — Но кровь чья?
     Взор Ронове не отрывался от Рифата:
     — Можешь спросить у человечка.
     Буер и аватар Астарота уставились на Рифата.
     Над лужайкой вновь повисло молчание. Рифат сидел, погрузившись в свои мысли и ощущения. Только сейчас он вдруг осознал, что почти все его воспоминания до дня, когда он встретился с Буером, имеют столь же расплывчатый характер, как память о его прибытии в деревню одержимых людей. Нет, какие-то события он помнил достаточно хорошо, но связанность между ними прослеживалась весьма слабо. Наверное, это было побочным эффектом от путешествия через Ад.
     Кажется, его наставник, что-то насчёт подчинения меча говорил. Рифат помнил лишь, что его слова тогда крайне ему не понравились.
     Что же там было…
     Внезапно он вспомнил:
     — Меч нужно искупать в крови!
     Буер отмахнулся, словно то было плёвое дело. Крови вокруг владыки демонов всегда было достаточно.
     Однако следующие слова Рифата всё несколько усложнили:
     — В крови того, кто является твоей плоть от плоти…
     Маркиз и граф Ронове очень медленно моргнул — этот жест служил лицу на бедре заменой кивка:
     — Всё верно. Лишь плоть от плоти может быть достаточной жертвой для обладания столь чудесным оружием. Лишь плоть от плоти является по-настоящему ценной для каждого человека. Принести её в жертву — значит доказать свою преданность.
     Буер презрительно хмыкнул:
     — Ну да, правильно. Какую же ещё жертву может потребовать светлый бог?
     До конца дня они больше не разговаривали.

Глава 11. «Милосердие»

      Слишком долго скрываясь от мира, он почти забыл, что люди могут умирать так бесславно — как собаки, которые прячутся в заросли, чтобы испустить последний вздох.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Если аватар Астарота и лицо Ронове вели себя сдержано, то Буер, узнав о возможности привязать к себе раздвоенный меч, задался целью во что бы то ни стало сделать себе пару потомков. В деревне бесов подходящего для размножения материала не оказалось: одержимые женщины умирали гораздо быстрее мужчин, а потому «местный коллектив» состоял исключительно из представителей сильного пола. Пришлось организовывать вылазку до нормальной деревни, чтобы найти губернатору Ада жён.
     Рифат в такой экспедиции участвовать не хотел, но Буер начал давить на их договор: человек обещал научить владыку демонов использовать раздвоенный меч, а без потомков, как выяснилось, ничего не получится. Хочешь не хочешь, а придётся быть сводником.
     Сводником… Какое мягкое слово для такого мерзкого дела. Но так уж устроены люди, умудряющиеся даже для самого подлого поступка найти себе оправдание. Гораздо правильнее было бы назвать Рифата не сводником, а насильником и убийцей. По крайней мере, пособником насильника, ибо сам он никого насиловать не планировал.
     Титул убийцы уточнений не требовал.
     
     Группа из Рифата, Буера, аватара Астарота и ещё четверых одержимых отправилась в путь на закате, поскольку демонические сущности были созданиями ночи и тьмы. Рифат и сам стал замечать, что после путешествия через Ад солнечный свет скорее раздражал его, нежели радовал. Дневной свет был слишком ярким, он словно обличал Рифата, корил за все его преступления. Ночная тьма же, напротив, его успокаивала.
     Натёртая настойками кожа Рифата к тому времени практически зажила, раны на спине затянулись, а сломанные в бою со жрецом-свиньёй рёбра срослись ещё до приснопамятной засады на дороге и больше не беспокоили. Если бы не требовалось выждать, когда маркиз Форнеус пустит достаточно крови светопоклонникам, Рифат уже сейчас готов был бросить вызов Ахемениду. Ему стоило немалых ментальных усилий, чтобы убедить себя, что время для мести ещё не пришло. Да, идеального момента для этого, наверное, никогда не наступит, но возвращаться в Город Золотых Врат в ближайшем будущем было очевидным самоубийством. К сожалению, несмотря на эту самую очевидность, какая-то часть его естества жаждала крови прямо сейчас, отвергая любые доводы разума. Раньше Рифат не замечал за собой такой кровожадности, убивая только по необходимости. Или он снова всего лишь придумывает себе оправдание?
     Всего через час пути небольшая группа нырнула в пещеры — проникнуть или покинуть долину одержимых иначе было нельзя. Учитывая узость и изогнутость многочисленных туннелей в недрах горы, Рифат не переставал удивляться тому, как его умудрились пронести на носилках здесь ранее. То была весьма неприятная часть их едва начавшейся экспедиции.
     Как он успел понять за время пребывания в изолированной горной деревне, из неё редко кто выходил, обычно это был конечный пункт путешествия одержимого бесом тела. Когда злой дух полностью овладевал сознанием жертвы или ей угрожала расправа от односельчан, человек, ведомый чужой волей, находил дорогу в эту долину, где и забавлялся до самой смерти со своими сородичами по нижним пластам бытия. Затем сущность беса погружалась в землю и выходила из неё же спустя пару месяцев в поисках новой оболочки. Так что дорога из долины оказалась трудной не только для Рифата, но и для четверых одержимых, которые вынуждены были постоянно разделяться, чтобы проверить все ответвления. Одного вожатого они таким образом потеряли — он то ли куда-то провалился, то ли не нашёл путь назад.
     В одиночку Рифат и сам бы точно здесь заплутал, ориентироваться в кромешной тьме под горами было решительно не на что. Он тупо плёлся позади остальных, нащупывая обеими руками стены туннелей и стараясь не потерять из поля зрения шагавшего впереди Буера. Тусклая дорожка из светящейся лунной пыли под ногами владыки демонов стала его путеводной звездой. Буер специально использовал не по назначению своё заклинание левитации, которое на Руинах Ада не могло поднять в воздух тело. Зато оно помогало этому самому телу не переломать себе ноги в пещерах, что тоже было неплохо.
     Аватар Астарота, вновь обвивший Рифата, тоже порой подсказывал о препятствиях впереди, уберегая человека от лишних ушибов, и всё равно лазание по туннелям оставило крайне неприятные впечатления. Рождённые ходить ползать, конечно, могут, но получается это у них весьма скверно.
     Когда они наконец выбрались из пещер, небосвод только-только начинал окрашиваться в оранжевый цвет. Едва ли хоть одна живая душа могла видеть, откуда именно из-под земли возникла их группа. Пятеро человекоподобных созданий, быстро переведя дух, двинулись дальше.
     — Когда я призвал бесов, — поделился Буер с Рифатом своими соображениями, — ребята ещё не были полностью одержимыми, проживая в основном в ближайших деревнях вдоль дороги. Мне пришлось слегка ускорить процесс трансформации бедолаг, но я хотел поговорить сейчас не об этом. Дело в том, что деревушки рядом с трактом, из которых пришли наши парни, — плохая мишень для вылазки. Да, скорее всего, с твоей помощью мы сможем перебить хоть всё местное население, но вести об этом сразу разлетятся по всей Зактрии, а значит, твой любимый царь жрецов тоже об этом быстро узнает. Союз светопоклонников и разбойников однозначно свидетельствует о том, что у жрецов здесь куча соглядатаев. Раньше или позже присланная на помощь местным стражникам экспедиция найдёт нашу славную деревушку в горах, накрыв и нас, и наших замечательных бесов. Да, мы могли бы устроить незваным гостям весьма «тёплый приём», но и они наверняка приготовят сюрпризы. В общем, заварушка будет весёлая, но с непредсказуемым результатом.
     Рифат покачал головой:
     — Если инициатива будет на стороне Ахеменида, то план по определению очень плохой. Вряд ли маркиз Форнеус успел существенно ослабить его армию. К тому же не забывай, что в распоряжении царя жрецов теперь тоже есть бесы. Где гарантия, что они не проведут экспедицию боевых жрецов сквозь пещеры, застав нас врасплох?
     — Бес-с-с-сы, — прошипел обвивший Рифата удав, — бес-с-с-сы вечно всё усложняют! А у царя жрецов бес-с-сы ещё и какие-то с-с-странные…
     Буер кивнул:
     — Вот и я о том же. Лучше, как говорится, лишний раз перебздеть. Придётся нам наведаться в отдалённый хутор подальше отсюда. Чтобы в случае если всё пойдёт как обычно… я хотел сказать, не по плану, связать нашу славную команду с резнёй было сложно.
     Предстоящее мероприятие нравилось Рифату всё меньше и меньше. Он тяжко вздохнул:
     — Ну что ж, тогда давай прогуляемся. Спешить сейчас нам всё равно некуда…
     * * *
     «Прогулка» давалась Рифату с трудом. Буер и одержимые совершенно не жалели своих человеческих тел, шагая и лазя по гористой местности почти что без отдыха. Рифату приходилось постоянно тормозить своих спутников, напоминая им, что те не в Аду. Вернее, не в том Аду, к которому демонические твари привыкли. Здесь тело так просто не заживёт, а заменить его может быть не на что. И если они планируют вернуться в свою «милую деревушку», надо хоть иногда позволять себе спать. И пить, и есть тоже надо не кровь с сырым мясом, а нечто более привычное желудкам людей.
     Однако, несмотря на все неудобства и тяготы путешествия, всё самое неприятное ждало его впереди. На выбранном Буере хуторе вот-вот должна была произойти настоящая драма. В которой Рифату была отведена роль не просто свидетеля, но соучастника страшного преступления.
     Можно выбраться из Ада, но оставить Ад в прошлом нельзя никогда.
     
     Они напали на крайний дом в поселении глухой ночью. Ну а когда ещё тёмным силам положено нападать? Поначалу всё шло как по маслу.
     Удав тихонько задушил сторожевых псов, Буер мастерски и столь же тихо отодвинул засов на входной двери с помощью колдовства. Похитители никем не замеченными вошли в сени.
     Рифат замыкал группу, вытащив из ножен Ульфикар, хотя и надеялся, что тот ему не понадобится. Увидев в темноте блестящие от предвкушения глаза одержимых, он приложил указательный палец ко рту, призывая изголодавшихся по человеческой плоти тварей к тишине и спокойствию. Буер подыграл Рифату, так же жестами указав одержимым вести себя тихо.
     Один за другим они крадучись вошли в покои — здесь, в горных долинах, почти все дома были скромных размеров и не могли похвастаться просторной жилой частью. Два покоя считались признаком роскоши, позволить которую могли разве что в крупных деревнях вдоль главных дорог. Крайний дом в отдалённом хуторе, естественно, в число таких «богатых семейств» не входил, поэтому все постояльцы спали в одном помещении. Около десяти укутавшихся в меха людей лежали на лавках, прилавках и настилах под потолком возле печи. Словно собака, Буер принялся обнюхивать спящих.
     Не было нужды уточнять, что именно он пытается определить с помощью запаха. Владыка демонов искал женщин, способных зачать от него в ближайшее время, а потому весь иной «товар» отбраковывал. Его одержимые бесами спутники аж потирали ручки от предвкушения скорой расправы.
     Рифат даже не заикался о том, чтобы по-тихому увести женщин, он понимал, что кровь будет. Вся предосторожность сводилась к тому, чтобы кровь пролилась всего в одном доме, а не захлебнула весь хутор.
     — Режьте их, а не играйтесь! — зло прошипел он трём бесам.
     В этот момент он ощутил на себе чей-то взгляд. Проснувшаяся от шорохов старая женщина, лежавшая на настиле под потолком, широко округлившимися глазами уставилась на раздвоенный меч.
     — Такова воля Света, — прошептал ей зачем-то Рифат, пытаясь успокоить то ли старуху, то ли себя самого.
     Какое-то время казалось, что бесхитростное убеждение на старушку и правда подействовало. Та лежала, заворожённо смотря на слегка поблёскивающий в темноте Ульфикар.
     — Эти две самки вполне подойдут, — указал Буер на зрелую женщину, возлежащую рядом с мужем, и на куда более юную девушку, лежащую на лавочке в одиночестве. — Остальных…
     Уставившаяся на Рифата старуха наконец завизжала. Вернее, попыталась завизжать, ибо её хриплый спросонья голос просто не успел перейти в громкий визг. Схватившись за край настила и подпрыгнув, Рифат рубанул по ней Ульфикаром. Такая вот воля Света…
     Это послужило сигналом для всех остальных. В темноте засверкали ножи, нанося многочисленные удары просыпавшимся жертвам. Буер схватил выбранных женщин за волосы, грубо притягивая к себе и затыкая им рты.
     Едва расправившись со старухой, Рифат присоединился к одержимым в их мрачном деле. С его стороны убийство было не жестокостью, а милосердием: чем быстрее и тише они перебьют всех в сём проклятом доме, тем меньше вероятность того, что придётся резать весь хутор. Одним ударом наотмашь он отсёк голову кинувшемуся на помощь жене мужику. Увидев это, женщина яростно забилась в удушающих объятиях Буера.
     — Ну будет тебе, будет, — ласково прошептал ей на ухо демон. — Всего лишь простой мужичок, чего переживать так?
     Бойня закончилась быстро. Горцы были крепким народом, но даже самый крепкий мужик или женщина не может противостоять одержимым бесами людям, особенно если последние их застали врасплох. Никто не успел оказать четверым, если не считать возившегося с «жёнами» Буера, вооружённым мужчинам сопротивления. Большинство так и умерло лежащими на лавках и настилах, всего двое людей закончили свою жизнь, упав на пол. Впрочем, одержимые на этом не успокоились, сразу принявшись уродовать трупы.
     Едва Рифат вложил в ножны меч, Буер швырнул ему обезумевшую от потери мужа вдову:
     — Подержи пока эту дуру, — освободившейся рукой он оторвал пару грязных тряпок, после чего, не церемонясь, всунул грубые кляпы женщинам в рты. — Вот так куда лучше. А теперь к делу…
     Бросив перепуганную до смерти девушку на ближайшую свободную лавку, Буер принялся возиться со своим поясом.
     — Что ты творишь?! — шикнул Рифат, но владыка демонов отмахнулся.
     — Как что? Собираюсь создать плоть от плоти.
     Глаза Рифата едва не вылезли из орбит:
     — Прямо сейчас? Прямо здесь?!
     Буер скинул штаны, залезая на обмякшую девушку:
     — А чего, собственно, ждать? Дети не на следующий день появляются, если ты не в курсе. Чем раньше начнём, тем раньше закончим.
     — Но… — Рифат не нашёл аргументов.
     Послышался скрип и характерные шлепки от монотонных ударов плоти по плоти.
     — Если стесняешься, уф, отвернись, — прикусив губу, посоветовал Буер, после чего прекратил обращать какое-либо внимание на Рифата.
     Впрочем, вскоре Рифату стало не до любовных утех его компаньона. По всей видимости, насилуемая девушка была дочерью женщины, которую он удерживал. Разъярённая мать стала биться ещё более яростно. А сил у деревенской женщины было много.
     — Да угомонись ты! — разозлился Рифат. — Не дёргайся, а то хуже будет!
     Вдова никак не отреагировала на его предостережение, а зря. В отличие от неё, Рифат прошёл через Ад, а потому твёрдо знал: хуже может быть всегда.
     На помощь ему пришёл удав, оплетя и слегка придушив женщину.
     — Человечек, прав, — прошипела змея в ухо несчастной вдовы. — Хуж-ж-же будет!
     Буер в то время завершал создание первого отпрыска:
     — Уф! Уф! Уф! Уф! Да-а-а-а-а-а!!!
     Рифат невольно обрадовался, полагая, что на этом всё наконец-то закончится, но он ошибался. Поднявшись с безвольно распластавшейся на лавке девушке, Буер указал на не в меру ретивую женщину:
     — Теперь твоя очередь! — несмотря на тяжёлое дыхание, его лицо расплылось в широкой улыбке.
     Уставший от борьбы Рифат не стал на сей раз делать никаких замечаний, отшвырнув от себя вдову прямо в объятия Буера. Хватка демона была куда крепче, чем у Рифата, но как только удав сполз с женщины, чтобы не мешать чужому совокуплению, вдова снова принялась дико брыкаться.
     Буер с силой швырнул женщину на её же супружеское ложе:
     — Что, так хочешь своего мужика? Хорошо…
     Подняв с пола обезглавленное тело мужчины так, чтобы оно приняло сидячее положение, Буер обхватил руками собственную голову. Послышался треск суставов.
     — Будет тебе твой мужик.
     Оторвав свою голову, Буер водрузил её чужими руками на новое тело, после чего старая оболочка рухнула на пол. Женщина наконец-то притихла, наблюдая жуткую трансформацию.
     Аватар Астарота вернулся к Рифату, аккуратно оплетая его туловище и язвительно шипя:
     — А мы говорили тебе, что будет хуже, коз-з-за!
     Теперь уже не простой, а злобный деревенский мужик медленно поднялся на слегка дрожащие ноги.
     — Хм, грубоватая оболочка, но весьма сильная, — воскресший муженёк повернулся к трясущейся от ужаса жёнушке. — Ну что, проверим, насколько крепка ваша любовь?
     Сложно сказать про любовь, но, судя за последовавшим соитием, мужское достоинство нового тела оказалось действительно крепким.
     Больше вдова своей судьбе не противилась.
     
     Когда Буер и одержимые вывели из помещения женщин, Рифат поджёг дом.
     Он сделал это из милосердия, чтобы скрыть следы преступления.
     Ведь если местные жители увидят последствия резни и ринуться за ними в погоню, то всем будет хуже.
     Люди станут свидетелями Ада, и многих из них придётся убить.
     А так, так они останутся в блаженном неведении относительно судьбы своих ближних.
     Да, неведение действительно является милосердием.
     Рифат сделал для жителей хутора воистину доброе дело…

Глава 12. Серые дни

      Пусть говорят мне что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают меня, чтобы быть в курсе, что больше всего причиняет мне боль.
      Фридрих Ницше
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Весь обратный путь одержимые в буквальном смысле несли похищенных женщин на руках, вот только романтики в том было мало. Вернее, никакой романтики в принципе не было, просто скорость передвижения таким образом существенно возрастала.
     План Рифата сработал, погони за ними не последовало. Массовой резни удалось избежать.
     Не сказать, что кто-то был ему благодарен за столь милосердный поступок. Одержимые жаждали крови, а потому посматривали на лишившего их развлечения человека с явным неодобрением. Вдова ненавидела его за убийство супруга. Буеру, аватару Астарота и девушке — хотя уже не имело смысла называть её девушкой — казалось, вообще всё равно.
     Ну хоть возвращение в деревню бесов произошло без особенных происшествий. Разве что повторный поход по пещерам оставил на телах женщин много ушибов. И это при том, что те следовали прямо за Буером по лунной дорожке, держась за руки одержимых. Рифату тоже досталось изрядное количество ссадин, поскольку на сей раз он замыкал шествие и практически не видел исходивший от дорожки Буера свет. Под ручку его, естественно, никто не держал.
     Впрочем, решение проблемы нашлось. После очередного неприятного удара о стены туннеля Рифат достал нож и сделал на шароварах глубокий разрез — такой, чтобы лицо на его бедре ничто не скрывало. Приказав Ронове сотворить вокруг себя золотистую ауру, Рифат продолжил свой путь гораздо увереннее. Надо будет всегда носить с собой два комплекта штанин: без разреза, чтобы не смущать посторонних, и с разрезом, чтобы в любой момент использовать лицо на бедре. Как жаль, что умные мысли приходят всегда с опозданием…
     
     Не сказать, что Рифата как-то сильно обрадовало возвращение в затерянную в горах деревушку. Да, здесь было относительно безопасно, но вот приятной компанию бесов назвать никак было нельзя. Буеру пришлось долго и настойчиво объяснять не совсем местным жителям, что женщин, как и Рифата, трогать нельзя. Женщины, мол, его новые жёны, отнеситесь с почтением. В итоге, чтобы избежать недопонимания, Рифату, Буеру и его «жёнам» на всякий случай пришлось всем вместе занять один дом. Покосившийся и убогий, однако лучший из того, что имелся в этой проклятой деревне. Потянулись серые дни.
     Нет, дни были серыми вовсе не из-за погоды, небо почти всегда было ясным. Серыми они были исключительно из-за скуки и тягости от общества женщин. Те вечно смотрели на Рифата с такой укоризной, будто это он виноват во всех их несчастьях. Что за вздор, он даже ни разу ни к одной из них не притронулся!
     Не притронулся в плане любовных утех, так-то, конечно, ему приходилось одёргивать дур, чтобы те не наложили на себя руки или удумали каких иных глупостей.
     Нет, определённо, Рифат не заслуживал столь негативного к себе отношения. К тому же Рифат с аватаром Астарота постоянно ходили днём на охоту, чтобы на ужин у них всегда было мясо птиц и животных, а не жуткая человечина. Каков итог? Абсолютно ноль благодарности.
     Иногда, глядя на несчастные и вечно недовольные лица двух женщин, особенно на вдову, Рифата так и подмывало оставить тех на пару дней без еды. Пусть отведают человеческой плоти — в очередной раз убедятся, что всегда может быть хуже.
     И всё же изо дня в день он уходил на охоту. Наверное, даже не столько из-за своей большой доброты, сколько от желания хотя бы ненадолго отдохнуть от женского общества. А ведь когда-то, судя по его смутным воспоминаниям, Рифат женщин очень любил…
     В отличие от него, Буер никаких проблем от «общения» с дамами не испытывал. Владыка демонов установил какой-то собственный график и через каждую ночь пытался оплодотворить ту или иную «жену». Только когда у тех появились характерные признаки недомогания, владыка демонов угомонился, разом потеряв к постельным игрищам интерес.
     Демоны, как сказал когда-то сам Буер, практичные существа. Зачем просто так мучить людишек, когда тех можно использовать? Ему нужны были потомки, а не весьма сомнительное удовольствие обладания женщинами.
     Настоящее удовольствие, как понял Рифат, создания Ада получали от упоения властью. В этом демоны были весьма схожи с людьми.
     * * *
     — Зачем ты делаешь это? — застав его однажды задумавшимся над дальнейшими планами, спросила вдова.
     Под её грязными одеяниями уже отчётливо виднелся живот. В этой глуши, в которой было легко потерять всякий счёт времени, дни и ночи тянулись, с одной стороны, очень медленно, но с другой, при взгляде назад казалось, что прошло всего пару недель. Когда почти все дни одинаковые, то сравнивать их между собой весьма затруднительно. Памяти не за что зацепиться, а с памятью у Рифата и так были проблемы, теперь он ясно осознавал это.
     Зато у него не было проблем по части эмоциональной связи с маркизом Форнеусом, и потому Рифат знал, время для возвращения в столицу ещё не пришло. Несмотря на свою колоссальную мощь и размеры, владыка демонов был ограничен глубоководной стихией, поэтому не мог быстро нанести светопоклонникам серьёзный ущерб.
     Монстр планомерно уничтожал все крупные корабли, выходившие в море, а также судёнышки, посланные на «охоту» за чудищем. У Рифата не имелось ни малейших сомнений касательно судьбы подобных «охотников». Тем не менее Ксерсия пока успешно справлялась с кризисом, возникшим из-за морской блокады. Большие корабли сменились множеством маленьких, ходивших вдоль самого берега, речное судоходство тоже не особенно пострадало. Ахеменид явственно осторожничал, не рискуя отправлять в море на поиски чудища укомплектованную множеством боевых жрецов экспедицию, ограничиваясь небольшими группами неугодных светопоклонников. Вероятно, царь жрецов быстро понял, с кем имеет дело, а потому выжидал. Он знал, что сильные демоны редко надолго задерживаются на этом слое реальности. Глобальные планы Рифата находились таким образом под угрозой провала.
     Что ж, планы на то и планы — они отражают всего лишь наши намерения, а вовсе не обязательный образ будущего. В любом случае про него и Буера наверняка за несколько месяцев если не позабудут, то хотя бы ослабят бдительность. Раньше или чуть позже у тех снова будет шанс нанести неожиданный и болезненный удар по «Империи Света». А с двумя раздвоенными мечами их возможности значительно увеличатся.
     Надо только всё обдумать как следует, потому-то Рифат и отмахнулся от моральных упрёков глупой деревенской бабы, ничего не ответив. Вдова, однако, не отставала:
     — Зачем ты пособничаешь демонам? Ведь ты, несмотря на ту морду у тебя на бедре, человек. Человек, а не злое чудовище!
     Рифат усмехнулся:
     — По-твоему, люди чем-то лучше адских созданий? — он покачал головой. — Зачастую люди ещё страшнее, чем демоны. Ведь, в отличии от последних, люди хорошо понимают, какую боль причиняют сородичам. И тем не менее из поколения в поколение творят зло…
     Но вдова — из разговоров между двумя пленницами Рифат знал, что её зовут Нилуфар — была простой деревенской женщиной, а потому абстрактных философских измышлений не понимала:
     — Демоны — это демоны. Люди есть люди. Ты человек, так ответь мне, ради чего ты помогаешь врагам человеков? — Рифат невольно усмехнулся, услышав подобное просторечие. — Демоны всё равно обманут тебя, ты попадёшь в Ад! Так из-за чего же, из-за чего ты творишь по их указаниям зло?
     «Враги человеков». Да, для этой женщины всё было предельно ясно и просто. Есть добро и есть зло. Между ними есть чёткая разница. До чего же наивно…
     Эх, если бы всё, и правда, было столь очевидно.
     — Ты ошибаешься, — хмыкнул Рифат. — Это не я действую по указанию демонов. Это они исполняют мои указания. До определённой степени, конечно, и за определённую цену. Жуткую цену, но я готов её заплатить.
     Руки вдовы сжались в кулаки, она стояла, напрягшись всем телом:
     — Ради чего?
     Обычно молчаливого Рифата вдруг прорвало:
     — Ради мести! Ради восстановления справедливости! Ради, в конце концов, всего человечества, хотя тебе этого никогда не понять. Светопоклонники — зло, огромное зло! — он грустно вздохнул. — А я тоже зло, но зло меньшее. Мы не в сказке, где добро всегда побеждает, глупая женщина. Мы живём на Руинах Ада, и здесь зло может одолеть только другое зло — вот в чём правда.
     Как и следовало ожидать, Нилуфар ни слова не поняла.
     Напряжённая женщина буравила Рифата своими широко открытыми глазами. Её осунувшееся от пережитого горя лицо было одновременно и глупым, и жалким, и яростным. В её чёрно-белую картину мира его объяснения не укладывались, а значит, просто не существовали. Она слушала, но не слышала.
     Потому-то Рифат и не любил ничего объяснять. У кого есть мозги, тот обычно раньше или позже понимает всё сам. У кого ума нет, тот ищет не объяснений, а исключительно подтверждения того, что, как ему кажется, знает. Для наивного человека есть добро и есть зло, и если человек держится добра, пусть наперекор всем доводам разума, то он не может оказаться неправ.
     Не может, и всё.
     — Какая такая справедливость в убийстве ни в чём не повинных людей? Наш домик в хуторе никому не мешал. И в чём заключаются злодеяния светопоклонников, если они несут людям свет? Свет, тогда как ты с демонами несёшь людям тьму!
     Беседа всё больше раздражала Рифата. Не было никаких сомнений, что ему не удастся ничего объяснить.
     Верней, оправдаться. Теперь он понимал, что вдова ждала от него именно оправданий.
     — Я никому ничего не несу. Ни света, ни тьмы или каких иных красок. Я, — Рифат задумался, подыскивая нужное слово, — я возвращаю. Возвращаю обратно то зло, которое светопоклонники причинили мне и близким мне людям, вот и вся моя миссия, — он устало вздохнул. — Увы, из-за этого приходится попутно причинять зло невиновным, как в случае твоего семейства. Поверь, я ничего против тебя и твоих родичей не имел, вы просто стали первым попавшимся под руку инструментом. С тем же успехом мы с Буером могли выбрать любой другой дом или хутор, у нас не было намерения найти и наказать кого-то конкретного.
     Вопреки его ожиданиям, лицо женщины даже не дрогнуло. Похоже, она, как и многие сельские жители, не питала иллюзий насчёт собственной значимости. Это лишь городские неженки уверены, что весь мир крутится вокруг них.
     Так и не дождавшись никакой реакции, Рифат продолжил:
     — Да, я понимаю, отсутствие злого умысла нисколько не умаляет тяжести моего проступка, но и не может являться помехой на пути к моей цели. Если я не стану абсолютно безжалостен, успеха мне не видать, а если я проиграю, то и невиновные люди скоро почувствуют на себе всю тяжесть «жизни при Свете». То, что произошло с твоей семьёй, весьма вероятно, случится со многими другими невинными. Зло восторжествует в куда большем масштабе. Ведь в распоряжении царя жрецов находится куда больше бесов, чем у меня. Это лишь вопрос места и времени, когда и куда Ахеменид спустит на мирных жителей своих одержимых. Если к тому моменту я с ним не расправлюсь…
     Он уже как-то рассказывал Нилуфаре и её дочери Ноорулайне про переселение душ из стада свиней в сторонников Света, но, конечно же, женщины ему не поверили. Нет, они не были глубоко верующими в светотеизм — в сельской местности популярностью пользовались гораздо более древние и примитивные верования, — но даже до них добралась пропаганда светопоклонников.
     Свет — это хорошо, демоны — это плохо. Интуитивно понятная мысль, не требующая каких-либо доказательств.
     По-прежнему видя недоверие на лице вдовы, Рифат решил поставить точку в сегодняшней лекции:
     — Я веду войну, а на войне, к сожалению, невозможно избежать жертв среди непричастных к сражениям. Даже если ты ничего про эту самую войну не знаешь, не понимаешь или вовсе не веришь в неё, это не значит, что война обойдёт тебя стороной. Незнание даёт ложное ощущение безопасности. Незнание никого не защищает и не оправдывает. Потому-то и не бывает по-настоящему невиновных, ибо ваша вина состоит хотя бы в вашем невежестве!
     На Рифата нашло какое-то умопомрачение. Внезапно он понял, что едва сдерживается, чтобы не ударить женщину, пытавшуюся вызвать у него угрызения совести.
     Да, он виновен, но и остальные все небезгрешны! Не надо перекладывать всю ответственность на него одного!
     — Есть знание и есть невежество. Есть сила и есть слабость. И тот, кто слаб и невежественен, сам виноват в своих бедах! Сильные мира сего не могут всё время смотреть себе под ноги, пытаясь уберечь копошащихся на их пути идиотов! Заставь других считаться с собой или не ной, что тебя просто используют. Понимаешь? Теперь понимаешь?!
     Он схватил женщину за плечи, чувствуя, что иначе непременно пустит в ход кулаки.
     — Я уберёг от резни ваш хутор! Уберёг, спас! А мог бы пройтись огнём и мечом чисто ради потехи. Мог, дура, мог! Это бы ничего мне не стоило. И знаешь почему? — Рифат приблизил своё лицо к вдове. — Потому что я сильный. Потому что я знаю такое, о чём другие люди даже не догадываются. Потому что я прошёл через Ад!
     Наконец-то увидев на лице женщины страх, Рифат слегка отстранился.
     — Потому что я принёс частицу Ада с собой в этот мир. И если это потребуется для достижения моей цели, то я превращу Руины Ада в Ад полноценный.
     Столь же внезапно, как возникла, вспышка ярости начала угасать. Рифат отпустил плечи женщины, прекрасно понимая, что оставил ей своей крепкой хваткой заметные синяки. Его голос стал тише:
     — В конце концов, если Ад не восстановлю я, то это сделает Ахеменид. Так стоит ли тогда беспокоиться о жертвах или последствиях?
     Нилуфар ничего ему не ответила.
     
     И впредь лишний раз ни о чём больше не спрашивала.
     Тем, кто ползает под ногами, сильных мира сего лучше не беспокоить.
     Даже если сильные люди глубоко не правы.
     Особенно если те не правы.
     Ибо неправедность защищается всегда наиболее яростно.

Глава 13. Плоть от плоти

      Что говорят обречённым? Что может дать им знание, кроме ощущения следящего за ними палача? Знать свою судьбу — значит знать бесполезность, идти с потемневшим, омертвевшим сердцем.
      Забыть о надежде.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     Глядя на округлившиеся животы своих «жён», Буер жадно облизывался. Нет, владыка демонов не жаждал крови невинных младенцев, вернее, жаждал, но не в буквальном смысле. Ему нужна была жертва для обладания чудо-мечом, а не вкусное блюдо — полакомиться человечиной он мог и так без проблем. Недостатка человеческого мяса благодаря одержимым не наблюдалось. В скрытую в горах деревушку практически еженедельно приходило новое тело. Средний срок жизни которого редко превышал один месяц.
     Из тех одержимых, которых Рифат встретил вначале своего пребывания в этой деревне, уже никого не осталось. Все были съедены новыми лицами, пришедшими им на смену. Круговорот мяса в природе…
     Буер и аватар Астарота встречали всех новоприбывших, доходчиво объясняя им правила относительно Рифата и женщин, а также во всех подробностях расспрашивая бесов об обстоятельствах их появления в Верхнем из Адов. Как ни странно, среди адских созданий не было никого, кто вселился в людей в результате Искупления Светом. Ахеменид по-прежнему держал армию одержимых в столице под полным контролем. Чудеса, да и только.
     Неопределённость и долгое бездействие начинали давить на Рифата. Ему всё чаще казалось, что он застрял в местном филиале Ада навечно, так медленно и однообразно тянулось здесь время. Однако рост животов женщин наглядно показывал: с момента вылазки прошло около девяти месяцев — не сильно больше, но и не меньше. Весьма долгий срок, который однозначно свидетельствовал, что ставка на маркиза Форнеуса себя не оправдывает. Огромный морской монстр ослаблял Ксерсию слишком мало и медленно.
     Рифат всё больше ощущал себя не мстителем, а охотником, настолько добыча пропитания для себя и двух женщин превратилась в рутину. Кормилец с раздвоенным чудо-мечом…
     Но любое ожидание когда-то заканчивается. У юной Ноорулайн с утра начались схватки, а вскоре из её утробы вышла желтоватая жидкость. Естественно, Рифат и Буер знали, что это значит. Начались приготовления к родам и ритуалу.
     
     — Обглаживай ей живот, вот так, аккуратно от груди и вниз, — наставлял Рифат вдову, наблюдая за процессом деторождения.
     Будучи когда-то представителем жреческой касты, он несколько раз присутствовал при родах. В отличие от остальных мужчин, жрецы к этому делу не только допускались, но и считались желанными свидетелями появления на свет новой жизни. Пригласить их могли только очень богатые люди.
     Но даже высшая знать приходит в этот мир тем же образом, что и заурядные деревенщины. Все люди выходят из чрев матерей и лишь в исключительных случаях прямо из разрезов на их животах. Впрочем, в последнем случае жизнь матери и младенца висели на волоске, так что Рифат надеялся, что до этого не дойдёт. У него был определённый опыт и знания, которые могли помочь ребёнку появиться на свет, но всё же убийство было для него куда более привычным делом, чем дарование жизни. Для чудесного исцеления следовало обратиться к кому-то другому…
     Тем не менее помочь он пытался. Покосившийся домик, в котором были вынуждены жить «жёны» Буера, не располагал удобными сиденьями, поэтому Рифат поддерживал плечи и голову Ноорулайн, чтобы хотя бы немного облегчить роды.
     Которые шли тяжело. Первый раз всегда самый трудный.
     От зелий на маковой или белладоновой основе, которые любезно предлагал Буер, девушка пока что отказывалась. Сказывались глупые суеверия, что роды должны проходить естественным образом при минимальном внешнем вмешательстве. Что ж, Рифат знал, что раньше или позже обезболивающие зелья будущей матери пригодятся.
     — Тужься, тужься, тужься! — подбадривала дочь Нилуфар, сидевшая внизу. Вдова и сама должна была на днях разродиться, поэтому действовала весьма неуклюже. — Выталкивай плод!
     Конечно, женщины не знали об уготованной их детям участи — в жуткие планы никто их благоразумно не посвящал. Весьма вероятно, несмотря на всю свою дремучую невежественность, будущие матери о чём-то догадывались, но ведь знать и предполагать — совсем не одно и то же.
     Незнание всегда оставляет долю надежды.
     Снаружи дома Буер и аватар Астарота уже готовились к ритуалу, маркиз и граф Ронове ранее тщательно проинструктировал демонов на сей счёт. Одно лезвие следовало смочить кровью нового владельца меча, второе омыть в его плоть от плоти. Никаких шансов на благополучный исход для ребёнка. Обладай Нилуфар и Ноорулайн полным пониманием ситуации, их старания произвести на свет новую жизнь едва ли были бы больше, чем нулевыми.
     А так Ноорулайн усиленно тужилась. Крича, побледнев и кусая губы, делала всё, что ей говорят.
     — Ручка! — радостно воскликнула вдова. — Из её утробы просунулась ручка!
     Рифат грубо выругался. Следовала не радоваться, а принимать срочные меры.
     — Осторожно засунь её назад в чрево. Первой должна выйти голова малыша, понимаешь?
     Радостное выражение стало медленно сползать с лица женщины.
     — Голова?
     Рифат кивнул:
     — Да, именно голова. Только так можно гарантировать правильный выход плода. Спокойно! Паниковать пока рано. Аккуратно пропихни ручку назад и попытайся поправить тельце так, чтобы первой наружу пошла голова.
     Нилуфар нервно сглотнула. Несмотря на спокойный тон Рифата, на её лице проступил страх.
     — Я… я…
     — Просто делай то, что я говорю, — тихим, но властным голосом приказал её Рифат. — Делай медленно и без лишних усилий, тогда ты ей точно не навредишь, а поможешь.
     Он смотрел вдове прямо в глаза, используя для её убеждения всё — от тона голоса до взгляда и мимики.
     В конце концов его уверенность передалась женщине. Так кивнула:
     — Хорошо. Медленно… Ай! Оно дёргается!
     Рифат оставался непоколебим:
     — Значит, оно живое. Всё в порядке. А теперь протолкни эту ручку назад и направь в отверстие голову. Очень медленно и спокойно. Давай, Нилуфар, действуй.
     Ему хотелось добавить, что от этого зависят жизни младенца и твоей дочери, но Рифат решил промолчать. Беременная женщина и так была на взводе, не стоило усугублять это не самое продуктивное состояние. Она слишком боялась причинить своими неумелыми действиями вред.
     Сами по себе страх и неуверенность — это не хорошо и не плохо. Но чтобы помогать, а не мешать действовать, страху и неуверенности следовало быть контролируемыми. Только тогда, вместо опасного бездействия, они приведут к осторожности, а именно осторожность была сейчас на вес золота.
     Невероятно медленно, но зато очень мягко, Нилуфар постепенно справилась с поставленной перед нею задачей.
     — Теперь выходит головка, — в отличие от первого появления части тела, вторая частичка нового организма уже не вызвала бурный восторг.
     Рифат подбодрил женщину:
     — Отлично. Глядишь, сделаем из тебя лучшую повивальную бабку в Зактрии, — судя по озабоченному выражению лица, Нилуфар шутку не оценила, но Рифата это не сильно расстроило. — Ноорулайн, теперь снова настал твой черёд. Тужься. Мучиться осталось недолго.
     Его последние слова носили несколько зловещий оттенок, но женщины уловить его не могли. Ребёночек стал постепенно появляться на свет. Теперь должным образом.
     
     Когда роды наконец-то закончились, снаружи и в доме стало темнеть. Солнце явно клонилось к закату. Что ж, первый ребёнок всегда выходит долго и тяжело. Настоящее испытание, как для матери, так и для её помощников в деле появления новой жизни.
     Разрезав пуповину, Рифат приказал Нилуфар отдать ему новорождённого:
     — Его надо омыть, а из Ноорулайн вытащить остаток пуповины и послед, — увидев неодобрение на лице вдовы, Рифат решил, что та не понимает, о чём идёт речь. — Послед будет похож на тонкий кожаный мешочек, набитый кровавым месивом, вряд ли ты его с чем-то спутаешь.
     По-прежнему видя на лице вдовы явное недоверие и нежелание отдавать ребёнка, Рифат демонстративно вздохнул:
     — Если оставить послед в теле Ноорулайн, то с высокой вероятностью она вскоре умрё…
     — Я знаю, что такое послед! — огрызнулась держащая младенца вдова. — После родов мы закапываем его в землю. Так, между частью ребёнка и почвой устанавливается духовная связь.
     Рифат не стал говорить женщине, что это всего лишь дремучее суеверие. Всё, что ему сейчас было нужно — это забрать себе мальчика. Тот, словно каким-то образом почувствовав, что разговор на самом деле идёт о его жизни и смерти, притих.
     — Думаешь, я не смог бы отобрать его у тебя силой, если бы захотел? — вновь наигранно удивился Рифат.
     Нилуфар покачала головой. В отличие от него, вдова совершенно точно не притворялась:
     — Я думаю, что могу убить его прямо сейчас, чтобы он не попал в лапы демонам!
     Именно этого Рифат и боялся. Хотя и продолжал делать вид, что дело не в этом.
     — Тогда ради чего было сейчас столько мучиться? Надо было наложить на себя руки раньше, а не рожать.
     Он благоразумно не стал уточнять, что в самом начале пленения такие попытки были, но их пресекли.
     — Потому что, потому… — не смогла подобрать Нилуфар разумного объяснения, но ей этого и не требовалась. Как и новорождённый ребёнок, она внутренне ощущала угрозу, пускай и не могла рационально её описать.
     Немного оправившаяся после родовых схваток Ноорулайн застонала, пытаясь выдавить из себя остатки последа. Вдова посмотрела на дочь, а потом уставилась Рифату прямо в глаза:
     — Поклянись, что с ним всё будет в порядке! — потребовала она от мужчины. — Поклянись, или уже клянусь я, что разобью его голову об… об…
     Женщина стала оглядываться, ища подходящий предмет. Вот только Рифат с Буером предусмотрительно все угловатые предметы из помещения вынесли, а пол устелили соломой.
     — Нет нужды в глупых угрозах, — постарался как можно спокойнее произнести Рифат, доверчиво пододвинувшись поближе к вдове. — Клянусь своей душой, что я не причиню вред ребёнку!
     Видя, что подозрительность ещё не до конца сошла с лица женщины, он добавил:
     — И не допущу того, чтобы вред ему причинили другие. Буер и одержимые не дотронутся до него даже пальцем! — для пущей убедительности он, немного подумав, добавил: — По крайней мере, пока он немного не подрастёт. Охранять его всю жизнь я не стану, тут уж ничего не поделаешь.
     Из глаз несчастной женщины брызнули слёзы. Её хотелось верить Рифату, очень хотелось! Хотелось сохранить дитю жизнь.
     Поняв, что настал подходящий момент, Рифат осторожно протянул руки к ребёнку, принимая крохотное, почти невесомое тельце.
     Взглянул на сморщенное красное личико и ласково улыбнулся:
     — Ну что? Давай смоем с тебя эту слизь, ладно?
     Как только Нилуфар выпустила ребёнка из рук, Рифат резко поднялся. От улыбки на его давно огрубевшем лице не осталось даже следа. Младенец сразу заплакал.
     — К-к-ку… куда?! — поняв, что Рифат направляется к выходу из дома, попыталась схватить его за ноги Нилуфар, но было уже слишком поздно.
     Рифат легко вырвал свою ступню из слабенькой хватки беременной женщины и распахнул двери, ведущие в сени.
     — Ты поклялся… — прохрипела ему вслед Нилуфар.
     Он ничего не ответил.
     
     Да, Рифат поклялся своей душой, но ведь та всё равно была безнадёжно проклята.
     Чего же ещё он может в таком случае потерять?
     
     Выйдя из дома, он сразу передал визжащего малыша в руки Буера.
     После чего взял свой раздвоенный меч и отправился в горы.
     Он не хотел быть участником или свидетелем ритуала.
     Пускай он и проклят, но частичка человечности ещё в нём осталась.
     И эта частичка нашёптывала ему, что поступил он чудовищно.
     Поступил как истинный демон.

Глава 14. Участь женщины

      Господство добродетели может быть достигнуто только с помощью тех же средств, которыми вообще достигают господства, и, во всяком случае, не посредством добродетели.
      Фридрих Ницше
     
      Ксерсия, сатрапия Зактрия
     
     В деревню Рифат вернулся только на следующий день. Изрядно замёрзшим, но зато сразу с двумя горными индейками в левой руке. С такой добычей можно будет устроить настоящее пиршество.
     Впрочем, настроение у Рифата было вовсе не праздничным. Скорее, оно было траурным. Ибо отметить предстояло не появление, а конец жизни.
     На окраине деревушки он застал тренирующегося с раздвоенным мечом Буера. Вне всяких сомнений, ритуал удался.
     — О, вот и ты, человечек! Смотри, что я умею теперь!
     Усилием воли Буер отправил чудо-меч рубить ветки невысокого деревца. Судя по другим изуродованным растениям, это была уже далеко не первая мишень для отработки ударов.
     Раздвоенный меч под управлением демона двигался несколько дёргано и заметно медленнее, чем у Рифата или опытных боевых жрецов, но тем не менее оружие выполняло все приказания демона. Рифату даже сперва показалось, что чудо-меч делает это без какой-либо молитвы со стороны Буера, однако, присмотревшись внимательнее, он понял, что ошибался. Буер что-то тихо шептал себе под нос, но разобрать в этом бормотании нечто осмысленное было сложно.
     Похоже, маркиз и граф Ронове оказался целиком и полностью прав. Оружие отзывалось на волю существа, принёсшего ему жертву, а жрец это или демон было не столь уж и важно.
     Кровь, всё как всегда упиралось лишь в пролитую кровь. Хотя, а чего ещё можно было ожидать от Руин Ада? Волшебной силы любви?
     Сила всегда опирается на жестокость. Кто готов пойти на любые жертвы, тот всё и получает. Кто сомневается и переживает о ближних, тот, как правило, и проигрывает.
     Бери и круши, подчиняй и командуй, используй хитрость и лги, иначе будешь использован — третьего не дано. Сказки о победе добра — это всего лишь сказки для бедных. Если добрые поступки и приносят пользу дающему, то скорее в качестве исключения. Рассчитывать на человеческую благодарность в реальности не приходится.
     — Что с Нилуфар и Ноорулайн? — спросил Рифат демона.
     Буер пропустил вопрос мимо ушей. Гораздо больше демона интересовал его новый меч.
     — Пока так себе получается, да? — не отрывая взгляда от чудо-оружия, буркнул Буер. — Ничего, ничего. Недельку-другую потренируюсь, и можно будет начать с тобой спарринги. Посмотрим тогда, кто кого! Чья молитва сильнее, хе-хе.
     Демон плотоядно облизнулся:
     — Твой Ульфикар против моего Хамадана! Вот только не надо смотреть на меня таким осуждающим взглядом. Да, я тоже решил дать мечу имя, чем я хуже тебя, человечек?
     В этом вся суть демонов. К Рифату по имени губернатор Буер не обращался почти никогда, зато имя его меча знал отлично. Что ж, глупо обижаться на адское создание за то, что оно такое, как есть.
     Впрочем, Рифат буравил Буера взглядом по совсем другой причине, нежели отсутствие такта.
     — Женщины, Буер. Твои «жёны», что с ними?
     На лице демон явственно читалось разочарование:
     — Кто о чём, а человечек о своём! Откуда мне знать? Сидят, рыдают в доме, наверное, — увидев, что Рифат направился к их жилищу, демон добавил: — Какая теперь, в конце концов, разница? Они свою задачу выполнили, больше они не нужны.
     И уже совсем вдогонку уходящему Рифату демон выдвинул своё предложение:
     — Давай отдадим их на потеху бесам, что скажешь? Ребята столь долго терпели, пускай теперь поиграются.
     Рифат ничего не ответил.
     И даже не стал оборачиваться.
     Сбывались его давние опасения.
     * * *
     У входа в жилище его встретил аватар Астарота.
     Полутораметровый удав свесился с крыши перекошенного домика прямо над входной дверью, явно желая поговорить прежде, чем Рифат войдёт внутрь.
     — Находиться рядом с губернатором Буером нынче небезопас-с-с-сно, — прошипела змеюка. — Козломордрый с-с-слишком увлечён с-с-своей новой игрушкой.
     Рифат попытался отодвинуть свисающего над дверным проходом удава, не желая обсуждать сейчас Буера. Его волновало совершенно иная проблема.
     Аватар Астарота, однако, извернулся, не давая себя отстранить.
     — Они всё равно умрут, человечек, — немигающие глаза смотрели прямо на Рифата. — Такова их с-с-судьба. Не взваливай на себя ношу ответственности за чужие с-с-страдания. С-с-с-сопереживание — это с-с-слабость.
     Рифат не стал спорить. Он был согласен с утверждением демона.
     Но тем не менее он чувствовал, что так или иначе должен завершить это дело.
     Не ради двух женщин — они не значили для него ничего, — но ради собственного внутреннего спокойствия. Если он сделает всё возможное, то ему будет легче об этом забыть.
     — Я и не взваливаю на себя ношу, герцог. Напротив, я хочу с себя ношу снять. Превратить женщин из объекта злодеяния в непреднамеренных жертв. Так оправдать себя будет проще.
     Уголки пасти змеи заметно приподнялись, расплываясь в своеобразной улыбке:
     — Вот такой подход я люблю. С-с-своя выгода прежде всего! Всё ради с-с-себя!
     Здесь тоже было спорить особенно не о чем. Если ставить в приоритет интересы ближних, то гарантировано ничего в жизни никогда не достигнешь. Тебя просто используют и выкинут за ненадобностью. На человеческую благодарность может рассчитывать только конченный идиот.
     Удав вновь изогнулся, на сей раз не преграждая, а освобождая проход:
     — Тогда с-с-сделай, что должно! Покончи с этим, чтобы двигаться дальше! Для победы в главном с-с-сражении тебя ничто не должно отвлекать.
     Рифат молча кивнул и вошёл внутрь дома. Ему с самого начала без всяких предсказаний было ясно, что лишь целеустремлённость может привести к победе над светопоклонниками. А любые сомнения означают для него смерть.
     Поэтому этой ночью он принял решение. Окончательное решение касательно судьбы двух женщин, потерявших для Буера всякую надобность. Осталось только хладнокровно воплотить это решение в жизнь.
     
     Едва увидев его, Ноорулайн разразилась рыданиями.
     Родившая накануне девушка была всё ещё сильно ослаблена, а потому лила слёзы, не вставая с лавки у печки. Её по-прежнему брюхатая мать, в отличие от дочери, встрепенулась, но ярость в глазах вдовы быстро сменилась бессильной злобой.
     — Убийца! — прошипела она почти так же, как шипел удав Астарота. — Убийца младенцев!
     Рифат покачал головой:
     — Всего лишь соучастник убийства. При самом акте кровопускания я не присутствовал.
     Казалось, что Нилуфар вот-вот бросится на него. Она бы, вероятно, и бросилась, если бы не отягощавший её огромный живот. Ей оставалось только шипеть и бросать Рифату в лицо обвинения:
     — Помогать злу вершиться и творить зло своими руками — это одно и то же, мерзавец! Никакой ты не мститель, ты просто бездушный палач!
     Рифат снова не согласился:
     — Неправда. Я точно знаю, что у меня есть душа. Ибо она прошла через Ад…
     Он знал, что женщина неспособна понять, что это значит. Да что там деревенская женщина, никто неспособен в полной мере представить, что происходит с душой после смерти. Нижний Ад, хотя и похож на Руины, но всё же, чем глубже, тем сильнее от них отличается.
     Побудьте пару часиков собственной тенью, тогда какое-то понимание, может быть, и придёт.
     Нилуфар плюнула на него, попав в штаны как раз туда, где скрывалось лицо Ронове. На секунду Рифату даже стало интересно, слышит ли маркиз и граф разговор или, как обычно, пребывает до поры до времени в полудрёме.
     На сам плевок Рифат не обратил никакого внимания. Всё равно его шаровары были столь грязными, что их невозможно было ещё больше испачкать.
     — Буер собирается отдать вас на растерзание одержимым, — будничным тоном сообщил он двум женщинам. — Мне такое решение крайне не нравится, но я ничего не могу с этим сделать.
     Рифат уже неоднократно думал о возможном решении ситуации. Да, чисто теоретически он мог бы на время взять под свою опеку двух женщин, но понимал, что из деревни одержимых тем всё равно не уйти. Он же, напротив, совсем скоро покинет этот затерянный в горах Ад.
     Самостоятельно через сеть пещер женщинам наружу не выбраться, а без приказа Буера одержимые точно не будут их выводить, чтобы выпустить на свободу. Да и в случае прямого приказа владыки демонов могли возникнуть проблемы: даже если бы женщинам при похищении предусмотрительно завязали глаза, чтобы те потеряли все ориентиры, то сам факт существования деревни бесов мог стать известен жителям Зактрии. И никакие клятвы не могли служить хоть какой-то гарантией их молчания. Увы, дорога в деревню одержимых была путём в один конец. По крайней мере, для существ, сохраняющих хотя бы толику человечности.
     Поэтому пришла пора и Рифату отбросить эту последнюю частичку, делающую его человеком. Оставить всё светлое и доброе позади, чтобы двигаться дальше.
     — Всё, что я могу предложить — это быстрая смерть от моего меча Ульфикара. Обещаю, вы ничего не почувствуете. Ваши головы просто отделятся от тел, и вы отправитесь в… — он хотел сказать в Ад, но в последний момент решил слегка обмануть наивных созданий. — Всего один стремительный удар, и вы отправитесь на тот свет. Будут ли это Небеса или Ад, в вашем случае я не знаю.
     Ноорулайн расплакалась пуще прежнего, но Рифат почти не обращал внимания на юную девушку. Он знал, что решение будет зависеть от её матери.
     Та молчала, но по её лицу было видно, что вдова всерьёз восприняла его предложение. Оставалось лишь чуть-чуть подождать.
     — Можете подумать до вечера. Я даже сделаю для вас прощальный ужин из двух горных индеек. Получите хоть какое-то удовольствие под конец.
     С этими словами он развернулся и вышел из домика. Пусть всё обсудят.
     И примут единственное возможное решение.
     Ну, или не примут, но тогда его совесть уж точно будет чиста.
     Он предложил им всё, что было в его скромных силах. Вот если бы Рифат имел больше власти…
     Тогда, конечно же, всё обстояло совершенно иначе, и простые люди из-за демонов или чего-то ещё не страдали. Мир стал бы гораздо более справедливым. Ведь это так просто, дать всем людям возможность счастливо прожить свою жизнь! Если бы только Рифат имел больше силы и власти…
     К сожалению, пока он мог лишь общипывать двух индеек, готовя свой финальный дар женщинам, бок о бок с которыми провёл девять месяцев.
     
     Нет, всё-таки он так до конца и не избавился от своей человечности. Ведь милосердие, которое он предлагал, было качеством, присущим исключительно людям.
     Пускай это милосердие и заключалось в двух быстрых ударах, отделяющих жизнь от посмертия.
     Ударов, которые Рифат, конечно же, нанёс этим вечером.
     
     Он всё ещё оставался человеком.
     Пускай и почти не чувствовал угрызения совести.
     Вот только по непонятным причинам бесы и демоны теперь стали принимать его за своего.

Глава 15. Возрождение Света

      Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок.
      Фридрих Ницше
     
      Ксерсия
     
     Долину, в которой располагалась деревня одержимых, они покинули ни с кем не прощаясь. Просто приказали трём бесам провести их через туннели, после чего столь же категорично велели вернуться к сородичам. Оно и понятно, какие уж тут сердечные прощания, привязываться к кому-то из одержимых было столь же нелепо, как полюбить, скажем, шакала. То были мерзкие создания и не особенно умные. Бесов можно было только использовать, а когда те станут ненужными, позабыть.
     Позабыть… Чем дальше, тем больше Рифат убеждался, что изъяны в его памяти — это не проблема, а благословение. Тому, кто творит зло, — неважно большее или меньшее — крайне желательно уметь быстро всё забывать. Иначе от травмирующих воспоминаний можно сойти с ума, и это не преувеличение.
     Человек склонен искать любым своим действиям оправдание, зачастую искажая реальную картину мира самым причудливым образом. И главное — начиная со временем искренне верить в свои же фантазии. Так можно зайти далеко, очень далеко, потеряв всякую связь с реальностью.
     Гораздо эффективнее забыть то, что доставляет тебе неудобства. Нет неприятных воспоминаний — нет проблем. Короткая память — вот путь к успеху на пути кровопролития и иного насилия.
     Сделал зло и забыл. Всё так просто…
     
     Дальнейшее путешествие через Зактрию прошло без особенных происшествий. На сей раз Рифат с Буером даже не думали скрывать раздвоенные клинки, выдавая себя за боевых жрецов, выполняющих какое-то важное задание. Обычно их жестокие лица не вызывали у встречных желания продолжить расспросы. Все знали, что в Ксерсии сейчас неспокойно, поэтому не слишком удивлялись нетипичному поведению главных представителей власти. Раз двое боевых жрецов куда-то едут без эскорта, что ж, значит, у них действительно имеются весьма деликатные поручения. О которых простым смертным лучше не знать.
     Рифат с Буером не спешили, останавливаясь на ночлег почти в каждом трактире, что встречался им по пути. Расспрашивая других путников или же просто слушая слухи местных. Важно было иметь хорошее представление о том, что ждёт их в столице. Очертя голову лезть в логово светопоклонников, было самоубийством.
     Не сказать, что полученная информация внушала им оптимизм. Зато прояснились многие вещи. В том числе судьба «армии одержимых». Да, именно в кавычках, поскольку это оказалась никакая не армия.
     Это оказалась великая жертва. Жертва для явно идеологических целей, хотя собеседники Рифата таких нюансов не понимали. Простой народ вообще редко понимает суть тех или иных действий власть имущих, но понимание от него и не требуется. От простолюдинов требуется лишь вера, и многие действительно свято поверили в безальтернативность светотеизма ради спасения собственных жизней и душ.
     Ахеменид не стал повелевать одержимыми, как предполагал Рифат с Буером. Царь жрецов приказал своим подчинённым тихо отловить всех, присутствовавших при приснопамятном Искуплении Светом, клеймя их предателями, светоненавистниками и прочими воплощениями зла. После чего сковал цепями телесные оболочки, до поры до времени скрывавшие свою новую сущность, и демонстративно выставил пленников на всех значимых местах в городе.
     Не понимающие происходящего горожане сперва зароптали, но когда бесы окончательно овладели телами обманутых людей, то недоверие жителей Ксерсии сменилось благоговением перед прозорливостью Ахеменида. Не схвати и не закуй он одержимых в цепи, жуткой резни в столице якобы было не избежать.
     Почти никто из закованных в цепи людей, выглядевших поначалу совершенно нормальными, не оказался ошибочно обвинённым. Карающий жест правосудия выглядел суровым, но справедливым. Если светопоклонники объявляют кого-нибудь злом, значит, такой человек действительно внутри злой. Какие теперь возможны сомнения?
     Важна бескорыстная вера в Свет, безоговорочное доверие членам жреческой касты, и никакая внешняя имитация принятия светотеизма неспособна обмануть Небеса. Тех, кто пытался причаститься к Свету исходя из эгоистических побуждений, отныне каждый день видели на улицах все. Закованных в цепи одержимых даже поили и подкармливали отбросами, дабы максимально продлить наглядное представление.
     И не дать злым духам вновь уйти в землю, чтобы те через некоторое время могли творить зло опять. Да, для простых горожан объяснения Ахеменида не могли не выглядеть убедительно. Вместо утраты паствы, тот приобрёл куда больше новых и куда более верных сторонников.
     Хорошо хоть, что про другую, всё-таки случившуюся резню в Городе Золотых Врат, все, судя по всему, подзабыли. Никто больше не искал двух людей, один из которых лицом очень походил на козла…
     Концентрация боевых жрецов в столице вновь сменилась их плавным распределением по сатрапиям. Тем более что, судя по совсем уж туманным слухам, на далёком севере в стране проклятых магов шла какая-то непонятная война, и трудно было предугадать, во что она выльется. Границе Ксерсии следовало быть наготове.
     Кое-что Рифат знал и сам: по связывавшей их ментально-эмоциональной связи маркиз Форнеус предупредил его, что покидает сей слой бытия. Долгое раздвоение сознания подтачивало силы демона в Нижнем Аду. Да и всё одно, такими темпами обескровливание светопоклонников могло занять десятки, если не сотню лет.
     Казалось, владыка демонов и сам был разочарован, что нанёс столь скромный ущерб: большая часть флота Ксерсии уцелела. Сошлись на том, что за такой неудовлетворительный результат маркиз Форнеус прощает Рифату должок по душам, так и не принесённых в жертву морскому чудовищу. Весьма слабое утешение, но лучше, чем ничего.
     Напоследок Рифат попросил Форнеуса отплыть подальше в глубь океана, чтобы светопоклонники не сразу догадались, что угроза исчезла. Иначе огромный труп чудища сразу бы дал понять, что морская блокада закончена. Как и в случае со «списанием душ», это тоже не слишком улучшало исход, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
     В том была какая-то злая ирония: те владыки демонов, которых Рифат принудил к сделке посредством сражения, покинули его, а те, что сами предложили помощь, остались. А ведь общим мнением касательно владык Ада было то, что демоны понимают лишь язык силы. Однако реальность, как это часто бывает, оказалась гораздо сложней.
     У владык Ада, так же как и у великих людей, имелись собственные мотивы, часто на первый взгляд непонятные.
     Ведь тот же Буер, овладев раздвоенным мечом, запросто мог бы найти предлог, чтобы покинуть Рифата. Чего хотели Астарот и Ронове было ещё менее очевидно. С Данталионом Рифат вообще ни разу не разговаривал, хотя вовсю пользовался его чудо-книгой.
     Демоны. Воплощение зла, которое по идее должно быть совершенно однозначным, но по факту таковым не являлось. Теперь Рифату даже казалось, что у зла куда больше ликов, чем у добра.
     И вполне вероятно, что так оно и было. Ведь зло возникло куда раньше пресловутого Света. Зло создало этот Ад, а добро лишь впоследствии превратило эту реальность в Руины.
     А значит, у зла было куда больше времени на развитие.
     
     Но если мотивы зла были неочевидны, то однозначно можно было сказать, что триумфально возвращения мстителя в Город Золотых Врат не предвидится. Ахеменид не просто всё ещё был силён, но возможно, он даже усилился.
     Во всяком случае, блеска в глазах встреченных Рифатом путников заметно прибавилось. Светотеизм всё больше становился религией массовой. Похоже, что времена, когда вера в Свет Небес была уделом верхнего слоя общества, навсегда канули в прошлое.
     Теперь Свет действительно для всех стал спасением.
     Что явно не сулило Рифату с владыками демонов ничего хорошего.
     Создания Ада предпочитают действовать в темноте. В том числе во мраке невежества и неверия.
     Ведь вера, даже в заведомую чушь, означала объединение людей. А Рифату и компании нужно было их разобщение.
     * * *
     С первой по-настоящему серьёзной проблемой Рифат и Буер столкнулись лишь в предместьях столицы. И как ни странно, проблема была в одержимых. В десятках одержимых, распятых на столбах вдоль дороги, ведущей в Город Золотых Врат.
     Несмотря на изменённую внешность, бесы сразу узнали в Буере своего. Едва живые телесные оболочки задёргались и начали дико вопить, взывая о помощи. Окажись в этот момент на дороге боевые жрецы, дело легко могло закончиться разоблачением двух подозрительных путников. Которые к тому же были вынуждены снова прятать чудо-мечи. В столице их блеф о деликатном поручении раскрылся бы слишком быстро.
     К счастью, единственными свидетелями странного поведения одержимых оказались обычные крестьяне, везущие в город свой урожай. Бедолаги так испугались, что сочли за лучшее ускориться и не вникать в ситуацию. На сей раз у Буера была возможность утихомирить напрасно возбудившихся бесов.
     Дальнейшее путешествие, однако, оказалось под большим вопросом. Если бесы продолжат столь бурно реагировать на двух путников, то избежать беды не удастся. А прекрасно помня о слухах, можно было не сомневаться, что одержимые ещё встретятся. Рифат даже задумался, рассчитывал ли царь жрецов на подобный эффект либо тот стал побочным? Использовать изголодавшихся бесов в качестве средства оповещения о демонах было слишком неочевидным решением. С другой стороны, Искупление Светом сперва тоже казалось Рифату каким-то безумием…
     Ахеменид был жесток и хитёр, он смотрел в будущее куда дальше обычного смертного. Если такого не остановить, миру точно хана. Нет никого опаснее злого гения.
     По крайней мере, так Рифат пытался оправдывать свою месть, чтобы та не казалась слишком эгоистичной. Он не просто восстанавливает справедливость, он спасает весь мир!
     Да, так намного легче оправдывать реки крови. Таким образом можно облагородить любое насилие. Цель оправдывает средство, ведь так?
     В отличие от бесов Зактрии, злые духи, переселившиеся в светопоклонников из стада свиней, изначально явились в сей мир из каких-то отдалённых уголков Ада, поэтому ментально воздействовать них Буер не мог. К счастью, на помощь застрявшим на половине пути в город путникам пришёл Астарот. Удав незаметно пополз вперёд по обочине, вполне физически, но тем не менее заранее предупреждая бесов и приказывая тем замолчать. Только после этого Рифат с Буером медленно двигались следом.
     Да, на лёгкую победу по возвращении рассчитывать точно не приходилось.
     Благодаря злу Свет усилился.
     Весьма поучительно…

Глава 16. Грядёт буря

      Есть ли на свете бо́льшая мука, чем ожидание? Ничто так болезненно не подчёркивает бессилие, как пустой ход времени.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Столица Ксерсии изменилась. Весьма изменилась за время отсутствия Рифата и Буера. А ведь с момента, когда они покинули город, прошёл всего один год. Такой долгий год, пролетевший тем не менее очень быстро.
     И довольно бессмысленно. Если не считать приобретение Буера, Рифат лишь зря потерял кучу времени. Теперь действовать стало гораздо сложнее.
     Путники были вынуждены остановиться на захудалом постоялом дворе на окраине городе, что весьма затрудняло перемещение по столице. Однако свободно перемещаться по городу они всё равно не могли: почти на каждом перекрёстке на столбе висел какой-нибудь одержимый. Чтобы куда-то пройти следовало сперва отправить ночью на разведку аватар Астарота, призывавшего бесов помолчать. Схема оказалась рабочая, но крайне неэффективная.
     О приближении к дворцу-храму лучше было даже не думать. Несколько сотен одержимых были прикованы к стенам, опоясывая те дополнительным живым слоем. При одном только виде удава они подняли такой вой, что Астароту пришлось срочно ретироваться. Прямой путь к Ахемениду для Рифата с Буером был закрыт.
     Оставалось лишь просиживать дни напролёт в общем зале трактира, слушая бесконечные разговоры в поисках хоть каких-то зацепок. У светопоклонников должно быть слабое место, Рифат это чувствовал. Слабые места есть у всех и всегда, и чем больше структура, тем больше у неё уязвимостей. Вот только найти подобные трещины, как правило, не так просто. Ведь вокруг любой власти вертится столько мифов и лжи…
     — Главный изъян всегда на виду, — шипел очередное пророчество Астарот, как обычно, не давая даже намёка на что-то конкретное.
     — Слишком яркий свет ослепляет не меньше, чем непроглядная тьма, — когда вокруг не было свидетелей, маркиз и граф Ронове поделился с Рифатом ещё одной бесполезной мудростью.
     — Просто расслабься и жди, — советовал Буер, явно наслаждаясь ничегонеделанием, дешёвой выпивкой и столь же дешёвыми шлюхами. Свет светом, а продажная любовь процветала в Городе Золотых Врат под самым боком у фанатичных жрецов.
     Что-то должно было произойти, удача не могла сопутствовать Ахемениду во всех его неоднозначных решениях. Ускоренное обращение населения в веру никогда не проходит без потрясений и тяжёлых последствий. Что-то или кто-то всегда да сломается.
     Надо только вовремя заметить тенденцию.
     Рифат наблюдал.
     
     Сперва он очень надеялся найти ростки какого-нибудь бунта.
     Недовольная широким распространением некогда элитной религии знать или, напротив, крестьяне и жители провинциальных городков, возмущённые сломом вековых устоев. Возможно, торговцы, пострадавшие от морской блокады, устроенной маркизом Форнеусом. Да хотя бы просто увидевшие возможность быстро подняться самопровозглашённые пророки светотеизма — Рифат искал любой повод настроить население против Ахеменида.
     Вот только царь жрецов дураком тоже не был и быстро пресекал попытки людей консолидироваться вокруг несанкционированных им самим лидеров. Сеть доносчиков и карателей работала по всей империи превосходно. Казалось, что даже всегда мятежная Зактрия наконец-то утихомирилась, что уж говорить о сатрапиях с куда менее бурными нравами. Нет, в этом направлении ловить было нечего.
     Слухи о войне на севере в стране колдунов, судя по всему, оказались вовсе не слухами, но это тоже вряд ли могло помочь Рифату в его тёмном деле. Все три демонических спутника Рифата в кои-то веки были единогласны: в Верхнем из Адов маги повелевают демонами, а вовсе не наоборот. Колдуны и в Нижнем Аду были весьма грозной силой, а на этом слое реальности они бы размазали по полу всю троицу владык заодно с Рифатом просто на всякий случай, не вникая в суть его предложения. К тому же всё указывало на то, что вторжения в Ксерсию в обозримом будущем и не предвиделось, маги сражались за что-то между собой. Таким образом Магократию Рифат тоже списал со счетов. Война нечестивых колдунов Ксерсию никак не касалась.
     Несмотря на все недавние потрясения, империя оставалась единой и прочной внутри, ей ничего не угрожало снаружи. Хоть снова спускайся в Ад, чтобы заручиться поддержкой демонов помощнее! Вот только у Рифата не было ни малейших сомнений, что из второго путешествия назад дороги не будет.
     Никакого просвета…
     
     Он не сразу уловил, что зацепка как раз в том самом свете. Вернее, Свете с большой буквы. В Свете Небес — стержне светотеизма, о котором постоянно вещали светопоклонники.
     И о котором было практически ничего не известно, кроме его якобы божественной природы.
     Свет Небес — каждый понимал под ним что-то своё.
     Рифат не без удивления обнаружил, что казавшаяся ему само собой разумеющаяся концепция имеет среди простолюдинов совершенно иные трактовки. Для крестьян Свет Небес был всего-навсего дневным светом или синонимом солнца. Для бедных горожан Свет был в том числе светом огня — теплом, согревающим кости. Для более богатых и образованных Свет олицетворял собой свет познания. Многие верили в какую-то светлую человекоподобную сущность, живущую на облаке. Другие считали, что речь идёт о некоем правителе Небес, куда души праведников должны попасть после смерти. Видимо, зовут мужика Светом, куда ж теперь денешься!
     И почти никто не понимал в полной мере абстрактные объяснения жрецов о свободе воли, о стремлении стать равным Творцу. В светотеизме видели конкретную защиту от тварей из Ада и награду в посмертии. Очевидно, что для достижения этих благ надо без тени сомнения верить жрецам, иначе в твоё тело вселятся бесы — притворной верой Свет не обманешь.
     Нужно искренне верить, даже если во что именно верить не очень-то и понятно.
     Сложная всё-таки эта штука — религия. Требуется верить ради веры, потому что только так можно верить бескорыстно, а «бескорыстная вера» нужна, чтобы получить великую награду за праведность…
     Самое удивительное, что при всём этом люди действительно верили. Просто, как с каждым разом всё больше и больше убеждался Рифат, каждый верил во что-то своё.
     Именно это и нужно было использовать.
     * * *
     Окончательно план сформировался буквально в самый последний момент. И да, Рифат прекрасно понимал, что план весьма слабенький, но лучшего всё равно не предвиделось. Ждать благоприятную возможность можно до бесконечности, но так в итоге и не дождаться. Стоило рискнуть, а уж там будь что будет.
     
     В то утро они стояли с Буером во внутреннем дворике постоялого двора, наблюдая за сумрачным небом. Холодный ветер усиливался, серое небо, вместо того, чтобы светлеть, с каждой минутой постепенно темнело. Ничего удивительного, ведь со стороны океана на Город Золотых Врат шла настоящая буря.
     Чёрные тучи клубились пока ещё вдалеке, но не было никаких сомнений, куда их гонит ветер. К полудню, самое позднее к вечеру, столицу накроет проливным ливнем. Горожане попрячутся по домам, а значит, на яростные вопли одержимых едва ли кто-нибудь обратит большое внимание. Рифат с Буером наконец-то смогут незаметно подобраться к дворцу-храму, а если сработает план, то смогут при минимальном сопротивлении войти внутрь.
     Увы, для этого придётся пролить много крови, но разве это когда-то было проблемой? Пускай Рифат насилия по отношению к простым жителям Ксерсии никогда не приветствовал, но опыт с «жёнами» Буера научил его, что даже убийство знакомых людей можно оправдать и забыть. Чего тогда переживать о незнакомцах, которых он не знает ни в лицо, ни по имени? Сколько бы их сегодня ни полегло, его душа уже чернее не станет.
     — Согласен, твой план — то ещё дерьмецо. Но я также согласен, что надо его воплотить, — ухмыльнулся, выслушав его, Буер.
     Аватару Астарота и лицу Ронове он всё поведал ещё прошлой ночью, но Буер шлялся по девкам, поэтому оказался посвящённым последним. Тем не менее его мнение было действительно важно, поскольку из всей демонической троицы только Буер знал «природную философию», а от прогноза погоды зависело весьма многое. Если гроза с ливнем накроет Город Золотых Врат по касательной и ненадолго, то стоило отложить мероприятие на другой раз.
     Даже если ждать придётся ещё очень долго.
     — Сюда движется шторм, сильнейший за последние десять лет, — почесал Буер щетинистый подбородок, который был вынужден брить каждый день, избавляясь от так и норовившей вырасти козлиной бородки. — Конечно, это не буря столетия, но мало уж точно никому не покажется. Нам с лихвой хватит времени, чтобы убить царя жрецов или самим быть убитыми, — демон неожиданно повернулся к Рифату. — Скажи, ты ведь тоже скучаешь по Аду?
     Рифат покачал головой. Он знал, что для его души нет спасения, но по Нижнему Аду точно не горевал.
     — Понимаю, — хмыкнул Буер. — В конце концов, для тебя там уготовано особое место. Ведь ты творишь зло не просто из-за невежества, а потому…
     Рифат прервал демона:
     — Не надо. У меня не должно быть сомнений.
     Удава Астарота сейчас рядом не было: чтобы не вызывать подозрений, он не вылезал днём из комнаты, в которой расположились Рифат с Буером. Однако и без пророчества змея было ясно, что сейчас любое сомнение — смерть. Либо ты идёшь практически напролом до конца, либо встречаешь свой конец, ничего не добившись. Рифат давно выбрал первое.
     — Ладно, действуй как знаешь. Так будет ещё веселей, — подмигнул ему Буер. — А вот я Верхний Ад точно буду вспоминать с благодарностью. Как только возвращусь, сотворю своей волей копию Хамадана и немного расширю владения. Я бы даже пригласил тебя в гости, но боюсь… Всё, молчу-молчу!
     Рифат и раньше не разделял всегда весёлое настроение Буера, а сейчас ему хотелось шутить и того меньше. Он чувствовал, что всего через полдня всё действительно может закончиться.
     И независимо от итога сражения, ему придётся расплачиваться. Сделки с демонами без последствий для души не проходят.
     Сожалел ли он о том, что ступил на эту дорожку? Да вроде бы нет. Жажда мести всё равно раньше или позже разъела бы его изнутри, так что место в Аду при любом раскладе было ему обеспечено. Возможно, он не провалился бы на слишком низкие уровни бытия, но и жить в мире с собой вряд ли смог. А так, по крайней мере, внутренне он спокоен.
     Не совсем верна крылатая фраза, что цель оправдывает средства. Скорее следовало бы сказать, что цель эти самые средства и создаёт. Цель определяет путь, по которому идёт человек, а путь формирует из куска плоти личность.
     Благодаря своей цели Рифат ощущал себя целостным. Чувствовал себя на своём месте. Преодолевая препятствия, шёл и добивался успеха.
     Рифат жил, а не просто существовал, стеная о том, как несправедливо у него всё отняли.
     И пускай эта жизнь, весьма вероятно, скоро закончится, он и впредь не прольёт ни слезинки. Он плюнет в лицо Ахемениду и будет плевать в морды мучающих его демонов!
     А возможно, со временем и сам в демона превратится.
     Ведь его душа так черна…
     Черна как тучи, что должны были через несколько часов накрыть город.
     Но это хорошо. Чем непрогляднее тьма, тем ярче засияет в ней свет.
     Свет, в который все верят.
     
     Вот только свет с небес и Свет Небес — совсем разные сущности.
     И первая не принесёт людям ничего доброго.

Глава 17. Свет с небес

      Люди стремятся к свету не для того, чтобы лучше видеть, а чтобы больше сиять, и охотно принимают за свет тех, перед кем сияют.
      Фридрих Ницше
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Рифат с Буером даже не пытались скрываться. Как не прятали они больше удава и лица на бедре. Аватар Астарота обвил туловище Рифата, Ронове взирал на столицу через разрез на штанах. Раздвоенные мечи пока ещё покоились в ножнах, но и Рифат, и Буер были готовы в любой момент пустить оружие в смертоносный полёт. На глаза странной компании лучше было не попадаться.
     Но на улицах никого сейчас особо и не было. Лишь изредка кто-нибудь перебегал от одного дома к другому, впрочем, такие люди были гораздо больше озабочены перепрыгиванием через лужи, чем рассматриванием кого бы то ни было.
     Ливень барабанил по крышам и быстро размякшим дорогам, создавая демонической компании отличную маскировку. Заглушал вопли одержимых, чуявших приближение родичей и взывавших о помощи. Если не считать самого первого узника, человек с демонами проходил мимо мучавшихся бесов, не обращая на их призывы никакого внимания. Не стоило раньше времени повергать город в хаос.
     Они держали путь к главной городской площади, но непосредственно к дворцу-храму пока что не приближались. Ливень, не ливень, а самое важное здание светопоклонников хорошо охранялось. У Золотых Врат виднелись силуэты мокнущих под проливным дождём стражников, не было сомнений, что с другой стороны стены для подстраховки тоже стоят караульные. Но для того Рифат и обдумывал план, чтобы найти способ отвлечь как можно больше людей.
     Пора было принести первую жертву.
     
     Буер что есть силы барабанил по двери суда, прижавшегося к городской ратуше. Из всех расположенных поблизости строений, не считая дворца-храма, здание суда было, наверное, наиболее охраняемым, но из-за погоды и специфики главной «ценности» — то есть содержащихся под стражей подсудимых — охраняли его сейчас исключительно изнутри.
     Прошло немало времени, прежде чем раздражённый охранник приоткрыл-таки дверь.
     — Чё надо? — грубо поинтересовался явно немного подвыпивший стражник. Видать, не ожидая посетителей в такую погоду, охрана решила немного развлечь себя выпивкой.
     Вместо ответа Буер на несколько ладоней вытащил из ножен раздвоенный меч, как бы намекая на подобающую его статусу вежливость.
     Стражник нахмурился, но язык из-за инстинкта самосохранения прикусил. Жестом пригласил Буера внутрь. С боевыми жрецами лучше было не препираться.
     Спрятавшийся за углом здания Рифат терпеливо выждал несколько минут, а затем последовал за товарищем. Дверь оказалась не заперта.
     Что, впрочем, было неудивительно, первый труп лежал всего в метре от входа. Напарник охранника и, видимо, по совместительству его собутыльник так и остался «сидеть» за небольшим столиком, на котором стояло какое-то вонючее пойло. Учитывая отсутствие головы у сидящего, можно было предположить, что бутылка так и останется недопитой. Что ж, как говорится, пить вредно для здоровья…
     В принципе, Рифат мог прямо сейчас приступить к созданию необходимых для его плана иллюзий, но по неясным для него самого причинам решил сперва оглядеться. Он уже бывал в этом здании, и не раз. Причём побывал, так сказать, на разных сторонах баррикады. И точно помнил, что судить и обвинять нравилось ему куда больше, чем быть обвиняемым.
     В небольшом зале, где проходили судебные заседания над знатными представителями Ксерсии, сейчас было пусто. Рифат неспешно прошагал по выложенному мрамором полу к возвышению, стоя на котором стороны обычно доказывали свою правоту. Развернувшись лицом к воображаемой аудитории, Рифат ухмыльнулся. Сколько судеб решилось на этом помосте, сколько было здесь горя и ликования…
     Но заканчивалось всё, как правило, чьей-то кровью. И обычно решающим фактором становилась вовсе не правда, а находящая в руках сторон власть. Увы, сильный всегда карает слабого, даже если слабый во всех отношениях прав. Конечно, во всех отношениях, кроме главного. Ведь если он слаб, то он виновен уже хотя бы за это.
     Из бокового прохода послышались визгливые жалобы. Толкая перед собой пухленького мужчину, показался улыбавшийся Буер. Его раздвоенный меч покачивался совсем рядом с шеей холёного, но одетого в грубую робу человека. Не было никаких сомнений, что перед ними подсудимый, ожидающий судебного разбирательства.
     — Сидел в тюремной камере, — повёл мужичка к возвышению Буер. — Лепечет, что он якобы невиновен. Видал я таких невиновных! — артистично возвёл очи к потолку демон. — Я думаю, что он врёт. Но надо всё-таки судить человека как положено. Мы же в суде, в конце-то концов, правильно?
     Рифат кивнул, хотя прекрасно знал, чем закончится очередное представление Буера. Демон «видал таких невиновных», а Рифат видал такой суд. Что ж, переживать по поводу тучного человека он точно не будет.
     — Моё дело не имеет отношения к вашей, то есть нашей, религии! — быстро-быстро запричитал мужичок. — Я требую мирской суд!
     Похоже, человечек не заметил лица на бедре Рифата, стоявшего к нему боком. Как не обратил он особого внимания на удава. Всё его внимание было сосредоточено на застывшем рядом с его горлом мече.
     Буер обошёл обвиняемого, приблизил своё лицо почти вплотную к пухлому человечку:
     — Да ну? То есть наш светлый свет тебя не касается? Чисто земные проблемы?
     Рифат даже на расстоянии чувствовал сырой вонючий запах вспотевшего тела. Мужичок явно нервничал, но продолжал что-то требовать:
     — Меня обвиняют в мошенничестве. Небольшом мошенничестве по отношению к простолюдинам-торговцам! Это дело не должно касаться светопоклонников!
     Буер с понимающим видом кивнул:
     — Ага, кажется, теперь ясно. Всего лишь кого-то надул? Плёвое дело.
     По лицу подсудимого катились крупные капли пота:
     — Да! То есть нет! И вообще, я невиновен! — человек сглотнул ком в горле. — Вы знаете, из какого я рода? Это простолюдины должны…
     Демон чуть отодвинулся от лица аристократа, почёсывая свой подбородок — поглаживание козлиной бородки давно вошло в привычку Буера, так что даже нынешнее отсутствие бороды порождало желание что-нибудь потеребить пальцами.
     — Невиновен? — переспросил демон мужчину, пропустив мимо ушей все озвученные тем титулы.
     Человек задёргал головой, кивая так быстро, как это физически было возможно:
     — Конечно! Это те торгаши виноваты! Нужно распять их вместе с теми одержимыми за наглую клевету!
     Буер с озабоченным видом кивнул:
     — Невиновен? — словно желая получить однозначное подтверждение, снова вопросил самопровозглашённый судья.
     — Невиновен! — тонко взвизгнул мужчина.
     Демон повернулся к Рифату:
     — А ты как считаешь? Он и в самом деле не виноват?
     Рифата начинало утомлять представление, поэтому, чтобы поскорее закончить, он пожал плечами:
     — Нет невиновных. Есть лишь разные степени вины.
     Глаза мужчины расширились. Буер снова приблизил своё лицо к подсудимому и едва слышно прошептал:
     — Слышал, что он сказал? Сдаётся мне, что он прав. Что ж, если ты и в самом деле всё-таки невиновен, то ты не попадёшь в Ад, — вынес владыка демонов свой вердикт.
     В следующий миг голова аристократа плавно отделилась от тела.
     
     Рифат спокойно достал Книгу Данталиона и письменные принадлежности. Обмакнул перо в горячую кровь.
     А почему бы и нет? Такая жертва вполне подойдёт.
     И пускай виновен человек или нет решает высшая справедливость.
     * * *
     Среди чёрных туч, нависших над городом, появилось пятнышко света. Сперва едва заметное, оно быстро ширилось.
     Это было нечто большее, чем обычная дыра в облаках, через которую робко пробивался солнечный свет. Нет, скорее зрелище походило на то, что некая светлая сила разрывает чёрные облака изнутри. И судя по масштабу происходящего, то была весьма грозная сила.
     Несмотря на продолжавшийся ливень, в Городе Золотых Врат стало заметно светлее, что не могло укрыться от внимания попрятавшихся по домам жителей. Те стали робко выглядывать на улицу: сначала из узких окон, затем из приоткрывающихся одна за другою дверей. Наконец, первые люди стали выходить на улицы прямо под дождь — всё их внимание было приковано к небу.
     Что совершенно неудивительно, ведь там было на что посмотреть. Из облаков вынырнули две громадные сущности, теперь над городом разыгрывалось настоящее сражение света и тьмы.
     Вспышки молний освещали совершенно невообразимых созданий: слепленного из теней драконоподобного монстра и куда менее крупного, но яркого человекоподобного существа с большими белыми крыльями. Не было нужды пояснять, кто какую сторону добра и зла представлял, это казалось само собой очевидным.
     Пламенным волнистым мечом светлый ангел рассеивал мрак, исходивший от его супостата. Каждый успешный удар сопровождался особенно яркой вспышкой молнии и раскатами грома. Дракон отвечал не менее яростно, пытаясь разорвать белые крылья противника и загасить излучаемый ангелом свет. Действительно эпичное представление.
     Вскоре едва ли не все жители города, напрочь забыв о ливне, стояли на площадях и улицах города. Люди, словно заворожённые, смотрели на пульсирующее от кипящей энергии небо. Тот самый Свет, о котором им непрерывно твердили последние годы, наконец-то сошёл с Небес, дабы повергнуть великое зло! Кто смог бы после стольких проповедей и такого наглядного доказательства ещё сомневаться? Шах и мат, господа светоненавистники, Свет Небес существует!
     
     Даже стража светопоклонников, похоже, всерьёз поверила в масштабную иллюзию, на создание которой у Рифата ушла кровь не только подсудимого пухлячка, но и подвыпивших охранников, убитых Буером ранее. Писать пришлось действительно очень много. Ведь чем подробнее Рифат излагал свои пожелания, тем реалистичнее казалась иллюзия.
     Однако результат того стоил: теперь он мог вместе с Буером спокойно подобраться по краю заполненной людьми площади к стене дворца-храма. Обрадованные их появлением одержимые на фоне грохота грома и восторженных криков толпы казались тихонями. Сражение на небесах было в самом разгаре, на примелькавшихся за многие месяцы пленников никто не смотрел.
     Выбрав наиболее отдалённый от Золотых Врат участок стены, Рифат повернулся так, чтобы лицо на его бедре могло видеть ближайшего одержимого. Прикованный к стене худой, словно скелет, мужчина дико задёргался, но подошедший к нему вплотную Буер велел управлявшему телом бесу угомониться.
     Рифат подбросил в воздух связку с болванками для ключей — нарезанные на них бородки позволяли открывать широкий спектр замков одного типа. Им удалось опробовать купленный на чёрном рынке предмет на цепях пока что единственного освобождённого одержимого, но Рифат не сомневался, что остальные замки тоже откроются без проблем. Никто в здравом уме не станет заморачиваться, чтобы изготовить для удержания одержимых сложные замки. Ведь от таких замков требовалась исключительно прочность. Освобождение бесившихся человекоподобных существ едва ли могло прийти кому-нибудь в голову.
     Телекинез маркиза и графа Ронове подхватил связку, быстро перебирая болванки для ключей в поисках нужных бородок. Менее чем через минуту одержимый оказался свободен. Рифат двинулся вдоль стены к следующему пленнику.
     Приноровившись, маркиз и граф Ронове с каждым разом открывал замки всё быстрее. Освобождённые одержимые шли вслед за Рифатом, до поры до времени сдерживаемые Буером с Астаротом. Из их ртов в буквальном смысле слова капали слюни, они были очень, прямо до чрезвычайности голодны.
     Что ж, еды для них столпилось на площади много. Осталось лишь чуть-чуть потерпеть.
     
     Под ликующие крики толпы теневой дракон в небе оказался повержен. Сотворив из чистого света крест, ангел приступил к распятию чудища. Шипящими молниями он прибивал рваные крылья дракона к поперечной перекладине, такими же молниями небесный воин приковал шею и хвост монстра к световому столпу. Чем ещё могло это быть, кроме чистой победы?
     И хотя некоторые зрители уже начали понимать, что зрелище выглядит уж слишком фантасмагоричным, чтобы быть правдой, большинство искренне радовалось. Многие вставали на колени или складывали руки в молитвенном жесте, приветствуя своё божество.
     Одолев врага, светящийся ангел погасил пылающий меч, затем наклонился, словно взирая на своих почитателей. Его лицо было невозможно рассмотреть из-за ярчайшего света, льющегося из глаз небесного воина, но всем показалось, что он или оно улыбается. Несмотря на холодный ветер и ливень, на душе у зрителей стало тепло.
     Вновь повернувшись к поверженному созданию тьмы, ангел широко развёл белые крылья в стороны, после чего каким-то образом накрыл ими своего оппонента, превышавшего его размером в три раза. Ну что ж, для потусторонних созданий физические законы и не должны быть преградой. Две переплетённые сущности закружились в вихре, спускаясь по спирали на землю. Промокшие до последней нитки люди внизу благоговейно поднимали навстречу световому смерчу свои дрожащие руки.
     Именно в этот момент послышались первые крики боли и ужаса. Но ведь это нормально, ведь спускавшийся с небес свет…
     Вот только причина паники была вовсе не в свете, который, так и не достигнув земли, стал постепенно рассеиваться.
     Вопли имели вполне материальное и земное, вернее даже подземное обоснование.
     Это около полусотни одержимых наконец-то приступили к обеду.

Глава 18. Дворец-храм

      И посему были невинные попраны вместе с виновными, но не вследствие какого-то недомыслия, а исходя из жестокого, но мудрого знания о том, что невозможно их отделить друг от друга.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Хаос.
     Когда иллюзии наконец разрушаются, на место порядка всегда приходит хаос.
     Многие люди всё ещё с надеждой смотрели на почерневшее небо, в то время как их соседей раздирали на куски одержимые. Многие, опустившие взор на грешную землю, всё равно до последнего не верили в зверства, происходящие прямо у них под носом, предпочитая фактам чудеса свыше. И слишком многие начинали реагировать на ситуацию слишком поздно, когда бежать уже было поздно.
     Много народа полегло на главной городской площади, вынудив власти в срочном порядке реагировать на угрозу. Ни о каком локальном сопротивлении речи не шло, спасти население могли только светопоклонники. Так что неудивительно, что вскоре из открывшихся Золотых Врат начал выходить один карательный отряд за другим. Довольно бесхитростный план Рифата сработал.
     
     — Пора, — шепнул Буер лежащему рядом Рифату.
     Они решили не прятаться за ближайшими зданиями, а лечь недалеко от ворот, притворившись жертвами одержимых. Рифат подтянул чью-то оторванную руку, спрятав собственную под животом. Буер вообще временно отсоединил голову от туловища, став неотличимым от мертвеца.
     Аватар Астарота уже прополз за ворота во время выхода очередного отряда, посылая Буеру и Рифату ментальные образы о происходящем во дворе дворца-храма. Буер был прав, пора было переходить к решительным действиям — меньше охраны уже вряд ли станет.
     Голова демона плавно вернулась на место, врастая в хорошо зарекомендовавшее себя тело горца. На счёт три человек с демоном незаметно вытащили из ножен мечи и стали читать боевые молитвы.
     Стоявшие на страже перед воротами люди лишись жизни, так и не успев понять, что случилось. Стражники готовились к возможной атаке, но совершенно другого рода. Боевой жрец с дюжиной воинов ждали нападения одержимых, а не прилетевших непонятно откуда мечей. Несмотря на то что жрец поддерживал своё чудо-оружие наготове, отразить внезапные удары сразу двух раздвоенных мечей он не мог.
     Однако надеяться на такую удачу в дальнейшем не приходилось, поэтому Рифат с Буером быстро поднялись и рванули к приоткрытым воротам. На другой стороне их ждала куда более серьёзная битва.
     Рифат был вынужден остановиться, чтобы подобрать Ульфикар, а вот Буер продолжал читать боевую молитву прямо на бегу — демон овладел этим навыком в совершенстве. Он первым вбежал во двор дворца-храма.
     И сразу получил в плечо выпущенную кем-то из охраны стрелу. Следом к нему устремился раздвоенный меч жреца, подстраховывавшего своего напарника за воротами. Демону ничего не оставалось, кроме как отбиваться.
     Используя приоткрытую створку ворот в качестве щита, Рифат остановился в проёме и начал читать боевую молитву. К Буеру уже нёсся десяток солдат, так что следовало поторопиться с восхвалением Света.
     — …и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим! — быстро бубнил Рифат, понимая, что всё равно не успевает на помощь товарищу.
     К счастью, раздвоенный меч боевого жреца внезапно завихлял из стороны в сторону — это прятавшийся до поры до времени удав обвил шею светопоклонника, так что тому стало не до молитвы. Избавившись от главной угрозы, Буер смог достойно встретить солдатиков.
     — Убий! — наконец-то закончил Рифат, присоединяясь к резне. Через несколько секунд от десятка воинов остались лишь изрубленные куски плоти.
     Прижав Ульфикаром к земле раздвоенный меч жреца, Рифат дал удаву завершить начатое. По какой-то причине Астарот был крайне неравнодушен к душам главных светопоклонников, отправляя те прямиком в свои владения в Нижнем Аду. Что ж, Рифату было не жалко, пускай забирает.
     Расправившись с охраной ворот, Рифат с Буером во всеоружии встретили атаку ещё одного отряда, судя по всему, карательного, но не отправленного спасать мирных жителей Ксерсии. Что было весьма разумно, поскольку все трактаты по военному ремеслу предписывали держать часть войска в резерве. Даже несмотря на спешку и хаос в городе, светопоклонники не позабыли о тактике.
     Теперь бой шёл почти что на равных: два боевых жреца против двух владеющих тем же чудо-оружием нападающих. Два десятка воинов, в том числе лучников, против… лица на бедре человека. Телекинез маркиза и графа Ронове играючи отклонил пущенные в человека и демона стрелы, после чего начал швырять в воинов разбросанное повсюду оружие их убитых товарищей.
     Под холодным проливным дождём стало жарко. Сталь летала между отрядами воинов, звенели бьющие друг по другу чудо-мечи. Какое-то время казалось, что силы действительно равные. Вот только ни Рифат, ни Буер не любили сражаться на равных. Прошедший через Ад человек и родившийся в Аду демон предпочитали всегда иметь преимущество.
     Задушенный ранее Астаротом боевой жрец медленно приподнялся. Шатаясь как пьяный, побрёл к своему упавшему чудо-оружию. Поднял с земли раздвоенный меч, несколько секунд пустым взглядом смотрел на клинки. После чего с диким рёвом бросился в битву.
     Вот только сторона, за которую сражался воскресший светопоклонник, поменялась на противоположную. Вместо того чтобы мстить Рифату и Буеру, жрец с мечом в руке бросился на ошарашенных братьев по вере. Те не сразу сообразили, что тот теперь одержимый. Чаша весов ненадолго склонилась на сторону демонов.
     Но даже небольшого перевеса оказалось достаточно. Маркиз и граф Ронове переключился с отражения стрел и швыряния предметов на удержание раздвоенных мечей светопоклонников. Буер и Рифат мигом смекнули, в чём дело, в буквальном смысле обезглавив вражеский отряд совершенно неэффектной, но крайне эффективной атакой.
     Дальше всё пошло как по маслу. Воины умирали один за другим, пока не бросились в бегство. Что, впрочем, ни одному из них ни капли не помогло. Раздвоенные мечи летают намного быстрее, чем бегает человек.
     Рифат, Буер и Астарот со своим ручным одержимым могли наконец-то двинуться дальше.
     * * *
     Золотые Врата за собой решили не закрывать. Да, теоретически это могло на какое-то время задержать решившие вернуться отряды, но весьма вероятно, что к тому времени их всё равно открыли бы изнутри, бегущие в панике из дворца-храма слуги. Погоня за которыми отняла бы куда больше времени, чем потенциальная выгода. Не стоило отвлекаться на мелкие пешки.
     Парадные двери дворца-храма оказались предусмотрительно заперты, но Рифат слишком хорошо знал это место, чтобы даже думать идти напролом. В таком случае пришлось бы прорубать себе путь через десяток длинных коридоров и залов. Зачем, когда через подсобные помещения можно добраться до цели куда менее хлопотно?
     В конце концов, Рифату требовалось убить царя жрецов, а не крушить все силы светопоклонников. Последнее было не только трудновыполнимо, но и не нужно. Месть Рифата имела совершенно конкретную форму.
     Даже не форму, а имя.
     Ахеменид. Этому человеку предстояло ответить за всё.
     Царю жрецов требовалось оправдать великую жертву Рифата. Пускай последний и сам виноват во всех своих…
     Усилием воли Рифат приказал себе отбросить сомнения. Для них было уже слишком поздно.
     Сомневаться надо было до того, как он решил отправиться в Ад.
     Теперь следовало лишь убивать, причём как можно быстрее.
     
     Раздвоенный меч Буера летел перед быстро шагающим человеком, одержимым и демоном. Всё, что попадалось им на пути и при этом двигалось, обездвиживалось. Обездвиживалось грубо и навсегда. А также без каких-либо различий по части статуса, пола, возраста и иных признаков.
     Человек человеку враг. Человек человеку предатель. Человек человеку преграда. А уж для демонов люди не братья тем более. Никто из проникших в святая святых не проявлял даже намёка на жалость.
     Потому что создания Ада знали, что по отношению к ним жалости тоже не будет. Либо они, либо их. Третьего не дано.
     Выставленному в качестве живого щита одержимому вскоре пришлось убедиться в этом на собственной шкуре. Воспользовавшись теснотой подсобных помещений, стражники дворца-храма напали на него из-за угла. И пускай они весьма ненадолго пережили свою жертву, но ярость и преданность царю жрецов проявили похвальную. Не было сомнений, что и оставшиеся между Ахеменидом и Рифатом воины покажут не меньшую решимость идти до конца.
     Аватар Астарота сполз с тела Рифата, оставшись позади, чтобы отыскать новые телесные оболочки для бесов. Надежд найти подходящие тела было мало, так как раздвоенный меч Буера оставлял слишком серьёзные повреждения, но ведь всегда можно подкараулить ещё живого человечка и умертвить его должным образом… Жаль только, что времени для этого было мало. Совсем скоро первые из карательных отрядов светопоклонников начнут возвращаться, и тогда несколько одержимых уже ни на что серьёзно не повлияют.
     Рифат шёл чуть впереди и сбоку от Буера, держа в руке Ульфикар, словно простое оружие. Прежде чем завернуть за очередной угол или войти в помещение лицо на его бедре нагревало впереди воздух, чтобы по характерному запаху человеческой плоти можно было определить, где засада. Реальность Руин Ада всё больше походила на Ад уже без всяких приписок.
     Что, впрочем, неудивительно, ведь Ад был внутри Рифата, Буера и Ронове, а если Ад у кого-то внутри, то раньше или позже он обязательно прорвётся наружу.
     Ад — это мы.
     И Рифата с демонами такой расклад устраивал полностью. В Аду они черпали силы для битвы.
     А то, что мир от этого становится с каждым разом всё хуже, не волновало их от слова совсем. У Рифата всё равно здесь не было будущего, так что пускай мир катится в бездну. Главное — успеть отомстить.
     Все его прежние оправдания о том, что убийство царя жрецов сделает Ксерсию значительно лучше, казались теперь наивными даже ему самому. Да и в конце-то концов, почему Рифат вообще должен оправдываться? Он делает то, что делает, потому что так надо лично ему.
     Рифат отбросил последние сомнения. В этот раз это не потребовало никакого усилия воли. Цель стала для него всем.
     
     Не считая пары засад, серьёзного сопротивления на пути они так и не встретили. Основные силы Ахеменида всё ещё спасали никчёмный город с его никчёмными жителями, а те бойцы, что остались во дворце-храме, концентрировались в Чертоге Света вокруг своего повелителя. По мере приближения к главному залу становилось всё более очевидно, что застать царя жрецов врасплох не удастся. И что серьёзной драки не избежать. Пришло время доставать из рукавов последние козыри.
     Точнее, доставать не столько из рукавов, сколько из небольшого заплечного мешка, который Рифат практически всегда таскал за собой. Книге Данталиона, уже не раз помогавшей ему на Руинах, предстояло решить исход битвы. К сожалению, после этого использовать её больше уже никогда не получится.
     Остановившись недалеко от святилища, Рифат провёл кинжалом по левой ладони и начал писать в Книге вначале собственной кровью, а затем кровью, взятой от Буера. На всякий случай он также резанул по щеке лицо на бедре, чтобы включить в финальное заклинание Ронове. В самом конце поделиться кровью пришлось приползшему обратно удаву. На сей им требовалось нечто посильнее иллюзий, пускай даже самых правдоподобных, а для этого чужой крови было мало.
     Для великой жертвы нужна кровь великих же сущностей — их жизненная сила стоит целой толпы голодранцев.
     — Я вижу смерть! — прошипел аватар Астарота очередное пророчество. — Смерть! Смерть! Смерть для всех! Сегодня все наконец-то отправятся в Ад!
     Удав сумел найти всего два тела, подходящих для вселения бесов. Толку от такого количества сейчас всё равно было мало, так что одержимых отпустили бродить по дворцу-храму просто для того, чтобы усилить творящийся во владениях светопоклонников хаос.
     Рифат ухмыльнулся, услышав, казалось бы, не самое приятное предсказание:
     — Звучит обнадёживающе. Что ж, если в Ад отправятся действительно все, я согласен, — он наклонился. — Маркиз и граф, прошу, верни Данталиону его чудесную Книгу. Она должна первой сгореть в адском пламени, чтобы во всех смыслах проложить нам дорогу.
     Лицо на бедре сразу всё поняло. С помощью телекинеза Ронове подхватил Книгу, несколько секунд повертел её в воздухе, словно разглядывая. После чего почти мгновенно сжёг Книгу в ярком пламени, превратив страницы и даже кожаный переплёт в чистый пепел.
     Который, однако, не разлетелся, а окутал Рифата и троицу демонов тонкой плёнкой. Возникло довольно мерзкое ощущение.
     Но потерпеть ради дальнейшего стоило. От человека и демонов в сторону главного святилища поползли длинные тени. Рифат внимательно наблюдал, как те отделяются от существ, их отбрасывающих.
     — Чем ярче свет, тем чётче будут и тени, — проговорил он, обращаясь не столько спутникам, сколько к себе самому. — А где свет может быть ярче, чем в Чертоге Света?
     Ответом ему стали улыбки троих его спутников. Они знали, что сейчас будет.
     А потому очень радовались.
     Смерть. Смерть. Смерть ждала каждого, кто отбрасывал от себя тени.

Глава 19. Царь жрецов

      Несмотря на то что все люди одинаково хрупки перед миром, различия между ними колоссальны.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Мансур вздрогнул. Испуганно осмотрелся. Затем удивился собственной реакции, ведь он всегда считался человеком неробкого десятка, а видимых причин для паники не было.
     Нет, причин для беспокойства имелось навалом, но Мансур был телохранителем царя жрецов уже много лет и потому свыкся с опасностью. Страх давно стал для него помощником, побуждающим к осмысленным действиям, а не поводом для бездействия или совершения глупостей. И тем не менее сейчас его тело непроизвольно дрожало от ужаса. Очень, действительно очень странно.
     Все двери Чертога Света оставались запертыми, никаких признаков взлома слышно не было. Потолок в виде огромной полусферы, как обычно, испускал яркий свет. Небесный мрамор, принесённый по легенде первыми людьми из старого мира, светился всегда: днём и ночью, независимо от погоды на улице. Проскользнуть незамеченными в святая святых было практически невозможно.
     Мансур присмотрелся к расставленным по периметру зала воинам — те, неотрывно смотрели на закрытые двери, но, похоже, никто, кроме него, тревоги не ощущал. С чисто рациональной точки зрения бояться, и правда, не стоило: в центре зала в воздухе плавно покачивались сразу четыре раздвоенных меча, ещё два покоились в ножнах на коленях Ахеменида, спокойно сидевшего рядом с алтарём на мягком, но достаточно скромном стуле. Поймав взгляд своего телохранителя, царь жрецов едва заметно кивнул, но что именно Ахеменид вкладывал в этот жест, для Мансура осталось загадкой. Почувствовал ли главный светопоклонник ту же тревогу или, напротив, показывал, что с ним всё в порядке — кто ж разберёт. В любом случае Мансур был телохранителем, а значит, что бы ни произошло, он просто обязан принять удар на себя.
     Ведь если он дрогнет, то вместо Небес будет веками томиться в Аду. Что-что, а это Мансур знал без тени сомнения. Поэтому, глубоко вздохнув, он вернулся к томительному ожиданию вторжения демонов в Чертог Света.
     То, что на них напали не обычные смертные, а весьма могучие существа, тоже сомнений не вызывало. Кто же ещё, кроме владык преисподних, рискнёт так грубо, при этом ещё и успешно, напасть на святая святых светотеизма? Только могучие демоны или маги.
     Мансур молился, чтобы это всё-таки были демоны. Твари из Ада куда более предсказуемы. И возможно, даже более человечны…
     Хуже магов нет никого.
     
     Краем глаза Мансур уловил какое-то движение, но не сразу понял, в чём дело. Все двери оставались закрытыми, никто сквозь них не ломился. Лишь спустя несколько секунд до него дошло, что именно привлекло его натренированное внимание.
     Из-под неприметной двери, ведущей в подсобные помещения, вытянулась куда более приметная тень. Принадлежащая кому угодно, но только не нормальному человеку. Скорее, такую могло отбрасывать какое-то шипастое человекоподобное существо.
     — Значит, всё-таки демоны, — с облегчением прошептал Мансур, подав сигнал ближайшим воинам приготовиться. — Сейчас полезут, уродцы.
     И демоны действительно вскоре полезли. Но только не в телесном облике, а в виде новых теней.
     Круглый шар с восьмью козлиными ножками. Что-то похожее на дракона с сидящим на нём человеком, который держал в правой руке извивающуюся змею. И, наконец, размытый силуэт, напоминающий воина в парадных доспехах с длинными волнистыми волосами.
     Тени вылезли из-под двери и ненадолго застыли. Светопоклонники затаили дыхание, ожидая, что двери вот-вот распахнутся.
     И только когда до Мансура дошло, что стоящие за стеной демоны не могут отбрасывать тени сквозь закрытые двери, тени монстров бросились на тени людей.
     За считаные мгновения разорвав их все в клочья.
     
     Мансур так и не понял, каким образом получил смертельную рану. Он просто чувствовал всем своим естеством, что его жизненная сила уходит из тела. Вроде бы совсем невредимого.
     Телохранитель лежал на полу, вокруг, словно кровь, растекались тёмные обрывки, бывшие ранее его тенью. Все остальные стражники тоже лежали. Даже боевые жрецы, чьи чудо-мечи на сей раз им совершенно не помогли, оказались повержены. Веки Мансура медленно закрывались.
     И тем не менее его губы стали растягиваться в широкой улыбке. Он знал, что демоны проиграют.
     Ибо, хлопнув в ладоши, царь жрецов погасил никогда не прекращающий сиять небесный мрамор. На зал опустилась непроглядная тьма.
     А там, где нет света, не может быть и теней.
     Мансур перестал сопротивляться навалившейся усталости и удовлетворённо закрыл глаза.
     И потому, что всё равно больше ничего не мог видеть, и потому, что знал: своё дело он выполнил. Мансур принял первый удар на себя, дав время своему повелителю. Долг телохранителя оказался исполнен, а значит, его душу ждут Небеса.
     Во всяком случае, Мансур в это искренне верил. А вера — это ведь и есть билет в лучший мир.
     Вера и дела — именно по ним судят о человеке. Как при жизни, так и в посмертии.
     Вера и дела. А не слова и намерения, пускай даже самые благородные.
     * * *
     Рифат усиленно пытался разглядеть хоть что-то сквозь щели в закрытых дверях. Бесполезно, в Чертоге Света царила кромешная тьма.
     — Невозможно, — проворчал он. — Свет в Чертоге Света погасить невозможно!
     Он отодвинулся от дверей, и вслед за ним помещение начал изучать Буер. С чуть большим успехом.
     — Я чувствую, там всё ещё находится кто-то живой. Вероятно, твой старый знакомец.
     Рифат кивнул. Если в устроенном тенями Аду и мог кто-то выжить, так только Ахеменид, будь трижды он проклят!
     Царь жрецов просто приказал Свету исчезнуть. И Свет каким-то образом подчинился. Предзнаменование весьма скверное.
     Однако теперь не оставалось иного пути, кроме как идти до конца. Второго шанса добраться до Ахеменида точно не будет.
     — Что ж, по крайней мере, царь жрецов остался один. Попробуем все вместе с ним справиться, — Рифат вытащил из ножен свой меч. — Буер, держи своё оружие наготове. Ты войдёшь в Чертог Света первым и должен защищать от атак нас обоих, пока я не прочитаю молитву, находясь в удобной позиции. Потом сотвори свою лунную дорожку для хоть какого-то освещения, чтобы мы могли перейти в наступление.
     Рифат наклонился к лицу на бедре:
     — Маркиз и граф Ронове, когда ты сожжёшь эту дверь, и мы войдём внутрь, постарайся задержать телекинезом самый крупный из раздвоенных мечей — это главное оружие Ахеменида. Такой полуторный меч есть только у царя жрецов, сдержать его одним Ульфикаром или Хамаданом никак не получится. И да, постарайся скрыть свою золотистую ауру, чтобы не выдать нас раньше времени.
     Он перевёл свой взгляд на удава, вьющегося у его ног:
     — Герцог Астарот, на тебе трупы. Сотвори из них одержимых и натрави на светопоклонника. Физические оболочки должны были остаться неповреждёнными, тени лишили их только духа. Сейчас эти тела — идеальное вместилище бесов. Впрочем, вряд ли они прослужат новым хозяевам дольше пары минут...
     Рифат вздохнул, ещё раз обведя взглядом товарищей:
     — Это наша последняя и главная битва. Вполне вероятно, что по ходу дела мы все действительно отправимся в Ад. Я знаю, для вас это небольшая проблема, как не страшит подобная перспектива меня. Мы и так находимся в этом слое реальности слишком долго для тех, кто пришёл с того света, — он обвёл своих спутников хмурым взглядом. — Просто убедитесь, что царь жрецов отправится в Ад вместе с нами. Туда, где Ахемениду самое место. Тогда наш уговор будет выполнен. Тогда целая вечность в Аду покажется мне блаженством.
     Несколько секунд все молчали. Затем Буер сплюнул на пол:
     — Вот только давайте без этих прощальных соплей! Вошли, кого надо убили, и дружно все вместе отправились в Ад, — демон подмигнул лицу на бедре Рифата. — Давай, Ронове, поджарь эту дверцу. И врага человечка тоже, если сумеешь, поджарь. Всех поджарь, кого сможешь! А то что это за светопоклонники, которые сидят в темноте?
     И правда, прячущийся во тьме главный жрец казался насмешкой над светотеизмом. Впрочем, чего ещё следовало ожидать от выродившейся в фарс религии? Даже в мирное время ничего достойно сделать не могут: то в свиней обратятся, то с разбойниками союз заключат, то бросят недостаточно лояльных собратьев на растерзание морскому чудовищу.
     А ещё учат жизни других, ставя себя в пример для всеобщего подражания. Моральные авторитеты такие авторитеты — нет в мире никого более аморального, чем такие святоши.
     Они погасили все лампы, освещавшие подсобное помещение. Подождали пару минут, давая своим глазам приспособиться к темноте. После чего маркиз и граф Ронове начал нагревать дверь.
     Сейчас они принесут свет в это место. И пускай свет будет не небесным, а адским, но зато он разгонит самую мерзкую тьму.
     Тьму невежества и самодовольства.
     
     Под напором Ронове скромная дверь продержалась недолго. Буер пнул ещё тлеющие остатки конструкции и ворвался с мечом наперевес в Чертог Света. Понимая, что его фигура на фоне горящего дверного проёма будет отличной мишенью, демон сразу отшагнул в сторону. Послышался характерный звон стали.
     Следом за Буером в помещение заполз аватар Астарота. Последним в темноту окунулся Рифат. Судя по яростным звукам битвы, времени было в обрез, против двух раздвоенных мечей у Буера не было никаких шансов. Владыка демонов оставался живым только за счёт мрака и своей уникальной способности читать боевую молитву на ходу. Не прошло и десятка секунд, как он вскрикнул от боли.
     Постаравшись как можно тише и быстрее отбежать от догорающей двери, служившей сейчас единственным источником света, Рифат подбросил Ульфикар в воздух и начал со всей возможной поспешностью бубнить молитву. Внезапно его обуял страх, а что если божество, в которое он уже не особенно-то и верил, на сей раз не откликнется на его просьбу?
     — Свет Небес, сокрушивший Ад страшный! Пришло царствие Твоё, вершится воля Твоя в пласте бытия сём. Спаситель наш, дай нам сил на сей день и не прощай грехов наших, как мы не прощаем грехов врагам нашим!
     Лицо на его бедре прошептало:
     — Я его вижу. Сейчас, сейчас…
     Одежда человека, стоявшего на другом конце зала, вспыхнула. Рифат ясно увидел очертания рослой фигуры Ахеменида.
     — Избавь нас от жалости, отгороди от сомнений. Дай мужества вершить дело правое, невзирая на жертвы!
     Вопреки ожиданиям, обуявшее царя жрецов пламя, казалось, не причиняло Ахемениду ни малейшего неудобства. Огонь не перекидывался с богато украшенного халата на бороду или волосы, не обжигал тело.
     Рифат увидел, что царя жрецов защищают сразу три концентрические окружности. Судя по всему, нарисованные совсем свежей кровью — одной из самых сильных субстанций. Демоническое колдовство, включая пирокинез, не могло серьёзно навредить начертившему круги человеку. Только настоящий огонь или физическое воздействие, но не магия.
     — Ибо Твоё есть возмездие и воля и беспощадность вовеки! Убий!
     Ульфикар понёсся к Ахемениду. Несмотря на отступничество Рифата, Свет Небес по-прежнему отзывался на молитвы давно не верящего ни во что человека.
     Из-за отсвета пламени на клинках царь жрецов успел заметить движение в темноте. Полуторный меч, уже практически прижавший к полу оружие Буера, вынужден был метнуться на перехват. Рифат увидел, как меньший меч царя жрецов всё равно отрубает владыке демонов ступню. И порадовался, ведь не кувыркнись Буер через плечо, отрубленной оказалась бы его голова.
     Однако всего через пару секунд Рифату стало не до товарища. Полуторный меч с силой ударил по Ульфикару, отшвырнув оружие на несколько метров в сторону. На мгновение полуторник застыл в воздухе — по всей видимости, его хозяин пытался определить направление, откуда пришла новая угроза, — но поскольку темнота пока ещё надёжно скрывала Рифата, огромный меч принялся колотить по Ульфикару. Похоже, Ахеменид решил не мудрствуя лукаво разломать чужое оружие. И судя по силе ударов, это не должно было занять особенно много времени.
     — У меня не получается перехватить контроль над этой проклятой железкой! — прошипел Ронове.
     — Тогда оставь её! — шепнул в ответ Рифат. — Швыряй в Ахеменида предме…
     Не успел он договорить, как ярко освещённую фигуру светопоклонника заслонили фигуры чуть меньшего роста. Около десяти одержимых одновременно бросились на царя жрецов. Рифату почудилось, что он слышит довольное шипение змеи Астарота.
     Рифат напрягся, приказывая Ульфикару не просто отбиваться, а самому атаковать полуторный меч, чтобы оставить царя жрецов без защиты. На долю секунды он уже поверил в победу…
     И тут вспыхнул свет. Яркий свет, сразу заливший всё помещение. От резкого перепада освещения глаза Рифата невольно сощурились. Он ненадолго потерял контроль над Ульфикаром.
     Послышались дикие вопли.
     Когда его глаза вновь открылись, казалось бы, всего через секунду-другую, бывшие стражники уже вновь лежали, умерщвлённые во второй раз. Полуторный меч перерубил многие тела надвое. Так же как и змею, подползшую слишком близко к Ахемениду. Раздвоенные лезвия повернулись в сторону Рифата.
     Да, конечно же, теперь царь жрецов хорошо его видел. Полуторный меч рванулся через зал к горе-мстителю.
     Рифат инстинктивно велел Ульфикару вернуться, чтобы отбить несущуюся прямо на него смерть. Умом он понимал, что вместо этого надо было атаковать Ахеменида — похоже, это был единственный шанс умереть одновременно с противником. Но мгновения уже были потеряны, теперь оставалось лишь защищаться.
     В Ахеменида полетели предметы: разбросанное повсюду оружие, мебель и даже отрубленные конечности.
     И снова безрезультатно: защитные круги слегка отклоняли летящие в царя жрецов предметы, так что те лишь изредка и слегка оцарапывали богоподобного человека. Полуторный меч клацнул совсем рядом с Рифатом — Ульфикар успел отбить удар буквально в последний момент.
     Маркиз и граф Ронове вновь попытался перехватить контроль над громоздким, но невероятно быстрым оружием светопоклонника. Возможно, что из-за физической близости на сей раз телекинез был более эффективен. Полуторный меч немного замедлился.
     К сожалению, на второй меч Ахеменида это замедление не сказалось. Лишённый прежней подвижности Буер в конце концов лишился, помимо ступни, и куда более жизненно важного органа. Раздвоенный меч практически идеально ровно перерубил ему шею. Искалеченное тело и Хамадан одновременно упали на забрызганный кровью пол.
     Рифат с каким-то отстранённым любопытством наблюдал, как к нему летит ещё одно чудо-оружие оппонента. Он и от первого, даже замедленного, едва отбивался, а тут сразу два…
     Ульфикар начал метаться между клинками, но те играючи пробивали защиту и планомерно приближались к Рифату. Совсем скоро он вернётся в Ад, путешествие через который так и не сделало его достаточно сильным. А он-то уже было возомнил себя выше всех окружающих…
     Рифат лишь зря обрёк свою никчёмную душу на муки. Пройти через Ад — не значит стать лучше, скорее, всё ровно наоборот. Демоны только усиливают присущую обиженным людям злобу, а злоба лишь ослабляет того, через кого она изливается.
     Ад — это не другие. Ад — это не совсем мы.
     Ад — это всё самое худшее, что есть в человеке.
     И тот, кто пестует в себе всё самое худшее, неизбежно будет возвращаться в Ад опять и опять.
     Меньший из двух мечей Ахеменида резанул его по бедру. Странно, Рифат не почувствовал боли.
     Зато полуторный меч сразу ускорился. Отшвырнув Ульфикар, длинные клинки начали широкий замах, готовясь вертикальным ударом разрубить Рифата на две половинки. По-своему красивая смерть…
     Которая, однако, откладывалась, поскольку в следующий миг оба меча Ахеменида со звоном грохнулись на пол.
     Лишившийся человеческого тела Буер принял свою истинную форму и вновь поднятым Хамаданом исподтишка перерезал царю жрецов горло.
     
     Вот так вот. Без всяких предисловий и прощальных речей. Просто сражение, подлость и чья-то неизбежная смерть.
     Ни малейшей романтики или пафоса. В такой яростной драке бойцам не до этого.
     Только потом, сильно позже, барды припишут героям душераздирающий диалог.
     В реальности же, вместо слов, одни нечленораздельные вопли.
     И боль.
     Смерть и боль.
     Всё всегда кончается одинаково.

Глава 20. Свет Небес

      Ненависть — ненасытный гость и засиживается лишь в сердцах, ожиревших от гордости.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Ксерсия, Город Золотых Врат
     
     Рифат без всяких эмоций взирал на корчащегося в агонии Ахеменида. Не было никаких сомнений, что его заклятый враг даже не с минуты на минуту, а в ближайшие мгновенья умрёт. От перерезанного горла ни защитные круги, ни даже самая могучая магия не спасает.
     Помочь могло разве что вмешательство божества, но высшие сущности слабость, как известно, не любят.
     Боги помогают лишь сильным. А к проигравшим нет снисхождения ни на Небесах, ни в Аду.
     Тело царя жрецов в последний раз дёрнулось, после чего безвольно обмякло. Гримаса боли и непонимания застыла на лице самого могучего человека в империи. Всё произошло слишком быстро — всего несколько секунд отделяли его победу от гибели.
     Несколько секунд, показавшиеся и умирающему, и его противнику вечностью. Вот только субъективное восприятие — это всего лишь субъективное восприятие, а потому подобная «вечность» не могла не закончиться.
     Вечность — она не для человеческого сознания. Вечность принадлежит существу совсем иного порядка.
     Вечность — даже не для богов, а лишь для изначального Бога. Только тот, у кого нет начала, может по-настоящему объять собой вечность…
     Зато для всех остальных есть вполне конечная жизнь. И даже посмертное существование имеет пределы. Впрочем, эта эпоха для Ахеменида лишь начиналась.
     Но, независимо от места, где суждено было оказаться душе главного светопоклонника, месть Рифата на Руинах Ада свершилась. Цель, казавшаяся поначалу недостижимой, была наконец им достигнута.
     Пускай и не так, как он себе представлял. Совершенно не так.
     Рифат отупевшим, неморгающим взглядом смотрел на поверженного врага, пытаясь понять, чувствует ли он хоть что-нибудь. Ликование, удовлетворение или, может, наоборот, разочарование либо ярость — какие-то эмоции должны были быть. Момент казался слишком важным, чтобы ничего не испытывать.
     Однако внутри себя Рифат ощущал одну пустоту. Словно бы умер не его злейший враг, а он сам. Возможно, причина в том, что смертельный удар нанёс не он, а его спутник?
     Логичное предположение, но нет, похоже, дело было не в этом. Учитывая, что Рифат находился на волосок от смерти, ему следовало искренне радоваться помощи Буера. Без владыки демонов всё это мероприятие в принципе завершилось бы ещё очень давно и бесславно. А так, так…
     Так Рифат дошёл до конца. И неважно, что он не успел обмолвиться со своим врагом ни словечком. Слова всё равно не могли передать всю глубину его презрения и ненависти к этому человеку. Ахеменид был для Рифата воплощением зла, куда худшим, чем демоны. Возможно, даже худшим, чем маги.
     Нет, дело было не в том как, а в том, что Рифат вообще достиг своей цели. Цель стала для него настолько глобальной, что без неё Рифат внезапно оказался ничем. В субъективном плане, конечно, в реальности-то он никуда не исчез, но ведь когда все твои устремления зациклены на одном, то никакой объективности не бывает. Рифат стал един со своей целью, а теперь... Теперь цели не было.
     А значит, не было больше Рифата. Осталась лишь безвольная телесная оболочка. Из которой ушла даже злость.
     Он не мог заставить себя сдвинуться с места. Ибо пустота не может ничего делать. Пустота просто есть.
     А ещё пустоту что-то или кто-то может заполнить. Естественно, уже по своему усмотрению.
     Ведь пустота на то и нужна, чтобы использовать её в своих интересах.
     
     — Ну что ты застыл там как вкопанный? — подкатившись к поверженному светопоклоннику, окликнул Буер Рифата. — Давай, помоги положить на алтарь это мясо. Мне без рук теперь, как понимаешь, не справиться, а искать новое тело больше особого смысла нет.
     Рифат перевёл пустой взгляд с Ахеменида на демона. Некоторое время молча смотрел на своего давнего спутника.
     — Ау, человечек! Слышишь, что я тебе говорю? На алтарь перенести его надо! Давай, не тупи, у нас осталось не так много времени.
     Не отдавая себе отчёта в том, что и зачем сейчас делает, Рифат медленно побрёл к распростёртому телу. Поднять так поднять. Перенести так перенести. На алтарь так на алтарь.
     Рифату было действительно всё равно. Он машинально перешагивал через трупы, отрубленные конечности, старался не поскользнуться на многочисленных лужах крови. Рифат даже не удосужился подобрать упавший после окончания сражения Ульфикар. Он просто выполнял команды Буера, не задавая вопросов. Весь мир сузился для него до элементарных поступков по чьей-то внешней указке. И это та самая победа, о которой Рифат столь долго мечтал?
     Поднимая с пола тяжёлое тело Ахеменида, Рифат отстранённо отметил, что залитое кровью лицо на его собственном бедре не подаёт никаких признаков жизни. Лоб Ронове рассекали две глубокие алые раны — не было сомнений, что дух маркиза и графа вернулся в свой чудный замок в Аду.
     Эх, если бы только Рифат мог выбрать своё посмертное наказание, то непременно отправился бы гостить к Ронове. Его замок был единственным приятным местом, встреченным Рифатом за время странствий по нижним пластам бытия. Увы, едва ли продавшему душу мстителю удастся отделаться столь легко.
     Буер больше мешался под ногами, чем помогал. В отличие от ошеломлённого Рифата, демон, наоборот, испытывал крайнее возбуждение. Голова на восьми ногах козла скакала вокруг переносимого тела, строя дикие гримасы, хихикая и покусывая губы от нетерпения.
     — Ага, клади его прямо по центру. Хрен с ним с ногами, пусть свешиваются. Вот так, вот так. А теперь отойди.
     Всё столь же послушно, Рифат сделал несколько шагов в сторону, предоставив демону развлекаться с поверженным телом. Внутренне опустошённый, он по-прежнему не проявлял никакого интереса к происходящему. Ахеменид теперь труп, какая разница, что Буер хочет с ним сделать? Душа царя жрецов уже на пути к Колодцу Душ, ей нет дела до бездыханного тела.
     Вот если бы дух Ахеменида пленил Астарот… Увы, аватар великого демона не дожил до победы.
     — Метабес! Метабес! Взываю к тебе, Метабес! — запрыгнув на алтарь, Буер принялся скакать над грудной клеткой трупа. — Метабес! Метабес!
     Рифату уже не раз приходилось слышать это странное то ли имя, то ли название какой-то явно бесовской сущности. Однако каждый раз, когда он пытался что-нибудь про этого самого Метабеса выяснить, демоны сразу переводили диалог на другую тему. А сейчас Рифату было уже всё равно. Что бес, что Метабес, что Свет Небес…
     — Метабес, Метабес, Свет Небес! — Рифат вдруг понял, что не ослышался. Буер действительно чередовал имя беса со Светом. — Давай, спускайся ко мне со своего драного неба! Я сделал всё, что ты хотел, слышишь? Метабес, чтоб тебя! Мы же договори…
     Времени на размышления Рифату, конечно, не предоставили. Труп Ахеменида на алтаре резко выгнулся. Его глаза и рот распахнулись, из них, так же как и из ран на горле, вырвался яркий свет.
     Рифат непроизвольно попятился, в его сознании наконец-то начала нарастать тревога. Пока ещё слишком смутная, чтобы побудить его к действиям, но после полного замешательства последних минут это было хоть что-то. Сердце начало колотиться, разгоняя по телу кровь. Возможно, красная жидкость через какое-то время сумеет разогреть не только одеревеневшие мышцы, но и пробудить спящий разум.
     Купол Чертога Света тоже стал куда ярче. Смотреть без боли в глазах на небесный мрамор на потолке стало через несколько секунд невозможно.
     Свет, свет, со всех сторон мерзкий свет — Рифату он очень не нравился. Свет словно обнажал его прогнившую сущность. Сущность человека, предавшего людской род. Человека, заключившего союз с демонами ради мелочной мести…
     — Да-да! Свет, Свет, Свет! Значит, ты предпочитаешь, чтобы я тоже звал тебя Светом Небес, Метабес?
     Когда глаза Рифата приспособились к освещению, обстановка вокруг него изменилась. Буер парил в воздухе над алтарём, как и тело Ахеменида, принявшее теперь вертикальное положение. Из царя жрецов по-прежнему лился свет, яркий даже на фоне словно бы раскалённого добела потолка. Вот только никаких признаков самостоятельной воли в телесной скорлупе не было — труп светопоклонника казался не более чем куклой, которую дёргает за ниточку невидимый кукловод.
     До сознания Рифата наконец-то дошло, что Буер и вселившаяся в тело Ахеменида сущность что-то активно обсуждают. Причём в весьма недружеской форме.
     — Меч — это другое! О мече мы договаривались с человечком, а ты обещал меня немножечко просветить! — От возбуждения Буер подрыгивал в воздухе козлиными ножками, на его морде отражалось неприкрытое недовольство. — Метабес, в Аду хотят знать, что грядёт! И под интересантами я имею в виду не мелких сошек, типа Астарота и Ронове, а тех, кто существенно…
     — А ты сам, значит, сошка не мелкая, губернатор? — голос исходил изо рта царя жрецов, но принадлежал кому угодно, но только не Ахемениду. Произносимые телом слова вообще походили скорее на вибрацию, нежели на человеческий голос. — Или ты и правда возомнил себя связующим звеном между Адом и Небесами? В таком случае ты действительно жалок.
     — Мета…
     Свет в помещение стал ещё ярче. Рифату пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы не ослепнуть. Приятное поначалу тепло, исходившее от потолка, постепенно начинало обжигать кожу, как будто небесный мрамор взаправду был солнцем.
     — Я уже давно сообщил всё необходимое твоим повелителям. И поверь, им очень не понравились мои сведения. Так что советую не напоминать им об этом, пытаясь выслужиться… губернатор, — титул Буера труп произнёс с нескрываемым презрением. Это ощущалось очень своеобразно. Будто звуковые вибрации ранили не просто слух, а самолюбие того, к кому были обращены. — Клинок с частичкой моего духа — более чем щедрая награда за твои услуги. Неужели ты думаешь, что без моей воли твоё жалкое жертвоприношение было бы принято? Ты не вложил в свою жертву даже частички души и страданий, как это делают люди! Хамадан… Даже имя нормальное для меча придумать не мог.
     Рифат не мог разглядеть лицо Буера из-за слишком яркого света. Для него восьминогий демон представлял сейчас смутное очертание, напоминавшее схематичное изображение солнца. Рифат вспомнил, что уже видел Буера в таком образе.
     — Я…
     — Ты сказал достаточно! — грубо перебила его вибрация-голос. — Ты сказал слишком много! Ты сказал это без должного уважения! Ты… впрочем, неважно. Скоро ты за свою наглость поплатишься. Мироздание будет перестроено, и я сомневаюсь, что таким, как ты, найдётся место при новом порядке. Убирайся обратно в свой никчёмный домен и… порадуйся своей новой игрушке, пока есть возможность. Как ни крути, но меч ты всё-таки действительно заслужил.
     — Но…
     — Прощай, губернатор.
     Больше Буер ничего сказать не успел. Свет просто растворил его в себе, словно какая-то кислота. От демона не осталось даже мокрого места. Рифат так и не понял, был ли Буер убит или каким-то образом телепортирован прямо в Ад.
     Впрочем, сути дела это всё равно не меняло. Свет приказывал реальности исполнять его волю, и реальность сразу же подчинялась. Законы мироздания и логика отходили на второй-третий план.
     По крайней мере, те законы, которые казались людям давно изученными и хорошо обоснованными. И та логика, которую был способен вместить в себя человеческий разум. Для существ высшего порядка мир, вероятно, был устроен совсем иным образом, так что с их стороны никаких противоречий в происходящем не наблюдалось.
     Внимание загадочной сущности переключилось на единственного оставшегося в живых индивида.
     — Ты! — Рифат ощутил, как неведомая сила отрывает его тело от пола. — Тебе тоже пора возвращаться.
     Сопротивляться этой силе казалось совершенно бессмысленно. Если владыка демонов не был для неё серьёзным противником, то уж простой смертный тем паче являлся не более чем букашкой. В лучшем случае одноразовой марионеткой, которую можно было использовать, но не стоило принимать в расчёт. Даже напряги Рифат все свои силы и волю, он не смог бы повлиять ни на что.
     Его уже фактически не существовало. Он доживал свои последние мгновения.
     Однако Рифат до сих пор испытывал скорее смутную тревогу, нежели вполне оправданный в такой ситуации страх.
     — Обычно я не могу напрямую воздействовать на людей, но в тебе человеческого осталось намного меньше, чем демонического. Губернатор Буер пересобрал твою сущность по своему образу и подобию, когда помогал тебе пройти через первую Стену Мрака. Именно поэтому ты столь мало помнишь. Глупец, ты хоть понимаешь, почему ты был столь сильно помешан на мести?
     Рифат хотел было покачать головой, но его воли не хватило даже для этого.
     — Царь жрецов не предавал тебя, ничего не отнимал, не относился к тебе как-то особо предвзято. Нет, ты сам принёс свою плоть от плоти в жертву ради обладания чудо-оружием. Сам добровольно и осознанно отрёкся от всего, что было тебе дорого, ради амбиций! Вся твоя великая месть — просто зависть. Исключительно завись и ничего более.
     Поднявшая его в воздух сила притянула Рифата к самому алтарю так, чтобы он оказался лицом к лицу с убитым противником.
     — Ты не спасал мир от большего зла, будучи сам злом меньшим. Нет, всё ровно наоборот, это Ахеменид с помощью хитрости пытался противостоять моей воле, которую ты, ни о чём не подозревая, исполнил. Это светопоклонник был меньшим злом, который даже моих бесов умудрился использовать во благо людей! Который усмирил разбойников и объединил население через веру. Который не знал, но догадывался, что грядёт, и потому старался усилить державу. А ты, ты всё с помощью моих мелких шавок разрушил. Благородный мститель, как бы не так…
     Сила оттолкнула тело Рифата на пару метров, словно от пренебрежения.
     — Ты мог бы заменить царя жрецов и стать полезным слугой, но ты слишком противоречивый, чтобы на тебя можно было рассчитывать. Ты такой же ненадёжный, как губернатор Буер. Такой же амбициозный, при том что самостоятельно не представляешь из себя ничего! Что ж, ты действительно заслужил свои муки в Аду, недочеловек-недодемон. Недосветопоклонник-недосветоненавистник. Во всём «недо», чего не коснись. Передавай привет от меня герцогу Данталиону, пусть делает с тобой всё, что хочет.
     На одеревеневшем лице Ахеменида будто бы отразилась усмешка:
     — Благородный мститель. Благородный мститель… Меньшее зло…
     Рифат ощутил, что его тело растворяется в свете. Что он исчезает. В его сознании возникла сильно запоздавшая паника.
     — Тот, кто оправдывает свои поступки, притворяясь злом меньшим, незаметно самым большим злом и становится. Кто считает, что его цель оправдывает любые средства, тот самое большое зло и творит. Это вселенский закон, и уж поверь, я знаю, о чём говорю.
     От Рифата уже почти ничего не осталось. Он чувствовал себя воистину невесомым. Поле зрения начало схлопываться в одну маленькую яркую точку. Последние слова он воспринял не столько ушами, сколько ощутил их смысл через вибрацию духа.
     — Я знаю, я точно знаю, как становятся на путь зла. Ведь Свет Небес мгновенно в Метабеса не превращается… Я знаю, увы.
     Кроме светлой точки и вибрации, больше ничего не осталось. А потом, потом исчезли и эти атрибуты реальности.
     Блаженная тьма и тишина накрыли нечто, бывшее прежде Рифатом.
     Как жаль, что этот покой продлится недолго.
     Но покой, он для праведных.
     А злобным душам место в Аду.
     И неважно, к большему или меньшему злу относила себя чья-то сущность.
     И была ли цель, которую она преследовала, праведной.
     Ведь если для достижения цели требуется творить зло, то возмездие неизбежно.
     
     Ибо Ад — это не что иное, как всего лишь возмездие.
     Возмездие для тех, кто ставил свои цели и желания превыше всего.

Эпилог

      Освобождение от мук можно обрести лишь через ещё большие муки.
      Ричард Скотт Бэккер
     
      Нижний Ад, четвёртый слой
     
     Шипастая тень содрогнулась. Она пребывала в полной неподвижности долгие месяцы, но теперь что-то неуловимым образом изменилось. И дело точно было не в предмете, отбрасывавшем эту самую тень.
     Потому что такого предмета в принципе не было.
     Тень существовала сама по себе, и сейчас она ожила. Тень существа, звавшегося когда-то Рифатом.
     В этом пласте бытия подобный феномен был не просто возможным, но вполне обычным явлением. Души грешников обитали в двухмерном пространстве, а управлявшие миром демоны — в трёхмерном. А самые сильные владыки мира сего представляли собой четырёхмерные сущности, пребывавшие одновременно в прошлом и в будущем. И один из таких повелителей Ада с интересом рассматривал сейчас тень, неуверенно зашевелившуюся на страницах его Книги. Книги, в которой события реальности не просто записывались, они посредством её активно формировались. Книги, чьи страницы были сделаны из кожи корчившихся в агонии нечестивцев, а чернила нацежены из их крови и слёз.
     Герцог Данталион перевернул страницу, казавшуюся по сравнению с маленькой тенью огромным испаханным полем. Перевернул без особой необходимости, просто чтобы отметить окончание одной эпохи и приветствовать начало другой. Демон любил символизм, ибо в четырёхмерном пространстве лишь значимые события могли служить надёжными ориентирами.
     Эпоха света со смертью Ахеменида закончилась, впереди была эпоха чёрного колдовства. Время, когда судьба мира будет зависеть от магов. А магов неспроста страшились и не любили даже самые могучие демоны…
     Данталион пощекотал кончиком длинного когтя съёжившуюся от ужаса тень.
     Нет, он знал, что тени от его прикосновений не больно. Пока что ей только страшно. Больно станет потом.
     Чтобы испытывать боль, тени следовало привыкнуть к новому миру. Освоиться с непривычными ощущениями. Вот тогда-то Данталион и начнёт вырывать ей шипы. Отделять демоническую сущность, доставшуюся глупцу от губернатора Буера, от человеческой сути грешника. О да, этому человечку предстоит страдать в Аду долго.
     Очень долго. Гораздо дольше, чем всем его остальным обитателям.
     Кроме демонов. Демоны здесь жили тысячелетиями и будут существовать, покуда их не уничтожат создания свыше. С самого верха, которое невежды зовут Небесами.
     К несчастью, теперь Данталион знал, что давно предсказанная катастрофа больше не за горами. Час расплаты для демонов приближается. Как знал герцог Данталион, что даже если станет менять реальность по своему усмотрению, то лишь ненадолго отсрочит крушение.
     Аду суждено превратиться в руины. Настоящие руины, не имеющие ничего общего с иллюзорной верой в Руины Ада, которую Метабес придумал для светопоклонников. Даже его, Данталиона, мастера галлюцинаций и иллюзий, всегда удивляло, как можно было заставить целый народ поверить в подобную сказку.
     Руины Ада… Насколько это должно быть льстило людишкам, считавшим, что они могли когда-то победить Ад.
     Как бы не так, люди могли Ад только создать, но никак не уничтожить.
     Ведь в противном случае им пришлось бы преодолеть в себе зло. А зло составляло неотъемлемую часть человеческой сущности.
     И вовсе не потому, что люди от природы были плохими. И конечно, не из-за свободы воли, о которой любили порассуждать порабощённые Метабесом светопоклонники. Забавно, что именно рабы сильнее всех прочих любят мнить себя свободными в выборе. Нет, всё было существенно проще.
     Люди были злы, потому что жаждали гораздо больше необходимого. Им всегда всего было мало.
     Они создали Ад, потому что им не хватало одной человеческой жизни. Пускай и короткой, но вполне достаточной для самореализации. Но нет же, людям была нужна вечность!
     Что ж, они эту вечность в конце концов получили. А то, что даже относительная вечность в Аду им пришлась не по вкусу — результат закономерный и вполне справедливый.
     Такова плата за ненасытность. Такова цена непомерных амбиций и неприятия предназначения свыше.
     Ад — дело рук человеческих. Продукт человеческой воли.
     Именно поэтому грядёт очищение свыше.
     Чтобы привести в порядок исковерканное колдовством мироздание. Вернуть естественный ход вещей.
     Поэтому всё будет разрушено вплоть до низшего слоя.
     Покуда не исчезнет последняя шелуха бытия…
     Впрочем, до четвёртого слоя Ада высшие сущности доберутся ещё очень нескоро. К тому же в распоряжении Данталиона не только безнадёжное будущее, но и вполне славное прошлое. Он может субъективно растянуть своё существование и мучения своих жертв на эпохи.
     Так что возомнившему себя благородным мстителем человечку не повезло.
     Для него всё только лишь начинается. Существу, звавшемуся Рифатом, предстоит ощутить на собственной шкуре вкус вечности.
     Покуда глупец не поймёт, что такое настоящее зло.
     И что никакого меньшего зла не бывает.
     
     Ад — это не начало, не конец и, по существу, вовсе не настоящая вечность.
     Ад — это познание себя через невыносимые муки и боль.
     Таким образом, Ад — это продолжение жизни для тех, кто в течение жизни так ничего и не понял.
     Ад — для таких, как Рифат.
     
     КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"