Михнегер Егор : другие произведения.

Третья Орда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение романа "Загнивающий Эльфланд". Поработив людей и эльфов на континенте, орки устремились на обетованные острова. Живущие там изнеженные эльфийки совершенно не готовы к отражению нападения. Все убеждены в способности руководителей Эльфланда противопоставить Орде достижения техно-магического прогресса, обойдясь таким образом малой кровью. Ходит слух о некоем могучем чудо-оружии, которое в один миг может уничтожить всех орков. Нужно лишь продержаться достаточно долго, чтобы дать эльфийским чародеям возможность совершить ритуал и покончить с зеленокожими тварями навсегда. Однако орков подобные перспективы отнюдь не пугают, они упиваются вседозволенностью. Их понимание истинной расстановки сил в борьбе за мировое господство столь же далеко от объективности, как у граждан, смотрящих легендарное эльфовидение. А между тем гномы готовятся показать, что их новая идеология даёт весьма ощутимые преимущества. Планы лихнистов простираются куда дальше, чем думают вцепившиеся друг другу в глотки "разумные расы".

Третья Орда

[]

Annotation

     Поработив людей и эльфов на континенте, орки устремились на обетованные острова. Живущие там изнеженные эльфийки совершенно не готовы к отражению нападения. Все убеждены в способности руководителей Эльфланда противопоставить Орде достижения техно-магического прогресса, обойдясь таким образом малой кровью.
     Ходит слух о некоем могучем чудо-оружии, которое в один миг может уничтожить всех орков. Нужно лишь продержаться достаточно долго, чтобы дать эльфийским чародеям возможность совершить ритуал и покончить с зеленокожими тварями навсегда.
     Однако орков подобные перспективы отнюдь не пугают, они упиваются вседозволенностью. Их понимание истинной расстановки сил в борьбе за мировое господство столь же далеко от объективности, как у граждан, смотрящих легендарное эльфовидение.
     А между тем гномы готовятся показать, что их новая идеология даёт весьма ощутимые преимущества. Планы лихнистов простираются куда дальше, чем думают вцепившиеся друг другу в глотки «разумные расы».

Третья Орда

Пролог

      Самые восхитительные моменты вашей жизни — это не дни так называемого успеха, а, скорее, те времена, когда уныние и отчаяние порождают в вашей душе желание бросить вызов жизни, и предвкушение грядущих свершений.
      Гюстав Флобер
     
     Бескрайние степи.
     За двадцать лет до вторжения Третьей Орды в Эльфланд.
     
     — Имеющий уши — да услышит! Имеющий хоть каплю мозгов — да поймёт! Пора прекращать междоусобную грызню за бесплодные земли! Пора вновь стать Ордой! Лишь собрав кочевые племена в единый кулак, мы станем хозяевами этого мира! Только отняв блага у людишек, гномов и эльфов, вновь заживём хорошо! Нужно…
     — Ага, а кто станет главным?
     — Чур я!
     — Нет, я его слушать не стану!
     — Я!
     — Я самый главный!
     — Да я с вами срать в одном поле не сяду! Вожаки недоделанные.
     — Я…
     — Я…
     — Я…
     Рычача печальным взглядом обводил собравшихся на ежегодной сходке в Уркостане вождей. Правильнее было бы сказать, вождиков. Главы небольших кочевых племён не представляли собой ничего, но каждый считал себя лучше другого, каждому было западло подчиняться кому-то ещё. Плевать, что все давно сидят даже не в сточной канаве, а в отхожем месте, главное — чтобы никто не смел из нужника выкарабкаться, стать выше всех остальных.
     — Очевидно, что командовать должен я!
     — Тебя даже твои жёны не слушаются, вождь хренов!
     — Да как ты…
     — Держите-держите его. Сейчас мы увидим, как у орка из головы растут рога!
     — Убью гада!!!
     Как и все предыдущие попытки Рычачи договориться об объединении, нынешняя снова с треском проваливалась. Вождики свистели, улюлюкали, среди нескольких горячих голов завязался кулачный бой. По древней традиции всё оружие орки оставляли вне священного Уркостана, но Рычача не сомневался, что сразу после завершения собрания и ритуала, часть племён устроит меж собой резню всего в нескольких милях от города.
     В досаде шаман швырнул бубен:
     — Глупцы! Доколе собираетесь рвать глотку друг другу?! Пока люди не отберут у вас даже степи? Человек — существо крайне непривередливое, людишки осваивают любой клочок земли: от пустыни до тайги! Они всё время учатся, совершенствуют технологии, а вы… А вы становитесь от поколения к поколению всё более примитивными!
     — Ну вот, опять свою песню завёл. Люди то, люди сё, надо объединиться… Я думаю, надо выпить!
     — Лучше быть вожаком в своём племени, чем бегать у кого-то на побегушках!
     — Все орки объединяйтесь! И… совокупляйтесь!
     — Аха-ха! Вот оно чё! Рычача оргию хочет устроить!
     — Я самый главный! Лишь один только я!
     — Слышь, объединяйся давай!
     — Два дебила — это сила! Три дебила — это мощь! Куче орков — не помочь!
     — Когда жрать будем?
     — Да, хорош уже базар устраивать! Давай проводи свой ритуал и на пир!
     — Рычачу на мыло!
     — Долбани в свой бубен, шаман. Долбани, Рычача, в свой бубен…
     Драки, пляски, шум ради шума. Никто из них не хочет меняться. Никто не чувствует нависшей над всеми угрозы, никто не видит никакой перспективы.
     Напиться до поросячьего визга сегодня, а завтра хоть трава не расти — вот и весь предел желаний даже лучших из орков. Раса, что дважды почти поработила весь мир, нынче сама превратилась в рабов сиюминутных инстинктов. Позор! Трагедия! Деградация…
     — Вновь повторяю вам я пророчество, во время ритуала открывшееся! Грядёт величайшая в истории буря! Буря, что сотрёт в порошок все миры! Никто не сможет спрятаться, переждать, уцелеть в одиночку! Лишь сплочённая раса, овладевшая целым миром, будет способна сражаться с проявлением Бездны! Всё остальные сгинут, от них не останется ничего! Мы, орки, были созданы для сражения. Это наша судьба, наше предназначение — править миром! Только став всем, мы сумеем избежать общей участи.
     — Хватит нам эти бабские сказки рассказывать!
     — Не хотим объединяться, хотим пить и жрать!
     — Ишь, всё страх нагоняет. И без тебя тошно, Рычача!
     — На фига нам весь мир? Бескрайних степей, что ли, мало?
     — Угу, на то ведь они и бескрайние! Я сколько на варге ни ехал, конца края степи не видать!
     — Пусть мир спасают сказочники-эльфы! А нам и так хорошо.
     — Миру — мир! Оркам — бабы, жрачка и выпивка!
     Рычача продолжал вещать словно бы в пустоту:
     — Начинать битву нужно сегодня, ибо завтра враги наши усилятся, а мы ослабеем ещё пуще прежнего! Пока эльфы размякли, люди враждуют между собой, а гномы затаились — у нас есть шанс победить. Однако боюсь, это последняя возможность, упустим её — нам хана. Как гласит поговорка: когда медведь выходит из спячки, скулит даже варг! А образный медведь, в лице тех же гномов, ворочается с каждым днём всё сильнее… Сородичи, поверьте, у нас действительно мало времени!
     — Нет времени на раскачку! Где-то я уже это слышал…
     — На баб и бухлишко есть время всегда!
     — Людишками не получилось нас напугать, теперь на гномов переключился?
     — Да катись весь этот мир к варговой матери!
     — Да, в задницу такой мир, где всем надо ходить строем!
     — Давайте Рычаче выколем глаз?
     — Не надо, не надо, он закончит сейчас!
     — Шаманы — только для ритуалов, долой занудные указания!
     Следом за руганью в Рычачу полетели комья грязи. Терпение вождиков было уже на исходе, но шаман всё никак не мог смириться со своей неудачей:
     — Вы объединитесь, хотите вы того или нет! Подчинитесь воле не вождика, но могучего верховного хана! Будете беспрекословно выполнять любое его повеление! Клянусь, я найду орка, способного править железной рукой! А если и не найду, то создам своими руками! Вы все признаете его волю! Станете настоящей Ордой, а не кучкой отбросов! Третьей Ордой, что будет едина тысячу лет!
     — Поцелуй меня в тощий зад…
     
     С понурой головой Рычача бродил вокруг города.
     Города… Называть городом кучу беспорядочно разбросанных шатров посреди безбрежной степи не повернулся бы язык даже у привыкшего к многовековым лишениям человека. Но орки докатились до такой степени, что стали называть городом любое место с навесом над головой…
     Участвовать в общей пирушке Рычачу претило. Он и ежегодный ритуал-то провёл кое-как — кому, как не ему, было не знать о бесполезности давно отживших обрядов. От жертвенного барашка не прольются над степями дожди, не наполнятся живительной влагой редкие ручейки и колодцы. Бабы не станут рожать больше орков… Ещё бы, кому охота рожать от таких идиотов?! Слабаки вымирают, раса безвольных существ вырождается.
     Настоящий ритуал требует жертв совсем иного масштаба и качества. Реки крови, горы мяса! И не безмозглых животных, а созданий, наделённых развитым сознанием. Они должны испытывать дикий ужас, расставаться с жизнью в невыносимых мучениях. Только такие дары принимают, нет не боги, но древние безымянные силы, в чьей власти менять контуры мира.
     Однако безмозглые вождики цепляются за обычаи, давно лишённые смысла. Стабильность даёт им спокойствие, даже если эта кажущаяся стабильность не что иное, как медленная агония умирающего. Тело без духа обречено на гниение…
     «Рыча-ча-ча-ча… Рыча-ча-ча-ча…»
     Рычача вздрогнул, он снова ясно почувствовал зов странной силы, что являлась к нему в минуты отчаяния.
     «Рыча-ча-ча-ча…»
     Шаман орков остановился. Закрыл глаза, развёл руки в стороны, позволяя едва ощутимому дуновению ветра оплести своё тело. Это был его способ приветствовать безымянную силу.
     — Я здесь. Вот он я. Шаман загнивающей расы.
     Ветерок пощекотал подмышки расстроенного орка.
     «Загнивающая раса… Как мне знакома твоя боль и горечь, Рычача. Тотальный упадок… Это неизбежная участь любой великой империи, орды или царства. Ибо всё в конце концов обращается в свою противоположность. Всё превращается в пепел».
     — Загнивающий…
     «…Эльфланд…»
     — …Уркостан…
     Рычача вздрогнул, его слова наложились на звучание невидимой силы, но прозвучали не в унисон, а, напротив, как диссонанс. Ему почудилась, что его загадочный собеседник смеётся.
     «Ты до сих пор не понял, кто тебя направляет, Рычача? Не почуял корни моего колдовства?»
     — Ты… ты эльф?!
     Рычача поверить не мог вспышке внезапного озарения. Вражеский колдун годами подначивает его идти войной против собственной расы?
     «Я был некогда существом этой расы, но ныне остаюсь им лишь внешне. Тебе, как шаману, будет несложно понять, как дух может отринуть оковы сковывающего его тела. Вся разница между нами только в том, что мой дух способен высвобождаться не на короткое время, а парить в иных мирах сотни лет. Я отработал перемещения души в совершенстве».
     То ли от легчайшего дуновения, то ли от смысла переданных ему мыслеформ, кожа Рычачи покрылась мурашками.
     «Тысячелетние массовые эксперименты с бессмертием… Я получил столько знаний, что можно сказать — я почти Бог. Меня не интересует суета и трагедии смертных, всё, что имеет отныне значение — удержать вечность, которая неумолимо заканчивается. Пустота проявилась и готовится поглотить собой всё».
     — Крушитель Миров…
     «Проявленный…»
     Рычача замолк вместе с духом. Всеми фибрами души шаман чувствовал надвигающийся конец всего сущего. Пока ещё невероятно далёкий, с точки зрения орочьей, человеческой или даже эльфийской жизни, но столь страшный и неизбежный… Столь окончательный.
     «Эльфы не справятся. Люди — тем более. Лишь свирепая раса, способная отбросить любые сомнения и принести одномоментно неисчислимые жертвы, сумеет продолжить своё бытие. Только воистину страшной ценой, неприемлемой для любых разумных созданий, можно обеспечить избранным будущее».
     — Орки…
     «Орки способны слиться в единую расу. Не добровольно, но под влиянием великого вождя дадут принести себя в жертву. Возможно, к этому придут также гномы. Я не готов ставить всё только на одну карту и помогаю подгорному народцу подавить всякую личность во благо общего дела. Но я верю, Рычача, что орки первыми придут к единению. В отличие от гномов, вам терять нечего».
     — Мой народ…
     «Он столь же твой, как эльфы — моя раса. Я сделаю тебя бессмертным, Рычача! Твой дух будет парить рядом со мной даже после конца всего сущего! Вернее, уже не всего, ибо наш кусочек реальности уцелеет».
     — Но мой народ даже слышать не хочет ни о каком единении! — выпалил доведённый до отчаяния орк.
     Ветерок весело пощекотал ему пятки.
     «Они услышат, Рычача. И вовсе не важно, чего они там хотят».
     * * *
     Орк вновь вздрогнул, несколько мгновений ничего не видящим и непонимающим взглядом смотрел прямо перед собой.
     Он ранен. По его правой руке расходится заражение. Пальцы больше не слушаются…
     Всего пару недель назад Горрык был здоровенным бугаем, играючи скручивающим в бараний рог менее одарённых природой сородичей. У него имелись деньги. Много золота, которое он заработал за годы наёмничества на мерзких, но богатых людишек. Женщины льстились к нему, даже вожди племён смотрели на него с уважением. Его ждало в Уркостане блестящее будущее…
     Один неудачный удар в потешном дружеском поединке… Лишь одно неверное движение привело его к травме. К потере боеспособности. К заражению крови.
     Горрык посмотрел на правую руку. Здоровый зелёный цвет кожи сменился противным тёмно-фиолетовым. Распухшие вены, словно змеи, тянулись вверх по руке, стремились оплести его шею, хотели задушить хозяина, что так беспечно отмахнулся от предложения обработать снадобьем его рану. Подумаешь, царапина, до утра заживёт! Ха, теперь Горрык весьма удивится, если проживёт до заката. Такая нелепая и бесславная гибель…
     Словно во сне, он медленно брёл к самому большому шатру Уркостана. Городок опустел, после ежегодной сходки все племена разъехались во все стороны. Горрык был вынужден вернуться сюда в одиночку и вопреки всем традициям, ибо только здесь он мог надеяться получить шанс на спасение.
     Огромные стаи ворон кружили над местом сборища, хозяйничали у отхожих мест и кострищ, доедали объедки. С нескрываемым вожделением поглядывали на бредущего мимо орка, чувствуя его слабость, надеясь поживиться заражённым, но пригодным для всеядных птиц мясом.
     — Пошли вон, пернатые! Не для вас, куриц, меня мамка растила… — попробовал отогнать чёрных воронов Горрык, но его жалкий писк скорее привлёк, чем отпугнул птиц.
     По какой-то неясной причине мерзких летучих тварей всегда тянуло к шаманам — ходили слухи, что орочьи колдуны подкармливают ворон, но вряд ли у тех имелось достаточно еды, чтобы прокормить такую огромную стаю вечно кричащих и голодных созданий.
     — Кар-кар-кар-кар…
     Голова у Горрыка разболелась пуще прежнего, он с трудом удержался, чтобы не швырнуть в ворон какой-нибудь увесистый камень. Но остатки сознания подсказывали, что любое усилие может стать для него роковым. Проклятые птицы!
     Он буквально ввалился в шатёр. С превеликим трудом удержал равновесие. Сделал неверный шаг в сторону сидящих у маленького костерка троих орков. Курящие длинные трубки шаманы едва удостоили его взглядом.
     — Зачем ты пришёл сюда, воин? Мы шаманы, не лекари.
     — В любом случае ты пришёл слишком поздно. Тебя уже не спасти.
     Самый старший шаман пустил в сторону Горрыка струю ароматного дыма:
     — Обладай я всей силой мира, даже тогда я не стал бы исцелять тебя, воин. У тебя на роду написаны смерть и страдания. Не лишись ты руки, сеять тебе великие разрушения! Я вижу моря, красные от пролитой крови. Крови не только вражеской, но и орочьей! Ты мог бы погубить целый мир, наш народ… Но сдохнешь теперь как собака, и станет скулёж твой платой за непоправимое разорение земель и народов! Пускай этот крах лишь воображаемый, но даже образ будущего должен иметь свою цену. Сгинь, губитель жизней бесчисленных! Иди корми собой птиц.
     — Монстр.
     — Вредитель.
     От дыма голова Горрыка окончательно закружилась. Также, как ввалился, теперь он вывалился обратно наружу шатра. Упал на выжженную солнцем бесплодную пыльную землю. С трудом перевернулся на спину и уставился в небо, на кружащихся над ним птиц, предвкушающих скорую трапезу.
     — Вот и всё. Пора умирать… — наполовину простонал, наполовину констатировал факт поверженный воин. Разрушитель мира, ха, как же!
     Над ним нависла чья-то тонкая тень. Щупленький кривой орк внимательно рассматривал павшего от жалкой царапины воина. Только сейчас Горрык осознал, что не заметил эту ошибку природы, молчаливо наблюдавшую в шатре за остальными шаманами.
     Хромой орк склонился к самому лицу Горрыка. Взял его гниющую заживо руку в свои маленькие сухие ладошки. И совершенно неожиданным для такого тщедушного тела сильным голосом провозгласил:
     — Встань и круши!

Глава 1. Пленники

      Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок — меню обширное и скучное. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить.
      Иосиф Александрович Бродский
     
     Руины Арнарофера.
     Настоящее время.
     
     — Давай-давай, чисти нужник, трусишка-человечек, солнце ещё высоко.
     Афелис пропустил подначивания надзирающего над рабами эльфа мимо ушей. Он знал, что огрызаться не только бесполезно, но и крайне болезненно. «Смельчак» лишь ищет предлог, чтобы угостить Афелиса плетью. У последнего не было ни малейших сомнений, что такой предлог эльфийский подросток непременно найдёт, но зачем упрощать подонку всё дело?
     — Что, опять меня игнорируешь? Делаешь вид, что не слышишь? А ну, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
     Афелис вскрикнул — не сказать, что неуклюжий удар причинил ему особую боль, но преувеличить страдание лишним не будет. Быстрее отстанут.
     — Так-то лучше. Вы, людишки, хорошо понимаете только плеть. Была б моя воля, драл бы вас с утра до ночи!
     Пленённый орками юноша промолчал: была б его воля, он повесил Зигарика на ближайшем суку, так этот мерзавец его доконал! Но сейчас Афелис мог лишь молча взирать со дна отхожей ямы на куражащегося наверху предателя Эльфланда.
     — Ну, чего уставился? Работай давай! Ишь, глазки испуганно вылупил, человечек.
     Афелис, как ни в чём не бывало, принялся вновь выгребать руками из ямы вонючие орочьи испражнения. Он понимал, что искать в действиях Зигарика логику и смысл не следует, единственная цель этого подлеца — поднасрать и без того стоящему по пояс в дерьме человечку.
     Отважному человечку, что бы про него какой подонок ни говорил.
     
     С момента пленения Афелиса прошло почти что полгода.
     Первые две недели он провёл как в тумане: после сильного удара в голову та постоянно кружилась, его то и дело тошнило, от слабости он несколько раз терял в походе сознание, но орки безжалостно гнали его и остальных пленников куда-то вперёд. Утомительный дневной переход, тревожная ночь под открытым небом, почти полное отсутствие пищи, а иногда и воды — такое выдержит не каждый здоровый взрослый мужчина. Но раненый юноша лишь крепче сжимал зубы и делал ещё один шаг. Затем следующий. И так покуда Орда не упиралась в очередной эльфийский город. Осада означала для пленников короткую передышку.
     Никто не доверял новым рабам никакую работу. Их просто вели за собой словно скот, и словно скот же порой кого-нибудь ели.
     Критерии отбора на ужин знали, похоже, лишь сами охочие до человечинки орки. Вдоль выстроившихся в ряд пленников проходил старый орк, щупал людей и эльфов за щёки, иногда за бёдра и задницы. Тех, кто пришёлся причмокивавшему старикану по вкусу, забирали и больше «избранных» не видели уже никогда. Лишь по лохмотьям одежды рядом с кострищами можно было понять их незавидную участь.
     На помятого побоями истощённого Афелиса не польстились, а вот на чистенького пухленького Маврика старичок раз за разом облизывался. Однако ушлый папаша Маврика быстро смекнул, что к чему, и при каждом удобном случае обмазывал своего ненаглядного сынишку грязью и другой вонючей субстанцией. Даже оркам можно испортить аппетит, если как следует постараться. Маврика, правда, теперь невольно сторонился даже Афелис.
     Впрочем, довольно скоро стало понятно, что «стадо», в котором оказался Афелис, было, если можно так выразиться, весьма привилегированным по отношению к другим пленникам. Их съедали достаточно редко, на тяжёлые работы не отправляли и вообще, по орочьим понятиям, берегли. Шаманы регулярно навещали стоянку рабов, беседовали на разные темы то с тем, то с другим пленным. Если разговор приносил колдунам какую-то пользу, то раб получал возможность от души набить пузо мясом. Учитывая постоянное недоедание, неудивительно, что все старались выложить шаманам как можно более ценные сведения…
     Афелис демонстративно молчал, когда его о чём-либо спрашивали. Похоже, шаманов это весьма веселило. Они водили перед его носом сочащееся жиром жаркое, внимательно прислушивались к журчанию его живота, давали мудрые советы, как побороть чувство голода, посасывая гладкий камешек, и всё в том же духе. Иногда-таки его били.
     Все были уверены, что скоро терпение орочьих колдунов лопнет и Афелис лишится места в привилегированном стаде умников. Однако, чем сильней он упрямился, тем больший интерес к себе вызывал. К концу их долгого похода с севера на юг Эльфланда Афелис остался единственным пленником, кто не пошёл на негласную сделку с шаманами, не променял честь на возможность утолить голод.
     Когда Орда достигла Арнарофера, один из старших колдунов молча приказал юноше следовать за собой. Афелис был абсолютно уверен, что уж сегодня ему точно предстоит умереть. Однако шаман всего лишь приковал его к столбу на одном из холмов, с которого был виден весь город, оставив наблюдать за величайшим поражением Эльфланда. Когда на следующий день орк вернулся за пленником, то увидел вместо гордого юнца сломанного жалкого человечка. То, что не удалось боли, голоду и лишениям, сумело сделать страшное зрелище околдованных пленников, бегущих на убой против своих же сородичей. Афелис ясно осознал, что всё это время с ним, как и с остальными рабами, просто игрались — шаманы могли в любой момент сломить волю жертвы. Единственная причина, почему они старались обходиться с «избранным стадом» без подобной насильственной ломки — лишённые подобным образом воли рабы работали хуже зомби, а «умникам» предстояло совершить много работы.
     Вскоре после разорения Арнарофера, выжившие пленники за эту самую работу и взялись. Им предстояло построить великое множество кораблей. Несколько следующих месяцев Афелис снова провёл как в тумане…
     * * *
     Бурлящее море.
     
     Рычача вновь отчитал своих подопечных. Бездарные колдуны никак не могли приноровиться надувать паруса вызванным ветром: то слишком сильные порывы срывали и рвали грубую ткань, то ветерок едва чувствовался, то вообще дул не в ту сторону.
     — Я вас чему, баранов, учил? Силу нужно направлять аккуратно. Это вам не топором и дубиной махать, магия требует ясного сознания и полного сосредоточения на текущем моменте.
     — Эт как это? — опять не поняли заумные указания подопечные. — В носу, получается, нельзя ковырять?!
     — Твоя говорить дуть в паруса, мы и дуть, значится.
     — То сильно, то слабо, не угодишь, ё-моё…
     — Тьфу, скукотища, а не работа!
     Скрипя от злости стёртыми клыками, Рычача уже, наверное, в сотый раз продемонстрировал тугодумным собратьям искусство управлять невидимой силой. Те с искренним восхищением наблюдали за тем, как старший шаман собирает хаотичные пучки рассеянной повсюду энергии в один могучий поток, направляет его усилием воли в сторону цели.
     Надувшиеся паруса некоторое время уверенно вели корабли к заходящему солнцу. По команде Рычачи шаманы подхватили воздушный поток, удерживали его минуту-другую, затем, как обычно, сбились, мешая своей волей друг другу. Рычача расстроенно сплюнул:
     — Олухи! Ручищи кривые, а в мозгах, напротив, ни единой извилины! А вы чего расселись и глазами хлопаете? Гребите давайте! Иначе мы до конца времён до эльфийских островов не доплывём…
     
     Продолжая ворчать, Рычача спустился в трюм. Низко пригибаясь, доковылял до кормы, открыл начинающим ржаветь ключом дверь.
     — Ну здравствуй, красотка, соскучилась без меня?
     Прикованная к грубо сколоченной лежанке эльфийка поморщилась. Впрочем, без особого отвращения. Она давно поняла, что Рычача не желает ей зла.
     — Ничего-ничего. Скоро уже доплывём. Вернёшься на родину, пусть даже эта родина, не моргнув глазом, списала тебя со счетов.
     Эльфийка фыркнула, она была слишком умной и высокопоставленной женщиной, чтобы понимать: её возвращению никто не обрадуется.
     — Я видел глазами ворон, твои сородичи подготовились к встрече. Нас ждёт весёлая высадка на восточные острова! Сказать по правде, после мясорубки в Арнарофере я ожидал более серьёзных приготовлений, но и с имеющимися силами будет не так легко справиться. Всё-таки на корабли поместилась лишь малая часть Орды.
     — Ты безумец, Рычача, если считаешь, что наши чародеи будут стоять в стороне, в то время как вы уничтожаете Эльфланд! Острова — не континентальная часть империи, так просто их никто не отдаст!
     Рычача ласково улыбнулся, накрутил на сморщенный палец локон волос прекрасной эльфийки. Та вновь фыркнула.
     — Ваши чародеи давно могли превратить наш жалкий флот в щепки. Огненная магия, столь любимая вашей расой, наилучшим образом подходит для уничтожения кораблей. Однако, — шаман развёл руками, — мы не видели ни одного единорога с готовящимся швырять огненные шары чародеем. На притаившейся в засаде воздушной флотилии я тоже не ощущаю присутствия сильных колдунов. На берегу нас ждут обычные требушеты и лучники. Вернее, преимущественно лучницы. С мужиками у вас, видать, и прям туго.
     — Я не верю…
     — А я знаю. Ваш любимый Гэльфштейн вовсе не тот, за кого себя выдаёт. О нет, нет, он никакой не предатель. Напротив, он величайший спаситель жизни на этой планете! Вот только для спасения одних придётся принести в жертву других, угробить кучу народа. Что, впрочем, было обычным делом во все времена.
     — Я лично общалась с Гэльфштейном и не единожды. Это истинный творец Эльфланда! Фактический создатель империи. Он никогда…
     — Он империю породил, он и принесёт её в жертву. Ибо что есть империя с точки зрения вечности? Мимолётный взлёт и падение. Триумф и печальный закат очередной слишком много возомнившей о себе расы.
     Эльфийка покачала головой, она до сих пор не могла поверить и принять очевиднейший факт:
     — Не знаю, кто руководит и помогает тебе, Рычача, но я убеждена, что это кто угодно, но только не Гэльфштейн. Старый добрый отшельник…
     — Тысячелетиями проводит безжалостные эксперименты с бессмертием. Он больше не эльф, Илона, он — полубог. Возможно, ему ещё далеко до Творца, но и от простых смертных он столь же отдалился, как Создатель всего сущего. Или ты из тех наивных глупцов, кто до сих пор верит в высшую справедливость надзирающего над всеми Отца?
     Теперь головой качал сам Рычача:
     — Мы предоставлены сами себе, и только мы сами можем попытаться спастись в гибнущем мире, в схлопывающемся мироздании. Только мы сами…
     Рычача любил подолгу беседовать с Илоной и не боялся посвящать Покровительницу магических искусств Эльфланда в свои планы. Бывшую Покровительницу.
     Ей удалось выжить действительно чистым чудом. Сколь ни были тупыми драконы, даже они в конце концов поняли, что их водят за нос, и приноровились отличать иллюзии от настоящих наездников. Возглавлявшую вылазку в тыл Орды Илону с архимагом настигли, один из драконов откусил половину единорога с волшебником…
     Головокружительное падение закончилось приземлением на шатёр командовавшего снабжением хана. Естественно, шатёр благополучно сломался, как и половина косточек хрупкой эльфийки, но толстая парусина, как и лёгкость изящного тельца, сумели сохранить наезднице жизнь.
     Рычача часто сквернословил о Творце, но не понять такой знак свыше, причём в самом буквальном смысле, не мог. Час эльфийки ещё не пробил, шлюха-судьба приберегла для отважной наездницы какую-то важную роль. На единственный большой шатёр в чистом поле случайно с неба не сваливаются.
     Узнав о происшествии, шаман быстро прибыл на место падения, вместе с остальными колдунами выхаживал эльфийку в течение нескольких месяцев. Фактически заново собирал её по кусочкам. Сейчас он поглаживал бывшую Покровительницу не из пошлости — Рычача действительно мог считать себя вторым отцом этой девушки.
     — Родитель номер два, не распускай, пожалуйста, руки, — Илона мягко, но решительно убрала старческую орочью ладошку с колена. — Ты совершил большую ошибку, доверившись чьим-то иллюзиям. Поверь, уж я-то знаю, что главный козырь наших волшебников именно миражи, а вовсе не огненная стихия. И кому, как не мне, знать хрупкость всех этих воздушных замков, которые чародеи столетиями упорно выстраивают.
     Рычача снова хотел возразить, но осёкся. С палубы громко кричали. Он не ошибся, они почти прибыли.

Глава 2. Высадка

      Не тратьте время в поиске препятствий: их может и не существовать.
      Франц Кафка
     
     — Гребите! Гребите быстрей!
     Горрык уже отчётливо видел берег, копошащиеся на песке стройные фигурки и осадные машины, готовые встретить гостей градом тяжёлых камней. Навстречу морской флотилии выдвинулся флот воздушный: два десятка триеролётов быстро сближались с гораздо более медленными орочьими корабликами.
     — Слышь, хватит мяться, шаман! Ты можешь хоть что-то сделать без указаний Рычачи? Поддай попутного ветерка!
     Горрык оглянулся, его корабль шёл заметно впереди остальных. Если поторопиться, старый занудный Рычача не успеет добраться до берега раньше него.
     — Давай-давай, дуй!
     Могучий орк жаждал схватки. Хотел настоящей опасности, упоения боем. Рычача же на говно изойдёт, но заставит верховного хана сидеть в тылу до последнего. Лишь под самый конец ему дадут «героически» добить какого-то слабака.
     — Я тебе гору золота дам, в гарем свой пущу, только надуй эти проклятые паруса! А вы гребите, гребите что есть силы, пришёл черёд нашей славы!
     Обещания груды золота не произвели на молодого шамана ни малейшего впечатления, а вот допуск в гарем верховного хана… Паруса надулись, корабль всё сильнее отрывался от отставшей флотилии.
     
     — Какого варга он делает? — Рычача обеспокоенно смотрел на стремительно несущийся навстречу врагам корабль верховного хана. — Он что, собрался штурмовать Эльфланд с полусотней бойцов?! Гребите быстрей, идиоты! Орки в опасности!
     Надувать парус собственной галеры Рычача не стал. Приближающиеся летучие корабли требовали самого пристального внимания. Его и драконов. Усевшись прямо посреди палубы, Рычача впал в транс.
     
     Бульк.
     Огромный булыжник упал всего в ярде от носа галеры. Следующий угодил в вёсла, что с треском разлетелись на щепки.
     — Чего рты раскрыли?! Хватайте запасные вёсла и гребите, гребите, мать вашу!
     Горрык не стал облачаться в полный латный доспех. Слишком велик риск отправиться с ним вместе на дно. Кольчуга, круглый деревянный щит, короткое копьё, меч — да, в предстоящем поединке он предпочёл орочьему топору излюбленное оружие «человеков» — вот и всё его снаряжение.
     Шаман неодобрительно постучал указательным пальцем себе по виску. Горрык вздохнул, занудные всё-таки колдуны все до единого! Бурча грязные проклятия, верховный хан надел на голову открытый шлем. Вот теперь точно всё!
     — Не ссы, колдунишка. Они не станут больше тратить на нас снаряды своих требушетов, эта машинка не предназначена для стрельбы по одиночной движущейся цели. Вот огненные стрелы… об этом на твоём месте я бы действительно беспокоился.
     Расчёт Горрыка оказался верен: на одиночный кораблик не обращали большого внимания. Триеролёты устремились к скоплению орочьих галер, промазавшие требушеты готовились к прибытию главной флотилии, не тратя время на корректировку по одной цели.
     Лишь стоящие у самой кромки воды лучницы пустили кучный залп стрел. Горрык пригнулся, заслоняя щитом тугодумного колдуна.
     — Не тратьте время на тушение пламени! Грести до упора! Лучники, приготовиться! После второго залпа пошлём привет этим фуриям. Пускай почувствуют нашу любовь.
     Закрепив на палубе большие щиты, два десятка орочьих стрелков спокойно переждали новый прилёт. Не обращая внимания на начинающий весело потрескивать огонёк, угостили ничем не защищённых лучниц зазубренными, но острыми стрелами. Отряд «фурий» бросился врассыпную.
     — Пф-ф-ф! А хлеб с солью кто подносить будет?! Никакого уважения к древним традициям! — съязвил Горрык над обычаем гостеприимства некоторых северных человеческих королевств.
     С каждой секундой берег становился всё ближе.
     
     С триеролётов на флотилию орков посыпался настоящий град стрел. Часть оных была обмотана просмолёнными тряпками и отлично горела. Забравшиеся на мачты отважные смельчаки запустили несколько десятков стрел в ответ, но их усилия никак не могли повредить летающим кораблям. Триеролёты замедлили ход, давая эльфийским лучницам возможность методично расстреливать орков. Экипаж волшебных судёнышек чувствовал себя в относительной безопасности: даже сумей шаманы провести свой излюбленный ритуал с вызовом туч и ураганного ветра, орочьи корабли пострадали бы от него в не меньшей степени.
     С берега в небо взметнулись тяжёлые камни — попав в одну из галер, ядро пробило хлипкое судно насквозь. Паруса нескольких кораблей загорелись.
     Однако орки лишь с уханьем продолжали налегать на вёсла. Загудели противные горны, почти на каждом корабле забил свою монотонную дробь барабан.
     
     Горрык первым спрыгнул с выброшенного на берег корабля. Тотчас же пригнулся, прикрываясь щитом. Частокол находился в каких-то жалких ста ярдах от линии прибоя, вот только, варг побери, попробуй до него доберись, когда твой щит ежесекундно дрожит от попавших в него метких стрел!
     Он слышал частый всплеск позади — хотелось надеяться, что его товарищи выпрыгивают, а не валятся замертво за борт. Горрык рванул с места вперёд. Кротчайшая пробежка, чтобы хотя бы частично укрыться за крошечной кочкой. Надеяться добежать в одиночку до лучниц было немыслимо, Горрык всего лишь обозначил своим присутствием место сбора. Его щит напоминал собою ощетинившегося ежа, столько всего за одну минуту в него успело воткнуться снарядов.
     Рядом кто-то тяжело упал на колено. Прижался к хану плечом. Горрык весело подмигнул воину. Два дебила — это сила! Через несколько секунд их стало трое. Через минуту отряд состоял из двадцати воинов. Остальные орки, используя уже вовсю горящую галеру в качестве прикрытия, продолжали отстреливаться и постепенно перебираться на берег.
     — Щит на щит!
     Часть орков пристроилась сзади, накладывая щиты поверх щитов впереди сидевших бойцов. За такой «стеной» уже можно было, если не встать в полный рост, то хотя бы приподняться и шажок за шажочком продвигаться вперёд.
     Лучницы с остервенением продолжали утыкать щиты орков стрелами.
     — Что с шамой? — поинтересовался успевший заскучать Горрык у воина, сопевшего ему прямо в затылок.
     — Жив, цел, ворон, — ответил его собеседник.
     В тот же миг к воплям эльфиек и орков присоединился сонм грубого карканья. Отправленные на разведку чёрные птицы прилетели откуда никто не ждал: с запада. Спикировали на головы лучниц, не нанося особого урона, но сбивая прицел. Упускать момент было нельзя.
     — Бего-о-ом!!! — завопил Горрык, разрушая строй, но быстро сокращая дистанцию.
     Швырнул в замешкавшихся лучниц копьё, пробив насквозь и отбросив чьё-то хрупкое тельце. Его брезгающие метательным оружием товарищи пронеслись мимо, устремившись в брешь в жиденьком частоколе — по сравнению с оборонительными сооружениями Тинтур, заборчик явно строился больше для красоты, нежели для серьёзной защиты.
     Началась резня, скорей даже бойня. Облачённые вместо доспехов в облегающую, эффектную, но совершенно бесполезную в ближнем бою, кожаную одёжку лучницы не продержались против орочьих топоров и десяти секунд, вновь бросившись врассыпную. Доблестные зеленокожие мужи с весёлым улюлюканьем били им в спину: орки являли собой настоящий образец равноправия — строишь из себя воина, скидок на пол и возраст не будет.
     Впрочем, сам Горрык в избиении женщин не участвовал — нет, не из какой-то абстрактной чести и благородства, — просто будучи командиром, он пытался оценить обстановку. На подмогу разбежавшимся лучницам устремился внушительный отряд всадников. Тяжёлая кавалерия — это вам не шутки. Против такой угрозы стена щитов не спасёт.
     — Что мы делаем, видя превосходящие силы противника? — задал Горрык риторический вопрос в пустоту.
     — Драпаем? — предложил подошедшей к частоколу орк из второй части экипажа галеры.
     — Отличный план! — обрадовался найденному решению Горрык. — Хорош гоняться за бабами! Бежим к требушетам! Спрячемся там…
     
     Подлые лучницы на триеролётах продолжали практически безнаказанно обстреливать орков. Забравшиеся на мачты бойцы больше не стреляли в ответ, спешно сворачивая воспламеняющиеся на одном судне за другим паруса. Свист летящих камней порой заглушал даже дикий визг сотен горнов — почти десяток кораблей не смогли пересечь булькающую от упавших ядер полосу морского пространства. Галеры шли на дно вместе с не умеющими плавать орками. Никто не останавливался, чтобы подобрать успевших зацепиться за спасительные деревянные обломки бойцов. Важно было лишь самим как можно быстрей достичь берега.
     На одном из идущих впереди кораблей, сидящий на палубе со скрещёнными ногами шаман резко открыл глаза. В них светилось чёрное пламя.
     
     Забравшиеся на требушет орки ободряюще подзывали улепётывающих от всадников соплеменников. Со стороны можно было подумать, что зеленокожие играют в какую-то весёлую игру, цель которой — залезть как можно выше на предназначенную для совсем других целей конструкцию. Мол, я в домике, меня трогать нельзя!
     Горрык бежал одним из последних, уже не столько слыша, сколько буквально спиной ощущая приближающийся топот копыт. Верховный хан прыгнул в сторону, перекувырнулся через плечо, только чудом сохранив таким образом голову на плечах.
     Облепившие осадный механизм орки угостили промчавшихся всадников стрелами — те не стали переть напролом, но, раздавшись в стороны, полоснули мечами слишком уверовавших в волшебную силу «домика» незваных гостей.
     Один из орков вдруг стал раздеваться.
     — Ты чегой-та? — удивились ошарашенные контратакой и странным поведением товарища воины.
     — Слушай, они же из этой штуковины камни метают, правильно? Так давайте, запустите вместо камня меня, окунуться чёт захотелось.
     — Ты что, плавать умеешь?
     — Ага, я на побережье восточного океана жил в молодости. Как рыба в воде могу плавать!
     — Тогда лады. Садись в пращу.
     Совершенно не обращая внимания на разворачивающуюся в сотне ярдов от них кавалерию, не замечая опомнившихся и собирающихся обстрелять уязвимую мишень лучниц, несколько орков с интересом тянули за все рычаги.
     — Кажется, теперь надо резко потянуть этот…
     — У-у-у-у-у-у-ух!!! — отважный, но не самого большого ума орк полетел по широкой дуге навстречу прибывающим кораблям.
     
     На практически безоблачном небе откуда ни возьмись появились тёмные воронки. Тонкие смерчи, словно щупальца невидимого обитателя небесных вершин, потянулись к триеролётам, сорвали паруса, опрокинули мачты. Вертясь как юла, два летающих корабля плюхнулись в солёное море, ещё один сумел восстановить управление, но опустился так низко, что плывущие рядом орки, взяли вражеское судно на абордаж.
     Триеролётов было два десятка, а смерчей всего три. Несмотря на устрашающий вид, они двигались по направлению к следующим летающим кораблям слишком медленно — Рычача прилагал все усилия, удерживая смерчи на безопасной для орочьих судёнышек высоте — тем не менее, вкупе с замеченным приближением полудюжины драконов, этого оказались достаточно, чтобы триеролёты сменили курс, стремясь убраться как можно дальше от места сражения.
     Рычача хмыкнул: и кто после этого настоящий мастер создания воздушных конструкций? Смерчи поднялись на совершенно неопасную для кого бы то ни было высоту, просто чтобы оставаться на виду улепётывающих «от обстоятельств непреодолимой силы» капитанов.
     Драконы хотя и преследовали летающие корабли, но достаточно близко не приближались. Хватит одного лишь эффекта присутствия.
     Орочьи галеры одну за другой выносило на берег. Пора было спасать безрассудного верховного хана.
     
     — Не, вы видали?! Рычача снова хочет присвоить всю славу себе! — от возмущения у Горрыка спёрло дыхание. — Хватит бегать вокруг деревяшки! Подрубай коням ноги!
     Горрык бросился наперерез никак не желавшим отстать от них всадникам. В самый последний момент отпрыгнул чуть в сторону, упав на колени, и полоснул проносившегося мимо коня по ногам. Послышалось отчаянное ржание, наездник вылетел из седла.
     Остальные орки бросаться коням под ноги не стали, но увидев приближающиеся отряды наконец-то доплывших сородичей, побежали следом за лошадьми, беря кавалерию в окружение. Не имея возможности взять разбег, зажатые двух сторон всадники потеряли своё главное преимущество, но всё ещё представляли собой грозную силу, рубя сверху плохо одетых бойцов.
     Верховный хан поспешил присоединиться к мясорубке. Эх, сейчас бы ему пригодился латный доспех и его большая секира, меч и щит в такой куче мале не дают показать себя во всю мощь. Ну разве можно произвести на кого-то впечатление колющими ударами? А забравшихся на высоких лошадей всадников мечом можно было только колоть.
     Горрык едва увернулся от удара копытом вставшей на дыбы лошади — отрытый шлем точно не спас бы от такого «поглаживания». Варг побери Рычачу, из-за его вечного беспокойства он почти разучился сражаться!
     Всё прибывавшие орки легко преодолели приготовленные для них частоколы, иногда деловито вырывая колья перед самым носом у лучниц. Армия островной части империи оказалась совершенно не готова к битве с лишёнными страха воинами, разбегаясь, в противоположность Орде, при первой угрозе. Через полчаса всё было кончено, на берегу среди эльфов остались лишь трупы и пленные. А ведь поначалу сражение обещало быть таким славным…
     Горрык в сердцах бросил меч — какая разница, что он убил едва ли не дюжину всадников, ведь это выглядело так незрелищно, так обыденно! Не эпично.
     Говно, а не высадка!
     
     Умевшие плавать орки расстройства верховного хана не разделяли, найдя отличное применение требушетам.
     В отличие от «расточительной Тинтур» их никто и не думал сжигать, предоставив оркам возможность осваивать новое чудо техники весьма увлекательным образом.

Глава 3. Вундервафля

      Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды, — самые опасные.
      Адам Смит
     
     Маленький полуразрушенный домик на окраине Арнарофера снова сотрясся от смеха. Собравшиеся у чудом уцелевшего эльфомарева шаманы со слезами на глазах смотрели на пыжанье надутых от важности эльфиек, пытавшихся оправдать позорное бегство своей армии с поля боя.
     Обслуживающий сегодня орков Афелис невольно прислушивался, пытаясь понять ситуацию.
     «— Совершенно неправильно и несправедливо называть это отступление бегством. Наши лучницы всего лишь планомерно отошли на более выгодные для обороны позиции. Мы бережём своих воинов, в отличие от Орды, которая не жалеет бойцов! Орки дорого заплатили за прорыв Линии Врунеллы: половина их флота была уничтожена, две трети захватчиков убиты или тяжело ранены. И вообще, Тинтур отступала практически постоянно, и ни у кого истерии по этому поводу не было! Ну, или почти ни у кого…
     Если бы не разбушевавшаяся стихия и подоспевшие на помощь оркам драконы, высадка захватчиков непременно закончилась бы, не успев даже толком начаться!
     Да, мы говорили и продолжаем утверждать, что страх перед летающими ящерами сильно преувеличен, но сбрасывать со счетов эту угрозу тоже нельзя.
     Тем не менее и новая Покровительница военного ремесла, и Покровительница внутренней безопасности уверяют, что поводов для беспокойства у жителей островов нет. Наша армия, вопреки заявлениям злых языков, не разбита и готовится дать решительный отпор на втором рубеже обороны. Просим вас сохранять спокойствие и не поддаваться паническим настроениям. К сожалению, у Эльфланда хватает не только внешних, но и внутренних врагов — эти нечистоплотные личности всеми правдами и неправдами стремятся использовать тревожную ситуацию в своих корыстных целях. Не верьте лживой пропаганде и слухам, лишь эльфовидение даёт объективную информацию! Наши правдисты внимательно следят за всеми передвижениями эльфийских и вражеских войск, вы первыми узнаете обо всех важных событиях.
     С вами была Родита, все выводы… тьфу! Верьте лишь нам! Кругом одни враги и предатели! Целую всех, до свидания».
     Заслушавшись, Афелис спохватился в самый последний момент, едва не перелив брагу через край подставленного для наполнения рога. Шаман, конечно, не мог не заметить непозволительной рассеянности проблемного раба:
     — Мне кажется, или у одного человечка слишком большие уши?
     — Не кажется, не кажется, Рок, — подтвердил сидевший рядом невероятно старый шаман, тот самый, что демонстрировал Афелису штурм последнего на континенте эльфийского города. — Скорее, я удивлён, что ты так поздно это заметил. Парень — проныра, каких поискать!
     — Почему же мы его держим на побегушках? Предлагаю найти глухого раба! Чтобы не разболтал чего лишнего…
     Старый шаман рассмеялся:
     — И как ты предлагаешь объяснять ему свои прихоти? Показывать на пальцах или каждый раз принуждать колдовством? Хороший раб должен угадывать мысли хозяина, но до такого состояния у нас пока ещё ни один не дожил...
     Рок согласился:
     — Это да, либо от приподнятой брови срутся со страха, либо смотрят тебе в рот, как щенята, либо просто тупые. Не везёт нам с рабами, всех толковых Рычача всегда себе забирает.
     — Дык то-то и оно, приходится работать с чем есть. Аф — парень хоть и ушастый, но ушлый, пару раз плетью по заднице надаёшь — с полуслова всё понимать начинает!
     Рок потрепал Афелиса рукой по давно не мытым волосам:
     — Ладно, живи пока, человече. Но в следующий раз не зевай! Прольёшь хоть каплю браги, я из тебя самого все соки выжму! Усёк?
     Афелис молча, но быстро кивнул. Соглашайся со всем, что тебе скажут хозяева, а дальше всё делай по-своему — первое правило успешного выживания в стане орков.
     К тому же обслуживание шаманов было наилегчайшей из всех его обязанностей: знай себе подноси еду и напитки. Глядишь, и самому пару крох с хозяйского стола перепадёт…
     Старый шаман приподнялся:
     — Раз уж ты у нас такой охочий до новостей, то скажи нам, человече, что думаешь о новой Покровительнице военного ремесла? Какое она произвела на тебя впечатление?
     Обычно Афелис старался вести себя при орках как можно сдержаннее, но и лезть за словом в карман он никогда не любил. Здесь вам больше не Эльфланд, «корректностью» все давно подтирают то самое мягкое место.
     — Врунелла — самый тупой военный «эксперт», которого видел свет. Назначать её Покровительницей военного ремесла и в мирное время было бы страшной ошибкой, но в условиях вторжения на совершенно незащищённые острова… это самоубийство для Эльфланда! Она способна сражаться только с невидимыми оппонентами на своём эльфовидении. Линия Врунеллы… — Афелис на секунду запнулся. — Линия Врунеллы — такая же ложь и иллюзия, как весь её образ! И, как и все миражи, эта хвалёная оборона рассеялась при первом же столкновении с суровой реальностью. Лишь в обыденной жизни можно бесконечно врать и морочить всем голову, на войне же нужно не казаться, а быть! Не слова, а крепость руки решает кто прав! Врунелла…
     — Аф. А-а-аф! Налей-ка мне ещё браги. Рок, никогда не разговаривай с этим пареньком о политике.
     * * *
     Врунелла фыркала сегодня так часто, что могло сложиться впечатление, будто это не эльфийка, а какая-то новая порода животных. Выведенная специально, чтобы выражать своё презрение ко всем окружающим.
     — Нет, а чего вы от меня ожидали? Чуда?! Тинтур полностью развалила всю армию, а из-за нашей пропаганды мужчины больше воевать не хотят!
     — Нашей? — уточнила Скабеевель.
     — Конечно! Не делайте вида, что травля Тинтур на эльфовидение происходила без вашего ведения и участия, — постаралась сразу перевести ответственность из персональной в коллективную новая Покровительница военного ремесла. — Призывы к мужчинам вернуться на острова передавались по эльфомареву сутками напролёт во всех передачах подряд. Неудивительно, что теперь они не рвутся в бой с орками! Нет, поймите меня правильно, я вовсе не считаю, что женщины-солдаты хоть чем-то хуже мужчин, но опять-таки «благодаря» Тинтур они начисто лишены боевого опыта. Многие лучницы искренне верят, что орки будут строго следовать всем правилам, придуманным этими же самыми лучницами исходя из совершенно оторванных от реальности представлений.
     — Врунелла, но ты сама активно эти самые представления всем навязывала! — возмутилась Мервиль.
     — Это другое, понимать надо! — применила Врунелла свой коронный приём демагогии. — Тогда мы решали одни задачи, сейчас перед нами стоят совершенно иные. Или вы предлагаете сыпать голову пеплом и публично каяться во всех прегрешениях? И кто тогда в следующий раз нам поверит? Кто пойдёт защищать нашу влас… Я хотела сказать, кто захочет идти в армию добровольцем, когда поймёт, как всё плохо?
     Покровительницы Эльфланда разом замолкли. Все понимали, что они действительно слишком заврались и увлеклись пропагандой, однако открыто признаться сейчас в своих ошибках означало гарантированно потерять свою власть. Которую двое из них едва-едва обрели.
     — Ну а что скажешь ты, Махнолла? — повернулась к новой Покровительнице магических искусств Скабеевель, взявшая на себя роль лидера Совета Мудрейших. — Где были наши могучие чародеи, когда безграмотные орочьи колдуны распугивали воздушную флотилию Эльфланда ветром? Решили отсиживаться в своих уютных башенках до последнего, пока орки не постучатся к ним в дверь?
     В отличие от эмоциональных коллег, Махнолла производила впечатление невероятно спокойной и уравновешенной женщины. Казалось, что нет в мире силы, способной вывести её из себя:
     — За наших волшебников не волнуйтесь, без дела они не сидят. Учёные мужи создают новое супероружие, способное разом уничтожить всех орков! Вернее, это, конечно, не то чтобы оружие, а масштабный магический ритуал, но суть та же. Нет, я прекрасно понимаю весь скептицизм, который так и читается на ваших умудрённых годами правления лицах. Но поверьте, это не просто какие-то обещания, чародеями лично руководит сам Гэльфштейн! Думаю, ни у кого нет сомнений, что легендарный маг способен довести даже самую безумную идею до воплощения. Если уж он сумел поднять корабли в воздух, дать нам эльфовидение и бессмертие, то что ему стоит придумать способ, как одним махом уничтожить всех орков?
     Покровительница магических искусств ободряюще улыбнулась:
     — Чародеев не следует беспокоить, ибо если вы ждёте чуда, то оно именно в их руках. Гэльфштейн слов на ветер никогда не бросает. Нужно только дать волшебникам больше времени, чтобы ритуал прошёл без сучка без задоринки. Стерев с лица планеты всю зеленокожую дрянь.

Глава 4. Всё идёт по плану

      Я предпочёл бы лжеца человеку, который самовлюблённо гордится тем, что всегда говорит правду, всю правду, и неважно, куда щепки летят, кто пострадает, чья невинная жизнь будет загублена. Тот, кто гордится, что всегда режет правду-матку, — это садист, а не святой.
      Роберт Хайнлайн
     
     — Вон, видишь два маяка у входа в бухту, Брехлисиус? Эльфы натянули между ними толстую цепь. Наши корабли, значит, в неё упираются, из требушетов на образовавшуюся кучу малу обрушиваются бочки с горячей смолой и усе, нашему флоту кирдык.
     Последний эльфийский правдист в стане орков с сосредоточенным лицом записывал все излияния верховного хана. Иногда с важным видом кивал, когда Горрык задавался каким-нибудь риторическим вопросом. И вновь строчил пером по тонкой бумаге, стараясь не упустить ни единого слова своего респондента.
     — Ага, если мы туда поплывём, то хана. Но мы-то не совсем ведь тупые! Сейчас вот возьмём и отправим часть нашего флота в тыл эльфам, зачем же нам переть на рожон?! Вернее, мы бы, конечно, попёрли прям напрямик, но Рычача сказал, что головы нам всем оторвёт и засунет каждому в задни… Ругался он вчера на наш план, в общем, сильно. Пришлось, значит, придумать манёвры. На часть кораблей мы установили захваченные во время высадки требушеты, будем сами обстреливать теперь издалека эльфов. А ночью наши лучшие воины устроят вылазку, захватят маяки и опустят ту вредную цепь. Тогда уже спокойно пойдём на штурм города. Как думаешь, нормалёк?
     Брехлисиус с очень серьёзным лицом, как всегда, со всем согласился. Скажи ему Горрык, что теперь все орки для устрашения противника будут ходить без штанов, можно было не сомневаться, что ни единый мускул на лице правдиста не дрогнет. Без штанов, так без штанов, чем не план?
     Вместе с Горрыком они взирали на предстоящее поле — вернее, море — боя с высоты сотни ярдов. Триеролёт, взятый орками на абордаж, после «задушевных бесед» с капитаном и двумя эльфийскими чародеями удалось поднять в воздух. Сломанные смерчем мачты и паруса не позволяли использовать чудо техномагии на всю мощь, но в качестве хорошей точки обзора триеролёт годился вполне.
     — Ты только сразу сообщение эльфам не отправляй. Я знаю, ты пишешь одну только правду, но ведь никто не заставляет тебя сообщать правду вовремя? Как говорит Рычача: всегда есть простор для манёвра. А Рычача — он умный, хоть и зануда, каких поискать. Даже одной только правдой можно здорово заморочить всем голову. Нужно только подавать правдивую правду в определённое время и в определённых пропорциях. Ведь именно так работает белая пропаганда, я правильно говорю?
     Брехлисиус в этих материях мало что понимал. Он просто ответственно подходил к своему ремеслу и передавал все слова Горрыка без малейшего искажения. Вот и после штурма он всё точь-в-точь передаст, а дальше пускай все выводы зрители делают сами.
     
     — И всё идёт по плану… Ведь всё идёт по плану, — тихо напевал себе под нос Горрык орочью народную песню, наблюдая с триеролёта на подплывающие к городу корабли.
     Всё действительно прошло хорошо. Эльфы вынуждены были перебросить часть сил для защиты тыла, а попав под обстрел отобранных у них же ранее требушетов, поспешили отодвинуть свои позиции как можно дальше вглубь острова. Оркам не пришлось даже дожидаться наступления ночи — на маяках осталось так мало защитников, что хватило пары дюжин маленьких лодочек и плотов для захвата этих сооружений, казавшихся с моря столь неприступными.
     А вот с опусканием цепи возникли проблемы. Какой-то идиот умудрился заклинить механизм, начав его ломать раньше времени. Пришлось ждать прибытия Рычачи, который исправил содеянное. Виновника поломки, конечно же, не нашли. Да и не особо искали, ведь всем было ясно, что любой порядочный орк тотчас принялся бы ломать любую непонятную конструкцию. Просто чтобы проверить, насколько та крепкая.
     Флот Орды медленно приближался к городу с труднопроизносимым эльфийским названием. Любят эльфы вечно всё усложнять. То ли дело орочьи города: Уркостан, Быдлостан, Херлистан — легко запомнить и сразу понятно, чем примечательно место. А тут тебе всякие Фисаэли, Симертасы, Арнароферы, Розариусы… Ну и кому это надо, запоминать такие названия, если к утру от города всё равно ничего не останется?!
     — Назову-ка я тебя Всёпопланустан, — решил Горрык. — Город, к защите которого подошли настолько бездарно, что даже орочий хитрый план оказался успешным!
     Требушеты на кораблях дали по городу первый залп. В небо взметнулись бочки с горящей смолой — удиравшие от маяков эльфы даже не удосужились если не забрать, то хотя бы уничтожить опасный боеприпас. Наверное, снова решили, что тупые орки не догадаются использовать предназначенные для поджога их кораблей снаряды против защитников города. Ну, орки бы, конечно, и не догадались, но Рычача…
     — Как этот Рычача уже задолбал! — выругался вслух Горрык. — Шагу без него не шагнуть! Всё-то он знает, всё-то он умеет и может. Всё-то у него получается… Неправильный какой-то он орк, скорее на эльфа или гнома похож! Надо будет с ним серьёзно поговорить, а то никакого места подвигу не останется. Чего вы там машете? Ещё давайте стреляйте! Пусть полыхает, так веселее дело пойдёт!
     
     Из-за пожаров в городе стало светло, словно днём. Орки носились по улочкам, разрубая на куски всё живое. Воинов охватил совершенно дикий, первобытный угар: убивай всё, что движется, круши остальное. Просто потому, что ты это можешь, а дать тебе отпор некому. Безнаказанность порождает вседозволенность, а вседозволенность — прямой путь к беспричинной жестокости и насилию.
     Пленных не брали. Хуже того, тех, кто сдавался без боя, кромсали с особенной яростью. Любые попытки умиротворения воспринимаются озверевшими тварями как признак слабости, а на слабых привыкли отыгрываться даже куда более разумные существа.
     Горрык не останавливал сорвавшихся с цепи монстров. Зачем? Лишняя масса и рты на кораблях не нужны, а оставлять в тылу большое количество народа было опасно. Это сейчас они визжат и молят захватчиков о пощаде. Потом посидят месяцок без еды и станут смотреть на оставшихся завоевателей волком. Лучше сразу сократить численность рабов до необходимого минимума.
     Да ведь и его ребята не големы, они нормальные живые орки, которым требуется разрядка. Ничего страшного, если оторвутся сегодня, потом легче будут тяготы и невзгоды походной жизни переносить. Оставим разговоры о морали таким занудам, как Рычача, уж он-то точно завтра уши всем прожужжит, что толковых рабов ему не оставили.
     Верховный хан прошёл мимо чудом уцелевшей эльфиечки, которую вознамерилась изнасиловать целая ватага бойцов. Стадный инстинкт, что поделать: приглянулась самочка одному, всем остальным тоже именно она кровь из носа понадобилась.
     Посмотрел на высокую, изящную башню, вырезанную прямо в стволе исполинского дерева. Красивая, наверное, была башенка, даже почти наполовину сгоревшая впечатляет…
     Отведал предложенный кусочек жаркого — вопреки распространённым среди «цывылизованных рас» представлениям, большинство орков предпочитало человечинке и эльфятинке куда более жирное мясо барашков и другого скота, но для разнообразия можно отведать и ножку какой-нибудь сочной эльфийки.
     Немножко поразвлекался в групповой пытке двоих несчастных мужчин, которых по странному стечению обстоятельств не разрубили сразу, а решили помучить.
     Хорошая сегодня всё-таки выдалась ночка. Весёлая, освежающая! Главное — надо будет избегать завтра встречи с Рычачей как можно дольше. Чтобы своей вечно недовольной рожей настроение не испортил! Но это уже планы на завтра.
     А сегодня всё идёт по плану. И вся красота превратилась в серый пепел…
     * * *
     «— Вчера поздно вечером наши воительницы оставили второй рубеж обороны, отойдя на новые позиции вглубь Эльфланда.
     Жителям столицы империи совершенно не о чем беспокоиться, всё с самого начала именно так и планировалось. Мы заманиваем орков в ловушку, а эти тупицы раз за разом клюют на уловку! Несмотря на тяжелейшие потери, зеленокожие твари упорно прут напролом, отрезая себе все возможности к отступлению. Как же это глупо, как это по-орочьи, по-мужски!
     Нам невероятно повезло, что нашу армию возглавляет мудрая женщина. Ведомая материнским инстинктом, она бережёт эльфийских воительниц, отводя их при первой угрозе. Мы почти не понесли в двух битвах потерь, тогда как орки лишились своих лучших воинов и шаманов! Воистину, Орда дорого заплатила за свой „успешный“ прорыв!
     Мы в очередной раз призываем жителей Фисаэля не верить слухам, которые распространяют оркозащитники и другие внутренние враги Эльфланда. Наша армия прекрасно обучена, вооружена и сильна, моральный дух воительниц тоже на высоте. Никаких проблем, в отличие от армии вторжения, у эльфийских солдат не наблюдаются и в помине. Клеветники, утверждающие обратное, подкуплены или просто дурачки — их слова не стоят сотрясания воздуха!
     Однако, чтобы пресечь распространение лживой пропаганды, Дума приняла решение распустить партию оркозащитников „Зелёная Сила“, арестовать её лидеров, а за любое распространение недостоверной, то есть исходящей не от властей, информации с этого дня вводятся крупные денежные штрафы. Учитесь держать язык за зубами, если вам дорог ваш кошелёк!
     Да, у нас свободное общество, но многие стали этой свободой уж слишком злоупотреблять. Вы вообще понимаете, что сейчас происходит?! Вот и закройте рты на замочек, умные тёти по эльфомареву всё расскажут. А если продолжите сами что-то выдумывать и повторять за другими — останетесь без штанов!
     Всем всё ясно, или надо ещё разок объяснить? Не забывайте, что я не только ваша любимая ведущая, но и глава партии „Элитные Самки“, уполномоченная говорить от лица официальных властей.
     А коли вы настолько упоротые, что не верите даже мне, то вот вам сообщение нашего правдиста Брехлисиуса, командированного для сопровождения верховного хана Горрыка. При вступлении в должность правдисты дают страшную клятву на крови передавать правду, только правду и ничего кроме правды! Этим эльфам можно безоговорочно доверять. Итак, зачитываю вам слово в слово отрывок из речи Горрыка:
     „Вон, видишь два маяка у входа в бухту, Брехлисиус? Эльфы натянули между ними толстую цепь. Наши корабли, значит, в неё упираются, из требушетов на образовавшуюся кучу малу обрушиваются бочки с горячей смолой и усе, нашему флоту кирдык“.
     Это неоспоримое доказательство того, что большая часть орочьих кораблей была уничтожена. Да, мы сдали зеленокожим тварям город с мирными жителями. Но какие чудовищные потери понесла при этом Орда!
     С вами была Родита, не переживайте, всё под контролем. Желаю вам приятного вечера, до свидания!»

Глава 5. Умники

      Ошибки, которые не исправляются, — вот настоящие ошибки.
      Конфуций
     
     — Всё говно, человечек, давай переделывай, — измывался Зигарик, заставляя Афелиса по десять раз переколачивать доски из-за каких-то мифических щелей и зазоров.
     Ему с Мавриком поручили отремонтировать и утеплить дом с сохранившимся эльфомаревом. Не самая простая задача для двух бывших принцев, а с учётом постоянно орущего что-то под руку эльфийского подростка-надсмотрщика, так и вовсе не выполнимая.
     Другой трудностью оказался сбор материалов и инструментов. Ни того ни другого рабам, конечно, не выдали — вон, там целый город в руинах, идите и сами найдите всё нужное.
     И наконец, третьей проблемой стало то, что всё найденное воровалось остальными невольниками, которым дали похожие поручения по ремонту.
     Орки готовились к зимовке, и хотя климат здесь, на юге бывшей эльфийской империи, был мягким и тёплым, зима есть зима, в чистом поле не заночуешь. Даже рабов начали загонять под вечер в большие шатры, в середине которых тлел костерок. Справедливости ради, Афелис отметил, что несмотря на непритязательный внешний вид, грубые орочьи шатры весьма неплохо защищали от холода и от влаги. Кочевники знали толк в переносных конструкциях.
     Однако шаманы и ханы в последнее время привыкли чувствовать себя королями, в их среде стало зазорным спать в шатрах вместе с сородичами. Каждый хотел себе если не дворец, то хотя бы личный домик, а шаманы так и вовсе приросли к эльфомареву и смотрели, чередуясь друг с другом, его круглосуточно. Якобы для того, чтобы быть в курсе «экскурсии» на острова, хотя приручённые вороны регулярно доставляли им куда более достоверную информацию.
     Афелис регулярно обслуживал колдунов и знал, что те получают скорее эстетическое удовольствие, нежели ценные вражеские сведения. У каждого орка имелись любимые ведущие, передачи которых они старались не пропускать. Рок, например, обожал военную аналитику от нового «эксперта», а по совместительству главы партии «Империя Света», Игрисы. Большинство шаманов предпочитали любоваться хорошенькой Родитой. По мнению Афелиса, единственной толковой женщиной в этом балагане оставалась Простания, представлявшая партию «Настоящий Мужчина». Но к её мнению, и уж тем более к мнению Афелиса, никто, естественно, не прислушивался. Умники, на то и умники, что никому не интересны и не нужны.
     
     — Ты, Аф, совершенно не понимаешь что нужно, дабы повести толпу за собой, — разоткровенничался однажды, приняв изрядно на грудь, старый шаман. — Максимально простые и красивые обещания, ясные призывы к конкретным действиям здесь и сейчас, абсолютная убеждённость, что иных вариантов в природе не существует. То есть полная противоположность рассуждениям всяких умников, прогнозы которых исходят из объективной реальности, а не фантазий. Программа действий коих никому без галлона браги не понятна, да ещё и с разных точек зрения всё рассмотрено… Бр-р-р! Тут же думать придётся, а толпе нужно готовые решения предлагать!
     — Почему думать так плохо? — не унимался охрабревший Афелис.
     — Потому что это противно! — доходчиво объяснил старый шаман. — Напрягаться приходится, башка потом начинает болеть. Ты считаешь, им, — орк обвёл широким жестом воображаемую толпу, — это надо? Но самое страшное знаешь что? Ответственность придётся на себя принимать. Ты же сам додумался до чего-то, значит, сам и дурак, если всё пошло через жопу! Не, народу это не надо. Пусть главные всё решают и отвечают за всё. А мы твари простые, нам бы желудок набить, бабу трахнуть, да ночь перемочь.
     — Но ведь эти «самые главные» как раз таки ответственность за свои ошибки никогда не несут! Свалят всё на внешних и внутренних врагов, а сами они якобы сделали всё возможное и невозможное и, конечно же, ни при чём!
     Старый шаман даже немножечко протрезвел:
     — Как это так, главные ответственность на себя не берут?! Вот же сволочи! Надо… э-э-э, а чё это я перед тобой тут оправдываюсь? Сходи-ка ещё браги мне принеси, а не то шибко умный смотрю! Знаешь орочью Канституцыю? Сильный всегда прав! Сильный, а не умный! А сильный никогда не оправдывается. Всё, сгинь с глаз моих, человече!
     
     — Ты что, слепой, что ли?! Не видишь, у тебя гвоздь вошёл криво?! Да мне всё равно, что он кривой и камень у тебя вместо нормального молотка! Переделывай давай, криворукий ушлёпок! Всё должно быть идеально, чтобы орки были довольны. Да мне насрать на то, что оркам насрать, делай, как я говорю, человечек! Ишь, перечит ещё, задирается. Сейчас как угощу плетью, мигом умничать перестанешь! Чему вас в школе для беженцев учили вообще? Главное — делать ровно то, что тебе говорят. Именно такие жители нужны нашей великой импе… То есть такие рабы необходимы Орде. А вовсе не своевольные зазнайки и умники!
     * * *
     — Ладно, предположим, я поняла план по обвинению во всех грехах оркозащитников и им подобных. Нашли внутренних врагов Эльфланда, направили на них народную ярость, немножечко отыгрались. Но дальше-то что? Как вы в настоящей войне с орками побеждать собираетесь?!
     Покровительницу ремёсел и экономики политические игры Врунеллы и Скабеевель совершенно не впечатлили. Поиск несуществующих предателей — чрезвычайно увлекательное занятие, но только не тогда, когда на пороге твоего дома стоит безжалостный враг. Народ-то, конечно, всё схавает, но реальных проблем такая имитация бурной деятельности точно никогда не решит.
     — Мервиль, дорогая моя, ты, кажется, у нас заведуешь экономикой, а не войной и пропагандой. Вот и заведуй себе дальше, а не недовольство своё выражай. Деньги от штрафов льются в казну настоящей рекой, чего тебе ещё надо?! Народ, о котором ты столь внезапно начала беспокоиться, на гране массовой истерии, необходимо было срочно найти способ предотвратить распространение пораженческих настроений, — Скабеевель зло смотрела на свою старую соратницу, но в то же время и конкурентку по распределению средств. — У тебя есть идеи, как поднять моральный дух общества? Тогда валяй, осчастливь наших граждан! А то проблемы только одни создаёшь, пока мы с Врунеллой пытаемся хоть как-то остановить панику и бесконечное отступление.
     Почувствовав, что инициатива временно на их стороне, Покровительница военного ремесла присоединилась к нападкам:
     — Вместо критики, решала бы лучше проблемы со снабжением нашей армии! У нас нехватка всего: от стрел до расчёсок!
     — Расчёсок? — удивилась Мервиль.
     — Да, расчёсок! Или, по-твоему, воительницам на службе империи больше не нужно наводить красоту?! Гигиенических салфеток для интимного места так вообще днём с огнём не найти! Девушки не перестают быть девушками лишь оттого, что пошли добровольцами в армию — те самые дни по приказу не отменить!
     — Так не надо «планомерно отступать», сверкая пятками и оставляя всё снабжение оркам! Глава партии «Настоящий Мужчина» говорит, что мужи…
     — Да какая разница, что эта выскочка говорит! — грубо перебила Врунелла негодующую Мервиль. — Много чего она понимает. Мужчины своё отвоевали на континенте, видели мы их хвалёную силушку: пшик, да и только! Только бить себя в грудь да хвастаться и умеют. Даже пары дней Арнарофер удержать не могли.
     Мервиль всё же сумела поддеть вошедшую в раж Врунеллу:
     — Но ваш-то рекорд, я так понимаю, полдня против одной десятой Орды?
     Покровительница военного ремесла побагровела. Не замерцай в центре бассейна волшебное марево, как знать, Совет Мудрейших имел все шансы закончиться потасовкой.
     Блики последовательно придавали туману строгие очертания, формируя объёмный образ Великой императрицы. Эх, если бы всё в империи работало хотя бы на четверть столь чётко и слаженно, как механизмы Гэльфштейна, то никакие орды не сумели подобраться к сердцу Эльфланда даже близко.
     — Махнолла, Факандра, Мервиль, Скабеевель, — приветствовала Покровительниц императрица в порядке значимости их заслуг за последнее время. — Врунелла…
     Три Покровительницы с удивлением уставились на Махноллу и особенно на Факандру, которая с недавних пор тоже стала в совершенно несвойственной ей манере помалкивать.
     Мираж Белегестель улыбнулся:
     — Не всё то золото, что блестит. Не те дела по-настоящему значимы, что лежат у всех на поверхности. Но речь сейчас не об этом. Через несколько дней орки доберутся до третьего рубежа обороны — последнего, лежащего на пути захватчиков к Фисаэлю. Врунелла, я очень надеюсь, что на сей раз твой план действительно окажется стоящим. Ты точно уверена, что за твоей идеей есть серьёзное техно-магическое обоснование? Я говорила с Гэльфштейном — наш отшельник очень активизировался после вторжения орков в Эльфланд — он не стал прямо критиковать твой план, но сказал, что будет внимательно наблюдать за этим «представлением» через магические очи. И почему-то мне очень не понравилась интонация, с которой он произносил это слово.
     Голос императрицы стал строже:
     — Представление… Врунелла, ты хорошо понимаешь, что делаешь?

Глава 6. Представление

      Есть победы, ведущие в тупик, и поражения, открывающие новые пути.
      Паскаль Брюкнер
     
     Примитивный, но многочисленный флот орков приближался к хорошо укреплённому городу. В отличие от Всёпопланустана и других небольших поселений на пути Орды, город мог похвастаться достаточно высокими стенами по периметру всего острова. Так просто не высадишься, спокойно к стенам не подойдёшь.
     Для островной части Эльфланда, до которой никогда прежде недобирались враждебные расы, столь надёжные укрепления были не слишком типичны. Против междоусобных войн стены особенно не спасали — триеролёты играючи преодолевали это препятствие — гостей на обычных кораблях из-за Бурлящего моря здесь не ждали, так зачем, спрашивается, тратить уйму ресурсов на возведение классических укреплений? Обычно их и не тратили, но Сиракузлир был расположен на столь гористом острове, что избыток камня решили пустить на возведение отчасти декоративных защитных сооружений. Многие граждане Эльфланда никогда не покидали благословенные острова, а потому воспринимали стены Сиракузлира как некоторого вида экзотику, регулярно приезжая сюда на экскурсию из столицы. Едва ли основатели города могли представить, что от их «украшений» будут зависеть тысячи жизней…
     На сей раз Рычача стоял у Горрыка над душой на палубе захваченного триеролёта. Вопреки ожиданиям, шаман не осуждал резню во Всёпопланустане, согласившись с набором рабов лишь на обратном пути, но вот риски от личного участия верховного хана в штурме крайне не одобрял. Ты, мол, в первую очередь символ, Горрык. Символ, а не воин — рубак у нас хватает и так. Стой с важным видом на виду у сородичей, отдавай приказы, которые я тебе отдаю, и будет всем счастье. И вот никак не объяснить старому зануде, что счастье в пылу сражения, а не в надменном надувании щёк!
     — Один Брехлисиус меня понимает, — бурчал себе под нос Горрык, слушая скучные наставления хрупкого орка, которого он мог бы буквально сломать одной левой, дойди дело до драки.
     Рычача даже сбился с хода своего бесконечного повествования ни о чём, услышав от хана такое тёплое отношение к тупому правдисту:
     — Ты о чём это вообще сейчас, Горрык? Поизливать душу хочется? Поделиться впечатлениями захотелось? Слушай, нам предстоит, возможно, самый тяжёлый бой в этом вторжении, а ты сам не свой! Соберись, Горрык! От слаженности наших кораблей зависит, возьмём мы этот город сегодня или оставим у себя в тылу логово змей!
     Горрык вновь огрызнулся:
     — Да сколько можно меня учить, чего и как делать?! Думаешь, я такой тупой, что за двадцать лет не научился руководить такими же идио… то есть орками не умею до сих пор управлять? Сказал тебе, возьмём этот город, значит, возьмём. И повыше стены видали!
     — Не в стенах тут дело, Горрык. Эльфы явно засаду какую-то приготовили, у меня предчувствие…
     — А у меня хреновое самочувствие! Башка уже болит от твоей трескотни! Всё, давай, начинаем, пока солнышко им светит в глаза. Надо ловить момент — стратегия, так твою через эдак! — важно заявил верховный хан, ощущая своё неоспоримое превосходство. Как будто подгадывание положения светила являлось вершиной военной науки.
     Что самое удивительное, на сей раз Горрык действительно оказался прав. Солнце сыграло важную роль. Вот только не в его пользу.
     
     — Готовь ядра к первому залпу! — драл глотку Горрык, сколько Рычача не объяснял ему, что капитаны галер ориентируются на его широкие жесты и рёв горнов, а не на слова. Попробуй что услышь на таком расстоянии, да ещё под плеск сотен вёсел.
     Однако Горрык есть Горрык — эмоциональный, но бестолковый лидер точно таких же недалёких ребят. Рычаче порой так и хотелось прихлопнуть верховного хана, словно муху — для его тёмной магии это было примерно столь же легко. Вот только «умника» Рычачу слушались неохотно, а самые безумные приказы Горрыка выполнялись безоговорочно. Несправедливо, но такова тяжёлая шаманская доля: править незаметно из-за спины глупого, но физически сильного орка.
     Рычача крепко сжал зубы, стёршиеся от старости клыки скрипнули — ничего-ничего, придёт его время, когда будет важен лишь дух, а не могучее тело. Когда его команды будут исполнять не орки, но вся Вселенная! Когда…
     — Они что, солнечными зайчиками ослепить нас решили? — удивился Горрык, заметив множество ярких бликов, направленных на плывущие впереди орочьей флотилии корабли. — Вот клоуны. Заряжай, ребята, угостим этих шутников нашими камушками!
     Рычача прищурился, глядя на стены. Глазами ворон он уже видел множество полированных до блеска золочёных пластин, но решил, что это какое-то изощрённое эльфийское украшательство.
     Сейчас же тысячи зеркал почти незаметно для внешнего наблюдателя двигались, отражая солнце, собирая лучи в одну точку. На ближайшей к городу галере завопили.
     — Опять чародеи, — проворчал Горрык, смотря на вспыхнувшие, словно факел, паруса корабля. — А ты говорил, они не станут вмешиваться.
     Рычача присвистнул:
     — Это не магия. Разворачивай корабли, Горрык! Я сказал…
     На второй галере принялись сворачивать паруса, но не успели. На третьей команда оказалась шустрее, но и это не спасло деревянное судно.
     Казавшиеся такими безобидными блики, сконцентрировавшись в одной точке, всего за пару минут накаляли поверхность, та начинала дымиться, гореть. Орки на палубах совершенно не понимали, что происходит, будучи уверены в магическом происхождении пламени. Однако Рычача знал, что силы несуществующих чародеев от поджигания больших объектов отнюдь не иссякнут. Пока светит солнце, флот орков будет гореть.
     Времени сгонять тучи не было. Рычача велел Горрыку трубить отступление.
     Эльфы действительно придумали хитрую штуку. Вот только работает это чудо-оружие лишь днём при ярком солнечном свете. Так себе план отразить масштабное наступление.
     * * *
     «— Орки отступают! Орки отступают, друзья! „Могучая и неостановимая“ Орда не сумела даже приблизиться к городу! Сиракузлир спасён, мы все спасены, орки ещё не скоро оправятся от понесённых потерь!
     Половина флота Третьей Орды сожжена! Да, в прошлый раз тоже была уничтожена половина флотилии, а в позапрошлый мы вообще две трети галер потопили, но сейчас-то, сейчас… А, ладно, не время заниматься подсчётами и унылой статистикой! Мы победили и это повод отпраздновать! Устроим великую оргию! Повеселимся от души за все пережитые нами недели уныния!
     Врунелла не обманула, её план заманить орков в ловушку сработал! Третий рубеж обороны окончательно сломал хребет орков!
     Это так замечательно! Я всех вас люблю! Я, я… Выходите сегодня вечером на улицы своих городов! Будем ликовать и воздавать хвалу нашим воительницам вместе!
     С вами была Родита, простите, я не могу сдержать радость! Увидимся у Башни Тысячелетней Мысли, я расцелую вас всех!
     …
     Ой, реклама ещё должна была быть. Ну да какая реклама, когда у нас такое событие! Ай да плясать!»

Глава 7. Пир во время войны

      Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин.
      Фрэнсис Бэкон
     
     Рычача не торопился, медленно сгоняя тучи над городом. Как говорится, поспешишь — все расы насмешишь. Когда делаешь что-то постепенно, это привлекает куда меньше внимания. Тучи сгущались вместе с наступлением ночи, делая темноту воистину непроглядной. Здесь не то что зеркалам нечего отражать, здесь даже зоркий глаз эльфа не увидит ничего дальше нескольких ярдов.
     Корабли незаметно приближались к ярко освещённому изнутри острову. За городскими стенами шло веселье. Это было на руку оркам. По сравнению с гамом праздника, размеренно опускающиеся вёсла казались почти что бесшумными. Свет за спинами мешал дозорным вглядываться в окружающий мрак, в то время как орки чётко видели очертания острова.
     Главным риском стало даже не выдать себя раньше времени, а не напороться ненароком на скалы. Рычача постарался выделить на каждую галеру по шаману — те умели расширять свои зрачки до предела орочьих возможностей. На вёсла тоже особо не налегали, чтобы иметь возможность быстро изменить курс.
     Несмотря на все меры предосторожности, Рычача был абсолютно уверен, что раньше или позже флот заметят, слишком он был велик. Но это не имело решающего значения: орки окружали город со всех сторон, концентрируя ударные силы у северного и южного порта. Когда эльфы опомнятся, то не сумеют отразить атаки сразу на всех направлениях. Где-нибудь орки незаметно проскочат, где-то оборона непременно даст слабину.
     Окружение потребовало множество предварительных манёвров, воплей на Горрыка и других ханов, несколько раз пришлось отгонять отправленные на разведку триеролёты и рогатых летающих лошадей, но зато теперь у защитников не будет ни единого шанса. Обретя под ногами твёрдую почву, орки сумеют проявить себя во всю мощь.
     Где-то на берегу закричали. Нет, не тревожно, скорее вопрошающе. Рычача подал сигнал приготовиться:
     — Ещё чуть-чуть, совсем немного осталось…
     Первая галера приблизилась к причалу, усиленный магией слух шамана уловил свист стрел. Тёмные фигурки бесшумно спрыгивали с борта на берег, разбегались в разные стороны. В одном большом силуэте угадывались очертания верховного хана, который, вопреки всем наставлениям, в числе первых ринулся в бой.
     Факелы в порту быстро гасли. Одиночные крики ещё быстрей затухали. В отдалении послышался грохот — видимо, какую-то часть флота раскрыли, развязав руки освоившим требушеты ребятам.
     Городок всполошился, но в южном порту по-прежнему было тихо. Орки спокойно разгружали пришвартовавшиеся к берегу корабли, выстраивали защиту из огромных щитов, перетаскивали ближе к стенам огромные лестницы.
     Их в очередной раз громко окликнули откуда-то сверху. Уже гораздо требовательнее, но всё ещё без панических ноток.
     Орки дружно вытащили на берег небольшую галеру. Более не таясь, застучали по ней топорами. Вместе с поднявшейся на стенах тревогой, взметнулись ввысь осадные лестницы. Порт взяли, пора было двигаться дальше.
     Залп огненных стрел со стен города осветил копошащуюся в южном порту тёмную массу. С оставшихся на море галер в сторону эльфов полетели тяжёлые камушки. Орки всё ещё плохо прицеливались новым осадным оружием, но часть снарядов, словно корова языком, слизнула и зубцы, и защитников. Осколки брызнули также в лица лезущим на стены бойцам, но они всё одно были смертниками. Долгая жизнь и осадные лестницы — несочетаемые друг с другом понятия.
     Между защитницами, пережившими обстрел требушетов, и орками, пережившими обстрел от своих и чужих, сумевших несмотря ни на что забраться на стены, завязалась борьба. Ворота содрогнулись от удара — из несчастной галеры соорудили невероятно корявый, но крайне массивный таран. Второй залп требушетов унёсся за стены, оттуда тоже стреляли, но уж слишком разрежено.
     Лучницы на стенах оказались совершенно беспомощными в ближнем бою, но и резавшим их оркам приходилось несладко: массивные туши расстреливали со всех сторон и из немыслимых, казалось бы, позиций.
     Ворота не выдержали даже десяток ударов тарана, зеленокожие воины хлынули в ничем более не защищённый проход. Ни кипящего масла, ни проваливающегося пола с шипами, ни бойниц внутри стен — вообще никаких коварных сюрпризов, прямо обидно! Внутренняя дверь оказалась ещё менее надёжной, чем внешняя.
     Началась самая весёлая часть любого штурма: резня защитников города.
     
     — Сражайтесь же! Бейтесь! — кричал Горрык противникам, но те лишь в панике разбегались.
     Иногда совсем рядом пролетала стрела, но других угроз для жизни не было и в помине. Орда снова методично уничтожала на своём пути всё живое, крушила всё неживое, не встречая сопротивления. Повторялся сценарий Всёпопланустана, но Горрык жаждал настоящего сражения, а не избиения беззащитных!
     Врываясь в каждый забаррикадированный дом, он едва ли не подставлял под удар свою грудь, но противник упрямо избегал сражения, даже имея все шансы нанести вождю Орды смертельную рану. «Мы сдаёмся, мы сдаёмся, помилуйте!», тьфу, скукотища!
     Из центра города один за другим отчаливали забитые эльфийками под завязку триеролёты, они неслись на запад, совершенно позабыв о драконах. Огнедышащие твари пикировали из-под самых облаков, поджигая летящие судна над морем. Горрык выругался — враг вновь провалил отступление, словно не удосужился произвести на случай провала никакой подготовки. Эльфы что, до сих пор Орду серьёзным противником не считают?!
     Под утро вконец разочарованный Горрык со всего размаху треснул по лицу хана, предлагавшего поджечь ушедший в глухую оборону дворец. Ишь чего, возьмём штурмом!
     Дощечка за дощечкой, орки разобрали заколоченные двери и баррикады, вошли в главный зал. И обомлели, увидев множество яств на длинных столах, прекрасные голые тела на перинах и море разлитого повсюду вина, перемешанного с кровью из перерезанных вен.
     Часть эльфиек решило не прекращать празднество и оргию до последнего, добровольно расставшись с жизнью вместо борьбы.
     Горрык их выбор не уважал.
     Изнеженный Эльфланд.
     * * *
     «— Мы призываем всех жителей Фисаэля в срочном порядке явиться на пункты сбора, чтобы вступить в ряды защитников Эльфланда! Да, мы почти разгромили Орду, за время вторжения погибло минимум миллион злобных тварей, но из последних сил они всё ещё прут вперёд. Верховный хан решился на совершенно безрассудный финальный рывок, и теперь флот орков приближается к столице империи!
     Нам нужны воины, чтобы гарантированно обезопасить наш прекрасный Фисаэль от посягательства злобных монстров! Мы обучим и выдадим боевые луки и стрелы любому желающему. Женщина, мужчина, млад или стар — не имеет значения! Это наша общая война и общее дело! Если столица падёт, несдобровать никому, погибнут все — от Покровительниц до последнего дворника! Поймите же наконец, идёт священная война всего хорошего против всей херни!
     Простите меня за эмоциональность, я хотела сказать: против всего плохого. Очень прошу вас, дорогие зрители, помогите армии и полициантам отстоять наш дом, нашу Родину! Только вместе мы сможем раз и навсегда уничтожить всех орков, окончательно решить зеленокожий вопрос!
     Да, мы уверяли вас почти целый год, что активная вербовка новых солдат точно не потребуется, но я считаю необходимым поддержать инициативу Врунеллы по быстрому наращиванию численности армии Эльфланда. Орки зашли слишком далеко и должны поплатиться за это!
     У вас есть уникальный шанс поучаствовать в вершении истории и заработать хорошие денежки. Те, кто переживёт… то есть отслужит хотя бы месяц, получат эквивалент годового среднего заработка!
     Как видите, всё не так страшно. Просто приходите на сборные пункты, получаете луки и стрелы, тренируетесь и зарабатываете. Вы будете сидеть в тылу, просто на всякий случай подстраховывая более опытных воинов.
     Эх, не занимай я столь важную должность в Думе, непременно сама бы первой встала в очередь в рекруты! Но кто-то же должен принимать новые законы и заниматься пропаган… то есть рассказывать новости по эльфовидению?
     Итак, все бегом получать оружие!
     Ты! Ведь тоже пойдёшь в народную армию?»

Глава 8. Мотивация

      Люди в общем придают слишком много значения словам. Им кажется, будто слова всегда чрезвычайно действенны. На самом деле слова обычно обладают весьма слабой убедительностью. Они лишь смутно передают те глубокие, бурные чувства и желания, которые за ними скрыты. И сердце прислушивается только тогда, когда ему перестаёт мешать язык.
      Теодор Драйзер
     
     — Давай вставай, человечек. Там собрание какое-то готовится, Рок приказал хоть немного убрать на поляне бардак.
     Для пущей убедительности Зигарик добавил к своим словам хлёсткий удар кнута. Никакой необходимости в этом не было, Афелис с Мавриком и так быстро встали, но предатель-эльфик не мог отказать себе в удовольствии навредить любимцу шаманов.
     Потирая ушибленные руку и бок, Афелис постарался поскорее выбежать из шатра. На ходу натягивая на себя латаный-перелатаный полушубок, случайно найденный во время многочисленных поисков строительных материалов, юноша максимально отдалился от мерзкого эльфа. Лишь затем принялся за работу. Орки действительно умели полностью загаживать местность, на которой оставались дольше недели.
     К поляне неспешно подтягивались зеленокожие оккупанты со всех ближайших окрестностей. В последнее время они собирались достаточно редко, предпочитая кучкованию на руинах великого города охоту в лесах и выпас скота на заброшенных нынче полях. Без жёсткой руки Орда быстро распадалась на бесчисленные племена, каждое из которых хотело жить по собственным правилам.
     На Афелиса орки давно не обращали никакого внимания. Убирающегося Маврика иногда кто-нибудь щупал за ляжку, но тот похудел за последние месяцы так сильно, что не вызывал аппетита даже у вечно голодных зеленокожих созданий.
     Отец Маврика недаром строго предостерёг сына принимать от орков любые нежданные подачки в виде еды. Афелис тогда поначалу обрадовался, решив, что сговорчивый южный король наконец-то пошёл на принцип и отказался сотрудничать с монстрами. Однако вскоре выяснилось, что отдельные любители человечинки специально подкармливали приглянувшихся пленников, чтобы полакомиться не только костями и жилами. С тех пор Маврик на недоедание больше не жаловался.
     Вскоре появились шаманы. Афелис давно пришёл к выводу, что среди Третьей Орды это совершенно отдельная каста. Щуплые, сутулые, замкнутые вне своего узкого круга. Они походили на остальных орков не больше, чем ослик на боевого коня богатого рыцаря. И тем не менее именно они дёргали могучих ханов за невидимые ниточки, крайне редко беря инициативу в свои руки открыто. Вот и сейчас лишь немногие орки знали, что собрание решил организовать шаман Рок, а не какой-то заурядный хан, оставленный Горрыком за главного на случай непредвиденных обстоятельств.
     — Э-э-э… У-у-у… А-а-а… — «репетировал» хан свою речь, забравшись на большой пень, который с трудом приволокла дюжина пленников. — Значит, хм, это! То-то! Ага.
     Афелис заметил, что рука Рока не отрывается от лица, тот явно не был впечатлён репетицией. Рок казался значительно моложе и физически сильнее собратьев по колдовской касте, а потому с трудом мирился с ролью тени туповатого хана.
     — Ы-ы-ы… — продолжал экспериментировать со звуками орк на «сцене». — Ы-ы-ы! Ы! — кажется, он нашёл правильный звук. — Ы…
     — Ну всё, хватит! Говорить буду я, просто с суровым видом стой рядом.
     Рок не без усилий забрался на пень, не обращая внимания на неодобрительный взгляд старого шамана, поучавшего уму-разуму остальных. В толпе собравшихся послышались грубые шуточки насчёт излишне умных зеленокожих.
     Афелис бочком подобрался к старику, рядом с ним было наиболее безопасно: и орки не тронут, и Зигарик побоится прицепиться с новыми поручениями. Старый шаман показал ему на двух орков на большом пне:
     — Как думаешь, Аф, кто из них больший дурак?
     Юноша замялся — что ни ответь, есть все шансы получить хорошую взбучку.
     Шаман кивнул, одобряя осторожность пленника, ещё недавно столь дерзкого на язык:
     — Молодец, быстро учишься. Есть вопросы, на которые лучше не отвечать. А есть дела, в которые желательно не влезать… Вот, Рок решил, что он самый умный. Объяснит сейчас бодро толпе, чего и как делать. Будет грамотно излагать свою речь, приводить аргументы. Взывать к голосу разума, — старый орк кивнул в сторону сородичей. — Как считаешь, эти замечательные ребята с необезображенными печатью интеллекта лицами воспримут его объяснения?
     Афелис покачал головой.
     — Толпе нужны яркие эмоции, им глубоко плевать на всевозможные смыслы. Кричи, вопи, скачи, бейся в истерике — и будешь её повелителем. Начни разговаривать с ней, как с равным по разуму собеседником, и в лучшем случае будешь освистан. А в худшем — растерзан на мелкие части. Наш временный недоверховный хан не хватает звёзд с неба, но он животным чутьём чувствует настроение окружающих. Рок же слишком увлечён собственной персоной и не увидит угрозы, пока ему не оторвут ухо или ещё какой причиндал. Да ты рот-то закрой, Аф, или ты до сих пор уверен, что мы все тут зеленокожие идиоты?! Опытные шаманы знают действительно многое, но предпочитают помалкивать — ведь именно в молчании великая мудрость.
     Юноша решил применить услышанное знание сразу на практике, а потому прикрыл отвисшую челюсть, сжав зубы покрепче. Может, ещё чего удастся сегодня постичь или, по крайней мере, не напортачить, давая языку слишком много свободы.
     А вот Рок наставления старого шамана, по всей видимости, усваивал плохо:
     — Родичи! Я рад видеть вас всех снова вместе! Орда должна быть едина, только тогда они будет непобедима! — мнящий себя пламенным оратором шаман выдержал драматическую паузу. Орки стояли с каменными лицами, медленно переваривая смысл сказанного.
     Не дождавшись никакой ответной реакции, Рок продолжил:
     — Держу пари, вы ждёте не дождётесь новостей от сородичей, отправившихся покорять эльфийские острова. Что ж, хорошие вести есть у меня!
     Орки вопросительно переглядывались — кто-то куда-то когда-то ведь уплыл, да?
     — Наш верховный хан Горрык успешно переплыл бескрайнее море и теперь бьёт эльфов в далёких землях во славу Орды! От победы к победе наши родичи приближаются к столице империи!
     — Когда Горрык вернётся? Мы тоже хотим воевать! — орков интересовали лишь напрямую касающиеся их самих действия.
     — Да! Сколько можно стоять на одном месте? Козы уже всю траву выщипали!
     Рок поднял руки в успокаивающем жесте:
     — Именно поэтому я, то есть наш хан, вас собрал. Вы стали слишком далеко разбредаться в поисках охотничьих угодий и пастбищ. К своему возвращению Горрык застанет такими темпами не Орду, но лишь кочевые племена. Не единый кулак, но…
     — Так пусть уже скорей возвращается!
     — Это вам, шаманам и ханам, хорошо в собственных домиках здесь сидеть, а мы хотим вернуться в родные Бескрайние степи!
     — Почему нас не взяли в поход на эльфов?
     — Где справедливость?! Доколе нас будут держать на привязи, словно псов?
     Старый шаман печально ухмыльнулся Афелису. Мол, что я тебе говорил, человечек.
     — Да выслушайте же меня, родичи! Нам нужн…
     — Никакой ты мне не родич, колдун серожопый!
     — Хотим…
     Внезапно, стоявший за Роком хан громко рыкнул. Толпа мигом смолкла. Могучий орк поднял бровь, давая шаману понять, что пора убираться со сцены. Посеревший от злости Рок неуклюже слез с пня.
     — Значит так, — народный лидер сплюнул прямо в толпу. — Гномы на севере что-то зашевелились. Э-э-э, напасть на нас, наверно, подло хотят. Решили воспользоваться, значит, моментом, пока Горрыка нет. Надо самим пойти и настучать им по шапке! Ишь, бородатые карлики на землю орочью посмели позариться! Это наша земля, даже если она на фиг нам не нужна! Так вот. Ы-ы-ы-ы-ы!!!
     Хан затряс кулаками, грозя небесам. Орки воодушевлённо выли с ним в такт. Теперь им всё стало ясно.
     * * *
     Врунелла и Скабеевель, в сопровождении многочисленной свиты и кучи охранников, обходили пункт сбора свежеиспечённых воительниц.
     — А здесь мы обучаем новобранцев стрелять, — расшаркивающаяся эльфийка продемонстрировала высочайшей инспекции полянку, на которой полсотни бойцов упражнялось в стрельбе.
     Лучницы представляли собой довольно жалкое зрелище: разнеженные создания не могли натянуть даже ослабленные учебные луки, постоянно жалуясь на мозоли на пальцах от тетивы.
     — Гкхм, это наши добровольцы, — виновато прокашлялась эльфийка, ответственная за экскурсию высокопоставленных особ. — Девушки, и правда, очень стараются, но пока не могут похвастаться выдающимися результатами. Мы планируем выставить их в качестве охраны важных городских объектов, а более подготовленных физически и морально полициантов отправить на второй рубеж обороны.
     — Ребята такому раскладу не очень обрадовались, — кивнула Скабеевель Покровительнице военного ремесла. — Они и сами надеялись отсидеться в глубоком тылу. Но кто-то должен следить за попавшими в долговую яму рабами, которых мы поставим на первую линию. Без нацеленных им в спину стрел шансов заставить подневольных эльфов сражаться у нас, боюсь, нет.
     Врунелла не спорила:
     — Ничего-ничего, поворчат, но не станут давать спуска невольникам, чтобы самим не лезть в бой. А тех жалеть тоже нечего, пусть сполна отработают свой долг перед Родиной. Мужчин что-то, я смотрю, совсем не видать?
     Сопровождающая Покровительниц эльфийка покраснела:
     — Эльфы кучкуются вокруг Простании. Партия «Настоящий Мужчина» объявила, что будет формировать собственный отряд исключительно из лиц мужского пола, пообещав тем отличное снаряжение и опытных боевых командиров.
     Врунелла фыркнула:
     — Это кто же у нас теперь считается опытным командиром? Солдатики, сбежавшие от Тинтур с материка? Как жаренным запахнет, они и из Фисаэля сразу же убегут! Слабаки.
     — Я хотела пресечь это безобразие, но хитрая Простания заявила, что её «элитный отряд» будет охранять Башню Тысячелетней Мысли. Все наши Избранные, день и нощно переживающие за судьбу Эльфланда, в связи с этим, конечно же, подняли страшный вой на предложение расформировать эту партию женоненавистников, онанистов и членомразей, — Скабеевель выглядела крайне разочарованной. — Столько времени, сил и средств вложено в формировании правильной Думы, а как коснись, шкуры все как одна среди Избранных оказались!
     Покровительница военного ремесла с печальным видом кивнула:
     — Увы, нельзя купить честь. И даже воспитательная работа по эльфовидению не особо помогает взращиванию надёжных кадров — всё равно все думают лишь о себе. Показушный патриотизм приводит к показушному результату… — Врунелла невидящим взглядом смотрела на ноющих добровольцев. — Как мы могли допустить столь глубокий упадок?
     Скабеевель на риторический вопрос не ответила. Как, как… Да вот так! Решая сиюминутные задачи путём запудривания мозгов населению, постепенно это самое население мозгов и лишили. Самое страшное в этом процессе — его незаметность. Безвольными овощами за дни, недели и даже месяцы не становятся, а вот за долгие годы можно лишить воли практически кого угодно. Чего потом жаловаться на пассивность и тупизну населения?
     Задумчивость высоких особ явно заставляла эльфиечку беспокоиться. Едва не выпрыгивая из штанов, та повела делегацию дальше:
     — А здесь у нас палаты для отдыха. Слышите охи и стоны? Наши воительницы таким образом слаживаются, чтобы лучше действовать сообща! Поднимают боевой дух…
     Скабеевель почти не обращала на лепет выслуживающейся эльфийки внимания:
     — Какое, по твоим прикидкам, соотношение сил?
     — Где-то десяток наших на одного орка, — погладила подбородок Врунелла. — И где-то десять орков на одного нормального эльфийского воина.

Глава 9. Плацдарм

      Скользить, карабкаться, падать, подниматься, нащупывать дорогу и упорно идти вперёд — вот и всё. В этом тайна всякой победы.
      Виктор Гюго
     
     Рычача вышел из долгого транса. Ещё несколько минут посидел с закрытыми глазами, приходя в себя. Превозмогая боль, размял затёкшие мышцы дряблого тела. Настроение было прескверным.
     — У них там город не меньше, чем наша Бескрайняя степь, — сообщил он напрасно вглядывающемуся с палубы триеролёта вдаль Горрыку. — Три больших острова в центре и ещё дюжина островков рядышком, все соединены мостами и застроены так, что посрать негде. Народу там, должно быть, раз в сорок больше, чем вся наша армия, уместившаяся на кораблях.
     Верховный хан, вопреки шаману, сразу же оживился:
     — Ну наконец-то нормальное будет сражение! Есть где проявить себя бравым вои…
     — Ты меня вообще слышишь, Горрык? Это их там орда, а нас малое воинство. В лоб нам такой большой город не взять.
     Могучий хан почесал чуб:
     — Манёвры-шманёвры? — понял он намёк мудреца. — Снова окружим...
     Рычача покачал головой:
     — Я ж тебе говорю, там город, что наша степь по размеру. Наоборот, нужно сконцентрировать силы, чтобы прорвать оборону и закрепиться. При этом постараться отрезать эльфам пути снабжения с ещё не разорённого запада. Лишь ослабив защитников, можно надеяться взять в бою верх.
     До Горрыка хоть и медленно, но доходила серьёзность предстоящей задачи. В кои-то веки численный перевес был не на их стороне.
     — Странно, мы их били-били, а их теперь больше…
     Шаман покачал головой:
     — До сих пор мы сражались с армией эльфов, а теперь нам противостоит весь народ. Судя по картам, дальше на западе острова куда меньше, им больше некуда отступать. Нет, знать, конечно, сбежит, но вывозить простых граждан не будут. И жители это знают.
     — А значит, вынуждены биться, чтобы спасти свою жизнь. Зря мы, наверное, тогда во Всёпопланустане всех перерезали, да?
     Рычача кивнул:
     — Минусы необузданной ярости. Теперь вряд ли кто станет сдаваться нам в плен. Итак…
     Старый шаман приказал одному из учеников принести позаимствованную в какой-то захваченной крепости карту:
     — Предлагаю сосредоточить усилия на юго-западном большом острове. Захватив его, мы рассечём силы противника и сможем перехватывать изрядную часть судов эльфов. Подплывать к городу будем широким разреженным строем, чтобы заставить эльфов рассредоточиться, и лишь в последний момент наши корабли сменят курс. Тем, кто прибудет к намеченному острову первыми, придётся тяжелее всего: им придётся захватить и удерживать плацдарм, покуда не соберутся все наши. О да, я вижу по твоей расплывшейся роже, что ты непременно должен быть в числе этих отважных ребят. И я знаю, что отговаривать тебя бесполезно. Поэтому прошу лишь одно: не умри. Грызня за освободившееся место верховного хана — последнее, что нам нужно в этой военной кампании.
     
     Горрык с наслаждением вдыхал морской воздух, стоя на носу мчащегося вперёд корабля. Занудный шаман остался на триеролёте далеко позади, обеспечивая флоту попутный ветер, а приставленные для подстраховки верховного хана колдунишки боялись Горрыка не в пример старику. Особого вреда, как, впрочем, и прока, от них в битве не будет — лишь Рычача играючи управлялся со стихиями, остальные без долгих предварительных ритуалов могли лишь командовать воронами, да слегка усиливать ветерок.
     Эльфы на берегу суетились, словно муравьи в растревоженном муравейнике. Били на высоких башнях колокола, в темнеющем предгрозовом небе проносились летающие рогатые лошади. Кое-где готовились выстрелить по приближающейся флотилии требушеты, но страшных механизмов было слишком мало, чтобы защитить такой большой город. Эльфы хотели обезопасить по возможности всё, а потому не имели шансов отразить концентрированный удар храбрых орочьих воинов.
     Вот она сила манёвров! Какой всё-таки Горрык умный, что до сих пор не прихлопнул Рычачу, а слушает, скрипя зубами, его наставления. Пресвятая волчица свидетель, дорого ему стоили все эти занудные указания. Но что поделать, победа превыше всего. Ради неё стоит порой упрятывать свою гордость поглубже.
     Бойцы налегали на вёсла. Ветер надувал паруса. Столица империи становилась с каждой секундой всё ближе.
     Горрык вновь полной грудью вдохнул свежий воздух. Ах, этот сладкий запах тревоги. Эти ни с чем не сравнимые последние минуты перед сражением. Время буквально замирает. Минуты растягиваются словно часы… Чтобы в следующий миг закружиться в водовороте ярости, страха и боли. Грань жизни и смерти — нет более острого ощущения. Кто там что-то вякает про экстазы и про любовь? Эти сиюминутные удовольствия и рядом не стояли с ярчайшими впечатлениями от боя. Особенно если сила на твоей стороне.
     — Сила в силе, — изрёк себе под нос орочью мудрость Горрык. — Не в правде, не в справедливости. Сила — ценность сама по себе.
     Рядом плюхнулся в воду тяжёленький камень. Пришла пора отложить философствования.
     
     С минуту или две орки не могли спрыгнуть с галеры на берег, прячась за бортом и щитами от падающей с небес тучи стрел.
     — Ничего-ничего, такими темпами они быстро выдохнутся! — подбадривал орков хан, пытаясь оценить через узкую щёлочку между досками ситуацию.
     К месту высадки со всех сторон мчались длинноногие хрупкие эльфиечки. Приближаться к выброшенному на берег инерцией кораблю они не решались, намереваясь, по всей видимости, продырявить галеру своими стрелами издали. Странная тактика, учитывая, что стрелы не поджигались.
     Не успел Горрык довершить свою мысль, как с небес хлынул даже не дождь, а ливень — Рычача снова продумал всё наперёд. Теперь при всём желании не спалишь корабли, да и намокшая тетива со встречным ветром явно не на руку любителям дальнего боя.
     — Пошли!
     Верховный хан перемахнул за борт. Низко пригибаясь, сразу помчался вперёд — лишь вклинившись в гущу врагов, можно чувствовать себя в безопасности.
     Позади него послышался сокрушительный треск, на неподвижное судно навели-таки стоявший поблизости требушет. Всего какие-нибудь полминуты промедления и ошмётки хана пришлось бы отдирать от бортов.
     Не обратив никакого внимания на отскочившую от наплечника стрелу, Горрык с разбега врезался в толпу лучниц. Те были ошарашены пролетевшим перед самым их носом булыжником не меньше орков, не успевших отбежать от галеры. Похоже, командам требушетов дали указание не жалеть ни своих, ни чужих.
     Горрык об уничтоженном корабле и экипаже не беспокоился: кому суждено, тот один пёс погибнет. Большая часть бойцов более или менее цела и шикарно.
     Он яростно рубил и отталкивал щитом всё, что двигалось в пределах досягаемости его длинных рук. Всё, что не успевало убежать, погибало.
     Правую руку пронзила резкая боль — могучий орк слишком увлёкся, став уязвимой мишенью. Верховный хан мигом пригнулся, выставив перед собой верный щит. Ещё пара стрел тотчас угодили в обтянутую кожей деревянную преграду. Плохо, порою, быть слишком большим и заметным.
     Подоспевшие воины окружили своего повелителя плотной стеной огромных щитов — в кои-то веки любовь орков ко всему громадному сыграла им добрую службу. Один из выживших шаманов чуть ли не силой влил в глотку Горрыку жутко противное зелье, резко выдернул застрявшую в руке стрелу. Верховный хан не был плаксой и нытиком, но от подобных манипуляций даже он вскрикнул. Шаман не обратил на трёхэтажную ругань ни малейшего внимания, деловито прикладывая к ране зачарованный подорожник и произнося какие-то заклинания.
     — Потом, потом, — отпихнул Горрык собравшегося начать перевязку раны шамана. — Нужно убираться отсюда, а то, не ровён час, ещё один снаряд прямо в нас прилетит.
     Приподняв большие щиты, отряд орков двинулся гуськом вглубь вражеской территории. Требовалось отогнать от берега стаи лучниц и разрушить проклятые требушеты. А ещё лучше — захватить осадные механизмы и использовать орудие эльфов против них же самих.
     Ливень из воды и из стрел сопровождал каждый пройденный шаг. Отряд высадился в ухоженном городском парке, а потому спрятаться было практически негде. Рукотворная ненадёжная стена из щитов была единственной преградой между жизнью и смертью. Такова цена за геройство, за славу быть первыми.
     Горрык ни о чём не жалел. Он думал лишь о том, как добраться до следующей цели. Требушет на холме, а там будь что будет.
     Вот такая романтика.
     
     — Бей-бей, ушастых баб не жалей! — сочинял Горрык на ходу боевую песнь орков. — Детей рожать не хотят, пусть лиха тогда фунт съедят!
     Эльфийки упорно избегали ближнего боя, а гоняться за ними, разрушая строй, было заведомо проигрышной стратегией. Это понимал даже такой тупой орк, как Горрык. Как и то, что стрелы — весьма ограниченный боеприпас, а значит, охотиться нужно не за длинноногими фуриями, а за полевыми складами. Один из таковых находился аккурат рядом с только что захваченным требушетом. Оставалось всего-навсего обнаружить и разорить остальные.
     — Ещё две наших галеры подоспели! — указал один из орков на берег. — Теперь дело пойдёт веселее.
     — Угумс, — согласился с ним хан. — С требушетом управитесь? Вон там, похоже, ещё один стоит и в только что прибывших целится.
     — Ща мы сами как долбанём по нему! Заряжай!
     Бравый орк, считавший себя экспертом по осадной технике эльфов, выставил перед собой вытянутую руку с поднятым большим пальцем, с серьёзным лицом произвёл в уме какие-то сложные вычисления. Уверенно приказал повернуть требушет, покрутил ворот, затем дёрнул за верёвку, запуская в полёт благодушно оставленный сбежавшими защитниками Фисаэля снаряд.
     Горрык задумчиво проводил взглядом улетающий камешек:
     — Мда… Неплохо, конечно, только вражеский требушет в другой стороне.
     — Ничего, сейчас поправим, — ни капли не смутился «эксперт». Ну, попутал немножечко, с кем не бывает?!
     Верховный хан ободряюще похлопал товарища по разуму по плечу:
     — Ладно, разбирайтесь тут потихоньку. Только по сторонам поглядывайте, чтобы стрела шальная не прилетела случайно.
     Горрык повернулся к окружившим требушет оркам:
     — Ну что, приметили, куда эти бестии бегают? Нам, значит, тоже туда. Построились! Щиты подняли и пошли, только не торопимся.
     — Не битва, а игра в кошки-мышки какая-то, — уже тише пробурчал себе под нос вновь разочарованный Горрык.
     Огромного численного перевеса эльфов больше не чувствовалось. Оно и понятно, что толку от количества, если качество бойцов никудышное.
     * * *
     «— Срочное сообщение! Флот Орды причалил в парке Лунного Семени. Очень странный выбор места для высадки, но орки есть орки, чего ещё ждать от варваров? Куда смогли, туда и доплыли.
     В настоящее время мы стягиваем к Звёздному острову наши силы, но из-за концентрации орков возможен локальный перевес в пользу зеленокожих захватчиков. Просим всех мирных жителей немедленно покинуть территорию острова, дабы не подвергать себя опасности и не мешать нашей армии. Всё под контролем, поводов для паники нет.
     А теперь возвращаемся к нашему главному обсуждению. Родита, как вы считаете, не помешает ли вторжение орков планам по проведению самой масштабной в истории оргии?
     — Конечно же нет! Как можно отменить такое событие?! Тем более, вы совершенно правильно заметили, поводов для беспокойства нет: орки совершили большую ошибку, сосредоточив все свои силы в одном месте. Мы без труда разобьём жалкие остатки вторгшейся армии нашим десятикратно превосходящим Третью Орду воинством. Нам удалось сформировать воистину грозную силу из добровольцев, полициантов и попавших в долговую яму рабов. Кстати, подневольные эльфы отлично сражаются, не верьте лживой пропаганде и слухам, которые распространяют враги государственности!
     — Да-да, в последнее время я часто слышу разговорчики о низком уровне мотивации попавших в рабство жителей империи, хорошо, что вы затронули эту тему. Соглашусь с вами, Родита, эти рассуждения начисто лишены оснований. Аргумент о том, что раз невольники плохо работают, то значит, и от боя они станут отлынивать, не выдерживает никакой критики! Сражаться за Родину и пахать на чужую тётю — две огромные разницы, понимать надо!
     — Совершенно верно! К тому же в случае гибели в битве с орками рабам обещано посмертное освобождение, со всеми вытекающими почестями и списанием всех долгов. Чего ещё может желать эльфийка, у которой впереди несколько сотен лет позорного рабства? Нет, решительно не понимаю нытья всяких правозащитников: невольники получили шанс исправить содеянное, они должны радоваться столь редкой возможности сполна отработать свой долг!
     Возвращаясь к вашему вопросу насчёт эпической оргии. Всё остаётся в силе, мы действительно хотим порадовать наших граждан — в такие суровые времена праздник плоти особо необходим. С мужчинами, как обычно, проблема, их днём с огнём не найдёшь, но мы решили эту проблему за счёт производства множества продолговатых гладких предметов. Некоторые вечно недовольные граждане ставили нам в укор изготовление средств для удовлетворения женщин вместо изготовления стрел. Но право, нельзя же так зацикливаться на войне с орками! Расслабляться тоже необходимо, ибо без удовольствий не будет и мотивации. Зачем нам мир без любви?
     — Подпишусь под каждым вашим словом, Родита. А сейчас небольшая рекламная пауза…»

Глава 10. Стрел нет, но вы держитесь

      Некоторые туристы думают, что Амстердам — это город греха, но на самом деле — это город свободы. Просто в условиях свободы большинство выбирает грех.
      Джон Грин
     
     — Удерживать мост любой ценой! Никого не пропускать ни в ту ни в другую сторону, — отдавал Горрык распоряжения своим верным воинам.
     Всё прибывавшие орки быстро очистили парк от эльфов, но в запутанный лабиринт узких улочек пока вступать не спешили. Слишком велик риск напороться на засаду и рассеять свои относительно скромные силы. А вот планомерно обходить по периметру остров, захватывая мосты и отрезая противнику возможности как для бегства, так и для подкрепления, это была хорошая тактика. Угадайте с трёх раз, чья идея? Ох уж этот Рычача…
     Льющий как из ведра ливень столь же внезапно, как начался, прекратился. Рычача рассчитывал, что к утру, когда всё подсохнет, внутренней частью острова займутся драконы. Твари должны будут поджечь центр осаждённой части города, а шаманы управляемым ветерком раздуть пожар во все стороны, вынудив засевших в укрытиях эльфиек бежать прямо в объятия орков. В последний момент нужно лишь потушить пожар вновь вызванным дождиком, чтобы не сгореть и самим. Минимальный риск и потери, максимум эффективности. Хороший, как всегда, план, но, варг побери, такой скучный!
     Разводить ночью костры Рычача опять-таки запретил. Станете, мол, лёгкой мишенью для лучниц. Вяленое мясо ещё один вечерок поедите, ничего страшного не случится. Возмущённые орки уже готовы были поднять по такому случаю бунт, но совершенно случайно приземлившийся отдохнуть рядом с шаманом дракон переменил их намерения. Ну, без костра, значит, без костра, завтра всё нафиг спалим, тогда и попируем.
     — Что этот орк о себе возомнил?! — жаловался Горрык старательно записывающему каждое слово Брехлисиусу. — Раздаёт указания, словно это он самый главный! Но ведь даже в Канституцыи ясно сказано, что главный орк — я! Куда катится мир?! Ужас, кошмар! Никакого уважения к грубой физической силе!
     Брехлисиус с возмущённым лицом кивал, продолжая строчить пером по бумаге.
     — А твои, ушастые, тоже, конечно, красавицы! Сражаться вообще не хотят, только пятки мелькают! Вот прошлая ваша начальница была молодец, всё время какие-то хитрости и подлянки выдумывала. Воины у неё были стойкие, бились за каждую пядь! Зря я ей тогда секир-башку сделал в Арнарофере, надо было себе в наложницы взять. Родила бы мне кучу оркоэльфов, чтобы и сильными, и красивыми были одновременно. Что ты там насчёт ума говоришь? Не, умных нам не надо, слишком много от них указаний. Я тебе так скажу, Брехлисиус: все беды этого мира от умников. Проще надо быть, проще, и удача к тебе притянется. О, кажется, Рычача наконец пошёл спать. Эй, ребята, давайте вылазку в город устроим. Только т-с-с-с, а то шаманы узнают…
     
     Дюжина орков, измазавшись для маскировки в грязи, тихо перебегала от домика к домику, всматриваясь во тьму и стараясь уловить каждый звук. Рычача оказался прав, засад и баррикад было хоть отбавляй — пойди Орда в лобовую атаку, она непременно сократила бы свою численность самым кардинальным образом. Несмотря на то что они взяли в осаду лишь один из трёх больших островов, численность эльфов превышала высадившуюся армию минимум раз в пять. Если бы только они хотели и умели сражаться, у орков вряд ли получилось столь легко создать плацдарм и взять в окружение защитников — нет, похоже, не города — защитниц собственных «вечных» жизней.
     Горрык подал условный сигнал замереть, по улице вновь прошёл патруль из одетых в какую-то смешную форму воительниц. Таких эльфиек они уже видели много раз, но всегда издали: те стояли позади лучниц и избегали сражения ещё пуще первых. Теперь женщины обходили баррикады и в весьма грубой форме давали указания другим эльфийкам, удерживающим переднюю линию обороны.
     — Это, наверное, эльфийский вариант шаманов. Вон, такие же раздутые от собственной важности и одеваются, словно шуты гороховые, — предположил шёпотом Горрык.
     — Не, я подслушал их разговор, это типа охранники порядка у эльфов, а все остальные — невольники, которых отправили на убой, — шепнул ему в ответ худой воин, непонятно как затесавшийся в отряд ночных воинов.
     — А зачем они такие толстые куртки носят? — спросил Горрык у слухача, но тот лишь пожал плечами. Кто ж, мол, поймёт этих эльфов. — Ладно, двигаем дальше. Вон к тому большому зданию, в окнах которого свет.
     
     Тихо свернув хрупкие шейки двум стоявшим на страже эльфийкам, Горрык подал бойцам знак сделать опору, с помощью которой подтянулся к окну и заглянул внутрь дома. Несколько секунд поморгал, давая глазам привыкнуть к свету. Не поняв, что происходит, начал прислушиваться.
     — Нет, ты видела, что они сказали по эльфовидению? Повода для паники нет, всё под контролем. Не нужно зацикливаться на войне с орками, стрел не будет, всего вам доброго, до свидания.
     — А ничего, что мы большую часть запасов всего за пол дня истратили, отбиваясь от орков? Или они взаправду рассчитывали, что на каждого монстра будет достаточно по стреле? Выстрел — труп, выстрел — труп, они так себе войну представляют?! А может, с триеролётов орков самотыками закидаем? В этом наш план, эффект неожиданности? Знала бы, что руководство такое бездарное, ни за что бы не пошла в армию добровольцем!
     — Ха, куда тебе ещё было деваться, Колемистия?! — присоединилась к разговору третья женщина. — Тебя бы что так в тюрьму отправили из-за руководства «Стрелой», а из темницы бросили бы в качестве мяса на фронт, что по «собственной воле» взять в руки оружие вынудили. Нами хоть полицианты не понукают, и то счастье.
     — Боюсь, не сильно мы дольше рабов и надзирателей проживём, — хмыкнула названная Колемистией эльфийка. — Ты видела, как невольники разбегаются при первом шорохе? Да и полицианты не лучше. Толстовки напялили вместо облегающей кожи, а умений и смелости, кроме избиения собственных мирных граждан, ни на что не хватает. Клоуны. Тинтур бы такого не допустила…
     — Ха-ха, как же, слышали! Твоя любимая Тинтур точно так же сдала Третьей Орде континент, только и отступала всё время. Брехня вся ваша «Стрела», я всегда говорила.
     — Можно подумать, ваша «Зелёная Сила» чего-то добилась, Галаран. Хоть одного оркозащитника на островах пощадили? То-то же, всё это подхалимство работает только в политике Эльфланда, а орки уважают лишь силу.
     — Да прекратите вы обе! — встряла в разговор жаловавшаяся на пропаганду по эльфовидению женщина. — Главы партий, пускай и распущенных, а перебранивайтесь словно какие-то деревенщины. Завтра всё равно все умрём, если нам не придут на подмогу, а вы даже перед лицом смерти ни о чём договориться не можете. Дерьмо все вы, политики, вот что я вам скажу! И пусть я всю жизнь была самой заурядной эльфийкой, но внутреннюю гниль в каждом чую за милю. Дерьмо вы все как одна! Только ответственность перекладывать и умеете. А в час нужны от вас шиш, что дождёшься.
     Горрык облизнулся и слез с окна дома. Нет, этих эльфиек сегодня ночью трогать не будем. Пусть сами к утру друг дружке глотки перегрызут.
     
     Горрык пронзительно свистнул, давая условный сигнал — заскучавших за баррикадой эльфиек накрыло тучей стрел. Угроза прилетела со стороны берега, а потому всё внимание лучниц и спешащих им на подмогу воительниц оказалось приковано к месту расположения основной части орков.
     Эльфийки страшно визжали и суетились, беспорядочно пуская ответные выстрелы в темноту. Горрыку и отряду его бойцов не представляло сейчас ни малейшего труда перебить всех горе-защитниц до единого, но он выжидал. Эти безвольные трусишки не представляли угрозы, а вот прибежавшие на шум надзирательницы стали главной целью ночной охоты. Выскочив из укрытия, дюжина орков за считаные секунды расправилась с аналогичной дюжиной полициантов, заколов тех, словно скот. Толстые курточки, вероятно, давали тем какую-никакую защиту от кулаков и дубин, но точно не защищала от колющих выпадов длинным кинжалом. Дурацкая форма, только местных дурачков отгонять.
     Всякий орк знает, что лучшая защита от стали — это напяленная на тело всё та же крепкая сталь. А толстые курточки и меха — отличная подкладка, но никак не полноценная замена кольчуге и латам. Эльфы на своих островах, видать, совсем воевать разучились, раз такие очевидные вещи не понимают. Дети долгого мира…
     — Бу-у-у!!! — гаркнул Горрык лишившимся надзирательниц лучницам, которые сразу бросились наутёк во все стороны. Нет хозяина — нет раба-воина, какой уж тут боевой дух.
     — А прикиньте, нас не дюжина, а хотя бы полтысячи было? К утру всякое сопротивление точно б сломили! — прыснул худощавый орк, вытирая кинжал о волосы убитой эльфийки.
     Горрык свистнул три раза подряд, сообщая оркам за баррикадой, что это свои:
     — Это да, могли бы славную резню здесь устроить. Но сам понимаешь, таиться дюжине и полутысяче воинов — огромная разница. Даже эти дуры в толстых куртках просекли бы в чём дело и погнали рабов на убой. Рычача прав: завтра с утра выкурим из города всех, не придётся так рисковать.
     Отпустив сородичей отдыхать, Горрык вошёл в свой шатёр. Не заморачиваясь с отмыванием грязи и крови, лёг спать. Хорошая получилась ночная прогулка. Эх, надо, надо периодически таким образом расслабляться! Что толку быть самым главным, если такие простые радости жизни, как резня врагов, тебе недоступны?
     И пускай старший шаман со стратегической точки зрения почти всегда прав, но всегда ли от этого хорошо окружающим? Орки созданы для веселья и разорения, а не для сложных манёвров!
     «Орк я или тварь бородатая?!» — мысленно вопрошал Горрык святую волчицу. — «Чувствую себя гномом, эльфом, человеком, кем угодно, но только не орком! Встань и круши — сам же сказал он тогда. Круши, а не думай! Проклятые манёвры-шманёвры! Скоро сам в такого же зануду превращусь, как Рычача. За что мне такое наказание, ну за что?!»
     
     Утром всё прошло точно по плану, сопротивление спасавшихся от пожаров эльфиек было действительно минимальным. Ничего интересного.

Глава 11. Высокие отношения

      Тот, кто держит цепь, не свободнее того, кто ее носит.
      Пьер Буаст
     
     — Мы идём в поход! Расфигачим гномий сброд! Никаких свобод! Не боимся мы невзгод! Э-э-э… Какие ещё есть рифмы к слову поход? — спросил Рок старого шамана.
     — Корнеплод? — подкинул идейку любивший занимавшийся травами старец.
     Рок недовольно поморщился:
     — Ну при чём здесь корнеплод, дед? Мы же не за целебными травками идём, а гномов поставить на место!
     — Заход, отход, восход…
     Новые варианты вновь не понравились Року:
     — Не, всё не в тему. Аф, хватит делать вид, что работаешь! Давай: поход, сброд, свобод…
     — Нищеброд? — вспомнил Афелис любимое ругательство гномов.
     — Не боимся мы невзгод, каждый из нас и так нищеброд! — Рок почесал высокий лоб. — Мда, неплохо, конечно, но боевой дух навряд ли поднимет. Давай ещё что-нибудь.
     — Поход — народ… Не боимся мы невзгод, отважен наш народ!
     Рок показал Афелису поднятый большой палец:
     — Во, можешь же, когда хочешь! А то всё тупым молчуном притворяешься, — Рок приметил неодобрительный взгляд старого орка. — Дед, наверно, помалкивать посоветовал? Не слушай плешивого, его б воля, всё только с умным видом молча ходили и многозначительными взглядами обменивались. Мол, я-то знаю, что ты знаешь, а вот тот тупица не знает…
     — Ты, кстати, знаешь, что вы с Зигариком идёте вместе с Роком? — не обращая внимания на издёвки молодого шамана, сообщил Афелису старец. — Гномы подтягивают свои силы к руинам того северного городка, Симертаса, откуда мы вас забрали. От тебя толку, скорее всего, будет мало, а вот Зигарик уверяет, что хорошо знает там местность. Будешь его в походе обслуживать, раз уж вы всё равно так друг к другу привязаны узами. Да знаю я, что не любви, а ненависти, но поверь, Аф, одно от другого не столь сильно уж отличается.
     — Во-во, — согласился Рок. — Я деда тоже и люблю, и ненавижу за одно и то же: его бесконечные наставления. Они сделали меня тем, кто я есть, но они же мешают мне двигаться дальше. Стать великим, стать достойным преемником моего бати Рычачи!
     Старый шаман хохотнул, раззявив рот с редкими жёлтыми зубами:
     — Не смеши мои портянки, преемник он, видишь ли! У Рычачи таких знаешь сколько преемников? Они, как с Горрыком спелись, так в каждом завоёванном племени баб брюхатили, чтобы связать всех родственными узами. Ты гарем Горрыка в Уркостане видал? У Рычачи, конечно, на такую толпу физически силёнок не хватит, но и ему самок досталось немало. Жалко, что дети не умственные способности, а только телеса и дурной нрав наследуют, так бы, глядишь, самой умной расой зеленокожие стали.
     Рок обиженно надулся:
     — Много ты понимаешь, дед. Меня-то родили ещё до легендарного знакомства Рычачи и Горрыка! По любви, а не по праву сильного!
     Старик фыркнул:
     — Рок, без обид, но если бы ты своего папашу видел чаще раза в году, то понял, что ни одна орчиха такому по любви не отдастся. Нас, шаманов, уважают за наши знания и мудрость, но вот точно ни разу не любят — ни народ в целом, ни тем более бабы. Под слабых телом ложатся по принуждению, необходимости или ради выгоды, пускай даже сами женщины в этом никогда не признаются. Любовь, она для таких славных горячих парней, как наш Горрык. Наш удел — заслужить снисхождение, чтобы получить шанс продолжить свой род.
     — Да ну тебя нафиг дед! Вот за такое нас, шаманов, и не любят, а вовсе не потому, что мы слабые. Нравоучений читать надо меньше! И орчихи к нам сами потянутся…
     Рок перевёл взгляд на притихшего Афелиса:
     — А ты чего застыл, уши развесив?! Иди собирайся в поход! Тебе-то уж точно продолжение рода не светит, можешь быть уверен, что кроме полуорчат, ваши бабы больше никого никогда не родят. Пошёл вон, последний человечек!
     * * *
     — Посмотрите направо, вы увидите остовы какого-то, вероятно, очень красивого здания.
     Рычача сделал величественный жест, указывая на груду сожжённых развалин:
     — А теперь взгляните на левую сторону. Перед вами предстанет почерневший скелет очередного строения. Если же вы глянете прямо вперёд…
     Уныло шагавшая вслед за шаманом Илона молчала.
     — …то окромя развалин вы снова ничего не увидите! Нет, серьёзно, Илона, как этот город простоял почти две тысячи лет, если достаточно было полдюжины драконов и хорошего ветерка, чтобы спалить всё дотла?
     Бывшая Покровительница магических искусств горько вздохнула, уж она-то знала, что всего пару дней назад на месте демонстрируемого Рычачей здания высился прекрасный театр. А вот там за углом находилась школа, в которой Илона некогда училась сама…
     — Не льстите себе, орки, вы не первые, кто спалил Фисаэль. Дважды такое бесчинство творили наследники первого императора, борясь за престол. И оба кончили весьма скверно.
     Рычача хмыкнул:
     — Ну-ну. Только непохоже, что вы сделали верные выводы. Здесь почти нет каменных зданий. А расстояние между домами? Неужели нельзя было не впихивать домик в каждую щель?! Мните себя самой умной цивилизацией, а сами даже столицу не смогли нормально отстроить! Надо будет показать тебе Уркостан…
     Не сказать, что подобное предложение сильно прельщало Илону. Однако она прекрасно понимала хрупкость своего положения, а потому старалась не огрызаться, а объяснять особенности эльфийского быта любопытному орку:
     — Мы, эльфы, плоть от плоти природы. Нам важно ощущать свою связь с растениями, мы любим деревья. Когда-то, в незапамятные ещё времена, наши предки жили в их кронах, перемещались с ветки на ветку, спали в уютных гнёздышках и в дуплах… Конкуренция с гномами, бесконечные набеги Первой Орды и грызня друг с другом вынудили нас перенять опыт зодчества коротышек, но открыв для себя далёкие от войн острова, мы хотели вновь вернуться к истокам.
     Илона печально улыбнулась:
     — Конечно, в полной мере это не получилось, наша раса слишком давно слезла с деревьев. Но по завету Альфанаира все жилые дома в столице строились только из дерева, а не бездушного камня. После грандиозных пожаров мы всё перестраивали, и уж поверь, расстояние между домиками закладывалось очень приличное. Но население всё росло, места для всех желающих не хватало, трагедии со временем забывались. В общем, обратная сторона вечной жизни. Новые дома втискивались между уже существующими и так сотни лет. Потом вновь война, пожар, топоры… и растущие как грибы новые домики. Теперь к этому круговороту присоединились вы, орки.
     Старый шаман хохотнул:
     — Ага, понаприплыли, понимаешь, тут всякие! Но что поделать, только так можно спасти мир от гибели.
     — Предварительно разрушив в мире всё ценное? — уточнила Илона.
     Лицо Рычачи посерьёзнело:
     — Предварительно создав единую могучую расу. Это война за право принести себя в жертву, Илона. Лечь на алтарь для спасения вечности. Настоящей вечности, а не вашей иллюзии молодости.
     Стройная эльфиечка хмыкнула:
     — Ох, и такой уж иллюзии? Мне полторы тысячи лет, Рычача. Полторы тысячи, ты можешь себе такое представить?! Твои прожитые годы, весьма долгие по орочьим меркам, для меня всё равно что несколько месяцев. А ты говоришь, иллюзии вечности…
     Шаман нисколечко не смутился:
     — А теперь ты возьми и сравни свои полторы тысячи лет со временем, прошедшем от сотворения мира. Который ведь тоже не сразу возник. И вот этому самому изначальному мирозданию приближается эпических крах. Не станет ничего, Илона, вообще ничего!
     Глаза Рычачи расширились, словно он мог воочию лицезреть конец всего сущего:
     — Ни мира, ни того, что за миром. Одна пустота, одна сплошная непроглядная тьма, одна точка… Из которой всё вышло и в которую всё вернётся. Чтобы переродиться в новом виде опять, но уже без нас, без кого-либо. Крушитель Миров сотрёт всё, бесследно уничтожит само пространство и время. Ему невозможно противостоять, можно лишь самим вырваться за пределы этого и любого другого миров. Подняться над сковывающей материей, над пространством и временем. Никакое, даже самое совершенное тело это не выдержит, только коллективный дух, движимый к общей цели. Не к прекрасному, но единственно возможному будущему. Такова цена истинной вечности.
     Старый шаман не лукавил, не притворялся. Он действительно верил в то, что говорил, уж кто-кто, а Илона своим намётанным в политических играх взглядом видела орка насквозь:
     — Скажу честно, я не понимаю плана Гэльфштейна, Рычача. И не видела того, что раскрыл он тебе. Возможно, это и в самом деле ужасно. Может статься, что принести в жертву всё живое — действительно единственный способ сохранить сознание после смерти Вселенной. Но знаешь, я думаю, что никакое спасение не стоит рек пролитой крови невинных. Чему суждено сгинуть, пусть погибает. Но не от моих рук. Не за счёт моей совести.
     Рот Рычачи расплылся в широкой улыбке:
     — Это всего лишь пустые слова. А инстинкт выживания, воля к жизни сильных мира сего свернут горы. Как и любые, пусть даже трижды невинные шейки, если это понадобится. Что же касается одобрения, нравственности… совершенно неважно нравится план Гэльфштейна кому или нет, — немного подумав, орк добавил. — После гибели Вселенной судить всё равно будет некому.

Глава 12. Запас прочности

      Заблуждаются не потому, что не знают, а потому что думают, что знают.
      Жан Жак Руссо
     
     Горрык лихо перемахнул через высоченную баррикаду, наотмашь ударил топором и щитом столпившихся за нею эльфиек, закружился в убийственном вихре. Всего через двадцать секунд зло швырнул в спину убегающим «воинам» свой топор и присел на колено, прячась за щитом от пущенных в него стрел.
     Прибежавшее эльфийское подкрепление постреляло недолго: как только через баррикаду перелезло достаточное для создания стены щитов число орков, зеленокожие вновь пошли в наступление, отбрасывая защитников всё дальше вглубь острова.
     — Стоять! Стоять, говорю. Не увлекаемся, — Горрык нехотя отдёрнул сородичей от преследования дающих дёру при малейшей угрозе эльфиек. — Давай, поджигаем всё и отходим. Нечего за ними гоняться. Сами к нам прибегут.
     Тактика поджогов с последующим раздуванием огня колдовским ветром продолжала успешно работать, пускай её и пришлось немного подкорректировать после гибели одного из драконов. Летающих ящериц под контролем шаманов оставалось не так уж много, поэтому приходилось беречь «пташек». Те были слишком большими, а потому уязвимыми для арбалетов и иных метательных орудий эльфиек, пускай крайне трусливых, но не совсем уж глупых. После кровавой бойни на Звёздном острове воительницы день и нощно несли дежурство на крышах всех высоких зданий, не позволяя драконам спалить раньше времени тылы обороняющихся.
     Ну ничего, орки тоже не лыком шиты, мы и без драконов можем поджечь домики на окраине. А дальше пускай шаманы со своими ветрами стараются, вынуждая защитниц бросать все силы на тушение пламени.
     Покорение воистину огромного города затянулось, борьба шла не просто за каждый из составляющих столицу островов, но за каждый квартал. Налетели, подожгли, отступили. Подкараулили слишком увлёкшихся тушением пожара эльфиек, снова где-то что-нибудь подожгли. Отступили…
     Настоящая резня начиналась, лишь когда защитницам не удавалось справиться с разбушевавшейся огненной стихией, а отступать было некуда. Вот тогда наступало веселье, но это случалось всё реже — при всех недостатках трусости, это качество редко соседствует с тупостью, так что эльфийские лучницы быстро учились. Не давали себя окружить, быстро чередовали отряды, когда на смену одним улепётывающим сразу мчались для подкрепления другие. Начни они готовиться к вторжению хотя бы за год, шансов у Орды не было.
     Однако, военная подготовка — это тяжело и не слишком приятно. Роскошь и оргии куда привлекательнее.
     * * *
     «— Ещё раз напоминаем жителям Фисаэля о необходимости затянуть пояса. Из-за поджогов, ежедневно устраиваемых орками, мы потеряли несколько важных складов продовольствия. Переживать не о чем, совсем скоро всё кончится: столь подлая тактика орков является очевидным следствием их бессилия перед мощью нашей доблестной армии. Активное наступление Орды захлебнулось, столица Эльфланда оказалась тварям не по зубам.
     Круша и сжигая на своём пути всё, Третья Орда сама себе копает могилу, ибо их запасы продовольствия куда меньше нашего, а восполнить ресурсы у орков нет ни малейшей возможности. Да, ходят слухи, что зеленокожие мрази поедают трупы наших павших воительниц, а потому, мол, проблем с пропитанием у них нет, но это лишь очередная наглая ложь врагов Эльфланда. Орки — кочевники. Агрессивные, глупые, примитивные, но всего лишь кочевники, а не воплощение зла. Поедание разумных рас — извращение, на которое пойдут единицы даже из этого проклятого племени.
     Наш запас прочности существенно выше: за нами справедливость, Великая императрица и сила нашей земли! К весне мы точно сбросим последних захватчиков в море, в этом уже ни у кого не остаётся сомнений. Записывайся в армию Эльфланда добровольцем, не упусти свой шанс принять участие в историческом грандиозном событии! К тому же всем лучницам выдаётся куда более сытый паёк, чем мирному населению…
     Мне хотелось бы осветить ещё одну важную тему. В последнее время правительству стало поступать много вопросов от граждан по поводу практически полного отсутствия магов в городе. Ведь все помнят, что во время сражений на континенте поддержка чародеев играла важную роль. Мы долго и совершенно сознательно избегали касаться темы волшебников в наших общественных обсуждениях, но число запросов растёт день ото дня, и они становятся всё настойчивее.
     Что ж, в конце концов мне дали разрешение раскрыть сегодня вам то, что долгое время считалось секретом: чародеи готовят масштабный ритуал, способный за раз уничтожить всех орков! Это совершенно официальная информация, а не слухи, не домысли, не фантазия.
     Гэльфштейн уверяет, что почти всё готово, но так как второго шанса не будет, он вынужден тянуть с проведением ритуала, изучая нюансы и прорабатывая все возможные последствия великой магической бури. Масштаб может оказаться настолько громаден, что с лика планеты могут исчезнуть не только орки, но и другие создания!
     Можно понять нерешительность легендарного чародея, все его изобретения оказались судьбоносными для хода истории: от летающих кораблей до Дара и эльфовидения. Да, мир без орков сейчас кажется нам прекрасным, но кто знает, что мы станем думать об этом спустя тысячу лет? Не будем ли винить себя в гибели целой расы и тем паче иных ни в чём не повинных существ?
     Пока есть шансы отразить вторжение орков, не применяя чудо-оружие, мы должны полагаться на свои силы. Тем более, вы все прекрасно видите, что Орда с каждым днём выдыхается. За неделю они сумели захватить лишь четыре острова, что в два раза меньше по площади и количеству, чем за первую неделю штурма столицы!
     Можно уверенно констатировать: Третья Орда попыталась заглотить Фисаэль, но поперхнулась — кусок оказался слишком велик. Так бывает со всеми, кто возомнил себя полноправными хозяевами этого мира раньше времени.
     Хорошего вам вечера, дорогие зрители. Берегите себя, экономно распределяйте корочку хлеба в течение дня. До свидания!»

Глава 13. Мечты

      То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.
      Эрих Мария Ремарк
     
     — Эльфятина на завтрак, эльфятина на обед, эльфятина на ужин… Как всё это уже надоело! Никакого разнообразия в рационе! — жаловались Горрыку орки, однако от трапезы никто не отказывался. Однообразие лучше голодухи, а свежая эльфятинка всё равно предпочтительнее вяленого мяса, запасы которого подходили к концу.
     — Хочется козьего молочка попить, браги. На худой конец вина или пива, — сетовали другие на отсутствие веселящих напитков.
     — И баб не хватает. Нормальных баб, нашиских, а не этих костлявеньких и визжащих от любого прикосновения! — ещё одна тема для нытья и страданий среди отправившихся покорять чужие заморские земли мужчин.
     — Воздух здесь тоже дерьмо. Одна гарь и смог, дышать нечем! Хочется в Бескрайнюю степь, мчаться на варге, чтобы ветерок морду обдувал, — даже тут умудрились придраться. Ну да, конечно, постоянный дым от пожарищ воздух свежим не сделает.
     — А я по нормальным битвам скучаю. Когда толпа на толпу, кто сильнее! Без этих бесконечных манёвров, будь они прокляты! — вот таких ребят верховных хан хорошо понимал.
     — Мне бы только свою родную увидеть. Ребёнка должна была понести к концу зимушки. Сейчас ведь зима заканчивается, правильно? — из-за очень мягкого климата Эльфланда, Горрык во временах года путался, но какой-то шаман подтвердил, что весна действительно близко.
     В общем, все ныли, высказывали верховному хану претензии, получали порою в качестве ответа кулачищем по морде, но через короткое время возобновляли свои излияния. Простые орки очень не любили топтаться на месте, им нужно было всё время куда-то нестись на варгах, охотиться, искать новые пастбища, грабить и убивать, а не захватывать пядь за пядью сожжённые руины бескрайнего города.
     — Зачем нам пепел? Что толку от праха?
     В конце концов Горрыку надоело пересказывать объяснения, в которые он не верил и сам, так что он просто стал перенаправлять всех недовольных к шаманам. Вон, у мудрил этих спросили, зачем им так сдался сей город. Горрыку бы только на ту высоченную башню забраться, чтобы отлить с высоты.
     Брехлисиус прояснил, что приметное здание — не что иное, как знаменитая Башня Тысячелетней Мысли, в которой заседают почти все органы высшей власти в империи. А рядом с ней, в не менее примечательном строении, создаётся то самое эльфовидение, которому эльф ничего давненько не сообщал. Тяжело, дескать, передавать сообщения, когда все вокруг всё время дерутся, всё пылает и прочее бла-бла-бла. Дожили, правдист и тот жалуется! Нет, Горрык что, заботливая мамаша, чтобы слёзки всем утирать?!
     Вот вам и обратная сторона близости к народу, к простым парням, которые делают всю грязную работу, на чьих плечах стоит твоя власть. Каждый норовит тебе на что-то пожаловаться, думая, что ты можешь решить их проблему. Каждый стремится излить свою душу, которая, если по-честному, мало чем примечательна. И всякий крайне расстраивается, когда осознаёт, что ты не всесилен, что ты не можешь утереть каждому нос! Ох, тяжело быть верховным ханом у орков, то ли дело, когда ты старший шаман: сюсюкайся целый день с любимой эльфийкой, а всех остальных с важным видом посылай к варговой матери… Несправедливо!
     Шли дни, огромный город медленно, но верно превращался в столь же громадное пепелище. Оставалось захватить последний, однако самый большой остров, на котором находилась высоченная башня. К несчастью для занудных шаманов, но к счастью для приунывших от однообразной военной стратегии орков, здесь располагались монументальные административные здания. Созданные из камня, а не треклятого дерева! Так просто эти строения не подожжёшь, ветерком пожар не раздуешь.
     Близился кровавый финал. Предстояла знатная драка за само существование Эльфланда.
     
     Горрык сумел-таки перерубить древко копья, поймав вражеский выпад на кромку щита и ударив по нему топором. Но не успел орк порадоваться смачному хрусту, как щит вновь пришлось поднимать, на сей раз исключительно для обороны. Длинная пика из третьего-четвёртого ряда эльфийского строя почти угодила верховному хану в глаз, лишь в последний момент упёршись в потрёпанное средство защиты.
     Могучий орк хотел вновь испытать удачу, перерубив оружие противника, но поднятый для замаха топор пришлось использовать для отражения мощнейшего удара алебардой по его выдающейся из толпы голове. Не подставь Горрык топор, прочный череп вожака не спас бы даже превосходнейший шлем: удар двуручной алебардой со второго ряда защитников был столь же коварен, сколь и смертелен.
     — Отходим, отходим! — приказал своим Горрык.
     Такую баррикаду с первого приступа так просто не взять: выстроившиеся за преградой в пять рядов эльфы ощетинились копьями, алебардами и пиками, словно огромный ёж. Куда ни сунься — везде сплошная стена из наконечников, а сверху прилетают по голове и плечам алебарды. Почти как на континенте, только в существенно меньшем масштабе. А Горрык-то уже и не надеялся встретить на эльфийских островах мужиков!
     Алебардисты и пикинёры — это вам не разбегающиеся от каждого шороха лучницы, но и против них есть приём.
     — Стреляй! — заорал Горрык прятавшимся за углом улицы воинам, как только пережившие первый набег зеленокожие бойцы отошли.
     Туча стрел накрыла крайне уязвимых для этих самых стрел защитников баррикады. Послышались истошные крики.
     — Копья, копья, копья! Берись!
     Перебросив топор в левую руку со щитом, Горрык выхватил из сумки для копий метательный дротик. Переждав за стеной щитов ответный залп стрел, с небольшого разбега швырнул копьё за баррикаду. Вновь перебросил в правую руку топор, помчался в атаку.
     Иногда для преодоления заслона противников такой манёвр приходилось повторять много раз, поскольку и соревноваться с лучницами в дальнем бою, и тупо таранить собой пики противников было идеей весьма так себе.
     Над сошедшимися врукопашную воинами свистели стрелы, но на их счёт Горрык не беспокоился: пока отряды ближнего боя рубят друг друга на части, лучники с обеих сторон не станут стрелять в толпу, боясь попасть по своим. Одни упражняются в меткости на большом расстоянии, другие в стойкости и беге на короткую дистанцию. Швырнули дротики, навалились, вновь отошли и так покуда не закончатся метательные копья, орки или защитники.
     Хорошо так сражаться: не предрешён результат, все силы на пределе возможностей.
     Рычаче столь тяжёлые битвы не нравились, он предлагал Горрыку выждать ещё как минимум пару недель, когда от голода вражеские бойцы окончательно ослабеют. Но верховный хан отвечал, что ему приспичило поссать вон с той башни, нет мочи ждать. «Аргумент» хана старшего шамана категорически не устраивал, но воины своего вождя поддержали. Всем хотелось двигаться дальше, а не торчать месяцами на пепелище, поедая костлявых эльфиек и запивая это дело безвкусной водой.
     Орки — романтики, им нужны новые впечатления. Ну или хотя бы вкусное мясо, выпивка и пахучие орочьи бабы.
     — За Орду! За Горрыка! — кричали бойцы, упираясь щитами в выставленные пики и пытаясь найти лазейки во вражеской обороне.
     — За Эльфланд! За Тинтур! За Простанию! — выкрикивали последние защитники Фисаэля не самые одобряемые среди эльфийского общества имена.
     — Идиоты! Самоубийцы! — ругался Рычача, глядя на картину побоища глазами кружащих над островом воронов.
     — Все на защиту столицы! Враг у ворот! — запоздало забили тревогу на эльфовидении, когда уже практически никто из жителей Фисаэля его всё равно не смотрел.
     — Жаба вот-вот проглотит гадюку, — донесли гномьи соглядатаи товарищу Торину зашифрованное сообщение.
     Кольцо орков постепенно сжималось. Последние защитники упорно бились за каждую баррикаду, всякий захваченный дом стоил Орде много крови.
     Но мужчин в Эльфланде было мало, они недоедали в течение последних недель. Руководство покинуло столицу на летающих кораблях. Оставшиеся мирные граждане не помогали, но лишь создавали проблемы. Никакого волшебного чудо-оружия, вопреки обещаниям, не предвиделось.
     А вот верховный хан орков был очень замотивирован исполнить мечту: отлить-таки с той возвышающейся над городом башни.

Глава 14. Эльфомарево

      Иллюзии привлекают нас тем, что избавляют от боли, принося в качестве замены удовольствие. За это мы должны без сетований принимать ту неизбежность, с которой они разбиваются вдребезги, вступая в противоречие с реальностью.
      Зигмунд Фрейд
     
     — Дожимай! Дожимай ушастую падлу! — драл глотку Горрык, отчаянно рубясь под сенью огромной башни, к которой стягивались последние защитники города.
     Изнурённые после нескольких дней непрерывных сражений эльфийские воины оказывали всё меньше сопротивления, непрерывно отступая, покуда была такая возможность. Орки же умело чередовали отряды, не испытывали недостатка в питании, а потому были свежи и охотно шли в мясорубку.
     Вскоре уцелевшие защитники скрылись в гигантской башне, захлопнув все двери. Окна заколотили заранее, и ни у кого не вызывало сомнений, что все проходы в ближайшие часы будут замурованы столь же тщательно. Впрочем, никого это особо не волновало, Орда и не такие крепости штурмовала. А тут всего лишь башня, пускай и очень высокая. Поджечь по периметру и пускай задыхаются — долго в густом дыму не протянешь.
     — Это ещё что за дичь дикая? — Горрык отдал необходимые распоряжения воинам и теперь с интересом осматривал с таким трудом захваченную территорию в центре города.
     Находившееся рядом с Башней Тысячелетней Мысли строение напоминало гигантский пень, пустивший во все стороны корни. При ближайшем осмотре «корни» оказались сплетением десятков, а иногда сотен и даже тысяч лиан, тянущихся от круглого здания во все стороны.
     Откуда ни возьмись, рядом с Горрыком появился вездесущий правдист:
     — Именно здесь формируются миражи эльфовидения. По лианам образы передаются из города в город и далее в каждый дом. Можно сказать, лианы — это кровеносная сеть всего Эльфланда, а это здание — его сердце.
     — Круто, чё — почесал свой чуб Горрык. — Ну, про лианы-то мы давно поняли, что их нельзя трогать, иначе красивых эльфиек не будет туманчик показывать. Но что всё именно в этом месте делается, даже Рычача не знал.
     Брехлисиус вновь строчил пером по натянутой на широкую доску коже — из-за непрерывных пожаров бумага стала предметом роскоши, а вот эльфийских «шкурок» было в избытке.
     — Нельзя сказать, что здесь случается главная магия, разросшаяся за почти семь столетий паутина лиан тоже ведь являет собой чистое чудо. Лианы тянутся даже по дну Бурлящего моря! Да и устройства для показа эльфомарева в каждом доме не сами собой из листиков выросли. Но всё-таки центр эльфовидения именно здесь. Пойдём, передадим мои записи, пусть мир узнает всю правду!
     Горрык небезосновательно считал Брехлисиуса весьма странным малым, помешанным на записи каждого его слова. Что ж, тем интереснее будет посмотреть на эльфа в его родной гавани.
     — Ну пошли, коли не шутишь, — казалось, что здание окутано растениями без малейшего просвета, а потому орк всё равно понятия не имел, где здесь вход.
     Эльф с целеустремлённым видом полез по толстенным пучкам переплетённых лиан куда-то наверх. Перекинув щит за спину и засунув за пояс топорик, Горрык с большим трудом поспевал за «остроухой обезьяной», перескакивающей с лианы на лиану так легко и уверенно, словно эльфоподобное существо действительно было рождено для лазанья по деревьям.
     — Уф! Да погоди ты, ушастый! Не все же из кожи да костей состоят! У некоторых мясо есть, которое тяжело поднимать…
     Брехлисиус недоумённо оглянулся на орка: мол, такой большой и здоровый, а вскарабкаться на семиэтажное здание по лианам такая проблема? Ох уж эти неуклюжие орки.
     Забравшись в конце концов на вершину строения, вспотевший Горрык с изумлением обнаружил Брехлисиуса, игравшегося с привязанными на крыше летающими конями.
     — Видимо, оставили троих единорожек на случай эвакуации. Значит, наши ребята всё ещё здесь. Пошли, вот сюда…
     Правдист раздвинул густые заросли и, схватившись за одну из лиан, соскользнул в какую-то дыру вниз. Горрык вновь почесал чуб — засада? Не следовало, конечно, лезть сюда одному. Но, варг побери, если бы он сообщил о своей экскурсии Рычаче, тот точно на говно изошёл и никуда б его не пустил!
     Поправив топорик на поясе, Горрык оттёр пот с ладоней, схватился за лиану и нырнул в темноту. Всё-то у этих эльфов через одно место.
     Лишь почувствовав под собой твёрдую и ровную опору, верховный хан смог расслабить затёкшие мышцы и наконец вздохнуть с облегчением. Не ханское это всё-таки дело по лианам скакать!
     Мягко ступая по полу, орк двинулся на звуки чьих-то громких ругательств.
     — Проклятье, зачем ты сюда забрался, Брехлисиус? Ты что, совсем идиот?! За тобой могли следова…
     — Здрасти! — Горрык вошёл в большую хорошо освещённую десятками масляных ламп и зеркал комнату. — Как дела?
     — Орки!!! Спасите!!!
     Полдюжины невероятно красивых эльфиек подняли такой переполох, словно увидели не орка, а древнее чудище. Двое даже упали в обморок, насколько шокировал их вид «настоящего мужика».
     Брехлисиус пристал к стоящей посреди странного бассейна женщине, тряся дощечкой с натянутой кожей и требуя, чтобы она немедленно прочла самые свежие новости:
     — Родита, это станет настоящей сенсацией! Орки вовсе не такие тупые, как кажутся! Смотри, что поведал мне Горрык. Это же настоящая философия! Давай, прочти нашим зрителям... Родита!
     Родита смотрела на верховного хана широко раскрытыми глазами, теребя тончайшее, почти ничего не прикрывавшее платьице:
     — Это… Это…
     Не в силах больше справляться с эмоциями, впечатлительная эльфийка таки потеряла сознание. Брехлисиус с досадой отбросил дощечку и, задержав дыхание, бросился в окутанный призрачным туманом бассейн. Кряхтя от натуги, вытащил оттуда главную звезду эльфовидения, стал приводить её в чувство.
     Горрык ещё раз оглядел распластавшихся на полу красавиц, сурово взглянул на трёх самых стойких эльфиек. Убедившись, что угрозы эти дрожащие твари не представляют, могучий орк с важным видом залез в центр бассейна.
     — Тебе туда нельзя! — запоздало завопила одна из трусишек. — Только женщины…
     Верховный хан больше не слышал. Его лёгкие наполнил сладковато-кислый запах гнили и разложения, взор помутнел, уши заложило, словно он нырнул в воду. Кожу неприятно защипало — ему определённо не нравилось в этом бассейне!
     Внезапно он осознал, что смотрит на своё тело со стороны. Огромный орк тяжело дышал, сгорбившись, будто от невидимого груза на широких плечах. Горрык захотел поднять к лицу руку, и… его тело сделало это! Не он, а именно его тело, к которому он имел сейчас весьма посредственное и отдалённое отношение. Дух попробовал что-то сказать и тело орка открыло рот, произвело какие-то странные звуки…
     * * *
     «— Ы-ы-ы… Ы-ы-ы? Ы-ы-ы.
     Ба-а-а-аргх!
     Тьфу, дерьмо-то какое! Я что, должен теперь на себя со стороны всё время смотреть? Брехлисиус, чё за дела?!
     А, говоришь, так и должно быть? Это всё потому, что я мужлан, а не баба?
     Так что, получается, меня сейчас по эльфовидению видно? Круто, чё! Здрасти всем.
     Пользуясь случаем, хочу передать привет своим жёнам, маме и папе. Хотя… у них в Уркостане эльфомарева нет, всё равно меня не увидят, обидно.
     Тогда вот что, эльфы! Вам всем хана, ясно?! Мы, орки, едины, а значит, непобедимы! А вы — слабаки. Неинтересно с вами сражаться: всё время только убегаете, редко когда какой отряд рогом упрётся.
     Мы сюда зачем, значит, приплыли, чтобы всё нафиг сжечь? Нет. Мы приплыли к вам, потому что… э-э-э… Короче, говно ваши острова, мне здесь не нравится! Скучно.
     И продовольствия мало, чего вы все сюда так стремились? Биться надо было за континент: тама и еды много, и нормальная военачальница у вас там была. А здесь…
     Тьфу на вас, в общем! Я разочарован! На башню вон ту сейчас заберусь и обратно на материк поплыву! Сидите тут в своём Эльфланде, голодайте и не жалуйтесь потом, что вам скучно!
     Начальником над вами какого-нибудь умного орка поставлю, будете дань ему приносить.
     Всё, хочу обратно в своё тело вернуться! Надо выйти из бассейна, говоришь?
     Лады, с вами был верховный хан Третьей Орды Горрык. Всего вам наихудшего, до свидания!»

Глава 15. Самая высокая башня

      Компромисс — это искусство разделить пирог так, чтобы каждый был уверен, что лучший кусок достался ему.
      Людвиг Эрхард
     
     — Хорош брыкаться! Стой спокойно, лошадь рогатая!
     Привязанный на крыше единорог напрочь отказывался подпускать к себе Горрыка. «Рогатая лошадь» лягалась и бодалась столь отчаянно, что даже у орка, привыкшего к бурному нраву варгов, стали появляться сомнения, а может ли представитель «варварской расы» вообще оседлать летающее чудо природы?
     Брехлисиус преспокойно сидел на втором скакуне, не испытывая ни малейшего дискомфорта:
     — Ты знаешь, что единороги — исконные обитатели западных островов? Они невероятно умные животные: когда экспедиции Альфанаира впервые с ними столкнулись, то многие на полном серьёзе считали, что это разумная раса. Эльфы пытались изучать знаки, которые лошадки чертят своими рогами по воздуху, день и нощно втирались к единорогам в доверие. Однако, несмотря на достигнутые со временем успехи в понимании мимолётных символов, полноценного взаимодействия наладить не удалось. Единороги умны, но они лишь животные: не гномы, не орки и даже не люди. Их можно приручить и использовать, но с ними нельзя торговать и полноценно общаться.
     Горрык в последний момент отскочил, уклоняясь от удара копыта, направленного в его многострадальную голову. Ему уже доводилось получать копытом по голове в схватке с Тинтур, ощущения остались не особо приятные. А ведь в том бою на нём был полный латный доспех и превосходный закрытый шлем! Нынешнее ведро вряд ли уберегло череп и находящееся под ним непонятное вещество.
     — Да что б тебя! Плохая летающая лошадь, плохая! — погрозил неудачливый укротитель фыркающему животному.
     — На нём можно летать вдвоём, но ты слишком толстый, увы, — прокомментировал Брехлисиус предложение Горрыка покатать его на заднем седле. — Попробуй схватить его за рог и нагнуть голову, так он не сможет тебя укусить и лягнуть.
     Последовав совету эльфа, Горрык едва сумел сдержать крик: рог жёгся, словно орк сжал в руках раскалённый докрасна уголёк! С силой наклонив голову брыкающейся твари, верховный хан в два прыжка забрался в седло. Вцепившись в гриву, он смог продолжить борьбу с гордым животным из более выгодной позиции.
     — Тихо, конёк, тихо. Угомонись! Ти… Ну вот. Всё, веселье закончилось.
     К крыше здания-пня подлетел потрёпанный трофейный триеролёт. Стоящий на палубе Рычача смотрел на Горрыка с большим осуждением.
     — Ну спасибо тебе, конёк! Теперь вместо полёта с ветерком придётся слушать очередную занудную лекцию об ответственности верховного-преверховного хана! Доерепенились! — в сердцах воскликнул раздосадованный неудачным укрощением Горрык.
     Старый шаман не без труда слез по верёвочной лестнице с триеролёта. Развалистой походкой направился к «сладкой парочке», как он любил называть повелителя орков с правдистом.
     — Что ж, Брехлисиус, надо отдать тебе должное, если ты решил убить хана, то выбрал действительно надёжный способ. Ты ведь понимаешь, что этот болван гарантированно свалится с высоты?
     Правдист пожал плечами: мол, я-то спокойно сижу, никуда падать не собираюсь.
     — Тихо! — Рычача положил сморщенную старческую ладонь на нос единорога. Наклонившись к самому уху животного, стал шептать свои жуткие заклинания.
     Через минуту всю спесь розовой летающей твари как рукой сняло. Горрык сидел на спокойной лошадке, пытаясь разобраться со сложной системой перекрёстных ремней.
     Рычача утихомирил третьего скакуна, уселся в седло, продемонстрировал Горрыку, как надо застегнуть пряжки.
     — А-а-а, так значит широкую на широкую следует закрепить… Проклятые волки, надо же было всё так усложнить! — ругался хан, повторяя за шаманом движения. — Теперь покатай меня большая лошадка!
     Единорог не сдвинулся с места, он ждал мысленной команды Рычачи и чихать хотел на все приказы верховного хана. Ловкий Брехлисиус, перегнувшись через седло, отвязал скакунов от толстого пучка переплетённых лиан. Плавно взмыл в воздух.
     За ним последовал Рычача, и лишь Горрык, серея от злости, сидел на перетаптывающемся единороге, напрочь не желавшем никуда двигаться.
     — Да чтоб вас! Будьте вы оба прокляты! Я тоже хочу полетать! Мне на ту башню надо! Слышишь, Рычача?! Скажи ему, чтоб летел!
     Старый шаман спокойно наматывал круги на небольшой высоте, осваиваясь с новым средством передвижения. Ему уже приходилось летать на драконах, а потому он прекрасно понимал все риски такого способа перемещения в пространстве. Казавшееся таким бескрайним и пустым небо таило много опасностей для рождённых ползать созданий.
     Наконец колдун позволил единорогу Горрыка последовать за собой. Они летели по спирали вокруг башни, поднимаясь к самому высокому уровню. Все в Эльфланде знали, что попасть туда можно только по воздуху.
     Рычаче было плевать на физиологические потребности Горрыка опорожнить мочевой пузырь с большой высоты. Он небезосновательно подозревал, что может встретить на вершине весьма интересных для себя собеседников.
     
     Вид с верхнего яруса Башни Тысячелетней Мысли оказался действительно впечатляющим. Раскинувшийся на мили во все стороны город словно лежал на ладони. Вернее, то, что осталось от города.
     От горизонта до горизонта простирались руины, ввысь поднимались струи дыма от всё ещё догорающих зданий. Внизу копошились тёмные точки разбрёдшихся в поисках наживы орков. Перелетали с места на место тучи ворон, выбирая самое вкусное лакомство. С запада возвращались драконы, преследовавшие последние улетевшие корабли.
     Рычача обводил взглядом очертания множества островов, ещё совсем недавно соединённых мостами. Часть надводных конструкций уцелела при разорении города, но большинство было уничтожено самими защитниками, когда до тех стало наконец доходить истинное положение дел. «Неизбежная победа Эльфланда» оказалась столь же далека от воплощения, как и все прочие обещания власть имущих. Красивые образы, которыми пичкало народ эльфовидение, развеялись, столкнувшись с реальностью. Оставив недоумённых эльфов на растерзание жестоким захватчикам.
     — Мы высадились вон в том парке, видишь? Более месяца понадобилось, чтобы захватить всего один город… Вот он, недостаток численности, даже когда разница в качестве бойцов очевидна. Потому я и вменяю всем оркам: жрите и трахайтесь, только так можно захватить мир! А друг с другом поменьше деритесь, не делайте за врагов всю работу.
     Горрык с умным видом кивал, завязывая верёвку на потёртых штанинах. Орк исполнил мечту: оросил противным жёлтым дождём несчастную выжженную землю.
     В чём был смысл этого странного ритуала, Рычача не понимал. Но подозревал, что зацикленность верховного хана на мочеиспускании носит характер тяжёлой душевной травмы, полученной в молодости.
     — Ну всё, я готов! Идём на приём?
     Рычача кивнул. Он кожей чувствовал, что за прибывшей на вершину башни троицей наблюдают волшебным зрением. Небольшая площадка, куда они приземлились, хорошо охранялась, но не посредством грубой физической силы, а чарами. Древняя магия, родственная той, которой Рычача научился от эльфийского духа, пропитывала камни насквозь.
     — Ведите себя прилично. Мы победили воинов, но здесь вся наша доблесть бессильна. Материя не может противостоять духу.
     Подойдя к массивным дверным створкам, Рычача вежливо постучался. С минуту все, включая Горрыка, терпеливо ждали.
     Верховный хан вопросительно глянул на старого орка, шаман молча кивнул.
     Горрык с ноги выбил дверь: что ж, они проявили достаточно вежливости.
     Орки и эльф вошли в зал, носивший гордое имя Совета Мудрейших. Двое из этого самого Совета спокойно ждали их приближения.
     — Здрасти, — помахал рукой хан. — Я Горрык.
     — Да мы уж как-нибудь догадались, — ответила одна из эльфиек. Факандра.
     — Можете сесть вот туда, — брезгливо морщась, показала на изящные стулья вторая Покровительница. Покровительница военного ремесла.
     По мнению Горрыка, стулья стояли на слишком почтительном расстоянии, поэтому он пододвинул их ближе к эльфийкам и лишь затем сел. По мордашкам знатных цац было несложно догадаться, что те бы скорее предпочли перекрикиваться с противоположного конца зала.
     — Это Рычача, — представил своих спутников Горрык. — Он у нас самый умный. А вот это Брехлисиус. Он вроде как ваш, но предпочитает ходить за мной и записывать каждое моё слово. Так ведь, Брехлисиус?
     Правдист уже вовсю строчил пером по натянутой на доску коже. Его совершенно не смущало присутствие вторых по значимости эльфиек в империи. Наше дело нехитрое, писать правду и ничего кроме правды! А что с этой правдой делать дальше, кто-нибудь как-нибудь потом разберётся.
     — Неудивительно, что среди всех правдистов ты один прижился у орков, — покачала головой Факандра. — Подобное тянет к подобному, братья по разуму встретились.
     Брехлисиус с сосредоточенным видом кивнул, не отрывая глаз от дощечки.
     Рычача кашлянул, переводя внимание на себя:
     — Я так понимаю, вы остались в башне не для обмена любезностями?
     Эльфийки хмуро покосились на старца, затем глянули друг на друга. Факандра хлопнула в ладоши.
     Из невидимых проёмов в стене вышло два эльфа — Рычача сразу понял, что они маги. Только волшебники могут сохранять полную безмятежность, когда решаются судьбы мира. Чародеи поставили на пол между орками и эльфийками большое посеребрённое блюдце почти в человеческий рост в диаметре. Затем принялись методично наполнять ёмкость водой.
     — Сейчас на магические очи будут настраиваться, — пояснил Брехлисиус приготовления магов. — Посмотрим, что в мире творится.
     — А можете маму мою показать? — попросил волшебников Горрык. — Несколько лет её уже не видал.
     — Увы, в Уркостане магических очей нет, — с невозмутимым лицом ответствовал чародей.
     — У нас приготовлено куда более интересное зрелище, — ухмыльнулась Факандра. — Помните маленький северный городок Симертас? Один из первых захваченных Третьей Ордой после начала вторжения в Эльфланд.
     — Я настаиваю, что это — не вторжение, а экскурсия! — по привычке ляпнул Горрык. Ох уж это общение с правдистами, приходится тщательно следить за использованием правильных терминов.
     — Конечно, конечно. Безобидненькая такая прогулочка. На некоторых особо доверчивых особ такая подмена понятий даже подействовала, — хмыкнула вторая Покровительница. — Так вот, больше этот городок не ордынский. Он достался вашей ватаге без боя, а сегодня, также без какого-либо сопротивления, перешёл к нашим подгорным друзьям. Гномы не скрывают намерений — это война, и судя по масштабу наступления, война тотальная. Не скрою, мы долго ждали активного вовлечения в борьбу гномов, но хитрые коротышки выбрали самый невыгодный для нас, но самый удачный для себя момент, чтобы заявить о своих правах на весь мир. Эльфланд разбит, Орда потрёпана и разъединена на две части. Долготерпение карликов воистину окупилось с лихвой!
     Чародеи наполнили блюдце и теперь, стоя с разных сторон, впали в транс. Кристально чистая вода помутнела, стала покрываться мелкой рябью, словно внутри зала шёл дождь. Горрык нетерпеливо покусывал ногти, сообщение эльфиек ему не понравилось. Он не испытывал никаких иллюзий насчёт неизбежной войны с товарищем Торином, но имел чёткие договорённости с последним, что их расы начнут главную битву лишь после полного разорения Эльфланда. Впрочем, они ведь и с Факандрой некогда о подобном же договаривались, но тогда это было другое…
     Рябь резко исчезла, на гладкой поверхности возник образ широкой дороги, тянущейся через заснеженные поля и холмы к руинам какого-то города. Наверное, того самого Симертаса. В картине не было бы ничего примечательного — обычный пейзаж, оставленный прошедшей огнём и топором по землям Ордой — если бы не бесконечная цепочка марширующих по дороге бородатых кряжистых воинов. Не длинная вереница телег, что каким-то чудесным образом ехали сами без тягловых рабов и животных. Не странные большие шары, летящие по воздуху не хуже эльфийских триеролётов. Не огромные железные големы в два, а иногда и все три гномьих роста, сопровождавшие шествие.
     Глядя на необычное воинство через волшебное блюдце, можно было решить, что это какая-то шутка, масштабный карнавал, праздник костюмов. Вот только выглядели чудеса техники уж очень реалистично и довольно пугающе. Это точно было что угодно, но не «экскурсия»…
     — Возможно, вы также слышали про наше чудо-оружие, способное одним махом уничтожить всех орков, — оторвала захватчиков от созерцания шествия гномов Факандра. — Не стоит так усмехаться, верховный хан, это вовсе не блеф. Единственная причина, по которой мы так и не пустили супероружие в ход — это угроза от гномов. Глупо уничтожать орков лишь для того, чтобы позволить коротышкам беспрепятственно захватить мир. Товарищ Торин ещё менее склонен к переговорам, чем ваша ватага. Нет никаких сомнений в его намерении распространить лихнизм по всей ойкумене. А жизнь под эгидой этой квазирелигии не особенно лучше рабства. Никакой индивидуальности, только служба общему правому-переправому делу, строительство светлого-пресветлого будущего и всё в том же духе. Помножь всю эту прелесть на вечную жизнь, и самый страшный кошмар покажется избавлением.
     Покровительница взаимоотношений с варварскими расами скривилась, представив себе весьма вероятное будущее. Горрык же невольно припомнил сочные выражения, которыми товарищ Торин характеризовал эту женщину и остальных остроухих красавиц. Что верно, то верно, под властью гномов такие цацы не протянут и месяца.
     — Ага, ваша хотеть предложить наша сделку, ага? — притворился совсем уж дурачком верховный хан орков. Порой бывает весьма полезно слыть идиотом: недооценив собеседника, вторая сторона откроет все карты раньше необходимого.
     По осуждающим взглядам двух Покровительниц он понял, что на такую удочку те больше не клюнут:
     — Вы всё правильно понимаете, хотя мне очень не нравятся ваши кривляния, — Факандра перевела свой взор на Рычачу, продолжающего пристально всматриваться в невероятно реалистичное изображение на поверхности блюдца. — Не тратьте силы, Рычача, подобное чародейство завязано не столько на силе духа, сколько на технике. Вам его не познать.
     Поверхность воды подёрнулась рябью и помутнела.
     — К тому же бородачи приноровились блокировать наши магические очи своей антимагией. Всё, больше это око уже никогда ничего не покажет.
     Волшебники перенастроили блюдце на другое изображение. Никакого города больше не было, но дорога и северный пейзаж весьма походили на предыдущую демонстрацию. Вдали виднелось несметное воинство гномов на марше. С нового ракурса оно казалось даже многочисленней прежнего.
     — Мы не станем использовать своё чудо-оружие. Дадим вам покинуть наши острова, не будем бить в спину, — сообщила оркам Врунелла. — Не потому, что мы все такие добрые и благородные. И уж точно не потому, что хоть на каплю доверяем вашей вероломной расе. Но только затем, чтобы уровнять силы, дать возможность варгу прокусить шкуру медведя. А не скулить и отыгрываться на…
     — Беззубых травоядных? — предложил свой вариант продолжения ассоциативного ряда Горрык. — Невероятно великодушное предложение в стиле Эльфланда: преподносить как величайший дар то, чем мы и так можем воспользоваться без учёта вашего мнения! Понятное дело, сейчас мы вынуждены закончить экскурсию, чтобы защитить наши земли. Вот только не притворяйтесь, что делайте одолжение: вы ничего не в силах нам противопоставить, а потому мы ничего вам и не должны! Как только мы закопаем коротышек под их любимой горой, то вернёмся. И продолжим наше увлекательное морское путешествие. Вот и всё.
     Горрык поднялся, считая беседу законченной, но Рычача не сдвинулся с места. Он знал куда больше верховного хана про ритуал, которым так грозились по эльфовидению не шибко умные представители остроухих:
     — Я догадываюсь, чего вы хотите. Гарантий того, что мы не вернёмся. Намереваетесь продемонстрировать чудо-оружие?
     Покровительницы больше не обращали внимания на застывшего вполоборота верховного хана. Факандра молча кивнула шаману. Врунелла словно бы улыбнулась коллеге краешком губ, мол, сколько раз тебе говорили, кто в Третьей Орде по-настоящему главный.
     — Всё верно, нам поручено сопроводить орочьих шаманов на один из западных островов, где величайший эльфийский изобретатель Гэльфштейн лично объяснит серьёзность всей ситуации. Если вы утихомирите на время драконов, то мы доставим вас на триеролёте до великого чародея всего за несколько дней. Затем вернём вас к вашему воинству.
     Горрык фыркнул, даже он не настолько тупой, чтобы попасться в такую ловушку:
     — Ага, может нам вообще сразу всем самим утопиться? Ладно, я действительно туповат, но неужели вы считаете, что наши шаманы…
     — Хорошо, мы навестим легендарного чародея. У меня накопилось много вопросов, которые я бы хотел задать Гэльфштейну с глаза на глаз.
     — Рычача…
     — Всё нормально, Горрык, это не ловушка, пускай она и кажется таковой. Я же не раз говорил тебе, что эльфийские маги не станут участвовать в защите островов от вторжения. Всему есть цена, и их невмешательство было обусловлено вескими причинами, которые никому из присутствующих здесь невдомёк. Мне действительно нужно встретиться со старейшим чародеем эльфийской «империи», если нынешние руины можно называть этим словом. Готовьтесь к отплытию, мы нагоним вас до возвращения на континент.
     Верховного хана не обрадовало решение шамана. Горрык раздражённо сплюнул на отполированный мраморный пол и направился к выходу:
     — Да пошёл ты, Рычача! Все вы катитесь к варговой матери, поняли?! Мы вернёмся и надерём вам всем уши, несмотря на все ультиматумы, запугивания, лесть и всё прочее! Орда никогда не идёт на компромиссы с врагами! Бывают лишь временные союзы, но орки всегда против всех! Оторвём гномам бороды и вернёмся. И тогда нынешняя экскурсия покажется вам цветочками…
     Горрык пнул стоявший у него на пути стул:
     — Всегда знал, что шаманы в глубине души ближе к эльфам, чем к оркам. Переговорщики сраные! Только бы за спиной у настоящих мужиков посюсюкаться! Паршивое племя... И Рычача, прикажи этой тупой летающей лошади спустить меня вниз!

Глава 16. Мы идём в поход!

      Легче одурачить людей, чем убедить их в том, что они одурачены.
      Марк Твен
     
     — Мы идём в поход! Отымеем гномий сброд! Никаких свобод! Не боимся мы невзгод, отважен наш народ!
     Ехавший на телеге позади воинов Рок с завидным упорством из раза в раз декламировал свои нехитрые лозунги. Полноценную походную песню шаман сочинить не сумел, решив компенсировать недостаток поэтических способностей бесконечным повторением ущербных рифмовочек.
     Как ни странно, это сработало. Поначалу орки плевались, потом стали передразнивать Рока, а затем стишок вошёл в обиход. Правда, у большинства он ассоциировался не с чем-то радостным и возвышенным, а наоборот, с неприглядной стороной любого большого похода. Воины любили напевать эту ерунду, справляя нужду где попало. «Каменный цветок» легче выходит, когда представляешь неприятную рожу шамана.
     — Никаких свобод… Никаких свобод… Никаких…
     Для Афелиса стала актуальной исключительно одна строчка. Если на руинах Арнарофера его жизнь была просто тяжёлой, то в походе она стала совершенно невыносимой. Зигарик гонял его и Маврика от зари до заката, выдумывая совершенно бесполезные поручения с единственной целью: загнать юношей до смерти.
     От мальчишеской пухлости Маврика не осталось ни следа: щёки втянулись, плечи ссутулились, живот прилипал к пояснице. Афелис выглядел не лучше, но его друг ещё и лишился опеки отца — того оставили в Арнарофере дожидаться возвращения Горрыка.
     Афелис подбадривал и поддерживал товарища как мог, стараясь всегда принимать ярость Зигарика на себя. За это приходилось платить непомерно высокую цену в виде незаживающей от ударов плетью спины. Если бы не травки Рока, Афелис наверняка давно бы умер от заражения крови, но шаман всякий раз продлевал мучения юноши:
     — Ничего-ничего. Крепче шкура станет, вот увидишь, Аф. Меня дед в юности тоже часто порол, зато я вон как поднялся! И ты когда-нибудь станешь надзирателем над рабами, если проживёшь достаточно долго. Ради столь высокой цели можно и потерпеть.
     Не сказать, что подобная перспектива вдохновляла Афелиса. Становиться такой же мразью и предателем, как Зигарик, означало не возвышение, а моральное падение в бездну. Вынужденно мириться со злом и творить бесчинства — совершенно разные вещи, пусть всякие теоретики-моралисты и считают обратное. Легко балаболить, сидя в тёплом помещении в безопасности, гораздо сложнее проявлять крохи чести, когда твоя жизнь постоянно находится под угрозой.
     — Отымеем гномий сброд! Отымеем гномий сброд! Отымеем…
     Возглавлявшего поход хана Дубака зациклило на возможности поиметь коротышек. Слава Горрыка не давала покоя оставшимся на континенте вождям, все видели в предстоящем сражении возможность показать свою значимость. Ведь что могут противопоставить здоровенным оркам низкорослые гномы? Подумаешь, пятьдесят с лишним лет к чему-то втайне готовились, сейчас бровь поднимем, они сразу по норам попрячутся! Ишь, чего удумали, кусок орочьих земель откусить!
     Получивший от Рычачи послание Рок хитро помалкивал. Его папаша, видать, совсем его за дурачка держит?
     «Постарайтесь замедлить наступление гномов, но ни в коем случае не вступайте в большое сражение!»
     Ну конечно, дожидайтесь, пока с островов все вернутся, чтобы почести победителей опять достались верховному хану и его правой руке! Так не пойдёт, и вообще, письмо до меня не дошло…
     — Мы идём в поход! Мы идём в поход! Мы идём в поход…
     Напевали на разный лад тысячи глоток, не подозревая об угрозе, что с железной дисциплиной двигалась им навстречу.
     Гномы пафосных песен не пели. Они несли миру истину. Единственно верное учение, что было всесильно. Ведь никого, кто смел возражать идеологии Маго Лихнуна, в живых не осталось. Кто раньше, кто позже, но все «в добровольном порядке» приняли мудрую концепцию величайшего лидера. Это ли не неоспоримое доказательство правильности предложенной полстолетия назад философии?
     * * *
     — Лишь две вещи достойны внимания гнома: общее дело и пар. В первом мы все совместно участвуем, второе всесторонне изучаем и повсеместно используем.
     Даскалос Балинович смиренно выслушивал нравоучения надзирателя, которого полагалось называть наставником. Не сильно большого ума гном действовал строго по методичке и три раза в день читал «заблудшим» лекции о лихнизме, требуя от невольников предельной концентрации и эмоциональной вовлечённости.
     При каждой многозначительной паузе полагалось хлопать в ладоши или скандировать прославлявшие Маго Лихнуна и товарища Торина лозунги. Тех, кто не проявлял должного рвения, ждало болезненное наказание, а уж если наставник обращался к кому-то с вопросом… Следовало из кожи вон вылезти, но без запинки слово в слово отчеканить зазубренный ответ. Иначе большой беды было не миновать.
     Даскалос Балинович за свою довольно долгую жизнь сам успел поработать наставником, а потому считал, что его мучитель не имеет ни малейшего права носить подобное почётное звание. Наставник должен указывать ученикам путь, заинтересовывать, советовать, мотивировать. А не превращать живых существ в големов, тупо следующих любым данным им указаниям.
     Однако, несмотря на бушующую бурю в душе, Даскалос Балинович с невероятно восторженным выражением лица хлопал в ладоши, смотрел «наставнику» в рот, славил товарища Торина. Громко выкрикивал правильные ответы на вопросы, пускай и не был согласен ни с единой концепцией извращённой гномьей идеологии.
     Он просто хотел протянуть чуть подольше, искал малейшую лазейку в новом порядке вещей, чтобы способствовать возникновению хотя бы маленькой трещинки общественных разногласий. Но чем далее, тем больше у него складывалось впечатление, что за полстолетия промывки мозгов его раса превратилась в толпу пустоголовых фанатиков. Пререкаться и что-то доказывать было совершенно бессмысленно и опасно для жизни.
     — Орки, эльфы и люди хотят, чтобы войны длились без конца. Что касается нас, то мы хотим положить конец войнам в самом ближайшем будущем. Поэтому мы выступили в антивоенный поход, дабы полностью обезоружить все заблудшие расы! Мы объявили всему миру войну, но лишь для окончательного предотвращения войн! Это называется диалектикой.
     Даскалос Балинович считал, что это называется лицемерием: дождавшись, когда все расы перегрызутся и исчерпают ресурсы, гномы решили добить ослабевших противников.
     Ему было совершенно не жаль орков, которые и сами вели себя исключительно вероломно. Ему было не жалко эльфов, столетиями стравливавших «варварские расы». Ему даже не особо хотелось сочувствовать людям: те не могли ни о чём договориться между собой до последнего.
     Но его до дрожи в коленях раздражало, что испокон веков все захватнические войны велись не иначе, чем подо лживыми лозунгами. Освобождение угнетённых, установление мира, восстановление справедливости, правдивой правды и всё в том же духе. Война — это война, а не мир, и чем ты её ни оправдывай, она остаётся войной. А война не приносит простому народу ничего, кроме смерти, горя и разрушений.
     — Если говорить о нашем желании, то мы не хотим воевать ни одного дня. Однако обстоятельства вынуждают нас воевать, и мы доведём войну до конца! Больше не останется в мире силы, способной бросить вызов нашей вере, нашей идеологии, нашей истине!
     Частично Даскалос Балинович с этим утверждением был согласен. Такими темпами скоро в мире не останется вообще никого, так что выжившие смогут объявить истиной в последней инстанции всё что угодно.
     — В ходе нашей борьбы мы раз и навсегда покончим со всеми врагами гномьей расы, тысячелетиями досаждавшими нам, пытавшимся отнять наши горы!
     Ну конечно, люди прямо спали и видели, как бы отнять у гномов их несчастные подземные норы. Эльфы тем паче чурались угольной пыли, словно та была заразной. Орки… Орки есть орки, им всегда мало.
     — Но отныне наш народ поднялся с колен, расчесал бороды, распрямил плечи! С клановыми интригами покончено навсегда! Теперь мы едины, равны и могучи! За нами присматривает мудрейший товарищ Торин, мы не можем потерпеть неудачу! Учение Лихнуна всесильно, добро победит!
     Кто-нибудь видел, чтобы зло когда-нибудь называло себя злом, а не прикидывалось добром? Кто-нибудь… Орки не в счёт.

Глава 17. Пар

      Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены.
      Плиний Старший
     
     Вот вторая «достойная внимания гнома вещь» была действительно интересна. Даскалос Балинович искренне считал, что по значимости «обуздание пара» превосходит высосанную из пальца идеологию многократно.
     Едва ли кто из очевидцев кровавых событий подгорной гражданской войны мог предположить, что антиклановая революция гномов, после совершенно закономерного перехода в революцию антинародную, докатится до производства и быта. Изменив те до неузнаваемости и позволив безумному режиму не только удержаться, но и кардинально усилиться.
     Каким образом в жесточайших условиях, когда весь честной народ сбежал, помер или превратился в послушных болванчиков, стал возможен прогресс, Даскалос не знал. Все лучшие умы противились приходу к власти Лихнуна, ни один разумный гном не стал бы сотрудничать с подобным выскочкой-популистом, быстро обернувшимся кровавым тираном. Тем не менее гениальные изобретения следовали одно за другим, эффективность труда возросла как минимум пятикратно. Всего за несколько десятилетий гномы перешли от примитивных паровых машин, выкачивающих воду из шахт, к мощным паровым двигателям, паровым пушкам и другим техническим чудесам.
     Ныне, без единой толики волшебства, сами собой катились по дороге большие машины, шагали големы, плыли по воздуху аэростаты. Лишь уголь, пламя, пар и сложные механизмы — достойный ответ от гномов мудрёной магии Эльфланда! Разум, руки из нужного места и мотивация смогли конкурировать с казавшимися недостижимыми успехами остроухих. Слишком уверовавших в своё волшебство и превосходство над «варварами».
     Пропаганда, вполне естественно, приписывала все заслуги революционеру Лихнуну и его преемнику Торину, но Даскалос Балинович мог поверить во всё что угодно, но только не в выдающиеся умственные способности новоявленных лидеров. Те хорошо умели лишь пудрить мозги да жестоко наказывать тех, кто манипуляциям не поддавался. Для успеха в политике этого обычно бывает достаточно, но наука предъявляет куда более строгие требования. Кто-то явно способствовал возвышению двух вождей, но об этом опасно было даже думать, не то что кого-нибудь спрашивать.
     Закрытие от внешнего мира позволило скрыть успехи и достижения промышленной революции, этой же цели способствовал жесточайший надзор за любыми делегациями и дипломатами на более позднем этапе. Аэростаты производились и испытывались в глухой тайге на севере за Хребтом Великого Змия, куда тоже ни случайный, ни злонамеренный взгляд не достанет. Даже если это колдовской взгляд волшебного эльфийского ока.
     Как именно гномы преодолели изощрённую магию, не прибегая к «противоестественному, мерзкому колдовству» со своей стороны, всё ещё оставалось для Даскалоса тайной. Ну не мог же он всерьёз принять объяснение, связанное со святостью и силой духа Лихнуна и Торина?! Вероятно, речь снова шла о помощи некой могучей силы извне, артефакте или ином, никак не связанном с лихнизмом, явлении. Но любая власть всегда приписывает все заслуги себе, а все проблемы списывает на нижестоящих исполнителей, внутренних или внешних врагов. Ориентироваться на официальные разъяснения, значит, самому желать оставаться обманутым.
     
     — О чём задумался, товарищ Даскалос? Пушка ещё не блестит, а сражение близко. Давай-давай, начищай нашего красавца!
     Даскалос Балинович постарался сделать невероятно озабоченное лицо и с утроенным усердием принялся натирать метровую медную трубу. Да, именно метровую. После пятидесяти лет, проведённых в Эльфланде, он снова мог перестроиться на нормальную систему счисления в метрах, километрах и далее.
     Футы, ярды, мили… Нет, он прекрасно понимал, что дело не в том, что эльфы любят вечно всё усложнять, а просто привыкли к своим единицам, но всё же. Метр куда точнее ярда, зависящего от длины руки бессмертной, но вовсе не идеальной императрицы. Метр всегда был метром и будет ровно тем же самым метром, даже когда на всём свете не останется ни единого гнома.
     Он вновь прикусил губу, перед сражением его всегда тянуло на философствование. А то, что битва действительно близится, было ясно по старательным приготовлениям других «товарищей» Даскалоса. В отличие от него, те трудились не на показуху, а на совесть.
     Аэростаты позволяли прекрасно и совершенно безопасно обследовать местность на сотни километров вперёд. Лишь один воздушный шар сбили вороны, но остальные аэростаты просто поднялись значительно выше в воздух, куда пернатые спутники орков не долетали. Пока драконы кошмарят эльфов на островах, беспокоиться разведчикам было не о чем.
     Место для боя было выбрано задолго до того, как показались первые орки. А выбор и подготовка места сражения даёт весьма ощутимое преимущество.
     * * *
     — Отымеем гномий сброд! — радостно воскликнул хан Дубак, когда орочьи разведчики наконец обнаружили признаки гномов не только в небесах, но и на земле.
     Глазами птиц Рок видел передвижения гномов и ранее, но шаман не был уверен, что понимает стратегию коротышек. В отличие от вторжения орков в Эльфланд, гномы не распыляли сил, пытаясь охватить на своём пути всё. Они шли прямиком навстречу Орде, не обращая внимания на руины городов и сёл в стороне. Глупые карлики явно намеривались решить исход войны в паре крупных сражений, вместо того чтобы по кусочку отгрызать принадлежавшие оркам земли. Хану Дубаку это нравилось, Року с каждым днём казалось всё подозрительнее. Может, стоило прислушаться к указанию Рычачи, а не искать славы в грандиозной эпической битве? Может… да ну, бред какой-то.
     — Человеков победили, ушастых победили и этих шибзиков в бараний рог скрутим! — уверенно сказал оставшийся в отсутствии Горрыка за главного хан Дубак. — Только Криклин умудрился проиграть битву в чистом поле, но мы-то всё сначала разведаем, обсудим и лишь тогда нападём.
     План показался Року довольно разумным, и следующие пару дней он изучал глазами птиц вероятное место сражения. К тому моменту, когда армии встретились, он знал о местности всё.
     
     — На той гряде холмов гномы разместили странные медные трубы, чуть больше вытянутой руки в длину. Выглядят довольно тяжёлыми, возможно, чем-то стреляют. Аналог баллист? Пока не очень понятно.
     Рок тыкал указательным пальцем по полю, показывая Дубаку расстановку вражеских сил:
     — Посередине обычные воины. Отряды пикинёров, алебардисты, много арбалетчиков, ничего необычного. И чего все так на этих пиках зациклились? Нормально же раньше на мечах и топорах все рубились! А теперь один от другого моду на эти длиннющие копья перенимает.
     Хан Дубак пожал могучими плечами, он тоже предпочитал классический ближний бой, а не строй ощетинившихся остриями врагов. Налетать с разбегу на пики то ещё удовольствие.
     — На флангах, значит, какая-то неведомая херня из едущих без всяких лошадей и мулов огромных телег. Выглядят устрашающе, этакие самоходные боевые колесницы! Наши варги могут этих махин испугаться, надо быть осторожнее.
     Хан молча кивнул, хотя двигающихся телег не особо боялся. У эльфов, вон, целые корабли по воздуху плавали и чего? Где они теперь эти эльфы?
     — Самое большое беспокойство вызывают, конечно, големы. Их расставили у подножия холмов с медными трубами, так что туда лучше раньше времени не соваться. Воздушные шары, насколько я понял, особой угрозы не представляют, для разведки токмо используются. Почти все улетели куда-то гномам в тылы, когда мы приблизились.
     Дубак задумчиво почесал щетинистый подбородок, переваривая полученную от шамана ценную информацию. Ошибок Криклина никому повторять не хотелось, поэтому дать бой планировали лишь завтра, когда соберутся все несметные орочьи полчища.
     Рок ненавязчиво посоветовал также дождаться подвоза катапульт и баллист. Обстрелять противника издалека лишним не будет. Уцелевших носорогов решили использовать для прорыва защитных порядков гномов по центру.
     Всё остальное Дубак делал сам, в отличие от шамана, его слушались беспрекословно. Из племён формировались отряды, каждому из которых хан давал указания.
     Атака орков должна была стать согласованной, стремительной и сокрушительной для противника. План не предусматривал каких-то сложных манёвров, но казался надёжным. Хотя в поход отправилась лишь часть Третьей Орды, численный перевес был значительным. Требовалось всего лишь не тупить и навалиться одновременно всей массой. Строй коротышек не выдержит.
     Хороший план. Вот только планы на войне работают плохо.
     * * *
     Задремавшего под утро Даскалоса Балиновича разбудил грубый толчок сапогом в заметно похудевшее пузо. Инстинктивно он сразу же вскочил на ноги, чтобы не получить выговор за недостаточное рвение к общему делу. Но бригадиру сегодня было не до морализаторства, он лишь рявкнул, чтобы Даскалос скорей одевался. Орда собиралась дать бой.
     Всё ещё невольно протирая спросонья глаза, Даскалос Балинович с тревогой смотрел с вершины холма на неспешно разворачивающиеся впереди полчища. Ещё недавно казавшаяся такой огромной, армия гномов теперь чудилась ему маленьким островком посреди бескрайнего Бурлящего моря. Орки, орки… пятеро орков на одного низкорослого гнома, не меньше!
     Как и многих других «заблудших», в воспитательных целях его приставили к пушкам, чтобы наглядно продемонстрировать достижения новой власти. Похоже, лихнисты были уверены, что никаких шансов использовать полученные знания против изобретателей у воссоединившихся с ними гномов из Эльфланда нет. Не бывает бунтов и мятежей, когда все идут к общей цели. Любые сомнения в правильности выбранного Вождём пути отныне и навсегда отменяются.
     Такая искренняя убеждённость могла бы показаться наивной, вот только Даскалос не помнил, когда в последний раз ему удавалось уединиться хотя бы на пару минут. Не всегда можно было даже спокойно справить нужду! Рядом постоянно находился кто-нибудь из познавших мудрость Лихнуна товарищей. Какай-какай, не стоит стесняться, мы все как один… Бр-р-р! Попробуй в подобных условиях поднять бунт, как же, удачи.
     Даскалосу дали чёткие указания и заставили до седьмого пота тренироваться в быстром запихивании в странную медную конструкцию небольших, но увесистых ядер из чугуна. Занятие было несложным, но очень уж утомительным.
     Ушлый гном примерно догадывался, благодаря чему будет работать устройство. Закупоренный конец ствола нагревается до максимально возможной температуры, затем в камеру за ядром с помощью сложной системы трубок и рычагов впрыскивается немного воды. Вода моментально испаряется, пар резко выталкивает ядро из ствола. Насколько оно далеко улетит, Даскалос не знал, но бригадир уверял, что точно дальше остальных осадных машин, стреляющих по настильной траектории. Но главное преимущество было даже не в этом, а в быстрой перезарядке: Даскалосу следовало закидывать ядра почти непрерывно.
     Рядом с пушкой были разложены ящики с аккуратно утрамбованными снарядами, которые немолодому гному пришлось перетаскивать накануне весь день. Даскалос Балинович не мог представить, что они расстреляют хотя бы одну пятую арсенала, поэтому счёл вчерашнее задание очередным издевательством в воспитательных целях.
     Как же он был неправ.
     
     Противный зов орочьих горнов заполнил собой всё пространство, грубо нарушив сонную атмосферу хмурого весеннего утра. В какофонии звуков не было и намёка на мелодичность, просто рёв ради рёва. Даскалос Балинович поморщился, такая мешанина стонов давила на психику своей грубостью, резкостью и очевидной бессмысленностью.
     Минута за минутой тянулось крайне неприятное ожидание боя. Когда уже поздно что-то предпринимать, но ещё не пришла пора действовать. Всеохватывающее ощущение нависшего рока, чувство собственного бессилия, отсутствие значимости одного маленького хрупкого существа. Ты видишь, слышишь надвигающуюся массу врагов, но не способен ничего предпринять.
     Хотелось заткнуть себе уши, закрыть глаза, а лучше проснуться где-нибудь далеко-далеко от этого гиблого места. Где нет никакой безумной идеологии и жаждущих крови монстров. Где можно спокойно жить и заниматься любимым занятием. А не фокусироваться изо дня в день лишь на одном выживании.
     Внезапно, словно гром среди ясного неба, из-за спин гномов зазвучала совсем иная мелодия. Именно музыка, а не хаотичный набор режущих слух звуков.
     Специально обученные гномы в унисон дули в расширяющиеся блестящие трубы, перекрывая орочий вой, заставляя глубже вдохнуть грудью воздух, распрямить плечи, поднять гордо голову.
     «Мы победим», — пели трубы. — «Мы — порядок, что неприступен для хаоса. Мы — герои, добро, сила, которой нет равных. Мы сделаем всё и даже сверх этого. Мы — великие гномы».
     Зеленокожие полчища, как по волшебству, разом утратили свою грозность, теперь они казались просто тупой массой, что качнулась в сторону гномьих позиций. Они были мясом…
     Ухо Даскалоса резанул резкий свист, на этот раз совсем близко. Орки выпустили из своих катапульт град камней, их передовые отряды пошли в наступление.
     Даскалос Балинович невольно огляделся, ища глазами укрытие, но бригадир перехватил его взгляд и отрицательно покачал головой. Ждём и не дёргаемся, пускай хоть само небо свалится нам на голову.
     Приставленный к пушке «заблудший» взял себя в руки, осмотрел с холма позиции гномов. Залп орков не пропал втуне, но нанёс куда меньше вреда, чем могло показаться со страха вначале. Была повреждена одна пушка, с десяток гномов получили ранения, двое не двигались.
     — Спокойно, до конца боя они сделают не более пары выстрелов. Катапульты — давно уже прошлый век.
     Сами гномы начали усиленно нагревать стволы пушек, но пока не стреляли.
     — Устроим оркам сюрприз, когда подойдут.
     Даскалосу хотелось начать стрельбу по движущейся на них массе как можно скорее, но он понимал, что бригадир прав: раскрывать козыри раньше времени было не самой эффективной стратегией.
     Краем глаза он уловил тени от проплывающих высоко над полем сражения воздушных шаров. Аэростаты не отличались особой грузоподъёмностью и манёвренностью, но орочьим тылам явно не поздоровится. Одетые в лёгкие стёганые куртки берсеркеры умеют навести шороха даже среди сотоварищей, а уж врагов жалеть точно не будут.
     — Мягкой посадки, — помахал гномьему десанту рукой бригадир. Скорее для поднятия боевого духа Даскалоса, чем для берсеркеров, которые с такой большой высоты всё равно ничего не увидят.
     Орки уже во весь опор неслись на них по широкому холмистому полю. Впереди ехали наездники с луками, за ними следовали более тяжеловооружённые воины в кольчугах и с топорами. Посередине топтали несчастную землю носороги, которых тоже бросили в бой.
     Плясок шаманов замечено не было: то ли все сильные колдуны отправились покорять островную часть Эльфланда, то ли не видели необходимости в проливном дожде и порывистом ветре. Видневшиеся вдали катапульты приводились в боевую готовность после первого залпа. Менее дальнобойные баллисты перемещали ближе к позициям гномов.
     Даскалос вопросительно глянул на бригадира — выдвинутые вперёд арбалетчики приготовились угостить орков болтами. Начальник заблудшего гнома лишь снова нахмурился: куда торопишься, мол?
     Лихнистские арбалетчики и передовые отряды орочьих лучников выстрелили практически одновременно, но с совершенно разным успехом. Орки просто выпустили вверх тучу стрел, накрывая позиции ближайших врагов. Гномы разряжали арбалеты прицельно. Стрелы скользили по латным доспехам подгорных воителей, арбалетные болты пробивали орочьих лучников насквозь.
     Передние ряды разрядивших свои арбалеты стрелков сели на одно колено, повторно приводя смертоносные орудия в боевую готовность. Стоящие за их спинами гномы повторили неравный размен с орочьими наездниками, воображавшими себя грозными лучниками.
     — Пф-ф-ф! Мы вам не эльфийки в кожаных курточках, нас тучей иголок не напугаешь! — крикнул оркам бригадир, подавая Даскалосу знак приготовиться.
     Размещённые у подножия холмов големы загудели, из выходящих отовсюду трубок забил гутой пар. Страшные махины начали топтаться на месте, одним своим видом отбивая у орков желание двигаться в сторону флангов.
     Почти не нанеся гномам урона, но потеряв пару сотен собственных воинов, лучники на варгах стали раздаваться в стороны, предоставляя инициативу своим более тяжеловооружённым собратьям. С копьями, топорами и булавами наперевес всадники неслись на пикинёров, заслонивших собой арбалетчиков.
     — Валера, настало твоё время! — ласково похлопал любимую пушку по рычагам бригадир и впрыснул первую порцию воды в раскалённую камеру.
     От резкого хлопка Даскалос Балинович вздрогнул, проследил за кровавой прорехой в том месте, куда попало ядро. А потом с бешеной скоростью стал проталкивать в раскалённый ствол новые ядра.
     * * *
     — Какого… — промолвил Рок, не веря своим глазам.
     Массивные медные трубы на гряде холмов исторгали облака пара и снаряды, стремительно превращавшие орочье воинство в месиво. Такой скорострельности Рок не видел никогда в жизни: обслуживаемые двумя-тремя гномами медные трубы выстреливали по пять-шесть раз в минуту.
     Украденные у людей баллисты казались ему сейчас примитивными механизмами, а ведь ещё совсем недавно они вызывали благоговение своей убийственной мощью. Их перезарядка требовала существенно дольше времени, а суммарное количество не превышало полторы дюжины против как минимум сотни гномьих приспособлений.
     Словно этого было недостаточно, с вражеских флангов к орочьим метательным механизмам двинулись огромные телеги без какой-либо тягловой живности. Взгромоздившиеся на них гномы стреляли в противников из своих проклятых арбалетов, пробивавших любую броню. Сумевших приблизиться-таки к машинам орков били сверху по головам длинными алебардами. Вставших на пути смельчаков телеги просто давили.
     Поняв, откуда исходит главная опасность, часть орков направила варгов к холмам с медными трубами, но им навстречу шагнули страшные големы. Взглянув поближе на ожившие механизмы, бесстрашные, но благоразумные орки решили всё же прорываться через строй пикинёров по центру. Те были не менее опасны, но хотя бы все понимали, чего ожидать от вооружённых пиками воинов.
     Тяжеленные металлические пластины, которыми шаманы предусмотрительно обвесили носорогов, не спасли могучих животных от попадания снарядов из чудовищных медных труб. Одно ядро буквально размозжило голову носорогу, других от попадания отбрасывало в сторону, словно животины весили не полторы тысячи фунтов — а с доспехами и все две — но были обычными четвероногими тварями. Лишь одно обезумевшее создание добежало до строя гномов, разметало его, но через несколько минут было затыкано пиками, превратившись в гигантского дикобраза.
     Казалось, что гномы не испытывают сомнений, им чужд страх. С громкими боевыми кличами лихнисты не дрогнув встречали врагов, бились за каждую пядь усеянного ещё тёплым мясом пространства.
     В отличие от носорогов, не менее тяжёлые самоходные телеги гномов протаранили путь к крайним орочьим баллистам, превратив своей инерцией и массой сложные метательные механизмы в бесполезные щепки.
     Року пришло запоздалое донесение, что отряд гномов высадился на воздушных шарах далеко в тылу войска и угоняет стада. Хан Дубак бился где-то в передних рядах, посчитав, что его участие в стратегическом руководстве сражением не потребуется, а потому за тыл отвечал умный, но не слишком опытный отпрыск Рычачи. Выругавшись, шаман вынужден был отправить находившихся в резерве воинов на защиту провизии. Теперь исход битвы зависел исключительно от уже вступивших в бой сил.
     Которые у орков стремительно таяли.

Глава 18. Развязка

      Раб мечтает не о свободе, а о своих рабах.
      Цицерон
     
     От непрерывных раскатов грома, доносящихся с места сражения, Афелис невольно вжимал голову в плечи. Если их слышали здесь, в тылу, то какой же грохот должен был разноситься над полем боя?
     Рабов оставили пасти скот и заботиться о нехитрых пожитках кочевников. Надзиратели из числа предателей следили за рабами, а небольшая группа орков присматривала над надзирателями. Привычная схема, которая тем не менее не переставала удивлять юношу.
     Взбунтуйся все рабы разом и горстку надсмотрщиков удалось бы смести почти без потерь. Но каждый изо всех сил старался, чтобы сохранить свою драгоценную шкуру, а вместо взаимной поддержки норовил выслужиться перед стоявшим над ним вертухаем. Множество одиночек подчинялось объединённому меньшинству — кое-кто из философов считал, что именно это называется обществом.
     Афелис характеризовал такое положение дел преимущественно матерной бранью, а уж его лексикон по сей части за последние полгода невероятно расширился. Чтобы добиться успеха, следует действовать сообща, в одиночку в этом безжалостном мире долго не выживешь. Но как объяснить очевидную истину своим ближним? И, самое главное, как мотивировать их к реальным совместным действиям, а не сотрясанию воздуха в попытке произвести на других впечатление? Вот на что должны были бы ответить доморощенные философы в своих уютненьких кабинетах. Но отвечают на них лишь те, кто вершит историю, рискуя ежеминутно своей головой.
     — Чего на облака вылупился?! За овцами следи, а не ворон считай, недоумок! — пнул задумавшегося о чём-то Маврика эльфийский подросток. — Не видишь, что ли, из-за этого грохота стадо так и норовит убежать!
     Зигарику было поручено присматривать за дюжиной рабов из числа людей, но всё своё время он проводил, следя за двумя юношами. За что он так невзлюбил не сделавших никому ничего плохого ребят, для Афелиса по-прежнему оставалось загадкой. Впрочем, он давно попрощался с желанием её разгадать: зачем пытаться понять мотивы злодея? Зло нужно уничтожать.
     Обычно трусливый до невозможности Маврик на сей раз даже не шелохнулся. Словно зачарованный он наблюдал за быстро спускавшимися с неба большими шарами. Такого не видывал прежде никто.
     
     Орки даже не поняли, откуда на их головы пришла смерть. Сидевшие в корзинах под воздушными шарами гномы метко расстреливали из арбалетов всё, что двигалось и было «неправильного» зелёного цвета. К моменту, когда первые аэростаты опустились на землю, никого, кто мог бы дать десанту отпор, в живых не осталось.
     А вот Зигарик не растерялся и сразу бросился наутёк, намереваясь позвать подкрепление. Афелис сжал кулаки: нельзя позволить этому подонку сбежать! Без оружия, но полный решимости, он кинулся вслед за предателем. Что бы там ни рассказывал Даскалос Балинович про лихнистов, сейчас они были союзниками пленённого орками человека, а значит, гномам следовало помочь оставаться незамеченными как можно более долгое время.
     Два юных создания, эльф и человек, неслись по полю, каждый преследуя свои цели. Один хотел сохранить несправедливый, но выгодный лично ему порядок вещей, второй грезил восстановить справедливость, разрушить оковы. Оба считали, что правда на их стороне. Оба чудовищно ошибались.
     С каждой секундой Зигарик отрывался всё больше. Он был старше и выше Афелиса, гораздо лучше питался. Но он бежал не прямо, а по широкой дуге, двигаясь к основным силам орков. Поняв, что в этом его единственный шанс, Афелис бросился наперерез.
     Его лёгкие жгло, болел бок, в уголках глаз застыли слезинки отчаяния, но юноша упорно переставлял непослушные ноги, вопреки всему нёсшие его к цели. Только бы догнать своего мучителя, не дать ему сдать раньше времени гномов. Только бы отомстить.
     Афелис с разбега врезался во вскрикнувшего от удивления Зигарика, вместе они покатились по земле. Перед глазами всё закружилось.
     Внезапно Афелис осознал, что лежит на лопатках, а на его груди восседает подросток, дубася его по лицу.
     «Что случилось?! Я не могу проиграть! Не сейчас…»
     Афелис вцепился в кисти подонка, со всей мочи укусил первый попавшийся палец. Эльф снова заверещал, но вспомнив про кинжал, потянулся одной рукой к поясу.
     Афелис резко перевернулся со спины на живот и вскочил, сбрасывая с себя более легковесного эльфа. Заметно пошатываясь, сделал несколько шагов. Наклонился.
     — Сейчас ты у меня получишь, человечек, — двинулся на него с оголённым кинжалом предатель. — Лучше бы тебе и дальше было оставаться трусишкой. Сейчас…
     Развернувшись, Афелис со всего размаха ударил эльфа по голове увесистым камнем. Противник рухнул словно покошенный.
     Выронив кинжал и позабыв обо всём, Зигарик дрожащими руками схватился за окровавленное лицо, не в силах поверить, что с его красотой могли обойтись столь грубым и безжалостным образом.
     Он не знал, что это было только началом. Теперь уже Афелис восседал на груди эльфа. Удары булыжника превращали прекрасное эльфийское личико в кровавое месиво.
     Трусишка-человечек и не думал кого-то жалеть, останавливаться. Руки сами собой без устали опускались и поднимали камень опять. Удар, ещё удар. Кровь брызгала во все стороны, но больше она не пугала прекрасно воспитанного наследника почившего навсегда королевства. Красная жидкость — всего лишь свидетельство чьей-то жизни. Жизни, что больше не стоила ничего.
     
     Сегодня он впервые сознательно убил представителя разумной расы.
     Первая пролитая кровь, чужие боль и страдания. Орки назвали бы такое событие возмужанием. Гномы — необходимостью во благо светлого будущего. Эльфы — преступлением, а люди… А людей уже никто больше не спрашивал.
     * * *
     Даскалосу Балиновичу казалось, что он потерял слух. Со всех сторон пушки с грохотом палили по орочьей массе, тупо нёсшейся на убой.
     Подневольный гном механически, без каких-либо указаний со стороны бригадира, закидывал в раскалённое нутро парового чудовища чугунные ядра, лишь иногда отвлекаясь, чтобы поднести к пушке очередной ящик со снарядами или углём.
     С помощью системы рычагов бригадир иногда немного корректировал поворот Валеры, но в целом стрельба велась в довольно узком диапазоне, сплошь усеянном развороченными телами и мясом.
     Однако у подгоняемых племенными вожаками орков инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключился. Они просто перемахивали через убитых сородичей, надеясь успеть проскочить через простреливаемое пространство. Чтобы героически напороться грудью на пики…
     Какая расточительная и глупая тактика! Какое непростительное отсутствие всяких выводов. Чистая ярость без капли здравого смысла.
     — Слабоумие и отвага, — прочитал по губам бригадира Даскалос. — Орки для порки! Столь идеальной мишени не было даже на стрельбище.
     Паровые машины методично уничтожали орочьи баллисты на небольшом отдалении от основного места сражения. Лишь одну такую «самоходную телегу» оркам удалось опрокинуть, в буквальном смысле бросив под колёса сотню воинов. Големы по-прежнему грозно выпускали пар и гудели, но в бой не вступали. Никто из орков проверять на себе их мощь не спешил.
     Внезапный вопль чудовищной боли и ярости долетел даже до полуоглохшего гнома, в сотый, если не в тысячный раз, заряжавшего пушку. Огромный орк повис в воздухе, нанизанный на десяток разом поднявшихся к небу пик.
     В подобном действии не было практической сиюминутной необходимости, напротив, демонстрирующие поверженного орка гномы раскрывались в опасной близости от противника. Но в плане морального давления трюк сработал. Боевой дух воинства, увидевшего смерть своего вожака, надломился. Орки стали разворачивать варгов.
     — Ха-ха! Сюрприз!
     Прошедшие по тылам орков машины не просто уничтожили баллисты, но щедро разметали за собой стальные рогульки, использование которых без всякого стеснения позаимствовали у людишек и эльфов. За тем исключением, что высокие бестолочи использовали шипы для сдерживания атакующих, а гномы, чтобы не дать далеко уйти убегающим.
     Теперь машины развернулись и ехали зигзагами впереди удирающих орков, разбрасывая перед ними остатки рогулек. «Сюрприз» оркам явно не нравился.
     Из небольшого подлеска наперерез отступающим, сумевшим-таки миновать все полосы из шипов, выбежала лёгкая гномья кавалерия на горных баранах. Прыткие парнокопытные с разбега врезались в струю орков, тараня варгов своими рогами. Сидящие на животных гномы разряжали по паре притороченных к седлу арбалетов, а затем начинали орудовать длинным копьём. Пускай подгорный народец не вышел ростом, но так просто от гномов не отмахнёшься и не отделаешься!
     Бригадир продолжал палить по вверенному ему участку, покуда последние орки не скрылись, присоединившись к весёлым скачкам с препятствиями. Лишь тогда он перестал подбрасывать уголь в печку Валеры и, оглядев разбросанные вокруг опустевшие ящики, похлопал ошалевшего Даскалоса по плечу:
     — Теперь ты понимаешь, что мы непременно сметём всех врагов с лица земли? Все на свете склонят колени и головы перед товарищем Торином! Он приведёт нас к победе, с таким Вождём мы одолеем любого врага и невзгоды! Лихнизм — это будущее и оно неизбежно.

Глава 19. Слово женского рода

      Но если люди, стоящие на страже законов и государства, таковы не по существу, а только такими кажутся, ты увидишь, что они разрушат до основания всё государство, и только у них одних будет случай хорошо устроиться и процветать.
      Платон
     
     Стоя на носу триеролёта, Рычача с нетерпением наблюдал за приближением к башне. Той было далеко до масштаба Башни Тысячелетней Мысли, но у старшего шамана не имелось ни малейших сомнений, что все действительно ценные мысли рождаются именно здесь.
     Башня легендарного эльфийского мага была построена на самом краю обрыва свыше полутора тысяч лет назад, но регулярно ремонтировалась и защищалась от гулявших ветров с помощью сил, перед коими пасовали даже природа и время. Высокий шпиль, блестящий в лучах восходящего солнца, словно олицетворял собой вызов разума окружающему миру. Демонстрировал несгибаемую волю владельца, его стремление к знанию, истинному величию, вечности. Но при всём изяществе древней конструкции, та также воплощала собой простоту. Отсутствие излишеств, дорогих украшений, ненужного пафоса. Тому, кто поднялся столь высоко, нет нужды пыжиться перед сородичами, это остальные всеми правдами и неправдами стремились заполучить крупицу внимания старейшего в мире мага.
     Обитель Гэльфштейна высоко поднималась над уровнем моря, простирающегося на запад до самого горизонта. То была воистину бескрайняя синяя даль. Все карты указывали, что здесь расположена крайняя точка Эльфланда: вероятно, самое отдалённое и тихое место на всём земном шаре.
     Факандра поведала Рычаче, что несколько триеролётов летали вслед за заходящим солнцем на запад и дальше, но после долгих недель, без малейшей возможности пополнить запасы питьевой воды, обнаруживали себя на восточной границе орочьих Бескрайних степей. Теория Гэльфштейна о шарообразной земле подтвердилась, однако путь к континенту на восток был гораздо короче, а потому через океан никто с тех пор не летал.
     Рычача понимал, почему столь выдающийся ум предпочитал жить в глухомани, почти что в отшельничестве: тратить время на мирскую суету было совершенно бессмысленно. Правители приходят и уходят, нравы меняются, смертные и даже «вечные существа» умирают. Действительно важные вещи всегда остаются на периферии сознания погрязших в повседневной рутине граждан. Как заработать деньжат, потрахаться и поесть, или удержать власть, если ты поднялся на вершину социальной иерархии — вот и всё, ни на чём другом скудный ум подавляющего большинства концентрироваться долгое время физически неспособен.
     Магия открывает принципиально иные возможности, расширяет горизонты восприятия, придаёт жизни настоящий смысл, а не его имитацию. Бесконечные тайны, разгадки которых приводят лишь к новым вопросам. Созидание вещей, не существовавших доселе в природе. Борьба и обуздание неведомых сил. Прикосновение к истоку всего сущего… Нет, жизнь без волшебства — это не жизнь. Тупое воспроизводство себе подобных ущербных созданий не может служить оправданием земного существования, только магия. Лишь эта невидимая сила, необъяснимое словами чутьё. Рычаче было искренне жаль всех, не способных понять сию очевидную истину.
     — Как же давно я не посещала это место, — подошедшая к шаману Илона опёрлась о поручни рядом с орком. — Мы все совершили ошибку, считая, что Гэльфштейн ушёл на покой. Полагая, что древнему магу наша грызня совершенно неинтересна. Не веря до последнего в его коварство и манипуляции всеми нами…
     Рычача хмыкнул, подарив эльфийке кривозубый оскал, который сам орк почитал за улыбку. Конечно, он не мог отправить хрупкую женщину на континент вместе с Горрыком. Как не мог оставить её на руинах опустевшего Фисаэля. Он взял Илону вместе с группой шаманов с собой и ни разу не пожалел о сделанном выборе. Наблюдать за её перепалками с Факандрой и Врунеллой оказалось одно удовольствие.
     Две стервы, мягко говоря, не слишком радовались возвращению бывшей Покровительницы магических искусств. Та задавала много неудобных вопросов и выражала крайнюю степень недовольства предательством — да, Илона использовала именно это слово — предательством по отношению к Тинтур. Никакие угрозы в собственный адрес не пугали худенькую эльфийку, она не сдерживалась в своих выражениях. Под раздачу попали все — от освещавшей по эльфовидению войну на континенте Врунеллы до самой Великой императрицы. На отсутствующем у неё половом органе Илона вертела все статусы и регалии. Оставлять Тинтур на континенте без подкрепления, да ещё и вставлять воительнице палки в колёса, было совершено непростительной глупостью, трусостью и подлостью. А Врунелле лучше бы вообще не открывать рот, не смогла справиться даже с десятой частью Орды, имея гораздо больше ресурсов!
     Весёлое, в общем, выдалось путешествие.
     
     У причала воздушных судов их ожидала почётная делегация.
     В двух высокомерных бабищах Рычача сразу признал Покровительниц. Одна заведовала золотишком, вторая что-то заливала про внутреннюю безопасность и эльфовидение. Третья особа держалась куда скромнее и виновато представилась Илоне, как новая опекунша над магами. Похоже, она полагала, что в связи с чудесным возращением опытной эльфийки, важную должность придётся освободить, но не слишком печалилась по этому поводу. Рычаче пришлось не самым деликатным образом напомнить окружающим, что бывшая Покровительница, вообще-то, под его покровительством, и как бы забавно эта игра слов не звучала, не стоит забывать, кто вышел из битвы за Фисаэль победителем. Он не станет удерживать Илону при себе силой, если та твёрдо решит здесь остаться, но пока не состоялась беседа с великим чародеем, просит никого из окружающих не строить далекоидущие планы.
     — По-мужски с Гэльфштейном потолкуем, тогда и сделаем выводы. А ваше мнение, дорогуши, — хотите обижайтесь, хотите не обижайтесь — мне глубоко фиолетово. Пора вам, женщинам, понять простую истину: хотя мужики уступили вам формальную власть, фактически вы по-прежнему зависите от их воли. Вся ваша непомерная гордыня лишь следствие удачного стечения обстоятельств, здание без фундамента. Чуть сильней подует ветерок и усё.
     Увидев скривившиеся мордашки Скабеевель и Мервиль, Рычача не мог не развить свою мысль:
     — Перед вами склонились только потому, что жалели. Эльфы умилялись вашей красотой, миловидностью. Мы, орки, таких ошибок не совершали, а потому одолели вас без труда. Не стоит мнить себя богинями из-за того, что кто-то преподносит вам в дар своё сердце. Вы разобьёте и чужое сердечко, и в конечном счёте себя.
     Рычача поднял палец вверх:
     — Каждый должен играть в обществе свою роль. Нельзя всё время травить одну группу, от которой к тому же ты сильно зависишь. Когда наступит критический момент, вам всё припомнят.
     — Да что вы понима…
     — Заткнись, крашеная бестолочь, и послушай. Мужчинам ведь много не надо. Полюбоваться улыбкой и изгибами женского тела, да поласкать свой слух похвалой. Мол, какой ты, Дебилиус, молодец: жопу от кровати отодрал, что-то делаешь. Всё, мужик ваш, манипулируй дальше как хочешь! Разве это так сложно? Да проще, чем задницу лопухом подтереть!
     Мудрый шаман сплюнул на землю:
     — Но вы не сумели умерить гордыню, вам требовалась абсолютная власть! Слово женского рода не подразумевает лиц мужского пола, так у вас в Конституции сказано? Над нашей Канституцыей ржали, а бревно в своём глазу не заметили! Невозможно построить сильное общество, если сильные во всём безропотно подчиняются слабым. Слабый обязан быть умным и хитрым, тем самым внося свой вклад в баланс. Политика — это манипуляция ради общего блага, вот что я вам скажу.
     Можете считать меня тупым орком, но я точно знаю, как управлять чужими руками несметными полчищами. А вы, даже стоя на краю пропасти, не можете пойти ни на какие уступки мужчинам, хотя бы во имя собственного спасения! Для вас мужики лишь безмозглые мускулы, да половой член. Животные, призванные служить своим госпожам.
     Но вы представляете из себя точно такое же бездушное, пускай и красивое мясо. Вы пустые, от ваших высокомерных рож мне хочется лишь блевать!
     Так и запишите в свою Конституцию статью восемь: «Красивая рожа для власти негожа».
     Хорошо звучит, правда?

Глава 20. Гэльфштейн

      Кто требует и добивается от себя великого, тот должен чувствовать себя очень далёким от тех, кто не делает этого. Эта дистанция будет истолкована теми другими как «самомнение».
      Фридрих Ницше
     
     Едва войдя в башню, Рычача сразу ощутил невероятную концентрацию силы. Невидимая энергия пропитывала каждый кирпичик и плитку.
     Столетиями здесь проводились эксперименты, масштаб которых превосходил всякое воображение простых смертных. Орочий шаман вдыхал аромат тысяч душ, навсегда потерявших бессмертие, чтобы высвободить при своём распаде энергию. Вечность можно познать лишь посредством иной вечности. Через уничтожение оной…
     Он не обратил на поднявшуюся с изящного резного стула эльфийку никакого внимания. Всего лишь императрица. Пустое место, ничто.
     Всё внимание орка оказалось приковано к худощавому, одетому в длинную мантию эльфу, что-то объяснявшего остальным чародеям. Его облачение нельзя было назвать ни роскошным, ни, наоборот, слишком простым или грубым. Изумрудная ткань создавала приятное успокаивающее впечатление, как и серебристая седина ниспадающих на плечи волос. Лёгкие морщины придавали лицу эльфа мудрость, но не особенно старили. Чётко очерченные скулы свидетельствовали о волевом характере, пронзительный взгляд, казалось, видит чужие души насквозь. Всем своим видом Гэльфштейн соответствовал типичному образу пожилого волшебника: мудрого и скромного, ценившего уединение и покой. Таких в Эльфланде было сотни. Ушедший на заслуженный отдых маг…
     Но Рычачу не проведёшь, за внешне ничем не примечательной оболочкой скрывался дух, равного которому не было на всём белом свете. Перед ним находилось материальное воплощение бога.
     «Рыча-ча-ча-ча…» — раздался голос в сознании.
     Эльф незаметно улыбнулся Рычаче краешком губ и кивнул в сторону императрицы.
     «Сначала формальности, потом побеседуем».
     Старый шаман взял себя в руки.
     Конечно. У Гэльфштейна имелись свои причины оставаться на втором плане. Пускай окружающие и дальше считают, что всем руководят женщины. Он подошёл к Белегестель.
     — Рычача, — императрица хотела было подать орочьему колдуну свою руку для поцелуя, но передумала. — Вы ведь всё равно не соблюдаете наш этикет? Тогда ограничимся простым «здрасти».
     Посланник Третьей Орды улыбнулся. Такое начало ему нравилось:
     — И я вас приветствую, Белегестель. Не стоит подстраиваться под орочьи манеры ведения диалога. Со мной пришли лишь шаманы, а мы умеем вести беседу не хуже ваших дипломатов, — Рычача взглянул на Факандру. — Да уж, мы точно не хуже...
     — В чём мы имели возможность убедиться пятью минутами ранее. Старший шаман предложил внести весьма интересное дополнение в Конституцию… — лилейным голоском пропела Покровительница взаимоотношений с варварскими расами, ехидно улыбаясь Рычаче.
     Однако старый орк ни за что не достиг бы своего положения, если б чего-то стыдился. Чувство вины — любимое орудие каждого манипулятора. А в промывании мозгов Рычача хорошо разбирался и сам.
     — Ага, есть такое дело. Зачмырили вы своих мужиков. Шагу без указаний шагнуть не даёте! Не надо так.
     Великая императрица уловила в его глазах искорку смеха и тоже улыбнулась в ответ:
     — Мужская солидарность? Кто бы мог подумать, что орк замолвит слово за эльфа… Неужели мы и правда настолько злобные женщины?
     — Брехлисиус говорил…
     — О нет, прошу, не называй это имя! Мы уже сто раз пожалели, что отправили его в стан Орды. Правдоруб туп как дуб! Позор Эльфланда.
     Рычача хмыкнул:
     — Я тоже так думаю, но Горрык высоко его ценит. Видите ли, верховному хану сложно найти собеседника, способного часами выслушивать его бессвязные рассуждения о значимости грубой силы, роли орков в истории, заговоре тайной эльфийской ложи и прочей столь же глубоко нелогичной, но потакающей чувству собственной важности чепухе. Брехлисиус готов согласиться с любой концепцией, благодаря чему и снискал доверие хана, — шаман как бы в задумчивости почесал подбородок. — Хм, возможно, сейчас он самый влиятельный эльф во всём мире… Э-э-э, да шучу я, шучу! Видели бы вы свои рожи!
     Однако в каждой шутке есть доля шутки, всё остальное правда. С привязанностью Горрыка к правдисту следовало покончить в ближайшее время. А то, чего доброго, Горрык скоро начнёт с Брехлисиусом вместо Рычачи советоваться! Если получение подтверждения собственной точки зрения можно называть советом.
     — Прошу нас простить за не самое весёлое настроение, но вы и сами должны понимать: после того, что вы сотворили с большей частью нашей древней империи, невинно обмениваться шутками весьма затруднительно, — Белегестель печально вздохнула. — Но не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Ведь у смертных оно так ограниченно… Позвольте представить нашего легендарного чародея. Гэльфштейн — изобретатель летающих кораблей, даритель бессмертия, создатель эльфовидения и ритуала, способного уничтожить всех орков.
     Перечисляя достижения чародея, Великая императрица не стала ожидаемо акцентировать внимание на последнем, но своей деликатностью лишь подчеркнула главное событие, ради которого сегодня все собрались.
     — Здрасти… — от исходящей от Гэльфштейна энергии у Рычачи перехватило дыхание, так что он разом забыл слова почтительного приветствия, которое приготовил для встречи со своим тайным наставником.
     Могучий волшебник широко улыбнулся и подойдя ближе по-братски похлопал гостя по плечу:
     — И ты будь здоров! Не робей так, Рычача, сегодняшний ритуал будет носить исключительно демонстрационный характер. Ни один орк серьёзно не пострадает, даю своё слово!
     Пожилой эльф явно произносил речь не для шамана, а ради стоявших неподалёку эльфиек.
     — Предлагаю пройти в мои личные покои и побеседовать в более спокойной обстановке. Ты слишком напряжён, а здесь слишком шумно. Мне бы хотелось, чтобы ты внял моим предостережениям из соображений здравого смысла, а не под влиянием сиюминутного страха, — приобняв Рычачу за плечо, Гэльфштейн повёл его в сторону боковой лестницы. — Дамы, прошу нас простить. Мы скоро вернёмся.
     
     Рычача с нескрываемым любопытством и восхищением наблюдал, как эльфийский волшебник отточенными до уровня рефлексов движениями накладывает на двери и стены чары, защищавшие от любого прослушивания. Мудрейшее на земле существо создавало сложнейшие узоры из силы с той же непринуждённостью, с какой обычные смертные делают рутинную примитивную работу по дому. Чтобы повторить подобное колдовство самому, Рычаче потребовалось, наверное, по меньшей мере два-три дня серьёзнейшей подготовки.
     Обстановка в покоях, так же как и внешний облик Гэльфштейна, не выдавала ничего необычного. Несчётные книги на высоких стеллажах, поднимавшихся от пола до потолка. Аккуратно свёрнутые древние свитки с загадочными схемами, алхимический столик с булькающими в колбочках зельями. На большом рабочем столе лежало несколько развёрнутых карт, пара тетрадок для записей, чернильница и перо. Миниатюрный бассейн и дюжина хрустальных шаров служили для доступа к магическим очам во всех частях света. Абсолютно стандартный кабинет высокопоставленного эльфийского чародея.
     Разве что устройства для просмотра эльфовидения не хватало, но умные граждане ведь не смотрят пургу, рассчитанную на широкие массы. Это даже орку понятно.
     — Удивлён, что нет пруда с кровью девственниц, горы из черепов, распятых младенцев? — ухмыльнулся Гэльфштейн. — Можешь быть уверен, даже если кто-нибудь проникнет сюда и прочтёт все мои записи, он не обнаружит никаких следов чёрной магии. Всё действительно ценное находится здесь.
     Волшебник постучал пальцем по высокому лбу:
     — Никогда не доверяй бумаге то, что не доверил бы самому близкому другу. А учитывая, что все мои друзья умерли больше тысячи лет назад, я предпочитаю хранить всё в секрете. Открывая толику необходимого знания лишь своим избранным.
     Рычача благоговейно кивнул, чувствуя себя неуклюжим невеждой рядом с полубожественной сущностью.
     — Итак, я ждал тебя, орк. И надеюсь, ты понимаешь, что вовсе не для того, чтобы запугать и принудить к обещаниям. Которые ты сегодня, конечно же, клятвенно дашь, но которые будут стоить не больше, чем обычное сотрясание воздуха. Слова… чего стоят какие-то там слова, когда скоро перед нами откроется сама вечность?
     Старый шаман был слишком взволнован, чтобы отвечать на риторический вопрос древнейшего на свете создания, ограничившись нервным сглатыванием слюны и кивком.
     — Это чудо-оружие, ритуал, оно действительно может одномоментно уничтожить всех орков или других разумных созданий. Вернее, принести их жизнь и саму душу в жертву. О да, высвободившейся энергии будет достаточно, чтобы не просто на время стать равным Творцу, но сотворить принципиально иную Вселенную, отличный от нашего пласт бытия. Куда не сможет дотянуться даже Проявленный — Крушитель Миров, пожирающий плоть мироздания.
     От произнесённого имени по коже Рычачи поползли мурашки. Благодаря ниспосланным Гэльфштейном видениям, он имел возможность ощутить своим естеством воздействие этой всеразрушающей силы. Полная дезинтеграция всего живого и неживого, пространства и времени. Сжимающая Вселенную в точку бездна. Даже малейшая возможность избежать такой участи оправдывала любые жертвы. Которые всё равно произойдут спустя довольно короткое время, но не принесут пользы уже никому.
     — Запомни всё, что увидишь сегодня. Обучи своих шаманов. Если потребуется, передай знание следующим поколениям. Когда наступит роковой час, все орки должны быть готовы принести себя в жертву. Пускай они не понимают для чего, и что вообще происходит, важно лишь, чтобы в нужный момент они не противились. Я акцентирую на этом внимание, поскольку Ритуал не сработает, если общество станет активно сопротивляться. Коллективная воля — могучая сила, против которой бессильно даже самое изощрённое колдовство. Орда должна безоговорочно доверять своим лидерам, в этом её предназначение и главная сила. Как, впрочем, и слабость, поскольку ни одна личность не может быть абсолютно неуязвимой, а с гибелью одного рушится всё остальное.
     Рычача снова кивнул, он давно сделал свой выбор. Спасти хоть что-то, пожертвовал всем, разве это не благородно?
     — Разобщённость эльфов сделала их совершенно неготовыми к самопожертвованию. Каждого заботит лишь своя шкура, здесь нет и не может возникнуть места для всеобщего коллективного подвига. Загнивающий Эльфланд и раса вся падшая. Для нашего плана мои так называемые сородичи не годятся.
     В ничтожности эльфов у Рычачи сомнения не было. С такими не то, что невообразимого будущего, с такими даже достойного настоящего не построишь.
     — Вы, орки, оказались гораздо сплочённее, но с дисциплиной у вас всё по-прежнему очень плохо. Пока кто-то сильный не наорёт и не пнёт, будете грызться меж собой, словно ваши любимые варги за кость. Эксперимент с гномами пока показывает наилучшие результаты.
     Гэльфштейн махнул рукой над магическим шаром, демонстрируя Рычаче орков, удирающих от восседавших на баранах и самоходных телегах гномов. Зеленокожие монстры казались испуганными, словно это не они почти двукратно превосходили ростом кряжистых коротышек, а бородачи внезапно обернулись страшными великанами. Гномы практически безнаказанно добивали поодиночке всех, кого успевали догнать.
     — Вот наглядный пример отсутствия всякого порядка, о котором я говорю. Стоило возглавлявшему войско хану пасть, остальные сразу же разбежались. Ах да, ты же ещё не в курсе: один из твоих отпрысков решил снискать славу, утаив твои распоряжения от всех остальных. Весьма глупое решение, я скажу, — волшебник укоризненно покачал головой. — Не хочу тебя расстраивать раньше времени, но эксперимент с гномами пока идёт столь удачно, что может статься, приносить в массовую жертву придётся не столько орков, сколько бородатеньких мужичков — зеленокожих к тому времени будет днём с огнём во всех Бескрайних степях не сыскать!
     Рычаче увиденное в шаре, как и последние слова Гэльфштейна, решительно не понравились. Не для того он положил свою жизнь, чтобы уступить право вершить судьбы мира каким-то небритым недорослям.
     — Гномы пошли по пути сплочения вокруг общей идеологии. Это принципиально отличает их от людишек, эльфов и орков. Каждый не просто верит, но целиком и полностью вовлечён в процесс построения будущего. Естественно, светлого-пресветлого и настолько прекрасного, что ради него не грех пролить реки крови.
     Такое вовлечение многого стоит: ведь чем больше ты вкладываешь сил, тем более ценишь объект своего вожделения. От лидера и власти легко отвернуться, их игрища интересов простых граждан, как правило, не касаются. Им служат, только пока те сильны, и плюют в них, стоит руководителям показать свою слабость. Но приобретённое по собственным убеждениям кровью и потом добро ты будешь лелеять до конца своих дней.
     Всё ещё встревоженный увиденным в магическом оке зрелищем, шаман на время утратил благоговение перед своим тайным наставником:
     — Но орки тоже по вполне собственным убеждениям хотят насиловать, грабить и убивать. Именно для этого мы сбиваемся в племена, а племена собираются в огромное воинство. Каждый рискует в бою своей шкурой, разве это не вклад в достижение общей цели? Чем же мы тогда хуже гномов? Почему все так упёрлись рогом в этот странный лихнизм?!
     Гэльфштейн улыбнулся:
     — Да потому что достижение озвученных тобой «целей» приносит лишь сиюминутное удовлетворение, даёт скоротечный экстаз, но дальше требует для подпитки всё новой и новой экспансии. Третья Орда не остановилась на захвате человеческих королевств и континентального Эльфланда, хотя приобретённых земель и ресурсов хватило бы на десять поколений вперёд! Получив возможность преодолеть Бурлящее море, вы сразу ринулись дальше на острова. Распылив свои силы, оставив не защищёнными земли на севере. И ради чего? Чтобы тупо сжечь на своём пути всё? Вы потеряли время и воинов, но не сумели извлечь и сотой доли той пользы, которую могли принести эльфийские богатства и технологии! Я рассчитывал усилить вас, но Орда почти ничему не научилась и ослабела. А всё потому, что вы заимствуйте у других рас только средства убийства. Мирно жить без врагов вы не можете.
     Состояние всеобщей и постоянной войны — единственный удел орков. Пока в битвах вам сопутствует удача, накопившиеся проблемы отходят на второй план, кажутся незначительными. Вы пополняете совершенно неоправданные потери зелёными новобранцами и двигайтесь дальше. Но стоит начаться череде поражений, как нерешаемые годами проблемы навалятся неподъёмной тяжестью и сомнут под собой одержимое одной лишь экспансией общество. Невозможно всё время расширяться и побеждать, следует хотя бы уметь удерживать и приумножать легко доставшиеся в походах ресурсы. Взлёты и падения неизбежны, успешность расы в историческом масштабе определяется не столько выигранными сражениями, сколько стойкостью и умением преодолевать трудности в тяжёлые времена.
     Первая и Вторая Орда начинали с куда менее значительных успехов, чем Третья, но были приучены справляться с невзгодами, а потому длились столетиями. Но и они в конце концов пали перед куда менее агрессивными и сплочёнными, но зато более умными расами. Способными учиться на своих ошибках, постоянно что-то изобретать, развиваться. Быть на шаг впереди, а не только копировать чужие достижения.
     Вы с Горрыком провозгласили, что Третья Орда продлится тысячу лет, но сумеете ли вы продержаться ещё хотя бы десятилетие? У гномов сменились вожди: Маго Лихнун спокойно передал власть товарищу Торину, который продолжил воплощение идеалов. Сможет ли Орда так же легко перенести кончину верховного хана Горрыка?
     Идеология — это не просто несколько общих целей, настоящая идеология охватывает все сферы жизни каждого члена общества. И в мирное, и в военное время. В эпоху расцвета и в кризисы. Она регулирует всё.
     — Но такая идеология отнимает свободу, индивидуальность, превращает всех в одинаковые бездушные механизмы!
     Чародей покачал головой:
     — Поверь, душа у них остаётся. Именно она ведь нам и нужна. Но в твоих словах есть доля истины. Все становятся похожи друг на друга как две капли воды. Впрочем, посмотри на эльфийские «уникальные личности». Внутри они все столь же однотипны и одинаковы, только пользы от них ещё меньше. Нет, Рычача, идеология определённо даёт преимущества. Особенно когда тебе нужно массовое самопожертвование как можно большего количества граждан.
     Оболваненное население не станет отлынивать, а послушно пойдёт на убой. Если вы победите в противостоянии с гномами, нужно будет внедрить нормальную идеологию и у вас. Назовём её тупизм. Как тебе?

Глава 21. Ритуал

      Цель не может оправдывать средства по той простой и очевидной причине, что средства определяют природу цели.
      Олдос Хаксли
     
     Гэльфштейн вывел Рычачу в центр круга. Обвёл взглядом помещение, удостоверяясь, что каждый занял отведённое ему место.
     В зале, занимавшем весь первый этаж башни, собралось около полусотни эльфийских чародеев, преимущественно весьма зрелого возраста. Образуя три плотных концентрических круга, они расселись на мягких подушках, скрестив ноги и обхватив друг друга за плечи.
     Делегация орочьих шаманов и представители органов высшего управления Эльфланда стояли по разные стороны от участников ритуала. Орки были чётко проинструктированы запоминать всё увиденное и не противиться воздействию силы. Шаманы отличались гораздо большей сообразительностью по сравнению с остальными сородичами и понимали, что если бы им кто-то хотел навредить, то возможностей для этого во время путешествия имелось более чем достаточно. Их призвали, чтобы учить, а излучаемая Гэльфштейном сила, которую не мог не ощутить любой обладавший способностью к колдовству, подсознательно вызывала у орков уважение и доверие. Да и вообще, ритуалы — это всегда хорошо, особенно в случае шаманов, большая часть магии которых построена как раз таки на подобных коллективных манипуляциях.
     Непосвящённые совершенно не понимают сущности магии. Они видят лишь яркие внешние проявления: эффектные рукомашества, выпученные глаза на вытянувшихся физиономиях, произнесение загадочных фраз на непонятном языке и наречии. Это всё, конечно, полная чепуха. Магия есть сосредоточение воли, вся внешняя мишура лишь способствуют её усилению. Опытный чародей обходится минимальным пижонством, только новички придают большое значение форме.
     Другое дело ритуалы, помогающие соединить волю сразу множества чародеев. Здесь чёткость и согласованность действий действительно имеют значение. Но не ради самих этих действий, а потому что коллективная воля почти сразу приобретает некий аналог самосознания и не подчиняется конкретному индивиду. Заранее согласованный ритуал не даёт такой воли рассеяться, направляет её к нужной цели.
     Поиск правильной последовательности совместных телодвижений — крайне сложный и долгий процесс. Экспериментировать приходится даже не сотни, а тысячи раз: нематериальная, но безмерно могучая коллективная воля крайне чувствительно реагирует на малейшие мелочи. Поэтому единожды найденная успешная формула является для шаманов настоящим сокровищем и передаётся из поколения в поколение. Ведь бонусом подобных ухищрений является то, что сила индивидуумов не просто складывается, но умножается. Говорят, что два дебила — это сила, но дюжина шаманов, исполняющих ритуал, способны обратить в бегство тысячи вражеских воинов!
     Разобщённые эльфы, в отличие от орков, к совместным ритуалам приучены не были, а потому, обладая куда большей силой поодиночке, не могли ничего противопоставить нагнанным шаманами ветрам и грозе.
     А уж если добавить к массовому ритуалу массовое же жертвоприношение… Можно утихомирить само Бурлящее море! Магия, неизмеримо могучая магия… Это вам не банальная технология, где всё определяется наличием мозгов и рук из нужного места. Здесь чувствовать надо, так-то!
     Сидящие с закрытыми глазами эльфы во внутреннем круге начали медленно раскачиваться, тихо бубня заунывное «о-о-о-м-м-м». Скоро к ним присоединился второй ряд волшебников, который также раскачивался, но в противоположном направлении: в первом качнулись вправо — во втором ряду влево и так далее. Монотонный бубнёж нарастал.
     Третий ряд качался в унисон с первым, растягивая одно лишь согласное «м-м-м». Гэльфштейн с Рычачей стояли бок о бок посередине. Эльфийский маг левой рукой взял правую руку орка, поднял её вверх. Так они и застыли, едва заметно покачиваясь в такт общему пению, словно два мраморных изваяния, а не живых существа.
     Внешне ритуал казался гораздо проще экстравагантных отплясываний шаманов, но внутренняя сосредоточенность каждого участника на порядок превосходила способность к концентрации орков. У зеленокожих постоянно что-то чесалось, в самый неподходящий момент хотелось отлить и так далее. Эльфы же целиком погрузились в совместный процесс, не отвлекаясь решительно ни на что.
     — О-о-о-м. О-о-о-м-м-м. М-м-м, — от одного этого «песнопения» все окружающее волей-неволей впадали в транс. Кто в более, кто в менее глубокий, но через десять минут во всём помещении не осталось живого создания, не вовлечённого в происходящее на их глазах таинство.
     Раскачивающиеся эльфы на пару дюймов поднялись над полом — сила начинала жить собственной жизнью, подспудно творя чудеса. Левитация, столь желаемое, но столь же трудно контролируемое магами явление, всегда была побочным продуктом куда более масштабного колдовства.
     Внутренним зрением Рычача мог видеть, как от парящих в воздухе эльфов непрерывно исходят потоки энергии, которые, закручиваясь в одну большую спираль, поднимались наверх. Конус воистину космической силы навис над стоящими в центре шаманом и полубогом, но не давил своей мощью, а нежно касался и обволакивал. Рычача невольно расслабился.
     Гэльфштейн словно именно этого ждал:
     — А вот так произойдёт жертва.
     Эльфийский чародей резко опустил руку, полоснув спрятанным в другом рукаве ножом по ладони шамана. От неожиданности и боли тот вскрикнул.
     Наблюдавшие за ритуалом орки в унисон вторили своему вожаку, хватаясь за руки, из которых без всякой видимой причины ручьём лилась кровь. На лицах зеленокожих монстров читался испуг, словно те были малые дети.
     Парящие над полом эльфы разом открыли глаза, их пение достигло апогея, а затем прекратилось. Какое-то время они продолжали раскачиваться, постепенно уменьшая амплитуду движений и опускаясь обратно на грешную землю.
     Демонстрация для внешнего наблюдателя на этом закончилась, но даже несмотря на боль, Рычача видел, что самое интересное было дальше. Спираль силы образовала большой энергетический шар, зависший над потолком. Шар вытягивал жизненную силу из орков и пульсировал, словно бившееся сердце невообразимого существа.
     — Ты прав. В каком-то смысле эта сфера станет на время сердцем Вселенной. Но для этого лезвием следует провести по венам в несколько ином месте, — Гэльфштейн провёл пальцем по горлу, а затем нарочито громко обратился к окружающим эльфам. — Перевяжите нашим гостям раны! На этот раз мы ограничились лёгким порезом ладони, но в нашей власти одномоментно лишить жизни целую расу! Помните об этом, когда в следующим раз решите ускорить «экскурсию».
     Но на ухо Рычаче великий колдун прошептал совсем другие слова:
     — Как следует запомните демонстрацию и практикуйте сосредоточение. Танцы с бубнами — это прекрасно, но для магии важна в первую очередь концентрация. Также как для успеха ритуала необходима готовность общества к самопожертвованию. Орки на отдалении от башни почувствуют лишь укол резкой боли. В следующий раз они должны быть готовы безропотно подчиниться воле и судьбе своего вожака. Ты ведь уже понял, что на моём месте стоять будешь ты, а вместо тебя будет Горрык?
     * * *
     Горрык с обиженным видом вглядывался в бескрайнюю морскую гладь. Бурлящее море по-прежнему оставалось спокойным, словно невидимое чудовище, обитавшее на дне, так насытилось кровью, что до сих пор отдыхало.
     Вот только в душе верховного хана покоя не было и в помине.
     Что этот орк себе позволяет?! На переговорах с эльфами Рычача вёл себя так, словно это он управляет Ордой! Подумаешь, с магами он там о чём-то закулисно договорился, это вовсе не означает, что теперь непременно следует идти на уступки! Горрык сказал, что вернётся и всем наваляет, значит, так всё и будет. Никакие ритуалы не страшны настоящему орку и точка. И вообще, незачем никакой делегации соваться в логово змей, когда все силы требуются здесь и сейчас для войны с подлыми гномами. Вон, плывут теперь без попутного ветерка со скоростью раненной в задницу черепахи, а всё потому, что лучшие шаманы отправились на что-то там посмотреть.
     — Значит так, Брехлисиус, запиши, — правдист и не думал оставаться в сгнившем Эльфланде, следуя за Горрыком словно тень. — Те, кто не с нами, они все враги и предатели племени! Прошлые заслуги не имеют значения, непослушание верховному хану — страшное преступление против традиционных устоев нашего общества! Что? Какие такие традиции и устои? Да вот такие, как я щас сказал!
     Горрык задумчиво поковырялся в носу:
     — История, мать твою, это наука о славном прошлом, служащая оправданием настоящего. А традиция — суть квин… квинтэ… кви… эссенция… импотенция… а, вот, квинтэссенция опыта предков. Такие вещи знать надо! Короче, как верховный хан сказал, так и правильно. Сильный всегда прав, а я самый сильный, вот так вот!
     Брехлисиус с самым серьёзным лицом согласился с бессвязной демагогией Горрыка. Его дело простое: писать правду и ничего кроме правды. Даже с учётом того, что его правда больше никому не нужна. Родита, которую орки забрали с собой, вряд ли сможет когда-нибудь донести миру собранные Брехлисиусом бесценные сведения…
     В отличие от него, бывшая звезда эльфовидения вовсе не горела желанием изучить изнутри быт кочевников. Она постоянно капризничала и истерила, не понимая, что изнасилования — неотъемлемая часть славных устоев Орды. А ведь сейчас ею пользовался лишь экипаж одного-единственного корабля, а не всё воинство орков! Брехлисиусу стерва даже залепила под глазом фингал, когда тот пришёл в свою очередь к ней в каюту. Пришлось долго объяснять, что как почётный гость верховного хана, он тоже имеет право на часть добычи, которой являлась Родита. Теперь в этом отношении ему будет проще: сошлётся на традиции с умным видом. Умный вид всегда помогает.
     — Сейчас ещё придётся собирать всех вместе на контенте. Орки — они, знаешь, такие, не любят долго без дела на одном месте сидеть, сразу же разбегаются без присмотра. А хан Дубак и уж тем паче сынуля Рычачи — не те лидеры, вокруг которых толпятся без веской причины. Да, эти двое двинулись с воинством наперерез гномам, но большая часть наших, конечно, никуда не пошла. Рыщут, небось по всему бывшему Эльфланду и человеческим королевствам, надеясь ещё хоть чем-нибудь поживиться. Покуда не все деревушки сожжены и разграблены не видать оркам покоя! Эх, недисциплинированное мы всё-таки племя. Надо теперь каждого вождика отыскать, дать по башке, только тогда вновь будет реально орда, а не шайка.
     — А если Дубак и Рок сумеют разгромить гномов до нашего прибытия? — поинтересовался Брехлисиус.
     Горрык фыркнул:
     — Как же! Раскатали губищи! Сами угробятся и других в могилу с собой заберут. Гномы — это вам не люди и даже не эльфы. Ты же помнишь встречу с товарищем Торином, как он из-под своих густых бровищ зыркал! Наверняка коротышки какую-то ловушку устроят, а наши, как тупые бараны, несомненно, прямиком в неё и попрут. Рычача сказал, что отправил послание не вступать в серьёзную драку, но кто будет слушаться каких-то вшивеньких записулек? Скажут, что не получали ничего и усё. Если, конечно, вообще переживут эту битву… Ай!
     Верховный хан ни с того ни с сего схватился за правую руку. Шипя и ругаясь, принялся массировать свою большую ладонь. Наблюдательный Брехлисиус не мог не заметить, что все остальные орки на корабле почувствовали, по всей видимости, то же самое. Каждый орк обеспокоенно рассматривал свои руки, словно обжёгшись или порезавшись. Сам Брехлисиус ничего не почувствовал.
     — Будто по ладони ножом резанули, хрень какая-то, — наконец пожал плечами верховный хан. — Скушал, должно быть, что-то не то.
     Орки есть орки, боль прошла и забыли.
     — Э-э-э… Ну так все из одного котла же едим, вот и ощутили одновременно это, как его, отравление, — отмахнулся Горрык от сделанного Брехлисиусом замечания о странном поведении остальных зеленокожих членов команды. — А ты не отравился, потому что ешь по чайной ложке! Я тебе сколько раз говорил: мясо жрать надо, чтобы стать сильным! Худой, как глиста, и подруга твоя — одни кости да кожа. Помять нечего, никакого удовольствия, словно с доской сношаешься, а не с женщиной! Вот вернёмся в Уркостан, я тебе, Брехлисиус, нормальных баб покажу, — верховный хан мечтательно уставился в небо. — Чтобы жопа была необъятной! Сисяндры здоровенные, клыки острые и воняла так, что аж дух перехватывает! М-м-м, настоящая красота…
     * * *
     Не оглядываясь, Рок мчался на варге. Если аккуратное маневрирование между бесконечными полосами рассыпанных повсюду шипов как-то сочетается с понятием «мчался»… Однако он понимал: наступи его животное хоть на одну рогульку, о спасении можно забыть.
     Его вина, он решил удирать слишком поздно. Но Рок всеми силами пытался остановить отступление орков после гибели Дубака: шаман действительно верил, что способен повлиять на боевой дух сородичей. Очень глупое, хоть и благое намерение. Орки просто оттолкнули его и удрали. Орда шла только за воином, других авторитетов зеленокожие кочевники не признавали.
     Путь снова преградили рогульки, будь они трижды прокляты! Перегнувшись через шею мохнатого зверя, Рок внимательно выбирал направление для дальнейшего продвижения. Шипы разбрасывались с гномьих телег на ходу, а потому их низкая плотность позволяла-таки найти безопасные тропки.
     Рока почти перестали обгонять другие удиравшие орки. Все были либо далеко впереди, либо остались на поле брани навечно. Не самый глупый орк понимал, что по отдельности шансов избежать пленения или смерти немного, но его сородичи к очевидному умозаключению прийти ещё не успели. Каждый из отставших бойцов пытался спастись в одиночку, а потому становился лёгкой добычей для действующих сообща гномов.
     Широкая полоса шипов наконец-то закончилась, но чистое пространство не сулило никакой безопасности. Едва оторвав взгляд от земли, Рок заметил несущуюся к нему пятёрку наездников на баранах.
     — Проклятье! Пушок, вперёд!
     Варг рванул с места. Большие чёрные волки, которым орки обожали давать милые имена, благодаря своим огромным прыжкам могли оторваться или догнать на короткой дистанции почти любого человеческого или эльфийского скакуна.
     Бараны гномов отличались невообразимой выносливостью, но скорость не была их достоинством. Тем не менее коротышки и не думали отпускать восвояси добычу. Пятеро всадников, не особенно надрываясь, скакали наперерез одинокому орку.
     В сердце Рока вновь мелькнула надежда, когда он увидел, что уверенно отрывается от преследователей.
     — Один баран сидит на втором и его погоняет! — крикнул он гномьим всадникам.
     Но эйфория быстро закончилась, когда впереди вновь возникли шипы.
     Рок сбавил темп, но тщательно смотреть варгу под ноги возможности не было, оставалось рассчитывать на чутьё зверя и, конечно, удачу. К несчастью, фортуна сегодня явно отвернулась от орков.
     Пушок осторожно брёл меж рогулек, а «тупые бараны» играючи перескакивали с места на место между шипами, навёрстывая упущенное. Для горного барана, привыкшего скакать по отвесным скалам, такое жалкое неудобство, как шипы под копытами, серьёзным препятствием не являлось.
     Лес — для мягких подушечек варгов. Горы и рукотворные преграды оставьте баранам.
     Рок призвал на помощь свои колдовские способности, но ни времени, ни концентрации для серьёзной магии не было. Столб пыли в глаза преследователям стал вершиной его потуг. Волшебство не любит спешки и паники.
     Гномы прикрывали ладонями лица, но на баранов подобная «метель» снова не произвела впечатления. Упёртые твари неумолимо настигали бредущего среди шипов варга.
     Неудачливый шаман выхватил из-за пояса длинный кинжал, отбил довольно неумелый выпад копья нагнавшего его гнома. При всех их прочих достоинствах, наездники из бородатых коротышек были весьма так себе.
     Пушок извернулся, впившись зубами в шею слишком борзого барашка, Рок отвёл руку, готовясь вонзить кинжал в щель между доспехов преследователя. И тут же разжал пальцы, почувствовав в правой ладони невыносимую боль.
     Рукоять кинжала словно горела огнём! Рок отбросил оружие, но лишь для того чтобы понять, что оно ни при чём.
     Чудом избежавший гибели гном не стал терять время на удивление. Копьё вонзилось в бок варга. Тот взвизгнул, но не разжал мёртвой хватки вокруг горла барана, плавно оседая вместе с ним вниз.
     Гном первым выскочил из седла, прыгнув на растерянного орка.
     Удар кулаком в тяжёлой кольчужной рукавице по морде отвлёк Рока от рези в ладони, явно имевшей магическое происхождение. Теперь эта загадка не имела значения. Всё его прекрасное личико из зелёного стало красным, превратившись в очаг сплошной боли.
     В глазах потемнело.

Глава 22. Цена благородства

      Нам не до учёных рассуждений о морали. Дурные человеческие поступки сопровождаются изобилием моральных оправданий, и я каждый день замечаю, что честность не нуждается в правилах.
      Альбер Камю
     
     — Что скажешь, эльфоубийца, есть среди этих тварей начальник?
     Гномы, участвовавшие в вылазке в тыл, подвиг Афелиса оценили, хотя и не сказать, что отнеслись к убийству пособника орков особенно положительно. Кровопролитие есть кровопролитие, поднявший руку на одного способен умертвить и другого. За такими типами нужно смотреть в оба.
     Пленённых орков оказалось немного: гномы с врагами не церемонились, предпочитая добивать, а не брать в плен отставших и раненых. Никто не верил, что орки способны смириться с неволей или тем паче проникнуться гномьей идеологией. Да что там проникнуться, хотя бы просто понять…
     
     — Лихнизм не является достоянием лишь одной гномьей расы, — просвещал «освобождённых» рабов Третьей Орды пожилой гном. — Революция из локальной и антиклановой неизбежно перешла в мировой поход за единство всех разумных существ. Учение Лихнуна универсально, потому что верно! Вопрос лишь в том, следует ли считать орков разумными тварями? На сей счёт наши интеллектуалы пока не пришли к единому мнению.
     За несколько дней среди гномов Афелис успел убедиться, что и насчёт людей с эльфами всё не так однозначно. Вы, дескать, нам не враги, но и друзьями отнюдь не являетесь.
     Заблудшие создания, ещё не познавшие истину. Сначала докажите лояльность, а уж тогда поговорим о равных возможностях.
     Что ж, по крайней мере, кормили здесь лучше, чем в плену у орков, а вместо бессмысленной тяжёлой работы заставляли выслушивать долгие нудные лекции. В остальном положение пленников мало чем отличалось. Туда не ходи, сюда нос не сунь. Не по делу никого ни о чём лучше не спрашивай…
     Афелису так ничего и не удалось выяснить о судьбе Даскалоса Балиновича и остальных гномов из Симертаса.
     — В походе свыше двухсот тысяч гномов, ты думаешь, я всех знаю?! — это ответ в лучшем случае.
     — У отбросов нет вопросов! — отмахивались остальные лихнисты, не считавшие людей достойными их внимания.
     — Доверие нужно заслужить, молодой человек, — отвечал ответственный за «отбросов» пожилой гном. — Если твой товарищ находился во время вторжения Орды в Эльфланде, значит, увы, он предатель. Мы занимаемся их перевоспитанием, но пока те искренне не раскаются, они гномы второго сорта. Иметь без веской причины дел с такими не следует ни тебе, ни другим.
     Знатное происхождение Афелиса тоже сыграло ему не лучшую службу. Лихнисты относились к любым возвысившимся вне их собственной иерархии личностям крайне скептически. Простой народ лихнисту друг и товарищ, знать — суть оплот непомерных амбиций, жадности и коварства. Проговорился, конечно же, Маврик, если бы не он, Афелису непременно удалось разыграть из себя простачка.
     
     Афелис вместе с другими «отбросами» осматривал схваченных орков. Узнать среди распухших избитых физиономий кого-то знакомого было не столь уж тривиальной задачей. Тем не менее рожу Рока он признал сразу: за время, проведённое с орками, Афелис видел её практически ежедневно.
     Однако юноша промолчал. Нет ни малейших сомнений, для чего гномам понадобилось найти среди пленников вожака, и какая судьба ожидает несчастного.
     Не то чтобы это должно было его беспокоить, Рок являлся кем угодно, но только не другом Афелиса. Шаман не особенно его защищал и уж точно о юноше никто не заботился. Но, в отличие от других орков и предателя-эльфа, Рок и не обижал Афелиса, общался с ним, словно с равным, давал довольно лёгкие поручения.
     — Нет, не узнаю никого. Все орки, как по мне, одинаковые.
     Вместе с гномами Афелис двинулся дальше, однако Маврик, конечно, не мог не упустить шанса выслужиться:
     — Он! Вот он, да! Это Рок, главный шаман, сын Рычачи!
     Афелис презрительно сплюнул в сторону. Маврик не унаследовал ни хитрости, ни мудрости своего отца, выкладывая все секреты при первой возможности.
     А уж благородства у его семейства никогда не было и в помине. Это единственное в чём Маврик был похож на родителей. Чума на их дом!
     * * *
     Рок вновь закричал. Удар пришёлся по уже сломанному ребру, от боли потемнело в глазах. Но потерять сознание ему в очередной раз не дали, начав лупить ладошками по щекам.
     — И не надейся, зеленозадый, пока всё не выложишь, покоя тебе не видать!
     Двое его дознавателей методично повторяли нехитрую процедуру. Удар в живот или рёбра, затем привязанному к дереву орку задавался вопрос. Если ответ допрашивающих не устраивал, всё повторялось.
     Рок был шаманом, а не закалённым бойцом, но всё же он в первую очередь орк, а оркам к побоям не привыкать. Едва боль стихла настолько, что он смог вдохнуть в свои лёгкие воздух, Рок браво хакрнул кровью в избивавшего его гнома, послав того к варговой матери.
     — Неправильный ответ. Что ж, посмотрим, как ты заговоришь, когда тебе вырвут ногти.
     …
     Рок резко очнулся, вдохнув ядрёный запах какого-то вещества.
     — Эх, жалко на тебя спиртягу переводить, но ничего не поделаешь. Мы получим все ответы, зеленожопая обезьяна! У тебя ведь на ногах тоже есть коготки. Вобьём под них десяток иголок…
     …
     — Ты не ори, а на наши вопросы ответь. Когда Горрык вернётся с эльфийских островов? И куда именно он прибудет?
     …
     — Э, нет. Здесь зона антимагии, даже не надейся, чёрное колдовство тебе не поможет. Нравится, не нравится, а иголочки под ногтями будут до конца допроса. Сейчас ещё пяточки тебе подпалим.
     …
     — Послушай, зелёное ты страшилище. Мы ведь всё равно на своих воздушных шарах всё разведаем и узнаем. Колись давай, сократи себе муки, а нам время. Когда и куда орки планируют высадиться?
     …
     — Строишь из себя героя, да? Что ж, не хотелось мне марать руки, но придётся, видимо, твоё мужское достоинство немного укоротить. Противно, конечно, но ничего не поделаешь.
     …
     — Где-где, говоришь, они планируют высадиться? Вот так бы сразу всё и сказал! Повиси пока здесь, отдохни, мне начальству доложить надо.
     Дознаватель повернулся к напарнику:
     — Говорил же, сразу надо было по яйцам его полоснуть. Одно отрезали — мгновенно всё выложил! А то нашёлся тут благородный воитель, не предаст он своих, видишь ли…

Глава 23. Высадка…

      Если ты не будешь спешить, то все будешь видеть ясно и отчетливо, в торопливости человек действует слепо и неблагоразумно.
      Тит Ливий
     
     Горрык не отличался выдающимися умственными способностями, мозгом Третьей Орды всегда был Рычача. Верховный хан выполнял скорее роль мускулов, как бы ему самому ни хотелось верить в обратное. Однако даже Горрык понял, что дело дрянь, когда в небе появились большие шары: их явно готовились встретить на континенте.
     Это было весьма неожиданно. Победоносное воинство орков возвращалось с островов самым коротким путём, пункт прибытия находился в южной части материкового Эльфланда. Бывшего Эльфланда… Гномы физически не могли успеть перебросить свою армию из северной части огромного континента за время недолгого плавания орков. Пешие воины так быстро не ходят.
     — Коротышки решили подпортить нам триумфальное возвращение, но у них ничего не получится! Сюда могли добраться лишь всадники, а всякий знает, что наездники из гномов весьма никудышные. Будет весело!
     Воздушные шары зависли почти под самыми облаками, обмениваясь друг с другом сигналами с помощью солнечных бликов. С такой высоты ни они, ни орки не могли причинить друг другу вреда. Вороны дотуда не долетали, а драконы, которые могли испортить гномам малину, остались дожидаться Рычачу на островах. Возможно, действительно стоило тогда дождаться шаманов, а не отбывать самим с гордым видом… Ладно, пусть наслаждаются зрелищем с высоты, коротышки ещё успеют налюбоваться на орков с привычной позиции снизу вверх.
     Впереди отчётливо виднелась земля. Родной континент. Наконец-то можно будет вновь сесть на варга и нестись по бескрайним просторам, а не ютиться на крошечных кораблях, перебираясь с островочка на островок.
     От внезапного грохота даже Горрык инстинктивно вжал голову в плечи. В первое мгновение мало кто понял, что поистине горячая встреча уже началась.
     Два шедших впереди корабля накренились и медленно шли на дно. Море забулькало от падающих в него металлических шариков. Мачта на соседней с Горрыком галере смачно треснула.
     Не всадники. К месту высадки прибыли самоходные телеги, с каждой из которых почти непрерывно палили из больших медных труб.
     — Все на вёсла! Шаманы, ветер! Скорее к берегу, вашу мать! Требушеты…
     С берега снова послышался жуткий гром. Попытавшийся свернуть в сторону корабль с захваченными рабынями буквально разорвало на щепки. Второй залп гномов был менее кучным и согласованным, но он последовал всего через дюжину секунд после первого! Команды требушетов ещё только крутили свои рычаги.
     — Грести! Гребите, братики! Ветер!!!
     Горрык понимал, что сейчас от его команд мало проку. Но он энергично размахивал руками, зная, что один его вид воодушевляет последователей. Им следует достичь берега как можно скорее.
     Новый залп. Ещё минус три корабля. Горрыку самому хотелось броситься к ближайшему веслу и грести. Или дуть в парус, лишь бы хоть немного ускорить приближение спасительной суши.
     В перерывах между грохотом выстрелов над водой разносились вопли тонущих орков. Мало кто из зеленокожих хорошо умел плавать, да и тем, кто умел, сильно мешало оружие и доспехи.
     Лишь после четвёртого залпа в ответ взметнулись камушки с требушетов. Не похоже, что хоть один попал в цель. Флотилия орков стремительно таяла. Верней, шла на дно.
     Горрык яростно скинул с тела кольчугу, откинул прочь наручи с поножами. Если ядро угодит в их корабль, то придётся поплавать. Щит, кинжал и топор, да поддоспешник со штанами — всё прочее выкинуть. Пожалуй, сапоги тоже лишние.
     Орков продолжали расстреливать, топя корабли один за другим. Сумевшие ухватиться за что-то плавучее бултыхались в ещё весьма прохладной воде, самостоятельно плывя к берегу. Времени вытаскивать упавших за борт сородичей решительно не было.
     Сопровождающие флот шаманы почти не ускоряли ставшие мишенью кораблики. От обуявшего их ужаса колдуны не могли сосредоточиться даже на пару мгновений.
     Ордынские лучники наконец смогли пустить стрелы в гномьи механизмы. Всё равно что стрелять в бойницы какой-нибудь крепости! Прикрытые железным навесом коротышки не остановили обстрел ни на долю секунды. С такой дистанции они могли поражать кораблики орков без единого промаха.
     Галеру Горрыка ощутимо тряхнуло, ядро пробило небольшой корабль навылет. Сидевшие в трюме рабы закричали. Судно проплыло по инерции ещё десять ярдов, но верховный хан уже был в воде. Он знал, что корабль обречён: после первого попадания его неизбежно разнесут на куски вторым с третьим.
     Холодная вода придала мыслям ясности. Против гномьего чудо-оружия следовало идти врассыпную. Плотный строй и другие зарекомендовавшие себя стратегии войны теперь не работают.
     — Прыгайте! Прыгайте и плывите! По одиночным целям они не стреляют!
     Горрык плыл к берегу. Он не был хорошим пловцом, ну так здесь и не соревнование проходит! Как умеешь, так и плыви. Главное — добраться до суши. И дать наконец гномам бой.
     Ноги нащупали землю, но орк не спешил высовываться в полный рост из воды. Лежавшие у кромки воды трупы наглядно демонстрировали, что он здесь не первый. Из-за высоких бортов самоходных телег стреляли не только медные трубы, но и обычные арбалетчики.
     Прикинувшись мертвяком, Горрык позволил течению выбросить его тело на берег. Теперь предстояло действовать быстро. Перекинув висевший за спиной щит в левую руку, он вскочил и зигзагами рванул со всей мощи вперёд.
     От оглушительного грохота Горрык не слышал привычный свист стрел. Что-то мелькало перед глазами, щит пробило несколько тяжёлых болтов, увязнув тем не менее в многослойной древесине. По правому плечу ощутимо резанул легко порвавший толстенный, но мягкий поддоспешник арбалетный снаряд.
     Мелочи. Не бывает серьёзных битв без ранений. Горрык швырнул топорик в просвет между бортом и навесом ближайшей телеги. Следом последовал измочаленный тремя или четырьмя болтами щит.
     Верховный хан сознательно отказался от основного оружия и единственной защиты. Они всё равно его не спасут. С разбега он прыгнул на самоходную телегу. Схватившись за борт, подтянулся, свалился кубарем внутрь.
     Своей массой орк опрокинул и придавил какого-то гнома. Горрык мгновенно вскочил, ударившись головой о низкий навес. Бок резануло, кто-то отчаянно пытался проткнуть тушу огромного орка.
     Верховный хан схватил нападавшего гнома за руки, недолго думая, откусил тому мясистый нос, толкнул в остальных.
     — Ну что, бородатые ублюдки, поборемся?
     Достав из-за пояса кинжал, согнутый в три погибели Горрык яростно колол гномов, пользуясь длинной своих рук. Внутри телеги было чудовищно жарко от раскалённых медных труб, орк сильно обжёгся о ствол, но теперь он буквально умывался кровью, брызгавшей во все стороны.
     Экипаж самоходной телеги превратился в фарш, когда внезапно та тронулась, удаляясь от берега.
     Горрык выглянул в щель из-под проклятого навеса. Остальные телеги, правда, с целыми и невредимыми коротышками, также уезжали с места сражения. Вслед за ними неслась толпа орков, сумевших-таки доплыть и пережить залп арбалетчиков. Стрелы летели теперь в сторону гномов, а с такой дистанции даже навес и высокий борт не являлись надёжной защитой. Подгорные воины низко пригибались, высовываясь, лишь чтобы разрядить в преследователей арбалет.
     Теперь верховный хан мог рассмотреть самоходные телеги более пристально и спокойно. Они действительно ехали как будто бы сами, без мулов и лошадей. Однако машины управлялись гномами, сидевшими в неприметных кабинках спереди. Горрык сумел разглядеть, как они переключают разные рычаги, объезжая препятствия.
     Толпа орков, преследовавшая «телеги», с каждым мгновением отставала. Пора было выбираться из гномьей машины и Горрыку, чтобы не оказаться гостем в армии коротышек. Там ему, естественно, будут рады, вот только главному орку придётся уже совсем не так весело.
     Приметив на пути небольшой овражек, верховный хан вновь перемахнул за борт и, перекувырнувшись через плечо, кинулся в углубление.
     Он свалился в овраг как раз вовремя. Свист болтов над головой ясно дал понять, что его подвиг незамеченным не остался. Впрочем, останавливаться, чтобы добить покрытого с головы до пят кровью орка, коротышки не стали. Свою миссию они выполнили.
     Горрык убедился в этом, когда добрёл обратно до злосчастного берега. На который выносило обломки флотилии… и всё новые и новые трупы.
     Эта высадка совершенно не походила на бравое прибытие на острова Эльфланда. Почти полный разгром Орды от каких-то жалких сил неприятеля…
     Да, гномы отступили, «трусливо удрав» — как выразился один не шибко умный боец — при первой реальной опасности. Но коротышки нанесли оркам столь ощутимый урон, что теперь перегруппировываться и избегать сражения придётся «орде».

Глава 24. Место для избранных

      Философия учит нас подвергать сомнению даже то, что кажется самоочевидным. Пропаганда же, напротив, предлагает считать самоочевидным то, над чем следовало бы задуматься, в чём было бы разумно усомниться.
      Олдос Хаксли
     
     Встреча ученика и учителя состоялась в весьма специфическом месте. А именно у отхожего места, которое оба чистили за не самую лучшую успеваемость в освоении лихнизма.
     
     Новая гномья идеология требовала веры без сомнений, уточняющие вопросы не просто не поощрялись, а довольно жестоко наказывались. Все аргументы и псевдологические построения следовало сразу принимать за чистую воду, а не заниматься «вредной рефлексией». Ведь критическое мышление — это безоговорочное доверие авторитету старших товарищей, верно?
     Как и в Эльфланде, здесь ценилось заучивание, лицемерие и следование двойным стандартам — несмотря на то, что декларируемые ценности у гномов и эльфов звучали словно диаметрально противоположные, суть общественного строя везде была одинаковая. Афелиса от такого фарса тошнило, но для тех, на кого не действовала примитивная демагогия, власть всегда держала наготове кнут и тому подобные средства телесного убеждения.
     Не готов выкрикивать популистские лозунги с невероятно гордым лицом? Тогда добро пожаловать на местную каторгу. Чёрной работы всегда хватало на всех несогласных с мудростью солнцеликого повелителя.
     — Идеал истинного лихниста — смирение. Как внешнее, так и внутреннее. Каждый — лишь малая частичка бесконечно большего целого. Не стоит переоценивать свою значимость, только общее дело и благо имеют значение. Вы все шестерёнки, которые можно легко заменить, сами по себе вы решительно бесполезны.
     Всевозможные сравнения со сложными механизмами было любимым риторическим приёмом у наставников «отбросов» и «заблудших» — первое неформальное прозвище закрепилось за освобождёнными от Третьей Орды людишками и эльфами, вторым называли обосновавшихся в бывшем Эльфланде гномов.
     — Но объединяясь в единый механизм, мы становимся способны вершить чудеса! От вас требуется немногое: быть надёжной частью огромного целого. Не выпячивать свою индивидуальность, мешая другим. Не хвастаться своими выдающимися способностями, которые, как правило, на поверку оказываются вполне заурядными. Не лениться и не саботировать выполнение порученных вам посильных заданий. Быть ответственным работником, порядочным гражданином и…
     «Тихой посредственной личностью» — внутренне резюмировал Афелис идеал гномов. Ничего не желать, изображать радостную радость по поводу каждой подачки, которая порой перепадёт тебе сверху. Ни к чему не стремиться, кроме угоды начальству… Отличная идеология! Конечно, при условии, что ты находишься на вершине иерархической лестницы.
     Лекции быстро наскучили Афелису. Держать язык за зубами, а уж тем паче засовывать его в задницу вышестоящих он не умел. Зато хорошо умел выгребать чужое дерьмо, стоя при этом в нём по колено…
     Даскалос Балинович шёл по тому же пути, хоть и с чуть меньшим успехом.
     
     — Говорят, оркам устроили тёплый приём. Почти весь вражеский флот был потоплен, от трети до половины всех воинов благополучно канули в морскую пучину. Орки понесли при возвращении едва ли не больше потерь, чем за весь предыдущий поход на эльфийские острова! Такого не ожидали даже самые ярые оптимисты, сведения твоего знакомца-шамана здорово помогли!
     Афелис слушал Даскалоса с искренним интересом, хотя необходимость наполнять вонючей коричневой жидкостью вёдра несколько напрягала. Юноша подал очередную порцию солдатской жизнедеятельности исхудавшему эльфу, стоявшему над траншеей. Не произнося ни единого слова, тот пошёл выносить зловонные испражнения в более отдалённую от лагеря яму.
     — Передовые отряды на пармашинах практически безнаказанно расстреляли жмущийся для высадки на берегу флот, — продолжил повествование бывший учитель. — Тебе обязательно стоит хоть раз увидеть медные пушки в действии. Афелис, это оружие действительно меняет все наши представления о войне! Могу представить, как они разносили судёнышки ничего не подозревающих орков…
     Даскалос Балинович подал ведро с дерьмом подошедшему гному. Тоже не в столь далёком прошлом занимавшему весьма солидное положение в крупной гномьей гильдии в Эльфланде. Воистину, параша — последнее пристанище существ думающих! Те, кто на мыслительный процесс не способны, находятся в тоталитарных обществах в гораздо лучших условиях.
     — В первом сражении мне поручили забрасывать снаряды в Валеру — так бригадир называл нашу пушку. Я только и успевал, что наклоняться да подносить ящики с ядрами, спина потом ещё неделю болела, не мог разогнуть! При этом снаряды летят по настильной траектории, прицелиться и откорректировать выстрел раз плюнуть. Главное — ствол пушки не трогать, всё только с помощью рычагов и других приспособлений можно делать.
     Гном увлечённо делился с Афелисом впечатлениями о новом чудо-оружии, совершенно не обращая внимания на запахи, от которых у юноши слезились глаза.
     — Жаль, в вылазку меня брать не стали, но там настоящие профи требуются, чтобы стоя внутри пармашины, этим делом всем управлять. Чуть не так повернёшься — ошпаришься. Но зато удрать можно быстро, что наши ребята и сделали. В следующем сражении, думаю, уже сами будем орков гонять. Технологии сильнее магии и уж тем более грубой силы, это я точно, Афелис, тебе говорю!
     Вот только в уборке дерьма технологии почему-то не сильно сейчас помогали.
     — Паровые механизмы — это, конечно, всё замечательно, но что ты скажешь по поводу гномьей идеологии, Даскалос? Не всё ли равно Третья Орда захватит мир или лихнисты? Разумным созданиям и в том и другом случае придётся несладко.
     Даскалос Балинович приподнялся на цыпочках, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей. Но отхожее место во время уборки было наилучшим уголком из возможных для откровенного разговора. Кроме таких же отщепенцев, никого в радиусе километра не наблюдалось.
     — Я скажу тебе даже больше, Афелис. В перспективе власть гномов гораздо страшнее Орды. Орки недисциплинированны, они не строят далекоидущие планы. Налетели, всё разрушили, разорили, поехали дальше. Лихнисты же построят настоящий ад на земле! Гномы под руководством товарища Торина станут контролировать всё. Не только действия, но и сам образ мыслей! Тотальное подчинение общества…
     К своему вящему ужасу Афелис осознал, что бывший учитель вовсе его не запугивает. Тот всего лишь хорошо знал, о чём говорит:
     — Наше поколение ещё способно внутренне сопротивляться непрерывной промывке мозгов, но следующее, воспитанное с раннего детства на идеалах абсолютного подчинения, не будет иметь ни малейшей возможности усомниться в «истине в последней инстанции». Вся их жизнь пройдёт под знаком беззаветного служения «общему благу», которое будет произвольно определяться горсткой — даже не избранных, ибо никто их не выбирал, — но обожествлённых лидеров расы. Самый безумный приказ новое поколение станет исполнять не раздумывая. Нужно ли говорить, к трагедии какого масштаба может привести подобное безумное послушание? Орки — зло, но зло временное. Власть лихнистов — это бесконечная ночь без просвета.
     Вернувшийся с пустыми вёдрами исхудавший эльф принял у Афелиса новую порцию густой бурой жидкости. Судя по седине и многочисленным шрамам, это был один из немногих выживших солдат Тинтур. Даскалос Балинович на всякий случай приумолк, видя его приближение, но эльфы обладали превосходным слухом, так что вояка, конечно, всё слышал.
     Бывалый солдат презрительно фыркнул:
     — Не бывает ничего бесконечного. Уж поверь, мы, эльфы, в этом толк знаем. Тираны приходят и уходят, меняют обличия, прикидываясь исполнителями воли народа. Но все империи в конце концов рушатся, причём истинная причина их гниения и заката возникает всегда изнутри.
     Даскалос открыл было для возражения рот, но так и остался стоять с приоткрытой пастью, не обращая внимания на рои летающих вокруг него мух. В словах эльфа сквозила неподдельная искренность:
     — Лишённая конкуренции власть деградирует, слабеет, грязнет в разврате и подковёрной грызне за самый сочный кусок пирога. Бессменные лидеры теряют связь с реальностью, а значит, упускают над ней свой контроль. Самая искренняя вера простого народа превращается со временем в пустую обрядовость и формальность, а за парадным фасадом начинают прорастать ростки всё более радикального недовольства, — эльф махнул рукой, чуть не расплескав поданное ему Афелисом дерьмецо. — Пусть захватывают мир, коли им так приспичило. Десять, сотня, пусть даже тысяча лет, но очередная цивилизация распадётся! Чтобы после короткого века вольностей и свобод очередные упыри начали строить царство лжи и насилия заново…
     * * *
     — Не волнуйся, я попросил Даскалоса Балиновича присматривать за тобой.
     Глядя на Маврика, Афелиса одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он понимал, что его совершенно несамостоятельному другу придётся одному нелегко. С другой, Афелис чётко осознавал, что в обществе лихнистов у Маврика есть все шансы не только прижиться, но даже возвыситься: посредственность и лояльность здесь ценились превыше всех иных качеств. Маврик успешно приноровился имитировать бурный энтузиазм, когда это требовалось. К тому же именно он выдал Рока, чем существенно облегчил гномам допрос и разведку.
     А Афелис… Афелис всего лишь убил какого-то заурядного прихвостня орков, чья жизнь или смерть не значили для других ничего.
     Юношу отсылали на север помогать восстанавливать разрушенные Ордой эльфийские города. Воинство гномов устремилось на юг и не нуждалась в обузе. И вообще, бесплатная рабочая сила простаивать и куда-то праздно маршировать не должна.
     Лихнисты воспринимали участие в военном походе за честь, отдать жизнь за товарища Торина считалось у них выдающимся достижением.
     Даскалоса и «заблудших», конечно, никто уважать и тем более поощрять таким образом не планировал, но их тащили с собой, чтобы наглядно продемонстрировать мощь режима, с которым те когда-то боролись. Маврика награждали за выдачу ордынского командира. Остальные «отбросы», включая Афелиса, должны были отправиться завтра в более безопасное, но не сулящее никаких возможностей для социального роста место. Строительные работы предстояли масштабные, на них будет легко затеряться, но сложно себя по-настоящему проявить, если только ты не начальник.
     Юноши не знали, увидятся ли когда-нибудь снова. Не было ни малейших сомнений, что о путешествиях по собственной воле можно надолго забыть. Куда гномы решат отправить своих подопечных, там ты и будешь прозябать, возможно, до самого конца своих дней. Пожелания и личные предпочтения можете засунуть в известное место. Общее дело превыше эгоистичных потребностей в общении с близкими!
     — За меня можешь быть спокойным, Афелис. Правила игры здесь довольно простые, я справлюсь. А вот тебе придётся несладко. Ты ведь не собираешься говорить то, что от тебя хотят услышать, а не то, что ты думаешь?
     Афелис покачал головой. Маврик вздохнул:
     — Надо постараться вытащить отца из лап орков. Гномам обязательно понадобятся наместники над людьми из числа этих самых «отбросов». Мой папаня отлично бы с этим справился. Он умеет находить общий язык с кем угодно, как умеет приспосабливаться к любым обстоятельствам. Да, такой власти, как над собственным королевством, у нас не будет уже никогда, но спокойная жизнь в достатке была бы ему и мне обеспечена. Если всё получится, тогда, глядишь, и тебя сможем к себе подтянуть, ты, главное, до этого времени дотяни…
     Плен у орков не прошёл для Афелиса даром, он чувствовал, что стал гораздо старше и осторожнее. Но, варг побери, как же тяжело давалось ему лицемерие! Ужиться среди лихнистов будет действительно очень сложно.
     — Я протяну, Маврик. Протяну, обещаю. А ты отыщи отца. Он умный. Он обязательно придумает что-нибудь.
     «Чтобы спасти свою шкуру и получить доступ к благам. Наплевав на всех остальных», — возникло у Афелиса плохое предчувствие.
     Но вслух он сказал:
     — Береги себя, друг.
     
     Друг. Афелису ещё предстояло узнать, что не стоит так доверчиво употреблять это слово.
     Хорошие поступки и общее прошлое забываются. Дурные привычки и характер остаются с людьми значительно дольше. И проявляют себя весьма отвратительным образом.
     Афелису предстояло узнать действительно многое…

Глава 25. Орки не отступают

      Жизнь требует верного глаза и твёрдой руки. Жизнь — не слёзы, не вздохи, а борьба; и страшная борьба. Слёзы — «дома», «внутри». Снаружи — железо. И только тот дом крепок, который окружен железом.
      Василий Васильевич Розанов
     
     Рычача с тревогой дочитал сообщение, принесённое вороном. Второе подряд поражение, даже если его предпочитали называть «успешной высадкой», ставило Третью Орду в тяжёлое положение. Как морально, так и чисто материально.
     Потери в живой силе сами по себе казались малозначительным злом. Свежее мясо набрать в воинство не проблема. Но вот затрофеенная с таким трудом техника почти вся в одночасье пошла на дно. Изрядную часть снаряжения, присвоенного за время материковой кампании, столь же бездарно растратили Дубак с Роком. Да, осадные башни и тараны орки приноровились довольно быстро сооружать на ходу, но катапульты, баллисты, требушеты — здесь качество орочьей работы существенно уступало человеческой и уж тем паче эльфийской.
     Лучшее оружие и доспехи, самые опытные и стойкие воины — не всё и не все, но большая часть всего этого была потеряна навсегда. Причём без насущной необходимости, что раздражало Рычачу вдвойне!
     Чего стоило Року обождать с крупным сражением? Почему Горрык столь безрассудно рванул на континент, не удосужившись организовать хотя бы небольшую разведку? Да, на него верховный хан сильно обиделся, но как можно пренебречь базовыми правилами военной стратегии? Война — не только сражения, война — это сложнейший комплекс мероприятий. И разведка со снабжением едва ли не важнее всего остального!
     Как тяжело, когда приходится руководить одними придурками. Из кожи вон лезешь, по сто раз всем всё разжёвываешь, придумываешь красочные аллегории — лишь бы дошло до самого последнего идиота. И беспомощно наблюдаешь, как труд всей твоей жизни идёт насмарку, потому что твои ценные указания успешно забываются через минуту или выполняются ровно наоборот…
     — Плохие известия? — спросила стоящая рядом Илона, видя крайнюю озабоченность на орочьей морде.
     Бывшая Покровительница магических искусств так и осталось в статусе бывшей. Рычача не слышал, о чём именно она полдня беседовала наедине с императрицей и другими эльфийками, но выглядело всё так, словно разругались они в пух и прах. А позиция магов, отказавшихся участвовать в защите родных островов, разочаровала прежнюю Покровительницу так сильно, что на предложение Рычачи остаться под его крылом, Илона ответила утвердительно.
     — Только не думай, что я делаю это ради каких-то мифических тёплых чувств, — сразу пояснила она в тот день свою позицию орку. — Эльфланд прогнил до основания, мне нет больше места в этом логове змей. Белегестель не собирается прилагать должных усилий для восстановления лежащей в руинах империи. Она утверждает, что будет ждать окончания разборок между вами и гномами. Только если удастся заключить с победителем мирное соглашение, наши «великие стратеги» начнут выполнять перед народом свои обязательства. Тратить силы впустую в случае неудачи они, видишь ли, не хотят. Пф-ф-ф! Заведомо проигрышная позиция, которая могла прийти в голову лишь созданиям, мнящим себя воистину вечными! Надо использовать любое доступное время и шанс, а не ждать, пока всё сложится наилучшим образом, а то и разрешится само! Глупые бессмертные существа, возомнившие себя равными настоящим богам. Так история не творится.
     Рычаче нравилось общество умной эльфийки, поэтому он согласился с её мотивами продолжить путь с ним. Хотя и подозревал, что истинная причина действий Илоны кроется в совсем иной области.
     Вероятно, её настойчиво подтолкнули к слежке за старшим шаманом, в дополнение к поиску возможностей найти компромисс с победителем эпической схватки. Брехлисиус ведь неспроста трётся рядом с Горрыком, прикидываясь конченым идиотом, а Илона станет незаметно воздействовать на главного колдуна. «Глупые бессмертные существа», возможно, действительно не отличались могучим интеллектом, но отказывать этим женщинам в хитрости и коварстве было самоубийством. Что ж, лучше знать о шпионах и держать при себе, чем пребывать в иллюзиях всемогущества.
     Рычача скомкал записку, швырнул её за борт. Не стоит раньше времени раздувать панику. Чем сквернее идут дела, тем активнее нужно демонстрировать свою уверенность окружающим. Пусть думают, что всё идёт как задумано. Главное — не начинать верить в эту чушь самому.
     — Враг силён, но гномы не сумели помешать нашей высадке. Сейчас Горрык направляется в Арнарофер, чтобы соединиться с основным войском. Не смотри так подозрительно — да, лихнисты пока практически беспрепятственно продвигаются вглубь наших земель, думая, что мы струсили и избегаем большого сражения. Но это не так, просто, в отличие от людей и эльфов, нам нет необходимости защищать города. Ха, оркам нужен простор, а не комфорт и стабильность скученных домиков! Руины на месте каменных мешков нас ничуть не заботят. Чем дальше гномы отдалятся от своих гор, тем им хуже. Придётся долго и далеко улепётывать, когда мы разобьём их хвастливое воинство! А мы обязательно победим, ведь орки никогда не отступают и не проигрывают. Орки только выигрывают время, чтобы собраться всем вместе.
     Илона молча кивнула. Нет, определённо, она не была дурочкой, чтобы залихватская речь произвела на неё впечатление. Бурными эмоциями всегда стараются прикрыть отсутствие аргументов. Тем, кому есть что сказать, не пыжатся, а рубят правду-матку, которая на их стороне. Блеф Рычачи был для неё очевиден.
     * * *
     Горрык был недоволен. Нет, не разочарован, примерно такого разброда он с самого начала и ожидал при своём возвращении из похода. Но держать себя в руках, осознавая объём работы, которую нужно проделать в самое ближайшее время, было действительно трудно.
     — Не, ну что за дебилы?! У них решающее сражение на носу, а все разбежались, ищи теперь ветер в поле!
     Остаткам победоносной армии, вернувшейся с островов, пришлось буквально пинками сгонять со всех окрестностей Арнарофера разбрёдшихся орков. И всё равно тех собралось ничтожно мало по сравнению с изначальными несметными полчищами. Требовалось срочно пустить по землям призыв.
     Рычачи под рукой не было, так что верховному хану пришлось самому составлять свою речь:
     — Несите во все концы света важную весть: Горрык вернулся! Вернулся, чтобы вновь вести Орду за собой! Пришла пора повоевать с настоящим противником. Гномы — сильные воины и наши заклятые враги с самых давних времён! Они сумели разбить Первую и Вторую Орду, так пускай же сломают зубы о Третью! Скорей приезжай на мой зов: славы в грядущих битвах хватит на несколько поколений вперёд! Ты! Ведь не намерен пропустить самую эпичную драчку?
     Гонцы сломя голову ринулись по бескрайним просторам. Горрык не удержал бы титул верховного хана Орды, если б не понимал мотивации орков. Добыча, слава и страх перед яростью вожака — только эти три силы могли заставить орков действовать сообща хоть сколько-нибудь долгое время. Всякие разглагольствования про чувство долга и прочие морализаторские сказки типичного орка совершенно не волновали.
     
     — Ты-то чего такой хмурый, Брехлисиус? Ну подумаешь, подруга твоя утонула. Она всё равно тебя в грош не ставила, да и вообще крайне неприветливой рабыней была. Каждый раз силой брать её приходилось. Не хандри, ещё не всех эльфиечек в лагере съели, можешь порыскать в округе. Любую, кто понравится, забирай! Но я бы советовал всё же присмотреться к нашим орочьим бабам. Орчихи, они такие, ух! Страстные штучки…
     Горрыку было сложно понять, что можно такого найти в одной-единственной остроухой стерве. Все эльфийки, по его мнению, были на одно рыло. Худющие, высокомерные, вредные. А уж Родита казалась ему худшей из всех. Всегда и всеми была недовольна. У Брехлисиуса маленький, видишь ли, у Горрыка слишком большой… Фу такой быть! Утонула и пусть.
     — Я, когда по молодости наёмником в королевствах людей подрабатывал, — решил он приободрить своего летописца, — тоже всё время страдал из-за нехватки любви. Будучи в любом войске, сам понимаешь, найти интересную женщину трудно. При грабеже села или города можно было, разве что, какую бабёнку поймать, оторваться. А так, годами к одним и тем же раздолбанным проституткам в обозе приходилось ходить, никакой страсти!
     Верховный хан незаметно для себя самого закатывал глаза, когда вспоминал минувшие годы:
     — Мечтал, что когда вернусь в Бескрайние степи, найду себе мясистую бабёнку, которая будет то, сё, третье и десятое. Хотел настоящую большую любовь до конца своих дней, в общем. Потом вернулся я, значит, к своим, стал искать идеал. Думаешь, что нашёл? Хрена лысого! Одна красивая, но тупая. Другая готовить ничего не умеет. Третья уже залетела. Четвёртая… Искал, искал, пока чуть не помер. А потом Рычача такой говорит: встань и круши! Ну, я так и сделал. И знаешь, что было дальше? Бабы сами ко мне толпой побежали! Мол, какой ты Горрык могучий, хотим от тебя великих воинов нарожать. Тогда я понял: нечего самок выискивать. Надо стать самым крутым мужиком и отбоя от женщин не будет! Сами начнут драться, чтобы тебя ублажить. Потчевать отборными кусочками мяса, нахваливать за любой чих тебя будут. Кстати, к чему я вообще всё это начал рассказывать? Короче, надо тебе, Брехлисиус, стать главным эльфом. Тогда всем на размер твоего писюна будет по фигу. Такая вот мудрость.
     Настроение Брехлисиуса немного улучшилось:
     — Настало время охренительных историй, — пробормотал он, тщательно записывая каждое слово мудрейшего орка.
     * * *
     Конечно, никакой торжественной встречи для старшего шамана организовано не было. Настоящие триумфаторы, по мнению орков, вернулись в Арнарофер неделю назад, да и их встречали скорее из любопытства, нежели ради принесения почестей.
     Большинство орков в походе на острова не участвовали, а значит, мероприятие не стоило их внимания. Это потом о заморской кампании возникнут легенды, когда участники событий многократно переврут свои подвиги. Эльфийские трусишки обернутся могучими воительницами, которых ещё более могучие орки раз за разом героически одолевали в неравных боях… Горстка зеленокожих воинов покоряет империю, ага, как же, знаем.
     Рычача сам периодически придумывал и распространял среди доверчивых орков подобные байки, чтобы поднять боевой дух и сплочённость. Великое прошлое способно влиять на настоящее, даже если половина мифов не имеет под собой совершенно никаких оснований. Все хотят простой и понятной картины мира, где они самые лучшие. Мало кто готов действительно разбираться в мироустройстве. Последнее тяжело и часто не слишком приятно, но лишь знание горькой правды даёт настоящую силу и власть.
     Горрык по-прежнему ходил с обиженным видом, но верховный хан не был полным кретином и прекрасно понимал, что без шамана у него нет ни малейшего шанса расправиться с гномами.
     Воздушные шары коротышек уже летали высоко в небе над Арнарофером, разведывая обстановку. Рычача сразу понял, что именно они его первая цель. Пока гномы знают обо всех передвижениях орков, вылазки в тыл и удары по врагам с флангов весьма затруднительны. Такое положение дел никуда не годится.
     Попробуем разогнать гномов рукотворными бурями. А если и с грозами не срастётся, что ж, уцелевшие драконы умеют летать достаточно высоко.

Глава 26. Битва за небо

      Горе наступившее легче, нежели ожидаемое: нагрянувшему горю есть конец, страх же перед грядущим горем не знает границ.
      Иоганн Фридрих Шиллер
     
     Колдовские силы отзывались на волевые приказы Рычачи слабо и с небольшим опозданием. Он словно пробивался сквозь толщу воды, которая мягко, но неотвратимо подавляла все его попытки раздуть искру волшебного огонька. Источник противодействия исходил из проклятых воздушных шаров, которых Рычача ещё совсем недавно планировал уничтожить играючи. Ливень, ураганный ветер и молнии быстро отвадили бы гномов от позиций основных сил Орды.
     Теперь придётся пустить в ход драконов. Тех оставалось под контролем Рычачи всего пятеро, и гибель каждого значительно ослабила бы и без того скромные силы Орды в воздухе.
     Орки явно недооценили значимость неба, за что поплатились большим потерями. Триеролёты эльфов, воздушные шары гномов… Нет, для успеха в войне определённо нужно иметь что-то большое летающее. И желательно легко возобновляемое, надёжное, не требующее столь тщательного контроля, как тупые древние ящеры.
     Гэльфштейн оказался прав, когда продолжил развивать технологию летающих кораблей, даже заполучив возможность рассекать небо на волшебных единорогах. В конечном счёте построить триеролёт оказалось намного быстрей и дешевле, чем разводить и приручать табун заменявших корабль рогатых лошадок.
     Однако сейчас большого выбора не было. Либо оставаться как на ладони у гномов, либо рискнуть жизнями огнедышащих тварей. У Рычачи не было ни малейших иллюзий, что гномы не учли угрозу летающих ящериц, не подготовив неприятный сюрприз. Но если подлететь к воздушному шару сверху, то разве есть у коротышек хоть какая-то возможность ответить дракону? Не станут же они простреливать удерживающий их в воздухе шар?
     Войдя в транс, Рычача взял под контроль самого большого дракона. Он не был уверен, что зона антимагии рядом с шаром не разорвёт и эту тонкую связь, но надеялся, что успеет продемонстрировать ящерам стратегию борьбы с новой напастью.
     На фоне сгущающихся сумерек дракон взлетел в воздух.
     
     Соединившиеся сознания смотрели на удаляющуюся землю, «драконоорк» медленно, но верно набирал высоту. Захватывающее зрелище, к которому, впрочем, Рычача привык.
     Расположенные по бокам массивного черепа глаза древней твари были гораздо лучше приспособлены для широкого обзора, чем прямосмотрящие глаза орка. Небольшая тёмная область посередине поля зрения легко исправлялась покачиванием головы на длинной чешуйчатой шее. Могучие многосуставные крылья чутко реагировали на любые изменения воздушных потоков. Острые когти, мощные челюсти, кипящий огонь изнутри — драконы легко могли бы и дальше властвовать над всем миром, если бы не одно обстоятельство. Они развивали сугубо своё тело, но не мозги, а потому физическое совершенство не спасло их от практически полного истребления. На любую грубую силу всегда найдётся в противовес какая-то хитрость. Так устроена жизнь.
     За главным драконом устремились твари поменьше. Рычача вёл «стаю» на юг, чтобы развернувшись вне зоны видимости экипажей воздушных шаров, неожиданно спикировать на них с высоты.
     Чёрные туши драконов были едва различимы на фоне звёздного неба, лишь клокочущий в нутре тварей огонь выдавал огромных летающих ящериц. Но ничего, когда гномы заметят угрозу, будет уже слишком поздно. Всепожирающее пламя очистит небеса от бородатой пакости. Рождённым копаться под землёй нечего строить из себя летающих бестий!
     Достигнув нужной высоты, дракон практически перестал махать крыльями. Теперь можно было расслабиться и лёгкими движениями чешуйчатых перепонок планировать, позволяя потокам воздуха нести огромную тушу. С наступлением ночи зрачки дракона расширились, позволяя ему видеть мир почти так же хорошо, как и днём. К гномам неслась сама смерть, не иначе!
     Рычача чувствовал, как его способность к контролю над чудовищем тает. По мере приближения к цели, зона антимагии, исходящая от воздушных шаров, действовала даже на эту способность шаманов. Рычача по-прежнему мог видеть глазами дракона, ощущать чужое громадное тело, но его приказы стали лишь далёкими отзвуками в сознании могучего существа. Всё, что он теперь мог — это внушать огнедышащему созданию ненависть к коротышкам, вторгшимся в исконные воздушные владения драконов. На первом этапе этого оказалось достаточно.
     Дракон резко спикировал на воздушный шар, схватил его своими большими когтями. Дёрнул в сторону, разрывая прочную, но всё равно такую уязвимую ткань. Из корзины внизу послышались вопли.
     Сочтя дело сделанным, ящер разжал свою хватку. Вновь набрал высоту, делая широкий круг в воздухе, чтобы полюбоваться работой.
     Раскачиваясь из стороны в сторону, воздушный шар тем не менее шёл на снижение достаточно плавно. Хрупкая с виду конструкция на деле оказалась довольно надёжной, не собираясь лопаться или резко сдуваться даже от весьма внушительных «дырочек». Рычача почувствовал, как внутри дракона закипает ярость.
     Однако, четверо других ящеров быстро закончили начатое. Налетев со всех сторон, словно коршуны, они испепелили опускавшийся шар. Два укутанных в меха гнома в привязанной снизу корзине так и не успели сделать ни одного выстрела.
     В отличие от драконов, Рычача восторг не испытывал. Такой пожар в ночном небе не мог не предупредить остальных. Видневшиеся на значительном отдалении аэростаты стали со всей доступной им скоростью удаляться от становища орков. Это подзадорило небесных хищников ещё больше.
     Драконы устремились за воздушными шариками, казавшимися им теперь совершенно беспомощными. Как ни странно, вместо того чтобы рассыпаться в стороны, гномы летели навстречу друг к другу, ориентируясь на замаячившее у самого горизонта пятно света. Что ж, тем лучше, получится за один раз уничтожить множество коротышек.
     Гномы улетали, но недостаточно быстро. Трое драконов легко настигли новую жертву. Избранник Рычачи на пару с ещё одной тварью разорвали на части другой шарик. Вопреки распространённому заблуждению, драконье пламя не было бесконечным, следовало приберегать его для особого случая.
     На сей раз коротышки огрызались, пуская из арбалетов болты по мечущимся в ночи теням. Безрезультатно. Шатающая корзина и тёмные силуэты, пусть даже огромные, не позволяли нормально прицелиться. Лишь один болт пробил перепонку на крыле совсем уж потерявшего страх дракона. Нестрашная рана, которая в течение пары дней зарастёт. Однако сам факт наличия восьми заряженных арбалетов, прикреплённых по двое к каждой стороне корзины, в отличие от драконов, Рычачу встревожил.
     Источник света на горизонте приблизился, превратившись в настоящее марево. Глупые драконы летели прямо на него, словно мотыльки на свет пламени. Лишь Рычача всё больше чуял опасность.
     Гномы сбрасывали маленькие ярко светящиеся воздушные шарики сразу с дюжины аэростатов. Привязанные к ним широкие покрывала, раскрываясь, существенно замедляли падение. Чёрные туши драконов утратили свою маскировку.
     Ещё четверо воздушных шаров пали под натиском пламени, острых когтей и чудовищных челюстей. А дальше стало уже совсем не так весело.
     Прилетевшие отовсюду аэростаты сблизились, принимая некое подобие строя. Одни летели чуть выше и в стороне от других, чтобы прикрывать товарищей сверху и сбоку. Третий ряд над ними прикрывал прикрывающих. Светящиеся шарики…
     Рычача усиленно пытался достучаться до сознания самого большого дракона, но тщетно. Почуяв вкус битвы и безнаказанности, тот вместе с сородичами нёсся в ловушку, которую не видел в упор.
     Двое драконов вцепились в очередной шар. С остервенением принялись рвать податливую тёплую ткань.
     Сразу несколько болтов пробили широко разведённые крылья. Один снаряд вошёл твари в бок.
     Небо разорвал дикий вопль боли и ярости. Другие драконы бросились на помощь раненому собрату, атакуя обидчиков. Лишь для того, чтобы самим попасть в зону поражения арбалетов.
     Рычача не раз в своей жизни видел, как происходит резня на земле, но впервые стал свидетелем и участником побоища в воздухе. Он не смог бы ответить на вопрос, какой тип сражения более жестокий и яростный.
     Драконы поджигали, рвали и метали воздушные шары гномов. Те падали на землю один за другим, но бородатые мужички ни на секунду не прекращали стрелять в летающих бестий. Их больше не заботила сохранность удерживающей их в воздухе ткани, как совершенно не волновали другие мелочи, вроде собственной жизни.
     Первый дракон упал от бронебойного болта, пробившего ему горло.
     Во второго угодила сразу дюжина стрел, разорвав его крылья не хуже, чем когти последнего рвали ткань шара. Чудо природы и чудо техники вместе устремились к земной тверди.
     В живот третьего дракона, помимо арбалетных болтов, пустили гарпун на длинном нервущемся тросе. Обрекая себя на верную смерть, гномы увлекли за собой вниз на землю бьющуюся в агонии тварь. Для лихнистов такой размен был более чем приемлем.
     Оставшиеся двое драконов получили не столь фатальные, но тем не менее серьёзные раны, когда до них наконец дошло, что пора отступить. Вопя и тяжело маша потрёпанными крыльями, они развернулись, желая улететь прочь от опасности.
     Рычача мысленно перевёл дух, нагоняемая им паника таки овладела драконом. Однако, увиденная боковым зрением невероятная картина заставила усомниться в физических возможностях подгорных кряжистых коротышек.
     За ними летела погоня!
     * * *
     Страха не было.
     Чувство, под знаменем которого проходила вся жизнь Икариса, в критический момент отступило на второй план. Он больше не боялся, он испытывал облегчение. Икарис без тени сомнения знал, что был рождён именно для текущего момента, в сегодняшней схватке заключался весь смысл его земного существования.
     
     К этой роли его готовили с детства. Долгие тренировки в холодной мрачной тайге, постоянное недоедание с целью облегчить, как правило, довольно грузное гномье тело. Высокоморальное воспитание в строгом соответствии со всеми стандартами учения Маго Лихнуна…
     Лихнизм всю жизнь вёл его через тернии, служа путеводной звездой. Оставшись из-за кровавой гражданской войны и последующих чисток сиротой на попечении власти, Икарис не мог полагаться ни на что, кроме непреложных истин товарищей Лихнуна и Торина. Первого, он без всякого намёка на пафос называл своим дедом. Второго почитал как отца. В мыслях Икариса они были его настоящей семьёй, пусть он и видел товарища Торина всего пару раз в жизни. Лишь эти двое вдохновляли его, давали смысл изо дня в день преодолевать бесконечные тяготы сурового быта.
     По гномьим меркам, Икарис прожил весьма короткую жизнь, можно сказать, что он был ещё совсем юношей. Но с его субъективной точки зрения, Икарис чувствовал, что успел познать всё.
     Голод, жестокая борьба за существование среди других таких же сироток. Труд на пределе возможностей, непрерывное соревнование за достойное место в новой лихнистской иерархии. Поиск возможности совершить подвиг, который ожидал от каждого порядочного гнома отец расы. Ведь сказано: «самопожертвование во благо общего дела — высшая добродетель и слава!»
     Чем ещё могла удивить судьба юного гнома, которому «повезло» стать свидетелем и участником становления нового строя? Он хлебнул гадостей с солидным излишком, он не верил ни во что, кроме ученья Лихнуна. Он давно не ждал милости, не искал справедливости, не надеялся получить от жизни хоть что-то хорошее. Всё, чего хотел нынче Икарис — исполнить свой долг. Выполнить поручение, а дальше будь что будет. Или не будет, неважно. Ведь небытие — единственное состояние, где никто никогда не сможет причинить ему зла…
     
     Икарис едва уловимым движением сместил центр тяжести, корректируя свой полёт. Довольно простая, но изящная конструкция, именуемая крыльепланом, изменила траекторию, двигаясь наперерез улетавшему с места боя большому дракону.
     Снизу и сбоку от Икариса другие гномы столь же неумолимо догоняли двух раненых тварей. Крыльепланы не могли сравниться с воздушными шарами по части дальности полёта — если быть точным, то в отличие от аэростатов, они вообще не летали, а только планировали — но когда дело касалось скорости, то крыльеплан не уступал даже легендарному монстру!
     Управление чудом техники требовало предельной концентрации внимания и всех сил, но благодаря усердным тренировкам Икарис не испытывал дискомфорт. Конструкция стала частью его самого. По одной лишь вибрации трапеции, с помощью которой подвешенный к внушительным «крыльям» гном управлял полётом, Икарис мог судить о воздушных потоках. Небольшим переносом веса мог скорректировать траекторию. Тело делало всё само, руководствуясь непреклонным намерением гнома.
     Лишь две задачи представляли реальную сложность: перелезть из корзины воздушного шара к подвешенному снизу крыльеплану и поразить из двух прикреплённых к трапеции арбалетов дракона. С первой проблемой Икарис без лишней суеты уже справился, для решения второй у него имелось всего две попытки. Перезарядка бронебойного арбалета в воздухе — задание, непосильное даже для гениальных гномьих изобретателей.
     Пятеро товарищей-летунов нагнали раненого дракона помельче. Методично выпустили в извивающуюся тёмную тушу десяток болтов. Семь из них поразили древнего монстра. Тварь издала пронзительный вопль.
     Однако прежде чем кубарём рухнуть на землю, дракон извернулся, выпалив в своих убийц струю пламени. Ночной воздух на мгновение стал горяч, словно в горне!
     Пламя слизнуло сразу троих летевших рядом товарищей, опалило «крылышки» ещё нескольким. Рискуя полностью потерять управление, гномы с обожжёнными конструкциями вынуждены были искать возможность поскорей приземлиться.
     На хвосте самого большого дракона осталось висеть теперь всего четверо гномов. Почувствовав восходящий воздушный поток, Икарис сместил центр тяжести, позволяя ветру приподнять на десяток метров широкие крылья. С более высокой позиции у него будет лучше угол прицеливания.
     Внезапно огромный дракон дёрнулся. Длинная шея изогнулась под совершенно невероятным углом, из пасти вырвалось пламя.
     Двое уже готовых выстрелить гномов моментально превратились в пылающие факелы. Третий резко увёл свой крыльеплан в сторону, тем самым фактически выбывая из гонки.
     Икарису показалось, что вырвавшийся из горла летающей твари звук похож на хриплый смех старой стервы, постоянно недокладывавшей сиротам и без того жидкую кашицу. Он понимал, что созвучие весьма отдалённое, но воспоминание его разозлило. Слишком часто Икарис терпел унижения от подонков, отыгрывавшихся на более слабых и маленьких. Он не раз клялся когда-нибудь отомстить всем сильным ублюдкам, считавшим себя вправе обижать беззащитных.
     Огнедышащая тварь с силой махнула огромным крылом в его сторону, словно желая отогнать назойливую мелкую мошку. Икариса обдало струёй воздуха, но такой ветерок не мог сбить его с курса. Отвернувшись, дракон спокойно полетел себе дальше, посчитав, что последняя угроза устранена.
     Один маленький гном на рукотворной конструкции против гигантского ящера в его родной небесной стихии. Два одноразовых арбалета против струи испепеляющего всё и вся пламени. Примитивное сознание и инстинктивная злоба против веры в прекрасное будущее. Не Икариса, ох, нет, не его. Светлое будущее лихнистов, великое дело товарища Торина. Исход битвы был предрешён.
     Икарис повернул крыльеплан, пикируя прямо на огромную тушу. У него нет права на промах. Да и в случае попадания у монстра не должно остаться шансов на выживание.
     Никаких сомнений, никакой неуверенности.
     Два арбалетных болта вонзились прямо в шею чудовища.
     Почти в ту же секунду на полной скорости в тварь врезался летательный механизм.
     Треск, истошный визг боли и крик ликования.
     Оба создания умирали. Но одно извивалось в агонии, а другое на краткий миг ощутило величайший триумф в своей жизни.
     Смерть. Такая для всех одинаковая, но столь по-разному воспринимаемая каждым сознанием.
     Трагедия или удача? Горькое поражение или свершение, достойное воспевания в подвигах? Мука или избавление от невыносимой тяготы бытия?
     Бессмысленный итог земного существования или ступенька к чему-то принципиально новому?
     Одно и то же событие, но имеющее столь разное значение и последствия.
     Начало и конец, конец и начало…

Глава 27. Пушечное мясо

      Знаете, как бывает с советами. Они вас устраивают лишь в том случае, если совпадают с вашими собственными намерениями.
      Джон Стейнбек
     
     — Дерьмо! Дерьмо! Дермище! Варгова задница!
     Гибель драконов стала настоящим ударом не только для Рычачи, но и для Горрыка. Да, твари играли скорее вспомогательную, нежели главную роль, но их потерю компенсировать было решительно нечем. Небо потеряно, о незаметных перемещениях крупных сил можно забыть.
     — И ты ещё продолжаешь после этого меня поучать? Упрекать в неудачной высадке? Призывать меня мыслить трезво? Рычача, ты обещал, что играючи справишься с воздушными шариками, а сам в одном-единственном сражении потерял всех драконов! Твоя хваленая магия и стратегическое мышление — просто дно!
     Старший шаман спокойно слушал излияния главного орка. Он знал, что Горрыку нужно выплеснуть накопившееся раздражение, найти виновного в неудачах. Лучше принять этот удар на себя, чем позволить верховному хану выпустить гнев наружу, где это неизбежно закончится гибелью и без того деморализованных орков. Вспыльчивый нрав зеленокожих слишком часто служил причиной взаимного истребления, чтобы недооценивать риски потерявших над собой контроль вожаков.
     Однако становиться мальчиком для битья тоже не следовало.
     — Горрык, ты слишком резко воспринимаешь мои советы. Никто давно тебе не указ, но даже сильным мира сего нужен кто-то нашёптывающий на ухо неприятную правду. Окружив себя одними послушными идиотами, без малейших сомнений выполняющих любой твой приказ и приносящих исключительно бравурные новости, ты и глазом моргнуть не успеешь, как вляпаешь в то самое дерьмо, о котором столь усердно последние полчаса рассуждаешь. Мы все совершаем ошибки: и ты, и я вовсе не исключения. Да, я продолжаю настаивать, что слишком поспешное возвращение на континент было ошибкой, как признаю я ошибку свою. Мы оба оказались слишком самоуверенны, оба недооценили хитрость и подлость противника, оба ответственны за тяжёлое положение, в котором оказалась Орда. Но тяжёлое не значит безвыходное, и точно так же, как завели, мы можем вывести Третью Орду из критической ситуации. Но для этого следует прекратить кидаться обвинениями и начать поиск путей для победы! Ты согласен?
     Горрык фыркнул, но свой пыл немножечко охладил. Обстоятельства, и правда, складывались для орков крайне неудачным образом, следовало немедленно принимать решительные шаги для изменения ситуации. Но уж потом они хорошенько обсудят, почему и по чьей вине так славно начавшаяся военная кампания на островах завершилась столь скверно.
     «Потом» — любимое слово всех, кто не способен принимать ответственность за собственные действия и бездействия, но при этом всегда ждёт сверхусилия от других.
     — Ладно, потом разберёмся. А сейчас нам срочно нужна победа, пускай даже маленькая. Иначе разбежавшийся народ не вернётся, да и те, кто есть под рукой, станут отлынивать при первой возможности. Орки любят побеждать, орки не любят проигрывать. Героическое преодоление сложностей — не черта нашей расы. Ты меня понимаешь?
     Рычача кивнул. Он привык мыслить более глобально и стратегически, но сейчас верховный хан был отчасти прав. Маленькая победа ничего не решит, но сможет предотвратить моральную катастрофу. Успех ради успеха — бывают ситуации, когда это действительно имеет символический смысл. Но, варг возьми, лучше не доводить положение до той точки, где от вождя требуется сугубо популярное действие! Без каких-либо перспектив, но с весьма ощутимыми рисками.
     — У нас всё ещё много рабов, которые станут обузой в предстоящих манёврах. Но которые могут сами для отвлекающего манёвра хорошо послужить. Правда, только единоразово, но от паршивой овцы и клок шерсти — подарок. Ты готов принести небольшую жертву, правитель?
     * * *
     Цейлос выгнулся от хлёсткого удара плетью по многострадальной спине. Невольно ускорился, догоняя стадо таких же послушных баранов.
     Как и все остальные, он прекрасно понимал, что гонят их не иначе как на убой. Понимал, но тем не менее продолжал покорно двигаться дальше. Ведь что безоружный эльф может противопоставить ужасным оркам, направляющим стадо? Возможно, в предстоящем сражении ему улыбнётся удача, и он выживает. Но стоит повернуть против надзирателей, и болезненный конец неизбежен.
     Орки наглядно продемонстрировали, что сделают с каждым, посмевшим ослушаться указаний. Сдирание кожи, раздирание плоти варгами, сажание на кол… Зеленокожие монстры словно специально выбирали самые жестокие способы умерщвления, чтобы на примере нескольких дюжин несчастных запугать остальных. Без всякого колдовства им удалось сделать предельно послушными целые толпы невольников.
     А ведь всего полгода назад Цейлос ни за что не поверил бы, что будет вприпрыжку выполнять чьи-то требования: он был весьма гордым эльфом, который мог поставить на место даже захвативших власть женщин. Законы в Эльфланде действовали весьма специфические, но они всё же действовали, и Цейлос знал свои права хорошо.
     Однако орки плевать хотели на какие-то официальные записульки. Орда жила по понятиям, и правила были просты, но суровы. Сильный всегда прав. Кто победил, тот и главный. Попал в плен — делай всё, что тебе говорят, и не рыпайся, хуже будет.
     Жестокие и частые побои помогали невольникам быстро усвоить новый порядок. А принципиальные и чересчур гордые сдохли первые… Свой выбор между честью и жизнью Цейлос давно уже сделал, спрятав чувство собственного достоинства далеко-далеко.
     
     Рабы шли вперемежку с зеленокожими воинами. По мнению Цейлоса, это было несколько странно, поскольку обычно пленённых представителей цивилизованных рас гнали позади воинства. Позже из разговоров мучителей стало ясно, что дело в воздушных шарах, маячивших сверху. С высоты, намного превышающей птичий полёт, была отлично видна огромная бредущая масса, но было сложно отличить воина от раба. Из обычных орков никто на такой высоте, конечно, никогда не летал, но шаманы уверяли, что видели мир глазами небесных созданий не раз, поэтому знают, о чём говорят.
     Да что там сверху, даже находясь в гуще «стада», Цейлос не мог с уверенностью определить соотношение орков к пленникам. Однако стоило ему отстать от толпы, как он тут же получал весьма ощутимые телесные повреждения. Много ли тварей иль мало, но так просто ускользнуть от боя никому не дадут.
     Хотя, куда теперь можно сбежать? Орки ли, гномы — для всех пленённые эльфы и люди лишь бесплатная рабочая сила. Что так, что эдак, о спокойной жизни в достатке можно забыть.
     Гномы… Слухи о трёх поражениях орков от коротышек подряд достигли, естественно, и рабов. Даже от бесправных тварей трудно скрывать такие события, особенно когда одно из сражений происходило прямо на фоне пылавшего горизонта. Лихнисты явно задали Третьей Орде хорошую трёпку, разрушив миф о решающей роли численного превосходства над мастерством. И ясно дав понять, что их новая идеология вовсе не так замкнута и безобидна, как представлялось бывшим гражданам Эльфланда.
     Мало кто раньше всерьёз верил россказням гномов, сбежавших от гражданской войны под Хребтом Великого Змия. Большинство считали жуткие истории лишь красивым предлогом для создания коротышками многочисленных и успешных гильдий в землях эльфов. Увы, невероятное не значит невозможное, и самые страшные предположения имеют крайне неприятное обыкновение воплощаться в действительности.
     Сходить с ума гораздо проще, чем кажется. Поверить в навязываемую властью пургу ещё легче. Выбраться в итоге из задницы практически невозможно.
     Идеология — страшная и коварная сила, которую обожают использовать жаждущие власти тираны. Не молодой уже Цейлос это хорошо понимал: по словам его отца, идея господства женщин над мужчинами тоже казалась вначале нелепой и безобидной. А потом революция, гражданская война и привет. Подразумевает ли слово женского рода «власть» участие лиц мужского пола…
     Но если даже орки не смогли побороть коротышек, то какие шансы у безоружной толпы оборванцев? На что надеются зеленокожие, гоня их вперёд на верную смерть? Прикрыться живым щитом? Отвлечь силы и внимание гномов от настоящего воинства?
     Никто не отвечал рабам, да они и не спрашивали. Мясо — если исхудавшие тела с торчащими рёбрами можно было называть мясом — покорно двигалось навстречу техничным орудиям гномов.
     Мясо надеялось на какое-то снисхождение, но суровым лихнистам было всё равно кого перемалывать. Никакого сострадания к покорным рабам они не испытывали. В зоне досягаемости выстрела медных труб всё становится безликим и сплошным месивом.
     Орк, эльф, человек — все равны перед смертью. А паровые пушки — это и есть воплощение массовой гибели. Оружие равенства, одинаково беспощадное к воину в доспехах и оборванцу.
     Существа, наделённые разумом, наконец нашли способ унифицировать всё живое. Жаль, что для этого обязательно надо превратить тело в бездушные куски плоти. Но другого пути, увы, за несколько тысяч лет не придумали.
     Мясо, только лишь мясо. Наделённые властью «боги» не думают о простых смертных иначе.
     Мясо брело на убой.

Глава 28. Маленькая победа в большой войне

      В какую угодно историческую эпоху число жертв, пострадавших от разбойников, грабителей, насильников и прочих преступников, ничтожно, в сравнении с неисчислимым множеством тех, кого торжественно заклали во имя истинной веры, справедливого общества или правильной идеологии.
      Артур Кестлер
     
     — Ох, Валера-Валера, опять пришло твоё время, — нежно погладил паровую пушку бригадир перед тем, как начать нагревать закупоренный конец медной трубы.
     Даскалос Балинович кряхтя разогнулся, за последние часы перед боем он успел перетаскать к своей позиции не один центнер снарядов. Если чему и научила его предыдущая битва с Ордой, так тому, что пушечных ядер никогда не бывает достаточно.
     — Хо-хо, постреляем сегодня! Не вошёл ещё во вкус, а, Даскалос? Этот неповторимый аромат пара, это приятное тепло от ствола, этот вид рвущейся в клочья толпы супостатов… Не работёнка, а сплошное удовольствие! Тебе жутко повезло вновь оказаться с Валерой! Наставники, считающие обслуживание пушки наказанием за плохую успеваемость в лихнизме, между нами говоря, малость неправы. Участвовать в расстреле Третьей Орды — честь! Гораздо интереснее и комфортнее, чем наблюдать за сражением с воздушных шаров, уж поверь.
     Даскалосу уже приходилось слышать рассказы «отличников», удостоившихся воздушной экскурсии. Приятного действительно было мало.
     Уходящая из-под ног твердь, раскачивающаяся от сильного ветра хлюпенькая корзина, сумасшедшая высота… Бр-р-р! Гномы рождены жить под горой, а не парить в небесах! Ещё и холод, разреженный воздух, которым трудно дышать — нет, определённо, даже самый распрекрасный вид не стоит столь жуткого дискомфорта!
     Так или иначе, успеваемость Даскалоса в познании «науки» лихнизма оставляла желать лучшего, так что выбирать задачи не приходилось. Бывшему почтённому учителю уже привычно поручали лишь самую тяжёлую и грязную работёнку.
     
     Гномы выстраивались в хорошо зарекомендовавший себя по первой битве порядок: с пикинёрами по центру, паровыми машинами на флангах и пушками позади на возвышенности. Так и не успевшие показать себя в прошлом сражении боевые големы снова расположились чуть поодаль от пехоты, прикрывая подход к позициям артиллерии.
     Воздушные шары, которым больше не угрожали драконы, опустились существенно ниже, чтобы иметь возможность быстро сбросить десант в оголившийся тыл противника.
     Разведчики донесли о приближении огромной толпы орков и гонимых ими рабов. Видать, дела у Третьей Орды пошли совсем плохо, раз приходится бросать на убой совершенно небоеспособных оборванцев. Пленникам ничего не светило в сражении, кроме гибели: давно прошли времена, когда исход битвы определялся исключительно количеством воинов. Несчастных и воинами-то называть можно было только в насмешку, оружие им выдали лишь перед началом сражения.
     Ни умений, ни доспехов, ни мотивации. Стадо баранов — вот точное определение подобной толпы голодранцев! У них оставалась последняя возможность спастись, повернув выданное им оружие против орков, но вместо этого рабы шли в атаку.
     Глупо. Тупо. Самоубийственно.
     Даскалос Балинович испытывал угрызения совести, понимая, что совсем скоро станет соучастником убийства множества ни в чём не повинных людишек и эльфов, но остальные его «товарищи» лишь пожимали плечами. Мол, ничего не поделаешь, придётся расстреливать идиотов, приказ есть приказ. Если не мы, то они или орки, воспользовавшиеся живым щитом, нас точно не пожалеют. Это война, а на войне нет места сомнениям, состраданию, жалости.
     Оставалось только повернуться к полю боя спиной и механически закидывать в дуло Валеры всё новые и новые чугунные ядра. Детская логика, закрыл глаза — нет проблемы, иногда единственный способ для взрослых не сойти с ума от осознания происходящей вокруг них жестокости.
     Как грустно, что воля отдельной здравомыслящей личности не может остановить окружающих от совершения ими насилия. Как больно осознавать себя трусливой и жалкой никчёмностью, не способной ни на кого повлиять. Как низко, несмотря ни на что, помогать другим творить зло. Как легко осуждать невольных соучастников злодеяния, находясь в безопасности.
     Как не допустить повторения подобной ситуации в будущем? Как дожить хоть до какого-то будущего? Как…
     У Даскалоса не было ни ответов, ни оправданий. Он просто закинул первый снаряд в раскалённый ствол пушки.
     * * *
     — Мы не бараны! Мы не бараны, слышите! Мы сами идём смело в бой!
     От взвинченных страхом нервов Цейлос действительно верил в выкрикиваемый им самим бред. Толпу гнали плетьми на убой, но никому не хотелось признаваться, что они просто мясо. Раз уж всё равно умирать, то лучше сделать это по собственной воле, ведь так?
     Увесистый топорик в руке придавал исхудавшему эльфу уверенности. У него есть оружие, он опасен! Сейчас они расправятся с небольшим воинством коротышек, а потом… Потом их освободят или они направят своё оружие на пленителей! Да, точно, так всё и будет.
     Толпа с рёвом бежала вперёд. Ни какого-либо подобия строя, ни даже просто элементарного понимания, что, собственно говоря, нужно делать. Добежать, всех победить, стать свободным! Логической связи между целями не наблюдалось, но никого в вопящем стаде это не беспокоило. Сейчас добежим, а там разберёмся.
     Единственными, кто знали, что делают, были орки. Яростно подгоняя пленных кнутами, они постепенно замедляли свой шаг, пропуская баранов. Пускай себе бегут, а мы посмотрим на битву с безопасного расстояния. И не надо рассуждать тут про трусость: убиться зазря это не отвага, а тупость. Разные понятия, так-то.
     Вскоре Цейлосу стало не до возгласов: дыхание сбилось, мир скакал перед глазами вверх-вниз. Нечто не слишком членораздельное вырывалось из глотки при выдохе, вот и весь бравый клич. Остальные рабы, ослабленные постоянным недоеданием, недосыпом и непосильным трудом, испытывали, судя по всему, те же проблемы с физической подготовкой. Бодрый поначалу бег по мере приближения противника замедлялся. Без бдительного кнута позади раб в бой не рвётся.
     Вот только в зоне пушечного выстрела, наоборот, следовало двигаться как можно быстрее.
     Громовой раскат разнёсся над полем, первая порция ядер проредила толпу, уложив несколько дюжин оборванцев, не успевших даже понять, что случилось. Секунду назад они куда-то зачем-то бежали, раз, и вместо живых созданий лежат развороченные тела, уставившиеся остекленевшими глазами в далёкое небо.
     От осознания опасности у рабов наконец-то открылось второе дыхание. Пропала необходимость в хлысте и угрозах, теперь они неслись вперёд, словно у гномов их ждал восхитительный приз.
     В определённой степени так и было, ведь жизнь — действительно ценная штука, а шанс на спасение можно получить, лишь пробежав смертельно опасную зону.
     Слабенькие мышцы бёдер горели огнём, плечевой пояс одеревенел, но Цейлос и не думал сбавлять темп, пытаясь выжать из своего тщедушного организма максимум скорости.
     Слева от него в небольшой холмик попало ядро, взметнув фонтан брызг из земли и грязи. Справа другой снаряд выкосил сразу троих эльфов.
     Цейлосу казалось, что земля уходит у него из-под ног, а вперёд его несёт лишь инерция. Ноги жили отдельной от сознания жизнью, не давая упасть телу, неся обладателя не самой умной головы всё дальше вперёд.
     Руководствуясь каким-то животным чутьём, Цейлос в последний момент перепрыгнул через изломанный труп бежавшего секунду назад впереди человека. Чуть запнулся, когда его обдало землёй от упавшего совсем рядом снаряда. Успел порадоваться своей невероятной удаче, когда в полудюйме от его красивого эльфийского личика просвистел арбалетный болт.
     Обернись Цейлос хоть на мгновение, он бы застыл словно вкопанный, увидев участок, через который только что пробежал. Едва ли не треть пленников разметало чугунными ядрами либо насквозь пробило болтами. Потерь могло быть и больше, но полное отсутствие строя и кучности в кои-то веки сыграло на руку необученным голодранцам.
     Но Цейлос не смотрел ни по сторонам, ни тем паче назад. Перед ним маячили спины товарищей, упёршихся в какую-то невидимую с его позиции стену. Следуя стадному инстинкту, эльф вклинился в кучу, с запозданием поняв, что «стеной» был строй ощетинившихся пиками и алебардами гномов. Что ж, тем лучше, надо держаться к коротышкам поближе, они не станут палить из своих чудовищных медных труб по своим.
     Однако и здесь было не слишком спокойно. Забравшись на простенькие деревянные помосты, арбалетчики расстреливали рабов поверх голов воинов ближнего боя, сдерживавших толпу оборванцев. Не попасть с такого расстояния по плотной массе было решительно невозможно, поэтому каждый залп нёс смерть угодившим из огня да в полымя орочьим пленникам.
     Вжав голову в плечи, Цейлос продвигался вперёд, толкая в спины топчущихся на месте товарищей. Нет времени, надо скорее продавить гномий строй и прорваться к проклятым арбалетчикам! Неужели никто этого не понимает?! Что за глупцы!
     Человек впереди осел на землю, освобождая дорогу лучше всех знавшему что нужно делать эльфу. Но Цейлос вдруг замер. Прямо на него смотрели острия сразу четырёх пик! Здесь пройти не получиться, надо обойти препятствие стороной…
     Но стоило ему остановиться, как кто-то принялся настойчиво толкать его дальше вперёд. Цейлос широко расставил ноги, упираясь и борясь с давлением напирающих сзади товарищей.
     — Остановитесь! — закричал диким голосом эльф. — Не толкай…
     Понимая, что не справится с давкой и вот-вот напорется прямо на пики, Цейлос развернулся к гномьему строю боком, намереваясь протиснуться между длинными копьями.
     По низу груди и спине резануло, но между пиками он действительно проскочил! Зажатый древками эльф не поверил удаче, с его губ готов был сорваться ликующий крик.
     Прилетевший со второго ряда удар алебарды расколол несчастную головушку Цейлоса, словно переспелый арбуз. Во все стороны брызнули мозги, которые, оказывается, у него всё же были. К несчастью, в явно недостаточном количестве, чтобы трезво оценить ситуацию.
     И понять, что подгонявших их орков давным-давно след простыл.
     * * *
     Горрык осторожно выглянул из укрытия. Главный орк являлся обладателем весьма заметной фигуры, а потому вынужден был последние десять минут передвигаться исключительно ползком, чтобы не выдать себя раньше времени. Локти и колени неприятно пощипывало, но это было мелкое неудобство, которое следовало заплатить за возможность воочию лицезреть поле предстоящего боя.
     Если быть точным, то никаким полем это место, конечно же, не было. Обоз гномьего войска расположился на руинах какого-то разорённого Ордой городка в нескольких милях позади, собственно, воинов. Защищённые доспехами по самые брови бойцы впереди готовились героически изрубить в капусту запуганных до смерти голодранцев, а гномы, обеспечивающие снабжение армии, спокойно занимались рутинной работой. Готовили кашу, стирали одежду, чинили арбалетные болты и так далее — в любом военном походе всегда найдётся тысяча и одно занятие помимо непосредственного умерщвления всех врагов.
     Про находившихся в тылу «кашеваров» не принято слагать легенды, все лавры всегда получают обагрённые кровью бойцы, вот только без невидимого труда тыловой братии доблестным воинам очень быстро придётся думать не о славе, а о том, что пожрать. Рычача долго убеждал Горрыка, что именно подобный обоз должен стать целью орков. Во время вторжения в Эльфланд Тинтур наглядно показала, насколько болезненны удары по снабжению большой армии. Так почему бы не перенять хорошо зарекомендовавшую себя тактику против превосходящего по силе противника?
     Пришлось приложить немало усилий, передвигаясь ночами по лесистой местности, чтобы подобраться к лагерю незамеченными. Никаких тебе костров, походных песен, охоты и прочих прелестей жизни. Вода в бурдюках, вяленое мясо, да корешки — вот и весь рацион. Охота только на вражеских охотников и разведчиков. Тихий шёпот и жесты — не шибко повеселишься. Никаких рабов и прислуги — каждый сам заботился о себе. Эти несколько дней стали суровым испытанием даже для закалённых многими походами воинов.
     Зато теперь гномы пребывали в полной уверенности в лёгкой победе над многочисленным, но слабым противником. Не подозревая, что настоящий удар будет нанесён в несколько ином месте…
     По периметру лагеря стояли телеги, служа своего рода стеной, однако Горрык прекрасно видел, что к отражению возможной атаки серьёзно никто не готовился. На охрану большого обоза было выделено не более сотни воинов, рассредоточенных по всему лагерю, а значит, неспособных эффективно прикрывать спины друг друга. Остальных гномов не следовало совсем уж сбрасывать со счетов, но без доспехов и плотного строя коротышки теряли львиную долю своего преимущества. Это орк хоть голышом один в поле воин, а гном нуждается в плече товарища, чтобы быть эффективным. Сила и слабость коллективизма, ничего не поделаешь.
     От грохота в отдалении невольно вздрогнул даже хан орков. Ничего себе бабах так бабах! Горрык подал условный сигнал своим воинам приготовиться. Как только рабы преодолеют отделявшее их от гномов пространство, пора начинать. По его прикидкам, оказавшись под смертельно опасным обстрелом, пленники добегут очень быстро. Настоящая мотивация, мать её, работает получше волшебного пенделя! Жить захочешь, без всякого кнута как миленький со всех ног побежишь.
     После третьего громового раската Горрык выпрямился во весь рост, свистом подзывая своего верного варга. Мохнатик потерял часть носа, но не чутьё, и на зов хозяина явился незамедлительно.
     Верховный хан глубоко вдохнул воздух. И повёл отряд из отборных воинов на врага.
     
     С опушки леса выскакивали всё новые и новые орки, с рычанием и грозным кличем неслись к ещё совсем недавно такому безмятежному лагерю.
     На самом деле зеленокожих монстров было не более тысячи, отряд покрупнее вряд ли сумел подобраться к обозу незамеченным даже при всей своей скрытности. Однако эффект неожиданности, вопли и рёв сотни горнов заставили многих гномов поверить, что по их души внезапно пришла вся Орда.
     Коротышки засуетились, но было уже слишком поздно. Часть «кашеваров» бросилась наутёк, кто-то, наоборот, застыл в ступоре. Лишь часовые, да ещё, быть может, сотня отдыхавших бойцов не мешкая стали готовиться к отражению атаки на лагерь. Экипированные воины сбивались в кучки, ощетиниваясь со всех сторон алебардами. Остальные, понимая, что на одевание доспехов совершенно нет времени, хватали арбалеты и старались найти хоть какое-то укрытие или хорошую позицию для стрельбы.
     Приблизившись к лагерю, орки выпустили первый залп стрел, поражая или отпугивая самых прытких защитников. Наездники разделились на три части: две поменьше поехали в противоположные стороны вдоль стены из телег, продолжая осыпать суетившихся гномов стрелами. Основные силы зеленокожих воинов сразу двинулись на прорыв.
     Выставленные по периметру лагеря телеги не представляли серьёзного препятствия, некоторые особо могучие варги даже сумели запрыгнуть на «стену». Кто-то предпочёл спешиться, чтобы перелезть или, наоборот, проползти под повозкой. Несколько пустых открытых тележек орки разломали и сдвинули, освобождая проход остальным — не считая дюжины одиночных выстрелов с почтительного расстояния, им почти никто не мешал.
     Мохнатик без труда заскочил на преграду, разметав содержимое гномьей повозки. В отличие от некоторых сородичей, Горрык ничуть не беспокоился о том, что волшебная самоходная телега вдруг сама по себе куда-то поедет. Во-первых, ошарашившие всех «телеги» гномов были не волшебные, а вполне себе механические. Во-вторых, во время высадки он успел как следует рассмотреть чудо техники гномов и догадывался, как устроен процесс. Без сложных манипуляций ничто никуда не поедет. В-третьих, окружающие лагерь телеги были совершенно обычными, самоходные механизмы гномы задействовали в истреблении рабов. Заметив суету у одного из ближайших шатров, Горрык дал варгу команду спрыгнуть с якобы защитного ограждения и направился к первой жертве.
     Из палатки выскочил одетый в простую робу «товарищ», дрожащими руками направив в сторону несущегося орка заряженный арбалет.
     — Бу! — рявкнул на него Горрык, резко заставляя уйти варга в сторону и отклоняясь в седле.
     Болт просвистел совсем рядом, а в следующую секунду голова неудачливого стрелка превратилась в фарш из мозгов и костей: вновь извернувшись, верховный хан выставил с боку руку с топориком, используя скорость бегущего варга вместо замаха. Для незащищённого черепа гнома этого оказалось достаточно.
     Пролитая кровь заметно подняла настроение Горрыка, день прожит не зря! Он быстро приметил новую жертву. Вернее, сразу дюжину жертв.
     Отряд алебардистов медленно отступал к центру лагеря, успешно отбивая атаки кружившихся вокруг орков. Длинные древки позволяли коротышкам удерживать противника на расстоянии, а добротные латные доспехи отчасти спасали от стрел. Горрык издал яростный клич — ух, как же он ненавидел пики и алебарды! Сейчас он засунет это бесчестное оружие гномам в задницу!
     За несколько шагов до цели верховный хан выпрыгнул из седла, перекувырнулся через плечо и врезался в гномов. Крайне рискованный манёвр застал подгорных воинов врасплох: те ожидали от орочьих наездников наскока, а не подкатывания. Оказавшись вплотную к врагам, Горрык принялся активно работать топориком, коленями и локтями — при всех своих достоинствах алебарда требовала для атаки хотя бы немного пространства, так что в ближнем бою коротышки оказались практически безоружными. Верховный хан за считаные секунды разбросал «товарищей» во все стороны, а без плотного строя те стали лёгкой добычей для других зеленокожих наездников.
     Подбежавший Мохнатик гордо продемонстрировал Горрыку чью-то откушенную руку. Хан одобрительно погладил животное и вновь сел в седло. Следовало закончить разгром обоза как можно скорее, покуда к лагерю не прибыло подкрепление. У лихнистов, занятых резнёй голодранцев, наверняка где-то поблизости имелся наготове резерв, встречи с которым следовало по возможности избегать.
     Гномьи котелки с недоваренными кашами опрокинули, походные костры требовались Орде для совсем иной цели. Часть орков принялась активно поджигать всё, что могло гореть. Всё, что не горело, но дышало и двигалось, безжалостно убивалось.
     Оставшиеся снаружи лагеря орки преследовали убегающих коротышек. Приказ Горрыка был понятен: никаких пленных, перебить как можно больше народа. Никакого грабежа — одно разрушение. Это не сулило оркам особенной развлекухи, но позволяло максимизировать нанесённый ущерб.
     Вооружённые гномы ещё какое-то время держались, но серьёзного отпора дать не смогли. В творящемся хаосе орки чувствовали себя словно рыбы в воде, а вот привыкшим к дисциплине и чёткой организации лихнистам приходилось несладко. В отличие от поля, где шло сражение рабов с обученной армией, численный перевес и ярость налётчиков взяли в тылу гномьего войска вверх.
     
     Раздался тревожный зов горнов — это разведчики подавали сигнал, что к гномам приближается подкрепление. Пора было сворачивать бурную продуктивную деятельность.
     Верховный хан с удовлетворением оглядел разруху на месте такого аккуратного прежде лагеря. Да уж, ломать не строить, хоть в чём-то орки действительно преуспели. Ребята подожгли и переломали всё — от шатров до последней телеги. По лагерю словно пробежало стадо обезумевших носорогов, за которыми гналась стая таких же безумных драконов! Красота да и только.
     Учуяв под одной из перекошенных телег чьё-то ещё трепыхающееся тельце, Мохнатик вцепился в едва заметную ногу. Яростно рыча, вытащил из укрытия дрожащего коротышку. Горрык перегнулся через седло, намереваясь добить уцелевшего в страшной бойне «товарища», но в последний момент передумал:
     — Ты доставишь послание. Послание от верховного хана Горрыка, понял?!
     Трясущийся карлик с мокрыми штанишками быстро закивал, зубы бедолаги отбивали барабанную дробь. Горрык раздражённо влепил по бородатому лицу оплеуху, требуя от невольного слушателя всё внимание, а также ясность сознания:
     — Скажи своим начальникам так: здесь был Горрык. Верховный хан Третьей Орды не боится лично лезть в самое пекло, рискует головой, умывает свои руки в крови! Потому что он, то есть я, настоящий вожак. Вождь с большой буквы, а ваш товарищ Торин просто фуфло! — Горрык плюнул в бороду гнома. — Ваш лихнизм — идеология трусов, способных сражаться только обладая существенным преимуществом. Вы застали орков врасплох и лишь поэтому нанесли нам урон в первых сражениях. Но теперь всё изменилось. Верховный хан орков вернулся, Орда стала великой опять, теперь сюрпризы будем устраивать мы! Передай своим драным товарищам: встретимся на руинах Арнарофера. Пусть едут туда, если хотят сразиться с достойным противником, а не расстреливать оборванцев!
     Тени от быстро приближавшихся воздушных шаров стали для Горрыка знаком, что пора не просто уходить, а нестись во весь опор в чащу леса. Он много ещё чего хотел передать товарищу Торину, но подозревал, что до трусливого владыки гномов послание всё равно дойдёт в крайне урезанном виде:
     — Арнарофер. Запомни хотя бы это слово, зассыха. Орки встретят вас там.

Глава 29. В ожидании решающей схватки

      Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.
      Виктор Степанович Черномырдин
     
     Даскалос Балинович вместе с напарником сбросили в яму очередной труп. Эльфа или человека — неясно, по ошмёткам было трудно понять, кто есть кто. Немного размяв затёкшие мышцы, гномы отправились за следующей ношей.
     Три огромных ямы на поле вчерашней брани оказались заполнены телами практически под завязку. От массового места захоронения исходил запашок не лучше, чем от отхожего места. Впрочем, к подобным ароматам Даскалос за время своего «освобождения» успел привыкнуть и почти не испытывал неудобств. По крайней мере, трупы, как и дерьмо, не кусаются и, в отличие от живых, вряд ли нанесут ему вред. К тому же мёртвые не болтают, а слышать наставления и пропаганду лихнистов Даскалосу сейчас не хотелось особенно сильно.
     После неожиданного удара орков по тылу, идеологи гномов устроили настоящую промывку мозгов, ища виновников и причины провала везде, кроме, естественно, действий руководства.
     Признать просчёт командиров, чрезмерно уповавших на разведку с воздушных шаров и не озаботившихся организовать должную оборону лагеря, было со стратегической точки зрения правильно, но означало подрыв сакрализованных представлений о власти. Ведь если предводители могли так грубо ошибиться раз, значит, не стоит столь уж безоглядно бежать выполнять любой их приказ? Возможно, вожди такие же обычные гномы, а не великие гении, боги и прочие солнцеликие сущности? Попахивает назревающем мятежом, так что для народа нашлись объяснения в другой плоскости.
     Разведчики недосмотрели, часовые не сражались достаточно эффективно, кашевары не захотели стоять насмерть, а бросились врассыпную спасать свои жизни… Всё от недостатка веры в Вождя и светлое будущее, товарищи! Маго Лихнун завещал биться до последнего, бдеть денно и нощно, и верить, верить и верить.
     Однако, за время, проведённое в Эльфланде, Даскалос твёрдо сумел освоить одно: чем больше эмоционального позыва в речи оратора, тем слабее его аргументы. Лихнистские идеологи старались внушить гномам чувство вины, чтобы те и думать не могли о поисках истинных виновников происшествия. С большинством такая нехитрая манипуляция прекрасно срабатывала, ну а для шибко умных всегда находилась грязная работёнка, показательная выволочка или ещё что похуже… Верь нам или будешь наказан — главный постулат любой власти. А думать за вас будут более важные персоны: короли, ханы, императрицы — как эту дрянь не назови, суть не меняется. Ваше дело, челядь, простое: кивать и бежать вприпрыжку всё выполнять. Понятно или ещё разок повторить после порки?
     Даскалос не стал притворяться глубоко верующим в «святую лихнистскую ложь» — всё равно ему не поверили бы — а потому сам вызвался хоронить ордынских рабов. Если сваливание трупов в огромные ямы можно было называть таким словом…
     Конечно, предание земле убитых врагов не было вызвано благородством лихнистов, а преследовало сугубо прагматичные цели. Собрать с поля как можно больше выпущенных во время боя снарядов и лишить падальщиков лёгкой добычи.
     Чугунные ядра и арбалетные болты в военном походе не бесконечны, а всякие любители мертвечинки плодятся быстрее кроликов во время войны. Пройдя огнём и топором по землям людей и эльфов, орки и так оставили тяжёлое наследство будущим поколениям. Не стоит повторять ошибки нецивилизованной расы. Тем более что из-за разгрома обоза теперь всё равно требовалось дожидаться, когда подтянутся товарищи из отдалённых тылов. Без налаженного снабжения двигаться дальше было самоубийством.
     До Даскалоса дошли слухи, что во время налёта на обоз орки оставили сообщение. Вернее, вызов. Орда собиралась дать бой на руинах Арнарофера и, судя по донесениям разведчиков на воздушных шарах, туда действительно стягивались силы зеленозадых ублюдков. Что ж, крупное сражение — хорошо. По толпе пушки отработают превосходно.
     Будь Даскалос на месте верховного хана орков, он бы, наоборот, всеми правдами и неправдами избегал решающей битвы, выматывая воинство лихнистов, уводя их всё дальше от Хребта Великого Змия. Сила гномов в горах, чем дальше от них, тем меньше будет пополнения и ресурсов.
     Но орки есть орки, они скорее сложат в бесполезной со стратегической точки зрения битве головы, чем отдадут противнику ненужные, в общем-то, Третьей Орде территории. Орки не отступают, орки бьются об стену головой до последнего! Слабоумие и отвага против дисциплины и веры — Даскалос был уверен, что исход сражения предрешён.
     Вопрос лишь в цене, которую гномам придётся заплатить за победу.
     
     Но ещё более волновавшей Даскалоса загадкой было: что с этой победой товарищ Торин собирается делать дальше? К чему лихнистам власть над всем миром? Какое такое будущее ждёт всех, неготовых слепо верить в истину в последней инстанции?
     К сожалению, эти вопросы он не мог задать даже тем, кого считал своими друзьями. Ведь сегодняшний названый брат завтра может обернуться «товарищем» и сдать тебя с потрохами. Получив в качестве поощрения чуть более тёплое место в иерархии гномов.
     Идеология такая идеология: требует беспрекословного послушания, а не чести. Подставь ближнего своего сегодня или он подсидит тебя завтра! Такое вот «светлое будущее».
     К несчастью, всё походило на то, что оно неизбежно.
     * * *
     — Я уже ответил тебе, Рычача: я от своих слов не откажусь, и не начинай заново свою унылую песню! Орк сказал — орк сделал, вызов брошен. Давай исходить из этого факта, а не рассуждать о стратегическом отупении, то есть об отступлении, ну ты понял. Мы сразимся на руинах Арнарофера, и мы должны победить! Орда — сила, для гномов — могила! Коротышкам не устоять перед натиском, орки всех победят!
     Духоподъёмная речь хана, как обычно, не произвела на Рычачу ни малейшего впечатления. Орк сказал — орк сделал. Не сделал? Ещё раз сказал! Подумаешь, какая трагедия, нарушить данное сгоряча слово. Ложь — такое же важное оружие власть имущих, как грубая сила. Без неё управлять быдлом станет труднее в разы. Мудрый вождь… Впрочем, это прилагательное к Горрыку точно не подходило.
     — Второй раз застать гномов врасплох не получится. Не все племена откликнулись на твой зов, многие ещё в пути к месту сбора. Чем дольше мы оттягиваем сражение…
     — Нет! Нет! И ещё раз нет! — упёрся рогом в своё решение Горрык. — Я бросил Торину вызов, мы встретимся на руинах Арнарофера и выясним, кто сильней! Орки не отступают…
     — Погоди, — внезапно осенило Рычачу, — как-как ты сказал?
     — Встретимся на руинах Арнарофера, — удивился резкой перемене в тоне шамана верховный хан орков. — Да, именно так, слово в слово.
     Старый орк улыбнулся:
     — А ведь это действительно не самая плохая идея. На руинах… На руинах, а не вблизи! Мы не выйдем сражаться на поле у города. Сражение произойдёт «на руинах», — Рычача выделил интонацией два последних слова. — В буквальном смысле, сечёшь?
     До Горрыка, конечно же, не дошло. Он подозрительно уставился на шамана, ожидая дальнейших пояснений.
     — Главное оружие гномов — их проклятые медные трубы, из которых они практически безнаказанно расстреляют в чистом поле любую толпу. Здесь, на руинах, им будет уже не так весело: хоть мы и разрушили изрядную часть стен и строений, они тем не менее по-прежнему представляют серьёзное препятствие для снарядов.
     Рычача возбуждённо ходил по шатру верховного хана, энергично размахивая руками, словно восторженный юноша:
     — Засядем в городе, и пусть стреляют себе по руинам, покуда не кончатся все снаряды. Пускай они идут к нам! Штурмуют город, отвоёвывают каждую улочку. Да, гномы хороши и в ближнем бою, но то будет битва на равных, а не безнаказанный расстрел с расстояния. Встретимся на руинах Арнарофера, всё правильно.
     Верховный хан орков задумался. Задумка Рычачи не сулила эпичности, в иной раз Горрык отверг бы её с ходу, чтобы иметь возможность снискать себе больше славы в масштабном сражении. Но после разгрома флотилии идти напролом на медные трубы ему не хотелось. В конце концов, чтобы стать настоящей легендой, следовало в первую очередь выйти из войны победителем.
     Он не нарушит своё слово, если сражение действительно произойдёт на руинах. Всё будет в точности соответствовать вызову, а нравится это кому или нет — не его, сильного, но глупого орка, проблемы.
     — Лады. Попробуем в кои-то веки не нападать, а защищаться. Тоже интересный опыт, всё же должно когда-нибудь произойти в первый раз?
     Рычача кивнул. Имеет значение результат, а потомки всё равно всё переврут и напридумывают разные небылицы.
     Если этим потомкам вообще суждено появиться на свет.
     Крушитель Миров уже близко…
     * * *
     Стоя на крыше полуразрушенной ратуши, Илона вместе с Рычачей наблюдали за суетой орков, готовившихся к большому сражению. Стучали молотки, раздавались громогласные ругательства командиров и нерадивых строителей, уронивших что-нибудь себе на ногу. Вой варгов, непривыкших к тесноте каменных муравейников, дополнял какофонию.
     Большинство рабов пало во время отвлекающей битвы, а потому вся тяжесть строительных работ легла на плечи привыкших всё только ломать орков. Зеленокожим это крайне не нравилось, но кого когда-нибудь волновало мнение простого народа? Хан сказал готовиться к обороне, все и готовились как могли.
     Собирали разбросанные повсюду камни, грубо заделывали бреши в стенах, возводили баррикады. Чинили поломанные при штурме эльфийского города катапульты и осадные башни, очищали от ржавчины рогульки, щедро рассыпанные прежними защитниками в надежде остановить атакующих. Рыли рвы, сгоняли на руины стада, очищали колодцы.
     Скажи Илоне кто-нибудь неделю назад, что орки в поте лица начнут заниматься столь созидательной деятельностью, она рассмеялась бы фантазёру в лицо. Вот к чему приводят замашки властвовать над всем миром: раньше или позже на любую силу находится более могучая сила, и уже захватчику приходится использовать все возможности, чтобы сдержать натиск противника. Агрессия навлекает агрессию, за пролитую кровь приходится расплачиваться если не самим завоевателям, то их потомкам. Насилие всегда ведёт к катастрофе.
     В глубине души Илона злорадствовала, хотя и понимала, что идущие на смену оркам лихнисты ни капли не лучше. Возможно, всех сразу гномы не перебьют, но рабство точно всем обеспечено. Причём рабство не столько внешнее, сколько внутреннее. Ты сможешь нормально питаться, одеваться и спать, но абсолютно вся твоя жизнь будет строго регламентирована. Ни шагу в сторону, все строем марш на общее дело! Хорошая перспектива, ничего тут не скажешь… Особенно если ты привык хоть иногда думать своей головой, а не слепо верить всем глупостям и беспрекословно выполнять указания.
     — Здесь всё решится, — прервал её раздумья Рычача. — Не будет долгой войны. Либо мы разобьём воинство гномов и загоним коротышек обратно в их горы, либо они будут гнать нас через все Бескрайние степи, покуда не столкнут в океан. Мы растратили силы на людишек и эльфов. Чтобы накопить ресурсы для нового масштабного наступления, придётся ждать, когда вырастет новое поколение. Гномы нам этого времени не дадут — если мы не остановим их сейчас, то не победим уже никогда.
     Илона нахмурилась:
     — Вы могли бы прямо сейчас отступить в Бескрайние степи и выматывать…
     — Ха-ха, мы с тобой точно два сапога пара! — вспрыснул Рычача. — Увы, такое предложение Горрык с ходу отверг. Да и если бы не отверг, не в характере орков постоянно убегать от противника. Когда Третья Орда только-только вторгалась в королевства людей, мы некоторое время кружили, дразня неповоротливое и разобщённое войско местных царьков. Знаешь, сколько мне тогда пришлось тратить сил, чтобы изо дня в день убеждать сородичей ещё хоть немного пограбить окрестные сёла, но не бросаться очертя голову в большое сражение? Я был уверен, что Горрык или какой-нибудь другой хан меня точно прибьёт, настолько им была не по нраву такая стратегия. А сейчас, когда орки прошли через столько битв, отказываться от боя и играть в догонялки наши парни долго не смогут. Лучше дать им возможность сразиться в выгодном для нас месте. Лучше действительно так…
     В словах шамана не звучала уверенность, скорее, слышалось сожаление. Всего пара глупых, но важных стратегических ошибок поставили военную кампанию орков на грань катастрофы. Последний жребий был брошен, ставка сделана. Пути назад теперь нет, а если ситуация дошла до точки невозврата, то, как ни крути, это уже означает полный либо частичный провал. Хорошее планирование всегда должно предполагать варианты, если всё пойдёт через жопу.
     Планирование непланируемого — так называл этот принцип долгосрочной стратегии Гэльфштейн, а уж кто, как не гениальный маг, знал толк в планах. Пускай Илона и считала новый план Гэльфштейна предательством. Предательством не только Эльфланда, но и всего живого на этой планете!
     Она пыталась предостеречь Белегестель и других Покровительниц, но ей никто не поверил. «Шаман околдовал дурочку», «бедняжка ударилась при падении головой», «сошла с ума от пыток в плену» и так далее.
     «Гэльфштейн взял орков за горло», — все видели ритуал и считали, что понимают его значение. Старейший гражданин Эльфланда был последним созданием, кого могли заподозрить в предательстве. Авторитет, чтоб его, трудно обретается, но и поколебать его голословными обвинениями почти невозможно.
     Ведь какие имелись доказательства у Илоны? Слова Рычачи, которые он публично, конечно же, отрицал? Её женская интуиция? Притянутая за уши ретроспектива последних событий? Будь она сама на месте Великой императрицы и Покровительниц, то тоже не приняла бы предостережение во внимание.
     Илона не могла доказать ничего, но наблюдение за Рычачей и шаманами убедило её, что без помощи могучего колдуна извне, орки никогда не смогли бы приручить драконов, усмирить Бурлящее море, вызывать по своей воле ураганы и грозы. Она провела среди эльфийских чародеев почти полтысячи лет и прекрасно знала ограниченность магии. Чтобы управлять подобными силами, требовались столетия, если не тысячелетия экспериментов, которых у шаманов никогда не было. Первая и Вторая Орда не отличалась успехами в ворожбе, так с чего бы всего за пару десятилетий орки превзошли в волшебных искусствах самих эльфов?
     Нет, конечно, Рычачу нельзя назвать дураком, но и гениальным самородком он не был. А уж остальные шаманы и в подмётки не годились любому выпускнику магической академии Фисаэля. Орков всё время вели за руку, всячески способствуя их успеху. И вряд ли кто-то, помимо Гэльфштейна, мог раскрыть перед шаманами знания, обладавшие такой колоссальной и разрушительной силой.
     Крушитель Миров, Проявленный… Нельзя сказать, что Илона совсем уж не верила в подобные объяснения. Мир давно катился в бездну в переносном смысле, так почему бы ему не устремиться в бездну буквально? Всё откуда-то появилось и всё куда-то в конце концов пропадёт. Но почему для спасения необходимо принести в жертву всех существ, наделённых душой и хоть капелькой разума? Неужели нельзя найти другой способ избежать или хотя бы отсрочить конец? Что толку от вечной жизни в состоянии духа, если ты одинок в пустоте на месте погибшей Вселенной? Столь умный маг, а думает только о своей шкуре.
     — Ты знаешь, почему я отправилась с тобой, а не осталась на островах? — внезапно решила открыться Илона.
     Рычача прищурился. Конечно, он не был совсем уж глупцом, чтобы поверить в озвученный ею прежде предлог.
     — Нет, меня не посылали шпионить и договариваться с победителем схватки. Хотя я прекрасно понимаю твои подозрения… Я приняла решение остаться с тобой, так как только ты способен противопоставить что-то Гэльфштейну. Ваш или, вернее, его план — полная дрянь! Тотальная жертва ради спасения горстки избранных — не спасение, а предательство! У меня нет ни малейшей надежды повлиять хоть сколько-нибудь на замкнувшегося в себе чародея и его прихлебателей, но вместе с тобой мы сможем придумать способ выкрутиться из этой безвыходной ситуации. Спасти мир, а не отдельные личности, понимаешь?
     Старший шаман медленно кивнул. Илоне показалось, что в его глазах мелькнула тень разочарования: в отличие от неё, он не видел надежды.
     Впрочем, бывшая Покровительница магических искусств не питала иллюзий насчёт быстрого результата. Прежде чем думать о противостоянии с абстрактным Крушителем, Рычаче следовало расправиться с сугубо материальным, но оттого не менее могучим врагом в лице гномов.
     — Давай вначале спасём мирок от лихнистов? — предложил шаман своей спутнице.
     * * *
     — Один ты меня понимаешь, Брехлисиус, — сетовал Горрык правдисту. — Ничего не просишь, не требуешь, только знай себе ловишь каждое моё слово. Все бы так относились к властителю! А то каждое говно умничает…
     За последнюю пару дней подчинённые морально утомили Горрыка дальше некуда.
     Одни не знали, что нужно делать, чтобы подготовиться к обороне, а потому изводили верховного хана вопросами. Другие, напротив, считали, что знают всё лучше всех и с пеной у рта доказывали необходимость тех или иных действий. Рычача рисовал на карте какие-то сложные схемы отходов и контратак. Не участвовавшие в походе на острова вожди жаждали лобового столкновения в чистом поле, чтобы проявить свою доблесть. Повара хотели загнать в город как можно стад, пастухи боялись, что поголовье скота издохнет в каменном мешке без доступа к свежей травке. Кто-то считал, что надо делать ставку на удержание стен, другие нахваливали хаотично возведённые баррикады. Никто не слышал друг друга, но каждый хотел, чтобы верховный хан уделял ему всё своё внимание безраздельно.
     Тяжело быть самым главным. Пытаешься всех примирить, найти компромисс между молотом и наковальней, а получаешь только по пальцам, голове и иным частям тела…
     — Почему все считают, что я обязан плясать именно под их дудку?! Дают советы, которые я не прошу, а то и вовсе указывают, что следует делать! И ведь бью их по мордам, а тем хоть бы что! Не успеют синяки зажить, как опять ко мне лезут!
     Эльф, фактически превратившийся из правдиста в личного летописца верховного хана, как всегда с невероятно серьёзным и возмущённым лицом энергично кивал в знак согласия.
     — Думаешь, я слишком добрый, Брехлисиус? Считаешь, мне следует свернуть кому-нибудь шею? Запугать негодяев? Но ведь тогда они станут говорить только то, что мне нравится, и я точно потеряю контроль над Ордой. Первая Орда распалась именно по этой причине: верховный хан жил в воображаемом мире и не мог трезво оценивать ситуацию. Проблемы накапливались, но скрывались, а потом кирдык и усё, Орды нет.
     Мудрый вождь вновь приложился к бочонку вина, найденного во время масштабных работ в подвале какого-то дома.
     — Во время боя всё чётко: никто ни о чём не спорит, все выполняют приказы. Но в мирное время… Нет, определённо, Орда всегда должна воевать или ханы начнут сходить с ума один за другим! Так и запиши: орки сражаются, чтобы спасти верховного хана! Да, такая вот философия, не от хорошей жизни воюем.
     Отсутствие в речах Горрыка здравого смысла нисколько не смущало Брехлисиуса. Он даже не пытался понять, когда верховный хан шутит, а когда несёт бред на полном серьёзе. Его задача — фиксировать всё.
     Нет, уже не ради донесения правды по эльфовидению — после разрушения Фисаэля понадобится не одно десятилетие, чтобы восстановить сеть лиан хотя бы на всех островах. Не ради исторического наследия для потомков — вполне может статься, что нынешнее поколение эльфов станет последним. Не ради развлечения и средства от скуки. Не ради большой любви к разглагольствующему при каждом удобном случае орку.
     Но ради одного-единственного существа, непостижимым образом превратившего когда-то амбициозного эльфа в марионетку, в свои глаза и уши в самом сердце Орды.
     Брехлисиус не знал, кто именно и когда стал частью его сознания и души. Едва слышный шёпот с недавних пор указывал ему путь, и Брехлисиус не мог ослушаться этот голос. Тем более что от него не требовалось ничего сверхъестественного.
     Лишь впитывать все слова, исходившие от верховного хана. Выказывать одобрение в ответ на любое, даже самое идиотское рассуждение. Для мужчины, родившемся в Эльфланде после Столетней гражданской войны, такое поведение было нормой.
     
     Находившееся далеко-далеко от континента существо с внешним обликом эльфа не переживало о гаснущих от антимагии магических очах. Глаза простых смертных передавали ему нужную информацию куда лучше. И эти невидимые ниточки ничем не обрубишь. Ибо в их основе лежит связь всех душ, а не примитивное чародейство.

Глава 30. Битва за руины

      Сущность войны — уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Война — это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счёте сделать его разумнее.
      Джордж Оруэлл
     
     — О-о-о, прилетели, — угрюмо сплюнул Горрык, наблюдая за небом с крыши бывшей городской ратуши. — Пусть только попробуют высадиться со своих воздушных шаров внутри города. Места мокрого не оставим! Ишь, придумали тактику с высадкой в тылу воинства. Накось выкусите, карлики хреновы!
     Будучи одним из самых высоких зданий, более или менее сохранившимся на руинах Арнарофера, ратуша стала своего рода командным штабом Орды. Удобное расположение в центре города также способствовало выбору места ставки. Большая площадь внизу хорошо подходила для размещения резервных отрядов на варгах, готовых при первой необходимости усилить просевшие места обороны. Стоя на крыше, можно было управлять театром военных действий, словно какой-нибудь кукловод.
     — Не думаю, что они решатся на высадку. Их основные задачи — разведка и создание зоны антимагии над всем городом. Проклятье! Я чувствую себя беспомощным как младенец из-за невозможности использовать колдовство!
     Простые орки не ощущали ничего необычного, но Рычача и остальные шаманы едва ли не выли, так невыносима оказалась потеря связи с невидимыми материями, что служили проводниками их воли. Теперь колдуны могли принести пользы не больше, чем обычные знахари, готовясь оказывать помощь раненым воинам с помощью целебных трав, дурманящих грибочков и скромных познаний в строении тела. Рычача, в силу привычки, раздавал указания, но понимал, что решись его кто-то ослушаться, наказать супостата за своеволие будет нечем. Авторитет, напускная уверенность, обман и угрозы — теперь вся его сила. Острый ум… Когда орки, да и, скажем честно, остальные расы ценили умственные способности своих ближних?
     — Ничего, будешь знать, какого было мне всё время ощущать твоё превосходство, — хмыкнул Горрык, который давно подметил слабость шамана. — Ребятам в пылу сражении вряд ли будет до вопросов, куда делась поддержка шаманов, но раньше или позже этим всё равно непременно кто-то заинтересуется. Если вы утратите свою полезность, то и власть не сможете удержать. Орки уважают лишь силу и чихать хотели на оправдания! Думай, Рычача, думай, как побороть эту напасть, а пока всё командование я беру на себя. Твоих указаний за двадцать лет я наслушался предостаточно!
     Рычача сжал кулаки, но ничего не ответил. Его совершенно не удивляла чёрная неблагодарность верховного хана: за такое количество времени, проведённого вместе, у любого накопится куча обид на соратника. Но злило Рычачу то, что Горрык был отчасти прав: на знахарстве и ценных советах долго во главе Орды не удержишься. Тайну антимагии гномов следовало разгадать как можно скорее. Как для победы над лихнистами, так и для собственной безопасности.
     — А вот и наземные войска прибыли, — хмыкнул Горрык.
     С севера к Арнароферу приближались первые ряды гномов. За пикинёрами и арбалетчиками следовали самоходные телеги, везя медные трубы со снарядами к ним. Ещё дальше маячили устрашающие силуэты големов, затем снова шли воины. Далеко на флангах неспешно брели наездники на баранах — лёгкая кавалерия обитателей гор.
     Нельзя было назвать войско коротышек огромным — его численность едва ли превышала число защитников города — но преимущество по части сложных конструкций казалось всем очевидным. Одна медная труба могла за считаные минуты выкосить десятки, а то и сотню зеленокожих бойцов. Самоходная телега, помимо перевозки тяжёлых предметов, служила отличным тараном или подвижной маленькой крепостью. О возможностях големов пока можно было только догадываться.
     Полный контроль над небом, явный перевес в дальнем бою — нет, от такого противника не стыдно укрыться за высокими стенами. По-мужски хорошо бороться, когда тебя не разорвут на кусочки ещё на подходе. А всякие шибко умные любители порассуждать о чести и смелости, пиная баклуши за спинами своих ближних, могут идти к варговой матери! Отмойте пару раз развороченные мозги или кишки товарища с рук, тогда и рассуждайте о воинской доблести.
     
     Орки с несвойственным им терпением наблюдали с внешней стены за приближением коротышек. На первый рубеж обороны не возлагалось особых надежд: разбитые ворота восстановить не сумели, ограничившись имитацией плохо сколоченных створок. Главной задачей было заманить лихнистов внутрь города, где навязать ближний бой. Защита для нападения — мысль, которую с немалым трудом, но всё же удалось вложить в черепушки зеленокожих любителей крушить всё подряд.
     Никто не сомневался, что гномы всё равно начнут штурм с планомерного обстрела, но мало кто верил, что медные трубы способны обрушить толстые стены. Самоходные телеги пойдут на таран, но их встретят осадные башни — хоть и не самоходные, но очень массивные. Орочьи катапульты, установленные на башнях внешней стены, не могли сравниться с пушками ни в скорострельности, ни в точности, но по части дальности могли доставить коротышкам весьма ощутимые неприятности. Жаль, что всех носорогов угробили в неудачном походе Рок и Дубак, а так можно было бы и плотный строй пикинёров хорошенько разметать во все стороны.
     Однако, благодаря превосходной разведке с воздуха, приготовления орков не остались незамеченными, и безрассудно кидаться на штурм, как и предъявлять какие бы то ни было требования оркам, лихнисты, конечно, не стали. Подойдя на расстояние пушечного выстрела, гномы выставили дозорных и принялись копать землю.
     — Чё за? — нахмурился Горрык. — К нам идите, нефиг окапываться!
     Орочьи катапульты метнули в копошащихся карликов первый залп. Град тяжёлых камней не особо порадовал гномов, но оказался недостаточной причиной для прекращения бурной деятельности. Кряжистые бородачи споро углубляли и расширяли траншеи напротив северной части города. Образовавшийся за счёт выкопанного грунта вал утрамбовывали, затем на рукотворное возвышение затаскивали злосчастные медные пушки. Небольшие промежутки между траншеями позволяли проехать самоходным телегам, но сильно затруднили бы возможность контратаки для орков, решись те выйти за стены города и перейти в наступление.
     — Я не понял, это мы обороняемся или они? Да кто так воюет, мать вашу?! — верховный хан с каждой минутой раздражался всё больше.
     Рычача понимал обеспокоенность Горрыка, но не мог не отдать должного основательности лихнистов, сумевших даже в чистом поле быстро создать самые настоящие укрепления. Никто никогда не знает, как пойдёт бой, поэтому подготовка оборонительных позиций — важная часть любой военной стратегии. Если первый штурм не удастся, гномы просто отойдут за траншеи, в которых уже принялись обустраиваться арбалетчики. Вот теперь оркам точно не стоит высовываться, за стенами их ждёт верная смерть. Первый раунд остался за гномами, лишь слегка пострадавших от разрушительных, но редких залпов дюжины катапульт.
     Все затаили дыхание, ожидая раската грома от пушек.
     — Сейчас как бабахнет! — оскалился Горрык. Одновременно тревожась и радуясь началу сражения.
     — Будем надеяться, сте…
     Оглушительный грохот заглушил слова Рычачи, оставив пожелания шамана невысказанными.
     Чугунные ядра с треском врезались в гребень стены, доламывая ещё сохранившиеся зубцы и сметая стоявших наверху лучников. Изрядная часть снарядов пришлась по возвышавшимся над стенами башням, но в катапульты защитников пока не попали.
     Не успели орки оправиться от первого залпа, как последовали второй, третий и далее. Все, кто понадеялся на защиту крепостных зубцов и не успел отбежать, оказались мертвецами или тяжелоранеными. Ответственные за стрельбу из катапульт ордынцы в полной мере ощутили выражение «земля дрожит под ногами», так как башни под ними вздрагивали после каждого попадания ядер.
     Зрелище удручало. Даже до самого последнего орка стало доходить, насколько серьёзно преимущество гномов. Воевать проверенными веками методами больше не представлялось возможным.
     Одна из башен стала медленно накреняться. Катапульта съехала к краю площадки, жалобно скрипя, соскользнула, унося вместе с собой пару до конца пытавшихся спасти орудие орков.
     Остальные команды зеленокожих даже не пытались стрелять из катапульт согласованными кучными залпами. Одиночные камни взлетали высоко в воздух, давая штурмующим возможность прикинуть траекторию и разбежаться в случае надобности. Пытаться же предугадать цели стремительно летящих снарядов, выпущенных из сотен пушек, было решительно невозможно. Небольшая корректировка наклона или поворота ствола, и ядро летит в новую жертву. Да и что толку отбегать, если через десяток секунд прилетит следующий чугунный «подарочек»?
     Раздался особо оглушительный грохот. Ввысь взвились облака пыли — одна из башен осела и рухнула. Гномы методично лишали орков любых возможностей огрызаться на расстоянии.
     
     Зеленокожие воины давно отошли от переставших казаться несокрушимыми стен на почтительное расстояние. Многие бойцы даже перестали инстинктивно вжимать головы в плечи от грохота, ведь обстрел всё продолжался и продолжался, становясь чем-то привычным. Благоговейный ужас постепенно сменялся усталостью и унынием.
     Лишь когда из строя выбыли все катапульты защитников, смертельные орудия гномов наконец-то умолкли. Воцарившаяся над руинами тишина показалась защитникам города настоящим благословением свыше.
     Орки осторожно высовывались из укрытий, пришла пора оценить причинённый ущерб.
     Бреши во внешней стене, покосившиеся или вовсе обрушившиеся защитные башни весьма впечатляли. Сколоченные на скорую руку ворота разлетелись на мелкие щепки. Стоявшие за воротами осадные башни столкновения с чугуном тоже не выдержали. Крошево из камней застилало всё пространство за стенами, словно выпавший град. Вот только размер таких «градин» иногда достигал роста взрослого орка. Классические оборонительные сооружения служили препятствием, но не надёжной защитой от нового вида оружия.
     Прильнувшие к пробоинам в стене особо отважные орки всматривались во вражеские позиции, ожидая выдвижения пехоты с телегами, но гномы на штурм не пошли. Зачем и куда торопиться? На сегодня свою порцию отстреляли, можно и подкрепиться. А орки, если хотят, сами могут попробовать прийти в гости. Когда инициатива на твоей стороне не грех заставить противника нервничать, заставляя в напряжении ждать, ждать и ждать.
     В небо взвился дымок походных костров. Гномы спокойно готовили аппетитную кашу. Без катапульт испортить ужин лихнистам не представлялось возможным.
     
     Горрык в неописуемой ярости мерил широкими шагами площадку на крыше ратуши, сыпля ругательства и проклятья. Как в адрес избегающих ближнего боя гномов, так и по части спокойно стоящего рядом шамана, посоветовавшего устроить сражение на руинах. Простая мысль, что если б не стены, то от Третьей Орды уже к вечеру не осталось бы мокрого места, верховному хану не приходила.
     — Трусы! Подлецы! Предатели! Чума на ваши бороды! И на твой хитрый план тоже! Дерь-мо-о-о-о-о!!!
     Рычача не обращал внимания на причитания Горрыка. Пусть поорёт и погневается, коли энергию девать некуда. Куда больше шамана беспокоила подозрительная активность воздушных шаров на фоне начинающего чернеть неба. Гномы явно к чему-то готовились под прикрытием ночи.
     — Я тоже хочу медные трубы! И телеги такие хочу! Почему у всех рас есть что-нибудь уникальное, а мы как воевали тысячу лет назад, так и продолжаем использовать ту же тактику?
     Неожиданный вопрос застал Рычачу врасплох. Неужели до верховного хана наконец дошла важность прогресса?
     — Надо украсть у гномов их механизмы! Будем бить по ним из их же орудий!
     А нет, показалось. Зачем что-то изобретать, если можно просто отнять и не ломать над новыми технологиями голову?
     — У нас была коллективная магия. И, варг возьми, будет вновь, если мы сумеем раскрыть секрет гномьих приспособлений для её подавления!
     Горрыка такой ответ не устроил. Ему было нужно супероружие прямо здесь и сейчас! А не потом, когда звёзды сойдутся, свистнет единорог на холме или наступит мир, всеобщее равенство, братство и процветание.
     — Магия-шмагия… Мне требуется результат, а не отговорки! У нас нет времени на раскачку! Такими темпами гномы сотрут руины города в порошок вместе с Ордой!
     В такой исход Рычача не верил, так как прекрасно осознавал ограниченность гномьих припасов. Пару-тройку дней, может, ещё постреляют, а затем ядра начнут экономить, чтобы оставался запас на случай неожиданной контратаки защитников. Сейчас главное было — не впасть в панику. Не натворить глупостей, неверно оценив ситуацию.
     — Внешняя стена, возможно, и правда не выдержит. Но есть второе кольцо стен, баррикады, каменные дома и другие препятствия. Лихнисты прошли долгий путь от Хребта Великого Змия на юг, а тяжёленькие снаряды не бесконечны, на год вперёд такие с собой не утащишь. Если мы сумеем пережить обстрелы в первые дни, потом станет значительно легче.
     Горрык недоверчиво фыркнул, но кроме заведомо самоубийственной вылазки, не смог придумать никаких внятных действий, а потому в конце концов успокоился и на какое-то время умолк. Заметив, что внимание Рычачи приковано к воздушным шарам, он принялся вместе с шаманом вглядываться в сгущающиеся сумерки.
     В том, что сегодня никто спать не будет, сомневаться не приходилось.
     
     Рычача первым заметил активные перемещения в небе, но первым же и заподозрил неладное. Лихнистам ничего не стоило дождаться наступления темноты и уже потом лететь, куда требуется. Вместо этого они, наоборот, всеми силами привлекали внимание орков к южной черте города.
     Едва ночь окончательно вошла в своё право, небо осветили огни. Сотни маленьких светящихся шариков сыпались с высоты, медленно опускаясь на землю. Завораживающее, но совершенно бессмысленное с военной точки зрения зрелище. Всё, что могло в Арнарофере гореть уже было сожжено орками при штурме некогда прекрасного эльфийского города. Иного вреда огоньки даже теоретически причинить не могли. Единственным эффектом стала суета зеленокожих бойцов и их столь же недальновидных командующих. Сразу несколько крупных отрядов двинулись к южной оконечности города, ожидая развития наступления.
     — Постой! — Рычача схватил сморщенной старческой ладошкой могучую руку Горрыка. — Ты-то куда собрался? Не будет никакой высадки в тыл, очевидно, что гномы нанесут удар с севера!
     Верховный хан раздражённо вырвал руку, но от опрометчивого решения отказался.
     Воздушные шары пошли на снижение, но вновь как-то нарочито медленно, словно демонстрируя всему городу свои намерения. На столь явную уловку могли повестись только орки, что большая часть из них, конечно, и сделала.
     — Смотреть на север! Всё внимание к северной стене, я вам говорю! — пытался достучаться до ближайших зеленокожих собратьев шаман.
     Горрык неохотно оторвал взор от освещённого неба на юге, перевёл взгляд на другой конец города, по контрасту окутанный тьмой.
     — Гномы видят в темноте куда лучше нас… — высказал Рычача очевидную мысль. — Ведь почти вся их жизнь проходит в туннелях глубоко в недрах гор.
     — Я иду! — принял решения Горрык. — Наездники на варгах, за мной! Наши пушистики чуют врага лучше нас.
     
     Отчаянный зов сразу дюжины горнов застал отряд верховного хана на середине пути. В северной части города завязался бой, который так долго все ждали и к которому оказались в нужный момент не готовы. Не выдвинься Горрык заранее с подкреплением, оркам было не миновать катастрофы.
     Мохнатик нёсся во весь опор, безошибочно выбирая в полумраке городских улиц путь. Остальные наездники чуть отстали, но Горрык не беспокоился о своей безопасности. Куда больше его тревожили всё более отчётливо различимые звуки битвы. Лязгала сталь, слышался топот и вопли. Но грохота пушек не было, а значит, всё не столь скверно.
     Небо за спиной верховного хана алело от опускающихся осветительных шариков, впереди же, напротив, тьма с каждой секундой сгущалась. Редкие походные костерки не могли осветить всё пространство, а развести огня больше мешал ограниченный запас сухого помёта и древесины. Орки не привыкли долго стоять на одном месте, тем паче не на природе, а в городе, поэтому плохо понимали, чего следует запасать. Ума хватило только на еду и на воду, но не на топливо.
     Хан выехал на прилегавшую к северным воротам площадь и попытался оценить ситуацию. Тёмная куча мала казалось таковой лишь сначала, опытный взгляд военачальника быстро выделял все отряды.
     Для атаки гномы поменяли своё любимое построение: теперь в первых рядах шли закованные по самые брови коротышки с большими щитами и короткими мечами, за ними два ряда алебардистов и лишь затем пикинёры. Позади пехоты двигались всадники на баранах, впрочем, не особенно многочисленные. Полуразрушенные стены старались занять арбалетчики, чтобы вести стрельбу с высоты. В ворота одна за другой въезжали самоходные телеги, из некоторых торчали проклятые медные трубы.
     — Да чтоб вас, прозевать такое масштабное наступление! — выругался Горрык, как будто сам чуть было всё не прохлопал. — Наездники, все ко мне!
     Гномы уверенно теснили пеших орков, которые не могли похвастаться плотным строем. Момент, когда ещё оставалась возможность удержать внешние стены, оказался упущен и теперь, чтобы остановить прорыв, следовало отступить к баррикадам. Удар варгов по флангу должен был на время отвлечь слишком уж бодро продвигающихся гномов и дать время орочьей пехоте на перегруппировку.
     — Всадники вперёд! — закричал Горрык, когда вокруг него собралось достаточно воинов. — Пешие назад! Разбрасывайте перед ними рогульки! Погнали, погнали!
     Наездники на варгах устремились за вожаком, огибая отступающих сородичей, чтобы нанести удар с фланга — левого, с точки зрения орков, правого, с точки зрения коротышек. Стоявшие поодаль ордынские лучники, прикрывая верховых, выпустили по лихнистам навесом целую тучу стрел. Сами всадники тоже не брезговали короткими луками и угостили выцеливающих их арбалетчиков.
     Гномы не могли не заметить угрозы, навстречу оркам устремились наездники на баранах. Однако топот парнокопытных не мог испугать истинных хищников, коими являлись приручённые зеленокожими варги.
     Горрык вытащил шестопёр — оружие из трубчатой металлической рукояти с головкой в форме шести клинообразных «перьев». Эта усовершенствованная разновидность булавы хорошо показала себя в бою против тяжёлых доспехов людей, а значит, могла сослужить добрую службу и против бронированных коротышек. Да, топоры всегда нравились зеленокожему бойцу больше, но сейчас эффективность была в сто крат важней любой зрелищности. Смять противника, а не разрубать его, рискуя заклинить оружие — если такова цена за победу, то верховный хан с лёгкостью готов её заплатить. Показухой будем заниматься, когда замаячит победа.
     Орочьи и гномьи всадники стремительно неслись навстречу друг другу. В небольшой металлический щиток на наручах Горрыка попал болт, слегка прогнув защиту, но соскользнув в сторону. Верховный хан только крепче сжал зубы — уже слишком поздно бояться и беспокоиться. Наклонившись вперёд, он крепко ухватил шерсть на шее своего варга, готовясь к столкновению с ближайшим бараном.
     Однако Мохнатик оказался умнее хозяина и бодаться не собирался. В последний момент варг отпрыгнул чуть в сторону, умудрившись при этом цапнуть барана за заднюю ногу. Позади хана послышался визг и удивлённые крики: орки с менее шустрыми варгами ощутили в полной мере, что значит удар несущегося во весь опор рогатого зверя. Живой таран — с таким врагом играться не стоит.
     Следующий длинный прыжок вновь спас Мохнатика от столкновения, и на сей раз не зевал уже Горрык. Шестопёр с размаху врезался в голову гнома, круша и шлем, и черепушку несчастного. Мозги и кровь не брызнули красочно во все стороны, но под смятым шлемом образовался тот ещё студень.
     — Во славу Орды! — кричал Горрык, перескакивая между противниками. В этой схватке важно было постоянно перемещаться.
     Быстро оправившись от первого шока и приспособившись к схватке с живыми таранами, превосходившие гномью кавалерию в численности ордынцы уверенно одолевали противника. Однако целью наскока являлся фланг штурмующей город пехоты, а вовсе не бараны с их всадниками. Пока верховые мерились силами, пешие орки несли большие потери.
     Горрык от души влупил по щиту чрезмерно шустрого гнома. Пусть он не может сразу угодить в голову, но пара-тройка ударов шестопёром по подобной «защите» и рука супостата опустится. Мохнатик рвал плоть барану, а его хозяин наносил удар за ударом. Щит и рука карлика яростного напора долго не выдержали, а после них треснула-таки грудная клетка пытавшегося уйти от возмездия гнома.
     Верховный хан огляделся и свистнул, подавая наездникам условный сигнал — отказавшись от преследования вражеской кавалерии, варги наконец бросились на плотный строй пехотинцев.
     Правый фланг гномьего воинства выбран был не случайно. Хотя подгорные воины перегруппировались исключительно быстро, первый наскок пожал свою кровавую жатву. Щит держат в левой руке, и неожиданный удар справа парировать сложно. Орки постарались зайти именно с этой стороны строя и, конечно же, сзади. Бодрое наступление пехоты пришлось отложить, часть воинов остановилась, развернувшись навстречу противнику.
     Горрык радостно вопил, круша оружие, щиты и доспехи лихнистов, однако на краю сознания понимал, что победой или окружением врагов здесь даже не пахнет. Пики, арбалеты и алебарды делали своё дело: численность варгов и их наездников стремительно сокращалась. Верховный хан выигрывал не битву, а время.
     Тем не менее время играло чрезвычайно важную роль: к северной части города подтягивались новые орки. Воинство гномов накрывало с каждым разом всё большее количество стрел, нет-нет да и находя в латных доспехах бреши и сочленения. Когда одна из таких дружеских стрел едва не угодила в лицо увлечённо разбрасывавшего гномов верховного хана, тот понял, что пришла пора заканчивать контратаку.
     — За мной, воины! Едем к своим!
     Залихватски свища и улюлюкая, уцелевшие орки промчались в опасной близости от пик гномов. Дисциплинированные коротышки на провокации не поддались и продолжили удерживать плотный строй. Трудно было оценить, кто пострадал больше, они или совершившие вылазку верховые.
     Однако было понятно одно: лёгкие победы закончились. Атака в ограниченном городском пространстве требовала от гномов куда больше усилий, чем почти безнаказанный расстрел толпы орков из пушек где-нибудь в поле.
     Кровавая битва за руины лишь начиналась.

Глава 31. Вызов

      Кропп — философ. Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и с входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран, в трусиках, вооруженные дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Кто останется в живых, объявит свою страну победительницей. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди.
      Эрих Мария Ремарк
     
     Под утро руины Арнарофера вновь стали сотрясаться от грохота. Гномы сумели прочно закрепиться на внешней стене в северной части города, откуда принялись планомерно обстреливать прячущихся за остовами домов и баррикадами орков.
     В следующие несколько дней грохот пушек превратился для защитников города в норму.
     Гномы медленно наступали, предварительно разнося все преграды из дальнобойных орудий и лишь затем занимая новые рубежи. Первым делом карлики укрепляли позиции, затем переносили к ним свои проклятые пушки и начинали цикл тотального разрушения заново. На отвоёванных территориях денно и нощно копошились лихнисты низшего ранга, собирая пригодные для повторного использования арбалетные болты и чугунные ядра. Часть снарядов отправляли на починку в тылы.
     Контратаки орков не давали гномам чинить безобразие безнаказанно, но успех Орды носил преимущественно локальный характер, в то время как коротышки медленно, но верно занимали всё большую часть руин. Скоро обстрелу подвергались уже внутренние стены Арнарофера, а надежды на последнее, третье кольцо тонюсеньких стен не возлагал даже Горрык. Верховный хан отдал приказ удерживать второй рубеж до последнего, не обращая внимания ни на какие провокации и уловки.
     Однако, отдать приказ было проще, чем выполнить. Каждый день Третья Орда несла большие потери.
     Разлетающееся во все стороны каменное крошево и щепки поражали едва ли не больше орков, чем сами снаряды. Попытки во что бы то ни стало удержать ту или иную позицию, вели к неоправданной гибели многочисленных, но вовсе не бесконечных бойцов. Каждая вылазка заканчивалась кровавой резнёй, ибо лихнисты уступать захваченные позиции категорически не хотели.
     Тем не менее зеленокожие бойцы постепенно учились. Выбирали для укрытия самые крепкие домики, присматривались к траектории ядер. Различали свист несущейся в их сторону смерти, низко пригибались, защищая голову всеми доступными средствами.
     Цена за подобное обучение показалась бы чудовищной кому угодно, но только не оркам. Степные воины привыкли сражаться и убивать, они не боялись расстаться с собственной жизнью. Пока рядом с ними был верховный хан, орки безропотно шли в бой, боясь упустить одну лишь возможность прославиться.
     — Орда — это Горрык! Не станет Горрыка, не будет Орды! — озвучил вдохновлённый подвигами хана Брехлисиус лозунг орков.
     Фраза быстро разошлась среди воинов, придясь им по вкусу. Лишь старый шаман не одобрял подобный расклад, но когда вы видели, чтобы Рычача был кем-то доволен? Остальные орки изо дня в день боролись не на живот, а на смерть, воодушевляющий пример вожака был нужен простым ордынцам как воздух.
     Это понимал даже Брехлисиус. По крайней мере, ему казалось, что это понимает именно он…
     Горрык действительно бился храбро, совершая дерзкие вылазки вместе с отрядом столь же отчаянных орков на варгах. Гвардия верховного хана быстро редела, но столь же стремительно пополнялась желающими порубиться плечом к плечу с вожаком. «Мохнатый отряд», так прозвали наездников гномы, всегда появлялся на самых тяжёлых участках фронта и яростно атаковал неприятеля. Часто такой наскок спасал положение орков, готовых вот-вот сдать позиции, и уж точно ни одна успешная контратака не проходила без участия Горрыка.
     Рычаче регулярно приходилось вытаскивать из тела верховного хана острые предметы, промывать многочисленные порезы и перевязывать раны. Мохнатику доставалось не меньше хозяина, но бешеный варг и сумасшедший орк из раза в раз рвались в гущу боя словно одержимые. Никакие слова не могли образумить ежедневно рискующего головой лидера.
     Чем дальше, тем больше битва за руины превращалось в войну до последнего орка или гнома. Орду это в целом устраивало, но товарищ Торин обескровливать свою расу решительно не хотел.
     О переговорах никто не задумывался, но в нескольких умных головах вызревал иной вариант.
     * * *
     Даскалос Балинович подобрал с земли очередное ядро. Бросил в стоявшую рядом тележку и вновь принялся копошиться в каменном крошеве. Норматив требовал собрать за день минимум пять телег, так что отдыхать было некогда. Не выполнивших план наказывали показательно жёстко…
     Бывший учитель перестал реагировать на раздававшиеся в опасной близости звуки битвы. Убежать от обезумевших варгов, случись им прорвать оборону, он всё равно не сумеет. А прятаться от каждой шальной стрелы значило заведомо провалить план по сбору снарядов. Будь что будет, убьют так убьют. Если повезёт, сделают это быстро, так что мучения Даскалоса наконец прекратятся. Жизнь среди лихнистов — не жизнь, а каждодневная каторга. Нет смысла дорожить такой «жизнью».
     Единственным делом, придававшим Даскалосу хоть какой-то смысл к существованию, стал присмотр за Мавриком. Паренёк определённо делал большие успехи в лихнизме, но всё ещё оставался полным профаном в бытовых вопросах. В одиночку такой пропадёт. А настоящие друзья у него вряд ли будут.
     Бывших принцев, за редким исключением, не бывает. Они все мнят себя созданиями высшего сорта, притом что сами не способны даже подтереть себе зад. Принимают любую помощь как должное, не торопясь ничего предоставить взамен. Хамят и задирают нос, если кто-то пытается их чему-нибудь научить. Иметь дело с подобными небожителями, даже когда жизнь заставляет их опуститься на землю, то ещё удовольствие.
     Однако, в отличие от окружающих, Даскалос Балинович изначально не ожидал никакой благодарности, заботясь о мальчике. Гном просто выполнял данное Афелису обещание. Вот этого шустрого юношу Даскалос действительно уважал и не хотел подвести. Хотя и понимал, что скорее всего, больше никогда истинного принца севера не увидит…
     Бригадир с привычным недоверием осмотрел привезённые Даскалосом ядра. Мол, знаем мы вас, не усмотришь, сразу напихаете в тележку вместо чугунных снарядов бесполезные камни. Но несмотря на внешнюю суровость, сегодня старший лихнист придираться не стал. Неожиданно приказав Даскалосу оставить телегу и привести себя в подобающий вид, он отправил не выполнившего норматив даже наполовину гнома в лагерь за стенами города:
     — К нам прибыли высокопоставленные товарищи, так что, будь добр, сделай так, чтобы от тебя не воняло за километр. Всё, марш умываться!
     В кои-то веки Даскалосу не хотелось противиться. Без малейшего сожаления бросив телегу, он медленно побрёл в тыл принимать походную баню.
     Высокопоставленные, так высокопоставленные, никакого пиетета ни к каким «товарищам» Даскалос в душе не испытывал.
     Но вот банька — это всегда хорошо!
     
     К вечеру весь лагерь стоял на ушах. Слух, что в лагерь прибыл не просто важный товарищ, но сам Торин, едва не свёл обычно скупых на эмоции дисциплинированных лихнистов с ума.
     — Товарищ Торин — твой приятель! Товарищ Торин! Товарищ Торин… — запевали у походных костров.
     Даскалос Балинович с усердием скалил зубы в улыбке, мимикрируя под всеобщую радость, хоть и не понимал, в чём тут дело. Ну почтил своим присутствием вас диктатор и что? Надеетесь, вам станет после этого легче жить? Да скорей, после подобного посещения полетят чьи-то головы, и лишь единицы извлекут из близости тирана какую-то выгоду. Эх, ребята, зря радуетесь. Не успеете глазом моргнуть, как слёзы счастья сменятся слезами горя и боли.
     Но растянуть рот в широкой лыбе на всякий случай, конечно же, стоит…
     — Товарищ Торин! Товарищ Торин! — Великий вождь, думающий исключительно о народе.
     — Победоносец! Полководец победы! — И неважно, что первый удар величайший стратег нанёс, вопреки всем договорённостям, в спину.
     — Поднявший гномов с колен! — Не стоит упоминать, в какую позу именно он поставил гномов до этого.
     — Гений! Творец! Мастер пара! — А вот насчёт технических достижений спорить было действительно трудно. Изобрести все эти механизмы мог только настоящий гений. Правда, что-то подсказывало Даскалосу, что имена истинных изобретателей широкой публике неизвестны.
     Но кем был «освобождённый» из Эльфланда гном, чтобы посметь усомниться в величии товарища Торина? Да и кем бы подобный гном ни был, жить, после высказывания столь вопиющей крамолы, ему предстояло очень недолго и крайне мучительно. В лагере лихнистов даже тихий шепоток мог обернуться для говорившего катастрофой.
     — Товарищ Торин! Товарищ Торин! — кричал вместе со всеми Даскалос. Всё равно это было лучше поиска снарядов на руинах некогда прекрасного города. — Товарищ Торин! Товарищ…
     * * *
     Воздушный шар парил в опасной близости над крышами уцелевших домов. Несколько отважных орков даже попытались сбить вражеское устройство, забравшись на осадные башни и самые высокие здания, но управлявшие аэростатом лихнисты всякий раз успевали вывести летательный аппарат из зоны досягаемости орочьих луков.
     Звучный голос одного из «товарищей» в корзине аэростата разносился над руинами города:
     — Горрык! Товарищ Торин вызывает тебя на дуэль! Бой один на один! Горрык…
     Воздушный шар методично облетал Арнарофер по сужающейся спирали, явно поставив целью оповестить о вызове всех и каждого в городе. Мало кто из разъярённых дерзостью коротышек орков обратил внимание, что стих даже ставший таким привычным гром пушек. Лихнисты всё рассчитали.
     — Горрык! Завтра на площади у внутренних ворот в северной части города! Выбирай любые доспехи, любое оружие ближнего боя и приходи помериться силой! Докажи, что ты настоящий мужик!
     Настоящий мужчина, настоящий мужик. Сколь много представителей сильного пола клюнуло на эту уловку, пытаясь доказать своё мужество? Сколько глупостей было совершенно ради стремления соответствовать этому иллюзорному образу? Настоящий мужчина бы… Подставляй дальше, что хочешь, хоть диаметрально противоположные и несовместимые требования. Всё равно «настоящего мужчину» никогда в природе никто не встречал, ведь все остальные ненастоящие... Увы, взрослые ведутся на слабо не меньше чем дети, вот только последствия безрассудного поведения обычно гораздо более тяжкие.
     — Горрык! Горрык! Товарищ Торин бросает тебе вызов! Приходи и сразись один на один! Кто победит, тот самый сильный и главный! Кто победит, тот и прав! Или ваша «Канституцыя» врёт и сильный прав не всегда? Проигравшая сторона смирится со своей участью, подчинится воле сильнейшего. Горрык, выходи завтра биться, если ты только не трус!
     Зависнув на какое-то время над городской ратушей, лихнист несколько раз повторил «приглашение».
     — Да я вашему Торину бороду в жопу засуну! — не выдержав, заорал в ответ Горрык, стоявший на крыше. — Укатаю под землю! Укорочу ещё надвое! Слышишь? Так своему драному товарищу и передай: Горрык завтра надерёт ему задницу!
     Рокот голосища верховного хана раскатывался над руинами не хуже зычного зова лихниста. Его услышали как орки внизу, так и «товарищи» в воздухе. И тех и других ответ на вызов удовлетворил полностью. Одни были уверены в неизбежной победе могучего хана, другие радовались, что наивные орки клюнули на крючок.
     Эх, если бы исход войн решался личным сражением лидеров… То миром правили бы самые сильные, но недалёкие существа. Однако, конфликты так не решаются. Поэтому миром владеют самые подлые и беспринципные твари.

Глава 32. Два вождя

      Не давайте гордыне овладеть вами. Из-за неё вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за неё вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за неё вы утратите меру объективности.
      Иван Петрович Павлов
     
     — Горрык, ты и впрямь такой идиот?! Если бы Торин не был уверен в своей победе, он ни за что не вызвал бы тебя на поединок, разве не понимаешь? Он хочет обезглавить Орду, чтобы добить лишённых мотивации и организации орков! Не вздумай идти на поводу у эмоций — это самоубийство не только для тебя, но для всех нас!
     Верховный хан раздражённо отмахнулся от причитаний шамана, придирчиво осматривая свой самый тяжёлый доспех:
     — В битве один на один мне нет равных. Я сражаюсь с тех пор, как встал на ноги! Никто не может противостоять Горрыку в честном бою! Я чемпион!
     Старший шаман в отчаянии всплеснул руками. Он понимал, что переубедить упёршегося рогом хана практически невозможно, но знал, если не остановить этого дурака, всё пропало.
     — В честном бою, в честном, понимаешь?! Честность — это точно не про товарища Торина!!! Бородатый подлец врёт как дышит! Вся его власть держится на лжи и насилии по отношению к подчинённым! Горрык, ты не должен…
     Но возбуждённый многочисленными схватками последних дней Горрык и слышать не хотел никаких указаний:
     — Должен, должен… Я всю свою жизнь что-то кому-нибудь вечно должен! Не верховный хан, а просто какой-то раб обязательств! Тем должен, этому должен, той задолжал. Должен — это когда ты получил нечто, дав взамен обещания. Всё остальное — не должен, а чьи-то хотелки! Пожелания, на которые мне насрать! Насрать, слышишь?! Не должен я ничего никому, отцепитесь! Услышу ещё раз слово «должен», убью!
     Как же не хватало Рычаче сейчас его магии. Наколдовать паралич, утихомирить взорвавшегося орка… Увы, плотная пелена антимагии по-прежнему накрывала руины города, лишая старого шамана главного козыря в любом споре.
     — Горрык, сейчас не время для выплёскивания накипевших обид. От исхода сражения за руины зависит судьба всей Третьей Орды! Нам удалось навязать гномам тяжёлые уличные бои на развалинах, другого шанса хотя бы отчасти лишить их преимущества в дальнем бою, возможно, не будет. Мы должны обескровить лихнистов, остановить их спорое продвижение!
     Лицо верховного хана посерело, он сжал кулаки:
     — Ещё раз…
     Однако Рычаче было не до детских игр на запрет того или иного слова. Старшему шаману требовалось во что бы то ни стало остановить одуревшего лидера:
     — Я скажу хоть сотню, хоть тысячу раз всё что потребуется, лишь бы предотвратить катастрофу! Мы шли к мировому владычеству Третьей Орды больше двадцати лет, и я не позволю какому-то подростковому комплексу разрушить все достижения! Хочешь прослыть мудрым ханом, тогда вели своим воинам наброситься всем скопом на Торина, едва тот выйдет на площадь. Наплюй на честь, о ней никто не вспомнит, если только Орда одержит победу! Горрык, ты должен…
     Верховный хан отбросил доспехи в сторону, вскочив на ноги:
     — Никому ничего я не должен!!!
     Разъярённый орк с размаху ударил огромным кулаком в лицо старого шамана, лишённого магической силы, попав прямиком в подбородок. От резкого откидывания головы, поражённые возрастным артритом шейные позвонки отчётливо хрустнули. Отлетевшее на другой край шатра тело упало на землю, уже лишившись души и сознания.
     — Я здесь самый главный! Я! Я самый сильный! Я всегда прав! — орал Горрык на застывшее в неестественной позе тельце, ещё совсем недавно невообразимо могучего колдуна. — Я не должен тебе! Я…
     Вспышка ярости прошла столь же быстро, как и возникла. Горрык осторожно приблизился к трупу.
     — Рычача? Рычача! Рычача…
     Вот так всё обычно заканчивается. Копившиеся годами обиды и неразрешимые противоречия обрубаются одним махом. С трагичными последствиями для обеих сторон конфликта, начинавшегося когда-то с плодотворного сотрудничества.
     Убийца сел на пол, положив голову бывшего наставника и советника себе на колени:
     — Ох, Рычача…
     Не бывает всесильных и неуязвимых созданий, даже если кажется, что обладающие властью именно таковы. Все смертны и смертны внезапно. Один удар, один лопнувший или закупоренный сосуд и привет. Секунду назад ты был едва ли не главным существом на планете, а теперь лежишь неподвижно, будучи куском бесполезного мяса. И все твои великие планы катятся к варговой матери…
     Баюкая лишённую духа физическую оболочку, Горрык остекленевшим взором уставился на проход в шатёр, где застыл вошедший Брехлисиус.
     Где-то на самой границе сознания мелькнула мысль, что эльф каким-то чудесным образом заранее знал о случившемся. Однако Горрык был слишком ошеломлён, чтобы продолжать развивать возникшее подозрение. Сейчас он просто хотел услышать слова ободрения. Желал поверить, что всё было не зря, что Орда перенесёт и эту потерю.
     С невозмутимым видом правдист кивнул орку:
     — Орда — это Горрык.
     Воистину, Брехлисиус читал его мысли!
     Верховный хан бережно опустил голову Рычачи на землю и встал. Слишком поздно сожалеть и раскаиваться. Пути назад больше нет.
     — Да. Орда — это я!
     Нужно было готовиться к бою.
     * * *
     Вместо грохота пушечных выстрелов сегодня над городом разносилась бравурная музыка. Трубачи гномов не жалели сил, в унисон дуя в блестящие на солнышке инструменты. Барабаны отбивали ритмичную дробь, заглушая лязг стали.
     Взмывали ввысь яркие знамёна, символизировавшие боевые или рабочие коллективы. Отполированные доспехи окружающих площадь воинов казались предназначенными скорее для парада, нежели для битвы в пыли на руинах.
     Однако обольщаться не стоило, за парадным строем виднелись боевые машины, нацелившие на покоцанные внутренние стены невзрачные, но смертельно опасные пушки. Из неприметных укрытий наблюдали за площадью арбалетчики. Многочисленные воздушные шары в небе также несли свою службу, лишая орков возможности выкинуть под шумок поединка какой-нибудь фортель.
     Несколько устрашающих, хотя и по-прежнему ни разу полноценно не участвовавших в битвах големов были выставлены через равные промежутки вдоль площади. Мало кто из орков догадывался о чисто психологической роли этих громоздких механизмов. Напротив, неизвестность от ожидания столкновения с этим «чудо-оружием» заставляла зеленокожих созданий инстинктивно держаться от големов подальше.
     Недостатка в желающих поглазеть на битву двух вождей среди орков тоже не оказалось. На внутренних стенах, как и прямо под оными, яблоку было негде упасть: орки буквально сидели друг у друга на головах! Никакого порядка, в отличие от лихнистов, у этих зрителей не наблюдалось и близко.
     Не сумевшие урвать себе «козырное место» орки толпились позади стен, ежеминутно требуя от остальных новостей. Никого не заботила потенциальная опасность столпотворения — поединок вождей обещал стать эпическим и войти в легенды на много поколений вперёд. Каждый хотел впитать себя частичку истории: если не увидеть воочию, то хотя бы первым услышать о великой победе. Испытать ликование, восславить верховного хана. Слиться в экстазе бурной радости с огромной толпой.
     Горрык с величественным видом ехал на варге через расступающуюся перед ним массу. Отполированный латный доспех с головы до пят покрывал его тело вторым слоем кожи из стали. Лишь остававшееся пока открытым забрало являло миру зелёную морду с расплывшимися в усмешке губами. Верховный хан казался неуязвимым в броне, а большой овальный щит ещё больше подчёркивал надёжность защиты. Горрык отказался от двуручной секиры в пользу проверенного в боях шестопёра: с этим оружием он был уверен, что с его-то силищей пробьёт любую броню. У Торина не было ни единого шанса ни поразить верховного хана, ни отразить его натиск. Так, по крайней мере, думали все недалёкие орки.
     Зеленокожие, обладавшие чуть большей дальновидностью, после известия о «случайной» гибели старшего шамана, якобы навернувшегося с крыши ратуши, всё быстро поняли и незаметно покидали Арнарофер через единственный незаблокированный узкий проход в юго-восточной части руин. Аккуратно пройдя пару миль вдоль русла реки, они быстро перебегали открытое пространство до ближайшего леса, в котором намеривались скрыться от возможных преследователей. Пока на отщепенцев не обращали внимания ни свои, ни чужие, следовало отдалиться от проклятого каменного мешка на как можно более дальнее расстояние.
     Сумевших сопоставить дважды два орков оказалось немного, но они всё же были. В основном из числа шаманов, участвовавших в приснопамятном ритуале в башне Гэльфштейна. Плюс несколько недовольных своим положением вожаков отдельных племён. И даже одна эльфийка, руководившая некогда остроухими магами…
     Илона не поверила ни слову Брехлисиуса. Упал с крыши ратуши, как же! Рычачу убили, и момент был выбран отнюдь не случайно. Каким-то образом Гэльфштейн уловил изменения в настроениях орка и чужими руками избавился от потенциальной угрозы. Как собирался теперь устранить ставшую ненужной Орду.
     Дисциплинированные гномы, готовые безропотно исполнить абсолютно любой приказ товарища Торина, оказались в конечном счёте предпочтительней людей, эльфов и орков. Именно им предстояло принести самую масштабную в истории жертву. Великая честь! Если бы только эта самая честь имела для общества хоть какой-то смысл и ценность…
     Однако этим событиям предстояло произойти в пусть не столь отдалённом, но всё же в будущем, а здесь и сейчас мир сошёлся клином вокруг битвы великих вождей. Илоне и шаманам дали возможность уйти. Ведь это всё равно ничего не решало, но лишь ненадолго откладывало неизбежную «победу добра». Конечно, добра, ну а кем ещё гномы должны были считать свою сторону?
     
     Уже заранее ощущая себя триумфатором, Горрык медленно выехал на нейтральную площадь. С презрением оглядел выстроившихся на другом конце коротышек. Слез с варга, погладил животное по густой чёрной холке:
     — Скоро принесу тебе покушать свежую гномятину, Мохнатик. Жди меня здесь.
     Увидев, что ряды лихнистов почтительно расступаются, верховный хан улыбнулся — явился его визави. Практически одновременно два вождя двинулись навстречу друг другу, присматриваясь к выбранному противником снаряжению.
     Если Горрык казался издали ожившим огромным доспехом, то его оппонент представлял собой приземистую почти квадратную конструкцию. Сложная система дымящихся трубок, вращающихся шестерёнок, поршней, шарниров и других непонятных деталей помогала товарищу Торину передвигать неподъёмную даже для самого сильного орка броню. Толщина его воронёных доспехов действительно впечатляла: такой слой железа вполне мог защитить целый таран! Не менее массивный прямоугольный щит прикрывал тело от пола до глаз.
     В качестве оружия вождь гномов тоже предпочёл топору нечто более бронебойное, а именно молот. Если быть точным — клевец, но таких названий орки не знали.
     Острый клювовидный выступ, спаянный с молотком, на стальной рукояти — оружие не выглядело особо пугающим, но сразу не понравилось Горрыку. Его враг, как и он сам, готовился пробивать тяжёлый доспех. Как неожиданно!
     С широких плеч, ещё более увеличенных массивными ядрами, служившими гному наплечниками, почти до земли свисал чёрный плащ. Не самая практичная в бою деталь гардероба, но благодаря исходившему из труб пара, казалось, что плащ состоит не из ткани, а дыма. Помимо зрелищности, это странным образом несколько размывало очертания Торина, что уже не являлось для Горрыка плюсом. Шлем гнома, как и следовало ожидать исходя из соображений здравого смысла, не украшали никакие рога, крылья и другая экзотика, препятствующая соскальзыванию удара. Лишь рёбра для придания жёсткости, отверстия для глаз и вытянутый подбородок для бороды — в остальном стальной «эллипсоид» казался практически монолитным.
     И тем не менее не узнать товарища Торина даже под этим нагромождением металла было решительно невозможно.
     Глаза. Эти почти чёрные глазища, которые, казалось, втягивали в себя всех, на кого посмотрели. Холодный проницательный взгляд не был особенной редкостью среди власть имущих, но у товарища Торина способность влиять на окружающих, не произнося ни единого слова, достигла своего апогея. Вождь гномов мог просто хищно сощуриться, чтобы заставить дрожать от страха самого отважного воина. Мог, наоборот, медленным морганием вдохновить лихнистов на подвиги. Всего один взгляд, но если он решал судьбы, то становился с годами сакральным. Становился силой сам по себе.
     — Я думал, что выхожу биться с воином, а не механическим полуголемом, — съязвил Горрык, остановившись посреди площади.
     От тяжёлого топота приближающегося противника слегла дрожала земля. Металлическое добро на товарище Торине весило, должно быть, центнер, а то и все два.
     — Я тоже считал, что вызвал на бой вождя орков, а не рыцаря в латных доспехах, — пророкотал густым басом Торин. Из-за шлема голос звучал несколько приглушённо, но по-прежнему достаточно громко и властно. Умение говорить таким образом во все времена являлось для лидера крайне важным.
     — Иду в ногу со временем, — ответствовал Горрык. — На «воинов» в облегающих кожаных курточках я насмотрелся во время похода на эльфийские острова. Кстати, привет тебе от Факандры, эта змея о тебе не сильно высокого мнения.
     — Как и я о ней, — сказал Торин. — Но судьба эльфов заботит меня в последнюю очередь. Свою роль в нынешнем конфликте они уже отыграли. Остались лишь гномы да орки, остальные расы слабы и склонят головы перед любой властью. Кто победит сегодня, тот станет править всем миром! Ты понимаешь ответственность момента, а, Горрык?
     Верховный хан усмехнулся, закрывая забрало своего шлема:
     — Не переживай так, «товарищ». Исход сражения уже предрешён.
     Вождь гномов развернулся к противнику левым боком, выставив вперёд щит:
     — Я тоже так думаю. Ну что, начали!
     Оттягивать неизбежное действительно не имело особого смысла. Все переговоры давным-давно завершились: орки обманули эльфов, а гномы орков. Люди никого не обманывали, а потому потерпели поражение первыми. Последние пару лет всё решала именно грубая сила, дипломатия служила лишь прелюдией к бойне.
     Вот и теперь вожди двух рас встретились, чтобы решить вопрос с помощью кровопролития, а не ораторских навыков. Это не означало отсутствие хитрости, но изначально сводило на нет все возможности компромисса. В живых останется кто-то один, значит, следует обмениваться ударами, а не словесными выпадами. Нужно убить, а не убедить в своей правоте.
     — Ва-а-а-а-р! Ва-а-а-а-а-а-р! — звонко ударил несколько раз по щиту рукоятью шестопёра Горрык. — За Орду!
     Торин ничего не ответил, приготовившись встретить атаку почти в два раза превосходившего его ростом орка.
     Горрык, не мудрствуя, нанёс первый удар по щиту, проверяя крепость противника. Вождь гномов без видимого усилия поднял тяжёлую плиту, служившую ему ограждением, принимая удар, от которого у иного сломались бы кости. На щите осталась неглубокая вмятина, но и только.
     — Неплохо, неплохо, — оценил Горрык недрогнувшую защиту усиленного механизмами гнома. — А как насчёт этого?
     Верховный хан перешёл в полноценное наступление, обрушивая на кряжистого коротышку удар за ударом. Помимо шестопёра, в ход пошли кромка щита, пинки латным сапогом и даже коленом.
     Товарищ Торин поворачивался на месте вслед за кружившимся вокруг него орком, но лишь пару раз был вынужден сделать небольшой шаг назад.
     — Для такого старого пердуна весьма похвальная способность держать удар, — похвалил врага Горрык. — Но одной защитой тебе бой не выиграть. Ну-ка, попробуй сделать что-нибудь мне!
     Зеленокожий гигант провокационно развёл руки в стороны, дразня гнома, чтобы вынудить того на атаку. Но товарищ Торин играть по чужим правилам не привык.
     С невероятной для такой грузной махины скоростью, гном сделал несколько выпадов. Не с целью поразить орка клевцом в жизненно важные органы — вождь лихнистов прекрасно понимал, что против опытного воина столь прямолинейная стратегия едва ли имеет шансы на успех, — но лишь тараня противника большим прямоугольным щитом. Не в силах противостоять чудовищной массе, Горрык был вынужден отступить, чтобы сохранить равновесие.
     — Ну ты и кабан, Торин! Дерись давай, хватит толкаться!
     Однако кряжистый коротышка упорно продолжал напирать, раздражая орка с каждой секундой всё больше. Задумка гнома стала ясна, когда краем глаза Горрык уловил удар без замаха, направленный ему прямо в колено. Практически в самый последний момент бывалый вояка рефлекторно блокировал коварный приём, чудом спасая суставы. Щит содрогнулся, приняв на себя удар молота.
     — Охо-хо! Вот это я понимаю, вдарил так вдарил! Словно кобыла лягнула, — внутри Горрыка разгорался хорошо знакомый по яростным битвам огонь. Игры кончились, этот противник оказался действительно сильным.
     Больше времени и сил на реплики не было, два воина сошлись на глазах тысяч зрителей в смертельном поединке, аналогов которому в истории не было.
     Свистел воздух, стонали щиты, принимая удары. Гнулась казавшаяся такой прочной и непробиваемой сталь. Товарищ Торин усиленно пытался повредить ноги Горрыка, а орк с не меньшим энтузиазмом старался сокрушить чрезмерно умную голову. Интенсивность боя не оставляла сомнений, что борьба продлится недолго. Либо щиты, либо броня, оружие, кости и мускулы такого издевательства долго не выдержат.
     Щит Горрыка сдался первым. От ударов практически в одно и то же место изделие человеческих кузнецов прогнулось, став практически бесполезным. Верховный хан швырнул подвёдшую его часть брони в лицо Торина. Воспользовавшись моментом, прыгнул в сторону и, держась обеими руками за шестопёр, обрушил оружие на открывшееся на секунду левое плечо гнома.
     Удар был столь мощным, что от отдачи Горрыку даже пришлось отступить. Руки дрожали, ощущение было, будто он со всего размаху долбанул по стене. Но физическая дрожь быстро прошла, сменившись дрожью моральной. Рукоять шестопёра прогнулась, одно перо отвалилось, но Торин… Целёхонький стоял на ногах!
     Массивное ядро-наплечник лихниста никоим образом не собиралось ломаться, а сложная система шарниров распределила удар по большой площади, позволив гному пережить если не убийственный, то тяжело калечащий удар практически без последствий.
     Не теряя ни секунды на пафосные реплики, товарищ Торин несколькими короткими шашками сократил дистанцию, от души звизданув-таки высоченного орка по давно примеченному колену. В отличие от шестопёра, острый клювовидный выступ клевца без труда пробил и броню, и суставы ордынца.
     От боли перед глазами у Горрыка потемнело, но он нашёл в себе силы нанести новый удар, понимая, что это его последний шанс убить гнома.
     Вынужденный тратить драгоценные секунды на извлечение оружия Торин опять испытал свой доспех. На сей раз от удара по спине ему пришлось пошатнуться и выпустить из сжатых усилием губ спёртый воздух, но это был весь ущерб.
     Против своей воли, верховный хан опустился на одно колено, а потому ответный удар пробил ему грудь. «Клюв» клевца нашёл сердце орка, хотя многие и считали, что у жестоких созданий никакого сердца отродясь не было.
     Но оно было, причём вовсе не маленькое. Возможно, не самое доброе, но вполне себе даже отзывчивое по отношению к близким. И уж точно функциональное, толкающее по венам горячую кровь. Без сердца, как и без мозгов, не живут, кто бы ни думал обратное.
     Можно сказать, что Горрыку повезло. Удар попал в самое яблочко, даруя практически мгновенную смерть. Ни долгих мучений, ни горечи от осознания поражения. Неизбежного поражения, ведь, как и предсказывал Рычача, в ином случае товарищ Торин не вышел бы на поединок один на один.
     А так, раз — и всё. Навстречу к друзьям и сородичам на тот свет.
     Остальных орков ждала куда менее милосердная участь.
     Мёртвое тело верховного хана медленно заваливалось набок, шокированные орки на стенах ещё не успели понять, что случилось, а гномы уже деловито готовились к бою. Расступались шеренги, выдвигались на выгодные позиции машины с уже разогретыми паровыми пушками. В самом сердце Арнарофера планомерно высаживался с аэростатов десант.
     Товарищ Торин спокойно вытащил из смертельной раны оружие, высоко поднял его, демонстрируя лихнистам и оркам. Затем отдал один короткий приказ:
     — Убивай!
     У него не было иллюзий насчёт «Канституцыи оркав», каких-то там ценностей и иных нелепых формальностей. Хороший орк — мёртвый орк. Брать в плен зеленокожих можно будет в конце великого похода лихнистов. Когда никаких очагов сопротивления не останется.
     А сейчас пришла пора убивать.
     
     Вошедшая в легенды Битва за руины продолжалась после поединка вождей недолго.
     Громовой залп почти сотни пушек застал столпившихся деморализованных орков врасплох. Следующие залпы окончательно разнесли внутренние стены и всё, что было перед, над и за ними.
     Сумевшие пережить обстрел орки разбежались, но лишившись руководства и координации, стали лёгкой добычей для методично зачищающих город гномов.
     К вечеру всё было кончено. Арнарофер вновь сменил хозяев. Третья Орда развалилась.
     
     Пришло время гномов. Лихнизм стремительно покорял континент.
     От светлого будущего больше нигде не укроешься. Истина в последней инстанции найдёт всех.
     А рады вы этому или нет, никакого значения не имеет.

Эпилог

      Пожалуй, ничто так сильно не отличает современные массы от масс предыдущих веков, как утрата веры в Судный день: худшие утратили страх, а лучшие — надежду.
      Арендт Ханна
     
     Как и все окружающие, Ламелия напряжённо всматривалась в небо над горизонтом, ожидая самого худшего. К сожалению, для пессимизма действительно имелись все основания.
     Внимание собравшихся было приковано к тёмному пятну, которое быстро увеличивалось в размерах, приобретая форму гигантского эллипсоида. Заходящее на западе солнце освещало с каждой минутой всё больше подробностей, и надежда, что дозорные неверно опознали летательный аппарат, как и то, что тот проплывёт по своим делам мимо, таяла словно дым. Было кристально ясно, что огромное воздушное судно гномов направляется прямо к ним.
     Люди и полуэльфы молчали. Все понимали, чем грозит прибытие дирижабля — нового изобретения коротышек, позволившего им массово перевозить по воздуху воинов. Недолгое время свободы закончилось. Пришла пора присягнуть на верность Вождю.
     Ламелия до последнего момента надеялась, что их немногочисленное сообщество, нашедшее пристанище на краю света, минует сия печальная участь. В конце концов, разве мало на долю отверженных выпало злоключений?
     Сначала они бежали от Третьей Орды из человеческих королевств, потом вынуждены были в не меньшей спешке пересекать с севера на юг Эльфланд. Но лишь затем, чтобы вновь двинуться в долгий путь через разорённые орками земли и Бескрайние степи.
     Покровительница военного ремесла буквально силой заставила покинуть Арнарофер всех, неспособных сражаться. Тинтур знала, что город удержать не удастся, но хотела отвлечь внимание орков, дав большой бой. О его исходе беженцы узнали лишь спустя пару недель, когда несколько дюжин уцелевших в сражении эльфов догнали растянувшуюся на многие мили цепочку людей. Воины предпочли сопровождать полукровок и «низшую расу» возвращению на острова, где их предали. Помощь «гражданам второго сорта» была последней волей Тинтур, и всадники на единорогах собирались во что бы то ни стало исполнить данное великой Покровительнице обещание и обеспечить беженцам безопасность.
     Переход через Бескрайние степи оказался воистину опасен и долог. Не каждый преодолел этот путь до конца. Ламелия и сама до сих пор удивлялась провидению, хранившую её всё то время. Немолодая, утопающая горе в вине женщина — каковы были её шансы уцелеть там, где сложили головы куда более здоровые и молодые? Однако она не только пережила путешествие, но и преобразилась, преодолевая бессчётные походные трудности. Лишившись абсолютно всего, бывшая королева вновь ощутила вкус к жизни, оказавшись на краю гибели.
     Она заставила себя — нет, не забыть — смириться с гибелью мужа. Король Валеф погиб, исполняя свой долг. Он не дрогнул, даже когда его лагерь окружила беспросветная тьма орков и ждать помощи было неоткуда.
     Она убедила себя, что у её северного королевства не имелось ни единого шанса в противостоянии с Третьей Ордой, а значит, бегство в Эльфланд являлось единственным выходом.
     Она простила себе свою слабость, когда не смогла обжиться в городке эльфов и запила. Слишком много бед одновременно обрушилось на привыкшую к роскоши женщину, у бывшей королевы не было времени перестроиться.
     И наконец, Ламелия сказала себе, что её отважный самостоятельный сынок обязательно выживет. Афелис был настоящим королём: пусть не по возрасту, без слуг, земель и регалий, но дух его не знал себе равных. Он преодолеет невзгоды и, как и Ламелия, закалится. Раньше или позже придёт его время, возникнет шанс, которым люди смогут воспользоваться. Зло не может побеждать вечно, а то, что орки с лихнистами — это зло, стало общим местом среди всех прошедших через полконтинента.
     Уже никто не радовался, как вначале, когда пришли первые вести о победе лихнистов над Третьей Ордой. Довольно быстро стало понятно, что на «освобождённых» от зеленокожего ига землях исконным обитателям жилось немногим лучше, чем на захваченных орками. Каторжный труд представителей других рас использовали и те и другие, только орки хотя бы не лезли в душу и в голову. Лихнисты же требовали тотального подчинения. Безоговорочной веры и преданности. Нулевая терпимость к свободе.
     Все горько жалели, что вообще вошли в контакт с гномами. Не нужно было отправлять на разведку триеролёты и летающих всадников. Незнание — сила, следовало и дальше жить на краю земли изолированно.
     Беженцы понимали, что раньше или позже до них доберутся. Знали, что даже Южные горы небезопасны. Их общество, по сути скорее община, могло довольно долго самостоятельно обеспечивать себя почти всеми необходимыми средствами для скромной непритязательной жизни, но не могло отразить масштабное нападение. Все лишь надеялись, что никому не будет интересно преодолевать огромное никем не заселённое расстояние, чтобы сделать рабами несколько тысяч обездоленных людишек и недостаточно чистокровных эльфов. Ну, или по крайней мере, ничего подобного не произойдёт ещё лет этак двадцать, не меньше.
     Изобретение дирижаблей всё изменило. Теперь гномы могли не только бороздить по воздуху над всей ойкуменой, но и перебрасывать сотни воинов через континент за две-три недели. Пока воздушная флотилия была недостаточной, чтобы позволить лихнистам окончательно добить островной Эльфланд, но все очаги независимости на материке исчезали один за другим очень быстро.
     Было ясно, зачем это нужно. Любой оплот свободы представлял потенциальную опасность режиму. Не в плане военной угрозы, но из-за риска распространения инакомыслия среди подневольного населения. Не должно быть альтернативы, не может быть места «неправильным» мечтам и надежде. Все строем идут к светлому будущему, которое укажет самый главный товарищ. Который по определению не ошибается. Ведь никого, кто мог бы указать на ошибки, давно нет в живых…
     Чем ближе подлетал дирижабль, тем сильнее поражали воображение размеры этого аппарата. Триеролёт рядом с ним показался бы детской игрушкой.
     Наполненная газом оболочка, составлявшая большую часть конструкции, выглядела чрезвычайно уязвимой, но горе тому, кто решился бы приблизиться к воздушному судну без разрешения. Рой крыльепланов готов был в любую минуту устремиться навстречу противнику, а если уж управлявшие ими ребята сумели убить двух драконов… Нет, противостоять гномам в воздухе было столь же самоубийственно, как на суше.
     Ламелия покачала головой — слишком поздно. Угрозу лихнизма следовало уничтожить в зародыше, помогая разумным гномам в гражданской войне. Но всем было в то время не до разборок где-то глубоко в недрах гор. Каждый был поглощён своими делами и даже в самых мрачных фантазиях не мог предположить, чем всё закончится.
     Зарождающемуся злу дали спокойно созреть и усилиться. Затем попытались использовать в своих интересах, что, конечно же, было заранее обречено на провал. Зло служит только себе, любые союзы для него ситуативны и временны.
     Однако это было очевидно сейчас, задним числом, а всего несколько лет назад гибель старого миропорядка стала для всех полной неожиданностью. Так мы устроены: когда уже слишком поздно, вот тогда всем всё ясно. Пока же точка невозврата ещё не достигнута, мнящие себя великими стратегами умники обычно в упор не видят проблемы.
     Нам кажется, что мы успеем вовремя заметить угрозу, всё рассчитать и спланировать с наилучшим для себя результатом. Однако планы имеют обыкновенье разваливаться, откладываться на потом, путаться. Проблема, что не решается прямо сейчас, с огромной вероятностью не решится и завтра. А послезавтра снова будет не до неё. И так покуда в один «прекрасный день» не наступит социальная катастрофа. Пока кто-то безапелляционно не расскажет нам, что отныне мы должны делать.
     И у людей, и у эльфов, и уж тем паче у орков, был шанс как следует приготовиться, дать отпор супостатам. Отстоять свою независимость. Все этот шанс один за другим упустили. Расы грызлись между собой, пытались друг друга перехитрить, не замечая притаившейся под горами угрозы. А теперь…
     Теперь Ламелия смотрела, как из приземлившегося в паре миль от них дирижабля стройными рядами выходят до зубов вооружённые гномы. Как блестят в лучах заходящего солнца направленные в их сторону смертоносные медные трубы. Как едет к общине беженцев небольшая паровая машина, везя дипломатов. Как опускают покорно головы окружающие, заранее зная, что вынуждены будут со всем согласиться.
     Из «самоходной телеги» вылез холёный упитанный гном. С хозяйским видом подошёл к стоящему впереди беженцев чистокровному воину эльфу. Гордый мужчина почтительно поклонился нагловатому коротышке.
     Лихнист выбросил вверх сжатую в кулак правую руку, приветствуя собравшихся жителей:
     — Ну что, отшельники, рады встрече? Добро пожаловать в светлое будущее! Отныне ваши жизни в надёжных руках.
     
     Будущее. У кого-то оно действительно всегда светлое. У других его вовсе нет. Третьи верят, что дальше будет лишь хуже. Но только те, кто действуют прямо здесь и сейчас, реально творят новый мир. Не рассуждения и мечты, но сегодняшние поступки определяют, каким станет завтра.
     А потому, даже если кажется, что теперь всё действительно кончено, не стоит отчаиваться. Нет ничего предопределённого, есть лишь текущее мгновение, в которым мы можем сделать малюсенький шажок к желаемой цели. Затем ещё один и так далее.
     И даже если мы никогда не достигнем своей мечты, такое движение придаёт жизни смысл. Ведь жизнь — это не про прошлое или будущее. Жизнь, она по-настоящему идёт лишь сейчас.
     
     Не трать даже миг на бесполезное сожаление.
     Меняй навязанное внешними обстоятельствами убогое будущее.
     
     КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Летопись Орды

      Чтобы узнать, что должно случиться, достаточно проследить то, что было. Это происходит от того, что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому неизбежно будут должны давать одни и те же результаты.
      Николо Макиавелли
     
     Значит так, Брехлисиус, записывай славную историю нашей расы. А то никто ничего толком про орков не знает, вот и считают нас агрессивными варварами. Но мы не злые, нам просто скучно. Никто в гости к себе не зовёт, поэтому приходится ломиться без приглашения.
     Эх, совершенно несправедливо не любят нас, орков. Понимаешь меня? Тебя ведь тоже Родита отвергла, да и остальные сородичи смотрят на тебя осуждающе. А ведь чего плохого ты сделал? Рассказал эльфам правду, и всё!
     Обидно, когда тебя не ценят и не любят. Мати…, махинация…, маргинализация… — ай, как там это словно заумное?! — мотивация пропадает! Всё равно в душу плюнут, так зачем тогда стараться, ага? Оттого злодеями и становятся.
     Поверь, мы, орки, поначалу никому ничего плохого не делали. Убивали всех, да. В рабстве держали. Но ведь с благими намерениями! Хотели как лучше, чтобы весело было…
     Неблагодарные люди нас оболгали! А гномы… гномы вообще бородатые сволочи. Всю малину оба раза испортили, карлики недоделанные. Что Первую, что Вторую Орду развалили!
     Говоришь, надо с самого начала времён вести летопись? Хорошо, всё равно нам ещё долго обратно на материк плыть, давай по порядку.
     Итак:
     
      Прямо очень-очень давно.
     Когда вонючие волосатые гномы, словно медведи, ютились в пещерах, эльфы скакали по деревьям, а люди собирали ягоды с корешками — мы, орки, были самыми крутыми охотниками. Никто из нынешних якобы цивилизованных рас не мог составить нам конкуренции, мы жрали всех. Только драконы, да другие огромные хищники представляли опасность для орков. Хорошее было время.
     
      Очень-очень давно.
     Потом, значит, все расы немножечко поумнели: гномы освоили обработку металлов, люди научились злаки выращивать, эльфы в магии преуспели. А орки как с дубинами привыкли толпой на всех налетать, так и дальше продолжили. Но такая стратегия работала плохо, приходилось объединяться во всё большие племена, чтоб всем навалять. Так Первая Орда со временем и возникла.
     
      Тоже давно, но уже не так давно, как до этого давно было.
     Всех людишек постепенно Орда захватила, заставила злаки выращивать, чтобы орков кормить. Животных мы начали приручать, так как еды всё равно не хватало, а охотиться большой толпой неудобно. С варгами в те времена подружились, эти милые пушистики тоже кушать хотели, а в лесах они почти всех сожрали. Мы их кормим, они нас катают, всё честно.
     Потом орки к гномам решили полезть, чтобы железо у них отобрать, но подгорный народец обиделся. Война из-за этого началась. Очень долго бились с гномами тогда с переменным успехом.
     
      Всё ещё давно.
     Эльфы, значит, тоже даром времени не теряли. Объединились, острова за Бурлящим морем все захватили. Но им почему-то не нравилось, что орки на них нападают. Хотя мы обычные рейды тогда совершали: жгли, грабили, убивали — в общем, ничего особо плохого не делали. Однако злые эльфы начали вместе с гномами против нас воевать. Ну, и довоевались в итоге! Первую Орду разгромили, людей самостоятельными сделали — полная катастрофа!
     На многие века мир погрузился во тьму.
     
      Давно. Давно, тебе говорю, чего непонятного?! Сам считай свои дурацкие даты.
     Долго мы восстанавливались, уж очень жестоко гномы и эльфы орков порезали. Но бабы наши рожали, эльфы начали продавать нам свои железяки, чтобы поднять благосостояние Эльфланда — так постепенно мы опять стали сильными. Потом появился Зеленомырдин и вновь объединил орков. Вторая Орда решила отомстить всем за Первую.
     Людей удалось покорить достаточно быстро, а вот с гномами и эльфами возникли проблемы. Упёртые они какие-то, не любят сдаваться.
     
      Давно. Даже мой прадед ещё не родился.
     Гномы заманили орков в ловушку. Убили в Железнограде всех лидеров! Эльфы со своими триеролётами тоже много проблем доставляли. Люди? Люди чего-то там пукали, но лишь себе хуже делали. Нет, Вторая Орда пала именно из-за вероломства гномов и хитрой военной стратегии эльфов.
     Эх, такое славное начинание опять в землю втоптали! Не даёте самореализоваться вы оркам, твари неблагодарные!
     Вновь наступило тёмное время.
     
      Нет, Брехлисиус, не давно, а недавно. Я молодой уже был.
     Рычача что-то там мутить начал, чтобы снова орки объединились. Нас много уже после поражения Второй Орды народиться успело, но мы специально на востоке за Бескрайними степями ютились, чтобы внимания не привлекать.
     В общем, не получалось ничего у Рычачи. Никто не слушал его, потому что занудный он слишком.
     Но потом явился великий хан Горрык и начал всеми командовать! А тех, кто не слушался, бил больно по роже и по голове.
     Возникла Третья Орда благодаря мудрому Горрыку! И будет длиться она тысячу лет!
     
      Чего говоришь? Тысяча четыреста… Даже не морочь мне голову, эльф! Несколько лет назад дело было.
     Связалась с нами, значит, змеюка ваша, Факандра. Сказала, так мол и этак, можете земли людишек захватывать, на гномов напасть, мы мешать вам не будем. Думала, наверное, что самая умная, всех нас стравит. Ха! Горрык с Рычачей умнее! Роль нудного шамана, конечно, во всех событиях весьма скромная, но можешь его упомянуть тоже, да.
     Естественно, мы предложение эльфов одобрили, но с лихнистами втихаря об ином раскладе договорились. Земель людей и эльфов нам будет типа достаточно, а ваши горы оркам совсем ни к чему. Можете даже что-нибудь на севере себе отхватить, зеленокожие снег и холод не любят.
     Прикрыв таким образом себе зад, напали мы на людишек. Дальше пошли манёвры-шманёвры, а когда люди свои армии разделили, Третья Орда проявила себя во всю мощь. Показали всем, кто здесь главный!
     
      Адын год назад.
     С людишками мы покончили, заодно штурмовать города научились. Вылазки в Эльфланд ясно показывали, что ваша армия к серьёзной войне не готова. Лихнисты пока свои договорённости соблюдали.
     Тогда мы решили, чего мы каждый раз после людей к гномам лезем? Давай на эльфов неожиданно нападём! Отправили войско Криклина оттягивать ваши силы на юг, а сами через земли гномов с севера атаковать Эльфланд двинулись.
     Хан Криклин, конечно, сплоховал, проиграв сражение в чистом поле, но зато вторжение с севера вообще сопротивления почти половину пути не встречало!
     Один за другим Третья Орда все города захватила, а в Арнарофере я лично вашей Тинтур секир-башку сделал! Хорошая тогда была битва. С любовью теперь Арнарофер вспоминаю.
     
      Полгода назад.
     Рычача, дурень, убедил всех, что надо корабли строить, островную часть Эльфланда покорять. Ну ладно, надо так надо. Построили рабы, значит, флот, жертву, чтобы Бурлящее море успокоить, шаманы принесли, можно отправляться навстречу приключениям.
     Не спрашивай меня ничего про эти странные ритуалы. Я в них разбираюсь не больше твоего.
     Приплыли мы в итоге на острова, а там совсем нормальных воинов у эльфов уже не осталось! Нас, орков, было-то всего ничего, большая часть Третьей Орды на континенте фигнёй всякой маялась. Разграбили мы играючи ваши обетованные острова, столицу хвалёную превратили в развалины.
     Поссал я, помнится, с башни высокой, а там выяснилось внезапно, что подлые гномы на земли наши напали!
     Беспредел! Приходиться вот теперь возвращаться.
     
      Сейчас.
     Ну ничего, думаю, с лихнистами мы быстро управимся. Гномы, конечно, всегда были хорошими воинами, но их безумная идеология явно не повышает боевой дух.
     Посуди сам, разве будет кто в здравом уме класть жизнь ради какого-то там «товарища»? Бойцам нужен сильный лидер, пример, образец, но не идол.
     Нет, Брехлисиус, эта вера в «светлое будущее» точно обернётся для лихнистов трагедией. Попомни мои слова, а лучше жирно их подчеркни.
     Фанатичное следование даже самой распрекрасной идеологии до добра не доводит.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"