Микхайлов С. А. : другие произведения.

 В живописи к фантастическому реализму относят картины, в целом выполненные по канонам традиционного реализма, но обязательно включающие в себя фантастические объекты, которые придают ощущение сюрреализма, фантасмагории, волшебства — получается тонкая и приятственная смесь действительности и откровенного вымысла. Применительно к литературе термин «фантастический реализм» пока не устоялся, поэтому здесь, в этом коротком эссе, приводится одна из возможных трактовок.

 Словосочетание «фантастический реализм» состоит из двух прямо противоположных по смыслу понятий, что выглядит этаким парадоксом; но если подумать, то само по себе деление художественных текстов на реалистические и фантастические довольно условно, потому что вся художественная литература — это истории вымышленные, ненастоящие или как минимум преувеличенные; в них, например, литературный герой мало похож на реального человека: житель книги бывает бесшабашно смел или, наоборот, излишне труслив, до святейшего добр или безумно зол — он всегда действует на пределе своих возможностей, за что, собственно, и носит гордое имя «герой»; на самом деле, доведённые до крайности характеры персонажей — это всего лишь уловка для мозга, без которой читатель не будет переживать должным образом за страдания Анны или радоваться весёлым проделкам Стивы: и посему герою нужно быть ярким и ненастоящим, чтобы ожить на страницах книги. Реализм всего лишь значит, что автор прилежно придерживается формулы «это могло бы быть». Но иногда хочется, чтобы случилось и нечто невероятное, дивное, завораживающее — и этот читательский спрос призваны удовлетворить книги, к которым мы и приклеим ярлык «фантастический реализм». Такие произведения в целом реалистические и строятся по правилам психологической прозы, но в них имеются те или иные фантастические вкрапления, которые почти не меняют физические законы мира, но создают особую атмосферу, придают повествованию чувственность, проникновенно показывают переживания героев — и в конце концов, действуя от обратного, подчёркивают бытовую реальность, акцентируют читательское внимание на тех деталях и чёрточках повседневной жизни, которые в противном случае остались бы незамеченными, незначащими и моментально забытыми.

 Вкраплённая фантастика иногда может быть эфемерной, незаметной и даже нефантастичной — замаскированной под сладкий сон, под жаркое наваждение, под странное стечение обстоятельств. Например, в романе Набокова «Дар» имеется фантастический сон, в головокружительном дурмане которого главный герой бежит по ночному Берлину, — и эта прогулка воспринимается читателем как правда, в то время как реальное приключение полуголого Годунова-Чердынцева видится как что-то сюрреалистическое. Всё это есть намеренное искривление реальности, её растягивание, её офантастичивание. Такие приёмы помогают лучше раскрыть внутренний мир героя, выстроить из простых декораций многомерный пейзаж, наполнить смыслом и символизмом детали. Хотя, конечно же, все эти миражи и фантомы размывают реальный мир и делают его менее острым и чётким — поэтому стильные романы Набокова или душистые рассказы Маркеса никогда не будут такими же жёсткими и угловатыми, как книги холодного реалиста Фолкнера.

 Я считаю, что магический реализм Маркеса и других латиноамериканских авторов — это всего лишь частный случай более общего и объёмного фантастического реализма. В мире Макондо фантастические вкрапления имеют магическую природу — и отсюда берётся название «магический реализм». Но ведь фантастика может явиться в образе чего угодно: если в рассказе будут действовать боги — то получится божественный реализм, наложение на действительность потустороннего мира усопших можно назвать реализмом готическим — но во всех этих измах лишь меняется фантастический элемент, а суть остаётся одной и той же: главный приём — это вкрапление неправдоподобных объектов в реалистическую картину. Получается точь-в-точь как у художников: они добавляют в палитру волшебные краски и затем наносят на холст тонкую и приятственную смесь действительности и откровенного вымысла. Искусство — это всегда обман, но ведь так хочется верить...