Микхайлов С. А. : другие произведения.

Входные данные: прочитаны первые восемь глав и последняя.

Задумка, конечно, хороша и обладает зримым потенциалом, но реализовать в виде цельного произведения не получилось. Всё портят как минимум три вещи: дурная структура, поверхностные персонажи и описательная бедность.

Текст жутко фрагментарен, словно сшит из разных лоскутов. Главы в произведении называются историями, каждая даже снабжена своим именем ("Проблемы с внешностью", "Не спи - замёрзнешь", "Четыре звездолёта не в масть...") - как будто намекая, что это некий сериал с одними и теми же главными героями, которые всякий раз попадают в новую ситуацию и их ждёт отдельное приключение. Собственно, так и происходит в начальных главах, но на четвёртой случается структурный слом - и последующие истории нанизаны на центральный сюжетный стержень, как на шампур. Однако, куски "мяса" по длине этого "шампура" распределены неравномерно - и кое-где блестит металл, символизирующий провалы во времени. В результате произведение неестественно членится на части, нарушается целостность.

Фрагментарность также проявляется и в другой ипостаси: нет у романа общего фона, мир набросан очень грубыми штрихами, из которых не складывается всеобъемлющей картины. И это усугубляется куцыми описаниями. В отдельных случаях, действительно, достаточно обрисовать лишь несколько деталек, как, например, здесь: "Нас запихали по четверо в обычные двухместные каюты. Кровати - одна над другой. Подо мной возмущенно сопел Неджел"; но этого катастрофически недостаточно для подачи целого мира, размером с галактику, и двух совершенно разных ветвей человеческой эволюции - имперцев и экзотианцев, - которые этот мир населяют. К тому же, короткие предложения, состоящие из значимых и чётко подобранных слов, зачастую лишены эмоциональной окраски. Но у лаконизма сила в другом: когда слова сопряжены идеально точно, они оказывают сильное воздействие, рисуя пусть и грифельно-бесцветный, но многомерный образ, как, например, в этих словосочетаниях: "Ивирэ - тихая планета" (удивительная характеристика планеты - тихая), "с теми, у кого просто иные устои и немного другой язык" (язык - культура - цивилизация), "пронизывающий ветер и проталины" (воздух, вода, земля - не хватает только огненной стихии, но она в описываемом пейзаже вечного холода лишняя). Но таких удачных фраз на объёмный текст набирается не так уж и много.

Теперь герои. Роман написан от лица некого Агжея - и в тексте полно его мыслей и комментариев по самым разнообразным вопросам, но все они какие-то поверхностные, содержат очевидную эмоцию, передают несклоняемый дух воина, но душевных тонкостей лишены. Если убрать всю супергеройскую яркость, что останется от персонажа? Какие у него слабости? Что у него за душой? Боюсь, за вычетом супергеройства останутся жалкие крохи: немного любопытства, довольно-таки предсказуемого, смутненькие сомнения, которых сам герой стесняется, огрызок совести с банальной отмазкой - я же солдат на войне, - и ещё в глубине души найдутся несколько свойств, которые проснутся в нужных сюжету местах. Концепция произведения - путь дурака - предусматривает, что главный герой должен быть этим самым дураком. И он таковым и является. А хотелось бы видеть фигуру противоречивую. Чтобы герой самостоятельно изобретал нетривиальные решения встающих перед ним проблем, потому что слишком часто ему подсказывает путь удачное стечение обстоятельств. Так во второй главе Агжей в нарушение инструкции выключил радиосвязь и из-за этого не был подвержен внушению коварных смэшников, чем спас команду своего космического корабля; а в восьмой главе у Агжея очень кстати оказался под рукой излазивший планетные подземелья подросток, который указал на нужные катакомбы, где засели мятежники, и объяснил, как туда добраться. Рояли, кусты, везение...

Другие персонажи, за исключением Дьюпа и Мериса, практически никак не проработаны: обозначена в них в лучшем случае какая-нибудь одна характерная черта - и всё. Вообще, в произведении много лиц, которые проходят мимо главного героя, как столбы вдоль движущегося по железной дороге поезда. Персонажи, которые бесследно исчезают. Автором они старательно представлены читателю: вот Вессер, там Веймс, а это Джи... Их много. И все они безликие. Ано Неджел, Исти Сайл, Янислав Разик, Ален Ремьен... Имена и фамилии, непривычные для русского слуха. Их реально много - и порой не знаешь, кто есть кто. Путаешь их. И кажется, что Янислав и Разик - это два разных человека, а не имя и фамилия одного и того же бедняги, которому суждено сгинуть на очередной границе между главами.

Но встречаются на страницах романа персонажи, которым не досталось имени. Есть в восьмой главе мрачная сцена: подземелье с террористами и заложниками (хотя первых, наверное, правильнее называть мятежниками). И те, и другие выглядят совершенно неживыми, сидят и молчат. Как картонные декорации. И зловонная вода, которой предписано залить подземные залы, набегает и журчит живее и проворнее тех безымянных фигурок, изображавших людей.

В произведении очень плохо развёрнут контекст (по крайней мере в начальных главах, которые я читал). Кто такие на самом деле имперцы? Чем они отличаются от экзотианцев? Почему они воюют между собой? Что ещё за загадочные хатты? Адекватных ответов на эти вопросы в тексте нет. И потому читатель плохо понимает придуманный автором мир - а, следовательно, и не верит в него.

Особенно проблемной оказалась первая глава: основа сюжета в ней построена на особенностях мира, но этот мир показан читателю столь обрывочно, что контекст не складывается, - и все приключения главного героя видятся каким-то нелепым, бестолковым сном. И вот что ещё странно: гостиница в сто с лишним этажей на убогой, провинциальной планете? Я могу понять грязную хибару с гордой вывеской "отель", но небоскрёб в безмятежном, аграрном краю?..

И ещё по первой главе: упомянутые в самом начале девушки, похожие на сорок, эрцог Агжелин Энек Анемоосто, с которым перепутали главного героя Агжея (потому что похожи их имена), да и сама планета Ивирэ, она же Карат (два названия для пустышки!) - всё это нестреляющие ружья. Стреляют в романе совершенно другие стволы. Цитата из первой главы: "Ивирэ называют еще Карат. За вид из космоса. Но лучше не садиться, чтобы не разрушать иллюзию. А я сел. Зачем? А не твоего ума дело".

Стиль. Просто и ясно построенные, относительно короткие предложения. Окрашены всплесками эмоций главного героя (повествование ведётся от его "я"): "вот уроды, кшена патэра", "ну я же не бандак", "ах ты, - думаю, - собака ядовитая!", "щас я тебе устрою подтверждение сладкого сна" и ещё целая россыпь стандартных слов-паразитов, которые, однако, вплетены в ткань повествования вполне естественно (но это всё благодаря первому лицу). Текст звучит бойко и бодренько, но ничего особенного и примечательного в нём нет. В начальных главах даже местами напомнило что-то Довлатовское. Вот отрывки для сравнения:

    Еще никто не смог увернуться, когда Дьюп бьет кулаком в морду. Шутка у нас есть на корабле такая: заставить новичка подойти к нему, задрать нижнюю губу на верхнюю и хрюкнуть. Дьюп не обижается, он просто бьет.
    За этой шуткой, похоже, скрыта какая-то давняя история. Копался я раз в сети и зацепил глазами слово 'дьюп'. Оказалось - это животное типа свиньи с такой вот выступающей нижней губой. И я понял, что Дьюп - совсем не имя, но спрашивать ничего не стал. Я слишком ценю дружбу с Дьюпом. Хотя язык у меня чешется. Когда-нибудь не удержусь и спрошу. Интересно, он мне врежет?
    Из-за Дьюпа меня на корабле почти не задирают, хотя я первый год в армаде, да и, вообще - есть за что.

А теперь кусочек из "Соглядатая" Довлатова:

    Года три назад шел я по Ленинграду со знакомой барышней. Нес в руках тяжелый сверток. Рукопись Халифа 'ЦДЛ' на фотобумаге.
    (С автором мы тогда не были знакомы. Знал, что москвич. А следовательно - нахал. Фамилия нескромная. Имя тоже не без претензии. Но об этом позже...)
    Захожу в телефонную будку - позвонить. Барышня ждет у галантерейной витрины. Вижу - к ней подходят двое. Один что-то говорит и даже слегка прикасается.
    Я выскочил, размахнулся и ударил ближайшего свертком по голове.
    Парень отлетел в сторону. Но и сверток лопнул. Белые страницы разлетелись по Кубинской улице.
    Тут я, надо признаться, оробел. И так с государством отношения неважные. А здесь - милиция кругом... Ползаю, собираю листы.
    Ловеласы несколько пришли в себя. Постояли, постояли... Да и начали мне помогать. Сознательными оказались...
    Так книга Халифа выдержала испытание на прочность. Свидетельствую - драться ею можно!

Определённо, сходство есть, но и различия не маленькие.

Возвращаемся к "Дураку космического масштаба". Проблема со стилем в романе точно такая же, как и со структурой: фрагментарность, но на порядок меньшая - у каждой главы получается своя тональность. Разительных отличий нет, но настроение текста меняется: если первые главы были откровенно юморные и несерьёзные, то к седьмой повеяло холодом, причём ледяные декорации миров Абэсверта тут ни при чём, - сам текст стал суровее, чётче, без заигрываний - как будто герой повзрослел; но затем - в восьмой истории - весёлость возвращается; последняя глава звучит спокойнее других, прочитанных мною. То есть, стиль не отличается равномерностью, но и откровенных перепадов нет - значит, вычитано хорошо.

Есть удачные фразы, например: "Я кивнул, четко и по уставу. Спина прямая, подбородок чуть вниз и вперед" (подчёркивает молчание героя перед армейским начальством), "Мерис выругался настолько замысловато, что я даже повторил про себя для памяти" (пристрастие к чужим ругательствам - довольно характерная черта Агжея), "Я уже ничего не мог! Только стоял и смотрел, как избивают ребят. Моих ребят. Мерис уже сказал, что я их будущий командир. И я смотрел. И молчал" (неплохо передано напряжение героя), "- Расскажи о каждом, - приказал он и закурил. Рассказать я смог немного, но имена и привычки назвал. Он хмыкнул. Вот так мы с ним и общались" (замечательно показано взаимоотношение персонажей - без лишних слов).

Периодически встречаются лирично и образно поданные мысли главного персонажа, например, такие: "У каждого в голове есть свой домик с дрессированными мышами. У кого-то мыши шустрят тихо, у кого-то устраивают концерты со стриптизом. А под белесой щетиной сержанта по личному составу Хокинса мыши построили город". Подобная лирика, без условно, украшает текст. И пусть в приведённой цитате слово "стриптиз" явно лишнее - оно никак не лезет в контрастную пару тихо-громко; да и словесная фигура про целый мышиный город вызывает сомнения. Но всё-таки мыши оригинальнее тараканов.

Из недостатков: есть стилистические повторы, которые с одной стороны подчёркивают брутальное "я" главного персонажа, но на третий-четвёртый раз уже начинают надоедливо бросаться в глаза: "Работа у меня такая - стрелок космической армады. Вернее, пилот-стрелок", "Дьюп - мой напарник, то есть первый стрелок, а я его дублер и две дополнительные руки", "То есть эс-эм - полная имитация разума, внешнее следование любой логике поведения", "Терминал - узел почти бесполезный на корабле, этакий 'крайний случай'. В общем, терминал - бо-ольшой, но малополезный в обычном бою дубль".

Ещё замечен в первой главе такой курьёзный список слов: софон, говорильник, барахло однокнопочное, хемопластиковый многогранник, звонильник - не много ли употреблено синонимов для одной и той же пустяковой вещицы?

Про логику придуманного автором мира говорить не буду: я этот мир увидел словно через щёлку замочной скважины - а дверь была закрыта.

Итоги

Роман не воспринимается цельным, а как набор довольно-таки разрозненных глав-историй. Первые три почти не связаны между собой, далее начинается последовательная, но рваная хронология участия главного героя в войне. И почему-то мне кажется, что это будет война Агжея с самим собой.

Конечно, автор в самом начале предупредил: "Вспоминать я начал случайно, и не с этой истории. Поначалу не очень себе верил. То, что всплывало в памяти, казалось бредом или болезнью, картинки были обрывочными и бессвязными..." Но читателя это напутствие едва ли избавит от назойливых вопросов, которые будут слетаться, как комары, на любого, осмелившегося пробраться через дебри жития Агжея Верена.

На мой взгляд, автору будет полезно написать синопсис: выявить сюжетный стержень и расположение на нём узлов, понять, с чего история реально начинается и к чему приходит, как развивается конфликт. Разложить всё по полочкам. Переделать. И, может быть, убрать прямо сказанное из последних предложений тридцать третей главы. Потому что для грамотно сделанного текста этот костыль уже не требуется.

Удачи!