Я вздрогнула. Внезапная тишина застала меня врасплох. Тишина ужасно грохотала. Именно грохотала. Очнувшись от мыслей и поспешно щелкая мышкой компьютера, я потянулась за телефоном.
Было около полуночи. Я находилась в студии радиостанции. Вот уже неделю 24 часа в сутки меня окружала музыка. Звуки, не прекращавшиеся ни на минуту. Кроме того времени, обычно, после полуночи, когда музыка вдруг прерывалась, обрывая на полуслове-полузвуке певцов и певиц. Как мне объяснял парень, взявшийся за мое обучение обращению с оборудованием, усилителями и прочим: "Спутник, ну, тарелка такая большая в космосе, пролетает в это время где-то над Якутском, а до нас сигнал хрен доходит". Я кивала головой, хотя даже эти специфические подробности радиовещания мне объяснять не надо было - о радио я знала все.
Все ушли домой около восьми. Моя смена кончалась ровно в полночь. До моего дома от студии было неимоверно далеко, да и тащиться через весь ночной город одной в мою унылую квартирку не хотелось. Хотя, на самом деле, квартира моя совсем не была унылой, наоборот, все находили ее "оригинальной, веселой, своеобразной". Квартира состояла из маленькой прихожей с ярким, приветствующим гостей полосатым ковриком и огромным овальным зеркалом в барочной раме. К верхнему углу зеркала была прилеплена бумажки с записками, вроде: "Купить хлеб", "Взять ключи", и "Позвонить Наташке".
Дальше следовала просторная комната, переходившая с одной стороны в кухню, а с другой - в ванную. В комнате было нагромождено куча разных предметов. Даже трудно было пройти, ничего не задев, но я уже привыкла. Посреди комнаты стоял маленький, но уютный диванчик, заваленный маленькими подушками. Рядом стоял низкий журнальный столик, на котором валялись бумаги, ключи, диски и все в этом духе. Из прихожей входивший попадал в так называемую кухню, которая отсутствием стен была связана с остальным пространством квартиры.
Кухня была обставлена в стиле модерн и оснащена всем необходимым. У меня был белый друг - холодильник, стиральная машина, тостер, электрочайник и, само собой, плита. Шкафчики с синими панелями, которые контрастировали с голубой скатертью круглого кухонного стола, были полны всякой утвари. На подвесной полке стоял маленький телевизор с синим корпусом и встроенным видеомагнитофоном.
Обоев в квартире не было. Их полностью заменяли развешанные в хаотичном порядке фотографии, картинки и плакаты. Кое-где проглядывал блеклый истинный свет цветной штукатурки - пастельно-голубой.
Две стены, принадлежавшие ванной, были облицованы синей плиткой. Итальянская сантехника сияла белизной. Шуршащая голубая занавеса из полиэтиленового материала отделяла ванную от моей "спальни".
На самом деле, это было углубление в комнате, просторное настолько, чтобы туда помещалась железная двуспальная кровать. Каркас был весьма обветшалым, стальные прутья местами погнулись и поддались коррозии, но это только придавало пикантности. Сверху был заботливо уложен мягкий и удобный матрац. Простыни были шелковые, подушки набиты лебяжьим пухом и везде были зеркала: по стенам - шкафы-купе, на потолке - зеркало. Спишь и видишь свои отражения в коридоре из зеркал. В стену у изголовья были вмонтированы полки. Там стоял огромный музыкальный центр. Все остальное место занимали диски и книги.
Книги у меня валялись везде: на этажерках, расставленных по квартире, на диване - сегодня утром нашла четыре тома даже на кухне.
Света было мало и все больше искусственного. Окна всего два: на кухне и где диван. По углам стояла пара пальм в кадушках; на подоконниках - кактусы.
Так выглядела моя квартира. Она мне чрезвычайно нравилась, так как была обустроена по моему желанию и в соответствии с моим вкусом. Сюрпризом для меня стали только железная кровать и зеркала на потолке.
Но сейчас мне не хотелось там ночевать. Сидя в студии и пялясь в эфирный комп, я слушала короткие гудки в телефонной трубке.
1.2
С тех пор, как мы стали неразлучны, дела твои шли только в гору. Предложения о работе сыпались из всех уважающих себя изданий; программные директора всех процветающих радиостанций засыпали тебя выгодными предложениями. Но ты был неумолим и верен "Радио 7 на семи холмах" и "Службе новостей 128 регион". Ценя твою верность, Борька выполнял твои прихоти и еженедельно повышал твое материальное довольствие. И это не удивительно - ты был лучшим журналистом и диджеем города!
С тех пор прошло два с половиной года. Ты сам стал владеть сетью музыкальных магазинов...
Я окончила школу и уже порывалась в Москву, да только ты не пустил. Поступила в ПедУниверситет на факультет, на котором учился ты. Ты предложил мне работу на выбор - менеджером в магазине или рядовым диджеем на радио. Журналистская работа ложилась на меня сама собой, т.к. мой писательский дар поразил тебя еще два года назад.
Ты купил и обставил за свой счет эту квартиру. Я ушла от родителей. Твоей дочери исполнился год.
Твоя жена два с половиной года назад прекрасно знала о существовании Степной Волчицы. Так ты называл меня и навечно приклеил к своим глазам, голосу и телу. Точного ответа на вопрос: "Любишь ли ты свою жену?" я так никогда и не слышала. Обычно ты смущался и говорил что-то вроде: "Она меня любит и этого хватает" или "Это мой долг... Я обязан...". В сущности, даже ребенок ваш не был желанным с твоей стороны. Жену твою я видела только на свадебной фотографии, да и то - мельком. Тогда мое внимание привлекли твои грустные до боли глаза...
Была ранняя осень. Мне было 17. Тебе - 25. Жене - около 30-ти. Твоей дочери исполнился год.
1.3
Я проснулась от солнечного света, щекотавшего мне лицо. Нестареющая АВВА будила сонных слушателей. Было без десяти семь. Первая реклама - пятнадцать минут восьмого. Сладко потянувшись, я разомкнула веки. Над собой я увидела улыбающегося Макса Перова - моего Учителя диджействовать. Он был слегка растрепан, крутил у меня перед носом белым перышком и лучезарно улыбался. Этим перышком, собственно, он и щекотал меня, пытаясь растормошить от беспокойного сна.
- Изысканный вариант команды "Рота! Подъем!!!", - я зевнула и тоже заулыбалась. - Привет.
- Рота! Подъем! Доброе утро, Милена Батьковна! - Макс улыбался еще лучезарнее. - Как дежурство прошло? Сигнал не резался?
- Еще как резался. Я даже испугалась, но не растерялась, представляешь? - пока Макс представлял, я помогла Энрике Иглесиасу спеть припев на испанском. - А с чего это я вдруг стала "Миленой Батьковной"? Я для всех - Мила. Милена - в крайнем случае.
- Договорились, Милена Бать... Мила! Ты иди полощи горлышко, рекламу я запущу в пятнадцать, так и быть. Прочитаешь погоду и - свободна!
Я пошла умываться. Перепачкавшись зубной пастой и пуская мыльные пузыри, пела хором с Мадонной, прослушала блок рекламы, так называемую "доску" на шестнадцатой минуте, благо радиоприемник в водонепроницаемом корпусе был даже в ванной.
Вся наша студия была весьма пригодна для жилья. Входя, ее можно было с первого взгляда принять за хорошо обставленную квартиру с источником звука в каждой комнате. Тут была ванная, кухня, холодильник, два дивана, двуспальная кровать и семь компьютеров. Все сделано с большой любовью. Всюду на стенах были налеплены веселые фотки, открытки, плакаты с автографами и везде стояли, валялись, висели те мелочи, присутствие которых характеризует творческую обстановку.
Но самое главное, у нас была крыша. Студия находилась на 15-м этаже, и железная дверь, выкрашенная в цвет Радио 7, выпускала нас всех на крышу одним "сим-сим, откройся!" - набором пары цифр.
Я вернулась в залитую драгоценным осенним солнечным светом комнату. Тут меня уже дожидался Макс с дымящейся кружкой зеленого чая.
- Все как в пятизвездочном отеле! Спасибо! - я приняла из его рук знакомую чашку.
Пересчитав на ней кленовые листочки и удостоверившись, что их ровно семь, принялась разглядывать белые стены комнаты "ТИШЕ! ИДЕТ ЭФИР!". Они были обиты пенопластом для изоляции звука. На стене висел огромный логотип "РАДИО 7 НА СЕМИ ХОЛМАХ", нарисованный Наташкой, диджеем и девушкой звезды интерактивной программы "Хит с доставкой на дом" Андрея Ильина, в миру - Лехи Дедищева. Я сначала удивилась:
- А чего вы полиграфию не повесите?
- А так уютнее, по-домашнему, - ответили мне и выдали тапочки. Домашние, с собачками.
Выпив с Максом утреннего чая с печеньем и шоколадом (за счет заведения!), начали готовиться к выпуску погоды. "Учитель" мой пошел "снимать показания с приборов" - звонить в метеослужбы.
Это был мой первый выход в эфир. По сложившейся традиции, мне нужен был эфирный псевдоним. Псевдоимена имели здесь все, даже ты в свое время был Максом Фоминым вместо Максима Тарасова.
Этим, на самом деле интимным, занятием - наречением меня эфирным именем занялся непосредственно ты. В волнах эфира я - Гера Волкова. Гера - в честь древнегреческой богини супружества и, конечно, потому что так - Гермина - звали героиню "Степного Волка", с которого все началось. Ты даже взял под опеку (это стало в последнее время модно и престижно - перечислять деньги отдельному животному и считаться его "спонсором") - "удочерил" молодую волчицу в зоопарке и назвал ее тоже Герой.
Заходит Макс. Он почему-то перестал улыбаться.
- В чем дело? Что-то не так? - Я испугалась.
- Обломилась, Миленочка, погода! У телефона у нашего...
Вдруг мы погрузились в тишину. Все замолкло. Это было невыносимо дико.
Макс закричал:
- Бегом в 43 квартиру! Ломись, пока не откроют! Там Коля, наш инженер живет, скажи, что...
Недослушав Макса, я кинулась к лифту. Я знала, что говорить.
1.4
Спускаясь в лифте, я считала минуты. Барабаня кулаками в дверь и запихивая сонного, в одних семейных трусах, Колю в кабину лифта, я считала секунды. Когда Макс рылся в проводах, во множестве своем отходящих от килограммов аппаратуры, а заспанный Коля вертелся рядом, я не дышала и считала мгновения. До выпуска оставалось пара минут...
- Хорошее начало, - думала я.
И вдруг всех оглушил стройный звук электрогитар, явно производимый ДДТ. Я облегченно выдохнула - динамики работали едва ли не лучше прежнего.
- Коленька, ты гений! Что же ты нажал?
- Да...ик! Ничего!.. ик! - Коля явно неплохо провел вчерашний вечер и ночь.
Мне стало даже неудобно за то, что я вытащила его из постели и заставила красоваться в одних семейных трусах.
Коля был обычным русским мужиком, на вид лет 35-ти. Волосы взъерошены, трехдневная небритость и эти семейные трусы...
- Он врезал кулаком по розетке и все заработало, - Макс был удивлен не меньше меня.
Но времени на удивления не было. Коля как-то бочком-бочком и испарился. Комп перезагрузился. Я набрала полную грудь воздуха...
- Восемь часов утра в нашем городе. В студии я - Гера Волкова. Доброе утро всем проснувшимся на "Радио 7 на Семи Холмах"! Я расскажу вам о погоде.
Никакой погоды перед глазами у меня не было. Телефоны наши еще почему-то не заработали, и Макс изображал мне на пальцах примерное направление ветра.
- На данный момент столбик нашего термометра остановился на отметке плюс тринадцать градусов. А, как говорят синоптики, температура сегодня поднимется до 18-20 градусов выше ноля. За окном на данный момент переменная облачность... - я посмотрела в окно и зажмурилась - солнце светило убийственно ярко... - которая, предположительно, сохранится сегодня весь день. Местами вероятен кратковременный дождь... - сама удивилась той уверенности, с которой я мелю откровенную чушь, - возможна гроза. Ветер переменный, 3-8 метра в секунду. На этом пока все. Спонсор прогноза - казино "Лас-Вегас".
Я включила отбивку и услышала крик Макса:
- Это триумф!
- Это провал, - прошептала я и закрыла глаза.
Ожил телефон. Я знала, что это ты.
- Алло.
- Это было потрясающе. У тебя сегодня бархатный голос.
- Не утешай меня...
- Я серьезно! Все прошло великолепно. Поздравляю с дебютом!
Я выпустила в эфир божественную Энью и вновь закрыла глаза.
- Ты скоро приедешь?
- Полчаса - максимум. Я отвезу тебя домой, девочка. Тебе нужно отдохнуть.
Я нажала отбой и откинулась в кресле. Макс притащил шампанское:
- Это надо отметить!
- Не сейчас, - отмахнулась я. - Что-то себя плохо чувствую, - и пошла к лифту.
1.5
Я оделась и спустилась к подъезду. Ранняя осень уже три недели как была на своей территории. Бабье лето как-то прошло стороной. Я не то чтобы не любила этого времени года, осень наводила на меня откровенную тоску. Пристроившись на скамейке у подъезда я не успела подумать, как хорошо отсюда видно весь двор бабушкам, которые просиживают здесь сутками... как появился ты. Вернее, сначала появился капот твоей десятки цвета "афалин", потом - весь автомобиль, а после - ты сам. Ты был в черном свитере и болотного цвета брюках. Глаза опухшими не были - дома ты хорошо спишь.
- Привет!
Ты вышел мне навстречу. Остановился в паре сантиметров от меня и впился взглядом в мои глаза. Так мы и стояли минуты две: глаза в глаза.
- Давно тебя не видел - соскучился, - оправдываешься ты. - Неделю - точно! - по-джентельменски открываешь мне дверь машины.
- Мы вчера были вместе на радио, - я улыбаюсь, видя, что ты слегка смущен.
- Мне показалось, неделя прошла... Поехали!
1.6
***
вход и выход
в те же самые ворота
еще недавно с куклой ты возилась
но есть иная, взрослая игра:
игра с огнем
Ты никогда не дарил мне кружевного белья и цветов. Я получала от тебя более функциональные подарки и практичные подарки: мобильный телефон, холодильник. Из обычных подарков, подарков, которые обычно дарят любовницам - только духи.
В одну из наших первых встреч, тогда, когда мир еще не рухнул, ты довольно потянул носом:
- Какие у тебя духи? Davidoff?
- Cool water, - с гордостью говорю я.
- Davidoff, значит... - ты прищурился.
- Говорю же, Cool water, - я смутилась, хотя смущаться было нечего.
- Davidoff - Cool Water - они, вообще-то так называются. Мои любимые.
- Серьезно? - я удивилась по-настоящему.
- Еще как! Жене подарил недавно. Выбирали часа два. Ей там какие-то дешевые понравились... А я как эти учуял, так и говорю: "Или эти, или никакие!". Синенький пузыречек такой... Дай еще понюхать... Ой! Балдею! - ты принялся трепать мои волосы и вдыхать и их аромат тоже.
Я открыла дверь моей квартиры. После хоть и скупого, осеннего, но солнечного света, моя квартирка казалась темным подвалом. Я бросила сумку на пол. Туда же полетели ключи от машины, ботинки и твой черный свитер, который с такой любовью вязала твоя жена.
Ты жадно впился горячим ртом в мою шею. На людях ты никогда меня горячо не целовал, даже в студии, где все и так прекрасно знали о наших отношениях, а кто не знал, тот догадывался. На вечеринках и презентациях ты крепко прижимал меня к себе. Твоя жена на эти гулянки не ходила. Ты всем говорил, что я - твоя протеже.
Спроси меня кто-нибудь, какого цвета у тебя глаза, я вряд ли смогу что-либо внятно ответить. Глядя в твои глаза, я не вижу их цвета, формы и размера зрачка, я гляжу куда-то глубже, туда, где сосредоточена вся твоя сущность. Ты говоришь, что видишь в моих глазах то же самое. Ты горячо целуешь меня в глаза.
Мы быстро остались без одежды. Твое тело было атлетически сложено. Ты был высокий и худой, но достаточно сильный. Я вспомнила, как в нашу первую встречу я натерла ногу и ты нес меня на руках.
- Как невесту несешь, - заметила тогда я.
Твои жаркие губы бегали по мой спине вверх-вниз. Жена никогда не удовлетворяла тебя полностью. Она соглашалась только на миссионерские позы, только ночью и только пару раз в месяц. Я же была готова где угодно и когда угодно. Прямо как групи на рок концертах 60-70-х годов.
Я не любила тебя. Ты не любил меня. У нас была одна на двоих огромная страсть.
1.7
***
там среди голубеющих ив
дрожит перекличка птиц
в пятнадцать лет ты узнала страсть
хотела слиться со мной
без обид, подозрений и ссор
Я проснулась второй раз за утро. Ты обжигал своим дыханием и нежно покусывал мое ухо.
- Пора, красавица, проснись... - твой голос был прекрасно поставлен. ... - Открой сомкнуты негой взоры, на встречу северной Авроры звездою севера явись! - Ты чмокнул меня в губы, облизнулся и улыбнулся. - Пора, красавица, проснись! Что тебе снилось? Ты так улыбалась во сне, что будить тебя жалко было.
- Мне снилось... - я посмотрела в зеркало на потолке. Одеяло сползло, и моя левая грудь демонстрировала свою поэтическую форму. Поймав на ней твой хищный взгляд, я натянула одеяло до ушей. - Мне снилось... - даже из-под одеяла мой голос звучал чрезвычайно чисто и бодро. - Мне снилось... - смакуя звуки своего голоса, протянула я. Мои глаза вылезли из-под одеяла, лукаво тебе подмигнули, - мне снился наш первый раз!
Последнюю тень ночи разогнал наш общий яркий, как летние краски и звонкий, как весенняя капель, смех. Было около двенадцати.
- Всем привет! - я улыбалась, окидывая взглядом сотрудников "Радио 7 на семи холмах" и "Службы новостей 48 регион".
Наш 15-й этаж делился на две части. Правое крыло - четыре комнаты, ванная и дверь на крышу - было занято нашей студией. Студией "L-радио" - липецкого отделения "Семерки" (или, как чаще ее называли, "Радио 7 на семи гробах"...).
Левое же крыло занимали журналисты "128 региона" и менеджеры нашей рекламной службы. У них было около шести комнат.
Но сам офис директоров находился на Советской, 66.
- Привет, альтруисты! - Это я уже здоровалась лично с Лешкой Дедищевым - признанной звездой интерактивного эфира. Альтруисты - это потому, что наш номер был единственным бесплатным в городе бесплатным телефоном для передачи приветов.
- Привет, привет! - Леха мне подмигнул. - Тебя Ленка ищет и взгляд у нее сегодня что-то недобрый...
Ленка Пчелкина - программный директор, редактор новостей и один из голосов эфира. Тетка чумовая, но меня недолюбливающая. При разговоре с ней заставляет всех садиться, чтобы не быть ниже собеседника. Я выше ее на голову.
- А, Миленочка! Садитесь, садитесь! - глаза Ленки сверкнули. Их блеск был заметен даже через стекла ее очков. - Голос, конечно, у тебя просто потрясающий, но, знаешь, если сегодня дождь пойдет, я тебе в ноги поклонюсь. Свободна!
Эта ужасная тетка приходилась мне непосредственно директором. Пришлось подчиниться.
Было без десяти рабочий полдень. Все ужасно суетились, бегали туда-сюда. Запаздывал наш "диктор" - официальный голос "Службы новостей" - Рома Александров. Он в свое время работал на скандальном ТВК, журналисты которого, впоследствии поливали грязью досточтимого губернатора и администрацию. Потом он оттуда ушел, и зарождавшиеся тогда "Регионцики" чудом заманили его к себе.
- Александров! Где тебя черти носят?! Семь минут до выпуска! - Ленка была зла не на шутку. Хотя, по сути дела, главным по новостям был Рома, она считала себя самой основной и орала на всех.
- Миленка, здравствуй! Только что от Тарасова. Он сказал, чтоб ты немедленно посмотрела мыло на втором компе, - Рома, предчувствуя бурю, отважно улыбался.
- Да, хорошо. Но только почему я? Пчелкина ведь всегда смотрит почту сама...
- Ну, это уж я не знаю. Сами с Тарасовым разбирайтесь... - Ромка поправил очки на носу.
- Ой, Ром, извини пожалуйста. Задерживаю. Ленка тебя сейчас прикончит...
- Ничего, - улыбается голос Радио 7, - у меня от нее противоядие.
Я иду в полном недоумении ко второму компьютеру. Так и есть. Письмо для Геры Волковой. Так. Посмотрим.
"15.30 улица Зегеля, дом два.
Зайти в большую красивую стеклянную дверь.
Свернуть налево. Потом опять налево.
Спросить Илью Сергеевича[М. SH.1]".
Больше ничего. Интересно.
Конечно, ровно в полчетвертого я открывала большую стеклянную дверь, которая оказалась дверью салона красоты. Свернув два раза налево и спросив Славу, меня провели в комнату, которая больше походила на хирургическое отделение, где людям что-то отрезают и калечат, чем на место, где их, людей, делают красивыми. Мне сказали раздеться до пояса. Милая девушка в белом халате дала мне накрахмаленную, такую же белую, как все вокруг, рубашку. Я плохо соображала, что происходит, видно, начинал действовать наркоз... Меня уложили на операционный стол и... Тут появился ты. Мне уже не было страшно. Тебя одели во все белое, ты сжимал мою руку, улыбался и что-то говорил...
1.8
Я проснулась третий раз за утро. Мне уже порядком надоело просыпаться и хотелось послать всех к чертовой матери. Я лежала на кушетке, заботливо укрытая одеялом. Приподнялась на локтях и огляделась. Я по-прежнему находилась в белой комнате. Стены были белыми. Окон не было. В глаза бил белый свет огромной лампы. Уставившись в безнадежно белый потолок, принялась разглядывать барельефы в барочном стиле. Я вспомнила, что нечто подобное изображено на обоях в детской, моей комнате у родителей...
Я начала кричать. У меня началась истерика. Вдруг показалось, что этот человек в белой повязке вырезал мне из живота что-то важное. А ты стоял рядом и не остановил его...
Но мой крик прибежала уже знакомая медсестра, и, вслед за ней, ты.
- Так она ничего не знала? Максим, вас убить мало! - медсестричка вытаращила на тебя свои огромные карие глазища. - А то, я смотрю, девушка чересчур нервничает, трясется вся - вот и дала ей общий наркоз...
- О чем не знала? Что вы со мной сделали? - Я кричала громко, ты целовал меня в голову и успокаивал.
- Все в порядке... Ну, сюрприз для тебя хотел сделать... Нормально все...
- Зачем мне резали живот?! Что происходит?! - моя истерика изрядно напугала медсестричку и она побежала за успокоительным.
- Девочка моя, все хорошо... - ты погладил меня по животу и я что-то почувствовала... - просто у тебя есть теперь такая штучка, ну, пирсинг...
- Пирсинг? С ума сошел? А меня сначала спросить не мог? - Я была в не себя, но начала успокаиваться - это всего лишь пирсинг, а я подумала...
Серебряное колечко с маленьким бриллиантиком оказалось великолепным. Правда, месяца два потом я не могла спать на животе, да в радиусе пяти сантиметров от пирсинга все побаливало. Но это не сравнить с теми ощущениями, которые ты испытывал используя это колечко во время наших любовных игр...
Мы вышли на улицу. На небе были тучи. Моросил осенний дождь. Я заранее посмеялась над бедной Леной Пчелкиной. Ты был крайне счастлив. Ты отвез меня домой, и мы целовались-прощались минут сорок. День подходил к концу.
1.9
Прошло около двух недель. Осень полностью оккупировала всю территорию познания. Было скользко, мерзко и холодно.
Лена Пчелкина, не выдержав унижения, уволилась по собственному желанию. Я немедля была определена на роль официального голоса - после ухода Пчелкиной эта вакансия освободилась.
Начались занятия в Университете. Часов до двух я прозябала в не отапливаемых аудиториях. А потом ехала в студию и отогревалась там до десяти вечера.
А еще все наши ребята, не терявшие полдня на прозябание в кабинетах и аудиториях, тратили все оставшееся свободное время на поиски новостей. Каждый это делал, как умел. Кто-то сидел на телефоне и атаковал секретаря областной и городской администрации, следя за каждым движением наших местных политиков. Кто-то протирал штаны на всевозможных брифингах и пресс-конференциях. Кто-то вверх-вниз ездил на нашем лифте. Этим кто-то был Сергей Баков. И именно ему повезло сегодня больше всех.
От нечего делать Серж катался туда-сюда и докатался. Открываю ему дверь и вижу его сумасшедшие глаза.
- Ну что, какие новости? -интересуюсь я.
- Тссс! Тихо! - Следует короткая пауза. - Слышишь? - Сережа вопросительно смотрит на меня.
- Нет. А что я должна услышать?..
- Слушай! Лучше слушай! Ну, прислушайся! Теперь слышишь?
- Слышу. Котенок где-то пищит. Только откуда - не могу понять... Он что, у тебя за пазухой? Ой, как мило... Наташ! У нас молоко в холодильнике есть? - кричу я вглубь студии.
- Ты не поняла, - Баков тычет пальцем в потолок лифта, - он там.
Из этого "милого" происшествия было решено сделать сногсшибательную новость. Позвонили ребятам с ТВ-5. И уже в четырехчасовом выпуске я сообщала:
- Беспрецедентное событие произошло сегодня в жилом доме по адресу проспект Победы 444-а. Примерно в три часа дня жильцы дома услышали в лифте душераздирающие звуки. Обеспокоенные люди вызвали для разбирательства спасателей и журналистов "Службы новостей 128 регион". Как оказалось, крики принадлежали маленькому котенку, который таким образом подавал признаки жизни, находясь на крыше грузового лифта. Как животное оказалось в лифтовой шахте осталось неизвестным. Совместными усилиями работников спасательной службы и журналистов Службы Новостей животное было спасено. Сейчас счастливый котенок находится в студии "128 Региона" и пьет заботливо налитое журналистами молоко.
В действительности, все было фикцией. Как только приехали ребята из телевидения, котенок замолк и больше голоса не подавал. Может, вылез самостоятельно, а, может, сорвался вниз... Телевизионщики поснимали виды с нашей крыши и уехали. Мы придумали вот этот "отчет о проделанной работе". Записали "впечатления спасенного", благо Хомяк наш, Галина Сергеева очень правдоподобно мяукала, но в последний момент в эфир пустить не решились.
Все по большому счету было в полном порядке. Я имела все, о чем можно было только мечтать: престижную работу, хорошую квартиру и даже какого никакого мужчину. Но ощущения были полностью отравлены каким-то непонятным осадком. С каждым днем становилось все хуже и хуже, расположение духа - мрачнее тучи. Хандра, осенний сплин, сезонная депрессия... Да и ты куда-то запропастился....
- Алло! Октябрьский морг слушает!
- Скажите пожалуйста, а к вам бренное и бездыханное тело Тарасова Максима Вячеславовича не привозили?
- Тарасова? Максима Вячеславовича?
- Его самого.
- Как же, как же! Он уже тут испортился...
Ох, до чего же ты на дух не переносил Леопольда! Стоило мне заикнуться, что я с ним разговаривала или звонила на его эфир, ты начинал кричать, что он подлец и прочие непристойности. Мне приятней общаться с человеком, который, возможно, за глаза меня поносит, но в лицо вежлив, чем вообще не общаться. Хотя, это я сгоряча. Конечно, мне не приятно с такими общаться.
По натуре я - гедонист. Это люди, для которых вся жизнь есть сплошное наслаждение. Я пытаюсь из моей, по всем параметрам счастливой, жизни выжать все соки - максимум наслаждения и удовольствия. Я гедонист до мозга костей. Наслаждения в еде - только все самое вкусное и любимое. Уют и комфорт в доме - обязательны для меня. Полное наслаждение и удовлетворение в сексе - откровенный гедонизм. Я полностью отрицаю присказку "С милым рай и в шалаше". Хотя... Такого опыта у меня еще не было и я просто не имею права говорить наверняка.
Сейчас моей гедонистической сущности хочется персиков. Пожалуйста, вот тебе, Миленочка, персики. Сейчас вот мне хочется ничего не делать и валяться на диване, слушать музыку, плевать в потолок - пожалуйста, Миленочка, валяйся, слушай и плюй. А вот сейчас я захочу получить, как минимум, три оргазма подряд (меньше с тобой не получается) - пожалуйста, Миленочка... И нет этому гедонизму конца и края.
Я счастлива, каждая клеточка моего тела трепещет от счастья и удовольствия, но... Но есть одно "но". Что кроется за этим неопределенным предлогом - мне только предстоит узнать. Узнаю ли я когда-нибудь?
От мыслей меня отвлекли (или еще больше в них, мыслях, утопили) переливы мелодии "My Heart Will Go On" Celine Dion. Абсолютно неуемное чувство любви спрятано было во всей этой истории - давно не практикующееся среди молодежи самопожертвование. А смогла бы я пожертвовать чем-то ради любви и страсти? А смог бы ты пожертвовать любовью ради страсти?
1.91
***
мы слишком далеко
зашли в поцелуях
наряд твой расстегнут
о как непрочны
супружеские узы
В то время, когда я переживала новые ощущения и предчувствовала будущие тревоги и будущие радости, я и не помышляла написания этого литературного произведения. Не знала я тогда и что это будет, комедия или драма? Смешанный жанр. Какое настроение будет зашифровано в следующем абзаце - затрудняюсь ответить.
В каком-то тумане припоминаю жизнь. Осенью 2002 был день, который вывернул все мое мировоззрение наизнанку. Отец мой напился и рыдал в голос за жизнь Сергея Бодрова-мл., который, вероятнее всего, погиб при сходе ледника в Северной Осетии. Мать моя сбилась с ног, стирая видеокассеты с моими любимыми клипами и записывая на них фильмы Бодрова, которые телевизионщики, подгадав момент, стали показывать, не зря надеясь на высокие рейтинги.
Теперь ты загораживаешь своим светом мои воспоминания. Они блекнут с каждой секундой, а я и не пытаюсь их спасти. Я полностью в твоей власти. Ты повелеваешь мной, моими чувствами, моей жизнью.
Сейчас я стираю из памяти тот день, когда ваш штатский педофил Баков принял мой голос, голос которым ты всегда восхищался, за голос твоей жены и назвал меня Наташей.
Был еще один презабавный случай, когда Пчелкина взяла трубку. Я, как обычно, спросила Тарасова. Ленка говорит, что, мол, одну секунду, сейчас позову. А сама чуть ли не в трубку орет:
- Макс! На одном телефоне Милена, на другом - жена. К кому пойдешь? - и с улыбочкой такой, хорошо чувствующейся, - Милен, у него сейчас собрание, перезвоните попозже...
Я в шоке опускаю трубку на рычаг. Через пять (!) секунд раздается звонок. Это был, без сомнения, ты.
Таких воспоминаний много и они тащат за собой целую вереницу чувств и ощущений всех мастей и эмоциональных окрасок. Но они - ничто по сравнению с теми ощущениями, которые я испытываю, когда ты внутри меня. По животному признаку - ты моя вторая половина, я в этом не сомневаюсь. Нам хорошо вместе. Между нами настоящая первобытная страсть. Мы - идеальные партнеры. Наш секс - самое главное, что существует в жизни.
Где бы мы ни были, в студии ли, дома ли, на презентации... Мы стремимся слиться воедино. Мы не задумываемся о социальной стороне жизни, о мире, о войне, о людях. Мы живем эмоциями в нашем отдельном мире, каменном веке прогресса. Со времен процветания Афин и Рима в плане секса ничего не изменилось. Мы остались прежними. Мы не приобрели любви и не утратили страсти.
Все эти аргументы подводят черту вывода, для осмысления которого не нужно быть философом.
Твой брак изжил себя. Ты изначально предназначался мне. Мы - одно целое.
2.0
***
все сливается:
волосы собраны в пучок
перехвачены бумажным шнурком
будто нищий с жемчужиной
жадно играю с тобой
За один день вся жизнь кардинально изменилась. Ты пришел ко мне на эфир. В твоих членах наблюдалось явное возбуждение, в твоих движениях - оживление, в твоем взгляде бушевало адское пламя.
- Привет! Что с тобой? Ты выиграл 100 долларов в лотерею? - я улыбалась назло гремящей за стеклопакетами вьюге.
- Мир вот-вот рухнет во второй раз. Ты поедешь со мной, - ты нежно меня поцеловал при всем честном народе, чего раньше никогда не случалось. - Хомяк тебя заменит.
Мы поехали в мою квартирку. Я в спешке собирала чемоданы - только самое необходимое. Твои сумки уже лежали в багажнике.
В три часа следующего дня мы садились на самолет Москва - Рим. Я была, мягко говоря, удивлена, ты сохранял абсолютное спокойствие, как будто ничего особенного не происходило.
Еще через несколько часов я стояла на середине римского Форума (точнее, того, что от него осталось) и сочеталась законным браком с тобой...
Сейчас сорок восемь минут после полуночи по Римскому времени. Вокруг меня звучат песнопения на латыни. Все, что я могу из них разобрать, - это:
"Обитатель Геликонского холма, сын Венеры Урании, ты, который привлекает к супругу нежную деву, бог гименея, Гимен, Гимен, бог гименея.
Увенчай свое чело цветами и майораном; возьми flammeum, приди сюда, приветливое божество, приди в желтой сандалии, на белой, как снег, ноге.
Увенчанный сегодняшним весельем, присоедини свой серебристый голос к нашей песне гименея; своей легкой стопой ударяй землю и взволнуй своей рукою пламя горящей сосны.
Призови в это жилище ту, которая должна здесь царить. Пусть возгорится желанием к своему молодому мужу, пусть любовь увлечет ее душу, пусть обовьется она, как плющ обвивает вяз."
Я закрывала глаза и видела темное небо. Я открывала глаза и видела горящие факелы.
Вот здесь-то и пора остановиться и призадуматься: чего больше в этом бульварном романе, правды или вымысла? Я не вижу здесь ни того, ни другого. Это сакрарий мой самоуничтожающейся души. Сама идея написания этого откровения была самоуничтожением. Во всех моих словах слишком много правды и чересчур мало лжи.
Единственная и самая главная ложь - вечность. Как бы хорошо не пели о вечности "Spice Girls" в тот день, когда мир рухнул. Вечность - лишь отговорка для полоумных недоноском и оправдание для философов. Ее эфемерный призрак носится в ночном осеннем воздухе, не давая спокойно спать особо озабоченным. Вечность задевала и волновала, заставляла денно и нощно думать о себе таких великих недоумков, как: Тутанхамон и, вместе с ним, все фараоны Египта; Клеопатра и, вместе с ней, все более-менее обеспеченные женщины Рима; средневековые алхимики... Да мало ли людей мечтают о существовании вечности?! Тебя она поглотила так, что ты уперся руками в небо и кричал, что нам подвластно время, у нас впереди вечность! Так вот, что я тебе скажу, вечности не существует и вряд ли она когда-нибудь присутствовала на этой грешной земле. Ничто не вечно: кровь к тридцати годам густеет, к шестидесяти - с трудом двигается по венам, артериям и аортам, к ста десяти - засыхает; "Перпетуум-мобиле" существует только в грезах молодых физиков - старые давно поняли, что все это откровенная байда. Даже знак бесконечности невечен.
Но я успокою твою затронутую вечностью душу и скажу, что поиски вечности вечны.
Не существует вечной музыки. Существует лишь музыка, которую будут слушать наши дети и дети наших детей: Beatles, Elvis, Pink Floyd, Rolling Stones, Deep Purple, ДДТ. На этом миссия вечности закончится и наступит... наступит... некое подобие бесконечности, что, в принципе, вечностью не является по всем параметрам.
Сейчас пишу эту чушь о том, что вечности не существует и слушаю саму ее, милую. Великий альбом Pink Floyd - "СТЕНУ". Ему столько же лет, сколько и тебе. Он, так же, как и ты, вечен. Все, чего смогли добиться пара-тройка неглупых парней в далеких и ужасно прекрасных семидесятых - моего окончательного запутывания в сетях и паутинках вечности в темном двадцать первом веке.
Все ждали этого числа - 21. Ждали обнаружения жизни на Марсе, изобретения лекарства против СПИДа и лучшей жизни. Ничего этого, разумеется, двадцать первый, номерной предложить нам не смог. Теперь со стократным интересом ждем - не дождемся двадцать второго...
Я цвету и пахну. А, как сказал ужасно умный дядька Бёлль, "Если от человека пахнет, значит, он все еще жив". Я купаюсь в ослином молоке пахну пестумскими розами, майораном, тобой и Римом. На мне туника и столла. Я смотрю на огонь в атриуме. Он тихий, но надежный. Я отдаюсь ему. Я отдаюсь тебе.
2.1
Мы пробыли в Италии в общей сложности около двух месяцев. Я наконец-то увидела Рим, Неаполь, Милан, Венецию, Палермо, Болонью... Жила как в сказке, о которой мечтала всю свою сознательную жизнь.
Мы с тобой меньше всего походили на туристов, скорее, нас принимали в каждом городе за статистов исторического фильма... Я выходила на улицу исключительно в тунике; даже зимой я удивительно загорела, волосы от итальянской воды вились как шерсть молодого барашка. Словом, меня почти ничто не отличало от настоящей римлянки. Ты был прекрасным патрицием в белоснежной тоге. Вот так мы и бродили по Риму, вводя в заблуждение не только туристов, но и местных жителей. Вся жизнь текла на манер античной истории: мы поздно просыпались, обедали и до вечера бродили по старому Риму. Это был наш медовый месяц. Мечты сбылись. Мечтать, казалось бы, уже не о чем, но только не тебе! Ты мечтал о сыне...
Я все больше занималась написанием "путевых заметок", собирала информацию об архитектурных изысках старого Рима, Венеции, Милана. Мне очень это помогло, ведь дома меня ждал университет, сессии и экзамены.
За такие роскошные факты из истории Римской Империи мне простили двухмесячный прогул и перевели на заочный.
В Риме необыкновенный рассвет. В момент, когда солнце полностью показывается из недр земли, все замирает. Этот миг трудно уловить, но, поймав его, забыть невозможно. Чувство, что природа этой секундой дает нам шанс начать все сначала, забыть о прошлой жизни и войти в новую. И мы воспользовались этим шансом.
Нашего ребенка мы зачали здесь, в Риме, недалеко от Форума... Ты не без скрипа согласился на необычное имя для нашего первенца - Нерон. Я не могла не отдать дань памяти тому, в чьем городе я наконец-то обрела счастье...
2.2
По древней советской традиции, Новому году (как и восхождению на престол нового Императора Руси) приписывали чисто магические свойства и последствия. Наш новый год мы встретили в самолете. И, я считаю, удачным знаком было то, что самолет приземлился-таки в Шереметьево-2.
По другой советской традиции, новую жизнь принято начинать если не с нового года, так обязательно с понедельника. Вот и мы по древнему советскому обычаю начали новую жизнь с понедельника. Переехали в новую четырехкомнатную квартиру в центре в престижном жилом комплексе. Все было там шикарно и со вкусом. И меньше всего напоминало квартирку молодоженов образца 2001 года от Рождества Христова.
Я по-прежнему диджействовала на "Радио 7", но все больше переоформляла фонотеку, лазила по Интернету в поисках редких МР3-шек, заказывала по каталогом диски из Европы и помогала менеджерам твоих музыкальных магазинов.
Так мы и прожили пробный семейный месяц. Все было просто потрясающе! Ты каждый день дарил мне цветы, приносил сладости и кружевное белье[М. SH.2]. А потом выяснилось, что я беременна. Твоему счастью не было предела. Ты буквально носил меня на руках[М. SH.3]. Хотел даже запретить бегать помогать на радио и по музмагазинам, но я сказала, что буду сидеть дома только тогда, когда из-за животика ног своих видеть не буду. Ты нанял мне личного шофера.
А потом мне выпал замечательный шанс поехать в Москву для освещения рок-фестиваля, гостями которого были горячие финские парни MIF. Ты не хотел меня отпускать, боялся, наверное, за нас с малышом, но поддался моим уговорам и отпустил...
Как я сейчас понимаю, лучше бы ты этого не делал. Как и оставил неудовлетворенным еще один мой каприз - запись песни, избежал бы многих хлопот. Но гедонистка Миленочка хочет записать песенку[М. SH.4]. Ради любимой женушки и маленького Нерончика ты нашел лучшую студию со сверхсовременным оборудованием. Так появилась моя песня - перепевка перепевки - "Wicked Game" Chrisa Isaaka и, в последствие, злополучной группы MIF.
Единственный трек записали с первого дубля, что поразило даже маститых звукорежиссеров их Москвы, которых ты специально выписал.
Короче, как раз на День Святого Валентина я была в Москве. Рок-фестиваль, на котором я должна была присутствовать в качестве гостьи от "L - радио", был организован нашим "Радио 7" (всем московским коллегам было строго-настрого наказано беречь меня как зеницу ока) и назывался "Love-metal[М. SH.5]".
Программа состояла из выступлений молодых групп, исполнявших перепевки хитов 60-70 х годов (такова концепция радиостанции) в качестве разогрева у маститых акул русского рока, а те, в свою очередь, исполняли роль аперитива у хед-лайнера MIF.
Народу было до неприличия много - особенно русских рокеров. Я удивилась, что "старомодное" "Радио 7" затеяло возню с непредсказуемым российским шоу-бизнесом. Но как мне сказала программный директор в Мария Громова:
- - Если бы Джон Леннон и Джордж Хариссон были живы, пригласили бы "the Beatles", если бы Роджер Уотерс играл в "Pink Floyd", а Ричи Блекмор, который принципиально не играет ничего, кроме лютневой музыки, вновь записал бы что-то вроде "Дыма над водой" - особо колкое, Маша, сравнение, - мы непременно пригласили бы их. А так - хочешь заработать денег на шоу - пригласи Лагутенко и Земфиру. Они все сделают за тебя.
В толкотню зала, по старинке на концерт меня не пустили. И послэмовать в силу моего интересного положения и запретов твоих тоже не дали. Зато дали мне здоровенного детину Стасика, который ходил за мной повсюду, даже в туалет. Так что я довольствовалась закулисными ощущениями и сетованием на отключение бас- гитары во время 17-го такта (Чичерина).
Еще со мной ходила-бродила, музыкантов разводила фотограф Сарина - девушка потрясающей профессиональности и восточной красоты (кажется, она была татаркой, в суматохе я забыла уточнить), так вот, она делала для меня умопомрачительные эксклюзивные фотки. Мы с ней таким образом нащелкали около сорока пленок.
Да, ради интереса перечислю участников шоу "LOVE METAL". Это - Мумий Тролль, Земфира, Океан Ельзи, Вопли Видоплясова,Чичерина, Ялю Аволижуб, Мультфильмы.
Самыми убойными оказались Океаны и Вопли. С ними мне предстояло пообщаться на следующий день в уютной кафешке. Слава Вакурчук сам перед выступлением во время саунд-чека подскочил ко мне:
- - А это вы та самая симпатичная журналистка, которая ждет маленького? - из-за спины его торчала длинная роза.
- - Как быстро слухи расходятся...
- - Ой, это вы! Это вам от Океана Эльзы! Я - Слава, а Вас как зовут? - розовая роза.
- - Милена, но когда я задала вам вопрос про японцев, и вы подарили мне струны для гитары в далеком 2001, вы звали меня Машенька. Давай на ты?
- - Ой, про японцев! Помню! Такой еще голос милый и приятный... Так ты теперь на радио работаешь?
- - Да, как видишь. А еще скоро буду работать мамой.
Потрясающей души человек. Мы с ним встречались на следующий день в кафе на Арбате.
Неменее приятным оказался на ощупь (шучу) Олег Скрипка. Тот тоже подарил розу (белая роза), а я ему законно польстила схожестью с Луцием Домицием:
- - Вот когда мой мальчик родится, я буду звать его Нероном.
- - Но, я думаю, на меня он вряд ли будет похож, иначе твой муж сделает так, что Вопли Видоплясова останутся без Скрипки! - потрясающее чувство юмора.
Дальше больше. С MIF поговорить так и не удалось. Хотя я видела Герман одним глазом, но на всю жизнь запомнила его взгляд - раз в миллион помощнее твоего. У него было замечательное выступление, зал, и так уже стоявший на ушах последние три часа, просто выл от экстаза. Герман вышел на сцену с неизменной бутылкой красного вина, в духе Джимма Моррисона, и сигаретой.