Аннотация: Юмористическая проза жизни и немного фантазии
Трам-тарарам
В стране Тарарамия, и это даже безмозглой козе понятно, живут тарарамы. Так вот, тарарам по имени Блям был когда-то человеком. В это трудно сейчас поверить, но это так. Да-да, тогда он жил на планете Земля и звали его Афанасий Поликарпович Блямдин.
Афанасий, в последние годы своей земной жизни, был простым, рабочим человеком, которого следовало отнести к вырождающемуся социальному классу - пролетариату, поскольку к описываемому периоду в России повсеместно преуспевало и стремительно росло сословие торгашей и коммерсантов, а рабочий класс, благодаря неустанным усилиям правительства, стремительно исчезал.
Подвигов, отмеченных Родиной, Блямдин А.П., за свои пятьдесят восемь лет жизни на Земле, совершить не успел. Своровать денег у государства не удосужился, в депутаты не избирался, к суду не привлекался и жил на 1/6 части суши планеты Земля, как и многие другие его соплеменники, тихо и спокойно, без особых претензий к власти и окружающей его среде. Не примечая за собой особых, выдающихся талантов, он и не вынашивал по жизни грандиозных, дерзких планов. Считая главной своей задачей - добросовестно трудиться на производстве и по мере сил растить своих двух детей: дочь - Наталью и сына - Антона.
Сейчас, пребывая в стране Тарарамия, он подробностей своей прежней жизни уже не помнил, но в его личном деле под номером HD\БАП 3517 значилось, что Блямдин Афанасий Поликарпович до прибытия на планету HD 10700e был земляном и жил на территории Российской Федерации в поселке под названием Кебанъёль.
Для недостаточно просвещенных в астрономии читателей, следует пояснить, что планета HD10700e находится в созвездии Тау-Кита, где помимо её имеются еще четыре планеты. Но только на HD 10700е образовались условия подобные земным и заселяют её человекоподобные существа, которые сами себя называют тарарамами.
Блям, будучи иммигрантом, выполняет на планете HD10700е, как бы сказали земляне, черновую работу. Ему поручено собирать корзины с информационным мусором и высыпать их содержимое в черные дыры вселенной. Информация здесь изымается из эфирного пространства, а потому корзины нетяжелые, и вполне по силам, уже далеко не блещущему своим здоровьем, Бляму. А мусора здесь этого - таскать, не перетаскать. Поскольку "Правильным" и "Верным" на планете HD 10700e считаются только мысли и идеи из Высшего Центра. Главным в Центре и на всей планете является Верховный предводитель Трам-III. Ему подчиняется здесь всё: от самой маленькой нано-букашки до самого большого моно-ящура, от самого задрипанного иммигрантишки, типа Бляма, до самого высокородного тарарама. И, даже, сама планета HD 10700е по указанию Трама-III год вращается в одну сторону, а следующий в другую, чтобы обычные тарарамы не скучали от однообразия и не чувствовали под ногами крепкой опоры. Поскольку то и другое могло бы спровоцировать их на выступления против власти. А ей это надо? - Зададимся риторическим вопросом. И дружно ответим - Нет! Тем более, как известно, тарарамовцы являются большими любителями "повозбухать" и устроить на планете никому не нужный человеческий "Трам-тарарам". Сам же Верховный предводитель Трам-III живет то на одном, то на другом полюсах планеты, а поэтому для него смена её вращения остаётся практически незаметной и не- чувствительной .
Специальные сооружения-ловушки расставленные по всей окружности планеты вылавливают "информационный мусор", к которому здесь причисляют все мысли и суждения, не совпадающие с идеологией Центра. Блям из ловушек наполняет свои корзины, грузит их в левитационный дискообразный аппарат "Драндулат" и летит к "Черной дыре". Работа эта очень опасная: дыра в любой момент может засосать его вместе с "Драндулатом" в свое жерло, и где его выплюнет и в каком виде - одному Богу, а может только чёрту известно. Но никто здесь об этом сожалеть не будет. Вместо иммигранта с планеты Земля под номером 3517 появится новый - 3518...3520 и т.д.
Сами тарарамовцы, все очень худые и, даже можно сказать, поджарые создания, с зеленовато-желтым цветом кожи. Их рост варьируется от полутора до двух метров. При этом они имеют короткие ноги и удлинённое туловище. Видимо, это связано с гравитацией, которая здесь значительно выше, чем на Земле. Головы у них небольшие, вытянутые вверх, размером с небольшую дыньку. Их мозги, судя по всему, имеют небольшую массу, поскольку за многие годы сильно атрофировались и усохли. Тарарамовцы думают мало, за них все решают власти из Высшего Центра. Гуманитарные науки у них развиты слабо и серьезных книг они почти не читают, за исключением специальной профессиональной литературы. Самых злостных производителей "информационного мусора" здесь привлекают к ответу и, даже, наказывают. Да-да, здесь на планете HD10700e тоже есть суд. Однако этот суд руководствуется принципами целесообразности, а не законности и строго следует указаниями из Центра.
Тарарамовская речь по своему звучанию напоминает несмазанные механизмы на Земле, она очень низкая и протяжная, как будто пластинку со скоростью вращения 78 оборотов поставили на 33. Говорят тарарамовцы мало, да и собственно о чем говорить, когда есть верховный и мудрый Трам-III, который за всех всегда скажет то, что нужно. Местные муниципальные начальники, с позволения из Центра, на время своих полномочий, наделены способностью передавать свои мысли на небольшие расстояния по воздуху. Чем они, благодаря особому энергоинформационному полю планеты, успешно пользуются, телепатируя рядовым тарарамовцам свои распоряжения и указания. Свободомыслие здесь позволительно лишь на бытовом уровне: "с кем сегодня отужинать", "какого цвета купить униформу", "где провести свой отпуск" и т.п. За каждым установлено жесткое, постоянное наблюдение, которое на самом начальном этапе позволяет нейтрализовать и изолировать любого вольнодумца или несогласного с властью. Рот у тарарамовцев небольшой, как средних размеров пуговица, с вытянутыми вперед губами. Питаются они в основном энергетическими коктейлями и бульонами из генно-модефецированных продуктов. Так что и челюсти напрягать им также не приходится. А вот глаза у них большие, миндалевидные. Глазами они общаются друг с другом, глазами выражают свои эмоции, глазами они любят. У них преимущественно платоническая любовь. После официального закрепления семейного брачного союза у индивидуумов берут скребки с полости рта и затем, в пробирке выращивают начальную стадию эмбриона, который, после шести месяцев нахождения в чреве одного из родителей становится ребёнком - тарарамчёнком. Из рассказов местных жителей Блям узнал, что раньше на этой планете отношения между полами строились по-другому, было всё как у людей. Но развитие урбанистической цивилизации и падение моральных нравов привели к тому, что у большинства жителей планеты функций половых органов оказались сильно ослабленными. Однако, власть это, вполне, устраивает - стало значительно меньше конфликтов и преступлений на бытовой почве. У тарарамовцев одна вера, они поклоняются своему светилу Тау-Кита, и у них нет разделения по межнациональным признакам, что положительно сказывается на их толерантности и является их бесспорным преимуществом. Однако многие тарарамовцы очень эгоистичны и крайне заносчивы, преследующие одну цель в жизни - добывание любым путем денег и только денег, которые здесь называются "грабло". На планете кроме культа личности Трама-III, еще царит повальный, абсолютно аморальный и беспощадный культ денег, которые в основном тратятся на низкопробные развлечения и удовольствия. Самые богатые из тарарамовцев позволяют себе межгалактические путешествия. Некоторые из них, судя по рассказам, бывали даже на планете Земля. В основном же жители планеты HD 10700e представляют собой однородную безликую и безвольную массу за исключением тех, кто входит в привилегированную касту и стоит на самой вершине власти. Отдельной прослойкой среди тех, кто населяет планету HD10700e, являются иммигранты - жители с других планет, используемые для выполнения низко квалифицированной, черновой работы, таковым и является Блям - бывший Афанасий Поликарпович Блямдин.
История прежней, земной жизни Афанасия Поликарповича тривиальна. Из показаний, хранящихся в его личном деле, следует, что он ранее жил на планете Земля, в стране называемой Россия, и в восьмидесятых годах прошлого столетия трудился на лесозаготовках и лесопереработке, работая сначала шофером, а затем мастером на пилораме. Начальство на производстве Афанасия Поликарповича ценило за его добросовестное отношение к делу, жители посёлка Афанасия уважали за его миролюбивый и добродушный характер, и он без стеснения носил свою, надо прямо сказать, мало благозвучную фамилию. За успешную и добросовестную работу он неоднократно поощрялся руководством леспромхоза и даже был награжден знаком "Ударник коммунистического труда". В конце 90-х, в ходе, происходящей в стране перестройки, предприятие на котором работал Афанасий, обанкротилось, пилорама сгорела, и его уволили без всякого выходного пособия за ненадобностью. Все их небольшие семейные денежные накопления пропали в бушующем в то время инфляционном пожаре. Сам же он, оставшись без работы, первое время перебивался случайными заработками, пытаясь хоть как-то поддержать все возрастающие потребности своих взрослеющих детей. "Вот бляха-муха! Куды же они подевались? Ты что ими печь топишь?!" - каждый раз удивленно возмущался он в адрес жены, которая в очередной раз говорила ему, что деньги кончились и ей нечем платить за электроэнергию или телефонные переговоры. Помыкавшись несколько лет по временным работам и, затем, отправив детей на учебу в город, он вышел на пенсию. Но пожив три месяца на мизерное пособие Афанасий был вынужден устроиться на полставки завхозом в местный Кебанъёльский клуб.
Поселковое заведение культуры представляло собой типовое одноэтажное деревянное строение. При входе в клуб имелось просторное фае, которое часто использовалось в качестве танцевальной площадки, за ним располагался зрительный зал, на семьдесят пять посадочных мест, с тыльного торца здания имелась кинобудка для показа кинофильмов, две комнатки для персонала, плюс пара небольших подсобных помещений. Клуб был построен более сорока лет назад и имел довольно жалкий и запущенный вид, поскольку за все время лишь дважды подвергался легким косметическим ремонтам. Поэтому Афанасию Поликарповичу, отвечающему за материальную часть очага поселковой культуры, все время приходилось что-то чинить, либо красить. Особенно он не любил субботние танцевальные вечера, презрительно называя их "танцульками", после которых горячие местные парни оставляли за собой, как правило, пару выбитых клубных стёкол, вырванных с петель дверей, сломанных на крыльце перил... В воскресенье, по просьбе завклуба придя на работу, Афанасий, не спеша обходил свои владения, горько охал и чертыхался: "Опять, мать вашу, полный тарарам здесь устроили! Совсем, едрёно-корень, молодёжь распоясалась". Затем брался за молоток, топор и начинал чинить сломанное и порушенное имущество.
И вот, как-то, уже в новом тысячелетии местные власти решили сделать капитальный ремонт в этом заведении. За два месяца, что трудились пятеро приезжих строителей, Афанасий со многими из них сдружился. Он усердно помогал им в работе, участвовал в обустройстве их быта и даже пару раз, во время отдыха, водил на рыбалку. Закончив работу, бригадир строителей решил отблагодарить завхоза и в подарок оставил ему старенькую бензопилу "Дружба". У Афанасия в домашнем хозяйстве уже было подобное "чудо" советского производства и поэтому, поразмышляв недельку-другую, он решил "свалившийся с неба" подарок толкнуть на сторону. Сговорившись со своим односельчанином и старым другом Серафимом, они отправились к местному предпринимателю Петру Дубовицкому.
- Петро, хлопец, выручай! Тут жинка моя заболела, ей надо дорогое лекарство покупать, тут дочь с города звонит - стипендию у неё украли, питаться не на чо. Как, говорится, беда не ходит одна. А у самого в кармане "шишь" гуляет. Вот и решил продать свою пилу. Жалко мне её голубушку продавать, да что поделаешь. Можно сказать от сердца своего с кровью отрываю, уж больно хороша пила-то! - Афанасий, для большей убедительности шмыгнул носом и потер лоб своей натруженной узловатой рукой.
- Да, на кой хрен мне пила то твоя, Поликарпыч! У меня вон в сарае "Хускварна" лежит, почти новая. Мне музей пил, что ли открывать?! Да, к тому же, вон по телевизору все говорят о грядущем экономическом кризисе, деньги нынче беречь надо, а не разбрасываться ими - понизив голос, многозначительно закончил Петр, поглядывая с лёгкой усмешкой на двух престарелых товарищей.
- Вот у нас всегда так! Сначала какая-нибудь "фигня" произойдёт, а потом водка подорожает! - слегка подпрыгнув на своих полусогнутых ногах, взвинтился Серафим - Надо эти телевизоры вообще запретить, они токмо людей в блуд заводят и мозги им компансируют!
- Да, поготь ты, Серафим. Дай с человеком о деле поговорить - Афанасий слегка толкнул товарища локтём в бок и продолжил, уже обращаясь к Дубовицкому - Вот тебе-то вторая пила и пригодится, Петр. Мало ли что в этот кризис произойти может, а у тебя - вторая пила есть. Ведь ты этим самым..., ну, предпринимательством занимаешься - остановив брехню Серафима, вернул в нужное русло разговор Афанасий.
- Да, уж! Пила-то у него отменная, сам проверял. Всем пилам - пила! - спохватившись о своей оплошности, торопливо вставил Серафим и важно покачал своей плешивой, светлой головой.
В конечном итоге уговорили они Петра, купил тот у них пилу за три тысячи рублей. Афанасий две тысячи отдал на семейные расходы своей старухе Людмиле, которую в период душевного порыва иногда ласково называл Люсей, а тысчонку замыкал себе, на разные, так сказать, мужские потребности. Провернув успешную сделку, друзья решили устроить себе небольшой праздник для души. Не откладывая ценную, и одновременно осенившую их седые головы мысль, в долгий ящик, они, тут же, посетили поселковый "Мини-маркет", затоварились и направились к Серафиму домой. Благо евоная жинка в это время гостила у сестры в соседнем селе. Сервировав кухонный стол солёными огурчиками, маринованными грибочками домашнего приготовления и тарелкой с холодцом, они нарезали крупными ломтями ржаной хлеб, разлили водку. Несмотря на то, что оба находились в возбуждённом предвкушении, как великие артисты перед важным изречением, они сделали небольшую паузу. Потом, как по команде, подняли гранёные стаканы и осторожно их сдвинули, произведя на свет небрежное: "Дзень!". "Ну, будем!" - на правах хозяина дома, произнёс коротко Серафим. И они, затаив дыхание и запрокинув головы, в два глотка опустили по "соточке" себе во внутрь. Удовлетворённо крякнув и вернув пустые стаканы на стол, каждый не спеша взял по куску хлеба и, прислонив его ко рту, жадно втянул в себя ржаной, дрожжевой воздух. Слегка перекусив, они, следуя традиционному застольному правилу о том, что промежуток между "первой" и "второй" должен быть не больше чем полёт пули, отоварили ещё по "сто". И лишь после этого друзья успокоились и приступили к беседе, без чего, как говориться, мероприятие превращается в пьянку.
- Вот ты Серафим скажи мне: почему это у нас в августе сразу два пассажирских самолёта разбились, а первого сентября в Беслане в школе от рук террористов более ста детей погибло? Я думаю, что тут не обошлось без американской, империстической подлянки. Они это всё устроили. Хотят нас с белого света сжить. Мы у них, как вот энта вилка поперёк горла стоим - Афанасий, обхватив своей большой ладоней вилку, повернул её горизонтально, наглядно демонстрируя свою глубокую мысль.
Серафим, польщённый важностью поднимаемого вопроса, не спеша дохрумкал огурец, прокашлялся и, откинувшись на спинку стула, заявил:
- Я полагаю, что тут-ма не только американцы виноваты. Хотя без них, конечно, не обошлось. Американцев винить - все равно, что малярийному комару от заразы клизму ставить. Надо тут у себя разобраться. Бардак кругом, нет никакой дисциплины, всем всё до "лампочки". Была бы моя воля я бы правительству, хоть сидящему в Москве, хоть местному давно бы "дал пинка под зад" - При этом он так дернул своей ногой, что со стола на пол свалился стакан и вдребезги разлетелся на части. Серафим скривился от боли и, наглаживая ладонью своё колено, крепко выругался. Затем, успокоившись и держась за стул, он осторожно встал на четвереньки и собрал с половиц осколки. Выбросив их в мусорное ведро и помыв под умывальником руки, он достал из шкафа другой стакан, подошёл к столу и добавил: "Наша с тобой жизнь, Афанасий, стоит не больше вот этой стекляшки. Был человек, что-то из себя представлял, а потом "брык" и нету его. Пройдёт год, и на его фотографию знакомые и родственники будут глядеть как на кадр из старого фильма".
- Ну, нет. Погоди. Я не согласен. Чо, я зазря работал, по твоему получается, растил детей? Хреновая твоя фисолофия получается! - сидя спиной к говорившему и помахивая рукой в воздухе, слегка заплетающимся языком возразил Афанасий - По твоему выходит, что человек зазря живёт? Нет, так не пойдёт!
В ходе дальнейшего застолья они обсудили международные дела, отметили плохую подготовку поселкового хозяйства к зиме, а заодно решили, что не только их местная Глава поселения Вероника Петровна, но и все поселковые бабы - дуры. После чего они, эмоционально опустошенные и физически крепко расслабленные, с чувством исполненного долга еще около получаса расставались у калитки, покуда не пришла Людмила и буквально за шиворот не утащила Афанасия домой.
Назавтра Серафим, слегка помятый, с мутновато-голубыми глазами, после десяти часов утра, явился перед очами своего закадычного друга Афанасия, который в это время бесцельно и рассеянно бродил из угла в угол в фае поселкового клуба:
- Привет! - негромко просипел он и, легонько, в полуулыбке скривил рот, блеснув стальными коронками.
- Здорово, коли не шутишь - протягивая руку, буркнул в ответ Афанасий, и в его серых глазах мелькнула слабая жизнеутверждающая искорка.
Они отошли в угол, где стояла урна и закурили по папиросе. Помолчали в раздумье. "Гхм-гхм!" - прокашлялся один, следом за ним другой: "Гхм-гхм!".
- Ну, чё? Чё будем делать? Может того, самого - по "чуть-чуть"? - с робкой надеждой, заглядывая в глаза товарищу, выдавил Серафим.
Афанасий хмыкнул, сморщил лоб и задумался. Через минуту, которая его другу показалась целой вечностью, многозначительно вымолвил: "Тут ведь или одно, как говорится, или из двух... Сам понимаешь!".
Серафим округлил глаза и часто захлопал веками, переваривая в своей голове мудрое изречение друга. Потом уважительно крякнул и, хлопнув ладонью по своему бедру, радостно произнёс: "Ну, так я побежал. Сейчас мигом: туда-сюда! А ты там пока закусончик оформи". При этом он протянул товарищу, прихваченный с собою стареньки целлофановый пакетик, в котором лежали две банки с соленьями и краюха хлеба. Серафим исчез в проеме дверей, а Афанасий направился в кладовую, где у них был свой штаб заседаний и откуда они, бывало не раз, крепко громили разных иноверов, коррупционеров и прочую контру.
Одной бутылки водки оказалось мало. Что по отношению к Серафиму лишь подтвердило народную мудрость: "Пошли "дурака" в магазин - он возьмет одну бутылку". Вторую друзья уже распивали в палисаднике сидя на пожухлой травке под пожелтевшей березкой. Последний исторический диалог двух закадычных друзей закончился глубокомысленным обращением друг к другу:
- Тут это самое... Того.., бляха-муха! В общем, так вот! - раскачиваясь из стороны в сторону, заплетающимся языком произнес Серафим.
- А-а-а! Ну, тогда это, ...им трам-тарарам, в общем... Значит, вот. А то - ишь...! - взмахнул рукой Афанасий и, опрокинувшись навзничь, растянулся под березкой, провалившись в бессознательное состояние.
Но, как, оказалось, провалился он гораздо дальше и глубже. Афанасий попал в межгалактический коридор. Видимо последние произнесенные им звуки оказались шифром, кодом для открытия ворот в межзвездный портал. Коридор открылся, и неведомые космические силы подхватили мужика и унесли его в космическую бездну. Так он, не ведая ни сном, ни духом, оказался на планете HD10700e, в созвездии Тау-Кита. Там, после опроса и медицинского обследования, Афанасию протестировали сознание, стерли память и вживили в мозг электронный "нано-чип", с помощью которого теперь управляют его мыслями и поступками. Затем ему сделали небольшую пластическую операцию на лице и дали новое имя "Блям", используя первые буквы его прежней фамилии.
В посёлке, течении двух недель, после необъяснимого исчезновения Афанасия - вполне добропорядочного и законопослушного, по мнению односельчан, человека, милиция и местные добровольцы активно искали пропавшего. Заглянули в каждый дом, сарай, баню; проверили все чердаки, погреба и колодцы; обследовали все коровники и свинарники. Обошли все окрестные огороды и лесочки, взбаламутили всю воду в речке, но нигде Поликарпыча не нашли. Больше всех убивались и переживали - жена Людмила и приехавшие из города дети: Наталья и Антон. Серафим тоже сильно страдал и буквально сбился с ног в поисках своего закадычного товарища. Мало того, его даже некоторые местные жители и участковый милиционер, подозревали в убийстве и сокрытии трупа Афанасия. Из-за чего тот пытался однажды наложить на себя руки, но его уберегла и буквально вытащила из петли, бдительная супруга. У самого же Серафима полностью отшибло память, и он ничего не мог вспомнить о последнем дне, проведённом вместе с Афанасием. Он, постоянно выпивший с горя, бродил по окрестным дворам, и, со слезами на глазах, вопрошал у знакомых: "Моего сердечного приятеля Афанасия не видали?". Получив в ответ отрицательное: "Нет!", он, взмахивал руками, отчаянно хлопал себя по бедрам и приговаривал: "Ну, куды он мог подеваться? Растуды его в качель..!" Кое-кто из особенно продвинутых односельчан утверждали, что Афанасия украли инопланетяне для осуществления своих экспериментов. Другие были уверены в том, что он сам незаметно уехал в поисках счастья на другой край света. Только Петр Дубовицкий, который купил у Афанасия пилу, не верил этим байкам и утверждал, что Поликарпович, скорей всего, забрёл куда-то в лес, заблудился и там "дал дуба".
Жена Афанасия - Люся, первый год горько рыдала по пропавшему мужу, а потом, уехав в город к детям, потихоньку успокоилась и смирилась с его внезапным исчезновением, повседневно возясь с внуками и хлопоча за разными мелкими земными делами и делишками.
"Трам-тарарам, трам-тарарам, трам-тарарам-там-там-там-там!" - громко прозвучало над самым ухом Бляма. Он вздрогнул и проснулся. Яркие лучи Тау-Кита прорывались сквозь плотные плисовые оконные занавески. Вставать не хотелось. Но прозвучал Гимн планеты HD10700e, а это означало пять часов утра. Пора было подниматься и собираться на работу. Гимн у тарарамовцев не имел слов и был не затейлив по музыкальному оформлению, но почему-то задевал за живое, грел душу Бляму.
...Ему было невдомёк, что когда-то давно, на планете Земля, под барабанные звуки этого марша, он, будучи ребёнком, шагал по брусчатой дорожке пионерского лагеря, отдавая салют старшему пионервожатому. ...И было это более полувека назад, теперь, на недостижимо для него далёкой и прекрасной планете Земля.