На углу у здания пожилого кинотеатра стоял офицер. Он имел звание майора и ел малину из стеклянной банки деревянной ложкой.
Рядом стояла нежно-розовая дама и что-то страстно говорила ему.
Он кивал большой головой в маскировочного цвета пилотке и вытирал ладонью малиновую слюну с подбородка.
Было очень душно.
Сломанная поливальная машина грудилась у обочины дороги всей своей стальной грудой.
Рядом с поднятым капотом этой машины негромко беседовали двое мужчин, сплевывая на раскаленный асфальт накопившуюся злость.
На лавочке сидела старушка с двумя совершенно одинаковыми головами, но никто не обращал на это никакого внимания.
(Впрочем, ее особая головастость могла быть зрительным обманом, вызванным летним удушьем, страшными испарениями, идущими от фактически жидкого асфальта и еще от всяких других вещей, упоминать о которых сейчас у меня нет ни времени, ни места на бумаге.)
Ровно одиннадцать детей залезли на дерево клен и швыряли оттуда в прохожих всякой дрянью, которая находилась в их распоряжении.
Один из этих одиннадцати бросил в майора недоеденным мороженным в вафельном стаканчике, но не попал.
Мороженое плюхнулось рядом с ногой майоровой дамы, несколькими каплями обрызгав ее элегантную "лодочку".
Майор слабо улыбнулся в ответ на выходку ребенка и показал ему рукой на кобуру под форменной рубахой.
На крыше кинотеатра, расплющившись под лучами расколившегося до бела солнца замерло противотанковое орудие и боевой расчет рядом с ним.
Один из солдат достал из кармана брюк зеркальце и расческу и принялся тщательно укладывать короткие волосы на голове у другого солдата.
А в кафе подавали пиво в высоких стаканах, которое из стаканов не выливалось (скорее всего, по причине загустения, вызванного экстремальными погодными условиями сегодняшнего дня.)
Посетители держали стаканы в потных руках, заглядывали внутрь стаканов, качали их, опрoкидывали, резко дергая, но к позитивному результату это не приводило - пиво оставалось статичным.
Посетители обессиленно шевелили губами, отгоняя от себя надоедающих мух.
Я шел мимо всего этого, зная: скоро должно произойти нечто.
Когда я поравнялся со старушкой, сидящей на лавочке (и вертящей головами), где-то совсем рядом бухнул гром.
В следующую секунду хлынул ливень.
Я прикрыл глаза веками и замер, втянув голову в плечи.
И так я стоял, держась за землю двумя ногами.
Когда ты в центре циклона - жди и надейся.
Надейся и жди, вся жизнь позади...
Я дождался - циклон проходил. Я чувствовал это своим воспринимающим устройством, которое работало на открытых частотах в диапазоне волнового преломления.
И вот я робко выглянул из-под век и увидел, как потоки воды уносили майора с малиновой банкой, его даму, старушку с лавочкой, поливальную машину и озабоченных мужчин, дерево с детьми и дрянью, которую они еще не успели раскидать в прохожих; а также солдат, зеркальце, орудие, посетителей кафе, непьющееся пиво.
Я прыгнул в поток, в надежде спасти хоть кого-нибудь, но мои пальцы натыкались на бестелесность; лишь разноцветная краска оставалась на ладонях короткое время.
Все постепенно исчезало в водосточном люке.
Старушка махнула мне рукой.
Орудие шлепнуло выстрел холостой.
Я стоял мокрый, моргая всеми глазами (особенно теми, что на затылке) и вдыхая полной грудью свежесть, которою принес циклон.