Миша Райберг окончил с отличием физико-математический факультет Одесского университета и на радостях женился. Он женился на Софочке, студентке третьего курса филологического факультета того же самого университета . Их любовные отношения длились уже три года и в конце концов они поняли, что очень любят друг друга, не могут жить друг без друга и поэтому надо пожениться. Что они и сделали.
От свадьбы они в один голос отказались и попросили родителей заменить это пустое на их взгляд мероприятие свадебным путешествием. Те, посудачив меж собой, решили пойти на поводу у детей и согласились.
И вот молодые, расписавшись в загсе, стали готовиться к отплытию к берегам Турции, а затем Греции.
Что можно сказать о Мише. Происходил он из потомственной интеллигентной семьи. Его мама и папа были интеллигенты, его бабушки и дедушки тоже были интеллигенты и вся многочисленная Мишина родня тоже была собрана из представителей тех, кого и слоем общества -то никто никогда не называл, а только прослойкой.
Правда половина этой прослойки уже проживала кто в Израиле, кто в Америке и оттуда на адрес Мишиного дедушки по отцовской линии Исаака шли письма, из которых следовало, что жилось им там неплохо.
Миша мог бы поехать в Америку и закончить свое образование в одном из американских университетов, где преподавал химические науки младший брат дедушки Исаака дядя Боря, но дедушка эту идею, которую выдвинул даже не сам Миша, а тот же дядя Боря, гневно отверг.
--
Что нам Америка? - потрясая кулаком, произнес он. -
Широко живет - на всех плюет. Таки мы тоже на нее плюем. Заканчивай свое образование здесь, внучек.
Правда через минуту добавил : А там посмотрим.
Вежливый, сдержанный, и хорошо воспитанный
Миша возражать деду не стал и про себя подумал, что зря дедушка так волнуется, ведь он, Миша, и не собирается покидать университет и уезжать в далекую Америку, когда рядом с ним ежедневно находится главная женщина в его жизни-Софочка . В то время любовь их была в самом разгаре, но о своих близких отношениях с Софочкой Миша тактично умалчивал.
Внешне Софочка не отвечала современным
стандартам "куколки Барби". Напротив, она была невысокого роста с хорошо развитой грудью, круглыми бедрами и тонкой талией. ( Эдакая живая гитара). Она распускала каштановые, отливающие золотом волосы и они свободной волной падали ей за спину. Большие с поволокой глаза придавали ее взгляду ту загадочность, которая вдохновляла великих художников на создание шедевров живописи. Крупные, слегка выдвинутые вперед губы, таили в себе чувственность и страстность натуры. Природный цвет лица придавал ей особое очарование и из-за него друзья Миши сравнивали ее с персиком.
- Твоя Софочка, словно персик, ее так и хочется кушать, - прямо говорили они.
--
Что я и делаю, - со сдержанной улыбкой отвечал
Миша.
Да, Софочка была очень приятная девочка, если добавить ко всему выше сказанному ее начитанность, образованность и внутреннюю культуру.
Она ничуть не отчаивалась, что у нее нет длинных ног, которые почему-то вдруг стали главным атрибутом женской красоты, отодвинув в сторонку пышный бюст и округлые плечи. Софочка хорошо знала свое оружие, против которого трудно устоять мужчине, и этим ее оружием была Госпожа Женственность.
В тот день они с Мишей были полны ожидания предстоящего свадебного путешествия. Уже в сумочке Софочки покоились билеты первого класса на теплоход "Сергей Есенин", который, мягко рассекая морские волны, умчит их в страны, в которых они еще ни разу не бывали.
Софочка бережно укладывала свои вещи в широкий чемодан на колесиках, а пустоты аккуратно заполняла Мишиными трусами, футболками, шортами, рубашками, которые легко туда влезали. Сверху она бережно положила свое подвенечное платье и Мишин костюм.
Заметив это, Миша взвился:
--
Софочка, зачем нам в круизе этот маскарад?
--
А если будет светский раут или хотя бы светская
вечеринка? Я хочу блеснуть в этом наряде. Он мне очень нравится. И пусть все знают, что мы с тобой молодожены.
--
Какие светские рауты, какие вечеринки в наше время?
Заурядная тусовка будет. А на нее можно являться в чем угодно, хоть в чем мать родила, - возразил Миша и категорично заявил: - Мой костюм оставь дома.
--
Хороша я буду невеста, если рядом со мной будет
жених в майке и шортах, - надулась Софочка.
Ответить Миша ей не успел, так как двумя строчками
из ноктюрна Бетховена "К Элизе" запел его мобильный телефон.
Переговорив с кем-то из неведомых, он захлопнул крышечку телефона и с досадой произнес:
--
Давай мой костюм. Я еду к шефу. Таки придется его
надеть. Такси вызовешь сама. Встретимся у причала, - кинул он, убегая.
Софочка понимающе кивнула. Она была из тех молодых женщин, которые дела и заботы мужа ставили во главу угла. А Миша, ее талантливый и умный Миша, получил приглашение на работу в фирму, которая имела стабильно хорошую репутацию и прочно обосновалась на рынке. Не каждому было дано счастье в нее попасть.
--
У причала, - крикнула Софочка вслед мужу и снова
принялась за чемодан.
Дело, по которому неожиданно и в такой неподходящий момент его вызвал шеф, требовало совместного с другими коллегами обсуждения. Прежде чем придти к общему знаменателю, бурно дискуссировали. На Мишу возлагалась работа по программному обеспечению, которую он пообещал выполнить в двухнедельный срок, как только вернется из свадебного путешествия. Это устраивало всех и Миша был наконец-то выпущен на волю.
Посмотрев на часы, он вздрогнул. В его распоряжении оставалось всего сорок минут. Он опрометью кинулся из кабинета шефа к лифту. Но тот подло сомкнул дверцы и отправился наверх. Миша бросился вниз по лестнице. Он весь взмок от волнения и быстрого бега по ступенькам. Его очки запотели и он сорвал их с переносицы, на ходу доставая носовой платок из кармана пиджака. Руки его тряслись, когда он протирал им очки. Заметив такси, Миша выбросил руку и тут случилось ужасное: очки выпали прямо под колеса подрулившей машины и закончили там свое существование. О магазине "Оптика" можно было и не мечтать. Надо было скорее мчаться в порт, чтобы не опоздать на теплоход.
Приехав и расплатившись с таксистом, Миша с ужасом обнаружил, что он не знает, с какого причала отплывает теплоход "Сергей Есенин".
На набережной, облокотившись о перила, стояла старомодно, но аккуратно одетая старушка. Она пристально вглядывалась в синеву моря и чему-то улыбалась. Миша подскочил к ней.
--
Простите за беспокойство, - начал он, обратившись к
старушке, - но я не знаю, с какого причала отплывает теплоход "Сергей Есенин". Вы не подскажите?
Старушка окинула его насмешливым взглядом.
--
А для чего же я здесь стою? Я знаю о "Сергее
Есенине" все. Даже то, что он перекрашенный "Лазарь Каганович".
Она мелко засмеялась. Миша терпеливо ждал, когда она ответит ему, с какого же причала, черт побери, отправляется перекрашенный теплоход. Но старушка не спешила говорить. Она вдруг снова устремила свой взгляд на море, помолчала немного и потом начала:
--
На "Лазаре Кагановиче" мы с моим ныне покойным
мужем Яшей отправлялись в свое свадебное путешествие. Стоял ясный погожий день, такой же, как сегодня. Шо б ты знал, юноша, каким же красавцем был мой Яша.
Он был первой скрипкой в филармоническом оркестре и вся Одесса приходила его послушать и полюбоваться его профилем. Да, у него был гордый профиль римского патриция, шо б ты знал.
--
Простите.., - начал было Миша, но старушка
остановила его жестом и продолжила с негодованием:
--
Вот тот французишко, про которого говорят, что он
был эталоном мужской красоты... ха! Они не видели моего Яшу, кто так говорит. Оно, этот французишко, и рядом не стояло с моим Яшей.
--
Да, но я... - опять попробовал остановить старушку
Миша, но он был из интеллигентов и потому проделал это так робко, что она даже не обратила внимания на его лепет и спокойно продолжала:
--
Много охотниц было до моего Яши. Они караулили
его у служебного входа, они писали ему глупые записочки и обильно поливали их своими дешевыми духами, они ломились в его уборную. Ну и чего они добились, эти курицы? Достался-то он Фридерике Бергман, то есть мне. Он стал моим мужем и мы отправились с ним в свадебное путешествие на "Лазаре Кагановиче", теперь он "Сергей Есенин", шо б ты знал
Мишу пробил пот. Он снова сделал очередную попытку:
--
"Сергей Есенин", причал...
Старушка отмахнулась досадливо.
--
Это было что-то незабываемое. Я в белом свадебном
платье, легкая, словно облачко. Яша в черном смокинге, в белоснежной рубашке с малиновой бабочкой у ворота. Правой рукой он нежно обнимает меня за тонкую талию, а в левой у него скрипочка. Скрипка, шо б ты знал, была второй подругой его жизни после меня. Мы с ним ступаем на трап теплохода "Лазарь Каганович", теперь перекрашенный в "Сергея Есенина", капитан в парадной форме спускается к нам с букетом алых роз. На борту нам аплодируют пассажиры и приветствует нас вся команда. Всем хочется полюбоваться на такую красивую и счастливую пару, какой были в тот миг мы с Яшей.
У Миши от волнения тряслись колени, он чувствовал себя прескверно, но природная вежливость и интеллигентность не позволяли ему прервать старушку и добиться от нее наконец, с какого ж причала отплывает этот перекрашенный "Лазарь Каганович", тьфу черт, "Сергей Есенин".
--
Шо б ты знал, я каждый раз отправляюсь сюда, чтоб
проводить в путь дорогого друга своей ушедшей молодости - теплоход "Сергей Есенин".
Она вдруг взмахнула рукой и с моря ей ответил прощальным гудком отплывающий от берега какой-то теплоход, название которого Миша и в очках бы не рассмотрел, а без очков тем более.
--
Вот он и уходит, - с затаенной грустью сказала
старушка и глубоко вздохнула. - И кто знает, может быть, на нем какая-то молодая пара отправляется в свое свадебное путешествие. Счастья вам, милые незнакомцы! - и она
снова взмахнула рукой. И ей снова ответил гудок теплохода.
--
Какой теплоход уходит? - с беспокойством спросил
Миша.
--
Как какой? "Лазарь Каганович", теперь он "Сергей
Есенин".
--
Софочка! - взвыл Миша, сползая на парапет
набережной. - На том корабле отплыла моя Софочка. Она одна в каюте сидит и горько плачет.
Мысли одна ужаснее другой колотились в Мишиной голове. Что он скажет Софочке, что он скажет родителям и что подумают о нем Софочкины папа с мамой. Они отдали свою дочь какому-то растяпе, который прозевал такое важное мероприятие как свадебное путешествие, заставил рыдать их ласточку в первый же день их совместной жизни. Чего, скажите на милость, можно ожидать от такого горе-мужа в дальнейшем?
--
Так ты не из тех бездельников, что толпами слоняются
по набережной и ищут с кем бы перекинуться парой слов? - сквозь туман донеслись до него слова старушки.
И тут Миша с отчаянием в голосе объяснил ей, что он безумно любит Софочку, которая ждала его у причала, что они только вчера поженились и едут в свадебное путешествие, но Мишу неожиданно вызвал к себе шеф, как раз, когда он уже собирался вызывать такси, чтобы ехать в порт, и что он по рассеянности забыл спросить у Софочки с какого причала уходит их теплоход. И еще много чего хотел сказать Миша старушке, но она повелительно заставила его замолчать и из недр старомодной сумочки достала мобильный телефон.
--
Таки эта девушка осталась на берегу, капитан, - сказал
старпом, пристально вглядываясь в берег. - А ее прохвост так и не появился.
--
Я уговаривал ее путешествовать без него, но она не
согласилась. Не могу же я задерживать остальных из-за какого-то раззявы, даже если он муж хорошенькой девушки.
--
Ваша бабушка, капитан. Сейчас что-то будет!
--
Это уж как пить дать. Худо ль, добро ли, но что-то
обязательно будет, - пробурчал капитан, принимая из рук старпома трубку.
--
Яша, ты забыл на берегу хорошего парня. Его
молоденькая жена томится у тебя в каюте и плачет горькими слезами. Дай задний ход, Яша, - требовала трубка.
--
А-а, таки этот раздолбай явился. Передай ему,
бабушка, что его невеста осталась на берегу. Пусть совершает свое свадебное путешествие по суше.
--
Яша, ты не можешь так поступить. Это очень жестоко.
Дай задний ход.
--
И не подумаю. Я не собираюсь искать приключений на
свою задницу из-за какого-то долбанутого жениха. Оно мне надо?
--
Ты очень груб, Яша. Тебе следовало бы идти в
извозчики, а не в капитаны корабля.
--
А я, бабушка, и есть извозчик, только морской.
--
Если ты не уступишь моей просьбе, внучек, знай, что
твоя команда по возвращении останется без моего знаменитого обеда. Они тебе этого не простят.
--
Не простим, - подтвердил старпом. - А Фрида
Константиновна слов на ветер не бросает. Яков Семенович, ну что нам стоит дать задний ход. Фрида Константиновна просит!
--
Ладно, готовь эту пару, - недовольным тоном
пробурчал капитан в трубку.
--
Яша, те розы, что я срезала сегодня утром на случай,
если среди твоих пассажиров окажется молодая пара, отправляющаяся в свадебное путешествие, целы?
--
Целы, бабушка, целы. Среди моих пассажиров нет ни
невест в белом платье, ни женихов со скрипочкой, ни свадебных генералов.
--
Генералов не обещаю, а вот невеста с женихом будут,
только он без скрипочки. Яша, надень свой белый китель и будь во всем своем капитанском великолепии. Не забудь розы. Все.
--
Слушаюсь, мой адмирал, - со вздохом произнес
Яков Семенович и, повернувшись к старпому, спросил:- Слышал?
--
Так точно, Яков Семенович. Даем задний ход.
Диспетчер недоумевал. Теплоход, который он только
что отправил в "полном здравии", поворачивает назад к берегу.
--
У них что там, поломка? - вслух спросил он, но никто
из диспетчеров ему не ответил. В глазах их наблюдалось беспокойство.
Диспетчер в срочном порядке связался с капитаном и выслушав его, громко расхохотался.
--
Фрида Константиновна приказала дать задний ход и
забрать на борт ее протеже, - весело объяснил он примолкнувшим коллегам. - Попробовали бы они ослушаться. Кто б тогда их встретил на берегу вкусным обедом?
В диспетчерскую влетел обеспокоенный начальник порта.
--
Что там с "Сергеем Есениным"?
--
Да ничего особенного, Сергей Степанович, - успокоил
его диспетчер. - Фрида Константиновна скомандовала
дать задний ход и забрать опоздавших пассажиров. Каких-то молодоженов. Проспали люди после бурной брачной ночи.
Диспетчеры разразились дружным хохотом.
--
Вам лишь бы поскалиться, - улыбнувшись в усы,
пожурил диспетчеров начальник. - А где она сама, эта отважная разведчица Фридерика Бергман.
- Разведчица? - диспетчеры, как по команде, вскинули головы.
- Да-да, не удивляйтесь. Эта маленькая и сухонькая
старушка во время войны работала в тылу у немцев переводчицей, а на деле нашей разведчицей. Она добывала ценнейшие сведения. Никто не знает, сколько жизней спасла эта хрупкая белокурая девушка с ясными голубыми глазами, подвергая себя смертельной и жестокой опасности. Одно могу сказать - много, очень много. А было ей в ту пору девятнадцать лет. Раскуси ее немцы, расправились бы с ней самым чудовищным образом. Думала ли она об этом? Не знаю. Наверное, думала, но чувство долга пересиливало страх. Как и у всех, впрочем, кто воевал в Отечественную.
А в это время бывшая разведчица суетилась возле Софочки.
--
Какая же ты молодец, Софочка, что взяла с собой свое
свадебное платье. Срочно переодевайся в него.
Софочка, счастливая, что ее Миша наконец-то здесь, рядом и у них, благодаря стараниям доброй Фриды Константиновны, состоится таки свадебное путешествие, пугливо заозиралась по сторонам:
--
Но здесь кругом народ.
--
Софочка, этому народу каждые пятнадцать минут
тычут по телевизору обнаженных девиц. У него уже глаз замылило на женскую наготу.
Софочка проворно скинула с себя маечку и шорты и облачилась в свой прозрачно-белый свадебный наряд.
Теплоход причалил к берегу. Публика, уже отведавшая горячительных напитков за счастливое плавание, веселилась на борту. Все высыпали на палубу.
Кинули трап. Какой-то матрос быстро сбежал по нему, подхватил их чемодан и встал у них за спиной. Миша сделал руку кренделем, Софочка положила на нее свою и они торжественно ступили на трап. Сверху к ним спускался улыбающийся капитан в белом кителе и с букетом алых роз в руках. Вся палуба взорвалась аплодисментами.
А Фрида Константиновна стояла на берегу и, тихо улыбаясь, приговаривала:
--
Все как у нас. Как будто это я всхожу на борт, а рядом
со мной мой Яша. Все как у нас, все как у нас.
--
А как вы еще хотите, Фридерика? Жизнь
продолжается и все повторяется в ней снова и снова, меняются только лица, - услышал она рядом знакомый голос.
--
А-а, это вы, дорогой Сергей Степанович! Отругайте
меня за мое самоуправство, я стерплю. А вот молодым было бы очень и очень обидно, если б их свадебное путешествие накрылось медным тазом.
--
Отругать вас? Помилуйте, Фридерика. Я и эти
пассажиры, которых вы на минуточку задержали, стольким вам обязаны. Мы бы и на свет -то не народились, если б не вы.
--
Будет, будет вам так меня возвеличивать, Сергей
Степанович. Послушать вас, так я одна спасла весь мир от фашистской заразы. - Она мелко затряслась в смехе, а потом серьезно добавила:- Это была работа, обычная работа в военное время. И каждый, кому было дорого Отечество, свой родной дом, своя семья, трудился на своем месте: кто в тылу, то на фронте, кто в море, кто в воздухе, а кто в разведке, как я и твой отец. - Она вдруг светло улыбнулась и указала рукой вперед. - Вы лучше посмотрите на них, какие они красивые и счастливые. Ради такого стоило рисковать, - и она стала посылать на борт воздушные поцелуи, а оттуда ей летели ответные.
Теплоход дал прощальный гудок и начал отчаливать от берега.
- Жду вас на берегу, - крикнула Фрида Константиновна и теплоход ответил ей еще одним гудком. - Ах Сергей Степанович, если б меня сейчас спросили: Фридерика, что ты хочешь пережить еще раз и тотчас умереть, я бы выбрала свадебное путешествие. Оно незабываемо.