Пышные пальмы перешёптывались под знойным солнцем на берегу океана. Было самое начало осени, но здесь, как и во всех приморских местах, осень наступала, чуть дыша, совсем незаметно, будто босая девушка, боящаяся даже легкого шороха гальки под ногами. Было жарко, но время катилось к вечеру, и жара постепенно спадала...
Океан качался в лучах уходящего солнца и мурлыкал себе под нос свою вечную, размеренную песню.
На берегу океана, поджав крохотные лапки, сидела маленькая обезьянка. Она смотрела в океанскую даль, и в её глазах вспыхивали то грусть, то удивление, то бесконечная нежность.
Какая-то странная, немыслимая, нелогичная картина: обезьянка на берегу океана...
Когда-то давным-давно она увидела Океан впервые... Как она попала на этот берег - неизвестно, да и неважно: в жизни есть события, происходящие вопреки логике вещей, но в них скрыта глубокая закономерность, несмотря на всю внешнюю нелогичность. И появление Маленькой Обезьянки на пустынном пляже было именно таким событием.
Океан поразил её. После косматых джунглей, увитых бесконечными, желтыми лианами, когда в просветы между деревьями лишь изредка бывает виден клочок неба - необъятная, необозримая зеленоватая даль, от которой трудно оторвать взгляд.
А Океан, несмотря на множество забот и дел, заметил её, зачарованно замершую на камушке, и шутливо обдал мохнатую мордочку россыпью солёных брызг. Обезьянка возмутилась, чихнула и бросилась наутёк.
Прошло несколько дней. Негодование всё ещё не улеглось в душе Обезьянки, но глаза уже безотчётно искали простор над деревьями, даль, в которую можно смотреть бесконечно... Она вылезала на самые высокие пальмы и смотрела в небо. Однако в какой-то момент ей стало ясно, что в небе нет и не может быть тех изумрудных красок, что однажды она видела в Океане... Она баюкала свою печаль на качелях лиан, она трясла кокосовые пальмы, словно пытаясь вытрясти из себя память об однажды увиденном, но это был Зов, и его нельзя было не услышать.
Через несколько дней она снова была на берегу.
Океан не то сердился, не то улыбался, не то вообще был равнодушен. Его невозможно было понять. Он всё время менялся, каждое мгновение становился другим, примеряя тысячи ликов и лиц, но ничто в мире не было ему подобным... Солнце искрилось в его волнах, а голос был мягким и приветливым. Одна белоснежная волна, шурша, накатилась на берег, и у ног Обезьянки осталась маленькая перламутровая ракушка. Так началась их дружба.
Поначалу Маленькая Обезьянка присматривалась к Океану издали, лишь ненадолго приходя к берегу. Она наблюдала из прибрежных зарослей, как толпятся стаи птиц на побережье, крича, пища, взмывая в воздух и кружа над водой. Так продолжалось весь день, а вечером, на закате, птицы улетали, и берег становился пустым. Тогда Обезьянка осторожно ступала на опустевший пляж и шла к воде, прислушиваясь к тихому шороху гальки, возникающему под ногами.
Океан был безумно интересен. Он ни на что не был похож, а главное - он очень много знал. Временами Обезьянка задавала ему вопросы, и он отвечал ей, всегда очень мудро и необычно. А ещё он умел шутить искристо, ярко, с неподражаемой тонкостью.
Как-то Обезьянка попыталась расспросить кого-нибудь об Океане, но оказалось, никто о нём почти ничего не знает. "Странно, - подумала Маленькая Обезьянка, - они ведь видят его каждый день..." Некоторые из приятелей Обезьянки уважительно относились к Океану, признавая, что он силён и мудр. Но они никогда не приближались к нему и судили издали. Что они могли знать?
А однажды она услышала тихую песню, которую пел Океан. Услышала и удивилась: Океан так поёт... Это была, несомненно, его собственная песня. В ней звучала глубокая, непостижимая тогда для Обезьянки мудрость, восхищение красотой мира и тоска по какой-то прекрасной, но бесконечно далёкой звезде. Это задевало самое сердце. "Неужели он, охватывающий собой такое огромное пространство, почти бесконечный, таящий в себе так много, всё же разлучён с кем-то? Почему столько безнадёжности в такой красивой и мудрой песне? Я никогда не слышала ничего подобного... И, наверное, никогда не смогу этого забыть", - думала Обезьянка.
А песня лилась и качалась, и предзакатное солнце наполняло пространство каким-то особым золотистым светом. Маленькая Обезьянка сидела завороженная, не шевелясь и чуть дыша... А Океан всё пел... Вставали невиданные картины, рождённые его песней, какие-то неизвестные образы кружились в золотом воздухе вокруг Обезьянки, и ей хотелось плакать и смеяться. Где-то в глубине Океана бушевала буря, породившая эту прекрасную песню, а поверхность его оставалась спокойной и лучистой...
Это было в начале осени, когда время перед закатом словно растягивается, и золото последних лучей пронизывает и деревья, и воздух, и дальние облака...
Прошли дни, а впечатление не изгладилось и не забылось, напротив, стало ещё ярче. Мысли Обезьянки возвращались к Океану всё чаще. Иногда, занятая какими-то делами, она вдруг ловила себя на том, что думает об Океане... Так хотелось вспомнить ту песню или услышать её ещё раз!..
Она стала чаще прибегать на побережье. Забыв опасения и осторожность, она подходила к самой кромке воды и вглядывалась в дно. Лишь около берега можно было рассмотреть дрожащие камушки там, внизу, под водой, и то, тогда только, когда Океан был в хорошем настроении и белые хлопья пены не заставляли Обезьянку отскакивать от каждой волны.
- Скажи, а почему ты выбросил на берег эту маленькую семечку?
- Потому что ей нужна земля. Пройдёт время, и она станет прекрасным цветком, но для этого ей нужны земля и дождь...
Вечерами звёзды отражались в Океане, и Обезьянке казалось, что он так же бесконечен, как и небо над ним. Она спрашивала его о звёздах, и он рассказывал ей, рассказывал о том, что в мире есть законы, которым подчиняется всё, что в движении звёзд есть точная закономерность, а сказки, которые рассказывают Обезьянке сородичи, красивы, но не всегда верны.
- Но почему они не верят мне, когда я пересказываю им то, что ты мне говорил? Почему они даже не понимают меня? - пожаловалась как-то Обезьянка.
- Видишь ли, - вздохнул Океан, - они такие, какие есть. И ещё они взрослые, а взрослым всегда трудно принимать что-то новое или видеть какие-то вещи иначе, чем они привыкли. Просто их родители были, какими были, и родители их родителей тоже... Дети, пожалуй, ещё могут видеть мир открытыми глазами...
Океан говорил, что мир очень сложен и очень интересен, и знать его непросто, но нужно... Многое было ново, и многого Маленькая Обезьянка не понимала. Однако то, чего она не могла понять, западало в память и оставалось в ней навсегда. На то долгое-долгое время, которое нужно, чтобы прийти к себе...
Закаты дарили волшебные краски, а ветер приносил ощущение бесконечности и запахи незнакомых цветов откуда-то издалека...
Но кроме волшебных вечеров были ещё дни. Иногда дождливые, иногда солнечные, но всегда обычные, без чудес. (А может быть, Маленькая Обезьянка ещё не умела видеть чудо во всём?)
И кроме Океана, который один был способен заменить всех, были ещё сородичи, сутками висящие на пальмах и занятые только насущными, сиюминутными проблемами. Как они относились к дружбе Обезьянки и Океана - неинтересно, как неинтересно всё, что делает серая, безликая толпа. Уж они-то точно могли обойтись без Океана (как, впрочем, и он без них!). Им всегда хватало друг друга, они постоянно трещали о чём-то, не замечая, что в этой болтовне слышат только себя... Как это отличалось от разговоров с Океаном! И Обезьянка бежала к Океану, подальше от этого бессмысленного шума.
Мало-помалу Океан стал занимать всё больше места в душе Обезьянки. Она бежала к нему со всеми своими секретами, со всеми вопросами, и он терпеливо выслушивал её, что-то объяснял, советовал, учил... А она всё чаще прибегала не потому, что была надобность, а так просто, побыть рядом...
Впрочем, общение с соплеменниками, пусть даже вынужденное и поверхностное, не проходило бесследно для Обезьянки. Временами она вскакивала и начинала прыгать вдоль берега, корча рожицы и выкидывая разные обезьяньи штучки. Океан смотрел на это с лёгкой улыбкой, словно видел то, что скрыто в душе Обезьянки, то, чего она не осознавала сама. А её этот пристальный серо-синий взгляд иногда останавливал и даже немного смущал... И тогда она стояла растерянная на огромном, пустом берегу, не понимая, почему вдруг расхотелось прыгать и кривляться...
А иногда Обезьянке казалось, что Океан не обращает на неё внимания, и она начинала швыряться камушками, прыгать, пищать, дразниться... Океан иногда продолжал быть занятым, иногда откладывал свои дела и играл с Обезьянкой, а иногда сердился. И хотя он чаще всего не подавал вида, что сердится, Обезьянка чувствовала это, и ей становилось не по себе. Но она не знала, как по-другому привлечь его внимание, ведь в её кругу все делали именно так.
Так уж складывается, что прежде, чем станет ясен Путь, в одну кучу сбивается тёмное и светлое, понятное и непонятное, нужное и ненужное... Иногда из всего этого получается нечто серое, некрасивое и неинтересное. Через это проходят все, только в ком-то оно остаётся таким навсегда, а кто-то находит в себе силы осознать этот огромный ком и снова разделить всё и расставить по своим местам. Это случается, когда приходит время, когда душа созревает для такого дела. А пока...
Свою дружбу с Океаном Обезьянка хранила глубоко в душе и никому о ней не рассказывала. Это стало её сокровищем, которое она берегла от всех. И всё же её видели возле Океана слишком часто, чтобы не обратить на это внимания. Наверное, Обезьянке кто-то что-то говорил, кто-то как-то осуждал, только она не слушала. Она даже не вполне понимала, что это такое: "Ты не такая, как все". Нет, её дружбу с Океаном никто не обсуждал в открытую, но всё же... Как объяснить состояние, которое испытывает тот, кто невольно оказался один против всех? Даже если эти все не тычут пальцем и не швыряют камни вслед... Обезьянкины сородичи просто были такими, какими были, со всеми своими проблемами и общей удобной точкой зрения. Она не слушала их, она не замечала их, но так трудно было выдержать в одиночку этот молчаливый напор!.. Обезьянка не заметила, когда в её душу проникло первое сомнение, когда она впервые осудила себя за то, что не такая, как все, и как это поселилось в ней, в самой глубине её души.
Океан был мудр. Очень мудр и очень глубок. Часами просиживая у кромки прибоя, Обезьянка с грустью думала о том, что она никогда не увидит ничего, кроме его поверхности, что она никогда не проникнет в его глубины. Лишь выносимые на берег творения Океана - причудливые раковины, кружевные водоросли, медузы как будто на краткий миг приоткрывали завесу тайны. Но набегали новые волны и торопливо прятали все диковины в бездонной пучине. Океан был тайной. Той вечной зыбкой тайной, которая осталась бы прекрасной, даже если бы её удалось разгадать.
И Обезьянка подумала, что хочет этой разгадки больше всего на свете.
"Подари мне что-нибудь из своих творений!" - попросила она однажды Океан. Он посмотрел на неё иронично и ответил: "Я думаю, тебе это ни к чему". - "Ну, пожалуйста!" - начала упрашивать Обезьянка. "Я же сказал: ни к чему это!" Было совершенно непонятно, почему вдруг он начал вредничать. Смеясь, Океан выбросил на берег несколько перламутровых гребешков, но не успела Обезьянка и шагу сделать, - как тут же упрятал их глубоко на дне. "Он меня дразнит! - подумала Обезьянка и рассердилась. - Но я всё равно доберусь до этих ракушек!"
Улучив момент, она подскочила к самой воде, схватила маленький кусочек ярко-красного коралла и успела отскочить от волны, которая рассыпалась пеной на том месте, где она только что стояла. Потом ещё несколько камешков и морскую звезду она утащила точно так же. В конце концов, Океан рассердился и однажды, когда она подошла близко, высматривая ещё что-нибудь, накрыл её огромной волной, протащил по гальке и выбросил на берег. Мокрая, перепуганная и обиженная, а главное, совершенно не понимающая, что же она делала не так, Обезьянка побежала домой, туда, где тихо, знакомо и сухо...
"Наверное, так должно быть, - думала потом Обезьянка. - Мне же говорили, что дружить с Океаном нехорошо. Он совсем другой... И я сама это знала. Наверное, нужно просто заняться чем-то другим. Потому что я никогда не пойму его, я никогда не смогу стать ракушкой или рыбой..."
Что-то менялось в жизни. Постепенно, незаметно, неощутимо, но безвозвратно. И прежний ход событий, и прежний порядок вещей, внешне оставшись тем же, стал совершенно другим. Маленькой Обезьянке сложно было понять эти перемены, она только чувствовала их и никак не могла объяснить. Может быть, она выросла? А может быть, перемены случились, потому что им положено случаться...
Ей стало тесно. Тесно в привычном кругу событий и дел. То, что раньше влекло, теперь уже перестало быть тайной. Во всяком случае, так ей казалось... Осталась одна-единственная тайна для неё... Но так ли нужно её разгадывать?..
Обезьянка ощутила вдруг, что есть Мир. Другой, большой, загадочный... В ней что-то проснулось и забеспокоилось. Оно не давало покоя, то гнало, то звало, и однажды она поняла, что уйдёт отсюда... Мир давно уже манил её, ещё тогда, рассказами Океана... Но то было, видно, ещё не время. А сейчас время настало.
Тихим летним вечером она пришла к Океану попрощаться.
- Знаешь, я решила уйти отсюда. Я хочу увидеть Мир.
- Хочешь увидеть Мир?.. Да, он стоит того, и он многому научит тебя.
Океан вздохнул.
- Я желаю тебе найти то, что ты ищешь.
Они ещё немного поговорили. Но разговор был пустой, так, ни о чём. Обезьянка задавала какие-то вопросы, которые не очень её интересовали. Океан что-то отвечал, но тоже без особого интереса... А она словно хотела услышать что-то ещё, словно пришла за чем-то другим... Но Океан просто пожелал ей удачи и простился.
На незаданный вопрос невозможно получить ответ...
Поздним вечером Обезьянка вернулась домой, обвила тоненькими лапками любимую лиану и тихонько уснула. И сквозь сон ощущала, как приближается к ней звенящая грусть расставания...
А рано утром, почти с рассветом, она покинула родные края...
Долго-долго Обезьянка продиралась сквозь джунгли и уже было подумала, что мир состоит из одних только деревьев и лиан, оплетающих деревья, как внезапно джунгли кончились.
Они точно так же обрывались у кромки пляжа, дальше тянулась галька, а ещё дальше... Обезьянка не додумала.
Здесь лес сменился огромным полем, посреди которого лежала пыльная жёлтая дорога, теряющаяся у горизонта. Обезьянка постояла немного, потом обернулась, прошептала тихо: "До свидания!" - и ступила в жёлтую дорожную пыль.
Путь был долгим, а местность пустынной. Чахлая трава местами была совсем жёлтой. Обезьянка очень устала и мечтала об отдыхе, но дорога, извиваясь и прыгая, бежала вперёд и вперёд. Наконец, вдали показались деревья. Обезьянка ускорила шаг...
Это был парк. Ничего подобного не видевшая доселе Обезьянка озиралась по сторонам. "Как странно, - думала она, - деревья какие-то необычные, и растут как-то странно..." Деревья были высажены в ровные аллеи и аккуратно подстрижены. Они создавали один большой симметричный узор. В нём была своя строгая, только некоторым понятная красота. Деревья осознавали её, подчёркивая всем своим чопорным видом. Да, они были красивы, по-своему даже очень красивы. Но в них не было того простого буйства джунглей, той жгучей радости жизни, которую излучало каждое дерево, каждая тростинка в родных обезьянкиных краях...
Посреди парка простёрся огромный бассейн с фонтанами. Чувствовалось, что он - особая персона здесь. Его наперебой расхваливали, им жеманно любовались все, кто был в парке. А Бассейн целыми днями пел одну-единственную песенку, потому что другой, наверное, не знал; её, по-видимому, уже выучили наизусть все обитатели парка, но продолжали ахать и хвалить... Позже Обезьянка узнала, что Бассейн - очень влиятельная фигура: от него зависит жизнь всех обитателей парка. Так что не хвалить нельзя...
У Бассейна не было своих собственных волн, поэтому он послушно повторял всё, что видел вокруг. Это было ново и, как многое новое, поначалу интересно.
- Здравствуй, - сказала Обезьянка.
- Здравствуй, - ответил Бассейн. - А ты очень потешная!
Это был, видимо, комплимент. Но отчего-то Обезьянке стало как-то не по себе, как-то нехорошо.
Она попыталась не заметить этой фразы и опустила мордочку, якобы рассматривая дно, и вдруг замерла от удивления: дно Бассейна было совершенно пустым, выложенным крупной голубой плиткой. Вода была неподвижной, прозрачной, бесцветной...
Где-то глубоко в душе Обезьянки чуть слышно колыхнулась песня прибоя, такая родная, такая мудрая, но это был краткий миг, она даже не успела понять, что это было, как всё растаяло. Только обрывки памяти сохранили могучие волны, то зелёные, то иссиня-чёрные, разноцветную гальку, видимую сквозь воду только у берега, стайки рыб и ощущение вечной колышущейся тайны, в которую невозможно проникнуть, и которая бесконечно прекрасна...
Но это растаяло так быстро! Память снова глубоко упрятала свои сокровища...
В глазах Обезьянки застыло разочарование, хотя она так и не поняла, почему Бассейн ей не понравился. Он что-то мурлыкал ей, но она, будто не слыша, повернулась и тихо пошла прочь. Он что-то кричал ей вслед, но она даже не обернулась. Подчиняясь ей самой не понятному зову души, она спешила покинуть парк.
А ночью ей снились серебристые волны и крик чаек, словно крик её собственного сердца, и хотелось расплакаться, как в детстве...
Наутро Обезьянка уже не помнила, что ей снилось. Что-то тоскливое... Что-то из прошлого... Но прошлое ушло, и лучше его забыть!..
Дорога бежала. Всё вдаль, вдаль по незнакомым местам; и рядом с другими идущими Обезьянка ощутила себя маленькой песчинкой в огромном потоке, ничего не решающей и ничего не могущей изменить. Как будто не она выбрала дорогу, а весь мир толкнул её в это путешествие. И тогда возник вопрос: "Зачем?.. Куда я иду? Что мне нужно? Ведь я не знаю, что ищу. Кажется, будто есть смысл в действиях и словах, но стоит к нему приблизиться - и он тут же меняется. Как Бассейн... Сначала он показался диковинным, необычным, а оказался пустым... А, может быть, другие тоже что-то ищут? Вон ведь сколько идущих по дороге. Узнать бы, что они видят, чего они ждут, зачем идут?"
Местность становилась всё более неприветливой, а погода ветреной и сырой. И маленькая Синичка, которая как-то незаметно оказалась рядом, сказала, что впереди - огромный Холодный Океан, и что она ни за что не полетит туда, потому что синицы там жить не могут... Обезьянка пожала плечами не то от равнодушия, не то от холода, улыбнулась и ответила: "А куда мне ещё идти? Всё равно ничего в жизни не понятно..."
Через несколько дней пути, в одно хмурое пасмурное утро, Обезьянка увидела вдалеке огромные серые скалы. Порывы ветра доносили раскатистый гул. Холодный Океан, неистовый и тёмный, с грохотом бился о скалы. Выбравшись на большой валун, Обезьянка посмотрела вдаль. Она хотела было поздороваться с Холодным Океаном, как вдруг порыв солёного ветра едва не сшиб её с ног. "Наверное, не нужно ничего ему говорить, - подумала испуганная Обезьянка, и тут на соседней скале она увидела изящного розового Фламинго. - Как странно! Такие птицы живут не здесь!" "Откуда ты? Как ты сюда попал?" - закричала Обезьянка сквозь порыв ветра. Фламинго обернулся, расправил крылья и, тяжело поднявшись в воздух, сел вблизи Обезьянки. Он был очень стар. Его оперение, местами грязное и потрёпанное, не защищало от холода, и он дрожал на ветру. А в глазах светилась тоска и одиночество. "Что ты ищешь тут? - спросила Обезьянка. - Ты совсем не отсюда, и тебе плохо здесь..." "Я ищу её... Ищу всю свою жизнь!" - ответила птица, глядя вдаль. "Расскажи мне", - попросила Обезьянка. Фламинго помолчал немного и тихо запел:
В горах, за дымкою сна, сияет радуги мост.
Там есть долина одна, Долина Гаснущих Звёзд...
И сколько с миром знаком, одной живу я мечтой:
Хоть раз, забыв обо всём, пройти долиною той.
В ней звёзды гаснут совсем не от её темноты,
Но невозможно им всем постичь её красоты:
Она темнее небес, объятых ливнем ночным,
И до неё сотни лет бежать дорогам земным.
В ней есть седая печаль об уходящих мирах,
В ней есть безмерная даль, что часто видится в снах;
"Океан..." - эхом отозвалось в душе Обезьянки. А Фламинго расправил крылья и, не обернувшись, взмыл в воздух и скрылся вдали над Океаном. "Я желаю тебе найти её", - прошептала Обезьянка, глядя ему вслед.
Иллюзии... Шаг за шагом Обезьянка шла и убеждалась: всё иллюзии. То, что казалось ей реальным, разрушалось в одно мгновение. А то, что было реальным по мнению многих, ничего не задевало в её душе. И даже её собственные чувства изменялись - приходили, волновали и таяли без следа...
"Иллюзия, - думала Обезьянка. - Иллюзия, наверное, и является сущностью мира. Она меняется постоянно, она вечно движется, для неё невозможна остановка, как и для мира... Как и весь мир, она постоянна лишь в одном - в своём непостоянстве, в вечной изменчивости... Иллюзия свободна... Её невозможно изменить по своему усмотрению. Она живёт по каким-то своим законам... Как и мир. Его законы, быть может, чуть лучше изучены, но это мало что меняет, и он подчиняется только им".
Чем дальше Обезьянка шла, тем жарче становился воздух. Даже по ночам уже не чувствовалось прохлады... Она приближалась к пустыне. И вот однажды в полдень перед её глазами возникло бескрайнее жёлтое море песков. Над Пустыней гулял жаркий ветер, то тут, то там создавая волны на горячем песке и подымая в небо высокие пляшущие смерчи. Но страха у Маленькой Обезьянки не возникло... Картина была столь величественна, что страх отступил... Она уставилась на эту картину и смотрела не шевелясь. Даже внутри её всё стихло. Единственным лёгким шумом был шорох песка...
Незаметно перед Обезьянкой начал вырастать маленький холмик. Он всё увеличивался, и вот уже скрыл от глаз почти половину Пустыни.
- Здравствуй, - прошелестел холм. - Кто ты? Я раньше не видел тебя здесь!
- Здравствуй. Я - Маленькая Обезьянка. А как зовут тебя?
- Бархан. Я живу в этой пустыне уже тысячи лет, возникая то здесь, то там, то в нескольких местах одновременно. А ты? Ты издалека?
- Да. Очень издалека.
Обезьянка посмотрела вдаль на колышущиеся волны песка.
- Ты что-то ищешь?
- Не знаю, что. Однажды мне стало мало того мира, в котором я жила. И я ушла. Я хотела узнать больше. Теперь уже не знаю, чего хочу и что пытаюсь найти. Мир настолько огромен... Боюсь, что-то самое главное мне никогда не встретится.
- Видишь ли, Обезьянка, мир и вправду огромен, но даже самая маленькая песчинка содержит в себе его весь. То, что ты видишь вокруг - это форма. То, что внутри - суть. Смотри. По форме сейчас я - Бархан, а по сути - песок. Песок - тоже форма, её суть - маленькие песчинки, собранные вместе. Но и они - форма. Их суть очень глубока. Они отражают всю Вселенную. Она состоит из них, и каждая песчинка, повторяюсь, содержит в себе всю Вселенную. Глядя на меня, ты можешь увидеть все формы, которые видела раньше. Я могу показаться тебе волной, могу показаться горой, покрытой лесом или геометрической фигурой... и ещё много чем. Когда ветер снова растворит меня в Пустыне, я могу показаться тебе океаном... ("Океаном...") Мой жар может показаться тебе холодом, а шорох песчинок - шумом вьюги... Это всё оттого, что в каждой песчинке есть сущность всего мира.
- Но я не вижу всего того, что ты сказал. Вернее, только кое-что.
- Да, - усмехнулся Бархан. - Дело, видишь ли, не только в песчинках: твои глаза должны быть открыты. Ты сама должна чувствовать свою суть. И тогда суть мира будет открыта для тебя, то есть то самое главное, что ты ищешь и боишься не найти, находится рядом, и не нужно искать его где-то.
Обезьянка слушала и пыталась понять. Но речи Бархана казались ей столь запутанными, столь непонятными, что она не захотела оставаться здесь надолго. Бархан словно понял это и сказал:
- Ты - нездешняя. И быть тебе нужно не здесь. Пустыня - не твоя стихия. Иди вон той дорогой, она обведёт тебя мимо. А ещё лучше - возвращайся туда, откуда ты родом. То, что ты ищешь - там.
- Спасибо тебе, - сказала Обезьянка. - Всего хорошего. Я буду помнить тебя. Пока!
И она ушла по дороге, указанной Барханом. А Бархан долго смотрел ей вслед, пока ветер не растворил его в бескрайних волнах Пустыни...
А потом была осень. Осень в чужих незнакомых краях на берегу большого мутного озера. Странствия так утомили Обезьянку, что она решила остаться здесь и никуда уже не идти.
Неделями не переставая, шли долгие заунывные дожди, и казалось, мир состоит из двух цветов: серого цвета дождя и грязно-коричневого цвета раскисших дорог. Иногда, правда, на какой-то краткий промежуток времени дождь прекращался, из-за тяжёлых свинцовых туч показывалось солнце, и тогда взору открывалось нечто удивительное: бескрайнее синее небо и ослепительно-жёлтые охапки берёз с тонкими изящными стволами; словно в картине, написанной акварелью, капли дождя промыли тонкие затейливые бороздки, обнажая до неестественности белый лист.
Наверное, это было прекрасно. Но очень трудно заставить сердце принять и полюбить что-то чуждое ему. Тем более, что тучи снова скрывали солнце, и опять мир становился серо-коричневым.
Привыкшую к теплу и зелени Обезьянку дождь измучивал своим непрерывным унылым монологом. Он тихо пел о том, что между небом и землёй царит пустота, что более ничего не осталось в небе и на земле, кроме тонких холодных нитей, навсегда связавших небо и землю. А она сидела в своём маленьком домике, со всех сторон окружённая дождём, совсем одна, и ничего не могла возразить. Временами её охватывало такое отчаяние, что хотелось выскочить из домика и броситься в холодную воду озера. И она даже стала думать об этом. И среди всех мыслей пришла мысль о том, что это нехорошо. Когда-то, давным-давно Океан говорил, что это не выход... И мыслей приходило много разных, но все они постепенно ушли, а эта почему-то осталась... Постепенно Обезьянка как-то свыклась с песней дождя, и пустота поселилась в её душе; какое-то давнее-давнее сокровище затерялось в этой пустоте... Даже глаза её стали унылыми и мутными, как вода в озере неподалёку. Вечерами где-то далеко за озером загорались маленькие огоньки, видимые даже сквозь пелену дождя. Временами ветер подымал на озере волны, и тогда стоящие на приколе лодки начинали жалобно всхлипывать в темноте... Но ничто уже не будило уснувшей памяти.
И вдруг настала зима. Просто однажды всё вокруг стало белым. Озеро замёрзло. Но это не вызвало у Обезьянки ни грусти, ни удивления: она уже не помнила, что есть вода, которая не замерзает... Она даже начала улыбаться. И вообще что-то в жизни стихло: ушло желание куда-то рваться, что-то узнавать, к чему-то стремиться. Стало спокойно и светло. Вся её жизнь шла теперь тихо и размеренно. С утра до вечера она выкапывала из-под снега какие-то корешки, какие-то ягоды, это была её пища, и больше ни о чём не хотелось думать. Правда, было холодно. Такого холода Обезьянка ещё не встречала никогда и нигде. Но даже этого она почти не замечала. Временами, когда лапки совсем замерзали и отказывались слушаться, она согревала их дыханием и снова принималась рыть землю. И это вполне могло бы длиться всю оставшуюся жизнь.
Однажды вечером Обезьянка убирала свой маленький домик и случайно наткнулась на горсть безделушек, которые когда-то зачем-то взяла с собой. Она отложила тряпку и стала рассматривать вещицы по одной. Там были какие-то стёклышки, бусинки и даже большой кленовый листок. "Когда-то он был ярко-оранжевым", - подумала Обезьянка, глядя на лист, который стал теперь серо-коричневым. Она отложила его в сторону, и взгляд её неожиданно упал на маленькую перламутровую ракушку. И в этот миг в душе что-то перевернулось и заболело. Так сильно заболело, что Обезьянка мигом сгребла все безделушки в кучу, швырнула в самый дальний угол и бросилась что-то отчаянно отмывать, оттирать, вытряхивать... Продолжая уборку, она постепенно успокоилась, но отголосок боли, как маленькая заноза, засел где-то в сердце...
Постепенно наступала весна. Вернее, она ещё только приближалась, ничем не обнаруживая своего присутствия. Но цвет снега стал другим. И в воздухе появилось что-то беспокойное. Всё зашевелилось, задвигалось, ожило, ещё не видимое, но уже ощутимое во всём.
Снег начал таять, и Новая Жизнь отчаянно пробивалась к свету маленькими ростками, набухшими почками и первыми подснежниками.
Словно само собой разумеющееся, к Обезьянке пришло желание вернуться. Оно не появилось внезапно, просто в какой-то миг Обезьянка поняла, что это уже в ней, это уже часть её. И как только она осознала эту нераздельность, её словно сорвало с места. И ни привычки, ни друзья, ни сложившийся порядок вещей не смогли уже удержать.
Дорога "обратно" всегда не такая, как дорога "туда". Какие-то неведомые силы несли Обезьянку через расстояния, словно от каждой секунды промедления зависела её жизнь. Всё, что прежде тянулось длинной витиеватой цепью картин и ощущений, неслось теперь мимо. А впереди было что-то...
Не раз Обезьянка останавливалась в пути и спрашивала себя: "Зачем? Зачем возвращаться туда, где ничто тебя не держит и никто не ждёт?" Но ответить на этот вопрос было выше её сил. Пустота в её душе наполнилась звенящим и тоскующим беспокойством: "Зачем?" Вопрос приходил тихим эхом, вставал стеной дождя, не давал покоя и не находил ответа. Лишь чудилось что-то там, в давно покинутых местах.
Но в какой-то момент всё снова изменилось. Тревога исчезла, как исчезает изморозь на стекле с наступлением оттепели, а там, за окном, унылый серо-чёрный пейзаж из потемневшего снега и голых деревьев. Всё опять стало безразлично. Время замедлило свой бег, и стали видны края, через которые лежал Обезьянкин путь. Теперь она шла медленно, вдруг почувствовав, что спешить ей некуда, не к чему. Ни впереди, ни сзади ничего нету. И только, когда небо укрывалось сизыми тучами и ветер, завывая, разбрасывал их по небу, словно огромные волны, Обезьянке как будто слышалось далёкое эхо, но такое далёкое и такое давнее, что оно уже ни о чём не напоминало...
Всякий путь когда-то заканчивается. И Обезьянкина дорога в конце концов привела её в родные края. С того времени, как Обезьянка ушла, многое изменилось в родных джунглях. Её прихода почти никто не заметил. Только мама долго-долго смотрела в её глаза, почти не веря, что её дочка всё же вернулась. Она одна ждала её всё это время и была по-настоящему рада.
Обезьянка повисла на знакомой лиане, которую так любила в детстве, с которой когда-то делилась всеми своими тайнами... но ощущения чего-то родного и близкого уже не возникло. Что-то ушло... Встречая давних приятелей, она ясно почувствовала, что прошедшее время навсегда разделило их, что всё изменилось и никогда не будет таким, как прежде.
И тогда ей стало грустно. И она снова захотела уйти. Неважно куда, неважно зачем, лишь бы не видеть того, что её сейчас окружало. Трудно возвращаться туда, где когда-то было хорошо. Обезьянка почувствовала, что уже стала чужой здесь, и места для неё нет и не будет...
Эти грустные мысли то и дело прерывали её сон. А к утру лёг туман. Проснувшись, Обезьянка потёрлась ласково о мамину мордочку и осмотрелась вокруг. Увы. Всё говорило о том, что детство безнадёжно ушло. Она вспомнила о том, что было раньше, о своих развлечениях и мечтах... И об Океане. Так просто, по старой памяти, она отправилась посмотреть на него. Посмотреть, чтобы ещё раз убедиться, что и он изменился, что и он не узнает её или не обратит внимания. А после можно будет уйти...
Обезьянка медленно пробралась между лианами по земле и у последних деревьев остановилась. Ещё несколько шагов, и под ногами зашуршит галька. "Как странно! - подумала Обезьянка. - Я помню, каким должен быть этот шорох, будто слышала его только вчера!" Прислонившись к дереву, она стояла и смотрела вдаль. Но туман скрывал всё. И даже лучи утреннего солнца с трудом пробивались сквозь его клубы. Было тихо. Стояла та особая утренняя тишина, которая разбивается криком первой птицы, когда ветер, прилетевший издалека, развеивает дымку последних сумерек.
Постепенно туман стал таять.
Не дожидаясь, когда он разойдётся совсем, Обезьянка ступила на берег.
И тут произошло чудо! Холод камешков под ногами, шорох гальки, возникший из первого же шага, оказался той самой мелодией, что чудилась ей вьюжными зимними вечерами. Она пошла быстрее, почти оглушённая этими звуками, и вдруг услышала гулкий раскат волны, разбившейся о берег и шуршание убегающей обратно воды. И звенящая пустота в её душе наполнилась этими звуками. А ветер прогнал остатки тумана, и берег озарился уже высоко взошедшим солнцем.
Вот она, эта необозримая, необъятная даль, от которой Обезьянка ушла так давно... Так недавно... Вот оно, то, что отзывалось болью, приходя в снах, то, что прогнало отсюда и то, что позвало обратно... Как же она могла забыть о нём?!
Здесь, на берегу, в одно мгновение всё стало иным. Обезьянка смотрела на Океан и пыталась понять, изменился ли он. В не до конца рассеявшемся тумане он показался ей чуть седым, но рокот, всё тот же его размеренный рокот, идущий из самых глубин, был тем же, до боли знакомым и родным.
- Здравствуй! - прошептала обезьянка.
- Здравствуй, - ответил ей Океан.
Она присела на гальку и улыбнулась. Океан. Всё тот же... Нет, другой... Он изменился, конечно, изменился... А может быть, это её глаза стала другими? Ведь не зря она прошла столько дорог, не зря видела столько радости и печали... Какой же долгий путь нужен был ей лишь для того, чтобы однажды вернуться!..
Солнце взошло высоко и уже перевалило за полдень. А они беседовали, как будто не виделись несколько дней. Обезьянка ни словом не обмолвилась о том, каким трудным был её путь, только сказала, что была там и там, видела то и это... Океан ответил ей, что здесь жизнь, конечно, изменилась, но не так уж сильно, многое осталось прежним. И Обезьянка ему не поверила, потому что видела всё уже совсем иначе... Она сидела, слушая Океан, и думала о том, что самая долгая дорога - дорога к себе. И скольким иллюзиям суждено разбиться, прежде чем в сердце откроется и станет единственной реальностью то, что было в нём всегда!..
Однажды рождённое прекрасное никуда уже не уходит. И невозможно заставить сердце молчать или говорить неправду. Рано или поздно оно всё равно напомнит о том, без чего чувствует себя неполным...
- Спасибо тебе, - прошептала Обезьянка, - ты вернул мне потерянное сокровище, и теперь моё сердце снова бьётся не попусту. И даже если я снова уйду, из самого далёкого далека я вернусь, чтобы слушать твои песни. Теперь я знаю... очень много знаю и, может быть, когда-нибудь пойму твою вечную грусть.
Океан не то улыбался, не то хмурился, не то был безразличен... Но всё уже было другим, и Обезьянка совсем по-иному смотрела на эту вечно меняющуюся картину.
Последние лучи солнца тронули безмерную гладь, пробежали по волнам от горизонта до самого берега и заиграли радугами в белёсых ресницах Обезьянки. Она сидела, поджав мохнатые лапки, и улыбалась, а Океан то и дело покрывал её мордочку мельчайшим бисером солёных брызг. И казалось, эта картина создана раз и навсегда: заходящее солнце, бескрайний пустынный пляж, Океан и Маленькая Обезьянка...