Милосердова Мария Евгеньевна : другие произведения.

Под Синей Звездой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Родившись в мире, где магия - это страшная болезнь, девушка из обеспеченной семьи моряка живет свою размеренную жизнь. Но в один день все становится с ног на голову. Предательство жениха, покушение на жизнь, побег из родной деревни. Оказавшись в относительно безопасном месте, она встречает наемницу, которая ввязывает её в авантюру. Молодой король устраивает чистку королевства от бастардов, Верховный Архиепископ взращивает фанатизм веры. Казалось бы, при чем тут магия? Героине предстоит распутать клубок заговоров и понять, что становится с женщинами, уличенными в ведовстве и что скрывает король маленького государства от всего мира?
  Глава 1. Иуля
  - Черт, забилась... - вздохнула я и постучала трубкой о камень. Разум понимал, что так делать нельзя, но одна вредная привычка накладывается на другую и выходит истинная моя натура. Решив больше не мучить редкую вещицу, я убрала ее в сумку к кисету табака и маленькой трутнице. Вечер напомнил о себе порывом прохладного морского ветра, растрепавшим длинную светлую челку.
  - Тьфу, да ну перестань! - Возмутилась я в надежде, что задувания прекратятся и вернется дневной штиль, но осеклась. Если бы и впрямь погода послушалась, меня бы тут же повязали Служители и увезли на лечение. Подобного рода способности хуже чумы.
  На небе начали зажигаться первые звезды. Пора возвращаться домой. Так не хочется снова в этот балаган. Утром, как обычно, сбегу пораньше на отцовский склад с товарами и закончу учет. С холма было видно, как в родной рыбацкой деревушке зажигаются огни. Поднявшись скрипя коленкой и отряхнув юбку, я начала аккуратно спускаться с холма. Госпожа Грация, не иначе! Нескольких скатываний кубарем хватило для того, чтобы не забывать о родных объемах, которые не придавали ловкости. А подъем сюда представляет собой настоящую эпопею, хотя вид на море и покой того стоят. Эх, говорила мама садиться на диету.
  - Злата...! Троих детей тебе рожу, если нальешь холодного отвара, клянусь... - Жалобно проскулила я, заваливаясь в "Охотку". Даже от медленного сползания под гору в глотке пересохло. Да и хотелось еще больше оттянуть возвращение домой. Маленькая таверна подруги, которая принадлежит ее семье уже шесть поколений - идеальное место, чтобы перевести дух.
  - Не ори, видишь, человек отдыхает, - с усмешкой на веснушчатом лице кивнула Злата в сторону спящего за столом деда Олуха. Это прозвище к нему прилипло так прочно, что никто, в том числе и он сам, не помнил настоящего имени. А тому, с какой нежностью он обнимал полупустую кружку пива, позавидовала бы покойная жена пьяницы, - Сейчас налью, садись за бар.
  Пригнувшись, молодая трактирщица скрылась в подсобке, привычно увернувшись от низкого полога. Мужчины всегда побаивались эту девушку. То ли из-за высокого роста, то ли из-за буйного нрава. Думаю, эти и еще несколько причин сверху, были виной ее неудач в личной жизни. Может, оттого она такая вредная? Мои размышления прервала появившаяся на барной стойке кружка любимого холодного травяного отвара. Сделав долгожданный глоток, я выпучила глаза от неожиданности и поперхнулась.
  - Самогон? Серьезно? Осквернить мой любимый напиток решила?
  - Тебе не вкусно? - Подняла бровь Злата и откинула медно - рыжую косу за спину. Я напряглась. Как правило, после этого жеста посетитель получал грязной тряпкой по недовольной морде. - Там еще мёд, ты же любишь сладкое.
  - Вообще, весьма оригинально. Но хоть предупреждай о том, что мой отвар может загореться от шальной искры. - Напиток и правда хорош. А немного хмеля в крови упростит дорогу в родную и такую ненавистную обитель. - Можно пожалуюсь тебе? Лука опять чудит. Вчера приехал с ярмарки в Возгарке. Как выяснилось, задрал почти двойной ценник, и потому почти ничего не продал. Когда отец спросил причину такого внезапного роста цен, он ответил, что хотел втихаря купить себе меч. Меч, представляешь! Чтоб тренироваться зиму и следующим летом в армию вступить. И с кем только воевать собрался? Знаю, что мечта! Но сердце болит за него. Не хорошо это - к войне стремиться.
  Злата дослушала крик сестринской души, не перебивая.
  - Он взрослый парень, Иуля. Не стоит мешать стремлениям юности. Я скажу, как оно будет. Вы запретите даже думать об армии. Но, зная ваше семейство любителей приключений, парнишка по - любому сбежит. Помнишь, как тебе запретили за пряностями в Кешарию плыть? Так ты же в бочке с солеными огурцами сутки сидела, пока кок не нашел паразитку. Ждала, пока отчалите, чтоб отец не высадил на берег. Вот! Он такой же. Знаю, кровь разная у вас, но натура одна. Но только ты просто выхватила по шее от папы и побывала на юге в довесок, а его без подготовки прирежут, не успеет из казармы выйти. Мой совет, возьмите простенькую железяку, и, если Хранитель благословит, ребенок наиграется и передумает. Попроси, вон, деда Олуха потренировать. Служил же в молодости. Хотя, если он просохнет, будет мне убыток. Глянь-ка, ради Луки я готова пойти на это, ведь он и мне как брат. - В очередной раз ухмыльнулась Злата, но на этот раз в ее голубых глазах промелькнула тень печали.
  Мы помолчали. Каждая думала о своем. Трактирщица угрюмо натирала медное блюдо, а я, уделив несколько минут чистке любимой трубки, решила, что пора выдвигаться.
  - Может, и правда. Спасибо за отвар, мне пора. - Я положила монетку в тарелку на стойке. Разорять друзей любовью к халявным напиткам - плохая привычка.
  - Давай. Заходи завтра.
  - Не получится, Харс тоже приедет с Возгарской ярмарки. Планировали провести время вместе. Доброй ночи! - Игриво подмигнула я подруге и вышла из таверны в наступившую ночь. Но ноги так же отказывались нести меня домой. Я присела на лавочку под ветвистым дубом, будто бы росшим прямо из стены "Охотки" и, зябко закутавшись в тонкую шаль, забила трубку любимым Кешарским табаком, который честно подворовывала с отцовского склада. Папа знал о моей дурной привычке, но брать в открытую и дымить, глядя ему в глаза, не позволяла совесть. Теплый горьковатый дым заполнил легкие и я прищурилась от удовольствия, ощутив слабое головокружение. По центральной улице деревушки бродили парочки. Вагс, сын мясника, здоровенный румяный парень прогуливался с невестой Гелиной, сироткой, что выхаживали всей деревней, пока она не превратилась в задорную молодую девицу, которая на фоне своего избранника выглядела бабочкой рядом с быком. Забавные. Судя по звукам, в кустах за трактиром, тискались Ких, молодой лекарь, только вернувшийся из столичной Академии, и Тина, известная любвеобильностью торговка фруктами. Я не сдержала тихой усмешки. Родная деревня Изкева обладала невероятной душой. Столько мест я успела посетить несмотря на юные годы, но каждый раз возвращалась в свои края с нежным трепетом в сердце. Тихонько лязгнула защелка входной двери таверны. Злата решила не ждать новых посетителей и закрылась раньше. Дед Олух, по обыкновению, остался спать за тем же столом, с той же кружкой. В лачуге напротив снова скандалила семейка пасечников. Они оба любили крепко выпить, подраться, но потом, будто бы новобрачные, ходили под ручку, заглядываясь друг на друга с нескрываемым обожанием. Забавная такая любовь. И мед у них вкусный.
  Все. Пошла. Вытряхнув истлевший табак, я встала и уверенной походкой направилась к дому.
  В окне первого этажа горит свет, значит, кто-то снова не спит. Мне захотелось стать мышью, чтобы уметь так же незаметно проскальзывать в щели. Я тихонько приоткрыла дверь, но она подло скрипнула и сидящий за крепким обеденным столом отец обернулся. Слава Хранителю, что это он, а не кто-либо из остальных домочадцев. Хотя, Луке я бы тоже обрадовалась.
  - Нагулялась? Не замерзла? Там суп в печи остался. - На одном дыхании произнес он и вернулся к изучению счетных книг.
  - Да, все хорошо, спасибо... - Я внимательно посмотрела на отца, пытаясь понять его настроение. - Как мама?
  Папа взглянул на меня зрячим правым глазом, приподняв седую бровь. Левый был полузакрыт. Еще в годы служения в королевском флоте его ранили и с тех пор поврежденный зрачок ничего не видел. А второй попросту плохо справлялся с работой из-за возраста, что заставляло мужчину носить маленькие круглые очки в золотой оправе во время чтения. Я никогда не понимала, как они не сваливались с самого кончика носа. Он всегда ценил добротные вещи и не жалел денег на качество, но вот роскошь не прельщала старого моряка. Рядом на столешнице лежала тонкая повязка на глаз из добротной кожи. На люди папа старался выходить в ней, посмеиваясь, мол, так он выглядит свирепее.
  - Я думал, ты ее видела. Кажется, опять сбежала. Бабушка с Лукой пошли искать. - ответил он равнодушно.
  - А, ну ничего нового. Я пойду отдыхать. Спокойной ночи. - Папа кивнул и вернулся к работе, а я поднялась по лестнице на второй этаж. Тишина звенела в ушах. Где-то в глубине души засвербела тревога о том, что это неправильно - наслаждаться спокойствием в то время, как мать снова пропала. Но больше никаких эмоций не было. Я искренне не могла себя заставить волноваться и переживать. Нет даже уверенности в том, люблю ли я ее или просто пытаюсь иногда проявлять заботу, потому что так нужно, мать все-таки. Твердо решив не бегать за ней по всей деревне и ощутив легкий укол стыда за неисполнение обязанностей порядочной дочери, я зашла в свою маленькую комнатушку и, не разуваясь, упала на постель и уставилась в потолок пустым взглядом. Вернется. Всегда возвращается. Понять не трудно, почему мама заболела. Сотни раз я размышляла об этом и всегда приходила к одному итогу. Она жила жизнью, полной веселья и приключений, мужчины на коленях подносили ей роскошные подарки и телеги цветов, лишь бы она на минутку осчастливила их улыбкой. Красоте ее завидовали, а дорогим платьям и украшениям не было счета. Впрочем, дело было даже не столько в пленительной внешности, сколько в таланте. Миронега Чеслава! Это имя слыло легендой. Долгие годы она писала портреты королевской семьи и приближенной знати. А прознав про чудеса, которые она творила, взявшись за кисть, заморские правители приглашали к себе юную художницу, чтобы заказать пару работ. Объездив весь свет, она осела в столице. Поговаривали, что прошлый король, Лесьяр Второй, слывший в народе развратником и весельчаком, был по уши в нее влюблен и отказался от всех своих бесчисленных фавориток ради интрижки с моей мамой. Ха, она сама ведь никогда не отрицала этих слухов! Даже, вроде, упоминала, что однажды понесла от него, но потеряла дитя, потому что кто-то из придворных дам, а, возможно, и сама королева, решили ее отравить. Не насмерть, но выкидыш случился. Конечно, всех любовниц Лесьяра Второго невозможно было проконтролировать и бастардов, к моменту переворота, он оставил целую толпу. Я не верила и половине материных рассказов, но кто знает, может и правда было так.
  Но не судьба была ей всю жизнь купаться в золоченой ванной, наполненной козьим молоком. Правителя свергли его же приближенные и посадили на трон совсем мальчишку, Василиса Первого от своего имени, а ей пришлось бежать из столицы в том, во что была одета. В целом, в стране наступили смутные времена и никому уже не было дела до живописи и картин. А дальше наступила темная полоса скитаний и бедности. Доверившись какому-то матросу, она забеременела мной, но его след тут же простыл. Отчаявшись, мама пыталась избавиться от нежелательной беременности всевозможными способами. Не тут-то было, меня так просто не изведешь, как оказалось. Иногда я виню себя за то, что из-за моего появления на свет ее разум помутился. Но в чем вина, если я была лишь сморщенным орущим комочком, не способным самостоятельно сходить на горшок? Почему мне приходится сожалеть об ошибках матери? Поняв, что самой не справиться, она вернулась к нашей бабушке, своей матери, о которой не вспоминала в благие годы. На то были причины, ведь старушка невыносима. Годы шли, я росла. Разум мамы все темнел. Ночные кошмары и крики, побеги, вспышки гнева и жестокости. Помню, будто было вчера, как я смотрела на происходящее безумие своими распахнутыми детскими глазами и не понимала, что сделала не так и за что меня называют "чертовым отрепьем" сейчас, а через несколько часов приносят малиновый пирог. Но пирогу я радовалась. Одно мне по сей день не ясно, зачем тот простой мужик, моряк и торговец, которого сегодня я называю своим папой, взял в жены душевнобольную с малявкой на руках? Увез в Изкеву нас троих, поселил в добротном доме и обеспечил всем, чего душа пожелает. Не было ни дня, чтобы на мое "хочу" он ответил "нет". В какой-то момент отчим стал мне роднее, чем мать и бабушка. И не в деньгах суть. Только с ним я чувствовала умиротворение и спокойную поддержку во всем, за что бы ни бралась, в то время как остальные впадали в истерику, "Негоже девице! Ты ж неумеха! Сядь и сиди, деток роди, чего скачешь?". В один год маме полегчало и на свет появился Лука. Но стоило отойти от родов, ее страдания в миг усугубились, и она в очередной раз сбежала на целых три месяца. По возвращении она рассказала, что добралась аж до Схедана с торговыми караванами. Папа даже бровью не повел. Ощущение, что он уже родился совершенно без эмоций, преследует меня и сейчас. В то, что он искренне любит мою мать, я не поверю ни за что на свете. Тогда зачем ему все это? Бабуля говаривала, что замаливает грехи за прошлую жену, что утопилась много лет назад. Мол, он довел. Я свечей не держала и судить не буду. Спросить его в жизни язык не повернется, так что этот вопрос останется открытым для меня до гробовой доски.
  Мысли беспокойно ворочались в голове, как клубок ядовитых змей в бочке. Скинув легкие холщовые обувки и раздевшись до исподнего, я улеглась в кровать. Ночь была безоблачной и из приоткрытых оконных створок струился лунный свет, пахнущий прелой соломой и морским бризом. Всю сознательную жизнь мне тяжко давалось засыпание. Каждый вечер кручусь с боку на бок, а гадюки в голове не расползаются, лишь громче шипят и плюются ядом. Иной раз приходится тихонько спускаться на кухню за бабушкиной хвойной настойкой, рюмку которой отец стабильно выпивал перед ужином со словами "Да будет лекарством". Бывали особо беспокойные ночи, когда я выкуривала чуть ли не пол кисета табака, высунувшись по пояс в окно. Но едкий запах все равно проникал внутрь и на утро я получала выговор и пристыженно уходила по своим делам. Однако четкого запрета на курево не было, так что скоро все повторялось вновь. К тому же, мать тоже была не прочь задымить трубкой, даже пару раз втихую таскала мои запасы, а из-за ее нового помешательства на Хранителе и его заповедях из Книги Мира дом вообще пропитался ароматом храмовых благовоний, которые она скупала и жгла ящиками. Как-то раз она даже пошла сдаваться Служителям, мол, она Ведунья. Те лишь посмеялись и отправили душевнобольную старушку домой. В тот день бабушку чуть было удар не хватил, потому как всех подозреваемых в этой древней проказе увозили в резервации на лечение, но обратно никто и никогда не возвращался. Особенно от этой заразы страдали женщины, поэтому нам даже врачевать запрещено. А вдруг от твоего отвара смертельно больной излечится? Что это, если не чудо? Казалось бы, хорошо, но потом магия захватит твой разум, и ты станешь своего рода вулканом, который в один миг уничтожит все вокруг. За то Служители и едят свой хлеб, пресекая всякие чары и принимая необходимые меры к чудотворцам. Ну и на досуге осаживают буйных пьянчуг, ловят карманников на рынках и в целом блюдут порядок в городах и селах.
  Поймав себя на том, что голова уже устала от дум, а глаза начали слипаться, я укуталась в тонкое шерстяное одеяло и провалилась в беспокойную дрему.
  
  Глава 2.
  Утро наступило поздно, прямо как я люблю. Надеюсь, отец ворчать не станет, что опять проспала до обеда. На день было два плана - встретиться с Харсом и отнести в "Охотку" пару мешочков со специями, которые Злата уже давно выпрашивала. Не задаром, конечно. Мы всегда уважительно относились к предприятиям друг друга и платили в полной мере за товары и услуги, но бывали и исключения. Около года назад пьяный в дрова Харс устроил драку в многострадальной таверне, швырнул табуретом в противника, но промазал и предмет мебели улетел в камин, угли просыпались на пол, тут же вспыхнула солома. Благо, пламя вовремя потушили, и оно не перекинулось на соседние дома. Злата, после того, как все улеглось, до утра гоняла с вилами моего суженого по всему селу, грозясь сделать из него сочный гуляш. До сих пор его иной раз "свежей Харсятиной" кличет. В те дни мы всей деревней ремонтировали любимое питейное заведение. Я тогда знатно раскошелилась, даже больше, чем виновники происшествия. Подруга пыталась вернуть деньги после, когда вновь пошла прибыль, но я даже слушать не стала. Друзья на то и нужны, чтобы выручить в любой беде.
  "Пора собираться", - подумала я. Предаться теплым воспоминаниям можно будет и позже. Наспех умывшись и нацепив платье, которое показалось мне довольно милым для встречи с женихом после дел, я села заплетать светлые локоны в две привычные косы. Завершающие штрихи - тяжелые серебряные заколки, украшенные редким Флеурийским кианитом, которые отец подарил мне на именины, я приспособила к кончикам кос, чтобы те не болтались во все стороны, затем слегка припудрила лицо и подвела глаза сурьмой для выразительности.
  - Ну вот! Красавица, каких поискать! - гордо улыбнулась я своему отражению.
  Спустившись по лестнице, я обнаружила бабушку, хлопочущую у печи.
  - О! А я начала переживать, не окочурилось ли ваше величество этой ночью! Вырядилась то как, посмотрите на неё! Скромнее надо быть, сударыня, и вставать с первыми петухами, чтоб семью накормить. А не то так и будешь от мужика к мужику болтаться, а замуж и не выйдешь. Годков - то сколько уже? А все в девках. Еще годик подождешь и навсегда одна останешься. Дурень курчавый твой тебе тоже лапшу вешает, поиграется, а в жены порядочную возьмет! - выдала старушка, даже не удосужившись обернуться. - Садись, ешь.
  - Баааа..! - недовольно скривившись, заныла я, тем не менее послушно сев за стол и откусив горячий оладушек, политый мёдом. - Ради Хранителя, не начинай. Я сотню раз все это слышала. Надоело!
  - Если б слушала, глядишь уже давно своя семья была бы! Я, может, правнуков, хочу. - заключила бабуля.
  Ну нет, это утро точно перестанет быть добрым, если насилие над моей не до конца проснувшейся головой продолжится. Быстро сжевав еще пару ароматных оладьей, я глотнула свежего молока и встала из-за стола.
  - Спасибо, ба, было очень вкусно, но мне пора, - сполоснув тарелку в лоханке, я поспешила к выходу. Вдогонку полетела очередная порция ворчаний и упреков, что придало мне ускорения.
  Выйдя на порог и захлопнув за собой дверь так, что косяк жалобно скрипнул, я разжала кулаки и вздохнула полной грудью. Где моя трубка? Порывшись в поясной сумке, я достала заветный бархатистый мешочек и забила трубку порцией ароматного табака. Но стоило сделать первую затяжку, как я увидела отца, открывающего высокую калитку, посреди прочного забора.
  - Ох ёлки-моталки! - поперхнулась я, быстро вытряхивая табак и пряча трубку за спину. Ага, а запах? От него так просто не избавишься. Ну да чему бывать, того не миновать. Я приветливо улыбнулась папе.
  - О, ты был с утра на Малахите? Как там? Все готово к завтрашнему отплытию? А я вот тоже в порт, надо Злате специи отнести. Там как раз вроде остатки были, видала их, когда пересчет делала! - Как можно более непринужденно начала тараторить я, но осеклась под строгим взглядом. Ноздри папы дернулись, давая понять, что он унюхал табак.
  - Да, отплываем с рассветом. Сегодня вечером семейное собрание. Не опаздывай, надо нам поговорить перед моим отъездом. Увидишь Луку - ему тоже скажи, он опять побежал тренироваться с палкой и мешком соломы с самого рассвета. У тебя готов список того, что тебе привезти? - Папа сделал вид, что ничего не заметил. Большое ему спасибо на том. Еще одна порция утренних нотаций стала бы смертельной.
  - Да, вот, - я достала свернутый листок бумаги, - там самое главное сурьма, порошок из хины, а то опять головные боли мучают и рулончик шёлка. Мои платья уже все из моды вышли, надо обновить. И это... - Замялась я, - Помнишь, ты привозил такие вкусные желтые сушеные фрукты? Как их там? Саса... Наса... Ну, из Джунемы которые. Как их там? Так вот они просто восхитительны!
  - Ананасы? - тепло улыбнулся старый моряк. - Хорошо, если увижу, возьму.
  Хотела бы я попробовать свежий ананас. Слово - то какое! Бабуля бы решила, что оно матерное.
  - Кстати, мама - то нашлась? - обернулась я на зашагавшего в дом отца.
  - Да. - сухо ответили мне. Я пожала плечами, протиснулась сквозь тяжелую дверь калитки и пошла вниз по тропинке в сторону пирса.
  Август выдался жарким. Обычно, в таких случаях осень бывает короткой, а зима морозной. В список я добавила еще рулон хорошей кожи на новые сапоги. Действительно хорошую кожу можно купить только у Этхийских кочевников. Вот уж они умеют ее выделывать так, что сносу нет, а мягкая какая при этом! Чему только не научишься в унылых степях. Со скуки, видимо, все время кожевничеству посвящают.
  Погруженная в мечты о новых сапожках, я не заметила братишку в облепившей колодец на деревенской площади толпе юнцов, пока он не окликнул меня.
  - Иуля, погляди, со смеху умрешь! - Подбежал ко мне Лука. Серые глаза светились смехом, а соломенные волосы были мокрыми и растрепанными. Я с любовью потрепала его по макушке, подошла к колодцу, из которого доносилась ругань, и заглянула через плечи парней. Ну конечно! Какой-то умник решил в очередной раз отрезвить деда Олуха, закинув его в ледяную воду.
  - Паршивцы! Дайте мне лопату, я вас всех научу себя вести! Ух, я вылезу сейчас! Щенки! - Тряс мокрой бородёнкой дед, цепляясь за деревянное ведро, плавающее на поверхности. И чего он ругается? Сам же бывало навеселе прыгал в этот колодец, чтобы перед собутыльниками похвастаться удалью. Не растерял еще форму старый вояка. Хороший мужик был, пока жену пару зим назад не унесла лихорадка. С тех пор и запил.
  - Мда, теперь из этого колодца детям пить нельзя, вода пропахла самогоном. - Съязвила я. - Вытаскивайте, хватит с него.
  Но пацанята проигнорировали просьбу и продолжили веселиться. Ну и черт с ними. Всем друзьям Луки было так же около шестнадцати лет, а это самый возраст для всяких проказ. Олух и не в таких передрягах бывал, ему этот колодец что утреннее умывание. Ничего не будет, успокоила я себя. Но где-то глубоко в душе трепыхнулось чувство жалости.
  - Вечером папа хочет со всеми поговорить, не гуляй допоздна. - Я чмокнула брата в лоб. Он сморщился. Ну да, проявление сестринской любви и заботы позорит его перед дружками. Ох уж этот молодняк. Я почувствовала себя невообразимо старой, будучи старше его всего на восемь лет. Оставив парня развлекаться дальше, я свернула к пирсу.
  У причала стояли горстка рыбацких лодок и две небольшие шхуны. Одна из них была отцовской. На борту было витиеватыми буквами вырезано название "Малахит". Конечно, проще было бы швартовать ее в Возгарке, большом портовом городе с кучей рынков и базаров. Но опытный торговец счел, что дешевле ему возить товары из родной деревни телегами, чем платить за место и склады в таком дорогом и людном месте. Аренда пирса нынче стоит зверских денег, а неспешным темпом за пару дней телеги добираются до ярмарки. Нынче даже охрана не требуется. Последние 20 лет, со слов отца, разбойники совсем перевились. Не даром Служители и солдатня свой хлеб едят. В былые годы без десятка наемников ни один торговый караван в путь не двигался, а сейчас хоть весь в золоте с ног до головы по Веракии катайся, никто и не позарится, кроме парочки базарных карманников. Молодой король хоть и славится своей жестокостью и помешательством на контроле, но за безопасные дороги и улицы многие ему признательны. Каждая подворотня и днем и ночью кишит патрулями, следящими, чтоб никто не хулиганил. Правда, зачастую склочные бабы подзуживают этих недотеп в белых плащах на неугодных соседок, мол, те чары проявили. А тех бедолаг потом грузят в закрытые телеги и увозят в неизвестном направлении. Ни одна еще не вернулась. Говорят, их лечат в особых поселениях для больных ведовством. Страшное дело, эта проказа совершенно неисцелима! Пожирает девочек, девушек и женщин изнутри, разрушая их и прожигая кровоточащие раны в разумах и телах. Бррр...
  Я невольно поежилась от мыслей о ранах и болезнях. Больше всего мне ненавистны были хвори. Даже в ночных кошмарах я не бегала от гигантских медведей, как Лука, а медленно умирала от неизвестной чумы. Или как мама, медленно сходила с ума и ничего не могла с этим сделать.
  Мои руки сами потянулись к трубке в сумке. Воображение не на шутку разыгралась и тревожность захлестнула с головой. Присев на пустую бочку у пирса, я вновь закурила. Только этот ритуал, родившийся в оазисах Кешарии, помогал мне успокоить поток нахлынувших противных дум. Я облегченно выдохнула горьковатый горячий дым и зажмурилась, греясь на солнышке и подставляя лицо нежному морскому бризу.
  - Дремлешь, что ли? - Услышала я такой знакомый баритон.
  - Харс? - Я подскочила, и пустая бочка с грохотом перевернулась. Не обратив на нее внимания, я с визгом бросилась на шею к жениху. На его загоревшем лице светилась игривая улыбка, а медовые глаза были, как всегда, нахальны.
  - Я тоже рад тебя видеть, - Харс ущипнул левую грудь и хищно ухмыльнулся.
  - Эй ну ты чего, не на людях же, - смутилась я, ощутив, как вторая рука моего жениха скользнула ниже талии и крепко сжала мягкую выпуклость. Ловко вывернувшись из медвежьих объятий, я смущенно оправила складки на платье, но изнутри меня обдало волной жара. Давненько не ощущала на себе мужских рук. Однозначно соскучилась по горячим вечерам с этим кудрявым наглецом. - Ты искал меня? Когда вернулся?
  - Я только приехал, хотел телегу у дома оставить и навестить тебя, но нашел свою сладкую невесту раньше, чем планировал, - промурлыкал парень. В такие моменты мне всегда было неловко и хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по наглой морде. Хотя, где-то в глубине души, мне даже нравились такие сюсюканья.
  - Подвезешь меня до "Охотки"? Я только заскочу на склад, возьму специи для Златы... - Начала я, но меня перебили.
  - Не могу, мне срочно надо ехать. А "Охотка" совсем в другой стороне от дома. Родители уже с ума сходят. Ких сказал, я его только что видел. Если хочешь, дождись тут, я быстро съезжу и потом отвезу. - предложил мой суженый.
  - А, - расстроилась я, - да ладно, я сама дойду, там не много нести, ерунда совсем.
  - Тогда встретимся вечером? - Лукаво подмигнул Харс и бодро зашагал к телеге, запряженной серой клячей.
  - Угу, - хмуро буркнула ему вслед. Мог бы и подвезти. Его отец, уважаемый в Изкеве портной, никогда особо не интересовался, чем занят его сынок, а тут вдруг волнуется. С чего бы это?
  Понурившись, я пошла в сторону нашего склада. Высокое здание напоминало амбар и было закрыто на железный замок. Порывшись в сумке, я отыскала ключ и, с трудом отворив тяжеленую дверь, вошла. Помещение был практически пустым. Последний раз папа вернулся с товарами для продажи около двух месяцев назад. И сейчас он вернется лишь к первому снегу.
  - Кумин, тимьян, куркума, корица... - перечисляла я маленькие подписанные свертки, каждый не более пяти грамм, складывая их в один мешок. Собрав все, что нужно, я закрыла склад и двинулась к таверне подруги, попутно заглянув к Тине, молодой конопатой торговке фруктами, и прикупив большое сочное яблоко. Живот громко урчал. Трех оладушков на долго не хватило. Как раз заморю червячка яблоком, а у Златы нормально пообедаю. От мыслей о горячей еде настроение заметно подскочило и уже гораздо веселее я зашагала вглубь деревни, забыв об обиде на возлюбленного.
  Подойдя к Охотке, я увидела сохнущего на лавочке под дубом Олуха с кружкой, из которой шел пар. Не поверю, что он пьет травяной отвар. Разве что смешанный с самогонкой. Я вошла в гостеприимно распахнутую дверь и захлебнулась слюной от аромата жареной рыбы. Кто бы знал, как я люблю все съестные дары моря!
  - Расчехляй кошелек! - Лихо крикнула я с порога рыжеволосой девушке у печи.
  - Нормальные люди сами расчехляют кошельки, приходя в таверны, - сумничала Злата, - Но это я про нормальных, к тебе это не относится.
  Мы обе рассмеялись. Взаимные остроты были неотъемлемой частью нашей дружбы. Я села за стол. Помимо меня здесь обедали явно похмельные пасечники из соседнего дома. Куриная похлебка Златы была настоящим сокровищем в такие моменты. Как бы кто не ляпнул, что она чудотворная. Я плюхнула на стол мешочек со специями и терпеливо дождалась, пока передо мной поставят блюдо с жирной форелью, запечённой на решетке и пучком зелени сверху. Не церемонясь и проигнорировав вилку, я принялась руками отделять сочную мякоть от костей.
  Досыта наевшись и запив все любимым холодным отваром с медом, на этот раз без алкоголя в рецепте, я довольно откинулась на спинку скамейки. После случая с Харсом и пожаром Злата решила, что больше никаких табуретов в ее заведении. Только неподъемные скамьи.
  - Харс приехал. - Поделилась я.
  - Да, видела, он заскочил на кружку пива.
  - Когда заскочил? Мне сказал, что торопится к отцу.
  - Да вот буквально недавно, в дорожной одежде, так что домой явно не заходил перед этим.
  - Хм... - Мне стало очень неприятно. Радость от сытости улетучилась, и я нахмурила брови. Думаю, стоит зайти к нему, узнать, что происходит. Возможно, он готовит какой-нибудь неожиданный подарок? Эта мысль меня заинтриговала, и я рассудила, что так оно и есть. Быть может, прикупил мне что-то, спрятал в телеге и не хотел, чтобы я раньше времени увидела. Тогда точно надо идти к нему и узнать, что он задумал!
  За окном солнце клонилось к закату, окрашивая улицы в золотисто-красные оттенки. Дед Олух вошел в таверну.
  - Комары, скоты эдакие, зажрали совсем, - Ни к кому толком не обращаясь, посетовал он, уселся за свой любимый стол и не моргая уставился в окошко.
  - Спасибо, родная, за вкуснятину. Надеюсь, не помру от твоей стряпни. - Ласково поблагодарила я подругу.
  - Если помрешь, можешь больше не приходить, - фыркнули мне в ответ. Смех снова заполнил пространство. Рассчитавшись друг с другом за еду и специи, мы обнялись, и я направилась к дому жениха.
  
  Глава 3.
  Дом Харса утопал в ветвистом яблоневом саду и само здание было видно только если подойти совсем близко. Пустая телега стояла неподалеку. Почесав сидящую на заборе серую кошку, чьи глаза в предзакатный час сияли будто изумруды, я приоткрыла калитку и пошла к дверям. На стук ответили не сразу. Пришлось повторить его трижды, пока лохматый Харс с голым торсом не появился на пороге.
  - О, сама пришла, - неуверенно улыбнулся он, - а я думал к тебе собираться. Подожди, сейчас быстро оденусь и прогуляемся.
  - Хорошо, подожду. Мама с папой дома? - Бесцеремонно отодвинула я возлюбленного с порога и прошествовала в сторону кухни, намереваясь ограбить семейство жениха на кружку их фирменного яблочного компота.
  - Эээ, нет... Ушли на базар. Ты посиди тут, я сейчас, - замялся юноша и ускользнул в просторный зал. Мать Харса была отличной рукодельницей и весь дом увешала белоснежными кружевными занавесками, на столе была аккуратно вышитая узорами скатерть. Комнаты блестели чистотой и единой соринки не валялось в углах. На секунду отвлекшись от разглядывания ажурной полупрозрачной драпировки, отделявшей кухню от гостиной, я поняла: что-то не так. В комнате был бардак. Настоящий такой, с разбросанными по полу вещами, будто ураган прошел. Даже я так никогда не делала. Харс решил устроить матери сердечный приступ?
  - Какой ужас, что произошло? - Заглянув за шторку, присвистнула я и тут же обомлела. В попытках спешно убрать творившийся хаос, мой жених стоял у платяного шкафа и запихивал туда с пола женские одежды. Исподнюю рубашку, чулок, шарфик...
  На мое появление он отреагировал резко подскочив, и спрятав дамские панталоны с бантиками за спину. Шкаф дернулся.
  - Я просил тебя посидеть там. - Сглотнул парень, якобы случайно стукнув локтем по внезапно ожившему предмету мебели.
  До меня вдруг ясно дошла суть происходящего.
  - Кто там? - Севшим и будто не своим голосом спросила я, опустив глаза, в страхе увидеть то, во что верить не хотелось.
  - Где?
  - Там.
  - В шкафу что ли? А, кошка залезла, наверное, ты же знаешь, у нас их много шастает. - Глаза его бегали, а природная артистичность подводила. Играть в дурака на этот раз получалось из рук вон плохо.
  - Тогда позволь я её достану. Не мучай животное. - Я шагнула к шкафу.
  - Все хорошо, там тепло, я достану сам, иди присядь... - Меня откровенно пытались отговорить от простой проверки шкафа на наличие в нем кошек. Однажды такое уже было. Второй раз я этого не хотела. Дело двигалось к скорой свадьбе, я даже обговорила фасон платья с его отцом, заказала ткань и украшения. Но если это и впрямь измена, то это будет уже вторая дыра в душе от человека, которому я полностью доверяла. Взявшись за ручку, я резко дернула створку шкафа. Тут на пол посыпался ворох белья, издав нехарактерный для одежды грохот.
  - Тина? - Вопрос прозвучал спокойно. Конечно, кто же еще за вечер мог обойти половину сельских мужчин. Сколько девки тёмных встреч в переулках ей не устраивали, угомонить похотливую натуру торговки фруктами не получилось ни у кого. На меня снизу в вверх виновато смотрели два карих глаза. Тоненькая девичья фигурка была наспех замотана в белую простыню. Взлохмаченные волосы топорщились во все стороны, а лицо было неестественно раскраснелось, как после забега.
  - В прятки играете? - Двое предателей настороженно покосились на меня, не понимаю, шучу я или впрямь не понимаю. - Я победила! Ты водишь, Харс. - бросив на него полный презрения и боли взгляд, я перешагнула через все еще сидящую на полу девицу и направилась к выходу.
  - Постой, давай поговорим? Я не виноват! Она меня спровоцировала! Знаешь, я мужчина, а нам сложно бывает сдерживаться, ну ты же умная девочка, все понимать должна! - Следом за мной побежал Харс. Я остановилась и обернулась.
  - Не убедил. Видеть тебя больше не желаю. Пропади ты пропадом. - Пожелала я ему, плюнув в лицо и быстро зашагав прочь. Стоило выйти за калитку, из глаз градом полились слёзы, сердце забилось как будто вот-вот выскочит наружу. Я тебе верила. А ты мне изменил. Два года отношений и все коню под хвост. Зверски хотелось выпить, чтобы заглушить боль, пожирающую сердце изнутри. Грудь сотрясалась от рыданий, а душа, будто подпитая птица, трепыхалась в агонии. За что ты так поступил? Неужто я была недостаточно хороша? Мало ласки дарила? Пироги не вкусные пекла? Почему ОНА? Дешёвка, бесприданница, ещё и всем селом потасканная. Да и соседними тоже. Это все я сама и виновата. Раньше надо было свадьбу играть. Глядишь, остепенился бы и сотню раз подумал, прежде чем на лево идти. Хотя мало кого из деревенских мужиков останавливал брак. Тьфу, мерзость.
  Я шла, обливаясь слезами в сторону дома. Несмотря на острый нож в груди, я помнила про наказ отца вернуться раньше. Ответственность перед ним всегда была наивысшим звеном в цепи чувств и эмоций. Ощутив минутное облегчение, я решила, что пора успокоиться, чтобы не извещать домашних о происшествии раньше времени. Поток рыданий постепенно заканчивался, но на смену ему пришло тупое ощущение ноющей боли где-то в районе желудка, ноги не слушались и каждый шаг давался с трудом. Дойдя до нашего забора, я облокотилась на него, пытаясь отдышаться и сползла в траву. Сердце стучало очень быстро, и я могла ощущать всем телом каждый его удар. Руки и лицо горели огнем. Голова перестала что-либо соображать. Тело пробила дрожь. Пространство вокруг покачнулось. Я старалась выровнять дыхание. На небе сгустились черные тучи, хотя еще пол часа назад не было ни облачка. Резкий порыв ветра встрепенул подол платья и взъерошил выбившиеся их кос пряди. Я смотрела в мрачнеющую высь и ненавидела. Вся злость на Тину, Харса, семью и жизнь в целом будто кипела бурным потоком, разрушая пространство вокруг и уничтожая все добро и свет, что было в этом мире. Ветер завыл над домами, грянул гром. Нахлынувшая истерика грозила поглотить меня вместе с надвигающимся штормом. Тело пылало, его будто раздирали раскалёнными до бела клещами во все стороны. С детства мне все доставалось легко, все пожелания - на серебряных блюдцах. Но какой в этом толк, если ты сам из себя ничего не представляешь? Какой смысл? Выйти за такого же обеспеченного парня, нянчить детишек и вышивать гладью батистовые платочки? Возможно, вступив в ту жизнь, я пойму её прелести. Но, быть может, я хочу большего? Но чего? Мальчишки с детства выбирают свою судьбу: стать подмастерьем с дальнейшим повышением, врачом, солдатом, моряком, торговцем, ученым мужем, пойти по стопам отцов и дедов или выбрать что-то своё, ни на что не похожее. А я... А что я? Даже не знаю, о чем мечтать. Каждая допущенная мечтательная мысль кажется еще более глупой и несбыточной, чем предыдущая. Спасибо отцу, что пару раз брал меня с собой за товарами и я посмотрела Скарбёрн, Стреулу и Кешарию, хотя многие женщины даже родного села не покидали ни разу. Но чем я сама хочу заниматься? Возить товары как папа? Да никто в здравом уме не заключит торговый контракт с женщиной, какой бы способной предпринимательницей она не была. Каково мое предназначение в этой жизни и есть ли оно вообще? Я никогда не стану такой же уважаемой как отец. У меня нет такого таланта и красоты, какие были в молодости у матери. И шансы найти себя и занять счастливое место под солнцем ничтожно малы. Сколько еще измен мне придется вытерпеть? Сколько бабушка будет смеяться над тем, что я не хочу жить в несчастном браке, как она? Она любит рассказывать, как наш покойный дед учил ее разуму то сапогом, то вожжами, пока не спился насмерть. И после этого она желает замужества мне? Не глупо ли? Одна дочурка свихнулась, а вторая убежала на север в другую страну и годами не пишет. К такой ли жизни мне стремится? Есть ли другие варианты? Ветер гнул деревья к самой земле, на холмах сверкнула молния и озарила потемневшее небо. Я сидела на траве под кустом и завывала от боли и бессилия, пока сквозь мутное сознание не донеслись какие-то звуки.
  - Иуля! Иуля! Очнись? Тебе плохо? Что с тобой? Скажи хоть что-нибудь! Пошли в дом, сейчас ливанёт! Ну вставай же ты! - Лука обеспокоенно тряс меня за плечо. - Сестрёнка? Ты как? Вся горишь, неужто лихорадка?
  Я непонимающе посмотрела во взволнованные глаза брата и словно проснулась. Жар отступил.
  - Все хорошо, просто голова закружилась, - мне пришлось соврать. Сейчас говорить о произошедшем совершенно не хотелось. Я выдохнула, взялась за протянутую руку и поднялась, отряхнув юбку от налипшей травы и земли. Ветер тоже будто бы начал успокаиваться и сквозь черные тучи пробился лучик заходящего солнца. - Пошли в дом, отец уже ждёт, наверное.
  Злата
  - Погодка шепчет, не правда ли? - Завел беседу незнакомец, сидящей за барной стойкой с кружкой пива.
  - Зато здесь тело и безопасно, прям как дома, - попыталась я намекнуть посетителю на то, что ему пора. Хотелось завершить рабочий день, пока не хлынул дождь. И откуда только эти тучи набежали? С моря, наверное. Летом тут почти не бывает штормов.
  Мужчина либо не понял намека, либо решил его проигнорировать.
  - Вообще, я из столицы приехал. - О, Хранитель, только не это. Вечером совершенно не хочется слушать россказни непонятных подозрительных лиц. Если он ещё и познакомиться поближе решит, точно получит чугунным котелком. Нужно сделать вид, что натирание столовых приборов - чрезвычайно увлекательное занятие и занимает не только руки, но и уши.
  - Ладно, давай тогда по делу. Я ищу кое-кого. - Решил не испытывать судьбу незнакомец в добротных дорожных одеждах. На простого путника не похож. Выправка солдатская, но манера разговаривать явно аристократичная. Судя по всему, занимает немалую должность в городе, но ходит без охраны. Обернувшись, я оглядела мужчину с ног до головы, заинтересованно приподняв бровь. На вид ему было лет сорок, темные коротко подстриженные волосы делила белая полоса шрама от самого уха до затылка. Войдя в таверну, он снял перевязь с мечом и поставил у стойки, будучи уверенным, что здесь ему точно ничего не грозит. Бьюсь об заклад, что эту отметину на голове оставила ему другая трактирщица, которую он так же отчаянно донимал. - Я слышал, в Изкеве живёт талантливая женщина, - он усмехнулся.
  - А как же, здесь полно талантов на любой вкус. Тина с мужиками такое вытворяет, что они потом ещё пару дней в раскорячку ходят. А Зию с пасеки никто не перепивал. Все на шестнадцатой рюмке моей полынной настойки отключались, а она после двадцать пятой на своих двоих уходит. А я, например, хорошо бегаю. Особенно с вилами. Особенно за людьми. -Тепло промурлыкала я, оперившись локтями на бар совсем близко к лицу посетителю.
  - Какое чарующее гостеприимство в ваших краях мне оказано, - так же бархатисто ответил он и меня передёрнуло от сладко-ядовитого тона. - Постараюсь не упустить шанса лично ознакомиться с прекрасными способностями всех сударынь, проживающих здесь. - Тон брюнета стал нарочито официальным. Позвольте представиться, красавица, меня зовут Алес.
  - Кто-то конкретный интересует? - перевела тему я обратно к делу. Удивительно, что он не озвучил внушительный список титулов, которые точно у него были.
  - Одарённая художница. Хочу заказать портрет. Миронегой зовут. Я слыхал, она здесь осела. - Мужчина отхлебнул пиво и нагло ухмыльнулся. Ликование от победы в войне характеров читалось на морщинистом лице. Мне захотелось сплюнуть на пол от отвращения.
  - Ну есть такая. Разве что давно уже не рисует. Совсем плоха старушка стала. - К матери Иули я всегда относилась с почтением, но мне было невыносимо больно смотреть как она страдает и несознательно заставляет страдать членов своей семьи.
  - Таланты с годами не выветриваются как правило. Не подскажешь, где найти? Я постараюсь ей помочь. А там, глядишь, и напишет меня. Видел её работы в столичной галерее, чудеса, да и только!
  - Выше по улице, большой двухэтажный дом с высоким забором. На крыше флюгер с уткой, а ещё слива такая корявая растет во дворе. Найдешь. - Думаю, Иуля искренне порадуется, если мать снова сядет за краски и кисти.
  Поблагодарив, Алес положил на барную столешницу несколько золотых монет и вышел за порог, легко подхватив перевязь с оружием, будто бы оно было из пуха. Я удивленно выпучила глаза. За эти деньги можно было весь погреб забить дешёвым пивом и осталось бы на закуски. Пожав плечами и внутренне радуясь такому щедрому пожертвованию на благо своей скромной таверны, я затушила очаг и пошла домой, предварительно заперев дверь. Деда Олуха в его углу, по обычаю, будить не стала.
  Иуля
  Мы зашли в дом. За столом сидела мать и покачивалась из стороны в сторону, глядя на лампаду и поскрипывая зубами, которые практически стерлись от этой привычки. Волосы, как всегда, были нечёсаные, а домашнее платье измято. В зале пахло табаком и храмовыми благовониями. Я тяжело вздохнула. Такое состояние не предвещало приятных бесед.
  - Мамуль, еда осталась? - Попытался разрядить обстановку Лука. Ответом было молчание. Мы переглянулись с братом и тихонько сели дожидаться папу. Малец явно решил отложить ужин на потом. Спустя несколько минут, скрипя суставами и охая при каждом шаге, из своей комнаты вышла бабуля.
  - Голодные, небось? - Обратилась она к семейству и проковыляла к шкафам. Загремела посуда, а на столе начали появляться сыр, хлеб, холодные поджаренные колбаски из баранины и миска с грубо порезанными овощами. - Греть ничего не буду. Так поедите.
  Юнец тут же принялся сметать кушанья со скоростью урагана. Я умилилась. Сколько продуктов вмещается в этого худого мальчика? В жизни не видала, чтобы кто-то мог умять целого цыпленка, чан тушеной капусты, булку хлеба, пирог с ягодами, запить это сверху литром компота, а затем спросить, не осталось ли орешков, чтоб погрызть. Растущий организм - загадка природы. Сама я к еде не притронулась. Мало что могло испортить мне аппетит. Но события этого дня на славу постарались. После яркой вспышки чувств в душе осталась лишь пустота. Будто огненный шторм прошелся и выжег все без остатка.
  Тихо скрипнула входная дверь. На пороге стоял отец со свёртком в руках. Оглядев собравшихся, он молча вошёл, опустив ношу на лавку у входа. Ноша была тяжелой, судя по звуку.
  - Завтра на рассвете мы отчаливаем. Сначала на Хуру, затем в Кешарию. - Начал он, приглаживая седой ёжик на голове. На Хуре, острове торговцев, заключались все морские торговые сделки. Он считался ничейным, потому что не принадлежал ни одному королевству. Даже с воинственными Флеурийцами Правящая Гильдия острова умудрилась прийти к мирному соглашению. Профессионалы сделок, что уж скажешь. - Будет на то воля Хранителя, вернемся до первого снега. Лука. Сейчас слушай меня очень внимательно.
  К единственному сыну моряк был строг. Если для него я была "барышней", о которой нужно заботиться и всячески баловать, то мальчишке доставалось по самое не балуй. Но тот умудрялся никогда не принимать отцовскую суровость близко к сердцу и ловко отшучивался даже в самых серьезных ситуациях, тем самым избегая большинство головомоек.
  - Слушаю очень внимательно, - торопливо глотая кусок сыра, кивнул он. Мужчина подошёл к принесённому свертку, снял с него ткань, достал длинный кожаный футляр и протянул сыну. Парнишка вытянул руки и охнул от свалившейся на них тяжести, чуть не выронив подарок. Папа снял повязку с незрячего глаза и устало его потёр. - Чтоб меня старый мерин облизал! Отец? Это то, что я думаю?
  - Выбирай выражения, когда разговариваешь со старшими. - Ответом на вопрос был сердитый взгляд. Во мне боролись два желания: съежится от отцовской хмурости или заглянуть, что же там в футляре. Любопытство победило. Я перегнулась через стол и увидела красивую саблю. Она была простая и без украшений, кроме легкого выгравированного на гарде узора. Очевидно, добротное оружие, выручавшее прошлого владельца множество раз.
  - Это твоя? - Благоговейным шёпотом спросил парень, проигнорировав замечание.
  - Да. Я договорился со старым знакомым в Возгарке. Утром мы выходим вместе. Поедешь с семейством Барчик. Они по своим делам поедут, а ты по своим. Когда будешь там, придешь в Адмиралтейство и передашь это письмо командору Корнесу. Скажешь, от меня. Дальше разберешься. Если повезёт, зачислят в кадеты. Хорошо себя покажешь - быстро возьмут в первое плаванье. А это мой тебе подарок. В былые годы из многих передряг железка спасла. Спрячь поглубже и не доставай. Пригодится она тебе нескоро. Все понял?
  - Да. Спасибо. - Тихо ответил мальчишка, голос его дрожал.
  - Иди собирай вещи. Шагом марш! - Скомандовал старый моряк и братишка, прижав к груди футляр с саблей, стрелой помчался к себе.
  Я сидела в ступоре. Мать все так же отрывала глаз от огонька лампады, будто не услышав разговора. Её сын отправляется учиться военному ремеслу, а она и слова не сказала. Тишину нарушила бабушка громким оханьем и причитаниями.
  - Да как же так, Григо? Совсем ещё мальчик! Куда ты его посылаешь? Как он там один в чужом большом городе-то будет? Пропадет же дитя! - Стенала старуха. Отец коротко ей ответил мол, все будет хорошо, и поспешно ретировался в спальню. За это я точно не волновалась. Сколько раз он уже возил в Возгарку товар на ярмарки. Пусть он и балагур, но ответственность - неотъемлемая черта в нашей семье. Папа ему всецело доверял дорогостоящие изделия. Другие переживания роились в души. Никогда мне не нравилась война как идея. Я считала бессмысленным убивать друг друга за жалкие клочки земли. Правители, будучи сытыми до отвала, все равно жадно продолжали жрать и отбирать куски у тех, кто и так редко видел хлеб. А Лука, по всей вероятности, излишне романтизировал геройство на фронте, особенно в морях, наслушавшись отцовских баек о приключениях и странствиях. Дурак малолетний. Но, в чем-то бабушка была права. Извечно было так, что мужики воют, а женщины за них слёзы льют. Не понимаю этого и понимать не хочу. Но на все воля Хранителя. Если такая жизнь сделает моего брата счастливым, то лезть с советами не стану.
  Ничего сделать этот день хуже не могло. Пожелав все такой же молчаливой матери и ворчащей под свой сморщенный нос старушенции спокойных снов, я ушла в комнату. Упав лицом в подушку и не сняв даже ботинок, я тихонько заплакала.
  Из-за собственных всхлипов я не услышала, как тихонько скрипнула и приоткрылась дверь. Я вздрогнула. На пороге стояла мама с огарком свечи.
  - Дай мне табака, - попросила она. Вытерев сопли рукавом, я поднялась с постели и пересыпала горсточку из кисета в бумажный кулёчек, свернутый на коленке, и протянула его матери. Та заметила моё зарёванное лицо. Стеклянный взгляд не изменился. При свете свечи она выглядела особенно жутко. Впалые щёки, худое лицо, редкие спутанные волосы. При хорошем освещении просматривались остатки былой ослепительной красоты. Но сейчас их было очень сложно разглядеть.
  - Не реви. Моя смерть не за горами, и тогда вы все поплачете. - "Утешила" меня мама. Как же она обожала говорить о том, что скоро умрет. Она ждала смерти, как высшего блага. Однажды мы силой вырвали у неё настойку из ландыша. Хотела отравиться. И где только добыла этот яд.
  - Прекрати, пожалуйста. Ты проживешь долго и счастливо. Добрых снов, мам, - устало ответила я привычной фразой и закрыла дверь. Силы покинули меня. Таких отвратительных дней я не переживала уже очень давно. Завтра пойду к Злате и напьюсь так, чтобы домой ползти на бровях.
  Нетерпеливо скинув с себя шмотьё, я бухнулась на мягкую кровать. Сон накрыл мгновенно своим мягким облаком долгожданного покоя.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"