В светло-карих глазах отразилась шаровая молния. Эхо крика пронеслось над островом. В груди кольнуло с такой силой, как будто вонзили вязальную спицу. Через несколько мгновений боль отступила. Фигура отвела руку от груди, выпрямилась.
"Оборвалась чья-то жизнь, ― ощутила она. Нужно спешить! Во что бы то ни стало, я должна успеть!"
Из-под плаща вырвался зелёный свет. Рука сжала эфес материализовавшегося меча. Лезвие пронзило дряхлую, размякшую от дождя кору. Старый дуб объял зелёный свет. Звук опадающих капель и последний шелест листьев завершили жизненный путь старца. Жизненная сила дерева, поглощаемого магическим клинком, окрасила рунические символы "Нет ничего дороже Жизни!" на лезвии в насыщенный цвет. Пальцы разжали рукоять. Меч испустил свечение и скрылся в рукаве плаща. Предплечье ощутило влажность и холод браслета, передающего телу энергию поглощённого дерева.
Слегка приоткрытые уста вобрали воздух. Тело озарило свечение. Она вынесла правую ногу вперёд, сместила центр тяжести. Рывок - и пространство исказилось.
Незваный гость
Шаровая молния стремительно разразила ночное небо, развеяла тучу и с грохотом яркой вспышкой взрыхлила и обуглила землю. Под запах гари, звуки опадающих камней и грязевых брызг, страшный полный боли и ужаса крик оборвался на дне ущелья.
Обгоревшее тело Корта распласталось на валуне. Через почерневшие губы рыцаря повалил пар, следом просочилась кипящая пена. Эхо предсмертного вопля продралось сквозь шум дождя, отдалось во всех концах острова, и затихло в бухте, в которой стоял на якоре одинокий корабль, чей корпус был унизан золотыми нарциссами.
Орис развернулся, слепо полоснув мечом. Грань разбила несколько дождевых капель, ткань расступилась, нехотя, не так послушно, как примялась шерсть и лопнула кожа за ней. Лезвие ощутило мякоть предплечья, а остриё твёрдость кости.
Чужак, закрываясь рукой от острия меча, вонзил в спину Ориса кристалл. Отскочил назад, кубарем прокатился по грязи, выхватил из-за пояса второй кристалл.
Спину рыцаря пронзила острая боль. Орис опустился на колено. Дыхание захватило, но оторвать взгляд от врага было равнозначно принятию смерти. В раненой, покрывшейся короткой шерстью руке тот держал нить. Прежде чем Орис осознал, что нить ведёт к вонзённому в него предмету, она заискрилась, подобно фитилю и поползла к основанию кристалла. Кристалл вспыхнул, осветив радужную надпись на залитом кровью гербе в центре чёрного кожаного плаща: "Нет ничего дороже жизни!". В ушах загудело, тело затрясло, судороги сковали мышцы, словно тысячи игл поочередно впивались в тело. В глазах потемнело. Получив разряд, Орис неестественно выгнулся. Охваченный свечением кристалл сковал мышцы, тянул беднягу назад, лишая возможности двигаться и раскрывая его для последующей атаки.
Убийца подкинул второй кристалл. Когти продрали промокшие замшевые сапоги, штаны лопнули до колен. Жилы вспахали ноги, пропитав мощью. Падая в тот момент на все четыре конечности в грязь, он поймал кристалл зубами, зажал ровно между проступающих клыков. Звериные глаза залила ярость. Из-за пазухи свис серебристый амулет и качнулся подобно маятнику. Мышцы и жилы цвета серой шерсти сократились. Всё вокруг исказилось. Существо, изображённое в центре амулета, ожило, испуская электрические разряды. Они осветили маску, по виду напоминающую паучью сеть, за которой скрывалось чудовищное лицо незваного гостя.
В то мгновение, когда он оттолкнулся от земли и оказался в воздухе, клыки разжались, и кристалл уже летел в раскрытую ладонь. Энергетические разряды, вырвались из амулета, вцепились в основание кристалла, наполняя нэрией, удлиняя и придавая форму меча.
Не оставив шанса на защиту, чужак стремительно бросился на Ориса и в воздухе прорезал тело рыцаря полупрозрачным сияющим лезвием прямо поперёк рёбер.
Последняя преграда на пути к селению пала.
Арэлия
Жёлтая мерцающая вспышка неслась сквозь лесную чащу, с лёгкостью проходя стволы деревьев, дождь, ветки, траву. Арэлия обрела материальную форму и приземлилась в самую большую лужу у подножья обрыва. Дождевая вода вытеснилась под тяжестью тела и тонкими ручейками хлынула с обрыва, приправляя стремительный поток, бурлящий на дне пропасти. Брызги разлетелись в разные стороны, попали на чёрные до блеска вычищенные сапоги. Несколько капель попало на герб, ― меч, рассекающий надвое усеянный стрелами череп невиданной птицы. Вокруг рисунка была выгравирована радужная надпись: "Нет ничего дороже жизни!".
Пар от дыхания поднимался навстречу дождю. Арэлия сделала шаг, второй. Материал, из которого сделаны сапоги, был настолько гладким, что стоило наклонить носок, как грязь соскользнула вниз, не оставив на глянцевой обуви практически и следа.
Перед взором раскинулась пропасть и шаткий верёвочный мост. Он вёл в непроглядную темень. Стоило ступить на первую доску, как потянуло резким запахом горелого человеческого мяса, разбавленным сыростью ночного дождя. Сгнившие прореженные доски с трудом выдерживали вес. Скрипели, трещали и осыпались в бурлящий поток, норовя прихватить с собой. Мост провис и ходил из стороны в сторону. Двигаться приходилось быстро и в то же время осторожно, посматривая под ноги. Ведь кто знал, когда лопнут эти липкие отсыревшие канаты, поросшие то ли мхом, то ли плесенью, и ниточка, соединяющая две части острова, оборвётся, приправив неудачливым беднягой бурлящую похлёбку из ила, камней, дождя и грязи, омывающую валуны, усеявшие дно пропасти.
Один из таких камней, больше напоминающий лысину, приютил почерневший обугленный труп.
― Корт... ― задерживаться было нельзя. Промедление могло стоить жизни. Краем глаза, заприметив сквозь многочисленные расщелины павшего товарища, фигура продолжила движение против нещадно лупившего дождя. Прыжок, второй, треск досок, всплеск опавших обломков, и Арэлия вновь ощутила, как присосалась грязь к чёрным гербованным сапогам.
Мост позади. В паре шагов дымится круг выжженной земли.
Светло-карие глаза всмотрелись в череду деревьев, таящихся в ночи: слух улавливает шум селя, капли, секущие всё вокруг, удаляющийся шелест листьев и зловещий треск веток, доносящийся из чащи леса.
Тело охватила дрожь. Кожаный плащ не промокал. Ветер и сырость, или всё же это был страх? Она не знала. Не думала. На это не было времени. Взгляд скользнул по кроне очередного дуба, спустился по стволу и остановился на непроглядной темноте. Ночь скрыла очертания от глаз, а шум вокруг заглушал слабые стоны. Смог бы его заметить обычный человек? Нет.
Арэлия приблизилась к раненному рыцарю. Опустилась на колени, коснулась рукой дрожащих губ, не позволив вымолвить и слова.
― Орис, молчи, это убьёт тебя.
"Рана на груди не смертельна,― тонкие пальцы прошли вдоль сочащегося кровью углубления, ― похоже, кольчуга не выдержала, но рёбра приняли удар, защитив органы. Но это чувство! Почему твоя жизнь угасает? Черта! Что мне делать? Если бы здесь была мама или Дориан..." ― Она и не заметила, как, задумавшись, опустила руку.
Мысли прервал тихий дрожащий голос:
― Магистр, мне холодно.
Рыцарь протянул окровавленную руку и осторожно дотронулся до её лица.
― Простите, мы не смогли его остановить. Теперь остров в опас... ― Орис скорчился из-за резкой боли. Между зубов проступила кровь. Кончики пальцев заскользили вниз, оставляя на нежном лице кровавый след. Рука, мокрая от дождя, грязи и крови прошла вдоль хорошо очерченной девичьей скулы, щеке, скользнула вниз, но остановилась.
Магистр обхватила кисть рыцаря обеими руками, не дав упасть в лужу. Невзирая на грязь, кровь и влагу, она прижала руку через расстёгнутый кожаный плащ к груди. "Холодная, как у покойника. Да у него внутреннее кровотечение! Значит, есть другая рана", ― ощутила она.
― Кто напал на вас? Зависимый?
― Нет..., не зависимый. Сначала молния... ― рыцарь сглотнул подступившую кровь, ― прогремел гром... яркая вспышка... ― он, на миг, замолчал. Голос стал хриплым: ― Молния ударила в Корта... его отбросило... он упал с обрыва, что с ним, Магистр?
― Корт жив, отделался парой ушибов, ― успокоила она, солгав. ― Держись. Всё будет хорошо, порез не глубок.
"Нужно найти вторую рану", ― магистр подсунула руку под грязный кожаный плащ. Верхняя сторона кисти ощутила холодную мокрую глину, а ладонь теплоту и тупой конец, вонзённого в спину орудия.
― Я ...нил его, ― гулкий кашель прервал речь, сквозь зубы потекла кровь и сбежала по грязному подбородку в ворот плаща, окропив поднадетую кольчугу.
Голос стал тише. Каждое последующее слово таяло, предвещая неминуемую гибель:
― Корт говорил, что вы одна из лучших, кто способен ощущать жизнь, ― тело выгнула судорога, но рыцарь, превозмогая боль, так и продолжал говорить, проглатывая слоги. ― Найдите его.... Будьте осторож... враг обладает магией, он мог ...ыть одним из Пос...ледо...ва...те...лей. ― Тело потяжелело, обмякло, расслабилось и опустилось в лужу. Кристалл сместился, приоткрыв рану.
Дыхание перехватило, магистр сгорбилась, держась за грудь. Всякий раз, когда поблизости кто-то умирал, она испытывала это мучительное ощущение, сравнимое с уколом толстой иглой.
Дождь усилился. Капли нещадно захлестали по лицу. Глаза рыцаря были открыты, кожа бледнела.
Зубы застучали, тело охватила дрожь. Колени ощущали теплоту жидкости вытекающей из-под убитого члена ордена. Магистр перевернула павшего. Из спины торчал окровавленный кристалл. Она схватила его и, что есть сил, рванула на себя. Не поддался. Попробовала ещё раз. Сильнее. И с четвёртого раза извлекла вонзённый в спину грязный кристалл.
"Отринуть это, не думать о погибших. Не думай, не сейчас. Иначе не смогу выследить убийцу, погибнет больше людей. Невинных людей".
На глазах заблестели слёзы. Сдержалась. Магистр посмотрела на небольшой кристалл.
"Он излучает слабую жизненную энергию. Словно живой, никогда такого раньше не видела, ― подумала она, глядя на кристалл. ― Такое серое, как камень и тупое. На грани выемка по всей длине и покрыто серебристыми узорами. Не удивительно, что сразу не поддалось. Конец ровный и не заточен. Поэтому я не смогла сразу извлечь его".
Она осторожно провела кончиком указательного пальца по фактуре.
"На ощупь как минерал. Чтобы вогнать его... просто так оно не пройдёт, даже с большой силой. А ведь прошло. Через плащ, кольчужный жилет, спину, пробило лёгкое, упёрлось в ребро. Оно слишком для этого короткое и тупое. Удар в спину Орис получил раньше рассечения на груди. В чём заключается способность напавшего, может способность есть у самого кристалла? Но рун организации на нём нет. Значит, "Они" не причём. Но кроме "Них"... Последователи!? Но этих предателей не встречали более 6 циклов. Кто же на вас напал?"
Она посмотрела в чащу леса. Треск веток пропал. Было слишком опасно двигаться вслепую. "Орис сказал, что ранил его, значит, нужно найти кровь, так я попытаюсь выйти на след".
Магистр заткнула кристалл за пояс, поднялась, закрыла глаза, тяжело и медленно втянула воздух, обострила чувства, узнала направление, резко развернулась в сторону, где лежал меч Ориса, окропленный кровью чужака. Грязь присасывалась к подошве, не желая отпускать гербованные сапоги. Нежная кожа ощутила гравировку "Орис".
Арэлия опустила поднятый меч. На светло-карих глазах навернулись слёзы.
"Если бы Оракул не задержала меня, случилось ли это? Последователи, так ли вы сильны, как говорят? Хватит ли мне сил сразить одного из вас? Какими силами вы обладаете теперь? Насколько изменила вас запретная магия?"
Магистр вспомнила слова отца.
"Арэлия, не только страх, но и другие чувства. Ты должна быть хладнокровна. Только отбросив сомнения, можно найти верный путь. Магистр ― тот, кто ведёт за собой. Люди вверяют нам свои жизни, а мы должны беречь их. Помни, ― Нет ничего дороже Жизни! ― Великая учила нас этому. Каждый сам должен решить, что значат для него эти слова".
Арэлия вытерла слезу.
"Я виновата в том, что не подоспела вовремя и из-за меня они погибли. Для меня нет ничего дороже жизни невинных людей. Каждая смерть от рук убийцы останется, на моей совести. Последователи ― вы предали Великую, предали орден, предали отца. Вы продолжаете нарушать законы, запреты Великой, даже не щадите бывших товарищей".
Арэлия бросила взгляд в сторону деревянного моста.
Под мостом на окровавленном камне лежал второй рыцарь, Корт. Одеяния его тлели. Лицо было обуглено, а волосы дымились. Едкий запах дымкой растянулся вокруг тела и постепенно редел под натиском дождя. Между обрывом и Орисом остался выжженный след от удара молнии.
"Сегодня был ваш первый опыт, ― всхлипнула она. ― Будь это Зависимые, вы бы с лёгкостью..." ― На обратной стороне лезвия меча ещё оставались следы крови. Магистр коснулась рукой окровавленного лезвия. На миг её охватил страх. "Эта кровь пропитана жестокостью". ― Страх и чувство горечи сменила злость. Взгляд устремился в сторону беглеца. Светло-карие глаза на мгновенье видоизменились. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый ― семь ярких насыщенных цветов радуги.
"Теперь, я с лёгкостью выслежу убийцу!"
Погоня
Яркие вспышки молний наполняли грозовое небо. Раскаты грома разбавляли гробовую тишину ночного острова. Объединяясь в танце, капли дождя падали на землю, образовывали грязь и лужи. Ручьи соединялись в бурлящие потоки, устремлялись вниз по обрыву, где впадали в реку, заставляя её стремительней течь. Редкий порывистый ветер, не щадя листьев и веток, накатывал волнами, разбивался о близстоящие деревья и, словно дикий зверь, издавая вой, растворялся в ночи.
Извилистая тропинка брала начало от деревенских полей, проходила сквозь лес и вела к обрыву, внизу которого, подобно кипящей похлёбке, бурлила стремительно текущая река. Подгоняемая всё новыми и новыми потоками сходящих со склона оползней, она разделяла лес, и остров на две неравные части, соединённые шатким, прогнившим мостом, возле которого тлела выжженная земля. Подвешенный под наклоном, он вёл на вторую часть острова. Днём с неё открывался прекрасный вид на весь остров. В ночное же время с трудом можно было разглядеть что-либо, и лишь изредка, столбы бледно-голубого света, вонзаясь в вершину холма, пропадали в стеклянной крыше купола, скупо освещая здание ордена.
Под страхом смерти местным жителям запрещалось приближаться к мосту, а тех, кто рискнул перейти его, больше никто не видел. Ходили слухи, что их тела, изуродованные до неузнаваемости, висят в лесу, разделяющем загадочный холм и мост.
Фигура углублялась в ночной лес. Тяжело дыша, поскальзываясь, хлюпая по лужам коричневыми от грязи ногами, чужак держался за рану на левой руке. Перемахнув через большую лужу, он ощутил резкую боль. Это вынудило замедлиться.
Пройдя несколько шагов до близстоящего дерева, беглец прижался к сырой коре, пытаясь отдышаться. ― Кнар! Как же щиплет, ― ладонь ощутила тепло сочащейся крови. "Использовать внутреннюю Нэрию, и скорее регенерировать? Но если на острове есть кто-то с развитой внешней Нэрией, меня могут засечь, ― подумал он, затем глубоко вздохнул и сдавил шерсть вокруг пореза. ― Как приятно. Только осторожнее, если использую слишком много, видоизменюсь и потеряю контроль, тогда Эштор будет недоволен. Думай о другом, о цели, о ключе, о чём угодно, только не наслаждении! Но как приятно, боль уходит. Ключ! Нельзя забывать о ключе! Девочка непременно спрятана на этом острове. Скорее всего, в здании на холме. Не зря проход через мост охранялся. Малец хорош, умудрился порезать. Но почему он не использовал Нэрию? Думал, что справится так? А ведь моментально среагировал. Нет уж, не хватало погибнуть. В одиночку я не справлюсь. Разведаю обстановку и залягу до прибытия Эштора".
Треск веток привлёк внимание.
"Чья-то нэрия. Кнар! Меня преследуют!"
Небрежно оторвав кусок ткани, он перетянул заживающее предплечье, но порез был настолько глубок, что наскоро сделанная повязка моментально пропиталась кровью. С трудом оттолкнувшись от дерева, зажав порез рукой, незваный гость побежал прочь от этого места. Следы крови на листьях и траве перемешивались с дождевыми каплями, становясь едва заметными.
Среди деревьев показалась фигура, облачённая в чёрный плащ, с накинутым на голову капюшоном. Магистр бросила взор в сторону беглеца. Свет от луны, ненадолго выглянувшей из-за грозовых облаков, осветил герб на чёрных блестящих сапогах. Магистр глубоко вдохнула, отгоняя дрожь, затем скользящей тенью пронеслась между деревьев. Оставив в нескольких шагах позади себя дерево, к которому совсем недавно прислонялся раненый, Арэлия остановилась.
Он не стал бежать. Решил не скрываться, а встретить своего преследователя лицом к лицу. Убийца стоял напротив, держался за окровавленную руку. Скрытый ночной пеленой, подобно загнанному в угол хищнику, он смотрел на преследователя яркими звериными глазами, светящимися в темноте. Казалось, что глаза его видят даже через непроглядную мглу. Впервые встретившись взглядами, они стояли неподвижно, не проронив ни слова, молча, всматривались в лица друг друга.
"Такие же рисунки, как и у стражей, охранявших мост. На предплечьях щитки или орудия, насыщенные Нэрией. Нет, здесь что-то ещё, что-то опасное, говорящее, что с такой раной, кидаться вслепую слишком рискованно. Стоит ли перевоплотиться и разорвать его на куски? Нет, тогда я не смогу контролировать себя. У амулета осталось два заряда. Использую его!"
Убийца пошевелился.
Раздался щелчок.
Яркая вспышка со свистом и грохотом пронеслась над головами. Пылающая кора треснула. Под страшный хруст и шелест безжалостно срубленное молнией дерево обрушилось на землю в нескольких шагах позади Арэлии, но магистр не дрогнула.
Огонь заплясал по обугленному стволу. Дым ударил в нос, а пламя осветило мокрый плащ, на спине которого, как и на сапогах, красовался искусно вышитый герб. Раскаты грома заставили дождь хлынуть новыми силами. Однако пламя не спешило потухать.
Обернувшись, чтобы мельком взглянуть на то, что произошло позади, Арэлия позволила пламени осветить нижнюю часть лица. Гладкая светло-розоватая кожа, покрывающая острый подбородок, на котором не видно и следа щетины, говорили убийце об относительно не большом возрасте преследователя.
В самом деле, продравшись сквозь несколько плотных кустов, беглец оказался на краю обрыва, на дне которого негодовала стремительно текущая река.
Свет луны вырвался из плена туч и упал на подобную паутине, железную маску убийцы. Он обернулся, сверкнув хищными глазами.
"Похоже, я сделал полукруг. Нужно перемахнуть на ту сторону", ― подумал чужак.
― Не уйти, говоришь? Это мы ещё посмотрим, Кнар! ― выругался он сквозь зубы, развернулся, приготовился к прыжку. Жилы проступили на ногах, мышцы затвердели, как вдруг, зелёный свет пронёсся сквозь тело.
Убийца скорчился из-за резкой боли. Ощущая, как подошва сапога вминает живот, он оторвался от земли и, отпрыгнув назад, заскользил, собирая по пути грязь, грохнулся, окатил дождевой водой почти потухший ствол, и ударился об него. Обугленная кора зашипела, воздух наполнил запах дыма. Дыхание перехватило, грязь забилась в рану, а спину сковала тупая боль. Задыхаясь и держась за живот, он посмотрел на Арэлию.
Магистр приближалась.
"Тварь. Может проходить сквозь! Кнар! Этот человек опасен! Но удар я получил не вовремя, теперь превращение не сдержать. Порву в клочья. Кх! Эштор будет не доволен".
― За убийство двух рыцарей ордена Арханта, ты будешь незамедлительно доставлен в орден, допрошен и казнён, ― остановившись в нескольких метрах от лежащего беглеца, магистр добавила:
"Доставишь меня? Исполнишь приговор, как бы ни так. Надейся, что в этот раз амулет не промахнётся".
Он запустил руку, которой держался за живот, в накидку и, нащупав висящий на шее амулет, нажал на округлый центр. Глаза существа изображённого в центре амулета налились серебряными красками. Оно ожило, испуская электрические разряды.
Раздался щелчок. Но в этот раз он не был слышен. Дождь и разразившийся гром скрыли происходящее от Арэлии.
Разряд пронзил тучу. Появившаяся молния устремилась в спину. Почувствовав неладное, магистр обернулась. Вспышка осветила чётко очерченные скулы с небольшим аккуратным носиком. Недолго думая, Арэлия сделала полукруг ногой, развернула корпус, уходя от молнии.
Яркий свет осветил железную маску с заключёнными в паучью сеть глазами. Уши заложило от громкого треска. Яркая вспышка озарила всё вокруг. Порыв ветра сорвал капюшон с увернувшегося от молнии магистра, закрывающегося левой рукой от яркого света, вызванного ударом молнии. Рукав плаща медленно спал, открыв взору серебряный браслет, закреплённый вокруг предплечья. Он был покрыт рунными символами, окружающими изображение меча, рассекающего надвое усеянный стрелами череп невиданной птицы.
Арэлия медленно повернулась. От такого чудовищного удара выжить у беглеца не было ни малейшего шанса. Пламя, разгоревшееся с новыми силами, осветило её. Длинные локоны каштановых волос, заплетённые сзади в косу, сокрытую под чёрным плащом., спускаясь по бокам до плеч, слегка открывали мочки ушей, прижатых к голове, в одном из которых была бронзовая серёжка, похожая на изогнутый клинок. Завораживающие большие светло-карие глаза отражали оранжевое пламя огня; длинные чёрные ресницы, слегка прикрытые локонами чёлки, местами закрывающей белоснежный лоб и длинные тонкие брови. Юная девушка высокого роста, с тонкими, слегка приоткрытыми губами на мгновенье застыла.
Впереди лежал обугленный ствол. Он тлел под каплями дождя. От убийцы в маске не осталось и следа.
Неожиданно прозвучавший раскат грома заставил опомниться.
От зрачков по кругу метнулись радужные змейки. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый ― семь радужных колец. Арэлия моргнула. Глаза приняли светло-карий цвет. ― Не уйдёшь! ― прошептала она. Пар от дыхания растворялся, не успев покинуть белоснежных уст. По щекам стекали капли дождя, собираясь на подбородке, они падали на чёрный плащ. Затянув потуже серебряную цепочку, служившую завязкой для плаща, протянув правую руку ко второму уху, обогнув серёжку в форме изогнутого клинка, она накинула капюшон и растворилась в ночи.
Шаровая молния
В это время все в деревне спали. Дождь барабанил по крышам хаотично расположенных сутулых домов. Полная луна наблюдала подобно всевидящему оку, жадно освещая сквозь грозовые облака, усеянные лужами и покрытые грязью улочки. По одной из улиц, под звук каблуков, стучащих о вымощенную камнями мостовую, и укрываясь от дождя под чёрным плащом, брёл член ордена. Вдруг он остановился, невольно позволив лунному свету осветить изображённый на спине в центре плаща герб, обрамлённый радужными символами "Нет ничего дороже жизни!".
Прогремел гром. Мужчина поднял голову. Шаровая молния пронеслась по небу в направлении окраины деревни. Проследив траекторию полёта, он достал из-за пазухи маску, затем снял капюшон и плотно закрепил её, после чего повернулся и посмотрел на полную луну. Чёрная, местами потёртая маска крепилась за ушами и полностью скрывала лицо, оставляя открытыми лишь одинокие светло-серые глаза, с болью отражающие лунный свет. Тёмные волосы, закрывающие уши и часть верха маски, постепенно намокали, пуская маленькие ручьи по углублениям, идущим от кончиков глаз до самого подбородка, подобно слезам, они скатывались вниз и капали на изображение радужного меча, рассекающего усеянный стрелами череп невиданной птицы, в центре чёрных сапог. Словно в последний раз, насладившись луной, мужчина перешёл на бег и вскоре пропал из виду.
Открывайся
Молния пронзила грозовое небо. На окнах заиграли блики. Мокрое от дождя стекло преломляло свет. Сверкнувшая черта на миг запечатлелась в широко открытых глазах. Дождь забарабанил сильнее. От дикого ветра в доме неподалёку захлопнулись ставни. Удар был настолько сильным, что стёкла разбились.
― В такую погоду не уснёшь! ― прошептал Арвин, затем откинул одеяло и вскочил на ноги. Он осторожно подкрался к двери, стараясь оставаться незамеченным для родителей, спящих в соседней комнате, и вышел в коридор. Редкие вспышки освещали дом с разных ракурсов. Зловещие тени предметов отражались на стенах, затем растворялись в ночи. Воздух пропитала сырость. Холод тянулся от входной двери, заставляя зябнуть голые ноги.
Арвин обернулся. Дверь в комнату родителей была приоткрыта.
"Она должна быть где-то здесь. Я же видел. Отец тебя ставил сюда. Чертова бутылка!"
Устав перебирать вещи в мешках и ящиках, полных различного хлама, он вскоре сдался.
"Поищу рано утром ещё раз".
Сложив всё, как было, он собрался вернуться в комнату, как вдруг, очередная молния осветила прихожую.
"Слепец! Вот же она!"
Глаза заблестели, а на лице отразилась радость. Схватив стеклянный предмет, он на цыпочках залетел в комнату. Кинул сосуд на кровать и плотно закрыл дверь, оставшись наедине с выплёскивающимся за края любопытством.
Взяв со стола светильник, он осторожно поставил его на пол. Затем взял бутылку и сел рядом. Зубы жадно впились в деревянную затычку. Руки рванули вниз. Голова затряслась от напряжения. Лицо стало краснеть. Послышался скрип. Пробка стала поддаваться:
― Ну! Дава-а-ай же...! ― промычал он.
"Чпок", ― бутылка сорвалась и ударилась донышком об коленку. Лицо скривилось от тупой боли. Стиснутая зубами затычка не позволила издать звука. ― Повезло, если бы не она, мне бы сейчас влетело, ― промычал Арвин, потирая колено. Он выплюнул пробку на одеяло и уставился на таинственное содержимое: ― Ну и вонь. Что в ней раньше было? И как же теперь достать вас? ― Взор упал на светильник. На лице отразилась надменная улыбка. Он поднёс сосуд на свет и попытался разглядеть текст, написанный на пожелтевших страницах. Свёрнутые когда-то тонкой трубочкой, ныне они разошлись по кругу от горлышка. Щурясь и, что есть сил, напрягая зрение, он завертел бутыль, пытаясь хоть что-то разобрать.
Погода за окном создавала подходящую почву для фантазий. Любопытство и страх пробирали до дрожи.
"Не просто так она была у одного из "Них". Где справедливость. Почему отец запретил к ней прикасаться? Я же нашёл. Наверняка завтра поплывёт в Аскон и продаст какому-нибудь торговцу за гроши. Уж явно содержимое не обесценится, если я взгляну.... Черта побери! Как ни крути, ничего не видно!"
Перевернув вниз горлышком, он стал её трясти, периодически наклоняя в разные стороны: "Да что же такое!". Накренив сосуд, он попытался просунуть в горлышко два пальца. Но вдвоём, как ни старайся, они не проходили. Тогда выбрав наиболее достойный, он просунул его в отверстие: ― Ну же..., цепляйся!!! Чтоб тебя.... ― Попытки зацепить уголок бумаги не увенчались успехом. Каждый раз, когда удавалось коснуться страниц, они прижимались к стенкам, ни в какую не желая покидать бутыль. Застонав, он плюхнулся на подушку: ― Секретное письмо? Карта сокровищ? А может, там свиток магии!!! ― озарило его очередное вдохновение.
Недолго думая, а ещё правильнее сказать, вообще не думая, он засунул бутыль под одеяло и обернул во столько слоёв, во сколько позволили размеры. Глаза алчно забегали в поисках твёрдого и крепкого предмета: Картина, светильник, стул, шкаф, грязная тарелка с остатком вчерашнего пирога ― ничего не подходило. "Стукнуть бы о стену или пол, да услышат. Точно!" ― Он вскочил и подкрался на цыпочках к двери. Прислушался.
Из соседней спальни доносился храп.
"Как же они устали, что спят при такой погоде.... Если там окажется то, о чём я думаю, больше ни им, ни мне, ни мне придётся работать".
Задержав дыхание, он прокрался через прихожую.
"Должен быть здесь... ничего не видно... только бы ничего не уронить..." ― Руки осторожно заелозили по углу и тут же наткнулись на то, что искали. Мальчик прошмыгнул назад в комнату и остановился возле кровати. Занёс колун обухом над головой и замер. Сердце заколотилось.
"Нет..., сначала подопру дверь, если зайдут, скажу, что ничего не было, просто прибираюсь".
Положив орудие на кровать, он осторожно подпёр дверь столиком и, вдобавок ко всему, просунул под него лежащий на боку стул: ― А вот теперь ― можно! ― прошептал он. Ладони вновь ощутили шершавую рукоять колуна. Взмах ― и весь вес мальчика обрушился на одеяло, в недрах которого была сокрыта бутыль.
Ох уж эти рыски
Грозовое облако, подобно голодному хищнику, поглотило луну. На остров обрушились новые капли дождя, разбавленные шаровой молнией, выпущенной подобно выстрелу из пушки. Ночное небо на миг озарило. Случайным образом яркая вспышка вонзилась в один из домов, стоящих на окраине деревни. Со свистом и грохотом озарив двор, она пробила деревянную крышу строения, разбудив жителей дома.
― Дорогой, дорогой, проснись! Что это было? ― пыталась разбудить мужчину не на шутку взволнованная женщина.
― Не кричи! Как от такого грохота не проснуться? ― Он прислушался: дождь барабанил по подоконнику. ― Похоже, молния попала в крышу, лишь бы не возгорание, ― продолжил он ворчать, в спешке одеваясь. ― Видимо, завтра придётся ремонтировать крышу, ― тяжело вздохнув, он вышел из спальни, повернул направо и направился на чердак. ― С этими зачастившими грозами скоро придётся строить новый дом....
Оказавшись перед дверью, ведущей на чердак, повернул ручку и приоткрыл. Капли дождя стучали по крыше и полу. Он был усеян обгоревшими щепками. Мужчина дошёл до центра комнаты и, щурясь, посмотрел на луну. Через огромную обугленную дыру она приветливо светила навстречу. Сонное, взволнованное лицо, покрытое недельной щетиной, доходящей до ворота рубахи, в спешке надетой задом наперёд, торчащие в разные стороны волосы ― всё это смотрелось весьма забавно. Внимательно оглядев зияющую в деревянном потолке местами дымящуюся дыру, он успокоился. Ведь если бы случился пожар, всё могло быть значительно хуже. "Досадно, конечно... придётся отложить торговлю и несколько дней потратить на ремонт крыши", ― подумал он.
Разозлившись, мужчина пнул валяющиеся под ногами щепки. Одна из щепок, отлетев, ударилась обо что-то железное, издав характерный звук.
― Что это было? ― Удивлённый, он направился в сторону звука. Поднеся светильник, начал осматривать пол. ― Это ещё что? "Тарелка?" Что она здесь делает? ― Подняв ёмкость, он внимательно осмотрел её: железная неглубокая тарелка, по своей форме скорее напоминающая странное сито или корзинку.
Он перевернул её и удивился сильнее: по своей форме и виду она напоминала паутину. Такая странная и для чего она предназначена? Неужто Арвин где-то нашёл?
Поднеся железную маску к лицу, он всмотрелся сквозь неё в дальнюю часть комнаты. Вдруг в темноте мелькнул зелёный огонёк. Вздрогнув, он убрал предмет прочь от лица, пытаясь разглядеть, что это было. Чертов светляк. Положив находку на близстоящий ящик, в котором хранилось много старого барахла, освещая себе путь, он направился в сторону двери.
Нужно выйти на улицу и осмотреть крышу, ― с этой мыслью он покинул чердак, но стоило спуститься на несколько ступеней, как из-за двери донёсся шорох. ― Дурацкие рыски! ― выругался он и развернулся. Резко открыв дверь, неся на вытянутой руке светильник, зажжённая свеча в котором слегка искрилась, видимо из-за попавшего на воск дождя, он сразу направился в небрежно заставленный пыльными ящиками дальний угол комнаты. Пройдя несколько шагов, он услышал странный звук. "Похоже на какую-то возню", ― насторожился он.
Подкравшись к крайнему ящику, ненадолго затаившись и выждав момент, мужчина резко выглянул из-за угла, одновременно выставив светильник.
Страшная упитанная рыска с грязным хвостом, жадно уплетала зерно, выпадающее из прогрызенной дыры в мешке. Заприметив опасность, она юркнула в щель между досками в полу, но, изрядно подкрепившаяся, застряла. Перепончатые крылья беспомощно забили по мокрой шерсти на спине зверька, однако, вырваться из плена никак не получалось.
Взяв близлежащую доску и хорошенько приложив по зверьку, умиротворённый мужчина направился к выходу. Не дойдя несколько шагов, он снова услышал шорох.
― Что? Ещё одна? Или тебе показалось мало?
Осторожно подкравшись, он заглянул за ящики. Свет упал на зёрна, выпадающие из небольшой дыры. От давеча прибитой рыски не осталось и следа. Позади что-то посыпалось. Мужчина обернулся: зачерпнув перепончатыми лапками охапку зёрен, обежав вокруг ящиков, рыска оттолкнулась и взлетела, попутно рассыпая зёрна, вымахнула через отверстие в крыше.
Проводив наглое животное взглядом, он собрался возвращаться, как вдруг, почувствовал затылком чьё-то тёплое дыхание.
Капли холодного пота выступили на лбу. Испугавшись не на шутку, дрожащим голосом, заикаясь, он медленно зашевелил губами:
― Дорогая, это ты?
На плечо закапало что-то тёплое.
Проглотив подступивший к горлу ком, он медленно начал оборачиваться. Вдруг стоящий позади него силуэт слегка хлопнул мужчину по плечу, моментально прогнав чувство страха. ― Сара, ну ты меня и напугала! ― выдохнул мужчина, разворачиваясь навстречу острым длинным клыкам, торчащим из открытой, переполненной слюны и обращённой на его лицо пасти.
Зубы мягко впились в скулы бедняги и с хрустом сомкнулись. Мешок и ящики оросило брызгами крови. Мужчина забился в конвульсиях. Изо всех сил, сквозь мучительную боль, он пытался кричать, но вместо крика, мог только булькать. Не способный проронить и слова, со всей силы он грохнулся на пол, ударившись затылком о стену. Захлёбываясь кровью, несмотря на страшные судороги, сковывающие всё тело, до последнего вздоха он бил по полу руками и ногами в надежде предупредить семью, пока не затих.
Услышав странный грохот, и стук с чердака, Сара поднялась, накинула довольно старый халат, вышла из комнаты. Не спеша, пытаясь разглядеть ступеньки под босыми ногами, она направилась к чердаку. ― Мартин? Что-то упало? Ты в порядке? ― Не дождавшись ответа, Сара зашла на чердак. У самого входа лежал потухший треснувший светильник. ― Ужас..., ― прошептала она, увидев огромную дыру в потолке, из которой на пол моросил дождь. ― Мартин? Ты на крыше? Уронил светильник? ― Подняв то, что осталось от светильника, Сара медленно, то и дело, наступая на доски и щепки, подошла к зияющей дыре. Через некоторое время ноги ощутили что-то тёплое и вязкое. Она посмотрела на пол и побледнела. Проследила кровавый след до мешков с зерном, где увидела силуэт мёртвого Мартина. Сара попятилась. Резко развернулась. Встретилась взглядом с ярко-зелёными звериными глазами. Лёгким взмахом когтистой лапы, подобно четырём клинкам, омерзительная тварь разорвала лицо и горло женщины. Истекая кровью, задыхаясь, сжимая разорванное горло руками, мучительно умирая, Сара произнесла только одно слово, ― Арвин.
Зверь остановился под грозовым небом и поднял голову навстречу падающему дождю. Издав протяжный вой, он стал последней запечатлевшейся картиной в памяти, погибшей женщины. Трёхметровая тварь, стоящая в луже крови на жилистых задних лапах, под лунным светом, словно купаясь в нём, с омерзительной, мокрой от крови, огромной зубастой пастью, устремив взор в ночную бездну, испускала пар, от тяжёлого зловонного дыхания. Прерывистыми потоками он взметался навстречу полной луне. Густая, жёсткая, тёмно серая шерсть намокла. Она собиралась по всему телу в небольшие прядки, походящие на шипы.
Неожиданно учуяв запах новой жертвы, зверь повернулся в сторону выхода. Опустившись на четыре лапы, он сделал несколько прыжков к открытой двери и покинул чердак.
Жертва
Арвин посмотрел на потолок: "Вот так долбануло! Родители точно проснулись". Затем взгляд плавно опустился на одеяло: "Нужно скорее прочитать, что там. Хоть бы заклинание".
Прислушиваясь к шагам за дверью, он осторожно развернул одеяло. Множество осколков рассыпались стеклянными иглами по простыне. ― Да пошли к Черте эти стёкла! ― вернул он растерянному лицу гордый вид, затем поднял бумагу и поднёс на свет.
С трудом разобрав порядок страниц, мальчик погрузился в текст.
Капитан Тарос. Путешествие к Черте.
Сегодня я собрал храбрецов, готовых разгадать тайну этого Чертова мира. Из цветущей Лиры, солнечного Сафариса, мёрзлого Нордктара и даже несколько жителей сонного Клида ― откликнулись на мой зов.
Четырнадцатый день. Ровно столько миновало с тех пор, как мы покинули порт Лиры. Воды и припасов вдоволь, однако, люди нервничают. Страх перед неизвестным порой толкает их на странные поступки....
День семнадцатый. Близится ночь. Ветер изменился: усилился, бьёт в лицо, замедляет движение. Не будь здесь этого Чертова течения, нас бы давно отнесло к Северным Ледникам.... Наступила ночь. Веет прохладой, видимо, будет шторм. Как обычно сижу на палубе, пью и пишу эти строки. Не знаю, увидит ли их кто-нибудь, но знайте: Мы уже близко! Всё говорит об этом. Даже рыбы пропали. Смеюсь. Порой подниму взгляд и устремлю взор в ночное небо. Ясные ночи в Запретных землях не редкость, так же, как снегопады Севера и грозы на Юге. Мой юный помощник посоветовал спрятать дневник в бутыль. Говорит, что, если погибнем, бутыль прибьёт к берегу, и люди будут помнить о нас. Неужто Орибл и в правду думает, что нас постигнет неудача? Глупый мальчишка!
День восемнадцатый. Ребята из Клида неоднократно говорили, что виной всему последователи. Не верю! Однозначно происки Черты. Так вот, о чём я? Да, это чёрное небо. Луна и ясно-чёрное небо. Чего-то не хватает. Только чего? Не знаю. Может мои фантазии или предрассудки. Нужно завязывать, как говорит Орибл: "Организация не дремлет". Смеюсь. Интересно, почему на Юге членов организации именуют "Они". Эх, Север, Нордктар. Сейчас бы стакан горячего Нордктрина и под плед.
День девятнадцатый. Ветер усиливается. Море бурлит. Стремительное Сечение ― как лист, опущенный в котёл кипятка. Никогда не видел такого шторма. Ветра дуют со всех сторон. Корабль постоянно разворачивает. Хорошо, сняли паруса, не знаю, что бы тогда случилось. У людей началась морская болезнь. Непривычная качка, даже самые матёрые члены команды не выдерживают.... Грот мачта треснула. Он никому не сказал. Сам закрепил.... Матросы говорят, всё произошло слишком быстро. Ударила волна, судно накренилось. Не удержался.... Орибл Траун, мой верный помощник, весельчак... был совсем юнцом. Сирота, родители попали в долговое рабство к Нарциссу. Будь он неладен ― коротышка.... За тебя, Ори! Смотрю на дно бутылки через горловину. Крепкий аромат, даже глаза слезятся, не понимаю, как я его раньше пил без слёз.
Эх.... Весь дневник не влезет. Придётся опустить рутину. Теперь каждый вечер добавляю в бутыль по листку. Только самое важное, но не беспокойся, твой поступок займёт своё место. Когда вернёмся, обязательно посажу цветы в саду Лиры и прочитаю тебе о том, что мы повидали.
День двадцатый. О, Шестеро! Мы достигли Черты. Это... это неописуемо. Буря стихла. Штиль. Нет ни ветра, ни облачка. Кажется, само время остановилось. Только вот, шум... шум прибоя не даёт покоя. Чертов звук горизонта. Ещё немного, и мы сделаем то, что не удавалось даже стражам императора Ана. Правда откроется нам!
"И, из-за этого, я..., ― осколки на кровати отразились в глазах ужасом: Отец меня Отчертит. Надо что-то сделать со стёклами. Вот я дурак. Идиот. Первым делом отнесу колун... стёкла рассыпать в прихожей, и в самую середину кину эти страницы. Скажу, что задел случайно, когда ходил в туалет ночью. Нет, ничего не скажу, пусть думают, что это сквозняк!"
Арвин осторожно подошёл к двери и начал разгребать преграды. Поставил на место стул, отодвинув стол, повернул ручку и под звериный вой вышел в прихожую.
Мальчик в рваной рубашке, обомлев, замер, смотря наполняющимися страхом глазами на ужасное существо, с чьей пасти и когтей капала кровь только что растерзанных родителей.
На глазах застыли слёзы. Лицо бледнело от ужаса. Тело парализовал страх. Пальцы разжались, колун выскользнул из рук. Звериные глаза, переполненные, жаждой свежей крови подчинили волю ребёнка. Тварь медленно горбилась, как голодный шакал истекала слюной, приготовилась к прыжку.
Мокрая шерсть коснулась деревянных ступеней, под натиском когтей лак на досках треснул. Раздался гром, в этот момент мышцы сократились. Широко раскрыв полную зубов пасть, вытянув когти вперёд, чудовище бросилось на жертву.