Аннотация: Рассказ участвовал в литературном конкурсе "Рваная грелка. Осень-2016". В финал не вышел.
Татьяна Минасян
Семена одуванчика
Солнце стояло почти в зените и было багрово-красным с несколькими еще более темными, почти черными пятнами. Больше всего оно было похоже на догорающий уголек костра - еще горячий, еще тлеющий, но уже не способный разгореться по-настоящему и согреть сидящих рядом людей.
Полина Девятникова помнила те времена, когда солнце было ярким, сияющее-золотым, и смотреть на него можно было только в защитных очках. Тогда она еще не ходила в школу и вообще не бывала нигде, дальше скверика перед их домом - даже соседний двор казался ей в те годы невообразимой далью. Позже, к тому времени, когда она окончила начальную школу, солнце стало оранжевым, и хотя оно все равно оставалось очень ярким и теплым, его лучи уже не слепили глаза, а по ночам в городе становилось довольно прохладно. К выпускному вечеру Полины солнце уже было малиново-красным и грело совсем слабо, так что трава и камни каждое утро покрывались инеем. А потом лучистый диск светила стал тускнеть чуть ли не на глазах - с каждым днем он становился все темнее, и на нем все яснее были видны вытянутые пятна, похожие на широкие трещины.
К тому времени сквер, где Полина играла в детстве, уже давно казался ей крошечным. Да и весь город, в котором она жила - тоже. Ведь до других городов и поселков можно было добраться на вездеходе за несколько часов, а до соседнего континента - за несколько дней на подземной железной дороге. Правда, теперь это никому было не нужно - почти нигде, кроме родного города девушки, уже не осталось людей, да и в самом городе их было уже совсем мало. Большинство разлетелись с планеты в разные уголки Галактики, а все остальные вскоре должны были последовать их примеру.
Девятникова знала, что пройдет еще несколько месяцев - и черных трещин на солнце станет еще больше, они испещрят темно-красный диск во всех направлениях и, в конце концов, сольются друг с другом. Еще некоторое время на солнце будут светиться отдельные маленькие красноватые огоньки, не дающие уже совсем никакого тепла, но и они будут, один за другим, гаснуть. Примерно через год исчезнет последний такой огонек, и мир, в котором она родилась и прожила первые двадцать два года своей жизни, навсегда погрузится в беспросветный холодный мрак. Сама Полина, конечно, этого не увидит - разве что в видеозаписи, которые будут вести ученые, собиравшиеся наблюдать за умирающим светилом до самого конца.
Все жители Жемчужинска, включая его основателей, знали, что когда-нибудь это произойдет. Век искусственных звезд недолог, обычно максимум двести лет, а это солнце прожило без малого триста. Больше десяти поколений росли, учились, заводили семьи, воспитывали детей и выходили на пенсию, точно зная, что на их век солнечной энергии точно хватит. Но и тем жемчужинцам, кто появился на свет незадолго до того, как светило стало тускнеть, взрослые постоянно твердили, что им не о чем беспокоиться. Земля, главная планета, оплатит подзарядку их стареющего солнца или запуск нового - и Жемчужина будет процветать под ярким золотистым светом еще двести или триста лет. А как иначе? Земле невыгодно терять одну из своих лучших колоний, планету, в океанах которой столько редких металлов и на материках которой так буйно растут самые разные съедобные растения.
Но спустя еще около десяти лет стало ясно, что земное правительство так не считает. Искусственные солнца стали слишком затратными - дешевле было эвакуировать людей на недавно открытые планеты, расположенные близко от своих звезд и имеющие достаточно натурального света и тепла. Впрочем, самые предприимчивые жители Жемчужины еще раньше поняли, что пора подыскивать себе новое место под солнцем, и начали переселяться на другие планеты собственными силами. Но большинство до последнего надеялись, что улетать с родной планеты им все-таки не придется.
Полина медленно шла по скользкой улице, мимо возвышающихся по обеим ее сторонам снежных сугробов, и смотрела то вперед, на темнеющий вдали парк, то на небольшие двухэтажные дома справа и слева, в окнах которых светились теплые желтоватые огоньки. Некоторые окна, правда, оставались темными - возможно, их жильцы уже улетели, а может, они просто ушли к кому-нибудь в гости или так же, как Девятникова, бесцельно бродили по улицам. Хотя прохожие ей почти не попадались: те, кто гулял, стараясь как можно лучше запомнить свой родной город, выбирали для этой цели центральную площадь, один из парков или живописные окраины, а не просто похожие друг на друга улочки с фигурными фонарями, скамейками и каменными чашами, в которых когда-то давно, когда солнце еще грело, росли цветы, а теперь лежали шапки пушистого снега.
Во времена детства Полины снега в городе не было. Она видела его только на втором материке Жемчужины, расположенном в другом полушарии и всегда получавшем слишком мало тепла. Зато там можно было увидеть настоящее солнце их планеты, самую яркую и крупную из сияющих на небосводе звезд...
Девушка шла по улице и пыталась убедить себя, что это правда: все, что она видит в эти минуты, она видит в последний раз. Через несколько часов ее семья, вместе с еще парой сотен человек, вылетала на Землю - ее отцу удалось добиться, чтобы их распределили на главную планету, и все их знакомые считали, что им очень повезло. Сами родители Полины не уставали повторять, что им действительно повезло, в том числе и лично ей, потому что на Земле жил один из ее учителей, временно работавший на Жемчужине, когда она училась в школе - он наверняка поможет ей доучиться на новом месте, а потом и устроиться на работу. И Девятникова тоже повторяла себе, что ей очень повезло, что все могло быть гораздо хуже, что их могли распределить в какую-нибудь "дыру", на недавно открытую и почти не освоенную планету, "где царят дикие нравы", так что она должна радоваться, что все вышло именно так. Но радоваться у нее что-то не получалось...
Она пыталась вспомнить все самые хорошие, самые счастливые моменты своей жизни, но вместо этого в памяти у нее всплывали совсем другие картины. Вот они с сокурсниками прогуливают очередную лекцию, составляя видео-петицию на Землю и спорят до хрипоты о том, какие слова прозвучат более убедительно и донесут до земных властей, как важна для них Жемчужина и расположенные на ней города. Вот они провожают на космодром делегатов, которые должны будут объяснить все это на Земле лично. Вот они обсуждают многочисленные ответы на свои обращения - с Земли, Венеры, Марса, с дальних колоний и с кораблей, недавно улетевших к дальним звездам и пока еще остававшихся на связи. Все их поддерживают, все сообщают, что их солнце не должно погаснуть, что без их колонии будет плохо всем остальным заселенным людьми планетам...
Уже тогда Полина и другие студенты порой сомневались, что вся эта огромная работа была проделана не зря и что Земля выделит средства на продление жизни их солнца. Сомневались, но старались отогнать пессимистические мысли и верить в лучшее.
Окончательно их надежды рухнули, когда в Жемчужинске назначили день отлета последнего корабля.
Месяц спустя Полина Девятникова снова медленно шла по дороге, залитой горячим солнечным светом. Солнце - яркое, слепящее глаза, такое же золотисто-желтое, каким было ее родное светило - постепенно склонялось к горизонту и скоро должно было начать тускнеть и менять свой цвет с желтого на темно-красный. Полине еще предстояло привыкнуть к этому и не удивляться каждое утро, увидев, что почти погасшее накануне солнце снова стало ярким и золотым.
Справа от девушки уходило далеко за горизонт зеленое поле, по которому бежали волны колышущейся под ветром высокой травы. Кое-где среди этих зеленых волн мелькали маленькие пятнышки - темно-розовые, желтые, сиреневые, белые... Полина еще не знала названий этих цветов - она пока привыкала к мысли, что через пару месяцев их не будет, потому что лето закончится, а спустя еще какое-то время выпадет снег, как это было на ее родной планете, когда искусственное солнце стало гаснуть, но потом снег растает и снова будет тепло, снова вырастет трава и распустятся цветы. Впрочем, ко всему этому девушка бы привыкла, в этом планета Земля была не хуже Жемчужины - она была просто другой. А вот во всем остальном...
- Дело даже не в том, что все наши протесты, письма, обращения были зря. Здесь нет самого главного, нет того, что было в нашем городе... и вообще на всей Жемчужине, - говорила Девятникова, глядя на идущего рядом с ней учителя. - Я не знаю, как это описать, не знаю, как вам объяснить... Нет хорошего отношения друг к другу - дружбы, взаимовыручки. Не только между близкими людьми - у нас все помогали друг другу, даже тем, кого мало знали или кого вообще в первый раз видели. Если кто-то приезжал к нам на время из другого города, его все готовы были приютить. А если кому-то становилось плохо на улице, то он даже упасть не успевал - к нему сразу все, кто его видел, бросались! Да и не только в этом дело... Ведь вы были у нас, вы же помните! Даже если все было нормально, люди друг к другу как-то хорошо относились, доброжелательно... На вид вроде бы все вели себя, как везде, как на всех остальных планетах - но каждый чувствовал, что его любят. Чувствовал, что от других какое-то тепло исходит...
- Да, - негромко ответил шедший рядом с ней мужчина, кивая. - Да, я понимаю, о чем ты. Здесь, на Земле, такое действительно редкость - здесь живет слишком много людей, и темп жизни другой, многим не до дружбы, многие слишком заняты. Такие отношения, как ты описываешь, бывают на планетах, где мало народу и все друг друга знают.
- Не всегда, - покачала головой Полина. - В тех колониях, где мало людей, тоже не всегда бывает так, как у нас. Я вчера смотрела видео о том, как эвакуировались люди с Алмаза и Сапфира. Вы, наверное, слышали эти истории?
- Слышал, - не стал отрицать ее учитель - о том, как проходил отлет с Сапфира, на Земле знали все. Слишком уж громкий это был случай: жители этой колонии чуть ли не полностью перебили друг друга в борьбе за место на кораблях, которых на Сапфире было меньше, чем нужно. К ним тогда уже летели еще несколько звездолетов из Солнечной системы, которые вместили бы всех оставшихся, но сапфирцы не поверили в это...
Скандал на Алмазе, где возникла подобная ситуация с нехваткой мест, тоже был известен довольно широко. Там обошлось без жертв, однако жители в своих попытках доказать, что именно они достойны улететь с планеты, принялись массово интриговать, подсиживать друг друга и обвинять всех вокруг в самых невероятных преступлениях. Доносы писали на всех подряд, от едва знакомых жителей соседних домов до ближайших друзей и родственников. А потом выяснилось, что их солнце можно подзарядить еще минимум на сто лет и Земля выделила на это необходимые средства - так что доносчики остались дома вместе с теми, кого они пытались очернить и кто, в свою очередь, пытался подсидеть их самих. Как в этой колонии складывалась жизнь дальше, Юрий Александрович не интересовался.
- Значит, дело не только в том, что нас было мало, - отвлекла его от этих воспоминаний Полина. - Было что-то еще, какая-то редкая причина, по которой мы были такими... добрыми? Ну да, именно добрыми, так, наверное, правильнее всего будет сказать...
- Видимо, да. Но я не знаю, в чем эта причина. Такие отношения - действительно большая редкость, - вздохнул учитель. - Я, если уж откровенно, нигде, кроме вашего города, ни с чем подобным не сталкивался.
- А теперь и нашего города нет, и всей Жемчужины нет, - тихо проговорила его спутница, опустив голову.
Несколько секунд Юрий Александрович молча смотрел на нее, не зная, что сказать, а потом огляделся по сторонам, перевел взгляд на растущие вдоль дороги цветы и наклонился к одному из них, пушистому белому одуванчику.
- Посмотри сюда, Поля, - сказал он, показывая цветок девушке. - Ты знаешь, что это за цветок?
- Знаю, - отозвалась та удивленно. - У нас тоже росли одуванчики, они же почти на всех планетах есть, везде их семена случайно заносят. Пока наше солнце было ярким, у нас все газоны желтыми были. Вы разве не помните?
- Да я как-то не обращал внимание... - развел руками учитель. - Но это не важно, главное, что ты знаешь: каждый желтый одуванчик - это не один цветок, а много маленьких, растущих вместе. А белый - много семян с пушинками.
- Ну да... - еще более удивленно подняла на него глаза Полина. - А что?
- Если бы эти семена не разлетались на большие расстояния и проросли бы в том же месте, где рос цветок, на котором они развились, на поляне ничего не изменилось бы, - задумчиво сказал ее собеседник. - Одуванчики росли бы в том же самом месте, причем большинство из семян вообще не проросли бы из-за тесноты. Но если на этот цветок дунет ветер, семена разлетятся очень далеко друг от друга. А потом прорастут каждый на новом месте. Понимаешь мою мысль?
Девушка продолжала смотреть на учителя, пытаясь уловить его мысль, и он, поднеся сорванный одуванчик ко рту, дунул на него, заставив семена с "парашютиками" оторваться от него и взвиться в воздух. Налетевший в тот же миг порыв ветра поднял эти парашютики высоко вверх, и они понеслись над дорогой и над полем с другими цветами, вскоре исчезнув из вида.
- Я поняла, - тихо сказала Полина.
Оставшийся путь они прошли в молчании. Юрий Александрович украдкой поглядывал на ученицу - он мог только догадываться, правильно ли она поняла его слова, и надеяться, что ему удалось хоть немного ее утешить.
А Полина представляла себе, как через полгода, весной, только что улетевшие из рук ее учителя семена прорастут и превратятся в десятки маленьких золотистых "солнышек" - и как через двадцать или пятьдесят лет, благодаря стараниям расселившихся по всему обитаемому космосу жемчужинцев, в заброшенных колониях снова засияют погасшие солнца.