Аннотация: Рассказ участвовал в литературном конкурсе "Рваная Грелка. Очень-2018". В финал не вышел.
Татьяна Минасян
Пока не поздно вернуться
В век виртуальности, когда большинство людей не только работают и развлекаются в сети, но и в прямом смысле живут в ней, бумажные записки стали чем-то крайне редким. И пугающим. На бумаге пишут для того, чтобы адресат не сразу получил письмо, чтобы у того, кто пишет, было время уйти или сделать что-то, в чем адресат мог бы ему помешать. Так что чаще всего в бумажном письме можно прочитать что-то очень неприятное или страшное.
В моем случае дело обстоит именно так. Письмо от Евгении, написанное на оборотной стороне какой-то рекламной листовки, состоит всего из трех фраз: "Я переселяюсь в виртуалку навсегда. Не ищи меня. Когда все закончится, дам знать".
Это, конечно, будет очень великодушно с ее стороны - сообщить мне позже, что переписывание сознания в виртуальную реальность прошло успешно. Наверняка она думает, что поступает со мной особенно благородно: я, бесчувственный негодяй, не уделявший ей внимания, вряд ли заслуживаю, чтобы меня потом успокоили, но Женька все-таки это сделает, потому что она-то, в отличие от меня, добрая и чуткая. Так ей всегда говорили ее подруги, в первую очередь эта Валька Чешуева, которая, скорее всего, и уговорила ее переселиться в сеть. "Твой муж тиран, твой муж токсичный человек, сегодня он тебе резко ответил - завтра изобьет до инвалидности, тебе надо от него бежать, единственное место, где он тебя не найдет и откуда не сможет вернуть, это виртуалка!" И она же, надо полагать, посоветовала сообщить мне об оцифровке сознания на бумаге, чтобы я заметил записку, когда будет уже поздно что-то менять. Потому что я действительно много времени провожу в сети. Работа у меня такая. Простая на первый взгляд: надел нейрошлем и фантазируй, о чем хочешь - все это сразу появится в сети в виде красочных движущихся картин, которые можно скопировать и использовать хоть для украшения своего личного вирт-кабинета, хоть для рекламных роликов, которые просмотрят миллионы людей.
Но для этого надо часами сидеть в шлеме за компьютером. И даже когда я вылезаю в реал, то могу не обращать внимания на то, что происходит вокруг - если мои мысли заняты придумыванием новой иллюзии. И да, не будем отрицать, это бывает довольно часто. Так что план Евгении и ее подружки должен был сработать - к тому времени, когда я закончил бы свою теперешнюю работу, вышел на кухню и увидел этот бумажный квадратик с Женькиными каракулями, ей полагалось уже быть полностью превращенной в нули и единицы без возможности вернуться в реальный мир.
Вот только тут девушки просчитались. Потому что я, конечно, "сволочь, токсичный негодяй и тиран", слишком занятый своим творчеством и слишком мало времени уделяющий молодой жене, но все-таки не до такой степени, как внушала ей Чешуева. Потому что еще позавчера, когда Женя, просмотрев и прослушав мою последнюю композицию с распускающимися под музыку цветами, сказала, что ей больше нравятся обычные живые тюльпаны, которые просто стоят в вазе, я полез в интернет искать, где можно купить такие цветы. И сперва нашел такой магазин в сети и договорился о заказе, а сегодня специально прекратил работу пораньше, чтобы съездить туда и привезти Евгении букет настоящих тюльпанов. Так что записку я прочитал намного раньше, чем она рассчитывала, и у меня еще есть время, чтобы найти ее и уговорить вернуться назад.
Кстати, а сколько у меня времени? Женя легла спать около трех ночи... Ну да, в три с небольшим она чмокнула меня в макушку и пошла в спальню, а я через полчаса ушел в виртуалку дописывать композицию про море. И вышел в реал десять минут назад, в полдесятого утра. Вряд ли Женька сразу же после того, как улеглась, вскочила и убежала в медцентр, скорее всего, она какое-то время поспала или провалялась в кровати, пытаясь заснуть, и только после этого ушла. Но я не могу узнать это точно, так что расчет должен быть на самое худшее. На то, что когда мы прощались на ночь, она уже приняла решение уйти и сбежала в ту же минуту, как я погрузился в виртуальность.
Медцентр в нашем городе один, и ехать до него, если без пробок, час. А на переписку сознания в компьютер требуется около тринадцати часов. Пока идет переписка, человек остается живым физически, и процесс еще можно повернуть назад. И лишь после того, как на сервер загрузится последний бит информации из мозга, этого сделать уже нельзя - тело умирает. Что ж, в худшем случае у меня, получается, есть еще примерно семь с половиной часов. Можно успеть очень много, если постараться!
Можно связаться с сознанием Жени в виртуальности и уговорить ее вернуться. Если, конечно, знать, где ее искать. Я этого не знаю, но подружка Чешуева знает наверняка.
Виртуальный офис психолога Валентины Чешуевой специально искать не нужно - в Женином компьютере полно его рекламы. Выглядит этот офис вполне стандартно: белая дверь с табличкой, на которой написана ее фамилия с инициалами. Из-за двери доносится истеричный женский голос:
- ...каждый день менять памперсы, каждую ночь по пять раз вскакивать, чтобы обезболивающее ему вколоть! Не могу так больше, совсем измучилась, хочу в окно выйти или в виртуальность переписаться, лишь бы только не слышать, как он стонет...
Жалобы прерываются всхлипываниями, а вслед за ними раздается ласковый голос Женькиной подруги:
- Ну что вы, что вы, успокойтесь, ваши чувства абсолютно нормальны, вы не обязаны тратить свою жизнь, жертвовать своей свободой и самоактуализацией ради ухода за умирающим. Человек вообще никому ничего не должен, вспомните, мы уже говорили об этом!
- Так вы считаете, что если я откажусь ухаживать за родным отцом...
- ...вы сделаете то, на что имеете полное право! И не бойтесь, что вас осудят: те, кто посмеет это сделать - дремучие ретрограды, скоро таких людей не останется, они все вымрут.
- Вы такой хороший психолог, такой чуткий, так меня понимаете...
- Спасибо... Такая у нас работа...
Открываю дверь пинком, прерывая эту идиллию.
- Чешуева! - мой окрик заставляет вскочить с мест и Женину подружку, и ее клиентку. - Если ты сейчас же не скажешь, как найти Женю, мой друзья взломают твой сервер и от тебя ничего не останется!
- Фероев! - возмущенно кричит психолог. - Убирайся вон, я сейчас охрану вызову!!!
- Не вызовешь, ее уже взломали, - блефую я и, не давая ей сосредоточиться и действительно вызвать охранных ботов, начинаю мысленно рисовать иллюзию. Свет в кабинете медленно меркнет, белоснежная краска на стенах начинает желтеть, трескаться и отваливаться кусками, оконное стекло тоже покрывается сеткой трещин, с потолка сыплется штукатурка, а отполированный стол, из-за которого Чешуева выскочила, когда я ворвался, превращается в гниющий кусок дерева.
Было бы у меня больше времени, работал бы я не в такой нервной обстановке, я бы создал что-нибудь менее примитивное. Но сейчас особо раздумывать было некогда - пришлось нарисовать то, что первым пришло в голову. Впрочем, этого оказалось достаточно.
- Фероев, не смей! - верещит Женькина подружка еще громче. - Тебя посадят, если ты меня убьешь! Посадят пожизненно без права переписки в вирт!!!
- Пусть сажают, без Жени я все равно жить не хочу. Где ее искать? Говори, или я дам сигнал хакерам, и с тобой будет все то же самое, - я киваю на стол, который уже разваливается на отдельные куски трухлявого дерева.
Клиентка Чешуевой под шумок убегает из кабинета, а психолог смотрит на меня остановившимися глазами. И даже пугаюсь - не переборщил ли я с угрозами? Если она слишком перепугается, я ничего от нее не добьюсь - она просто уйдет в себя, перестанет реагировать на происходящее, пока не успокоится. Живого человека из плоти и крови в таких случаях можно встряхнуть или облить водой, чтобы привести в чувство, но к тем, от кого осталось одно лишь оцифрованное сознание, эти методы применить невозможно.
Но нет, Валька смотрит на меня вполне осмысленно.
- Ты все равно не сможешь ее остановить, - с трудом выдавливает она из себя. - Ее перепиской руководит сам Леонид Адисов, директор медцентра. Он тебе не даст даже близко к ней подойти!
Пусть попробует не дать! Выбегаю из кабинета, больше не заботясь о том, что там делает его хозяйка. Моя иллюзия продержится еще несколько минут, а потом все вернется к своему прежнему состоянию. Не факт, что Чешуева успокоится так же быстро, но меня это уже не заботит.
Какое же счастье, что в виртуальном мире нет расстояний! Знаешь нужный адрес - и мгновенно перемещаешься туда. Правда, попасть в нужное место - это еще не значит, попасть к директору этого места. До высшего руководства всегда сложно добраться, что в виртуалке, что в реальной жизни. Но для каждой секретарши, не пускающей посторонних к начальнику, можно подобрать "ключик", а к даме, охраняющей кабинет Адисова, подходит один из самых простых.
- Девушка, здравствуйте! Мне срочно нужно к Леониду Игоревичу! Это по поводу сегодняшней пациентки, Евгении Фероевой, оказалось, что у нее есть психиатрический диагноз... Она скрыла...
Секретарь сразу пугается. Если с ВИП-пациенткой, которую загружает в виртуальность лично директор, будут какие-то проблемы, это может навредить всему медцентру. Так что в следующий миг я уже стою перед директором этого центра, репетирующим перед зеркалом очередную пламенную речь:
- ...но даже у здорового человека в реальном мире постоянно бывает множество мелких неудобств, которые отравляют ему жизнь. Вот вы сели посмотреть фильм на собственном компьютере, устроились на мягком диване, накрылись пледом, поставили рядом бокал вина, отключили все телефоны и оповещатели... Все как будто бы замечательно? Но вот фильм начался, а у вас зачесалась спина, потом вам понадобилось прервать просмотр, чтобы, пардон, отбежать в туалет, потом с улицы раздался какой-то шум, потом еще что-нибудь... И никакого удовольствия от просмотра фильма вы не получите - вам же все время придется на что-то отвлекаться. Но у современного человека есть возможность избежать всего этого. Для этого просто надо признать, что наша физическая жизнь в несовершенном теле неестественна. А естественно для человека быть чистым возвышенным разумом, которому ничто не мешает. И мы можем стать таким разумом, перейти на следующую ступень эволюции, освободиться от постоянно подводящего нас тела и от непредсказуемой внешней среды. Мы можем переписать свое сознание в виртуальный мир. Здесь вы никогда не будете чувствовать боль, жару или холод, здесь вы сможете отгородиться от всех близких и знакомых, здесь у вас не будет...
Громко хлопаю в ладоши, прерывая эту пламенную речь. Директор оборачивается ко мне, хмурится, пытаясь понять, кто я такой и почему меня пустили к нему без доклада. По его логике, раз пустили, значит, видимо, я важная персона, так что выгонять меня он не спешит. Собирается вежливо спросить, что мне нужно, но я начинаю первым:
- Леонид Игоревич, я из Лиги натуралистов. И я хочу вернуть пациентку, которая сейчас переписывается в сеть. Верните ее или мы сегодня же начнем кампанию против вас с применением иллюзий.
Самого директора, в отличие от Чешуевой, иллюзиями, естественно, не запугаешь - уж он-то прекрасно умеет отличать их от реальности, в том числе и виртуальной. Но мне и не нужно обманывать его, выдавая иллюзию за нечто настоящее. Главное, чтобы он понял, что мои иллюзии очень качественные и производят на людей очень сильное впечатление.
Жестом показываю на окно в его кабинете, которое тут же превращается в подобие телеэкрана. Пару секунд экран остается черным, а потом мое воображение начинает работать в полную силу, и на нем появляется взорванный дом - бывший серверный центр, превратившийся в груду развалин. Бетонные глыбы, облицованные пластиком, от которого кое-где поднимаются клубы густого черного дыма, свисающие с этих стен искрящие обрывки проводов и множество мелких осколков и металлических деталек - то, что когда-то было мощными серверами, в каждый из которых были переписаны сотни людей. Мимо одного почти целого, только треснувшего сервера проходит хмурый полицейский - и что есть силы пинает его ногой. Серый пластик раскалывается окончательно, наружу вываливаются микросхемы...
- Мы просто будем показывать это возле каждого вашего вирт-офиса, - сообщаю я директору. - И говорить, что устроим такое в реале. Сколько ваших потенциальных клиентов после этого испугаются и останутся живыми людьми?
Директор кривится. Он не знает, сколько народу удастся таким образом напугать и скольких из них его рекламщики потом снова убедят, что оцифровываться совершенно безопасно, но не надо быть гением, чтобы понять: часть клиентуры они потеряют навсегда. И потерянных будет точно больше одного.
Я меню картину на экране - теперь там другой серверный центр, охваченный огнем. Окон в таких зданиях обычно почти нет, только одно-два на первом этаже, в комнатах отдыха для техников и охранников, и на созданном мной изображении из таких окошек вырывается рыжее пламя и дым. Но это выглядит недостаточно впечатляюще, так что я быстро меняю ракурс и показываю горящее здание изнутри. Темные коридоры с множеством открытых дверей, за каждой дверью ряды стеллажей с серверами, от которых тянутся провода, и все это пылает, все это трещит, плавится и рассыпается в обгорелую труху. Пластиковые корпуса серверов растекаются на полках и на полу липкими лужицами, их металлические внутренности чернеют от страшного жара. А записанная на них информация просто навсегда исчезает.
- Ладно, прекратите! - директор отворачивается от экрана, еще сильнее поморщившись.
Кажется на него мое "кино" тоже подействовало, хотя он и пытается это скрыть. Даже странно - чего ему-то опасаться? Как почти все руководители виртуальных медцентров, сам он - человек из плоти и крови и переписываться в компьютер не собирается, потому что прекрасно знает, что на самом деле жить в "несовершенном" теле и безопаснее, и приятнее. Разве что у него кто-то из близких туда переписался?
- Можете попробовать забрать свою Фероеву. Ей еще восемь с половиной часов до полной переписки, - бросает Леонид и кивает на свой стол, почти всю поверхность которого занимает экран с фамилиями и цифрами. - Но это можно будет сделать, только если она сама захочет вернуться. Сможете ее уговорить - значит, вернется, не сможете - пойдет дальше.
- Как мне ее увидеть?
Адисов снова сверяется со списком уходящих в виртуальность:
- Зайдите в кабинет пятьдесят один - это направо по коридору. Вы вообще знаете, как выглядит переписка в сеть "внутри"?
- Я слышал, что тот, кого переписывают, представляет себе коридор, по которому он движется - так?
- Не обязательно коридор. Это может быть дорога, тропинка, труба, по которой надо ползти - у всех разная фантазия... Но в любом случае это какой-то путь, по которому человек идет тринадцать часов, и заканчивается путь, когда сознание полностью загружается на сервер. Пока путь не пройден до конца, процесс можно повернуть - но только если наш клиент сам этого захочет. Сможете вы убедить вашу жену вернуться?
- А я смогу с ней поговорить?
- Да, вы окажетесь в начале ее пути и сможете ее догнать. И дальше все будет зависеть только от вас. Вам надо будет уговорить ее повернуть и всю дорогу назад поддерживать это ее решение. Если она вдруг снова передумает и все-таки решит переписаться, вы уже вряд ли сможете что-то сделать. Во всяком случае, во второй раз уговорить человека повернуть еще никому никогда не удавалось.
- Ясно, - начинаю я отступать к двери. - Имейте в виду, если Фероева умрет, пока я буду вести ее назад, наши люди запустят мои иллюзии.
- Я понял. И я не стал бы ее убивать, - пожимает плечами директор. - Лучше дать ей вернуться сейчас - все равно она потом снова к нам сбежит от такого психа, как вы.
"Мечтай, мечтай", - проносится у меня в голове, но вслух я ничего не говорю. Пусть эта тварь думает, что Женя вернется в его центр, главное, чтобы не мешал мне ее возвращать.
- Хотите совет? - спрашивает он меня, когда я уже берусь за ручку двери, и не дожидаясь ответа, продолжает. - Если она послушает вас и пойдет назад, ни в коем случае не думайте ни о чем плохом, что между вами было. Не вспоминайте никаких прошлых ссор и обид, не сердитесь, что она решила уйти из реала. Здесь, в виртуалке, обиды сразу повлияют на ваши иллюзии - вы ведь наверняка будете ей что-то показывать, а не просто языком болтать? И она почувствует вашу неискренность. Вы должны все четыре с лишним часа думать только о хорошем, искренне хотеть, чтобы она вернулась. Иначе она сама на вас обидится и точно уйдет в сеть.
- Понял, спасибо, - отвечаю я, не оборачиваясь, и шагаю за порог. И уже выйдя из кабинета и направившись в коридор с пронумерованными дверями, соображаю, зачем директор дал мне этот последний совет. Уж конечно, не по доброте душевной! Не думать о плохом, не думать о белой обезьяне - то, что при всем желании невозможно сделать, если тебя об этом предупредили.
Он сделал это, чтобы точно не потерять свою клиентку. Ему даже не надо будет ждать, чтобы она снова от меня сбежала - она уже сегодня навсегда станет частью цифровой реальности. Потому что теперь у меня нет шансов уговорить Женю вернуться. И выглядеть все будет так, словно я сам ее упустил - вспомнил о чем-то нехорошем, о каких-то наших проблемах, хотя меня ведь предупреждали! Но думать об этом и о том, что я сделаю с директором, если Женя останется в виртуалке, мне уже некогда - передо мной появляется дверь с числом "51".
Это действительно не коридор, это узкий проход между двумя высоченными бетонными заборами. Над головой нависают такие же серые тучи, на секциях забора местами намалеваны какие-то граффити, на земле, под ногами, грязь и лужи. А далеко впереди как будто бы виднеется что-то более светлое. Неужели Женя вот так видит свою жизнь в реале, со мной?
Там же, впереди, на фоне этого светлого пятна, виднеется более темный силуэт, и я бросаюсь догонять его. Секции заборов мелькают мимо, сливаясь в сплошные серые полосы. Фигура Евгении все ближе - теперь я уже точно вижу, что это она. Идет вперед, довольно быстро, не оглядываясь. Не похоже, чтобы она сомневалась и хотела вернуться...
- Женя! - догоняю я ее, и лишь после этого она, наконец, замечает, что не одна на этой странной дороге.
- Ты?! - отшатывается она от меня, но уже в следующий миг берет себя в руки и спокойно, хотя и очень злобно, заявляет: - Можешь болтать, что хочешь - я не вернусь. Я тебе не нужна, тебе нужна только твоя работа, я больше ни одному твоему слову не поверю!
Это не ее слова, не ее мысли - она просто повторяет все то, что ей говорила Чешуева и другие подруги. Чувствую, как во мне закипает гнев, и всеми силами пытаюсь отогнать его. Нельзя сейчас злиться ни на Женькиных подружек, ни на нее! Надо срочно вспомнить что-то хорошее, что у нас с ней было...
- Ни одному слову! - повторяет Женя и, отвернувшись от меня, быстрым шагом устремляется дальше.
- А я ни одного слова тебе и не скажу! - кричу я ей вслед и на этом действительно умолкаю. Потому что говорить мне и правда сейчас нельзя. И думать о Жене или о том, как мы с ней были вместе, тоже нельзя. Если я начну это делать, рано или поздно обязательно скачусь в воспоминания о чем-то плохом.
Этого можно избежать только в одном случае. Если я буду думать не о нас с ней, а просто о чем-то хорошем и приятном. О том хорошем, что было в жизни моей жены в реале и чего она лишится, если пойдет дальше и дойдет до конца этой тропинки между заборами.
Я сосредоточиваюсь и начинаю рисовать иллюзии. Оба забора перед Женей внезапно покрываются вьющимися растениями с огромными цветами - ее любимыми тюльпанами, которые я ей обязательно подарю. А еще ирисами, нарциссами, лилиями... Она любит их запах, я помню, как она когда-то утыкалась лицом в букет и впитывала в себя цветочный аромат... А в виртуальной реальности запахов нет и никогда не будет. Где-то в глубине души у меня шевелятся неприятные воспоминания о том, как мы ссорились в начале наших отношений и как я пытался помириться, купив букет вот таких бело-розовых лилий, а Женя швырнула его в лестничный пролет... Но об этом мне нельзя думать!
Цветы оплетают заборы и прорастают из грязи у нас под ногами, и Евгения замедляет шаг, запинается, но все равно продолжает идти вперед, осторожно обходя и перешагивая возникающие у нее под ногами заросли.
Одними воспоминаниями о запахах тебя не остановить? Не страшно, у меня есть еще кое-что! Среди цветов на земле тут и там начинают появляться корзины с клубникой, виноградом, персиками, еще какими-то тропическими фруктами, названий которых я не знаю. Их Женя тоже любила нюхать, прижавшись лицом к корзине или вазе. А еще больше она любила их есть. И это удовольствие ей в виртуалке тоже больше не светит, не нужна там человеку еда, нет там чувства вкуса. Кстати, ей ведь не только фрукты нравятся, она и кое-что посущественнее уважает. Так что корзинки с клубникой сменяются маленькими столиками с тарелками, на которых лежит все то, что мы с ней готовили или заказывали в ресторанах. Я бы тоже сейчас не отказался от этих блюд - не ел ведь сегодня еще! Из-за Жени, к слову сказать, из-за того, что она пошла на поводу у Чешуевой... Снова во мне поднимается злость, и красиво оформленные блюда на столиках меняются, становятся блеклыми и словно бы искусственными, сделанными из пластика... Нельзя злиться! Нельзя думать о том, что это Женя во всем виновата. И о том, как она иногда критиковала то, что я приготовил или посоветовал ей заказать в кафе, тоже нельзя.
Она идет все медленнее, ей явно хочется остановиться возле какого-нибудь столика, она наверняка тоже ничего не ела со вчерашнего вечера, и теперь ей хотелось бы чего-нибудь вкусного. Но все-таки она не останавливается, все-таки движется дальше. Чем же, чем еще ее можно заманить обратно?
Вместо столиков с едой впереди появляется мягкое кресло. Бархатное, такое приятное на ощупь, что его хочется гладить, как живое существо. Кстати, живых существ гладить еще приятнее - так что в центре кресла появляется маленькая пушистая белоснежная собачка. А на подлокотнике - еще более пушистая дымчатая кошка. Евгения любит животных, и мы подумывали завести какую-нибудь зверушку, но все как-то не до этого было, все откладывали до лучших времен. Сама же Женя и откладывала, говорила, что боится, как бы кошка все обои и мебель в доме не порвала когтями, жаловалась, что ей тяжело будет с собакой гулять... А не побоялась бы, был бы в нас какой-нибудь питомец - не сбежала бы в виртуалку, не бросила бы его! Это ведь только меня не жаль было бросить!
Женя тянется к креслу и к спящим на нем животным, а они из-за моей злости становятся похожими то ли на чучела, то ли вообще на мягкие игрушки. Снова приходится срочно сосредоточиваться на хорошем, на мысли о том, что когда мы вернемся в реальный мир, у нас будет и собака, и кошка, и мы вместе будем за ними ухаживать, а по вечерам сидеть с ними на диване и гладить их...
Кошка и собака на кресле "оживают", начинают дышать и становятся похожими на настоящих. Вот только погладить их здесь невозможно. Для этого надо вернуться домой. Вернуться в реальную жизнь и найти там настоящих, живых животных...
Видимо, Жене тоже приходит в голову эта мысль. Она замирает перед креслом, несколько секунд молча смотрит на него, а потом поворачивается ко мне. Смотрит на меня вопросительно, а еще через пару мгновений переводит взгляд мне за спину, и я осторожно киваю.
Мы идем назад, мимо уже созданных мной столиков с едой и цветов, мимо новых мягких кресел с подушками и дремлющими на них котами, мимо маленького фонтана с искрящейся холодной водой, мимо коробки с множеством мелких бусин, в которые так и хочется запустить руки и перебирать их... Я шагаю впереди, придумывая все новые и новые иллюзии, зовущие Евгению домой. А она движется за мной, протягивая руки к каждой моей картинке.
У меня хватит фантазии, чтобы создавать новые изображения все оставшиеся нам без малого четыре часа. Должно хватить. Главное - не вспоминать ни о чем неприятном, чтобы иллюзии оставались красивыми. Не думать о плохом.