Ханне росла. В первые годы жизни ее берегли от всего, что только возможно вообразить. Ей нельзя было играть с ребятишками за двором, запрещались любые опасные, по мнению взрослых, игры. Девочка скучала. Она понимала, что она не такая, как все и с радостью обменялась бы глазами с любой другой девчонкой. Ханне желала быть обычной. Однажды за такие речи отец ее отлупил, с тех пор она помалкивает на этот счет.
Время идет. Все больше разговоров. Все больше слухов. Слишком долго держали ее за дверями. А тем временем ничего не меняется. Не стали люди жить богаче или счастливее. И винят в этом разноглазую и ее отца:
- Держишь ты, Норберт, девчонку свою за воротами, не видит она нас, как живем мы. Не дарует она нам счастья. Глаза ее слепы, пока не будет она вольна ходить там, где ей вздумается.
- Да в чем отца вина? Ханне сама не хочет нам счастья дать. Себе хочет оставить. Забрала, запрятала она наше счастье.
И причитания эти порождают в людях зло. Сначала это зависть. Вьется она струйкой дыма, забивается в ноздри. И, кажется, каждое мгновение чуется ее запах. Шепчет она:
- Почему нет у меня счастья? Почему другим, но не мне?
И скверно на душе у людей становится. А к скверне любая другая гадость тянется. И вот уже зависть покрепче берется за человека. Не дымок то, а жижа ядовитая, что отравляет сознание. Нашептывает она советы:
- Забери, забери свое по праву.
И злость берет, обида, страх. Шепчутся между собой люди и только больше убеждаются в своей правоте.
Ханне сидела под большой раскидистой яблоней. Богиня только просыпалась, и ветви яблони говорили об этом: свежая россыпь зелени украшала тонкие ветви. Еще тянуло холодом ночами, но теплый взгляд солнца ласкал кожу. Девочка улыбалась, подставив лицо лучам. Нянечки щебетали без устали, как и всегда. Их разговоры, пустые и бессмысленные, утомляли. Она привыкла не замечать этого. За двенадцать-то лет можно было. Старшая, Тесса, озабоченно не довольствовалась тем, что Ханне в последнее время исхудала больно. Более молодая Хейди прислушивалась, поглядывала на девочку и старательно поддакивала.
Вдруг, раздался стук. Громкий. Хейди подскочила и подбежала к калитке. Аккуратно приоткрыв ее, она с кем-то тихо переговаривалась. Ханне с любопытством наблюдала. Еще бы, какое событие. Гость! Сколько себя помнила, никто не приходил в их дом. Даже не стучались. Только заглядывали чрез ограду мальчишки, не боялись лазать.
Тем временем и Тесса поднялась и прошествовала к воротам. Обменявшись парой слов, она осталось стоять, а младшая быстрыми шажками вошла в дом. Ханне подпрыгнула с места, устремившись следом. Отец переговаривался с Хейди. Обрывки слов едва касались ушей девочки, и она не понимала о чем они говорят. Слишком далеко они были, не могла она подобраться ближе незамеченной.
Ханне любила этот дом. Большой и просторный, он был больше других домов в селении. Отец ее купец по делу и по призванию. И отец отца, и его отец, и даже дальше - все они были преуспевающими купцами. Только покинул отчий дом Норберт. Перебрался подальше от города. Не по нраву ему были затхлые запахи больших городов. Кривился он и нос воротил. Селение это было большое. Вольные люди жили в нем, но не богатые. Но понравилось ему это место. Не на границе лесов, чуть поодаль. Широкий тракт проходил в полудне пути от этого места. Ханне грустила, когда отцу вновь приходилось уезжать. А происходило это очень часто.
Тем временем вернулась она назад, стрелой промчавшись мимо, только и шепнув:
- Гости у нас Ханне. Веди себя подобающе. Ясно?
Открыли ворота. Во двор въехал всадник. Высокий конь медленно перебирал ногами и стриг ушами. Белая в яблоках шкура блестела на солнце. Ханне любила лошадей. Но кататься на них ей запрещалось. Тем временем слуги подлетели к спешившемуся гостю и увели его лошадь. Девочка во все глаза глядела на него. Высокий, почти как ее отец ростом, он сам был еще довольно молод. Лет шестнадцать, может семнадцать. Его уже можно было звать мужчиной. Широкие крепкие плечи были покрыты темным плащом, на котором был вышит белый олень. Походная одежда отнюдь не была проста. Да и держался он знатно, не простолюдин. Очень светлые волосы крепко стянуты шнуром, лишь одна прядка висит вдоль лица. Строгое, выведенное резкими линиями лицо пугало и завораживало девочку. Серые глаза внимательно смотрели на Ханне в ответ. Девочка поежилась и отвела взгляд.
Сам гость тоже опомнился и поспешил исправиться:
- Карел Янсен сын и наследник герцога Кристиана Янсена Сильного.
- Норберт Моленар, купец, - проговорил с поклоном отец девочки. - Буду рад видеть вас гостем в своем доме. Это дочь моя, Ханне. Этикету в полной мере не обучена, не обессудьте, если что не так. Проходите.
Карел кивнул и уверенно вошел в дом вслед за хозяином. Лишь еще один взгляд бросил он на девочку: задержался глазами, а после, будто отгоняя наваждение, тряхнул головой и скрылся в дверном проеме.