В первые секунды, еще не открыв глаз, я поймал себя на шальной мысли: "Какой удивительный сон!". На мгновение мне показалось, что все произошедшее, начиная с больницы, мне попросту привиделось и сейчас в палату зайдет медсестра в накрахмаленном халатике. Но менее всего маленькая полутемная мансарда походила на больничную палату. Косой потолок, позволивший бы мне встать в полный рост только возле стены, распахнутое настежь окошко, какие-то узлы с тряпьем, огромный сундук, на котором, собственно, под ворохом шкур я и спал. Под стать сундуку-гиганту (куда шире дверного проема, не удивлюсь, если проще было комнату построить вокруг него, чем затащить сюда) три тяжелых висячих замка, удерживающие крышку. При этом ни пятнышка ржавчины, ни паутинки по углам, ни соринки на дощатом полу. Усевшись, я обнаружил, что, во-первых чувствую себя довольно сносно, а во-вторых, из одежды на мне только полотняные кальсоны до середины голени. Весьма свободные в поясе, они затянуты продетой внутрь тесемкой. Судя по всему, принадлежат они моему недавнему спасителю. Правая нога, которой так досталось в недавних боях, перебинтована в двух местах. От повязок идет густой травяной запах. Чувствуя себя идиотом, я откашлялся и сказал в пространство:
- Доброе утро.
- Скорее все же день, но добра и тебе, скальд. - Несмотря на то, что ответа я ожидал, к голосу из пустоты привыкнуть не так уж и просто, особенно после того как увидел ту кому он принадлежит воочию. Детали сна, горели в памяти четко и ясно и даже казались более реальными, чем то, что я видел перед собой сейчас.
- Дурацкий вопрос, но скажи, пожалуйста... наш разговор на скале, был на самом деле или только приснился?
- Ну конечно он был на самом деле и конечно же, он тебе приснился. Как же еще? - В голосе Гудрун послышалось лукавство.
- Ох. Надо запомнить, что некоторые вопросы лучше не задавать - Пробурчал я себе под нос. - На задворках сознания послышалось ехидное хихиканье. Ангел. Падший. Ага, конечно. Вредина.
- А что тут происходило, пока я был в отключке?
- О, наш хозяин достоин всяческих похвал. Он ухаживал за тобою как родная мать - омыл, дважды менял повязки, починил и вычистил одежду. Отдельно стоит упомянуть, как он на руках занес тебя сюда, по узкой лестнице, ловко и бережно. Мыслю, мало найдется тех, кто звал его негостеприимным.
- Так, стоп, а сколько времени я провалялся?
- Неполный день прошел.
Я схватился за голову. Так спокойно. Мы это уже проходили, сейчас нет смысла думать ни о Шейле, ни о том, чем вообще закончился бой, поспела ли помощь. Я только изведу себя и наделаю глупостей. Вдох-выдох, вдох-выдох. Повторять непрерывно, до самой смерти. Хорошее средство, рекомендую.
- Как ты думаешь, он сможет нам помочь?
- Не ведаю. Вполне может хозяин наш соблюдать законы гостеприимства под своею крышей, но и шага не сделать за порог, коль нужды в том для него не будет. Однако, не лишним будет порасспросить его о местных порядках, о дороге к замку, да и припасов попросить хорошо было бы.
- Да ну, неловко как-то, и так насыпался на голову, еще и просить о чем-то.
- Позор для хозяина рачительного как выгнать гостя в ночь, так и отправить его в путь-дорогу с пустой сумою, что б за поворотом тот от голода и жажды изнемог. Многое изменилось у вас, коль удивляешься ты тому, что и ребенок знал в старые времена.
- Вот только лекций о падении нравов мне сейчас не хватало. - Я сразу же пожалел о своей резкости, но сказанного не воротишь. К моему счастью Гудрун была не из обидчивых. А скорее всего, попросту была достаточно мудра, чтоб не обращать внимания на колкости.
- Может и не ко времени мои слова, только думаю, богган этот по старому укладу живет. Отвар, которым он тебя поил, да повязки с примочками весь яд из тебя вытянули. Спас он тебе жизнь, а мне свободу. А все потому, что долг на себя он принял, и бесчестьем было бы для него, умри ты под крышей его дома.
Уела. Как есть уела. И не стала носом тыкать, что без ее советов я, скорее всего, далеко не уйду. Мол, если умен, сам соображу, а если глуп, так чего время зря тратить?
- Извини. Не подумав брякнул. Конечно же, мне нужна твоя помощь и твой совет. Просто я за друзей волнуюсь. - Сказал и сам поразился, а ведь и правда, о волках, Ниссе и даже Кейси, я подумал именно как о друзьях, хотя знал их всего ничего, да и привык в своей жизни перекати-поля не привязываться к людям. С чего бы вдруг? А Шейла? Нет, тут все в порядке, эти чувства дружескими не назовешь. Я ухмыльнулся своим мыслям.
- Понимаю. И одобряю, хоть теперь и разумнее было бы о своей судьбе печься. Друзьям ты сейчас ничем не поможешь, зато мы еще даже до замка не дошли, а ты уже раньше времени чуть на вечный пир не отправился. Дважды. Дальше, мнится мне, проще не будет.
И снова уела. Ну да, у древней валькирии опыта в боях и походах немного больше, чем у меня. Чуть-чуть. Раз эдак в тысячу. Надо бы собраться. Тем более что, тогда в Ливии, Дэвид говаривал примерно то же самое: "Сначала обеспечь себе позицию, пути отхода, по возможности оцени позиции противника и только потом вступай в бой. Стать героем дело быстрое и дурное. Куда лучше быть выжившим победителем, пусть и неизвестным". Эх, Дэйв...
Я огляделся, но нигде не увидел ни своей одежды, ни чего-нибудь взамен, что б напялить поверх чужих подштанников. Пришлось вставать и, шлепая босыми пятками, отправляться на поиски хозяина, вполуха слушая наставления Гудрун о должном поведении гостя в доме со "стародавним" укладом. Расспросы первым не начинать, в подарок просто так ничего не брать, а только за отдарок или обещание такого, любой отказ принимать только трижды спросив, через кочергу не переступать, по одной половице в дом не заходить и так далее и так далее.
За дверью обнаружился короткий коридорчик с двумя дверьми на разные стороны, запертыми. По всей видимости, за ними скрывались такие же комнатушки, как и та, что послужила мне спальней. Заканчивался же коридорчик выходом на узкую лестницу, и я представил как, должно быть, намучился богган, затаскивая меня наверх. Или, он настолько силен, что ему это ничего не стоило или, у него были серьезные причины спрятать мою тушку с глаз долой. Последняя мысль заставила притормозить. Постаравшись не скрипеть ступеньками, я тихо спустился на несколько пролетов, мимо низеньких, неизменно запертых дверей. Я убедился в этом, аккуратно подергав парочку. Интересное кино, в своем собственном доме каждую дверь отпирать-запирать. Это у хозяина привычка такая или все ради меня любимого?
Спустившись на первый этаж, я обнаружил первую приоткрытую дверь - как и остальные виденные мною здесь, с притолокою на уровне моих глаз. Так что пригнулся я, собираясь пройти, а не для того что бы подглядывать. Просто решил немного подождать у порога. Мало ли, кто еще может оказаться в гостях у мастера Совайла, почтенного боггана и землевладельца, эсквайра. Ну, или как-то так. Впрочем, и попытайся я войти комнату сразу, все равно застыл бы в дверях соляным столбом.
Большой зал, освещенный по центру косым столбом солнечного света откуда-то сверху, а так же многочисленными факелами и лучинами в поставцах по углам, условно можно было поделить на две части. Одна, со стенами из мшистых бревен, темных от времени, представляла собой нечто вроде трапезной - длинный массивный стол, за которым, с одной лишь стороны, свободно расселось бы пять-шесть гостей. Тяжелые лавки вдоль, простые, но обработанные столь тщательно и любовно, что кажутся попросту так и выросшими. Нигде ни трещины, ни торчащей щепы, лишь светлое отполированное дерево. На столе зеленый глиняный кувшин в окружении пузатых деревянных и оловянных кружек. По стенам, на вбитых в щели сучках, развешаны пучки трав, мешки и мешочки, расписные тарелки. Но центральное место отдано затейливым часам с кукушкой. Над циферблатом из лазоревой эмали, поднимается искусно вырезанный лес, где между дубовых и кленовых стволов бродят олени, резвятся лисы и зайцы, а сидящий на пне, фавн играет на свирели. Начищенный маятник в виде луны и месяца с недобрыми лицами, качается меж двух массивных желудей-гирек на бронзовой цепи. Не будь у меня профессиональной привычки выхватывать и подмечать многие детали сразу, не разглядел бы я и десятой части этого великолепия, так как мой взгляд сразу прикипел ко второй половине зала.
Здесь стены сложены из неровных разнокалиберных серых и белых валунов. Из таких же камней, но помельче, сложен исполинский камин, в котором пылает сразу несколько бревен. На вертелах и решетках можно зажарить целиком небольшого бычка, но сейчас над огнем на крюке висит большой черный котел. От весело булькающего варева распространяется настолько аппетитный запах тушеного мяса, шалфея, розмарина и душистого перца, что мой желудок чуть не выпрыгнул наружу. Видимо он понял, что надеяться на хозяина больше не стоит, пусть он там всякими важными делами занимается, по лесам бегает, а обед это святое, обед это важно. Но через мгновение, я забыл и о голоде и вообще обо всем на свете.
Вдоль каменных стен выстроились верстаки, сундуки, шкафчики, а так же ткацкий станок, гончарный круг и прялка. Над ними развешаны различные столярные, слесарные и бог знает еще какие инструменты. На полу же, у камина, на медвежьей шкуре скрестив ноги "по-турецки" сидит Бодокен Совайл и с помощью шила пробивает дырки в листе толстой кожи. Крупный барсук в зеленом фартуке протягивет ему цыганскую иглу с дратвой, а седоватый лисовин в желтых клетчатых штанах и шапочке с фазаньим пером сосредоточено перемешивет что-то в большом глиняном горшке.
Вокруг же, сосредоточенного на своей работе боггана, кто с иглой, кто с мотком ниток, а кто и с обрывками разномастной ткани, многоцветным вихрем метались пикси всех видов и размеров. Во всяком случае, это я так для себя решил, что это именно пикси - остроносые, большеглазые, с ручками-лучинками и ногами, казалось, гнущимися во всех направлениях. Прически-одуванчики малиновые и сиреневые, афро-косички оранжевые и серебряные, мелькнул так же, черно-желтый, как пузо шмеля, ирокез. И крылья - стрекозиные, бабочковые, мушиные, всех цветов и фасонов. Вся эта братия пыталась помогать и, жутко мешая друг другу, не преставая галдела на десятки голосов. Что характерно, Бодокен ничуть не раздражался, а казалось, дирижировал этим ослепительным роем. Он протягивал руку, и там оказывалось ровно то, что ему нужно, будь то бронзовые ножницы, моток ниток или уголек из камина для трубки. Уголек, кстати, богган перебросил лисовину, который ловко поймал его когтями, достал откуда-то из-за спины трубку, с чубуком в половину своего роста и, как ни в чем небывало, окутался клубами зеленоватого дыма, продолжив свою работу.
Ошеломленный, я выпрямился и, конечно же приложился головой о низкую притолоку. Стук черепа о деревяшку и последовавшее за ним приглушенное шипение, вспугнули крылатых малюток. Но лишь на мгновение. Взлетев куда-то под потолок, они тут же ринулись ко мне и стали кружить вокруг как любопытные щенки. При этом хор тоненьких голосов не умолкал ни на секунду: "Привет, а ты кто?", "Какой большой!", "Дед Бодокен, а кто это?", "А ты со мной поиграешь?", "Ой, смешной!" и тому подобное. Меня хватали за уши, барабанили по лысине (не поручусь, но кажется, кто-то начал отбивать у меня на голове чечетку), цепляли за штанины. А я стоял и боялся пошевелиться, что б ненароком не задеть никого из Дивного народца.
- Так, поздоровались и молодцы, а теперь за работу! - голос хозяина был добродушен, но строг.
- Ну вооот!!
- Мы же только на минуточку!
Как расшалившиеся дети, пикси начали упрашивать Бодокена позволить им еще немного поиграть со мной, но тот был неумолим.
- Мы как договаривались? Работаем до тех пор, пока не пробьют часы, иначе никаких пирогов.
- Пироги! С яблоками! С медом и корицей! Со щавелем и почками! - воодушевленная мелюзга тут же позабыла обо мне и бросилась помогать барсуку и лисовину, которые за все это время и ухом не повели, продолжая свое дело.
Старик поднялся и, кряхтя, размял поясницу, затем бросил кожу, с которой работал, барсуку и махнул мне рукой в сторону стола. Сам же, взяв большущий половник, снял крышку с котла, по залу поплыли клубы ароматного пара. Мой желудок снова попытался броситься на ребра, но я мужественно преодолел позыв к голодному обмороку и уселся за стол. Стайка пикси, треща стрекозиными крылышками, приволокла корзинку со странными ржаными лепешками, круглыми и с дыркой посередине. Подняв голову, я увидел под потолком длинные жерди, на которые были насажены десятки таких же хлебов. Пока я крутил головой, на столе появились мед, масло, нарезанный ростбиф на деревянном блюде, пирог с ревенем и вареные яйца. А затем передо мною бухнулась огромная миска с мясным рагу и хлебосольный хозяин, да благословит господь его душу, протянул мне деревянную ложку, черен которой оканчивался искусно вырезанной медвежьей головой. Следующие минут пятнадцать я изображал лесной пожар, сметающий все на своем пути, который останавливался лишь залитый золотистым элем из того самого кувшина, что я заприметил в начале. Свежий хлеб, рассыпчатая картошка, тающее во рту мясо и огненные специи пошли под него самым лучшим образом. Все это время, Бодокен Совайл курил и смотрел на меня с умильной ухмылкой любимой бабушки, которой кажется, что любимое чадо уж очень схуднуло. А тут, радость-то какая, все съел, еще и добавки, небось, попросит. Я не попросил. Не потому, что не хотел, попросту не смог. Не помню, что б я, когда так объедался. Меня потянуло в сон, но я решил, что достаточно отдохнул и пора бы заняться делом. Ну, или хотя бы разыскать свои штаны, насытившись, я наконец сообразил, что сижу в обеденной зале, и кроме чужих подштанников на мне ничего нет.
- Ну что, гостюшко, как угощение, всем ли доволен?
- Ох, благодарствую, мастер Совайл, как заново родился и отдохнул и отъелся. Да и нога как новенькая.
- Вот за это благодари Нэда Смелти, это он нужные травки собирал, да вербену замачивал. - И старик трубкой указал на лисовина, который теперь занимался тем, что ловко и споро сшивал между собой листы кожи, сооружая какой-то короб или ранец.
- Что ж, мои благодарности, мастер Смелти. - Я повысил голос и лис удивленно навострил уши и поднял морду от своего труда.
- Спасибо говорят тебе, Нэдди, благодарят. - С непонятной усмешкой пояснил хозяин. Лисовин заурчал и с подчеркнуто недовольным видом уткнулся в свою работу.
- Не выносит старина Нэд, когда его на добром деле ловят. Так-то он у нас мухи не обидит, но любит напустить на себя суровость.
- К слову о благодарности, мастер Совайл, я...
- Не спеши благодарить, - богган поморщился - я же просил не звать меня так, зови по имени, как все. И пока ты отсыпался, я тут немного с твоими вещичками повозился. - Из большой корзины с крышкой, что стояла возле торца стола, хозяин достал мою одежду и ботинки. Все отстирано, отглажено, заштопано и накрахмалено, ботинки вычищены до блеска, и даже разорванный шнурок починен. Не возьмусь утверждать, но на первый взгляд, даже в день покупки вещи не выглядели лучше. Затем на стол лег небольшой полотняный мешочек, в котором оказалось содержимое моих карманов.
- Ух ты, спас...
- Я же сказал, не спеши. - Богган покачал головой и огладил бороду. Затем он свистнул и десяток пикси, пыхтя от натуги, притащили мой посох. Только теперь на нем были вырезаны какие-то знаки и к концу кожаными ремнями привязано хищное изогнутое лезвие с две моих ладони. Я попробовал его подвигать, но оно сидело как влитое, так как поверх ремней оказалось залито еще и каким-то прозрачным клеем. Держа в руках свое оружие, я уже молча вопросительно посмотрел на Бодокена. Тот одобрительно кивнул и повернулся к своим помощникам.
- Ну как там, готово ль?
На что в ответ последовало ворчание барсука и взвизг лисовина.
Пока мастер препирался со зверями, в ушах у меня прозвучало: " А он не так прост, на посохе теперь какие-то заклятья, со временем я смогу что-то разобрать, но не будет худа, если ты сам расспросишь мастера о его работе". Что ж, совет дельный, хотя я и так лопался от вопросов. От размышлений меня отвлекла бухнувшаяся перед носом объемистая кожаная сума с хитрой системой ремешков, два из которых поддерживали под днищем, свернутое шерстяное одеяло.
- Вот, успели. Тут тебе припасов на первое время, остатки противоядия, на всякий случай, вдруг жар сызнова пойдет, тряпицы чистые на перевязку, для того ж и фляга с вином. Еще, я не нашел у тебя ножа, непорядок, вот один из моих, огниво и еще вот. - Из той же корзины богган достал меховую безрукавку и протянул мне. Я покосился на барсука с лисовином, но те явно плевать хотели на защиту животных - один, глядя в потолок, пускал дым в приоткрытое окно, второй же, набрав из котла полную миску давешнего рагу, с урчанием и чавканьем, не прибегая к помощи ложки, ел.
- Ночи бывают холодные. - Пояснил богган и выжидательно посмотрел на меня.
- Мастер Со... Бодокен, я вам очень благодарен, вы спасли мою жизнь, совершенно точно. А теперь еще и делаете такие подарки. Но, не сочтите за непочтительность, мне кажется или вы бы хотели, что б я отправился в путь поскорее? - я начал теребить завязки подштанников, соображая, придется ли мне тащиться на чердак только, что бы переодеться или тут найдется какой-нибудь закуток. Верно истолковав мои сомнения, хозяин махнул рукой.
- Надевай прямо поверх, всяко лучше твоего исподнего. - Совайл с неодобрением покосился на груду моей одежды, а затем виновато вздохнул. - Да, негоже гнать гостя, да еще и после хвори, но вот беда - не ждал я тебя. А совсем напротив, жду сегодня ввечеру тех, с кем тебе лучше бы не встречаться. Нет, в моем доме и даже в некоторой округе тебе ничего не грозит, и узнаю и поспею и защитить смогу, хоть от огра, хоть от скрайкера, хоть от лорда-сидхе. Но никто не помешает кому-то из моих гостей устроить на тебя веселую охоту за теми пределами, куда мне путь заказан. Или того хуже, проболтаться кому не стоит, о том, что впервые за полвека в Долину вошел смертный.
- Полвека? Но мне говорили, что война случилась лет тридцать назад.
- Не знаю, кто там и что тебе говорил, но время в Холмах и Долинах течет по своему, наособицу. Здесь прошло даже не полвека, а поболе, годов шестьдесят, я не считал особо.
- Я понимаю. И, конечно же, я сделаю, как вы скажете. Я и так вас стеснил, не хватало еще и под проблемы с соседями подвести - Тут я вспомнил некоторые наставления Гудрун. - Тогда, не будет ли невежливым, раз уж надо торопиться, если я расспрошу вас немного, что б иметь все же какие-то шансы дойти до цели. Я знаю, что добрый гость сначала сам новости расскажет и, если вы считаете, что время у нас есть, я готов.
- Да в том то и беда, что, сколько у нас времени я не знаю. Гости мои по часам не ходят. Мои - он с гордостью указал на висевшее на стене произведение искусства - может и вообще, единственные в округе. Так что спрашивай, что смогу, отвечу.
- Не уверен, что получится быстро. Давайте начнем с начала, что это за Долина, что это была за война, почему так вышло, что вы оказались тут заперты и как мне теперь открыть дорогу назад.
- Вот так вот просто, да? - Бодокен поперхнулся, затем в задумчивости извлек откуда-то из-под стола трубку, не в пример той, что у Нэда, покороче, со свисающими с нее ягодами брусники и стал одной рукой уминать в нее табак, другую же протянул к камину. На этот раз, к нему в ладонь, безо всякой помощи со стороны малого народца, сам по себе, миниатюрным болидом прилетел уголек. Раскурив трубку, богган просто подбросил его в воздух и тот, покрутившись на месте, остывающей кометой улетел назад в камин. Я чуть было не забыл, о чем спрашивал.
- Прежде чем я начну, все же поясни мне кое-что, я не спрашивал тебя, ни как ты сюда попал, ни кто ты такой вообще, ни даже куда ты идешь. Меньше знаешь - добрее просыпаешься. Но сейчас не могу смолчать, а с чего ты взял, что тебе под силу то, над чем бились и сгинули сильнейшие лорды-сидхе и даже, по слухам, некоторые слуа? Словом все те, кто оказался заперт здесь и оставлен как в горшке на медленном огне.
- Что тут скажешь? - Я, натянув штаны, стал завязывать ботинки. Казалось, привычная одежда стала еще удобнее. - Конечно же, я не знаю, удастся ли мне сделать хоть что-то. И уже поэтому, я не могу сказать заранее, что задумал. Но, во-первых я смог пройти сюда, а значит, есть шанс и выйти, а во-вторых - закончив возиться со шнурками, я выпрямился - у меня попросту нет другого выхода, когда я провалился сюда, в "Зимней долине" все еще шел бой. И я должен вернуться и узнать чем он закончился. И если мои друзья пострадали, я собираюсь кое-кому надрать задницу. - Внезапно я понял, что говорю совершенную правду. Мне действительно захотелось найти хозяина "пилозубых" громил и задать ему пару-тройку вопросов, на тему "Какого хрена?"
- Хорошо. Пусть будет по-твоему. Хоть никому еще горячность и самомнение сил не придавали.
Бодокен на секунду задумался, глядя куда-то в сторону, затем тряхнул головой так, что по его роскошной бороде пошли волны, а украшавшие ее бусины и ягоды застучали друг о друга. - Но речь не об этом. Пока малыши будут собирать тебе припасы в дорогу, я расскажу коротко о том, где ты оказался. - Продолжая одеваться, я обнаружил пропажу своего ремня, однако решил подождать с мелкими расспросами до конца рассказа.
- Что ты знаешь о Тир Гелахе? По-всякому его называют: Нибел, Греза, Небывальщина, но я буду звать, так как привык, как звал его мой отец и отец отца моего и его отец до него. В былые времена, Тир Гелах был скорее состоянием, нежели местом. Можно было не только свернуть за ближайший угол, что б угодить в самую сердцевину Дивного мира, но и просто сказать неверное слово, сделать не тот жест. Достаточно было выплеснуть простоквашу в огонь или убить паука в первый день после Самахэйна, чтобы впустить в дом дикую судьбу. Были и запреты отдельно для каждого, гейсы. При рождении, друид высчитывал, высматривал в судьбе младенца, что он должен избегать всеми силами. Кухулину было запретно вкушать мясо собаки, а Конайре никогда не должен был охотиться на птиц. Ваши современные суеверия и приметы, это отголоски тех времен, где несоблюдение тех или иных традиций несло за собой несчастье и даже смерть. Но прошли века и Тир Гелах отодвинулся, скрылся за завесой. Мы зовем ее Пограничьем. Это серое место. Унылое. Место для неупокоенных душ, призраков вещей и голодных духов, тех, что никогда не были рождены, но вечно голодны. За тонкой завесой они ждут рядом с вами. Ждут, чтоб протиснуться хоть в малейшую щель и завладеть вожделенной плотью. Не каждый Ведающий рискнет пересекать Пограничье без подготовки. Впрочем, в самом Тир Гелахе смертному и вообще делать нечего, ужасающие монстры, причудливые химеры, малые и великие духи... Но, от того времени, когда мир еще был един, остались фригольды и Долины. Фригольд, это небольшое место силы, которым владеет тот или иной лорд и которое зачахнет без его поддержки, так же как и лорд или леди, ослабнут без своего фригольда. Как и в былые времена, какой-нибудь Священный дуб с живущей в нем дриадой, был местом чудес, не всякому доступных, так и сейчас, такой фригольд будет пузырем плавать в Приграничье, не впуская внутрь никого, кто не прошел Тропой из мира Яви. Но есть и Долины. Они гораздо больше и не нуждаются в поддержке, наоборот, они дают приют многим и многим из джентри, защищая и от мира смертных и от химерических чудовищ. В Долины тоже ведут Тропы, но зачастую не только лишь из мира Яви. Тропы Долин могут вести и в другие Долины или фригольды, в иные места смертного мира, а так же, поговаривают, и в глубины Тир Гелаха, но того я доподлинно не знаю. - Бодокен глотнул пива и, поставив со стуком кружку, отер пену с усов. - Вот в такой Долине ты и оказался. Только дело все в том, что Тропы в нее были уничтожены. Полвека назад, трон Зимы воззвал к своим вассалам, те в свою очередь к своим. А когда твой лорд зовет тебя на войну, ты идешь. И сыновья твои идут, а иногда и дочери. Ты не можешь ослушаться, он лорд и он сидхе. Но в тот последний день, в день решающей битвы, меня не было на стенах. - Бодокен снова покрутил головой, будто воротник душил его. - Мы, я и немногие теперь выжившие, были тогда арьергардом. В нашу задачу входило охранять ворота в цитадель и не пропустить летних, если появится подкрепление. Все кто вошли в то утро в замок, за ворота так и не вышли. Ходят слухи о выбравшемся полубезумном сильване, который прежде чем скончаться от ран, рассказал, что король Дуба совершил небывалое чародейство: большая часть войска, причем с обеих сторон попросту исчезла, но вот оставшиеся изменились страшно. Дальше, рассказывают разное. Одни говорят, что он бредил об оживших мертвецах и тварях из Бездны. Другие, что отворились врата в глубокий Тир Гелах, в сердце Зимы и оттуда вышли сами фоморы. И тому подобные сказки. Не знаю где правда. Знаю лишь, что еще трое суток простояли мы у тех ворот, ни один не вышел. С тех пор я и сижу здесь. Выстроил дом, и даже смог зачаровать земли окрест. Немного, но достаточно, что б кто ни выйди из замка, не минул бы моего двора. Потому и не ухожу я отсюда, за пределами усадьбы, моя сила уменьшается. Зато внутри круга в пару миль, со мною мало кто поспорить может. И коль не могу я войти внутрь, а пытался я, веришь, нет, не раз, так вот, коль я не войду, так и мимо меня ни мышь не прошмыгнет, ни птица не пролетит. Долог мой век, но должен я до срока узнать, что с сыновьями моими стало. Потому и смог ты сюда дойти живым, что с этой стороны ни Красные Шапки не охотятся, ни слуа свои обряды не проводят, ни адские псы за добычей не рыщут - кого отвадил, кто сам откочевал. С милю пройдешь к цитадели, только забирай против солнца, ко второй из башен, там подъем сохранился и все, дальше твоя судьба у Богини на коленях. Как ссудит так и пойдет. Но даже если проскользнешь ты к самым воротам, что дальше тебе делать я не подскажу - полвека они не открывались, никто не входил внутрь и не выходил наружу. Так что совет мой тебе - погуляй дотемна, милю ту не проходя, а как гости мои разъедутся, возвращайся. Так хоть уцелеешь.
- То есть как? Все бросить и остаться? Даже не попытавшись вернуться?
- Да. У самых стен видели ночами мертвецкие огни и адских псов.
- Что за адские псы?
- О, лучше бы и не знать тебе. Хитрые злобные твари, способные гнать добычу сутками, разгрызающие камень, за мили чующие запах страха. Только самая могучая магия способна навредить им, она да железо. Кстати - в который раз Бодокен полез в свою бездонную корзину и выудил оттуда мешочек из плотной парусины. - Твой ремень.
- Да, а я как раз хотел спросить о нем. После такого обеда, возможно, его и пришлось бы распустить, но без него, боюсь, все же штаны я потеряю. - Моя шутка явно не нашла одобрения, Бодокен смотрел на меня с тем же озабоченным видом.
- В этом горе я мог бы помочь тебе легко, уж чего, а добрых подпоясок тут у меня в избытке, а не найдется по вкусу так сделать новую дело быстрое.
- А что не так с моим старым ремнем? Он меня вполне устраивает. - Я протянул руку к мешочку, но Бодокен быстро отодвинул его в сторону.
- Дело в пряжке. Она из хладного железа. - Он так и сказал "хладного"
- Объясните толком, мастер Бодокен - я вздохнул, пытаясь успокоиться, весь этот разговор начал меня порядком утомлять - что за хладное железо и чем оно плохо? Оно радиоактивное? От него выпадает шерсть и хвост отваливается?
- Не мельтеши, - Бодокен был сама серьезность - ничего твоему хвосту не сделается, можешь не переживать. Хладное железо, "сырое", кованое вручную, и не раскалявшееся больше. Все ваши новомодные сплавы и стали уже не имеют той силы, хотя и удовольствия держать в руках, сделанный из них предмет, нет никакого. Но вот хладное железо, это смерть для Дивного народа. Окончательная и бесповоротная. Не многие из нас смогут попросту прикоснуться к нему. Некоторые смогут почуять издалека. И почти любого оно напугает или приведет в ярость.
- Даже вас?
- Меня, пожалуй, нет. - Совайл задумчиво посмотрел на мешочек. - Мы богганы конечно не цверги-кузнецы что б прикасаться к железу безбоязненно, однако, мы слишком много времени провели рядом со смертными. Хладное железо действует на нас... иначе. Как, точно не скажу, проверять, сам понимаешь, никакого желания у меня нет. Но, вот что я тебе скажу, забирай его и уноси отсюда. Лучше всего в этом мешке и на самом дне сумы. Чем подвязать штаны я тебе дам.
- Спасибо за добрый совет, мастер Бодокен, но я привык к своему ремню, а как именно его уносить отсюда, не так уж и важно, верно?
Про себя же я подумал, что у меня здесь и так друзей не много, а вот штука, которая может напугать кого-то из местных, может вполне мне пригодиться. Да и вспомнилось, как в Триполи, в подворотнях дрались местные пацаны. Некоторые из них наматывали на кулак старые, еще советской империи ремни. Получался довольно увесистый кастет. Как отойду от дома подальше, надо будет попробовать сделать так же. Утопающий ведь и за гадюку ухватится.
И тут мне вспомнился один из наказов Гудрун - его единственный она повторила несколько раз.
- Ох, добрый мастер, и вылечили вы меня и приютили и накормили-напоили от пуза. Еще и подарками какими снабдили - я покосился на туго набитую суму, которую неизвестно как дотащила целая эскадрилья пикси и на прислоненное теперь к ней копье?.. Глефу?.. - А это не считая советов бесценных. Так дайте еще один - как же я могу отблагодарить вас?
- Да что ты, что ты! - Богган встопорщил бороду и замахал на меня руками. - Кто же с гостя плату за постой берет?
Хмм, вроде логично. Да и от чистого сердца видно старик говорит, не хочется его обижать. И тут я вспомнил еще одно наставление моей валькирии.
- Конечно же, вы абсолютно правы, почтенный хозяин, мне и в голову бы не пришло оскорбить вас разговорами о плате. Но и неблагодарным показаться я не хочу, уж не сочтите за назойливость, но я и во второй раз спрошу, чем я могу вас отблагодарить?
Бодокен Совайл нахмурился, встал с табурета и упер кулаки в бока. Борода его встопорщилась и серебряным тараном выступила вперед.
- Вот же неук! Да сколь говорить тебе - не нужно мне от тебя ничего. Не гневи меня!
Ну, вот я и довыделывался, переговорщик доморощенный, осталось еще единственного здесь союзника разозлить. Я уже собрался было начать извиняться и объяснять, что ничего такого не имел ввиду и конечно же не стану настаивать, но тут мой взгляд упал на лисовина, подчеркнуто занятого своей трубкой. Казалось, ничего важнее для него в этот момент нет, но прижатые уши и подергивающийся хвост выдавали волнение. Как бы в растерянности я огляделся вокруг. Пикси попрятались на потолочных балках, среди фигурок на часах и между кувшинов на полках. Однако они не выглядели испуганными, наоборот они пищали, перемигивались и посмеивались между собой, стараясь все же не привлекать внимания. Но более всего успокоил меня барсук. Занятый очередной поделкой из кожи, когда я посмотрел на него, тот попросту подмигнул мне и показал мохнатый кулак с оттопыренным на манер большого пальца когтем. И я решился.
- Может и не нужно. Да и кто скажет, что хозяину такого поместья, может быть что-то нужно от бродяги, что мимо проходил. Но и не поверю я, что сам Бодокен Совайл откажет в такой малости и не примет благодарность от чистого сердца. Оставит с грузом на душе. Не верю! Вот потому и в третий раз спрошу - чем же я отблагодарить тебя смогу, мастер Бодокен? - Я так волновался, что и не заметил, как перешел на ты.
Какое-то время мы мерялись взглядами, но тут, как и на поляне, недавно, богган расхохотался.
- Я совсем забыл, что ты и мертвого уболтаешь. - Утирая слезы, проговорил он. - Тебе бы с сидхе спорить. Хорошо же, - тут Бодокен оставил смех - раз для тебя это так важно, отдашь мне то, что найдешь, и что порадует меня в качестве подарка больше, чем огорчит тебя в качестве потери.
- Эммм... - Вот да, справедливо сказано, бойтесь своих желаний. Ну и как мне это запомнить, не говоря уж о том, что бы понять?
- Не волнуйся. - В глазах старика плясали смешинки, а почуявшие перемену в его настроении, пикси, слетелись со всех сторон и теперь прыгали у него на плечах и катались на его бороде как на качелях. - Найдешь какую-нибудь безделушку и скажешь: "Бодокен Совайл, вот тебе подарок". В стародавние времена я даже смог бы явиться на эти твои слова, теперь же просто ты ее не потеряешь и не забудешь нигде до тех пор, пока мы не встретимся снова. - И с этими словами богган протянул мне свою ладонь темную и крепкую, словно вырезанную из елового корня. Я пожал ее и тут воздух на мгновение потемнел и сделался нестерпимо холодным, но это чувство тут же прошло. Бодокен удивленно поднял кустистые брови и поскреб лысину.
- Ты смотри, есть еще порох в пороховницах. Сто лет такого не упомню. В общем, глядишь, и в самом деле явлюсь, коль позовешь.
После чего, взглянув на часы, он засуетился и сказал, что мне нужно "поспешать". Я и сам не заметил, как оказался за порогом, в новой жилетке, с объемистой, но удобной сумой через плечо и посохом-глефой, поблескивающей лезвием при каждом движении, расспросить о которой так и не успел. Отойдя от крыльца подальше, я, как и наказывал хозяин, свернул с тропинки, что бы не столкнуться случайно с пребывающими гостями. Гора с выступающей из нее цитаделью была видна отовсюду, так что заблудиться я не боялся.
- Что-то ты тиха сегодня. Я думал, что у тебя уже готовы десятки комментариев, по поводу того, что рассказал Бодокен. - Я решил, что скоротать дорогу за беседой, пусть и с постояльцем собственной головы, не самая худшая идея. Ответом мне была тишина.
- Гудрун? - Я остановился и прислушался. Ветер шумит, птички поют. Ничего. - Ты...здесь? - Ничего более идиотского я сказать, конечно не мог, но меня вдруг охватил страх. Я вдруг осознал, что остался один в этом совершенно незнакомом, чужом мире, в котором ходят чудовища и "водятся драконы".
- Где же еще мне быть? - Я так обрадовался, услышав валькирию, что даже не вспомнил о том, что она не столько мое спасение, сколько проклятье. Но недовольный подавленный тон все же заметил.
- Ну откуда же мне знать? Может ты нашла способ избавиться от моей компании. - Я старался скрыть охватившее меня облегчение за небрежностью.
- Ах, если бы все было так просто. - Теперь голос Гудрун звучал печально. - У нас проблемы.
- Еще? А я уж было заскучал. - Я понял, что за чувство постоянно преследовало меня сегодня с момента пробуждения - за эти сумасшедшие дни я так привык к валу плохих новостей и событий, что под крышей Совайла все время ожидал подвоха. Накаркал.
- Да, и эта будет посерьезней. Я забыла Бездну.
- Что прости? Как это может быть? - Я снова остановился, пытаясь осмыслить услышанное.
- Я помню многое из Войны Гнева, предшествующей Падению. Я помню годы подле Одноглазого. Я помню, что есть Бездна и каково там пребывать. Но все, что было на протяжении тысяч и тысяч лет заточения, все, что я узнала, все союзы и свары, все Имена - это меркнет. Уже сейчас от многого остались одни обрывки, а что еще потеряно, я даже и не могу представить. - Сокрушенно проговорила Гудрун, постепенно переходя на шепот.
- Да, это действительно... серьезно. А что могло быть причиной? - Я ощутил настоящее волнение за свою боевую подругу. Не через один бой все же прошли вместе.
- Я не знаю. Понимаешь? Я НЕ ЗНАЮ!! - Я попытался зажать уши руками и тут же понял бесполезность этого жеста: дикий крик звучал у меня в голове.
- Успокойся. Я понимаю, что это для тебя серьезный удар, но я-то тебе не враг и у нас еще есть насущные проблемы. Если мы не выберемся отсюда, то не успеем разобраться с ритуалом, о котором ты рассказывала - Мороз пробрал меня. - А о нем-то ты помнишь?
- Пока да. - Ворчливо ответила дева битв. Кажется, ей было неловко за недавнюю вспышку. Никто не любит демонстрировать слабость. - Но кто знает, что будет дальше.
- Значит нужно собраться и поспешить. А когда выберемся отсюда, то постараемся разобраться и с твоей амнезией. - Я говорил с уверенностью, которой сам не испытывал. Но видимо пришло мое время поддержать свою невольную соратницу. - Идем к башне, как советовал Бодокен?
- Не стоит. Только время зря потеряем.
- Почему? Бодокен ясно дал понять, что...
- О, Всеотец! Неужели ты думаешь, что за полвека местные обитатели не нашли бы проход, существуй он?
- Но ты говорила, что можешь открыть двери.
- Верно. И уж точно, я знаю, как это сделать лучше лесного цверга. Главные врата это средоточие заклятья, центр паутины. Там же и ключ. Начни мы дергать с самого края, узлы только сильнее затянутся.
- Извини. Конечно же, тебе виднее. Но тогда я предлагаю, пару миль все же пройти в ту сторону и только потом свернуть к главным воротам. Не хотелось бы все же столкнуться с теми, о ком нас предупреждали.
- Это разумно. А я пока попробую восстановить утраченное. Пока мы не дойдем до врат, не беспокой меня.
Ну что ж, нашим легче, расстроенный падший ангел не самый приятный собеседник. Прикинув направление по солнцу, я выбрал ориентиром один из дальних горных пиков и двинулся дальше. Вообще-то не очень правильно выбирать столь далекие объекты в качестве точечного ориентира - велика вероятность многократно отступать от прямого пути незаметно для себя, замечая угловое смещение лишь сделав серьезный крюк. При длительном движении, да еще и с грузом это может стать проблемой. Но в границах относительно небольшой долины, надеюсь, это не столь важно. Рассуждая таким образом и попутно вспоминая все что в меня вдалбливали в учебке, я двинулся дальше. Земля ощутимо шла под уклон, а деревья вокруг постепенно сменяли свой зеленый наряд на багрово-желтый осенний. При этом ощутимо похолодало, и в воздухе почувствовалась сырость, как после октябрьского дождя. Я даже вернулся на несколько ярдов назад, что б удостовериться, что мне не показалось - лето от осени отделяют пара десятков футов. Чудеса. Но так и в зиму попасть не долго. Я с благодарностью запахнул подаренную безрукавку и зашагал вокруг нескольких, плотно сросшихся стволами дубов. Сума приятно оттягивала плечо, как бы напоминая, что я теперь и подготовлен и оснащен и завтраком-обедом обеспечен. Ради пробы я несколько раз взмахнул новоприобретенной глефой (я решил ее звать так для простоты, конечно, все что я видел на гравюрах, которые изучал для своих романов, отличалось от работы боггана и размером и видом лезвия, но, по сути, было тем же изогнутым лезвием на древке и уж точно не уступало в качестве) и на землю передо мной упала срубленная ветка. Я задел ее и даже не заметил сопротивления. Разглядывая чистый срез я подумал о том, что надо бы размахивать оружием поаккуратнее, боец я, мягко скажем, средний, а наточен клинок на совесть. Металл казался мне похожим на бронзу, но теперь я засомневался.
Под ногами шуршала палая листва, сквозь золотую корону деревьев блестело яркое осеннее солнце. Я присмотрелся, действительно, раньше светило и над горизонтом повыше стояло и небо не имело столь пронзительной синевы. Я попытался рассмотреть, не начинается ли у меня где-то по ходу движения зима, но не преуспел. Вместо этого, в просвете древесных крон, я увидел тонкий шпиль одной из башен, возвышающийся на скале над долиной. То ли я шел быстрее чем рассчитывал, то ли расстояния здесь только казались больше, но если я все же хотел попасть к главным воротам, пора было сворачивать.
Неподалеку, за терновыми зарослями послышался крик. Стараясь не шуметь, я, пригнувшись, обошел кусты и выглянул сквозь редеющую листву. Открывшаяся мне картина чуть не вызвала нервический смешок. Посреди поляны лежит несколько валунов, на самом большом из них балансирует низкорослый паренек с гривой снежно-белых, торчащих во все стороны волос. Большой суковатой палкой он отмахивается от трех коренастых людей в одеждах всех оттенков коричневого, но в одинаковых красных колпаках. Двое, с широкими тесаками в добрую пару футов длиной, стоя спиной ко мне, демонстрировали вялые попытки стащить жертву с камня, от чего тот, как ему казалось, успешно отбивался. Третий же, повыше и покрупнее, с зловещего вида топором с зазубренным лезвием, постепенно сдвигался в сторону, видимо, собираясь напасть с тыла. Собственно, если бы "колпаки" двинулись все разом, у их добычи не было бы никакого шанса. Мне показалось, что они скорее играют, чем осторожничают. Уверенность в движениях сквозила даже тогда, когда они отскакивали от неумелых взмахов дубины паренька.
Жаль мальчишку, но это не мой бой. Если останавливаться для спасения каждого, на кого могут охотиться в сказочном лесу, не только не дойдешь до цели - никуда не дойдешь. Никогда. Съедят. Так я уговаривал себя, собираясь уже аккуратно отползать назад. И тут солнце осветило лицо одного из "колпаков", что сейчас обходил камень. Грубая серая кожа, лоб с глубокими залысинами, глубоко посаженные глаза под густыми бровями и длинный крючковатый нос. Однако, если бы меня спросили об особых приметах данного джентльмена, в первую очередь я упомянул бы даже не пирсинг, густо и беспорядочно усеивающий его лицо, нет. Это был бы рот, вернее пасть. Даже закрытая, она растягивалась на всю ширину морды, поднимая уголки к самым скулам. Мне сразу вспомнился Джокер из старых комиксов, только тот всегда изображался изящным и худощавым, а не мускулистым и кривоногим, да и многочисленные кривые желтые клыки изо рта у него не торчали. Но вот застывшая гримаса вечной безумной улыбки была практически точь-в-точь.
Глаз разглядеть с такого расстояния не возможно, но я вполне мог представить себе, подходящие для этой морды, буркалы наполненные злобой и жестокостью. И словно тишина на долю мгновения опустилась на лес. Звуки замерли, прекратили падать листья, а жертва и хищники превратились в памятники самим себе. На меня же напало какое-то странное чувство, родственное ощущению угрозы, непоправимой ошибки, движению по перилам моста, перед ударом ветра сбоку, щелчку мины под ногой, когда ты идешь в патруле... В общем, замер мир и я замер, боясь пошевелиться и чувствуя, что вот-вот и я провалюсь в пропасть. Я словно снова очутился загнанным в угол стаей волков, за мгновение до того как они начнут меня рвать в клочья, а Бодокен Совайл попросту проходит мимо. На вот этом ощущении, грядущей и уже неизбежной катастрофы, я, неожиданно для самого себя решился на поступок совершенно безумный. Взяв глефу в левую руку, я подхватил с земли камень размером с добрый грейпфрут и, стараясь не шуметь, выбрался из кустов. Уже сделав пару шагов, я вдруг понял, что стеречься нужно не острого слуха уродов и даже не того, что здоровяк с топором обойдет, наконец, камень и увидит меня посреди прогалины. Вот сейчас парень оторвет взгляд от своих загонщиков, увидит меня и не сдержит удивления. А значит, поняв, что к добыче пришло подкрепление, хищники прекратят играть с едой и возьмутся за нас серьезно. Иллюзий я не испытывал, три опытных воина, разберутся со мною быстрее чем нужно времени, что бы выговорить "самоубийственная самонадеянность". Значит, как там говорил Логан, слабоумие и отвага? То есть, быстрота и натиск по-нашему. Точка зрения зависит от результата.
Я побежал. Разогнавшись, с расстояния не превышающего десяток футов, словно заправский питчер, я послал свой снаряд в загривок того из "колпаков" что был поближе. Не останавливаясь, чтобы посмотреть на результат и не снижая скорости, я налетел на его приятеля. Тот, с мерзким шипением стал оборачиваться ко мне. Мелькнул нечеловечески огромный, с абрикос размером, выпученный глаз и пасть, полная кривых острых клыков. Но я уже со всей силы ударил его обухом по голове, сбив колпак наземь. Другому бы этого удара хватило, если не для того, что б отправиться в Края Вечной охоты, то, как минимум чтоб часок другой о вечном хотя бы подумать. Но мой противник оказался крепким орешком. Хрипя и плюясь, он повалился рожей в землю, но тут же попытался встать. У него пока это не очень получалось, руки и ноги явно не желали слушаться, но при такой выносливости, взбешенный и с адской головной болью, он встанет на ноги очень скоро. Я бросил взгляд на свою первую мишень, но тот оказался покладистым мальчиком, и пошел баиньки вовремя. Проверять пульс я у него естественно не стал, так же как и добивать подранка. Первым делом, повернувшись к спасаемому пареньку, я прижал палец к губам. Тот, правда, благодарение богам и сам не спешил шуметь. Я махнул ему рукой, что б он спрыгивал и уже было поверил, что мой безумный план вполне можно переименовывать в героический, но тут на сцене появился забытый здоровяк с топором. С диким ревом он заскочил на камень сзади парня и мощным пинком отправил его в объятья к своим подельникам, будь они на ногах. Неописуемое разочарование вперемешку с удивлением исказило его черты так, что увидь это какой-нибудь ребенок, долгие годы еще поколения психологов разбирались бы в причинах внезапного заикания и ранней седины. Я и сам струхнул, но моя реакция была иной - подхватив падающего паренька и подивившись его легкости, я схватил его за руку и рванул в сторону ближайших кустов. Сзади снова раздался рев и гулкое топанье. Мне уже бегать стало привычно за последнее время, раненная когда-то нога пока не давала о себе знать, а блондинистый парень бежал так легко, что возможно мог и меня обставить. Тяжелый, широкоплечий и на коротких кривых ногах, мой противник не вызывал у меня особого опасения. Ровно до тех пор, пока в ствол ясеня, мимо которого мы пробегали, с треском не врезался топор, пущенный столь мощно, что увяз до половины лезвия. По всем законам жанра, нам полагалось ускориться и убежать, оставив противника вырывать свое оружие из дерева. Но я посчитал, что обезоруженный враг не столь опасен, а бегать и прятаться мне надоело. При мысли о трех уродах, загонявших мальчишку как звери добычу у меня попросту стала закипать кровь. Слишком недавно я был на его месте. Да и любой стоматолог подтвердил бы обоснованность моих подозрений в том, что "колпаки" отнюдь не вегетарианцы. В общем, я решил наказать самонадеянную нелюдь. Резко свернув, я всем телом обрушился на засаленную рукоять топора и не без сопротивления вырвал его из дерева. Отпрыгнув в сторону и обернувшись, я, с некоторым удивлением, обнаружил, что до нашего преследователя, еще добрых два десятка ярдов. Это с какой же силой он метнул топор-то? Моя решимость несколько поблекла, особенно от того, что "зубастик", ничуть не обескураженный, тем, что его оружие теперь в руках у врага, осклабился и чуть ли не с ленцой потрусил к нам. Мол, спасибо, что не убегаете больше, я сейчас. Мда.
Я повернулся к пареньку.
- Вали-ка ты побыстрее. Я его придержу и тоже не задержусь.
Но мальчишка лишь махнул своей гривой, отбрасывая волосы с глаз, и покрепче перехватил свою палку, которую не бросил во время бега. Боец. Уважаю. Но мешать все же будет. Я, наконец, смог рассмотреть его бледную, словно восковую кожу, странный ярко-алый румянец скул и кончика острого носа, тонкие пальцы, то сжимающие палку, то пляшущие на ней словно бледные ночные бабочки. Добротная разноцветная одежда: синие кожаные башмаки, зеленые узкие брюки, алая рубаха и желтый в клетку жилет, все это, лишь укрепило меня во мнении, что парень если и дрался когда в своей жизни, то разве что из за конфет или игрушки.
- Уходи! А то ведь и убивать может, придется! - Я протянул ему тяжелый топор нашего преследователя, в надежде напугать и заставить убраться, но парень молча сверкнул глазами, бросил свой дрын и схватился за топор, чуть не уронив его себе на ноги. Вот же горе! Но на размышления времени не осталось, "колпак" как раз добрался до нас. Зрелище он представлял малоприятное - засаленная шапка красной шерсти свисает на одно ухо, открывая взору второе, рваное и заостренное, желтые глаза в красных прожилках сверкают из-под бровей цвета плесени. Такого же цвета редкая шерсть покрывает голые плечи и руки, торчащие из грязной, в бурых потеках, холщевой безрукавки. Острый крючковатый нос нависает над огромной лягушачьей пастью полной кривых зубов, что цветом, что формой, напоминающих ржавые гвозди. "Красавец" растопырил мускулистые ручищи и зашипев как десяток рассерженных кошек, вдруг скаканул вперед сразу на пять-шесть футов и попытался ударить меня своей лапищей, на которой обнаружились внушительные когти. В последний момент я смог уклониться и в ответ попытался подсечь ему ноги тупым концом посоха. С неожиданной грацией "колпак" подпрыгнул, пропуская древко под собой, а приземлившись, нанес мне сразу два удара пудовыми кулачищами - в челюсть и в живот. От первого я смог прикрыться плечом, а вот от второго у меня под ребрами взорвалась небольшая граната. Впрочем, ничего страшного, прилетало и пострашнее. Но я все же согнулся и отмахнулся лезвием глефы, что бы сохранить дистанцию и продышаться. Но мой противник и не думал нападать на меня, наоборот, танцующим шагом он сдвинулся так, что бы подставить свою спину беловолосому пареньку. Увидев торжествующее выражение на его морде, сверкающие глаза и капающую с клыков слюну, я хотел было крикнуть мальчишке, что б тот стоял на месте, но воздуха все еще не хватало и вышло только какое-то сипение. А пацан, поверивший в возможность отомстить своему мучителю, не раздумывая кинулся вперед, занося слишком тяжелый для него топор над головой, обеими руками. В последний момент "колпак" извернулся как змея и оказался к парню лицом к лицу. Тот застыл в ужасе. Монстр схватился за древко своего топора и, рванув его в сторону и вокруг себя, развернулся так, что белоголовый оказался теперь между нами и даже захоти я попытаться повторить его подвиг, мне пришлось бы теперь оббегать их заново. А затем, не отводя от меня дикого взгляда, урод мощным движением завалил паренька на себя и раскрыв свою пасть под невозможным углом вырвал ему горло. Мой крик заглушил булькающе-хрипящий звук, с которым жизнь покинула мальчишку. Рубиновым фонтаном кровь ударила из разорванных артерий и окатила гоблина, украсив его рубаху новыми разводами. В почти экстатическом состоянии тот стоял над еще бьющимся в агонии телом и длинным узким языком слизывал струйки крови, текущие по его морде.
Ярость, жаркой волной ударила в голову. Разорвать тварь, никаких других мыслей у меня сейчас больше не было. Мразь! Нелюдь! Я заорал и бросился на него. В ту же секунду, ублюдок наклонился и одним скручивающим движением, с противным хлюпающе-трескучим звуком оторвал голову у трупа и бросил в меня. Не знаю, зачем я ее поймал, но вид мертвых поблекших глаз, отвисшей челюсти и капель крови и других жидкостей, брызнувших на меня из лохмотьев на месте шеи, в любом другом случае вызвал бы у меня ступор или приступ неудержимой рвоты в лучшем случае. Сейчас же мной владела ярость столь всепоглощающая, что никакому другому чувству попросту не оставалось места. Ужасаясь самому себе краем сознания, я не останавливаясь швырнул голову бедного паренька назад в убийцу. Тот видимо не ожидал такого поворота и получил прямо в морду. Рефлекс хищника сыграл с людоедом злую шутку - ухватив страшный снаряд обеими руками за ставшие багровыми волосы, он снова разинул пасть, вгрызся в мертвое лицо и стал трепать его словно собака. В этот момент я и обрушился на монстра. Лезвие глефы, сверкнув на солнце словно серебряное, тяжко ударило кривую ногу сзади под коленом, перерезая сухожилия и разрывая мышцы. Не отрываясь от своего страшного пиршества, с залитыми кровью глазами, "колпак" упал на колено. Продолжая свое движение, глефа, коснувшись, как мне показалось, легко и невесомо, вспорола брюхо твари от подвздошной кости до самых ребер. Если бы кто-то в этот момент обратил бы мое внимание на правила ближнего боя или хотя бы напомнил о необходимости защиты даже от умирающего врага, я бы искренне удивился. В эти мгновения я не воспринимал происходящее как бой, я больше не думал о силе противника - я просто уничтожал то, что не имело право на существование. Я казнил. Поэтому, даже не поморщился от дикой вони, что хлынула из распоротого брюха чудовища вместе с сизыми кишками. Вместо этого, я размахнулся как игрок в гольф и, ударив с разворота, вложив энергию мышц бедер, поясницы, плеч и рук, снес одним, неожиданно точным ударом мерзкую голову.
Второй раз за несколько минут на этой прогалине ударил фонтан крови. Постояв несколько секунд на коленях, тело завалилось на бок. Чувствуя себя так, словно готов последовать его примеру, на подгибающихся ногах, я доковылял до ближайшего дерева, где меня и вывернуло словно перчатку. Смрад, воцарившийся на поляне, украсился новыми отвратительными нотками. Шатаясь, я сделал несколько шагов. Взгляд мой упал на обезображенный труп спасенного мальчишки. Волна стыда и вины накрыла меня с головой.
- Если бы я не вмешался... - Мой стон был похож скорее на карканье.
- Разве его ждала судьба лучше? Ты попытался и дал ему шанс умереть в бою, как воину, а не как свинье под ножом мясника.
Я вздрогнул всем телом. Совсем забыл, что у меня теперь есть вечный свидетель всем поступкам.
- В задницу! Я попытался и не смог, значит я виноват в его смерти!
- Не неси чушь! - В голосе валькирии лязгнул металл. - Виноват убийца. А виноват ли ты? Сейчас узнаем - скажи, ты сделал все, что мог? Есть что-то, что зависело от тебя, но что ты оставил брошенным, не свершённым?
Я задумался, и ответ пришел довольно быстро.
- Да. Я мог помнить, что я спасаю слабого, а не хвастаюсь своей силой. Я мог продолжать бежать и этот кривоногий урод, хоть и выносливый видать, не по-людски, все отстал бы рано или поздно. И парень остался бы жив.
- Мог помнить, да. А помнил? - Гудрун помолчала. - Отвечаешь ли ты за то, чего не ведаешь? Откуда тебе, к примеру, знать, что истинно отстал бы этот кобольд? Что, убегая и обессиливая себя, ты выбрал бы лучший путь? Что, в конце концов, он был один?
Пока Гудрун говорила, я распустил завязки сумы, что б найти заветную флягу с вином, смыть мерзкий вкус во рту. Но услышав ее последние слова, я застыл и меня, словно продрал мороз. Из-за деревьев, держась за голову и покачиваясь, вышел недобитый мною "колпак". Увидев меня, он осклабился и что-то проорал. Вслед за ним вышло еще трое сородичей, столь же уродливых и злобных. Но, что гораздо хуже, с той стороны, куда мы бежали изначально, затрещал хворост, и показалось еще несколько приземистых фигур в красных шапках. Увидев следы кровавого побоища, они стали реветь и потрясать в воздухе разнообразным грубым оружием. Итак, заросли терновника с одной стороны, груды сухостоя и валежника с другой, практически непроходимые. И разъяренные людоеды со всех остальных. Приплыли.
- Гудрун, у тебя случайно, нет знакомых в аду, кто мог бы предоставить пулемет и пару лент в обмен на душу в хорошем состоянии, слегка б\у? - как всегда, в моменты критической опасности меня потянуло на идиотские шутки. Но дева битв шутку не поддержала.
- Снимай ремень!
- Решила, что раз все равно сожрут, натешиться напоследок? Так там смотреть особо не на что.
- Полоумный! Пряжка!
Разум вернулся ко мне (вместе со стыдом, мать-перемать, что ж это я несу) и я судорожно рванул ремень из петель. Туго намотал его на левую руку, надеясь застегнуть с внешней стороны, что б получился кастет, но ничего не вышло. Как ни накручивай, застежка соскальзывает. Между тем, чудовища в красных колпаках, перестав орать, перешли на грузный бег, соревнуясь, кто же первый доберется до меня. Я прижался спиной к толстому дубу, держа так хорошо зарекомендовавшую себя глефу в правой руке, а в левой, отпустив пару футов ремня, раскачивал импровизированный кистень. Несколько тварей поменьше, в последний момент отвернули в сторону и бросились к лежащим трупам, что бы упасть на колени и как гиены, начать рвать мясо. При этом никакого различия между своим сородичем и белоголовым пареньком они не делали. Прости парень, даже похоронить по-человечески тебя не удастся. Впрочем, видимо очень скоро, я последую за тобой.
Трое "колпаков", что покрупнее продолжили свой бег ко мне. Один, правда отстал, чтобы пинками вернуть своих прожорливых собратьев к делу убиения меня любимого. Те, с окровавленными мордами и кусками плоти в лапах вяло огрызались, не желая уходить от добычи. Ну да, здоровяков волнует слава и лидерство в стае, а мелкота спешит пожрать от пуза, справедливо понимая, что при спокойной дележке им ничего не достанется. Словно стая койотов, каких всегда хватало возле овечьих пастбищ. Ухватив свое примитивное оружие покрепче, я неожиданно подумал: "Одну! Всего бы одну пастушью собаку! Господи, ну что тебе стоит?" Не успел я рассмеяться над своей последней шуткой, как из самых густых зарослей с низким, пробирающим до костей рычанием, переходящим в громовой лай, вырвался лохматый зверь с шерстью цвета пламени. Огромный, в холке мне по пояс, с пастью как у крокодила. Во всяком случае, мне так показалось. Словно пушистый шар для кегельбана он врезался в толпу мерзких людоедов и выбил безусловный страйк. Те твари, что не были сбиты с ног, с криками, кто бегом, а кто и на карачках, бросились в рассыпную. Но, к сожалению, они оказались не робкого десятка, и если в их воплях и был страх, то он мгновенно сменился яростью и разбежавшиеся монстры тут же стали обходить нового противника с разных сторон. Не добежавшие до меня несколько ярдов, два самых здоровых "колпака", вооруженные кривыми тесаками, обернулись на шум, и казалось, забыли обо мне. Вот в чем разница между воином и хищником - презрение к добыче. А зря!
Сделав пару длинных шагов и используя инерцию движения, я воткнул широкое лезвие глефы под ухо, тому, что стоял справа. Человеку в этом месте хватит и относительно неглубокого пореза, что б быстро истечь кровью. Я не был уверен в анатомии нелюдей и поэтому вбил клинок в шею "колпака" на половину ладони, где он и благополучно застрял. Урод захрипел и повалился на землю, увлекая мое оружие за собой. Его напарник мгновенно развернулся и попер на меня, плавно рисуя кончиком своего тесака в воздухе восьмерки. Судя по расслабленным плечам, прижатому локтю и неожиданной у такого амбала гибкости суставов, противник мне попался не просто сильный, но еще и умелый. Оставшиеся людоеды в этот момент обступили моего рыжего спасителя, который крутился на месте, не давая подойти к себе, но было видно, что до того как чудовища бросятся на него все разом, остались считаные мгновения. Я отвлекся и чуть было не получил фут бронзы под ребра. Отскочив в последний момент в сторону, я был вынужден отпустить древко глефы, которая так и осталась торчать в трупе. "Колпак" ухмыльнулся своей лягушачьей пастью, обдав меня смрадом гниющего мяса, и с уже виденной мною прытью подскочил вполне плотную. Я сдвинулся вправо, стараясь, что б ему постоянно было неудобно доставать меня тесаком, но тот, явно не новичок в драках и не стал этого делать. Вместо этого он ударил меня растопыренными когтями, целя в глаза. Если бы в ту же секунду со стороны его сородичей не прозвучал дружный вопль разочарования, заставивший его руку дрогнуть, тут бы мне и конец. Но и так, кривые когти пробороздили щеку и лоб, разрывая кожу. От резкой боли, не соображая, что делаю, я отмахнулся рукой с зажатым ремешком. Опытный боец рефлекторно парировал его своим клинком, и пряжка на излете ударила его в скулу, пробив шпеньком застежки шкуру. Дикий вой, переходящий в мучительный визг заставил замереть всех на поляне. Чудовище упало на колени и, отбросив оружие, схватилось за морду, а там лопалась и чернела шкура, отслаивались и высыхали на глазах волокна мышц, обнажая желтые кости черепа и кривые зубы. Затем начала чернеть и сама кость. Рана, в ладонь размером, не становясь шире, уходила вглубь, разрушая все на своем пути. Безнадежный вой длился и длился, в этих нечеловеческих легких все кончался и никак не мог закончиться воздух. Катавшийся по траве "колпак", кое-как поднялся на ноги и проковылял несколько шагов по направлению к сородичам. Не выдержав открывшегося зрелища, людоеды бросились бежать и исчезли из виду прежде, чем умирающий сделал десяток шагов и упал.
Я опустил взгляд на свисавший из кулака ремень и успел увидеть льдистое свечение, затухающее вокруг пряжки.
- Гудрун?..
- Да? - Мне показалось или ее голос звучал устало.
- Спасибо.
- На здоровье. - Впервые падший ангел не стала ерничать по поводу спасения и бога. И прям, видать выложилась.
Я подошел к первому трупу и почти без сопротивления выдернул свое оружие. Вот когда не надо... Додумать я эту мысль не успел, поскольку меня отвлек самый неожиданный в данной ситуации голос:
- Сир Джек! Вы ранены?
Посреди изрытой, залитой кровью поляны с трупами, в позе скромной пай-девочки, только, что землю носком ботинка не ковыряла, стояла Кейси. И ни следа рыжего зверя, который, да-да, погодите, который на самом деле был корги невозможных размеров.