Аннотация: Но на этом кончались аккуратные письмена на стенах пещеры, выведенные в назидание людям рукой Самира, седьмого сына правителя Бактрии, тысяча восьмого хранителя нитей Дара, получившего в дар каплю Мудрости, чтобы не просить Вечности...
Махир властным жестом заставил охрану остановиться. Он войдет в эту зияющую смрадом и могильным холодом пещеру один. Тайна не любит множеств глаз... Всадники, вскинув было вверх клинки, вспыхнувшие на ярком солнце, теперь неспешно и с неохотой вкладывали уставшее от бездействия оружие в ножны. Пять лет долгих поисков, следования по бесконечным ложным следам, лишения и смерть... и когда, наконец, знак птицы с человеческим черепом, знак, казавшийся лишь их грезами, был на расстоянии копья, им было отказано. Не осмеливаясь перечить господину, всадники замерли, в надежде наконец-то прикоснуться к тайне, окутывавшей долгие годы путешествия. Бесконечными знойными днями они ловили каждое его слово, пытаясь нащупать хоть ничтожный намек о цели скитаний, и бесконечно ледяными ночами, вдали от шатра повелителя, они шептались, представляя несметные сокровищ и волшебные страны. Но ни слово, ни жест, ни вздох господина не выдавал тайны.
Они переглянулись. Азис, самый старый из дошедших до пещеры, прикрыл пальцами рубин на чалме, и все, кроме двоих, незаметно для Махира дотронулись до ножен, показав, что согласны с ним. План был прост: если возвратившись из пещеры господин не поделится тем, ради чего пятьдесят два человека кормят в пустынях, горах и джунглях падальщиков, а тринадцать измученных воинов провели пять лет в седле, они возьмут это силой.
Махир застыл как каменное изваяние перед еле угадываемым, заросшим лианами входом, не заботясь, что делается за его спиной, в его уже прошлом, и устремив себя в неведомое будущее. В его мыслях один вопрос, не успевая до конца созреть, перебивался другим, ведущим к новым. Верил ли он в существование черного алмазного джина, пожирающего души? Поможет ли данный ему в Арваде сумасшедшим отшельником камень, чтобы сберечь собственную душу? Противостоит ли он чарам? Заслужил ли он дар, или... Старый великий воин распрямил плечи, сжал в руке, спрятанной под халатом, "Смерть джинов" и, не обернувшись, шагнул во тьму.
Пещера сужалась с каждым шагом, стараясь как можно крепче сжать пришельца в каменных влажных холодных объятьях. Пещера диктовала свои условия... Сначала Махир с дрожью в сердце обнаружил, что его вынуждают оставить мешок с оберегами, не пролезавший теперь в узкий проход, потом, что его любимый меч придется бросить - камни стен каким-то неведомым колдовством тянули к себе металл. Теперь что бы ему не встретилось на пути, рассчитывать придется только на кулаки. Он печально ухмыльнулся: если нападут сейчас, он не то, что размахнуться, поднять руку не сможет. Постояв несколько мгновений, воин выпустил из рук меч и протиснулся вглубь, раздирая об стены дорогую ткань.
Звуки были мертвы в глубине пещеры, "Или моей могилы", - подумал он и неожиданно вскрикнул: земля под ногами разверзлась, и он стал проваливаться в узкий ход, почти вертикально уходящий к корням гор. Падение вникуда прекратилось через мгновенье - он безнадежно застрял вo вздыбившихся складках халатов. Ужас холодным потом выступил из каждой клетки и приподнял каждый волос на его теле. Голые ноги торчали в преисподней как лакомый кусок для джина или еще какой жуткой твари, таящейся в расщелинах камней. Его будут медленно пожирать живьем как того несчастного слепца. "О, Всемогущий, нет прощенья моим злодеяньям!", - простонал Махир и, ясно представляя уже медленно ползущую к его ступням тварь, стал лихорадочно искать выход. Закричать? Нет, слишком далеко. Охрана не услышит, но на призыв придет кто-то или что-то... Воин оценил положение: его руки оказались на уровне пояса и, попробовав ими пошевелить, и понял, что некоторое пространство для нешироких движений есть. Он поднял голову и с сожалением обнаружил, что скатился достаточно глубоко, чтобы за что-нибудь зацепиться - опоры не было.
"Будь проклят тот день, когда я вылез на свет, - зло прошептал пленник пещеры, - лучше бы тогда застрял!". Странно, но иногда проклятия имеют силу молитв.
Махир вскинул голову и захохотал, довольный пришедшей вдруг мыслью, и когда неистовый хохот перешел в хрип, он схватился за ткань халата и начал отрывать от него куски.
Он скользил вниз по узкому тоннелю абсолютно голый, скользил к неизвестности, как тот, что рождается с болью, проходя темные узкие пути. Его вспотевшая в страхе кожа, соприкасаясь с влажными камнями, облегчала спуск. Но теперь он предстанет перед джином беспомощным, изнуренным и израненным человечком, без оружия, заклинаний и без мемфиского камня, что должен был сохранить его душу...
В единый миг его окутали свет, воздух, простор и звук падающих капель. Ослепивший свет, показавшийся невероятно ярким, заставил его плотно прижать ладони к глазам: он не знал, умер ли, так и не поняв, для чего родился, или может...только что появился на свет, а вся предыдущая жизнь была лишь сном в уютной материнской утробе. И не было больше страха. Обнаженный окровавленный человек, свернувшись калачиком на мокрых, пахнущих камнях, просто ждал...
- Я знал, что ты придешь,... я долго ждал... - пробирался по проходам мощный голос джина, теряющий силу и смягчающийся по мере приближения. Махир еще не видел, но чувствовал, что этот голос - начала зла.
- Стой, джин! Не приближайся... я владею тайным заклинанием, - Махир пытался придать голосу силу, но из груди тягуче выплывали слова изможденного человека.
- А..., - протянуло все еще приближавшееся существо, - арвадский камень... это тот, что застрял в твоих лохмотьях на высоте тридцати футов?
Звук шагов давал знать, что неизвестный уже вошел. Махир убрал ладони и с усилием приоткрыл глаза: над ним стоял сгорбленный старик, с длинными склоченными белыми волосами и бородой, служившими ему одеянием - старик был голый.
- На себя посмотри, - пошутил незнакомец и помог Махиру подняться.
Воин огляделся: небольшой отсек пещеры, от которого в неизвестность отходили узкие тоннели, освещался факелами, выделяя из темноты письмена и рисунки на древних стенах. Не было раскиданных человеческих костей, не видно было и засохших бурых пятен - свидетелей тысячелетних пиршеств джина.
- Где джин? - удивился Махир, - и кто ты?
Старик потянул его к правому коридору и приказал следовать за ним.
- Джина нет и никогда не было!
- Старик, ты хочешь заманить меня в ловушку. Отвечай, где джин, я слишком долго искал его,.. иначе... - воин решил запугать деда.
Старик, указывающий дорогу, обернулся и рассмеялся:
- Иначе что?... А впрочем, ладно. Если хочешь отпугнуть кого-нибудь - поставь у ворот джина, да почудней. - Старик продолжил путь по коридору. - Последние шестьдесят, кажется, лет, здесь только я. А передо мной здесь был сумасшедший Кадыр, а перед ним - плаксивый Абдулла, а перед ним, вроде бы, жестокий повелитель северных гор Рашид...
Старик резко остановился и, запустив в свалявшиеся волосы пальцы, стал задумчиво чесать голову:
- Или Рашид был перед персидским магом... как его там... Зару... Зара... Да демон его помнит! - старик продолжил путь молча.
Наконец они попали в довольно широкую обжитую комнату со сложенной из камней лежанкой, покрытой какими-то тряпками и чем-то вроде стола, на котором догорала жировая свеча. Махир подошел к кровати и пощупал ткань - парча.
- А! Это моя гордость, - протянул дед, - ты не представляешь, сколько всего можно выудить из тоннеля, по которому ты летел... у меня даже специальная тащилка есть... потом покажу.
Махир хотел опуститься на пол, но дед потащил его в другой коридор, оканчивающийся небольшим водопадом. Пока воин смывал кровь с израненного тела, его спутник не проронил ни слова, и только когда они вернулись в комнату, и старик уступил путнику парчовую постель, хранитель пещеры начал свой рассказ.
- Я Самир, седьмой сын правителя Бактрии. Как и ты, услышав от придворных магов о самом великом сокровище, я потерял сон и аппетит. И возможно, как и ты, я перешел жить в хранилище древних таблиц, не смотря на угрозы отца и слезы жены, - старик посмотрел на Махира, и тот кивнул. - Я выучил много чужих наречий от поставляемых мне пленников... я ловил намеки... разгадывал пути звезд... творил заклинания. Наконец, совсем отчаявшись, я приказал казнить всех придворных магов. Я сам влил золото в их лживые глотки!
Самир набрал воздух в грудь для следующей фразы, но слабый голос Махира перебил его:
- Труба дэва...
- Что? - не понял старик.
- Труба дэва..., - задумчиво повторил воин, - так Я казнил магов.
Самир придвинулся и вопросительно посмотрел на собеседника.
- Это очень узкая вертикальная труба, нижний конец которой идет в преисподнюю, - вздохнул он, - я не знаю каких демонов поселил в том подземелье отец... Но я сам затолкал в эту трубу мага так, чтобы сначала только ступни свисали из трубы. Когда его жуткие визги и хрипы стихали, я проталкивал его чуть ниже...
- Он сказал тебе? - поинтересовался Самир.
- Да... я вытащил его после признания... но он был только... наполовину. - Махир передернулся вспоминая свой ужас, когда застрял в проклятом тоннеле.- Тогда я и узнал о таблице мертвоголового ибиса.
- И ты нашел ее в Доме мертвых таблиц? - все больше оживлялся старик, дергая за нитки своей памяти, единственные связи с другим уже миром.
- Дома таблиц больше нет, старик... Что-то упало с неба. Оазис сравнялся с пустыней, и вода отступила далеко на север... Я потерял там почти тридцать воинов.
Самир, довольный, откинулся к стене и, потирая сухенькие ручки, улыбнулся:
- Не жалей о таблице ибиса, не упади это с неба, ты все равно никогда не нашел бы ее!
Махир приподнялся и подозрительно покосился на старика. Удовлетворенный шалостью дед хихикнул, прыгнул как кот к стене, начал что-то ощупывать, нажимать, ругаться. Наконец, он вытащил один из камней и засунул руку по локоть в образовавшуюся нишу. Через несколько секунд ругательств он выудил маленькую глиняную таблицу и со старческим писком "Ой!", бросил на пол и начал на ней скакать пока не превратил глину в пыль.
Махир, открыв рот, наблюдал за безумством отшельника.
- Пусть никто сюда больше не придет, - пожал старик плечами.
Самир предложил Махиру какой-то неведомый напиток, и теперь маг, посвятивший свою и тысячи чужих жизней поиску великого дара, уплывал в царство сна, и его память текла от настоящего к прошлому. Безумный Самир с интересом слушал, как молодой мидийский маг убил своего учителя, не желавшего открывать секрет молодости, как бежал в чужую страну, и с помощью чар иллюзии подменил на троне законного наследника. Как мчался с армией и смертью по соседним землям все дальше то к южному морю, то к западному морю, то к дикому северу, то в восточные непроходимые леса. Как везде он выискивал магов, слышавших хоть намек о Даре... Как, увидев вместо Дома таблиц огромную дыру в преисподнюю, зиявшую посреди пустыни, кинул порошок смерти в колодец. Как брел потом один по пескам, теряя рассудок, пока не продал душу кому-то... кому, он уже не помнил... и как вернулся на трон. Как с новой армией бросился искать магов, спрятавшихся от его безумия в восточных горах. Как терял людей, коней, терпение и милосердие, когда шел по ложному следу, потому что хитрые маги, схваченные на краю земли, не хотели умирать и водили его за нос... Как с тринадцатью набрел на заветный символ...
Действие чудного напитка ослабевало, и Махир стал с ужасом понимать, что вся его жизнь была поискам дыма, тумана, поиском ничего. Он потратил сорок лет на поиски Дара, а нашел обезумевшего отшельника... Приходя в себя маг застонал:
- Все напрасно!
- Нет! - отрезал Самир, и шутовское выражение на его лице исчезло, - не напрасно, ты получишь Дар.
- Но, - непонимающе начал Махир, - ты же старый и ты все еще в этой пещере!
Самир предложил ему замолчать и поведал свою историю дальше.
- Когда я нашел таблицу ибиса, я сбежал с двумя, кому мог доверять. Мы довольно легко дошли до пещеры. Я тоже оставил их у входа, и также как ты свалился на голову к Кадыру. И тот озадачил меня. Магам было известно лишь об одной нити Дара, о бессмертии... Но нитей - три!
Махир подскочил на каменном ложе. А старик торжественно прошептал:
- Нитей Дара - три. Бессмертие, видение пути и мудрость.
Маг не раздумывал:
- Я искал бессмертие и хочу получить бессмертие. Что мне остальные безделушки!
Самир поднял вверх скрюченный желтый палец:
- Не спеши, тебе предстоит тяжелый выбор. Я выбирал четыре года... Мучась моими размышлениями, даже старый Кадыр изводил себя вопросом, сделал ли он правильный выбор в далекой молодости... и, в конце концов, он не выдержал и сошел с ума. Не каждый выдерживает Дар.
Махир спрыгнул с каменного ложа и, схватив куски старой парчи, завернулся в ткань. Распрямив плечи и подняв голову, он стоял под светом факела, всматриваясь в сердце огня. Самир увидел его настоящего - гордого, сильного и могущественного правителя, сметающего страны и народы, попадающиеся на его пути, засыпая целые города песком из под мысков своих туфлей.
- Я - не все! - властно заключил Махир и обернулся на старика. - Так ты и есть хранитель нити Дара?
- Да, - печально подтвердил Самир, - и как хранитель, я должен предложить тебе другие нити...
- Вздор, я не желаю слушать! Впрочем, - неожиданно смягчился он, - если это часть обряда передачи - говори.
Самир снял факел и повел мага по длинному лабиринту, стены которого, как и в первой комнате были сплошь покрыты рисунками, знаками, письменами многих наречий. Махир выхватывал лишь несвязанные куски, идя от конца загадочного текста к его началу. Аккуратно вырезанные знаки рассказывали о судьбах мира непонятные ему вещи.
- Что это? - поинтересовался Махир, прикасаясь к рисункам.
- История мира, которую я почти дописал, - отозвался из-за очередного поворота Самир, и Махир не видел его улыбки...
Магу казалось, что они спускались вечность к самым корням древних гор. Они остановились перед последним поворотом, и хранитель начал петь какие-то молитвы на неизвестном языке, обращаясь, как понял из его движений маг, к восьми частям света, к аду и небесам. На последней ноте Самир приказал закрыть ему глаза и втащил мага в проем.
Махир не решался открыть глаза. Перед его мысленным взором возникала покрытая алмазами и рубинами пещера со сводом, достающим до небес. Он видел в своем воображении бессмертных павлинов, степенно гуляющих между тремя фонтанами Дара и прекрасных девственниц, возлежащих на черных спинах ручных пантер. Но когда Самир велел ему смотреть, маг узрел лишь невзрачный тесный тупик, где не смогла бы развернуться лошадь, и три тоненькие как ниточки струйки воды, бегущие по поросшей местами мхом склизской от улиток стене.
- Нити Дара! - протянул Самир, низко поклонился струйкам. Видя неподдельное и почти детское изумление на лице мага, он пожал плечами. - Дару богов не нужна богатая оправа, это недостаток людей.
Махир не желал больше ждать и схватил старика за бороду:
- Какая из них бессмертие?
Ничуть не испугавшийся хранитель нежно высвободился из хватки мага и с интонацией учителя обратился к нетерпеливому человеку.
- Я скажу, где нить бессмертия, но я обязан предупредить. Нашедший может испить только одну нить и никогда две или три...А, испив нить, нашедший не может отказаться от Дара и должен принять его в сердце. Хранитель не может предупреждать о ловушках древних богов, но обязан три раза спросить пришедшего, что он желает получить в дар, - старик взял мага за руку и произнес:
- Я, Самир, в другой жизни седьмой сын правителя Бактрии, утерянный навсегда для мира, ныне тысяча восьмой хранитель нитей Дара, спрашиваю тебя, о Махир, великий маг и правитель половины мира, перед нитями богов первый раз, что желаешь ты в дар: мудрость, видение пути или бессмертие?
- Бессмертие! - не раздумывая крикнул маг, обращаясь то ли к Самиру, то ли к пещере, то ли к самим богам.
Старик продолжил почти шепотом:
- Выбрав бессмертие, ты будешь один за другим терять все, что тебе дорого. На твоих руках умрут твои дети, рассыпятся в прах дворцы, превратятся в смердящую плоть наложницы и...
- У меня никого, кто мне дорог и ничего, о потери которого я бы жалел. Спроси второй раз! - маг был настроен решительно и старик повиновался.
- Я, Самир, тысяча восьмой хранитель нитей Дара, спрашиваю тебя, о Махир, великий маг и правитель половины мира перед нитями богов второй раз, что желаешь ты в дар: мудрость, видение пути или бессмертие?
- Бессмертие! - Махир сделал шаг вперед.
- Послушай, - продолжил проповедь хранитель, - если ты выберешь видение путей, может ты узнаешь смысл своей жизни... Но лучше желай мудрости, ибо что в мире дороже мудрости. Мудрецам открыты все тайны мира и...
- Я, старик, сделал в жизни столько зла, что только бессмертие спасет меня от мести людей и мести богов.
- Но ведь и людей и богов можно умилостивить! Подумай... я выбирал четыре года, - Самир закрывал источники сгорбленной под грузом времени спиной.
- Но, как видится мне, - Махир с жесткой ухмылкой медленно обвел пренебрежительным взглядом хранителя с ног до головы, - ты, старик сделал не верный выбор. Так уж не лезь с советом к человеку, от имени которого дрожат стены городов! Спрашивай!
Самир покачал головой, вздохнул, воздал хвалы богам за каждый момент своей жизни и исполнил миссию хранителя:
- Я, Самир, тысяча восьмой хранитель нитей Дара, спрашиваю тебя, о Махир, великий маг и правитель половины мира перед нитями богов третий и последний раз, что желаешь ты в дар: мудрость, видение пути или бессмертие?
- Бессмертие!
Самир отошел от нитей, и Махир вдруг заметил, что две струйки пропали, и перед ним с тихим звоном вилась единственная нить. Маг приложил губы к холодным камням, закрыл глаза и испил дар. Он долго не отходил от стены, гладил камни, что-то шептал, как будто боялся потерять дар, как только сделает шаг назад. Самир наблюдал, как маг, увидев острый камень, торчащий из стены, со всей силой воина ударил по нему запястьем, потом посмотрел на руку и захохотал так, что его стража, оставшаяся где-то там, на земле у входа в пещеру, будет долго передавать своим внукам рассказ о леденящем душу крике джина.
Когда приступ счастья утих, Махир, ища подвох, устроенный богами, испугавшись влетевшей неожиданно мысли, повернулся к Самиру:
- Из этой пещеры нет выхода, да?
- Есть, - удивился хранитель.
- Тогда почему ты все еще здесь? - теперь настала очередь удивляться магу.
Хранитель опустился на камень, запрокинул голову и закрыл глаза, призывая память. Через несколько минут, когда Махир устал слушать капанье источника, желаемого всю жизнь, старик рассказал:
- Когда я нашел где спрятана таблица ибиса, мой народ все еще вел войну, навязанную нам еще когда я родился такими как ты... не обижайся... В хранилище табличек я нашел кусок сказания о древнем царе Урука, и решил как он добыть бессмертие и раздать своим подданным...
Кадыр, что был тогда хранителем нитей, разжег во мне сомнения. Ведь ты видишь, что не в чем унести воду бессмертия. Я сел за работу и начал из огромного камня долбить сосуд, но чем больше месяцев проходило, тем яснее я понимал, что не смогу поднять камень... За работой я думал о любимой жене, о семи сыновьях и пяти прекрасных дочерях, о старом отце, о доме... и понимал, что не смогу пережить их смерть на моих руках. И потом... кто я, что бы решать, кому жить вечно? На четвертый год, я окончательно решил бросить затею с чашей. Подойдя однажды к источникам в раздумье, я споткнулся, упал лицом на пол и сильно расшибся, - Самир отодвинул волосы с лица, - видишь? Но мне на губу случайно попала капля из нити мудрости... этого было достаточно, чтобы отказаться от бессмертия. Поэтому я и предложил тебе мудрость, но ты не послушал... Я решил выбрать Видение путей. Зачем? Я подумал, что, внимательно рассмотрев ход битв, смогу изменить ход войны и принести мир на свои земли.
Махир смотрел на Самира и не понимал, как можно отказаться от бессмертия, или все хранители безумны? А Самир продолжал:
- Я видел все - про себя, про свой народ, про чужие страны, про весь мир. Ты даже не представляешь, как огромен мир!
- Так почему ты не вернулся? - недоумевал Махир.
- Это так глупо, - хихикнул хранитель и смахнул слезу, - мы думаем о бессмертии, о звездах, о завоеваниях мира... а пути уже проложены... и они не считаются с нашими мечтами... я увидел, что когда буду покидать пещеру, под ногами провалится земля, и я низвергнусь в глубокую пропасть. А еще я увидел, что за бессмертием придет великий правитель половины мира, и я, глупый, решил, что смогу отговорить его от неверного шага... Но ты глуп! Ты сделал непоправимую глупость!... Ты просто осел, о великий маг и великий правитель половины мира!
Самир рассмеялся ему в лицо, и Махир, повергший в страх полмира и отправив в жилище мрака тысячи, не смог стерпеть оскорбление сморщенного голого старика. Он схватил хранителя за бороду и с силой стукнул его головой о каменную стену с диким криком:
- А это ты предвидел?
Старик тихо крякнул и стал оседать на пол. На его снежных волосах наливалось озеро крови, испустившее багровые ручейки, медленно стекающие по хрупкому телу. Он собрал последние силы:
- Да, я предвидел это... Тогда, в молодости, испив нить, я решил, что лучше пожить шестьдесят лет в этой пещере и попытаться спасти одного человека, чем бесславно погибнуть при выходе из нее, - старик надолго замолчал, но потом собрал последние силы. - Эти шестьдесят лет я высекал на стенах будущее мира, и... твое будущее. Если бы ты послушался совета, и хотя бы день подумал... то, отходя от источников и возвращаясь в мое жилище, ты бы смог прочитать письмена... Но, ты привык бать все и сразу. Прости меня, я пытался... И прошу, если когда-нибудь доберешься до Бактрии, расскажи моим потомкам, что я не бежал от войны и передай ....
Хранитель не договорил. Его глаза медленно закрылись, и за ними открылась вечность. Такую смерть ожидал шестьдесят лет и так умер Самир, в другой жизни седьмой сын правителя Бактрии, утерянный навсегда для мира, бывший тысяча восьмой хранитель нитей Дара.
Махир постоял несколько минут у мертвого тела и, так ничего не поняв, пошел искать выход из лабиринта. Это оказалось проще, чем маг мог представить: мудрый хранитель писал историю как путеводную нить. Великий маг и правитель не смог справиться с соблазном, и вспомнив, что перед ним целая вечность, стал разбирать знаки на стенах. И чем дальше он продвигался по коридору, тем страшнее был его крик. Несколько раз он возвращался к источнику и жестоко избивал холодный труп...
Через неделю блужданий, голодный и уставший, он стоял в выходе из пещеры - на краю бездонной пропасти, обвалившейся земли, предначертавшей путь Самира. Не раздумывая, бессмертный маг бросился вниз...
Десять следующих лет, мучимый жаждой, голодом и холодом он искал путь наверх и строил лестницу. Сто пятьдесят лет он кружил в пустыне, единообразной до смерти, которой у него как раз и не было. Добравшись до дома, Махир не нашел великого царства: были другие страны, другие правители и другие народы. Все кого он знал стали прахом... Он вступил в первое попавшееся на пути войско и храбро сражался... но впереди была вечность... Он не желал никого любить, он не останавливался надолго в городах...
...Махир не собирался плыть на этом корабле, ибо видел письмена на стенах пещеры, но пути уже расчерчены... Его посадили на корабль как преступника, и он плыл в трюме, привязанный к какой-то скульптуре... У берегов маленького острова, где-то у африканского континента, корабль затонул... Полторы тысячи лет, придавленный злополучным изваянием, великий правитель наблюдал сквозь пробоину унылую темноту вод, считая иногда по дрожанию воды проплывающих мимо рыб. Как-то раз, почувствовав дрожание песка, покрывавшего его почти полностью, он сказал: "Сейчас" и замер.
Подводный вулкан тряхнул остатки корабля, и освобожденный пленник, ощущавший все это время себя джином, запертым в бутылке, покоящейся на дне океана, был выброшен вверх.
Мир был другой...
...Махир стоял посреди площади в захудалом городке, в котором никак не угадывалось былое величие Парижа, и смотрел, не отрываясь на небо. Он еще не разучился читать звезды... Проходящая мимо старушка подпрыгнула от неожиданности, когда он громко произнес: "Сейчас". ...Огромный метеорит, падение которого никто не предсказывал, наконец-то достал третью планету...
Махир бродил по лику земли, ничем не отличающемуся теперь от лика луны, несколько тысяч лет, обходя безводный кусок тверди вокруг который раз. И уже много тысячелетий хотелось пить... Он молил всех богов, что бы те сжалились и отняли его рассудок... но не был услышан...
....Великий правитель мертвой планеты сидел и смотрел на звезды - что-то изменилось. Он встал и захохотал: "Сейчас"...
Он кружил с осколками планеты по нудной орбите в безжизненном космосе. Великий маг и великий правитель когда-то половины мира, давно мог думать только об одном - вечных муках жажды, холода и одиночества. "Хотя, - подумал он, - должен же когда-нибудь начаться новый день Брахмы!".
Но на этом кончались аккуратные письмена на стенах пещеры, выведенные в назидание людям рукой Самира, седьмого сына правителя Бактрии, тысяча восьмого хранителя нитей Дара, получившего в дар каплю Мудрости, чтобы не просить Вечности...