Пятница. Тринадцатое августа. Для меня в этих трех словах скрыто очень много смысла. Здесь и предвкушение обычного отдыха, впереди суббота и воскресенье, и давно ожидаемого отпуска, который в этом году мне предоставили в конце лета и начале осени. Ценит начальство, а ведь я пенсионер, ведущий консультативный прием чрезвычайно "трудных" и сложных больных, надо же на что-то жить, поэтому изредка берущий ночные дежурства. Правда, большую радость у меня вызывает начало охотничьего сезона, до которого осталось всего ничего. "Мама дорогая", как же я этому рад! Вау! Пары дней мне за глаза хватит добраться до деревни Орехово, откуда меня подбросят на уазике до подножья хребта. Мне его предстоит перевались уже в одиночку, "блин, но вытяну", чтобы попасть в верховья реки Шаманка на его противоположной стороне, " мама дорогая!" Далее спуск вдоль лесной реки, мимо заброшенных деревень, оставленных людьми во времена перестройки и после, а затем я окажусь на берегу одного из многих лесных сибирских озер, конечной точке моего путешествия, где меня будет ждать зимовье и Михелев Сергей Михалыч, старожил этих мест и мой бывший пациент, пригласивший меня в свои края на открытие охотничьего сезона. Впрочем, для меня он просто Михалыч, а на открытие охотничьего сезона ему наплевать, так как на Шаманке он, наверное, единственный человек, который тут живет. Ловить его на браконьерстве никто не будет, а сам он себя браконьером не считает, так как для него охота это едва ли не единственный способ как-то прожить в этих краях, брошенных страной и людьми. Он "местный", а "местные", как известно, это для тех, кто понимает о чем я говорю, земли своих предков, политые кровью дедов и отцов, ну и естественно, кровью их врагов, никогда не бросят....
*******
- Твою мать! - С долей скептицизма ругнулся я, перебираясь через очередной навал камней на тропе. В этот год переход через хребет не задался. Началось все с того, что двоюродный племянник Михалыча меня не встретил. Вернее не так, Лешка, двадцатидвухлетний парень, меня встретил, но с большим опозданием. Поезд на небольшой полустанок приходит в пять утра, поэтому парень просто проспал, несмотря на будильник, который, как уверил меня Алексей, он завел на половину пятого. Это было первым звоночком, что все идет не так. В общем, идти пешком с полустанка, где я был единственным сошедшим с поезда пассажиром, до деревни Орехово, почти тридцать километров, мне не хотелось. Это было неразумно, так как рассвет только занимался, а на улице было темно. Вторым аргументом за отказ от пешего путешествия был дежурный по полустанку, он же дежурный на железнодорожном переезде, уверивший меня, что за ним к восьми часам утра приедет смена на служебном автотранспорте. В итоге, с полустанка я выбрался только к семи часам утра, когда примчался племяш Михалыча, имевший виноватый и помятый вид. Извинения были приняты, парень молодой, а вчера они с друзьями засиделись до полуночи, ясно, что не за лимонадом и газированной минеральной водой, что и послужило причиной его опоздания. Естественно, я его извинил, так как хоть и с опозданием, но парень меня встретил и повез к хребту, который следовало перевалить.
Второй "мелкой" неувязкой явилась просьба Алексея захватить с собой за хребет мешок с передачей для Михалыча. Отказать я, естественно, не мог. У нас так не принято, тем более я шел к нему в гости. В итоге, к моему снаряжению, а это почти сорок килограмм, добавилось еще двадцать или чуть больше килограмм для Михалыча. Нет, вес для меня был подъемным, мне хоть и шестьдесят два года, но пока я еще был вполне способен справиться с подобной проблемой. Может быть ростом меня бог и слегка обидел, всего-то метр шестьдесят пять, но в силе и выносливости он мне не отказал. Впрочем, я считал, что в этом бог был не при делах, так как я сам следил за своим здоровьем, вернее, был вынужден следить. Работа у меня была нервная, ответственность за больных не малая, и связанная с физическими нагрузками, кто стоял по шесть-семь часов за операционным столом, тот поймет, поэтому получив первый инфаркт в свои сорок два года, я резко озадачился своим состоянием здоровья. Сначала это были небольшие пробежки по утрам, но после второго инфаркта, в сорок пять лет, пришлось взяться за здоровье всерьез, так как еще пожить мне очень хотелось, как и не хотелось окончательно загнуться в полтинник.
Естественно, не сразу, здоровье этого не позволяло, а постепенно, мои легкие пробежки вылились в довольно серьезные кроссы с обязательным выполнением комплекса физических упражнений. Два раза в неделю я посещал спортзал детской спортивной школы, где тягал железо и куда меня пристроил, совершенно бесплатно, один из благодарных пациентов. В общем, к полтиннику я совсем забыл об одышке, колющих болях в сердце и симптомах начинающейся гипертонии. Не скажу, что это было легко, но результат, есть результат и он не мог меня не радовать. Более того, я им гордился, так как смог преломить себя, в отличие от многих своих ровесников, подошедших к пятидесятилетнему рубежу с ворохом хронических заболеваний и трудноизлечимых патологий. Жизнь, есть жизнь. Каждый сам определяет для себя свои приоритеты. Впрочем, не загнувшись в полтинник, я едва не отбросил копыта в шестьдесят, когда потерял в автокатастрофе свою вторую половину, но это уже другая история....
- Возьму, конечно. - Нахмурившись, кивнул я головой Алексею, выбравшись из уазика-таблетки и разминая тело после долгого сидения в машине - дорога к подножию хребта заняла почти три часа по тряским лесным дорогам. - Тяжеловато будет....
- Только через хребет. На той стороне в притоке Шаманки дядя должен был оставить для вас лодку. На ней и спуститесь до его летней стоянки. - Парень слегка замялся и добавил. - Я бы и сам с вами сходил, но тетка.... - Алексей развел руками. - Не свожу в райцентр - она меня со свету сживет. Суббота и воскресенье у нее не рабочие дни, а я и так из-за просыпу опаздываю. - В очередной раз привел свои железные аргументы парень. - Светлана Семеновна, супруга главы, тоже собиралась ехать. Я бы и рад махнуть на пару деньков к дядьке, но не могу. Выгонят с работы - машину потеряю. Она ведь за главой закреплена.... Мне ж потом Сергей Михалыч голову оторвет....
- Ладно. Понимаю. - Махнул я рукой. Михалыч славился крутым нравом и имел непререкаемый авторитет у родни, несмотря на то, что жил за хребтом и редко появлялся в Орехово. Причины уважения родни к моему другу мне были известны, хотя я этого и не показывал. Старик, а Михалычу было под семьдесят с лишком, промышлял не только пушниной, сбываемой в городе через знакомых, но и не брезговал золотишком, кое частенько встречалось в речках и ручьях бескрайней Сибири. Это было незаконно, но "по закону в России жить - от голода выть", было одной из многих присказок Михалыча. Впрочем, не только его, так как бюрократов и любителей поживиться за чужой счет в моей стране во все времена было в избытке. В любом случае, заработанные таким путем деньги Михалыч тратил с умом, чему было свидетельством то, что его дети и внуки имели хорошее образование и жили в городах. Не отказывал он в помощи и дальней родне, если видел, что с этого будет толк. - Не переживай. Справлюсь. Езжай уж.
- Лодка то помните где? - С облегчением, уже в который раз, вздохнул Алексей.
- Угу. - Взглянув на парня, я еще раз добавил. - Ты езжай, а то и в правду озлится на тебя тетка с супругой главы....
- Спасибо, Виктор Иванович. - Алексей запрыгнул в машину, через пару минут уазик скрылся за деревьями, оставив меня одного со своими, а теперь уже моими, проблемами....
Это явилось второй неувязкой в моей поездке. Избыточный вес и, как следствие, более трудный и растянутый по времени переход через хребет. Оставшись один, я спешить с подъемом в хребет не стал, вместо этого потратив еще час за перекладку своего рюкзака и снаряжения, уложив в нем посылку для Михалыча таким образом, чтобы равномерно разместить по спине весь переносимый вес. Современный горный рюкзак, купленный по случаю мной пять лет назад, позволял переносить в нем большие веса и объемы, чем имелось у меня, но и этого мне хватило за глаза. Быстро сготовив себе завтрак и напившись горячего чая, я вскоре начал переход через хребет. Подъем в хребет растянулся на весь день, так как рвать жилы я не хотел, каждый час устраивая короткий привал и давая телу отдохнуть. Пусть я и не ломовая лошадь, но к закату мне все же удалось подняться на верхнее плато хребта и выйти к месту, откуда тропа через хребет начинала спуск. Здесь я решил заночевать, так как изрядно вымотался. В этом же месте меня ждала очередная неувязка, когда я увидел, что с севера в сторону хребта тянет тяжелые и мрачные грозовые тучи.
- Вот же, блин. - Глянул я в сторону заката, пытаясь предсказать погоду на следующий день и надеясь, что грозовые тучи минуют меня стороной, но закат не обещал на завтра солнечной погоды. Получалось, что мне следовало, либо спускаться с хребта прямо сейчас, либо ждать окончания непогоды, а дождь, судя по тяжелым и сизым тучам, вполне вероятно мог затянуться на пару дней. Спуск с хребта был гораздо круче подъема, поэтому спускаться с него в дождь было достаточно рискованно. На тропе вполне можно было подвернуть ногу, поскользнувшись на мокрых и, наверняка, скользких камнях, а такими они и должны были стать после дождя. Отягощал ситуацию тяжелый рюкзак за плечами - грохнуться на землю с таким весом мне совсем не хотелось. С другой стороны, спускаться прямо сейчас я тоже не хотел, так как вымотался за день и хотел есть. За день, во время коротких привалов, мне удалось перекусить всухомятку и теперь, вполне естественно, я хотел сготовить себе чего-нибудь горячего.
Обдумав ситуацию, я решил, что гораздо лучше разбить стоянку сейчас, чем идти дальше, так как к концу светового дня я завершить спуск не успею. Лазить впотьмах по камням, подыскивая место, где остановиться на ночлег, когда уже начнется дождь, мне совершенно не хотелось, и было, на мой взгляд, совершенно неразумно. Выгоднее было остановиться сейчас, поставить палатку и сготовить ужин, пока еще дождь не начался. В случае дождя я мог переночевать с большим комфортом, попивая чай под тентом палатки и поглядывая наружу, на разбушевавшуюся непогоду, а в том, что будет дождь, я нисколько не сомневался. Приняв решение, я занялся поисками удобного для ночевки места.
Такое место нашлось довольно быстро, в десяти метрах от тропы я увидел небольшую полянку у невысокой скалы, рядом с которой бил маленький ключик. Здесь, рядом с этой скалой, я и остановился, быстро установив палатку под ветвями одного из деревьев на краю полянки. Сбор валежника для костра, готовка ужина и сам ужин я затягивать не стал и, с первыми каплями дождя, он все-таки начался чуть раньше, чем я рассчитывал, сидел под тентом, действительно потягивая чай из алюминиевой кружки. Настроение, несмотря на усталость, было отличным, мерно стучащий по тенту дождь, его нисколько не испортил. Решение, остаться ночевать на хребте, было верным, так как дождь, начавшийся до захода солнца, уже сейчас был бы для меня проблемой, реши я спускаться. Сейчас я сидел в сухости и тепле, сытый и довольный. Котелки помыты, топор убран в палатку, как и все остальные вещи. Я был готов к непогоде и вполне мог ее здесь переждать. Раскатав спальник и подложив под голову и спину рюкзак, я сбросил с ног сапоги, размял руками уставшие ноги и задумался, засмотревшись на гаснущие под напором дождя угли костра. Когда в этот вечер ко мне пришел сон, я так и не понял....
********
Из сна в эту ночь меня выдернула яркая вспышка света и последовавший за ней мощный удар грома. В душе возникло яркое чувство опасности, которое позволило мне быстро выйти из сна и насторожиться. Дождь лил как из ведра, барабаня по тенту палатки и навевая некое беспокойство. Выдернув из бокового кармана рюкзака фонарик, я быстро осмотрелся внутри палатки. Вещи были на месте, но в следующее мгновенье меня это уже не интересовало, так как новая вспышка света осветила все, что находилось вблизи палатки. Мертвенно белый свет молнии был настолько ярким и мощным, что я видел сквозь ткань стволы деревьев и ветви ближайших кустов. С резким шипением, подобных тому, как коньки режут лед, свет молнии пропал, но уже через несколько секунд раздался удар грома такой силы, что на некоторое время я просто оглох. Мне даже показалось, что я нахожусь в самом эпицентре образования молнии, настолько в эту минуту мне было страшно. Тряхнув головой и пытаясь прийти в себя, я дотянулся до молнии входа в палатку и, расстегнув ее, выглянул наружу. В следующую секунду, когда я осознал, что я вижу, мне захотелось бежать куда угодно и как угодно, но только не быть рядом с тем, что происходило на поляне.
Предыдущие удары молнии, надо полагать, угодили именно в скалу, стоящую на противоположной стороне полянки, где я расположился на ночь. Мое предположение подтверждал тот факт, что вершина скалы была просто снесена и теперь скала убавила пару метров в своей высоте. Вторым фактом, подтверждающим мое мнение, было то, что сама скала светилась в темноте подобно раскаленному железу, по которому бегали энергетические всполохи ярко синего и голубого цвета, а сама скала плавилась, растекаясь раскаленной жижей по округе. Вид перед моими глазами был настолько сюарелистичен, что я невольно подался назад в палатку, чтобы отойти от мурашек, что бежали по моей спине. Удары молний не только нагрели камень скалы до красного цвета, но и раскололи ее на две части. Это было последним, что мне удалось разглядеть в темноте, так как в следующий миг молния жахнула опять, озаряя темноту и ослепляя меня. В следующее мгновенье раздался новый удар грома, окончательно оглушивший меня. Что было дальше я не понял, так как меня затрясло от ударов остаточной энергии молнии, видимо доставших меня. Перед глазами вспыхнула ослепительная звезда, тут же погасшая из-за того, что я провалился в небытие, потеряв сознание....