Такие дни, один из каких стоял за окном, называют "золотыми" - по тому цвету, который разлит на улицах. Здесь, в этом городе, на такие дни обращали мало внимания - летом почти каждый бывает таким. Люди привыкли к этому яркому чуду, привыкли жить в тепле и роскоши - здесь всё было красиво украшено, даже местные семейные лавочки, и те имели хорошую вывеску, правда, в большинстве случаев похожую на вывеску соседей.
На улице, как обычно в такие дни, стояла жара, потому окна в кабинете были открыты, и прохладный, насколько возможно, ветерок иногда залетал внутрь. Кабинет был красиво украшен, в цветовой гамме его преобладали золотой и древесно-коричневый - последний скорее из-за обилия мебели. Высокие книжные шкафы были полностью заставлены неброскими, разных цветов книгами, названия многих были написаны на языке пустынных кочевников. Красивый и, похоже, новый ковёр расстилался по всему кабинету, добавляя красного цвета в оформление.
Напротив высокой двустворчатой двери, которая сейчас была закрыта, стоял рабочий стол, заставленный бумагами и книгами. За ним, наклонившись, что-то читая, сидел мужчина, чья седина уже полностью скрыла истинный цвет зачёсанных назад волос; на носу с небольшой горбинкой он носил круглые очки с переливающейся на свету коричневой оправой, под которыми бегали по тексту большие серые глаза. Он был сосредоточен, не отрываясь от тонкой стопки бумаг, пробитой несколькими маленькими скрепками; лишь иногда, поставив палец в какую-то точку, он брал ручку и быстро записывал что-то в большой блокнот, лежавший на столе, и затем вновь возвращался к тексту.
В один момент, как ему показалось, он услышал хлопки, однако прислушавшись, ничего более не услышал. Когда хлопки повторились, мужчина насторожился, глядя на дверь и, очевидно, размышляя, чем это могло быть. Когда два уже громких хлопка раздались близ двери, он медленно встал, опершись руками на стол. Дверь распахнулась, в неё вошёл человек в капюшоне, быстро сделав два широких шага и остановившись.
Мужчина, даже не разглядывая, узнал его - это было очевидно по тому выражению, которое приняло его лицо. Он узнал бы его даже в той толпе, какая обычно бывает на улицах этого города, и представляться не было никакой необходимости - оба это знали. В правой руке этот человек держал, сжимая с силой, пистолет. Его взгляд устремился на мужчину, и тогда они посмотрели друг другу в глаза.
- Здравствуйте, сэр, - сказал человек и снял капюшон; под ним скрывался ещё достаточно молодой парень - ему нельзя было дать больше двадцати.
- Здравствуй, Артур, - ответил ему с лёгкой хрипотцой мужчина.
Вновь воцарилась тишина; они лишь смотрели друг на друга, словно не находили слов.
- Вы знаете, зачем я здесь, - наконец сказал Артур.
- Да, Артур, - мужчина кивнул. - Знаю. - И после короткой паузы добавил: - Но я не могу отдать его тебе.
- Сэр, прошу вас...
Но мужчина уже открыл центральный ящик стола, медленно достав оттуда полупрозрачный куб, который словно излучал холод; он так же медленно осматривал его грани, и, когда закончил, взглянул на юношу, в глазах которого явно загорелся какой-то огонёк.
- Знаешь, что это такое? - спросил он Артура.
- Знаю, сэр.
- Знаешь, что это такое на самом деле? Знаешь, зачем это нужно?
Артур слегка замялся, но затем ответил:
- Я знаю достаточно.
Мужчина глядел на юношу, и во взгляде его появилось какое-то сострадание вместе с осознанием чего-то; он опустил куб на середину стола, ногами отодвинул стул и начал медленно обходить стол.
- То, чем ты занимаешь, Артур, те, с кем ты связался... Ты понимаешь, что всё это такое?
Артур не ответил, всё так же пристально глядя на мужчину.
- Те, кто величает себя будущим человечества, на самом деле просто жаждут власти, получая её руками таких, как ты, Артур, не давая ничего взамен...
- Доктор Робертсон, прошу вас... - пытался вставить слово юноша.
- Они используют тебя, заставляя делать страшные вещи. Ты уже взрослый, ты научился понимать вещи - разве ты сам этого не видишь? - говорил Робертсон, глядя в глаза Артура. - Скажи мне, неужели с помощью того, что они заставляют тебя делать, можно сделать что-то лучшее?
- Цель оправдывает средства.
Артур поднял пистолет.
- Отдайте мне куб, сэр.
В наступившей тишине из глаз юноши покатились худые слёзы, рука, держащая пистолет, затряслась.
- Дайте его мне! - закричал он.
Но Робертсон лишь глядел на него, и не было никакого страха в его глазах. Он медленно помотал головой; юноша нажал на крючок.
Доктор, пошатнувшись, оперся обеими руками на стол за спиной. Он изо всех сил старался не упасть, пусть руки его уже тряслись. Вскинув правую руку вперёд, доктор ударил по кубу за спиной с такой силой, что тот вылетел в открытое окно. Послышался резкий тихий звон стекла.
- Нет! - Артур бросился к окну. На мощёной дорожке, что вела к дому, лежала стеклянная лужица из осколков холодно-голубоватого стекла.
На лестнице послышались многие шаги, и в следующий миг в комнату вбежали трое рослых смуглокожих стражей правопорядка. Они кричали что-то юноше, и он понял их - поднял руки вверх, выпустив пустой пистолет из рук. Двое полицейских скрутили его и повели было вниз, к машине, но третий, стоявший у раскрытых дверей, остановил их, указывая куда-то за спину. На полу, спиной к столу, сидел доктор Робертсон, истекая кровью; он жестом подзывал юношу к себе. Артуру пришлось наклониться ниже, чтобы расслышать, что говорит ему доктор; Робертсон дважды повторил что-то на языке полицейских и безвольно опустил голову на плечо.
Из глаз Артура вновь потекли скудные слёзы. Он поднялся, насколько это возможно в руках правосудия, и ответил шёпотом: "Спасибо".