Миронов Дмитрий Васильевич : другие произведения.

Кальтакан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приключения по ту сторону снов.
  
  
  Кальтакан.
  
  1.
  В среду без четверти пять Ритка Звонарева получила странный звонок от подруги Катеньки. Очень странный.
  Перед тем, как зазвонил телефон, Ритка, в будущем премьер-министр, на худой конец - простой министр, ну, или, скажем, видный политический деятель, а сейчас студентка первого курса финансовой академии, сидела дома и читала изречения Конфуция. Как всякому порядочному председателю правительства, ей требовалось хорошенько начерпаться из родника мудрости, с коей вести потом страну к процветанию и благоденствию.
  - Благородный муж думает о Пути, а не о еде, - прочитала Ритка и бросила на тарелку недоеденный, кстати, пятый уже по счету бутерброд. В это время зазвонил телефон.
  - О, Катенька, - воскликнула Ритка, глянув на экранчик, - наконец-то.
  Наверняка многих людей интересует, что может связывать таких дурнушек, как Ритка и принцесс вроде Катеньки, да еще делая закадычными подругами. Ответ простой. Их связывает детство. Подружиться девицы успевают еще в детском саду, когда кардинальные отличия во внешности не бросаются в глаза. Когда же гормональная буря превращает одну в фотомодель, а другую в серое прыщавое нечто, привязанность друг к другу оказывается слишком сильна, чтобы отдавать ее в жертву зависти или самодовольству.
  Что касается Ритки, то она Катеньке особо и не завидовала, рассуждая в полном соответствии с законом сохранения. Если для кого-то природа в чем расщедрилась, значит, сэкономила в чем-то другом. Красавица и блондинка Катенька служила ярким тому подтверждением. Выходило, сама Ритка, должна быть если и не Эйнштейном, то уж точно не последнего ума. Косвенным доказательством чего служила честно заработанная в школе серебряная медаль. А красота.... Зачем премьеру красота?
  С того момента как Ритка поступила в институт, а Катенька, как и следовало ожидать, завалила экзамены и устроилась в торговый центр продавщицей, они стали видеться куда реже, чем в школе. Жизнь потихоньку начинала их разводить, и Ритка скучала, без пустой и веселой подругиной болтовни, без ее кипучих, но легких страстей.
  Увы, разговор с подругой ее не порадовал. Скорее озадачил. Катенька без долгих вступлений пригласила ее в ресторан, где собиралась познакомить со своим женихом. Прямо так и сказала - женихом. А на момент их последней встречи месяца два тому назад, штатные кавалеры на Катенькином горизонте вообще не маячили. Но не столько это озадачило Ритку, от Катеньки всего можно было ожидать. Озадачил ее Катенькин голос. Тихий, усталый, словно погасший. Вместо эмоционального фейерверка, который обычно обрушивался на подругу в куда менее значимых ситуациях. Услышать такой голос от Катеньки - все равно, что услышать рэп от бабульки у подъезда. Увы, ни о чем спросить подругу Ритка не успела, Катенька распрощалась. Тоже сам по себе факт небывалый - разговор с Катенькой занявший меньше получаса.
  Ритка долго сидела над замолкшей трубкой и искала подходящее слово. Подобрать подходящее слово - это уже полдела в осмыслении любой проблемы. Наконец нашла - обреченность. В голосе Катеньки звучала тоскливая обреченность. Что-то произошло за два месяца в жизни подруги. Нечто важное и нехорошее.
  Единственное путное во всем этом, подытожила Ритка в конце своих долгих размышлений - то, что у Катеньки есть я. Умница, которая разрулит любую проблему. Будущий министр, как-никак.
  
  2.
  Встреча с Катенькой и ее женихом произошла на следующий день и ничего не прояснила. Отнюдь. Она лишь изрядно усугубила Риткины подозрения.
  Начать с того, что Катенькин избранник вовсе не поразил, как ожидалось, своей сногсшибательной внешностью. Вернее, поразил - в обратном смысле. Бросилось в глаза остренькое личико, с мелкими чертами, мясистые уши, лысина, плохо замаскированная жиденькими бесцветными волосенками и глубоко посаженные глазки, хитрые и бегающие. Мешковатый костюм не из особо дорогих, пышный галстук с райскими птичками.
  Наверняка у него чудное, вычурное имя, - подумала Ритка и точно!
  - Вольдемар, - гордо представился жених, и Ритка поперхнулась, чтобы скрыть смешок. Рост его не превышал Риткин. Когда они с Катенькой пошли танцевать, он оказался ниже на полголовы. Это без ее любимых шпилек!
  Не поразил избранник и своими финансовыми возможностями - деньгами сорить не принимался и, как Ритка выяснила немного погодя, к олигархам никакого отношения не имел. Пробавлялся директором затрапезного салона связи на окраине Москвы.
  Особенным умом сей благородный муж, по ходу, тоже не отличался, да и горячностью чувств, романтикой какой, не порадовал - держал себя деловито, по-хозяйски, будто они с Катенькой не первый год тянут привычную супружескую лямку.
  Глядела Ритка на него, на подругу, щебечущую с натужным весельем, прячущую взгляд и чувствовала, как закипает у нее внутри какой-то яд, которым так и хочется брызнуть на это лысое недоразумение. За вопиющую наглость и нарушение принципа паритета, который, по мнению Ритки, неукоснительно соблюдается в человеческих отношениях. Так уж устроено: за все, что получаешь от партнера, должен не меньше отдавать. Если уж позарился на такую красавицу, обязан быть Аленом Делоном или "Феррари" к крыльцу подгонять. Ну, или стихи даме посвящать на худой конец. Гениальные. Она вот, Ритка, себя рядом с порядочным молодым человеком и представить не может, а тут! Аж глаз задергался у Ритки от праведного возмущения.
  - Откуда ты такой взялся? - едко спросила Ритка, когда Катенька отлучилась на пару минут.
  - Тебя не спросил, - парировал Вольдемар, с вызовом поставив маленькие бесцветные глазки, - а тебе что, завидно?
  Ритка аж задохнулась от негодования, но заставила себя сдержаться.
  - Уж не знаю, почему она с тобой связалась, но жить она с тобой не будет. Я ее знаю. У нее не чета тебе кавалеры не задерживались.
  - Будет, - спокойно ответил Вольдемар и ухмыльнулся.
  Ритка даже сморгнула растерянно - такая непоколебимая уверенность прозвучала в его словах.
  - Посмотрим, - сказала она тоном спартанца перед боем.
  - Посмотрим, - в тон ей ответил Вольдемар.
  Звучало как объявление войны. Не гоже, конечно, будущему премьеру связываться со всякими лысыми недоразумениями, но мелкость проблемы искупалась важностью принципа - всякая, возникшая перед ней проблема должна быть решена. Переехана словно танком. Лишь женщина-танк сможет пробиться к вершинам власти и большой политики. Ну и подругу надо спасать, понятное дело.
  Вернулась Катенька, и они подняли бокалы за скороспелое супружеское счастье. Ритка пристально смотрела поверх бокала на своего врага, это торжествующее ничтожество, на кислую подругу и думала: чем же он ее все-таки взял, а?
  Да, здесь явно крылась некая темная история. Но ничего, она узнает. Теперь это уже дело чести.
  
  3.
  С Катенькой она увиделась на следующий день. Как и вчера, Катенька старалась выглядеть веселой, продолжала щебетать, и Ритку вновь поразил контраст натужного веселья с погасшим, словно потерянным взглядом. Риткино сердце сжалось от жалости и возмущения.
  - Что ты в нем нашла? - спросила Ритка посреди Катенькиного потока слов, внимательно глядя на подругу.
  - В Вольдемаре? - Катенька, казалось, ждала этого вопроса, - ну, он заботливый, работящий. Повышение скоро обещали.... Меня любит.
  - Уверена? Что-то я не заметила.
  - Да нет. Любит. Ухаживает, цветы дарит. С работы встречает. Как меня увидел, говорит, сразу голову потерял.
  - Так от тебя полшколы нашей голову потеряло, что с того? - Ритке вспомнилась вчерашняя ухмылка Вольдемара, и ее прорвало, - Он же мерзкий. Маленький, тупой, лысый. Цыпленок ощипанный. И называет себя как противно: Вольдемар, тьфу!
  - Он действительно Вольдемар, - заступилась Катенька, - у него в паспорте так записано.
  - Да плевать, что у него в паспорте написано! - воскликнула Ритка, - я же вижу, ты сама не своя. Он ведь тебе не пара, согласись. Не о таком же ханурике ты всю жизнь мечтала?
  Катенька вздохнула и потупилась. Ага, что и требовалось доказать!
  - Что происходит, Катя? Как ты с ним связалась? Зачем?!
  Катенька вздохнула еще раз, комкая в руке ремешок от сумочки. Ритка пристально уставилась на подругу. Великое искусство пауз незаменимо при убеждении самых разных оппонентов. В чем сходились лучшие риторы всех времен и народов.
  И Катенька сдалась. Поломалась еще пару минут и сдалась.
  - Ну... Я не знаю... Можно ли сны пересказывать.... Вещие.
  - Сны? - удивилась Ритка и уверила подругу: вещие сны пересказывать не только можно, но и нужно, особенно если ты не хочешь, чтобы они сбылись.
  Катенька вздохнула, повела прекрасным плечом и поведала следующее.
  
  4.
  У них в магазине подобралась неплохая компания девиц. Днем в павильонах покупателей немного, вот и коротали время в незатейливых девичьих разговорах. А о чем девушкам разговаривать, когда сплетни закончатся? О будущих избранниках, ясное дело. Мечтали, в общем, кто во что горазд.
  Как-то Верочка из "Панинтера" и говорит:
  - Что зря языками трепать? Хотите узнать, как мужья выглядеть будут? Так это погадать надо. Я один способ знаю, меня бабушка еще научила. Если надо, расскажу. На этой неделе в ночь под пятницу как раз полнолуние - самая гадательная ночь.
  Все, понятно, ручки похватали и давай записывать. Катенька тоже все обстоятельно законспектировала и в четверг вечером готовиться начала. Перво-наперво наказала домашним ночью к ней в комнату не заглядывать. Затем все постельное белье и ночнушку наизнанку вывернула. Под подушку - червового короля положила. Там правило такое: на какую даму ты на себя обычно гадаешь, такого короля и кладешь. А какая она дама, если не червовая? Свет погасила, штору отдернула, чтобы лунный свет в комнату попадал, и перед тем как лечь проговорила заветные слова. Вот какие:
  "Четверг со средой, вторник с понедельником, воскресенье с субботой. Пятница одна и я, молода, одна. Лежу я на Сионских горах, три ангела в головах: один видит, другой скажет, третий судьбу укажет".
  Легла, одеяло до носу натянула и смотрит на луну, а сердечко так и колотится. Не сразу, правда, задремала и точно - видит сон.
  Идет она по тропинке к дому. Вроде как к тому, который у ее родителей на дачном участке стоит. Заходит. Нет никого, только занавески колышутся. Она туда-сюда. Глядь, а посреди большой комнаты - крест деревянный стоит, не иначе могильный. Жуть. Везде ленты траурные и зеркала занавешены, будто умер кто. Заметалась Катенька по дому - родных искать. Забегает в свою комнату - там зеркало не прикрыто, траурной ленточкой повязано, перед ним - стакан и черного хлеба кусок. А в зеркале - она, Катенька, аккурат, как на траурном портрете. Тут и вовсе подруга обмерла со страху.
  Но слышит голос, гулкий, то ли с неба, то ли со стороны иконы, которая в красном углу висела:
  - Лишь суженый твой беду отведет, коли за него держаться будешь.
  И входит суженый - все чин-чинарем, в атласном кафтане, шапке соболиной, в сафьяновых сапожках. Росточком, правда, не вышел, да личико какое-то невнятное, постноватое, шапка на ушах подвисла. Но ничего - кланяется ей в ноги, траур обдирает весь и уходит важно, сапожками задвигая. Великоваты, видно, сапожки.
  И снова голос, низкий, трубный:
  - Жди, красавица, суженого. Скоро придет за тобой добрый молодец. Судьбой приставлен от всех бед тебя и детей твоих уберегать.
  Дальше Катенька не помнит, что было. Проснулась - все из рук валится. Тоска мутная на душе. Шутка ли - вещий сон беду смертную предсказал.
  И надо ж такому - по дороге на работу нос к носу сталкивается с красавчиком из сна. Точь в точь - и росточком невелик, и личико сморщенное, и уши торчат. Увидел ее и дар речи потерял. Катеньке уж и самой ему на выручку пришлось пойти. Обрадовалась по первости - есть теперь кому беду жуткую отвести. Ну, суженый тянуть не стал и вскоре замуж позвал. Вот и не верь после этого в вещие сны.
  
  5.
  Ритка задумчиво потерла прыщик на подбородке. Чертовщина какая-то. Натуральная чертовщина, от которой так и веет жутким мистическим холодком.
  - А ты его точно никогда раньше не встречала? Подумай.
  - Говорю же, Звонарева, в первый раз во сне увидела. Да и какая разница? Это же вещий сон, - прекрасная грудь поднялась с тяжким вздохом.
  Катенькин телефон разразился звонком, и подруга умчалась к своему Вольдемару. А Ритка осталась в глубокой и растерянной задумчивости.
  Да-а, был момент, когда будущий представитель правящей элиты совершенно потеряла почву под ногами. И даже отчетливо услышала в голове голос бывшей классной, относившейся к Ритке в высшей степени придирчиво:
  - Звонарева? Слышу звон, да что толку в нем?
  Голос этот, резкий будто вопль мартовского кота и едкий, будто уксус с некоторых пор комментировал все ее неудачи и сомнения в себе.
  Но, надо полагать, и у знаменитой Риткиной тезки, железной леди Мэгги Тэтчер бывали трудные моменты, полные терзаний и сомнений в себе.
  Поэтому после нескольких минут растерянности Ритка взяла себя в руки и заставила отвлечься, чтобы не мешать работе таинственной интуиции, прятавшейся где-то в глубине головы.
  И та не подвела. Выбросила из своих недр ухмыляющуюся физиономию Вольдемара. Физиономия всплыла, наглая, самоуверенная, помаячила прямо перед Риткиным взором и лопнула мыльным пузырем. Но на Ритку уже снизошла уверенность: это неспроста. Не ухмылялся бы он так нагло, если бы сам не устроил здесь какой-нибудь подвох. Вот только в чем подвох? Гипноз? Есть ли другой способ повлиять на сны?
  До разгадки было еще как до Луны, но материалистическая почва под ногами давала оперативный простор для размышлений. И следующая дельная мысль не заставила себя ждать. Если все происшедшее - коварные происки Вольдемара, как-то же он должен был узнать, что Катенька собирается гадать. И когда собирается. Вот он - след! - обрадовалась Ритка и снова позвонила подруге:
  - Слушай, Катенька, а из ваших, в магазине, кто-нибудь с Вольдемаром знаком?
  - Как же, - ответила та, - у него там сестра работает. Кстати, та самая Верочка из "Панинтера".
  Ритка аж подскочила. Ничего себе попадание! Ай да я!
  - А тебе зачем? - поинтересовалась подруга.
  - Да так, потом объясню. Ты это.... Вольдемару только не говори, что я спрашивала. Хорошо?
  На Катенькино обещание надежда, конечно, слабая, наверняка проболтается. Ну и ладно - чем раньше враг поймет, что дни его сочтены, тем скорее начнет метаться и делать роковые ошибки.
  
  6.
  Верочку из "Панинтера" Ритка подкараулила после работы у супермаркета. Верочка не в пример брату оказалась высокой, видной и фигуристой. Лицо, правда, имела какое-то тусклое, без изюминки, лишь глазки напоминали братца - мелкие, юркие.
  Увидев Ритку, та недоверчиво нахмурилась, явив в лице неуловимое сходство с Вольдемаром. Ритка завернула длинную, давно заготовленную речь. Мол, брату вашему нужна помощь. Женится на Катеньке - не видать ему добра. Катенька, дескать, особа ветреная, легкомысленная, уж она-то знает. Ничего хорошего, короче, из их брака скороспелого не выйдет.
  Верочка слушала хмуро, никак не реагируя. Потом вдруг заявила:
  - Так ему и надо, козлу. Сам виноват.
  Ритка растерялась даже:
  - А вас что же, судьба брата не беспокоит?
  - Да пошел бы он куда подальше, - ответила Верочка, собираясь шествовать своей дорогой.
  Ритка решила сменить тактику и вновь заступила Верочке путь:
  - Подождите! Я знаю, что ваш брат подверг психику Екатерины Приваловой незаконному воздействию. Это карается законом. А вы ему оказывали преступное содействие. Вы должны чистосердечно рассказать мне все, чтобы я смогла нейтрализовать происки вашего брата. Иначе я вынуждена буду обратиться в соответствующие органы.
  Верочкины брови удивленно приподнялись, и она со своего высока смерила маленькую собеседницу презрительным взглядом:
  - Да пошла бы ты куда подальше, малявка. Доказательств у тебя никаких нет. И быть не может. Так что, пока, девочка.
  Ага! Сам факт воздействия на Катенькину психику она и не подумала отрицать. Значит, имел он место быть, имел! Уже удача. Однако, долговязая фигура быстро удалялась. Ритке оставалось лишь смотреть ей вслед. Что ж, жалостливый и шантажный варианты не сработали. Надо думать....
  - Эй, - не успела она повернуться, как ее окликнули. Верочка.
  Ритка прытко подсеменила к продавщице.
  - Если уж тебе так нужно, могу помочь. Точно чем он занимается, сказать не могу, он не говорит. Но за тридцать тыщ могу принести ксерокопию тетрадки, в которой он все записывает. Там уж сама разбирайся.
  - За сколько? - вылупилась Ритка.
  - Че глухая? Тридцать тыщ, говорю. Тыща баксов. За меньшее мне возиться резона нет. Мне на комнату нужно побыстрее накопить, съехать от них от всех.
  Шестеренки бешено закрутились в Риткиной голове. Тридцать тысяч! Как жалко. У нее, конечно, был неприкосновенный запасец, отложенный на курс английского языка с выездом в англоговорящую страну. Не то чтобы тридцать тысяч запредельно много. Просто в свое время она приняла железное решение: копилку не трогать, иначе к сроку от нее ничего не останется. Но ведь дело чести и принципа! Счастье подруги, как-никак. А-а, Ритка махнула рукой и согласилась.
  - Деньги готовь, - сказала Верочка и широкими шагами направилась к метро. Деньги видать ей действительно были нужны.
  
  7.
  Кальтакан.
  Это слово, написанное несколько раз неровным, корявым почерком, стояло на первом листке вожделенной ксерокопированной тетради.
  Ритка вгляделась в неровные буквы. Странное слово. Никогда такого не слыхала. И веяло от него чем-то древним, индейским. Седыми пирамидами, торчащими из джунглей. Какими-нибудь толтеками. И никоим образом оно не вязалось с жалкой личностью Вольдемара.
  Ритка не поленилась и набрала "Кальтакан" в поисковике, благо компьютер был под рукой. Оказалось, слово весьма известное в определенных кругах. В Википедии она прочитала:
  "Кальтакан (пер: дивный, удивительный сон) - особое состояние сознания, достигаемое во сне. Позволяет обрести контроль над сновидением и в сонной реальности вести себя будто в состоянии бодрствования. Аналогично называется смесь галлюциногенных растений, прием которой позволял достигнуть этого состояния. К сожалению, рецепт смеси не дошел до наших времен. Аналогом в современной культуре может быть понятие "осознанные сновидения".
  Упоминания о кальтакане встречаются...".
  Смотреть статью дальше Ритка не смогла - не справилась с нетерпением, набросившись на корявые записки Вольдемара. И надо сказать, по мере чтения нетерпение лишь росло. По прочтении же оно достигло пределов вовсе невыносимых. Ритка подскочила и бросилась искать Катеньку.
  - Катенька! Катенька! - вскричала она, увидев подругу, - ты свободна. Бросай своего Вольдемара на фиг.
  - Ты что, мать, белены объелась? - удивилась Катенька.
  - Думаешь, сон вещий был? Вещий? Как бы не так. Наглый и подлый обман! Вот, смотри. Ты его почерк знаешь? Вольдемара?
  Катенька пожала плечами:
  - Вроде похож. Я никогда внимания не обращала. На кой мне его почерк?
  - Его, его почерк, не сомневайся. Потом можешь сверить. Смотри, как он ловко тебя провел, гад.
  Катенька волей-неволей глянула на пачку листков.
  - Значит, есть такой препарат. Кальтакан называется. Если его принять, просыпаешься в собственном сне и можешь вести себя там как захочешь, будто наяву. Официально он считается не существующим, но, как видишь, существует, раз Вольдемар его где-то достал. Здесь, на этом листке он описывает свои первые опыты после пятилетнего перерыва. О том, что было раньше не упоминает. Так.... По числам. Вот смотри, 20-го у него был первый прием КТ (КТ - я полагаю, он называет кальтакан). Он уснул и увидел во сне, как маленьким гуляет во дворе. Почти сразу он понял, что спит, нашел свои руки - ну, как у Кастанеды. Во сне всегда первым делом свои руки надо найти. Потом принялся гулять по улицам, встретил своего деда, давно умершего.... И так 21-го, 22-го, 23-го, короче, целую неделю он погружается в собственные сны, с каждым разом все лучше и лучше, пишет, что навыки восстановились без особых проблем. Особых проблем не испытывает, за исключением разве утреннего отходняка. И еще все время опасается каких-то хантеров. Я не поняла, что он имеет в виду....
  - К чему ты мне все это рассказываешь-то? - скучным голосом спросила Катенька.
  - А вот к чему. Если принять двойную дозу препарата, можно попасть в сон к другому человеку. К другому, понимаешь ты, дуреха? Так слушай: 28-го он пишет о погружении в сон к В.. Я думаю, к сестре - Верочке, к кому еще? Для этого надо всего лишь в своем сне найти какую-то дверцу. И через нее же вернуться обратно. Всего-то! Какое-то время он шастает по снам своих приятелей. Для тренировки, надо полагать. Вот, хантеры опять ему мерещатся, но он успевает убежать.... Погоди-погоди, перехожу к самому интересному. Смотри, что он пишет 30-го: "Приступаю к основной части своего плана. Необходимо достать: крест, черные ленты, занавески на зеркала, костюм Ивана-Царевича, фотографию К. Затем необходимо договориться с В. и назначить время проведения погружения". Ни о чем тебе не говорит? Догадываешься, кто такая К.? И где ты видела крест, траурные ленты и кое-кого в костюме царевича? Костюм, правда, великоват был, но да ничего, сошел. Здесь он пишет: "Гадание предполагается в ночь на 13-е". Верочка, кстати, сама мне рассказала: насчет гадания именно он ее попросил на работе рассказать. Я думаю, братцу пришлось раскошелиться. А здесь, 13-го: "Погружение в сон к К. прошло успешно". Вспомни, когда ты видела сон свой вещий? Поклясться готова: в ночь на тринадцатое! Ну, все понятно? Никакого вещего сна не было. Тебя развели, подруга. Ты свободна. Посылай своего Вольдемара на фиг. На фиг это ничтожество!
  Ритка замолчала и торжествующе уставилась на Катеньку. Вот он, упоительный миг победы!
  
  8.
  Катенька помедлила немного и отреагировала, мягко говоря, неожиданно. Красивое лицо ее скривилось, она наклонилась к Ритке, крепко обняла ее за шею, и Ритка кожей почувствовала горячую слезу:
  - Хорошая ты подруга, - запричитала Катенька по-бабьи, прихлюпывая носом, - Ритка, настоящая. Спасибо тебе, всегда знала: в беде не бросишь, стеной стоять будешь. Не поленилась: тетрадочку целую исписала, почерк вон даже похож, придумывала, старалась, отксерила и все так натурально.... Дай Бог хоть тебе здоровья и счастья женского, коли мне не особо отмерено....
  Ритка была поражена:
  - Ты что же, не веришь мне? Думаешь, я сама все сочинила?
  - Да неужели ж можно сны менять? Никогда не поверю.
  Ритка долго еще убеждала подругу, ссылалась на Кастанеду, на Верочку и современные достижения науки. Увы, Катенька держалась под стать гоголевской Коробочке.
  - Хочешь, чтобы я в беду без Вольдемара попала? - сказала Катенька, наконец, - мне вчера голос во сне сказал, чтобы мы со свадьбой не тянули. Иначе вовсе худо будет.
  - Вчера? - удивилась Ритка.
  Вот как! Империя наносит ответный удар. Ах, скотина! Не унялся еще? Но, увы, аргументы ее иссякли, и она сдалась. Маленький танк завяз в трясине обстоятельств. Глухо и печально цокали по асфальту каблучки уходящей подруги.
  - Звону много, толку мало! - только и проквакала в голове классная.
  А в довершение всех переживаний ночью Ритке приснился Вольдемар. Да, уж, как только не глумился над Риткой. Куда бы она ни бежала, перед ней тут же возникала его бесцветная, лысая физиономия, изрекающая всяческие обидные слова.
  Ритка проснулась в холодном поту, комкая в бессильной злобе пододеяльник. Чуть позже, в институте, ее словно ударило: вдруг Вольдемар не просто снился ей сегодня ночью, а бесцеремонно влез в ее сон? Как давеча в сон подруги? Да запросто. Пораскинув мозгами Ритка окончательно уверилась в своем предположении. Ах, подлец! Наглый, самодовольный, уверенный в своей безнаказанности хам!
  Ритку трясло мелкой дрожью весь день. Неужто никакой управы не найти на эту наглую морду? Неужто нет способа убедить дубиноголовую Катеньку?
  И Ритка нашла выход. Она - Ритка, да не нашла бы! Выход крылся в коротеньком номере телефона, нацарапанном Вольдемаром на полях своих каракулей. Перед цифрами стояло слово "кальтакан", после них - слово "Грим". Судя по большой букве в начале - чье-то имя. И эта коротенькая строчка на полях торчала будто ниточка, ведущая к неведомым возможностям.
  Быть может, в другое время Ритка и подумала бы, стоит ли звонить по непонятным номерам и ввязываться в предприятия с непредсказуемыми последствиями. Но не теперь, когда вся ее душа горела от жажды мести. Лишь кровь врага остудит ярость в ее сердце.
  
  9.
  Голос у Грима оказался такой, какой и должен быть у человека с мрачным прозвищем Грим. Хриплый, усталый, слегка очумелый, тягучий как деготь. И недовольный, словно хозяин воспринимал жизнь как непреходящую тяжесть, а не прошеный звонок изрядно усиливал ее.
  - Да.
  - Здравствуйте. Это Грим?
  - Ммм.... Да.
  - Я вам звоню по поводу кальтакана.
  Грим поперхнулся, закашлялся и, справившись с кашлем, замолк.
  - Мне нужен кальтакан, - повторила Ритка.
  - Вы от кого? - разродился, наконец, невидимый собеседник.
  - От Вольдемара.
  - От кого? Не помню такого.... Короче, нет у меня.... Я завязал давно.
  - Мне очень надо. Очень! Человеку помочь.
  - Да говорю же: завязал.
  - Грим, Гримчик, Гримочка, ну пожалуйста. Это очень важно. Очень-очень. Человека надо спасать. Пожалуйста!
  Ритка замолкла, почти физически ощутив, как скрипят мозги Грима.
  - Ну, пожалуйста!
  - Ладно, черт с вами. Ммм.... Сегодня в девять у памятника Гоголю. Только это дорого, знаете? Сколько препарата вам надо?
  Знать бы как он выглядит, это чертов кальтакан, - подумала Ритка и сказала:
  - Как дело пойдет.
  - Хм... до вечера...
  - Стойте, стойте! - засуетилась Ритка, - как вас хоть найти-то?
  - Ммм.... Ну, не маленький я.... С бородой, в общем, не спутаете....
  Бармалей, что ли? - хмыкнула Ритка про себя, однако, скорее нервно, чем весело - тащиться на ночь глядя на встречу с самым, что ни на есть сомнительным типом - куда уж веселиться.
  Она припоздала минут на десять. Замешкалась с одеждой, одеться ведь следовало достойно, но с подчеркнутым безразличием к своему внешнему виду. Не дай Бог у нового знакомца возникнет подозрение в том, что она придает значение мелочам вроде собственной внешности.
  Николай Васильевич Гоголь издалека заметил ее и сощурился пристальным взглядом - так ей всегда казалось при подходе к гоголевскому бульвару. Особенно сейчас, на фоне хмурого, темнеющего неба, когда лицо великого классика терялось в тени.
  Грима она заметила издалека - неподвижно застывший громоздкий силуэт, казавшийся продолжением скульптурной группы бульвара. Немаленький - мягко сказано. На голову выше остальных прохожих. Да еще черные кудрявые лохмы торчат беспорядочной копной. Ей бы такие богатые возможности для прически.
  - Грим?
  Пока здоровило медленно, словно голем, разворачивался, Ритка постаралась до максимума довести выражение безразличия на лице. Безразличия к разочарованию, которое мелькнет сейчас при виде нее в глазах нового знакомого. Должно мелькнуть - голос-то у нее ничего, красивый, звонкий, под стать фамилии. А вот остальное....
  Больше всего на свете Ритка не любила подобные моменты.
  Однако на широкой и некогда упитанной, но сейчас носившей следы явного измождения, физиономии Грима читалась лишь попытка сосредоточиться. Словно он забыл, зачем оказался перед памятником Гоголю и теперь силился припомнить.
  - Я вам звонила по поводу кальтакана.
  Густые и черные брови, наконец, сошлись посредине широкого, морщинистого лба и Грим сказал:
  - Пошли.
  Широкими шагами он направился прочь от памятника к темнеющей, застоявшейся заводи бульвара. Маленькая Ритка посеменила следом. Сколько же ему лет? - думала она на ходу. И затруднилась с ответом. В некоторых ракурсах лицо нового знакомца казалось весьма молодым, в иных - изрядно умудренным жизненным опытом. Фигура его производила впечатление крепкой, но скорее полноватой, нежели атлетической. Плечи обтягивала ношеная затертая штормовка неопределенного цвета, на ногах - камуфляжные штаны и сильно стоптанные внутрь кроссовки.
  Грим дошагал до пустынной скамеечки, не сев на нее развернулся к Ритке. Брови его снова сошлись, а взгляд сверху вниз уперся в Риткины глаза.
  - Зачем тебе это надо? - разглядев собеседницу, Грим счел нужным перейти на "ты".
  - Что? - опешила Ритка.
  - Ну, лезть во все это?
  - Я же говорила: человека нужно спасти. Подругу.
  - В смысле?
  Ритке пришлось рассказать обо всем. Ну, это она умела - быстро, четко, ясно, вычленяя главное. Грим слушал, придавив ее тяжелым взглядом круглых, близковато посаженных глаз.
  - Ну, и сколько ты хочешь взять препарата? - поинтересовался он по окончании рассказа.
  - Не знаю. Я думала, вы подскажете.
  - Та-ак, совсем хорошо. Она еще и не в курсе. Ты хоть понимаешь, куда лезешь?
  Ритка пожала плечами. Грим приблизил к ней свое широкое лицо, так, что в его зрачках ей привиделось свое маленькое отражение, и сказал страшным голосом:
  - Ты бы полезла в джунгли, девочка? В амазонскую сельву? Одна? Ни разу там не бывав и не зная ни черта? Где на каждом шагу гады ядовитые, болота смрадные, тигры голодные и индейцы, которые пока скальп с кого-нибудь не снимут, домой не вернутся? Так вот, по снам чужим шариться - во сто крат хуже. Потому что там ты никогда не знаешь, с чем столкнешься в следующий миг. И даже предположить не можешь - никакого воображения не хватит. Даже у меня. В психушку захотела? Короче, подруга, кальтакана я тебе не дам.
  В Ритке вскипело раздражение - то ли от наглого вторжения в свою интимную зону, то ли от запаха крепкого табака осеняющего бородатую физиономию, то ли оттого, что ее задвигали как маленькую несмышленую девочку - скорее от последнего.
  - Мания величия? Понятно, - заявила она, отстранившись, - думаете, вправе решать за меня? Ответственность плечи не давит - за каждого решать?
  Грим не нашелся, что ответить. Тут уже она сделала шаг вперед.
  - Я взрослый человек. Вы меня предупредили, и я вполне отдаю себе отчет в своих поступках. Я готова заплатить сколько надо. А опасностей я не боюсь. Если Вольдемар справился, я и подавно справлюсь.
  - Вольдемар твой - либо продвинутый, опытный, либо отморозок шизанутый.
  - Во-во, скорее второе. Ну, так как, продадите препарат?
  Грим смотрел на нее некоторое время, почесал дремучую макушку и махнул пятерней:
  - А, черт с тобой. Знаю таких. Все равно не отвяжешься. В конце концов, я предупреждал.
  - Только вы мне объясните, что и как.
  Грим страдальчески наморщил лоб, тяжко вздохнул, словно смиряясь с необходимостью вырвать больной зуб:
  - Как хоть зовут-то тебя? Маргарита? Марго, значит.... Ну, слушай, Марго.
  Ритка прытко достала заранее заготовленный блокнот с карандашом и приготовилась много писать. А Грим достал из кармана пачку дешевых сигарет.
  
  10.
  Человек, как говорится, предполагает, а Бог располагает. Даже будущими премьер-министрами.
  На следующий день позвонила Катенька и пригласила на свадьбу. Через две недели.
  - Когда? - опешила Ритка, - а почему так быстро? Вы же месяца через два собирались? Что, опять голос?
  Катенька помялась немного и призналась: да, вновь явился во сне пророческий голос. Прямым текстом велел перенести свадьбу на месяц поближе, да еще наказал особо не тратиться - ни к чему, мол, деньги разбазаривать. Ну, дражайший Вольдемар, конечно, подсуетился и все устроил в лучшем виде.
  Бросив трубку, Ритка закусила губу от праведной злости на своего врага, наглого, бессовестного, да еще и жадного в придачу.
  - Свадьбы не будет! - воскликнула будущий премьер тоном известного советского киногероя и поняла: двухнедельный план подготовки к сонной прогулке, подробно описанный ворчливым Гримом, сокращается до пяти часов, оставшихся до ночи. А если брать чистое время - часов до трех.
  Согласно наставлениям Грима первые несколько, не менее пяти, дней, а лучше неделю следовало посвятить очищению и укреплению духа. Короче говоря - длительным медитациям и постоянной рефлексии. Следующие несколько дней, опять же лучше неделя, отводились на работу с восприятием и границами. Требовалось целыми днями наблюдать, вживаться в разные образы, представлять себя днем будто во сне, то и дело искать свои руки. После чего разрешалось принять, наконец, первую дозу препарата и погулять в своем сновидении. И уже после того, как человек мало-мальски освоится в собственных снах, а это уже у кого как пойдет - кто за неделю научится, кому и месяца мало, имело смысл думать о посещении снов чужих.
  Так. Медитацией Ритка решила позаниматься часик перед сном. В чем-чем, а в крепости своего духа она не сомневалась. Чего ж зря время терять? Часик-другой придется потренировать восприятие, раз уж положено, и сегодня же махнуть в собственный сон. Завтра же, если все пойдет хорошо, в чем Ритка тоже была уверена, нагрянуть в сон к Катеньке, где открывался оперативный простор для воздействий на психику подруги. Риткин план не во всем соответствовал наставлениями Грима, но и она ведь тоже человек незаурядный.
  Что ж, Риткины слова, как правило, не расходились с делом. Она выполнила все требуемые упражнения, да еще успела подготовиться к завтрашнему семинару по философии.
  В половине одиннадцатого Ритка строго-настрого предупредила родителей не тревожить ее, заперлась в своей комнате, достала из сумочки пузырек из-под валерианки, на содержимое которого ушли все ее сбережения и заработки, оставшиеся после общения с Верочкой, и, открыв зубами крышечку, вытрясла на ладонь маленькую белую таблеточку. Если Грим не наврал, это и был знаменитый кальтакан. Согласно скупым объяснениям бородача, препарат спонтанно образовывался из просроченных на строго определенное время таблеток от кашля. Причем свойства кальтакана сохранялись у препарата не больше года, после чего необъяснимо исчезали и он вновь становился бросовой просроченной таблеткой. Что за препарат, и на какое время его требуется просрочить, Грим, понятное дело не сообщил.
  Ритка некоторое время разглядывала крохотный кругляшок с полосочкой посредине.
  Вот, бородатый черт! Ухитрился же смутить ее душу. Ну, сон и сон - погрузилась бы, погуляла и спокойно вернулась обратно. Так нет, в голове против воли крутились слова, сказанные мрачным голосом: "Ты думаешь, это просто так? Мы вступаем на самую грань совершенно других сфер - чужих, враждебных, опасных, о которых не имеем ни малейшего представления. Они могут просто так и не отпустить. Какую-то плату они по любому возьмут".
  Ритка судорожно вздохнула. Закинула таблетку в рот и запила водой. Все. Обратного хода нет. Хотя с другой стороны, интересно, аж дух захватывает. Словно перед хорошей экскурсией.
  Ритка погасила свет, улеглась в свою уютную постель. Посмотрела в желтоватую тьму за окном, на отсветы уличных фонарей, украшающие потолок. Собралась уж было подумать о том, о сем, но внезапно провалилась в сон.
  
  11.
  Ритке приснилась Италия. Когда-то она вместе с родителями ездила туда в тур поездку и вынесла массу впечатлений. На Италию, правда, приснившееся мельтешение людей в каком-то мрачном то ли супермаркете, то ли аэропорту походило мало, но Ритка точно знала - это Италия. Как всегда мы знаем во сне.
   - Пошли скорей на последнюю экскурсию, а то через час - самолет, - сказала какая-то размытая личность, по ходу - неизвестная подруга.
  И Ритку словно по мозгам шарахнуло: как самолет? У нее же багаж в гостинице! Со всеми подарками, покупками и сувенирами. Со всей Италией! Ничего не ответив, Ритка поспешила через тесную толпу. А вдруг успеет? Хотя вряд ли - до гостиницы за час и не доберется.
  Всей душой оплакивая багаж, который теперь возьмешь разве чудом, Ритка все же продралась сквозь толпу, смутно вспоминая путь к гостинице. Продралась и остановилась у висящего на стене телефона, перед которым выстроилась изрядная очередь.
  - Извините, что это за телефон? - поинтересовалась она в силу природного любопытства.
  - Как что? - удивился кто-то ее незнанию, - Это связь с Господом Богом.
  С Господом Богом? Блин, вот кстати, - обрадовалась Ритка и на радостях очнулась в собственном сне. Грим не обманул - кальтакан сработал.
  Она поняла, что спит, остановилась и поднесла ладони к глазам - так полагалось по инструкции Грима. Ладони - дань памяти незабвенному Карлосу. С таким же успехом подходила любая другая деталь, на которой требовалось фиксировать внимание. Руки постепенно проступали из мути, очерчивались, приобретали цвет, объем, линии. Вот линия жизни - длинная и четкая....
  Вдруг будто лопнул мутный ватный пузырь, окружавший голову. И будущий глава правительства действительно очутилась в большом, бесконечном даже, помещении с низковатым, правда, потолком. Звуки, пожалуй, подкачали - то вовсе исчезали, то, далекие, всплесками прорезывались сквозь звенящую тишину. И на грани восприятия постоянно мерещился какой-то низкий гул, будто гудела сама окружающая пустота.
  Ритка с любопытством озиралась по сторонам. Тусклые фонари уходили рядами в ниточки бесконечной перспективы по темному, асфальтового цвета, потолку. По эскалатору уползала куда-то вверх нескончаемая толпа. Перед дверями павильонов, идущих по дальней стене, стояли этажерки с глянцевой рекламой и мелким товаром. Цветные, яркие и, казалось, абсолютно реальные. Ритка нагнулась и подобрала рекламный листок с пластиковых плиток пола. Ненароком коснулась сине-серого пластика. Пол был гладким, холодным и с соринками. С листка Ритке улыбнулся огромной улыбкой большой, мохнатый кот. Надо полагать, Чеширский. Улыбка показалась Ритке хитрой, неприятной. Зеленые глаза сверкнули острыми звездочками, и котяра, как ему и положено, стерся, оставив лишь улыбку. Ритка отбросила неприятную карточку.
  Кругом - люди как люди, разные, живые. По крайней мере, так показалось Ритке в первый момент.
  Погоня за багажом, понятное дело, отменялась - на кой ей сонный багаж? Пожалуй, стоит просто походить туда-сюда.
  Риткин взгляд упал на телефон. Ах да - связь с Господом Богом! Вот и надпись на стене: "GOD". Как случай такой упустить? Сон, понятно, но все равно интересно. Ритка поискала глазами конец очереди. Он терялся где-то за колонами. Что же делать? Этак все время на стояние и потратишь. Нет уж. Но и ломиться без очереди не хотелось, пусть даже и в собственном сне. Неизвестно как отреагирует с виду вполне реальная толпа. Каким-то законам сна, наверное, и самой Ритке приходится подчиняться.
  От телефона отошел озадаченный человек, но следующий - высокий тип в костюме, то ли замешкался, то ли прозевал, то ли ждал какой-то команды. И Ритка недолго думая заскочила в красную телефонную будку, словно сошедшую с улицы советского города. Хотя мгновение назад телефон укрывался под синим колпаком - в этом она готова была поклясться.
  Серый облупленный корпус, номерной диск, трубка на гофрированном металлическом проводе - такие телефоны она видела в раннем детстве и в кино. Вот и номера на табличке - пожарные, милиция, скорая помощь. Ага - Господь Бог. Ритка приложила холодную трубку к уху и набрала нужные цифры на тугом диске. И тут вспомнила - две копейки! В старых телефонах для звонка нужно бросить две копейки. Прикольно - разговор с Богом за две копейки. Однако монетки то у нее нет. Вот досада.
  Ритка посмотрела на старый телефон, с исцарапанным серым боком, на номер Господа Бога, на инструкцию, где действительно говорилось о двух копейках, сквозь треснувшее стеклышко в двери покосилась наружу, откуда на нее внимательно смотрели из очереди. В голове оглушающе гудела тишина. Чудно! Ну, точно - сон.
  Для очистки совести Ритка порылась в кармане курточки - и, о чудо - нащупала монетку. Не двушку, правда, а наш, современный полтинник, который теоретически вполне мог сойти и за двушку. Обрадовалась, вставила монетку в прорезь телефона, набрала номер и уж совсем приготовилась сказать: "Господи!", но женский металлический голос в трубке сухо сказал:
  - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети "Скайлинк". Позвоните попозже.
  Ритка не стала дожидаться, пока ей повторят то же самое на английском языке, и вышла из будки. Ну, не досада - не удалось поговорить с Богом из-за каких-то двух копеек. Может, занять двушку у кого-нибудь в очереди? Хотя нет - не судьба, так не судьба. Да и о чем спрашивать Господа она толком не придумала.
  Посмотрю-ка я лучше, что творится наверху, - решила Ритка и направилась к эскалатору, увозящему куда-то молчаливых сосредоточенных людей. Пока она поднималась, ей показалось, что взгляды всей очереди направлены ей вслед. Бесстрастные, но внимательные....
  Странно, кстати, почему Господь пользуется сетью Скайлинк?
  
  12.
   На улицу она выбралась из подземного перехода, вырубленного, похоже, в каком-то древнем гранитном утесе, надо полагать каком-нибудь историческом памятнике. Настолько древнем, что кусочки со стен перехода временами отваливались и медленно, бесшумно, перышками, падали на пол. Как в странном сне, можно было бы сказать, если бы это не являлось сущей правдой.
  Вечерело. Тихие, синеватые сумерки заволакивали пейзаж. Но фонари не горели - света хватало. В таком свете окружающее казалось блеклым, бесцветным и таинственным. Мощеная дорожка вела через крохотный сквер на улицу. Из сквера на Ритку накатывали эфирные волны сладких цветочных ароматов. Большие цветы смутно белели в тенях, густевших под плотной сенью деревьев. Люди, толпившиеся в подземных переходах, подчас узких, как на подводной лодке, куда-то подевались, и Ритка направилась к улице в полном одиночестве.
  Шаркающие звуки ее шагов единственные нарушали окружающую тишину. Сорвавшийся с дерева листок мягко погладил по лицу. Из-под ноги выскочил и запрыгал по дорожке шальной камушек. Ритка обернулась - никого.
  Вскоре она оказалась на маленькой площади, окруженной плотной стеной домиков, старых, обветренных, вросших в мостовую, но в то же время аккуратных, стильных, как бывает только в старушке Европе. Окна все с высокими решетчатыми ставнями, черепичные крыши с козырьками и водосточными трубами, цветы на балкончиках, пушкинские фонарики, на ажурных лапках выступавшие из стен, потемневшие вывески лавочек. Прямо рекламная открытка старинного европейского городка, выступившего из задумчивого сумрака прошлого.
  Три улочки утекали с площади и вовсе в темную мглу, за какие-то свои, невидимые глазу, повороты. Ни единой фигуры не нарушало всеобщей неподвижности. Ни единого живого окна - либо наглухо зарытые ставни, либо слепо отразившееся в стеклах смутно сиреневое небо. Лишь на другой стороне площади мягко перебирали ветер тенты пустынного уличного кафе.
  Ритка поразмыслила немного и двинулась по улочке, чуть более широкой и не так сильно напомнившей ей горное ущелье. К тому же, там виднелось побольше цветов. Звук шагов казалось жил своей жизнью. Он то скакал по стенам, карнизам и стыкам водосточных труб вверх, прячась где-то под карнизами крыш или за пышными цветами на балконах. То упрыгивал далеко вперед или назад, наверное, продолжая существовать где-то в сумеречной мгле. Может быть, поэтому Ритке постоянно мерещилось внимательное постороннее присутствие, и она настороженно озиралась по сторонам.
  Стоило ей пройти мимо первой же входной двери, как створка ее начала беззвучно отворяться. Ритка остановилась, опасливо отступив на пару шагов. Из темного проема выступила, вернее даже сказать, выплыла в сумрак улочки невысокая, поменьше Ритки, девочка в пышном старинном платье с несоразмерно широкой юбкой и с гротескной огромной прической, походившей издалека на уши огромного пуделя. Ни дать ни взять, инфанта Маргарита с известной картины Веласкеса. Причем вся фигура сплошь была одноцветной, то ли серой, то ли тёмно-синей - в мутных сумерках не разобрать, чем походила на живые скульптуры, с некоторых пор наводнившие европейские города. И точно, фигура медленно, будто механически, присела в поклоне, исполнила несколько причудливых пассов руками, совсем как кукла наследника Тутти в "Трех толстяках". После чего жестом пригласила Ритку следовать дальше по улице и замерла.
  - Мне? Идти? Куда? - поинтересовалась озадаченная Ритка.
  Девочка медленно подняла руку и прижала серый палец к серым губам - тссссс. До Ритки внезапно дошло, отчего ей так не по себе - глаза! У фигуры - пустые глаза! Все живые скульптуры, доселе виденные Риткой, каких бы успехов не достигали в искусстве преображения, обладали нормальными человеческими глазами - цветными, блестящими, трепетными отражениями душевной жизни. У девочки же глаза были серыми, пустыми и безжизненными, никоим образом не выделяясь на лице.
  Ритка поторопилась отойти от странного существа. Сон-сон, а кто его знает? Но едва она проходила очередную дверь, как из нее появлялась новая фигура, молчаливая, бесстрастная, исполнявшая какой-нибудь незатейливый танец. Она узнала жутковатого Доктора Чуму с птичьим носом, в длинном до пят глухом одеянии, шута с огромной головой, украшенной колпаком с бубенчиками, Бауту в зловещей квадратной маске и черном плаще, протянувшего ей розу, церемонного Анубиса с шакальей головой и длинными острыми ушами. У многорукой индийской богини, закутанной в сари, шевелились все четыре руки, в одной запросто извивалась кобра.... Скоро вся улица за Риткой была полна странных силуэтов, застывших в самых причудливых позах. Словно в каком-то ночном музее под открытым небом. И все они указывали вперед, куда уводила улица, размываясь в полумраке.
  Ритка нерешительно замедлила шаги. Ей показалось, кто-то вышел из-за поворота и движется навстречу по центру мощеной улочки. Точно. Девочка? Да-да, именно девочка, платьице, которой смутно белело между домами. Может быть, единственное человеческое существо в странном городе живых скульптур. Девочка остановилась вдалеке, будто дожидаясь, когда Ритка сама пойдет ей навстречу. Ритка обернулась. Все фигуры как одна внимательно, не моргая, смотрели на нее пустыми глазами. Казалось, сама улица наблюдает за ней, дожидаясь от нее чего-то важного. Что ее сон хочет от нее? Что за девочка медленно выступила из темных уголков ее бессознательного?
  С ближнего балкончика спланировал сухой листик, порхнул мимо мотылек, и Ритка в который раз поразилась странной реальности происходящего. Только давила плотная, временами будто ватная, временами звенящая тишина.
  Вдруг Ритку окликнули. Вот уж она подпрыгнула от неожиданности. Катенька! Та спешила со стороны, подбежала, задыхаясь и тараторя на ходу:
  - Ритка! Ты что, с ума сошла? Там же самолет через пять минут! Я весь аэропорт обежала, а она тут стоит, наверху. Кулема! Бежим скорее!
  Ритка с любопытством оглядела подругу - Катенька как Катенька, в своем красном школьном плаще, на каблуках. Ритка даже знаменитую родинку разглядела в потемках на ее правой щеке. Ритка вздохнула, обернулась на девочку, на сумрачную уличку, куда она, наверное, уже никогда не попадет.... Однако, она решила поплыть по течению сна - наверное, это было полезнее для опыта. Да и как-то жутковато было идти одной в окружении непонятных существ, провожавших ее бесстрастными взглядами. Да и интересно было проверить, сохранились ли подземные лабиринты, по которым она пробиралась наверх? Телефонная будка с номером Господа Бога? Все эти толпы людей? Существуют ли они сейчас, пока она стоит здесь? И был ли уже этот тихий город, пока она бродила внизу? Не существует ли все лишь под ее взором - ведь это ее сон?
  Она поспешила за Катенькой.
  
  13.
  Ритка проснулась по будильнику - такое с ней бывало исключительно редко. Обычно она открывала глаза минут за десять до неприятной мелодии, обрушивающейся на сонную голову.
  В ушах шумело, в висках колыхалась свинцовая тяжесть, страшно хотелось пить. Комната стремилась уплыть в сторону. Да, можно было констатировать нечто вроде похмелья, о котором предупреждал Грим. Ничего, по мере привыкания должно пройти.
  Однако кроме телесной муки, Ритку донимало ощущение, что во сне произошло нечто неприятное. Она напрягалась-напрягалась и вспомнила-таки что.
  Тогда, устремившись вслед за Катенькой, она как-то быстро оказалась перед самолетом и, миновав таможенный контроль, пробежала узким коридором на борт. Правда, оказалась не в салоне, а в ночном волшебном лесу или парке, полном беседок, каменных мостиков, бумажных фонариков и порхающих в душистом воздухе сверкающих феечек. Сад этот часто снился ей по ночам и был любимым ее сном. Где-то в его глубине, среди зарослей дремучих дубов стоял маленький сказочный домик, окошки которого светились гостеприимно и призывно. И каждый раз стоило ей взяться за ручку маленькой дверцы, она просыпалась. Увидев сад вчера ночью, Ритка пришла в восторг и устремилась к домику, уверенная, что в этот раз ей никто не помешает заглянуть внутрь, где, она была уверена, ее ждет нечто очень важное. И опять проснулась - вот расстройство.
  Однако подумав еще немного, Ритка поняла - не домик на самом деле портит ее настроение, вызывает смутную тревогу. Какое там - домик. Во вчерашнем сне случилось нечто посерьезнее домика. От одной мысли о чем ей становилось не по себе.
  Она ведь не попала в домик не просто так, нет, ее задержали по дороге. Кто? Или что? Так.... Они шла по тропинке к домику. Горели фонарики, порхали феечки и мотыльки. По сторонам дорожки из темноты вступали в разноцветные облачка цвета кряжистые разлапистые деревья. Порой над тропинкой нависали густые ветви. Она миновала перекресток - другая тропинка поманила своими гирляндами огоньков в таинственные глубины сада. Ага! Вот. Там она заметила фигуру, метнувшуюся за дерево. И застыла на месте. Дело в том, что подозрительная фигура померещилась ей не в первый раз. Еще в людных подземных этажах странного города, ей чудилась слежка за собой - слишком быстро чей-то силуэт скрывался за поворотом, стоило ей повернуть голову. Пару раз она даже возвращалась назад, но видела лишь низкие коридоры, с толпой, безучастно бредущей под бесконечной цепочкой ламп. Второй раз она заметила, как некто выглядывает уже из-за утеса, наверху, в пустынном городе. Как раз в тот момент, когда устремилась за Катенькой. И узнала его - ну, конечно, с какой другой можно спутать эту щуплую фигурку, увенчанную ушастой головой? Вольдемар! Ритка пришла в боевое возбуждение, которое, надо полагать, сделало бы честь любому берсерку, и, забыв о Катеньке, помчалась за утес. Увы, обогнув последний отрог, она никого не нашла. Не мудрено - в сквере, окружавшем выход из подземного перехода, царил глубокий мрак. Ритка не сомневалась - Вольдемар не приснился, а вновь нагло наведался к ней в сон.
  Поэтому увидев мелькнувший в полутьме пустынного парка силуэт, ни секунды не колеблясь, бросилась в погоню по узенькой тропке, уводящей в самые заросли. В призрачном свете, натекающем с дорожек, она различала семенящую фигуру человека. Бежала быстро, но настигла беглеца лишь тогда, когда тот начал замедлять ход. Потом и вовсе остановился. Тогда остановилась и она. Неизвестный начал медленно поворачиваться и.... теперь Ритка изо всех сил старалась вспомнить, что же случилось потом. Нечто приведшее ее в ужас, заставивший мгновенно проснуться. Исконный, глубинный ужас. Уж явно не Вольдемар. В одном она была уверена на сто процентов - там она столкнулась с подлинной опасностью. Причем не с собственным кошмаром. Там встретилось нечто чужое, бесконечно чуждое ей. И, может быть, стоит поблагодарить некие предохранительные механизмы, заставившие ее проснуться....
  Странно, Грим уверял: в первых погружениях, да еще в собственный сон бояться нечего. Бояться надо позже, когда тобой заинтересуются.... Очень странно. А согласно плану, сегодня ей предстояло погружение в сон к Катеньке. От этой мысли становилось не по себе. Но будущие премьер-министры никогда не отступают. И не сдаются.
  
  14.
  Следующей ночью Ритке приснилось, как она проснулась, собралась и спешит в институт. Утреннее солнце заливало привычные городские улицы, острые косые лучи били в глаза из-за домов, радостно скакали в ветвях деревьев, но пустынность окружающего пейзажа вводила Ритку в некоторое недоумение: неужели она перепутала время и поперлась в храм науки слишком рано?
  Не доходя пару кварталов до главного корпуса, она заметила странную машину, остановившуюся неподалеку - длинный черный лимузин, сверкающий хромированными деталями. Такие возглавляют дорогие похоронные процессии либо возят крестных отцов зарубежной мафии. Очень выразительная машинка. Ритка замедлила ход.
  Из кабины выскочил шофер, проворно обежал блестящий лакированный бок, открыл заднюю дверцу и выпустил высокого господина в черном старомодном костюме и коротком плаще с высоким стоячим воротником.
  Вампир, а это был, несомненно, вампир, воровато озираясь по сторонам, черным облаком двинулся в сторону института. Одного взгляда хватило Ритке, чтобы узнать в порождении ночи их собственного декана. Ритка так и раскрыла рот. Она-то всегда подозревала, что с деканом не все чисто. Иначе с чего бы этот высокий, импозантный, но весьма еще молодой человек с угольными волосами вызывал у нее благоговение, смешанное с необъяснимым ужасом? Да что там, не только у нее, а у всей женской половины первого курса. Мамочки мои, вот, оказывается, в чем дело!
  Держась поближе к подъездам, прячась за кустами и стараясь не взорваться от распирающей новости, Ритка посеменила вслед за представителем нежити. На ступеньках институтского крыльца, странно тихого и пустынного, ему повстречалась лишь Света Ласточкина - первая местная красавица.
  Декан галантно раскланялся и начал что-то говорить девушке, постепенно все ближе приближая к ней свое породистое лицо. Девушка рассмеялась, качнув светлыми волосами - видимо он пошутил. Тогда он, воровато оглянувшись по сторонам - только сверкнули хищные глаза - взял ее под руку и повел к дверям.
  Ритка хотела закричать, предупредить - но не смогла выдавить ни звука - так по непонятной причине сдавило ее горло. Тогда она медленно двинулась за деканом и его жертвой. Не было ведь сомнений, с какой целью он уводит сейчас Светку в чрево пустынного института. И ведь действительно пустынного - окружающий город будто вымер. Светка толкнула тяжелую дверь и успела заметить две фигурки у дальней лестницы в конце непривычно пустынного длинного коридора.
  Ритка поднялась на второй этаж, озадачилась и.... очнулась, то есть внезапно поняла, что спит. На руки она взглянула мельком - сонный мир и без того прояснился, обрел резкие очертания.
  Опять - гудящая, оглушающая тишина, давящая в уши, рождающая ощущение особой, объемной пустоты кругом. А так с виду - обычный коридор их института с высокими окнами по одной стороне, с не менее высокими дверями и шкафами по другой. Лишь за окнами помрачнело, на солнце набежали тучи и напротив окон лежали на истертом полу не солнечные зайчики, а облачка мутного света.
  Необходимость спасать Светку и выводить декана на чистую воду, естественно, отпадала - раз они порождение ее изощренного мозга. По институту бродить тоже не время, на кой? Следовало как можно скорее найти точку входа в сон к Катеньке.
  Попасть в чужой сон, по версии Грима, не составляло особого труда. Для начала требовалось принять не одну таблетку кальтакана, а полторы. Затем, засыпая, необходимо было настроиться на волну нужного человека, проще говоря всячески думать о нем, вспоминать. Не возбранялось посматривать на его фотографию. И очнувшись в своем сне, оставалось отыскать точку входа - как правило, в виде дверцы, ведущей прямиком в чужой сон. Что за этим - метафора, изощренные игры разума, или нечто более реальное, Грим сказать не смог. Никто бы не смог, по его словам.
  Опытный нырятель в чужие сны может найти нужную дверцу сразу, по ощущению. А вот неофитам вроде Ритки приходится искать методом проб и ошибок, другими словами - открывать все дверцы подряд. Включая дверцы шкафов, тумбочек и электрических щитков. Тут уж как повезет. Ритке повезло. Одна из дверей коридора вела не в лекционную аудиторию или в какую другую Риткину ассоциацию, а в магазин, где работала Катенька.
  Ритка оглянулась в последний раз на привычный институтский коридор, тихий и пустой, вздохнула и шагнула в сон к Катеньке.
  
  15.
  Новичка вроде Ритки на первых порах подстерегала возможность ошибиться и с непривычки принять свой сон за чужой. Опытный нырятель в чужие сны уже никогда не ошибался, определяя принадлежность сна по нескольким мелким, но безошибочным признакам. Трудноуловимое усиление чувства оглушающей пустоты вокруг, изменение колористики и общей стилистики сна, маркеры глубины - для наметанного восприятия эти нюансы однозначно свидетельствуют о принадлежности сна.
  Ритка, понятно, еще не могла столь тонко воспринимать сновидные реальности, но интуиция однозначно подсказывала ей: она в сновидении у своей старой подруги.
  Это место она узнала сразу - пару раз заходила проведывать Катеньку на работу. Несколько просторных залов, глянцевые бежевые стены, белые колонны, зеркальный потолок, модерновые часы на стене. Полки, вешалки с дорогой одеждой, подсветка - некая помесь музея с современным дворцом. Как и полагается в хорошем торговом павильоне.
  На Ритку, вызывая неприятное ощущение, сразу же уставился десяток пар глаз. Совсем как в странном городе молчаливых фигур. Приглядевшись, Ритка поняла - манекены. Они застыли по всему залу, и, казалось, спрашивали у нее: чего тебе здесь надо?
  Правда, помнится, в реальном павильоне, где работала Катенька, стояло больше дамских фигур в дорогих платьях. Здесь же, во сне у Катеньки, гордо выставили свои рельефные фигуры молодцы в нескромных, стриптизерских плавках. Хе-хе, вот как! Впрочем, Катенька всегда питала слабость к тренированным парням.
  Сделав пару шагов, Ритка оглянулась - запомнить дверь, ведущую обратно в свой сон. Точка входа в чужое сновидение одновременно являлась и точкой выхода из него. Другого способа покинуть чужое сновидение не существовало. Разве только если сновидец вдруг проснется. Тогда непрошеному посетителю его сна придется пережить несколько пренеприятных мгновений.
  Ритка, похоже, шагнула сюда из двери подсобки. Она заглянула обратно, увидела пустынный коридор института, окно, за которым медленно ползли тучи и окончательно успокоилась.
  Ритка прошлась по залу, покосилась на свое отражение, проплывшее в высоком зеркале, и обмерла - оказалась в пижаме! Своей уютной розовой пижамке с рюшками, сохранившейся еще со школьных времен. Ритка в панике зыркнула по сторонам. Но женщина, копавшаяся неподалеку на какой-то полке, не обратила на нее никакого внимания. Да, ведь Грим предупреждал - при пересечении границы чужого сна странным образом оказываешь в том, что на тебе одето в реальности. Хорошо еще, мать, голой спать не завалилась. Хотя черт с ними, все равно они не настоящие. Ритка заглянула в соседнее ответвление зала и вновь поразилась странной, какой-то пустой, оглушающей, но яркой реальности происходящего. Блестели отсветы ламп на пластиковом полу, на лицах манекенов. Продавщица понесла куда-то кипу одежды. Несколько покупателей равнодушно прохаживались перед полками. За стеклянной стеной павильона по коридору супермаркета тек куда-то людской ручеек.
   Катеньки не было. И факт этот говорил о многом. Дело в том, что человек может воспринимать свой сон только из себя, из своего Я. Попавший к нему в сновидение при этом видит сновидца в его собственном образе. Если же в данном конкретном месте сновидца, в частности, Катеньки нет, значит, она наблюдает сейчас какую-то другую картину. Но ведь Ритка-то здесь - ходит себе спокойно из зала в зал. Значит, эти залы существуют не только в непосредственном восприятии хозяина сна, а еще некоторым образом, сами по себе. Значит, существовал и тот странный город в ее, Риткином, сне, пока она бродила под землей. И, как знать, может, и сейчас существует....
  Ритка посмотрела в коридор, на противоположной стороне которого сказочными гротами роскошно сверкали другие бутики дорогой одежды. Вот бы пройтись по этому коридору, повернуть за поворот, за другой, увидеть загадочные сонные дали, отыскать выход на улицу. Будет ли там Москва? Нет. Пусть и похожий на Москву, там будет совершенно другой город, существующий лишь здесь, в Катенькином сне, и он будет не похож ни на какой город в мире. А, может, вокруг него раскинулся и целый мир....
  Ритка так увлеклась своими мыслями, что пропустила появление Катеньки. Катенька вошла из внешнего коридора вслед за своим шефом. Подруга как-то показывала шефа Ритке, и произвел тот самое приятное впечатление. Правда сейчас, во сне, казался повыше, постройней и помоложе, чем представился Ритке в действительности. Катенька глядела на него обожающими глазами. Тот, похоже, отвечал ей взаимностью. Вот о чем, похоже, грезит ее подруга. И вот кто составил бы ей достойную партию. Если бы не гадкий, мерзкий Вольдемар!
  При воспоминании о Вольдемаре Ритка оживилась и побежала к Катеньке. Подруга заметила ее и остановилась, удивленно заморгав.
  
  16.
  - Катенька, Катенька! - радостно закричала Ритка, - видишь, я тебе снюсь, как и обещала. Слушай пароль: Я хочу поместить звон во Вселенную.
  Возбуждение Ритки понять легко. Накануне днем, Ритка позвонила Катеньке и сказала:
  - Если сегодня, Катенька, я приду к тебе в сон, поверишь, что сны можно менять? Что Вольдемар все подстроил? Поверишь? Хорошо. Сегодня же я приснюсь тебе и скажу условные слова: "Я хочу поместить звон во Вселенную". Поняла? Жди.
  И вот, на горизонте замаячил упоительный миг победы.
  - А ты что, мать, в таком виде-то? - как-то слишком спокойно отреагировала Катенька, - из больницы сбежала что ли? Вот так-то. Говорила я тебе, говорила - учеба до добра не доведет.
  - Вольдемар тебя обманул, он сон подстроил, понимаешь? - как заклинание твердила Ритка, - Бросай его на фиг, пока не поздно. Выходи за шефа. Он явно к тебе не равнодушен.
  - Да? - обрадовалась Катенька, глаза ее так и вспыхнули, - Ты тоже считаешь, что неравнодушен? Как здорово! Ага, слышишь? Он меня зовет. Ну, я побежала.
  И взмахнув роскошной косой, Катенька развернулась и поспешила в соседний зал.
  - Запомни, что я тебе говорила: "Я хочу поместить звон во Вселенную". Поняла? Завтра утром вспомнишь, - крикнула Ритка ей вслед, для верности еще раз повторив слова великого Джобса, которые считала собственным девизом.
  Ритка перевела дух, повернулась и за вешалками в дальнем конце зала ей показалась мелькнувшая тень. Будто кто-то поспешил скрыться из ее глаз. Враз вспомнился и вчерашний силуэт в пустынном ночном парке и настоятельные предупреждения Грима. Дело в том, что погружения в чужой сон были куда более рискованным предприятием, чем прогулки по снам собственным. В собственном сновидении ничто не мешало человеку в любой момент прервать всю шарманку - волевым усилием заставить себя проснуться. Реальность же чужого сна легко грозила стать ловушкой - путешественник мог выбраться оттуда лишь через единственную точку выхода, которая являлась и точкой входа. А доступ к этой точке не составляло труда перекрыть. Силы, каких имело смысл опасаться, и про которые Грим не сказал ничего вразумительного, прекрасно это понимали. Поэтому Ритке был дан строгий наказ: при погружении в чужие сны, по крайней мере, на первых порах, держаться в прямой досягаемости от точки входа, как мышь держится вблизи от своей норки - чтобы при необходимости сразу шмыгнуть туда.
  Пора бы вернуться, - только и успела подумать Ритка, прежде чем магазин со всеми своими залами, вешалками, манекенами и покупателями, лопнув, куда-то исчез, и Ритка оказалась на темной улице.
  Перемена пейзажа случилась столь резко, что у Ритки захватило дух - как от внезапного падения в яму. На дне ямы было темно, сыро, мрачно, пронизало острым холодом.
  Какой-то черный, неухоженный двор, проходная арка в схожую дичь соседнего двора. Редкие островки света под желтыми покосившимися фонарями. Темень подворотен, лужи на асфальте. Мертвые, равнодушные стены домов, уходящие в темноту ночи, черная, как попасть, земля газонов. Изнанка жизни.
  Ночь. Улица. Фонарь.... Тьфу ты, черт, угораздило! До Ритки медленно доходил нехороший смысл происшедшего - сонная действительность переменилась, значит, поменялась и точка входа. Как ее в этих потемках найти? Понятно теперь самочувствие мыши, потерявшей выход из кладовки. Самочувствие ныряльщика, упустившего страховочный фал.
  Липкий холод лишь усиливал реальность происходящего. На кирпичной, исписанной всякой похабщиной, стене дергались огромные тени веток дворовой рябины, блестела черная лужа на асфальте, и в глухой, разрывающей голову тишине, слышался лишь торопливый, нервный стук дамских каблучков. Наверняка Катенька - это же ее сон. Да еще, похоже, кошмар.
  Ритка подавила паническое желание побежать навстречу подруге - что толку? Еще на чужой кошмар нарвешься. Если встреча со своим кошмаром для путешественника по снам считалась штукой полезной, даже желательной, потому как позволяла проработать некоторые из своих страхов, то встреча с чужим кошмаром ничего кроме бесполезных хлопот не несла.
   В сложной ситуации слушай себя, а не окружающую пустоту, - советовал Грим. Ритка так и попыталась сделать, но слышала лишь стук своего сердца, и внутренним взором видела лишь силуэт из вчерашнего парка. Как тот медленно подходит к ней из окружающей черноты.
  Стук каблучков раздался совсем близко. Из дальней арки показалась Катенька, переходящая на легкий бег. Зрелище не лишенное красоты - волосы всплескивают за спиной плавной волной, стройная как лань, легкая. Бегущая по волнам. Муза, видение замечтавшегося поэта.
  Катенька пробежала арку, на мгновенье остановилась, обернулась назад, где за темными сводами блестело в луже отражение одинокого фонаря. Ритка подумала, что подруга сейчас побежит к ней и отступила в тень. Но нет, Катенька устремилась в сторону - в темный узкий переулок между домами. Ну, всегда была дурындой - на свет же надо бежать.
  Интересно, кто ее преследует? Маньяк? Бандит? Или чудище какое? - подумала Ритка, отходя подальше в тень. И вдруг каким-то шестым чувством поняла - ей надо вон туда, в противоположный конец двора, тоже оканчивающийся аркой. Похоже, интуиция пришла-таки на помощь.
  Не дождавшись Катенькиного кошмара, Ритка двинулась к противоположной арке, и, подойдя к ней на несколько шагов, увидела в боковой стене под низким полукруглым сводом облезлую дверь, ведущую явно в какое-нибудь подсобное помещение. Надо полагать, именно она-то, эта дверь, Ритке и нужна. Точка входа.
  
  17.
  Ритка ускорила движение, но перед самой аркой снова замедлила шаги, словно почувствовала: сейчас к другому концу арки медленными шагами подходит некто.... За полукруглым проемом виднелся кусок улицы, тускло освещенный бок рябины на ее противоположной стороне. С ветки сорвался и медленно спланировал на землю листок. Шевельнулась под ветерком бумажка на тротуаре. Ритка сделала еще шаг и словно по команде в полукруглый проем медленно, будто вплывая, выдвинулась фигура в длинном балахоне с капюшоном, скрывающим голову. Виден был лишь ее черный силуэт. Силуэт смерти. Ритка не видела, скорее почувствовала торжествующее выражение на скрытом лице. Пауза. Страшная, молчаливая пауза.
  И, наверное, здесь Ритка совершила самый смелый поступок в своей, не очень длинной пока, жизни. Вместо того, чтобы бежать сломя голову от жуткого преследователя по темным дворам, она дрожащей рукой достала из кармана пижамки зеркальце. Сделать так ей посоветовал, понятное дело, Грим, когда сегодня днем Ритка позвонила ему и рассказала о ночном происшествии. Именно зеркальце давало возможность определить происхождение опасности, возникающей во сне. Если объект опасности отражается в стекле, значит, он - порождение своего или чьего-нибудь другого сна. Если же нет - вот тогда готовься к настоящим проблемам.
  Гарантию даю, что отразится, - успокоил Грим - те, кого стоит опасаться обратить внимание на тебя наверняка еще не удосужились.
  Грим, конечно, оказался прав - Ритка навела зеркальце, глянула - подрагивающее в руке стеклышко отразило арку, и замершую в ее центре черную фигуру. Ага! Это просто сон. Или.... Или.... Вот оно что! Ритку молнией пронзила догадка.
  Фигура между тем медленно двинулась по направлению к Ритке. Шаг, другой, третий. Черные руки медленно поднялись и скинули капюшон с головы. Страх вновь плеснулся под самое Риткино горло криком, невыносимым желанием кинуться прочь. Потому что больше всего на свете Ритка боялась ее - оплывшую маску черепа с раззявленным ртом из кинофильма "Крик". Хотя фильм она впервые посмотрела в достаточно зрелом возрасте, вид этой маски вызывал в ней животный, необъяснимый трепет, вгоняя в ступор своим садистическим и в то же время скорбным выражением.
  И сейчас это оплывшее порождение ужаса медленно приближалось к ней, тускло поблескивая в полумраке арки. Но догадка, мелькнувшая в воспаленном мозгу, заставила Ритку взять себя в руки. Кажется, она догадывается, кто скрывается под маской смерти из ужастика.
  Видя, что Ритка стоит на месте, фигура нерешительно замедлила шаг. Ага! Ритка нагнулась и подобрала с дороги обломок кирпича - даром, что сонный, он производил впечатление достаточно увесистого. И травмоопасного.
   - Сделаешь еще шаг, зашибу, - бесхитростно пообещала Ритка, и голос ее под сводами сонной арки прозвучал достаточно гулко и твердо.
  Фигура постояла еще мгновение, затем начала медленно поднимать к голове руку, в которой красноватым отблеском полыхнул клинок длинного ножа. Ах так! Испугается ли она какого-то ножа, когда догадка в ее мозге с каждой секундой крепнет, зарождая яростную волну боевого возбуждения? Ах так! Ритка начала медленно отводить руку с кирпичом назад - для размаха, уже приглядев на асфальте обломок другого кирпича - ну, это чтобы наверняка.
  Противник остановился, но Ритка не сразу поняла, что смотрит он не на нее, а куда-то за ее спину. И в черных оплывших глазницах ей видится не садистическая скорбь палача, а неподдельный ужас. Ритка обернулась на темный двор, ничего не заметила, опять на маску - ужас, казалось, и вовсе заворожил ее. Тогда Ритка посмотрела назад повнимательнее. Да, в черноте двора что-то неуловимо изменилось. Так бывает, когда солнце днем заходит за мимолетную тучку. Но ведь сейчас ночь! Жуткий холодок побежал по Риткиной спине.
  А в следующее мгновение ее противник, бросив нож, метнулся к двери в подсобку, рванул ее и утек из арки. Утек в Риткин сон! Это что же такое получается, люди добрые?
  Не оборачиваясь больше назад, Ритка кинулась следом.
  
  18.
  Коридор ее института, куда она благополучно выскочила из темной подворотни, больше не поражал полным безлюдьем - там и сям топтались людишки. И среди них в конце коридора Ритка увидела бегущую фигуру, срывающую на ходу черный плащ. Внезапным озарением она поняла, куда он так спешит - к входной двери в корпус института - точке входа-выхода в свой сон.
  Ага! - торжествующе подумала Ритка, устремляясь вниз по боковой лестнице. Потом уже ей пришло в голову, что боковая лестница на самом деле находится несколько в стороне. Выходило, реальность собственного сна играет с ней заодно.
  Когда-то она спросила Грима, можно ли управлять своими снами. Тот подумал и кивнул широкой головой:
  - Да, насколько можно управлять своим бессознательным. Ведь сны - порождение бессознательного. Обычно это все равно, что управлять необъезженным скакуном или горной рекой. Но после упорных тренировок кое-каких результатов достичь удается.
  Какие тренировки, если Ритка сейчас и сознательно и бессознательно, всеми фибрами души, хотела одного - отмщения. Отмщения своему кровному врагу, который изо всех сил стремился смотаться в свой сон.
  Боковая лестница быстренько привела ее к высоким дубовым дверям - какие и должны знаменовать вход в солидное учебное заведение. У дверей топтался Миша Храйбер - ее однокурсник, здоровенный добродушный парень. Вот спасибо тебе, дорогое бессознательное!
  - Миша, - крикнула Ритка, - сейчас здесь ханурик один побежит. Не выпускай его, он у меня телефон украл.
  Миша кивнул, ухмыльнулся и, не задавая лишних вопросов, загородил массивными плечами дверной проем.
  Ритка перевела дух - надо же, во сне, а все равно запыхалась. Вольдемар появился секунд через десять. Уже без маски и черного балахона. Тоже тяжело дышал и выглядел жалким, затравленным хорьком.
  - Здравствуйте, - сказала Ритка с наивозможнейшим сарказмом, - давно не виделись. Куда же это вы направляетесь, молодой человек?
  - Выпустите, - взмолился Вольдемар, - пожалуйста.
  И зыркнул в сторону лестницы, приведшей его сюда.
  - А тебе разрешали лазить в мои сны, гад? - воскликнула Ритка, разъяряясь, - Гадости мне говорить? Масками пугать? Про "Крик" у Катеньки выспросил? Готовился? Короче, не пускай его, Миша.
  - Может, ему по кумполу съездить разок? - бесхитростно предложил Миша, хрустнув костяшками пудового кулака.
  - Погоди пока, успеем, - сказала Ритка.
  - Выпустите, - пуще взмолился Вольдемар, - они уже здесь, в твоем сне. Идут сюда. И сама просыпайся, а то и тебе не поздоровится.
  - Кто они? - спросила Ритка, провожая глазами взгляд Вольдемара в сторону лестницы. Оттуда падал тусклый дневной свет.
  - Хантеры, блин. Хантеры!
  - Хм.... Короче так. Сейчас ты поклянешься, что завтра подойдешь к Катеньке и во всем ей признаешься - в том, как сон подстроил и на себе жениться убедил? Понял? Поклянешься своим здоровьем. Ну.
  - Хорошо, - Вольдемар опустил голову и вдруг рванулся к двери мимо наклонившегося Миши.
  - Стоять! - Миша ловко подхватил беглеца за шиворот и легко, как котенка приподнял над полом.
  - Ах вот ты как, - начала было Ритка, но, запнувшись, вновь проводила остекленелый взгляд Вольдемара в сторону лестницы - оттуда словно наползала на пол легкая, неуловимая тень.
  - А-а-а-а! - закричал Вольдемар, - пустите! Просыпайся, просыпайся скорей, дура.
  Ритка посмотрела на тень. И.... сама не понимая, зачем это делает, дала себе команду проснуться.
  
  19.
   Катенька позвонила часов в двенадцать:
  - Ну, Звонарева, совсем ты меня замудрила. Знаешь, кто мне приснился сегодня ночью? Ты. И опять за свое: не выходи за Вольдемара, не выходи за Вольдемара....
  - Веришь теперь мне? - обрадовалась Ритка.
  - Насчет чего?
  - Что я сама приходила к тебе в сон?
  - Ты опять за свое? Целый день мне на мозги капала, вот и приснилась.
  У Ритки душа оборвалась:
  - Ну, слова-то хоть помнишь, какие я тебе говорила? Пароль?
  - Не помню я никаких слов. У меня и так голова болит...
  - Погоди, я могу сказать, что тебе еще снилось. Тебе снился магазин, там ты любезничала со своим шефом. А я еще в пижаме была.
  - Хватит мне, Ритка, голову морочить. Про шефа я тебе сама говорила, что он мне часто снится....
  - А про пижаму?
  - Не знаю, отстань, у меня работы много. Сегодня едем с Вольдемаром платье примерять.....
  Эк, дубиноголовая какая! Ну, что ты будешь делать? Похоже, или придется смириться с поражением, или сонную эпопею придется продолжать.
  Грим, выслушав рассказ Катеньки о ночных похождениях, посоветовал ночку другую переждать - от греха подальше. Пока то, что забредало в ее сон, не убралось восвояси.
  Ну, пара ночей - излишняя роскошь, учитывая время, оставшееся до свадьбы, а ночку повременить смысл имело.
  Целый день Ритка маялась, пытаясь составить план дальнейших действий. Как же изголиться, чтобы Катенька поверила ей, а не Вольдемару? Что же такое сотворить в ее сне? Путных мыслей не было, и Ритка временами пыталась отвлечься, давая простор для интуиции. Увы, особенно отвлечься не получалось. Мысли невольно возвращались к сонным приключениям. Ритка вновь и вновь вздрагивала при воспоминании о черной фигуре в бледной оплывающей маске смерти, стоящей перед ней в темной подворотне, чувствовала холодок от приближения странных теней. Вновь и вновь торжествовала победу над Вольдемаром в вестибюле родного института. Вновь и вновь видела, бесконечные подземные коридоры, зовущие вдаль цепочками огней, аллеи сада, полные обманчивого волшебного света бумажных фонариков. Улицы пустынного города с замершим строем оживших фигур, с одинокой девочкой, поджидающей ее невдалеке.... Ритка никак не могла сосредоточиться на текущих делах реальной жизни - мысли постоянно возвращались к сонным мирам. И ладно бы ими двигал азарт борьбы, праведная жажда отмщения. Нет. Ими двигало щемящее чувство пустоты. Словно там, в неизвестных, сумрачных далях сонных миров крылось нечто по-настоящему интересное, важное и значимое для нее. В отличие от реального мира - скучного и понятного, словно сто раз пересмотренный старый фильм.
  Фокус ее жизни будто сместился в сторону сонной жизни. Всего за два погружения! Может, Грим, когда говорил о плате за хождение по снам, имел в виду именно это?
  Так, мать, и до зависимости недалеко. Нет уж. Ритка взяла себя в руки и заставила окунуться в простые житейские заботы - устроила генеральную уборку в квартире.
  Ночью, как и решила, обошлась без кальтакана. Подспудно надеясь и боясь увидеть новый волшебный сон. Не увидела - спала мертво, без сновидений. Хоть отоспалась.
  
  20.
  Риткина надежда вновь повидать тот пустынный город не оправдалась и на следующую ночь. После того как накатила положенную дозу Кальтакана, ей вновь приснился институт - семинарское занятие по экономике. Обычное занятие, не считая того, что вел его, заменяя приболевшего преподавателя, гипсовый бюст Вольтера, стоявший на преподавательском столе. Ритка посидела немного, послушала сбивчивые ответы сокурсников на вопросы французского просветителя и незаметно выскользнула в коридор - осмотреться и отыскать точку входа в сон к Катеньке.
  Увы, и Катенька не порадовала особой оригинальностью - любезничала, понимаете, с шефом. Сначала в магазине, потом чудесным образом перенесшись в чей-то богатый особняк. Надо полагать - обиталище шефа, соответствующее представлениям неискушенной Катеньки. По некоторым признакам Ритка поняла: сон окончится эротикой или чем похуже. Ну, так это даже хорошо. Главное: где Вольдемар? Ни в магазине, ни в доме он на глаза Ритке не попался. Неужто прошлый урок не пропал даром, и подлый противник оставил поле битвы за Риткой? Надежда слабая. При всех недостатках, Вольдемар не из тех, кто легко сдается. Наверняка подстраивает какую-нибудь гадость. Вот только какую? Плохо, когда стратегическая инициатива остается за противником.
  Первым делом Ритка, памятуя о позавчерашних событиях, отыскала точку выхода в свой сон - путь к отступлению должен быть всегда под рукой. Затем осторожно, стараясь не отдаляться далеко от спасительной точки выхода и не попадаться на глаза Катеньке с шефом, она, поминутно оглядываясь, побродила по дому. Похоже, никого кроме сладкой парочки не тревожило покоя пустых помещений дома. Тени соседних комнат в дверных проемах не шевелились.
  На одной из дверей она увидела изображение странного глаза, похожего на древнеегипетский глаз бога Гора. Странно, где-то в своем сне она уже видела точно такое же изображение.....
  Что же делать? Как повлиять на Катеньку? Вдохновение, которое частенько выручало Ритку в ответственные моменты, пока не осеняло хозяйку интересными мыслями. Ритка позволила себе отвлечься, выглянула в окно - заросли сада, крыша соседнего коттеджа, синяя незнакомая даль под вечерним небом - и заинтересовалась большой книгой, лежавшей на столе в кабинете. Своими жуткими сюрреалистическими картинками и непонятными текстами, книга напоминала кодекс Серафини. Не может быть - в Катенькином сне - кодекс Серафини! Да еще на чистом русском языке. Вот уж интересно почитать.
  От просмотра книги Ритка была отвлечена самым резким и неожиданным образом: вдруг откуда-то, похоже, с неба раздался низкий трубный, чуть гнусавый голос:
  - На сине море-окияне, на острове Буяне, стоит дуб кверху корнями, да книзу ветвями. На дубе том сундук, в сундуке грамота золотая, шелком расписная. Писано в грамоте: бойся короля черной масти, проворного по торговой части. Беда за ним вьется, облаком темным несется, в жизнь к девице красной ворвется. Лишь о суженого твоего, добра молодца разобьется, туманом прочь унесется.
  Странным глухим эхом наполнились комнаты особняка. Вольдемар! Его же голос - измененный, но его. Как не узнать? Вмиг забыв об осторожности, гонимая вскипевшей жаждой борьбы, Ритка заметалась - узнать, откуда противник вещает свои примитивные пророчества. Заглядывала во все комнаты, даже в шкафы, в камины. Едва не столкнулась с ошалевшей Катенькой, в тоске застывшей у окошка на площадке второго этажа - той явно сделалось не до утех с шефом. Ритка забралась даже на чердак - темный, пыльный, полный старинных вещей. Нет Вольдемара - что за незадача?
  Но где-то он все-таки прятался - спускаясь вниз, Ритка заметила его щуплую маленькую фигурку в гостиной. Воровато оглядываясь, тот рисовал баллончиком черный крест на красивой розовой стене. По комнате уже были раскиданы траурные ленты, черные покрывала, а посреди лежала натуральная крышка гроба. Крышку то он как сюда приволок?
  От злости и возмущения, достигших максимальных пределов, Ритка закусила губу и ринулась на кровного врага, по ходу срывая и бросая на пол всяческую траурную дребедень. Вольдемар обернулся, но к столь решительной атаке оказался не готов. Коршуном вцепилась Ритка в хлипкий Вольдемаров загривок, отбросила от стены и попыталась вырвать баллончик из цепких пальцев. Вольдемар, наконец, опомнился, извернулся и сильно толкнул Ритку в грудь. Та отлетела и завалилась на спину, наскочив на какую-то кушетку.
  Недобро ухмыляясь, Вольдемар смотрел, как она неловко пытается подняться.
  - Ну, и что ты мне сделаешь? На нейтральной территории? Где твои помощнички?
  Ритка, наконец, справилась с душившим ее возмущением:
  - Оказывается, ты бьешь женщин, негодяй?
  - Какая ты женщина? - Вольдемар ухмыльнулся еще шире и противней, - ты нечто.
  Дикое бешенство, взорвавшееся внутри, стальной пружиной подбросило Ритку вверх и, не помня себя, она устремилась вперед - впиться пальцами в мерзкую костлявую физиономию. Впилась, успела, прежде чем Вольдемар перехватил ее руки. Она попыталась извернуться, и враги завалились на пол, превратившись в клубок злобных, дерущихся кошек. Через несколько секунд ситуация несколько устаканилась в партере. Рука Ритки, сидящей верхом на противнике, дюйм за дюймом приближалась к остренькому хрящеватому носу с намерением открутить оный от мерзкой физиономии. Клешня Вольдемара с железной, неожиданной силой вцепилась в ее руку, отчаянно пытаясь остановить, другая рука больно тянула ее за жидкие волосенки. В тишине слышалось лишь прерывистое тяжелое дыхание противников.
  А на них, прижав руки к щекам, пялила широко раскрытые глаза Катенька.
  
   21.
   Звонок Катеньки следующим утром не заставил себя ждать:
  - Ну, Звонарева, совсем вы мне голову замудрили, крыша конкретно съезжает. Знаешь, что мне вчера ночью приснилось? Ни за что не догадаешься. Как вы с Вольдемаром подрались! Жалко, проснулась, не досмотрела, чем там у вас дело закончилось. И представляешь, у Вольдемара щека разодрана - там же, куда ты ему пальцами вцепилась.
  - Что ты говоришь! - вяло отреагировала Ритка, потирая ссадину на собственной щеке.
  Риткино состояние - и моральное и физическое оставляло желать лучшего. Во-первых, Грим не преувеличивал, предупреждая, что лучше не оказываться в чужом сне в момент пробуждения сновидца. Катенька же проснулась в самый разгар Ватерлоо, разгоревшегося на полу гостиной комнаты. Если человека внезапно окатить холодной водой, ударить током, шарахнуть мешком по голове и включить сирену ему в уши - то у него появится приблизительное ощущение того, как чувствует себя бедолага, проснувшийся сквозь чужой сон. У Ритки до сих пор гудело в голове, и мелко тряслись колени. Во-вторых, в теле странным образом проявились повреждения, полученные в ходе драматического боестолкновения с противником. Ссадина на щеке от соприкосновения с полом при падении, боль в ягодичной области - это уже от падения на кушетку. Хотя здесь радовало то, что Вольдемар тоже покоцан изрядно.
  В-третьих, угнетало отсутствие результатов - Катенька железно оставалась при своем мнении, а до свадьбы оставалось чуть больше недели! И главное, не было никаких путных мыслей, стратегическая же инициатива по-прежнему оставалась за Вольдемаром.
  Наконец, и это, пожалуй, в муках Ритки было главным, ее жег стыд. Стыд за свою дешевую ярость, поднявшуюся, когда Вольдемар высказался насчет ее женственности. Она-то была уверена: мелочи вроде собственных женских достоинств ее уже не волнуют. Она выше этого. И тут такое! Нет, над собой еще работать и работать....
  В обед Ритка позвонила Гриму и посоветовалась насчет громового голоса с неба. Грим ничего конкретного сказать не мог, не сталкивался с таким. Скорее всего, Вольдемар случайно, а, может, методом проб и ошибок вышел на какой-то любопытный эффект. Каковых в сновидениях вагон и маленькая тележка. Короче, искать надо. Думать.
  - Ничего подозрительного больше не мелькало? - спросил Грим под конец разговора.
  - Нет вроде, - Ритка пожала плечами.
  - Ну, дай Бог, дай Бог, - вздохнул Грим, пожелал ей удачи в бою и посоветовал не отходить далеко от точки входа.
  Ритка поблагодарила, принялась думать и придумала следующее. В залах павильона, где работала Катенька, во всех углах висели динамики - там постоянно играла ненавязчивая музыка. Что если записать пророчество на диск, во сне найти музыкальный центр или компьютер, связанный с динамиками и врубить диск на всю катушку? Ведь все вещи, которые находятся в непосредственной близи со спящим, он может использовать во сне - факт хрестоматийный, давно проверенный.
  Ритка долго раздумывала над пророчеством, потом записала его на диск. Мол, тучи развеялись. Бросать надо всех добрых молодцев и жить своей жизнью. А потом.... Потом ей в голову пришла очень дельная мысль. Она даже затряслась от возбуждения. И предвкушения - того, как отомстит Вольдемару.
  
  22.
  В Катенькином магазине, а на Риткино счастье, Катенькины сны не баловали разнообразием, в этот раз было людно. Покупатели шныряли среди манекенов и вешалок, не давая продавцам ни минуты покоя. В том числе и Катеньке. Шеф не присутствовал. Сон являлся, похоже, не романтическим, а производственно-бытовым.
  Музыкальный центр Ритка отыскала довольно быстро. Улучила минутку и вставила диск, благополучно лежавший у нее в кармане - куда она его и положила перед сном. Со всех углов послышался роковой Риткин голос. Измененный, жизнерадостно-подвывающий. Однако узнаваемый. Черт побери, лучше надо было над голосом работать.
  Ритка выглянула в зал - посмотреть на реакцию Катеньки. Катенька и впрямь бросила дела, прислушалась. Вдруг, на самом интересном месте Риткино вещание прервалось. Оказалось, в музыкальном центре копался.... Ну, кто бы сомневался! Вольдемар. Издалека увидел Катеньку, и торжествующе показал ей блестящий кругляшок диска. На щеке его причудливым иероглифом застыла Риткина царапина.
  - Это все, на что ты способна? - сказал он ядовитейшим тоном, однако предусмотрительно отступил за стул.
  - Нет, не все, - покачала головой Ритка и обаятельно улыбнулась. Потому что все складывалось именно так, как она и задумывала. Она бы улыбнулась еще обаятельнее, если бы на сто процентов была уверена в успехе операции.
  - Катенька! - позвала Ритка. Вольдемар озадаченно нахмурился.
  Катенька подошла, удивилась:
  - А вы что здесь делаете?
  - Погоди, - сказала Ритка и достала из кармана мобильник, понятное дело, припасенный заранее, - слушай, Катенька.
  Она нажала на кнопку и тут же заиграла заранее настроенная мелодия - медитативная музыка со звуками океана. Послышался далекий шум, шелест и влажные всплески волн.
  - Тихий океан, Катенька, - хитро воскликнула Ритка, - Тихий океан.
  Лицо Вольдемара помертвело - он понял.
  - Маньяк! Маньяк в подворотне! - заорал он и бросился к Ритке - отобрать телефон, продолжавший издавать подлые океанские звуки.
  Чтобы понять смысл происшедшей сцены, надо знать несколько правил путешествий по снам, вкупе с особенностями Катенькинной и Вольдемаровой психологии.
  Ни для кого не секрет, что один из главных законов сновидческой жизни - закон ассоциаций. Какая-нибудь деталь, встреченная сновидцем, может по ассоциации вытянуть совершенно другую, связанную с ней сцену. В этом заключалась возможность некоторого управления снами - зная детали той или иной ситуации, можно пытаться с их помощью вызвать эту ситуацию во сне. А надо сказать, Катенька, страшно любила всяческие водоемы, очень хорошо плавала и весь год мечтала о поездках на море. Некоторым детям, когда они растут, снится, что они летают, Катеньке же снилось, как она плавает в безбрежном Тихом океане.
  - Наверное, в прошлой жизни я была дельфином каким-нибудь или русалкой, - щебетала она, - И Геннадий Сергеич вон меня русалкой называет.
  Да, их физрук, Геннадий Сергеевич, действительно величал ее русалкой и в ее облике, плавном, текучем, неземном, действительно крылось нечто русалочье. Вообще, пока не раскрывала рот, Катенька производила самое высокодуховное впечатление.
  А вот Вольдемар, напротив, воды боялся едва ли не панически. То ли тонул в детстве, то ли просто имел психическую аномалию - Катенька толком не объяснила, лишь посетовала как-то в разговоре, что они не могут даже в бассейн вместе сходить. И в этом крылась вся соль Риткиного плана. Вольдемар быстро смекнул в чем дело, и попытался вызвать у Катеньки контр-воспоминание о ее кошмаре на темной улице. Какое, похоже, уже вызывал в неоднократно. Поздно - в этот раз стратегическая инициатива была за Риткой....
  
  23.
  Качка постепенно усиливалась. Темные волны походили уже на маленькие холмы, словно поросшие поседевшей пеной. Упругая, жидкая твердь океана медленно, степенно вздымалась, и тогда их взору открывалось много таких же покатых холмов - бесконечная холмистая страна, уходящая прямо в хмурое небо где-то на горизонте. Потом она оседала вниз, и люди, замирая, проваливались в темные долины, над которыми уже нависала чернильная стена другого холма, грозившая похоронить их под своей многотонной толщей.
  Непрерывный плеск волн, шуршание пены, шум ветра складывались в густой непрерывный гул. Низкий, объемный, закладывающий уши.
  Океан завораживал своей непомерностью, колоссальностью, бездонностью недоступной меркам крохотных, несчастных людей, затерянных в его бесконечности. Ритке он упорно казался живым, мерно дышащим существом - вдох и они взлетают вверх, на гору. Выдох и они ухают в пропасть, словно в его ненасытное чрево.
  Куда-то на второй план сознания даже отошла мысль, что это не настоящий океан, а океан во сне у Катеньки, и затянутое тучами мутноватое небо - чужое небо сновидного мира. У которого, может быть, и вовсе нет никаких берегов.
  Катенька, похоже, и не заметила их присутствия. Когда все трое ухнули в воду, она, всплеснув хвостом, унеслась на глубину. И они остались вдвоем.
  Вольдемар в первый момент едва не утопил Ритку - вытаращив глаза, карабкался на нее, цепляясь крепкими, словно железными, пальцами. Выручил давний урок ОБЖ, где им популярно объяснили, что в таких случаях надо просто перестать плыть. Совет сработал: как только Ритка начала погружаться на глубину, Вольдемар ослабил хватку и дернулся кверху. Ритка улучила момент, рванула за шнур и плавательный жилет начал быстро наполняться углекислотой. А потом она подумала о втором жилете, пошарила руками, по методу Грима, и жилет вдруг странным образом материализовался в ладони. Еще бы не материализовался - готовясь к операции, она заранее прикупила два жилета - один заранее надела на себя, ложась спать, а второй, в расчете на Вольдемара, положила себе под бок. Какой из нее в будущем получится премьер-министр, если она не сможет предусмотреть всех мелочей?
  Водрузить жилет на Вольдемара стоило некоторых трудов, но зато теперь бедняга перестал орать диким голосом, сучить руками и карабкаться на Ритку. Вцепившись двумя руками в жилет, он лишь судорожно, истерически вскрикивал, при нависании над ними очередной волны и ругал Ритку, шевеля дрожащими, посиневшими от холода губами.
  - Что, понял теперь, как со мной связываться? Понял, жалкий прыщ? - заявляла Ритка, перекрикивая шум океана и стараясь смотреть ему прямо в глаза.
  - Ну, дура, - громко ругался Вольдемар, однако избегая прямого Риткиного взгляда, - ой, дура. Видал я дур, но такой.... Совсем ку-ку.
  - Еще раз так скажешь - жилет проколю, - заявила Ритка, вытирая лицо от хлопьев пены.
  - Да мне плевать, плевать! - заорал вдруг Вольдемар, когда их подняло на вершину очередной волны, - Все равно нам....
  Он не договорил - океан большим шматком пены залепил ему рот. Но общий смысл слов был понятен.
  - Это почему же? - поинтересовалась Ритка, и они ухнули вниз. Вольдемар смачно отплевался.
  - Потому что нам не выбраться отсюда. Здесь нет точек выхода. Просто физически нет. Точки входа - двери - существуют только на берегу. А берега здесь, может быть, вообще не существует. Поняла, дурында?
  Вольдемар съежился - над ними спиной морского чудовища нарастала очередная волна.
  Ритка нахмурилась. М-да, всех мелочей, похоже, предусмотреть не получилось.
  - Ничего страшного. Дождемся, пока Катенька проснется, - нашлась Ритка с ответом.
  Волна подкатила, стремительно забирая их вверх по склону.
  - А когда она проснется? Ты подумала? - заорал Вольдемар, - сейчас сколько? Не больше часа ночи. А будильник она заводит на половину восьмого. Ночью она почти никогда не просыпается.
  - Может, ей приснится что-то другое. Короче, дотерпим, - хмуро ответила Ритка.
  - Дотерпим?! Думаешь, нам дадут дотерпеть?
  - Кто? - Ритка почувствовала, как холодеет, несмотря на стылый холод и так обнявший тело.
  - А то не знаешь? Не знаешь?! Наверняка уже почувствовали мой страх и приближаются. Чувствую всем нутром. Может быть, они уже здесь.
  Ритка огляделась, как раз они взмыли вверх - темно-синяя страна водяных гор. Без конца и без края. И черная бездна внизу....
  
  24.
  - Если они сейчас нападут, мы не сможем защититься. Когда нет опоры под ногами, значит, нет опоры и для психики, - сказал Вольдемар на тон ниже, - Нас возьмут тепленькими.
  Он булькнул и закашлялся, черпанув ртом соленой воды.
  - И что будет? - Риткина челюсть мелко подрагивала. Наверное, от холода.
  - А кто знает что? Но мы с тобой не проснемся. По крайней мере, в здравом уме.... И в твердой памяти.
  Ритка посмотрела на лицо Вольдемара - бледное лицо узника концлагеря перед казнью, обвела тоскливым взором курящиеся водяной пылью гребни волн. К ним в самом деле кто-то приближается по этой водной пустыне? Или только так кажется?
  - Как эти хантеры хоть выглядят? Что говорят?
  Вольдемар усмехнулся.
  - Как они выглядят, я к счастью еще не знаю, а подходят они всегда молча. Всегда молча....
  В его голосе впервые прозвучало спокойствие. Ненормальное спокойствие.
  А вот у Ритки в душе зазвучали первые панические нотки. И потому она взяла себя в руки и заставила голову отчаянно соображать.
  Качка между тем успокаивалась - жизнь сновидного океана шла каким-то своим, неведомым чередом.
  Так совпало - в тот самый момент, когда окружающий сонный мир неуловимо изменился, потемнел, словно убавили его яркость, у Ритки мелькнула дельная мысль.
  - Чувствуешь? - оскалился нехорошей улыбкой Вольдемар, - они уже здесь.
  - Я поняла! - воскликнула Ритка, - точка входа рядом. Ее не может не быть. Она всегда остается на том же расстоянии, на которое ты от нее отошел.
  - Ну, и где же здесь точка входа?
  - На дне, - торжествующе воскликнула Ритка, - утонувший корабль или еще что-нибудь, где есть дверь.
  - Так это океан, девочка, тут как минимум несколько километров глубины. А от точки входа я отошел метров на двадцать.
  - Значит, здесь дно в двадцати метрах. Какая-нибудь подводная возвышенность.
  - Умная, а течение? Прикинь, насколько нас отнесло за то время, пока мы здесь болтаемся? Учитывая силу ветра?
  - Не отнесло. Мы же сами не отходили от точки входа. Грим говорил, при хаотических, неуправляемых процессах во сне, человек всегда притянут к своей точке входа. Как к якорю. Чтобы отойти от точки требуется его сознательное усилие.
  Вольдемар провел рукой по белесым, покрытым солью волосам. Поверил, но на его лице отобразилось отнюдь не облегчение.
  - Эй, забыла: я не умею плавать!!!
  - А зачем тебе плавать? Всплывать ведь не придется. Уйдешь через ближайшую точку входа.
  - Я.... я.... не могу.... Никогда! - Вольдемар глянул вниз, словно мог разглядеть черную бездну внизу и сделал попытку выпрыгнуть из океана.
  Ритка быстро развязывала лямки жилета на спине. Отмерзшие пальцы не слушались. Ощущение же чьего-то чужеродного присутствия нарастало с каждой секундой.
  - А если там нет точки входа? - тонким голосом запричитал Вольдемар, - или мы ее сразу не найдем, мы же утонем, задохнемся!
  - Ничего, во сне еще никто не погибал, - Ритка бросила развязывать непокорные лямки и стащила жилет через голову, потом через ноги.
  - Откуда ты знаешь? - вскричал Вольдемар, - кто это доказал?
  - Снимай жилет. Живо! - закричала Ритка, - или я ныряю одна!
  Вольдемар дернул острым кадыком и, словно чужими, зашарил отсочавшими руками в поисках лямок....
  
  25.
  Следующим днем произошло неслыханное - Ритка сознательно прогуляла занятия в институте. Собственно, у нее не было выбора - она пребывала решительно не в том состоянии, в каком возможно выйти из дома.
  С постели ее поднял звонок Катеньки.
  - Ты чего, простудилась, что ли? Голос у тебя охрипший, - удивилась Катенька, - прямо как у Вольдемара.
  - Че звонишь-то? - недовольно спросила Ритка, в горле которой действительно сидели какие-то жгучие колючки.
  - Знаешь, Демину в командировку отправляют. В Польшу на две недели. Прямо не знаю, что теперь делать. Может все же, согласишься? Как-никак лучшая подруга.
  Демина собиралась стать свидетельницей на свадьбе у Катеньки. Потому как Ритка с самого начала категорически воспротивилась этой чести. Теперь вот Катенька, возобновила свои просьбы.
  Ритка взвилась, откуда только силы взялись, и отказала со всей возможной категоричностью.
  Наконец, Катенька вздохнула, смиряясь с поражением, и сказала напоследок:
  - Вольдемар, кстати, тебе привет передает.
  - И ему. Большой, - буркнула Ритка, - чтоб его придавило. Как он там, в бассейн не собирается?
  Приветы он передает! Сегодня ночью ему не до приветов было. Однако, люди добрые, что же делать-то? До свадьбы - считай неделя. А Вольдемар, хоть и изрядно потрепанный, остается непобежденным. Хитрый черт. А на кону счастье подруги. И честь будущего премьер министра, его будущая уверенность в себе. И принципиальность. И довольная рожа Вольдемара, которая будет преследовать ее всю жизнь.
  Утренние недуги, державшие в постели, развеялись, как туман. И Ритка тигрицей заметалась по пустой квартире.
  Мыслишка явилась сравнительно быстро - о том, как устроить голос с неба. Мысль простая и тупая в своей гениальности. Ритка поспешила набрать в поисковике: "Мегафоны, рупоры, громкоговорители, купить в Москве". А через пять минут она уже остановилась на нужной модели матюгальника, которая официально прозывалась как громкоговоритель рупорный PRO-25. Максимальная выходная мощность - 25 ватт, эффективная дальность действия - 650 метров, масса полтора килограмма, цена - 3160 руб. Самый мощный из ряда себе подобных. Рявкнуть можно на все Катенькино сновидение. Мало уж точно не покажется. Вот только как бы голос изменить? Подругин голос Катенька за вещий точно не сочтет.
  Если бы у Ритки было много планов, она бы наверняка выбрала какой другой. Но в отсутствие оных придется понадеяться на мощность матюгальника и простуженность своих голосовых связок.
  Как знать, план, может, и сработал бы. Пойди у Ритки все по плану.
  
  26.
  Риткины планы нарушила дверь. Высокая, двустворчатая, старинная, с бронзовой ручкой в виде львиной головы. Впервые она заметила ее у себя дома, в собственном сне, пока еще не очнулась. Дверь непонятным образом возникла в коридоре квартиры. За такими дверями должно скрываться что-нибудь поинтереснее комнат наших панельных домов. Она словно упрашивала: Ну, открой, открой же меня! За мной именно то, что ты так давно искала. Ритка сдержалась - еще бы, она опаздывала на работу - на первый свой рабочий день в качестве премьер-министра.
  Второй раз Ритка увидела эту самую дверь, когда находилась в коридоре дома правительства и уже осознала, что спит. Ритка и в этот раз сдержалась - какая дверь, когда надо было искать точку входа в сон к Катеньке. Долг есть долг.
  Катеньке снилась их родная школа - темные зеленые стены, блестящий бугристый линолеум на полу, голые окна. Мрачноватый, казенный, привычный пейзаж. Ритка обвела его взглядом и застыла - на противоположной стене рекреации между стендами ей бросилась в глаза знакомая уже дверь, двустворчатая, с львиной бронзовой головой. Не просто похожая, а та же самая, в чем не могло быть сомнений. В крашенной школьной стене она смотрелась как брошка на груди у бомжа. И манила, еще пуще манила - брось эту жалкую школу, открой меня. Загляни хоть одним глазком....
  Ритка постояла, слушая емкую сонную тишину, разглядывая волшебную дверь. Странно. Могло ли так совпасть, что им снится одна и та же деталь? Или дверь непонятно каким образом перекочевала из одного сна в другой вслед за Риткой? Вообще бред.
  Катеньки не было, и Ритка-таки дрогнула. Эх, любопытство, любопытство.... Женский порок, не минующий даже будущих премьер-министров.... Перешла рекреацию, оглянулась туда-сюда для порядка, за холодное кольцо потянула на себя тяжелую створку...
  Первое, что она увидела - окно. Высокое створчатое окно, такое же старинное, как и дверь. За ним - поделенный рамой на квадратики вечерний пейзаж. Деталей не разглядеть - тихая спокойная даль чужого мира, теряющаяся в смутной вечерней дымке - но одной гармонией красок она радовала глаз, уставший от неприкаянности российской школы. Перед окном - стол. Массивный, дубовый, язычок парчовой скатерти достает до тускло блестящего, в шашечку, паркета. На столе - бронзовый пятисвечник с оплывшими свечами, шикарные перья в чернильнице, песочные часы, огромная раскрытая книга. И еще много чего интересного.
  Как тут не удержаться и не заглянуть в комнату, словно возникшую из детских мечтаний, из детских сказок и снов? И Ритка вошла. Дверь тихо закрылась за ее спиной.
  Комната оказалась немаленькой - в четыре больших окна, с застекленной дверью, ведущей на веранду. В дальнем углу - лаборатория - стол уставлен ретортами, тиглями, перегонными колбами. Над горелкой - булькает жидкость в глубокой миске. На полках - банки, банки, банки. В нескольких стеклянных сосудах - жуткие зеленоватые гомункулы. В другом углу замер важный старинный глобус, с золочеными материками и китами, пускающими в воздух пышные фонтанчики воды. Вдоль стены - книжные шкафы под потолок. С их полок поблескивают корешки массивных книг, рулонами свернулись свитки древних манускриптов.
  У одного из окон - телескоп и какие-то мудреные астрономические приборы. Рядом - принадлежности для рисования. Да чего там только не было. Даже череп, в окружении каких-то жутких ритуальных предметов, пялился пустыми глазницами со стола.
  На высокой прямой спинке стула висел длинный черный сюртук хозяина комнаты, обшитый серебряным галуном. Хозяин, похоже, только что вышел и скоро вернется. В парике с косичкой, жилетке со множеством кармашков, с закатанными рукавами на жилистых руках, с суховатым лицом аскета. Где под дремучими бровями - мудрые, понимающими глаза. Ученый. Философ. Маг. Который не занимается жалкой наукой, как современные научные сотрудники, а, подобно великим естествоиспытателям прошлого, познает тайны мироздания. Он даст Ритке ответы на все ее вопросы. И выполнит ее заветное желание. У Ритки сладко заныло сердце. Может быть, вот он - миг, которого она ждала так давно, потому что этот миг изменит всю ее жизнь.
  Ритка прошлась по паркету, провела рукой по скатерти, легко коснулась сюртука, перышка на столе. Засмеялась счастливым смехом. Как же хорошо, что она решилась заглянуть сюда! При ее приближении медленно, призывно, сами собой, раскрылись створки двери, ведущей на веранду и дальше - в сад, в широко раскинутую, синеватую на горизонте, даль. Словно сам этот мир принимал ее, звал окунуться в него. И остаться в нем. В том, своем, мире у Ритки никогда не возникало подобного ощущения. Ее мир никогда не принимал ее просто так, за место в нем Ритке беспрестанно приходилось бороться, доказывая, что она не хуже других. И тот нередко обходился с нею весьма сурово, как обходится со всеми людьми, не в лучшую сторону выделяющимися из общего ряда.
  Невдалеке, на аллейке сада, стоял он - хозяин лаборатории. Каким Ритка себе его и представляла. В сером жилете, с короткой косичкой на белом, напудренном парике. Словно почувствовав ее взгляд, он медленно обернулся и ни капли не удивился. Лишь улыбнулся слегка, мягко и приветливо, и, поклонившись, изящно, как может лишь родившийся в галантном веке, повел рукой в сторону сада - приглашая ее сойти вниз по лестнице.
  И Ритка пошла, словно завороженная, сделала несколько шагов и.... остановилась. Потому как поняла: если она примет приглашение, то не сможет поручиться за себя - вернется ли она когда-нибудь обратно. А некоторые долги перед старым миром у нее еще оставались. Вдруг она, словно очнувшись, поняла - она не во сне у Катеньки! Ни в жизнь простоватой Катеньке не приснится такой дивный, утонченный и волшебный сон. Тогда где она?
  Ритка развернулась и бросилась к двери, через которую проникла сюда. Выскочила обратно в школу, прикрыла за собой тяжелую створку и остолбенела. Никакой школы за дверью не было и в помине.
  
  27.
  Ритка увидела высокий готический коридор, с большими стрельчатыми окнами по обеим сторонам, со сводчатым арочным потолком и причудливыми чугунными лампами, подвешенными на цепях. Свет был сумрачным, каменные стены и пол поблескивали тускло, можно сказать, даже зловеще. Тюлевые прозрачные занавески волнились на окнах, плавно и таинственно, словно нити водорослей в тихой воде. Отчего в коридоре чувствовалось чье-то вкрадчивое постороннее присутствие.
  Оглушающая сонная тишина давила на барабанные перепонки, рождая ощущение какой-то воспаленной пустоты кругом.
  Ритка сбросила оцепенение секунд через пять, метнулась обратно - вернуться в кабинет ученого, проверить - в ту ли дверь она сунулась, наверняка ведь не в ту. Но ткнулась в раму высокого окна, за которым сиреневела поздняя ночь. Из сиреневой мути на нее глянуло собственное отражение - с вытаращенными от изумления и страха глазами.
  Не помня себя, Ритка побежала вперед по коридору - к приоткрытой двери в другом его конце, надо сказать, весьма похожей на ту, что привела ее сюда. За дверью она попала в другой коридор, перпендикулярный первому. Как две капли воды похожий на него. Так же тускло горели светильники под потолком, так же волнилась тюль на окнах, за которыми так же переливалась ночная лиловая муть. И Ритка помчалась дальше - где-то ведь должен находиться выход отсюда.
  Ну-да, должен. Кому это должен? - можно было спросить у Ритки и оказаться совершенно правым - никакого выхода из странного лабиринта не нашлось. За час Ритка обежала его по нескольку раз и в ужасе убедилась - из коридоров и залов, которые она пробегала, выходили в сиреневую муть только наглухо закрытые окна. В сиреневую муть, будто в никуда.
  Ловушка! Она оказалась в ловушке! В чьей? В чьем сне находится этот странный пустынный лабиринт, если не в Катенькином? А точно не в Катенькином. Если же не во сне, тогда где? Даже приблизительного ответа не могла дать Ритка на этот вопрос - вот в чем крылось самое страшное.
  Ритка то усаживалась на пол, то принималась вновь носиться по лабиринту - с отчаянной уверенностью найти пропущенный ею ход, ведущий к спасению. Как в дурацкой компьютерной игре. С той лишь малюсенькой разницей, что в данном случае нельзя выдернуть шнур питания у компьютера. Когда слишком надоест.
   Иногда она слышала звук своих шагов - гулкий, рикошетящий от сводчатых потолков. Иногда, словно в яму, снова проваливалась в тянущую нервы тишину. Порой ей мерещились звуки за спиной - осторожные шаги, печальные вздохи. Тогда она чувствовала на себе пристальный взгляд, и порой за поворотом успевала заметить тень - тень того, кто заточил ее сюда, и она со всех ног спешила заглянуть за поворот. Пару раз она ловила себя на мысли, что все ей приснилось. Не только лабиринт, а все: и Вольдемар, и Грим, и кальтакан, и все ее приключения. Значит, сделав усилие, она проснется. Тогда кошмар закончится, оставив у нее лишь дрожание в руках и неприятный осадок в душе. Ритка сворачивалась клубочком на холодном каменном полу, закрывала глаза и давала себе строжайший мысленный приказ проснуться. Не просыпалась. Открытые глаза вновь видели высокие арки, ряды окон и плавные занавески, которыми коридор словно тянулся к ней. Или куда-то звал.
  Иногда Ритке становилось жутко - когда она вспоминала, неуловимую тень, пролетающую в воздухе, перед тем, как ощущалось приближение чего-то страшного. Тогда Ритке хотелось спрятаться. Тщетно. Негде было укрыться в холодных пустых переходах. Она потеряла счет времени. Да и было ли здесь время?
  
  28.
  Постепенно Ритка обнаружила странную деталь: с каждым ее кругом по лабиринту вокруг появляется все больше зеркал. Сначала они вовсе не встречались. Потом стали попадаться - одно, два в простенках между окнами. Ритка не обратила на них особого внимания. Так, глянула мельком на себя - жалкую фигурку в легком спортивном костюме, в котором взяла обыкновение ложиться спать для шастанья по чужим снам.
  Потом зеркал стало уже по пять-шесть, по десять-пятнадцать, а вскоре все участки стен промеж окон скрылись за зеркальными панелями. Отчего пространство раздвинулось, размылось, потеряло четкие очертания.
  Сами окна постепенно превратились в зеркала, и во всех, куда ни глянь, была она - Ритка. А, надо сказать, Ритка ненавидела зеркала. Именно по той самой причине - там она видела себя.
  Скоро зеркала слились между собой в сплошные стены, начали захватывать пол и потолок. Превращая лабиринт в сплошной зеркальный мир. В котором куда бы Ритка не смотрела, она встречалась со своими воспаленными глазами. Видела свою нескладную фигурку, свои жидкие, спутанные волосы.
  В некоторых залах зеркала располагались столь причудливо, что Ритка двоилась, троилась, десятерилась. Там были сотни, тысячи Риток. Бесконечными, уходящими в точку шеренгами, они шли ей навстречу и в то же время уходили назад, вбок, в сторону, вверх и вниз. Они во всех ракурсах повторяли каждое ее движение. С жуткой, нереальной синхронностью. Жалкие, безобразные Ритки. И все они смотрели на нее с осуждением. Словно она, Ритка, была виновата в чем-то. Лично перед ними всеми. Временами осуждение и вовсе превращалось в отвращение.
  А потом.... Потом зеркала начали сдвигаться. Медленно, незаметно глазу, они приближались, оставляли все меньше свободного пространства. Отражения словно обступали Ритку со всех сторон. Свет постепенно усилился и теперь падал неизвестно откуда, с беспощадной ясностью показывая Ритке изъяны ее маленького тщедушного тельца - вплоть до последнего прыщика на лице, до последней бородавки на руке.
  Поначалу Ритка крепилась, пыталась не обращать внимания на свои отражения. Лишь спешила дальше - в тщетной бессознательной надежде избавиться от наваждения. Куда там - с таким же успехом можно было убежать от себя. Постепенно, неизвестно уже сколько часов продолжались бессмысленные хождения по зеркальному миру, может быть, целую вечность, у Ритки начало реально сносить крышу. И она металась среди своих отражений, кричала, махала на них руками. Пыталась разбивать ненавистные зеркала, странным образом не попадая по стеклу. Отражения дико таращили глаза, замахивались на нее в ответ и кричали жутким молчаливым криком. Те, кто устроили все это, видно понимали толк в изощренных пытках.
  В какой момент ей бросилось в глаза, что одно из отражений не повторяет ее движений, Ритка не уловила. Но заметив, встала как вкопанная. Отражение виднелось вдалеке - за зеркальной аркой прохода, где-то в следующем зале. Девушка в старинном готическом платье, со шнуровкой на темно-синем лифе и длинным шлейфом. Она поманила Ритку рукой и двинулась куда-то - отсюда невозможно было разглядеть - куда.
  Ритка со всех ног помчалась за ней, и все ее отражения бежали рядом. Но при входе в другой зал они странно отдалились, помутнели, стали не более чем тенями на стене. А фигурка в платье, видневшаяся вдали, наоборот, сделалась яркой и отчетливой. Перетекая по зеркальным панелям, она поплыла дальше, приглашая Ритку за собой. Длинный шлейф платья тянулся за ней легкой волной.
  Девушка показалась Ритке смутно знакомой. Но только приблизившись к ней и дождавшись, пока девушка снова обернется, Ритка поняла - что это она сама. Да-да, она сама. Только в улучшенном варианте. Какой она и должна была получиться, не сбейся когда-то неведомая настройка неведомого процесса воспроизводства.
  Рядом с девушкой застыло Риткино отражение с открытым от изумления ртом. Ритка сравнила и поразилась - от этой ослепительной красавицы ее отличала лишь неуловимая разница в пропорциях. Неуловимая, но насколько разительная! От сколь же малых величин зависит человеческое счастье. Ведь будь она такой красавицей, она была бы по-настоящему счастливой.
  Словно прочитав ее мысли, девушка приветливо улыбнулась, вновь поманила за собой, и Ритка сомнамбулой побрела за ее плывущим по стене силуэтом. Поворот, другой и в конце следующего, самого длинного, коридора Ритка уже не увидела опостылевшей зеркальной стены.
  
  29.
  Там была дверь, самая настоящая дверь, вернее ворота с широко распахнутыми створками. В темном проеме Ритка увидела черное, бездонное небо, полное колючих звездных песчинок. В их слабом свете, серебристом и обманчивом, тускло поблескивала дорожка каменного моста, изогнутой плавной дугой ведущего к ярко освещенному проему других ворот, открытых прямо в черной стене неба. Отсвет из ворот падал на ее провожатую, поджидавшую на середине моста. Стройная фея в готическом платье, замерла словно посередине космоса.
  Выглянув наружу Ритка застыла, обнаружив, что черная бездна со звездами окружает мост и снизу, а его арки уходят в никуда. Понятно было: по таким дорожкам между мирами не ходят просто так.
  Девушка поманила ее и вдруг растворилась без следа, словно родившись у Ритки в голове новым знанием. Ритка осознала: стоит ей миновать мозг, вселенская несправедливость, какой-то дикой случайностью допущенная когда-то в отношении нее исправится - и она станет той самой красавицей. И начнет новую жизнь в новом мире, чей приглушенный свет падает сейчас на дальний конец моста. Свет этот показался Ритке ослепительным - каковыми и будут картины ее будущей жизни. Какими они еще могут быть у такой красавицы и умницы в придачу? У Ритки замерло и сладко заныло сердце в предвкушении. Вот оно - то о чем она даже не осмеливалась мечтать: сильные чувства, романтика, красота и поэзия. Эстетика жизни. Чего ей так не хватало до сих пор. И чего она так упорно избегала, стараясь не усиливать контраст....
  Ритка обернулась на зеркальный коридор, за которым осталась ее прежняя жизнь, куда она уже никогда не вернется. Если перейдет этот мостик. Никогда, как бы этого не захотела. Таков закон. Ритка посмотрела на свое отражение - жалкое, растерянное и... шагнула на каменные плиты мостика.
  С каждым шагом, казалось, с нее души снималось по камню. Волшебные звезды окружили ее со всех сторон. И все ярче горел свет новой жизни. Ближе.... Ближе....
  Но Риткино торжественное шествие было прервано самым неожиданным и, пожалуй, грубоватым способом.
  - Дура! - закричали сзади, - Дура! Вернись. Вернись сейчас же.
  Ритка обернулась - кто-то стоял позади в воротах, не решаясь ступить на мостик. И звал ее.
  - Дура! Вернись обратно. Быстро. Они обманут тебя.
  Ритка растерянно пыталась собраться с мыслями. Только вертела головой туда-сюда.
  - Ты не имеешь права просто так бросить всех, бросить свою жизнь, - кричал кто-то, - предать своих близких.
  Может быть, именно это слово заставило Ритку очнуться и сделать первый шаг в обратном направлении. Да, какой бы ни была ее жизнь, она не имеет права вот так просто отказаться от нее. Бросить людей, для которых она дорога.
  - Беги, беги быстрее! - орали на прежнем конце моста, и Ритка ускорила шаги. Но быстро идти почему-то не получалось. Наверное, потому что плоскость моста все сильнее и сильнее наклонялась перед Риткой, становясь крутой горкой. Ловушка не хотела отпускать свою жертву. Ритка отчаянно карабкалась наверх. И когда до цели оставался какой-то метр, мост вдруг стал вертикальной стеной, а окружающий пейзаж обратился в горную пропасть. В шумную и гулкую.
  Ритка отчаянно рванулась вверх пытаясь за что-нибудь уцепиться и схватилась за руку человека, который рванулся ей навстречу.
  Она повисла на цепких пальцах и в полуметре от себя, в широко раскрытых глазах спасителя, увидела свое искаженное лицо на фоне далекой горной реки, шумящей на дне пропасти. В широко раскрытых глазах Вольдемара. Ибо ее спасителем оказался не кто иной, как Вольдемар.
  
  30.
  - Спина, блин, спина! - стонал, скрючившись, Вольдемар, после пары минут мучений, с которыми вытянул-таки Ритку из пропасти, - сколько ж в тебе килограммов?
  - Спортом надо было заниматься, - проворчала по привычке Ритка, глянув в туманную бездну, однако нашла в себе силы и сказала, посмотрев прямо в маленькие, глубоко посаженные глаза:
  - Спасибо.
  - Не за что. Теперь мы квиты.... Ну, ты то молодец. Кто ж суется куда попало?
  - Как ты меня нашел? - поинтересовалась Ритка, глядя на залысины своего кровного врага и пытаясь осмыслить происшедшее. Меньше всего, конечно, она хотела, чтобы ее спасителем оказался Вольдемар.
  - Как обычно, - удивился Вольдемар, которому удалось, наконец, принять нормальное положение, - через точку входа. Вот только точку выхода, боюсь, отсюда отыскать будет трудновато.
  - Спасибо, - повторила Ритка, - честно говоря, не ожидала от тебя такого.
  - Я сам от себя не ожидал, - Вольдемар криво усмехнулся, - прямо другим человеком становлюсь, после того, как свой страх глубины переступил....
  - Щас, - взвилась Ритка, - переступил бы ты его, если бы я за руку тебя не тащила.
  - Черта с два ты меня утащила бы, если бы я сам себя не пересилил. Ну, пошли...
  Он не договорил, потому что реальность вокруг них медленно погасла, оставив их в полной темноте. Именно погасла, словно кто-то прикрутил питающий ее вентиль.
  - Ой, мамочки, что это? - Ритка от неожиданности дала слабину. Да и как не дать, внезапно оказавшись в полной, кромешной, могильной черноте.
  - Не знаю, блин, - пробормотал Вольдемар. И хоть голос его был нетверд, обнадеживало то, что его обладатель оставался рядом.
  Ритка боялась пошевелиться - по логике где-то здесь должен находиться самый край пропасти. Пошарила руками, пытаясь нащупать стену. Шарила до тех пор, пока не угодила в глаз Вольдемару. Стены так и не нашла.
  Волей-неволей им пришлось взяться за руки - на что не пойдешь, чтобы не оказаться в одиночку посреди сплошной могильной черноты?
  Вскоре выяснилось: из реальности вокруг лишь пол под ногами. Да и то не понятно - что за пол. Просто твердая плоскость, в которую упирались ноги и руки. Зато - бесконечная. Можно было брести и брести в одну сторону и так ни до чего и не добрести. Мозг упрямо отказывался осмысливать происходящее. Ведь у всего должен иметься край. А здесь, похоже, края не имелось.
  В конце концов, им надоели хождения в черноте, и они уселись на твердую плоскость. Ни холодную, ни теплую, ни шершавую, ни гладкую - просто плоскость. Им приходилось постоянно разговаривать - будешь разговаривать, когда ощущение человека рядом - единственное, что связывает с реальностью. О чем только не болтали - о работе, о политике, об увлечениях. Вольдемар рассказал, как приобщился к сонным путешествиям.
  - Курсе на четвертом, - поведал он своим высоким тенорком, - был у нас препод один. Не помню даже по какому предмету, так мелочь пузатая. А самомнение имел, что ты - аз есмь царь, да и только! И подленький - всех, кто на его лекции не ходил, на экзаменах срезал подчистую. Самое поганое - взяток не брал, зараза, вредность не позволяла и здоровье. Все это знали, и его занятий старались не пропускать. А мы с ребятами уж не знаю, на что понадеялись - весь год без малого прогуляли. Вот, он и пошел нас валить. Одна переэкзаменовка, другая - уж и отчисление наметилось. Тогда, приятель мне и говорит: знаю я способ как жлоба этого укротить. И рассказал: есть, мол, такие таблеточки, что по снам позволяют путешествовать. Вот он-то меня во все это и посвятил. Наставником, можно сказать, был. Уж, мы тогда покуражились. Я наряжался демоном, а приятель мой - клоуном, как в ужастике. А днем еще ему в портфель черные метки подкладывали. Переборщили, малость, правда. Он, подлец, заболел и, не выходя на работу уволился. Все равно пришлось экзамен пересдавать....
  - И ты что, с тех пор по снам путешествуешь? - удивилась Ритка.
  - Нет, что ты. Столько лет еще никто не продерживался. Либо в дурку, либо того.... Я-то сразу решил - мне это не нужно. Да и хантеры пару раз мелькнули.... Вот, только теперь, когда Катеньку увидел, решил стариной тряхнуть.... А тебя, кстати, кто научил?
  - Грим.
  - Грим? - уважительно заметил Вольдемар, - слыхал о таком. Личность известная в определенных кругах. У меня даже его телефон есть.
  Последний факт Ритка комментировать не стала.
  - Больше всего я хочу понять, где мы находимся, - сказала она, - и кто все это устроил?
  - Думаешь, одна ты такая любознательная? Я знаешь, сколько книг перечитал по этому вопросу?
  - И что, понял?
  - А, какое там, - Ритка почувствовала, как Вольдемар махнул костлявой рукой, - дальше философии дело не идет. Ну, типа, есть материальная действительность, где мы живем. Есть идеальная - которую мы представляем, а есть и переходные формы бытия, где идеальное и материальное неким образом смешиваются и активно влияют друг на друга. Как-то так.... Короче, бесполезно все это. Слишком уж все сложно. И противоречиво - логики во всем этом днем с огнем не сыскать. Много сотен лет люди ходят по снам и до сих пор не дотумкали. Мне кажется, здесь принципиальная непознаваемость вопроса. По определению. Так же как невозможно понять, что нас ждет на том свете, после смерти.... Да и на кой? Ноги бы унести отсюда.... И вообще, старайся не думать об этом. Кто бы они ни были, наверняка страхами питаются.
  - Ну, ты сам-то как думаешь?
  - Не знаю, - вздохнули из темноты, - Даже как они выглядят никто не знает. По крайней мере, из вернувшихся. Можно предположить, что символ у них - глаз. Типа древнеегипетского. Наверняка, видела. Если внимательно присмотреться, его можно найти во всех снах. Непонятно, правда, что он означает. Может, символ, а, может, что другое. Может, товарный знак....
  - Ты хантеров имеешь в виду?
  - И хантеров, и других, уровнем повыше. Эту-то штуку с тобой явно не хантеры провернули.
  - А почему ж ты думаешь, что они меня обманули бы? - нахмурилась Ритка.
  - Сама подумай: стали бы честные тебя куда-нибудь заманивать? В ловушке держать?
  Ритка пожала плечами. Иногда, например, больных животных приходиться в ловушку заманивать, чтобы спасти. Но, в принципе, он прав.
  - А если все это никогда не кончится? - спросила она, имея в виду окружающую черноту.
  - Кончится, - заверил Вольдемар, - все на свете когда-нибудь кончается. И чаще всего скорее, чем ты думаешь.
  - Слушай, а как тебе голос с неба удавался? - не могла не полюбопытствовать Ритка, - когда ты Катеньку пугал?
  Вольдемар усмехнулся и поведал. Ничего не было проще. Если взять какую-нибудь трубу и кричать, не входя в чужой сон, а в приоткрытую дверь точки входа - создавался странный резонанс, и воздействие шло сразу на весь сон. Черт его знает, почему так выходило. Ритка только губу закусила с досады. Как все просто!
  О многом, в общем, они успели переговорить. Пока не заметили где-то вдалеке пронзительную желтую точку огонька.
  
  31.
  С непривычки она показалась им ослепительно яркой и острой, но они все равно пялились на нее во все глаза, лишь крепче сжав друг другу ладони. Хоть и предположить нельзя было, чем она могла оказаться при своем приближении. А точка между тем действительно приближалась - в этом не оставалось ни малейших сомнений.
  Неизвестно, сколько прошло времени, может быть и час, прежде чем они смогли разглядеть, что к ним подходит человек, державший перед собой маленький огонек - похоже, тоненькую церковную свечку. Он казался подвешенным в пустоте, поскольку так называемый пол, как оказалось, визуально вовсе не прослеживался.
  А еще через какое-то время, они смогли разглядеть очертания своих рук - даже такого света хватало. Лицо человека, снизу освещенное огоньком - единственная реальность в окружавшей их пустоте - вначале показалось Ритке ужасным. Волосатое лицо первобытного человека, хищные ноздри, круглые блестящие глаза. Над головой - темная грива. А свою высокую грузноватую фигуру он облачил, похоже, в камуфляжный костюм.... Черт побери, в следующее мгновение Ритка узнала его. Узнала и с криками бросилась навстречу:
  - Грим! Грим! Гримуля, дорогой!
  Грим широко улыбнулся, отвел свечку в сторону и свободной рукой прижал Ритку к своей широкой груди.
  - Марго, так тебя растак! Ну, наконец-то, а то уж думал, никогда тебя не найду.... А это кто? Вольдемар? Ты откуда взялся, Вольдемар? Ну, так чем больше народу, тем лучше. Короче, слушайте меня, у нас мало времени. Чем больше здесь пробудешь, тем меньше шансов выбраться. Затягивает похлеще трясины.
  - Где здесь-то? - не удержалась Ритка, вцепившаяся в Грима, как в родного отца.
  - Поверь, девочка, про то тебе лучше не знать. По крайне мере, сейчас, - скривился Грим, - в общем так. Чтобы вылезти отсюда, нам всем надо ясно представить место, где мы должны оказаться. В своих снах разумеется. Картинка в голове должна быть у всех одинаковой, иначе не пробиться. Какие будут предложения?
   Посыпались предложения - и Кремль, и Большой театр, и метро Лубянка. Но после довольно продолжительных дебатов решили остановиться на памятнике Гоголю - у каждого с этим местом оказались связаны яркие воспоминания.
  - Итак, - Грим давал последние наставления, - беремся за руки, зажмуриваемся, представляем площадь перед памятником и идем вперед. Главное - не открывать глаз и держаться за руки, понятно? Что бы ни случилось. Повторяю: что бы ни случилось.
  - Ммм.... А что может случиться? - испугалась Ритка.
  - Лучше о том не думать, может ничего и не случится, - отрезал Грим, - Я иду первый. За мной - Марго. Потом.... Извини, как тебя? Вольдемар. Даст Бог, выберемся. Готовы? Ну, поехали.
  Мощным дуновением Грим задул свою свечечку - чтобы не мешала сосредотачиваться. Чернота словно прыгнула в глаза, до краев наполнила голову. Они зажмурились, постояли мгновение и двинулись вперед. Хотя какой здесь к черту может быть перед?
  - А зажмуриваться обязательно? - поинтересовалась Ритка, - все равно ж темно.
  - Нет, не обязательно, если так удобней, - послышалось спереди и вверху, - В общем, сами решайте, не маленькие.
  Они снова двинулись вперед. Ритке идти было неудобно. Она держалась одновременно за две руки: за хлипкую влажную ладошку Вольдемара и шершавую лопату Грима.
  - Свадьбу с Катенькой ты, я надеюсь, отменил? - шепнула Ритка, обернувшись в сторону Вольдемара.
  - Ага, щас. И не думай, - шепнул Вольдемар в ответ, - это моя добыча.
  - Ах так! - взъерепенилась Ритка, - Я-то думала, он исправился, а он.... Хорошо, посмотрим еще кто кого.
  - Ну-ну. Свадьба-то послезавтра. Все уже готово. Дворец абонирован, салюты заправлены в пушки, прислуга чистит ливреи....
  - Ка-а-ак? - Ритка так и ахнула.
  - Ты, мать, пять дней в коме пролежала. Не поняла еще? Думаешь, почему я и Грим твой в сон к тебе наведались - на твои красивые глаза поглядеть? Спасать тебя приперлись....
  - Да что же это за фигня? - вскричал вдруг Грим, обращаясь не понятно к кому, - Я ведь завязал. Сразу как ментального паразита подцепил, так завязал. Еле-еле вывел, неделями не спал. Клятву себе давал, что в сон ни к кому больше не сунусь. Ни-ни. Нет, снова всем рискую - лезу спасать какую-то глупую пигалицу. А она пять минут помолчать не может, понимаешь! Флудит и флудит без остановки....
  Наконец он выдохся, замолк, и шествие продолжилось в молчании. О существовании людей в кромешной бесконечной темноте говорили только редкие напряженные вздохи. И звуки, с которыми простуженный Вольдемар изредка поддергивал непослушные сопли.
  
  
  32.
  Ритка проснулась в больничной палате, облепленная всяческими датчиками и обмотанная проводами. Не особенно этому удивилась и стоически перенесла восторги родственников, случившиеся по поводу ее чудесного избавления от неведомого недуга.
  Первое время Ритка вообще ни о чем не могла думать - в уши давила глухая сонная тишина, а стоило ей прикрыть глаза, как перед ними вставал бесконечный зеркальный лабиринт, и отражения некрасивой маленькой девочки вновь начинали обступать ее со всех сторон. Или перед внутренним взором вообще ничего не возникало. Кроме черноты. И она знала - черноте нет ни конца, ни края....
  Потом, правда, полегчало. Но когда Ритка попила бульона и обсудила последние новости, ее начали одолевать страдания иного рода. Выходило, что после всех сонных приключений она рисковала потерять самое ценное, что у нее было - самоуважение.
  Она всегда свысока, с язвительной иронией относилась к женским слабостям, вроде тяги представительниц прекрасного пола к шмоткам, косметике и прочим внешним эффектам. Считала себя выше этого. А стоило перед ней замаячить возможности получить ноги подлиннее, грудь позаметнее и лицо повыразительнее, у нее, как у Катеньки при виде какой-нибудь блестящей безделушки, загорелись глаза, и она забыла обо всем на свете. Чем тогда она лучше армии пустоголовых блондинок?
  Мало того, ради пустой оболочки она оказалась способна бросить все, что для нее было дорого и важно, все, чем она жила свои сознательные годы. По сути, она предала того человека, то невзрачное, некрасивое существо, которое растерянно смотрело со стен зеркального лабиринта вслед ей, уходящей по мосту к новой жизни. Ту девочку, которую постоянно шпыняли в школе, заставляя становиться суровой и стойкой, как чертополох, ту девушку, которая глядя в зеркало впервые осознала, что ее никогда не пригласят на свидание и научилась с этим жить. Того человека, который, наконец, понял какие силы скрываются внутри него и уверенно поднял голову по пути к своей мечте....
  И тут нате вам - все ее ценности, вся ее личность рассыпалась как карточный домик при первой же возможности стать заурядной красивой куклой. М-да....
  Вдруг в самый разгар ее самоедства на Ритку спасительной соломинкой снизошло озарение. Ни больше, ни меньше. Она поняла, как победить Вольдемара. И несколько подправить пошатнувшееся самоуважение.
  План, быстренько сложившийся у нее в голове был не лишен изящества, трудновыполним и оставлял лишь одну попытку на его исполнение. Свадьба-то завтра, будь она неладна.
  Первый пункт плана подразумевал бегство из лечебного учреждения. Здесь Ритка особо париться не стала, понадеявшись на свое обычное вдохновение.
  - Мамуль, - сказала она матери, будто приклеенной к ее кровати, - сходила бы ты перекусила чего-нибудь.
  - Да я не голодна, доченька, - отвечала мать, боясь выпустить Риткину руку из своих ладоней, - попозже поем, когда отец придет.
  - Ммм... Тогда принеси мне журнальчик какой-нибудь. Здесь в вестибюле палатка есть.
  - Какой, доченька?
  - Все равно, какой. Да сумку не бери. И кошелек - потеряешь еще ненароком. Сто рублей захвати - больше не понадобится.
  - А головка у тебя не заболит?
  - Не заболит, не заболит, - Ритка еле дождалась, пока мать степенно выплывет из палаты. Вскочила, пошатываясь, добралась до сумки. Нашарила среди всяческого хлама телефон и вызвала к больничному крыльцу машину такси. Вытащила из кошелька пару зелененьких бумажек, подумала и прихватила еще одну. Как говорится, цель оправдывает средства. Естественно, потом она возместит все убытки.
  Маминым косметическим карандашом она черканула записку на салфетке:
  "Мамуля! Не волнуйся. Я ок. Мне надо сделать одно важное дело. Ждите меня дома к вечеру. P. S.: Деньги верну". И выглянула в пустынный коридор. Грубый линолеум пола поблескивает в озерках света напротив голых окон. Гулкая больничная тишина. Почти, как во сне.
  Мать ушла минут пять назад. Учитывая скорость и загруженность больничных лифтов, она наверняка лишь только добралась до первого этажа. Минут десять в запасе точно есть. Сейчас главное - добраться до лестницы, не встретив знакомого врача или медсестру. На нижних этажах эта вероятность значительно снижалась - там начинались другие отделения.
  Приняв нарочито беззаботный вид, Ритка бодро пошла к лестничным дверям, видневшимся в конце длинного коридора. Спина сжалась в тугой комок и разжалась, лишь когда она миновала пару этажей, прихватив по дороге белый халат с какой-то беспризорной тележки. Фортуна, похоже, повернулась к ней нужной стороной.
  Ритке упорно казалось, что она во сне. И лестница ведет ее в незнакомые, возможно, очень странные помещения, а в окна можно увидеть неведомые дали другого мира. Далекие, манящие, неизведанные.... От этой мысли Ритке не делалось страшно. Наоборот, сердце по привычке щемило в предвкушении чего-то особенного и таинственного. Увы, впереди ее ждал лишь больничный вестибюль, серый, тошный и прозаический.
  Так. Матери вроде не видать. Оставалось миновать пост охраны при входе и заскочить в машину. Вон она, кстати, виднеется неподалеку от шлагбаума. Потом Ритка направится в театр юного зрителя, где ее тетка, Ироида Павловна, работает костюмершей. А потом, если все сложится удачно, ее ожидает один крайне тяжелый разговор.
  Малость покумекав, Ритка решила остановиться на наглом и решительном способе проникновения через охрану. Времени на другой способ у нее попросту не было - мать наверняка уже входит в палату. Поправив воротник халата, Ритка деловито направилась к входным дверям. Широкой, уверенной походкой. Лишь по пяткам мягко шлепали тапочки....
  И уже сидя в машине, сняв с правой ноги оставшийся, уже не нужный тапок, Ритка оглянулась на крыльцо, где раскорячился растерянный охранник, и подумала: "Ну, Вольдемар, погоди!".
  
  33.
  Электричка временами еле ползла, словно задремавшая гусеница, временами вдруг взбрыкивала и начинала набирать ход. Тогда быстрее плыли за окнами ровные серо-зеленые поля, темные леса и синеватые перелески. Белесые ленточки дорог. Вечерело. Дневной свет уже давно потускнел, утек из вагона, смешался с сумраком, пейзаж вот-вот украсится звездочками огоньков, но пока ничто не нарушало тихого покоя плавных полей.
  Ритка была сама не своя. Сидя на жесткой деревянной скамье, она вся издергалась, устремившись вперед, словно мысленным усилием заставляя электричку ускорить движение.
  Медленно протекла мимо окон какая-то незнакомая платформа - оградка из прутьев, напоминающая кладбище, покосившаяся вывеска, пьяные столбы. На дальнем плане - дорожная развилка с лужей посредине, магазин "Коопмаг" и улица деревенских домиков, уходящая в сторону к храму - из зарослей виднеется темный купол с крестом.
  Обычный вроде бы пейзаж, за тем исключением, что Ритка видела его впервые в жизни. А должна бы увидать - за годы мотания на дачу вместе с родителями. Ритка так и приникла к стеклу. Да, на Павелецком направлении московской железной дороги она такой деревеньки точно не встречала.
  Деревенька осталась позади, и вновь потянули бескрайние поля. И Ритка с каждой секундой убеждалась - здесь она еще не бывала. А поля все плыли и плыли, и поезд продолжал увозить ее все дальше и дальше. От Москвы, от тех к кому она так спешила. Неизвестно куда.
  Ритка взвилась и обратилась к соседям:
  - Ведь это Узуновская электричка?
  Соседи смотрели на нее с тупым, недоброжелательным равнодушием. Лишь один соизволил кивнуть.
  - Так нас не в ту сторону везут! - воскликнула Ритка, указывая на окно.
  Люди как по команде посмотрели в окно, потом повернули головы обратно. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, сохранявших какую-то индейскую отрешенность и фатализм. Ритка даже разглядела в тени одетое на ком-то полосатое индейское пончо.
  - Так ведь надо что-то делать! - вскричала Ритка, - ядерная война начинается.
  Никто не ответил, только лица мерно покачивались в такт неспешному движению поезда. А ведь действительно с минуты на минуту должна была начаться ядерная война - так объявили по телевизору, и Ритка рванула из Москвы на дачу к родителям и Катеньке, проводившей у них лето. И вот такая незадача - уехала неизвестно в какую сторону.
  Ритка бросилась в тамбур рвануть стоп-кран. Не успела - ее остановил какой-то молодой человек:
  - Подождите, девушка, сейчас все равно остановка. Спокойно выйдем и сядем на московскую электричку. Спасибо, надоумили. А то я гляжу - что-то не то....
  Ритка рассмотрела человека - невысокий, полненький, домашний. С дипломатом и газетой. Приятный, в общем.
  Они вышли на одинокой платформе, островком застывшей посреди желтоватого поля. Лишь грунтовка, проходя мимо, взбегала на взгорок, словно в сиреневое, вечернее небо.
  - Ни фига себе: 526-й километр, - прочитал парень на табличке, - точно. В нашей стороне никогда такой станции не было. Идемте.
  Они направились к маленькому пыльному павильончику, выкрашенному коричневой краской. Ощущение надвигающейся опасности витало в воздухе. Только бы успеть, только бы успеть, - как заклинание повторяла Ритка про себя. Она заглянула в окошечко:
  - Скажите, когда ближайшая электричка на Москву?
  - Нет, нету электричек, - с торжеством проскрипела обитательница павильона, - какие вам электрички, когда ядерная война началась?
  - Еще не началась, - вяло парировала Ритка.
  - Как не началась? Вон - ядерная зима уже.
  Ритка обернулась. Реальность успела измениться. Из внезапно посмурневшего неба медленно сыпал серый снежок. Вся округа словно подернулась сединой. Ритка протянула руку, поймала снежинку, рассмотрела. Это был пепел. А она так надеялась! Ритка всхлипнула. То ли из-за того, что оказалась вдали от родных, то ли из-за того, что война навсегда изменит теперь ее жизнь.
  - Может вам на картах погадать? - предложила кассирша.
  - Вы будьте здесь, - сказал парень, - никуда не уходите. Я в деревню, тут недалеко. Договорюсь насчет машины. Будем пробираться домой.
  Ритка проводила глазами его одинокую фигурку. Еще раз осмыслила всю бездну обрушившейся на нее безысходности - ядерная война, а она одна, неизвестно где. И тут кто-то похлопал ее по плечу тяжелой рукой. Ритка обернулась, увидела нависшего над ней человека и тут же очнулась в собственном сне.
  
  34.
  - Марго, - заявил Грим, ибо это был он, - что-то ни черта у меня не получается. То ли я не смог на твою Катеньку настроится, то ли еще что.... Решил попробовать через твой сон. Ну и хрень тебе городится, я погляжу.
  В Риткиной душе медленно растворялись ужас и тоска, навеянные ядерной войной. И постепенно нарастала тревога, касаемая осуществления ее плана.
  - Что тормозим? - прогудел Грим, - пойдем точку входа искать. Коли меня взбаламутила, теперь шевелись. И это, давай что ли дыши через носовой платок. Черт ее знает, что этот снежок радиоактивный означает.
  Ритка достала носовой платок из кармана и огляделась. Споро сыпались серые снежинки, покрыв платформу и поле первозданно чистым слоем. Несмотря на серые оттенки, в душе рождалось праздничное ощущение начала зимы. Куда-то за горизонт, в подсвеченное серое небо, уходили поля очередного неведомого мира. В котором у нее опять нет времени побывать.
  - Можно? - обратился Грим к тетке, отворив ободранную дверь в темный, неприбранный павильон, - мы с инспекцией. Вас сильно не обеспокоим.
  Ахинея, сказанная Гримом, тетку успокоила, и здоровяк с Риткой принялись открывать двери и дверцы. Хотя ощущение уже и так говорило им: точку входа они не найдут.
  Минут через десять Грим остановился, переводя дух. Несколько кудрявых вихров прилипло к вспотевшему лбу.
  - Ни черта не понимаю. Нет точки входа!
  - А такое бывает? - удивилась Ритка.
  - Нет. Если человек спит, и ты правильно настроился, точку входа к нему всегда можно отыскать. Сны-то он всегда видит, в любой фазе, как доказано....
  И тут Ритку осенило:
  - Выходит, она не спит!
  - У нее, что - бессонница?
  - Да что ты. Такую соню поди поищи. Нет, здесь, я нутром чую, Вольдемаровы проделки. Хитрый гад, все предусмотрел. Небось, специально ей спать не дает. Знает, что я это дело так не оставлю.... Грим! Что делать?
  - М-да.... Слушай, а, может, махнем на все? Пусть женятся, если им так охота....
  - Нет! - вскричала Ритка, - не бывать этому! Сейчас я проснусь и сгоняю к Катеньке, узнаю в чем там дело. Ты меня подожди ладно? Зря, что ли готовились. Хорошо?
  - Ну, хорошо, хорошо, - проворчал Грим, - Валяй, только быстро. А то опять паразит какой сядет. Эх, говорил я, ничего путного из этого не выйдет.... Э, э, подожди, дай хоть я к себе в сон вернусь.
  Через дверцу холодильника Грим, как в отсек подводной лодки, протиснулся к себе в сон. Ритка глянула в окно на поля, где ей уже никогда не доведется побывать, вздохнула и велела себе проснуться.
  - Может быть, вам все-таки погадать? - спросила вслед кассирша.
  Тишина сонного дома. На потолке застыли разводы света от уличных фонарей. Мерно тикает старенький будильник, бледно светящаяся стрелка приближается к двум часам. Черт побери, как поздно уже! Ну не досада, а? Исполнение и без того сомнительного плана откладывается на неопределенное время.
  Катенька, однако, откликнулась, не успела Ритка набрать ее номер.
  - Ты че не спишь? - спросила Ритка.
  Если Катенька и удивилась странности вопроса, то виду не подала:
  - Да Вольдемар чем-то отравился, - пожаловалась она, - жуткое дело. До судорог. Приходится сидеть, смотреть, чтобы он сознание не потерял. Не знаю, как завтра на свадьбе будем.....
  - Ай-яй-яй, - картинно посетовала Ритка и предложила:
  - Слушай, давай я тебя подменю? Ты хоть подремлешь немножко. И, кстати, у меня лекарство хорошее есть от отравления.
  Не дав Катеньке воспротивиться, Ритка взвилась, и на ходу застегивая плащ, рванула к подруге. Благо жила она недалеко - через два дома.
  Что говорить - актером Вольдемар был хорошим. Выглядел он, словно действительно в углу его кровати маячила старуха с косой. Ритку он поприветствовал тихим беспомощным стоном. Только желваки дернулись под большими мясистыми ушами.
  - На, дай ему выпить, - сказала Ритка потихоньку на кухне, разводя в стакане пару таблеток отцовского снотворного, - это лучший современный адсорбент. Всю гадость вытянет за полчаса. Только не говори, что я принесла....
  - Что это? - подозрительно спросил Вольдемар при виде стакана, протянутого Катенькой.
  - Пей, пей, дорогой, - голосом измученного ангела произнесла Катенька, - это лекарство. Ты что мне не доверяешь?
  - Да мне уже лучше....
  - Пей!
  С кислой миной Вольдемар принялся пить, в глазах его, скосившихся на Ритку, все больше крепло подозрение.
  - Вот и молодец, вот и умница, - по-матерински оценила Катенька, - так я пойду, вздремну немного? За тобой Ритка приглядит, ты не против, дорогой?
  - Не против, - буркнул Вольдемар, скрежетнув зубами, - иди, конечно, дорогая, отдохни перед свадьбой.
  Последнее слово он прямо-таки метнул в Ритку. Та и ухом не повела.
  Едва коснувшись подушки, Катенька засопела. А Ритка вернулась в большую комнату. Постучала по циферблату наручных часов и широко улыбнулась:
  - Еще десять минут, и крепкий, здоровый сон....
  - Я уже понял, - Вольдемар провел рукой по глазам, - но мы еще поборемся.
  Глядя на Ритку, как Ленин на буржуазию, он вынул из кармана пузырек из-под валерианки, вытряс на руку пару таблеток кальтакана. И метнул их в рот, словно заряжал ружье, из которого готовился пальнуть в Ритку в упор:
  - До встречи.
  - До встречи. Еще поборемся, - не отводя глаз, Ритка тоже вытрясла на ладонь таблетку и с не меньшим ожесточением проглотила ее.
  Через пару минут в маленькой квартирке все спали. Стрелки часов перевалили уже за половину третьего.
  
  35.
  Ритка бежала по коридору мимо высоких окон, тянущих к ней легкие вуали занавесок. Черные лампы висели высоко под сводчатым потолком. За стеклами клубилась сиреневая мгла. Как? Каким образом она снова попала сюда?
  Ритка не могла дать ответа на этот вопрос. Когда кальтакан сработал, она очнулась уже здесь, в треклятом лабиринте. Поймали. Вновь поймали, гады.
  Страх в ее душе мешался с досадой. Что же это такое делается? И без того несчастный, эфемерный план снова оказался под угрозой. Хоть главная задача при осуществлении плана и отводилась Гриму, в одиночку ему не управиться. Да и заподозрив неладное, здоровяк бросит все на свете и ринется вызволять ее из ловушки. Какой уж тут план?
  Неизвестно сколько времени Ритка металась по коридорам. По ощущениям - очень долго. Непозволительно долго. В конце концов, она уселась, упершись спиной в холодную каменную стену. Перед глазами всплыла довольная физиономия Вольдемара - у Ритки аж побежала по щеке предательская слеза. С досады и обиды на судьбу. Ну, разве она мало старалась для победы? Разве ей слишком много надо - лишь поставить на место наглого и бессовестного выскочку?
  И Грима что-то не видать. Пора бы уж тому заподозрить неладное и объявиться. А то как-то совсем грустно.
  Да, ведь у нее часы - специально нацепила на руку - следить за временем. Ритка взглянула на циферблат, но даже внимание обратить забыла на стрелки, такое увидела. А увидела она отражение в стеклышке. Не только свое - оконной рамы за спиной. Выходит, коридор отражается в стекле! Значит, относится к ее сну! Снится ей, короче говоря.
  Десяти секунд хватило Ритке для осознания и проверки данного факта при помощи зеркала, извлеченного из кармашка. Ритка взвыла от досады - сколько же времени зря потеряла по своему тупоумию.
  Ритка ринулась бежать в поисках точки входа в сон к Катеньке. Однако, никаких дверей, ведущих прочь из лабиринта не нашла - похоже, выходов из лабиринта вовсе не подразумевалось.
  Ритка в ярости пнула каменную стенку, запрыгала от боли и напрыгала нужное решение. Черт побери, она же в своем сне! Что стоит ей по ассоциации вызвать другую, более богатую дверями обстановку?
  Ритка зажмурилась, даже лицо закрыла ладонями для верности. А открыла уже в коридоре родного института. Том самом, где побывала уже когда-то во сне. Почему-то ночью или поздним зимним вечером. Или ранним утром, без разницы. Коридор был освещен светом, падающим из приоткрытой двери в аудиторию. Четкие линии светового сектора резали темноту, постепенно размываясь в жидком желтоватом облаке и теряясь в плотных, неподвижных тенях. За Риткиной спиной, на лестнице густел плотный мрак, в котором слабо просматривались белесые очертания ступеней. В окнах вовсе царила непроницаемая чернота. Тишина. Безлюдье - как, собственно и полагается в такой час в храме науки. Нет, перед дверью на полу кто-то сидит, разложив какие-то бумаги.
  Ритка двинулась вперед, поняв, что точкой входа к Катеньке, похоже, и является приоткрытая дверь.
  Почувствовав движение, сидящий поднял голову и довольно нервно спросил:
  - Кто здесь?
  Ритка узнала его голос, равно как узнала его лицо и тут же отступила в тень. Да какое там отступила, мышью шмыгнула в надежде затаиться. Потому что сидящим на полу человеком оказался Эдуард Ежевский. Холодный красавец и эстет. Предмет обожания большинства девушек первого курса. А, может, и второго. Ритка исключением не являлась. Не то что бы она по-настоящему влюбилась в этого, весьма самодовольного и, пожалуй, неглубокого типа, но присутствие Ежевского вгоняло ее в какой-то мучительный, постыдный ступор.
  Ритка замерла, слыша, как бухает в ушах сердце. Только бы не заметил! Только бы не заметил. А то еще чего доброго подумает, что она специально подглядывала за ним.
  Уже потом, после окончания этой драматической истории, Ритка, вспоминая о происшествии в ночном институте, будет только диву даваться - как быстро захлестнувшие чувства потопили ее здравый смысл. Заставили забыть, что это сон, что ей нужно спешить на помощь Катеньке.
  Ежевский прошел мимо Ритки, выглянул на лестницу и потопал обратно, стройный, изящный, словно олень.
  Ритка поняла: никакая сила не заставит ее сейчас выйти на глаза Ежевскому. Сонному ли, настоящему - все равно. А тот снова уселся на полу, продолжая перебирать какие-то бумажки. Бумажек было много. Вот он - кошмар. Ее кошмар. Она - бледная, жалкая сама по себе, да еще и заспанная, не причесанная, в мятом спортивном костюме застигнута подглядывающей за Ежевским. Страшное чудовище, бегущее за ней, едва ли подействовало бы на нее сильнее.
  Ритка в бессилии закрыла руками лицо. А маленькая секундная стрелка на часах в ее кармашке описывала круг за кругом.
  
  36.
  Так бы, может быть, и стояла Ритка, боясь пошевелиться до самого утра. Прежняя Ритка. Но ведь был уже в ее жизни страшный зеркальный лабиринт. Был каменный мост над бездной, на котором она уже один раз чуть не предала себя. И потом поклялась: никогда больше не предавать. А ведь то, что происходит сейчас, тоже в какой-то мере предательство. Ведь почему она так стыдится своей симпатии? Потому что стыдится себя, стыдится оскорбить своим видом эстетическое чувство нарциссического болвана и получить дозу оскорбительного пренебрежения. Стыдится своей уязвимости, своей женственности, которую нещадно давит в себе как нечто чуждое, враждебное ей. Словно издевающееся над ее внешностью.
  Поняв это, Ритка медленно двинулась к двери, с каждым шагом ощущая некое облегчение. Ежевский заметив ее, резко выпрямился:
  - Звонарева! Ты что здесь делаешь? - воскликнул он, - следишь за мной?
  Ритка посмотрела в глаза Ежевскому - впервые, пусть даже во сне. Посмотрела в глаза своему кошмару. И ничего. Ей внезапно стало все равно, что она в них увидит.
  - Нет, Эдик, - она покачала головой, - но ты мне нравишься. Твоя внешность, вернее. Дай пройти.
  Ежевский растерянно подвинулся. Ритка запросто прошла мимо и подумала: "Сколько времени потеряла, дура!"
  Катеньке снился - ну, кто бы сомневался - магазин. Ритка выскочила из подсобки и огляделась. Деловитая тишина. Пара покупателей среди толпы манекенов. Вон Катенька беседует с шефом, обменивается грустными взглядами - сон, похоже, из разряда мелодрам. Однако, люди добрые, где же Грим? Вернее Грим, выполняющий свою часть плана. Потому как увидь Катенька Грима не выполняющим свою часть плана, он, план то есть, будет безнадежно провален. Не мелькало и тщедушного тельца Вольдемара. Но так тот наверняка затаился и ждет, не зная, что предпримут его враги.
  Пары взглядов по сторонам хватило, чтобы окончательно удостоверится - Грим в магазине отсутствовал. А времени-то уже ого-го! Может, стоит слазить в сон к Гриму?. Ритка почесала свои жидкие волосенки. Потерла прыщ на носу и, вероятно, вследствие последнего действия чихнула. Никто не обратил на нее внимания. Но откуда-то послышался густой, басовитый шепот:
  - Марго!
  Показалось? Нет, вот опять:
  - Марго! Я здесь.
  Ритка встрепенулась и пошла на голос. Благо его источник находился где-то недалеко. А именно в укромном коридорчике, куда выходили примерочные кабинки. Ритка отодвигала занавески - одну, вторую, третью. В четвертой кабинке, чья занавеска была и вовсе оторвана, она, наконец, наткнулась на Грима, будучи уверенная, что застанет его уже переодетым и готовым к исполнению своей части плана. И только широко раскрыла рот: Грим был вовсе не переодет. Мало того, он, будто в трясину, по пояс ушел в пол, покрытый тускло блестевшей мраморной плиткой.
  Лицо его являло пример полного самообладания. Лишь на лбу блестели частые бисеринки пота, а на самом дне глаз порой проглядывала детская растерянность.
  - Марго, - он виновато улыбнулся, - наконец-то. Где тебя носит? Видишь, тут у меня некоторые проблемы. Пол, понимаешь, перестал держать.
  - Как это? - Риткины глаза выражали изрядную степень удивления.
  - Не знаю.... Вроде трясины, блин. Малейшее движение и затягивает еще больше. Потому я и не шевелюсь. Но дышать-то все равно приходится. Еще с полчаса и вовсе уйду.
  - Куда?
  - Знать бы куда! Кто все это подстроил. Ладно, как-нибудь выберусь.... Блин, никогда не знаешь, что тебя здесь ждет.... Говорил ведь я, ничего хорошего из всего этого не выйдет....
  Грим, наверное, сильно злился на Ритку, но хорошо владел собой.
  - Погоди, я тебя сейчас вытащу.
  - Куда вытащишь? В этом сне меня пол везде перестал держать, здесь для меня сплошное болото, а точка входа на другом конце магазина, - посетовал Грим, всплеснул руками и погрузился еще на пару сантиметров.
  Но Ритка его уже не слушала. Она выскочила в зал и, не обращая внимание на окружающих, схватила ближайшую вешалку для одежды - длинную палку с ножками внизу и крючками на другой стороне.
  - На, - она протянула палку поперек кабинки, - обопрись на нее. Сейчас что-нибудь придумаем.
  - Бесполезно, - пробормотал Грим, но оперся на палку обеими своими ручищами.
  Палка тут же начала погружаться в пол, словно в масло. Причем ее ножка находилась рядом с Риткиной ногой, чувствовавшей под собой обычную твердую поверхность.
  - Видишь - не держит, - вздохнул Грим.
  - Но меня-то держит! - воскликнула Ритка.
  - Правильно - это же моя ловушка. Здесь ловушки персональные....
  - Твоя? - и тут Ритку осенило, - именно! Это твоя ловушка. А человека они ловят на его слабое место. Ловушка - это метафора. Меня они ловили на то, что я не принимала, пыталась убежать от самой себя. Тебя.... Скажем на то, что ты не чувствуешь опоры в жизни. Да, точно! Ты - большой и сильный, но потерял опору, тебя ничто не держит, тебе не на что опереться. Ты словно подвешен в воздухе.
  Грим нахмурился, пытаясь осмыслить Риткины слова. Он погрузился уже почти по плечи и руки его уже лежали, наполовину погруженные в поверхность.
  - Понял, Гримочка? Ты срочно должен понять, что в твоей жизни для тебя важно. Ради чего ты живешь - вот главная опора. Ради чего тебе захочется вернуться обратно....
  Грим нахмурился еще больше, закрыл глаза. Ритка не могла понять - попали ли ее слова в цель. Она изо всех сил вцепилась обеими ручонками в лапищу Грима, но здоровяк все равно продолжал погружаться и погрузился уже по самую шею.
  Ритка готова была взвыть от отчаяния, но лишь яростно сверлила взглядом уходящую в бездну пола голову Грима....
  
  37.
  Вольдемара она опередила на каких-то пару секунд - но успела загородить собой дверной проем. А за дверным проемом находилась точка входа в сон к Вольдемару. Да, она едва не опоздала, а Грим оказался тысячу раз прав, предположив, что Вольдемар, как только у него закончится действие Риткиного снотворного, не станет рисковать, а поспешит к себе в сон, дабы проснуться усилием воли, тогда ничто не помешает ему разбудить Катеньку.
  - Ба-а, какие люди! Давно не виделись, - сказала Ритка с наивозможнейшим обаянием, - куда же это вы направляетесь, молодой человек?
  - Сама отойдешь? Или помочь? - угрожающе произнес Вольдемар, на глазах бледнея.
  - Тю, - изгалялась Ритка, - он неисправим, опять собирается драться с женщиной. Но я в этом не сомневалась и вот какой гостинец припасла.
  С этими словами Ритка многозначительно извлекла из кармана маленький черный электрошокер, прикупленный заранее именно для таких случаев. Неизвестно, как он подействует во сне. И вот это Ритка сейчас проверит с большим удовольствием
  Вольдемар участвовать в проверке, похоже, не захотел, нахмурился и отступил на шаг. Потом оглянулся назад.
  - Через точку входа в мой сон не советую, - заявила Ритка, - Все равно догоню. Мало не покажется.
  Вольдемар опустил голову, видимо пытаясь взять себя в руки.
  - Что? Инцидент исчерпан? Ваш наступательный порыв иссяк, о доблестный рыцарь? - глумилась Ритка.
  - Не радуйся, - буркнул Вольдемар, испепеляя ее взглядом, - знаешь, сколько сейчас времени? Без пяти семь. А знаешь ли ты, на какое время у нее будильник заведен? А не будильник, так теща моя будущая с минуты на минуту позвонит. У них договорено. Так что, Ритуся, не радовалась бы ты раньше времени.
  - Ничего, мне много времени не надо, - произнесла Ритка, но не очень-то уверенно. Скосила глаза за спину Вольдемара. Где же Грим? Пора бы ему уже появиться на сцене. После того, как здоровяк выбрался-таки из ловушки, он послал Ритку на перехват Вольдемара, сам принявшись облачаться в костюм, необходимый для выполнения плана. Хороший костюм, добротный - из запасников ТЮЗа.
  - Еще маленькая деталь, - продолжил Вольдемар, видимо, уловив ее неуверенность, - по затылку у меня бегут мурашки. А знаешь, когда это обычно бывает? Когда приближаются хантеры. Ну, это я так, к слову. Ты же у нас никого не боишься....
  - Насчет хантеров ты врешь, положим, - нахмурилась Ритка.
  - Ну-ну.
  Вдруг из-за стеллажа за хилой спиной Вольдемара, вынырнула внушительная фигура Грима, уже облаченного в костюм. Вольдемар от неожиданности дернулся в сторону, но был схвачен за шиворот могучей рукой.
  М-да, - подумала Ритка, имея в виду внешний вид Грима, - зрелище своеобразное.
  - В общем так, Марго, - обстоятельства меняются. Чую, хнтеры близко. Поэтому ты бежишь к себе в сон, просыпаешься и сидишь над подружкой, чтобы ее никто не разбудил. Ни этот деятель, никто. Хотя бы десять минут. А я здесь сделаю все как надо. Понятно?
  - А хантеры как же?
  - С хантерами я как-нибудь управлюсь, не впервой. А этого деятеля я придержу маленько, чтобы тебе раньше него пробудиться. Че стоишь? Беги. Живо! - заорал он, видя, что Ритка переминается с ноги на ногу.
  И Ритка побежала. Ох и побежала. Даже и подумать ни о чем не успела. Единственный раз она оглянулась на Грима и висящего в его лапе Вольдемара, и ей показалось, как воздух в павильоне потемнел. Грим яростно махнул на нее рукой, и она вернулась к себе в сон.
  
  38.
  Ни Вольдемар, ни Катенька долго не просыпались. Ритка вся извелась. Она отключила все телефоны, будильники и, на всякий случай, электроприборы. Задвинула комодом дверь Вольдемара, который спал в соседней комнате, и принялась ходить кругами по тесной Катенькиной квартирке. Большей частью вокруг Катеньки - словно принц вокруг спящей красавицы.
  В окна стучал дождь - хорошая примета для предстоящей свадьбы, чтоб ей никогда не случиться. Что творится сейчас в магазине, находящемся в Катенькином сне? Успел ли Грим выполнить Риткин план? И отбиться от Черных? Не свидетельствует ли долгий утренний сон Вольдемара об их неудаче? Тогда не стоит ли поспешить им на выручку?
   Ритка так ждала, так волновалась, но все равно пропустила момент, когда Катенька открыла глаза.
  - Звонарева? - воскликнула подруга, едва приподняв прекрасную голову от подушки, - так ты здесь еще? Представляешь, какой мне сон приснился? Никогда не поверишь.... Слушай, что за диван, блин, неудобный, все кости ломит, - Катенька томно потянулась, - А ты, кстати, давно этот спортивный костюм купила? Чёй-то я не видала? Ничего так костюмчик. Цвет только тебе не идет. Дорогой?
  С первых слов Ритка услышала так ей любимое Катенькино щебетание, пустое и не шибко умное, какого она не слышала уже давненько. С Катеньки словно снялось какое-то темное заклятье. Что, пожалуй, отстояло от истины не слишком недалеко.
  - Ну, так вот, Звонарева, сядь, не то упадешь, - продолжала Катенька, - а сколько сейчас времени? Мать чего-то не звонит. Мы ж с ней договаривались.... Так знаешь, кто мне приснился? Ангел Господень, вот кто. Такой огромный, представительный. Колечко светящееся над головой - все как положено. Не думала я, правда, что они лохматые бывают и бородатые! Но так уж видно заведено.
  Да уж, больших трудов стоило Ритке уговорить Грима облачиться в костюм ангела - длинную хламиду с крыльями на проволочном каркасе. Светящийся от батарейки нимб крепился над головой на незаметной проволочке - хитроумная догадка костюмеров из ТЮЗа. Шевелюру по Риткиному плану Грим должен был собрать в аккуратную косичку, да видно по горячке подзабыл. Вообще-то Ритка собиралась лишить его и бороды. Но за бороду Грим уперся насмерть.
  - Подходит он ко мне, - продолжала Катенька, - и спрашивает: гражданка Привалова Екатерина? Направлен, мол, к вам с извинениями. Накладочка, типа, произошла. Одно нехорошее пророчество к вам по ошибке в сон спустили. Но теперь ошибку осознали, виновных наказали. Короче, говорит, ничего вам не угрожает, ждет вас судьба светлая и радостная. Свадьбу скорее отменяйте, доброго молодца на фиг посылайте, потому как это все происки чертей.... А я переживала, дура. Значит, не только у нас на Земле фигня творится всякая.... Я бы, может, его о чем еще спросила, да только он убежал.
  - Убежал? - удивилась Ритка.
  - Ну да. Реально: оглянулся, развернулся и убежал куда-то в сторону подсобки. Быстро так. Только я его и видела.
  Ритка представила Грима, бегущего в хламиде с крыльями за спиной, и улыбнулась. Будем надеяться: успел - подумала она с некоторым облегчением.
  А Катенька еще раз потянулась - как потягиваются только счастливые, довольные жизнью женщины.
  
  39.
  Деревенская улица вела, вела и привела Ритку к длинному низкому дому во множество окошек. На широких воротах в его торце сияла табличка с надписью: "Министерство". Ритка глянула на часы - половина первого. В самый раз. Еще бы, она, премьер министр и опоздала бы! Ритка важно вошла, увидела длинное помещение, где вдали расплывался свет из противоположных ворот. С обеих сторон бетонной дорожки на нее уставилось десятка два флегматичных коровьих морд. И даже пара поросячьих рыл. Какие-то странные сегодня министры, - удивилась Ритка, положила бумаги на трибуну и сказала:
  - Ну-с, начнемте, господа министры. Все ли присутствуют?
  - Му-у-у, - сказали министры, и Ритка приготовилась объявить повестку дня, а заодно и отчитать министров за их внешний вид, как вдруг услышала позади звук шагов. Она обернулась и увидела человека, который осторожно, боясь запачкаться, входил с улицы в здание министерства. Ритка пригляделась и удивилась - к ней важно вышагивал Вольдемар. В черном дорогом костюме с белой рубашкой, при галстуке, с зализанными волосами он смотрелся весьма представительно.
  Вольдемар подошел и нерешительно остановился - губа прикушена, глаза собрались в кучку:
  - Можно тебя на минутку?
  - Ты не видишь - у меня Совет Министров? - строго сказала Ритка
  - Я быстро, по очень важному делу.
  - Хорошо, только очень быстро.
  Они вышли на крыльцо. Вольдемар отогнал ногой рыжего бродячего кота, гревшегося на солнышке.
  Ритка вопросительно посмотрела на него. На старом, рассохшемся крыльце коровника, Вольдемар в дорогом костюме смотрелся как глянцевая этикетка на драном ватнике. Видимо и Вольдемар понял свою неуместность в окружающем пейзаже. Он вздохнул и вынул из-за спины небольшой букет цветов:
  - Это тебе. В знак нашего примирения. Не держи на меня зла.
  Ритка взяла букет, поднесла к носу:
  - Спасибо. У тебя все? Меня министры ждут.
  - Подожди. Ты это.... как к театру относишься?
  - К какому театру? - удивилась Ритка, - вообще? Ммм.... Положительно.
  - У меня есть два билета на "Сонное царство" в Театр теней. Составишь мне компанию?
  - Тебе?!
  - Ну-да. Потом сходим поужинать, если хочешь.....
  Ритка хотела о чем-то переспросить, но так удивилась, что не успела - проснулась.
  Потом долго лежала и хмыкала - надо же, приснится ж такое.
  
  40.
  Несколько дней Ритка не ходила в институт - отдыхала. Благо справка позволяла. Она подолгу гуляла, стараясь ни о чем не думать. Иногда получалось. Особенно ей нравилось ходить по набережной. Временами она останавливалась, опиралась на парапет и глядела в мутную тяжелую воду. Вода медленно, степенно уносила куда-то вдаль ветки, листья, всяческий мусор. И Ритке казалось, что вместе с водой к далекому горизонту утекают все переживания и усталость последних дней. Накопилось их предостаточно. Казалось, за эти две недели прошло сто лет, и она стала на целый век взрослее. И мудрее. В паре с облегчением приходила томная слабость. Но в душе царили мир, покой и удовлетворение. Еще бы. Последние события показали, что перед ней нет неразрешимых задач. Она - женщина-танк, который переедет любую проблему. Любой ценой. Если и прятались где-то в глубине души сомнения в ее блистательной будущности премьер министром, то в эти мгновения они растворились без следа.
  Неподалеку затормозила машина. И через мгновение Ритку окликнули:
  - Привет.
  Ритка обернулась. И по привычке нахмурилась - перед ней стоял Вольдемар. Свежий, подтянутый. В темном костюме, делавшим ослепительной белую рубашку. Красавец. Метров с двухсот.
  На маленьком худощавом личике, напомнившем Ритке делового хорька, отображалась некоторая неуверенность, даже растерянность. Остренький зубок прикусывал тонкую нижнюю губу. Морщинка на лбу делала еще более глубокими его маленькие серые глазки. Совсем как в сегодняшнем утреннем сне.
  - Привет, - Ритка даже чуть улыбнулась - не столько от вида Вольдемара и не от воспоминания о сегодняшнем сновидении, скорее как старому знакомому. Кое-что ведь связало их за последние две недели. Если не сказать сблизило.
  Увидев приветливую улыбку на Риткином лице, Вольдемар сам улыбнулся с большим облегчением и вдруг вынул из-за спины небольшой, но шикарный букет цветов. То ли лилии, то ли орхидеи - Ритка не разбиралась в цветах.
  - Это тебе.... В знак нашего примирения. Извини, если что не так.
  - Мне? - Ритка округлила глаза. Вот уж чего не ожидала, так не ожидала, - спасибо. Мне приятно.
  Вообще-то она не знала, что положено говорить в таких случаях. Никто и никогда не дарил ей цветов. Наверное, это просто никому не приходило в голову.
  Повисла неловкая пауза. Казалось, Вольдемар мнется, не решаясь что-то сказать.
  - Как там со свадьбой? Все утряслось? - спросила Ритка.
  Вольдемар махнул рукой:
  - А, ерунда. Заплатил неустойку. Извинился перед гостями. Пообещал свозить на пикник. Так это.... Я не понял, что насчет театра?
  Ритка нахмурилась и пожала плечами.
  - Театра? Блин! Надо же, это мне сегодня во сне приснилось..... погоди, так ты реально заходил в мой сон?
  Вольдемар кивнул:
  - Да. Все равно пара таблеток оставалась. Вот решил по старой привычке....
  - Ой, извини, я не поняла. А то бы уж постаралась не проснуться. Наверное, сильно тебя оглушило?
  Вольдемар махнул тощей рукой:
  - Ерунда, не впервой. Ну, так как, идем в театр на "Сонное царство"?
  - Так ты серьезно? - Ритка округлила глаза куда сильней, чем при виде цветов. Потом вновь нахмурилась:
  - Погоди.... Погоди. Я не поняла. Это ты что, ухаживаешь за мной?
  - Да, - ответил он четко и ясно, - с самыми серьезными намерениями.
  Ритка даже поперхнулась от удивления.
  Вольдемар беспомощно переступил с ноги на ногу. Ритке стало его жалко.
  - А как же Катенька? - спросила она внимательно глядя в серые глазки.
  Вольдемар виновато вздохнул:
  - Понимаешь, я долго думал. И понял - она мне не пара. Мне с ней неинтересно. Да и она.... В общем, с Катенькой все.
  "Она мне не пара" в отношении Катеньки - сильная фраза. Со стороны любого человека, не только такого доходяги, как Вольдемар. Видно Вольдемара не переделать. Но, может, оно и к лучшему.
  - Ну, так как? - мрачно переспросил Вольдемар.
  - А пойдем, - Ритка махнула рукой, - Тем более в "Сонное царство" - давно что-то я там не была.
  - Специально билеты подбирал, - самодовольно заявил Вольдемар.
  Они договорились о месте встречи, и Вольдемар поспешил на работу, а Ритка осталась на набережной - приводить в порядок заметавшиеся мысли. Ничего себе окончание истории! Вот только если убрать волнение от так внезапно обрушившегося на нее нового статуса - ДЕВУШКИ, КОТОРУЮ ПРИГЛАСИЛИ, как она относится к Вольдемару? А неплохо. Личность он незаурядная. Иначе не придумал бы такой незаурядный план. И не отважился бы на столь опасные похождения. К тому же совесть имеет - просто так бросился к ней на помощь, когда она лежала в коме. И вкус - "Сонное царство" - неплохо придумано! Проигрывать, опять же, умеет достойно - в то утро он сам отказался от свадьбы, сославшись на болезнь. А то, что он оказался способным заинтересоваться такой персоной как Ритка, вообще поднимало его рейтинг вкупе с IQ на завидную высоту. Ну, а внешность? На кой мужчине внешность? Не зря говорят, мужик должен быть немногим красивее обезьяны. Тем более, уж не Ритке говорить о внешности. Пара-то будет как раз ей под стать. Хотя о паре думать, конечно, рановато....
  В самом разгаре Риткиного мыслительного процесса у нее зазвонил телефон.
  
  40.
   - Привет, Марго. Где я могу тебя увидеть? - Ритка узнала хриплый тягучий голос Грима, - мне поговорить с тобой надо.
  - Срочно? - растерялась Ритка.
  - Ммм.... Да.
  Они договорились встретиться у памятника Гоголю - где же еще?
  Великий классик, как и прежде, уставился на нее и, по-прежнему нельзя было разобрать выражения на бронзовом лице. Наверное, не случайно Гоголь мелькал на протяжении всей истории - без чертовщины здесь, похоже, не обошлось.
  Грима Ритка увидела на скамейке - той самой, где он посвятил ее в тайны кальтакана. Здоровяк занял добрую половину лавочки. Он сидел, понурив голову, одинокий, неприкаянный - ни дать ни взять дикая первобытная Аленушка. На лице его царила глубокая хмурая задумчивость.
  Все-таки хорошо, что мы знакомы, - подумала она с теплотой.
  - Привет, - Ритка остановилась.
  - Привет, - Грим вскочил, превратив Ритку в ничтожную малявку, неуверенно улыбнулся и завис в неловкой паузе - совсем как Вольдемар.
  - Как ты? - вежливо поинтересовалась Ритка, - что там интересного в сонном царстве?
  - Что ты, с сонным царством я завязал. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Эта дорожка ни к чему хорошему не приведет..... Сядь, Марго и выслушай меня. Пожалуйста.
  Ритка послушно уселась на скамейку и вопросительно уставилась на Грима, заинтригованная его намерениями.
  Грим тоже уселся, немного помолчал, глядя в асфальт, то ли набираясь решимости, то ли собираясь с мыслями.
  - Понимаешь, Марго, - заговорил он, наконец, - у каждого человека жизнь подходит к такому моменту, когда надо что-то менять. Я прожил не так уж мало лет, чем только не занимался, где меня только не носило. Даже женат был по молодости - недолго, правда. И как-то не задумывался - куда же я шел и куда пришел, в конце концов. Вернее, задумывался, но тут же сматывался от своих мыслей - в какие-нибудь приключения. Глупые и никчемные.... А тогда в полу - когда вдруг понял, что если меня затянет, то уже не выберусь.... Так по башке шарахнуло: ведь после меня ничего путного и не останется! Зачем жил? Что делал? Никто и не помянет толком....
  Ритка слушала и хмурилась, не понимая к чему клонит ее собеседник, и потому не зная, как на это все реагировать.
  - И когда, Марго, - продолжал он, - ты сказала мне о том, что надо искать опору, вспомнить о самом дорогом в жизни, я вдруг подумал о тебе....
  Риткины глаза начали понемногу округляться.
  - После я постоянно размышлял об этом и понял: строить дальнейшую жизнь мне хотелось бы рядом с такой боевой подругой как ты.
  Ритка изо всех сил подавила улыбку - нервную улыбку. Хорошо, Грим смотрел куда-то в сторону.
  - Я не требую от тебя никакого ответа. Пока.... Понимаю, тебе нужно учиться. Делать карьеру - с твоими-то способностями. Я просто хочу, чтоб ты знала, что мною движет.... Короче, приглашаю тебя завтра вечером в один любопытный клуб. Где в свое время я много зависал. Может встречу кого из бывших друзей. Там можно очень хорошо провести время...
  - Понимаешь, - замялась Ритка, - завтра я не могу.... Зато послезавтра - пожалуйста.
  Грим покосился на букет цветов, помрачнел:
  - Вот оно что! Уж не Вольдемар ли тебя пригласил? Что ж, он не дурак. Это я сразу понял....
  Пока не рассталась с Гримом, Ритка всеми силами старалась не рассмеяться. Не потому, что Грим ее позабавил - ни в коем случае. Грим был для нее приятен, интересен, с ним она чувствовала себя как за каменной стеной, одновременно ощущая себя веселой маленькой девочкой и в то же время, испытывая к нему материнские чувства. Нет. Сам факт, что она - Ритка Звонарева - получила два приглашения подряд, и что из-за нее даже будут соперничать кавалеры, вызывал у нее неудержимый, нервический смех. Ритка Звонарева! Два ухажера подряд! Вот ведь - и такое бывает на свете.
  Хорошо ли она поступила, дав согласие на оба предложения разом? А хорошо. Почему нет? Ведь она незаурядная девушка. Из-за таких самцы и должны разбивать лбы. С кем она останется, если останется - время покажет, она еще не решила. Пока ей нравятся оба претендента. По любому опыт она получит неоценимый. И личностный ресурс.
  Вечером, вернувшись домой, Ритка долго стояла перед зеркалом, пытаясь разглядеть в себе нечто привлекательное, женственное. Не получалось. Но ведь есть в ней что-то, на что запали два таких человека как Грим и Вольдемар? Возможно, их решение обусловлено не столько горячими чувствами, сколько каким-нибудь расчетом. Но ведь что-то в ней есть? Хоть капелька, иначе бы они вовсе не обратили на нее внимание. Наверное, есть. Ей еще предстоит это понять и подружиться со своей женственностью, которая только-только несмело выглянула из своей норки.
  
  41.
   А совсем уже поздно, перед сном, Ритка вытрясла из пузырька на ладонь последние таблетки кальтакана. Их было шесть штук - маленьких беленьких кругляшек с бороздкой посередине. С виду - совершенно обычных, но Ритка знала, что они хранят в себе и тайну сказочного домика в волшебном саду, и звонок господу Богу и город оживших скульптур с поджидающей ее одинокой девочкой, и кодекс Серафини на русском языке, и, Бог знает, еще какие диковины. Кто знает, какие неведомые миры ждут ее по другую сторону сна? Странные, таинственные, живущие по каким-то своим законам, манящие своей загадочностью и неизведанностью. Выплывающие из глубин бессознательного, и в то же время странным образом существующие неизвестно где. Граничащие с совсем уж запредельными сферами, куда ведут лишь мосты через космические бездны. Непонятные сущности приходят из них. Наблюдают, охотятся за случайными странниками, может, как-нибудь влияют на нашу жизнь. Что они хотят? Только ли вреда? Только ли завладеть нашими душами? Может быть, никто просто не пытался вступить с ними в нормальный контакт? Может, стоит попытаться?
  Шесть таблеток - шесть путешествий в свои сны, три путешествия в сны чужие.... Нет, не только. Это выбор пути. Потому что, если она не остановится сейчас, она не остановится никогда. Сонные миры затянут ее в себя без остатка. Иначе нельзя. Это понял Грим, это поняла и она. Совмещать не получается. Все, кто пытался, не вернулись, ушли отсюда. По своей ли воле, по чужой, но ушли. Не написав ни одного серьезного исследования, не основав ни одной научной школы. Им это просто стало не нужно. Как не нужен весь наш мир. Готова ли уйти она? Не исполнив своего предназначения - стать премьер-министром и вести страну к процветанию? Не доказав всем, на что она способна? Ни в коем случае. Она уйдет, но только лет через семьдесят, естественным путем.
  Или все-таки.... Хотя бы один раз.... Побродить сонными тропами, не заморачиваясь по поводу спасения Катеньки. По своему сну - там ведь не так уж опасно. Зачем ей чужие сны? Ей вполне хватит тайн своего бессознательного. Которое так хотело сказать ей о чем-то важном, но у Ритки все не было времени прислушаться.
  Ритка поймала себя на том, что смотрит на таблетки, как наркоман смотрит на очередную дозу наркотика. Это всего после двух недель знакомства с кальтаканом. Что же будет дальше? Нет!
  Ритка вздохнула и решительно направилась в ванную, к умывальнику - смыть таблетки в канализацию. Подумав, она развернулась и вышла на балкон. Кальтакан, как к нему не относиться, заслуживает более уважительного отношения.
  Она постояла немного, глядя то вниз, на огни ночного города, то на свою ладонь, где еще лежали белые кругляшки, в которых жил неведомый дух сна, проводник в иные реальности. Кальтакан. Сейчас таблетки медленно упадут на Землю. Их растворит дождик, смоет в ручей и они уплывут далеко-далеко, в океан. А, может, они обернутся облачком, облачко залетит в открытое окно и кому-нибудь приснится волшебный сон. Кто знает?
  Ритка медленно повернула руку, и таблетки тут же исчезли в темноте. Все. Но, может быть не все? Может быть, когда-нибудь через много лет, уже на заслуженном отдыхе.... Когда она впервые расслабится после напряженного, самоотверженного труда на благо родины и раздобудет где-нибудь новый пузырек из-под валерианки, полный маленьких белых таблеточек.... А что? Нет ничего невозможного.
  Ритка еще немного постояла над смутными огнями темной улицы, потом, баюкая легкую тоску, сжавшую ей сердце, вернулась в комнату. Ничего пройдет. Уляжется. Скорее всего, она никогда больше и не попадет туда - на другую сторону сна. Заботы и радости скоро затянут ее в свой водоворот, и она перестанет тосковать. Ей станет не до того. Но и через десять лет, и через двадцать, и через пятьдесят, это она знает точно, душа ее будет замирать сладко и тревожно, когда она вспомнит одно красивое загадочное слово.
  Кальтакан.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"