Миронова Галина Ивановна : другие произведения.

Вслед за белыми крыльями

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дочь артистов одного из театров Владивостока, Эмилия, в автомобильной катастрофе теряет родителей и, влюбившись в актера из гастролирующей труппы, переезжает к нему в Беларусь, бросив квартиру и забрав с собой лишь имущество. Стас - актер минского театра и по по совместительству не очень добросовестный предприниматель. Эмилия долгие годы живет с ним гражданским браком, ведет светскую жизнь и ни в чем не нуждается. Но при видимом благополучии она несчастна и одинока. Когда Стас умирает, его дочь выгоняет Эмилию из дома лишь с парой чемоданов. Так она оказывается в полесской деревушке Заречье.

  
   Г. И. Миронова
  
  
  
  
  
  
   Вслед за белыми
  
   крыльями
   Роман
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Маленькая кирпичная будка с обшарпанной лавкой внутри носила звучное название "Станция "Заречье". Но именоваться станцией она могла, разве что с большой натяжкой. Будка и есть будка, потому сидела в ней худая продрогшая собака. Строение давно обветшало, обдувалось со всех сторон ветрами, и укрыться там не представлялось возможным. Но собака не шла в деревню, а лишь жалась в угол и с тоской смотрела на проходящие мимо поезда. Похоже, бедолага кого-то ждала, провела здесь не одни сутки и изрядно оголодала.
   Как только поезд остановился, собака с надеждой бросилась навстречу. Из вагона показалась женщина. "Пошёл, пошёл! - испуганно закричала она и от неожиданности схватилась за сердце. - Мамочки, за что такое наказание!" Но бедное животное подогнуло замёрзшие лапки, подползло и уткнулось носом в её сапог. У женщины выступили слёзы. Собака принялась шмыгать по чемоданам в надежде поживиться съестным, но, ничего не унюхав, жалобно заскулила и уползла в угол.
   Обе долго смотрели на удаляющийся состав. Поблизости - никого. Женщина присела на краешек лавки и, осмелев, потеребила ухо собаки: "Ну что, пойдём искать приют?" Собака отвернулась, легла на примороженную траву и заскулила. "Как хочешь", - печально пожала плечами женщина, взяла чемоданы и направилась к деревне. За спиной послышался протяжный вой, новая знакомая так и не отважилась двинуться с места. Женщина захлебнулась слезами и прибавила ходу. "Что поделаешь? Сама в не менее жалком состоянии", - подумала она, кукожась и дрожа от холода.
   Давил стыд. С позором выставили из вагона на первой попавшейся станции, билета не оказалось. Оно и понятно: пускаться в путешествие без денег - авантюра. Но так уж вышло. Звали её Эмилия. Красиво, интеллигентно. Это сейчас модно давать детям старинные, необычные имена. Сплошь Савелии, Игнаты, Макары, Агаты и Арины. А раньше всё больше называли Таньками, Катьками да Галками. Эмилия ехала к дальней родственнице по линии матери в надежде найти приют, хотя догадывалась: в радость там быть некому.
   Ветер сбивал с ног и мучительно гудел в ушах, путал рассыпавшиеся по плечам волосы, теснил дыхание и застывал глубоко в груди. Эмилия остановилась на полдороги и обхватила голову руками, пытаясь спрятаться не только от стихии, но и от реальности. Хотелось закричать на весь свет, чтобы выплеснуть изнутри вздыбленную боль, которая завладела каждой клеточкой организма, мучительно саднила в горле и заставляла задыхаться, мешая лёгким расправиться в полную силу. Эмилия закричала. Громко и протяжно, как та покинутая собака. Но никто не услышал этого крика, не нашлось на земле ни одного человека, который пожалел бы её или хотя бы посочувствовал.
   Стояла ранняя весна, земля успела оттаять, но внезапно пошёл снег, густой мокрый, затем надавил мороз. Чуть распустившиеся зелёные листочки на деревьях покрылись льдом и стали похожи на малахитовые камушки. Как красиво переливались они в ярком свете луны и, как мелодично позванивали от порывов ветра! На миг Эмилии показалось, что округой завладело волшебство. Всё сверкало, искрилось, издавало причудливые звуки и походило на сон. Но ужас хватал за горло с новой силой, и появлялось желание раствориться в незнакомом мире, закрыть глаза и вправду заснуть, чтобы больше никогда не проснуться.
   Эмилия гнала недобрые мысли и двигалась вперёд, пытаясь избавиться от наваждения. Вдалеке сквозь стройные ряды сосен проступали огни деревни, и она упрямо пробиралась к этим огням, утопала в покрытых настом сугробах, цеплялась за сучья, падала, подымалась, и всё равно устремлялась вперёд. Идти по бездорожью пришлось долго, и когда добралась до первой хаты, стоявшей на окраине села, замёрзла так, что сил двигаться дальше уже не осталось. Эмилия постучала в окошко. В доме засуетились, шаги проследовали в сени, и раздался голос:
   Кто там!
   Пустите, пожалуйста, переночевать, я отбилась от поезда и сильно продрогла, - в изнеможении пролепетала Эмилия.
   Дверь отворилась:
   Проходи, милая, а то хату настудишь, - кутаясь в пуховый платок, хозяйка с любопытством оглядела гостью.
   Спасибо, - еле вымолвила Эмилия и в беспамятстве опустилась наземь.
   Когда же открыла глаза, увидела рядом заботливое морщинистое лицо.
   - Наконец-то! Оклемалась, и у бабушки от сердца отлегло. Напужала, зоренько, до смерти напужала. Ночь и день над тобой выстояла, страшилась, кабы до Бога твоя душенька не отправилась. Тут же глушь, мобильный телефон берёт только на середине улицы. Людей зимой в нашем конце деревни немного, да и те - старики. Вся молодёжь в центральной части усадьбы живёт, а тут всё больше дачники. Батьки померли, а дети в городах обитают. Только на лето, как птички, слетаются в родительские дома. Модно сейчас дачу в деревне иметь. Больница наша на ремонт закрыта, так что помощи ждать неоткуда. Да ничего. Хорошо, хоть очухалась. Меня баба Вера зовут, и ты так зови. Кто ж такая будешь и каким ветром зореньку в наше захолустье занесло?
   Покончив с расспросами, баба Вера подпёрла рукой подбородок и начала приговаривать:
   "Такая хорошенькая, ладненькая, кожа бархатная, ручки белюсенькие!" Она рассматривала гостью, как маленькая девочка рассматривает красивую куклу.
   Эмилия я, - засмущалась та.
   Дивное имя, а здесь что делаешь, Эмилия?- с девчачьим любопытством спросила баба Вера, примостившись рядышком.
   Жить негде, думала, к родственнице в Гомель поеду, может, приютит. Да денег на проезд не хватило, вот и высадили на полдороги.
   Ну ладно. Попей горячего молочка, драников поешь. Почитай, сутки проспала, горемыка, проголодалась, поди. А подкрепишься, сил прибавиться, тогда и расскажешь всё.
   Эмилия жадно набросилась на еду, второй день во рту - ни росинки. А насытившись и отдохнув, начала своё невесёлое повествование.
   ***
   Родилась я в далёком городе Владивостоке. Детство, помниться, проходило счастливо, родители любили и лелеяли меня, как принцессу: покупали красивые платья, шубки да сапожки, наряжали в натуральные китайские шелка. В городе в то время оседало много китайцев. Они устремлялись в Россию, пытаясь наладить бизнес и разжиться. Земли на Дальнем Востоке много, а китайцы - люди трудолюбивые. Брали участки в аренду и тут же строили теплицы, засаживали гектары овощами, удобрений бросали под посевы немерено, поэтому и урожаи собирали невиданные.
   Те, кому удавалось разбогатеть, как правило, сходились с местными молодками. В России русская семья, а дома - китайская. Кровь у них сильная, доминантная, вот и рожали наши женщины китайчат. Пол - Владивостока таких ходит - ни то русские, ни то китайцы.
   Они-то и привозили из Поднебесной шелка да украшения восточные. В магазине ничего не купишь, дефицит, а у китайцев всё достать можно. Дорого, правда, но мама с папой для меня ничего не жалели.
   Куколка ненаглядная, - повторял отец, стоило мне в очередном наряде появиться у зеркала.
   Не куколка, а артистка, - поправляла я, кружась и пританцовывая.
   Родители тогда служили в театре актёрами, жили весело, беспечно, и мне отводилось немного внимания. Вот и росла я, по утверждению отца, когда у них с мамой завязывался спор о воспитании, как сорняк под лавочкой, за кулисами. Мама поправляла, что сорняки растут в огороде, на что папа резонно замечал, что я сорняк городской.
   Поначалу, будучи маленькой, мне часто доводилось перебиваться у дяди Марека, который жил в нашем доме по соседству и служил в театре швейцаром. При надобности он с удовольствием соглашался присмотреть за дочкой артистов.
   Дядя Марек обожал животных, которые, чувствуя дружеское расположение, тоже льнули к нему. Особенно кошки. Бывало, идёшь мимо лавочки у подъезда, а там сидит дядя Марек с облезлым котом, на котором отпечаталась вся его несчастная бродячая жизнь. Обвислое надкусанное ухо, клоками вырванная шерсть, и лет ему уже немало. Но для дяди Марека это неважно. Всем, кто проходил мимо, предлагалось взять кота на воспитание. И столько в глазах благодетеля читалось надежды, что это состояние передавалось и коту. В эту минуту взгляды обоих становились похожими, они смотрели на прохожих тоскливо и жалостливо.
   Но, к сожалению, прохожим кот не нужен. Все куда-то спешили, на ходу отшучиваясь и улыбаясь, а дядя Марек шёл домой и приносил тайком от жены кусок колбасы. Что ещё можно сделать для хвостатого друга? Но кот с восторгом набрасывался на еду. А как фыркал и рычал, если кто-то пытался посягнуть на неожиданную добычу! Набив брюхо, сытый и довольный, он лениво располагался у ног дяди Марека. Зачем теперь идти на какое-то воспитание?
   Как только дядя Марек выходил на улицу, его сразу окружали коты и сопровождали везде, образуя своеобразную свиту. Необычное шествие всех веселило, казалось забавным чудачеством, но дядю Марека это нисколько не смущало.
   В потешной церемонии не раз доводилось участвовать и мне. В такие минуты я представляла себя принцессой, а котов - придворными. Так и росла.
   И лишь когда повзрослела, родители серьёзно занялись моим воспитанием. Как же, дочь - самая талантливая девочка в мире, грех не вылепить великую артистку! К тому времени я уже пробовала выступать на концертах, утренниках и даже играла во взрослых спектаклях, где требовались юные актёры. При театре работал детский коллектив "Звёздочки", который носил звание народного. Отбирали туда только самых одарённых детей, но благодаря незаурядным способностям, мне удалось пройти конкурс без труда. Родители полагали, что это хорошее подспорье для подготовки в театральное училище, куда собирались отправить меня после школы. С нами занимались профессиональные режиссёры, нас задействовали в постановках, приходилось выезжать и на гастроли. Я играла главные роли, а так как от природы имела хороший голос, то ещё и много пела на сцене.
   Одноклассницы мне завидовали. Оно и понятно: звезда! А кавалеры безнадёжно влюблялись. Поджидали после спектаклей, пытались познакомиться и норовили обязательно проводить домой.
   Но кто смотрел на сверстников, если по ночам грезился принц! Представлялось, что он приплывёт на большом корабле с алыми парусами, как у Ассоль, или приедет на шикарном автомобиле, как показывали во французских фильмах. Какие сверстники?
   К моменту окончания школы я превратилась в копию красавицы матери: такой же гибкий стан, чёрные глаза и длинные вьющиеся волосы. А сколько знаний посчастливилось впитать в ту пору, чем я только не занималась? Вертясь возле парикмахеров и гримёров, подсматривая за их уловками, сумела в точности перенять уникальные навыки. Помогая костюмерам, заимствовала и их секреты. Да и родители старались всесторонне развивать любимую дочь, приглашая педагогов по хореографии, вокалу, музыке, иностранным языкам. А актёрское мастерство?
   Все, что схватывалось цепким умом и достигалось прилежным трудом, аккуратно раскладывалось в уголках бережливой памяти. Тогда казалось, всё это нужно, всё пригодится, всем доведётся воспользоваться. Я видела себя то знаменитой актрисой, играющей Джульетту на столичных подмостках, то киноактрисой, то популярной эстрадной звездой. Но самым желанным из всего был, несомненно, театр, который в то время поглотил меня полностью. Там я выросла, там мне легко дышалось, там меня считали своей, там был мой дом.
   ***
   Это случилось во время гастролей труппы по стране, отец не справился с управлением машины и перевернулся. Рядом находилась и мама. Родители собирались заехать на почту, узнать, как у меня дела. Мобильными телефонами тогда ещё не пользовались, при надобности звонили с телеграфа, и папа с мамой переживали всегда, когда я оставалась одна, без конца названивали и проверяли, всё ли в порядке.
   Той зимой стояла переменчивая погода, слякоть сменялась сильными морозами, и на дороге часто появлялась гололедица. В тот страшный день на скользком мосту машину родителей закружило и понесло в кювет. Травмы отца оказались смертельными, и он погиб на месте. Мама же осталась жива, но сильно покалечилась: множественные переломы, сотрясение мозга, разрыв селезёнки, подняться с постели больше так и не смогла.
   Жизнь перевернулась, на неокрепшие плечи легла вся тяжесть свалившейся беды. Отец умер. Эта трагедия стала горем не только для нас с матерью, но и для всей труппы. Церемония прощания проходила в театре, в колонном зале, с почётным караулом, венками и большим количеством живых цветов. Много людей собралось на похороны, эта смерть стала невосполнимой потерей для всего города. Папу обожали и коллеги по цеху, и поклонники, друзья и близкие люди. Он был великим артистом! Спектакли, где отец играл главные роли, собирали полные залы. Люди специально ходили в театр, чтобы посмотреть на игру кумира, пришли и в этот день, желая проводить его в последний путь.
   За жизнь и здоровье мамы неистово боролись врачи. Одна операция сменялась другой, но улучшения не наступало. Лекарства стоили дорого, и сбережения, отложенные родителями, начали быстро таять. Ни о каком поступлении речи уже не было. Как ехать в Москву, бросив больную мать? Где выход? В поисках работы отправилась, конечно же, в театр. Но без специального образования не брали в артистки. Всё, что смог предложить директор - вакансию костюмера. Пришлось согласиться. Мне и раньше доводилось приводить в порядок платья, пока родители репетировали, и работа оказалась привычной.
   Доченька, держись театра, - наставляла мать перед смертью. - Одна на всём свете остаёшься, а здесь люди большой семьёй живут, не дадут пропасть.
   Не говори так, ещё выздоровеешь, и на одной сцене играть будем.
   Но мама больше не поднялась, угасла быстро и тихо.
   А когда её не стало, театр заменил мне семью. Я умело выполняла работу, и руководство это ценило. Кроме того, продолжала посещать детскую студию "Звёздочки" и иногда выступала в роли ведущей, на концертах и утренниках для детей, что устраивались по праздникам. А ещё водила дружбу с актёрами, которые вели богемную жизнь, любили кутить, развлекаться. В их компании меня закружило в вихре вечеринок и увеселений.
   В общем, со всех сторон обласкана, востребована и свободна. Всё это помогло заглушить боль утраты, ни на кого не оглядываться и жить дальше.
   ***
   Говорят, от судьбы не уйдёшь. Как-то произошло событие, перевернувшее всю мою жизнь. На гастроли по Дальнему Востоку из далёкой Беларуси приехала минская труппа, которая давала спектакли и в нашем театре. Эта страна особая для меня, манкая, привлекательная. Дело в том, что Беларусь - мамина родина. Будучи маленькой, мне не раз доводилось бывать с родителями у бабушки в деревне. С тех пор душу согревают милые сердцу воспоминания. Глаза наполняются слезами, стоит возникнуть образам предков, давно ушедших в мир иной.
   Помнится, бабушка с самого утра приносила в постель парное молоко. Я с удовольствием выпивала полную кружку и прижималась к ласковым, шершавым от тяжёлой работы рукам. Она нежно разглаживала кудряшки на моей голове и причитала: " Худенькая какая, малёхонькая. Что, дома совсем не кормят?" Я, растрогавшись, начинала тоже жалеть себя и жаловаться бабушке.
   Эта твоя дочка даже мороженого ребёнку не покупает.
   Что ж это получается, - подыгрывала бабушка, - морят дитя голодом? Обязательно поговорю с дочкой и прикажу, чтобы лучше кормила мою ласточку!
   Поговори, поговори, пусть ещё гулять подольше пускает, - пользуясь, случаем, договаривалась я с бабушкой. - А то моду взяли, только на улицу выйдешь, как уже домой зовут.
   Бабушка щурилась и долго грозила дочке пальцем. Теперь-то всё пойдёт по-другому, удовлетворённо заключала я. Какой любовью наполнялось в эту минуту моё сердце, и с какой благодарностью жалось оно к уютной груди бабушки! Это чувство и сейчас иногда приходит по ночам, а потом ещё долго ощущается запах парного молока и тепло родных рук.
   Как давно это было! Хоть бы разочек пройтись по тамошней деревне да подышать тем воздухом! Никого из родственников уже не осталось, только двоюродная тётка в Гомеле живёт.
   И вот, как весточка из далёкого детства, приезд этой труппы. А тут ещё Станислав. Стоило увидеть его на сцене, как я сразу пропала. Играл мой герой великолепно! Так, по крайней мере, тогда казалось. Впервые в жизни сердце затрепетало по-особенному, впервые в жизни почудилось, что пришла настоящая любовь. Притом, виной был не столько Стас, сколько образ, самой же и придуманный. А Стас, на самом деле, имел солидное брюшко, замужнюю дочь и не один развод за плечами. Но кого это остановило? Скажу больше, меня это даже раззадорило. Как же, избранником стал не тривиальный безусый юнец, а серьёзный, взрослый мужчина.
   После спектакля я набралась смелости и проследовать за кулисы. Надумала подарить цветы! Так и познакомились. Осыпала его комплиментами, восхищалась спектаклем, игрой! Под натиском молодой горячности он и сдался. С этой минуты мы уже не расставались. Стас много повидал в жизни и с осторожностью относился к вспыхнувшей страсти, я же полностью растворилась в ней, всё остальное просто перестало существовать. Потеряв всякую рассудительность, видела перед собой только Стаса, им дышала, без него не могла жить.
   Свободные часы старались проводить вместе: гуляли по ночному городу, пили ароматный кофе в кофейне недалеко от театра, целовались, и, казалось, счастливее нас нет никого на свете.
   Но блаженство не может продолжаться вечно, время гастролей пролетело быстро, пришла пора расставаться. Как жить дальше, что делать? Всё смешалось в голове. Стас выискивал слова утешения, обещал, что через месяц вернётся, говорил, что надо немного потерпеть. Оставалось только верить.
   Потянулись унылые, наполненные тоской и ожиданием дни, в душе воцарился хаос. Раньше в меня влюблялись многие, но что значили переживания других? А теперь это чувство завладело мной настолько, что я занемогла, физически страдала от разлуки.
   К чести Стаса, он не обманул ожиданий бедной девушки и спустя месяц всё же вернулся. Какой восторг! И я не задумываясь, решила поехать следом. И не важно, куда! Хоть в Беларусь, хоть в далёкий Минск, хоть к чёрту на кулички. Дурёха! Как можно было оказаться в состоянии такого глупого, ненормального счастья?
   ***
   Время поджимало, собирались мы быстро, в спешке. Квартиру пришлось сдать. Это сейчас своё жильё люди приватизируют, а тогда даже не знали, что это такое. Всё считалось казённым, и если приходилось переезжать, квартиру оставляли государству, а на новом месте записывались заново на очередь и ждали долгие годы. Люди с деньгами приобретали частные дома, в крайнем случае, покупали кооператив, но на него тоже требовалось постоять в очереди.
   Так вот, со своей квартирой я распрощалась. Взамен получила два огромных контейнера, куда с трудом втиснула всё имущество и отправить в Минск. Вещей оказалось много. Мой отец по происхождению - потомственный дворянин, дед - профессор медицины, хирург. В своё время деду удалось не попасть под репрессии благодаря лояльному отношению к властям и большому дефициту врачей до войны. И хотя фамильный особняк конфисковали сразу после революции, семье оставили две комнатки для проживания. В этих комнатках сохранилась дорогая антикварная мебель, один секретер красного дерева чего стоил. Дед любил сидеть за ним вечерами, курить трубку и читать.
   Родители получили просторную квартиру от театра в центре города, и когда дедушки с бабушкой не стало, их имущество перекочевало к нам. Поэтому у мамы в резном дубовом буфете стояли дорогие хрустальные вазы, фарфоровый сервиз на двадцать четыре персоны, и даже набор столового серебра непонятно как сохранился. И это не говоря про текстиль! Старинные китайские покрывала и кружевной тюль всегда считались гордостью семьи.
   Нас со Стасом провожали всем театром, в честь отъезда друзья устроили шумную вечеринку с шампанским и подарками, радовались, желали счастья удачи на новом месте. И только дядя Марек по-стариковски брюзжал и приговаривал:
   - Не спеши, Милка, обдумай всё хорошо. Здесь твои корни, здесь похоронены предки. Родная земля и кормит, и лечит, и силы жить даёт.
   Но я, ослепленная любовью, ничего не желала слышать.
   ***
   Минск на первый взгляд показался унылым, дома стояли мрачные и серые. Стоило спуститься с трапа самолёта, облака в небе насупились, и по мостовой застучал тоскливый осенний дождь. Сивер пробирал насквозь, мешал двигаться, и как-то неспокойно становилось на душе.
   С трудом добрались мы до места, путаясь в бесконечных нитях дождя. Стас жил в красивом старинном особняке, украшенном пилястрами и барельефами. Дом раньше принадлежал его родителям. Отец работал крупным чиновником в министерстве, правда, умер несколько лет назад, а следом умерла и мать. Стас перебрался сюда после развода. Успокаивало, что не придётся занимать чужого места, так как прежнее жильё Стас оставил бывшей супруге.
   Высокие потолки придавали дому величие, а покрытые колером и лепниной стены выглядели аристократично. Старинная мебель гармонично вписывалась в интерьер. Тяжёлые бархатные портьеры мягко ниспадали вниз, образуя красивые волны, окна, большие и светлые, выходили на ухоженный дворик. Паркетный пол изрядно потёрся, но это добавляло шарма в общую картину. Обстановка казалась красивой и стильной и в то же время холодной и неприступной.
   Поначалу я робела, но постепенно освоилась. Дождались багажа с вещами. Как же хорошо они вписались в большой дом! Секретер деда водворили в кабинет Стаса, и создавалось впечатление, что стоял он там всегда. Тут же поставили кожаное кресло отца. Большая резная кровать пришлась к месту рядом с розовой софой мамы Стаса, а старинный кружевной тюль, фарфор и хрусталь, привезённые из Владивостока, добавили лоска и изящества в интерьер. Стильно смотрелись китайские шёлковые скатерти и покрывала. Всё получилось чудесно, и мы радовались, как дети.
   Казалось, счастью не будет конца. Я люблю и любима, наш дом прекрасен. К тому же Стас ездил на вишнёвой "девятке", по тем временам одной из самых престижных машин в стране.
   Незаметно пролетел первый месяц. Всё было настолько новым и необычным, что хотелось наслаждаться каждой минутой, предвкушать каждый следующий день.
   Пока Стас работал, мне доставляло удовольствие наводить порядок и уют: убирать, стирать, гладить, готовить. В воздухе пахло чистотой и вкусно приготовленной пищей. К назначенному времени накрывался стол, зажигались свечи, надевалось нарядное платье. С работы Стас обычно приходил с цветами, и мы чинно ужинали. Я забавлялась и чувствовала себя настоящей графиней.
   ***
   Долго бездельничать я не привыкла, настало время искать работу. Стас предпочёл бы сделать из меня домохозяйку, но как можно сидеть без дела? Закиснуть недолго.
   Однако, походив по организациям, стало понятно, что без прописки нет шансов устроиться куда-либо. Пришлось сказать об этом Стасу. Впервые его взгляд сделался незнакомым и неприятно холодным.
   Прописать? Нет, не получится, - его глаза бесстрастно уставились сквозь меня.
   Жену, и не получится? - проговорила я, изо всех сил пытаясь поймать ускользающий взгляд.
   - Ты не жена.
   Эти слова до сих пор переминаются у меня на языке: "Не же-на". А ведь действительно - не жена! Если честно, никто ничего и не предлагал. Но как же так получилось? Всё бросила - квартиру, работу, друзей, помчалась без оглядки. Упиваясь счастьем, даже не подумала, в качестве кого я здесь? Это был удар! И тут Стас опомнился и начал фальшиво меня успокаивать:
   Немного потерпи! Понимаешь, только развёлся, а тут новая любовь. Время надо, чтобы разобраться во всём.
   Как же с работой быть? Без прописки никуда не берут, - в груди сделалось горячо и так захотелось разрыдаться.
   Дом принадлежит не только мне, но и дочери, а она не даст официального согласия на проживание постороннего человека, - невозмутимо добавил он.
   И что же делать? - я посмотрела на него уже совсем другими глазами.
   Мы решим эту проблему, - промямлил Стас и суетливо отвернулся.
   Наша семейная жизнь разрушилась, не успев начаться. Казалось, обрела дом, любимый человек на всю жизнь стал надёжной опорой. А на самом деле? Отдать пришлось всё, а взамен - ничего. И тут, против воли, предательски затряслись губы, хлынули слёзы. Одинокая, несчастная, никому ненужная! Такая к себе жалость навернулась, такая обида!
   Слушать лепет Стаса о любви не хотелось, я быстро оделась и выскочила на улицу. Стоял морозный вечер, и никак не получалось согреться. Неожиданно пришло осознание, что здесь всё время холодно. Чудовищный холод начал пронизывать меня с первой минуты пребывания в городе и больше не отпускал. Раньше этого не замечалось, в состоянии мнимого счастья всё казалось надёжным, основательным. А сейчас иллюзия развеялась, и остался только холод.
   Я побрела обратно. Стас, подложив руку под голову, безмятежно причмокивал. Как младенец! Похоже, его нисколько не расстроила недавняя размолвка. Мне же так и не удалось уснуть. Утром Стас взялся за решение проблемы.
   Надо позвонить приятелю, у него домик в деревне недалеко от Минска. Думаю, за небольшую плату он согласиться оформить временную прописку.
   Хорошо, - это всё, что я смогла ответить.
   А что оставалось делать, только со всем соглашаться. Он быстро всё состряпал и больше не возвращался к этому вопросу. Молчала и я. Стас помог мне устроиться администратором в салон красоты. Работа оказалась несложной, к тому же имела одно преимущество - давала возможность выглядеть ухоженной и стильной. Стас считал это важным. Как же? Приятно выводить в свет красивую, эффектную женщину! Это импонировало ему, придавало особый статус.
   А я находилась в том неопределённом возрасте, когда уже исчезла наивность, свойственная ранней юности, но ещё не появилось ни опыта, ни зрелости, ни мудрости. По сути, доверчивая простушка, привлекающая внимание лишь броской внешностью да отточенными манерами. А ещё моя страсть наряжаться в изысканные наряды! Работая в театре, я научилась неплохо шить, и многие вещи мастерила сама. Друзья говорили, что с таким вкусом и способностями из меня получился бы неплохой дизайнер, настолько хорошо получалось чувствовать время, выкраивать и комбинировать модные платья.
   Художником по костюмам в театре Владивостока работала Алевтина, моя подруга. Вот кто обладал талантом от Бога! Наряды, придуманные ею для спектаклей, поражали воображение. На чёрном рынке, как уже было сказано, предлагался большой ассортимент дорогих восточных тканей. Алевтина умела найти нужную материю, а то, что потом создавала, казалось чудом. Зрители порой специально шли на спектакли, чтобы полюбоваться творениями даровитого модельера.
   Тогда мне доводилось много времени проводить с Алевтиной, помогать выбирать модели, кроить новые платья, присутствовать на примерках. Она говорила, что самые интересные идеи можно подсмотреть на улицах, и мы зачастую просто бродили по городу, обсуждали прохожих, фасоны одежды, потом переносили увиденное на бумагу, что-то добавляли, что-то убирали - так рождались шедевры.
   Всё это пригодилось потом. Я по-прежнему одевалась стильно и старалась придерживаться меры, что считалось редкостью во времена тотальной безвкусицы.
   Стас вёл разгульный образ жизни: рестораны, театры, концерты. Откуда только деньги брались? Не трудно догадаться, что в театре так много не заработать. Он водился с подозрительными личностями, организовывал то один, то другой бизнес, и никогда не посвящал меня в свои дела. Но появиться с красивой девушкой на публике, это он любил! Ещё бы! Эффектно, все оборачиваются, завидуют! Он обращался со мной, как с дорогой вещью и не упускал случая похвастаться перед друзьями и знакомыми.
   ***
   Всё изменилось в одночасье, когда однажды утром мне стало плохо. Резко замутило, и я судорожно принялась вспоминать, что вчера ела в ресторане, чем могла отравиться? Стас сразу всё понял.
   - Ты что, не предохраняешься? - его зрачки от ярости округлились и стали похожи на две мутные агатины.
   - Как-то не думала об этом,- робко пролепетала я, пугаясь его взгляда.
   А кто должен думать? - он приблизился вплотную и заорал, громко, взахлёб, срываясь на придушенный писк.
   Хочешь сказать, что это беременность? - я в изумлении захлопала ресницами и попыталась отстраниться.
   Это у тебя надо спрашивать, - от возбуждения у Стаса начала конвульсивно трястись верхняя губа.
   Я молчала. Мысли о беременности, конечно же, приходили в голову раньше. Казалось, появись у меня ребёнок, счастливее на свете никого и не будет. Да и Стас, несомненно, возгордится и порадуется за малыша. Но, во-первых, кто ж думал, что это произойдёт прямо сейчас, во-вторых, как можно было предположить, что у Стаса случиться такая реакция. Кричал, будто его хотят окрутить, ребёнком привязать к юбке. "Ничего не выйдет, голубушка"! - шипел он, тряся жирным коротким пальцем у меня перед носом.
   Как же безжалостно хлестали эти слова! Хотелось спрятаться, уклониться, словно от реальных ударов. Так больно мне ещё никогда не было.
   Назавтра пришлось идти в поликлинику. Опасения врачей оказались верными, беременность подтвердилась. Стас потребовал сделать аборт.
   Это нестрашно, все делают, - уговаривал он, прижимаясь к моей груди и нервно поглаживая волосы.
   Нет, прошу, не заставляй убивать ребёночка! Крошка ни в чём не виновата!
   Вначале Стас пытался по-доброму всё решить, но я всхлипывала и категорически отказывалась подчиняться. Неожиданная упёртость вывела его из равновесия.
   Это не обсуждается, завтра же разыщу врача, и всё будет кончено. И больше нечего говорить на эту тему!
   Не смей делать этого, - твёрдо заявила я.
   Тварь! С помощью ребёнка решила отобрать дом?
   Он подошёл вплотную и окатил меня каскадом вспененной слюны.
   При чём тут дом? - насмешливо произнесла я и с брезгливостью вытерлась рукавом.
   И тут Стас ударил меня. Сначала по голове, затем толкнул в угол и, остервенело начал бить ногами. Видит Бог, я пыталась спасти ребёнка. Уже почти без сознания, инстинктивно, как самка, продолжала закрывать живот руками, защищая детёныша от гибели. Но тщетно.
   ***
   Очнулась я на больничной койке. Тело болело, голова гудела. Рядом сидел Стас и плакал, раболепно умоляя не бросать его. Заботливо поправлял одеяло, мерился поцеловать. У меня же не хватало сил даже отвернуться.
   Прости, - канючил он, - клянусь, этого никогда не повториться. Посмотришь, больше ни за что не подниму руку.
   Уходи, - с омерзением поморщилась я.
   Но он не ушёл - заваливал палату цветами, угадывал каждое желание. Врачей заверил, что, мол, разбилась, упав с лестницы, весь персонал больницы закупил дорогими подношениями.
   Меня положили в отдельный бокс и лечили лучшими лекарствами. Это помогло быстро оправиться. Но ребёнок погиб. Стас убил наше дитя, убил и меня. " Родить больше не сможете", - так сказал доктор. Тело омертвело, внутри - пустота, смысл жизни утерян!
   Стас забрал меня домой. Каким же ненавистным и чужим сделался этот дом! Я бродила, как сомнамбула, по большим, богато обставленным комнатам и не ощущала ни пространства, ни времени. Немного успокоиться получалось лишь тогда, когда садилась за дедушкин секретер. Это помогало выжить, да ещё бутылка вина стала моей подружкой на протяжении нескольких месяцев. Сидя в отцовском кресле за дедушкиным столом, я чувствовала их любовь и поддержку. Отец и дед, будто с того света, участливо протягивали руки помощи. В пьяном угаре хотелось дотянуться до них, но никак не удавалось прижаться к манящим рукам, в какой-то момент всё рассеивалось, как дымка, и оставалось лишь желание беспрерывно плакать. Сначала в слезах утопало кресло, затем стол, вся комната. Но слёзы не заканчивались. Это продолжалось опять и опять. Стас, как мог, успокаивал, потом ругался, прятал вино, возил к докторам, но ничего не помогало.
   Постепенно душевная боль приглушилась, правду говорят - время лечит. Я снова пошла на работу в тот же салон, начала следить за собой, выходить в свет и наряжаться, но делала это уже инстинктивно. Бездушное существо, лишённое всяких чувств - вот что от меня осталось. Стас, любовь - всё отошло, словно прошлогодняя побелка от стены. "Как можно было увлечься престарелым плюгавым ловеласом!" - этим вопросом я с недоумением задавалась снова и снова.
   А Стас с тех пор лишь лебезил да унижался. Так и жили.
   ***
   Подходили к концу девяностые годы. Страна нищала, магазины пустели, предприятия закрывались. Всё это отразилось и на поведении, и на внешнем облике тогдашнего общества.
   Девушки одевались вульгарно, в моде преобладали мини-юбки, джинс и кожаные куртки. На рыночных лотках продавалась дешёвая поддельная косметика, популярными стали блёстки и всевозможные стразы.
   Я вспоминала яркие, экзотические костюмы подруги Алевтины из Владивостока. Если бы тогда их увидели, то наверняка, скопировали, и появились бы эти наряды в повседневной жизни.
   На фоне бесцветной, невыразительной массы старшего поколения молодёжь выглядела дерзко и провокационно.
   Со временем городские модницы сменили броские одежды на чёрные. Мне тоже нравится этот цвет, но он требует особого обращения. Однажды довелось стать свидетельницей того, как на свадьбу все подружки невесты пришли в чёрных платьях. Притом никто не договаривался так одеться: просто мода такая. Невеста, глядя на траурных подруг, и вовсе приуныла. Смотрелось это, по меньшей мере, странно.
   Во всех подобных метаморфозах виновна "Её Величество Мода". Чего только не вытворяет с людьми эта "капризная дама"! Ей подчиняются все: стройные и пухленькие, высокие и маленькие, блондинки и даже умные брюнетки. На какие только жертвы не идут красавицы, пытаясь соответствовать ей! Выставляют голые пупки и надевают рваные джинсы, обтягиваются лосинами и носят ботфорты, наращивают ногти, волосы, удлиняют ресницы, ложатся под нож пластических хирургов, накачивают силиконом губы, делают тату. Только мода приходит и уходит, и если надоевшее платье можно сменить то, как исправить изуродованное, вышедшее из моды, искусственное лицо?
   Я не лишена чувства вкуса, поэтому всегда одевалась стильно. Стас неизвестно откуда приносил дорогую французскую косметику. А ещё мне нравилось по вечерам шить, правда, для этого старалась выбирать качественные ткани. Хотя модный в то время тик, сейчас не кажется интересной материей.
   Всё это время я оставалась безмерно одинокой, в жизни появлялось много людей, но чужих и случайных. На работе женщины сплетничали и обговаривали меня. Как же, богатая, надменная гордячка! Тайком восхищались нарядами, а в лицо говорили колкости. Я отвечала тем же, замечая, что наша работа предполагает наличие хорошего вкуса. Они обижались и ещё больше переполнялись ненавистью.
   Можно и так говорить, если денег немерено, - парикмахерша Катька окидывала меня уничижительным взглядом. - А попробуй на одну зарплату прожить, да ещё детей прокормить.
   - Чтобы одеться со вкусом, не надо много денег,- парировала я.
   Твои-то наряды не дешёвые, - морщилась она и принимала высокомерную, оценивающую позу.
   Эти наряды собственными руками сшиты, - просто отвечала я.
   - Оказывается, наша красотка ещё и рукодельница, - язвила Полинка, педикюрша.
   Да уж, без дела не сижу, - отбивалась, как могла, я.
   И только уборщица тётя Клава всё понимала.
   Не слушай этих балаболок, и не обижайся. Жизнь нынче тяжёлая, вот и злятся, горемычные, на весь свет.
   А кому легко? - недоумевала я.
   Завидуют тебе, понимаешь.
   Чему? Ни семьи нет, ни детей!
   Красоте, достатку, да стати. Не обращай внимания, вот и отстанут, - ласково заключала тётя Клава.
   А как не обращать? Ругаться да отношения выяснять воспитание не позволяло.
   Сейчас это кажется странным, но тогда одной из популярнейших профессий считалась профессия проститутки. Школьницы украдкой мечтали заняться доходным ремеслом, в их среде это не казалось зазорным. Молодым хотелось обеспеченной жизни, а где её взять, если кругом нищета. Вот и шли парни в рэкетиры (бандиты, проще говоря), а девушки становились "ночными бабочками". Не все, конечно, остальные лишь подражали в одежде.
   Я тоже чувствовала себя неоднозначно. Кем приходилась Стасу? По сути, обыкновенной содержанкой, дорогой вещью в руках папика, или, как ещё их тогда величали, нового русского. Теперь такие отношения называют гражданским браком, но и теперь это лишь иллюзия, а не брак.
   ***
   Все знакомые Стаса были неискренними и насквозь искусственными. Притворные улыбки, ничего не значащие слова, оценивающие взгляды. Стас не имел настоящих друзей, жил в окружении "прилипал", которые пользовались его деньгами и популярностью, а взамен тешили самолюбие, выполняя различные распоряжения. А ещё страшно боялись своего благодетеля.
   Ещё в восьмидесятые Стас начал занимался фарцовкой, или, другими словами, перепродажей. Импортные вещи в те времена стоили дорого, и торговать ими считалось выгодно, хотя и небезопасно. Такой бизнес находился вне закона, за это и посадить могли. Стас продавал, как тогда говорили, из-под полы, видеомагнитофоны и кассеты - в то время дорогостоящий и дефицитный товар. А ещё владел мини-кинотеатром, где по видеомагнитофонам крутили иностранные фильмы, в основном порнографию, боевики и ужасы - самый востребованный тогда зрелищный продукт.
   Позже кинотеатр пришлось закрыть за ненадобностью - видеомагнитофоны появились почти в каждом доме, а на его месте Стас открыл клуб. Там проводили время его коллеги, артисты, бизнесмены и криминальные авторитеты. Их развлекали полуголые девицы, демонстрируя откровенные танцы и пошлые песенки. Я старалась не посещать этот клуб, где чувствовала себя одной из сотрудниц Стаса, которые за деньги готовы были вешаться на шею посетителям и оказывать любые услуги, вела себя отстранённо и держалась от этого балагана подальше.
   В нашем доме часто появлялись огромные баулы с вещами, приходили какие-то люди, всё забирали, отсчитывали деньги и удалялись - и так по кругу. На рынке Стас владел рядами вещевых палаток и руководил штатом продавщиц. Товар привозился в основном из Польши и Турции. Стас имел дело с иностранцами, со стюардессами, с так называемыми коробейниками и просто барыгами. Одни доставляли товар, другие продавали, третьи наблюдали за порядком, а он, как дирижёр, всем управлял, придумывая всё новые и новые махинации, схемы и воплощая их в жизнь, только чужими руками.
   Именно Стас познакомил единственную дочь Агату с другом и подельником Геной и велел выйти за него замуж. Приблизив к себе, он надеялся держать Гену на коротком поводке.
   Когда в девяностые годы начали загораться палатки на местном рынке, говорили, что это дело рук Гены, так выколачивалась мзда за спокойную торговлю у владельцев вещевых палаток.
   На самом деле, это был обыкновенный рэкет. Я всё это хорошо понимала, но изменить ничего не могла. Мне претила такая жизнь! Зачем нужно богатство, добытое нечестным путём? Хотелось работать и тратить свои деньги. Меня не интересовали ни дорогие курорты, ни автомобили, ни украшения, и лишь по настоянию Стаса, находясь рядом, я позволяла себе этим пользоваться.
   Как мог Стас так бездарно прожигать жизнь! Вместо того, чтобы совершенствоваться в профессии и добиваться успехов в искусстве, занимался невесть чем. Ведь прекрасный актёр, талантливый и востребованный, а к работе в театре относился несерьёзно, как к хобби.
   Возможно ли, мерить талант деньгами? Я выросла в актёрской семье и знала, что порой на алтарь профессии ложились судьбы людей, и это правильно. Самой хотелось так жить, да не дано.
   ***
   Я закрылась от людей, и люди отвечали мне тем же. Будучи бескрайне одинокой, никому не нужной и никем не любимой, казалась себе песчинкой во Вселенной, если вдруг исчезну, никто и не заметит пропажи.
   Но однажды повстречала существо, к которому удалось по-настоящему привязаться. Это котёнок - маленький пушистый комочек. Голодный и несчастный, он жалобно мяукал, сидя возле универсама. Люди проходили мимо и не обращали внимания на попрошайку, а мне стало жаль это бедное, орущее создание. Не забрать ли его домой? Подумала, да и сделала. Отогрела, накормила. Налакавшись молока, котёнок уютно примостился у ног, разнежился и начал звонко мурлыкать. И тут нахлынули воспоминания! В голове всплыло детство: дядя Марек с котами; мама, ругающая за то, что трогаю бродячих животных. Повеяло теплом родительского дома, и так стало хорошо, что я схватила на руки мягкий комочек и изо всех сил прижала к груди, обрушив на бедолагу всю нерастраченную любовь и нежность.
   Стасу это не понравилось, он возненавидел котёнка. Стоило мне примоститься на кресле и взять на руки Снежка (такое имя он получил за белую пушистую шёрстку) Стас взрывался, начинал придираться к мелочам и обвинял бедное животное во всех грехах.
   Эмилия! - орал он. - Куда опять подевались тапочки?
   А кто вчера оставил их в ванной?
   Это всё проделки кота, - в запале Стас демонстративно расшвыривал по комнате всё, что попадало под руку.
   Такая ревность появилась у моего любовника к обычному котёнку. Я давно не обращала на него внимания, как на мужчину и на все попытки пробудить прежние чувства отвечала холодным безразличием. Приближаясь, он неизменно натыкался на немой, презрительный взгляд и, опустив глаза, виновато удаляться.
   Иногда Стас уходил из дома и пропадал где-то всю ночь. Но меня мало волновало, где он ходил и с кем. Стас злился ещё больше. Однажды явился домой в подпитии, увидел котёнка и совершенно обезумел. Во взгляде промелькнуло тоже звериное выражение лица, что и при убийстве нашего ребёнка. Я в панике схватила Снежка и выбежала во двор, на ходу застёгивая пальто.
   Пришлось долго бродить по пустынным улицам, прижимая единственного друга к груди. У меня, как и у этого несчастного животного, не было своего крова. Куда пристроить сиротку? Пришлось отпустить там, где и подобрала. Слёзы застилали глаза, когда возвращалась в ненавистный дом.
   Стас заметил, что котёнок исчез и опять стал ласков, бросал заискивающие взгляды и радовался, как ребёнок. А я ожесточилась ещё больше. Каким отвратительным сделался для меня этот человек!
   ***
   Иногда к нам приходила дочь Стаса Агата - статная, ухоженная блондинка. Сколько надменности проступало в повадках этой красавицы, сколько апломба! Но на проявление человеческих чувств Агата была не способна и взирала свысока не только на меня, но и на отца. Однако стоило Стасу предложить дочери выйти замуж за компаньона Гену, вернее, за его тугой кошелёк, она, не задумываясь, согласилась.
   Как супруг зарабатывает деньги, разве это важно? Главное, выйдя замуж, получить всё и сразу: иметь возможность каждый год отдыхать в экзотических странах; покупать дорогие вещи, автомобили, украшения; менять, как перчатки, любовников. Если бы Гена разоблачил "маленькие шалости" жёнушки, то наверняка убил бы, но риск лишь раззадоривал, придавал остроту ощущений её жизни.
   Стасу не нравилось поведение дочери, но что можно поделать с избалованной авантюристкой? Агата вела себя независимо и не признавала авторитетов. Даже отца не считала примером для подражания, хотя охотно пользовалась и его деньгами тоже. Она жила в другом конце города, в коттедже за огромным забором и заглядывала к нам редко. С отцом предпочитала встречаться вне дома - в клубе или в кафе, но если всё же приходила в родительский дом, то вела себя, как надзирательница: по-хозяйски бродила по комнатам, тщательно осматривала гарнитуры, замечала каждую царапину на полу, каждую статуэтку, стоящую не на месте.
   Голубушка, - повелительным тоном обращалась она ко мне. - Не вытирайте пыль с мебели мокрой тряпкой, это портит полировку. И постилайте диваны пледами, иначе запачкаете обивку.
   Наймите служанку и командуйте, - парировала я.
   Достаточно и квартирантки, - язвительно ухмылялась она. - Скажу папе, чтобы проследил за этим.
   Приходилось сдерживаться, но было понятно, что вечно так продолжаться не может.
   ***
   Однажды машину, которую Стас отправил в Польшу за товаром, задержали на границе. В тайнике обнаружили контрабанду: большое количество старинных икон, картины и украшения. Товар принадлежал некоему Штыку, криминальному авторитету. У Стаса начались проблемы. Незаконный вывоз из страны предметов старины - серьёзное преступление, и всё, что удалось сделать, уклониться от тюрьмы, а тут ещё бандиты стали требовать огромные деньги за арестованный товар.
   Как-то Стас пришёл домой избитый до полусмерти, неделю с постели подняться не мог, еле оклемался. А однажды, мы катались по просёлочной дороге. Вдруг нашу машину начал подрезать Мерседес, ехавший до этого сзади. Какие-то молодчики прижали нас к обочине и чуть не перевернули, а потом помчались дальше, продолжая гоготать и угрожающе жестикулировать. По-видимому, пытались напугать, и это получилось. Стас выкатился из машины, побелевший до неузнаваемости, лицо исказилось страхом, а на лбу мутноватый пот свернулся в перламутровые горошины. У меня от переживания тоже закружилась голова.
   - Что происходит? - бросилась я с расспросами.
   Не видишь, - сварливо прокричал он, - убить, сволочи, хотят.
   За что?
   За деньги, - он сплюнул на пыльную дорогу и принялся бурно жестикулировать и ругаться.
   Что же делать? - не унималась я.
   Не знаю, бежать надо, - его голос от испуга приобрёл неприятный лающий оттенок.
   Куда?
   За границу. Куда ещё бегут? - немного успокоившись, решительно заявил Стас.
   Было видно, что он серьёзно намерен скрываться, хотя вряд ли это могло помочь, такие молодчики из-под земли достанут. Как можно рисковать жизнью из-за денег? Во время войны люди умирали ради высоких целей, спасая других, а здесь всё казалось мерзким, отвратительным, самой хотелось бежать от этой грязи.
   ***
   Мы только думаем, что можем принимать решения в этой жизни, в действительности, провидение всё решает за нас. У него своя, только ему известная дорога, оно ведёт, не спрашивая согласия и желания, и если чему-то предначертано случиться, то противостоять невозможно, как бы кто ни старался.
   Я пребывала в прекрасном, но таком холодном городе и чувствовала, что нахожусь не на своём месте. Люди, которые окружали меня в последние годы, были сплошь чужими. Только и оставалось, что наблюдать со стороны за жизнью других. Все вокруг строили планы, что-то делали, куда-то спешили, и только я не принимала участия в общем движении, знала, что это не моя дорога, и не моё место в этом мире. Так и случилось.
   Однажды Стас пришёл домой в подпитии, молча сел за стол, опустил голову на грудь и неестественно захрапел. Я насторожилась, подошла ближе и с ужасом заметила, что изо рта у него пошла пена.
   Стас! - завопила я что есть силы. - Пожалуйста, очнись.
   На крик прибежала Аня, женщина, нанятая ухаживать за садом.
   Эмилечка, успокойтесь, - пробормотала она. - Всё кончено. Сейчас вызову скорую и милицию, пусть засвидетельствуют смерть.
   Но как же так, Аня? Он казался совершенно здоровым, никогда не болел.
   Так бывает, к сожалению. Все под Богом ходим.
   Что же теперь делать? - простонала я, больше жалея себя, чем Стаса.
   Бог распорядиться, - горестно погладила меня по голове Аня.
   Как? - не унималась я.
   Не переживайте, всё будет хорошо. А тут уже не поможешь, - приговаривала Аня, закрывая глаза моего любовника.
   Стаса хоронили через три дня. Похороны проходили помпезно, как и вся его показная жизнь. Присутствовали коллеги по театру, поклонники, близкие и родные.
   Неожиданно появились люди на дорогих джипах, одетые в одинаковые чёрные костюмы. Как я испугалась, нутром почуяла, что именно эти молодчики виновны в смерти Стаса. Сердце не выдержало прессинга и остановилось. Хотя в глубине души понимала - случилось то, что должно случиться, за всё в жизни приходится платить рано или поздно.
   Погребальный обряд совершался в тёплый весенний день. Отпевание проходило красиво, в белоснежной церкви с колокольным звоном и певчими. Природа просыпалась, из-под снега появлялись первые цветы, распускались листья на деревьях. Впереди - жаркое лето, люди строили планы, радовались теплу солнцу, только для Стаса всё безвозвратно закончилось. От осознания этого сердце щемила печаль, я скорбела и по-бабьи его жалела.
   Глаза наполнялись слезами от жалости и к самой себе. Худо-бедно, а просуществовали вместе больше пятнадцати лет, в паре прошла молодость. И хоть Стас был слабой опорой, как-то скрипели рядышком все эти годы. И вот снова оказалась одна. Только после смерти родителей жила я в благоустроенной квартире и утешали меня друзья, как говорил дядя Марек, а сейчас не осталось ничего - ни крова, ни близких, ни друзей.
   Поминки справлялись пышно в дорогом ресторане, но закончились быстро. Что делать дальше? Сидеть на диване и исступлённо смотреть в стену? Нет, надо идти в парк! Вот где можно развеяться и прийти в себя, решила я и повернула в любимые мною дальние аллеи. Там бродила до изнеможения, пока ветер не выдул из головы все мысли и все страхи. Только потом, уставшая и опустошённая, отправилась домой. Но почему-то дверь открыть не получилось. От безысходности нажала на звонок и долго не отпускала, ни на что, впрочем, не надеясь. Знала - там никого нет. Неожиданно дверь отворила Агата, дочь Стаса.
   Что надо? - она высокомерно окинула меня уничижительным взглядом.
   Агата, впустите, - попросила я.
   Ни за что. Тут место хозяйки, а не бродяжки.
   Мне нужно время, чтобы забрать вещи и найти другое пристанище, - еле держась на ногах, взмолилась я.
   Агата демонстративно, перед самым носом, захлопнула дверь и громко щёлкнула затвором. Меня словно оглушили, с места двинуться не могла, облака и деревья разом закружили над головой. Через минуту Агата вернулась и выставила на крыльцо два больших чемодана - спиннера.
   Больше вашего тут ничего нет.
   Как же, а два контейнера вещей, привезённых их Владивостока?
   Не знаю, и знать не хочу, здесь всё принадлежит нашей семье. Уходите, Эмилия! - голос её неприятно сорвался на визгливый крик.
   Куда на ночь глядя?
   Я достаточно натерпелась, и всё ради отца. Но сейчас?
   Агата захлопнула дверь, послышались удаляющиеся шаги, и всё затихло.
   Пришлось взять чемоданы и идти на улицу, с трудом толкая их по асфальту. Куда деваться? Я отчаянно стала перебирать в голове возможные варианты и вспомнила про мамину двоюродную сестру из Гомеля. Не довелось повидаться раньше, но мы иногда перезванивались. Тётя с дядей живут в двухкомнатной квартире на окраине города, дети их выросли и разъехались. И тут в голову пришла мысль: "А что, если погостить в Гомеле? Требуется время, чтобы определиться с дальнейшей жизнью, в Минске на мизерный заработок и дня не протянуть".
   Я вызвала такси и отвезла чемоданы в камеру хранения. И тут обнаружилось, что денег в кошельке почти нет. В надежде получить расчетные, поехала на работу, забрала документы, но зарплату так и не выдали, сказали, что переведут на карточку позже. Что делать? Из экономии пришлось отправиться на вокзал уже пешком.
   Идя по просторным улицам Минска, любуясь величием и монументальностью строений, я неожиданно осознала, что жалею покидать этот город. Неужели успела полюбить? На пути встретился магазин "Верас", вспомнилось, как, только приехав, впервые вышла туда за хлебом. Замечательный оказался магазин! Дизайн, ассортимент, обслуживание! С каким восторгом делилась тогда впечатлениями со Стасом!
   - У "Веры С" и молочка свежая, и хлеб. А фруктов сколько! И цены демократичные.
   - "Вера С". Где только нашла такой? - удивился он.
   Да за углом же, рядом с домом.
   Подожди, так это "Верас" на белорусском языке. Растение такое ароматное есть, по-русски вереск называется, - рассмеялся Стас.
   А я думала, магазин "Вера С" - растерянно развела я руками.
   Мы долго смеялись, но за хлебом с тех пор ходили в "Веру С".
   Обратив внимание на парк, вспоминала, как любила гулять по его тропинкам. В минуты, когда накатывала меланхолия, приходила сюда, забивалась в угол, садилась на скамейку и начинала себя жалеть, иногда даже плакала.
   Роскошная растительность живительно действовала на моё унылое состояние. Сначала принималась с восхищением разглядывать разлапистые ветви деревьев, потом, открыв рот и забыв про слёзы, наблюдала за проворно снующими ручными белками, любовалась цветами, узловатыми изгибами старых дубов и, на удивление, быстро приходила в себя. Вскоре уже не хотелось думать ни о чём плохом.
   Прощаясь с сонным ещё парком, с благословенным городом, который, впрочем, полностью опустошил меня, я прощалась с прежней жизнью. Подспудно чувствовала, что впереди ждёт что-то иное - совсем новое и неизведанное, и покорно подчинялась судьбе. Понимала, что сопротивляться бесполезно и не жалела о прожитой жизни, где царили фальшь, грязь и предательство. Давно хотелось всё начать сначала и глубоко в душе была благодарна судьбе за предоставленную возможность.
   На железнодорожном вокзале меня подстерегал ещё один неприятный сюрприз. Оказалось: до Гомеля ехать не за что. Отойдя в сторону, долго думала, как поступить. В конце концов, решила взять билет до того населённого пункта, до которого хватит денег, а там, как получиться, может, и до Гомеля доберусь, прикинула от безысходности. Кассирша присоветовала какую-то деревню, я села в поезд и помчалась к новой жизни.
   Меня потряхивало от беспокойства, ведь до сих пор я не принимала никаких решений самостоятельно, всегда и обо всём заботился Стас. С ним не приходилось думать ни о хлебе насущном, ни о деньгах, даже куда идти и с кем проводить время, определял Стас. А теперь оказалась в одиночестве, без поддержки и средств. Как страшно! Люди вокруг суетились, куда-то спешили, бежали, но я понимала, что нахожусь одна в целом мире, и нет никого, кто протянул бы руку помощи. Волнами накатывало на меня осознание происходящего, от паники ладони становились влажными, а на желобке спины каплями собирался ледяной пот.
   Сказалась усталость тяжёлого, бесконечного дня, нервное напряжение, стресс, и я задремала. Приснилась мама. Улыбалась, гладила меня по голове и что-то говорила, говорила. Доброе, приятное. Мне стало так тепло и уютно, что, услышав толчки в бок, я принялась отмахиваться и пытаться продлить сладостные мгновения. А когда, наконец, открыла глаза, увидела перед собой контролёра, который строгим голосом провозглашал:
   Гражданочка, предъявите билет?
   Минуточку.
   Порывшись в сумке, нашла и показала билет.
   Но вы же проехали требуемую остановку, гражданочка, - удивлённо поднял брови контролёр.
   Что же делать?
   А мне почём знать, - он озадаченно почесал затылок, а потом смягчившись и войдя в непростое положение, добавил, - надо доплатить и следовать дальше до первой крупной станции. Оттуда проще будет добраться до нужного населённого пункта.
   - До Гомеля, - подсказала я. - Но нет денег.
   Не хотите ли сказать, гражданочка, что умышленно едете без билета? - голос контролёра стал угрожающим.
   - Просто денег нет.
   Эх, гражданочка, - с укором повторял контролёр, выпроваживая меня из поезда на первой же остановке.
   Как я умоляла разрешить доехать до Гомеля! Но разжалобить контролёра не получилось.
   Так и высадили на станции Заречье. Эмилия закончила рассказ и обречённо посмотрела на бабу Веру. А дальше вы всё знаете.
   ***
   Баба Вера долго сидела молча. Мгновениями губы её начинали слегка шевелиться, мерились что-то произнести, но решимости не хватало, и рот опять плотно смыкался. Наконец поднялась. Проследовала туда-сюда по комнате, махнула рукой, грузно опустилась на прежнее место и заговорила:
   - Да, зоренько! Вот как судьба потрепать может, сколько пережить всего довелось. Ну да ничего, найдётся и для тебя пристанище, что-нибудь придумаем.
   Что тут придумаешь? - криво ухмыльнулась Эмилия.
   А знаешь, девка, - глубоко вдохнув и набравшись смелости, заявила баба Вера, - оставайся-ка у нас в деревне.
   Но как же?
   А вот так. Рядом дом видишь? Там раньше Маруся жила. Да три года назад к сыну подалась, а дом пустой стоит. Дети - то в самой Москве обитают, как матерку перевезли, так сюда ни ногой. Давай позвоним, попросим разрешения приютиться там, за одно и усадьбу досмотришь, - баба Вера моложаво встряхнулась, движения стали юркими, уверенными, а глаза наполнились задорной живинкой.
   А на что кормиться здесь? - пролепетала Эмилия.
   Сама говорила, шить умеешь? Для начала шитьём и займёшься, как раз портнихи в деревне нет. А потом работу поосновательней подыщем, - с энтузиазмом принялась загадывать баба Вера.
   Эмилия призадумалась. Стоит ли рассчитывать на Гомель? Там чужие, незнакомые люди, хоть и родня. Как встретят - неизвестно. Бедных, несчастных родственников никто не любит, а тут какое-никакое пристанище. Может, и вправду остаться и оглядеться, а время покажет, что дальше делать.
   Ладно, - тихо проговорила она. - Согласна.
   Вот и молодец, - обрадовалась баба Вера. - Вдвоём всё ж веселей будет. Тут на лядах, зимой ни души, все дачи пустые стоят, дачники только летом собираются. Не думай, в сезон отпусков весело, людей много. Приезжают из Москвы, Минска, Солигорска - отовсюду, одним словом.
   Я же, городская, ничего не умею, не знаю, как в деревенском доме жить, - обхватив голову руками, растерянно принялась бедовать Эмилия.
   При надобности у меня погостишь. Марусин дом в порядок привести надо, убрать хорошенько, обсушить, натопить. Печка там добротная, тепла много даёт. Дров у меня возьмёшь. Не переживай, покажу, как с хозяйством управляться, невелика наука, освоишь.
   А шить на чём?
   У Маруси швейная машинка имеется. Посмотрим, рабочая ли, если что, дед Дуля починит. Он, конечно, тот ещё любезник, но мастерови-и-итый, всем вдовам в округе опора. А скоро и лето настанет. Знаешь, как тут красиво! Когда расцветает акация, такой аромат стоит, дышать - не надышаться. А сирень! Увидишь, сколько здесь сирени. Это ж такая благодать, когда вся деревня в цветах!
   Эмилия рассмеялась. Впервые за последнее время у неё потеплело на душе и повеяло долгожданным спокойствием. Как будто в детстве очутилась. Недаром в дороге мама снилась, она всегда предвещала что-нибудь хорошее.
   Эмилия переночевала у бабы Веры, а утром всё решили по телефону с хозяевами.
   Пусть живёт, сколько хочет, - ответил старший сын Маруси, Иван.
   Девчына хорошая и за домом присмотр будет, - приговаривала баба Вера.
   Вот и ладненько, семейное гнездо продавать не с руки, родину не продают, а если добрый человек поселится, только рады будем.
   На том и сошлись. Заглянув вовнутрь, Эмилия с удовлетворением отметила, что хата хоть и небольшая, но добротная - деревянная, тёплая.
   Видишь, дух какой стоит, - приговаривала баба Вера. - Почитай, три года никто не живёт, а сырости не слышно. Что значит ладно срубленная!
   Нравится мне здесь, - Эмилия с интересом прохаживалась по небольшим комнатам.
   Приберёмся, ещё лучше станет. Печку побелить надо, постилки вытряхнуть, пол в порядок привести, - по-хозяйски распоряжалась баба Вера, заглядывая во все углы.
   Так это по силам сделать, - встрепенулась Эмилия, - это несложно.
   Ну и хорошо. Видишь, и машинка швейная стоит, посмотришь потом, шьёт ли. Только сначала надо подходящую одёжу для работы подобрать, эта, что на тебе, не годится, - баба Вера неодобрительно поморщилась, указала на её наряд.
   Эмилия осмотрела себя. Узкая юбка-карандаш, сапожки на высокой танкетке, тонкий шерстяной пуловер. Конечно, в таком виде полы мыть не будешь.
   Пойдём, дам что-нибудь из вещей дочери. Она, когда приезжает из города, переодевается в домашнее, здесь же трудиться надо, особо на каблучках не походишь.
   Баба Вера нарядила Эмилию в толстые рейтузы, поверх велела надеть тонкие спортивные штаны китайского производства, в которых не наблюдалось ни переда, ни зада - универсальные такие штаны, как хочешь, так и надевай. Сверху нахлобучила свободный вязаный свитер и дала телогрейку.
   Без фуфайки тут нельзя, надо в чём- то и дров принести, и за водой сходить.
   Как чучело ходячее выгляжу, - рассмеялась Эмилия, оборачиваясь к зеркалу.
   Это в городских нарядах все на чучела похожи, - обиделась баба Вера, - повседневная одёжа - носи и не разговаривай много.
   Спасибо, - поспешила оправдаться Эмилия. - Удобные вещи, просто необычные.
   А ещё баба Вера подарила галоши, новые большие, снаружи резиновые, а внутри с мехом. Эмилия нырнула в эти галоши, и так стало хорошо, что она закружилась по избе, увлекая за собой и бабу Веру. Та, еле отбившись, довольная, оглядела работу.
   Ну вот, теперь на человека подобна.
   Вы настоящий дизайнер, баба Вера, - пытаясь подластиться, нежно обняла её за плечи Эмилия.
   Вдвоём споро принялись наводить порядок, растопили печь, грубку. Баба Вера на ходу показывала, как это делается. Со стороны всё казалось легко и просто. Взявшись за концы, перетрясли дерюжки да постилки, вынесли на улицу просушиваться, протерли пыль с мебели. Эмилия вымыла пол и с удовлетворением огляделась. Изба преобразилась, запахло чистотой и свежестью, но с непривычки силы совсем покинули. Она опустилась на скамью и тихо проговорила:
   Вот и земля обетованная. Вот и дом мой.
   Ничего, зоренько, - ответила так же тихо баба Вера. - Так лучше, чем по свету мотаться, так лучше. Не буду мешать, пойду уже, отдыхай. А понадобиться что, не стесняйся, зови, помогу.
   Баба Вера ушла, Эмилия осталась одна. И тут сжала её в тиски обида за неказистую судьбу, затянуло глаза навязчивыми горькими слезами. Почему Бог так несправедлив? За что мне такие невзгоды? Человек многое может вытерпеть, но как страшно остаться совсем одной. Почему у меня так рано отняли родителей и ничего не дали взамен? Другие создают семьи, рожают детей, их любят, о них заботятся. Почему же мне ничего этого не дано? Ведь красивая и неглупая. Но не нашлось в этом мире человека, которому бы я оказалась нужна.
   Хватит жаловаться. Главное сейчас - выстоять, а дальше всё образуется. Она упрямо поднялась и опять погрузилась в многочисленные заботы.
   ***
   На другой день баба Вера застала Эмилию за растопкой печи. Вся, с ног до головы, она перепачкалась сажей, а печь и не думала загораться. Чего только не делала Эмилия: и бумагу подкладывала, и лучину, как учила баба Вера, ничего не помогало, только смолистый дым чёрными клубами мгновенно заполнял кухню.
   - А, Божечко, - запричитала баба Вера с порога, - что ж ты делаешь? Так же и хату спалить недолго!
   - Да никак не загорается, хоть тресни, - Эмилия от досады лишь всхлипывала.
   - Вьюшку- то не забыла открыть?
   - Точно, вы же показывали, - она тяжело опустилась на стул, укоряя себя за непростительную забывчивость.
   - Ничего, научишься, - баба Вера вздохнула и сама занялась растопкой. - А как выгорать станет, - добавила она, - вот чугунок, сложишь овощи, сюда смотри, косточку свиную принесла, зальёшь водой, посолишь, бросишь приправы, накроешь сковородкой и поставишь вариться. До обеда не трогай, а в обед посмотришь, как вкусно получится.
   После ухода бабы Веры Эмилия быстро почистила картошку, лук, морковку, всё сложила, как велено, отправила в печь и стала ждать.
   В полдень позвала подругу, важно открыла заслонку, достала ухватом чугунок, как настоящая хозяйка, ловко, подняла сковородку и... замерла.
   Что там? - с любопытством заглянула через плечо баба Вера.
   Вот, - со слезами на глазах показала Эмилия.
   На дне лежали одни угольки.
   Ты когда это в печь отправила? - с укоризной спросила баба Вера.
   Как учили, быстро всё сложила и - в огонь.
   - Сказано же, вытопить, а тогда задвинуть, да в жар, а не в полымя. - Что с тобой поделаешь, пошли, у меня гуща приставлена, поедим. Газовое отопление подключить надо, плита то у Марьи есть, а вот газ обрезали, когда хозяйка уехала.
   Эмилия послушно поплелась за бабой Верой, ругая себя за нерасторопность и забывчивость. Постепенно научилась и печку растапливать, и чугунок приставлять на обед. Вымыла хату, выстирала занавески, постели, рушники, посуду почистила до блеска, всё у неё стало, как и полагается у людей.
   Красиво прибралась, как в кино показывают! - каждый раз, заходя в гости, хвалила баба Вера.
   Вам спасибо, - с благодарностью отвечала Эмилия.
   ***
   Зачастили знакомиться соседи. Дед Дуля, о котором не раз упоминала баба Вера, пришёл к Эмилии первым, принёс полмешка картошки, подремонтировал швейную машинку и велел обращаться, если нужда случиться.
   Не стесняйся, Пятровна, говори, что надо. Без мужских рук в хозяйстве никак, оно ж понятно.
   Спасибо, - с благодарностью улыбнулась Эмилия. - Что бы я без вас с бабой Верой делала?
   Дед понравился Эмилии с первой минуты. Большой нос его оттягивался вниз и придавал лицу обиженный вид, но нрав у деда оказался лёгкий и весёлый. Эмилия напоила гостя квасом и пообещала не забывать, звать каждый раз, когда надобность возникнет.
   Дед Дуля давно остался бобылём, детей своих не прижил, и приклонить голову на старости оказалось не к кому. Но он не унывал, слыл в деревне добрым и общительным стариком и никогда не отказывал в помощи зареченским вдовам и одиноким женщинам. В молодости у деда кудрявился зачёсанный на бок чуб, оттопыренный нос придавал значимости, он выглядел мужественно и считался на деревне завидным ухажёром. Но годы вытянули из тела все соки и пригнули к земле, чуб повылез, а нос отяжелел, опустился вниз и стал походить на переспелую дулю, оттого и кличка такая к нему пристала.
   Однако деда это нисколько не смущало, он сам нередко подшучивал над своим носом, говоря, что чёрт семерым нёс, а ему одному повесил. Несмотря на пикантную внешность и немолодые лета, дед слыл ещё тем любезником. Не особо надеясь на скудную память, ко всем женщинам на деревне обращался одинаково почтительно - Пятровна. Помогая Пятровнам, любил лимонничать с ними, размётывал комплименты, а которую норовил и за бок ущипнуть, отчего нередко вместо благодарности за работу получал оплеуху по плешине. Но обид не строил, а лишь с укором повторял: "Эх, Пятровна!" - да сыпал на неожиданный выпад прибаутками, относясь философски к любой ситуации. Поэтому чаще Пятровны всё прощали, отвечая шутками на бесстыжие выходки, да за труды предлагали чарку водки. Беря подношение, дед обычно морщился, как будто в руки ему давали что-то склизкое и противное. Крепкий душок щекотал ноздрю, и дед со знанием дела занюхивал рукавом. Потом переводил дух, брезгливо отворачивался и, приговаривая, как заклинание: "А мядзведзь яе пиць не будзе!" - перекувыркивал стакан. "Добра пайшла", - удовлетворённо поглаживая живот, дрызгал он во все стороны губами, на прощание громко икал, сгибаясь в коленках и, довольный, уходил восвояси.
   Весть о том, что в Марусиной хате поселилась квартирантка, да ещё портниха, быстро облетела деревню. Потянулись люди с шитьём: кому брюки подрезать, кому юбку подшить, кому шторы подрубить, работы хватало. Платили, чем могли, не обижали: кто яиц принесёт, кто свежениной побалует, а кто и деньгами заплатит. Эмилия радовалась, что ни от кого не зависит и на пропитание теперь может заработать сама. К тому же, много ей не надо, всё необходимое имелось, а чтоб прокормиться да стирального порошка с мылом купить, денег хватало.
   Начала просыпаться природа, баба Вера принесла цветы.
   На, Милечка, нарциссы и тюльпаны. С землёй выкопала, скоро распустятся, красиво будет.
   А где сажать? - Эмилия растерянно оглядывала неожиданный подарок.
   А под окошко, - деловито покомандовала баба Вера.
   Эмилия каждое утро бегала смотреть, как приживаются её подопечные, и когда растения потянулись к солнцу и выпустили глянцевые бутоны, она по-детски хлопала в ладоши от неподдельной гордости. Как же, первые в жизни цветы, посаженные своими руками!
   ***
   Рядом с деревней протекала широкая, дородная река. Она степенно перемещала тёмные воды к устью, где могла передохнуть и блаженно раствориться в огромном синем озере. А по берегам её буйно кучерявились сочные травы, в которые ещё с ростепели щедро вплелись разноцветные краски. Эмилия замерла от восторга, впервые придя сюда на прогулку. Весна на речных лугах - это что-то невообразимое! Перед ней раскинулась поляна сон-травы. Большие фиолетовые цветы, похожие на колокольчики, склонили тяжёлые бутоны до самой земли. Они выглядели изысканно в отличие от ветреницы, что запорошила собой прилегающие окрестности. Беленькие цветочки смотрелись простовато в сравнении с сон-травой, но эта простота притягивала и умиляла.
   Из болотин выглядывали жёлтые калужницы, которые добавляли яркие пятна в колорит луговых красок, а бледная зелень берёзок нежно окаймляла пейзаж.
   И лишь вековой дуб не участвовал в радостном весеннем шествии. Он угрюмо покачивал заскорузлыми чёрными ветвями, ещё не тронутыми зеленью листвы, и столько в нём угадывалось величия, что невольно хотелось преклониться перед силой и мощью исполина. Цветы, травы расцветали и увядали, а дуб сотни лет с высоты своего роста и возраста молча взирал на безудержное буйство и медленное угасание маленьких растений.
   Но когда приходила его пора, великан наполнял соком разбухшие почки и с треском распускал налощенные листья, которые соприкасались друг с другом и постепенно заполняли округу тревожащим, таинственным шелестом.
   А если поднимался в обомшелых ветвях разнузданный ветер, дуб издавал яростный гул, и становилось жутко от его первозданной мощи. Берёзки и ивы сминались до земли от несокрушимой стихии, а дуб лишь слегка нагибался, как гордый человек, который может почтенно преклонить голову, но никогда не согнёт спину.
   Эмилия шла по лугу и наслаждалась солнцем и весной. Проблемы меркли перед благолепием мироздания, душевная боль уходила, и наступало долгожданное умиротворение. Она с трудом находила согласие в общении с людьми, но как же легко обретала его с природой.
   ***
   У реки Эмилия нарвала подол щавеля и охапку хрупких луговых цветов. Вернувшись домой, чисто вымыла пол и поставила букет в кувшин. С удовольствием осмотрелась. "Красота", - похвалила она себя, в радостном возбуждении вальсируя по комнате. Вдоволь натешившись, захотелось приготовить бабе Вере щи, та занемогла и неожиданно слегла.
   Миленка, доченька, - обрадовалась старшая подруга, как только Эмилия открыла дверь в хату. - Молодец, что проведала старуху, скучно одной.
   Какая же вы старуха? - с укором посмотрела на неё Эмилия и тут же затараторила, - На лугах гуляла. Ах, какая там благодать!
   Да, наши луга богаты красками, - любуясь горячной молодостью Эмилии, улыбалась баба Вера. - Я раньше тоже любила на речку бегать, а нынче сил нет.
   - Вот, щавеля нащипала, сейчас варить будем, - Эмилия повязала фартук и принялась ловко хлопотать у кухонного стола.
   Сходи, милая, в стёпку, набери картошки, - от радости позабыв про болячки, взялась командовать баба Вера.
   Эмилия схватила кошик и выпорхнула из дома, но на полдороги оторопело застыла. Баба Вера велела сходить к Стёпке, а где живёт, не объяснила, в недоумении пожала она плечами. В это время, опираясь на велосипед, по улице важно вышагивал дед Дуля.
   Дедушка, где тут Стёпка живёт, - замахала она рукой.
   Нет у нас никакого Стёпки, - заключил дед, подойдя ближе.
   Как же! Баба Вера к нему за картошкой послала.
   Никак разумом сдвинулась, старая. Пойдём, посмотрим, что выдумала, - дед кряхтя направился в дом и с порога набросился на бабу Веру:
   Ты куда это Милку отправила? Какой Стёпка, з глузду зъехала, ци што?
   Да не к Стёпке я посылала, а за картошкой в стёпку сходить велела.
   От громкого гогота дед сначала зашёлся сиплым кашлем, потом прослезился, всхлипнул и невнятно зарядил:
   - Эт, придумала, эт, девка, - он то и дело вытирал лоб замусоленным платком и с гиканьем указывал пальцем на озадаченную Эмилию.
   Следом мелким смехом затряслась на кровати и баба Вера, лишь Эмилия ничего не могла понять. А когда до неё дошло, что чулан во дворе и есть стёпка, самой стало забавно.
   А я думаю, у бабы Веры картошки-то хватает, зачем Стёпкина нужна, да и кто это такой, и где его искать, - хохотала она, потешаясь над своей оплошностью.
   ***
   Однажды в гости к Эмилии пришла Марта с соседней улицы и принесла ворох детских одёжек разных размеров: там зашить, тут удлинить, здесь переделать.
   Сколько же у тебя детей? - удивилась Эмилия.
   Шестеро, - просто ответила Марта.
   Так много? Как же со всеми справиться можно?
   А это не родные дети. У нас дом семейного типа, слышала о таком.
   Как же не слышать - слышала.
   Ну вот, - пояснила Марта, - своих деток нам Бог не дал, так мы с Алексеем взяли детдомовских.
   Это раньше создавали детские дома с казарменным уставом, большим количеством детей и штатом воспитателей, продолжила она. А сейчас, как правило, строят дома семейного типа. Молодой паре выделяют особняк, обставляют мебелью и передают детей, человек пять-семь, а то и десять, если помещение позволяет. Воспитываются они там, как в полноценных семьях: ходят в обычную школу, помогают приёмным родителям по хозяйству, свободно гуляют по городу или деревне, смотря, где такой дом находится.
   В Заречье мы обосновались три года назад, приехали сюда из города. Оба работали в школе учителями, снимали квартиру, и всё бы ничего, да не получалось завести ребёночка. Долго ходили по поликлиникам, а толку никакого, вроде и здоровые, а детей нет. Грустила я, глядя на чужих ребятишек. Алексей, как мог, поддерживал, успокаивал, только тоска поселилась в наших сердцах. Вот и надумали взять на воспитание сиротку, обязательно мальчика, так захотел муж.
   Приглянулся нам Сашка из Дома малютки, большеглазый, чёрненький, живой. Оформив документы, приехали забрать мальчика, и тут выясняется, что у него есть сестра, только в другом детдоме. Маленький Сашка ещё не осознавал, что навсегда теряет родную кровинку, но мы с Алексеем не могли этого допустить. Девочку тоже разыскали и забрали к себе. Вареньке, так её звали, шёл тогда восьмой год. Незадолго до нашей встречи погибли в автокатастрофе их родители, а так как близких родственников у детей не нашлось, то Сашку определили в Дом малютки, а Вареньку отправили в Минский детский дом.
   Если мальчик ещё не понимал, что лишается сестры, то Варенька рано повзрослела и всё осознавала, ведь за полгода потеряла родителей и, фактически, брата. Когда ей сообщили, что можно остаться жить с Сашкой, Варенька запрыгала от счастья и бросилась ко мне в объятия. Ты не представляешь, что это за чувство! Сердце сжалось от трепета и волнения! В эту минуту я почувствовала, что обретаю дочь.
   Именно тогда в отделе образования нам предложили основать детский дом семейного типа. Мы, не раздумывая, согласились. Нам предоставили большой красивый особняк здесь, в агрогородке Заречье, помогли обзавестись мебелью и бытовой техникой, выделили автомобиль. Кроме Саши и Вареньки, отдали на воспитание ещё троих ребятишек: двенадцатилетнего Дениса, пятилетнюю Любашу, десятилетнюю Юлианну, позже присоединился двенадцатилетний Виктор. Так мы стали многодетными родителями. Алексей пошёл работать в местную школу учителем, а я занимаюсь домом, числюсь воспитателем. Завели хозяйство: кур, свиней, корову, засадили огород овощами, разбили сад. Сельский труд для нас с Алексеем привычный, оба выросли в деревне и детишек тоже стараемся приобщать к делу. У нас в почёте искренность и любовь, благодаря этому и удалось размягчить сердца подопечных. Дети - наше призвание. Марта закончила рассказ и заулыбалась.
   Эмилия какое-то время молчала и с восхищением смотрела на неё. Какая умница, настоящая героиня, вот на кого надо равняться! Не жалела себя, не цеплялась за личные проблемы, а повернулась к людям, отдала всё тепло, на которое способна, чужим обездоленным детям, и оттого счастлива.
   Знаешь, Марточка, а давай я буду шить для ребятишек бесплатно?
   У тебя самой ничего нет.
   Это не важно. Так хочется быть полезной.
   А приходи поиграть с ребятами. Они рады будут, да и мы с Алексеем тоже.
   Обязательно приду, обещаю!
   ***
   Так Эмилия стала подругой не только для Марты, но и для всей её замечательной семьи, каждую свободную минуту проводила с детьми, полюбила их, и дети отвечали взаимностью. Как только Эмилия появлялась на пороге, Любаша, Саша, Варенька и Юлька, широко распахивали руки и бежали навстречу. Витя с Денисом тоже радовались, но от стеснения робели и лишь покрывались краской.
   Где тут ангелочки спрятались, - Эмилия хватала на руки Сашку и с вожделением кружила в воздухе.
   Тётя Мила пришла, - дружно обступали её со всех сторон дети.
   А кто хочет на луг?
   Мы, мы, - девочки подхватывали Сашку и весело шагали вслед за Эмилией.
   Резвились, бегали, потом усаживались кружком, и Эмилия рассказывала сказки, притом выдумывала их сама: что примечала, о том и повествовала.
   Видите дряхлого великана? - показывала она на суковатый дуб, царственно возвышающийся посреди цветущих лугов. - Давным-давно жил в этих местах прекрасный принц. Но злая колдунья заколдовала его и превратила в старое, корявое дерево. Когда узнала об этом добрая фея, решила посадить маленькую берёзку, видите - незаметно подрастает рядышком. Когда она вырастет, то дотронется нежными зелёными ветвями до дуба, и он опять превратится в прекрасного принца. Берёзка обернётся принцессой, они влюбятся друг в друга и поженятся. И тогда наша деревня станет королевством, править которым будут прекрасные король Дуб и королева Берёзка.
   Затаив дыхание, дети слушали сказку, а потом долго ходили вокруг деревьев, гладили их и обнимали.
   Потерпите, - просили они, - совсем немножко осталось, берёзка уже большая.
   А давайте поможем берёзке подрасти, - предлагала Варенька.
   Как это? - удивлялась Любаша.
   Поливать станем, красавица к солнцу и потянется.
   Поливать, поливать! - кричали дети, прыгая и радуясь удачному решению.
   Вот и прекрасно, а теперь обедать пора, мама заждалась. - Эмилия поднималась и увлекала детей за собой.
   Напоследок девочки кланялись дубу и берёзке, обещали непременно навещать, потом подхватывали на руки Сашку и шумно возвращались домой.
   Вот спасибо! Хоть убралась да еду приготовила, а то с этими пострелятами попробуй, сделай что-нибудь. Присаживайся с нами, поешь, - гостеприимно предлагает Марта.
   Домой пора, - улыбается Эмилия.
   Тётя Милочка, не уходи, пожалуйста, - упрашивает Варенька. - Задачка не получается, а ты такая умница, всё умеешь.
   Ах, подлиза, - смеётся Марта. - Лишь бы самой не решать.
   Ладно, - улыбается Эмилия, - остаюсь. Что с вами поделаешь?
   Стол накрывают на большой веранде, со вставленными вместо окон москитными сетками.
   Свежий воздух, и гнус не просочиться, - поясняет Марта.
   А на улице его полно, - Эмилия морщиться и почёсывает ноги, от укусов покрытые большими красными волдырями.
   Мошек в этом году не так-то и много. Сухо, дождей мало, а когда мокрый год, их весной тьма. Без москитных сеток да аэрозолей никуда. - Марта даже во время разговора не прекращает хлопотать по хозяйству.
   Неужели ещё больше бывает? - удивляется Эмилия.
   Для неё, горожанки, это настоящее бедствие.
   Не переживай, как только жито заколосится, мошка пропадёт. Уже недолго осталось, - успокаивает подруга.
   Она ставит на стол большую миску дымящейся картошки, политой жареными шкварками и посыпанной молодым уже проклюнувшимся на огороде укропом. Девочки суетятся вокруг матери: одна несёт тарелки, другая кружки и вилки, третья застилает скатертью стол и тащит банку хрустящих огурчиков. Денис чинно, как хозяин, нарезает толстые ломти хлеба. Алексей на работе, хоть и воскресенье, поехал с классом на туристический слёт в район, и за старшего остался Денис.
   Несмотря на то что они с Витей одного возраста, авторитет Дениса в семье непререкаемый. Он рос у бабушки в деревне, пока та не умерла, и с малых лет числился в доме за мужика. Отца своего не знает, а мать ездит по свету, красивую жизнь ищет, как говорили люди. Соседи пытались разыскать кукушку, когда бабушки не стало, да где там, за границу подалась, на заработки, а Дениска попал к Марте и Алексею.
   Он считает себя взрослым, со снисхождением поглядывает на малышню и обучает всему, что умеет сам. Составил график работ, распределил обязанности согласно возрасту и полу и зорко следит за исполнением.
   Даже маленький Сашка робеет перед Денисом, зато Витю ни во что не ставит. Вот и сейчас, залез к брату на шею и давай прыгать да стучать по голове ручонками, что есть мочи. Витя сначала смеётся, потом пытается снять, но куда там. Сашка крепко уцепился за выстриженный по моде чуб старшего брата, и скачет себе, как на лошади. Вите никак не удаётся сладить с ним, пока Марта не хватается за полотенце и не грозится отшлёпать сорванца. Тот быстро сползает на пол, да только его и видели. Все смеются, а Сашка, зашивается между стульев, озорно высовывает измазанную вареньем мордашку и показывает язык. Витя чешет затылок и жалуется матери:
   Ну почему он не слушается? На Дениса не залез бы верхом!
   Да потому, что любит, - Марта ласково разглаживает волосы на голове у сына, - неужели не видно.
   Кто кого любит, тот того и чубит, - весело выкрикивает Любаша.
   Все смеются и дружно рассаживаются за стол.
   После обеда Эмилия идёт помогать Вареньке решать задачку, а Витя с Юлькой убирают посуду, они сегодня дежурные. Так проходит день.
   ***
   Эмилия оттаяла в большой счастливой семье. Как у них хорошо, спокойно!
   Дома она ложится на кровать и смотрит на фотографии, что развешены по стенам в резных рамках. Там изображены люди, когда-то жившие в этом доме. Они ходили по этим комнатам, сидели за столом, на котором сейчас стоит кувшин с котиками, и спали на кровати, на которой лежит сейчас Эмилия.
   Вот портрет бабы Маруси, хозяйки дома. Красивая, черноглазая смуглянка в вышитой крестиком кофте и с крупными монисто на точеной шее. Наверно, не одному парню голову вскружила в молодости, любуется портретом Эмилия.
   А вот два бравых солдата смотрят лукаво, с улыбкой. Это муж Маруси, Федот, и брат её, Евхим. Оба погибли во время Великой Отечественной войны. Так баба Маруся и отвековала в мужнином доме одна, солдаткой, долгую и тяжёлую жизнь. На руках остались парализованная свекровь да орава детей. Досмотрела и мать Федота, вырастила двух сыновей и двух дочерей. Хозяева внимательно наблюдают с фотографий за Эмилией, одни улыбаясь, другие - кокетливо позируя, но у всех одинаково добрые и приветливые лица.
   Сейчас в Москве живут, рассказывала баба Вера. Сначала старший, Иван, за столицу зацепился. В армии там служил, да так и остался прапорщиком, женился на москвичке. Постепенно перетянул и остальных. Как только кто из детей оканчивал школу, Маруся снаряжала его в столицу, а там Иван суетился, работу подыскивал, место в общежитии выбивал. Так и определились все. Живут хорошо, зажиточно. Младшая, Ольга, за новым русским замужем, на Рублёвке обосновалась, барыней по заграницам разъезжает, и братьев с сестрой не забывает. Дружные Марусины дети, по - доброму радовалась за них баба Вера, и к матери с уважением да любовью относятся. К себе всё звали, да Маруся долго сопротивлялась, не хотела обузой становиться, но когда состарилась, и силы заметно ускользать начали, пришлось согласиться, теперь у Ивана живёт.
   Все они смотрят сейчас на Эмилию со старых фотографий, как бы говоря: "Добро пожаловать в наш дом, Эмилия. Добро пожаловать!"
   Она благодарна этим совершенно чужим, но таким уже родным людям за приют. Что стало бы, не высади её контролёр на станции Заречье? Что стало бы? Страшно подумать! А здесь, в полесской деревеньке, обнаружилась та особая душевная теплота, которой так не хватало ей в прежней столичной жизни. Правду в народе говорят: не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.
   ***
   Встав рано утром, Эмилия босиком прошлась к колодцу и набрала ведро холодной воды. Зачерпнула ковшиком, с наслаждением выпила и ощутила приятную ломоту в зубах. Посмотрела на небо, улыбнулась солнцу, и так захотелось сделать что-нибудь хорошее, полезное! Эмилия решила опять пойти к Марте. Там всегда много дел, подруге присесть некогда: то стирает, то еду готовит, то на подворье суетится - работа не заканчивается. Оно и понятно, с таким большим семейством гулять некогда, и дополнительные руки не помешают. А ещё Эмилия обещала подтянуть Вареньку по математике.
   Придя в дом Добрашей, такую фамилию носили Алексей и Марта, она оказалась в эпицентре всеобщей суматохи. Подруга снаряжала старших сыновей в санаторий, а девочки, суетясь, раздавая советы и перебивая друг друга, активно помогали.
   Почти все полесские земли пострадали от Чернобыльской аварии, и, хотя в Заречье небольшая радиация, детей вывозят каждый год на оздоровление в чистую зону. Вот и сейчас Денис и Витя, собираются на отдых. Марта не в восторге от этих вояжей. Здоровье, конечно, поправляют, проводят обследование, организуют хорошее питание, но дисциплину держать там ох, как не просто. Мальчишки в переходном возрасте, и Марта, как и любая другая мать, волнуется. Сама не раз сопровождала детей в такие поездки и знает, что это за ответственность, и как сложно следить за всем и днём, и ночью. В отношении воспитания у Марты свои взгляды и принципы.
   Как-то довелось стать свидетельницей одной сцены, - начала она, предварительно отправив девочек на улицу. - Располагайся удобнее, - перебив саму себя, жестом указала на кресло и продолжила, - это произошло на оздоровлении детей. Ученица восьмого класса переодевалась, позабыв прикрыть дверь. Однокласснику срочно понадобилась книга, и так получилось, что он зашёл в комнату, где стояла эта девочка по пояс раздетая. Казалось, хотя бы на уровне инстинкта следовало прикрыться, отвернуться. К удивлению, этого не произошло.
   Странно, - удивилась Эмилия.
   Но поразительно даже не это, - Марта принялась возбуждённо сновать по комнате. - Мальчишка не обратил внимания на обнажённый вид девочки. Пришёл за книгой, взял книгу и ушёл. И всё! Я была обескуражена, сцена занозой застряла в голове. Но начав анализировать, стало понятно: это мы, взрослые, виновны в таком поведении детей. В детском саду и мальчики, и девочки спят в одной спальне, ходят в один туалет, переодеваются в одной раздевалке. Затем идут в школу. Думаешь, многое меняется? Ничего подобного, первоклашки продолжают спать в одной спальне и переодеваться в одной раздевалке, разве что в разные туалеты ходят. В чернобыльской зоне детей целыми классами вывозят на оздоровление, и хотя там уже разные спальни, секретов о противоположном поле не остаётся, даже инстинкты не сохраняются.
   -Никогда не задумывалась о таких вещах, - пожала плечами Эмилия, наблюдая, как подруга мельтешит перед глазами.
   Это потому, что своих детей нет.
   Марта подошла к столу и продолжила сортировать вещи мальчиков. Эмилия принялась помогать.
   А ведь правильно говоришь, - поразмыслив, отозвалась она.
   Конечно, - с пылом подхватила Марта, - вот тебе и пресловутое равенство полов, вот тебе и эмансипация. Это взрослые во всём виноваты! Это мы, создаём детям такие условия для развития, растим бесполых существ. Так не должно быть! В царской России, в гимназиях дети учились отдельно. Юные барышни на протяжении учёбы оставались недосягаемыми для мальчиков, а оттого притягательными и волнующими. А когда организовывался праздник для общения детей, это было такое событие! Даже став взрослой, девушка оставалась тайной, загадкой. А сейчас всё перемешалось. Подумай, к чему это может привести?
   Невесёлая картина, - вздохнула Эмилия.
   Дома мы, в первую очередь, постарались оборудовать отдельные комнаты для девочек и отдельные для мальчиков. И заметила, ванные тоже две. Это принципиально важно. А в первом классе, в группе продлённого дня для ребят обустроены общие спальни. Разве это допустимо? Школа обязана вселять в подростков ценности, с которыми им предстоит идти по жизни, прививать правила поведения, соответствующие требованиям морали нормального здорового общества. А что получается на деле? И стоит ли, в таком случае, говорить о гендерной культуре, о гендерном воспитании.
   Марта, как специалист, пыталась подводить научную основу под воспитание, организовывала всё грамотно, но с душой.
   Эмилия помогла собрать мальчишек, потом решала задачки с Варенькой. Тут прибежала Любаша и, захлёбываясь, начала рассказывать, как вчера сама сварила картошку.
   Что, и почистила сама? - удивилась Эмилия.
   Нет, чистила мама, - невозмутимо ответила Любаша.
   Наверное, сама помыла? - улыбаясь, допытывалась Эмилия.
   Нет, мыла тоже мама, - озадачилась Любаша.
   А что же наша хозяюшка делала? - продолжала спрашивать Эмилия.
   В кастрюлю побросала, - важно заключила девочка.
   Эмилия с Мартой расхохотались, а Любаша, не понимая, чем вызвано такое веселье, настойчиво отговаривалась:
   Ну, правда, сама сварила.
   Конечно, сама, - Марта протёрла намокшие от смеха глаза. - Иди ко мне, - с нежностью протянула она руки к дочери.
   И хоть Любаша уже большая девочка, с удовольствием забралась к матери на колени и удобно расположившись, принялась слушать разговоры ни о чём. Тут её внимание привлёк орущий от страха котёнок. Проказник залез на дерево и боялся спуститься вниз. Любаша подхватилась и бросилась на помощь.
   Марта, воспользовавшись случаем, поведала её историю.
   Представляешь, оказалась сироткой при живых родителях! Случилось это задолго до того, как девочка попала к нам. По рассказу директора детского дома, мама и папа Любаши ничем не отличались от других молодых пар, но, стоило родиться малютке, посовещались на "семейном совете" и решили, что иметь ребёнка рано, надо для себя пожить. Так и отдали в детский дом, написав отказ и заверив социальные службы, что не воспротивяться, если кто-то захочет и удочерить девочку. В результате её взяла на воспитание очередная молодая семья. Вскоре там случился развод, и никто не пожелал брать на себя ответственность за ребёнка. Любаша снова оказалась в детдоме. Но столько раз предаваемая, она уже отказывалась кому-либо верить, превратилась в затравленного пугливого зверька, на контакт не шла, улыбку - не выпросить. Подумай, сколько цинизма у людей, которые могли стать для девочки самыми дорогими! Не сомневаясь, мы забрали её. В большой семье Любаша быстро оттаяла, сдружилась с сёстрами, полюбила братьев, а нас с Алексеем теперь называет мамой и папой. Никто об этом детей не просил, сами такое решение приняли. Инициатором выступил Денис, который объяснил братьям и сёстрам, что раз мы о них заботимся, любим, то будет справедливо, если станем настоящими родителями. Остальные согласились. Марта задумалась и замолчала.
   Почему так происходит? - подхватилась от возмущения Эмилия. - Как можно отказываться от родных кровинок? Понятно, когда на такой поступок толкает крайняя нужда или болезнь. А цинично отдать ребёнка в детский дом лишь потому, что погулять охота? Это преступление, этого нельзя оправдать.
   Да! Другие животное не выбросят из дома, а тут маленький человечек, - печально отозвалась Марта.
   Обе с сочувствием подняли глаза на Любашу. В эту минуту девочка, счастливая, ласкала спасённого котёнка.
   ***
   Наступают сумерки. Эмилия стоит на берегу реки и смотрит на неспокойную чёрную воду, в которой плещется отражённое там зарево. Оно накатывает на замшелый валун, что одиноко стоит в стороне, ударяется о каменные бока и разбивается на множество красных искр. Лишившись зеркального проявления, искры притухают, затем всё повторяется снова и снова. Эмилия наблюдает, как в глубоких водах реки скрывается уходящий день.
   Грустно, и совсем не хочется домой. В голову приходит идея наведаться к бабе Вере. Это же талант, часами может рассказывать истории из прошлой жизни! Эмилия забегает в магазин, покупает печенье к чаю и с предвкушением спешит к подруге.
   И вот уже свистит чайник на плите, а на столе появляется миска с варениками. У бабы Веры с прошлого года в морозильнике сохранилась черника, а что может быть вкуснее черничных вареников со сметаной? Эмилия, не в силах отказаться от удовольствия, с сожалением трогает талию, машет рукой и с аппетитом принимается уплетать угощение.
   Благодаря бабе Вере она постепенно узнаёт историю деревни, её жителей.
   До войны, - начинает рассказ баба Вера, - тут жило много евреев. Ещё мама рассказывала про них, да и самой позже много чего узнать довелось. Особенно обычаи интересные у этого народа, не такие, как наши,- с предвкушением делиться познаниями баба Вера. - Представляешь, национальность определяется по материнской линии! Если мать еврейка, а отец русский, дети всё равно евреи, а если наоборот, то русские, - баба Вера сама дивиться сказанному, смачно причмокивает впалыми, с синевой, губами и продолжает. - В субботу за работу никто не возьмётся, религия не позволяет! А привычки в питании? Чудеса! Скажем, если молока поели, то мясо можно попробовать только через шесть часов, не раньше. Притом, не любое, а жвачных животных, убитых по ритуальному предписанию.
   А правда, что евреи свинину не едят? - спрашивает Эмилия, покончив с варениками и придвигаясь ближе к рассказчице.
   Не едят, свинья не жвачное животное, - важно заключает баба Вера.
   Чудно!
   Да уж, - баба Вера поправляет складки на вышитом переднике и с азартом продолжает, - во время Песаха (их Пасха так называется) нельзя есть пищу, приготовленную на закваске. Смешивать продукты тоже запрещено, поэтому хлеб пекут пресный, без яиц и молока, маца называется.
   Как всё строго у этого народа? - изумляется Эмилия.
   Такие традиции, - разводит руками баба Вера. - Если посуда, так отдельная для молока и отдельная для мяса. А если, скажем, рыбы поесть, так только той, что с чешуёй и плавниками, никаких креветок, омаров, ничего подобного еврей даже на зуб не положит.
   Ну, этим и нас не балуют, - смеётся Эмилия, - в деревне такого и нет.
   Это точно, - улыбается баба Вера и со вздохом заключает, - еврейская еда кошерная, другими словами, приготовленная по особым традициям.
   А в Заречье где они раньше жили?
   Вся околица ихней считалась, - Левинсоны, Кацы и Левиты. Много семей тут обитало, только во время войны немцы почти всех расстреляли, единицам спастись удалось, - от тяжести сказанного лицо бабы Веры резко сереет. - Моя мать еврейскую девочку спасла, - встрепенувшись и немного просветлев, добавляет она.
   Расскажите об этом, - просит Эмилия, с сочувствием поглаживая морщинистую руку.
   Когда немцы пришли, маленькая Ада гостила у мамы. Евреев выгоняли из домов и конвоировали по улице, уверяли, что отправляют в гетто. Люди брали с собой вещи на первое время, документы, ценности. Но когда стало ясно, что гонят их не к железнодорожной станции, а в противоположную сторону, к старому амбару на краю деревни, многие попытались бежать, но этих сразу пристрелили. Некоторые, идя по дороге, умудрялись прикопать в землю кто колечко золотое, кто червонец николаевский, надеясь вернуться, а может и, не надеясь, а чтоб супостатам не досталось. Потом люди ещё долго находили по дороге эти вещицы.
   Мама видела, как уводили родителей Ады. Не смея даже кивнуть, они молча умоляли спасти единственное дитя, - слёзы заструились по неровностям щек бабы Веры.
   Как это страшно! - скрючиваясь, словно от холода, произносит Эмилия.
   Не дай Бог никому пережить такое, - баба Вера всхлипывает и тщательно вытирает кончиком платка мокрые глаза. - Евреев согнали за село и расстреляли возле старого амбара. Всех! Что за жуткое зрелище! Потом мужикам велели вырыть яму, сбросить туда убитых и закопать, а до этого полицаи обшарили трупы и забрали всё ценное. Мама рассказывала, такое горе обрушилось на деревню, такое горе!
   А с маленькой Адочкой что произошло? - интересуется Эмилия.
   Адочка осталась жить в нашем доме. Пригрев еврейского ребёнка, мама подвергала опасности семью. Если бы немцы узнали, всех расстреляли бы. Но мама пошла на риск. Спасая чужое дитя, она рисковала собственными дочерями.
   У вас есть сёстры?
   Кроме меня, у мамы ещё девочка была. Валькой звали. Только бедняжка не выжила, от скарлатины умерла во время войны.
   Как жаль!
   Жаль, да что ж поделаешь? Война проклятая! - обмахивается передником баба Вера. - Так вот, каждый день мама смачивала волосы Адочки крепким луковым настоем. Вскоре головка стала золотистой, как лесной орешек, и кроха уже не так походила на еврейку. Звать стали её не Адочкой, а Ганечкой. Никто из деревни не выдал маму, так и прожила у нас Ганечка до окончания войны.
   Вы всё это помните?
   Как упомнить, ребятёнком тогда бегала, мама обо всём рассказала, - вздыхает баба Вера, - а как война закончилась, Ганечку забрали родственники. А мы прикипели к ней, пришлось по живому от сердца отрывать. Долго ещё ездили навещать в Бобруйск, хотелось хоть глазочком взглянуть. А когда евреи массово устремились в Израиль, Ганечка с семьёй дяди тоже эмигрировала. Маме стали выплачивать пособие за то, что спасла еврейского ребёнка, а как умерла, платить начали мне.
   Какие молодцы!
   Евреи умеют быть благодарными, - вторила баба Вера.
   А знаешь? - баба Вера заулыбалась и слёзы на лице вмиг просохли, - а ведь я у Ганечки гостила. Да, в Израиле побывать довелось! Не смотри, что старая забитая женщина, у меня и образование есть, медсестрой в больнице всю жизнь проработала, и свет сподобилась повидать. К гробу Господню прикладывалась, по улицам Вечного города хаживала. Ганечка возле самого Иерусалима живёт, семья у неё, дети, внуки. Несколько раз приезжала и сюда, могилкам поклониться, а как старая стала, силы утекли, так в прошлом году сына прислала. Молодец, оградку новую вокруг кладбища еврейского поставил, дорожку плиткой выложил. Я хожу, прибираюсь там, это ж трудно?
   ***
   Умер дед Пята. Утром к Эмилии прибежала баба Вера.
   Пойду, посижу с покойником, попрощаюсь, а ты позже подтянешься, подсобишь жалобный стол накрыть, там ещё бабы будут, покомандуют.
   Хорошо, - кивнула Эмилия, хлопоча возле печки, - а почему Пята? Фамилия такая?
   О, это давняя история, - баба Вера приостановилась и озорно заиграла глазами, - это ж мой одноклассник. Сколько ровесников похоронить довелось, не сосчитать, - она приуныла на мгновение, но тут же продолжила.
   Так вот, звали его не Пята вовсе, а Макар Череда. В классе седьмом это случилось. Застал его отец за прикуриванием цигарки - самодельной папироски, скрученной из табака-самосада. Уже вечерело, и пока родители с работы не пришли, Макар свет выключил, чтобы, значит, никто не увидел, стащил отцовскую цигарку и стоит, покуривает. Отец идёт, смотрит: света нет, только огонёк мелькает в окне. Всё и понятно стало. Тихонько пробрался в дом, да как схватит Макара за волосы на затылке и давай мутузить. Так клок и выкрутил. Досталось тогда Макару на баранки, с той поры как семь баб отшептало, папиросы в рот не брал до конца жизни. А в школе учитель математики, Василий Петрович, как сейчас помню, большим юмористом слыл. Увидел у Макара плешь, да и спрашивает: "А Божечко! Что это у тебя, Макар, за пята на голове?" С тех пор и стал Макар Пятой. Как только не отбивался от клички - и дрался, и ругался - ничего не помогло, прилипла на всю жизнь. И умер, видишь, Пятой. Спроси, как по-другому звали, никто и не вспомнит, - закончила рассказ баба Вера.
   Обязательно помогу, - заверила Эмилия, улыбаясь и провожая бабу Веру до калитки.
   Побегу уже, и ты, зоренько, не задерживайся.
   Готовили еду для поминального стола в летней кухне, там и печка растоплена, и плита газовая под рукой. Сначала взялись за ритуальные блюда - сыту и гарачки. Сытой занялась Эмилия, в миске с водой развела мёд, маленькими кубиками нарезала батон.
   Хлеб положим в миску с мёдом перед подачей, чтоб не размок, - распоряжалась Ева, сестра покойного.
   Пока на окно поставлю, - с сочувствием улыбнулась хозяйке дома Эмилия и стала наблюдать, как бабы готовят гарачки.
   Это блюда, от которых идёт пар над поминальным столом: каша и, обычно, борщ. Только
   такого борща Эмилия отродясь не видела. В огромный чугун, какой только смогли разыскать, положили ощипанного петуха, солёных свиных рёбрышек и кусок домашнего копчёного сала. Баба Вера принесла сухих боровиков, сохранившихся в погребе с прошлого года, а дед Дуля, знатный рыбак, ради покойного друга расщедрился на два сушёных жирных линька. Проворные хозяйки размочили подношения и отправили туда же, в чугун. Сверху всё засыпали перловкой, добавили лук, картошку, натёрли свёклу и морковь. Эмилии велели достать из самодельного буфета мешочек со специями. Кухня наполнилась ароматами кориандра, сушеного укропа и ядрёного перца. Сдобрив приправами, посолили, залили водой и водворили в печь, накрыв огромной сковородой. Следом приставили пшённую кашу, печь заслонили, чтобы всё упрело, и принялись за остальные блюда.
   Вскоре прибыл священник, отец Сергий и регентша - матушка Катерина. Раздали свечи, и началось отпевание покойного. Высокий, звонкий голос матушки жалобно звучал унисон баритону отца Сергия. По дому распространился аромат свечного воска, и у людей из глаз полились слёзы. Жалко стало всем деда Пяту, горестно, что ещё один хороший человек навсегда покинул этот мир. Закончив отпевание, покойного повезли хоронить, а Эмилию и ещё нескольких женщин оставили накрывать столы.
   День выдался солнечный, тёплый, и решили расположиться в саду под цветущими яблонями. Женщины быстро управились с делами, приготовили вёдра с водой, ручники, чтобы омыть руки с кладбища, и стали ждать. Люди пришли с похорон и молча расселись за столы. Сестра покойного прочитала молитву, Эмилия подала сыту. Все перекрестились и чинно вкусили по три раза. Баба Вера выложила на тарелку понемногу из приготовленных блюд, налила чарку водки и зажгла свечу, предварительно вставив её в стакан с житом. Всё это придвинули во главу стола для покойного и принялись поминать: отведывать угощения и выпивать за деда Пяту, чтоб земля ему была пухом.
   В конце трапезы принесли гарачки - борщ и кашу. Такого борща Эмилия в жизни не пробовала. Когда открыли чугун, дух пошёл необыкновенный. Казалось бы, абсолютно несочетаемые продукты: птица, свинина, рыба, грибы - а какой выразительный вкус получился! Всё же, еда, приготовленная в деревенской печи, несравнима ни с чем, ни в микроволновке, ни в скороварке: так аппетитно не получится, заключила про себя Эмилия, пробуя чудо-борщ.
   Люди выпили по три чарки, отведали всех блюд, завершили трапезу гарачками и, помолившись, стали расходиться. Эмилия с бабой Верой помогли убрать столы и тоже направились домой. Баба Вера загрустила и стала причитать, что и ей пора собираться в дорогу.
   Милечка, придёшь, покажу, где у меня одежда на смерть отложена, а то пока дочка из города приедет, времени много пройдёт, а всё ж знать надо.
   Баба Вера, не наводите тоску! - Эмилия обняла подругу за плечи и легонько встряхнула, - до ста лет, не меньше, жить придётся, раньше умереть я вам не позволю.
   ***
   Земля оттаяла, стала жирной, податливой, пришла пора заняться огородами. Баба Вера попросила Эмилию помочь посадить картошку, договорилась с дедом Дулей, у которого на подворье стоял конь, чтобы тот перепахал поле.
   Вышли на посадку рано утром. Баба Вера вручила Эмилии ведро с картошкой, а сама стала загребать навоз.
   - Зоренько, следом за граблями бросай бульбочку через каждые сантиметров двадцать, поняла? А дед Дуля плугом запахивать будет.
   Что же тут не понятного, - уверенно закивала Эмилия, облачаясь в рабочую одежду.
   На первой борозде с конём разминулись, он только подозрительно покосился, проходя мимо. А дальше! Всё норовил догнать Эмилию, угрожающе косил напруженным глазом, да ещё и нахально ржал в спину. Казалось, вот-вот растопчет. От страха прибавлялось прыти, и так быстро получалось бросать картошку в борозды, что баба Вера нарадоваться не могла.
   Гляди, как ловко управляется Милка с работой, - обратилась она к деду Дуле. - Справная хозяйка получилась.
   Молодец, Пятровна, - коротко ответил дед, приостанавливаясь и вытирая рукавом пот.
   А бедной Эмилии хоть пропадай. И признаться стыдно, что коня боится, и бегать так, уже сил нет. А как оглянется да увидит, что зверь, словно танк, прёт прямо на неё, откуда сноровка берётся. Еле-еле закончила работу. Будь не ладна эта картошка, бедовала про себя Эмилия, в конец обессилев.
   Она упала на траву, в изнеможении зажмурилась и попыталась отдышаться, а когда открыла глаза, над ней висела конская морда. "А-а-а-а", - не сумев совладать с эмоциями, завопила Эмилия и бросилась наутёк. На крик из дома выскочили дед с бабой. Не понимая, что происходит, начали допытываться у Эмилии. Но та демонстрировала непонятные телодвижения, словно рыба, заглатывала ртом воздух и показывала на коня, который в это время мирно жевал траву. В конце концов не выдержала и расплакалась. А когда от неё всё же добились, что случилось, дед разразился громким гоготом, на все лады поддразнивая трусиху.
   А я думаю, и правда, какая Милка прыткая до работы, а трусиха, оказывается, коня испугалась.
   Это ж не собака, что кусаться будет, - потешалась и баба Вера.
   Эмилия застыдилась беспричинной паники, да что теперь поделаешь? Приходилось лишь моргать растерянно, да сквозь слёзы криво улыбаться.
   После сытного обеда, приставленного хозяйкой по такому случаю, да чарки самогона, настоянного на корне калгана, дед ушёл, а баба Вера вручила Эмилии миску лука-семейки и велела рассадить у себя на грядке. Огород накануне перепахал дед.
   Дома Эмилия успокоилась и взялась за работу. Для начала последовала инструкции бабы Веры и граблями нарисовала поперёк грядки ровные линии. По ним, аккуратно ступая, потыкала лук, навскидку, сантиметров десять друг от друга. С удовлетворением оглядевшись, уже размечталась, какой богатый вырастет урожай, но пришла баба Вера, и с мечтами пришлось распрощаться.
   - Эх, криворука, что натворила? - запричитала она.
   Как, что? Не видите, лук посадила. Всё как учили, на расстоянии десять сантиметров.
   Да разве ж тебя этому учили? Кто луковицы вверх ногами переворачивает? Как можно таких простых вещей не знать, на луне, зоренько, росла, что ли?
   Да мне луковицы только в магазине видеть приходилось, - пыталась оправдаться Эмилия.
   Баба Вера, тяжело вздохнула и принялась пересаживать. Эмилия, виновато опустив голову, стала помогать.
   - Как с утра не заладится, - с досадой почесав нос грязным пальцем, заключила она, - так и к вечеру добра не жди.
   ***
   А между тем шагала по Заречью весна. В последнее время, с приходом в наши края тёплых зим, стали приживаться на Полесье экзотические растения: грецкие орехи, персики, абрикосы. А ещё появилась айва, кусты которой издали походили на костры, пылающие огненными цветами. Взгляды, так и тянулись к заморскому чуду! А запах? Нежный, манящий! Хотелось поскорее дождаться плодов да попробовать, так ли они вкусны, как красивы.
   А каким ароматом наполнилась округа, стоило распуститься акации! Огромные деревья, выстроившись вдоль улицы, создали своеобразную аркаду из белоснежных соцветий. А когда лепестки начали осыпаться, наступила снежная вьюжная зима. Так казалось! Они причудливо кружили в воздухе и щедро усеивали дорогу, а случайных прохожих превращали в благоухающие коконы.
   Начали съезжаться дачники, люди всякие, с разных городов, но в основном те, у кого здесь корни. Дети спешили в родительские дома, на родину, и сельчане встречали их, как добрых друзей. Одни только на выходные наведывались, другие в отпуск, а кто и на всё лето пожаловал - это в основном пенсионеры да женщины с малыми ребятишками, декретницы. Деревня наполнилась детскими голосами, по вечерам отовсюду слышалась музыка, смех, а местами вспыхивали и танцы. Люди отдыхали, устраивали шумные вечеринки, ловили рыбу, загорали, а кто и купаться отваживался, весна-то стояла тёплая, солнечная, вода в реке быстро прогрелась. Самые проворные умудрялись и огороды посадить, чтоб хоть как-то себя занять, да свежую зелень под рукой иметь.
   В агрогородке Заречье стало шумно и суетно. Край деревни, где жила Эмилия с бабой Верой, тоже заполнился жильцами. У Эмилии появились новые соседи - Наталья с Олегом да их сынишка Макар шести лет. Олег огромного роста, широкий в плечах, Наталья - маленькая, щупленькая, смотрелась рядом с мужем, как подросток.
   Хорошие, спокойные люди, - делилась впечатлениями с бабой Верой Эмилия.
   Спокойные, пока Олег не напьётся, - выговаривала, подбоченившись, баба Вера. А как выпьет, словно бес в дурную башку вселяется, всё крушит дома. Хорошо ещё, что пьёт нечасто, раз в полгода напивается, а потом ходит и глаза на людей боится поднять, стыдно. Жену тогда во всём слушается, вину заглаживает. Но что не отнять, напившись, Наташку не трогает и всегда норовит домой попасть. Хоть в этом меру знает, мозги отключаются, а ноги всё одно к родному порогу ведут. Раньше Наташка никак сладить не могла, а потом приловчилась. Стоит выпивохе в распряжку явиться, она чарку водки возьми да и поднеси. Он выкушает, не побрезгует, только тут же замертво и повалиться. Вот тогда-то Наташка и отрывается.
   Однажды сняла с ноги туфлю, да так отходила по спине железной набойкой, что назавтра горемыка и подняться не смог, и в чём причина, не помнит. Дружок, Колька, собутыльник вчерашний, принёс квас опохмелиться. А Олег пошевелиться не может, спина, говорит, от боли пузырём вздыбилась, мочи терпеть нет. Колька посмотрел, а там всё тело потыкано, синее, в кровоподтёках, непонятно, что и случилось. Долго Олег с Колькой расследование вели, да так ничего и не выяснили. Потом Наташка бабам на деревне призналась, что это она муженька отходила, чтоб неповадно пить было.
   И не успела баба Вера так поговорить с Эмилией, как бежит Макарка и кричит на всю деревню, что мамка папку убивает.
   Глупости не мели, твоя мама и таракана убить не сможет. А папа, шатаясь, сегодня по улице плёлся, может, это он дебоширит? - принялась допытываться баба Вера.
   Да нет же, - верещит Макарка, - мама бьётся.
   Как? - изумилась баба Вера.
   Сумочкой, - запыхавшись, выпалил Макарка, нетерпеливо дёргая её за подол юбки.
   Сумочкой не считается, - махнула рукой баба Вера, сдавливая от перепугу расходившееся сердце.
   Ага, - Макарка надрывно всхлипывает, размазывает по щекам слёзы и начинает голосить пуще прежнего, - она ж в сумочку железный чугунок положила.
   Баба Вера с Эмилией бегут к соседям и отбирают сумочку с чугунком из рук Наташки. Та, отбиваясь, вопит, что мочи больше нет с алкашом жить. Прибью, говорит, и точка. Пришлось Олега на топчан тащить, да Наташкин пыл унимать.
   "И чего заводиться? - по дороге обратно негодовала баба Вера, - пьёт же редко, не то, что другие. Какой же из него алкаш? Так нет, повадилась бить, абы сдачи не даст, да назавтра ничего не помнит".
   ***
   В Заречье обитало много аистов. Величавые птицы давно облюбовали деревню, чуть ли не у каждого дома свили гнездо. Где на дереве примостились, где столб увенчали, а где прямо на крыше пристроились. Люди с уважением относились к желанным соседям, старались лишний раз не тревожить. Ходило поверье, что они удачу в дом приносят да детишек в пелене. А ещё в народе говорили, что, если весной впервые увидишь бусла летящим, будет тебе счастье. Эмилии не повезло, её первый аист сидел, печально сгорбившись в камышах.
   Заметив Эмилию, он поначалу всполошился, поднялся высоко в небо, тревожно закружил, захлопал крыльями, а потом опустился прямо под ноги, заглянул в глаза, вскинул шею назад и приветливо заклокотал, словно познакомиться надумал. Эмилия замерла. Оказывается, эта гордая птица может быть такой смелой! Даже не собираясь бояться, аист важно шествовал впереди, трепетал крылами и низко нагибал голову, как будто приглашая на прогулку. Вдруг из камина бабы Веры пошёл дым. Аист медленно взлетел, опустился на крышу и начал греться, держа над камином то одну, то другую ногу и всем своим видом показывая, какое наслаждение купаться в пушистом дыму. Даже клюв в трубу засовывал, упиваясь теплом.
   Вот это представление! Жительница мегаполиса, Эмилия и подумать не могла, что можно так запросто общаться с дикими птицами. До свидания, дружок, прилетай ещё в гости!
   Поравнявшись с очередным домом, с интересом заметила, что на столбе свежей краской кто-то написал: "Я люблю тебя, прохожий". И так сделалось хорошо на душе, что захотелось поделиться этим состоянием со всем миром. Приблизившись к реке, опустилась на берег и от захлестнувших чувств, протяжно запела:
   Что ж, коли нету хлебушка,
   Глянь-ка на чисто небушко,
   Видишь, сияют звёздочки,
   Месяц плывёт на лодочке.
   Песня из любимого кинофильма полилась по реке волной, и кто-то на другом берегу, обязательно услышал волшебную мелодию и, как Эмилия, поверил в эту минуту в сказку, в несбыточную мечту. Потому что добро не пропадает бесследно, а обязательно передаётся по кругу, иначе и быть не может.
   ***
   Если бы у Эмилии спросили, как она относится к религии, ответила бы - никак. В советском детстве места Богу не нашлось. В школе говорили, что религия - опиум для народа, что Бога нет, а верующие люди - религиозные фанатики. В среде актёров, к которой принадлежали родители, и где вращалась она сама, царили слишком непринуждённые нравы, чтобы задумываться о Вечном. Поэтому церковь ассоциировалась у неё со старушками, свечками да чем-то архаичным и непонятным. Даже в тяжёлые минуты жизни Эмилия не обращалась к Богу, не знала о его существовании, хотя, благодаря бабушке, в младенчестве была крещена в православие.
   В центре деревни, на горке возвышался храм, старинный, намоленный. Он строился в семнадцатом веке и состоял из пяти срубов, выведенных по кресту. Не смотря на то, что архитектура его казалась простой и незатейливой, купола переливались золотом и устремлялись в небо, придавая величие уникальному сооружению.
   Эмилия с робостью и почтением смотрела в сторону храма, но зайти не смела, ощущала себя недостойной.
   Однажды, встретился ей на дороге отец Сергий, настоятель храма. Эмилия оробела и от растерянности низко поклонилась.
   Новая жительница в селе появилась. Как зовут-то, голубушка? - голос священника прозвучал ласково, и это помогло быстро справиться с замешательством.
   Эмилия!
   Что же тебя в чужую деревню привело, Эмилия?
   Приют искала, да успокоение для души.
   Нашла?- священник внимательно посмотрел в глаза.
   Добрые люди помогли, приютили, не дали пропасть, а душа всё равно болит, - опустив голову, горестно пролепетала Эмилия.
   Душу лечить надо, а в храме тебя не видно.
   Не смею, отче, никогда не ходила, страшно.
   Не бойся. Главное - порог перешагнуть, а там Бог поможет, - добродушно благословил священник на прощание.
   И Эмилия твёрдо решила в ближайшие выходные посетить церковь. Это намерение ввергло в смятение душу, которая сих пор спала. Дождавшись воскресенья, встала с самого утра, надела строгое платье, повязала голову платком и пошла. Молиться она не умела, всю дорогу лишь приговаривала: "Господи, спаси и сохрани", - как делала когда-то бабушка. Кто ж знал, что это тоже молитва! Подойдя к притвору, Эмилия перекрестилась, как умела, и впервые ступила в храм, как прихожанка. Раньше приходилось, конечно, бывать в православных церквях, но в качестве туристки. Тогда больше интересовали художественные ценности, но никак не духовные.
   Лики Святых смотрели со стен, как бы заглядывая в самую душу. Причём, в каком бы уголке храма она ни оказывалась, их взоры устремлялись следом. Это поразило Эмилию. А запахи! По-видимому, ладана и ещё чего-то необычного, притягательного. Благоухание святых даров придавало спокойствие изболевшей душе, а атмосфера: приглушённый свет, умиротворяющие ароматы, песнопения - настраивала на особый лад, помогала заглянуть внутрь себя, побуждала молиться и просить у Бога помощи и прощения, хотя просить Эмилия не умела.
   Но здесь чувствовалась особая теплота, как в родительском доме, где никогда не предадут, не обманут, где не нужно притворяться сильной, а можно открыться и излить всё, что накипело, что переполняло сущность долгие годы и мешало двигаться вперёд. Эмилия доверилась Всевышнему, и стало легче, появилось осознание, что всё будет хорошо, что Бог милостив и обязательно поможет.
   ***
   Однажды к Эмилии заглянула заведующая сельским клубом Ольга Адамовна, красивая, хоть и несколько полноватая женщина лет пятидесяти. "Таким идут народные костюмы", - отметила про себя Эмилия, любуясь статью посетительницы.
   Ольга Адамовна узнала, что Эмилия хорошо поёт и решила пригласить её на репетицию народного ансамбля. Пригубив кофе, услужливо предложенный хозяйкой, с одобрением заметила:
   Те, кому посчастливилось слышать, восхищаются вашим вокалом.
   Но где можно было меня услышать? - удивлённо пожала плечами Эмилия.
   На речку ходить любите? - улыбнулась Ольга Адамовна, - а она секретов хранить не умеет.
   Так вот откуда все знают про мой голос, - изумилась Эмилия.
   Надеюсь, придёте?
   Конечно. Спасибо, что пригласили, с удовольствием приду. Только с белорусским языком у меня проблемы, а тут народный ансамбль, - с сожалением развела руками Эмилия.
   Мы не только белорусские песни поём, но и русские. А слова можно выучить, если что, - ответила, прощаясь, Ольга Адамовна.
   Когда Эмилия пришла в клуб, там уже собралось человек пятнадцать мужчин и женщин разных возрастов и профессий. Их объединяла любовь к музыке, к народной песне, все обладали хорошо поставленными голосами. Лучшей считалась солистка Ядвига Явор, которая выступала в ансамбле вместе с сыном Алесем, аккомпаниатором. Женщина разменяла шестой десяток, но стоило ей затянуть жалобную, словно плач подраненной птицы песню, душа Эмилии затрепетала. С какой лёгкостью изливались звуки! Да, кто б мог подумать, что здесь, в глухой полесской деревне, встретиться этакий самородок!
   А теперь вы порадуйте нас, - предложила Ольга Адамовна, обратившись к Эмилии.
   Старинный русский романс, - без жеманства ответила она и проникновенно запела:
   Однозвучно гремит колокольчик,
   И дорога пылится слегка;
   И уныло по ровному полю
   Разливается песнь ямщика.
   Голос полился звонко уверенно. Участникам ансамбля понравилось пение, и коллектив радушно принял её в свой состав.
   А сейчас, - доложила Ольга Адамовна, - надо составить план проведения Дня деревни. Праздник проходит в Заречье каждый год, опыт есть, нужно только подобрать подходящий репертуар, продумать развлечения и аттракционы. Какие будут предложения?
   Концерт ансамбля само собой, - воскликнул Алесь Явор. - Но ещё бы пару танцевальных номеров.
   У Жемчужиных хорошая пластика, - раздался голос позади Эмилии, - только цыгане, люди непредсказуемые, опасно связываться, подведут.
   А чего подведут-то. Танец станцевать - велика заслуга для цыгана. Сплясал, да и всё, - выкрикнул молодой парень приятной наружности.
   Может, и правда, рискнём? - вступила в разговор Ольга Адамовна. - Всё ж односельчане, должны понимать.
   На том и сошлись.
   А кто поручится вести концерт? - спросила Ольга Адамовна.
   Я могу быть ведущей, - Эмилия привстала. - Опыт есть, довелось поработать в театре Владивостока и немало мероприятий провести.
   Деревенские артисты, узнав, что Эмилия служила в настоящем театре, уважительно закивали в знак одобрения.
   Кто бы мог подумать, что к нам настоящую артистку занесёт, - воскликнул Алесь. - Теперь-то дела в клубе лучше пойдут, соседнюю деревню точно за пояс заткнём на смотре художественной самодеятельности.
   Я костюмером в театре работала и в самодеятельном коллективе участвовала, - поправила Эмилия.
   Это не важно, - не унимался Алесь. - Мы-то в настоящем театре всего пару раз бывали, а вы там служили, чувствуете разницу.
   Эмилия не стала возражать.
   Две неразлучные подружки-старшеклассницы вызвались прочитать стихи. Ольга Адамовна предложила список игр и аттракционов.
   Совхоз должен выделить деньги на призы и костюмы, только смету надо составить, - добавила она.
   Да, работа предстоит большая и интересная, - с воодушевлением заключил Алесь.
   Так Эмилия оказалась, в привычной атмосфере репетиций, песен, танцев, сцены и, будто вернувшись в юность, погрузилась в подготовку предстоящего торжества.
   ***
   Деревенское гулянье! Поначалу предвкушение - хлопоты, сборы; потом само празднество - перемешанные запахи новой материи, парфюма, свежей выпечки. А дымок, что клубиться от шашлыков и щекочет ноздри? Где ещё можно так расслабиться? Несомненно, это чрезвычайное событие в суровой сельской жизни! Как правило, и готовились к нему долго, основательно, особенно к такому значимому, как День деревни. Устроители создавали комфортную обстановку веселья и наслаждения происходящим. Сельчане покупали новые наряды (в надёванных платьях приходить не принято), пекли пироги, заправляли салаты, доставали с чердаков вяленые полендвицы и колбасы. Перед торжеством хозяйки прибирались, застилали льняные скатерти, выставляли угощение на случай, если после гости нагрянут, а справившись с делами, принаряжались и - в центр села.
   Люди подтягивались со всех сторон. Родители с красиво одетыми детьми, кланяясь всем, а с кем и за руку здороваясь; молодёжь стайками или парами; стариков подвозили на машинах.
   Гулянье в селе - ритуал, где каждому действию своё время и каждому посетителю своё место. Вначале гурьбой прохаживались вдоль разбитых на траве палаток. Там, как правило, выставлялись всякие лакомства: пирожные, мясные рулеты, жареные блины, мороженое.
   Некоторые с размаху покупали шкварчащий шашлычок, пиво, которое на разлив продавалось в пузатой бочке, а в довершение пусть и невзрачную, мелковатую, но воблу. Хотя бы одну, для остроты вкуса. Что за пиво без рыбёшки? Всё это делалось в спешке, важно было во время занять стол, так удобнее наблюдать за происходящим. А потом! Какое наслаждение, не торопясь, губами стягивать с кружки пенку, обсасывать вылущенную рыбью спинку, да изредка отправлять в рот кусочек сочного с дразнящим запахом мяса! Эти старались с места больше не вставать, вдруг ненароком займут?
   Другим же удовольствие доставляло прогуливаться, на ходу лакомиться сладеньким и беседовать со знакомыми.
   Атмосфера сельского гулянья особенная, тут ещё чувствовался вкус празднества, умение радоваться, чего не скажешь о современных городских увеселениях. Люди с удовольствием слушали концерт самодеятельных артистов и дружно поддерживали односельчан аплодисментами. А если случалось заезжим гастролёрам нагрянуть, торжество и вовсе удачным считалось, только богатый совхоз мог позволить себе пригласить городской ансамбль.
   Затем наступало время аттракционов и конкурсов с призами да угощениями. Парни на столб лазили, перед девушками рисовались, а которому повезёт до приза добраться, тот герой дня, и подружка его королевой ходит, гордая за избранника. А у кого девушки нет, самое время обзавестись. Кто ж откажет такому молодцу?
   В другом конце площади силой мерялись, гирю выжимали. Там тоже свои фавориты, парни крепкие, широкие в плечах. А уж победитель гордился! Не подступиться, одно слово - чемпион! Поздравления от товарищей принимал надменно, с достоинством, а как поглядывал на девушек! Оно и понятно, теперь-то выбор за ним!
   Заканчивались гулянья, как правило, фейерверками, редко когда салютом, это уж если особо значимое событие праздновалось. А потом народ, раскупив в палатках провизию, разбредался, кто к реке костры жечь, шашлыки жарить да картошку в золе запекать, кто с гостями по домам догуливать. Молодёжь оставалась тут же, в центре села, на дискотеку. До утра звучали с разных концов деревни песни, музыка, пляски да веселье.
   Вот так проводились деревенские гулянья. Отдыхать на таких праздниках - одно удовольствие, а организовать всё не так-то просто.
   Репетировать пришлось каждый день. Составили сценарий, разучивали песни, танцы. Работа двигалась, но времени оставалось мало, а успеть предстояло много: организовать торговлю, закупить призы, подготовить костюмы, установить палатки (их на праздники собирали, а после - разбирали), написать и повесить объявления, оформить соответствующе площадь и сцену, приготовить всё для аттракционов.
   Артисты закружились в круговороте дел, не бросить же Ольгу Адамовну с проблемами одну. Эмилия, помимо участия в концерте, взялась за костюмы. Одни предстояло отремонтировать, а другие придумать и пошить. Для себя, как ведущей, тоже приготовила наряд, переделала старое платье, добавила аксессуары - получилось недорого и стильно.
   Не раз за время работы она вспоминала давнюю подругу Алевтину, благодаря которой и научилась всё это делать. Где сейчас Алевтина, и где остальные друзья с Владивостока? Столько лет прошло! Вот бы съездить туда, походить по знакомым улочкам, посмотреть на родительский дом, на театр! Интересно, жив ли ещё дядя Марек? Но это, к сожалению, невозможно. Билет во Владивосток стоит дорого, таких денег за век не собрать. Эмилия лишь вздыхала, вспоминая прежнюю жизнь. Даже на память ничего не осталось от родителей, всё забрала Агата, дочь Стаса. Как несправедливо всё это, как несправедливо.
   ***
   В доме Добрашей поселилась печаль. Денис и Витя влюбились. И всё бы ничего, да влюбиться угораздило в одну девочку, одноклассницу Оксану. Оба ходили грустные, втайне страдали. Кислое настроение передалось и остальным домочадцам.
   Коренастый, видный Денис имел все шансы "пленить красавицу". Невысокий, щуплый Витя лишь тяжело вздыхал, поглядывая на "предмет вожделения". И подойти страшно, и надеяться бессмысленно. Оставалось только краснеть да заикаться при встрече.
   Алексей, наблюдая в школе за любовным треугольником, недовольно покачивал головой. Переживал не за то, что к сыновьям пришла первая любовь. Это нормально, когда мальчишки влюбляются. Но вдруг соперничество разъединит их, поссорит? Столько усилий приложено, чтобы пробудить братские чувства!
   Денис - лидер и вожак, сверстниками в школе командовал так же, как дома братьями и сёстрами, считался активистом и первым помощником классной руководительницы, принципиально ставил справедливость и честность превыше всего и неизменно поступал по совести. Так он самоутверждался. Алексей удивлялся, как всё это могло умещаться в пятнадцатилетнем подростке.
   Витя - полная противоположность. Будучи романтиком, втайне сочинял стихи. От природы застенчивый, в школе сидел тихо, старался казаться незаметным. Увяз в комплексах, страдал и ничего не предпринимал, чтобы исправить ситуацию, только братом восхищался. Как он мечтал стать таким же открытым и общительным!
   Перед выпускным по случаю окончания девятого класса Денис решительно подошёл к Вите.
   Что, Оксанка нравится?
   Ничего не нравится, - от смущения Витя покрылся красными пятнами.
   Хватит притворяться, - недоверчиво хлопнул его по плечу Денис.
   А это только тебе видно, или ещё кому? - с опаской, понизив голос, пролепетал Витя.
   Стоит Оксанке приблизиться, кто-то начинает заикаться и потеть. Тут догадаться не сложно. Давай лучше думать, как быть?
   Что думать? Ты вон какой - сильный, красивый, - Витя лишь рукой махнул от безысходности.
   Моя харизма не очень-то действует, - констатировал Денис, - она, видал, какая?
   Нет, вы подходите, друг другу, - уныло пробормотал Витя.
   Давай на вечере вместе подойдём и пригласим её на танец. С кем пойдёт, с тем и дружить будет. Пусть сама выберет, - предложил Денис.
   Хорошо, - неуверенно согласился Витя.
   На том и сошлись.
   Какая суета царила в доме перед выпускным! Нервозность передалась домочадцам, всей семьёй бегали, толкались, суетились, помогая кавалерам собираться. Марта приготовила костюмы, туфли, Варя погладила рубашки, но мальчики придирались к мелочам, по несколько раз переодеваясь. То переглаживали брюки, то, вертясь перед зеркалом, прилизывали непослушные волосы. Наконец причёсанные и начищенные предстали перед матерью.
   Как не прослезиться от счастья, сыновья прекрасны! Марта сердцем почувствовала, насколько важен для обоих этот вечер.
   Когда в зале прозвучал медленный танец, Денис и Витя устремились к Оксане. Глянув свысока, жеманница произнесла:
   А давайте танцевать вместе, втроём?
   Втроём? - удивлённо, в один голос повторили мальчики.
   Ну да, втроём, - как ни в чём не бывало, потупила глаза Оксана.
   На такое кавалеры не рассчитывали и, растерявшись, стали неуклюже топтаться вокруг барышни.
   А я, знаешь, какую гирю могу поднять одной рукой? - не найдя, как начать разговор, выпалил Денис, сам не ожидая от себя такого хвастовства.
   Брат, правда, очень сильный, - подтвердил Витя.
   Оксана пожала плечами и проворковала:
   Мальчики, не будьте такими скучными, двигайтесь веселее. Танцуете старомодно! Б-р-р, холодно как, - поёжилась она.
   Братья, обгоняя друг друга, бросились за кофточкой, лежавшей на лавке у стены.
   Алексей дежурил в это день на школьном вечере и лишь поморщился, наблюдая за происходящим. Вот же беда, с досадой выдохнул он.
   Провожать Оксану домой мальчики вызвались вместе. С тех пор так и ходили втроём, впереди - Оксана, а следом - Денис и Витя.
   ***
   Алесь подрядился переговорить с цыганом Мишкой Жемчужиным по поводу выступления на празднике.
   Что Мишка умел хорошо делать, так это плясать! Когда слышалась музыка, никакая сила не могла удержать его на месте. Внутри всё закипало, начинало клокотать, он дрожал всем телом и, двигаясь в такт мелодии, проделывал такие выверты, повторить которые в деревне никто не мог.
   Мишка с радостью согласился на предложение Алеся и принялся репетировать номер. Эмилия взялась за создание цыганского костюма для него. Ткань купили в районном центре. В магазине продавался атлас - красный и чёрный, как раз то, что надо. Эмилия с энтузиазмом села за шитьё, предвкушая, как это здорово будет смотреться. Костюм смастерила быстро, и когда на репетиции Мишка облачился в чёрные атласные шаровары и красную рубаху да подпоясался цветастым кушаком, то стал точь-в-точь походить на средневекового цыгана, яркого и колоритного. А когда пустился в пляс, все в зале ахнули, столько в движениях проступало артистизма да удали! Несомненно, Мишку ждал головокружительный успех!
   Две цыганские семьи давно осели в Заречье, совхоз выделил им пустующие дома. Летом главы семейств Янко Жемчужин и Пеша Пашков работали наравне со всеми: косили траву, убирали хлеб, подвозили фураж на ферму и в конюшню на лошадях, к которым питали особую страсть, потому как понятно - цыгане. Стараясь трудиться добросовестно, ромалы слыли исполнительными работниками, но с наступлением холодов неизменно снимались с места и отправлялись с семьями в Одессу. Как только директор совхоза не уговаривал их вести оседлый образ жизни, работать круглый год, ребятишек в школу определить - ничего не помогало. За пределами деревни чего только не творили - и гаданием промышляли, и торговлей на вокзалах. Только что не воровали. Тут уж ничего не скажешь, нитка ни у кого из односельчан, отродясь, не пропала. Директор Иван Владимирович Верес не раз вызывал Янка и Пешу и проводил воспитательные беседы, на что Янко философски замечал:
   Мы - добропорядочные, заработать пытаемся, это правда, но чужого не берём. Хотя нам, ромалам, сам Бог велел воровать.
   Как это? - удивлялся директор.
   А слышали, легенда такая есть, цыганская. Когда Иисуса Христа повели на Голгофу, по близости оказался цыган. Он то и стащил гвоздь, которым намеревались прибить Христа к распятью. Кинулись исполнители приговора, а гвоздя-то не хватает. Вот и пришлось ноги Христа одним, оставшимся, прибить. За это Господь сказал: "Вы - воруйте". Цыгане - народ богобоязненный, вот и исполняют заповедь Христа, тащат всё, что ни попадя. Поэтому, не обессудьте.
   Последний раз говорю, ещё на каком вокзале ваши семейства замечены будут, выселю из деревни. Понятно? Бог воровать велел, надо ж такое придумать!
   Янко и Пеша выходили от директора, шли домой, и опять отправляли жён с детьми в райцентр на вокзал. Вот такие они, ромалы, что тут поделаешь?
   ***
   Как-то к Эмилии подошёл Витя и смущённо попросил:
   Можно поговорить?
   Конечно, - кивнула Эмилия.
   Вы такая продвинутая, всё знаете, во всём разбираетесь, - начал он издалека.
   Решил сделать тёте комплимент? - улыбнулась Эмилия.
   Нет, хочу, как с женщиной поговорить, - Витины уши от смущения запылали всеми оттенками красного.
   Да, понимаю и вся во внимании, - озорно поддакнула Эмилия.
   Она такая, такая, никогда не обратит на меня внимания, - заикаясь, выдохнул Витя.
   Кто? - делая вид, что не догадывается, допытывалась Эмилия.
   Оксана, одноклассница.
   Что, девочка понравилась?
   Да, очень, - глаза Вити загорелись надеждой.
   А признаться не пробовал?
   Нет, она ещё Денису нравится. А он видели, какой сильный и красивый?
   Понимаешь, - Эмилия сочувственно погладила его по голове, - любят не за силу и не за красоту.
   А за что же тогда?
   Этого никто не знает. Родство душ должно быть, наверное. А в вашем возрасте все красивые, и ты тоже. Молодость, сама по себе красивая. А девушку завоёвывать нужно. Главное - не сдаваться!
   Что же делать? - Витя совсем сник.
   Ты же стихи сочиняешь? - прищурившись, заглянула ему в глаза Эмилия.
   А откуда вы знаете? - ещё больше покраснев, отвернулся Витя.
   В твоём возрасте все романтики сочиняют стихи. А ты ведь романтик?
   Стихи имеются, - от стеснения он не знал, куда и деться.
   Вот и почитай Оксане. А ещё лучше, если это будет со сцены. На День деревни, например. Подготовиться помогу, дикция у тебя хорошая.
   - Думаете, получится? - с затаённой надеждой спросил Витя.
   Всё получится. Для начала поговорю с Ольгой Адамовной и включу тебя в программу.
   Так Эмилия начала помогать Вите, завоевать сердце красавицы Оксаны.
   Но вскоре к ней подошёл и Денис:
   Тётя Мила, можно поговорить?
   Можно.
   Хочу на День деревни залезть на столб и достать приз, - прямо отчеканил Денис.
   Очень хорошая идея, - улыбнулась Эмилия.
   Только толку, если подложат, какого гуся или порося, - Денис развёл в стороны руки, показывая, какой приз может ненароком достаться.
   А что же надо?
   Не знаю, что-нибудь красивое, - стыдливо потупил глаза Денис.
   Эмилия, догадываясь, в чём дело, начала подтрунивать над мальчиком.
   Может мяч футбольный повесить или гирю? - спросила она лукаво.
   Нет, - испугался Денис, - не надо гирю. Подарок нужен для девушки, - покраснев, добавил он.
   У тебя есть девушка? - поинтересовалась Эмилия.
   Просто дружим. Она ещё не знает, что нравиться мне.
   Всё равно это хорошая идея, - проговорила Эмилия, - станешь героем дня на празднике, и сердце красавицы обязательно растает, - с улыбкой добавила она. - Ладно, поговорю с Ольгой Адамовной, повесим в качестве приза флакончик духов. Пожалуй, сама и аромат модный выберу. Только надо первым залезть на столб, чтобы не перехватили ненароком.
   Да уж не провороню, - обрадовался Денис, - спасибо, тётя Мила.
   Вот так, неожиданно для себя самой, Эмилия взялась помогать обоим мальчикам.
   ***
   В день праздника участники торжества суетились и нервничали. Казалось бы, всё приготовили: сцену украсили цветами и воздушными шарами; палатки нарядили, словно красочную ярмарку, расставили полукругом; внутри расположили столики, аккуратно застеленные одноразовыми скатертями; всё чисто вымели и вычистили, но волнение только нарастало. К тому же неожиданно много цыган приехало на праздник. Весть о том, что Мишка Жемчужин будет исполнять цыганский танец, быстро, по цыганской почте, разлетелась по всей округе. Отовсюду съехались его соотечественники. Они ходили большой толпой и о чём-то эмоционально переговаривались на своём языке. Женщины выискивали подходящих клиентов, намётанным глазом вычисляя тех, кто способен поддаться на колдовские чары, гадали, просили позолотить ручку; мужчины наблюдали со стороны и одобрительно кивали. Оделись все празднично, ярко - женщины в длинные юбки и люрексовые кофты, молодые мужчины - в джинсы и майки, кто постарше - в суконные штаны и атласные рубашки. И только детей не особо нарядили, некоторые и вовсе бегали босоногие. Но это никого не смущало. Босоногий ребёнок - счастливый ребёнок, так у них принято говорить. Цыганята уплетали мороженое, пирожные, рыбу, запивали всё кока-колой и снова принимались за мороженое. Довольные, они наслаждались праздником, и удивительно, сколько еды вмещалось в маленькие, раздутые от обилия вкусностей брюшки. Какие там наряды!
   Началось представление. На сцену вышла Эмилия. Односельчане с любопытством разглядывали её убранство, горделиво кивая друг другу: "Как замечательно выглядит наша ведущая, по телевизору не каждый день такую увидишь!"
   Эмилия действительно хороша! Длинное, в пол, платье цвета сдобренного золотом изумруда, колье из разноцветных больших каменьев, глаза, отсвечивающие чёрным глянцем, высокие каблуки, стильно уложенные волосы - всё к месту. Голос же, насыщенный сочностью, брал за душу и звучал под стать особенной внешности, отчего казалось, что она попала сюда из другого, недосягаемого мира. Эмилия пела с глубокой искренностью, с чувством, так, что сжималось сердце, и хотелось плакать и смеяться одновременно, вместе с героиней романса влюбляться, страдать и умирать, бросившись в пучину морской волны.
   На сцену вышел Витя. Бледный, взволнованный, он низко поклонился и, оробев, замер. Эмилия встревожилась. Столько репетировали, работали над дикцией, над постановкой голоса! Пришлось идти на помощь. "Прошу аплодисментами поддержать Виктора. Сейчас прозвучит чудесное стихотворение, давайте вместе послушаем", - обратилась она к зрителям. Односельчане одобрительно захлопали, Витя ожил и, высоко подняв голову, начал декламировать:
   О, осень, осень!
   Пришла пора смиренья.
   Лес листья сбросил
   И смотрит с умиленьем,
   На озера зеркальную поверхность,
   Куда перед полётом в неизвестность,
   Опустилась стая гордых лебедей печально.
   Проплыть по озеру почётный круг прощальный.
   И улететь в далёкие края.
   Он продолжал читать уверенно, держался на сцене с достоинством, закончив, чуть поклонился и вышел. Зрители захлопали, довольна осталась и Оксанка. Ещё бы, публика приняла Виктора, как настоящего артиста! Она похвалила кавалера и больше от себя не отпускала, чем сильно раздосадовала Дениса.
   Эмилия объявила цыганский танец. Зазвучала гитара, и на сцену вырвался Мишка Жемчужин. Будто ворон крыльями, вспорхнул он руками и пошёл по кругу, впадая в транс и испытывая небывалый чувственный подъём. Морионовые глаза увели его вдаль, но неведомая сила побудила сладострастно задрожать плечами и немедля воротиться обратно, заносчиво демонстрируя зрителям профиль античного бога. На протяжении танца он высоко поднимал подбородок и гордо держал крючковатый нос, а напоследок, чуть коснувшись ногами земли, птицей взметнул над сценой и исчез.
   Это зрелище никого не могло оставить равнодушным, особенно его соотечественников. Эмилия с Ольгой Адамовной из-за кулис с одобрением наблюдали за Мишкой, как вдруг стало происходить что-то странное. Цыгане, которые находились в толпе зрителей, поддавшись азарту, стали выскакивать в круг, сотрясаться плечами и танцевать вместе с Мишкой. И вот уже на сцене целый табор. Пляска пошла бешеная, и зрители, открыв рты, с изумлением уставились на небывалое зрелище.
   Эмилия, что делать? - ужаснулась Ольга Адамовна, подавшись вперёд.
   Спокойно, пусть танцуют, - жестом руки остановила её Эмилия.
   Но вдруг один из заезжих цыган подбегает к микрофону и начинает петь:
   Мы цыгане-ёжики,
   У нас в карманах ножики.
   Ольга Адамовна хватается за сердце, Алесь бросается к розетке и выдёргивает шнур микрофона. Музыка смолкает.
   Цыгане, придя в себя и виновато улыбаясь, соскакивают со сцены и расходятся. Ольга Адамовна опускается на стул, кто-то подносит успокоительные капли, она выпивает и обречённо произносит:
   Это конец, теперь точно уволят.
   Не говорите глупостей, - убеждает её Эмилия, - никто ничего не понял. Кругом шумно, к тому же этот цыган только две строчки успел спеть.
   Но какие строчки, - испуганно бормочет Ольга Адамовна.
   Настроение у всех падает. Кое-как закончив концерт, артисты разбредаются, вливаясь в толпу отдыхающих, а Ольга Адамовна приходит в себя и продолжает руководить праздником. "Чтоб ещё хоть раз с цыганами связалась! - в сердцах клянётся она. - С другой стороны, какой номер получился - искромётный, зажигательный. Если бы не эти цыгане-ёжики!" - уже с улыбкой говорит она.
   Люди недолюбливают цыган, но обожают их песни и пляски. Цыгане неимоверно даровиты. Их музыка оригинальная, с особинкой. Скольких музыкантов вдохновила она на создание незаурядных творений! Сколько сердец разожгла чувственной страстью! На скольких людей, поддавшихся пленительной магии гитарных струн, навела чары и заставила забыть обо всём на свете!
   Есть легенда, что когда Бог распределял занятия между народами, решал, кто и как будет зарабатывать хлеб насущный, святой Пётр посоветовал: "Пусть они поют". С тех пор музыка для цыгана - его хлеб.
   После торжественной части люди разошлись смотреть аттракционы. Денис изначально не отходил далеко от столба, надеясь первым залезть и достать подарок для Оксаны. В качестве призов, как и предполагалось, повесили живого петуха в клетке, кролика, большой подарочный пакет с сюрпризом и маленькую, красиво упакованную коробочку, как догадался Денис, с духами.
   Когда начался конкурс, он первым вызвался участвовать, снял обувь для удобства и полез вверх. Вначале казалось легко, но потом руки стали ослабевать, каждое движение давалось с трудом. До приза уже близко, а сил не осталось. Денис никогда бы не выдержал испытания, но, глянув, как внимательно наблюдают Оксанка и Витя, внутренне собрался, в последний раз подтянулся и рывком выдернул вожделенную коробочку. Вниз съехал быстро. На обжигающую боль в ладонях и поцарапанный живот внимания уже не обращал. Оксана подошла с поздравлениями.
   Молодец, Дениска, - ласково сказала она, - какой сильный, ловкий.
   Это тебе, - он смутился и гордо протянул коробочку.
   Что там? - поинтересовалась Оксанка.
   Открой, посмотри.
   Оксана, с любопытством поглядывая на ребят, быстро сняла бумажную упаковку и обнаружила внутри модные французские духи.
   Какая прелесть! - запрыгала она от радости, чмокая Дениса в щёку.
   Витя, наблюдая за ними, горестно нахмурил брови, Денис же от девичьей нежности и вовсе остолбенел.
   Не молчи, - засмеялась Оксана, - скажи хоть что-нибудь.
   Ты такая, такая, - заговорил, наконец, Денис.
   Какая?
   Красивая, - выпалил он и сам удивился такой храбрости.
   Ты тоже так думаешь? - повернувшись к Вите, спросила она.
   Да, - стыдливо опустив глаза, коротко отчеканил тот.
   Оксана засмеялась, взяла кавалеров под руки и отправилась прогуливаться по площади. Оба парня стали героями дня, только от этого ничего не изменилось, завоевать сердце капризной красавицы не удалось ни одному.
   ***
   Оксанка росла сиротой при живом отце. Он отказался от дочери, когда крохотная жизнь только-только зачалась в материнском чреве. Долгое время родитель не считал нужным даже познакомиться.
   Никиту, так его звали, в своё время прислали в совхоз, как молодого специалиста. Поставили агрономом и определили на квартиру к бабе Вере. Видный, одетый на городской манер в модный тогда джинсовый костюм, он с первой минуты покорил сердца деревенских девушек. Но ему приглянулась милая, скромная Мария. Начали молодые встречаться. Чувственный получился роман, но недолгий, девушка вскоре забеременела. Когда Никита сообщил об этом родителям, те приехали в деревню и учинили скандал, мать нагрянула к директору совхоза, сильно ругалась, говорила, будто мальчик попал под дурное влияние, утверждала, что нельзя ему больше здесь оставаться.
   Встретилась она и с Марией, предложила деньги на аборт. Мария возмутилась и отказалась. Хуже всего, что Никита всё это время молчал. Не стал на защиту любимой, а покорно рассчитался с работы, благо, директор решил не задерживать горе - специалиста, и уехал с родителями, даже не попрощавшись. Мария страдала, но искать встреч с Никитой не стала, родила и сама воспитывает дочь, ничего от неё не скрывает. Девочка свыклась с тем, что не знает отца, приняла это, как данность.
   Но что творится в маленьком сердце, Мария поняла лишь тогда, когда однажды Никита всё же приехал навестить дочь. Видимо, совесть заговорила. Оксанке на то время исполнилось восемь лет. Мария категорически запретила Никите встречаться с ней, без причины тревожить, но он не послушался, подстерёг Оксанку возле школы, представился, подарил большую куклу, побеседовал. Девочка застеснялась и поспешила домой. Разговора не получилось, и больше Никита не приезжал, исправно платил алименты, и на этом отцовские обязанности считал законченными.
   Оксана после встречи с отцом прибежала домой возбуждённая и с порога принялась рассказывать матери, что познакомилась с папой. Мария насторожилась, это могло травмировать дочь. На удивление, Оксанка выглядела довольной.
   Тебе так понравился папа? - Мария опустилась на колени, с тревогой всматриваясь в её глаза.
   Нет, просто маньяков очень боюсь, - потупившись, ответила Оксанка.
   А при чём здесь маньяки? - удивлённо пожала плечами Мария.
   А вдруг на улице подойдёт чужой дядя и предложит пойти с ним. Скажет, что папа, я и пойду, а это окажется маньяк. Сейчас- то уже знаю, как выглядит папа, не спутаю.
   У Марии защемило сердце. Это всё, что смог дать девочке родной отец. Она чувствовала и свою вину перед Оксанкой за сиротское детство, но ничего не поделаешь, так сложилась жизнь.
   Годы пролетели быстро, личное счастье Мария так и не устроила, но дочь подняла. Выросла Оксанка на радость матери весёлой и послушной. Почти невеста уже, кавалеры начали заглядываться, соседские ребята Денис с Виктором следом ходят, как привязанные, а озорница только смеётся, подтрунивает над обоими, дразнит. Мария сколько раз говорила, так нельзя, нужно кого-то одного выбрать, втроём по деревне ходить негоже. Что люди скажут? Да разве ж дочь слушает. Всё смешочки, а пора бы становиться серьёзнее. "Эх, молодость,- в сердцах корила её Мария, - как бы не повторила мою судьбу. Зелёная совсем, неопытная, пятнадцать годочков только, рано ещё на кавалеров заглядываться". Да Оксанка лишь потешается: "Какие кавалеры, молоко на губах ещё не обсохло".
   ***
   Праздник закончился, настало время передохнуть. Ольга Адамовна вымоталась, и у Эмилии сил совсем не осталось. За годы жизни в Минске она отвыкла от театральной суеты, а сейчас как будто вновь окунулась в прошлое, в годы юности. Сцена, выступления, волнение, зрители - всё перемешалось в голове к концу дня. Но какое наслаждение получала Эмилия от всего этого! Пребывала в состоянии настоящей эйфории, как спортсмен, у которого месяцы тренировок сжаты в минуты соревнований, а в награду - победа и триумф.
   Всё получилось замечательно, зрители так восхищались концертом! Директор совхоза лично поблагодарил Ольгу Адамовну и Эмилию за подготовку праздника и велел Эмилии назавтра с утра прийти в правление. Зачем понадобилась, не понятно, удивлялась Эмилия. И объяснять ничего не стал. Теперь только нервничай да перебирай в голове возможные причины.
   А сегодня пригласил на пикник, который после праздника устраивался на реке. К берегу потянулось много народу. Собираясь в компании, люди разжигали огни, жарили шашлыки, пели песни, кто под гитару, кто под гармонь. Отовсюду слышались смех, шутки, а то и пляски.
   Эмилия и Ольга Адамовна подошли к костру вместе с Иваном Владимировичем. Его жена Светлана и солистка ансамбля, повариха совхозной столовой, Ядвига Явор уже приготовили шашлыки и ждали гостей. Вскоре подоспели сын Ядвиги Алесь и главный агроном Игорь Маркевич, молодой холёный парень лет тридцати. Игорь принёс пакет с продуктами.
   Что за пикник без запечённой в золе картошки? - с нарочитой веселостью заговорил он, отдавая провизию хозяйкам.
   Да уж, что за белорус без бульбы? - балагурил и Иван Владимирович. - Давай-ка, побросаю картошечку, пока углей много, пусть запекается.
   Молодцы, такой праздник организовали! - одобрительно отозвалась Светлана. - Эмилия, а вы - чудо, и голос божественный! Спойте что-нибудь?
   Дай человеку отдышаться, пусть хоть горло промочит, - добродушно вмешался в разговор директор. - Сколько волнений пришлось пережить, это ж не шуточки.
   Обязательно спою, - улыбнулась Эмилия. - Самой петь хочется - такой вечер прекрасный! Посмотрите, по воде плывучий туман лилейной вуалью стелется, а воздух, как мороженое, вкусный. А река, послушайте, все песни в хор собрала - волшебство какое-то.
   Давайте выпьем за прекрасный вечер, за любимое Заречье, благодаря которому мы все сегодня собрались, - торжественно провозгласил тост Иван Владимирович.
   Выпили вина и наконец-то перекусили. Днём не думали про еду, а сейчас с удовольствием насладились шашлыками, запеченной молодой картошкой и свежими огурчиками. Эмилия запела любимую балладу Новеллы Матвеевой, и полилась по реке мелодия, подхватывая новые и новые голоса и объединяя в одно общее звучание:
   Счастье искать я ничуть не устала.
   Да и не то, чтобы слишком искала,
   Этот зарытый пиратами клад.
   Только бы видеть листочки да лучики...
   Только бы чаще мне были попутчики:
   Тень на тропинке,
   Полёт паутинки
   И рощи не сумрачный взгляд.
   После пикника Игорь вызвался проводить Эмилию домой. Ольга Адамовна и директор, переглянувшись, неохотно поддержали его.
   Конечно, проводи. Живёт-то далеко, ещё обидит кто по дороге.
   Пойдёмте, прогуляемся? - ещё раз предложил Игорь.
   Эмилия одобрительно кивнула, и они попрощались.
   Иван Владимирович напомнил вдогонку, чтобы завтра не забыла подойти в правление, разговор есть.
   Как вас угораздило попасть в деревню, - спросил Игорь, стоило отдалиться от компании.
   Так звёзды сошлись, - пожала плечами Эмилия. - А вы местный?
   Нет, из Минска. После окончания аграрного технического университета по распределению попал в Заречье на отработку. Да что-то задержался, пора уезжать, хватит в этой дыре сидеть, а то мозги атрофируются от такого общества.
   А чем общество не устраивает? - удивилась Эмилия.
   Как, разве не видно? Тут же одна деревенщина, поговорить не с кем. Хорошо, хоть вы приехали, разбавили своей красотой колхозное болото, - ответил Игорь, пытаясь сделать даме комплимент.
   Ошибаетесь, здесь прекрасные люди! Чем мы лучше?
   Всем! - Игорь брезгливо махнул в сторону реки.
   Эти люди очень поддержали меня, практически спасли. Разве можно отвечать неблагодарностью? Я так не хочу, - просто ответила Эмилия.
   Но нельзя же из благодарности зарыть себя в этой деревне? - Игорь взял её руку и попытался заглянуть в глаза.
   Зарыть? Тут бурлит полноценная жизнь, - Эмилия наткнулась на недоверчивый взгляд и уверенно добавила, - я здесь счастлива, как никогда!
   Поедемте в Минск! Станете королевой! Обещаю, весь мир ляжет к вашим ногам, - плотно приблизившись, Игорь густо задышал перегаром.
   Не поверите, но перед вами королева из Минска, и мир уже лежал у этих ног. Там нет ничего хорошего. Зачем опять туда ехать? - с содроганием поморщилась Эмилия.
   Игорь подался вперёд и попытался обнять её. Набрякшие от страсти и алкоголя губы густо брызнули слюной. Эмилия, вырвалась и презрительно процедила:
   Убирайтесь и больше близко не смейте приближаться. Мешать с в грязью хороших людей? А меня забудьте, слышали!
   Игорь, ещё на что-то надеясь, немного потоптался рядом, да и ушёл, оставив после себя лишь неприятный осадок. Умудрился испортить такой замечательный вечер, с досадой выдохнула Эмилия. И что только делает здесь этот человек? Ему тут не место, он - чужой.
   ***
   Эмилия встала рано утром и выпила кофе с кардамоном - эта привычка осталась у неё с Минска. День обещал быть жарким, она облачилась в лёгкий цветастый сарафан, обула сандалии и заспешила в правление совхоза. Что же от меня понадобилось?
   - Приглашали? - напомнила она с порога.
   - Всегда рад видеть, - директор гостеприимно указал на стул, - присаживайтесь. Как вчера добрались, кавалер не обидел?
   А что, мог обидеть?
   Не знаю, - уклончиво ответил Иван Владимирович, - он такой.
   Какой? - переспросила Эмилия.
   Сам не знаю. Непонятный, - честно признался Иван Владимирович.
   Вот и для меня непонятный, - задумалась на мгновение Эмилия. - Просили заглянуть, что-то случилось?
   Ничего не случилось, просто сижу, размышляю, почему бы вам не пойти в клуб на работу? - с энтузиазмом произнёс Иван Владимирович.
   Но там же Ольга Адамовна, - удивлённо возразила Эмилия.
   Она - заведующая клубом, вам же предлагается стать художественным руководителем. Место свободное, никак специалиста найти не можем, а вы по всем параметрам подходите.
   Не по всем. Специального-то образования нет, - с сожалением вздохнула Эмилия.
   Говорят, вы в театре служили?
   Да, костюмером, - кисло ухмыльнулась Эмилия. - Правда, ещё играла в народном самодеятельном коллективе, пела, участвовала в постановках, вела праздники. И документы имеются, и характеристика.
   Ну и прекрасно. Этого достаточно, чтобы работать в сельском клубе, идите и оформляйтесь, - с подъёмом пожал на прощание руку Иван Владимирович.
   Эмилия выпорхнула от директора, упиваясь неожиданной радостью. Чудеса! Даже в мечтах не думала заняться любимым делом. К тому же, это единственное, не считая шитья, что у неё хорошо получалось делать. Но надо сначала поговорить с Ольгой Адамовной, решила Эмилия. Работать предстоит вместе, неизвестно, как она к этому отнесётся.
   Переступив порог клуба, Эмилия кинула Ольге Адамовне нетерпеливое "здрасте", и с робкой надеждой замерла. Лицо от возбуждения густо зашлось краской.
   Судя по всему, только что от Ивана Владимировича? - заговорщицки улыбнулась Ольга Адамовна.
   Знали, и ничего не сказали? - Эмилия выдохнула и обиженно опустилась на стул.
   - Это моё предложение. Вы молодец, хорошо зарекомендовали себя на празднике. Надеюсь, уговаривать не пришлось?
   Какое счастье! - Эмилия подхватилась и от удовольствия принялась кружиться, увлекая следом Ольгу Адамовну, - конечно, не пришлось.
   Видите, как всё хорошо сложилось, - смеясь, замахала руками Ольга Адамовна, - будем коллегами. Оформляйтесь, а завтра жду на работу.
   Эмилия заглянула в отдел кадров, захватила список требуемых документов и, побежала к бабе Вере поделиться чудесной новостью.
   Я буду работать в доме культуры, - затараторила она с порога.
   Какое хорошее известие! Иди, чаем напою, а то бегаешь целый день, как угорелая, поесть некогда.
   Когда баба Вера приглашала на чай, то, как правило, на столе появлялись белые пухнатые блины, творожная мачанка на жирных домашних сливках, жареные на сале яйца и многие другие вкусности.
   Эмилия покачав головой, рассмеялась и села как бы пить чай, а баба Вера принялась подкладывать на тарелку побольше всего остального. С каким смаком она наблюдала за тем, как Эмилия поглощала деревенские деликатесы! Ещё неизвестно, кто получал большее удовольствие от такого чаепития. Между делом баба Вера поведала, что опять учудили Наташка с Олегом.
   После праздника они, как и большинство односельчан, направились к реке на пикник, с предвкушением начала рассказ баба Вера. Там Олег снова позволил лишнего, и всё бы ничего, да домой пора, а ноги не слушаются. Если бы не Наташка рядом, дошёл бы, никуда не делся, а тут расслабился, на жену понадеялся, размяк, как переваренный пельмень, и лежит, не встаёт. Наташка вокруг него и так, и эдак - лежит. И бросить - не бросишь, комары да оводы загрызут, и люди давно разошлись, помощи ждать неоткуда.
   Наташка, ничего другого не придумав, берёт розгу и начинает хлестать Олега по щекам. Тот просыпается от боли, подхватывается - и за Наташкой, та - наутёк. Олег догоняет, сколько сил есть, потом замертво валится на землю. Наташка подскакивает и опять хлещет муженька по щекам розгой, Олег поднимается, и снова за ней.
   Так и бежали до дома километра два, не меньше. Зрелище ещё то, кто видел, умирали со смеху. Олег - огромный детина, разъярённый, как тигр, и Наташка - щупленькая, быстрая. Куда ему угнаться!
   А сегодня он опять притих, ходит, головы не поднимает, заискивает перед женой, во всём угодить норовит. Стыдно, да ещё деревенские потешаются, тыча пальцами в исполосованную розгой физиономию.
   - Жалко беднягу, - вдоволь насмеявшись, сказала Эмилия.
   - Жалко, конечно, - баба Вера тяжело вздохнула, собрала в ладонь крошки со стола и отправила прямиком в рот. - Хотя, с другой стороны, - поделом. Меру в выпивке знать надо, - жуя, она нарочито погрозила пальцем в сторону соседской хаты.
   Эмилия встала, помыла за собой посуду и важно отрапортовала:
   - На работу собираться пора.
   - С Богом, доченька, - на прощание перекрестила баба Вера.
   ***
   Надвигалась гроза. Небо затягивалось чёрными тучами и приобретало причудливые, демонические формы. Моментами возникало ощущение, что сверху наблюдают за происходящим пронизывающие, звериные глаза. Со стороны реки начали доноситься раскаты грома. Разгулялся ветер, воронками закружил листву по дороге. Деревья загудели. Ивы, которые стояли рядом с домом, обычно ухоженные и опрятные, сейчас наклонили взлохмаченные ветром космы до самой земли. Неуправляемая стихия с треском вывернула куст можжевельника и понесла, понесла гулять по околице!
   Эмилия с ужасом смотрела на бушующий ураган. Ей не раз приходилось наблюдать за грозой из окон городского дома, но это совсем другое. А здесь, в деревне, она сама стала частью мироздания, чувствовала себя аборигенкой, невольной участницей спектакля, режиссером которого выступала всесокрушающая сила природы.
   Раскаты грома раздавались отчётливее и отчётливее, зарево загоралось так ярко, что становилось светло, как от рампы на сцене. Молнии копьями вонзались в землю и рассыпались на множество белых искр.
   И вот уже где-то возле реки полыхнуло пламя. Огромный столб огня окутал одинокостоящее на лугу дерево. Захлестал ливень, и мгновенно вся округа погрузилась в воду. Ветер на лету подхватывал ленты дождя, уносил далеко в сторону, крошил на мелкие клочья и с силой бросал на землю, образуя каскад из жёлтой шипящей пены. От огромного количества пузырей на воде возникало ощущение, что земля закипает. Это зрелище заставило Эмилию содрогнуться, как от горячего прикосновения. А когда заметила, что с сарая бабы Веры слетела крыша, не на шутку испугалась. Неудержимая сила швыряла шифер на дорогу, тут же подхватывала и несла дальше, с треском разламывая на куски.
   В это самое время в Заречье ехала машина. Большой чёрный джип оказался заложником и в то же время участником разгулявшейся стихии. Деревья, которые стояли вдоль обочин, как подкошенные, падали и образовывали кучи непроходимого бурелома. Двигаться становилось трудно, почти невозможно. Молодым юнцам, ехавшим в машине, постоянно приходилось останавливаться и разгребать дорогу. Они выскакивали и, словно дикари, прыгали, выкрикивая на весь лес слова ругательств и ликования одновременно. Переделка доставляла им явное удовольствие. Казалось, молодые люди попали в родственную стихию и теперь наслаждались происходящим. Они быстро разбирали бурелом и ехали дальше, до следующего затора. А когда земля содрогалась от грохота, и небо с надрывом изрыгало огнепад, они выскакивали из машины и с вожделением распахивали руки и впитывали в себя дьявольскую силу, заряжаясь энергией хаоса и произвола, царившей сейчас в природе.
   ***
   Пришлая компания молодёжи шумно ввалилась в деревню и остановилась возле дома Петровичей, который не так давно продали под дачу. Чужаки прикатили из города отдохнуть, развлечься, словом, провести каникулы. Один из них и являлся новым владельцем дома. Звали его Тёмой. Заядлый рыбак, он и остальных надеялся приобщить к азартному делу. Тёма отличался бесхребетностью, друзья помыкали им и водились исключительно из-за денег.
   Родители Тёмы владели цехом по изготовлению мебели. Бизнес процветал, давал хороший доход, и единственный сын ни в чём отказа не знал. Мать с отцом обожали любимое чадо и выполняли все прихоти, чем Тёма благополучно и пользовался. Числился в коммерческом университете, но учиться не хотел, овладеть профессией экономиста желания не возникало, да и работать не собирался. Он изредка заглядывал в учебное заведение и аккуратно отмечался в зачётной книжке, благо родительских денег хватало, чтобы за всё заплатить, и ни о чём не тужить. Ночные клубы, рестораны, тусовки - излюбленные места обитания Артёма и компании. Да ещё рыбалка, к которой пристрастился в последнее время. Как хорошо, что убедил родителей купить дачу на берегу реки, радовался он. Теперь можно наслаждаться приятным занятием в любое время, когда захочется. Артём чувствовал себя абсолютно счастливым!
   Вместе с ним приехал огромный детина с несуразным выражением лица и рыжей плюшевой шевелюрой. Кличку он носил под стать внешности, Дик. Третьим пассажиром в машине был Алекс - красивый, пронырливый, с едкой улыбкой и наигранными хищными повадками. Парней сопровождали две девицы - Виолетта и Стела - картинные нимфетки, почти без одежды и с огромным количеством косметики на юных, но уже искушённых личиках.
   Компания подрулила ко двору большого, ухоженного дома. Петровичи, жившие здесь раньше, слыли хорошими хозяевами: высокий каменный забор, сарай, крытый шифером, деревянный дом, выкрашенный жёлтой краской - всё основательно строилось и содержалось в образцовом порядке. Когда у стариков иссякли силы и ухаживать за усадьбой стало трудно, дети на семейном совете решили забрать их к себе. Подвернулся вариант продать квартиру и родительский дом и купить коттедж в городе. Так Артём стал хозяином дачи, а заодно и соседом бабы Веры.
   Стихия постепенно отступила, гроза ушла на север, тучи рассеялись. Заехав во двор, компания быстро разгрузила машину, отцепила прицеп с лодкой и направилась в дом. Вскоре оттуда донеслась музыка. Деревня нередко наполнялась разными мелодиями, понятно много людей на отдых приезжало. Но здесь звучало совсем другое: музыка орала вызывающе громко, была деструктивная, не созидающая, а разрушающая. Она резала слух и действовала на нервы, и возникало чувство, что разгулявшаяся накануне стихия принесла с собой эти неприятные звуки. Компания принялась кутить, выпивать и танцевать под дикую музыку не менее дикие танцы.
   Во дворе у бабы Веры жила собака Жулька. Бедолага давно состарилась и чего только ни повидала на своём веку, но с таким хаосом столкнулась впервые. Явно невзлюбив новых соседей, Жулька заливалась громким лаем.
   - Куси, куси, - хохотал Тёма, бросая в собаку увесистую палку.
   - Камушком её, камушком, в лобешник целься, - подначивал Алекс.
   - Свой лобешник подставь, - вступилась за Жульку баба Вера, - ишь, чего удумали!
   И тут Дик, который с рыжей чуприной, снял штаны и показал бабе Вере голый зад. Друзья от удовольствия зашлись дружным гоготом, принявшись неприлично жестикулировать и кривляться.
   Стало понятно, что разговаривать не с кем. Баба Вера плюнула и ушла в хату, прихватив по дороге и собаку. Человек может понять человека, а с нелюдями о чём говорить?
   До самой ночи из дома Петровичей доносились дикие вопли и песни вперемешку с нецензурной бранью.
   "Вот дал Бог соседей", - в сердцах возмущалась баба Вера, наблюдая из окна за разгулявшейся компанией.
   ***
   На следующий день с самого утра вся деревня вышла на улицу посмотреть, что натворила вчерашняя стихия. Повреждённые провода, выкорчеванные с корнями деревья, сорванные крыши домов и сараев - зрелище удручающее.
   Народ потянулся к реке, где ураган оставил ещё большие следы: берёзы вдоль побережья лежали, срамно оголив корни, а корявые пни дубов зияли вывернутым наизнанку жёлтым нутром. Везде царил беспорядок и хаос, вода стала мутной, река заполнилась буреломом, шипела грязно-жёлтой пеной, по инерции продолжая сопротивляться стихии.
   Но людей больше всего поразило не это. На берегу, там, где обычно все отдыхали, пришлая молодёжь устроила нудистский пляж. Девушки и парни ходили нагишом, нарочито являя местным свои прелести. И плевать, что о них скажут или подумают. Баба Вера стояла рядом с Эмилией и лишь крестилась, глядя на неприкрытый срам. Дед Дуля смачно выругался и быстро ушёл. Кто-то из местных мужиков попытался урезонить наглецов, пристыдить, но на бедолагу посыпалось столько брани, что тот, поникнув, быстро ретировался, чтоб, как он выразился, не оскверняться, да не брать грех на душу. Эмилия и баба Вера, понурившись, шли домой.
   - Вот Милечка, что делается! И как только таких шалопутов земля носит? Представить не можешь, что стервецы вчера вытворили, Жульку чуть не убили, камнями закидали.
   Куда только родители смотрят? - поддакнула Эмилия. - Ведь их тоже матери рожали, неужели подонки и с ними так обращаются?
   Всё из семьи идёт, всё из семьи, - задумчиво проговорила баба Вера.
   ***
   Эмилия вышла на работу. Дом культуры стоял в центре села, рядом с правлением совхоза и школой. Красивое, добротное здание с большим танцевальным залом, кинотеатром, гардеробом и кабинетом, в котором располагалась Ольга Адамовна, а теперь и Эмилия.
   Обстановка тут царила задушевная, вокруг без конца толпилась молодёжь, проводились встречи, беседы, строились планы и даже назначались свидания. В деревне это единственное место, где можно провести свободное время, даже люди постарше любили захаживать сюда для развлечений, которые устраивала Ольга Адамовна. Работать в деревенском клубе - значит находиться в центре событий, полноценно жить. Это как раз то, чего Эмилии так не хватало.
   С первого дня она оказалась в беспрерывном движении сменяющих друг друга деревенских будней и праздников, создала вокальный кружок и театральную студию, вместе с Ольгой Адамовной наметила план работы и самозабвенно трудилась над воплощением.
   С особым интересом Эмилия общалась со старшеклассниками. Они находились в том возрасте, когда ещё всё казалось интересным, всего хотелось попробовать. С каким энтузиазмом, не жеманясь, они откликались на новые затеи!
   Витя, Оксанка и Денис, тоже решили приобщиться к клубной жизни. Точнее, эта идея пришла в голову Оксанке, а мальчишки последовали за компанией - куда ж без подружки? Эмилия предложила поучаствовать в театрализованной постановке. Витя имел прекрасную дикцию, на празднике деревни он так проникновенно читал стихи, что односельчане никак забыть не могут. Оксанка хорошо пела и танцевала, а Денис хоть и несколько угловат, но подходящая роль нашлась и для него. Ребята начали посещать театральную студию и ещё больше сдружились с Эмилией, стали по-настоящему близкими.
   ***
   Марта давно собиралась посмотреть, где трудится Эмилия, а заодно поздравить с новой должностью. Выбрав свободный день она, наконец, навестила подругу.
   Видишь, как всё удачно устроилось, работа по сердцу подвернулась! И за мальчишками присмотришь, всё ж на глазах будут, а то испереживалась за них. Угораздило же влюбиться в одну девочку. Я ничего не имею против этой дружбы, Оксанка умная, рассудительная, но не одна же на двоих.
   Не бери в голову, - Эмилия пододвинула подруге стул и сама примостилась рядом, - разберутся, ребята толковые. А посмотри, что вокруг происходит? Слыхала, как изощряются соседи бабы Веры? Это же дикари, а не люди! Куда только родители смотрят!
   Понимаешь, вырастить ребёнка непросто.
   И Марта, как опытный педагог, в очередной раз принялась рассуждать о воспитании. Как же Эмилия любила слушать эти рассказы?
   Как правило, всё начинается заурядно и безобидно, - издалека зашла Марта. - За взрослыми проблемами родители не находят должного времени для своих маленьких детей. Но теперь появилось чудо техники - компьютер. Усадил малыша за монитор и можно умиляться, какой умненький ребёнок, как быстро всё схватывает, постигая новомодную науку. Можно не беспокоиться, что он упадёт, осваивая новую территорию, разобьёт коленку и криком нарушит родительский покой. Ребёнок занят, при деле, и не важно, что это дело затягивает его больше и больше. Родителям некогда этого замечать.
   А дитя растёт, молодому организму становится сложно справляться с сидячим образом жизни, нагрузкой на мозг, позвоночник, зрение. И тут на помощь приходят энергетические напитки, которые свободно продаются в продуктовых магазинах, не содержат алкоголь, но при этом так бодрят! И опять не важно, что в одной баночке напитка кофеина больше, чем в двадцати чашках кофе. А что происходит с сердцем, с мозгом? К этой заразе привыкают, подсаживаются, как на наркотик. Но он не запрещён! А что не запрещено, то разрешено. Родители сквозь пальцы смотрят на невинное пристрастие отпрыска.
   Время идёт, дитя растёт. Наступает момент, когда и энергетического напитка уже недостаточно. Организм подростка требует большего. Нужно же каким-то образом снимать напряжение? Виртуальные сети затягивают, опустошают и, как правило, появляются проблемы в школе, не ладятся отношения со сверстниками. А тут ещё родители вдруг начали докучать, решив, что не мешало бы чаду приобщиться к какому-нибудь полезному делу.
   Но подростку уже ничего не нужно. Зачем принимать какие-то решения, слушать наставления? Зачем? Любым способом забыться, уйти от действительности - вот что главное.
   А ещё, найти бы сообщников да отмежеваться от мира, вкусив что-нибудь запретное, например, пиво, а то и покрепче. И неважно, что сто граммов водки губит семь с половиной тысяч активно работающих клеток головного мозга. Зато выпил - и проблемы вмиг исчезают. И не беда, что у людей, употребляющих спиртные напитки хотя бы раз в неделю, организм не очищается от алкоголя никогда. Малолетки, позволяющие себе баловаться пивом, выглядят как маленькие старички, плохо учатся, подвержены нервно-психическим расстройствам. Зато это так по-взрослому. Можно со всеми разговаривать на повышенных тонах, ведь пьяному и море по колено, так в народе говорят.
   И вот наступает первая встреча с законом, привод в милицию. Подростка ставят на учёт за появление в нетрезвом виде в общественном месте. А что же родители? Представь, в недоумении! Почему, за что? Как такое могло случиться? Во всём виноваты друзья, улица, школа, но не их ребёнок и не они сами. Грудью становятся на защиту чада, делают всё, чтобы скрыть инцидент, чтобы никто ничего не заметил, не узнал. Ведь это позор!
   Родители в панике, но самому подростку всё равно. Кроме спиртного друзья уже предлагают наркотики, спайс. Вот где настоящий апогей свободы! Взял в рот заветную марочку - и весь мир падает к ногам. Насиловать себя работой, стремиться к самовыражению? Зачем? Принял очередную дозу, и ты на вершине блаженства. И нет дела до родителей, учителей, одноклассников. Они ничто по сравнению с тем состоянием, которое дают наркотики.
   Но однажды случается страшное! Ребёнок превращается в необузданного зверя, рычит и скрежещет зубами, скулит и плачет. Родители в ужасе склоняются над чадом, не понимая, что происходит.
   А происходит ломка. Просто их ребёнку нужна следующая доза наркотика, любым способом, иначе конец, иначе не выжить.
   Как быть? Где выход? По-разному поступают родители в такой ситуации. Одни, как не абсурдно это звучит, сами покупают наркотик, успокаиваясь тем, что постепенно снижая дозу, избавят дитя от зависимости. Другие объявляют войну подростку, закрывают дома, привязывают к батарее, устраивают слежку. Третьи пытаются лечить, ездят по клиникам и реабилитационным центрам.
   У каждого своя история и своя трагедия, и нет однозначного ответа на риторический вопрос: "Что делать?" Возможно, его надо искать уже тогда, когда родители впервые берут на руки новорожденное дитя.
   Марта замолчала. Молчала и Эмилия. Она понимала, что подруга во всём права, и результаты такого воспитания сейчас наблюдает вся деревня, глядя на заезжую молодёжь. Ведь не может быть, чтобы такому поведению их учили мамы и папы. Подобное искажённое сознание бывает только после употребления психотропных веществ. А это ещё страшнее. В таком состоянии человек не владеет собой, более того, находится в иллюзорном мире, и кто знает, что мерещится ему в данную минуту.
   Не будем о грустном, - подытожила Марта, - лучше расскажи, как работается.
   Замечательно! - Эмилия подхватилась и с вожделением закружилась по комнате, потом приблизилась к подруге и нежно обняла за плечи. - Иметь возможность заниматься любимым делом, это такое счастье! Вокруг толпится молодёжь, односельчане. Жизнь стала насыщенной, да ещё и деньги платят, представляешь, - её глаза в эту минуту излучали сияние, они светились изнутри.
   Приподнятое настроение передалась и Марте.
   Видишь, как всё хорошо складывается, а ты переживала. Недаром в народе говорят: "Что ни делается, всё к лучшему".
   Да. О таком даже и не мечталось.
   А как тут мои ребята? - спросила Марта, с интересом разглядывая на стенах старые афиши.
   Молодцы! Особенно Виктор. Вот кто умеет раскрыться на сцене. Из застенчивого, молчаливого подростка превращается в настоящего артиста. Это талант! Талант к перевоплощению! Поверь, из Вити хороший актёр получится.
   Мы с Алексеем обязательно выучим детей, это наша мечта! Ведь какие умнички, послушные все, а способные! - лицо Марты просветлело, и глаза устремились далеко-далеко, будто и впрямь в будущее.
   Дети правда, замечательные! Счастливая ты, - Эмилия приобняла подругу и восторженно добавила: - а Витя необыкновенный мальчик, помянёшь моё слово, выступать ему на подмостках.
   ***
   Со всеми детьми, что попали к Добрашам, произошла какая-то история, трагедия, в результате которой они оказались в детском доме. Все раньше жили с родителями, помнили их, любили, даже если любить оказывалось не за что. Все, только не Витя. Вот кому не довелось изведать тепла рук родной матери! Сколько себя помнил, Витя находился в детском доме и не представлял, кто такая мама. Самым родным словом считал слово тётя. Тех, кто уделял ему хоть сколько-нибудь внимания, маленький Витя называл тётями и любил одинаково. Его не баловали ласками, редко брали на руки, ещё реже вели с мальчиком разговоры. Оттого Витя поздно пошёл ножками, поздно начал говорить, и его долгое время считали отстающим, даже в специальную школу для детей с особенностями развития определить собирались.
   Всё изменилось, когда Витя пошёл в первый класс. Он быстро впитывал знания, с удовольствием учился, вскоре догнал сверстников, а к восьми годам стал лидером в учёбе. Когда же повзрослел и многое понял, то захотел узнать что-нибудь о родителях, откуда он появился на свет?
   Однажды Витя отважился спросить об этом директора детского дома. При разговоре вразумительного ответа мальчик не получил. Степан Васильевич, так звали директора, от вопросов уклонился, философски поразмышлял о будущем, но говорить с Витей о прошлом не захотел. Выйдя из кабинета, так ничего и не разведав, Витя замешкался, завязывая шнурок на ботинке. В это время к директору заглянула воспитательница. Дверь она притворила неплотно, и Витя невольно услышал странный разговор.
   Любовь Константиновна! Хорошо, что зашли, присаживайтесь, - любезно пригласил Степан Васильевич, - тут ваш воспитанник забегал, Виктор. Интересовался, кто его родители.
   И что вы ответили?
   В её интонации Витя почувствовал непонятную тревогу и насторожился.
   А что тут можно ответить? Его же, чуть живого, нашли в мусорном бачке, закрученным в тряпку? Врачи еле выходили! О родителях так ничего и не известно, милиция не нашла виновников преступления. Да и кому нужна мать, выбросившая умирать собственного ребёнка? - досадуя, директор открыл окно и с облегчением вдохнул свежего воздуха.
   Ну и хорошо, что ничего не сказали, - воспитательница подошла сзади и участливо дотронулась до плеча директора, - Витя впечатлительный мальчик, а такое известие, кого хочешь, травмирует. Пусть лучше ничего не знает, жить легче будет.
   Витя в прострации спустился в подвал и уткнувшись в угол залился колючими слезами. В детском доме не принято плакать, это считалось проявлением слабости. Негоже показывать, что ты хлюпик, иначе засмеют. И Витя, даже будучи маленьким, никогда не позволял себе раскисать. А тут не удержался и, яростно разгрызая зубами рукав рубашки, чтобы никто не услышал, беззвучно зашёлся в мучительных стенаниях. Он не помнил, как долго просидел в подвале, всхлипывая и задыхаясь от горя, и вышел из укрытия лишь тогда, когда окончательно стемнело, и никто не смог увидеть зарумзанного лица. Больше Витя ничего не спрашивал и в душу никого не пускал. Другие надеялись, что их усыновят, а Витя об этом даже не мечтал. Кому нужен мальчик из мусорного бака?
   Но однажды приехали в детдом люди, Алексей и Марта. Пригласили Витю в кабинет, побеседовали. От простого человеческого участия сделалось так тепло и спокойно, что Вите впервые в жизни не захотелось расставаться с чужими людьми.
   Алексей и Марта навещали его ещё несколько раз, а однажды предложили уехать с ними. Витя не мог поверить, что его, уже большого мальчика, хотят усыновить эти замечательные люди. Обычно везло маленьким воспитанникам, Витя из младшего возраста вышел и считал, что шансов, вырваться из детского дома, уже нет. А когда выяснилось, что у Алексея с Мартой дом семейного типа, где живут и другие дети, Вите стало даже легче. Хорошо, что будет там не один!
   Так он оказался в семье Добрашей. Благодаря стараниям опекунов подружился с обитателями дома, освоился и счастливо зажил. Наконец-то нашлись люди, искренне полюбившие его. И Витя тоже полюбил их преданно, беззаветно всех. С нежностью стал относиться к Марте, сдержанно обожал Алексея, уважал Дениса, души не чаял в маленьком Сашке, а девочек ревностно защищал в школе от обидчиков, ведь это его сёстры. Изведав, что такое ласка и забота, Витя обрёл семью, и по предложению Дениса так же, как и другие дети, стал называть опекунов папой и мамой.
   ***
   Мишка Жемчужин направился к реке. В деревне говорили, что там любят проводить время новые дачники. На всю округу горланит их чумовая музыка, веселье и кутежи не прекращаются ни днём, ни ночью. На Мишку от любопытства даже зуд напал. Придя на место, он действительно обнаружил компанию в сборе.
   Эй, парнишка? - обратились к нему хорошенькие барышни.
   Подошёл в вразвалочку. Хотелось показать, что тоже чего-то стоит в этой жизни.
   Меня? - ткнув пальцем в грудь, Мишка попытался изобразить крайнее удивление.
   Тебе, тебе, - заворковали барышни, подойдя ближе и с дотошностью разглядывая визитёра. - Местный? - полюбопытствовали они.
   Местный.
   А зовут как? - спросила тоненькая, голенастая брюнеточка.
   Мишка-цыган, из местных ромов, - от волнения пояснил он почему-то на жестах.
   - Слушай, цыган, косячок достать можешь? - рыжий верзила незаметно подкрался сзади и пахнул Мишке в ухо кольцом сигаретного дыма.
   Мишка, не ожидая подвоха, высоко задрал коленки, комично отпрыгнул и в сердцах чертыхнулся.
   Если надо, могу, только травка денег стоит, - сказал он и на всякий случай отстранился от шутника на безопасное расстояние.
   За этим дело не станет, - загоготал верзила.
   Тогда завтра будет. Я вообще всё могу, - прихвастнул Мишка, ковыряя носком шлёпанца мокрый песок.
   И убить? - насмешливо спросили его.
   Убить - нет, - лицо покрылось краской, и пришлось отвернуться.
   - Ну, так и не говори, что всё можешь, понял, пацан. Метнись лучше, пивка принеси, холодненького, да быстрее, - приезжие сунули в потную ладонь денег и легонько подтолкнули в спину.
   Это мигом, - он бросился бежать, радуясь, что неприятный допрос окончен.
   Где дурь раздобыть? По дороге Мишка прикидывал, как решить неожиданную проблему. Никогда с наркотой дел иметь не приходилось, но у этих мажоров, видать, деньжата водятся, можно хорошо заработать. Так хочется купить мотоцикл! От предвкушения по телу Мишки пробежала блаженная дрожь. Что за цыган без лошади? А так стану свободным, как ветер, куда захочу, туда подамся. Да и перед Анжеликой Пашковой, невестой, покрасоваться можно.
   Мишка разговаривал сам с собой, цепляясь по дороге за кочки и утопая в сыпучем, раскалённом песке.
   ...И смотреть в мою сторону не хочет, гордячка, обжигая ноги и то и дело подпрыгивая, заводился Мишка. Вот дура - девка! Знает же, что сосватана с детства, так нет, ломается, не подступиться. Свободы жаждет, учиться подавай. В школу зачем-то ходит. На кой нужна эта школа? Дело девушки - замуж выйти да детей нарожать. Мягкотелый отец у неё, позволяет много! Вот стану мужем, как струна у меня ходить будет. Пусть только подрастёт немного, да и сам ещё молодой, погулять хочется, убеждал себя Мишка. А какие девочки у этих мажоров! Тело стрелой прошил электрический ток. Надо бы ближе познакомиться. Время весело провести можно и денег подзаработать. У них бабла много, сорят, не глядя. Только где дурь раздобыть? Мишка задумался. На вокзале, что ли, поспрашивать? Сейчас мода такая, этот товар нарасхват. И платят прилично. Друзья рассказывали, работа не пыльная, но прибыльная! А теперь и марочки появились. Хорошая вещь, говорят, забористая, под язык положил и смотри мультики. Надо бы самому испытать, а то стыдно кому сказать, ничего ещё и не пробовал, как сосунок какой. Мишка от досады сплюнул и прибавил ходу.
   Пиво доставил без проблем, осталось решить вопрос с травкой. Наугад позвонил знакомому в район и на удивление быстро договорился о покупке. Не откладывая, двинул на вокзал, хотел из рук в руки товар получить, да где там. Велели явиться на пустырь, положить деньги под старый пень, а взамен взять пакет. Серьёзно ребята трудятся, с уважением отметил Мишка. Надёжная конспирация и заработок приличный! Надо самому в этот бизнес вливаться, а то люди охапками деньги загребают, а я клювом щёлкаю.
   ***
   Товар Мишка доставил прямо на хату к дачникам. Компания, отдохнув на реке, теперь кутила дома. Вот у кого жизнь, с завистью подумал Мишка.
   Ну что, принёс? - Тёма подошёл и легонько щёлкнул его по носу.
   Принёс, как и обещал, - Мишка нисколько не обиделся, лишь замешкался, доставая из-за пазухи небольшой свёрток.
   Давай быстрее, не томи, - Дик, от нетерпения вырвал из рук пакет и скрылся в другой комнате.
   Что, затянемся косячком? - заворковала брюнетка Стела, обращаясь к Мишке.
   Затянемся, - хорохорясь, Мишка с размаху плюхнулся на заваленный барахлом диван.
   А курить когда-нибудь пробовал? - смеясь, спросила стриженная под мальчика Виолетта.
   А то! Конечно, пробовал, - отведя глаза, соврал Мишка.
   Ребята, а парень-то свой, оказывается, - проговорила Стела, нетерпеливо поглядывая на дверь соседней комнаты.
   Дик вскоре вернулся и важно разложил на столе дозы. Все, включая Мишку, затянулись. Конечно, страшновато в первый раз, но уж очень хотелось ощутить, что это такое. А ещё Мишка мечтал сблизиться с мажорами. Вот кто поможет развернуться, как следует, думал он, возлагая большие надежды на эту дружбу.
   Компания, ещё недавно шумная и энергичная, сейчас начала неспешно, как в замедленном кино, двигаться по комнате. Постепенно все впали в прострацию, кайф сделал тела мягкими и податливыми. Осовело опустившись на пол, все разом ушли в радужное состояние эйфории. Мишка никогда не чувствовал себя так хорошо. Вот оно - счастье, грезил он, закатывая глаза и улетая в безвоздушное пространство.
   Очнувшись, Мишка не смог понять, где оказался. В голове пели кукушки, ноги не слушались. Добиться что-нибудь вразумительное у тех, кто валялся на полу рядом, оказалось делом бесполезным. И парни, и девушки лишь отмахивались, не желая впускать чужака в воображаемый мир неги.
   Мишка поднялся и шатающейся походкой вышел из дома. Но странное дело, дорога оказалась испещренной ухабами. Раньше такого не наблюдалось, подметил он, высоко поднимая ноги и переступая через препятствия. Двигаться удавалась с трудом. Мишка возмущался и громко приговаривал: "Кто ж так дорогу испортил? Где этот умник? Ноги бы паскуде повыдёргивать!". Люди, наблюдавшие со стороны, не могли понять, что случилось с парнем? Зачем, идя по ровному тротуару, он так комично поднимает ноги? И на кого так кричит?
   ***
   Анжелика Пашкова неуверенно топталась на ступеньках крыльца, не решаясь зайти в клуб. Многие её одноклассники посещают кружки Эмилии Александровны, и Анжелике тоже хочется где-нибудь участвовать! Расхрабрившись, она всё же шагнула в распахнутую дверь.
   - Можно? - стесняясь, выдавила из себя Анжелика.
   Заходи, - приветливо улыбнулась посетительнице Эмилия.
   Вот, пришла записаться в кружок, - несмело пробормотала девушка.
   - А что делать умеешь?
   Петь люблю. Пою цыганские песни, и танцевать умею, - справившись с волнением, воскликнула Анжелика.
   Так исполни что-нибудь? - с интересом предложила Эмилия.
   Анжелика оживилась и, приняв удобную позу, затянула старинный цыганский романс:
   Эх, ромалы, дети воли и полей
   Для вас горит безумие ночей.
   Пляски жар и звон гитар,
   И любви пленительный угар.
   Неожиданно для худенького, тщедушного тельца голос оказался низким, гортанным контральто, необычайно сильным и красивым. А стоило в такт мелодии плавно задвигаться телу, исчезло ощущение угловатости, появившееся у Эмилии при первом взгляде на Анжелику. Непостижимым образом невзрачная девчушка превратилась в грациозную красавицу. Вот это перевоплощение! Какая необыкновенная пластика! Эмилия почувствовала в девчушке что-то родственное, до боли близкое по духу. Словно себя со стороны увидела. Наваждение, да и только!
   Замечательно! Приходи на репетиции вокального кружка, - с воодушевлением сказала она.
   Спасибо, обязательно приду! - Анжелика помахала рукой и, довольная, выпорхнула из клуба.
   Девушка принадлежала семье деревенских ромов. Цыганские дети рано бросали школу, грамоту кое-как осваивали и ладно. А Анжелике нравилось учиться. Она бы и дальше пошла, в университет поступила бы, да кто ж пустит? Девочку с детства обручили с Мишкой Жемчужиным, её удел - подчиняться мужу, детей рожать, да семью кормить. Мать у Анжелики - высокая, статная женщина, а дочь в отца пошла - худенькая, хрупкая. Всего и красоты, что грива смоляных волос да огромные чёрные глаза. Анжелика - старшая дочь в большой семье Пашковых. Не хотелось ей повторять судьбу матери, да кто ж спрашивал? Когда родилась, Пеша, отец её, от расстройства даже не подошёл к колыбели, уж больно надеялся на первенца-сына.
   Анжелика побаивалась отца и беззаветно любила мать, видела, как тяжело живётся семье и старалась во всём помогать. Пока мать добывала средства на пропитание, Анжелика занималась домом, возилась с малышами, готовила еду, стирала, убирала.
   Лейла, мать Анжелики, ездит с детьми на вокзалы, рынки, вещи и всякую мелочёвку перепродаёт. Вечером уставшая, измождённая еле ноги притягивает домой. И детишки, продрогшие, голодные, есть просят, хныкать к вечеру начинают. А мужу ещё понравится ли то, что удалось заработать за день. В хорошем настроении так промолчит, довольствуясь малым, а если не в духе, скандал учинить может. Дети тогда по углам разбегаются, боятся, а Лейла, резкая, умеющая постоять за себя женщина, перед мужем тушуется. Еду подаёт, а сама даже присесть не смеет. Вот такая она, жизнь цыганской женщины.
   В своё время Лейлу выдали замуж в двенадцать лет за Пешу, которому на тот момент исполнилось шестнадцать. И никто не спрашивал, согласна она или нет. Физически вроде бы и развитая девочка, но в душе - ребёнок. Страшно было, только кому до этого дело? Таковы цыганские обычаи, так решили родители. В четырнадцать лет на руках появился первенец - Анжелика. Сейчас в семье пятеро детей, а Лейле только тридцать исполнилось. Славянские женщины в таком возрасте молодыми считаются, некоторые ещё невестятся, семьи заводить начинают, а цыганка - уже многодетная мать и уважаемая матрона.
   Ранний брак и тяжёлые условия жизни наложили отпечаток на внешность Лейлы. Некогда необычайно красивая, с тонкой талией и глубокими чёрными очами, сейчас она располнела, огрубела, глаза притухли, а взгляд стал усталым и тяжёлым.
   Лейла давно уже и думать перестала о своей доле, но мечтала, чтобы хоть Анжелика выбралась из нужды и изведала лучшей жизни, вот и отправляла дочь учиться. А Пеша с детьми никогда не возился, ему и дела нет, кто и чем занимается. Так Анжелика и ходит до сих пор в школу, уже в одиннадцатый класс перешла. Правда, много пропускать приходиться, но Анжелика прилежная ученица, упущенное навёрстывает самостоятельно.
   Зимы Пашковы любят проводить в тёплых краях, раньше в Ташкент подавались, а сейчас всё больше в Одессу. Там и Анжелика матери помогает: торгует и за детьми присматривает.
   Другие и гаданием промышляют, как, например, Ляля, их соседка. Ромалам спокон веку дано читать книгу жизни по картам. Чёрт эту книгу держал, да упустил, и рассыпалась она по дороге на множество листов. Мимо ехали цыгане, собрали все листы, и в награду получили разрешение забрать их с собой. Цыгане читать не умели, просто раскладывали эти бумажки, и открывалась перед глазами вся жизнь.
   Но Лейла не любит это занятие, её работа - торговля. Семьёй из Беларуси в Одессу одни товары возят, обратно другие - так и промышляют, выживают, как могут. Лейла привыкла к жалкому существованию, а Анжелике не по нраву бродяжничать. Она постоянно с книжками ходит, читает что-нибудь: то учебники, то роман для души. Отец не интересуется делами дочери, а мать спокойно относится к непривычным увлечениям.
   ***
   У Добрашей заболела Юлианна, прямо в школе начались сильные почечные колики. Учительница вызвала скорую помощь, и девочку отвезли в районную больницу.
   Юлианне уже исполнилось тринадцать лет. К Марте и Алексею она попала из Чернобыльской зоны, где вместе с матерью Надеждой жила в деревне с правом отселения. Только в своё время у матери не получилось воспользоваться этим правом. Многие односельчане покинули дома сразу после аварии. Не отстала и Надежда, да выяснилось, что никто там их не ждал. Недалеко от их деревни, в пригороде районного центра, не попавшего под радиационное облако, возвели посёлок для чернобыльцев, где получила домик и она.
   Строения с виду красивые, только оказалось, для жизни неприспособленные. Наспех сбитые, некачественные, что это за жилища? С осенними дождями потекли крыши, почернели углы, а с приходом морозов стало и того хуже. Отопление паровое, но никудышнее, и холод в домах стоял невыносимый. Там, где заправляли мужчины, как-то выходили из положения, ремонтировались, утеплялись. А Надежда бедовала одна, откуда помощи взяться? Да ещё оказалось, что работу найти непросто. Правда, предложения были, но неподходящие. В город бы пристроиться, только добираться неудобно, да и людей пришлых много, всем кусок хлеба нужен. Раньше Надежда в больнице санитарочкой трудилась, здесь же только на ферму брали. Но она до оцепенения боялась коров, даже приблизиться, не смела. В детстве подмял её под себя бык, и с тех пор Надежда с большой опаской относилась к крупным животным.
   Зиму кое-как промучилась - простудилась, занемогла. То ли радиация стала причиной, ведь дозу немалую схватила во время аварии, то ли от холода да сырости. Еле оправившись от болезни, она решила вернуться в свою деревню, там остался добротный родительский дом.
   В подобной ситуации оказались и многие другие переселенцы. Люди, которые отказались уезжать, и те, кто вернулся, не найдя лучшей доли, старались жить сообща и помогать друг другу. Со временем открылся магазин, почта. А что оставалось делать местной власти? Народу-то много в деревне собралось, выживать надо.
   Надежда, как и раньше, стала работать санитаркой, только уже не в больнице, а на открывшемся фельдшерском пункте. Со временем встретила хорошего парня, вышла замуж, родила дочь.
   Юлька, вопреки прогнозам, росла крепенькой девочкой. Надежда прислушивалась к советам докторов, кормила дочь чистыми продуктами, каждый год вывозила в Трускавец на минеральные воды, благо путёвки для матери и ребёнка в санатории курорта выдавались бесплатно, регулярно проходила обследование. Жизнь постепенно стала налаживаться.
   Но внезапно умер муж. Молодой, здоровый, без пагубных наклонностей и привычек. Доктора ничего внятного сказать по этому поводу не смогли. Отчаянно любила его Надежда и с трудом перенесла утрату.
   Со смертью мужа иссякло желание жить и у неё самой, слишком много горя обрушилось на неокрепшие плечи, ноша оказалась не по силам. Она захандрила, стала чахнуть. В больницу долго не шла, думала, обойдётся. А когда обратилась, оказалось - поздно, врачи диагностировали онкологию, рак четвёртой степени.
   Умирать пришлось трудно, с сильными болями и с чувством вины перед дочерью. За какие грехи покарал Бог такими страданиями? Юлька сиротой остаётся, кому нужна такая обуза? Близкой родни нет, а у далёких родственников своих проблем хватает. Сильно горевала перед кончиной, да так и отошла, ничего не решив с дочерью.
   После смерти матери Юлианну отдали Добрашам. Когда забирали, соседка поведала опекунам историю семьи девочки. Расскажете потом горемычной, пусть знает, что не в капусте найдена.
   Алексею и Марте понадобилось много тепла, чтобы притушить горе Юлианны. Испытав потерю родных отца и матери, она привязалась к новым родителям, сердцем почувствовала, что её полюбили. На здоровье никогда не жаловалось, а тут - такое.
   ***
   Марта позвонила Эмилии и попросила присмотреть за детьми, пока они с Алексеем съездят в больницу. Эмилия согласилась и после работы заспешила к Добрашам. Детей застала в гостиной. Чувствуя, что случилась беда, они сидели испуганные и уныло прижимались друг к другу. Даже маленький Сашка притих и не бегал по комнатам метеором, как это происходило обычно. Эмилия подбодрила их и принялась суетиться на кухне, готовить ужин.
   Быстро покончив с едой, все собралась вокруг камина: кто на диванах, кто прямо на ковре. Варя обняла Сашку и начала тихо подвывать.
   Не плачь, всё обойдётся. Юльку обследуют, полечат и отпустят домой.
   Ей очень больно? - спросила Варя, сглатывая слёзы и укутывая в плед засыпающего Сашку. - У нас так ещё никто не болел, - растерянно добавила она.
   Всё будет хорошо, - заверила Эмилия. - Юлианна - мужественная девочка и обязательно поправится, вот увидите. А почечная колика всегда сильно беспокоит, но это не страшно.
   Она пожелала всем спокойной ночи, поручившись сама уложить Сашку. Варя бережно передала братика, тяжело вздохнула и нехотя поплелась в спальню.
   Мальчик спросонья хныкал, просил колыбельную, и Эмилия послушно пела. Но как тяжело это давалось!
   Послышался шум машины. Спотыкаясь, она бросилась навстречу. Дожидаться, когда хозяева войдут в дом, не хотелось. Подхватив Марту под руки, привела в дом и усадила на диван. Та в растерянности опустила голову на плечо подруги и тихим голосом, чтобы не разбудить детей, проговорила:
   Плохи наши дела!
   Что случилось? - Эмилия с тревогой гладила подругу по волосам.
   Завтра Юльку отправляют в областную онкологическую больницу, - обречённо сказала Марта и надрывно заплакала.
   Это ничего не значит, пусть обследуют, может, обойдётся?
   Не обойдётся, - вступил в разговор Алексей, - врач сказал, плохие анализы, почка отказывает, возможно, сразу на диализ отправят.
   Как же так, Юлька - крепенькая и здоровая девочка, и вдруг - такое? - с недоумением развела руками Эмилия.
   Это всё проклятая радиация. Её мать умерла от онкологии, и дочь заболела, - заледенелым от страха голосом ответила Марта.
   Здесь место для жизни неважное, зона с периодическим контролем, а они жили в зоне отселения. Это опасно. Посмотрите, сколько кругом больных раком? А там ещё больше, - добавил Алексей, дрожащей рукой капая для жены валерианку.
   Но ведь действуют государственные программы, людей обследуют, лечат, - пыталась найти слова утешения Эмилия.
   К сожалению, эти программы малоэффективны. Люди болеют, и ничего нельзя поделать. Остаётся только уповать на врачей, может они смогут помочь доченьке? - вытирая платком размокший нос, с надеждой произнесла Марта.
   ***
   Целую ночь Эмилия думала о несчастной судьбе девочки. За что посылаются такие испытания? Столько народа пострадало от проклятой радиации! Самое страшное, что её нельзя увидеть, осязать, опасность не ощущается и на первых порах никак себя не проявляет. В лесах стоят предупредительные таблички, где ясно сказано: "Грибы и ягоды собирать запрещено!" Но наступил сезон, и все ринулись в лес.
   Как-то Марта привела в пример соседку. Несмотря на то, что той уже семьдесят лет и женщина она грамотная, бывшая учительница, а как рассуждает: "Что радиация? Я всё ем - и грибы, и ягоды лесные, и не бегаю по лабораториям проверять. Слава Богу, здоровая, ничем не болею! А люди лишний раз пошевелиться не хотят, вот и придумывают всякие отговорки". Марта тогда сильно возмущалась, пересказывая всё это. Понимаешь, говорила она, с высоты преклонного возраста можно многое себе позволить, а детей разве годиться отравой кормить, у них ещё не сформированы организмы и вся жизнь впереди.
   Эмилия соглашалась с доводами подруги. Раз так случилось, что доводится жить в радиационной зоне, то все обязаны подчиняться правилам, основанным на научных исследованиях. А с детьми нужно обходиться особо бережно. Не дело водить их в лес, где стоят предупреждающие знаки, разрешать купаться, где попало. Да и кормить надо проверенными продуктами, это даже не обсуждается! А чтобы очистить организм от вредных веществ, хотя бы раз в год не помешает выезжать в чистую зону. Правила незамысловатые, их должны знать и соблюдать все. Недаром говорят: "Бережёного Бог бережёт".
   Только как объяснить всё это людям? Вот и Юлька. Родилась в зоне отселения. Это значит, радиация там запредельная. А ведь период распада некоторых элементов триста лет и больше. Там жить нельзя! Но сложилось так у её родителей, что именно там пришлось обосновываться. И какая трагическая судьба у всей семьи!
   ***
   Наступило воскресенье. Промучившись от бессонницы до утра, Эмилия встала и направилась в церковь. У неё появилась потребность обращаться к Богу, молиться, делиться переживаниями, просить прощения за прегрешения и благодарить за те милости, которые посылаются свыше. Всё это помогало обрести душевный покой, которого так не хватало раньше.
   Вот и сейчас растревоженное сердце привело прямиком к Богу. Стоя на коленях перед иконами, она горячо молилась: "Господи, сделай так, чтобы Юлька выздоровела! Ведь ошибаются иногда врачи? Пресвятая Богородица, заступись, спаси, сохрани". Так хотелось защитить Юльку, поддержать Алексея и Марту. "Боже, помоги этой семье, смилуйся над ними!"
   - Отец Сергий! - обратилась Эмилия к настоятелю храма, - прошу, помолитесь за Юлиану! Страшные подозрения у врачей, похоже, у девочки онкология.
   - Обязательно помолюсь, - пообещал священник. - Только пути Господни неисповедимы. Всё в руках его. А мы должны лишь довериться да подчиниться высшей воле, как врачу, который делает человеку операцию, чтобы исцелить болящее тело. Положись на Господа и молись.
   Отец Сергий благословил Эмилию, и, поцеловав крест, она вышла из церкви с надеждой и верой в то, что Бог милостив и обязательно поможет.
   ***
   Мишка Жемчужин зачастил в гости к новым дачникам. Бывает, человек попадает в компанию, где ему с первой минуты неуютно и некомфортно. Нет ни общих тем для разговора, ни общих увлечений, и человек понимает, что попал не в свою стаю. Его окружают чужие люди, которым не интересен он, и которые не интересны ему. А бывает, наоборот, с первой минуты чувствуется родство душ. С этими людьми хочется общаться, появляется желание сблизиться, влиться в вожделенное общество.
   Так произошло и с Мишкой. Новые друзья притягивали, их нарочитая раскрепощённость будоражила Мишкины нервы. Так хотелось стать вровень, сделаться таким же независимым и свободным. Правда, это не всегда получалось. Пока его использовали лишь для того, чтобы раздобыть дурь да сбегать в магазин за спиртным и провизией. Мишка изо всех сил старался, выполняя их прихоти. Ведь за это Стела и Виолетта гладили шею, трепали гриву, и даже целовали... в губы. Короче, обращались, как с маленьким щенком, которого можно приласкать, а при желании пнуть. Но толку обижаться? Всё стерплю, а своего добьюсь, твёрдо решил он и продолжал упорно набиваться в товарищи к новым дачникам.
   Вот и сейчас только утро, а Мишка тут как тут. Парни ещё спят, а девушки расположились в гостиной, пытаясь взбодриться чёрным горячим кофе. После вчерашних возлияний головы у обеих разламываются, а силы и вовсе куда-то исчезли.
   Виолетта, увидев Мишку, жалобно простонала:
   Дружочек, принеси воды и мокрое полотенце.
   Потерпи маленько.
   Мишка бросился выполнять просьбу, довольный, что оказался полезен. Не найдя в доме ничего другого, схватил платок, лежащий на стуле, намочил, вернулся в гостиную и обернул голову девушки. Отметив жалкий вид болящей, он примостился рядышком на полу и стал поглаживать острую девичью коленку. Виолетта с облегчением выдохнула, запустила пятерню с тонкими костистыми пальцами в густые кудри Мишки и, лениво перебирая волосы, спросила:
   А зачем тебе длинные локоны, сейчас это не модно, наши ребята почти все под ноль стригутся?
   Для цыгана коротко остричься - бесчестие. Ни один уважающий себя ром так ходить не будет. В старину только изгнанных из табора обривали, это считалось позором, да и теперь не приветствуется. А перед вами настоящий ром, - с гордостью заявил Мишка.
   Надо же, как всё сложно, - удивилась Стела.
   А девушки у вас ходят с короткими волосами? - опять вступила в разговор Виолетта.
   Нет, это тоже не принято. Ни стриженой, ни в брюках нашу девушку не увидишь.
   Цыгане, оказывается, узурпаторы, - потешаясь, Стела, подмигнула подруге, но тут же скривилась от пульсирующей в голове боли и жалобно застонала.
   Такие законы, - возразил Мишка, вскользь бросив раздражённый взгляд.
   Не вериться, что все следуют таким суровым правилам, - с вызовом заявила Виолетта.
   Настоящие ромалы чтят древние порядки, а кто увиливает, тот не достоин носить звание рома.
   От негодования Мишка свирепо зыркнул на девушек глазами и, будто спесивый конь, широко раздул ноздри.
   Надо же, какой гордый! - Девушки намеренно задавали провокационные вопросы, ради развлечения подтрунивая над амбициями парня.
   А Мишка? Как телок, вёлся на подковырки и ещё больше распалялся. Цыганки не посмели бы так разговаривать и прикасаться к себе не разрешили бы, а с этими всё можно, кипел он от негодования. С одной стороны, немного завидно, а с другой - это же позор. Девицы доступные и развратные. Но в то же время, такие податливые, манкие. Они будоражили воображение и заставляли содрогаться в неге, стоило лишь подумать об их прелестях. Даже не понятно, кто кому в этой компании принадлежит? Похоже, здесь свободные нравы и это никого не смущает. Цыган за свою женщину убил бы, а наркоманам и дела нет, под кайфом все равны.
   Мишка вспомнил первый опыт курения травки. Нутро тут же откликнулось нетерпеливыми толчками, а тело покрылось зудящими пупырышками. Так захотелось попробовать ещё разочек! Что за дела? Организм жаждет состояния невесомости и блаженства, которое довелось тогда испытать. Ради этого многим поступиться можно. Не удержавшись, Мищка прекратил бычиться и примирительно предложил:
   Может, ещё травки достать, так я мигом?
   Что, понравилось? - Стела шаловливо заглянула в глаза, - заметно же, что в первый раз курил.
   Ну и в первый, подумаешь! - пытаясь загладить недавнюю размолвку, как ни в чём не бывало, ответил Мишка. - Захочу, ещё попробую.
   Захоти, а мы посмотрим, - подмигнули друг дружке девушки.
   Что смотреть, деньги давайте, - расхрабрился Мишка, готовый к новым свершениям.
   Деньги? А заработать не пробовал? Бесплатно ничего не бывает, за всё платить надо, - хитро прищурилась Виолетта, наблюдая за его реакцией.
   У меня ничего нет, - отрезал Мишка и отвернулся.
   Что за цыган, у которого в кармане пусто? - делая вид, что удивляется, спросила Стела. - Укради, и зазвенят в мошне монеты.
   В деревне воровать нельзя, за это изгнать из дома могут, да ещё и остригут, тогда точно на цыгана походить не буду.
   А зачем в деревне, в городе укради, - озорно переглядываясь с подругой, сказала Виолетта.
   Что украсть-то? - недоуменно развёл руками Мишка.
   А что вы цыгане, обычно воруете? Коней, наверно.
   Где ж его взять, коня?
   Не тупи, - проворковала Стела. - Машину угони и продай, вот и деньги будут. Не нам тебя, цыгана, воровскому делу учить.
   Мишка призадумался, искусительницы задели самые потаённые мысли!
   А ещё, когда он направился домой, Стела, озорно потешаясь, выкрикнула вдогонку: "Без коня больше не приходи"!
   По дороге Мишка возбуждённо разговаривал сам с собой: "Действительно, цыган я или не цыган? Как иначе разбогатеть? Работать? Много не заработаешь. Жить с того, что женщины принесут? Что за жизнь? А стоит одно хорошее дельце провернуть, и год о деньгах думать не придётся. Любую красотку подцепить смогу, в ресторанах завсегдатаем сделаюсь, а самое главное - мотоцикл куплю и путешествовать отправлюсь. Все пути обойду, все дороги объеду!" Эти мысли взбудоражили его, всё перемешали в голове и окончательно лишили покоя.
   ***
   Юлианну положили на обследование в областной онкологический центр. Подозрения районных врачей подтвердились, у неё диагностировали рак почки. Предстояла длительная и нелёгкая борьба за жизнь девочки.
   Марта, слабая и хрупкая в других обстоятельствах, в беде сумела сконцентрироваться и действовала, трезво оценивая ситуацию. Хуже обстояло дело с Алексеем. Привыкший отвечать за семью, сейчас он неожиданно растерялся, не знал, как повлиять на ситуацию и помочь дочери. Алексей закрывался в комнате и часами сидел, погрузившись в бесконечные думы. Марта не знала, как заставить мужа встряхнуться. Ей тоже тяжело и больно, но надо действовать, искать выход, а не сидеть, сложа руки.
   Она в очередной раз попросила Эмилию присмотреть за детьми и уговорила мужа съездить обратно в Гомель. Там, посоветовавшись с лечащим врачом, приняли решение оперировать девочку. Доктор заверил, что если всё пройдёт хорошо, то после удаления опухоли её переведут на систематический гемодиализ и будут искать донора для трансплантации почки. Но проводить операцию лучше в республиканском онкологическом центре, поэтому необходимо определить Юлианну туда.
   Пришлось, не откладывая, ехать из Гомеля в Боровляны и ложиться в очередную больницу.
   Крошечка, деточка, - Марта с чувством прижимала к груди расстроенную дочь, - держись и помни, мы всегда будем рядом, что бы ни случилось.
   Так страшно! - растерянно льнула к матери Юлька.
   Не бойся, - вступал в разговор Алексей, - мама будет находиться рядом, пока не поправишься, а мы с ребятами обязательно навестим вас.
   А как же дома без мамы, с кем маленький Сашка останется?
   Всё утрясётся, лишь бы наша девочка выздоровела.
   Юлианну успокоили, но обратно ехали с тяжёлым сердцем. Марта переживала. Сколько всего предстояло переделать дома! И всё срочно, в спешке! Надо втолковать Алексею, где что лежит, как вести хозяйство, попросить Эмилию, чтобы подсобила детям с уроками, еды впрок наготовить, всё перестирать, перегладить. В последнее время, чтобы не поддаваться унынию, Марта непрерывно чем-нибудь занималась. Раскисать нельзя, сейчас именно от неё зависит судьба не только Юльки, но и всей семьи. А потом - снова в больницу.
   Дети по очереди дежурили у окна, высматривая машину, и когда она появилась на дороге, выбежали во двор и забросали родителей вопросами.
   Папа, мама, как там Юлька? - затараторили в один голос, бросившись обниматься.
   Хорошо, - заверила Марта, - Юльке сделают операцию, и глядишь - поправится. Только кому-то нужно находиться рядом. Без меня справитесь, будете отца слушаться?
   Не волнуйся, всё сделаем, лишь бы Юлька выздоровела, - ответил за всех Денис.
   А теперь марш по спальням. Мы проводим тётю Эмилию и тоже пойдём отдыхать. Все устали, такой сложный день.
   Отправив детей спать, Эмилия обняла подругу за плечи. Страх за Юльку иссушил всю душу.
   Говорите правду, ничего не таите, - дрожащим от волнения голосом попросила она.
   Что скрывать? - ответил Алексей, - операцию сделают, опухоль удалят, но требуется трансплантация почки. Пока не найдут донора, Юлька будет на гемодиализе. Однако долго так не продержаться! А где его взять, донора? Родственникам проще, чей-то орган обязательно подойдёт, но у Юльки никого нет. Её включат в банк данных, и придётся ждать в порядке очереди, которая может никогда не наступить. Ведь требуется ещё и совместимость, а на это нужна большая удача.
   Или большие деньги, - добавила Марта, - которых, к сожалению, нет.
   Но есть же какой-то выход? - с надеждой произнесла Эмилия.
   Тут разве чудо поможет. Только и осталось, что на Бога уповать, - заключила расстроенная Марта.
   Вот и будем у Бога просить милости. Всё закончится хорошо, увидите. Ладно, отдыхать пора, устали с дороги, - Эмилия оделась и направилась к выходу.
   Подожди, на улице стемнело, пусть Алексей проводит, - попыталась задержать подругу Марта.
   Тут близко. Хочется одной пройтись.
   Эмилия вышла на воздух и, щурясь, подняла глаза к небу. Полная, белоликая луна ярко освещала дорогу, в окнах домов горел свет, сочилось тепло и хотелось верить, что там живут счастливые люди.
   Но Эмилия, поглощённая мыслями о больной девочке, не могла сейчас думать о других. Она понуро брела по обочине дороги, как неожиданно перед глазами невесть откуда вырос агроном Маркевич.
   Эмилия? - с удивлением произнёс он и щеголевато поклонился.
   Что? - испугавшись но, не подав вида, выдохнула она.
   Не страшно в одиночестве ходить?
   А кого бояться? - ухмыльнулась Эмилия.
   Да хоть бы меня. Вот сгребу красавицу в охапку и увезу далеко-далеко.
   Разве я давала повод разговаривать с собой таким тоном? - попыталась поставить нахала на место Эмилия.
   А чего ломаться? - уже другим тоном заговорил Маркевич. - Всё равно никого лучшего тут не найдёшь, а в столице, как понимаю, уже отблистала.
   Игорёк в очередной раз полез с объятиями, но получил увесистый толчок в грудь, не удержался на ногах и... с размаху шлёпнулся в разъезженную машинами грязкую колею. Эмилия высвободилась и без оглядки кинулась домой.
   Игорёк медленно поднялся и с опаской осмотрелся вокруг. Переживая, как бы кто не увидел конфуза, он гневно чертыхнулся и тупо уставился на перемазанные штаны и белые носатые туфли, от грязи, заблестевшие сейчас чёрным лаком. И тут его прорвало: " Шалава, дрянь подзаборная, никуда от меня не денешься, на коленях приползёшь пощады просить, паскуда!".
   Долго ещё разлеталась по улице его сочная брань, а когда успокоился, разъярённо зашлёпал домой, не обращая внимания на грязь и лужи под ногами.
   ***
   За каждодневными делами Эмилия совсем забыла про бабу Веру, а та как раз нуждалась в помощи. Пришло время собирать яблоки. Урожай в этом году выдался отменный, деревья гнулись под тяжестью плодов. "Куда их деват?" - в растерянности спрашивала у Эмилии баба Вера. Она уже и варенья наварила, сухофруктов насушила и всех соседей одарила, а яблок меньше не становилось. Деревья-то большие, развесистые, старых пород, на таких в урожайный год много плодов созревает. Сначала поспели малиновки, затем белый налив каждый день сбрасывал несколько мешков яблок, теперь на очереди антоновка. Баба Вера из последних сил собирала урожай.
   Приезжали частники на заготовительных машинах и скупали фрукты у местных жителей. Хоть деньги небольшие, но всё ж лучше, чем пропадут яблочки, товар-то скоропортящийся, рассудила баба Вера и каждый день собирала и упаковывала в ящики наливные плоды.
   Эмилия с самого утра явилась на помощь, но не успели приняться за работу, как из дома соседей Наташки и Олега стала доноситься грубая брань, на всю деревню горланил Олег.
   - Что с человеком стряслось? - заохала баба Вера, - раньше редкий случай, когда лишка хватит, а этим летом уже два раза до полусмерти напивался, и вот на тебе, опять дебоширит.
   Что тут поделаешь? - Эмилия с трудом разогнулась и, прикрывшись ладонью от слепящего солнца, посмотрела в сторону соседской хаты. - Взрослый человек, должен понимать, что творит.
   Как надрывается? Наташку жалко, худенькая, щупленькая, а этот детина, если огреет, мало не покажется, - баба Вера, прислушиваясь, освободила от платка ухо и с любопытством вытянула в сторону соседской хаты шею.
   Олег не унимался.
   Вот ирод, разошёлся. Обычно даже пьяный тихий, а тут вишь, как разобрало, - продолжала негодовать баба Вера.
   Может, сходим, посмотрим. Если что, будете отвлекать разговорами, а я Наталью из дома выведу. А там пусть попробует сунуться, так не грех и милицию напустить, - предложила Эмилия.
   И правда, что ж мы, нелюди, что ли, имеем право вмешаться, - баба Вера выпрямилась и решительно проследовала к калитке, увлекая следом Эмилию.
   По дороге поносили дебошира, как только могли, но, подойдя ближе к дому, оробели. Разъярённый Олег что есть мочи орал: "Ты, паскуда усатая, думаешь, хвост трубой наставила да сбежишь? Дудки, всё равно достану!" Следом полетело что-то из мебели и с устрашающим грохотом разлетелось на мелкие куски. "На тварь, получай!"
   Совсем свихнулся. Последними словами обзывается! Убьёт же, ирод, жену.
   Надо идти, ничего не поделаешь, - прошептала Эмилия.
   Страшно, ещё и нам попадёт, - с опаской оглядываясь по сторонам, проговорила баба Вера.
   Набравшись храбрости, готовые пострадать за Наташку, в дом заскочили одновременно. Но вот незадача! Посреди комнаты стоял абсолютно трезвый Олег. Приостановившись в сенях, подружки растерялись, не зная, что и делать.
   Первой пришла в себя Эмилия и, тушуясь, нерешительно произнесла:
   Мимо проходили, дай, думаем, к Наташке зайдём, проведаем соседку.
   А где, кстати, жена, - оглядываясь по сторонам, спросила баба Вера.
   В магазин ушла, уже часа два, как дома нет.
   Так, а нам это, голоса вроде почудились, - заикаясь, с трудом вымолвила баба Вера.
   Да вот с кошкой воюю, - в ответ стыдливо улыбнулся Олег, - зараза, пока Наташки нет, лапой клетку открыла и канарейку съела, а сейчас зашилась в подпечек и сидит, не вылезает. Вот что жене сказать? Узнает, со свету сживёт за птичку.
   Эмилия при Олеге еле сдержалась, но выйдя за порог, упала на лавку и принялась в изнеможении хохотать. Баба Вера вначале оправдывалась, мол, ошиблась, бес попутал, а потом последовала за Эмилией. Они еле добрались до сада и целый день прыскали от смеха.
   ***
   Мишке Жемчужину не давал покоя последний разговор с Виолеттой и Стелой, и если раньше его мало заботило, кто на чём ездит, то теперь только и делал, что присматривался к машинам и их владельцам. Решил, что это просто, украсть. Зато потом какая жизнь наступит! Мишка в грёзах рисовал привлекательные картинки, одна лучше другой. Вот едет он по деревне на мощном джипе, а все вокруг стоят с открытыми ртами и только моргают от изумления. Или ещё. Выходит весь крутой из авто, вынимает навороченный айфон и развязно беседует на всякие важные темы, распоряжения отдаёт, и взбучку во всеуслышание собеседнику устраивает.
   Сладостные думы елеем обволакивали сердце Мишки. При деньгах стану вровень со столичными друзьями, травки куплю, в шмотки модные обряжусь. Больше не придётся унижаться да дозу выклянчивать, сам за удовольствия расплатиться смогу. В мечтах Мишка уже имел всё, что только душе угодно.
   Но если тачку сбыть целиком, могут поймать, трезво рассудил Мишка. Лучше разобрать и продавать частями, так проще следы замести. А запчасти тоже стоят дорого. А ещё Мишка прикинул, как бы договориться с частной автомастерской, где у него есть знакомые ребята, и сдать всё оптом. Так разумнее будет. Главное, укромное место сыскать да вдали от посторонних глаз спрятать, а затем разобрать машину. Важно и вариант подходящий выбрать, да хозяина не из крутых, иначе может и в асфальт закатать, если дознается, содрогнулся от ужасающей мысли Мишка.
   Он начал ездить в райцентр, присматриваться к машинам и их владельцам, прикидывать, на чём лучше остановиться. И когда на глаза попался новенький "Мерседес", хозяин которого купил эту машину, работая гастарбайтером в России, Мишка решил, что лучшего варианта не найти. Приметил заброшенный барак в соседней деревне, куда собирался спрятать угнанный автомобиль, заранее договорился со слесарями из автомастерской о сбыте запчастей, подобрал момент и в отсутствие хозяина сделал слепок ключа от гаража. Незаметно проследил за клиентом и вычислил, что тот обычно по утрам уезжал, а к обеду возвращался обратно, ставил машину в гараж и до следующего дня не появлялся.
   Мишка решил совершить кражу под вечер и тщательно, как ему казалось, всё спланировав, наметил день угона.
   ***
   В ту ночь Мишке не спалось. Издёргавшись в тревожном забытье, он проснулся с рассветом, немного повалялся в постели и встал. Одевшись, наспех позавтракал и заспешил на автобус, который по утрам курсировал до райцентра и обратно. Пришлось долго отираться на вокзале, поджидая, пока машину поставят на место. Время тянулось медленно, нервы от напряжения вздыбились, даже потряхивать начало. Мелочи, главное, чтобы всё получилось, успокаивал себя Мишка. Пора! Незаметно подкрался к гаражу и заглянул в щёлочку. Всё в ажуре, авто на месте! Мишка удовлетворённо потёр руки и принялся открывать дверь. Чёрт, замок заело! Теребить ключ пришлось долго. Наконец-то получилось! Он проскользнул вовнутрь, трясущимися руками ухватился за руль и уже, было, намерился нажать на газ, но ... неожиданно вошёл хозяин.
   Вот так за дела! Вначале он растерялся и какое-то мгновение исступлённо смотрел на Мишку. Затем, сообразив, что происходит, устремился вперёд и за шиворот выволок грабителя на пол. Завязалась драка. Мишка схватил обидчика за горло и принялся душить. Тот сумел вырваться, вскочил на ноги, но не заметил открытый люк подвала и с размаху полетел вниз головой, да так и остался лежать на железных ступеньках.
   Мишка оцепенел. Придя в себя, с опаской наклонился и обнаружил, что человек не двигался. Рука несколько раз импульсивно дёрнулась, но потом и она безжизненно повисла в воздухе, а под головой начало расплываться кровавое пятно. Мишка подождал ещё минуту. Стало так страшно, что даже мыслей никаких в голове не появилось, вмиг забыл и о машине, и о притязательных планах разбогатеть. Он в панике бросился наутёк. Бежал долго, сначала по пустырю, затем по лесу, наконец, обессилел, упал на траву и зарыдал. Неожиданно пришло осознание, что с этой минуты превратился в убийцу. Противный, липкий страх начал медленно обволакивать тело. Сколько пролежал в беспамятстве, Мишка не помнил. Когда же поднялся, словно пьяный, направился прямиком к вокзалу. Прохожие видели, что человек не в себе и обходили стороной, а он, ничего не замечая вокруг, лишь непрестанно бубнил: "Я не убивал, это не я убил".
   ***
   Эмилии трудно найти свободную минутку, чтобы побыть наедине с собой. Давно не приходилось жить в таком стремительном темпе. Когда-то в юности, во Владивостоке она была очень занятой девушкой. Энергия захлёстывала, получалось успевать всё.
   Положение изменилось с переездом в Минск. Стас безжалостно подавлял её своим авторитетом и насмехался над всеми начинаниями. Постепенно Эмилия потеряла веру в себя, в свои силы и впала в оцепенение, какое-то сонное состояние. Даже окружающий мир перестал интересовать, всё, что происходило вокруг, воспринималось равнодушно и холодно. Со стороны казалось, что Эмилия - уверенная самодостаточная женщина, на самом деле смысла в таком существовании не было. Вокруг образовалась пустота, яркость и вдохновение из жизни незаметно ушли. В то время Эмилия сравнивала себя с ивой, которая склонилась над прудом в городском парке. Листочки у неё как бы и зелёные, но бледные, худосочные. От этого казалось, что дерево хоть и прекрасное, но грустное и вызывало скорее жалость, чем восхищение.
   А сейчас Эмилия вела насыщенную жизнь и ощущала себя нужной, полезной. Поддерживала бабу Веру, потому что та нуждалась в помощи, ухаживала за детьми, потому что у подруги в семье горе. Сумела найти себя в профессии, завоевала любовь односельчан, и даже Жулька бабы Веры целый день выглядывала Эмилию и с радостью бросалась под ноги, егозливо помахивая хвостом, стоило войти в калитку.
   Помогая всем им, Эмилия щедро делилась невостребованной ранее добротой, в её существовании появился сакральный смысл. Даже местная природа благоволила. Когда взгрустнётся, Эмилия шла к реке, умывалась чистой водой, вдыхала терпкий запах трав, и становилось легче. Река бережно обволакивала и исцеляла раны, давая силы не просто выживать, но полноценно жить.
   И всё бы хорошо, не заболей Юлианна. Девочка постоянно находилась в Боровлянах, родители часто навещали её и оставались в больнице. Эмилии приходилось готовить обеды, стирать, убираться. Дети нуждались в помощи, один Сашка, сколько внимания отнимал!
   А как-то услышала разговор Виктора и Вареньки. Виктор жаловался, что много уроков задано, да ещё доклад про Баха написать надо.
   Кто такой этот Бах? - пожимая плечами, спрашивал он у сестры.
   Совсем от жизни отстал! - с насмешкой и укором отвечала та, - это ж музыка такая - бах, бах, бах.
   Эмилия рассмеялась.
   Какая музыка? Это композитор немецкий Иоганн Себастьян Бах. Эх вы, знатоки.
   Приходилось помогать и с уроками. Сама в своё время хорошо училась, и сейчас справляться со школьной программой не составляло труда, а дети этим пользовались, особенно Варенька. Один Денис, как старший, не приставал к Эмилии, и в домашней работе старался всячески подсобить. Понимал, что она не привыкла к тяжёлому сельскому труду, и всё, что касалось скотины, брал на себя, а младших братьев и сестёр заставлял помогать по дому.
   Не стесняйтесь, - наставлял он, - что надо, говорите, всё сделают.
   Сама справлюсь, - успокаивала его Эмилия.
   Так не годится, - по-хозяйски распоряжался Денис, - пусть Витя овощей со стёпки принесёт, картошки накопает в огороде, чтобы было из чего обед сварить, а Варвара поможет.
   Эмилия сама невольно подчинялась властным приказам Дениса.
   Не иначе, в большие начальники метишь, командовать хорошо получается, - с уважением говорила она.
   Командовать с головой следует, - резонно замечал Денис, - а для этого учиться надо. Я в аграрный технический университет поступать буду, фермером стану, миллионером.
   Какой молодец! - восхищалась Эмилия.
   В гости к Добрашам зачастила Оксанка. Зная, что в семье беда, она тоже старалась помочь - брала Сашку и отправлялась гулять. Денис и Витя, по-быстрому разобравшись с делами, спешили присоединиться, и компания прохаживалась по деревне уже вчетвером. Соседи смеялись, что у Оксанки каждый день кавалеры прибавляются, скоро роту за собой водить станет. Она отшучивалась и с упоением тискала маленького Сашку. Старшим братьям ничего не оставалось, кроме как с завистью посматривать на их нежности.
   Сашка расплывался в восторге, довольный, что его на прогулки берут взрослые, да ещё столько внимания уделяют, чего раньше никогда не случалось. Он обнимал Оксанку ручонками и командовал, что делать, куда идти дальше. Хитрец просил купить мороженое, фанту и, уплетая угощение, требовал, чтобы ещё и на руках носили, потому что ножки болят. Денис пытался строго посматривать на плутишку, грозно щурил глаза и махал пальцем, но Сашка отворачивался и делал вид, что не понимает, чем так не доволен брат. При Оксанке воспитывать его не получалось, и Сашка, всё прекрасно соображая, напропалую пользовался особым положением.
   ***
   Марта и Алексей уже несколько дней не отходили от Юльки. Девочку долго готовили к операции и, наконец, ответственный день наступил. Врачи предупредили, что риск большой, при удалении опухоли возможны осложнения. Родители поддерживали Юльку, успокаивали, как могли. Марта старалась не подавать вида, что волнуется, лишний раз не тревожить дочь. При Юлианне они с Алексеем улыбались и шутили, но стоило выйти из палаты, сдержать слёз не могли. Алексей успокаивал жену:
   Поверь, всё закончится хорошо. Медицина у нас на высоком уровне. Врачи порой чудеса творят. Да и Юлианна умница, посмотри, как держится.
   Знаешь, Алёшенька, пойдём в храм, - попросила Марта, - я где-то слышала, что самые несчастные те люди, за которых никто не молится. Мы никогда не ходим в церковь, не просим милости для своих детей. А сейчас сердцем чую: Юльке именно это нужно.
   Мы же молитв не знаем и вроде как атеисты, - растерянно пожал плечами Алексей.
   Так можно же своими словами попросить у Бога, чтобы наша доченька выдержала испытание. И если он есть, обязательно услышит, не может не услышать.
   Зашли в молитвенную комнату, оборудованную тут же в больнице. Сколько времени провели перед иконами, неизвестно. Чувствуя бессилие, не имея возможности помочь своему ребёнку, они в изнеможении вторили друг другу: "Господи, спаси и сохрани. Господи, спаси и сохрани. Господи, спаси и сохрани".
   Вернулись в операционную. Долго молча сновали туда-сюда. Ноги у обоих потеряли чувствительность и двигались уже с трудом. Казалось, операция шла бесконечно долго, время застыло. Мучительные часы надежды и всепоглощающего страха! Марта, закрыла глаза и продолжала самозабвенно молиться: "Господи, помоги докторам достойно справиться со своей работой",- шептала она высохшим от переживания колючими губами.
   Наконец дверь отворилась. Они низко склонились перед истомленными докторами, от профессионализма и таланта которых сейчас зависела жизнь дочери. Марта принялась всматриваться в лица, пытаясь понять, как всё прошло.
   Ведущий хирург уставшим, но довольным голосом объявил: "Операция завершилась успешно, и теперь всё зависит от внутренних сил организма". Другой врач добавил, что родителям нужно запастись терпением и ждать. Первые сутки больная проведёт в реанимации, а потом, если всё сложится хорошо, её переведут в общую палату, где маме или папе придётся какое-то время поухаживать за дочерью, помочь оправиться после наркоза.
   Марта впервые за последние дни вздохнула с облегчением. Один этап с Божьей помощью пройден, и хотя это лишь начало непростого пути к выздоровлению, несомненно, всё остальное тоже получится.
   Алёшенька, езжай к детям, там ты сейчас нужнее, - отяжелевший язык с трудом выговаривал нужные слова.
   Как же одной справиться? Тут даже отдохнуть негде.
   Ничего, на кушетке в коридоре перекантуюсь, это не важно. Главное, быть рядом, когда Юлька проснётся.
   Хорошо, поеду, но дети под присмотром Эмилии и, думаю, со всем справляются.
   Пропали бы без Эмилии! - устало улыбнулась Марта мужу на прощание.
   Проводив Алексея, она грузно опустилась на кушетку и принялась растирать набрякшие икры. Ноги совсем перестали слушаться, превратились в негнущиеся ходули, но мысли сейчас были не о ногах, а о том, что ещё предстоит пережить на пути к выздоровлению дочери.
   ***
   Алексей вернулся из Боровлян уставший, но счастливый. Завидев отца, дети бросились навстречу, желая быстрее узнать, как Юлька.
   Всё хорошо, операция прошла успешно. Теперь осталось ждать выздоровления, - он разделся и тяжело опустился на диван.
   - Когда резали, Юлька кричала? - Варенька присела рядом, пытаясь утихомирить мелко дрожащую верхнюю губу.
   Никто её не резал, а операция проходила под наркозом. Больной в таком состоянии спит и ничего не чувствует, - Алексей обнял дочь и бережно прижал к груди.
   Мальчики выдохнули с облегчением, а Варенька взахлёб разрыдалась. Раньше переживала, но виду не подавала, а сейчас не выдержала.
   - Успокойся - уже всё позади, - с придыханием погладила её по голове Эмилия.
   Это от радости, что Юлька не умрёт.
   О смерти никто и не говорил, - Алексей попытался подбодрить расстроенную дочь, - ваша сестра сильная и всё преодолеет. Да и поддержать есть кому, ведь так? - обратился он к остальным детям.
   Конечно, папа, у нас крепкая семья, - за всех ответил Денис.
   Поздно уже, домой пора. Захочешь поесть, ужин Варя разогреет, - обратилась Эмилия к Алексею и на прощание участливо пожала руку.
   Денис вызвался в провожатые. Он давно мерился побеседовать, да всё смелости не хватало. Как хорошо на улице, спокойно и уже успело стемнеть. С неба сорвалась звезда, полетела вниз и пропала в глубинах космоса, чуть-чуть не дотянув до земли. Кругом оглушительная, неземная тишина, самый подходящий момент для выстраданного разговора. Денис, заикаясь, выдавил из себя слова, на которые с таким трудом решился.
   Понятно, что Юльке для жизни нужна почка. Вот я и решил отдать свою. С меня и одной хватит, - от напряжения лицо его покрылось мелкой испариной.
   Видишь ли, - аккуратно попыталась объяснить Эмилия, - не так всё просто. Родной брат, наверное, мог бы стать донором. Но ты Юльке не кровный родственник, и вероятность того, что твоя почка подойдёт, ничтожно мала. Ведь нужна совместимость, иначе орган не приживётся. Поэтому на такое чаще идут близкие люди, или больной ждёт, пока врачи сами найдут подходящий вариант, а для этого требуется время. У Юльки нет родни, поэтому придётся ждать. Существуют специальные банки донорских органов, вот оттуда и есть вероятность получить помощь.
   Денис поник. Нелегко дался этот поступок, но стоило для себя всё решить, появилась надежда. А теперь она исчезла, и опять остались лишь отчаяние да тревога.
   Не переживай, сестра выздоровеет, вот увидишь, - Эмилия участливо погладила его по плечу.
   Обязательно выздоровеет! - твёрдо отчеканил Денис.
   ***
   Лето подходило к концу, в совхозе все силы направили на сбор урожая. Хорошее выколосилось жито в этом году - тяжёлое, наливистое. Оно стонало и дрожало от ветра, наклонив полновесные головки и готовясь бросить в почву семя, чтобы дать жизнь новому хлебу. Люди спешили как можно быстрее убрать с трудом выращенный урожай. Не потерять ни колоска, ни зёрнышка! С таким девизом комбайны молотили, не останавливаясь.
   Хлеборобы, уставшие от тяжёлого труда, нуждались в отдыхе. По окончании уборки решили устроить "Дожинки", лучших работников наградить, а остальным дать возможность развеяться. Перед заведующей клубом стала задача подготовить праздник.
   Сейчас Ольга Адамовна уже не волновалась так, как раньше, ведь ей помогала Эмилия. Она проработала в клубе всего полгода, а как организовала работу! Ольга Адамовна нарадоваться не могла, глядя на помощницу. В короткое время Эмилия создала вокальную студию и драматический кружок. Старшеклассники роем вьются вокруг, им интересно всё, что предлагает Эмилия Александровна. Народный ансамбль тоже подготовил новую программу, и заведующая клубом не сомневалась, концерт получится замечательный.
   Эмилия собрала артистов, чтобы вместе отобрать лучшие номера. Пришла и Анжелика. Эмилия попросила Алеся Явора подыграть девушке. Песни цыганские, зажигательные, не хватало только музыки. Алесь согласился.
   С каким усердием он пытался подобрать нужный мотив на аккордеоне, но ничего не получалось. В этот момент к Эмилии, ненадолго отлучившейся во время репетиции, подбежала запыхавшаяся Оксанка:
   Пойдёмте скорее, там Алесь с Анжеликой сейчас подерутся! - выпалила она.
   Как подерутся? Что случилось? - с тревогой вбегая в зал, на ходу спрашивала Эмилия.
   На сцене будущие звёзды эстрады готовы были вцепиться друг другу в волосы. Анжелика, размахивала руками и доказывала, что у Алеся ничего не получается, не хватает цыганского темперамента. Алесь, весь взъерошенный, кричал в ответ, что играет хорошо, но под эту песню нужна гитара, а он аккомпанировать отказывается.
   Не ругайтесь, - попросила Эмилия, - что-нибудь придумаем, может, музыку по компьютеру подберём.
   Правильно, - Алесь нервно приглаживал непослушный чуб, пытаясь успокоиться. - А я играть не буду, даже если просить станет.
   Ещё чего, - выглянула из-за плеча подруги Анжелика, - пусть лучше язык отсохнет, чем у такого просить.
   Эмилии не понравилось, что артисты перессорились, захотелось как-то их помирить.
   Вы оба хорошо танцуете, почему бы не подготовить совместный номер? А то с этим как всегда проблемы.
   Он плохо двигается, - Анжелика победоносно вперила в Алеся ехидный взгляд.
   Кто это плохо двигается? Да лучше танцора в деревне нет! - волосы на темечке Алеся опять встали дыбом.
   Давайте попробуем, - примирительно предложила Эмилия, - сейчас подходящую музыку подыщем, вместе посмотрим и решим, получается или нет.
   Эмилия включила компьютер. Алесь торжественно подошёл к Анжелике, галантно обхватил руками талию, готовый закружить в такт мелодии, но она вдруг размахнулась и в ответ влепила увесистую оплеуху. Потом испугалась, отбежала на безопасное расстояние и опять спряталась за подружку.
   Анжелика, что это значит? - волевым жестом одёрнула девушку Эмилия.
   Понятно что? Сумасшедшая! - скривился Алесь, потирая покрасневшую щеку.
   А чего этот бессовестный меня лапает? - Анжелика с негодованием уставилась на Алеся, и белки её глаз в тон полыхающего лица покрылись красными прожилками.
   Кто! - Алесь не в силах что-либо предпринять, от возмущения начал комично подпрыгивать, чем рассмешил всех присутствующих.
   Он ничего плохого не сделал, все видели, - жестом указав на зал, возразила Эмилия.
   Цыганки не танцуют в паре. Мы никому не позволяем к себе прикасаться. Я и сама могу сплясать так, что все ахнут, - при этих словах у Анжелики горделиво заострился подбородок и высоко задрался маленький нос.
   Кто ж знал? - с удивлением и примирением проговорила Эмилия, - хорошо, будешь выступать одна, музыкальное сопровождение как-нибудь подберём.
   ***
   Наступило бабье лето - благословенная пора. Эмилия вышла из дома и блаженно зажмурилась от солнца. Вдруг заметила, что за частокол зацепился ватный комок. Сняла, положила на ладонь, дунула и долго с интересом наблюдала, как паутинка, удаляясь, распускала пушистый хвост. Издали это стало напоминать бумажного змея.
   В душе у Эмилии затишье. Не хочется ни о чём думать, а просто смотреть вверх, упиваться деревенским воздухом, ходить босиком по траве и набираться сил перед трудной работой. Домой приехал Алексей. Здоровье Юлианны улучшалось с каждым днём и настало время искать донора. Марта осталась с дочерью в Боровлянах, но Эмилии уже не надо рано вставать, бежать к Добрашам и присматривать за детьми. Появилось немного свободного времени по утрам, которое можно посвятить себе. Побыв полчаса наедине с природой, умывшись росой, она впитывала энергию наступающего дня и с энтузиазмом отправлялась в клуб.
   Расслабляться некогда, скоро "Дожинки", а концерт ещё не готов. Эмилия усиленно репетировала, шлифовала номера, по нескольку раз перекраивала сценарий.
   Из головы не выходила Анжелика. Эта своенравна девушка, тронула Эмилию. Она, как и обещала, готовила и вокальный, и танцевальный номера. И всё-то получалось одинаково хорошо и талантливо. Сильный, низкий голос Анжелики совсем не сочетался с маленькой фигуркой, пение проникало в самую душу, а танцевала она необыкновенно даже для цыганки. На сцене появлялась, как вихрь, как молния. Тут - же свивалась клубком, взметала вверх тонкие длинные руки, похожие на крылья подраненной птицы и стремительно юбками рисовала в воздухе причудливые узоры. Они сменяли друг друга так быстро, что не удавалось проследить глазом. Весь танец Анжелика держала зрителей в восторженном напряжении, а потом, так же внезапно, как и появлялась, бесследно исчезала за кулисами. Все, кто наблюдал за представлением, ещё долго находились в оцепенении от поразительного зрелища.
   Эмилия ничего не стала менять в её репертуаре, полностью доверилась вкусу и умению девушки. Единственное, что заставила сделать - отточить каждое движение, правильно спеть каждую ноту. Девушка нигде не училась, от природы имела хороший музыкальный слух и чувство ритма. Говорят, это свойственно почти всей их нации, но даже на фоне соотечественников Анжелика особенная. Пожалуй, из всех цыган, которых знала Эмилия, ещё Мишка Жемчужин наделён такими способностями.
   Говорят, Анжелика с детства помолвлена с Мишкой, и бросалось в глаза, как не лежит у девушки душа к названному жениху. Всегда весёлая, задорная и даже задиристая, она мрачнела при его появлении и старалась под любым предлогом уйти.
   А Мишка нарочито заигрывал с другими, не обращая внимания на невесту, и всем видом показывая, что Анжелика и так принадлежит ему. Она же, бойкая и острая на язык, при Мишке замолкала, опускала голову, а однажды Эмилия заметила, как на глаза девушки навернулись слёзы.
   Чувствовалось, что в отношениях этой пары не всё гладко, что Анжелике неприятен Мишка. Эмилия не смела давать советы, встревать в традиции другого народа, и в то же время, не понимала, как можно подчиняться таким диким обычаям? Жаль, что ничем нельзя помочь бедной девочке!
   ***
   Репетиции перед праздником проходили каждый день. Алесь Явор принимал участие во всех делах клуба, аккомпанировал артистам, помогал Ольге Адамовне и Эмилии, только на Анжелику старался не смотреть. Алеся покоробило, что девушка отказалась петь под его музыку.
   Анжелика тоже злилась, и они демонстративно отворачивались друг от друга, лишь нехотя кивая при встрече, да и то лишь потому, что Эмилия Александровна велела непременно здороваться. Что возомнил себе этот гордец! Тоже мне, великий артист. Играть не умеет, а берётся. Разве это музыка? Заснуть можно. Вот цыганские мелодии, это настоящее искусство!
   Только почему она краснеет, заметив Алеся? И почему так хочется смотреть на него, не отводя очей, когда он этого не видит? Анжелика презирала себя за нездоровый интерес к парню. Сначала бросала на Алеся сверкающие гневом и негодованием взгляды, но потом стала замечать, какие красивые голубые у него глаза, крепкое, мускулистое тело и непослушные льняные волосы. Она запуталась в противоречивых чувствах и уже не понимала, что это: ненависть, злость или восхищение.
   Алесь тоже возмущался поведением Анжелики. Пигалица! Коршуном бросилась, царапаться готова была. Разве может так вести себя девушка? Эти цыганки все странные. Правда, поёт и танцует она действительно хорошо. Маленькая, худенькая, моментами хочется пожалеть, даже прижать к себе, но как сверкнёт глазищами, дрожь по коже пробегает. Какая строптивая! Сколько гордости и высокомерия!
   Хотя иногда ему кажется, что именно в минуты гнева Анжелика распахивает сердце и становится уязвимой и незащищённой. Что-то в ней есть трагичное, несвойственное славянским девушкам, а от того ещё более притягательное. Правду говорят, цыганскую душу невозможно постичь! Но почему же так хочется опять и опять смотреть в её глубокие глаза? Алесь лишь вздыхает, путаясь в противоречивых мыслях, обуревающих его в последнее время. От этого взгляда не спрятаться. Толку отгонять наваждение, если оно поселилось внутри тебя.
   Алесь, - попросила Эмилия, - покажи ребятам движения "Казачка", пусть поучатся.
   Смотрите, это просто, - шагнув в круг, обратился он к танцорам.
   Сначала, перестукивая каблуками, Алесь плавно пошёл по сцене, затем распахнул руки и помчался стрелой, то приседая, то взметая ввысь. Анжелика, словно заворожённая, несколько мгновений лишь наблюдала, затем не выдержала и, поддавшись неожиданному порыву, бросилась на сцену и начала неистово плясать вместе с ним. Только Алесь исполнял русский народный танец, а Анжелика - цыганский. Они походили на дуэлянтов, каждым своим движением как бы хлестали друг друга, выказывая, таким образом, свою правоту и превосходство. Оба были прекрасны и, странное дело, смотрелись в дуэли органично.
   Когда же пришли в себя и остановились, еле дыша и глядя в глаза друг другу, то поняли, что победителя в поединке нет. Дёрнув плечами, Анжелика отошла в сторону. Алесь, весь мокрый от напряжения, направился в раздевалку, по дороге бросая на девушку вызывающие взгляды.
   ***
   Алесь Явор вместе с матерью приехал в Заречье будучи школьником. До этого семья жила в Латвии, родители обосновались там после учёбы. Раньше, во времена СССР, все республики союза считались одним государством, за границу никого не выпускали, но внутри страны люди передвигались свободно. Те же, кто хотел романтики, кто мечтал посмотреть мир, путешествовали по широким просторам союзных республик.
   Родители Алеся, Ядвига и Станислав - коренные зареченцы. Когда-то ходили в один класс, дружили, и мечтали увидеть свет. Окончив школу, надумали уехать вместе, и обязательно далеко. Внимательно изучили карту и остановились на Риге, понравилось название города и то, что это другая республика и, как казалось, другой мир. Подали документы в техникумы. Ядвига пошла в технологический, Стасик - в индустриальный. Благополучно закончив учёбу, поженились и стали жить в этом же городе. Со временем получили квартиру, долго ждали ребёнка, и Бог в конце концов сжалился, уже в зрелом возрасте подарив паре сына.
   И всё бы хорошо, но Ядвига так и не сумела привыкнуть к манерным и непонятным людям, к их укладу жизни. Душа изнывала по Родине! Даже сына, которому дали имя Александр, Ядвига на белорусский манер звала Алесем. Прожив долгие годы в Риге, она так и не стала рижанкой, а по ночам во снах неизменно наведывалась в родную сердцу деревеньку Заречье.
   А тут ещё одна за другой начали преследовать семью беды. Сначала умер Стасик. Без помощи, на чужбине, Ядвига еле перенесла горе. А потом настали большие перемены в стране. Союз распался, отношение латышей к русскоязычному населению поменялось. А дальше - хуже. В Латвии объявили реституцию - возврат собственности тем, у кого её конфисковала Советская власть. Стали отбирать дома, до Советов принадлежавшие другим владельцам. Многие люди в то время остались без крова, даже коренных жителей не обошла стороной эта проблема. Коснулась она и Ядвиги с сыном, у них забрали всё.
   Пришлось жизнь начинать сначала. По приезде на Родину, Ядвига попросила помощи у директора совхоза Ивана Владимировича Вереса. Тот внимательно выслушал соотечественницу и не отстранился от чужого горя, помог. Совхоз построил для Ядвиги с сыном добротный дом, она стала работать в столовой, а Алесь окончил школу, отслужил в армии и тоже обосновался в Заречье. Решил, не стоит повторять ошибок родителей, незачем мотаться по чужим городам и странам, надо жить дома. Заочно поступил в аграрный технический университет и с удовольствием окунулся в культурную жизнь совхоза. Ещё в Латвии довелось посещать танцевальную студию, музыкальную школу по классу аккордеона и многому там научиться. Теперь всем, что умел, делился с односельчанами. Днём трудился на тракторе, а вечером подрабатывал аккомпаниатором и участвовал во всех клубных делах. Так он имел одновременно и дополнительный заработок, и отдушину в скучноватой деревенской жизни.
   К походам в клуб Алесь приобщил и мать. От природы талантливая, с красивым голосом и хорошим музыкальным слухом, Ядвига сначала отказывалась петь в коллективе Ольги Адамовны, стеснялась.
   В мои-то годы выходить на сцену, - любила повторять она, - люди засмеют.
   Мама, ты же певунья, ещё солисткой в ансамбле будешь, - убеждал Алесь.
   Так и случилось, Ядвига начала петь в ансамбле, и её выступления стали украшением деревенских праздников.
   ***
   Мишка, еле живой, выбрался из города. Волной накатывал на него страх от осознания, что стал убийцей. Дома мать о чём-то спрашивала, младшие братья и сёстры тоже задавали какие-то вопросы, но сосредоточиться не получалось. В голове сидела одна мысль: "Убил человека!" - и деться от этого было некуда. Окутывал ужас, трудно становилось дышать, всё вокруг начинало казаться ненастоящим, вымышленным. И только мысль: "Убил человека!" - была единственно реальной и завладела всей его сущностью. Если ничего не предпринять, эта реальность затянется, как удавка на шее, и задушит окончательно, ужасался Мишка. Как быть? Раздобыть бы косячок или что-нибудь покрепче, скажем, марочку. А ещё лучше ширнуться. Тогда наверняка получиться уйти от навязчивых проблем и забыть о том, что натворил. Очень хотелось отогнать страх, заглушить боль, сделать так, чтобы перестала в голове сверлом вертеться мысль "убил человека". А то и поставить золотой укол, да гори оно всё гаром! От страха посещали и такие мысли. Но где взять денег? Мажоры пошлют куда подальше, уже предупреждали, что бесплатно ничего не дадут. Заработать негде, да и как работать в таком состоянии?
   И тут Мишке в голову пришла идея. У матери хранилось старинное цыганское украшение - золотое ожерелье, которое она собиралась подарить на свадьбу его невесте. Но эта курица и так обойдётся, пренебрежительно сморщился Мишка, подумав об Анжелике. А ему сейчас эта цацка, ох, как может помочь.
   Он подобрал момент, когда в доме никого не было, залез в тайник матери и вытащил ожерелье. Еле дотянув до утра, вынырнул из комнаты и, не дожидаясь рейсового автобуса, на попутках подался в город. Там быстро нашёл гонца и попросил подогнать чего-нибудь забористого, чтоб зацепило наверняка.
   А деньги имеются? - спросил тот.
   Денег нет, но есть это, - Мишка разжал потную ладонь, сверкнув золотом ожерелья.
   Сколько хочешь?
   Дури принеси, - с опаской оглядываясь вокруг, нетерпеливо попросил Мишка.
   Тебе что: взорвать косячок, марочку или свисток подогнать, - уточнил тот.
   Мне бы ширнуться, - Мишка трясущимися руками достал сигарету, затянулся и брезгливо сморщив нос, отшвырнул куда подальше.
   Через час придёшь на банку, помнишь, надеюсь?
   Помню, только не тяни, понял? - заканючил Мишка. - Настроение паршивое, - добавил он, сплёвывая на пыльный асфальт.
   Понял, - ухмыльнулся гонец, - Героин подойдёт? Но ты разве широман?
   А тебе дело? - огрызнулся Мишка.
   Спокойно, Джон, никого лишняя информация не интересует.
   Гонец больше не задавал вопросов и быстро испарился.
   К обеду Мишка стал обладателем внушительной дозы героина и на радостях начал размышлять, где бы оттянуться, спрятаться ото всех, чтоб не нашли. Ничего путного в голову не приходило. И тогда с ценной добычей Мишка решил ехать к новым друзьям. Без денег там уже не принимали, но с таким то подарком? Без сомнения, он станет желанным гостем. К тому же, нужна компания, своя стая, общество, где не станут задавать лишних вопросов, иначе голова просто не выдержит, лопнет от мерзких мыслей и переживаний. И Мишка поехал.
   О, смотрите, кто пожаловал? - завидев его, фальшивым голосом проворковала Виолетта.
   Ну что, украл коня, цыган? - вопросительно уставилась Стела, прищурив круглые совьи глаза.
   Украл, вот, - Мишка победоносно разжал потную ладонь.
   Оглядев содержимое, Алекс отрицательно закачал головой:
   Эту гадость пробовать? Мне косячка хватает.
   А мне интересно, да и с одного раза ничего не случиться, - заглянув в Мишкину ладонь, с предвкушением потёр руки Дик.
   Где только раздобыл такое? - удивилась Стела. - Тихоня, а тут на тебе, ширяться вздумал. С чего бы это?
   Настроение поганое, - Мишка насупился и с размаху плюхнулся на скомканную кровать.
   По очереди укололись. Пошли глюки, всем стало жарко весело, захотелось снять одежду и уйти в долгожданный аут. Алекс, посмотрев, как зацепило друзей, и минуту поразмыслив, тоже решил не отставать. Мишка, наконец, смог отогнать страшную, навязчивую мысль "убил человека". Он быстро двинулся, потерял чувство реальности, мысли спутались, и наступило состояние отрешённости. Проблемы сначала куда-то отошли, потом совсем пропали, стало хорошо, спокойно и захотелось обнять весь мир.
   Но стоило очнуться, как голова закружилась, и чёрные мысли нахлынули с новой силой. Руки колотились, нутро выворачивало. А как тяжело в сдавленной груди плюхалось сердце! Мишка настежь открыл дверь и выглянул на улицу. Там стояла тихая, звёздная ночь. Он прищурился, поглядел на небо и стал прикидывать, сколько пробыл в забытьи, но мысли путались, и собрать их в кучу никак не получалось.
   Мишка посмотрел на друзей и содрогнулся. Похожие на больших белых червей, голые, скрюченные, они вповалку раскидались по комнате: кто на кровати, кто на диване, кто прямо на замусоленном полу. У Стаса из уголков рта текла пена, спросонья он бубнил что-то невнятное, смеялся и беспорядочно тянул к потолку длинные костлявые руки. Но его никто не слышал, все находились в ауте, у каждого свои видения и свой кайф. От противного зрелища, а ещё от спёртого, тошнотворного воздуха Мишку ещё больше стало трясти. Пришлось спешно выскочить во двор. Прохладная ночь приятно окутала голое тело росой и ароматом цветов. Но даже это не принесло облегчения. Мишка вернулся обратно в лежбище, нашёл на столе баян, дрожащими руками вставил струну в вену, с трудом укололся и опять надолго забылся.
   ***
   Тем временем окрестности взбудоражила страшная новость, в районном центре нашли убитого человека. Он лежал в подвале своего гаража в неестественной позе, на теле обнаружены множественные ссадины, а череп проломлен от удара о железную лестницу.
   Началось расследование, стали допрашивать свидетелей, видевших потерпевшего в тот день.
   Что на свете робицца, среди белага дня людей жизни лишаюць, - жаловалась на рынке одна торговка другой.
   Слышала? Говорят, золото в гараже прятал, из-за этого и убили, - поддержала её другая.
   На заработки в Россию ездил. Видали, какая машина крутая! Добра всякого уйму имел, наверно, и вправду за золото порешили. Только, знать бы, кто? - вздохнул пожилой покупатель, вертя в руках увесистый кабачок.
   Узнают. Смотри, милиции сколько понаехало, быстро дело раскроют, - подхватил разговор другой покупатель, подошедший позже.
   Да чаго люди кроважадныя стали. Чалавек зараз ничога не стоиць, - страдальческим голосом протянула торговка.
   Живём слишком хорошо, - ответил пожилой покупатель, - раньше достатка не имели, да порядочными были, не воровали, а теперь кушать любят хорошо, а работать никто не хочет. Вот и результат, - он ещё немного повертел кабачок, и водворил туда, где взял.
   - Что на жизнь пенять? Мы промучились, пусть хоть дети волю увидят, мир посмотрят, да на машинах иностранных покатаются. И работать теперешнее поколение умеет, не чета нашему. Мы на количество трудились, а они на качество нажимают. Белорусские товары на весь мир гремят, а отморозков всегда хватало, во все времена, - не терпящим возражения голосом отрезал прохожий покупатель и, гордо подняв голову, пошёл дальше, ничего не купив.
   - Видаць, жизня хлебная у чалавека, - с завистью крикнула вдогонку торговка.
   ***
   Янко Жемчужин начал замечать, что с сыном творится неладное. Без сомнения, всему виной компания приезжих юнцов да девиц, что поселилась не так давно на краю села, предположил он. Говорят, Мишка зачастил к ним, а ведь там вертеп. Чего только не вытворяют стервецы, голышом по пляжу гарцуют, пьют, дебоширят, чуть не забили камнями соседскую собаку. Что может быть общего у Мишки с этими лоботрясами, они даже не ромы? Такие чему хочешь научат! Янку кипнем обдавали тревожные мысли. Сын, конечно, не дурак, но молодой совсем. А вдруг наркота! Это ж страшное дело, сколько детей уже подвихнулось! А на Мишку словно морок напал, не дозовёшься, думает о чём-то постоянно, ночами пропадает - нехорошо это. Семью создавать пора, и чем скорее, тем лучше. Анжелика, невеста, уже подросла, хорошая девчина, разумная. Время пришло поженить, твёрдо решил Янко. Вот с Пешей перетру, да и сватов зашлю, и точка.
   В доме Пашковых тоже не раз заговаривали о свадьбе дочери. Пеша давно отдал бы Анжелику Мишке, да Жемчужины всё молчат. А девушка в самом соку, негоже цыганке засиживаться. Пятнадцать-семнадцать годочков - самое время для замужества, позже уже люди интересоваться начнут - нет ли изъяна какого, раз никто не берёт.
   И только Лейла не спешила отдавать дочь. Успеет ещё взвалить на себя семейные заботы, вздыхала она. Ещё мать понимала, какой тяжкий крест, пойти замуж за нелюбимого. А то, что дочь не любит Мишку, Лейла видела. Да и кому понравится такой зять? Распутный, и в кармане пусто. Что он может дать Анжелике, кроме нищенской жизни? Но мужу перечить не будешь. Янко и Пеша давно обручили детей, Лейла смирилась, молчала да с жалостью поглядывала на дочь, сокрушаясь о её незавидной доле.
   Анжелика кожей чувствовала неладное, и стоило отцу завести разговор о том, что она уже взрослая, её как варом обожгло.
   Хватит в школу шастать, пора за ум браться, а то перезреешь, кому нужна будешь? Янко Жемчужин собирается сватов засылать, за Мишку сватать. Надо к свадьбе готовиться, пока тепло, - попытался деликатно подойти к вопросу отец.
   Прошу, - надрывно захлебнулась Анжелика, - не выдавайте за Мишку! Что это за жених, пустозвон, да и только.
   Ничего, полюбишь! С виду-то парень видный, фасонистый, а что ума не нажил, так молодой ещё. Опять-же, на что жена нужна, - отстраняясь, снисходительно улыбнулся отец.
   Анжелика выпрямилась, подняла трясущийся подбородок и страшным голосом произнесла:
   - Принуждать будете - в реку брошусь!
   Пеша от неожиданности выкатил глаза и зашёлся сиплым кашлем. Он яростно попытался выплюнуть зависшие на языке ругательства и долго мерился немеющим ртом произнести что-нибудь внятное. Когда же голос вернулся, взахлёб закричал на Анжелику:
   Видишь, мерзавка, как заговорила!
   Отец! - продолжая держать спину струной, тихо скулила Анжелика.
   Перечить вздумала?
   Пеша ударил кулаком по столу, да так, что на косточках пальцев капельками выступила густая кровь.
   Прошу, пощадите! - цепляясь за сапоги, бросилась в ноги Анжелика.
   Но Пеша властно отстранил дочь и переключился на жену:
   Это всё твоё воспитание, это книжки боком выходят. Больше в школу ни ногой, хватит науки! Вот как учёная дочь себя ведёт, отца не уважает, да ещё грозится. Запереть на ключ, и чтобы носа на улицу не казала.
   - Я поговорю с ней, - тихо произнесла Лейла.
   Вот и поговори, - рявкнул Пеша и, громко хлопнув дверью, спешно выскочил из дома.
   Лейла проверила, не слышит ли их кто, осторожно подняла дочь с пола и приобняла за дрожащие плечи:
   Смирись, - продолжая опасливо оглядываться, шепнула она, - не стоит перечить, отец добра желает.
   Мишка наркотиками балуется. Такого мужа для меня подыскали?
   Откуда узнала? - насторожилась мать.
   Все говорят. Не верите, у людей спросите. Вам расскажут, с кем Мишка время проводит, и что эта компания вытворяет.
   Обязательно узнаю, - задумчиво проговорила Лейла, - и если это правда, сделаю всё, чтобы не допустить свадьбы. А пока сиди тихо и не перечь отцу, а то худо придётся обеим.
   ***
   Последняя репетиция перед "Дожинками" особенно важна. Эмилия с Ольгой Адамовной снова и снова пересматривали сценарий, репетировали номера. Ольга Адамовна взялась испечь каравай, которым собирались чествовать передовиков, ребята подписали красные атласные ленты. И Иван Владимирович не поскупился, хорошие подарки получат те, кто намолотил больше всех зерна. Эмилия и Ольга Адамовна хотели как можно торжественнее провести награждение, чтоб событие надолго запомнилось хлеборобам. Да и все остальные заслужили отдых, ведь не часто в жизни сельских жителей случаются праздники.
   Коллектив Ольги Адамовны подготовил несколько новых концертных номеров. Многие песни звучали на белорусском языке, и Эмилия начала усиленно его изучать. В городе такой надобности не возникало, Эмилия многие годы прожила в Минске, где почти все разговаривали на русском. Но тут совсем другое дело, тут деревня и люди общаются на местном диалекте. Поначалу Эмилия с трудом понимала, что они говорят, некоторые слова оказались и вовсе незнакомы, даже в белорусском словаре найти значение не удалось. В сотне километров от Заречья проходила украинская граница, недалеко русская и польская, здесь смешались не только языки, но и культуры разных народов. Даже в маленьком Заречье жили и поляки, и русские, и украинцы, и много кто ещё.
   В своё время люди массово ехали поднимать целину. Потом некоторые вернулись в родные гнёзда, но не одни. Иван Крупа, например, привёз оттуда жену казашку. Амина, бойкая и общительная, быстро влилась в деревенское общество, выучила местные обычаи, но и свой вклад внесла в быт деревни. По большим праздникам благодаря Амине почти в каждой хате готовили вкусные казахские блюда, особенно популярными в деревне стали бешбармак и манты. Вначале зареченки с любопытством наблюдали, как ловко Амина управляется с тестом, а потом быстро переняли сноровку, и к семейным гулянкам уже каждая дома расколачивала муку и подыскивала подходящее мясо. К бешбармаку свежевали барашка, на худой конец, отрубали голову петуху. А с мантами не заморачивались и крутили фарш из того, что попадало под руку. Но тут тоже особый секрет - требовалась специальная кастрюля - мантушница. Местные кудесницы приспособили для этого обыкновенные пароварки.
   Благодаря полькам в деревне пекли торт "Наполеон". В советские времена, поваренные книги считались редкостью, да и те, что удавалось достать, разнообразием блюд не отличались и этот рецепт особенно ценился.
   А ещё все обожали украинский борщ, уваренный до коричневого колера и густую русскую окрошку. Но так как белорусов в деревне большинство, то по будням на столе у зареченцев, как правило, стояли драники, отварная бульба да душистая от кориандра и сушёного укропа мачанка.
   То же самое касалось языка. В их диалекте преобладали белорусские слова, но попадались и русские, и украинские, и польские, и даже совсем непонятные, придуманные местными жителями. Первое время Эмилия не раз попадала в курьёзные ситуации. Так случилось со стёпкой. Теперь-то она знала, что стёпка - это чулан, корец - кружка, а чоботы - сапоги.
   Но на работе Эмилии приходилось иметь дело не только с диалектом, но и с чистым литературным языком. Он красивый, звучный, и хотелось быстрее выучить его и иметь возможность петь белорусские песни, читать белорусские стихи, а главное, научиться разговаривать. Не сказать, чтобы Эмилия совсем с ним не сталкивалась, с детства от матери и бабушки слышала певучий полесский говор, но как-то не приходило в голову изучить его основательно. Сейчас же всё изменилось: ребята из драматического кружка готовили сценку из "Полесской хроники" Ивана Мележа; Виктор читал в оригинале стихи Максима Багдановича - всё это требовало соответствующих знаний.
   ***
   На репетицию самодеятельные артисты пришли всем составом, не хватало только Анжелики.
   - Странно, - удивилась Эмилия.
   - Да там дома проблемы. Отец не пускает, даже школу запретил посещать, уже и классная руководительница наведывалась, ничего не помогло, - разом зашумели собравшиеся.
   Замуж бедняжку выдают, - выкрикнул Виктор.
   Откуда знаешь? - с тревогой уставился на него Алесь.
   Все говорят. Их с Мишкой Жемчужиным ещё в детстве сосватали. У цыган так, всё родители решают, - невозмутимо ответил Виктор.
   А при чём здесь репетиция? Как же концерт? - всполошилась Эмилия.
   Противиться вздумала, вот её отец и запер. А школа уже не нужна, - отозвался кто-то.
   Да, дела! Придётся самой проведать бедную девочку и поговорить с её родителями.
   После репетиции, не откладывая, Эмилия направилась к Пашковым. Её встретила Лейла. На первый взгляд она показалась женщиной неопределённого возраста, типичной представительницей своего народа. Статную фигуру подчёркивал национальный наряд - цветастая ситцевая юбка с оборками и кофточка, наглухо закрывающая грудь. Эмилия отметила, что одежда хоть и пестрая, но подобрана со вкусом. Поразительными показались глаза цыганки, такие же, как у Анжелики - красивые и умные, а ещё до жути глубокие и проникновенные. Присмотревшись, Эмилия неожиданно поняла, что эта цыганка совсем ещё молодая женщина.
   Окинув гостью цепким взглядом, Лейла жестом пригласила войти. Эмилия, переступив порог, огляделась. В доме чисто прибрано, окна занавешены бежевыми шторами с вплетенными люрексовыми нитями, стол застелен золочёной клеёнкой. Хозяйка указала на стул и предложила чаю. Эмилия попыталась отказаться, но Лейла в раскачку проследовала на кухню и вскоре принесла большую кружку, наполненную странным напитком, издающим крепкий душистый аромат. Эмилия вежливо поблагодарила и пригубила обжигающую жидкость, отдалённо напоминающую чай.
   Какой необычный запах, - удивилась она.
   Здесь перечная мята и дикое яблоко, - Лейла оценивающе оглядывала неожиданную гостью.
   Вкусно, - с удовольствием отметила Эмилия. - Догадываетесь, что меня сюда привело? - она попыталась вызвать Лейлу на откровенный разговор.
   Конечно! Хочешь узнать, почему сегодня на репетиции отсутствовала Анжелика.
   Да. Скоро концерт, а ваша дочь главная артистка. Очень талантливая девочка. А как поёт, танцует! Кстати, где она? На репетицию не пришла.
   Отец запретил. Ослушалась, вот и результат, - просто ответила Лейла.
   Это, правда, что Анжелика выходит замуж? - смущаясь, Эмилия с трудом подобрала слова, чтобы задать этот нелепый вопрос.
   Правда. Хватит невеститься, пора о семье подумать.
   Как пора? Анжелика так молода, и семнадцати ещё нет! - Эмилия, не ожидая услышать такое, захлебнулась от досады и негодования.
   Для цыганки самое время для замужества, - Лейла, внешне сохраняя невозмутимое спокойствие, продолжала сверлить гостью прозорливым взглядом.
   На дворе двадцать первый век, а говорят, что девочку насильно за Мишку Жемчужина выдаёте? - Эмилия изо всех сил старалась не поддаваться нахлынувшему раздражению.
   Если бы это зависело от меня! Так муж решил, а перечить ему негоже, - в голосе Лейлы неожиданно появился скорбный оттенок.
   Но вы же мать, неужели дочь не жаль?
   Жаль, конечно. Но тебе, женщина, не понять нас, ромов, - понуро, но жёстко ответила Лейла.
   Все люди имеют право на счастье, - возразила обескураженная Эмилия.
   Но не всем оно суждено, - лицо Лейлы казалось каменным, ни разу даже не дёрнулось.
   Я это как никто другой знаю, - опустив голову, с тоской в голосе произнесла Эмилия.
   Не кручинься, твоё счастье ещё впереди! - голос Лейлы прозвучал доброжелательно, но лицо по - прежнему, не выражало никаких чувств.
   Счастье, которого мне хотелось бы, невозможно, - с грустью ответила Эмилия.
   Поживём, увидим, - прищурившись, сказала Лейла.
   Надо бороться за дочь, - с жаром заговорила Эмилия, переводя разговор на Анжелику.
   Сделаю всё, что от меня зависит, - уклончиво ответила Лейла.
   Хотя бы отпустите Анжелику на концерт, вся деревня ждёт этого выступления.
   Не обещаю, но с мужем поговорю, - сказала на прощание Лейла.
   Эмилия вышла из дома Пашковых в смятении. О каком счастье говорила эта цыганка? Уже и думать перестала о таких вещах. Зачем только душу разбередила, эта странная женщина?
   ***
   Марта долгое время находилась с Юлианой в реабилитационном центре. Хоть девочка и боролась, но почки постепенно переставали справляться с нагрузкой, и её перевели на гемодиализ. Случилось то, о чём и предупреждали врачи. Пришлось срочно заняться поиском донорского органа и подключить благотворительные организации, но поджимало время.
   "Юльке долго не продержаться, нужно срочно что-то предпринимать, - делилась по телефону с мужем Марта, - уже начат сбор денег на трансплантацию, но даст ли это результат?"
   В больнице многие оказывались в подобной ситуации и, как правило, донорами для своих детей становились близкие родственники, чаще всего родители. Марта с радостью отдала бы дочери почку, но кровного родства нет, и надеяться на хороший исход не приходилось. Несмотря на это, они с Алексеем решили сдать анализы на совместимость. Результата дожидались долго и однажды заведующий отделением, где находилась Юлька, пригласил Марту в кабинет. Порог переступала, превозмогая дрожь. По выражению лица доктора поняла - произошло что-то важное.
   Валерий Львович, можно войти? - от растерянности вместо рукопожатия почему-то поклонилась и принялась нервно теребить ремешок сумки.
   Проходите, - заведующий жестом пригласил присесть.
   Что-то случилось?
   Случилось! Но волноваться не надо, новости хорошие, - Валерий Львович ответил добродушно и заулыбался.
   Нашли орган для трансплантации? - с надеждой в голосе спросила Марта.
   Не буду томить. Пришли результаты ваших с мужем анализов на совместимость. Вы, Марта Геннадьевна, идеально подходите на роль донора. Поздравляю, появилась реальная возможность спасти Юлианну.
   Правда? На такое даже надеяться не приходилось, - с блеском в глазах проговорила Марта, - Это же чудо!
   Как видите, чудеса случаются, - снисходительно ответил Валерий Львович.
   Спасибо, большое спасибо!
   Мне за что? Это вам Юлианна должна говорить спасибо, не каждая родная мать способна на такой поступок.
   Марта вышла из кабинета, сияя от счастья. Неужели дочь будет спасена! Неужели Бог услышал мои молитвы! А то, что придётся отдать орган, так это мелочи для сильного, крепкого организма. Подумаешь, одна почка! Ну и что? Люди же не умирают, и мне Бог поможет. Главное, Юлька будет спасена!
   ***
   Янко Жемчужин решил твёрдо поговорить с сыном о женитьбе. То, что Мишка должен посвататься к Анжелике, дело давно решённое, но Янко всё тянул, думал, пусть дети подрастут. А сейчас время пришло. Мишке скоро восемнадцать годков, не ровен час, в армию заберут. Пора создавать семью, а то лишь бы чем оба занимаются.
   Анжелика всё в школу ходит, а зачем цыганской девушке столько учиться? Читать, считать умеет, и ладно, слишком умной стать тоже плохо, мысли разные в голову лезть начнут. Не годится жене быть умнее мужа, она слушаться должна, а с шибко умной женщиной попробуй сладь, возмущался Янко. Позволяют Анжелике в родительском доме много!
   Да и Мишка с дурной компанией связался. Эти хорошему не научат, а случись что, отвечать Мишке придётся. Видно же, что дружки не из простых, ничего не бояться, ведут себя по-хамски, и всё с рук сходит. А Мишка, простофиля, нашёл с кем водиться? Такие друзья в любом деле подставить могут, а там и до тюрьмы недалеко. Вот где чёрта носит? Уже несколько дней дома не видно, пропал куда-то и не сказал ничего, не предупредил. Мать волнуется, в районе среди белого дня человека убили. Видать, бандиты орудуют. А Мишки нет. Где искать? Хоть бы беды не случилось?
   Тяжёлые думы обуревали Янка, от этого ещё твёрже становилось решение женить непутёвого сына, и чем быстрее, тем лучше.
   ***
   Мишка не помнил, сколько времени провёл в наркотическом забытьи. Когда же проснулся и, пошарив на столе в поисках очередной дозы, ничего не обнаружил, вышел на улицу глотнуть свежего воздуха. От яркого солнца глазам сделалось больно. Прищурившись, осмотрелся вокруг и тут заметил, что возле колодца умываются Стела и Виолетта. Красивые личики девушек изрядно помялись после ночи: размазанная косметика, синие круги под глазами. Увидели Мишку и в один голос закричали и замахали руками, подзывая парня к себе.
   Знать бы, что задумали проказницы! Потешаясь, с размаху окатили ведром ледяной воды! От неожиданности Мишка остолбенел, тело покрылось пупырышками, а зубы дробно заколотились от испуга. И когда девушки попросили сбегать в магазин за холодным пивом, Мишка, вытирая лицо, лишь по-идиотски улыбался. Сам с радостью промочил бы сейчас горло, да ноги не слушались, и начала подкатывать тошнота, а череп трещал так, что казалось, сейчас лопнет. Пришлось беспомощно опуститься на траву и, обхватив голову руками, монотонно качаться из стороны в сторону, словно глупый китайский болванчик. Девушки, видя, что Мишка сейчас ни на что не годен, потеряли к нему интерес и ушли в сад, а он с трудом поднялся и на трясущихся ногах побрёл домой.
   По дороге встретилась Лейла, мать Анжелики и, увидев Мишку в таком плачевном состоянии, поняла, что с парнем и вправду твориться неладное.
   Ба, никак будущий родственник!
   Здрасьте, - вежливо ответил Мишка.
   А что это зятёк такой мокрый и помятый? - Лейла с удивлением оглядывала жалкий вид Мишки.
   - Да выпил чуток, - попытался оправдаться он.
   Что-то водкой не пахнет? - подозрительно принюхалась Лейла.
   Так немножко ж, - сморщился Мишка.
   От "немножко" так не выглядят, - не унималась Лейла.
   Вот, пристала! - уже со злостью огрызнулся Мишка и, шатаясь, заковылял дальше.
   Лейлу обескуражило и возмутило поведение будущего зятя. Видать, правду Анжелика говорила, Мишка балуется наркотиками, иначе, чем ещё объяснить такое поведение? Как же отдать такому дочь? Надо срочно рассказать обо всём мужу, твёрдо решила Лейла. Только Пеша упрямый, если что надумал, не переиначишь. Да и по цыганским законам сговор нарушать не принято, так не делают, нехорошо это. А в чём вина Анжелики? Как жить с таким мужем? Даже мне грубит, хоть ещё не зять. А что дальше будет? Лейла с тяжёлым сердцем направилась домой, забыв, что шла совсем в другую сторону.
   ***
   Стоило Мишке зайти в дом, отец с порога набросился с руганью.
   Где шлялся? - в запале закричал на сына.
   Простите, - примирительно принялся мямлить Мишка, - полежу немного, потом всё расскажу.
   Что расскажешь? Как с городскими кувыркаешься? - угрожающе наступал Янко.
   Отец, не начинай! - морщась от боли, попросил Мишка.
   Иди, обсохни и проспись, потом поговорим, - приказал Янко, видя, что в таком состоянии от сына всё равно ничего путного не добьёшься.
   Мишка беспомощно плюхнулся на кровать и по уши зарылся в мягкую подушку. Тяжело далась дорога из одного конца села в другой, силы покинули, а тут ещё Лейла и отец. Какое их дело? Где хочу, там и хожу! Взрослый мужчина, сам буду решать. Мишку от возмущения потряхивало. "А Лейла? Что, и после свадьбы так разговаривать собирается? Распущенные женщины в доме Пашковых, должного места не знают", - негодовал Мишка.
   Но постепенно сознание спуталось, воспалённое тело от боли закрутилось в тугой узел, да так, что мочи терпеть не осталось. Мысли Мишки переключились. Надо уколоться, надо уколоться, надо уколоться, монотонно пульсировало в висках. Но где взять? У мажоров больше нет, сам проверял, купить не за что, терпеть, сил нет. Мишка встал и от безысходности быстро замельтешил по комнате, перебирая в голове подходящие варианты. Раздобыть бы денег, тогда всё будет в ажуре, помутившимися мозгами соображал он. Ещё один раз уколюсь, а потом - завяжу. Всего один раз, последний, и всё, больше не буду, в изнеможении боролся сам с собой Мишка.
   Становилось хуже и хуже, просто лежать уже не получалось. Надо идти и любым способом добывать дозу, мелькало в помрачённом сознании. И Мишка пошёл. Пошёл, превозмогая немощь и боль. Уже не было сил ни о чём думать, но ноги сами привели обратно в тот дом, где получалось отрешаться от мира и избавляться от всепоглощающих страшных мыслей. Друзья находились в таком же плачевном состоянии. Стас и Дик, трясущимися руками выколачивали из портмоне последние деньги, девушки снимали с ушей и пальцев украшения, Тёма ходил по комнатам, выискивая ценные вещи, которые можно продать. Подсчитав добычу, компания, включая Мишку, погрузилась в машину и поехала за очередной партией дури, радуясь, что наконец нашли выход из трудного положения.
   ***
   Солнце на улице соблазняло теплом, приглашало на приятную прогулку. Но прохлаждаться некогда, Эмилия закружилась в круговороте неотложных дел. Наступала пора "Дожинок", концерт подготовлен, даже Анжелику родители пообещали отпустить, но работы не убавлялось. Ольга Адамовна выхлопотала деньги на аттракционы и поехала в район за призами для праздника.
   Эмилия осталась в клубе одна, и пока позволяло время, стала прикидывать, как лучше оформить танцевальный зал. Уже давно задумала обновить портьеры и сегодня решила этим заняться. В голове возникла идея, как стильно декорировать окна. Эмилия с предвкушением рисовала эскизы и радовалась, что получиться должно здорово. Ей нравился клуб, внутри уютно и чисто, но хотелось обустроить всё ещё лучше. Как-то решила украсить холл большими вазонами. Ребята тут же подхватили эту идею и натаскали уйму растений вместе с горшками. И сейчас, стоит открыть дверь, попадаешь в ботанический сад. Удивительно, какое разнообразие комнатных цветов выращивается в домах местных хозяек.
   Вокруг клуба на субботнике посадили можжевельник, получилось мило, и денег не понадобилось, лесничий пожертвовал саженцы из леса. А ещё Эмилия мечтала закупить хорошую аппаратуру для дискотеки и новые музыкальные инструменты для народного ансамбля Ольги Адамовны. Но тут нужны средства, и немалые, одна надежда на директора совхоза Ивана Владимировича.
   Эмилия, погружённая в работу, не заметила, как перед глазами непонятно откуда вырос агроном Игорь Маркевич.
   Выглядите, как всегда, прекрасно, - заискивающе проговорил он, пытаясь поцеловать руку.
   Игорь? Что вас привело сюда? - изумлённо спросила Эмилия, резко отстранившись.
   Да вот, решил посмотреть, как трудится королева, - низко, в комичном реверансе изогнулся Маркевич.
   Других забот нет? - передёрнуло от брезгливости Эмилию.
   Вы - главная забота. Еду в район, разрешите пригласить даму в кафе, в этой-то дыре приличному человеку и время провести негде.
   Выпятив грудь и высоко подняв голову, Игорёк дал понять, что он и есть тот самый приличный человек.
   Дел много, - поморщилась Эмилия.
   Подождём, рабочий день заканчивается, - Маркевич опять подобострастно склонился, заодно подыскивая, куда бы присесть.
   Извините, Игорь, я занята! - решительно, не желая больше продолжать бесполезный разговор, отрезала Эмилия.
   Маркевич, задетый неожиданной реакцией, вплотную приблизился к ней и больно сжал локоть.
   Недотрогу строишь? Думаешь, не знаю, чего в деревню прибилась? В Минске подстилкой промышляла, а тут, видите ли, королеву изображаешь. Только ты не королева, а приблудная.
   Эмилия с ненавистью вырвалась и тут заметила в пороге Дениса и Виктора. Быстро сообразив, что происходит, мальчики бросились к Маркевичу, закрутили руки и попытались вывести наглеца из клуба. Но тому удалось вывернуться.
   Щенки, молокососы, - начал выкрикивать он, - пошли вон, не видите, взрослые разговаривают.
   Денис изловчился и опять его скрутил.
   Извинись, подонок!
   Не имея возможности пошевелиться, Маркевич понял, что не сможет справиться с подростками.
   Всё, хватит, - примирительно заговорил он, - отпустите уже.
   Сказано, извинись! - сурово повторил Денис.
   Простите, Эмилия Александровна, это произошло случайно, больше не повторится, обещаю, - с трудом выдавил Маркевич.
   - Иди, и чтобы нога твоя здесь не появлялась, понял?
   На последок Денис отвесил ещё один пинок, да такой, что Маркевич с разбегу уткнулся носом в кактус, стоящий на подоконнике за тюлевой занавеской. Он быстро отпрыгнул, добежал до двери и уже с порога напыщенно замахал кулаком:
   Подождите у меня, поймаю, схлопочете на баранки!
   Иди, иди, - с улыбкой выкрикнул Виктор.
   Развелась шантрапа, проходу нет, - бранился Игорёк, с размаху хлопая дверью клуба. На улице он нервно одёрнул пиджак и заспешил к машине, а мальчики бросились к Эмилии.
   Этот гад вас обидел? - наперебой стали спрашивать они.
   Да нет, спасители подоспели. Но больше так не делайте, я в состоянии защититься, а у вас могут возникнуть проблемы, от такого подонка, чего хочешь, ожидать можно. И родителям сейчас волнения ни к чему, и так забот хватает.
   - Пойдёмте, проводим, а то ещё кто пристанет по дороге? - предложил Виктор.
   Эмилия посмотрела на часы. Пока шли разборки, рабочее время истекло, осталось закрыть клуб и в сопровождении мальчиков отправиться домой.
   ***
   Маркевич сел в машину и поспешил отъехать подальше от клуба. Распоясались совсем, возмущался выходкой малолеток Игорёк, со злостью сплюнув в открытое окно. Встревают в отношения взрослых, да ещё руки распускают. Надо поговорить с директором школы о поведении его учеников. Хотя не мешало бы и по-мужски проучить, чтобы на всю жизнь запомнили. Да и Эмилия хороша, недотрогу всё корчит! Подумаешь, принцесса. Такая цаца, а замужем никогда не была, лично в паспорт заглядывал, девственно чистым оказался. Приехала вся в дорогих нарядах, одна сумочка стоит, как подержанный автомобиль, я-то в этом кое-что понимаю, выговаривал сам себе Игорёк. Явно, не за зарплату всё куплено. Где можно столько заработать? Понятно, где - продажная девка. А тут изображает невесть что. Одно слово - приблудная.
   Маркевич посмотрелся в зеркало. В щёки впились иголки от кактуса. Он остановил машину и попытался выдёргивать, но это оказалось не просто, кончики обламывались и оставались в коже, лицо разгоралось, а глаза начали комично заплывать. Подождите, пригрозил Игорёк, показав кулак в сторону клуба, за всё ответить придётся!
   Маркевич приехал в Заречье сразу после учёбы, по распределению. Думал, отработает два положенных года и вернётся в Минск, в родной город. Деревня как-то не прельщала. В своё время в аграрный технический университет пошёл лишь потому, что поступить туда оказалось легче всего. Изначально планировал заняться общественной работой и благодаря этому остаться в столице. Вроде всё к тому и шло. Игорь Маркевич - общественник, председатель студенческого профкома и любую дверь в университете открывал запросто. Благодаря активности преподаватели относились к нему снисходительно и, несмотря на отсутствие знаний, ставили положительные оценки. А Маркевичу зачем знания? Учился исключительно ради диплома и работать агрономом не собирался.
   Но незадолго до окончания учёбы случился с ним один неприятный инцидент: угораздило сесть за руль отцовской машины, не имея водительских прав. Произошла авария, Игорь сбил человека! Не уступил дорогу в положенном месте, да ещё и сбежал. Человек так себе, бомж, как жаловался потом Маркевич. Расплодилось бродяг, нормальному водителю проехать негде. И травма не смертельной оказалась, просто царапина. Что ж, каждого в машину сажать да по больницам развозить? Все сидения загадят!
   Именно поэтому и не остановился, доказывал потом Маркевич. Но кому объяснишь? Все решили, что струсил и намеренно скрылся. Его быстро вычислили и заставили отвечать за содеянное. Нервы тогда Игорьку потрепали сильно, но от серьёзного наказания отвертеться получилось. Схлопотал всего два года условно. Вот только сохранить в тайне судимость не удалось, а произошла эта история перед самым распределением. О хорошем месте пришлось забыть. Игорёк решил тихо отработать положенный срок там, куда пошлют, а потом вернуться в Минск и тогда уже начать заново пробиваться наверх. Но случилась ещё одна неприятность. Бомж оказался вовсе не бомж. Пожилой человек лишился памяти и потерялся в большом городе. Его сын занимал немалую должность, долго искал отца и нашёл в больнице, куда того поместили после аварии. Суд на тот момент завершился, но Маркевича всё же разыскали и круто с ним побеседовали, велели убираться из города да ещё пригрозили, что иначе плохо придётся.
   Интуиция подсказала Игорьку, что с этим шутить не следует. Первое время даже к родителям приезжать боялся, сидел в Заречье и не высовывался. Со временем история забылась, да уже не хотелось что-либо менять, перестали будоражить и мысли об успешной карьере. В совхозе Маркевич работал нехотя, зарплату получал небольшую, но держался за место из-за левого дохода. Без стеснения хапал всё, что попадало под руку. Вот где сноровка проявилась! Главное, знал, безошибочно определял, с кем дело иметь надо. Связался с местным барыгой, и с его помощью воровал совхозное добро. Завёл шашни с заведующим складом, который был в его подчинении и тоже отличался чужеядностью. Вот вместе и выискивали, чем бы поживиться. Сколько дел провернули за спиной у директора совхоза! Барыши стабильным ручейком стекались к Игорьку в карман, вот и пришлось задержаться в деревне дольше, чем планировал. Если бы не это, Игорёк уже давно улизнул бы за границу на заработки.
   И только в культурном плане он считал себя обделённым, как-никак привык к столичной жизни: рестораны, клубы, девочки. А в Заречье и выйти некуда, и пообщаться не с кем. "Одна деревенщина кругом", - любил повторять при случае.
   Но тут непостижимым, волшебным образом появилась в Заречье Эмилия. Игорёк сразу сообразил, что перед ним девушка непростая, ухоженная, держится с достоинством и внешность имеет, как у королевы красоты. Эта и в Минске выделялась бы из толпы, а уж в нашем захолустье и подавно редкость. Вот достойная пара! С такой и в свет выйти нестыдно, не то, что с местными доярками, резонно рассудил Игорёк.
   И принялся он ухаживать за Эмилией, да с самого начала всё пошло наперекосяк. На какой только козе не пытался подъехать, ничего не получалось. Держится, будто и вправду королева, возмущался Игорёк. Но королевы во дворцах живут, а раз её величество в деревню занесло, значит, корона с головы свалилась. Что уж теперь гордиться?
   Поначалу Игорёк по-хорошему сладить старался, она же взирала пренебрежительно, а ухаживания отвергала. И Игорёк не выдержал, сорвался. Всё в глаза высказал, и что гордая, и что приблудная. Не вмешайся малолетки, сумел бы добиться благосклонности Эмилии. Женщины любят уверенных мужчин, и Игорёк не сомневался: у него получилось бы не лаской, так силой заполучить красавицу. Униженная и пристыженная, она быстрее сдалась бы на милость победителя. А сейчас что ж получается? Пришлось трусливо бежать от детей, да ещё этот кактус, от которого всё лицо распухло. В деревне засмеют, если узнают правду, а что узнают, Игорёк не сомневался. Малолетки обязательно обо всём, что случилось в клубе, растрезвонят одноклассникам, а там и вся округа в курсе окажется, носа на улицу высунуть не дадут, скажут, детей испугался. Вот тебе и финал любовной истории. Эмилия после всего, что случилось, разве что, тоже посмеётся вместе с защитничками. Самолюбие Маркевича потерпело непростительный урон. Как с этим смириться? Ничего лучше не придумав, он решил посетить дом Петровичей, где развлекалась городская компания дачников.
   Подъехав, Маркевич увидел Алекса. Тот сидел на лавочке у забора и курил.
   Игорёк уважительно поздоровался.
   Здорово, коли не шутишь, - нехотя в ответ протянул руку Алекс. - Что с тобой приключилось, как тесто в кадке, подошёл.
   Да так, пусть не лезут, - попытался сострить Маркевич.
   Ну-ну, - только и ответил Алекс.
   - Погода стоит хорошая, - издалека зашёл Игорёк.
   - Тепло, уезжать не хочется, - лениво проговорил Алекс.
   А когда собираетесь?
   Скоро.
   Перед отъездом бабла срубить не хотите? Выгодное дельце имеется.
   Что за дельце?
   Малолеток проучить надо, а то борзые стали.
   И сильно учить хочешь? - как бы, между прочим, спросил Алекс.
   Так, чтоб надолго запомнили.
   Смотря сколько заплатишь, - важно расправил плечи Алекс.
   Не обижу, не волнуйся, - Маркевич постучал рукой по карману, намекая, что в этом плане всё будет в ажуре.
   Деньги вперёд, и дело в шляпе. Как-то скучно живём, заодно и разомнёмся, - зевнув, проговорил Алекс, давая понять, что особой заинтересованности нет, разве так, ради развлечения.
   Только не прямо сейчас расправляться надо, чтобы подозрения не вызвать. Пусть немного времени пройдёт, всё призабудется, потом приедете и накостыляете наглецам. Да не очень старайтесь, дети всё-таки. А гонорар будет, не беспокойтесь, часть вперёд заплачу, а остальные потом, когда всё выгорит, - деловито распоряжался Игорёк.
   Договорились, - протянул руку Алекс, - только что детвора натворила?
   - Это тебя не касается, - напустил важности Маркевич.
   Не уж-то их рук дело, - догадался Алекс, показывая на распухшую физиономию Игорька. - Что, насосом надули?
   Паршивцы за всё ответят, - зло выругался Маркевич.
   Подельники пожали руки, Игорёк подробно описал обидчиков, договорился о цене и, удовлетворённый, поехал домой делать примочки на распухшее лицо. Даже денег не жалко, так задели самолюбие.
   ***
   Запахло осенью, и хотя дни ещё стояли по-летнему длинные, пустующие дома дачников
   безошибочно выдавали пору года. Из отдыхающих в Заречье остались одни пенсионеры, обычно уезжавшие в город с наступлением холодов. У них, как и у местных жителей, посажены огороды, и прежде, чем покинуть деревню, надо было собрать урожай. У остальных же закончились отпуска, и пришло время вернуться на работу, а детей определить в школу.
   Эмилии нравилось, что ветер обдавал лицо свежестью, а солнце струилось умеренно, не знойно. Лучи так приятно скользили по телу, и такой восхитительной казалась прохлада!
   В это благодатное время деревня занялась переработкой овощей и фруктов. Чего только не выращивалось в огородах местные хозяек! Среди женщин деревни только и разговоров, что о новых рецептах закаток. Вокруг витали ароматы распаренных специй, свежесваренного варенья и сушеных грибов.
   Баба Вера научила Эмилию готовить ягодный конфитюр и закрывать огурцы. А ещё в стёпке у Маруси, хозяйки дома, в котором жила Эмилия, обнаружилась маленькая кадушка. " Надо бы её приспособить под антоновские яблоки. Вот где настоящее лакомство!" - заверяла Баба Вера, обещая поделиться особыми тонкостями при замачивании яблок, капусты, грибов, брусники и клюквы. Раньше Эмилия и в ту сторону не глянула бы. А сейчас? Руки ко всему тянуться, не дело отставать от других хозяек. Правда, самой много ли надо, но так хочется помочь подруге!
   Марта приехала из больницы в приподнятом настроении, вопрос с почкой решён, она станет донором. Врачи начали подготовку к трансплантации, повторно взяли анализы и провели дополнительное обследование. Пока дожидались результатов, Марта понемногу подтягивала дела, старалась облегчить жизнь мужу, который разрывался между работой и домом. А как иначе? Юлька тяжело переносила лекарства, мучилась тошнотой и нуждалась в уходе. Марта оставалась с ней, а Алексей в это время ухаживал за остальными детьми.
   Эмилия старалась помочь им, хотя у самой времени в обрез, работа в клубе отнимала все силы. Но душа разрывалась от страха и мысли постоянно вертелись вокруг проблем подруги. Хорошо, что у Юльки появился шанс на выздоровление. А сколько всего предстоит вытерпеть Марте? Вот где самопожертвование! Вот где героизм! Не дал Бог деток. Другие наслаждались бы жизнью, заработанные деньги тратили бы на наряды да развлечения, а эти взвалили на плечи ответственность за чужих ребятишек, душу в них вкладывают, любят и заботятся так, как не всегда способны на это родные мамы и папы.
   Эмилия тоже хотела бы взять на воспитание девочку, маленькую, с кудрявыми волосёнками и чёрненькими глазками. Да кто ж позволит? Детей определяли в полные семьи, чего у Эмилии нет. Да что там говорить! Дома, и того нет. Поэтому всю теплоту, на которую была способна, отдала детям подруги. А они? Стоило Эмилии показаться на пороге, со всех сторон бросались в обнимку. Особенно Варенька. Девочка рано потеряла родителей, но это не мешало ей оставаться нежной, отзывчивой и тонко чувствовать людей. С каким пылом она стремилась навстречу понравившемуся человеку! Но если с первой минуты появлялась антипатия, никакая сила не могла заставить её даже слово выдавить. Удивительно, что девчушка, столько всего пережив, не ожесточилась в горькой обиде, а сохранила редкую способность любить и сопереживать.
   Когда Варенька узнала, что чужие дядя и тётя хотят забрать их с братиком к себе, с первой минуты прикипела к ним, а со временем, тая от нежности, стала трогательно называть мамой и папой. Когда же в доме появилась Эмилия, она беззаветно привязалась и к ней.
   Да не только Варенька, но и все дети тянулись к маминой подруге. Денис, например, отдавал ей распоряжения так же, как и остальным в доме, правда, несколько смущался, называя тётей. Зато в клубе с подчёркнутым уважением обращался только по имени-отчеству. То же и с Виктором. Мальчики опекали Эмилию везде. Чего только стоит история с Маркевичем? Вот это смелость! Не побоялись вступить в перепалку со зрелым мужчиной! Более того, принудили извиниться негодяя и запретили даже близко подходить.
   Неприятно вспоминать тот случай и мерзкое поведение Маркевича, в душу запало слово "приблудная". Печально, но если на чистоту, ведь и вправду приблудная, с горечью размышляла Эмилия. Приблудилась в чужое село, живу в чужом доме, греюсь у чужого очага. Всё это камнем давит на сердце. Но что бередить душу, зачем-то Бог ведёт по такой тяжёлой дороге? Хотя сейчас грех жаловаться! Когда ещё доводилось чувствовать себя такой счастливой, как здесь, с этими людьми? Разве только в детстве, с родителями. Тогда думалось, что впереди - большое будущее, казалось, вот оно, "прекрасное далёко", манкое, желанное. Это так будоражило душу! Восхитительное состояние, оно и сейчас иногда приходит, только во сне. Как хочется в такие минуты продлить сладостное видение! Но толку вспоминать прошлую жизнь? Сейчас здесь моё место, кто бы что ни говорил, заключила Эмилия. Я нужна людям, я одна из них и, слава Богу, у меня есть чем поделиться. Буду помогать Марте, вместе обязательно выстоим. Стану облегчать труд односельчан, создавать праздники и развлечения, потому что, тяжело работая целыми днями, они заслуживают отдых. И пусть нет семьи, не суждено иметь детей, эти люди и есть семья. А на таких подонков, как Маркевич, не стоит обращать внимания. Вот кто приблудный! Такой долго в Заречье не задержится! Нельзя жить там, где тебя ненавидят. А Игорька ненавидят, Эмилия точно знает.
   ***
   Анжелику заперли в комнате, запретив посещать даже школу. Отец настаивал на замужестве, и рассчитывать на снисхождение не приходилось. Мать пыталась унять его пыл, но безрезультатно. Единственное, что разрешили, принять участие в "Дожинках". Перед концертом проводилась генеральная репетиция, и у Анжелики появилась последняя возможность пообщаться с одноклассниками, после свадьбы уже нельзя будет ходить в школу, а придётся ублажать мужа да управляться по хозяйству.
   Она шла в клуб, и пугливые мысли ласточками гнездились в растревоженной голове. Анжелика убеждала себя, что спешит повстречаться с друзьями, но сердце не обхитрить, при воспоминании об Алесе по телу непроизвольно пробегали дробные мурашки.
   А в это время Алесь, поддавшись необъяснимому порыву, кругами бродил по парку, высматривая меж деревьев Анжелику. Почему его так тянуло к строптивой цыганке и почему, стоило представить её в своих объятиях, сердце начинало стучать, как сумасшедшее?
   Поравнявшись с парнем, Анжелика растерянно повела широкими дугами бровей и смущённо опустила глаза. Алесь двинулся навстречу, взял её за руку, поднёс к губам озябшие пальцы и тихо произнёс:
   - Нужно поговорить.
   - Слушаю, - неубедительно пролепетала Анжелика.
   Это правда, что цыганочка бросила школу и выходит замуж? - он отчаянно стремился поймать ускользающий взгляд.
   Правда, - выдохнула Анжелика.
   А как же я? - упавшим голосом произнёс Алесь.
   И тут по щекам девушки сверкающими хрусталинами покатились неутешные слёзы.
   Неужели златовласый форсун думал о бедной чаяле?
   Ни на минуту не переставал думать, - Алесь с чувством сжал её локоть.
   Значит, буду умирать счастливой, - жадно, словно в последний раз, впилась в него немощным взглядом Анжелика.
   Почему же умирать? Как можно так говорить? - встряхнул её за плечи Алесь.
   Меня выдают замуж. В следующее воскресенье Мишка Жемчужин придёт свататься. Нельзя нарушить волю отца, остаётся одна дорога - в омут.
   Не смей даже думать об этом, на дворе двадцать первый век. Никто не имеет права сотворить насилие над человеком, нет такого закона.
   - У цыган особые законы.
   Если понадобится - украду. Уедем далеко и начнём новую жизнь вместе. Никому тебя не отдам, слышишь?
   А кто всё время ругался с цыганочкой? - лукаво, сквозь слёзы блеснула глазами Анжелика.
   Ещё неизвестно, кто больше ругался, - задиристо парировал Алесь.
   - Для чего златовласому злючка? - всхлипнула она.
   - Чтобы жить и дышать, иначе невозможно.
   - Как же быть? - уже серьёзно спросила Анжелика.
   Придумаем что-нибудь. Главное - поклянёмся, что будем вместе.
   Алесь взял в ладони её лицо и намерился поцеловать, но получил резкий толчок в живот и от неожиданности отскочил в сторону.
   Что опять случилось? - с укором спросил он.
   Цыганки не целуются, - продолжая всхлипывать, гордо заявила Анжелика.
   Алесь с силой прижал её к груди.
   Подруге белоруса придётся научиться.
   Анжелика задрожала, напряглась и подтянувшись на цыпочках, чуть коснулась губами колючей щеки.
   - Всё будет хорошо, вот увидишь! - Алесь сжал маленькую руку, вдохнул вересковую душистость тугих кос и повёл её в клуб.
   ***
   Эмилия радовалась, что Анжелика не стала пропускать последнюю репетицию и примет участие в концерте. Лейла не обманула, пообещав поговорить об этом с мужем. Но нельзя допустить насилия над девушкой, надо любым способом помешать свадьбе, рассуждала Эмилия. Анжелика не хочет замуж. А Мишка Жемчужин, хоть и талантливый, и красивый, тут ничего не скажешь, но ведь наркоман, и заезжие друзья на игле сидят. Ни для кого в деревне не секрет, чем эта компания занимается по ночам. Дом некогда уважаемых в деревне Петровичей превратился в вертеп, притон для шалопаев и бездельников.
   Баба Вера каждый день наблюдала за их оргиями и рассказывала, что Мишка раньше слыл уважительным и вежливым. Никто и никогда не слышал от парня дурного слова. И семья Жемчужиных неплохая! Живут они по обычаям, иногда непонятным зареченцам, но ничего дурного не делают. Только недаром говорят: "С кем поведёшься, от того и наберёшься". С приездом компании студентов в хату Петровичей Мишку как подменили. Бродит теперь по деревне с новыми дружками в невменяемом состоянии, озорничает да каждому нахамить норовит. "Куда только родители смотрят? - возмущалась баба Вера. - Разве не видят, что с сыном творится? Почему не понимают, что Мишу следует лечить, а не женить?" Она делилась проблемами не только с Эмилией, но и со всеми подряд, только изменить ничего не могла. Оставалось лишь руками разводить.
   При случае поговорю с матерью Мишки, решила Эмилия. Ведь надо что-то предпринимать? Нельзя просто смотреть, как парень катиться к погибели! Оно-то понятно, у цыган жизнь особая. Но ведь цыганская мать - тоже мать, и тоже болеет за своего ребёнка. Непростая ситуация, но Анжелика не должна пропадать вместе с Мишкой, это неправильно. Эмилия ночи не спала, думая, как помочь бедной девочке, но на ум ничего не приходило.
   Подготовка к празднику шла успешно, через два дня - "Дожинки". Ольга Адамовна с трудом, но сумела раздобыть призы на конкурсы, и Эмилия неплохо потрудилась - концертные номера получились интересными, самобытными. Особенно блистала на последней репетиции Анжелика. Как она двигалась, в воронки закручивалась по сцене! А её неприкрытая страстность? Несомненно, в девушке произошла какая-то перемена. В зажигательных песнях и плясках проступало что-то трагическое, и в то же время глаза светились, сияли изнутри. От этого противоречия зрелище казалось ещё более притягательным. Старинный цыганский костюм придавал особый шарм, а монисто из царских медных монет так громко звенели при танце, что заглушали звуки гитары. Анжелика не красавица, но на сцене необыкновенно красива.
   А как выразительно смотрелись костюмы на участниках коллектива Ольги Адамовны! Эмилия шила их с большой любовью. Правда, пришлось изрядно потрудиться. Деревенские женщины принесли в клуб самотканки и вышиванки своих бабушек. Из этих вещиц Эмилия и соорудила костюмы для ансамбля. Получились настоящие старинные наряды, колоритные, с особинкой. Казалось, платья и в самом деле достали из сундуков, где они пролежали сто лет, не меньше. Чтобы подобрать подходящие фасоны, Эмилии пришлось много часов просидеть за компьютером. Выискивая сведения о здешних обычаях, она перечитала уйму книг в библиотеке, беседовала с односельчанами, слушала их воспоминания, рассказы. И старания не пропали даром. С каким упоением всё это впитывалось и как бережно откладывалось в голове! Пусть наполовину, но она тоже белоруска. Пока находилась в Минске, не возникало надобности вникать в местную культуру, в больших городах все грани различий между народами стираются. И только здесь, в глубинке, захотелось стать частью нации, добиться сердечного созвучия. Что бы ни происходило в больших городах, какие бы события ни сотрясали мир, в деревне люди из века в век пашут землю, растят хлеб, тем и живы.
   ***
   Мишка с трудом оправился после оргии с друзьями и, весь помятый, явился домой. Отец, завидев его, сразу призвал на допрос.
   Где столько времени пропадал, поганец? - не дав опомниться, обрушился он на сына.
   Да так, гулял.
   Надо держать фасон до последнего, иначе в порошок сотрёт, решил Мишка, изо всех сил пытаясь выглядеть независимым. Отец вплотную приблизился и вперил в него разъярённые глаза.
   Не нагулялся ещё, щенок? Готовься, свататься пойдём. Хватит бездельничать, образуется семья, не будет времени по друзьям шастать.
   Рано ещё жениться, - заикнулся было Мишка.
   Восемнадцать - не рано, бугай вырос, а ума не набрался.
   Отец ударил по столу кулаком, да так, что железные миски, горкой стоящие в углу, разлетелась в разные стороны и волчками заиграли по дощатому полу.
   Людей стыдно! С кем связался? Думаешь, не знаю? Вся деревня гудит! Мишка Жемчужин стал лайдаком, цепным псом заезжих шалопаев. Позор!
   Мишка, опустив голову, молчал. Что тут возразишь?
   В воскресенье пойдём к Пашковым, - властно приказал он.
   Ладно, - нехотя промямлил Мишка.
   Понятно, что всё равно пришлось бы жениться, но прямо сейчас? Такого Мишка даже предположить не мог. Не время цеплять на шею обузу! Милиция в районе рыщет, знакомый рассказывал, всех допрашивают, следствие ведут, короче - копают. Что, если на след выйдут? Мишка от страха покрылся липким потом. По правилам, бежать надо, схорониться, чтоб и отметины не нашли. Но так ещё больше подозрение вызвать можно, в розыск подадут, беглым объявят. Лучше до поры сидеть тихо, а если близко подбираться начнут, вот тогда и бежать, тогда уж терять нечего, рассудил Мишка. А тут ещё женитьба! Ох, не ко времени! Но разве с отцом поспоришь? Придётся пока подчиняться, а там видно будет. Анжелика, конечно, штучка лакомая, в томной неге содрогнулся Мишка. Строптивая, правда, но обуздать такую, всё равно, что дикую лошадь приручить - одно удовольствие. Глазами как сверкнёт, кожа вздыбливается от дрожи. Если бы не история с машиной, всё могло бы сложиться по-другому. Женился бы, жил, как люди, детишки пошли бы. Сдалась мне эта кража, обходился раньше без больших денег, и ничего, не бедствовал. А теперь убийство повесят. Сгнию в тюрьме, а за что? Ведь не хотел убивать, случайно вышло. Собирался тихонько угнать машину и всё. Кто ж знал, что этот тип вернётся в гараж. И толкнул-то легонько, а его угораздило о железную лестницу головой торкнуться, не при делах я, уговаривал себя Мишка. Во всём мажоры виноваты, чёрт с бурей принёс их в деревню. Как хорошо жилось раньше! Сам себе хозяин, что хочешь, то и делай. А теперь в голове, словно червяк, без конца крутится мысль о наркотиках. И никуда от этого не деться. Вот зачем связался с проклятой наркотой? Перед девушками покрасоваться решил, крутого мажора изобразить? Напряжение хотел снять, а что получил? Прав отец, цепным псом стал. Сейчас дружки в город укатят, и как с такими проблемами одному остаться? Даже пожаловаться некому. А ещё эта женитьба! Зачем сейчас нужна Анжелика?
   Тяжёлые думы неподъёмным грузом ложились на плечи бедного Мишки, и высвободиться от них не получалось, и выхода из бедственного положения не наблюдалось.
   ***
   Марта получила вызов из больницы. Все обследования проведены, Юльку подготовили, настала пора ехать на трансплантацию. Страха не было, за прошедшее время столько довелось пережить, что операция казалась лишь избавлением от проблем. Все мысли последние месяцы крутились вокруг болезни Юлианны, Марту обуревал ужас от осознания, что девочка может умереть. И теперь, когда появился реальный шанс на спасение, думалось лишь о том, как бы всё прошло гладко, как бы ничего не сорвалось.
   А ещё беспокоил Алексей, который в последнее время ходил подавленный и удручённый. Без сомнения, муж предпочёл бы отдать свою почку, но так случилось, что именно она может подарить Юльке частичку себя и этим спасти жизнь. Алексею ничего не оставалось, как смириться, другого способа помочь дочери не нашли. И он смирился. Но Марта не слепая, понимала: даже мысль, что любимой женщине придётся лечь под нож хирургов, лишала его покоя. Сердце мужа разрывалось от боли и тревоги, и если она в такие минуты могла сконцентрироваться, то Алексею это давалось гораздо сложнее, он впадал в уныние, замыкался в себе и терял аппетит.
   Марта с болью наблюдала эти метания и всем сердцем сочувствовала мужу, на плечи которого ложилась большая ответственность - что бы ни случилось, за детьми требовался уход. Особенно в этом нуждался маленький Сашка. Марта перед отъездом приказывала старшим детям помогать отцу, слушаться и не шалить. Но это лишнее, все в доме и так понимали, что пришла беда, что надо сплотиться и выстоять. Во что бы то ни стало!
   В дорогу собрались ранним утром, провожать высыпала вся семья. Эмилия тоже решила попрощаться с подругой и пожелать удачи. Денис заверил мать, что проследит за порядком, Эмилия пообещала заботиться о детях и во всём их поддерживать. И лишь Варенька, в силу характера, не смогла справиться с волнением и разрыдалась, бросившись маме на шею. За ней, почувствовав неладное, захлюпал носом Сашка, а следом и все остальные принялись украдкой смахивать слёзы. Чтобы в конец не расстраиваться, Марта быстро села в машину и попросила мужа сильнее нажать на газ.
   Дети долго бежали вдогонку, спотыкались, падали, вставали, кричали: "Мама, мама!" - и махали руками. Когда же машина окончательно скрылась за поворотом, они остановились, с трудом отдышались и понуро вернулись обратно. И только потом дружно расплакались. Денис с Виктором стыдливо отворачивались и то и дело промокали глаза рукавами, а Варенька и Сашка прижались к Эмилии и громко, навзрыд, заголосили: "Мамочка, мамочка, мамочка!" Эмилия, как могла, утешила их и повела завтракать. Нехотя ковыряя ложкой кашу, Сашка пролил молоко, но ругаться никто не стал. "Не страшно", - сказала Варенька, молча вытерла лужу и прижала брата к груди. Эмилия кое-как всех накормила, отправила в школу и, превозмогая боль в сердце, тоже побрела на работу. "Надо же, забыла положить в сумку валидол", - сетовала она по дороге.
   ***
   Подоспел праздник "Дожинок". Эмилия потратила много сил на подготовку концерта, но радости в душе не испытывала, на это же время назначили трансплантацию Юльке и Марте. Работалось с трудом. Но как расслабляться, если именно от неё зависел сейчас успех стольких людей? Словно в тумане, приходилось петь, объявлять новые номера, помогать переодеваться, кого подбадривать, кого хвалить, но мысли клонились к другому. "Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку", - пульсировало в растревоженной голове. Несмотря на внешнюю собранность, внутри всё бушевало от волнения и страха!
   Ольга Адамовна заметила состояние Эмилии и попыталась оградить от лишних проблем. Эмилия поблагодарила коллегу, но помощи не приняла, стойко довела праздник до конца, завершила все дела и позволила себе расчувствоваться лишь тогда, когда все разошлись. Разом нахлынули и слёзы, и страх, только молитва поддерживала её в эти неотвратимые минуты. Уповая на Бога, Эмилия продолжала повторять: "Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку".
   После торжества люди по традиции направились к реке на пикники, артистов на огонёк пригласил Верес. Эмилия поблагодарила директора, но вежливо отказалась, сославшись на усталость. Зачем всем объяснять истинную причину? Закрыв клуб, она поспешила к Добрашам.
   Дети сидели одни. Денис с Виктором тоже участвовали в концерте, но ушли раньше, как только отыграли свой номер. Эмилия застала всех в сборе. Сашку из садика забрали девочки, Любаша успела приготовить ужин, Витя с Денисом накормили скотину, а Варенька подсуетилась и прибралась в доме. Управившись с работой, дети собрались в гостиной и, не включая свет и телевизор, тихо примостились на диванах. Стоило появиться Эмилии, девочки бросились обниматься. Поцеловав Сашку и приласкав всех остальных, Эмилия тяжело опустилась на кресло.
   - Не волнуйтесь, - успокоила она детей, - всё пройдёт хорошо.
   Тётя Эмилия, а мама почувствует боль, когда начнут забирать почку для Юльки? - спросила Варенька.
   Нет, врачи введут наркоз, усыпят. А проснётся - глядишь, всё и позади.
   Но мама с Юлькой точно не умрут? - со страхом спросил Денис.
   Конечно нет, у нас хорошие врачи. Не переживай, всё сделают, как надо, - заверила Эмилия, не переставая в душе молиться: "Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку".
   ***
   Операция завершилась успешно, Юлька быстро шла на поправку, чего не скажешь про Марту. По-видимому, дали знать месяцы напряжения и стресс. Организм, истощённый психологически, медленно восстанавливался. Марта впадала в депрессию, что совсем не свойственно её характеру, мучилась от болей в спине, с трудом вставала с постели. Алексей первое время находился рядом, но потом уехал домой, супруги решили, что нехорошо злоупотреблять добротой Эмилии.
   Юлька оправилась быстро и лёжа в одной палате с мамой, уже помогала ей. Сама морщилась от боли, но заботливо поправляла одеяло, смачивала водой пересохшие губы и даже пыталась подбадривать. Понимала, что сделала мама Марта, осознавала, какой подарок преподнесла своей девочке: отняла от себя кусочек жизни и без колебаний отдала ей. Раньше Юлька сказала бы, что так не бывает, но сейчас именно так и случилось. " Спасибо, милая!" - шептала она ночами в мокрую от слёз подушку.
   После операции время тянулось медленно, приходилось считать часы, дни, даже минутки. И вот наступил момент, когда врачи выписали Марту домой. Юлька ещё оставалась в больнице, но уже привыкла и не сопротивлялась. Страдающих онкологией детей целенаправленно обучали терпению. Выздоравливать приходилось долго, сложно, порой случались и срывы. Тогда на помощь приходили психологи, которые уже своими методами заставляли бороться с болезнью. Юлька с достоинством переносила испытания, не жаловалась. И даже теперь, когда предстояло остаться одной, держалась молодцом. Как обычно помогла маме подняться, сама собрала вещи и, ковыляя, вышла проводить.
   Забирать Марту приехали Алексей с Денисом. Поцеловав мать, Денис повернулся к Юлианне. До чего же худенькая, сгорбленная! Припала к нему и царапнула пересохшими губами щёку. Денис, изо всех сил стараясь держаться, в ответ чмокнул её в лоб. Юлька начала расспрашивать, как дела дома, хорошо ли ведёт себя Сашка, кормит ли Варенька курочек - всё хотелось узнать. Денис рассказывал и даже пытался шутить, но как же больно видеть сестру такой! Последние месяцы Юлька без перерыва лечилась, Денис давно не встречался с ней и узнал с трудом. Лицо, и без того белое, стало белее молока, носик заострился, губы стали цвета жирных сливок, а глаза из-под переливчатой белёсости ресниц проступали глубокой скорбной просинью. Весь облик поменялся, ничего не осталось от цветущей, задорной девочки. Разве что низковатый, с хрипотцой, голос ещё выдавал прежнюю Юльку. В трогательной красной шапочке, которая прикрывала безволосую после химии голову, она выглядела мило, силилась улыбаться и даже острила, подтрунивая над своей внешностью. Денис думал, что Юльку придётся утешать, а вышло наоборот. Это она всех приободряла, особенно просила поберечь маму, сетуя, что та совсем ослабела. Денис зауважал сестру. Вот это выдержка! Он пообещал на прощание ограждать маму от тяжёлой работы и волнений.
   Перед тем, как тронуться, Алексей обернулся и с трудом сдержал стон, чуть не вырвавшийся из груди. Дочь стояла одинокая и несчастная, махала тоненькой ручкой и изо всех сил тужилась не расплакаться. Затем, думая, что уже никто не видит, сняла с лица натянутую улыбку, и глаза вмиг наполнились страхом. Маленькое тельце ещё больше сгорбилось, она повернулась и обречённо побрела обратно в больницу. Алексей, трогаясь с места, заметил это превращение. Всю дорогу перед глазами стояла больная дочь, рядом сидела искалеченная жена, а в голове вертелся один единственный вопрос: "Где взять силы, чтобы пережить всё это?"
   ***
   У ромов настал день сватовства. С утра Пеша и Лейла ругались, не переставая. Лейла пыталась достучаться до мужа, объяснить, что нельзя Анжелику отдавать Мишке, плохо стали говорить о нём. Если раньше Мишка не отличался от остальных парней, слыл добрым и весёлым, то сейчас его как подменили, всем грубит, глаза остекленели, взгляд стал блуждающим, страшным. Видно, что человек не в себе.
   - Этих наркоманов за версту видно, - выговаривала Лейла супругу.
   Что же, слово нарушить предлагаешь? Как потом Жемчужиным в глаза смотреть? - огрызался недовольный Пеша.
   - Думаешь, мать с отцом не знают, чем сын занимается? - возмущалась Лейла. - Ради простого слова дочь погубить?
   Выйдет замуж, пусть лучше следит за мужем, вот и бросит дурное дело, - парировал Пеша.
   Где это видано, чтобы наркотики бросали?
   Никакой Мишка не наркоман. Нормальный парень. Связался с дурной компанией, это правда. Но друзья скоро уедут, и всё станет на место. Он хороший, вырос на глазах, а что люди судачат, так про цыган всегда небылицы выдумывают. Что могло случиться за пару месяцев? Подумаешь, попробовал травку покурить! С кем не бывало?
   Не травкой там пахнет. А уколовшись, за один раз зависимость получить можно. Порченый парень, правду говорю, - с придыханием возражала Лейла.
   Не мели ерунды, и не спорь, женщина! Как уговор нарушить? Кто я после этого буду?
   Убийца собственной дочери, - уже не говорила, а кричала Лейла.
   Правду народная мудрость гласит, бойся не падучей звезды, а злой жены. Слишком много позволяешь себе, женщина. Не смей разговаривать так, пеки пирог, да вино не забудь. К обеду всё должно стоять на столе, - сурово приказал Пеша.
   Лейла от бессилия расплакалась, но сделать ничего не могла. Анжелика тоже рыдала, лёжа на кровати. Пеша заглянул в девичью комнату.
   Хватит хныкать. Чай, не на виселицу идёшь, а замуж.
   Такое замужество хуже виселицы. Лучше убейте.
   Как смеешь отцу поперёк пикать? Семнадцать лет девахе, ещё через год-другой кому нужна будешь? А если Мишке откажешь, после такого позора никто и глянуть не захочет, краля моя распрекрасная. Решила на шее у родителей всю жизнь обузой провисеть? - прокричал Пеша, замахнувшись на Анжелику.
   Отец, пощади, - стенала Анжелика, бросившись в ноги и безудержно рыдая.
   Мать уже пирог печёт, вино в плоской бутылке на стол ставит, примем сватов, как дорогих гостей. Оденься нарядно, чтобы не говорили, будто Пашковы дочь оборванкой замуж выдают, - отрезал Пеша не терпящим возражения голосом.
   Анжелика медленно поднялась с пола и размашистым движением расправила плечи. Она высоко подняла голову и напряглась так, что голубая жилка на шее тугой струной вонзилась в висок. Сверкнула на отца гневными, вмиг высохшими от слёз глазами и с вызовом заявила:
   Принуждать будете, утоплюсь.
   Пеша, не выдержав затравленного взгляда дочери, ошалело выскочил из комнаты.
   ***
   Мишка тоже не желал тотчас жениться, да спорить не приходилось. Давящая боль звонко вибрировала в висках, тело мелко потряхивало после вчерашнего, какое тут сватовство? Сейчас бы ширнуться или полежать, в крайности. Но кто ж спрашивает? Отец с матерью велели надеть костюм, батистовую рубашку и собираться к Пашковым. Для такого случая пригласили родичей - свата и сваху, с нетерпением ждали приезда.
   Присев на лавку возле дома, и прислонив ухо к окну, Мишка подслушивал, о чём шепчутся родители.
   Хоть бы не сорвалось, - озабоченно вздыхала мать.
   Ничего не случится! С Пашковыми всё договорено, ждут, как дорогих гостей.
   Хорошо, если так, - шептала мать, - дурно стали в селе говорить про Мишку. А что, если Пашковы передумают отдавать Анжелику?
   Как это - передумают? Слово рома уже ничего не стоит? Пусть только попробуют уговор нарушить! - отец яростно замахнулся кулаком в сторону хаты Пашковых.
   Успокойся, рано бучу подымать.
   Подъехали сваты. Мишка, боясь спалиться, спешно отошёл от окна и нарочито бодро направился встречать гостей.
   Янко с Лялей кинулись наряжаться. Янко облачился в белую рубаху и люстриновые штаны, приготовленные по такому случаю женой, сама же Ляля с трудом натянула выходное бархатное платье. "Село на фигуру плотновато, видать, снова поправилась", - со вздохом отметила она, оглядываясь в зеркало. В спешке приколола волосы, замысловато повязала пурпурную шалиновку и, ещё раз обведя себя взглядом, с удовлетворением отметила, что теперь всё в порядке. Характерным движением она приподняла роскошную грудь, втянула живот и в раскачку выплыла навстречу гостям. Перебирая струны гитары и надрывно заводя свадебную песню, заспешил следом и Янко.
   Едем милая, со мной, со мной.
   Стань, красавица, моей женой.
   Вот садись-ка, место есть в седле -
   Обвезу тебя по всей земле!
   Сваха возбуждённо суетилась возле машины, придирчиво осматриваясь в боковое зеркало и расправляя складки на смятой одежде. Закончив прихорашиваться, достала из багажника золотистый каравай и передала мужу. Он принял хлеб на рушник и торжественно впереди процессии вышел со двора, осторожно переставляя ноги. Следом поспешили остальные. Замыкал шествие унылый Мишка. Мать обернулась и заметила, что сын забыл цветы.
   Без ножа зарезал. Где букет? - запричитала Ляля.
   Плохая примета - возвращаться, - заметила, оглянувшись, сваха и плюнула три раза через левое плечо.
   Раскудахтались, курицы, - зло отозвался Янко, - сглазите сына.
   Сама сбегаю, - повернув обратно в хату, на ходу выкрикнула Ляля.
   Мишка понуро брёл, не вникая в происходящее. Мать на ходу сунула под мышку букет роз. Он взял его, словно веник, бутонами вниз и, широко размахивая руками, пошёл, не обращая внимания на осыпающиеся лепестки. Ему думалось в эту минуту не о цветах, а о том, откуда в округе прознали о дружбе с городскими. Как быстро слухи распространяются, вот что значит деревня!
   Лейла и Пеша приняли сватов тепло, с почётом. Мужчины уселись за стол. Лейла засуетилась, поставила перед гостями ароматный, только что испечённый пирог, бутылку с вином, да вынесла из кухни салатики и мясную нарезку. Это считалось хорошим знаком, такое угощение подавали только будущим родственникам. Родители и сваты начали распинаться друг перед другом, хвалить каждый своё чадо.
   У девушки честь, у женщины верность, - нараспев заученными фразами шпарил Пеша. Отдаём дочь с честью, воспитана в строгости, будет верной женой Мишке.
   Анжелика хорошая девушка, - подтверждали Жемчужины.
   Только нет ли у вашего сына другой зазнобы или детей, прижитых на стороне? - поинтересовался Пеша.
   За сына отвечаю! - с обидой выступил вперёд Янко.
   Сват подтвердил его слова, заверив родителей невесты, что ничего такого за Мишкой не водится.
   Только, бедный цыган - всё равно, что вор, - продолжал наступать Пеша. - Какой выкуп дадите за дочь?
   Мы хоть и не богаты, но для такого случая кое-что припасли. За честь Анжелики готовы заплатить золотом, - гордо парировал Янко.
   Это хорошая плата, - удовлетворённо согласился Пеша.
   Мишке сесть не предложили. Он топтался тут же, рядом, держа в руках букет и безучастно наблюдая за происходящим. Ему всё труднее становилось совладать со своей сущностью, тело опять начинало потряхивать. Женщины и дети кучковались в дверях, лишь уважаемой свахе предложили примоститься в кресло, что стояло в стороне от стола. Анжелика не появлялась.
   Где же невеста, - поинтересовался Янко, - хотелось бы взглянуть на кралю?
   Наряжается, - благодушно улыбнулся Пеша. - Мать, сходи, посмотри, чего там Анжелика копается.
   Янко взял гитару и в нетерпеливом ожидании принялся ловко перестукивать пальцами по струнам, а Лейла направилась в комнату к дочери.
   Смирись, милая, - она подошла и приобняла её за плечи.
   Я другого полюбила, - тихо пробормотала Анжелика.
   Когда ж успела? - встревожилась Лейла.
   Только, не ром он, понимаешь! Это Алесь Явор, - Анжелика поникла, нервно перебирая бахрому на оконной занавеске.
   Отец никогда не даст согласие на такой брак. Да и поздно об этом говорить, уже сосватана, надо показаться гостям, а то неудобно.
   Да, мама, поймите, нельзя за Мишку идти.
   Чай, доченька, оденься и поприветствуй гостей, а там посмотрим. Останешься с тем, с кем Богу угодно. От судьбы не уйдёшь, как ни старайся.
   Анжелика покорно оделась и вышла к сватам. Мишка сунул ей в руки уже изрядно надоевший букет. Янко похвалил будущую невестку, поставив рядом с дрожащим Мишкой, и выпил чарку вина за здоровье жениха и невесты. Молодые преломили хлеб, угостили всех присутствующих. Мать подала Анжелике красный атласный платок и велела завязать тремя узлами на левую руку жениха. Анжелика безропотно исполнила ритуал.
   Родители обговорили сроки церемонии и распределили обязанности. Пеша с Лейлой настояли, чтобы свадьбу сыграли весной, когда потеплеет, времени-то на подготовку требуется немало. Жемчужины согласились, хоть и не терпелось поскорее женить сына. Но тут уж не поспоришь, цыганские свадьбы традиционно играются летом. Весна - и так уступка, поэтому пришлось с уважением отнестись к пожеланию родителей невесты.
   На посошок сваты выпили доброго вина, закусили свежими салатиками, которые услужливо пододвинула расторопная хозяйка и, напевая под гитару цыганские песни, шумно удалились.
   ***
   Воскресенье. Выходной. У Эмилии выдался свободный денёк, можно не спеша понежиться в постели, навестить бабу Веру, немного расслабиться. Излюбленным занятием стали и прогулки к реке. Приятно было наблюдать за лугами, когда те просыпались после долгой зимы, любоваться разнообразием красок летом, в период расцвета. И как пропустить момент, когда деревья, готовясь ко сну, оделись в жёлто-оранжевые одежды? В это время они особенно хороши!
   Хочется лечь на траву и смотреть на плывущие облака, забыть обо всём и слиться с небесной бесконечностью. В такие минуты отодвигаются на задний план печали и тревоги. В сравнении с вечностью они кажутся такими мелкими и незначительными!
   Тысячи лет до нас люди любовались небосводом, приходит в голову Эмилии, и ещё тысячи лет будут восхищаться причудливыми формами облаков и неповторимой синевой небесного купола. Одни поколения уходят, другие приходят, а солнце, звёзды, трава, деревья - всё остаётся. Любая личность в огромном мире - песчинка, которую вихрь мироздания на какое-то время подхватит в круговорот жизни и незаметно превратит в прах, а на это место придёт новый человек, и ветер будет кружить уже его. И так до бесконечности. И разве важно, что чувствует песчинка по имени человек в сравнении с Вселенной? Нет, не важно. Но удивительно: в природе нет хаоса, всюду прослеживается единство, стройность, всё подчиняется негласному закону.
   И Эмилия начинает понимать, что случайностей вообще нет, мир управляется гениальной рукой Создателя. Он есть, присутствует во всём, в том числе и в нас. Иначе, какой смысл в жизни и тем более в смерти? Люди не исчезают бесследно, не в этом их предназначение. Разве возможно, чтобы в идеальном и гармоничном мире существовало что-то без всякой цели и логики? Конечно, нет. И какая разница, верим мы в это или нет. От нас тут ничего не зависит.
   Эмилия прохаживается вдоль реки, садится на берег. Как приятно смотреть на воду! Глаза отдыхают, и мысли в порядок приходят. Всего полгода она живёт в Заречье, а кажется - полжизни. И такая размеренность подкупает.
   Хорошо, что я востребована здесь, меня любят и уважают в деревне. Но не бывает всё совсем гладко. Прицепился же этот Маркевич, досадует Эмилия. Главное, чего хочет, не понятно. Ведь не давала повода так с собой обращаться! Перед мальчишками стыдно. Но какие молодцы Денис и Виктор, настоящие рыцари! Бросились на защиту, не думая, что перед ними взрослый, крепкий мужчина. Не побоялись! Только бы мерзавец не начал мстить! Но не может же Маркевич оказаться настолько мелочным? Должен же понимать, что это всего лишь дети, да и виноват сам. Так тревожно на сердце, а почему?
   Да, ещё Марта! Слава Богу, операция завершилась успешно, Юлька поправляется, новая почка прижилась. О полном выздоровлении речь пока не идёт, но прогнозы у врачей хорошие. Находиться в больнице придётся ещё долго, но это не беда. Главное - всё страшное позади. Марту Алексей уже забрал домой, завтра после работы нужно сходить навестить.
   Накануне Эмилия помогла детям убраться и приготовить кое-что вкусненькое. Им хотелось встретить маму как можно лучше. Переживают, бедные! Первое время придётся помогать Марте по хозяйству. Как бы удачно операция не прошла, это всё-таки операция. Хорошо бы организовать подходящий режим, оградить от тяжёлой работы, словом, дать возможность восстановиться. Ведь неизвестно, как поведёт себя организм без почки.
   Тяжёлые думы не позволяют Эмилии расслабиться, а вода в реке течёт и серебрится, и от сладостного журчания легче становится на душе. Грусть постепенно уходит, и появляется уверенность, что всё сложится хорошо, всё наладится и образуется. Несмотря на беды, Эмилия ни за что не променяла бы свою теперешнюю жизнь на любую другую, пусть даже более счастливую и беззаботную.
   Она возвратилась с прогулки отдохнувшей успокоенной, и наскоро пообедав, побежала к бабе Вере. Нельзя забывать старушку! Эмилия старалась навещать её всякий раз, когда появлялась возможность.
   Баба Вера встретила подругу у калитки, словно дорогую гостью, не знала, как лучше приветить. И новостей собрала - не пересказать. Обо всём хотелось поведать. И о том, что соседи, Наташка с Олегом, отбыли на зимовку в город. Скучно без них стало, хорошие люди, хоть и взбалмошные немного, вздыхала она.
   Порадовалась, что уезжают наркоманы, как прозвали в деревне новых жильцов. Ведь стыдно сказать: собаку приходится в доме держать из-за иродов проклятых, ни днём, ни ночью покоя нет, жаловалась она Эмилии.
   Доложила баба Вера и про Маркевича. Все в Заречье думают-гадают, что случилось, почему он такой опухший ходит. Если, скажем, побили, то синяки на лице светились бы, а так поклёванный какой-то. Не понятно, гуси пощипали, что ли?
   Эмилия посмеялась, но промолчала. Не хотелось, чтобы деревня оказалась в курсе его конфуза. За разговорами Эмилия пробовала квас, услужливо пододвинутый бабой Верой. Вроде бы ничего особенного нет в простом старинном рецепте, но напиток восхитительный. В жару ничто не утолит так жажду, как глоток этого эликсира, с гордостью любила повторять баба Вера. Закваску надо готовить на сушеных хлебных корках с добавлением мёда, делилась она секретом, в очередной раз, протягивая на дорожку подруге трёхлитровую банку. От такого угощения разве можно отказаться?
   Повидавшись с бабой Верой, Эмилия направилась прямиком домой. Уставшая, но довольная, она смиренно опустилась на стул. Вот и ещё один день прожит, и пусть ничего значимого не случилось, надо поблагодарить Бога за него. Побыть наедине с природой, разобраться в себе, навестить хорошего человека - это ли не важно?
   ***
   Марта всеми силами пытается освободиться от необъяснимой душевной тяжести, пришибающей её к земле. Хочется думать, что все тревоги позади, что беда отступила, осталось лишь поднатужиться и окончательно выздороветь. Но самочувствие остаётся неважным, ломит спину, кружится голова, и моментами наваливается необъяснимая удушливая слабость. Врачи убеждают, что это временно, организм справится и всё образуется, но у Марты плохое предчувствие, а от того депрессия. Хочется радоваться жизни, тому, что её дружно встретили дети и, соскучившись, наперебой бросились обниматься. Это так трогает! Но от возбуждения из глаз начинают капать слёзы, и справиться с этим невозможно. Чтобы лишний раз не расстраивалась, Алексей вызвался проводить её в спальню. Дети притаились и шепчутся, как мыши, стараясь не мешать маме, отдохнуть с дороги.
   Марта ложится на кровать и лишь прикрывает глаза, как опять начинают будоражить голову мрачные мысли. Что, если она не сможет оправиться после операции? Как, будучи больной, ухаживать за детьми? Ведь сколько сил понадобиться? Всех накормить, одеть-обуть, утешить. Однажды взяв на себя ответственность, следует пройти этот путь до конца, вырастить и воспитать их, сделать достойными людьми. А если не получится дать то, что обязана? Эти вопросы не оставляют Марту в покое. Раньше не надо было задумываться об этом. Крепкая и выносливая, она никогда не болела и не боялась работы. А теперь становится страшно от ощущения, что силы ускользают. Не за себя страшно, за детей да ещё за Алексея.
   Марта и представить не могла, что муж окажется таким чувствительным, не думала, насколько трудно ему будет переживать несчастье. Но это так! А если с ней случится беда, справится ли Алексей? Где могут оказаться дети, что с ними станется? Не дают покоя прилипчивые мысли, безжалостно отнимают последние силы!
   ***
   Анжелику после сватовства перестали запирать дома, отец позволил ей выходить на улицу, решив, что дочь почти замужем, и больше тревожиться не о чём. Воспользовавшись случаем, Анжелика созвонилась с Алесем и договорилась встретиться возле клуба, а перед этим решила повидаться с Эмилией.
   Мишка свататься приходил, - горестно поведала ей Анжелика.
   Слыхала. Когда планируете пожениться? - Эмилия с сочувствием посмотрела на бедную девочку.
   Весной. Мама настояла отложить торжество до тепла, у нас не принято играть свадьбы зимой, а осень скоро закончится, - тяжело вздохнув, объяснила Анжелика.
   Хорошо, время ещё есть, можно попытаться изменить ситуацию.
   Но как?
   Если не убедим твоих родителей отменить это безобразие, придётся взять грех на душу и организовать побег, - твёрдо заявила Эмилия.
   Если бежать, то вместе с Алесем, - решительно подхватила Анжелика.
   Эмилия непонимающим взглядом уставилась на Анжелику.
   - Ну да, с Алесем, - уверенно подтвердила Анжелика.
   Как, с Алесем? Вы же, будто кошка с собакой, ругаетесь. Вас же одних на минуту оставить нельзя, поубивать один одного готовы, - придя в себя, выпалила Эмилия.
   Мы любим, друг друга, - зардевшись и опустив глаза, выдохнула Анжелика.
   Любите? Разве так любят! - Эмилия пожала плечами и с недоумением развела руками.
   Конечно, - убеждённо закивала Анжелика, - именно так и любим.
   Что-то по вам не видно, - с подозрением заметила Эмилия. - Да ладно, похоже, я в этом ничего не понимаю. Но тем лучше, одной в городе страшновато, а Алесь парень самостоятельный, хороший, с ним куда угодно ехать можно.
   Спасибо, Эмилия Александровна, - горячо поблагодарила Анжелика, - мы с Алесем всю жизнь вам признательны будем.
   Рано благодарить. Будь осторожна! Надо поговорить с матерью Мишки, может, удастся достучаться, и свадьбу отменят, - провожая девушку до двери, обескуражено предположила Эмилия.
   Недалеко от клуба под тенистой кроной старого клёна Анжелику дожидался Алесь. Она приблизилась и незаметно нырнула к нему, надёжно спрятавшись от людских глаз.
   Милый, не забыл, пришёл! - уткнувшись в широкую грудь, с пылом повторяла Анжелика.
   Что, сватов встречала, за Мишку собралась? - попрекнул Алесь, пытаясь унять дрожь в руках.
   Это ни о чём не говорит. Свадьбу назначили на весну, есть время на побег, Эмилия Александровна пообещала помочь.
   Хорошо, - оживился Алесь, - а Мишка на правах жениха не начнёт приставать раньше времени?
   Нет, по цыганским законам нельзя иметь отношения до свадьбы, даже встречаться не принято, всё решают родители, - успокоила его Анжелика.
   Да, законы! Но это на руку нам, подзаработаем денег и к весне уедем, никто и не найдёт, - Алесь справился с ознобом и с вожделением привлёк Анжелику к груди.
   - На край света за тобой пойду, а не то утоплюсь, но Мишке не дамся.
   Анжелика тесно прижалась к Алесю. Хотелось стоять так вечность, но в деревне спрятаться от людских глаз сложно, нельзя допустить, чтобы пошли слухи. Поцеловав любимую на прощание, Алесь нехотя разжал объятия, а потом долго наблюдал, как она удалялась, время от времени оборачиваясь и растерянно всматриваясь в его глаза.
   ***
   Дома Анжелика застала мать за приготовлением ужина. Лейла жарила мясо, щедро сдабривая соусом чили. Отец любил острые блюда, и мать готовила для него, а дети, хоть и морщились, но покорно ели жгучую стряпню. Для них к мясу обычно запекалась картошка, чтобы казалось не так остро.
   Лейла сразу заметила, что дочь выглядит странно. Как та ни старалась скрыть радость, блеск глаз и румянец на щеках выдавали сердечную тайну.
   Лейла за руку подвела её к окну и тихо, чтобы никто не услышал, спросила:
   Глянь, зарделась, как роза. Случилось что?
   Ничего, - нехотя пробормотала Анжелика.
   Или я слепая, не вижу. Рассказывай, где была.
   На свидание ходила, - с вызовом посмотрела на мать Анжелика.
   Кто бы сомневался, - вздохнула Лейла.
   А что? Меня же наркоману отдают, как ненужную вещь.
   Доченька, не говори так, у самой сердце разрывается. Думаешь, легко смотреть, как калечат твою судьбу. Только не думай, мать на твоей стороне. Время выиграть нужно, оно всё расставит по местам, рассудит, кто суженый, а кто ряженый.
   Лейла обняла дочь, успокоила, как могла и пообещала сделать всё возможное, чтобы не допустить свадьбы.
   ***
   Дни пролетали быстро, наступила поздняя осень. В Заречье скучно, каждый день идут дожди, на улице мокрядь и слякоть. Река вышла из берегов и подтопила луга, перекрыв дорогу в деревню. К кукурузному полю, что распростёрлось за огородами, зачастили дикие козочки. Они лакомились початками, то тут, то там оставшимися после уборки, резвились и при этом совершенно не боялись людей. Заречье находилось на территории заказника, к диким животным здесь всегда относились бережно, не трогали их и старались лишний раз не беспокоить.
   Дед Дуля рассказывал, что косули опасаются рыси и обычно прячутся в лесу. Но сейчас вода разлилась и отрезала хищнику путь к деревне, вот косули, почуяв свободу, осмелели и лакомятся кукурузой. Пока большая вода не уйдёт, егозы будут нашими гостями, улыбался дед.
   Эмилии чудно это слышать. Если бы раньше кто сказал, что она станет запросто общаться с аистом, наблюдать, как резвятся дикие козочки, и спасать саженцы в огороде от зайцев, ни за что не поверила бы. Но теперь это её жизнь.
   Эмилия вздумала проследить за косулями, спрятавшись за сараем. Воришки навострили ушки и настороженно оглядываясь в спешке объедали сладкие початки. Захотелось пообщаться поближе. Эмилия вынесла охапку сена, отошла в сторону и стала наблюдать, что будет дальше. Козочки, шесть нежных, грациозных животных с большими выразительными глазами и тоненькими ножками, уже освоились, уверенно приблизились к неожиданному угощению и принялись усердно жевать. Эмилия замерла от восторга. Совсем не походят на диких зверей, кажется, вот-вот осмелеют и отважатся, есть с руки! Но попробовав сена, стайка дружно побежала на другой конец поля, а Эмилия, вздохнув, нехотя побрела в дом.
   Начинался мелкий, затяжной дождь, и стало совсем грустно. Она не любила оставаться дома одна и под любым предлогом задерживалась на работе. Вот и сейчас вечереет, а нужно идти в клуб. Сельские жители подтянули осенние дела, справились с уборкой, собрали в закрома урожай и приготовились к холодной затяжной зиме. Но даже в студёные вечера не хотелось бездельничать, и все дружно достали рукоделие. В последнее время в моду вошли тканые гобелены и вышитые картины. Многим мастерицам это ремесло передали бабушки и матери, только те вышивали рушники и ткали постилки, а нынешние хозяйки, в угоду моде, создают современные вещи. Бывает, получаются такие талантливые работы, не хуже настоящих произведений искусства.
   Кто-то плёл коши из лозы, без которых в деревне не обойтись. Оно и понятно: овощей из стёпки принести в кошике сподручно, за грибами сходить. А особо умелые мастерили нарядные корзинки. С ними шли в церковь Пасхальную снедь святить. Застелив самотканым вышитым рушником, ставили на дно ванильный кулич, клали яйца, буженину, покупали красную пасхальную свечку и собирались вокруг храма. Священник окроплял святой водой пищу, с благословением омывал Божьей благодатью лица прихожан, и вдохновлённые люди спешили праздновать Святое Христово Воскресение. Дома, прославляя Бога, бились красными яйцами, пробовали освящённую еду и с удовольствием лакомились всем остальным.
   Корзинка в Заречье считалась атрибутом праздника, ювелирную работу по её изготовлению в деревне доверяли только самым искусным умельцам, и каждой хозяйке хотелось иметь лучшую корзинку.
   Кто-то вяжет, кто-то делает кадки и бочки, без которых в хозяйстве не обойтись, а дед Дуля вырезает из дерева скульптуры. Наивные, правда, но милые. Вся деревня украшена его шедеврами. Возле правления стоят в рост человека два медведя, у входа в школу красуется олень, а рядом с магазином дед Дуля вырезал из берёзы рысь. Фигура получилась удачнее всего, будто живая.
   Следуя обычаям, сельчане занимаются древними ремёслами, а теперь с помощью Интернета осваивают и новое, современное творчество. Многие женщины учатся бисероплетению, модным теперь оригами, квиллингу и другим видам рукоделия. Чтобы не скучать, люди ходят друг к другу в гости, и за работой и разговорами коротают вечера вместе.
   Эмилия предложила собираться в Доме культуры. "Там много места, каждый может найти уголок и отдаться любимому занятию, а между делом неплохо спеть добрую песню и вдоволь пообщаться", - убеждала она сельчан.
   Многие откликнулись и теперь два раза в неделю по вечерам приходят в клуб. Работы прибавилось, но и жить стало интереснее. За время посиделок ей столько любопытных историй довелось услышать! А как рукодельничать наловчилась! Такая наука дорогого стоит. Опять же белорусские песни! Старинные, давно забытые, от чего особенно ценные. Как здорово, будут звучать они на деревенских праздниках! Эмилия будто из кладезя мудрости хлебнула, теперь из него пить не напиться!
   В голову пришла идея пошить пару народных костюмов. Тут же с энтузиазмом взялась за работу, стала прикидывать, где лучше использовать вышивки, благодаря деревенским умелицам оказавшиеся под рукой. Дух захватывало, стоило представить, как замечательно придуманные убранства будут сочетаться с новыми композициями.
   Дел собралось много, она намеренно загружала себя работой. Это лучше, чем долгими вечерами наблюдать унылую осеннюю картину из окна своего дома.
   ***
   Городские приятели давно уехали, и Мишка остался один. Когда-то даже в голову не приходило чураться деревенских товарищей. Столько общих разговоров находилось, а интересных занятий! Скажем, собираясь гурьбой, нарезать круги на мотоцикле соседа Серёги. Мишка радовался, словно ребёнок, когда подходила его очередь. А как здорово было пройтись поутру вдоль бровки да наощупь выловить из ила дюжину окуней. А потом! Всем скопом стряпать уху, сдабривая её тлеющей головешкой.
   А ещё Мишка всем сердцем льнул к животным. Помниться, часами пропадал на совхозной конюшне, ухаживая за Орликом. Они подружились, когда тот бегал ещё жеребёнком. Если отца посылали досматривать лошадей, Мишка тут как тут. Какое блаженство купать друга в реке! Окунувшись, Орлик мчался, летел стрелой, оставляя на берегу глубокие копытца, которые быстро наполнялись водой, тут же растворялись и переходили во влажную песочную гладь. Мишка с ликованием обдавал жеребца холодным душем и тот, выгибаясь под пенными брызгами, громко ржал от удовольствия.
   Почему же теперь его ничто не радует? Почему не хочется повидать Орлика? Пропал интерес к жизни, перестал ощущаться вкус самого существования. На душе нудно и пакостно. Захотел свободы, независимости? Решил мажором заделаться, большие деньги перед носом забрезжили. А что получил?
   Мишка без конца задаётся этими вопросами, но не находит ответов. Живёт теперь, как на привязи, сам себе не принадлежит, да ещё тело не может найти согласия с головой. Ум-то понимает, что пора завязывать с наркотиками, к добру это не приведёт. Но организм требует очередной порции дури, внутри всё пылает и выворачивается наизнанку. И как Мишка не пытается убедить себя, что надо перетерпеть, ничего не получается. Какая-то сила поднимает его и толкает на поиски новой дозы. Бороться с собой трудно, противостоять собственной сущности, сил нет. Приходиться смиряться и жить от укола до укола, и главное, что теперь беспокоит - где взять деньги на следующую дозу. Этот вопрос стоит перед Мишкой каждый день, сделался смыслом его проклятой жизни.
   Брать что-то дома? Нет, нельзя. Стоит вспомнить про украденное ожерелье, спина покрывается холодной испариной. Что, если родители бросятся искать украшение и обо всём дознаются? Тогда пощады не жди, воровать у семьи недостойно рома. За такие дела, палец отрубают. Отец резок в гневе, легко устроит экзекуцию, Мишка не сомневается. А ещё страх прошибает, стоит подумать о том, что рано или поздно милиция выйдет на него, расследуя убийство в гараже.
   И однажды от безысходности надумал Мишка бежать. Соображая, что нельзя привлекать лишнее внимание, поступил хитро. Сказал, что едет в Москву заработать на свадьбу.
   Родители с радостью согласились, даже провизией и деньгами снабдили, решив, что так будет лучше, сын одумается, завяжет с наркотиками и, вернувшись, женится на Анжелике.
   ***
   Тёма прихватил товарищей и опять нагрянул в Заречье, захотелось немного отдохнуть и развеяться. Хотя непонятно, где можно было устать? Когда-то все трое числились студентами одного из частных столичных вузов, но учебой себя не утруждали. Клубы, девочки, развлечения - любимые занятия разгульной компании. Какая там зубрёжка! Деньгами родители снабжали, за обучение исправно платили, хвосты и те беспрекословно оплачивали. Сплошной кайф!
   Время друзья проводили весело и о проблемах не тревожились. Свободные, обеспеченные, чего ещё желать? Молодость коротка, а удовольствий много, всё испытать надо!
   Да только преподаватели не спешили ставить положительные оценки просто так, даже деньги уже не помогали. Начались сложности с учёбой. Пересдать проваленную сессию за лето удалось только Тёме, Дика и Алекса с позором отчислили из университета.
   Но если бы только это? Приключилась ещё одна неприятность. Друзья и раньше любили побаловаться травкой, а после недавней поездки к Тёме на дачу появилась тяга к более крепким наркотикам. Именно тяга, никакая не зависимость! И всё из-за цыгана Мишки! Кто этого юзера просил притащить героин? Курили травку - и ладно, наслаждение получали и ни о чём не задумывались. А теперь непонятно, что происходит. Ширнёшься - и в порядке, хочется шевелиться, что-то делать. А без баяна паршиво, не комильфо.
   Найти дурь в столице не сложно, но на это родительских денег уже не хватало. И тут вспомнили несостоявшиеся студенты, что одно дельце в Заречье осталось незавершённым. Агроном Маркевич за обидчиков своих хороший куш отстегнуть обещал. Алекс уже и задаток взял, можно было бы сразу и проучить малолеток, указать на место, да Маркевич повременить просил, боялся, как бы на него не подумали. Нашёл о чём заморачиваться! Отдубасить деревенщину и молчать велеть, не велика важность? А деньги лишними не бывают, да и на дачу забуриться не помешает. Неделька, другая, само то! Дома мочи нет, родители всем троим плешь проели, всё уму-разуму учат. А что учить? Уже не дети, свои проблемы решить в состоянии!
   Свободы хочется и кайф поймать, и чтобы никто мозги не выносил. Скромные желания и заслуженные блага, а учёба не клеится, так это дело поправимое, на следующий год восстановиться можно, деньги всё сделают.
   ***
   Баба Вера выглянула в окно и заметила во дворе дома Петровичей новых соседей. "Опять чёрт принёс", - плюнув и перекрестившись, только и сумела вымолвить она.
   Погода стояла неважная, постоянно шёл дождь с мокрым липким снегом и дул стылый ветер. Выходить на улицу не хотелось, компания распаковала пакеты с провизией и принялась кутить в доме. Запаслись товарищи основательно, на радостях прихватив два ящика водки, коробку пива и пучок травки, как остроумно шутили они друг с другом. Планировали сразу дело сделать - с малолетками разобраться, да погода препятствовала. Не хотелось под дождём шастать, решили подождать, пока тучи рассеются, да лить перестанет. Спешить-то некуда. Студентом числился только Тёма, да и тот за пропуски не переживал, а Дик с Алексом и вовсе никаких дел не планировали. И началась в доме Петровичей великая попойка, круглые сутки из окон орала музыка и доносилась нецензурная брань.
   "Паскуды то ругаются, то ржут, как кони, а то и вовсе голышом по двору бегают", - жаловалась соседкам у колодца баба Вера.
   Маркевич, прослышав о приезде новых знакомых, решил незамедлительно нанести визит.
   Привет, минчуки! - поздоровался он, зайдя в хату.
   От смеси сигаретного дыма и запаха перегара Маркевича чуть не стошнило.
   Угу, - отозвался Алекс.
   Дик с Тёмой, лёжа на кровати, тоже что-то невнятно пробормотали в пьяном угаре.
   На отдых прибыли? Это хорошо, - Маркевич принялся озадаченно оглядываться, пытаясь где-нибудь примоститься.
   Покутить, видишь, надумали, - Алекс, смахнув пустые бутылки, пододвинул гостю стул.
   Решил напомнить про должок, пришло время исполнить договор, - уселся наконец Маркевич.
   Всё, как договаривались. Видишь - приехали, - пробормотал Алекс, мучаясь похмельем.
   Он достал из холодильника две банки пива, одну протянул Маркевичу, другую приложил к виску. Откупорив, начали обсуждать детали дела. Игорёк рассказал, что Денис и Витя, так зовут школьников, часто после уроков со своей девчонкой направляются к реке на прогулку. Места там безлюдные, нужно только время подобрать, подкараулить. Алекс заверил, что за этим дело не станет.
   Завтра и начнём.
   Вот и договорились, - потёр руки Маркевич.
   А деньги готовы?
   Обижаешь! Всё в ажуре, - на ходу ответил Игорёк и поспешил к выходу.
   Выскочив на улицу, он с облегчением прислонился к дверному косяку, пытаясь отдышаться. Ну и свиньи, развели грязь, вонь - не продохнуть. Молодёжь, называется. С кем дела иметь приходится?
   Маркевич никак не мог отойти от потасовки со школьниками. Его самолюбию нанесли непоправимый ущерб - на улицу показаться стало невозможно. Правда, малолетки не распространялись насчёт происшествия в клубе и, похоже, никто ничего конкретно не знал, но от этого Игорьку не легче. Лицо сильно распухло от кактуса и долго не заживало. Несколько дней, чертыхаясь и понося обидчиков, пришлось выщипывать со щёк и подбородка иголки. А в деревне всех шибко интересовало, что же случилось. И оттого, что Игорёк молчал, родилось много небылиц. Чего только не выдумывали, и как только его не высмеивали: и что дрожжей случайно наелся и подошёл, как тесто; и что гуси пощипали; и даже говорили, что девушки покусали. О каком авторитете теперь может идти речь, когда все пальцами тычут да потешаются? На глазах у людей он пытался отшучиваться, но внутри всё кипело от негодования. Из-за каких-то недоростков пошла под откос вся жизнь! Разве можно такое простить? Никогда, грозно замахивался кулаком Маркевич. А эта фифа Эмилия? Недотрогу разыгрывать вздумала? Вот бы кому ещё задать! Ничего, подожди, тоже своё получишь!
   ***
   В семье Добрашей дела стали налаживаться. Марта медленно, но поправлялась, да и Юльку обещали на днях выписать из больницы. Правда, выздоровление девочки затягивалось, но всё страшное уже позади. Главное - осталась жива. Марта постепенно осваивалась с ролью хозяйки, и пусть многое давалось с трудом, уже то, что она управляла большим семейством - великое дело. Добраши опять зажили дружно и счастливо.
   Приближался день рождения Марты, и Эмилия решила преподнести подруге сюрприз - сшить элегантное платье. Марта уже не помнила, когда в последний раз обновляла гардероб. Куда в деревне наряжаться? Поэтому с удовольствием покупала обновы детям, а про себя забывала. Особенно любила баловать девочек! Одевала их в красивые платья, замысловато, по моде, заплетала косы, присматривалась, в чём ходят другие и следила, чтобы дочери выглядели не хуже. А мне и так сойдёт, обычно говорила она, хотя, будучи ещё молодой женщиной, отличалась не броской, но приятной внешностью. Алексей повторял, что жена во всех одеждах желанна, даже в домашнем халате. Марта улыбалась и довольствовалась тем, что имела.
   А тут подруга предложила сшить праздничный наряд. В начале Марта отказывалась, но Эмилию поддержала вся семья, идею подхватил даже Алексей. Девочки спорили, как должно выглядеть мамино платье, мальчики выискивали в Интернете показы мод, советуя выбирать именно там, а Алексею впервые за последние годы захотелось видеть жену красивой и элегантной. И Марта сдалась.
   В ближайшее воскресенье, собравшись всей семьёй и захватив Эмилию, двинулись в райцентр выбирать ткань. В магазине предлагался большой выбор. После долгих споров остановились на нежном шифоне небесного цвета, к нему прикупили белый подкладочный атлас и маленькие перламутровые пуговицы.
   Прежде чем направиться домой, прогулялись по городу и решили побаловаться пиццей. Поездка оказалась захватывающей. По дороге девочки теребили кончик ткани, который выглядывал из упаковки, и предвкушали, какое замечательное будет у мамы платье. Денис планировал, кого пригласить на именины, и сколько денег придётся потратить на праздничный стол, Любаша прикидывала, какие туфли подойдут к наряду.
   Тётя Эмилия сошьёт платье мечты, значит, и туфли нужно купить под стать, - заявила она.
   Ещё и в старых походить можно, не велика беда, - заверила Марта.
   Нет, дорогая, - вмешался в разговор Алексей, - раз уж намечается платье мечты, то и обувь должна соответствовать. Придётся подсуетиться и купить новые, самые модные и дорогие туфли. И попрошу не спорить!
   Но где же денег взять на всё? - засмеялась Марта.
   А копилка на что? - подхватил Виктор, - для хорошего дела не жалко.
   У меня на коньки припрятано, - добавил Денис, - но пусть лучше у мамы будут новые туфли.
   Чего не хватит, доложу, - подытожил Алексей.
   Станешь такой щеголихой! - Варенька от удовольствия принялась чмокать и тискать маму, да так, что отцу пришлось её успокаивать. Варенька присмирела, стараясь не мешать вести машину, но продолжала незаметно поглаживать мамину руку.
   Милые, этот день и без обнов самый счастливый в жизни, - прослезилась растроганная Марта.
   Эмилия немножко оробела, наблюдая за ними. Это ж какая ответственность? Не просто выполнить столько пожеланий и угодить всем, включая виновницу торжества. Получится ли пошить платье мечты? Придётся очень - очень постараться!
   Эмилия взяла за основу фасон, одобренный всеми домочадцами, и принялась за работу. Понадобилось несколько дней, и она сотворила шедевр, достойный своей подруги. Когда Марта примерила наряд, девочки ахнули.
   Какая красивая! - залюбовалась Любаша.
   Как принцесса! - скрестив на груди руки, добавила счастливая Варенька.
   ***
   Алексей с головой ушёл в привычные школьные дела. Работа учителя сложная, требует больших усилий, знаний и терпения. Случайные люди не задерживаются в школе, дети чувствуют фальшь, их не обманешь.
   Теперь, когда проблемы в семье начали постепенно решаться, Алексей мог полностью отдаться ученикам, для которых нередко приходилось становиться и учителем, и сторожем, и милиционером, и отцом, и много кем ещё.
   Алексей выбрал этот нелёгкий путь, когда ещё сам ходил в школу. Жил он тогда в деревне и не отличался ни рвением к учёбе, ни примерным поведением. Да и цель впереди ставил совсем иную - как и многие одноклассники, мечтал о профессии водителя-дальнобойщика.
   В те времена почти в каждом сельском дворе стоял мотоцикл. И хотя, как правило, принадлежал он отцу или старшему брату, ездить дозволялось и школьникам. Деревня находилась вдали от центральной трассы, на отшибе, и гаишники нечасто туда заглядывали.
   После уроков подростки собирались у околицы, сажали на мотоциклы девчонок и нарезали круги по просёлочным дорогам. А вечером в выходные дни старшеклассники любили прокатиться по соседним сёлам и посмотреть, какие там дискотеки. Только чужаков никто и нигде не ждал.
   Как только пришлые открывали дверь клуба, местные ощетинивались и начинали поглядывать с вызовом. А если кому в голову взбредёт ещё и тамошнюю девчонку на танец пригласить, дело неминуемо заканчивалось дракой. Ежели заезжих побьют, инцидент считался исчерпанным, но стоило им взять верх, побеждённые собирали компанию и на следующие выходные ехали к обидчикам на разборки. И так по кругу. И учителя, и родители пытались образумить непутёвую молодёжь, да кто ж слушал. Мало того, что дрались и постоянно ходили с синяками и ссадинами, так ещё и гонки на дорогах устраивали.
   Алексей числился в лидерах среди деревенской молодёжи, принимал участие во всех развлечениях. Будучи высокого роста и брутальной внешности, он не отличался особой красотой, зато брал стойкостью характера и прямолинейностью, считал, что весь мир подвластен его воле, и нет в жизни ничего невозможного. Девушки, соблазняясь юношеским позёрством, поглядывали на него с вожделением, парни во всём подражали, а он, молодой и настырный, верил, что так будет всегда.
   Но разгульная жизнь Алексея получила неожиданную развязку. Однажды, гоняя с друзьями по лесным тропам, к нему под колёса чуть не попал соседский пятилетний мальчишка, который собирал вместе с матерью чёрные ягоды. В доли секунды пришлось выбирать между собственной жизнью и жизнью ребёнка.
   Не поверни Алексей руль в дерево, стоящее на повороте, неминуемо убил бы малыша. Как он летел, ломая кости и корёжа стального коня! Два года понадобилось, чтобы подняться на ноги и восстановить здоровье. Но насколько трудным оказалось это время, настолько и благословенным. За время болезни довелось многое переосмыслить. Осознание и раскаяние пришли с невосполнимыми потерями, он понял, как беспечно поступал, и каким трагичным мог оказаться финал его жизни! Несомненно, случившееся - расплата за необдуманное, непутёвое поведение.
   Алексей изо всех сил пытался преодолеть немощь и подняться. В этом ему активно помогали родители да ещё учитель, Пётр Александрович. Что бы делал Алексей без его поддержки и помощи? Именно учитель натолкнул своего ученика на мысль пойти в педагоги. Друзья, с которыми совершал былые подвиги, незаметно исчезли. Оно и понятно, появились дела, всякие проблемы, а по окончании школы и вовсе разъехались кто куда.
   И только Пётр Александрович не забывал регулярно наведываться. Теперь Алексей все старания направил на учёбу, понимая, что в физическом плане какой из него работник? Пришлось упорно трудиться, и результат оправдал ожидания. Обучаясь на дому, Алексей получил заветный аттестат с хорошими отметками и задумался о поступлении в университет.
   Молодой организм справился с травмами, постепенно вернулись и задор, и здоровье. Алексей поднялся с постели и начал размышлять о будущей профессии, а окончательно исцелившись, пошёл по примеру своего наставника в педагогический.
   Получив хорошую встряску в начале жизни, он с пониманием относился и к ученикам, терпеливо, но настойчиво объяснял, что прежде всего надо оставаться людьми. Прощал мелкие шалости, но требовал иметь мужество отвечать за неосмотрительные поступки. Делился знаниями, ставил высокие цели и на своём примере показывал, как нужно двигаться навстречу мечтам.
   А после знакомства с Мартой жизнь расцветилась новыми красками, и какие бы испытания не преподносила судьба, пока рядом жена, бояться нечего, вместе можно одолеть любые преграды. Он верил в любовь и всё, что требовалось, мужественно брал на свои плечи. Когда не получилось завести ребёнка, и Марта предложила усыновить детдомовского мальчика, Алексей не перечил, поддержал жену. Когда же встал вопрос о девочке - согласился и с этим. Целый детский дом - пожалуйста, Алексей всех принял, как родных.
   Но заболела Юлька, пошла на операцию Марта, и Алексей растерялся, впервые в жизни не знал, как поступить, чем помочь дочери и жене? Думал, думал, но ничего не приходило в голову. Он впадал в ступор, в депрессию, страдал, изводил себя навязчивыми страхами, и лишь благодаря поддержке семьи сумел справиться с непростым состоянием.
   ***
   Не даёт Янку покоя судьба сына. Радостно, конечно, что сговор с Пашковыми состоялся и назначен срок свадьбы. Однако придётся ждать до весны. Тут уж надо подчиниться - таков цыганский порядок. Ничего, зато есть время подготовиться, деньги собрать. Молодец Мишка, вызвался съездить в Россию на заработки, глядишь, одной заботой станет меньше. Вроде бы всё складывается хорошо, но тяжёлые мысли зажимают голову в клещи, скребутся по ночам в груди и не позволяют спокойно спать.
   Детей давно пора поженить. Мишке вот-вот восемнадцать стукнет, и Анжелике семнадцатый годок идёт. Другие детей в четырнадцать-пятнадцать женят и горя не знают. Раньше на плечи заботы о семье лягут, меньше глупостей в горячие головы лезть будет. А я прогадал, запозднился, бедует Янко. И вот результат. Связался Мишка с новыми дачниками, мутная компания, неподходящая. Да что теперь поделаешь? Говорят, наркотики пробовать стал. Янко не замечал ничего такого за сыном, но, если честно, особо и не присматривался. Мишка часто пропадал из дома, но у цыгана дорог много, как можно ограничивать мужскую свободу? Не возникало нужды до времени запрещать сыну жить, как хочется, но сейчас хватит, пусть женится, и точка. Анжелика - девушка работящая, хваткая, вся в мать, чего ещё желать?
   Он по-доброму завидует другу и соседу Пашкову. Пеша не охочий до работы, но ему повезло с Лейлой. Для рома заиметь умную жену - большая удача. Это. как в старину обзавестись хорошим конём - и прибыль, и почёт. Недаром цыганская пословица гласит: "Иная жена лучше вина!" Женщина в цыганской семье - добытчица. Мужчина лишь контролирует, а всё остальное делает она. В основном, торгует, вещи перепродаёт - это главный доход бедных цыганских семей. Здесь требуется особый талант, нюх. Надо знать, что пользуется спросом, и уметь найти подход к покупателю, заставить взять предлагаемую вещь. Тут особые секреты. Другая цыганка только в глаза посмотрит, и клиент готов на всё - любую сумму выложит, любой товар купит. Такая сила в цыганских глазах.
   Вот с детьми по домам жабровать Лейла, в отличие от Ляли, не любит. Да другой раз выбирать не приходится, не каждая цыганка наделена удачей да талантами, но каждая должна в конце дня принести что-нибудь мужу в дом, иначе горе ей.
   Для такой тяжёлой жизни подходит сильная, жилистая женщина, умеющая и денег заработать, и отпор дать, если понадобиться. Именно такая Лейла - острая на язык и мудрая. Много детей родила и всё в доме под контролем держит, везде порядок соблюдает. И мужа уважает, не перечит, не ругается, как другие, в семье ведёт себя уважительно и покорно. А Пеше какая советчица! За такой женой не грех и похваляться, важного хозяина изображать.
   А его Ляля? Готовит вкусно, этого не отнимешь, но добытчица никудышная. Что поделаешь, не дано! Правда, гаданием промышляет, однако и на это особого таланта нет.
   Бывает, цыганка и не гадалка вовсе, но психолог хороший. Беседу так завернёт, что клиент незаметно все факты жизни, как на духу, выложит и не поймёт ничего. Этому девочек с детства учат. Считается, что цыганки поголовно этим ремеслом владеют. Но это не так. Попадаются, правда, способные, судьбу так напророчат, что со всей округи за помощью едут, а большинство лишь вид делают, что гадают, сами же только голову клиентам морочат. Такая и Ляля, правды сказать не может, для неё книга жизни закрыта.
   Вначале, когда поженились, Янко злился на жену, ругался, что ни к чему путному не приспособлена. Да что с неё возьмёшь? Побеседовать и то не о чём. На все вопросы у Ляли один ответ: "Не рэж моя печёнка". Как с такой разговаривать? А ведь случись что, ещё и лаяться начинает, на крик срывается. Сварливой и не уважительной оказалась Ляля, так и не получилось обуздать её норов. Богатства Янко тоже не нажил, да ещё сын с дурной компанией связался. Получается, в семье порядка нет. Не так планировалось жизнь прожить, да всё в руках Бога, видно, нагрешил где-то сильно, раз так расплачиваться приходится. Янко от безысходности лишь вздыхает да растерянно разводит руками. Хорошо, что породнимся с Пашковыми! Уважаемая семья, может, хоть внуки умными да хваткими родятся, в бабушку Лейлу пойдут.
   У богатых ромов всё иначе. И дома возводят роскошные, и детей выучить норовят, и жены их ухоженные дородные, нигде не работают, разве что карты раскидывают. Но таких немного. А бедным семьям, как у Янка и Пеши, живётся непросто. За всё хвататься приходиться. И в совхозе подрабатывать, и на заработки мотаться, и довольствоваться тем, что женщина в дом принесёт. Жилища убогие, жёны измождённые, дети в лучшем случае в торговцы подадутся, а в худшем - по домам ходить станут да подаяние просить, как бабушки в старину.
   Янко не желает такой доли для своих детей, но как выбраться из нужды? Вроде не бездельник, в совхоз время от времени нанимается, но прилично заработать не выходит. А семья большая. Попробуй, прокорми! Год назад отец умер. По цыганским традициям, похороны проводились пышно, уйма денег ушла на погребение, все запасы иссякли. Большой гранитный памятник заказали, кованую ограду и много венков. Весь табор съехался на жалобный стол, всех родичей угостили и приветили. А как же, святое дело попрощаться с покойным!
   А теперь сына женить пора пришла. Сколько денег потребуется? Родителям невесты выкуп заплатить надо. Пеша как сказал: "Бедный цыган - считай, что вор". Умеет на больное место надавить. Но Янко себе цену знает. Золота хотят? Получат! Янко не опозорится, не дождутся. Правда, придётся Ляле достать старинное украшение из сундука - единственную дорогую вещь в доме. А что делать? Таковы цыганские законы, без выкупа никак. Невесту одарить полагается за то, что честь берегла, да родителям заплатить, что кормилицы дом лишается. К тому же Янко первенца женит, тут опростоволоситься нельзя.
   Но ничего, основные расходы на плечи сватов лягут, так что Пеше тоже поплясать придётся, с удовлетворением замечает Янко. А если Мишка из заработков денег привезёт, так и золота прикупить получится, глядишь, и ожерелье сохранится. Ведь в избе ещё семеро сидят, есть просят, их тоже в люди вывести надо.
   Дорого нынче поженить детей. Янко тяжело вздыхает, чешет затылок и начинает прикидывать, куда бы ещё податься на зиму с семьёй, чтобы морозы пережить да денег заработать.
   ***
   Алекс, Тёма и Дик начали выслеживать подростков. Несколько дней караулили, подбирая момент, когда те направятся в пустынное место. Но задача оказалась непростой, школьники то шли прямиком домой, то заглядывали в клуб, то собирались в большую компанию, и подступиться близко не получалось. К тому же рядом неизменно вертелась девчонка. Дик уже предлагал оставить бесполезную затею, слишком много времени уходило, но однажды заметил, как троица направилась в сторону реки. Попались, голубчики, обрадовался он и тут же позвонил сообщникам. Наконец-то сбросим с плеч проблему, а то отдохнуть толком некогда, бегаем по деревне, как гончие за зайцами.
   Собрались быстро. Не хотелось валандаться при лишнем свидетеле, да от подружки избавиться всё равно не получалось, поэтому двинулись за школьниками не откладывая. Подобрав глухое место, окликнули:
   Эй, малолетки, закурить не найдётся? - Алекс масляно ухмыльнулся и нарочито низко склонился в реверансе.
   Не курим, - пожал плечами Денис.
   Следом в раскачку приблизился Дик, приподнял у Оксанки надо лбом волосы и, глядя ей в глаза, фальшивым голосом проворковал:
   Затянуться охота. Сбегайте, пацаны, купите сигарет, а за барышню не переживайте,
   посторожим.
   Не трожь! - отрезал Витя, подавшись вперёд.
   Пойдёмте быстрее, - с отвращением дёрнув головой, шепнула на ухо Вите Оксанка.
   Куда спешишь, красавица, айда с нами? - Дик попытался отстранить Витю в сторону.
   Убери руки! - брови Дениса угрожающе сдвинулись.
   Гляди-ка, салаги дядек запугать пытаются, - по лицу Тёмы скользнула издевательская гримаса, и он с размаху толкнул Дениса в грудь.
   Тот не удержался, упал, но быстро вскочил и бросился на обидчика. Завязалась драка. Приезжие не ожидали получить серьёзный отпор от малолеток. Думалось, делов-то, легонько отдубасим, да молчать заставим. Положенное вознаграждение, считай, в кармане.
   Но события повернулись нежелательным боком. Подростки оказались крепкими и не трусами, дрались с ожесточением, и сила постепенно перешла на их сторону.
   У Тёмы с Алексом уже сочились носы, под глазами вздулись кровавые шары, а школьникам всё нипочём, удары следовали один за другим. Вот только за Оксанку тревожно, как бы чего не случилось! Дик, сообразив, что девчонка - единственная возможность отомстить "наглым выскочкам", схватил её за горло и свирепо закричал:
   Ещё шаг, и удушу.
   Отпусти, мразь, - прохрипел Денис.
   А то что, - сплюнув кровь, нервно загоготал Дик.
   Трус, за девчонку спрятался, - вырвался вперёд Витя.
   Дик оскорбился. Ладно бы достойные противники, а так - детвора. Оксанка полетела в сторону и уткнулась головой в торчащую из воды каменную пику. Денис и Витя опять кинулись в наступление. Тронуть Оксанку - это уже совсем другое дело!
   Борьба завязалась с новой силой. И когда дела студентов стали совсем плохи, Тёма вытащил нож. Первым это заметил Денис и бросился наперерез. Удар, предназначенный Виктору, достался ему. Нож с хорошо заточенным лезвием плавно вошёл в упругий живот. Тёма отпустил рукоятку и попятился назад. Денис медленно начал оседать и держась за рану, недоумённо уставился на Тёму.
   Дебил, сбрендил? - истошно завопил Алекс.
   Это нечаянно, - от страха принялся оползать на землю и Тёма.
   Уходим, - закричал Дик и первым бросился к машине.
   Следом побежали остальные. По дороге Дик отчитывал Тёму:
   Свихнулся, говнюк, зачем нож достал?
   Само получилось, финка случайно оказалась в кармане, - Тёма пытался оправдываться, одновременно заглатывая пересохшим ртом сухой воздух. Но лёгкие не справлялись, и он начал задыхаться.
   Душегуб! Хотели же только напугать, - всхлипывая, выкрикивал Дик. - Что теперь будет?
   Кто мог подумать, что эти шибздики станут так сопротивляться, - мямлил посиневший от страха и одышки Тёма.
   Кулаками надо было махать, а не ножом, - не унимался Дик, размазывая по желвакам солёные слёзы.
   Не хнычь, - решительно приказал Алекс, - главное, успеть слинять да к папашам в ноги бултыхнуться. Помогут, куда денутся. Но тебе, Тёма, придётся отгребать по полной! За компанию в тюрьму никто не пойдёт.
   Ребята, не оставляйте пропадать, друзья, пожалуйста! - держась за грудину, в прострации бормотал Тёма.
   В таких делах друзей нет, - немного успокоившись, процедил Дик. Он невидящим взглядом уставился сквозь Тёму и бесчувственно добавил,- кто нож достал, тот и виновен.
   - Так не пойдёт. На дело шли вместе, а теперь что ж, одному отвечать? - упрашивая и одновременно угрожая, взмолился тот.
   Поговори ещё, - сурово отрезал Алекс.
   Он второпях растолкал остальных и первым заскочил в машину, надеясь успеть выбраться из деревни раньше, чем хватиться милиция.
   В это время Витя судорожно сжимал в объятиях умирающего Дениса. Услышав шум, очнулась и Оксанка. Из её разбитого лба кровь по переносице стеклась в глубокие глазницы и кромкой запеклась на дугах бровей. Она протёрла глаза кулаками и тоже подползла к другу.
   Денёк, держись, сейчас позвоню твоему папе, - нащупав в кармане телефон, она долго тыкала непослушным пальцем в кнопки, но набрать номер не получалось.
   Вы хорошо смотритесь вместе, - Денис остановил её руку, через предсмертную пелену в последний раз посмотрел на них, затем резко откинул голову и замер.
   Оксанка истошно закричала, но голос не прозвучал, из горла вырвался лишь отчаянный немой стон. Витя дозвонился до отца и заикаясь, с трудом подобрал слова, чтобы сообщить о случившемся, а потом долго, пока не подоспела помощь, сидел над остывающим телом и согревал холодные руки брата дыханием. Рядом, дрожа каждой жилочкой, тихо скулила испуганная Оксанка.
   Когда Алексей услышал о беде, то не сразу понял, что случилось. Решил - разыгрывают. Кому стукнуло в голову так по-дурацки шутить? От злости желваки на щеках превратились в круглые яблоки, сказанное доходило постепенно. Алексей схватил телефон, конвульсивно набрал номер и уже сам связался с Витей. В трубке послышался пронзительный крик Оксанки. Это правда!
   Что происходило дальше, Алексей помнил с трудом. Сел в машину, как сумасшедший помчался к реке, вызвал милицию.
   Участковый прибыл быстро, наспех допросил детей и бросился вслед за преступниками, на ходу связываясь с районным начальством. Убийцам далеко уйти не удалось, по дороге в город всех задержали.
   ***
   Новость о трагедии быстро разлетелась по округе. Такого в Заречье ещё не случалось. Убили мальчика! Убили Дениса Добрашей! За что? Кому мог помешать подросток, по сути, ребёнок?
   На похороны собралась вся деревня. Солнце припекая, пыталось обсушить заплаканные лица людей, но слёзы текли, и текли, и текли.
   Дениса, несмотря на возраст, односельчане очень уважали. Он каждому старался подсобить, для каждого находил доброе слово, а родители считали его главным помощником в доме.
   Непосильной тяжестью горе опустилась на плечи неокрепшей Марты. Не успела отойти от операции, не улеглась ещё в душе тревога за Юльку, как обрушилось новое несчастье!
   Говорят, человеку не даётся больше того, что он может вынести. Но как пережить самое страшное из испытаний, посылаемых матери? И Марта сдалась. В голове без конца роились думы о сыне. Денис любил всех - родителей, да, они стали для него настоящими родителями; сводных братьев и сестёр - всех, с кем шёл бок о бок по жизни. А как он любил этот мир! Почему же забрали именно его. Почему? Сколько по земле ходит подонков, недостойных называться людьми, которые благополучно живут и здравствуют, а Дениса нет! С этим нельзя смириться! Изболевшее сердце уже не выдерживало, теперь билось редко, с перебоями и порой казалось, что ещё чуть-чуть и дыхания не станет. Но это не страшило. Ушло прежнее вожделение к жизни, пропал вкус к самому существованию, всё сделалось бесцельным и бессмысленным.
   Алексей и дети пытались утешить её, отвлечь от изнуряющих мыслей, но ничего не получалось. Марта часами пропадала на кладбище, скорбно рыдая на могиле погибшего сына, и от этого ещё больше слабела. Единственной отрадой в жизни стала церковь. Как же неистово она молилась! Часами ползала на коленях перед образами, умоляя Бога подарить сыну царствие небесное, а себе хоть какое-нибудь утешение.
   ***
   Мишка уехал на заработки, и какое-то время Анжелика могла не думать о нём. Да и отец после сватовства смилостивился и позволил выходить в люди, решив, что не пристало невесте сидеть взаперти, теперь-то не посмеет ослушаться старших.
   Но как же он ошибался! Непокорная дочь начала тайно встречаться с Алесем. Она понимала, что удирая из дома, позорит родителей, не должна так отвратно вести себя цыганская девушка, за это в старину навсегда изгоняли из табора и даже убить могли. Но Анжелика, твёрдо намерившись бежать, бросилась в любовь без оглядки на условности. К тому же рядом находился Алесь, напрочь отвергающий цыганские законы, который постоянно твердил, что живя в двадцать первом веке, нельзя никому дозволять верховодить собой, даже родителям. Надо стремиться жить самостоятельно, полновесно, а не в страхе ждать воздаяния. И хотя Анжелика осознавала, что Алесь не ром и не понимает их правил, чувства брали верх над вековыми устоями.
   Анжелика в отсутствие отца приходила по вечерам к реке. Там они с Алесем встречались и прятались под развесистой ивой, которая стояла на вершине утёса и издали походила на одинокую девушку с распущенными длинными волосами. Она надёжно скрывала влюблённых от посторонних глаз. Анжелика с нежностью дотрагивалась до тонких, податливых ветвей дерева.
   Видишь, эта ива похожа на меня, такая же хрупкая и дикая. Но в её хрупкости скрыта большая сила. Даже кручливый ураган не сможет подчинить волю дикарки, которая, сгибаясь до земли, выдержит любые невзгоды, а после потрясения выпрямится, и будет продолжать жить, гордо взирая на мир с высоты одинокого утёса.
   Знаю, такая же первозданная сила кроется и в маленькой чаяле. От этого я теряю голову, с жизнью готов расстаться ради одного только поцелуя.
   Не надо о смерти, всё будет хорошо, вот увидишь.
   Так бы и стоять здесь, сжимая в ладонях свою судьбу, - Алесь подводил Анжелику к краю скалы.
   Смотри, - она указывала вниз, - отсюда видна лишь округа, но стоит представить, что под ногами целый мир, всё заиграет по-новому. Уехать бы нам далеко-далеко да обосноваться в глухой деревушке. Так хочется иметь возможность соединяться с природой и наблюдать восход солнца, любоваться закатом и дышать чистым воздухом! Посмотришь, так и будет. Мы пропитаемся запахом костра, ароматом дикой малины и до конца дней будем упиваться росой, что по утрам капельками сворачивается на луговых травах. Здорово, да? - Анжелика вдохновлённо замолкала, пристально вглядываясь за горизонт.
   Мечты о будущем зачаровывали и переносили в другую, хоть и воображаемую, но такую желанную действительность. Анжелика пронизывала Алеся взглядом чёрных глаз и рассказывала, что лес, упираясь кронами в небо, поведает о звериных тропах и откроет необъятные сокровища. Прикасаясь губами к уху любимого, шептала, что подарит ему много ночей и родит пригожих детей. Уверяла, что обзаведутся они красавцем жеребцом, который станет и кормильцем, и другом. И поскачут верхом по полям, лугам, и ветер будет фланировать по загорелым лицам и безжалостно теребить рассыпчатую гриву коня.
   Алесь со всем соглашался. Он тоже верил, что счастье есть. Только не рядом, далеко, но ради своей смуглянки, стоит отправиться на край света. Анжелика покорно вторила любимому, цыганке ли страшиться далёкого пути.
   Они вместе рисовали безмятежную идиллию своей будущей жизни и упивались счастьем уже оттого, что придумали всё это.
   Неужели правда маленькая чаяла готова отправиться на край света? - с недоверием спрашивал Алесь, обнимая Анжелику.
   Цыганки не боятся скитаний. Моя бабушка объездила с табором всю Россию, и мне иногда снится необозримый простор, а потом наяву ощущается терпкий привкус догорающего костра. Дома моё сердце, но мечты на пыльных дорогах.
   Но почему? - изумился Алесь.
   Цыгане - кочевой народ, дорожная персть перемешана у нас с кровью.
   А что ещё свойственно вашей нации? - поинтересовался Алесь.
   Предвидеть будущее, - ответила Анжелика, плавно просачиваясь взглядом в глаза любимого.
   Такое встречается у всех, правда, редко, - Алесь смутился и отвернулся.
   Анжелика заразительно расхохоталась.
   Испугался? Цыгане особенные. Обострённая интуиция свойственна всему нашему народу и впитывается с молоком матери.
   Отчего такими способностями не наделены другие народы? - Алесь быстро справился с замешательством и тоже улыбнулся в ответ.
   Мы обездоленные, не имеем своего места в мире, - уже серьёзно заговорила Анжелика,- Есть легенда, что за лёгкий и свободный нрав Бог подарил цыганам всю землю. Но нас веками отовсюду гонят, и такие способности - защита от жестокого и несправедливого мира.
   А любовь к золоту? Цыганки похожи на новогодние ёлки, - пошутил Алесь.
   Говорят, когда птицы собрались улетать на юг, ворон нашёл золотой слиток, да не смог с ним расстаться. Взлететь тоже не получилось, слиток безжалостно тянул вниз. Ворон превратился в цыгана и ходит с тех пор по земле, зато с золотом, - улыбнулась Анжелика. - А если серьёзно, то всё нажитое богатство цыгане испокон века носили на себе, больше негде хранить сокровища.
   Но ведь так и ограбить могут?
   Если кто-то попробует обидеть цыганку, она сумеет дать отпор, лишь полоснув взглядом чёрных очей. Поэтому вряд ли где можно услышать, чтобы у цыганки отобрали скарб или украшения, люди сторонятся нас, сглаза боятся.
   А может, от нехватки вкуса вы обвешиваетесь чем ни попадя?
   Кто бы говорил о вкусе. Лучше наших национальных костюмов ничего и быть не может, - шутливо с кулаками набросилась на Алеся Анжелика, - цыгане никогда раньше не прикипали к одному месту и недвижимостью старались не обзаводиться. Понимали, что в любой момент их могут изгнать. Тогда вставали и уходили лишь в том, в чём были одеты.
   Но ведь сейчас никто никого не гонит и работать можно наравне с другими людьми.
   Наравне с другими - это двор подметать? - Анжелика с вызовом глянула на Алеся. - Среди нас мало образованных, народ тёмный и обездоленный, поэтому в большинстве ромалы могут выполнять только непритязательную работу. Хотя в наше время таборы сплошь оседлые, теперь всё меняется, многие и к образованию стремятся. Я тоже мечтаю получить аттестат и пойти в университет, хочу стать ветеринаром, но ведь это только мечта.
   - Но почему мечта, Анжелика? - с нежностью обнял её Алесь. - Хочешь учиться - обязательно будешь, обещаю. Ведь мы молоды и непременно всего добьёмся, впереди целая жизнь.
   Так они сидели под тенью сильной от слабости ивы и мечтали о будущем. И звёзды светили для них особенно ярко, и река внизу журчала особенно нежно, и не было на свете людей счастливее этих двоих.
   ***
   Для Эмилии семья Добрашей давно стала родной и близкой. Вместе приходилось мужественно сражаться за жизнь Юлианны, Эмилия присматривала за порядком в доме, пока родители возились с больной дочерью, во всём помогала подруге. И когда жизнь начала налаживаться, случилось непоправимое горе.
   Денис, несмотря на возраст, был настоящим мужчиной. Никто не заботился об Эмилии так, как этот мальчик. Он подспудно чувствовал, когда возникала нужда, и неизменно приходил на помощь. Помогал передвинуть мебель, забить гвоздь, полить огород. Следил, чтобы она не поднимала тяжёлых вёдер, когда хлопотала по хозяйству, и требовал от младших братьев и сестёр послушания, защищал от Маркевича и провожал домой, стоило засидеться подольше. Эмилия постоянно ощущала заботу, поэтому жизнь не казалась такой одинокой и беспросветной. И вот Дениса не стало. Хотелось кричать на весь свет от боли и отчаянья. За что? Как носит земля нелюдей, что убили его? Почему Господь допустил такую несправедливость? Эмилия, как подраненная, ночи напролёт скулила от горя.
   Сейчас чаще, чем когда-либо, приходилось бывать в семье Добрашей. Как бы она не страдала, подруге, потерявшей сына, ещё хуже. После трансплантации прошло не так много времени, Марта не успела окрепнуть, и следовало поберечь её. Не просто далось пережить болезнь Юлианны, а тут ещё Денис. Каждую свободную минуту Эмилия проводила у них: готовила еду, помогала детям с уроками, занималась уборкой. В общем, старалась оградить Марту от тяжёлой работы, понимая, что подруге такая нагрузка сейчас не по силам.
   Отдыхай, милая, мы с ребятами всё сделаем, не переживай.
   Неудобно без конца тебя обременять, - возражала Марта, пытаясь подняться.
   Но голова тут же начинала кружиться, перед глазами всё расплывалось, Эмилия подхватывала её и опять укладывала в постель.
   Лежи уже, вставать опасно. В больницу надо, лечиться. Может, поговорю с Алексеем, да езжайте Минск? Это ненормально, что нет сил, даже на ноги подняться.
   Не надо в больницу, там ещё хуже будет. А здесь, в кругу семьи, глядишь, и оправлюсь. Только плохо, что на кладбище ходить не могу, силы покинули, - Марта вытирала слёзы и надолго замолкала.
   Не надо, дорогая, так часто бывать на кладбище. Сама расстраиваешься и сына тревожишь. Пусть спит спокойно, с миром. А как поправишься, лучше в церковь сходи, помолись за упокой и легче станет.
   Сыночек скучать будет, - после затяжной паузы страдальчески произносила Марта.
   Он на небе, у Бога, а не на кладбище, - мягко уверяла Эмилия.
   Приходилось подолгу беседовать, давать возможность выговориться, а то и поплакать, чтобы хоть как- то облегчить страдания. Марта покидала комнату, и какое-то время проводила с семьёй, но быстро уставала и опять надолго закрывалась.
   Эмилия решила поговорить с Алексеем.
   Нужно что-то делать, - озабоченно сказала она, подобрав момент.
   Не слепой, вижу, что творится неладное, - Алексей отвернулся и незаметным движением обмахнул выступившую слезу.
   Обсудите всё и езжайте в больницу, это может плохо кончиться, а за детей не волнуйтесь, будут под присмотром.
   Спасибо, что бы мы без тебя делали! - в который раз с благодарностью проговорил Алексей.
   ***
   Обязанности Дениса в семье взялся выполнять Виктор, который старался во всём подражать покойному брату. Откуда только взялись в некогда скромном и застенчивом мальчике твёрдость и властность. Никто из младших, не мог даже слова поперёк сказать, каждый был обязан честно исполнять свой отрезок работы. В семье по-прежнему сохранялся порядок.
   Такое поведение давалось нелегко. Виктор болезненно переживал трагедию, осознавал, чем обязан брату и непрерывно повторял, что Денис - герой, а удар предназначался ему. Чувство вины поглощало, боль переполняла, в голове укоренилась мысль, что уцелел только за счёт жизни брата. Эмилия пыталась утешить: "Виноваты бандиты, вонзившие нож в грудь Дениса, дело расследуют, и без сомнения, подонки понесут заслуженное наказание".
   В те дни к Добрашам зачастила Оксанка, которая после перенесённого шока тоже ходила мрачная и подавленная. Ища утешение, она старалась разделить горе семьи погибшего друга, укутывала маленького Сашку и подолгу гуляла с ним в саду, не обращая внимания на холод и стылый ветер. Беседуя с ребёнком, на какое-то время удавалось отвлечься и забыть о несчастье. Когда же присоединялся Витя, говорить о чём-то другом уже не получалось, все разговоры сводились к Денису. Сашка, обычно егозливый и беспокойный, в такие минуты притихал, чувствуя, что шуметь и капризничать не время.
   ***
   Маркевич узнал, какая трагедия произошла на реке и не на шутку испугался. Кто ж думал, что дело приобретёт такой оборот! Хотел лишь напугать малолеток, а эти ненормальные пошли на мокруху! Игорька охватывал ужас. Раз сотворили такое, пусть и отвечают, выкрикивал он сам себе, запершись в комнате и вздрагивая от малейшего шороха. Но совесть, как червь, безжалостно разгрызала нутро, и хотелось любым способом избавиться от этого ощущения, вырвать из сердца ноющую боль, освободиться, забыться. А разум подсказывал, что рано или поздно подельники сознаются, зачем пошли к реке, что хотели там сделать и по чьей наводке. И решил Игорёк спешно уносить ноги. Не откладывая, он направился к директору совхоза, надеясь под шумок рассчитаться и уехать на заработки в Россию или в Польшу. А там ищи-свищи!
   Но ничего не вышло. Иван Владимирович оказался любопытным и несговорчивым, ни с того ни с сего начал расспрашивать, что случилось и почему агроном так внезапно собрался уезжать. Потребовал как следует сдать дела и провести ревизию подотчётного Игорьку склада, утверждал, что на это понадобиться немало времени. Игорёк от волнения покрывался испариной и пытался объяснить, мол, уехать нужно по-быстрому. Но уловка не подействовала.
   После разговора с директором Маркевич струсил ещё больше. Ревизия могла оказаться опаснее ситуации с арестованными дружками, дела-то велись неважно. Если вскроются махинации с удобрениями, семенами и многое другое, это неминуемо приведёт к тюрьме. Такого допустить нельзя. Получалось, куда не кинься - тупик! Где выход? Бежать? Но побег мог подогреть интерес к его особе. Нет, сейчас лучше находится в тени, не привлекать лишнего внимания. Игорёк сидел дома и суетливо соображал, что делать, когда в дверь неожиданно постучали. Несмело приподняв створку глазка, он чуть не упал в обморок, услышав громогласное: "Гражданин Маркевич!"
   Да, - с испугом промямлил Игорёк.
   Открывайте, вы арестованы, - повелительным тоном добавил голос.
   Убийцы, тесно сотрудничая с милицией и лебезя перед следователями, спихивали вину, друг на друга, и конечно, на Маркевича. Как и предполагалось, папаши с толстыми кошельками не оставили чад пропадать, активно вмешивались в ход расследования, нанимали лучших адвокатов, привлекали связи, знакомства и дело стало сводиться к тому, что больше всех виновен именно Маркевич. Это он цеплялся к Эмилии, ввязался в драку с несовершеннолетними, заказал убийство, да ещё оказался замешан в хищении совхозного имущества. И хотя Игорёк пытался оправдываться, всё оказалось тщетным.
   ***
   Утром Эмилия подошла к окну и обнаружила, что жухлая трава покрылась пухлым уютным снегом. Как радужно сверкал он в лучах белёсого солнца! От этого сияния на мгновение стало легче и впервые за последнее время захотелось вздохнуть свободно. После мокрой, слякотной осени, обнажившей неприглядную картину лишённой покрова природы, стерильно-искристое убранство зимы показалось особенно вожделенным.
   Она наспех накинула фуфайку и открыла дверь на улицу. Чудо! Округу поглотила непроглядная белизна, даже шагнуть боязно. Набравшись храбрости, Эмилия всё же ступила на дорожку, прошлась, скатала снежок и попробовала на вкус благословенный дар зимы. От удовольствия сморщилась. Обжигающе холодный комок быстро заполнил рот тёплой, живительной влагой.
   Эмилия устала от испытаний, посылаемых судьбой. Вот бы всё, что приключилось в последнее время, обернулось сном, растворилось в пространстве и времени, как растворялись сейчас на ладони причудливые снежинки. С благоговением она принимала первый снег, как надежду, как знак обновления и возрождения. Вдруг захотелось поверить, что всё ещё можно повернуть назад, заставить пойти по другому сценарию. Забывшись на мгновение, она возвратилась в то милое сердцу время, когда был жив Денис, ещё не болели Юлька и Марта, и всё вокруг светилось благом и радостью. Но это только на миг, затем всё воротилось в реальность. Тоска волной подкатила к горлу, и магия чудесного утра исчезла, как на глазах таял и исчезал первый снег.
   Эмилия вернулась в дом, понуро выпила чашку обжигающего кофе, оделась и поспешила на работу. Её уже не радовал приход зимы, не интересовало белое солнце, которое светило, но не грело, перестал занимать и снег, безвозвратно таявший на ладони. Она уже не надеялась, что когда-нибудь снова наступит праздник, пригреет солнце, и снежинки превратятся в оживляющий эликсир, способный воскресить прежнюю счастливую жизнь. Эмилия устала, силы иссякли, и впереди виделась лишь беспросветная серость.
   И в то же время было понятно, что сдаваться нельзя, ведь Добрашам ещё хуже. Пока в ней нуждаются, надо продолжать бороться. Эмилия прибавила шаг, заскочила в кабинет, оставила сумочку и решительно направилась к директору совхоза. Необходимо поговорить с Иваном Владимировичем об этой семье.
   - Эмилия Александровна! - директор вышел навстречу, приветливо протягивая руку, - как замечательно принимать с утра красивую женщину.
   Приятно слышать, - смущённо ответила она.
   Что привело вас в такую рань? - Иван Владимирович жестом предложил присесть.
   Хотелось поговорить о семье Добрашей, - Эмилия вежливо поблагодарила и пристроилась на краешек затёртого стула.
   Да, такое горе! Правду говорят, одна беда не ходит. Столько всего свалилось на плечи бедных людей, - с сожалением произнёс Иван Владимирович.
   В том-то и дело. Как самим выдюжить? Мало того, что погиб Денис и болеет Юлианна, так ещё совсем плоха Марта. Надо бы в больницу, да желательно туда, где делали трансплантацию, у нас нет таких специалистов. И за всё приходиться платить, а у Алексея больше ничего нет, сами понимаете, поминки, операции, лекарства. Люди от щедрости помогли похоронить Дениса, спасибо конечно, но этого не достаточно, - Эмилия с жаром перечисляла доводы, надеясь расположить директора.
   Всё понимаю, Эмилия Александровна, постараемся решить вопрос, семье Добрашей для поддержки будет выделена денежная помощь.
   Спасибо! Уж не знаю, как и благодарить, - она вздохнула с облегчением и заспешила к выходу, не желая попусту отнимать у директора рабочее время.
   Это вам спасибо, столько всего делаете для обездоленных детей, и ведь бескорыстно. Теперь редко кто на такое способен. Добрашам повезло, что у них есть такой друг, - ответил тот, провожая посетительницу к выходу.
   Пустяки. Что я могу? С детьми повозиться и всё, - Эмилия от стеснения густо покрылась краской.
   Не скажите. Все в деревне видят, сколько вы в этих детей сил вкладываете. А деньгами поможем.
   Очень на это рассчитываю.
   Слышали, что Маркевича Арестовали? - спросил директор, остановив Эмилию у порога.
   Нет, - она застыла и сердце, почуяв неладное, оглушительно застучало в груди.
   Шельмец оказался замешан в убийстве, представляете. А во время ревизии на складе такое вскрылось! Он вор и мошенник!
   Это имеет какое-то отношение к гибели Дениса? - встревожилась Эмилия.
   Ещё неизвестно. Те отморозки показания против него дали, ведётся следствие. Никто не уйдёт от наказания! - заключил директор, грозно помахав кулаком в сторону преступников.
   ***
   Эмилия вышла из кабинета, возбуждённо перебирая в голове последние события. Если Маркевич оказался замешан в преступлении, то не она ли в том причина? Игорёк злился на мальчишек, возмущался, что те защитили Эмилию тогда в клубе. После потасовки перестал здороваться и при каждом удобном случае называл приблудной. Зареченцы не раз пытались закрыть хаму рот, но сделать это оказалось непросто. Игорёк изрыгал ругательства и к каждому, кто пытался его урезонить, бросался с кулаками. Эмилия, не желая связываться, старалась обходить его стороной, но этим ещё больше распаляла ярость.
   Неужели Маркевич заказал убийство? Но почему дети, размышляла по дороге ошеломлённая Эмилия. Пусть бы меня лишил жизни. Денис - совсем мальчик, а по мне даже поплакать некому. Что стоит такое существование? Из-за слёз небо и сосны разом закружились над головой, а под ногами всё стало расплываться. Надо поставить в известность милицию, может, это как-то повлияет на ход следствия, с трудом удерживая равновесие, подумала Эмилия.
   Она без утайки рассказала участковому о приставаниях и угрозах Маркевича и, жаждая отомстить за Дениса, умоляла, чтобы убийц справедливо наказали.
   Эмилия так разволновалась, что еле добралась до дома. Внутри всё кипело. Удивительно, до каких пределов может дойти человеческая подлость? Как могло случиться, что такая ничтожная причина, как ущемлённое самолюбие, спровоцировала взрослого мужчину на страшную, кровавую месть. Даже если не было намерения убивать, нанять подонков, попирающих всё святое, поиздеваться над детьми - разве это по-мужски? Как низко надо пасть, чтобы так поступить? Учинить разбой, ограбить совхоз и при этом утверждать, что ничего страшного не случилось? Все кругом виноваты, даже директор, который, видите ли, оказался слишком доверчив, а Игорёк - сама невинность. Эмилия содрогалась, думая обо всём этом.
   После визита в милицейский участок у неё появилось такое чувство брезгливости, будто в яму с нечистотами окунулась, будто сама замаралась. Домой не шла, а бежала, хотелось быстрее умыться, очиститься от грязи, которой как из ушата обливали друг друга убийцы. Трусость, ложь, желание вывернуться и уйти от ответственности! Как противно всё это слышать!
   А ещё удивило, что участковый принялся расспрашивать про Мишку Жемчужина. Но тот же уехал из деревни давным-давно, промышляет где-то в России на заработках и засветиться в убийстве не мог. Эмилия не придала значения этим вопросам.
   ***
   Мишке удалось благополучно добраться до Москвы ранним осенним утром. Какой величественный город! С детства вместе с родителями Мишке довелось много колесить по Беларуси, но в Москве бывать не приходилось.
   Стоило выйти из вагона, мощный людской коловорот подхватил его и понёс к подземному переходу. Мишка не сопротивлялся. Какая разница, куда идти. Хотелось осмотреться и понять, что делать дальше. Растворяясь в несметном спешащем потоке, он очутился у метро и, как ребёнок, обрадовался возможности промчаться на чуде современной цивилизации. Купив жетон, долго катался на эскалаторе вверх-вниз, а затем принялся курсировать от одной станции к другой без всякой на то цели. Вдоволь натешившись, Мишка вышел на улицу и упёрся взглядом в огромный гипермаркет.
   Люди перед глазами сновали взад-вперёд с озабоченными, мрачными лицами. Каждый держался своей дороги, не обращая внимания на тех, кто оказывался в данную минуту рядом. Находясь в толпе, все смотрели как бы сквозь неё, отметая всю ненужную информацию и следуя поставленной цели.
   Мишка привык к вольным деревенским просторам, к неспешному существованию и хлебосольному общению и быстро устал от людского скопища. В голове закружило и нестерпимо захотелось есть. Тут же, в огромном магазине, нашёл маленькую кафешку, купил гамбургер и фанту, уселся за свободный столик и принялся с аппетитом уплетать городские деликатесы.
   Голод утолить получилось, но испытать удовлетворение? Организм требовал чего-то ещё, кроме еды, он требовал дозу. Но где взять? Деньги - не проблема, мать дала на дорогу и на обустройство. Узнать бы ещё, у кого раздобыть героин, на более лёгкий наркотик привередливое нутро уже не соглашалось. Выйдя из гипермаркета, Мишка направился обратно на вокзал. Хотелось попасть в более привычную обстановку, ведь в детстве нередко отирался на привокзальных площадях. К тому же там легче сориентироваться и найти нужных людей.
   Прибыв на место, Мишка стал прохаживаться в толпе и прикидывать, с кем можно завести знакомство. На такие вещи у него выработался особый нюх!
   Вскоре у парапета нарисовалась группа цыган. Женщины сгрудились в кучу, одни торговали, другие предлагали прохожим погадать. Молодцеватые мужчины, держась в стороне, зорко следили, чтобы по близости не оказалось полиции.
   Здорово! - хорохорясь, поприветствовал ромов Мишка.
   Его молча с любопытством оглядели.
   Вот, прибыл в столицу, смотрю - ромы. Решил уважить, подойти, - стараясь прибавить себе веса, развязно добавил Мишка.
   Хорошо, что вежливый. Чем заниматься собирался? - подозрительно спросил старший.
   На заработки приехал, деньжат подзаработать.
   Лавэ всем нужны. Что делать умеешь?
   На стройку хочу податься, подсобным рабочим.
   А жить где думаешь?
   Деньги имеются, комнату сниму, - Мишка беспечно указал на потайной карман в штанине.
   Ну, на стройку всегда успеешь, а пока у нас можешь перекантоваться, тут недалеко. Глядишь, и в деле пригодишься, - заключил Старший и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
   Спасибо, ромалы, - обрадовался Мишка, обращаясь сразу ко всем собравшимся.
   Он потоптался возле группы мужчин и как бы невзначай приблизился к вихрастому верзиле. Нутром почуял особое к нему доверие.
   Двинуться надо. Может, знакомый минёр на примете есть? Героин купить надо, - спросил он.
   О, урюк, свой рома, - оглядываясь, чтобы никто не услышал, шёпотом ответил на ухо Вихрастый. - Держись меня, героин раздобудем, только лавэ готовь.
   Деньги не проблема, - прихвастнул Мишка, протягивая Вихрастому часть купюр и радуясь, что всё так хорошо складывается.
   Он с интересом принялся маячить вокруг новых знакомых, издали наблюдая за работой цыганок. Те продавали джинсы. Торговля шла вяло. Люди подходили, щупали товар, приценивались, некоторые, подумав, лезли в сумки за деньгами, но таких попадалось мало.
   Неожиданно из-за дома напротив вынырнул полицейский наряд, и табору пришлось быстро свернуть дела и ретироваться, чтобы не попасть в руки блюстителей порядка. Мишка побежал следом. Женщины, обнаружив чужака, начали громко переговариваться, спрашивать, откуда такой взялся. Мишка принялся оправдываться, объясняя, что не хотел помешать. А чтобы задобрить цыганок, предложил замочить встречу, в очередной раз показав на карман, где лежали деньги.
   Это обстоятельство сразу поменяло к нему отношение. По очереди юркнули в подъезд старого довоенного дома, который находился тут же, недалеко от вокзала. В нос ударила удушливая вонь. По выщербленным ступенькам поднялись в квартиру. Мишка огляделся. В двух комнатах помещалось человек пятнадцать ромов, включая женщин и детей. Мебели не наблюдалось. На полу валялись грязные тюфяки и стояли большие клетчатые сумки, заполненные китайской утварью. Мужчины сразу легли на импровизированные кровати, а цыганки принялись потрошить торбы, вытаскивая съестные припасы. Вихрастый обратился к Мишке:
   Чего встал, как столб, доставай угощение?
   За мной не заржавеет, только скажите, где тут магазин?
   Дай деньги Раде, пусть сходит и купит всё необходимое, - сурово распорядился Старший.
   Мишка вытащил из глубокого кармана заначку, связанную в носовой платок, и собрался отсчитать нужную сумму. Но прыткая Рада, дородная матрона лет тридцати пяти, жестом фокусницы выхватила из рук всю пачку и быстро спрятала в складках широкой юбки. Мишка хотел возразить, но наткнулся на властный взгляд Старшего и, поперхнувшись на полуслове, покорно замолчал.
   Рада быстро сбегала в магазин и принесла провизию - хлеб, колбасу, детям конфет, мужчинам вина и пива. Мишка, поймав взгляд Вихрастого, заикнулся было о героине, но тот прижал палец к губам, знаками приказывая молчать, и тихонько заверил, что дурь раздобудет. Через время он отозвал Мишку в другую комнату, и, оглядываясь, достал из затёртой кожаной сумки всё необходимое, чтобы ширнуться.
   Получив заветную дозу, Мишка трясущимися руками вставил струну в вену и быстро ушёл в аут. Глаза закатились, тело обмякло. Он опустился на пол и жестом попросил оставить его в одиночестве. Слишком долго пришлось ждать этой минуты и сейчас захотелось в полной мере насладился кайфом.
   Цыганское застолье продолжалось ночь напролёт, зажигательные песни и пляски слышались по всему кварталу. К утру табор нагулялся, угомонился и уснул.
   Мишка поднялся раньше всех, подушечками пальцев растёр пульсирующие виски. Куда попал? В голове сплошная мешанина, одним словом, солянка, с досадой подумал он. Вышел на улицу осмотреться, поднатужился и всё вспомнил! Обрадовался. Мозги ещё не совсем в кисель превратились! Вернулся обратно, с жадностью выпил кружку холодной воды, другую вылил на голову и, содрогнувшись, стал прикидывать, что делать дальше? В кармане уже пусто, денег, снимать угол, нет. Искать работу? Неохота. Бывалые люди рассказывали, что на стройке заработать не просто, надо много и тяжело трудиться, да ещё обмануть могут и вообще ничего не заплатить. А тут весёлая, разгульная жизнь!
   И надумал Мишка остаться с новым табором. А что? Обязаны принять как следует! Ведь не пожадничал, отдал все деньги, такой порыв должны оценить! Решил, и стал терпеливо дожидаться пробуждения благодетелей.
   ***
   Эмилия уговорила Добрашей обратиться за помощью в больницу. Решили, что когда поедут забирать Юльку из Боровлян, Марта, за одно, сходит на приём к своему доктору. Так будет лучше, заверила она подругу. А после того, как определятся в стационар, Алексей заберёт домой дочь и сообщит о трагедии. Марта смирилась и молча со всем согласилась.
   Выздоровление Юльки затянулось - операции, химиотерапия, процедуры. А тут такая трагедия! Где взять силы? Пока длилось лечение, её берегли и не сообщали о случившееся, но теперь время пришло, хоть она ещё и слаба для таких потрясений. Марта волновалась за Юльку, а дети - ещё и за маму. Страшились, что той придётся по-новому пережить горе
   Дорога далась тяжело. Опираясь на плечо мужа, Марта с трудом взобралась на третий этаж поликлиники, зашла в кабинет и чудом не потеряла сознание. Её быстро отвезли в палату и положили под капельницу. Алексей испугался, перенервничал, засыпал врача вопросами. Но тот заверил, что всё будет хорошо: "Не волнуйтесь, нужно время, чтобы окрепнуть после операции и перенесённого стресса, да и путь больная преодолела долгий, устала".
   Марта понимала, сколько хлопот доставила мужу, и, когда Алексей зашёл в палату попрощаться, бодро улыбнулась и стала убеждать, что всё образуется.
   - Зайдёшь к Юльке, поцелуй за меня и извинись, что не получилось встретиться. Девочка глаза проглядела, высматривая нас. Жаль, что не повидаемся. Передай: дела у меня в Минске, - Марта вытерла слёзы и добавила, - предупреди остальных детей. Незачем бедняжке знать, что мама опять попала в больницу.
   Хорошо, дорогая, обещаю, всё улажу. Главное, не волнуйся.
   И расскажите, наконец, о смерти Дениса, только осторожно, слабенькая ещё наша девочка для таких потрясений, - продолжила Марта, - сердце разрывается, когда подумаю об этом. Бедная моя кровинушка.
   Не волнуйся, всё сделаю, - ответил Алексей, - Юлька сильная, столько всего вынесла и с этим справится.
   Прости, Алёшенька, - не сумев сдержаться, выдохнула Марта, - прости за нашу нескладную судьбу, за все тяготы и страдания, что свалились на твои плечи.
   Любимая, ты и дети - всё, что мне нужно от жизни!
   Знаю, милый, знаю, - с нежностью скользнула взглядом по дорогому лицу Марта, - иди к дочери, ждёт ведь. Иди уже. Я ненадолго задержусь, немножко отдохну и приеду домой.
   Алексей на прощание прижал жену к груди и ощутил мелкую дрожь её тела. Вот же беда, с досадой подумал он.
   ***
   Вечерело, набирал силу мороз. В отсутствие родителей, с детьми, как всегда, оставалась Эмилия. "Как Алексей с больной дочерью доберётся до дома, дорога неблизкая, машина от холода может заглохнуть", - причитала она, глядя в окно. Дети собрались в гостиной и сидели, вздрагивая от каждого шороха.
   Когда, наконец, послышался долгожданный шум мотора, все бросились во двор, на ходу надевая куртки и шапки. Любаша с Варенькой подхватили Юльку и повели в дом. Виктор помог занести сумки, а Сашка забрался к отцу на руки, обнял за шею и наотрез отказался слезать. Алексей так и носил его, пока ставил машину в гараж и закрывал ворота.
   Юлька изменилась до неузнаваемости: тельце исхудало, нежная молочная кожа приобрела лимонный оттенок, а трогательная шапочка с розочкой на боку, что прикрывала безволосую голову, делала её похожей на маленькую девочку. Эмилия оцепенела, поразившись таким переменам.
   Но, не смотря на всё, Юлька не падала духом, без конца щебетала и спешила поделиться новостями с братьями и сёстрами. Даже не думая жаловаться, взахлёб начала рассказывать, как подружилась со старшеклассницей Машей из Гомеля, как они убегали от нянечки на озеро кормить лебедей, как приютили бродячую кошечку и Маша, уезжая из больницы, забрала Моню - так звали кошечку - домой. Теперь из бродячей сиротка превратилась в домашнюю. У Юльки много новостей, но тут глаза остановились на пустом кресле.
   - А где Денис? - с удивлением спросила она.
   - Сядь, дорогая, надо поговорить, - с трудом проговорил Алексей, - Понимаешь, Дениса больше нет.
   Что, ушёл куда-то? - беспечно улыбнулась Юлька.
   Совсем нет, - прошептала Любаша, - убили Дениса.
   Как убили? - не переставая улыбаться, растерянно повторила Юлька.
   Ножом зарезали, прямо в живот, - тихо поведал Витя, - погиб, прикрывая грудью меня. Наш Денис - герой.
   Юлька какое-то время сидела молча, а потом начала захлёбываться в истерике. Алексей быстро достал таблетки, которые на этот случай дал врач, узнав о трагедии в семье. Эмилия подбежала со стаканом воды и заставила проглотить лекарство. Юльку быстро отпустило, она успокоилась и попросилась в спальню. Любаша с Варенькой повели сестричку отдыхать. Радость встречи омрачилась страшным известием, но дальше скрывать правду было нельзя.
   Ничего, справится, а пока пусть поспит, дорога утомительная, а силёнок ещё нет, - вздохнула Эмилия.
   Дома всё хорошо? - спросил Алексей.
   Да, в порядке, уроки сделаны, девочки приготовили обед на завтра, Витя покормил скотину. Отдыхай, я тоже пойду спать, завтра рано на работу.
   Можно проводить вас? - вызвался Виктор.
   Сама дойду, здесь недалеко, - улыбнулась Эмилия, с грустью вспомнив, что раньше это всегда делал Денис.
   Виктор быстро оделся и поспешил следом.
   Успокоился немного? - с сочувствием спросила Эмилия.
   Это невозможно забыть. За что не возьмись, в голове постоянно вертится один и тот же вопрос: "Как бы брат поступил на моём месте?" - понуро ответил Виктор.
   Да, это сложно принять, - ответила Эмилия, - он и перед моими глазами укором стоит. Не кинься вы тогда в клубе на Маркевича, пожалуй, Денис остался бы жив. Но ничего нельзя изменить. Время невозможно повернуть вспять, так не бывает. Подонка вместе с дружками арестовали, и, будем надеяться, все понесут заслуженное наказание.
   Но брата не поднять!
   К сожалению, так, - содрогнулась Эмилия, и мороз волной прокатился по бесчувственному телу.
   Заледеневшая корка на снегу, будто вафельная, с треском ломалась под ногами, но ёжились они не от мороза, а от захлестнувшего с новой силой горя.
   ***
   Мишка обосновался в московском таборе, но радости не испытывал, никак не удавалось стать вровень с остальными членами новой цыганской семьи. Поначалу Мишка с благодарностью относился ко всем, почитал и при всяком удобном случае старался услужить, уважить. Однако ромалы не спешили раскрывать ему объятия и называли презрительным прозвищем гаджо - чужой. Мишка значился в таборе наймитом, выполнял всю грязную работу и даже женщины держали его на побегушках. Но если бы только это! Каждый день вынь да положь в общий котёл увесистый пай! А это непросто: работать Мишка не любил.
   Ромалы, видя, что наймит ничего не умеет, ни на что не годен, велели собирать по городским свалкам да старым домам, что предназначались под снос, металлолом. Целыми днями он выискивал подходящие объекты, откладывал пригодные штуковины и доставлял в ближайший пункт приёма вторсырья. Благо, в квартире находился старенький велосипед, которым милостиво разрешили пользоваться для транспортировки груза. Но как же приходилось изворачиваться! И добычу к месту переправить надо, и на глаза полиции не попасть. Проблемы возникали и при сдаче товара. А платили? Гроши, да и те, до копейки, следовало отдавать Раде.
   Когда же Мишка, уставший, приходил домой, его ждала новая работа. Подай, принеси, сбегай - и так по кругу. Мишка вконец измотался. Простудился, осопливел, превратился в хилого мозгляка, силы совсем покинули. В таборе всё опротивело, стало ненавистным. Одно утешение - вечером Вихрастый позволял ширнуться. Если бы не это, Мишка давно ушёл бы. Но каждый раз ноги сами вели в постылую квартиру. Укололся, забылся, и можно какое-то время не думать о тяготах.
   Так и перебивался Мишка в столице, осовелый от героина и тяжёлой работы. С каждым днём увеличивался долг за наркотики, росли проценты, и становилось понятно, что заработать на свадьбу или хотя бы выбраться из долговой ямы не получится. Раб, чисто раб, бедовал Мишка. Город быстро надоел, а ночами снились деревенские просторы и Орлик, бегущий галопом по влажному берегу реки. По утрам он клятвенно обещал себе забрать вырученные деньги и уехать домой, а к вечеру, измождённый, униженно приползал к заклятым хозяевам и выклянчивал у Вихрастого очередную дозу. Жизнь превратилась в ад, и выхода не наблюдалось.
   ***
   Пеша Пашков подался в столицу в надежде заработать деньги на свадьбу дочери. Траты предстояли большие, а у Лейлы дела в последнее время продвигались плохо. Раньше, во времена дефицита, торговля шла бойко, люди с удовольствием покупали вещи у цыганки. А сейчас магазины завалены барахлом. Кому нужны дешёвые тряпки? А другого способа заработать у Лейлы нет. Пеше ничего не оставалось, как попытаться самому раздобыть денег, ведь по их традициям основные свадебные расходы ложились на плечи родителей невесты.
   Пользуясь ситуацией, Анжелика продолжала тайно встречаться с Алесем. Какое наслаждение - проводить время с любимым! В сумерках они украдкой сбегали из дома и направлялись к реке. Там, счастливые, бродили вдоль берега до самого рассвета. Зима вначале напугала морозами да завеями, окутала всё инеем, но потом сжалилась над влюблёнными и стала помягче. Постепенно подтаял снег, и к Новому году в проталинах показалась зелёная трава. Смотрелась она трогательно, хоть и выглядела пожухлой. Казалось, ещё немного, и появятся на свет нежные весенние цветы.
   Бор манил сизым мхом и грибным запахом, хотелось осмотреть каждую кочку, обойти каждое деревце в поисках даров леса. И может показаться невероятным, но зима преподносила такие подарки. То кто-то найдёт под сосной сморчок, непонятно почему выросший в январе месяце, то вылупится из почки мохнатый котик вербы. Эти аномалии воспринимались как чудо, даримое природой. Сельчане радовались оттепели и с крестьянской рачительностью экономили на топливе в домах, но и переживали за озимые, опасаясь, как бы всходы не замёрзли без снежного покрывала.
   Анжелика обычно надевала тёплые сапожки пуховик и чувствовала себя на речных прогулках превосходно. Часы, проведённые с Алесем, казались мгновениями. Они уходили к утёсу и возле своей ивы разжигали костёр, согреваясь не столько от огня, сколько от объятий друг друга. Когда пламя притухало, Алесь бросал в жар несколько картофелин, принесённых из дома. Какое удовольствие выкатывать из золы обгоревшие клубни, разламывать и по очереди, обжигаясь, откусывать! Ничего вкуснее обоим пробовать не доводилось.
   Влюблённые могли без умолку болтать, а могли сидеть молча, думая каждый о своём. Порой хотелось беспрестанно делиться мечтами, а порой не находилось слов, чтобы выразить душевную тревогу. При малейшей опасности Алесь собирался увезти Анжелику и спрятать, но беспокойство не унималось. Приближалась весна, а значит, и возвращение Мишки. Времени оставалось мало. В этом году родители Анжелики решили не ехать в тёплые края, как делали это обычно, - отец объявил, что заработает денег в столице. Пользуясь возможностью, она продолжает ходить в одиннадцатый класс. Но закончить год не удастся, Мишка, конечно же, явится раньше. Придётся всё бросить и бежать.
   Не волнуйся, - успокаивал Алесь. - Эмилия Александровна поможет забрать документы из школы. Доучишься в другом месте, а может, и аттестат выдадут, кто знает.
   Чего волноваться, - храбрилась Анжелика. - Я буду поступать в университет, даже если придётся начинать всё с начала. Среди цыган мало образованных людей, поэтому мы так и живём. Если молодёжь станет грамотной, положение изменится.
   Вот бы Мишка влюбился в москвичку, - вздохнул Алесь, мечтательно вглядываясь в бурлящую реку.
   Хорошо бы! Между нами какие чувства? Сговор родителей, и всё. Но Мишка не может ослушаться старших.
   Ты же решилась на побег?
   Да, но чего это будет стоить? Мне отцовский гнев не страшен, всё сумею выдержать, хотя понятно: родительский дом придётся покинуть навсегда. Но мама! Жутко подумать, что произойдёт с ней.
   При чём здесь мама? - Алесь, не в силах постичь цыганские хитросплетения, лишь удивлённо разводил руками.
   Надо знать отца, - обречённо проговорила Анжелика.
   Любая мать пыталась бы спасти дочь от беды, - возразил Алесь.
   Любая, но не цыганская. Не просто противостоять вековым традициям.
   Сбежим без чьей-либо помощи, - решительно заявил Алесь, - и отвечать будем сами.
   Так не получится. Сердце разрывается, стоит подумать о том, что предстоит пережить близким, - горестно покачала головой Анжелика.
   Поступиться родной дочерью, всё равно, что убить. Мишка - наркоман, и жениться не имеет права.
   Меня ещё маленькой отдали ему, и нарушать сговор нельзя. Таков цыганский закон.
   Дикие законы и не понятные, - Алесь от бессилия сорвал ветку вербы и принялся нервно жевать стебель.
   Не говори так. По этим законам ромы живут тысячи лет. У нас стараются не подпускать близко чужаков, ревностно следят за чистотой крови. Не соблюдай мы вековых традиций, давно перестали бы существовать, как народ. Цыгане живы только благодаря единству. Собираясь выйти замуж за представителя другой нации, я не хочу изменять своему народу, и видит Бог, ещё выберусь из ловушки и послужу соотечественникам.
   Придётся помочь любимой, - улыбнулся Алесь, - раз выбрал цыганочку, обязан принять и её народ.
   Хватит о печальном. Сейчас мы вместе, и это главное, а дальше, как Бог решит.
   Посмотрели на время и нехотя встали. Пришла пора возвращаться. Анжелика принялась долго, с сожалением, тушить кострище, щедро поливая водой из пластиковой бутылки. Как же хорошо в лесу, спокойно!
   По дороге снова наткнулись на валун, обвязанный разноцветными ленточками.
   - А ведь это место, где убили Дениса! - содрогнулась от ужаса Анжелика.
   Да! Видишь, букетик лежит? - Алесь подошёл ближе, - Оксанка с Витей постоянно наведываются сюда и оставляют цветы с лентами. Говорят, и этот камень они прикатили.
   Представляю, как это страшно, когда на глазах убивают, - задумавшись, отозвалась Анжелика.
   Денис и Витя не испугались бандитов, до конца дрались, защищая Оксанку. И я буду бороться за тебя, даже если придётся погибнуть, - твёрдо заявил Алесь.
   Не говори так. Мрак сплошной! Пойдём быстрее! - поёжилась испуганная Анжелика.
   Прогулка заканчивалась грустно. Влюблённые уныло брели вдоль извилин неспокойной реки, уже ни на что, не обращая внимания. Береговой ветер высоко взметал бурлящие волны и накатывал на пологий берег. С каким шипением они оползали обратно, увлекая за собой остатки бурелома и песок! Анжелике казалось, что чёрное горнило способно и их заглотить в адскую пучину. Стало совсем жутко и захотелось поскорее покинуть гиблое место. Трудно расставаться, но верилось, что у них всё же появится общий кров, где всегда будет тепло и уютно.
   ***
   Марта продолжала слабеть и, когда в очередной раз встретилась с Алексеем, распорядилась привезти Эмилию. Просьба удивила, обычно Эмилия оставалась дома с детьми. Но стоит ли задавать лишние вопросы? В последнее время Алексей старался не тревожить жену и беспрекословно выполнял все прихоти.
   Эмилия не на шутку испугалась. Всю дорогу сердце изнывало от дурного предчувствия, в голову невольно просачивалась предательская мысль: "Только бы успеть!" Нет, даже думать об этом грех, ругала она себя за слабость. Но увидев подругу, оцепенела. Марта изменилась до неузнаваемости - исхудала, лицо вытянулось, пожелтело. Глаза запали куда-то глубоко, в глазницы. Какими же бесконечно далёкими они казались! Как отстранённо и безучастно взирали! Ничего не осталось от прежней аппетитной красавицы. Заметив Эмилию, Марта усилием воли приподнялась, что-то шепнула на ухо мужу, потом дождалась, пока он выйдет, и слабым голосом произнесла:
   Слава Богу, приехала!
   Как же иначе, прилетела по первому зову, а как соскучилась! - Эмилия с жаром принялась целовать её холодные руки.
   Наш ангел-хранитель, - продолжала Марта, не обращая внимания на пустые слова, - Бог послал тебя к нам в самый трудный момент жизни. Пообещай, что выполнишь предсмертную просьбу?
   Марточка, не говори так, прошу, - ответила испуганная Эмилия.
   Пообещай, что не бросишь Алексея с детьми, когда не станет меня.
   Слышать об этом не хочу! Нехорошо думать о смерти молодой женщине. А с бедой справимся, вот увидишь! Да и за детей не беспокойся, пока не встанешь на ноги, будут под присмотром, обещаю.
   Дорогая, я умираю, - Марта натужно дёрнула губами, пытаясь выдавить подобие улыбки. - Алексею одному не оставят детей, заберут обратно в детдом. Этого допустить нельзя.
   Эмилия захлопала ресницами и растерянно отвела глаза, не зная, что делать дальше.
   Сестра, Богом заклинаю, скажи, что выйдешь замуж за Алексея и станешь матерью моим детям, - собрав последние силы, выдохнула Марта.
   Она прижала руки Эмилии к груди и попыталась поймать её озадаченный взгляд.
   Эмилия покорно посмотрела в глаза подруги. Что делать? Пришлось согласиться выполнить странную просьбу. Марта с облегчением откинулась на подушку, устало попрощалась и велела позвать Алексея. Разговор отнял все силы.
   О чём подруга беседовала с мужем, Эмилия не знала, но из палаты он вышел не менее обескураженным. На обратном пути натянуто молчали, углубившись каждый в свои мысли. Когда же приблизились к дому, Алексей сказал, что Марта попросила привезти детей, попрощаться. Эмилия разрыдалась.
   ***
   Жизнь Мишки в новом таборе превратилась в ад, и выхода не наблюдалось. Если бы не наркотики, давно сбежал бы. Но очередная доза, как на привязи, держала в ненавистном доме, где властвовали бесчестье и унижения.
   Приходилось нелегко: работал много, питался объедками, мёрз, как собака, но каждый раз раболепно возвращался обратно. Если бы не вожделенный укол! Только ради этих мгновений забвения и блаженства он терпел такую жизнь. Вихрастый знал, что наймит никуда не денется, на брюхе приползёт, лишь бы получить очередную подачку и издевался больше всех.
   В курс дела посвятили Раду. Дозу она доставала из старого дубового шкафа, где хранились деньги и ценные вещи табора. Шкаф же запирался большим ключом, который Рада предусмотрительно вешала на шею. Как подступиться? К тому же дом находился под охраной, там постоянно кто-нибудь дежурил, и Мишка весь извёлся, пытаясь найти способ украсть содержимое тайника и сбежать. И однажды такой случай подвернулся.
   В таборе готовились к Пасхе. Наймита отправили в ближайший магазин за разносолами к праздничному столу. Он вразвалочку шёл по улице, радовался теплу и, тихонько насвистывая, глазел по сторонам. Настроение бодрое, погода солнечная, красота! Мишка свернул на набережную. А там... В липняке, что кучерявился вдоль реки, словно китайские болванчики, сидели на лавочках в одинаковых позах девушки и подставляли лучам не тронутые загаром лица и обнажённые руки. Чудно! Деревенские девчата, крепкие и здоровые, имели ядрёный, въевшийся в кожу загар, которому никакая зима не страшна, цыганки от природы смуглые, а эти, городские, как трава на асфальте - малокровные и худосочные. Вот что цивилизация с людьми делает, дивился Мишка, медленно плетясь по тротуару.
   И надо же было зазеваться? Неожиданно, как из преисподней, вылетел из-за угла велосипедист и просвистел мимо Мишки так, что волосы на темечке вздыбились, а рубашка на спине встала парусом. Хорошо, успел отскочить! Чуть не зарезали! В этих джунглях за понюшку табака сгинуть можно! Размяв задеревеневшее от страха тело, чертыхнулся и решительно ускорил ход. В ушах ещё долго слышался лязг адских колёс. Нечего таращиться по сторонам, ругал себя Мишка, во время продукты не доставлю, в таборе по голове не погладят, Рада такого перца задаст, держись только!
   И уже не обращая внимания на глупости, быстро добрался до магазина, затарил огромную сумку продуктами и, пыхтя, двинулся обратно. Работёнка не из лёгких!
   Справившись с делами, Мишка на минуту присел и стал наблюдать, как цыганки пекут куличи. Надо же, румяные, пахнут на весь дом, а какие высоченные, дивился он. Рада ловко выводила шоколадные узоры на поджаристых боках сдобы, манерно облизывала пальцы и с презрением оглядывала изголодавшего несчастного наймита. А Мишка жался в угол, глотал слюнки да вспоминал стряпню матери, мастерицы на выпечку. И так захотелось домой, что зубы свело оскоминой от нетерпения! Больше не останусь здесь ни на день, и точка, пообещал он себе.
   С вечера женщины пошли в церковь на Всенощную, освятили куличи, яйца, большие куски вяленого мяса и с рассветом вернулись обратно. Всё, что принесли, поставили на праздничный стол, за которым уже собрались ромы. Рада торжественно зажгла свечу, прочитала молитву, и начался в таборе праздник.
   Ромалы запаслись всевозможными яствами, закупили вина, пива и кутили весь день, и всю ночь. Мужчины сидели за столом в главной комнате, а женщины и дети примостились на кухне. Мишка заметил, что Рада много пьёт и быстро пьянеет, чего раньше за ней не водилось.
   - Наймит, балбес, наливай чарку, гулять хочу, - выкрикивала она, уже изрядно подвыпив.
   - Сию минуту, - на столе женщин появлялась одна бутылка за другой.
   Вскоре Рада без чувств повалилась на кучу тряпья, служившую постелью, и затихла. Мишка, незаметно подкравшись, проверил, спит ли, и снял с шеи заветный ключик.
   Он подождал, пока и все остальные нагуляются и тоже уснут, а потом тихо, рысью юркнул в соседнюю комнату, где располагались самые уважаемые члены табора, и куда не разрешалось входить большинству обитателей дома. Порядком повозившись с замком, открыл шкаф. Вот это да! На полках лежали ровные стопки денег, а в углу - героин Вихрастого, припрятанный Радой. У Мишки заблестели глаза, такого богатства созерцать, ещё не доводилось. Руки от волнения задрожали, он быстро переложил сокровища за пазуху и выскользнул из квартиры, не издав ни звука.
   Обзывали гаджо, презирали, говорили, будто ни на что не годен! Посмотрим, как голубчики завтра запоют, когда зенки пролупят, ликовал Мишка, улепётывая из чужого табора. В раба превратили, хотели, чтобы всю жизнь на них вкалывал, псом цепным сделали. А я ром, меня ещё уважать будут! Собаки сутулые, пусть теперь себя за хвост укусят, а гаджо, оказывается, самый умный, взял и всех перехитрил!
   Он бежал по пустынным улицам прямиком к вокзалу, боясь выпустить из рук деньги и расплескать счастье, наполнившее горделивую душу. Запыхавшись, остановился передохнуть и с беспокойством стал прикидывать, сколько у него времени. Пока табор спит, надо смазывать пятки и бежать. Много ли этим юзерам о нём известно? Что родом из Беларуси? И всё! По такой скудной информации, поди разыщи! Есть надежда исчезнуть из города бесследно. Касаясь пальцами вожделенных купюр под рубахой и парусами раздувая лёгкие, Мишка мчался навстречу фортуне, и остановить его не могла никакая сила.
   Спешно добравшись до вокзала, купил билет на поезд, и спустя каких-то полчаса уже мчался из ненавистного, чужого города. Не хотелось думать, что и в родном доме может ждать засада. В голове теплились лишь приятные мысли. Вот появиться он в деревне с кучей денег, будет сорить перед односельчанами, а то и крутой мотоцикл купит. Больше никто не посмеет сказать, что Мишка неудачник! Глядишь, и Анжелика перестанет коситься, как на врага. Уж за такие-то деньги гордячка поменяет отношение, уважать начнёт, а то и полюбит.
   Если честно, Мишка побаивался наречённой невесты, робел перед напористым характером, а чтобы не казаться слабым, не упускал случая унизить её. Словом, хорохорился, а точнее, вёл себя по-скотски. Глупо, конечно. Но Мишка понятия не имел, как будет жить с гордячкой под одной крышей, и спать в одной постели. Да разве у него спрашивали?
   ***
   Мишка появился дома с утречка, когда приплясывал на дороге кручливый ветер и больно кололся изрядно уже надоевший мороз. Голодный, исхудавший с всклокоченными волосами, он походил на бомжа. Раззявленные носы летних кроссовок оголяли задубелые пальцы, одежда поизносилась, но лицо, разогретое от перепада температуры, светилось счастьем. Ещё бы, вернулся победителем, с полными карманами денег и героина за пазухой! Правда, с наркотиками в пути едва не попался, в поезде дорожная полиция попыталась задержать подозрительного пассажира и обыскать. Но и тут подфартило, чуйка сработала железно! И ничего, что добираться пришлось, где на попутках, а где и пешком. Мишка не унывал, цыгану ли бояться дорожных приключений?
   Родители встретили сына радостно. Ляля соскучилась, испереживалась вся, зная его горячий нрав. Счастье, что вернулся живым и здоровым! А стоило показать деньги, отпрыска зауважал и Янко. Теперь на всё хватит, потирая руки, приговаривал он. И мотоцикл купим, и на свадьбу кое-что останется.
   Поначалу Мишка робел, с опаской интересуясь новостями в деревне. Но узнав, что всё тихо, выдохнул с облегчением. А когда мать рассказала, как бывшие друзья зарезали Дениса Добрашей, он и испугался, и обрадовался одновременно. Хорошо, хоть в этом пронесло, не вляпался в мокрое деле!
   А ещё Мишка долго принюхивался, стараясь понять, обнаружена пропажа ожерелья или нет. Но домашние вели себя обычно. Чудесненько! Родаки ни о чём не догадываются, кругом спокойно, его никто не ищет - паниковать, причины нет.
   ***
   Вернулся Мишка Цыган! Эта новость быстро облетела деревню. Сердце Анжелики так и зашлось, до последнего теплилась надежда, что он пробудет на заработках до конца весны и удастся окончить школу. Так хотелось учиться дальше, поступить в университет! Но куда без документов? "Жених" вернулся раньше срока, значит, свадьбу планируют обстряпать уже скоро. Времени на раздумье нет, остаётся бежать.
   Анжелика созвонилась с Алесем и попросила встретиться. Долго ждать не пришлось, Алесь примчался на свидание, захватив букетик фиалок, который специально для него привезла из города продавщица деревенского магазина.
   - Нежные, как моя чаяла, - сказал он, с волнением преподнося цветы любимой.
   Какая прелесть! - зарделась Анжелика, вдохнув весенний запах букета, - где только умудрился достать?
   Для цыганочки всё, что угодно, - Алесь заслуженно подставил щёку для поцелуя.
   Беда! - всхлипнула Анжелика, приняв подарок, и слеза покатилась прямо на фиолетовый цветок. Шелковистые лепестки быстро впитали горькую влагу, разделив с девушкой горе.
   Что случилось? Почему слёзы?
   Слышал, Мишка вернулся.
   Слышал. Денег привёз кучу, сорит по деревне, хвастает, что мотоцикл купит и жену в придачу.
   Не бывать этому, надо быстрее уезжать! Эмилия Александровна обещала помочь, и мама тоже.
   Конечно, милая, мне и денег собрать удалось. Правда, немного, но на дорогу да на первое время хватит. А там на работу устроюсь, и всё наладится. Вот увидишь! Заживём, как люди.
   Пора прощаться, - вздохнула Анжелика, - отец вернулся, подозревать начнёт, попробуй, вырвись потом.
   Потерпи, немного осталось, - Алесь с неохотой разжал объятия.
   После свидания Анжелика направилась прямиком к Эмилии Александровне, хотелось быстрее поделиться горем да посоветоваться, как правильно поступить.
   Входи, дорогая, входи, - проговорила Эмилия, открывая перед гостьей дверь, - что привело цыганочку в мой дом? Хотя, это не важно. Сейчас поставим чайник и будем пить чай с конфетами, тогда всё и расскажешь.
   О серьёзном деле поговорить пришла. Слыхали, Мишка вернулся?
   Слышала, - хлопоча возле стола, спокойно ответила Эмилия. - Ну и что. Вернулся и вернулся. Всё же решено, что теперь беспокоиться.
   Да, решено. По мне, так лучше умереть, чем такое замужество, - с вызовом воскликнула Анжелика.
   Вот же заладила, умереть да умереть. Вся жизнь впереди, радоваться надо, что молода да любима, а не о смерти думать, - покачала головой Эмилия.
   Что же теперь делать?
   Бежать. Алесь точно следом поедет?
   Точно, и деньги уже приготовил. - Анжелика вызвалась разлить чай, но руки предательски дрожали и чайник громко звякал о чашку.
   Я тоже подсоблю, чем смогу. Осторожно, ошпаришься!
   Не надо, справимся как-нибудь сами, - застеснявшись, проговорила Анжелика и от греха подальше водворила чайник обратно на подставку.
   Деньги лишними не будут, - Эмилия поставила перед гостьей вазу с конфетами и пригласила к столу. - Попроси у матери благословения на счастье. В народе говорят, без благословения, всё равно, что до Киева идти пешком в лаптях да по болотам, а с Божьим благословением, как на комфортабельном автобусе ехать.
   Мама на моей стороне, а вот отец! Если узнает о побеге, во всём её обвинит. Суровый больно, убить готов, если что.
   Скажешь матери, случись что, пусть ко мне бежит. А гнев отца пристынет. Со временем сам всё поймёт, не дело родную дочь наркоману отдавать. Да, чуть не забыла! Документы из школы позже заберём, думаю, аттестат зрелости уже заработан.
   Как только устроимся на новом месте, пригласим вас в гости. Приедете повидаться?
   Обязательно, если не сбежите слишком далеко, - улыбнулась Эмилия.
   Далеко не хочется, - опустила глаза Анжелика, - если честно, вообще не хочется никуда уезжать. Здесь хорошо, родиной пахнет.
   Всё утрясётся, и вернётесь, - уверила Эмилия, - Иван Владимирович даст направление от совхоза в университет, выучишься на ветеринара, как мечтаешь, да первой артисткой в деревне станешь, а Алесь тебе аккомпанировать будет, - подтрунила Эмилия.
   Он не умеет, - с запалом повелась на шутку Анжелика.
   Опять ругаться вздумала? И как Алесь такую злючку полюбил?
   Сама не знаю, только я его больше жизни люблю.
   Всё будет хорошо, не переживай.
   Спасибо большое! Пойду, а то поздно уже, родители хватятся, расспрашивать начнут.
   Ступай, и ничего не бойся.
   А можно это у вас оставить, - на ходу спохватилась Анжелика, бережно достав из-за пазухи фиалки, - если отец увидит, подозревать начнёт.
   Какие красивые, Алесь подарил?
   Кто ж ещё?
   Знаешь, надо лепестки да листочки аккуратно расправить да в книгу положить, пусть засыхают, так цветы всё время будут с тобой, - посоветовала Эмилия, насладившись ароматом и протянув букет обратно.
   Так и сделаю, - воскликнула Анжелика, обрадовавшись, что нашёлся выход из неловкого положения. - Отец ничего не узнает, и цветы никогда не завянут. Спасибо ещё раз, - выбежала она из дома, помахав на прощание рукой.
   ***
   Ляля шла по селу и ликовала, что сын вернулся из Москвы богатым человеком. Мой Мишка всем показал, как надо зарабатывать! От неожиданного успеха она даже подросла немножко. Теперь-то заживём безбедно и за невесту хороший выкуп заплатим, не опозоримся. Ляля замечталась, на ходу прикуривая сигарету и пальцем смахивая пепел на разбитую слякотью просёлочную дорогу. Длинная юбка на ней изрядно обтрепалась к низу, а у коричневой кожаной куртки давно оторвались пуговицы и затёрлись рукава. Расхристанный вид цыганка прикрывала добротной пуховой шалью, которую накинула на голову и на плечи поверх одежды. Хоть временами ещё подмораживало, солнце в полдень припекало по-весеннему, и от жары на лбу выступали капельки жирного пота. Но это ли причина для беспокойства? Нежась в потаённых грёзах, Ляля ничего не хотела замечать вокруг.
   Она мечтала о том, как вставит золотые зубы и купит норковую шубу - лёгкую, с переливом. А ещё наденет сапожки на натуральном меху и повяжет фиолетовую шалиновку. Этот цвет прекрасно подчёркивал смоляные глаза. Вот как должна выглядеть богатая женщина! И поплывёт она по деревне павой, и будут все завидовать вслед, ведь идёт не кто-нибудь, а мать Мишки. А такого сына вырастить - не шутка, только восемнадцать годочков, а уже почтенный человек, скоро мотоцикл купит, а там и новый дом строить начнёт.
   Пусть тогда Пеша опять попробует сказать, что бедный цыган хуже вора. "Любишь пословицами кидаться, так про своих и говори", - словно и впрямь разговаривая с будущим сватом, выкрикивала вслух Ляля. У самого семеро по лавкам, сам голый, как бизун, а всё туда же, гордиться вздумал. Ещё не известно, достойна ли их дочка такого жениха. Мишка - красавец, каких поискать, статный высокий - а она тощая, словно оглоблю проглотила, ни спереди посмотреть не на что, ни сзади. Поспешил Янко, когда сговаривался с соседями о свадьбе детей, да теперь ничего не изменишь, теперь так тому и быть. Только Пашковы должны ноги им мыть да ту воду пить в благодарность за зятя.
   Теперь-то и я могу барыней по селу пройти, а то привыкли, раз цыганка да подаяние по домам просит, так и не человек. А нынче прошли те времена, теперь и Жемчужины могу подать на пропитание, если кому потребуется. При этих мыслях спина её выпрямилась, а подбородок заносчиво завострился и потянулся вверх. Погружённая в грёзы, Ляля не заметила, как поравнялась с Эмилией. От неожиданности она вздрогнула и нехотя кивнула односельчанке.
   Как хорошо, что встретила вас, давно хотелось побеседовать, - деликатно обозвалась Эмилия.
   О чём разговаривать хочешь? - удивилась Ляля.
   О вашем сыне.
   А что Мишка? Молодец, да и только!
   Кто бы сомневался! И артист замечательный! На празднике деревни настоящий фурор произвёл. Как всем понравилось его выступление!
   Ну вот, и я о том же. А что люди языками чешут - так это сплетни, навет, - уверенно заявила Ляля.
   Да не о сплетнях речь, - заметила Эмилия, - об Анжелике хотелось бы поговорить.
   А что тут скажешь? Свадьба скоро, - с недоумением оглядела собеседницу Ляля.
   Но любит ли Мишка Анжелику? Глядя со стороны, так нет между ними ничего общего, даже искра ни разу не пробегала. Может, не стоит спешить со свадьбой, а дать возможность молодым самим разобраться в отношениях.
   А что это гадже вздумала лезть в отношения ромов? - подбоченилась Ляля, - где это видано, чтобы дети без старших решали, жениться или нет. На то родители есть. А наш сынок, чем не хорош? Такого жениха поискать надо, - продолжала наступать Ляля.
   - Да всем хорош, - попыталась смягчить ситуацию Эмилия. - Но не рано ли парню жениться?
   Ведь это такая ответственность, а он ещё не нагулялся, опять же, профессии никакой нет. Зачем спешить, семьёй обзаводиться? На что жену содержать думает?
   Добрая жена и мужа прокормит, и себя. Цыганки такие, нечета вам, - с достоинством выпятила грудь Ляля.
   Я ничего не имею против цыганок, - примирительно ответила Эмилия. - Но девочке рано замуж! Школу-то закончить надо?
   Ой, не рэж моя печёнка. Зачем чаяле школа. Мужу щи варить и так можно. А Анжелика в девках засиделась, другие в четырнадцать лет замуж выходят, и ничего. Что ты, женщина, цепляешься? Своих нарожай и командуй. Мишка не нравится? Видали такое? На себя посмотри! Хочешь, чтобы дочка Пешковых, как некоторые, бобылихой осталась? Кто на ней женится, если Мишка откажется? Лезут всякие в душу! Иди, куда шла, не стой на дороге у цыганки, а то плохо будет, - пригрозила Ляля, бурно жестикулируя руками.
   Она отстранила собеседницу и засеменила прочь, продолжая громко ругаться.
   Эмилия в замешательстве осталась стоять посреди дороги. Вот и поговорили. Но, по крайней мере, я попыталась, совесть мучить не будет.
   ***
   В последнее время Эмилия сама не своя, извелась вся от навязчивых мыслей. Подруга, милая, как тебе на ум такое пришло?
   Но умоляющие глаза Марты преследуют, души деть негде. Зачем повелась на уговоры и дала это нелепое обещание, корит себя Эмилия. Непростительно! Завтра Алексей повезёт в больницу детей. Неужели и вправду Марты не станет? В голове не укладывается. Как это принять? Молода и не болела совсем. Почку отдала, так люди и с одной живут. Говорят, всё зависит от силы духа. Бывает, человек болен безнадёжно и выкарабкивается, а бывает так, как с Мартой, должна жить, но умирает, и доктора бессильны помочь.
   Смерть Дениса - вот что явилось причиной! Отчаялась, перестала бороться, и болезнь взяла верх. Алексей рассказывал, врачи сами недоумевают, почему она так быстро угасает. Есть вещи, не поддающиеся объяснению. Тем не менее, надо надеяться, до последнего надеяться!
   Не хочется думать о плохом. Эмилия всеми силами старается отгородиться от новой беды, но неотвязные мысли атакуют со всех сторон. Как решилась Марта такое предложить, без конца задаётся вопросом Эмилия. Детей-то полюбить не проблема, я и без того их люблю, жизнь готова за каждого положить. Но Алексей? Разве можно вот так взять и выйти замуж? Человек, конечно, хороший умный! И что? Это муж подруги! Нельзя воспринимать его по-другому?
   Эмилия гонит прочь назойливые мысли, не хочет в них погружаться. Бог рассудит, всё расставит по местам, подруга выздоровеет, и проблемы отпадут сами собой, вконец измотавшись, заключает она.
   ***
   Алексей собрал в гостиной семью и объявил, что завтра намечается поездка к маме в больницу. Как дети обрадовались! Девочки, схватив за руки маленького Сашку, запрыгали от счастья и бросились благодарить за дорогой подарок, только Витя, заподозрив неладное, тихо, чтобы не услышали, спросил:
   - Всё плохо, папа? Только не обманывай!
   - Понимаешь, сынок, сейчас трудный период в жизни, приходиться бороться с болезнью мамы. Но вместе мы справимся. Сейчас съездим, чтобы поддержать её, а за одно и повидаемся.
   Вите хотелось верить отцу, но беспокойство не покидало. Всю дорогу, пока девочки, перебивая друг друга, восхищались пейзажами за окном машины и радовались предстоящей встрече, Витя сидел молча. Когда же вошёл в палату, понял, что тревожился не зря. Мама осунулась, сделалась маленькой и беспомощной. Никогда она не выглядела так, даже после операции была лучше. Раньше во взгляде чувствовалась сила и желание выздороветь, а сейчас глаза потухшие. К нам опять пришла беда, отворачиваясь и сглатывая слёзы, заключил Витя. Он прижался к слабой, поникшей руке и горячо прошептал:
   Мамочка, борись, умоляю, борись!
   Сынок, что бы ни случилось, не забывай сестёр и брата.
   Обещаю, не забуду, - взволнованно ответил Витя.
   Держитесь вместе, - обратилась Марта и к остальным детям,- любите, друг друга, помогайте и поддерживайте один одного. Слушайтесь папу, и всё будет хорошо. Сообща вы сильны! И ничего, что не родные по крови, зато все мои кровинушки, а значит - и друг другу самые близкие люди. Берегите отца, единственную вашу опору, - слабеющим голосом добавила она и
   с усилием поцеловав по очереди девочек, прижала к груди Сашку. Тот схватился ручонками за шею и никак не хотел отпускать. Сёстры еле оторвали его от мамы.
   Алексей попросил детей выйти в коридор и бережно обнял жену. Господи, как исхудала, стала совсем невесомой!
   Береги детей и Эмилию! - собрав последние силы, Марта устремилась к нему и в последний раз скользнула взглядом по родному лицу. Через мгновение глаза её потухли и медленно закрылись. Алексей бережно высвободился и, сжав виски, ещё долго сидел над бездыханным телом.
   В коридоре дети наперебой бросились расспрашивать, что ещё говорила мама.
   Говорила, что любит всех, - грустно ответил Алексей.
   А не сказала, когда выпишут? - Варенька с надеждой всматривалась в глаза отца, пытаясь отогнать страшные подозрения.
   Её Бог забрал на небо к Денису, - еле сдерживая слёзы, выдавил Алексей.
   Наступила мучительная пауза.
   Она умерла? - прямо спросил Виктор.
   - Да.
   Юлька забилась в истерике.
   Это всё из-за меня, из-за меня!
   Нет, - Алексей попытался успокоить дочь, - никто не виноват. Мама хотела, чтобы ты осталась жить, это её воля. Она была сильной и нам велела крепиться.
   Дети доверчиво потянулись под крыло отца и, тихо всхлипывая и прижимаясь друг к другу, долго скорбели об ушедшей маме.
   ***
   На похороны собралась вся деревня. Марту обрядили в то самое небесно-голубое платье, которое сшила Эмилия, и которое так и не довелось надеть при жизни. Смерть Дениса перечеркнула всё. И сейчас, словно живая, она лежала в этом волшебном платье и самых красивых туфлях, какие только смог найти Алексей. Девочки положили в гроб цветы, и мама походила на спящую царевну. Казалось, стоит прикоснуться губами, и глаза откроются.
   Люди скорбели по ушедшей без времени Марте, сочувствовали Алексею, говорили, мол жалко сирот, намыкаются, горемычные, в жизни. Эмилия содрогалась, слушая эти причитания. Как поступить? Смириться с тем, что дети вернутся в детдом? Нет! Покойницу уже не поднять, и ответственность за их судьбы придётся взять, в том числе и на себя. Но Алексей? Он так любил Марту! Эмилия не может стать его женой. С другой стороны, это предсмертная просьба, обещание нельзя нарушить.
   В полной растерянности она прощалась с лучшей подругой, сестрой и не понимала, почему мир устроен так несправедливо. Почему все, кто так дорог сердцу, навсегда покидают этот мир? Сначала родители, потом Стас, Денис, теперь Марта. Эмилия и так одинока, и даже те немногие, к кому довелось привязаться, безвозвратно уходят. Невесёлые думы прервал отец Сергий, который после похорон подошёл выразить соболезнования.
   Понимаю, как тяжело терять близкого человека, но надо крепиться, ибо всё в руках Бога, - он участливо пожал руку и добавил, - молись усерднее, глядишь, и полегчает.
   Батюшка, надо посоветоваться, - зарыдав от отчаяния, попросила Эмилия.
   Приходи в храм, там и побеседуем, - предложил отец Сергий, видя, в каком состоянии находится прихожанка.
   ***
   На людях Эмилия стойко переносила горе, но после похорон расклеилась. Не хотелось идти в одинокий холодный дом. Как в такую минуту оставаться одной? Дети звали к себе, но сейчас нельзя. Устали, бедные, вымотались. Оно и понятно, столько переживаний, бессонная ночь, надо отдохнуть. Поминки устраивались в кафе, дома чисто и спокойно, пусть побудут с отцом, в кругу семьи.
   И она направилась к старшей подруге, у которой всегда находила утешение. Баба Вера тоже выходила проводить Марту и сейчас встречала Эмилию у калитки. Увидев, как та дрожит, сняла с плеч пуховый платок, накинула на плечи поверх стёганого пальто и повела в дом.
   Чаю бы горячего? - стуча зубами, попросила Эмилия.
   Тут кое-что покрепче не помешает, - сказала баба Вера, отметив её плачевное состояние.
   На столе живо появилась калгановая настойка, а следом миска с солёными огурцами.
   Давай помянём Марту, хорошая была женщина, душевная, умная, а красавица какая! - вздыхая, приговаривала баба Вера.
   Налили по стопочке настойки, графин отставили в сторону и придвинули огурчики. Эмилия выпила залпом. Сорокаградусный напиток показался обычной водой. Не став закусывать, она вдруг начала много говорить о том, как всё несправедливо в этом мире, о том, как жалко покойную подругу и как болит душа за осиротевших детей. Постепенно язык стал заплетаться, из глаз брызнули слёзы, и, опьянённая не столько спиртным, сколько навалившимся горем, она тихо обмякла. Баба Вера еле дотащила подругу до топчана, где та забылась тревожным сном, бормоча о покойных родителях, о новом светлом доме и о ярких, красивых цветах. Баба Вера лишь участливо вздыхала, страшась её нездорового состояния. "Хоть бы не заболела", - причитала она, убирая со стола нетронутые огурцы и недопитую настойку.
   ***
   После смерти Марты жизнь в доме Добрашей постепенно вошла в обычное русло. Дети старались не говорить о покойной маме, но в память о ней каждый выполнял свою работу, как и раньше. Виктор по-прежнему распределял обязанности по дому, и все беспрекословно ему подчинялись. Девочки готовили обед, убирались в комнатах, стирали бельё и мыли посуду. А Виктор в это время помогал отцу заниматься хозяйственными делами на улице: кормил скотину, рубил дрова, топил печки. Как-то резко повзрослел Сашка, уже не капризничал, а одевался и послушно шёл в детский сад, куда его каждое утро отводили сёстры.
   Семья жила, как обычно, только не было мамы, которая, как солнышко, каждого окутывала своим теплом. Семья жила, как обычно, только перестал звучать в доме смех, исчезла радость, ушло счастье.
   Дети украдкой по одному бегали к Эмилии и, захлёбываясь от горя, рыдали. Юлианна, с распухшими от слёз глазами, винила во всём себя. Приходилось часами беседовать и убеждать её не мучиться и не терзаться.
   Нельзя постоянно плакать, мама хотела, чтобы все жили счастливо, помни об этом и не хандри.
   Всё случилось из-за меня, неужели непонятно? - вытирая размокший нос, утверждала Юлька.
   Никто ни в чём не виноват, - уверяла в ответ Эмилия.
   Варенька с Любашей тоже по очереди стенали, уткнувшись в подол Эмилии, а Сашка без конца канючил: "Мамочка, голубочка!" - и не понимал, почему никто его не слышит. Девочки пытались объяснить малышу, что мама теперь на небе, но Сашка не верил, говорил, что небо высоко, а мама маленькая и туда не залезет.
   И лишь Виктор мужественно переносил горе, не жаловался и ревностно поддерживал в доме порядок. Но создавалось впечатление, что он намеренно нагружал себя работой, пытаясь таким образом заглушить душевную боль.
   ***
   Мишка недолго разбрасывался деньгами. Однажды в их дом постучали. Ляля открыла дверь, и вошёл участковый милиционер. Заподозрив неладное, вперёд выступил Янко.
   О, пожаловало высокое начальство! - подняв вверх руку, пафосно продекламировал он, пытаясь замаскировать тревогу.
   Сын дома? - не обращая внимания на представление хозяина, бесстрастно спросил участковый.
   Вот, все по лавкам сидят, а который нужен? - попытался сострить Янко, показывая на малолетних детей.
   - Не прикидывайтесь, шутить некогда. Где скрывается старший? - строго сказал милиционер, заглядывая в соседнюю комнату.
   За печкой, дрожа коленками, жался в угол испуганный Мишка.
   Что, парень? Придётся пройти в отделение.
   Да, конечно, - язык Мишки пересох и ворочался во рту с трудом.
   Трясущимися руками он надел куртку и быстро, не глядя в глаза родителям, вышел. Ляля заголосила, а Янко поспешил следом, пытаясь на ходу что-нибудь выяснить. Но милиционер не захотел ничего объяснять, заявив, что все вопросы будут потом.
   Куда сыночка увели? - продолжая причитать, заламывала руки Ляля.
   Не иначе, натворил что-то, - озадаченно проговорил Янко, вернувшись в дом, - забыл сказать, но после того, как Мишка уехал на заработки, участковый приходил уже, интересовался. Куда, стервец, опять умудрился вляпаться?
   Мишка хороший, это всё гаджо проклятые. Сбили с толку сыночка. Хорошо, хоть съехал, когда эти ироды убивали Дениса Добрашей. А так всё на нашего соколика свернули бы. Они-то откупятся, а цыган как докажет, что не виновен? - без конца тараторила Ляля.
   Но куда-то же влез! - почёсывая затылок, рассуждал Янко, - привёз с заработков кучу денег. Столько трудом не заработаешь! Где, спрашивается, взял?
   - Мишка порядочный. Просто теперь ромалам и по улице пройти - преступление, - как
   заведённая, продолжала голосить Ляля.
   Не говори глупостей, женщина! - прикрикнул Янко, - чует сердце, беда стряслась.
   Ляля зашлась ещё громче.
   Не рэж моя печёнка, не пугай напрасно.
   Янко ударил кулаком по столу.
   - Замолчи, говорю? И так голова, что барабан. Это всё ты виновата, твоё воспитание.
   Янко помаячил по комнате, выругался с досады и беспомощно опустился за стол.
   Ляля притихла, всхлипывая, поставила перед мужем большой чугун картошки в мундирах да жареные куриные потроха. Семья уселась обедать. Не в силах проглотить кусок, Ляля скорбно глядела на пустующее место сына. Вдруг стало понятно, что мечтам, которые в последнее время она так лелеяла, не суждено сбыться. Не стать ей матерью уважаемого человека, не стать и богатой. Опасаясь мужа, Ляля украдкой смахнула со щеки слезу, выпятила губы и горестно замолчала.
   ***
   Баба Вера пожаловала к Эмилии с торжественным приглашением на воскресный обед. "Странно, я и так часто прибегаю, без всякого приглашения", - удивилась Эмилия. Но гости, есть гости. Она испекла торт и в назначенное время переступила порог хлебосольного дома.
   За празднично накрытым столом под образами рядом с бабой Верой восседал дед Дуля. На фоне белокипенной рубашки нос деда казался ещё более отвисшим и сизым, но намытая лысина весело переливалась на солнце, отчего весь вид его излучал неподдельное счастье. Одной рукой он обнимал хозяйку дома, а другой виртуозно покручивал чарку водки. Эмилия от неожиданности споткнулась и замерла. Вот это картинка!
   Навстречу, нервно поправляя причёску, суетливо выскочила Баба Вера. А вид у неё! Розовая кофта с надписью BOSS, которая досталась по наследству от внучки, юбка, броско поблёскивающая чёрным люрексом. В глубокую шейную складку баба Вера с трудом втиснула мелкие красные монисто, и казалось, что именно они стали причиной кумачового цвета лица. Одевшись не по возрасту смело и стыдливо пряча глаза, она пригласила дорогую гостью к столу.
   Милечка, доченька, проходи, садись.
   Что за праздник? - с недоумением спросила Эмилия.
   Свадьба! - выпалил дед Дуля.
   Какая свадьба? Ох, Потапчик, скажешь тоже? - тушуясь, ласково ответила баба Вера.
   Кто Потапчик? - растерявшись, спросила Эмилия.
   - Небось, думала, будто дед Дулей родился? Ан, нет. Потап Яковлевич, честь имею, - привстав, дед приложил ладонь к уху и важно откланялся.
   Ничего себе, - только и смогла вымолвить Эмилия.
   Дочку звала, - с грустью поведала баба Вера, - так не уважила. Ответила, что не хочет позориться. А что тут позорного? Она ко мне раз в полгода приезжает, не знает, как мать одна мается. Вот и решили мы с Потапчиком вместе жить, всё ж легче обоим будет.
   Наконец до Эмилии стало доходить, что тут происходит. Она с радостью обняла бабу Веру и деда Дулю.
   Какая радость! Вот же молодцы! Наконец появилась хоть одна хорошая новость. Горько!
   Эмилия подняла бокал шампанского, услужливо наполненный хозяйкой, и залпом выпила.
   Баба Вера прослезилась, а жених, ещё до прихода гостьи выкушав несколько чарок, обнял невесту и смачно приложился к порозовевшим губам. Он причмокивал, балагурил, сыпал затасканными прибаутками и сам же громко над ними гоготал. Ударив кулаком по тощей грудине, гордо заявил: "Я ещё о-го-го. Не смотрите, что грудь впалая, зато спина колесом".
   Эмилия и баба Вера похихикали над стариковской удалью и с аппетитом приступили к угощению.
   Дед опорожнил ещё пару чарок, приговаривая, что, всяк пьёт, да не всяк крякает, и взялся опять целовать невесту. Баба Вера, еле отбившись, довольная, выпорхнула на кухню и принесла на противне запечённые с чесноком домашние колбасы. Эмилия уже давно так вкусно не ела. Отдохнув душой в гостеприимном доме, на прощание она ещё раз пожелала счастья молодым и заверила:
   Подарок за мной.
   Милечка, то, что не побрезговала разделить со стариками торжество, уже подарок, - прослезилась баба Вера, провожая дорогую гостью за порог.
   ***
   Любаша, смотри, какая красивая машина остановилась возле ворот. Видишь, и люди выходят. Сюда идут, - тараторила Юлька, наблюдая за происходящим из окна гостиной.
   Правда, к нам направляются, - подбежав ближе, удивилась Любаша и бросилась к отцу, пытаясь предупредить о прибытии нежданных гостей. Да опоздала, стук в дверь опередил её.
   Можно? - в дом проследовала важная дама и, не дожидаясь ответа, хозяйским взглядом осмотрела комнату.
   Алексей услышал шум и сам вышел к визитёрам.
   Пожалуйста! Будем рады, - вежливо пригласил он.
   Вслед за дамой суетливо спешил мужчина в шляпе, и семенила миловидная девушка.
   Решили проверить, как живёте, - проговорила важная дама, заглядывая в каждый угол, - жена умерла, стало быть, за детьми присматривать некому, - добавила она, деловито расположившись за столом.
   Некому? - изумился побледневший Алексей, - а я не в счёт? Это мои дети, и моя забота.
   Понимаете, одинокому мужчине воспитанников доверить нельзя, таков закон, - вмешалась в разговор девушка.
   Что вы хотите этим сказать? - помрачнев, властно спросил Алексей.
   Придётся привезти детей в социальный центр, а оттуда распределить по детским приютам, - заученно отрапортовала девушка и быстро отвернулась, не выдержав сурового взгляда хозяина дома.
   Папа, чего хотят эти люди? - со слезами бросились к отцу девочки. - Не отдавай нас!
   Перестаньте плакать, никто никого отдавать не собирается, - уверенно заявил Алексей.
   Разговор окончен, - глядя в одну точку, прервала стенания детей дама, - главе семейства следует немедленно прибыть в район для решения вопроса.
   Она встала и направилась к выходу, увлекая за собой услужливую свиту.
   Стоя у окна, Алексей молча наблюдал, как удаляются бесцеремонные гости. В такт отъезжающей машины пальцы непроизвольно выбивали на подоконнике дробь, а подбородок мелко колотился от переживаний.
   - Папочка, успокойся, - пробормотала Любаша, - у этих узурпаторов ничего не выйдет.
   Пожалуй, пройдусь немного, - озабоченно произнёс Алексей, пытаясь скрыть от детей нервным напряжением.
   Он взял куртку и быстро вышел. Девочки остались одни. Варенька прильнула к Любаше.
   Страшно, - прошептала она. - Когда после смерти родителей мы с Сашкой осиротели, вот такие, - она кивнула в сторону чиновников, - пришли и разлучили нас, определив по разным детским домам. Эти опять так сделают.
   Надо, обязательно что-нибудь придумать! - Любаша постучала кулаком по лбу, пытаясь выбить оттуда хоть какую-то мысль.
   Пришли братья, и девочки наперебой бросились рассказывать о случившемся.
   Всё понятно! Нам нужно вот что, - подняв вверх указательный палец, пафосно изрёк Витя.
   Что? - хором осведомились девочки.
   Срочно нужна новая мама!
   Как это? Где ж взять новую маму? - растерянно пожали плечами девочки.
   Не будьте такими глупыми, надо попросить тётю Эмилию стать нашей мамой, - авторитетно заявил Витя.
   А ведь и правда. Тётечка Эмилечка обязательно согласится. Она добрая и на что хочешь, готова ради нас, - захлопала в ладоши Любаша.
   И в правду все глупые, - отозвалась Юлианна, сидевшая до сих пор молча. - Чтобы стать для нас мамой, сначала надо для папы стать женой.
   Все призадумались, и тут Варенька важно провозгласила:
   Эврика! Придумала!
   Что? - вопросительно уставились на неё сёстры.
   Надо устроить тёте Эмилии и папе романтик.
   Как это? - недоверчиво скривилась Юлька.
   Организуем романтический ужин, найдём предлог и пригласим тётю Эмилию в гости, а потом уйдём, оставив их вдвоём. Они же не глупые, всё поймут.
   А ведь и правда. Как хорошо Варя придумала, - растягивая слова, высказалась Любаша и радостно закружилась по комнате. - Ура, тётя Эмилия будет нашей мамой! Надо прикинуть, как всё организовать.
   Может, торт испечь? Тот, что мама Марта любила, - захлопав в ладоши, весело защебетала Варенька.
   Да, и обязательно греческий салат. В интернете много всяких рецептов, - важно добавила Любаша.
   А мне останется плакат нарисовать, чтобы понятно стало, зачем их вместе собрали. Например: "Совет да любовь"! - предложил Витя.
   Правильно, - оживились девочки.
   И никуда голубчики не денутся, влюбятся, как миленькие, - погрозила пальцем воодушевлённая Юлька.
   Вернувшись с прогулки, отец с изумлением отметил, что девочки успокоились и повеселели. Что могло произойти за каких-то полчаса? Он дивился, недоумевал, а заговорщики лишь многозначительно переглядывались. Чудеса! Алексей направился в комнату, тешась в душе, что дети стали понемногу отходить от потрясения после смерти матери.
   ***
   Анжелика позвонила Алесю и договорилась о свидании. Не терпелось быстрее поделиться важным известием. Еле дождалась в условленном месте и опрометью бросилась на шею.
   Что творится? Что творится? Слышал, Мишку арестовали?
   Слышал, поделом.
   Прикинь, он имеет отношение к убийству, произошедшему полгода назад в городе, помнишь?
   Помню, - Алесь утвердительно кивнул, - тогда в гараже порешили человека, виновников так и не нашли. Неужели, это сделал Мишка?
   Всё может быть, на теле убитого обнаружили его отпечатки пальцев. Только за что? Ладно бы, украл? Но говорят, ничего не пропало. А убить? - немного успокоившись, Анжелика с недоумением пожала плечами.
   Посмотрим, что дальше будет, - задумчиво произнёс Алесь. - Может, и нам не придётся уезжать, не захочет же твой отец выдавать дочь за преступника.
   Если всё окажется правдой, не захочет. Это ж грех какой? Мишку остригут и прогонят из табора, отвечать придётся не только перед законом, но и перед ромами.
   Пойти на душегубство? Ну и поделом, - махнул рукой Алесь, - глядишь, и наша жизнь устроится. Сможешь спокойно окончить школу, получишь аттестат зрелости, потом поступишь заочно в университет, а там и поженимся. И останемся дома, среди родственников и друзей.
   Не могу поверить в такое счастье! - мечтательно проговорила Анжелика, - а Мишке так и надо, раз бандитом стал.
   Ещё неизвестно. Может, это навет, разберутся да и отпустят? - предположил Алесь.
   Знаю, не навет, - прищурила глаза Анжелика.
   Откуда?
   Цыганка я или нет?
   Алесь поддразнивая, потянулся с поцелуем, но Анжелика резко отстранилась.
   Не сейчас, любимый, не время. До этого береглись, и ещё потерпим. Если отец дознается, убьёт.
   Что ж, до встречи, маленькая чаяла, - с сожалением вздохнул Алесь на прощание.
   ***
   Эмилия выглянула в окно и заметила Алексея, который неуверенно топтался у калитки и разглаживал взъерошенные волосы. Странно, может, с детьми что случилось? Алексей никогда раньше не бывал тут.
   Заходи быстрее. У вас всё хорошо? - с тревогой спросила Эмилия, лишь гость переступил порог.
   Всё в порядке, - заверил Алексей, неловко достал из-за пазухи кремовую розу с ещё влажными листьями и, смущаясь, протянул ей.
   Даже не припомню, когда в последний раз получала цветы, - после долгой паузы пробормотала Эмилия.
   Это самое малое, что хочется сделать для такой красивой женщины. Марта права, мы должны быть вместе. Не знаю, сможешь ли ты полюбить меня, но думаю, ради детей стоит попробовать? Нам обоим, понимаешь?
   Одно удовольствие было наблюдать за вашими с Мартой отношениями. Прекрасные, возвышенные чувства! А на что могу рассчитывать я?
   Марта, это совсем другое, - от растерянности Алексей начал заикаться. - Она навсегда останется в моём сердце, а ты будешь идти рядом. Не то, чтобы обещать лёгкую жизнь, впереди будут и трудности, и испытания, но мы с детьми постараемся не обижать и не огорчать нашу дорогую Эмилию. Подумай!
   Алексей справился с волнением, вплотную приблизился к ней, взял в ладони лицо, пристально посмотрел в глаза, потом отпустил, повернулся и быстро вышел из дома.
   От возбуждения щёки Эмилии полыхнули, а сердце начало колотиться, как ошалелое. Она долго стояла без движения, превозмогая нервный озноб и пытаясь сообразить, что произошло. Алексей, несомненно, близкий по духу человек, но любовь - это совсем другое. Почему он не стал говорить о чувствах? Хотя, может, и не надо. Эмилия прижала руку к груди, пытаясь унять дрожь. Марту не поднимешь, а ребятам нужна мать, социальные службы как с цепи сорвались. Если ничего не предпринять, где окажутся дети? А ведь как успели сродниться! Вместе перенесли столько горя, что не каждому взрослому по плечу, стали по-настоящему близкими друг другу. Нельзя разлучать их, заставлять снова страдать.
   Мысли беспокойно метались в голове, но выхода не наблюдалось. Даже, если Алексей никогда не полюбит, может, стоит ради детей принести себя в жертву? Но не предательство ли это по отношению к покойной подруге? Эмилия задавалась вопросами и не находила ответов, сомневалась, колебалась, плакала и вконец измучавшись, решила попросить помощи у отца Сергия.
   ***
   - Батюшка, посоветоваться надо, - Эмилия нерешительно переступила порог храма.
   Говори, что случилось.
   Алексей сделал мне предложение, не знаю, как поступить? Не предам ли покойную подругу, согласившись на этот брак?
   Марта в Царствии небесном, а Алексею детей поднять надо. Самому справится трудно, а вместе всё получится.
   Думаете, я могу стать хорошей матерью? - засомневалась Эмилия, - опыта в таком деле нет.
   Есть сироты, и есть люди, которым Бог не дал детей. Они предназначены друг для друга. Взять в дом сироту - богоугодное дело, а принять в сердце целый детский дом - подвиг. Это не всем по плечу. Марта конечно, героиня, так любила своих ребят, что жизнь за них отдала. Но нужно ли было идти против божественной истины? А какая твоя дорога? Сама реши, в таком деле помощников нет. Но помни - дети, не котята, их обратно не возвернуть. А если всё-таки надумаешь стать для них матерью, знай: и Бог, и люди на твоей стороне.
   Эмилия поблагодарила отца Сергия за беседу и направилась домой. После разговора с батюшкой всё стало ясно. Что значит жизнь сама по себе? Ничего. Как можно бросить детей! Они нуждаются в заботе, пропадут без помощи, и Алексей тоже. Права была Марта, уговаривая её выйти замуж за своего мужа. Только от большой любви можно такое просить. Алексей не справится один, и Марта это знала. Да и детям нужна мать.
   Она успокоилась и повернула к реке. Лучшего места, чтобы собраться с мыслями, не найти. Глядя в воду и напевая любимые мелодии, Эмилия окончательно приняла решение. Быть ей женой Алексея и матерью осиротевшим детям!
   ***
   Мишкины дружки, оговаривая друг друга, сдали и его. Всё рассказали следователю: и как цыган приносил наркотики, и как вместе курили, а потом и кололись, и как кутили, устраивая безобразные оргии - всё.
   Милицию Мишка заинтересовал ещё при расследовании убийства в районном центре. Тогда он неожиданно исчез, и поговорить не удалось, но стоило вернуться в деревню, беглеца тут же вычислили и препроводили на допрос.
   Толку отпираться, если Дик, Алекс и Тёма дружно показали на него, да ещё оказалось, что Мишкины отпечатки совпадают с теми, что обнаружили в гараже, где произошло убийство.
   И Мишка спасовал перед фактами. Как спорить с наукой да со свидетелями? Пришлось во всём сознаться, и когда отец в очередной раз появился в сизо, сын проходил по делу уже не подозреваемым, а обвиняемым.
   Узнав, что Мишка порешил человека, Янко отказался даже встречаться с душегубом. Но стоило оказаться за порогом милиции, внутри началась такая тряска, что до дома добирался без памяти, по дороге чуть не околел.
   - От же, зараза, напился! - запричитала Ляля, дёргая мужа за вихры, - горе в доме, а хозяину хоть бы что. Не рэж мая печёнка, говори, за что сына арестовали?
   Наш Мишка - пес и убийца, - с трудом выдавил Янко.
   Не может такого быть? - всплеснула руками ошеломлённая Ляля.
   Сам, стервец, признался.
   Ляля сначала надсадно завопила, потом опустилась на пол и, черпая пригоршнями рассыпавшиеся волосья, начала качаться из стороны в сторону и беззвучно скулить. Потом вдруг засуетилась.
   Его надо выкупить. Если отнести в милицию ожерелье, Мишку отпустят. Пусть уезжает и больше не возвращается, только так можно спастись, - повторяла она, трясущимися руками доставая заветную шкатулку. - Вещь дорогая, старинная. Перед таким подношением никто не устоит, - возбуждённо приговаривала Ляля.
   Но в тайнике оказалось пусто. Ляля растерянно посмотрела на мужа. Янко резко встал и, обхватив голову руками, протяжно завыл звериным рёвом.
   Паршивец, и здесь нагадил. Знать больше не хочу. Родную мать ограбил! Вот, значит, за какие деньги стервец всё лето куролесил с гаджо! Обокрасть мать! - стенал Янко, маятником двигаясь по комнате. - А убийство только смертью смыть можно! Отрекаюсь от душегуба, и точка!
   Он больше ничего не желал слышать о сыне. И когда по цыганской почте дошёл слух, что белорусский цыган Мишка ограбил в Москве чужой табор, Янко ответил, что сына у него нет. А повстречав Пешу, извинился перед несостоявшимся сватом и объявил, что помолвка детей расторгается и свадьбы не будет.
   Вся деревня гудит про Мишку, такой-то зять кому нужен? Анжелика - девушка видная, мужа себе быстро найдёт, - с обидой ответил Пеша.
   Не сердись, - вздохнул Янко, - Анжелика любому понравится. Беда в том, что Мишка не пара такой девушке. Опозорены мы, понимаешь! Прости, сосед.
   Что обижаться? Без слов понятно.
   Янко выбросил из жизни всё, что хоть как-то напоминало о сыне, и даже когда Мишку вместе со столичными дружками и Игорем Маркевичем сажали в тюрьму на долгие годы, не пожелал присутствовать на суде.
   ***
   Пеша, после разговора с Янко, позвал дочь и жену.
   Можете радоваться, - бросил он, глядя в окно, - свадьбы не будет.
   Конечно, - отозвалась Лейла, - Мишка в тюрьме и, по всей видимости, надолго. Опозорили Жемчужины нашу бусинку, кому теперь нужна будет. И кто виноват? Говорила, что Мишка порченый, не пара Анжелике, да кто женщину слушает? Твоё упрямство чуть не погубило дочь, - выговаривала Лейла мужу.
   Анжелика, не обращая внимания на злость отца и причитания матери, сияла от счастья.
   Посмотрите, улыбается! - завопил Пеша. - От непослушания так происходит. Дети нынче распущенные, родителей ни во что не ставят, цыганские законы не чтят, по которым ромы веками жили - вот и результат.
   Нечего на других пенять коли, сам виноват, - возмущённо парировала жена.
   Марш в комнату и на глаза не попадайся! - рявкнул Пеша на Анжелику, не найдясь, что ответить жене и как отвести её гнев.
   Но ругань отца чудесной мелодией отзывалась в сердце Анжелики.
   Кто виноват, что Мишка опозорился и семью свою подвёл? Не мне за это отвечать! Вся деревня гудела, что он бандит и наркоман, так не верили. Боялись, что люди скажут? А родную дочь на заклание отдавали. Вот и получили, - выглянув из комнаты, бросила она отцу.
   Цыц! Поговори ещё! - прикрикнул Пеша, - слышать больше ни о чём не хочу.
   Стараясь быстрее прекратить бесполезный разговор, он выскочил из дома, громко хлопнув дверью.
   Свобода - вот что главное, - ликовала счастливая Анжелика, закрывая за собой дверь.
   ***
   В семье Добрашей назревал заговор. Дети принялись за подготовку романтического ужина для отца и Эмилии. Дел предстояло много. Убрались в доме, каждый смастерил открытку с пожеланиями. Витя, как и обещал, соорудил плакат. Даже маленький Сашка нарисовал рисунок, и хоть папа получился совсем лысый и с большим носом, а у Эмилии на голове торчало только три волоска, они держались за руки, и сёстрам это понравилось. Сашку похвалили и пообещали поставить рисунок на видное место.
   В назначенный день девочки достали из шкафа праздничный костюм и стали уговаривать отца надеть его на работу. Алексей упирался.
   - Выдумали тоже? С какой радости мне наряжаться, - бубнил он, не желая потакать детским капризам. Но девочки не унимались.
   - Хватит грустить, ты же учитель, выглядеть должен стильно. Не дело в растянутых свитерах ходить. Люди скажут, что в этом доме некому за отцом и поухаживать.
   Ладно, - согласился Алексей, не желая обижать девочек.
   Папа, когда тебя с работы ждать? - как бы невзначай спросила Любаша.
   В пять часов вечера, - ничего не подозревая, ответил Алексей.
   Варенька перед школой заскочила к Эмилии.
   Приходите сегодня вечером на семейный праздник, - запыхавшись, выпалила она.
   Что за праздник? - поинтересовалась Эмилия.
   День рождения Сашки, - даже не покраснев, соврала Варенька.
   А разве у Сашки не летом именины? - с недоумением осведомилась Эмилия.
   Нет, вы что-то перепутали, забыли, наверное.
   Старею, память подводит, - удивлённо заметила Эмилия. - Хорошо, обязательно приду.
   При разговоре Варенька нервно прыгала на одной ноге и старалась не смотреть в глаза Эмилии, а заручившись согласием, тут же заспешила в школу.
   Учебный день тянулся долго и нудно, и когда уроки, наконец, закончились, все дружно бросились домой. Столько работы, как всё успеть? Начали с гостиной. Витя развесил шары, разложил открытки, с помощью Вари прикрепил к стене плакат, Любаша и Юлька подмели пол и до блеска натёрли полированный стол. Правда, в суете иногда толкали друг друга, но без обид и с хохотом. Как и обещали, на видное место поставили рисунок Сашки, с удовлетворением огляделись. Любаша от предвкушения праздника радостно захлопала в ладоши. Гостиная готова!
   Витю с Сашкой выпроводили на улицу, чтоб не мешали, и отправились на кухню. Варенька долго корпела над тортом, а Любаша торжественно поставила на стол настоящий греческий салат, доложив, что перцев и маслин в деревенском магазине не оказалось, и пришлось заменить их варёной морковкой и консервированными помидорами черри. И тут вспомнили, что летом эти помидоры закатывала ещё мама Марта. Слёзы бусинами покатилась по щекам девочек. Любаша отвернулась и всхлипывая, тихонько добавила: "Они маленькие и сильно смахивают на заморские плоды". Её сзади обняла Варя, не удержалась и Юлька. "Всё, хватит мокредь разводить! Сегодня радостный день, значит, будем радоваться!" - заявила Любаша и улыбнулась. Заулыбались и сёстры.
   Братья, вдоволь нагулявшись, вернулись домой и хозяйским взглядом окинули гостиную.
   Чего-то не хватает, - многозначительно заметил Витя.
   Точно не хватает, - поддакнул Сашка, даже не понимая, о чём речь.
   Чего? - хором спросили девочки.
   Вина! - Витя открыл буфет и достал бутылку кагора.
   Это же мамино, для особого случая береглось, - испугалась Варенька.
   Этот случай настал, - уверенно ответил Витя.
   Сейчас, - на ходу выкрикнула Юлька, сбегала в соседнюю комнату и притащила канделябр, свечи и бокалы.
   Теперь - всё, - с восторгом проворковала Любаша, оглядываясь.
   Ребята вышли на улицу и с нетерпением стали поджидать виновников заговора. Вскоре с работы вернулся отец. Девочки под разными предлогами старались задержать его у порога. Алексей, ничего не подозревая, то лазил в сарай посмотреть на необыкновенно крупные яйца, которые снесли рыжие курочки, то ходил за Юлькой полюбоваться распустившимися тюльпанами.
   Наконец пришла Эмилия. Застав всё семейство у порога, она взяла на руки Сашку, вручила большую машинку, коробку шоколадных конфет и начала поздравлять. Сашка с восторгом принимал подарки, обещал расти большим и слушаться старших. Алексей, ничего не понимая, наблюдал с недоумением. Варенька, не дав опомниться, пригласила Эмилию в гостиную и следом подтолкнула отца. Захлопнув дверь, дети спрятались за угол дома.
   Эмилия и Алексей вошли в комнату и замерли. Вот это сюрприз! Первой опомнилась Эмилия и стала одну за другой читать открытки. "Мы вас любим!" - гласила надпись на первой. "Будь нашей мамой!" - намалёвано на другой. "Вы - красивая пара!" - каллиграфическим почерком Вареньки выведено на третьей. Эмилия подняла глаза на стену и в заключение прочитала плакат: "Совет да любовь!" Алексей взял в руки рисунок Сашки, присмотрелся и заключил:
   Ты здесь прекрасна!
   Эмилия, став на цыпочки и заглянув через плечо на произведение мальчика, с недоверием произнесла:
   С тремя-то волосинками на голове?
   Не на голову смотреть надо, а на руки. - Алексей бережно обнял её. - Мы, правда, подходим друг другу. Я люблю тебя, Эмилия. Станешь мне женой, а детям матерью? Сватов, считай, я уже заслал.
   Слёзы покатились из глаз Эмилии.
   Казалось, до конца дней придётся куковать одной, даже мечтать о таких переменах не смела.
   Посмотри, ты не одна, - воскликнул Алексей, указывая на окно.
   Там отпечатались на стекле пять расплющенных любопытных носиков.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"