Миррэй Фианит Копосова А.А : другие произведения.

Аэтернус Сомниорум Обещанное будущее, или Долгожданное счастье Книга 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    После дождя всегда из-за туч выходит солнце, а после зимы следует весна. И обязательно после тысячелетнего сна всегда наступает пробуждение... Год написания 2019 Хоррор, Эротика
  *Миррэй Фианит*
  
  ***
  
  *Аэтернус Сомниорум*
  
  ***
  
  *Обещанное будущее, или Долгожданное счастье*
  
  ***
  
  *Книга 4*
  
  ***
  
  После дождя всегда из-за туч выходит солнце, а после зимы следует весна. И обязательно после тысячелетнего сна всегда наступает пробуждение...
  Пробуждение, окрашенное золотыми лучами полуденного солнца, что ласково улыбаясь, сулит безграничное счастье. Ведь измученному бесконечными сражениями сердцу оно жизненно необходимо.
  Необходимо как воздух или вода, что бесконечным дождем может литься целую тысячу лет, ожидая того рокового мига, когда кошмар вечного одиночества, наконец-то, закончится.
  И когда взойдет солнце, то все обязательно обретут свое счастье, что так долго-предолго ждали, ведь награда всегда находит победителя, даже если он и на стороне проигравших...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Пролог*
  
  ***
  
  Элисарка парила, купаясь в потоках ветра. Сияющий, золотой свет освещал ее пестрые крылья.
  Она носилась над руинами Камланна, непрестанно, чирикая.
  Ее веселое щебетание перекликалось с гордым клекотанием карекрылых соколов и чаек, что прорезая своими телами толщу эфира, парили над обветшалыми остовами гор.
  Она носилась в выси, сверкая, как золотая стрела, пущенная веселым от вина Диониса Гелиосом. На миг она зависла над идущими по горному склону людьми, а затем, словно опомнившись, пернатой молнией-стрелкой унеслась ввысь, туда, где светило теплое полуденное солнце...
  Она унеслась туда, где в самом разгаре била жизнь, туда, куда устремляли свои взоры путники, с интересом вглядываясь в грядущее, что наконец-то настало и для них. Настало, разведя стальные тиски бесконечного сна.
  Они шли, а солнце игриво заглядывало им в лица. Заглядывало, искрясь веселыми зайчиками-бликами в изумрудных глазах юноши и ярко-золотых, соперничающих с ним своим сияньем, глазах девушки. Ветер рвал ее длинные, белые как снег волосы и щекотал, проникая под легкие лепестки невесомого, белоснежного платья. Закручиваясь в легкие, быстротечные вихри он трепал лохмотья некогда длиной мантии, что носил на своих плечах юноша. Ветер ворошил его выгоревшие под неведомым жаром каштановые, с легкой проседью волосы и сдувал пыль времен с его одежды.
  Стихия веселилась. Веселилась, приветствуя их и крича тысячами голосов, что представший пред их взорами мир, создал из своих многоцветно-разнообразных, пестрых красок. Перед ними царило лето. Лето, что сияя всеми красками счастья, раскинулось по всей земле, приветствуя окончание долгой, как сама вечность, ночи.
  На миг, прикрыв глаза рукой, юноша поднял голову к небу, а затем, улыбнувшись, произнес:
  "Ну вот, мы и проснулись! Здравствуй, Мидганд! Здравствуй, Солнце! Жди меня, Миклео!
  Я найду тебя, будь уверен! А когда найду, выполню свое обещание! Обязательно выполню! Только дождись меня!"
  Ветер, подхватив его слова, унес их вдаль, а элисарка, внезапно камнем рухнув с небес, вновь застрекотав, пролетела мимо. Пролетела, уронив на раскрытую ладонь девушки цветущую яблочную ветвь...
  Начинался новый день. День, открывший настежь врата долгожданного будущего. Ведь древние проклятья рухнули, а их узники наконец-то были свободны и на полпути к своему счастью.
  Солнце, подмигивая, улыбалось им с небес.
  
  ***
  
  "Границы времени, как сон, разверзлись вдруг, опав до срока.
  И створки стали серебром, открывши дверь святого рока...
  Мерцал огонь во тьме туннеля, чредой стремительной летели:
  Века, года, столетья...
  
  И мы у грани лихолетья стояли, облачившись тишиной.
  Стояли, воспевая вечер, пред взором вечности свою храня любовь.
  Потоки времени, сверкая, стирали образы водой,
  А мы отчаянно искали потерянный навек покой...
  
  Любовь подобна состязанью и не приемлет никогда войны,
  Что ищет состраданья, с ума сводя сквозь блеск огня миры.
  И пусть дороги все нелегки, овит кинжалами пусть жребий,
  Но верный слову, непременно отыщет правдой полный путь.
  
  Пройдут года, но верность все же, вернет потерянную честь.
  И станет прошлое опорой, в грядущем сотворивши сень.
  Воздвигнут памятник, и слава греметь начнет на высший свет.
  И мы постигнем: расставанья на самом деле в жизни нет!
  
  Соткется свет, сплетя узор волшебный, и нить чудесная сверкнет.
  И алой стрелкой, безмятежно, мизинец нежно обовьет.
  Любовь вернется непременно, падет лихое колдовство.
  И мир поймет - она бесценна, а значит уж избыто все"
  - шептало небо.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 1*
  
  ***
  
  Сорей вновь остановился и, стерев выступивший на лбу пот, оглянулся на спутницу, а затем протянул ей руку, помогая подняться к нему на пригорок.
  Девушка подарила ему мимолетную тень улыбки и вновь погрузилась в размышления.
  Сорей вздохнул и вновь перенесся к событиям последних дней, а вернее, ко времени своего пробуждения.
  Он проснулся там же, где и совершил обряд - у трона Эмпирея, в Камланне. Вот только проснулся он все же не один, а в компании прекрасной незнакомки. Хотя незнакомкой-то она по своей сути-то и не была.
  Маотеррус очень много рассказал ему о ней во время их совместно сна. Вот только в увиденном девушка выглядела несколько иначе и явно была человеком, а сейчас...
  Сейчас она была серафимом. Причем, как и Симонна, серафимом пустоты...
  Видимо сказалось слишком долгое воздействие тьмы на ее организм. Правда, он все же думал, что если она возродится, став серафимом, а не пробудится человеком, то возможно станет серафимом огня или, на худой конец, ветра. Но судьба решила по-иному, и теперь та, кого в древние времена почитали за Властелина Бедствий, была серафимом, пусть и столь ненавистной ей пустоты.
  Бывший Пастырь вновь вздохнул и посмотрел вдаль, туда, где на горизонте просматривались очертания какого-то мегаполиса или чего-то, отдаленно напоминающего собой город, хоть он и не был особо в этом уверен. Ведь то, что виднелось там, было больше похоже на рукотворные горы, нежели на здания.
  Он вновь взглянул на Вельвет и тяжело вздохнул.
  Она стояла в нескольких метрах, вдыхая свежий ветер, и теребила в руках оброненную шальной птицей яблоневую ветвь. Цветы источали пусть и слабый, но все же, явственно цветочный аромат. В отдалении слышалось пение птиц, а где-то совсем рядом, в пышных цветах, упорно жужжали шмели и явно благоденствующие на пышной ниве пчелы. Ветер, не переставая, развевал длинное, воздушное белое платье девушки, равно как и ее, ставшие белоснежными, как лунный свет, волосы.
  Ее взгляда он не видел, но был почти на сто процентов уверен, что в нем светились грусть и печаль.
  Сорей вздохнул вновь. В его воспоминаниях она была жгучей брюнеткой, облаченной в тьму и тени, одержимая местью и праведным гневом, буквально идущая по миру по головам и телам своих врагов.
  Он помнил ее - деву войны, одетую в ярость берсерков, в стремлении отомстить за смерть брата, и залившую кровью почти все древние континенты.
  Он помнил ее прекрасной и ужасной одновременно. Помнил, идущей уже даже не по колено, а по пояс в крови и страданиях павших от ее клинков и когтей.
  Он помнил это...
  Он помнил прошлое Маотерруса, увиденное его глазами.
  Он помнил, и ему становилось больно. Ведь пробудившись спустя почти две тысячи лет после своего беспробудного сна полного отчаянья и скорби, Вельвет не помнила совершено ничего.
  Она поначалу не помнила даже свое имя. Но он вернул ей его. Вернул, рассказав часть истории. Ведь прошлое осталось в прошлом и все уже изменилось, приобретя совершенно новый и более миролюбивый смысл.
  Он понимал, что в некотором роде ее амнезия была благом для нее. Ведь ряд прожитых испытаний, выпавших на ее долю, были слишком тяжелы, но она все равно не сломалась. Не сломалась, хоть и провела несколько лет в плену у экзорцистов в тюрьме Титания, поглощая каждый день души демонов. Не сломалась, а смогла найти новую цель и смысл жизни, даже став демоном.
  Он верил, что и сейчас, переродившись как серафим, она сможет продолжить жить дальше, а он - Сорей, ей в этом поможет. Поможет, ведь он поклялся в этом Маотеррусу, а свои клятвы он предпочитал сдерживать.
  Сорей продолжил вспоминать прошлое девушки и помрачнел...
  Потеря родителей, сестры и племянника, смерть младшего брата, предательство свояка, гибель множества людей: ее друзей и знакомых, почти полное уничтожение мира демоновой порчей и тьма...
  Тьма, словно голодный волколак, пожравшая ее сердце. О, это действительно было слишком много для нее и...
  И она все же не выдержала - стала демоном - истинным воплощением зла, впитав в себя всю злобу мира.
  Она сделала это и отомстила Арториусу и Безымянному. Но отомстив им, погрузилась в вечный сон абсолютного небытия, а затем...
  Затем она проснулась...
  Но проснулась уже не как человек или демон, а как серафим, напрочь лишенная памяти о прошлом...
  Маотеррус отсутствовал на момент их пробуждения, но это не помешало Сорею поклясться божеству в заботе о его старшей сестре.
  Сорей знал, Эмпирей вернулся в глубины Земного Пульса. И вернулся в них не один...
  Маотеррус увел с собой Безымянного, наотрез отказавшегося избавляться от дарованного ему образа Райфсета. Бывшему Пастырю даже подумалось, что это к лучшему. Ведь теперь они все были свободны, за исключением, возможно, все того же несчастного Райфсета, чей образ предательски умыкнул Инноминат.
  Они были свободны, пусть и по своему, но все же, свободны, как ветер. К сожалению, Сорей не знал, остался ли в мире кто-то из друзей Вельвет или нет. Но он знал наверняка то, что его-то спутники, по крайней мере, большая их часть, все еще ходят по этой земле, а возможно кто-то из его человеческих друзей переродился как и Вельвет, став серафимом.
  Он не терял надежды встретиться с ними вновь. Ведь как говорится: надежда умирает последней...
  Он хмуро усмехнулся своим мыслям, и небрежно тронул отросшие волосы, рассматривая проступившие в его каштановой шевелюре седые пряди.
  Он чувствовал что-то в себе. Чувствовал что-то новое и неизведанное. Что-то, что будоражило его кровь, заставляя ее буквально кипеть в его жилах. Тысячелетний сон не прошел для него даром, наложив на него свой неизгладимый отпечаток. Опасения Миклео, высказанные в ту памятную ластонбеллскую ночь, подтвердились.
  Сорей проснулся не таким, как раньше.
  Он проснулся не человеком, но и не серафимом...
  Он проснулся кем-то, на подобии Мейвина...
  Таким же потерянным во времени и судя по всему - бессмертным...
  Он понял это, ведь он чувствовал силу Земного Пульса. Чувствовал силу, светлым потоком циркулирующую по его венам вместе с кровью. А это означало, что он был все еще связан с Маотеррусом и с планетой.
  Он был связан с ней, так как буквально сроднился с миром за время своего беспробудного сна очищения. То же самое, вероятней всего, было и с Вельвет...
  Девушка также была связана с миром, но в отличие от его света, в ней все еще превалировала его тьма...
  Вероятней всего из-за этой связи, связи с тьмой и Инноминатом, она и стала серафимом пустоты.
  Сорей задумался.
  Он пока не до конца понял, что же ему дает подобное состояние и какие пользу и вред оно ему принесет, равно как и ей.
  Он хотел найти ответы на все свои вопросы, но решил сделать это чуть позже, ведь сначала они должны были добраться до какого-нибудь населенного пункта и, по возможности, найти там серафимов. Ведь те бы сразу же вошли в их положение и обязательно им помогли. В чем в чем, а в этом он ничуть не сомневался. Не сомневался он и в том, что люди в эту эпоху прекрасно видели тензоку. Об этом он знал с ментальных слов Маотерруса.
  Великий Дракон поведал ему это прямо перед самым их пробуждением. Осознав эту информацию, Сорей понял, что найти того же Миклео было только вопросом времени. То, что серафим был жив, он знал как никто другой. Что-то внутри его сердца все время мягко светилось, подсказывая ему, куда именно нужно идти. Ведь это была именно та самая связь, из-за которой все считали, что они делят одну душу на двоих.
  Она так никуда и не делась, осталась с ним и со временем только усилилась, став еще прочнее и ярче. Но он все же понимал, что теперь он несет ответственность не только как Пастырь, или, вернее, уже бывший Пастырь, но и как Апостол Маотерруса. А то, что он именно его Апостол, он уже понял. А также он понял, что несет ответственность и как опекун молодой серафимы пустоты, оставленной на его попечение Пятым Эмпиреем. Да, он нес за нее ответственность. Нес, хоть Вельвет и была фактически на целую тысячу лет старше его физически, но, фактически, она была новорожденным серафимом.
  Она была малолетним серафимом, совершенно ничего не знающим и не помнящим о мире, а это накладывало обязательства уже не только перед миром, но и перед Маотеррусом, как его другом и соратником. Ведь она была не только частью прошлого Великого Владыки, но и его тетушкой, а забота о родственниках Эмпиреев - это было святое, и отказать он не мог, да и не хотел.
  Ему было, слишком сильно, жаль Вельвет.
  Бедняжка пережила слишком много страданий и он, как бывший Пастырь, хотел искупить перед ней вину прошлого, сотворенную Арториусом и людьми из Аббатства, и подарить ей чудесный новый мир, который она так страстно желала, даже если ему для этого понадобилось бы потратить еще одну жизнь. Но он все равно был уверен, что с легкостью справится с поставленной перед ним задачей. Вернет ей смысл и радость жизни, попутно воплощая в реальность и свою мечту тоже, ведь она уже лежала перед ним, раскинувшись в обличье пробудившегося после кошмарного сна мира. Думая так, он искал свет. Свет, путеводной нитью ведущий его за горизонт, к Миклео, который пока что не знал, что Великий Спящий, наконец-то, проснулся и что любовь всей его жизни направляется к нему.
  Сорей улыбнулся. Сняв с плеч остатки своей пастырской мантии, он накинул их на плечи все еще глядящей вдаль девушки. Та встрепенулась, выведенная его жестом из оцепенения, куда ее погрузили мрачные размышления, и вновь ему улыбнулась, слегка смутившись. Улыбаясь ей в ответ, он обнял ее и тихо произнес:
  "Идем, Вельвет. Здесь не нужно задерживаться! Дикие звери, возможно, идут по нашим следам! Нам нужно уйти с открытого места! К тому же, сдается мне, собирается буря!"
  Вельвет понимающе кивнула.
  Она тоже заметила, как стали закрываться цветы, а птицы и насекомые стали прятаться в листве, растущих по краям перевала, деревьев. То, что небо понемногу затягивало, она так же заметила, но все же надеялась, что буря минует их стороной, но ее надеждам было не суждено сбыться.
  Дождь все же пошел. Тихо переговариваясь, они продолжили свой путь к счастью, а там, где они ступали, распускались, переплетаясь, цветы: нежные, как снег принцессии и пурпурно-фиалковые анемоны.
  Они распускались, приветствуя пробудившихся и начало новой жизни, что они привнесли в мир вместе со своим пробуждением.
  Элисарка, сидя на ветке, вновь застрекотала, а затем скрылась в густой листве, напугав, заинтересованно грызущую орешек, белку. Та, выронив его, поспешила скрыться в дупле, почуяв первые капли, упавшего ей на шерстку дождя.
  Пошедший было дождь, продлился недолго. Солнце, вернувшись в скором времени, окрасило мир пестрой радугой, что протянулась над перевалом от горизонта до горизонта. Природа пробуждалась, приветствуя странников и своих Эмпиреев, вернувшихся в мир спустя долгие тысячу и две тысячи лет сна. Солнце, словно поддерживая мир, стало светить ярче. Свет жизни разгорелся сильней, и дороги судьбы устремились друг к другу. Устремились, страстно желая поскорее соединить тех, чьи сердца были разделены слишком долго.
  Будущее, наконец, настало.
  
  ***
  
  "Искрится солнце, как слеза. Я вспоминаю бесконечно, навек ушедшее вчера,
  Что словно сон, чудесный праздник подарив, исчезло, растворившись незаметно.
  И только в вечности седой его, слышны, остались песни.
  
  Гляжу я в синь немых небес. Читаю облака как строки.
  И понимаю: Мир Чудес открыт как книга - мимолетно.
  И все беспечно очень в нем, как дым все дымчато и зыбко.
  
  Несутся чайки в облаках, в лучах купаючись светила.
  И брезжит истина впотьмах, как завещала всем Эгида.
  Я верю: день настанет тот, когда минует час потери.
  
  И в сердце рана зарастет, вернув блаженства вдохновенье.
  Тогда оковы скинет мир и счастье быстрою рекой,
  По миру потечет ретиво, даруя вечности любовь и сердца жаркого огниво"
  - звенело в шуме листвы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 2*
  
  ***
  
  Вельвет смотрела вдаль.
  Она пыталась понять. Пыталась понять причину своего присутствия в этом мире.
  Она потеряла все. Так ей сказали, а вместе со своим прошлым она потеряла и память о нем. Потеряла память о всем самом драгоценном и ценном, что было в ее жизни и о том, что возможно привело ее к столь плачевному концу. В ее разбитом вдребезги сознании кружились, сверкая мерцающими звездами имена, но она не могла уловить их суть.
  Они постоянно ускользали от нее. Ускользали, разбиваясь на тот час же тающие ледяные осколки, и лишь одно имя стучало в ее сердце, как немолчный колокол, как пламя в сердце Уленшпигеля - Райфсет...
  Она прижала сжатый кулачок к сердцу и вновь закрыла глаза. Ветер безжалостно трепал ее волосы, пронизывая насквозь тунику, а она...
  Ей казалось, что она все еще слышала его смех, видела его оливковые глаза и короткие, пшеничные волосы, а затем...
  Затем образ изменился...
  И на нее из провала времени, с той стороны разбито зеркала посмотрел другой маленький мальчик. Мальчик, носящий такое же имя. Имя-зеркало - Лафикет.
  Он всегда улыбался ей. Улыбался, хоть сердце и плакало кровавыми слезами истинной скорби.
  Вельвет сжала зубы. Вновь пришла боль. Нестерпимо заныла левая рука. Та, что носила на себе след странного шрама, словно выжженного на ее коже мерцающим черным узором.
  Она помнила: она проснулась в незнакомом месте. Проснулась, полностью лишенная воспоминаний, но они все же, возвращались...
  Возвращались к ней во всей своей красе и величии. Возвращались неотвратимой лавиной неизбежности.
  Они возвращались к ней. Возвращались, возвращая ей ее душу.
  Они возвращали ей саму себя, но возвращали, пусть и медленно, по ничтожным жалким крупицам.
  Они возвращались, и ей становилось больно...
  Просто нестерпимо больно от всего того, что ей довелось пережить...
  Ей было больно от самого того осознания, что их обоих больше не было рядом с ней. Но что-то невесомо подсказывало ей, что она еще увидится с ними или, по крайней мере, с одним из них...
  Обязательно увидится. Ведь Сорей - Пастырь этой эпохи, в чьем обществе она пробудилась, рассказал ей о нем.
  Он рассказал ей об одном из тех двоих.
  Он поведал ей о Лафикете. Поведал о том, кто был с ней, поддерживая в трудные минуты ее жизни...
  Она вновь посмотрела в бесстрастную синь небес. Посмотрела, вспоминая все: ночь багровой луны и полет злосчастной птицы.
  Вельвет взглянула на руку, в которой была крепко зажата яблочная ветвь, но цветы уже не были белыми.
  Они были алыми.
  Они были алыми от крови...
  Крови, что против ее воли истекала из ее все еще раненного сердца. Истекала, хоть она больше и не была тирионом, не была живой катастрофой.
  Она была Вельвет, и она была серафимом. Была им, как и все из ее семьи, кроме Арториуса...
  Хоть это ее радовало. Радовало, что этот предатель и убийца, в отличие от ее сестры, племянника и брата, не стал серафимом.
  Она взглянула на ветвь вновь и удивленно заморгала. Та была девственно чиста, а от цветков исходил мягкий медовый аромат. Идущий рядом Сорей с беспокойством взглянул на нее и, улыбнувшись, спросил, все ли у нее в порядке.
  Вельвет ответила, что все, но это была ложь...
  Она знала - увиденное не было иллюзией. Девушка понимала - нельзя так просто избавиться от прошлого, если оно намертво въелось в подкорку и теперь выглядывает оттуда хищным волком, алкающим крови, смерти и разрушения. Правда, Сорей...
  Сам Сорей...
  Он, кажется, имел на нее странное влияние, непонятную и чуждую власть. Власть, от которой ей и вправду становилось легче. Вновь вздохнув, она чуть успокоилась. Все было кончено. Прошлое осталось в прошлом, и она, наконец, была свободна. Совершенно свободна, как ветер, пусть и была теперь серафимом тьмы, и пусть она почти ничего не помнила. Но она знала, воспоминания все равно вернутся. Вернутся рано или поздно.
  Селика ведь сказала ей, что все вспомнила, когда переродилась как Церес, хоть и не желала этого. Да она и сама уже понимала это, ощущая на себе всю власть прошлого. Будучи слишком долго связанной с Инноминатом, она буквально чувствовала, что оба ее родича все еще живы. Живы, хоть их и нет рядом с ней. Вернее, она чувствовала силу Лафикета. Чувствовала его теплую, живительную энергию, распыленную легким флером благодати по всему миру, а вот Райфсет...
  Вельвет зажмурилась. От его присутствия осталась лишь слабая тень тени, но все же, она была. Была, и это внушало ей надежду на то, что она все же смогла. Смогла, и очистила Безымянного, вернув в этот мир своего брата, а не подделку...
  Эта мысль заставила ее улыбнуться. Воскресший Райфсет был бы настоящим подарком судьбы, нежели лицемерная марионетка Безымянного. Марионетка, коей тот так злонамеренно-коварно играл на ее чувствах, сводя с ума, используя личину Рафи.
  Она перевела взгляд на Сорея. Тот шел вперед, улыбаясь и насвистывая какую-то милую, задорную песенку о вечных странствиях и поисках смысла жизни. Вельвет понимала - он был Пастырем, но то осталось в прошлом, далеком прошлом, там, во временах великой Эры Хаоса, а теперь...
  Теперь он был чем-то большим, нежели простой человек или захудалый экзорцист. Что-то в нем было ближе к ней, к серафимам и к эмпиреям. И все так же улыбаясь, он шел к ним. Шел к серафимам. Ведь он, кажется, искал одного из них, того, кто был также важен для него, как и Райфсет с Лафикетом для нее.
  Она понимающе улыбнулась и почувствовала, как ветер целует ее в щеки и как слезы горячими струйками побежали по ее щекам, опаляя ее кожу жгучим дыханием прошлого.
  Она отерла их, но стало только хуже. Сердце вновь стало щемить, а боль в руке усилилась и, она вспомнила...
  Вспомнила, что лишилась ее однажды...
  Лишилась, стараясь спасти брата, а взамен получила проклятый дар Инномината, демонический коготь, пожирающий все...
  "Вельвет?!
  Ты плачешь?
  Тебе плохо?" - участливо спросил Сорей, подойдя к ней и с беспокойством вглядываясь в ее лицо.
  "Нет. Я в порядке! Не беспокойся обо мне!" - произнесла она, но голос предательски дрогнул, выдавая ее с потрохами.
  "Не надо, Вельвет! Не обманывай себя!
  Я же вижу, что тебе плохо!" - грустно улыбнувшись, произнес бывший Пастырь, подходя к ней и прикладывая светящуюся золотым светом ладонь к ее груди. Вельвет удивленно моргнула, не сразу поняв, что именно делает ее спутник.
  "С-сорей?! Ч-что ты?.." - произнесла она, запаниковав и осеклась, прерванная юношей.
  "Тс-с...
  Вельвет, расслабься! Сейчас станет лучше! Это всего лишь прошлое и оно осталось в прошлом! Нужно жить дальше! Ведь мир дал нам обоим второй шанс! А значит, все будет хорошо! К тому же, я пообещал Маотеррусу, что позабочусь о тебе! А я свои обещания не нарушаю!
  Я и так обязан исполнить данную клятву Миклео! Одной клятвой больше, одной меньше, с меня не убудет!
  Я обещал сделать тебя счастливой, и я сделаю тебя счастливой!" - улыбаясь, произнес он, уже своей рукой стирая слезы, с новой силой полившиеся из ее золотых глаз, а Вельвет...
  Вельвет, не отдавая себе отчета в том, что делает, внезапно зарыдала в голос и, притянув Сорея за рубашку, уткнулась ему в грудь. Пока ее сотрясали рыдания, Сорей успокаивающе гладил ее по спине.
  Гладил и тихо шептал:
  "Если больно - кричи! Если грустно - плачь!
  Тебе станет легче! Только больше не держи это в себе! Не пей тьму из сердца мира! Более это не требуется!
  Ты свободна и полностью чиста! Скверна мира более не властна над тобой! Поплачь, и все пройдет!"
  Мягкий свет, шедший от его ладоней, действительно успокаивал, и ее боль понемногу исчезла.
  Вельвет успокоилась, а потом, оторвавшись от его мокрой от ее слез рубашки, тихо произнесла:
  "Ты слишком добр ко мне...
  Я не заслуживаю подобного обращения!"
  "Ошибаешься, Вельвет!
  Ты, как никто другой заслуживаешь любви! И я сделаю все, чтобы ты была счастлива!" - произнес Сорей, притягивая ее к себе, и ветер вновь закружился вокруг них, а ее тьма исчезла, испарившись вместе с болью, пронзавшей ее сердце и руку.
  Приподняв ее за подбородок, он нежно и страстно поцеловал ее в губы. Нет, Вельвет не сопротивлялась.
  Она хотела забыться, и именно поэтому, она ответила на поцелуй, а не убила его на месте.
  Она сделала это, потому что действительно перестала быть Волком Разрушения, потому что была жива и поистине свободна...
  Она осознала, она действительно имеет право на счастье. А осознав, она решила принять этот дар. Дар, что преподнесли ей мир и Сорей. И именно поэтому она, не раздумывая, ответила. Ответила, впуская в свою израненную душу любовь.
  Элисарки, звеня на разные лады, носились в небесах, а ветер смеялся, ему было весело. Весело, ведь дороги судьбы неумолимо стремились к своему перекрестку. Свет солнца вновь пробился сквозь сгустившиеся тучи. День продолжался. Продолжался, равно как и путь.
  Их будущее обещало быть чудесным...
  
  ***
  
  "Рвет ветер обветшало кроны. Изорван в клочья древний стяг.
  Но мы идем вперед по взморью. Туда, куда уводит фланг.
  Мы кораблю своей судьбы отдали курс: лететь вперед сквозь зла холмы.
  Сквозь горы и сквозь небеса, сквозь жар пустынь и холод льда.
  
  И вот теперь пришла пора, нам пожинать плоды "добра".
  Оковы пали навсегда. Избылась мрачная судьба и словно ветер стала враз,
  Одетая огнем душа. Ведь выпита войной была из чаши мира дней судьба.
  Любовь вернулась нынче в мир и, улыбаясь, серафим нам подарил надежду.
  
  Теперь, как прежде ясен мир, и льется солнце с гор вершин потоком золотым, окрасив вечность.
  И на границе измерений, как призраки чужих волнений, стоим, одетые весной.
  Стоим и ждем, когда земной покой прервется, и вдохновение весной в сердца к живым вернется.
  Мы смотрим сквозь границу бурь. Глядим, лелея мирозданье, и понимаем:
  "Навек окончено страданье!"
  - слышалось в пенье ветра.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 3*
  
  ***
  
  Расправив свои величественные крылья, Маотеррус парил в сверкающих потоках Земного Пульса.
  Он наконец-то был самим собой. Тьма покинула его, оставив его сердце. И теперь он был волен вновь сам вершить свою судьбу. Вершить ее без чей-либо указки, будь то Хельдальф или эмпиреи.
  Великий Дракон перевел взгляд на ядро планеты и прикрыл глаза. Свет и тьма, в центре пульсируя, кружились, то усиливаясь, то ослабевая. Планета жила, преобразовывая одно в другое.
  Ее двоякое сердце билось ровно. Усмехнувшись своим, не вполне веселым мыслям, сложив крылья, он нырнул вниз, а затем, расправив их, быстрыми взмахами устремился ввысь. Потоки силы обтекали его, состоящее из света, тело.
  Он летел к брызжущей над его головой точке, все стремительней и стремительней превращающейся в солнце...
  Он вырвался из жерла вулкана и воспарил над миром, а затем переместился в свой дворец, где в круге силы спал Райфсет. Да, уже именно Райфсет, а не Инноминат, безжалостно укравший облик у юноши посредством бесчеловечного жертвоприношения, провернутого Арториусом.
  Он спал, но его сон был слишком глубок. Все же две тысячи лет единства с богом взяли свое, превратив его в серафима и погрузив в забвение.
  Вновь приняв человеческий облик, Маотеррус подошел к своему дяде. На лице пятого эмпирея отразилась печаль и грустная улыбка поселилась на его, состоящем из света, лице.
  "Не беспокойся, ты обязательно проснешься и вернешься к Вельвет! Просто нужно подождать еще немного! Твое сердце все еще разбито, а жизнь не до конца приняла твое существование.
  Безымянный исчез.
  Вельвет полностью поглотила его. Теперь она в какой-то мере шестая, а ты...
  Ты серафим света, так же как и я. Спи, дорогой дядюшка, и проснись поскорей, ведь я хочу, чтобы Вельвет была счастлива по-настоящему!" - произнес серафим, нежно смахнув челку с бледного лица Райфсета.
  Старший серафим продолжал спать.
  Ему все еще снились сны об Абалле.
  Ему снилась его старшая сестра, его дом, путешествия.
  Ему снился мир их совместного прошлого, а будущее...
  А будущее, он просто не мог себе даже представить, что оно, вообще, у него теперь есть.
  Он продолжал спать, а Маотеррус, храня покой мира, продолжал приглядывать за ним. Ведь волшебный сон его дядюшки мог развеяться только по желанию самого Райфсета, а он этого не желал, продолжая предаваться столь сладостным его сердцу видениям.
  "Надеюсь, ты сделаешь Вельвет счастливой, Сорей", - тихо, в пустоту храма произнес эмпирей, вновь превращаясь в белоснежного дракона. Тяжело вздохнув, он погрузился в глубины своего великого судна, коим и выступал весь мир.
  Он вновь отправился в вояж, с целью выжечь остатки недоброжелательности, а заодно взглянуть на то: достиг ли Сорей своей цели или еще нет. Он улетел, а Райфсет продолжил спать.
  Он продолжал спать, шепча во сне имя той, кого любил. Ведь она заменила ему мать в те годы, когда их семья погибла от когтей хеллионов...
  Он шептал имя Вельвет. Шептал, улыбаясь во сне, и жизнь капля за каплей возвращалась в его все еще мертвенное лицо, даруя ему свой румянец.
  Она возвращалась к нему, превращая его уже не в марионетку, а в живого юношу, что провел в объятьях смерти слишком долгое время.
  Райфсет понемногу пробуждался, а солнце Зестирии продолжало светить все ярче и ярче.
  Тень смерти отступала от Мидганда. Отступала, возвращая всем их истинное будущее.
  Жизнь продолжалась.
  
  ***
  
  "Пылают звезды в вышине. Несется стрелка по траве.
  То конь, окрашенный огнем, летит вперед, несясь сквозь сон.
  Он мчит вперед как ураган и брезжит пламя как дурман.
  
  Маяк во тьме горит огнем и на крыльце сверкает кон.
  Волшебный звон летит вперед. Молва гласит:
  "Еще чуть-чуть, еще часок, падет последний лепесток!
  
  И словно ветер станем мир, замок исчезнет словно дым.
  И возвратившись из огня, вернем ушедшее вчера!
  Мы новый мир подарим всем, докажем людям: не злодей по лезвию идет!"
  
  Те строки пишутся огнем и кровью из сердец основ!
  Они молвой людской текут. Ведь в буквах ангелы живут!
  И пусть обличье у Судьбы подобно лику Сатаны, но мы окончим вечный бой!
  
  Вернемся в мир самими став собой!
  И вихрем золотого света мы прокричим: "Да будет лето!"
  И станет чуть счастливей этот мир"
  - слышалось в пении элисарок...
  *Полдень 4*
  
  ***
  
  Миклео был в замешательстве.
  Он был рад. Был безумно рад и при этом растерян...
  Он все еще не верил своим глазам, но факт оставался фактом: Сорей был жив. Жив и вернулся....
  Вернулся к нему, но...
  Но вернулся не один, с ним была та, о ком гласили легенды. Сам факт ее присутствия уже был сюрреальным сном.
  Серафим помнил, как отправился в очередные руины в поисках артефакта, о котором узнал на одном из форумов черных археологов, и как итог случился несчастный случай...
  Он был слишком неосторожен, слишком погружен в свои мысли и пренебрег простейшей техникой безопасности - смотреть куда ступаешь. И вот итог: он попался в расставленную ловушку, как несмышленый ребенок. Пол у монолита с сокровищем провалился аккурат под его ногами, когда он коснулся того за чем пришел, но...
  Но к своему удивлению он не упал. Не упал, так как его поймали.
  Его поймал тот, чье присутствие в самих руинах было попросту невозможным.
  Миклео действительно не поверил тому, что увидел.
  Его сознание, просто-напросто отказывалось верить тому, что перед ним Сорей. Но все-таки он там был. Был и держал его - Миклео - за руку...
  Держал и лучезарно улыбался серафиму, излучая исходящий от его фигуры золотой свет. Именно таким, излучающим свет, он и предстал перед взором Миклео. Предстал пред ним весь, будучи залит лучами света и стоящим на фоне внезапно спустившегося в подземелье Солнца...
  Миклео непроизвольно улыбнулся и неверяще прошептал, боясь, что его прекрасное видение исчезнет, а он все же рухнет в разверзшийся под его ногами провал бездны: "Сорей..."
  Он прошептал, и чуть было не заплакал, ведь реальность внезапно стала воистину невозможна.
  Сорей же тем временем с легкостью вытащил его из ямы и произнес:
  "Да, Миклео! Это - я!
  Я вернулся!"
  Осознав, что происходящее не сон, а реальность, все же заплакав и закричав от счастья, попутно уронив Сорея на пол, Миклео обнял друга.
  Сорей засмеялся и тоже обнял Миклео в ответ.
  Он был счастлив, а Миклео...
  Миклео просто не мог поверить своему счастью, ведь он впервые был настолько счастлив.
  Он не видел своего друга почти целую тысячу лет, а теперь...
  Теперь Сорей снова был с ним. Он был рядом, живым и таким теплым.
  Миклео счастливо улыбаясь, прижался к Сорею, мир на время перестал для нег существовать, равно как и злосчастный артефакт, сиротливо поблескивающий в монолите.
  "Значит, это и есть тот, к кому ты так спешил?" - произнес чей-то бархатистый, и как внезапно понял Миклео, очень даже женский голос. Подняв глаза, серафим увидел Ее. В неровном свете, пробивающемся из провалов крыши древнего храма, стояла светловолосая девушка, в летящем белом платье.
  Ее золотые глаза сияли как миниатюрные солнца, а за спиной, казалось, клубилась тьма...
  "Т-ты...
  Ты - кто?" - ошарашено произнес он, отодвинувшись от Сорея и чуть не падая обратно в провал. Но бывший Пастырь не дал ему этого сделать, вновь оттащив от края и представляя свою спутницу:
  "Не бойся! Это Вельвет! Маотеррус попросил меня позаботиться о ней!
  Она его родственница!"
  Миклео пораженно вздернув бровь, недоуменно посмотрел на нервно улыбающегося ему Сорея и искренне возмутился.
  "Маотеррус попросил?! Родственница?!
  С-сорей...
  Ты...
  Ты не меняешься! Во что ты опять влез?
  Ты ведь только проснулся!" - искренне негодуя и буквально воспылав праведным гневом, воскликнул покрасневший от волнения и негодования, по поводу непроходимой тупости его лучшего друга, водный серафим.
  Сорей же лишь рассмеялся.
  "Миклео, ты тоже совершенно не изменился!
  Я очень рад, что встретил тебя!" - улыбаясь, произнес Сорей, явно пытаясь успокоить Миклео и перевести тему разговора.
  "Ты ошибаешься, Сорей!
  Я изменился!
  Я очень изменился!
  Я стал старше, а ты...
  Ты остался прежним..." - тяжело вздохнув и отведя взгляд чуть потемневших глаз, произнес Миклео, договорив последние слова уже шепотом.
  "А, по-моему, вовсе нет!
  Ты такой же, каким я тебя и запомнил!
  Ты - это ты! И ничто этого не изменит! Но знаешь!
  Я думаю, что с нашей последней встречи ты стал еще более прекрасным! И я надеюсь, что весь мир смог это оценить!" - вновь улыбнувшись, произнес зажмурившийся от счастья юноша, обняв Миклео.
  Миклео задумался и чуть смутился.
  Он не совсем понимал, зачем Пятому понадобилось посылать с Сореем свою родственницу. Неужели помощь Сорея действительно была столь необходима? К тому же он видел искреннюю любовь, что все еще сияла в глазах Сорея и, понимая это, он знал, что может простить тому все, даже очередную глупость...
  А названная Вельвет тем временем подошла к ним и, вздохнув, произнесла:
  "Я, конечно, понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но, пожалуйста, не обижайся на меня! Так получилось!
  Сорей не хотел этого! Это произошло не по его воле! Он...
  Он просто слишком добр, а я...
  Я оказалась не в том месте и не в то время..."
  Миклео непонимающе на нее посмотрел и чуть растерялся, видя ее неуверенность и искренность.
  "Вельвет, прошу, не говори так!
  Ты оказалась там, и именно тогда, когда было нужно! И я ведь пообещал, что все будет хорошо! И оно будет! Будь уверена!" - вставая и помогая подняться другу, произнес Сорей, улыбнувшись спутнице.
  Вельвет задумалась, переведя взгляд себе под ноги и нервно прикусив губу.
  "Ну, если ты действительно так думаешь..." - еле слышно прошептала она, на миг сжав кулаки и побледнев.
  "Да, думаю! Не отчаивайся!
  Ты не Симонна, не Георг и не Арториус!
  Ты - это ты!
  Ты серафим, и ты - живая!
  Ты свободна и никто не может отнять у тебя тебя саму и права жить, любить и быть счастливой! Никто, даже эмпиреи!" - произнес Сорей, подойдя и обняв за плечи, начавшую дрожать от сдерживаемых рыданий, девушку.
  Миклео с интересом на него посмотрел и вновь перевел взгляд на Вельвет, буквально читая между строк происходящее между ними.
  " Что же все-таки произошло?" - спросил он у Сорея, подойдя к паре.
  "Вельвет спала, так же как и я. Но она спала с Шестым эмпиреем, тем, кто был до Маотерруса.
  Его еще называли Инноминатом или Безымянным.
  Она пробыла за пределами времени долгие две тысячи лет и ее память после перерождения сильно пострадала. Но она утверждает, что начала вспоминать все, что происходило в те времена, когда Маотеррус являлся ее племянником, а Безымянный..." - произнес Сорей, но договорить ему не дала Вельвет, прервав его и закончив за него, чуть улыбнувшись:
  "Безымянный украл тело моего брата, вселившись в него посредством человеческого жертвоприношения, провернутого моим свояком, но теперь его - Инномината - больше нет.
  Мой брат свободен и я знаю, однажды он вернется ко мне, обязательно вернется, а пока...
  Пока я должна просто жить. Этот мир совершенно мне незнаком, поэтому Лафикет, это прежнее имя Маотерруса, и попросил Сорея присмотреть за мной. Не переживай, Миклео!
  Я не собираюсь отнимать у тебя твоего друга!"
  Миклео растерялся.
  Он ей не вполне поверил, особенно той части, где она утверждала, что не имеет видов на его друга.
  Он видел, что Сорея явно к ней тянуло, как и ее к нему.
  Он видел потоки силы, связывающие души этих двоих в единое целое. Но при этом он видел подобные узы и у себя. Поэтому, он пока точно не понимал, что же все-таки происходит, и это его чуточку пугало.
  А Сорей, посмотрев на них обоих, вновь улыбнувшись, обнял их и произнес: "Знаете, я думаю, нам нужно выйти отсюда! Здесь как-то уж слишком темно! Мне кажется, у нас есть много того, о чем стоило бы поговорить! А сюда можно будет вернуться и позже!
  Ты так не думаешь, а, Миклео?"
  "Да, пожалуй, ты и прав...
  Руины подождут, ведь ты, наконец-то, вернулся! К тому же с нами дама, а девушки, насколько я помню, не особо любят подземелья, а те, кто был в заточении столь долгое время, наверно, и подавно!" - чуть нервно рассмеявшись, произнес Миклео, посмотрев на девушку.
  Вельвет так же одарила его странным взглядом, но смолчала.
  Она действительно еще не до конца разобралась в себе и в своих чувствах к Сорею, а Сорей...
  Сорей был счастлив.
  Он наконец-то встретился с Миклео. Встретился с Миклео, который выполнил свое обещание: дождался его. Дождался, странствуя по миру, а то, что их теперь было трое, было даже к лучшему, ведь чем компания больше - тем веселее...
  Весело шутя и делясь впечатлениями, они отправились к выходу из руин, а Миклео...
  Миклео между тем смотрел на Сорея. Смотрел на свет, исходящий от фигуры его лучшего друга. Смотрел на тьму, клубящуюся вокруг Вельвет и яблочные цветы, вплетенные в ее волосы, что все время сменяли цвет, становясь то черными, то алыми, то вновь ослепительно белыми...
  Он смотрел и думал...
  Думал, почему она вернулась именно сейчас, и почему на самом деле Маотеррус послал ее с Сореем, и послал ли? Ведь Сорей самую малость, но кривил душой, а раз его друг врал ему, значит, не все в его истории было правдиво, особенно то, что касалось девушки. Но все же, взяв себя в руки, эмоционально взбодрясь и откинув мрачные мысли, он направился к свету. Направился к свету, хоть уже и знал, что настоящий свет сейчас был с ним, ведь Сорей вернулся к нему. Вернулся к нему, вернув ему солнце его жизни...
  Они вышли из тьмы подземелья. Вышли прочь из царства тьмы и смерти, перешагнув импровизированную границу дня и ночи. Ласково улыбнувшись затерянному во времени трио, полдень окрасил мир в золотые цвета лета. Лета, что наступило у них в душах, расцветая пышными цветами долгожданного счастья.
  Звонко чирикнув, сильфида-элисарка внезапно приземлилась на макушку Сорея и, прочирикав, упорхнула ввысь, а Сорей...
  Сорей, приоткрыв рот и распахнув настежь свои зеленые, как дыханье весны глаза, посмотрел ей в след...
  Опадая, в воздухе кружились пронизанные светом огненные перья волшебного феникса-Мусифе.
  Будущее приветствовало их всех.
  Приветствовало, даруя свое благословение.
  
  ****
  
  "Тени падут, истая, как дым. И люди поймут - сгинул проклятый джинн! Развеется ночи святой колдовство! Истает из сказки златое руно.
  Тесей возвратится, вернется Арго. И больше не скажут гневливо и зло:
  "Героем родиться порой не дано!"
  
  Ведь время всегда безупречно сурово, а плод Гесперида, сверкая в руке,
  Помчится вперед по зеленой траве. Помчится к порогу родимого дома,
  Где вечно с истомой в злаченом уборе встречает героев семья.
  
  Тифон усмехнется, сокрывшись в листве. Медея очнется, оказавшись во тьме.
  И многое будет казаться неважным, а многое попросту будет нестрашным.
  Но все же, придется найти в себе власть, чтоб больше в пучину невзгод не упасть.
  
  И коли падут все вселенские Коны, постигнут сердца, что равно все Закону.
  Но, а пока льется песня печали, вы свет потушите, чтоб люди не знали:
  О боли и грусти, сомкнувших уста, ведь в сердце еще не угасла Война..."
  - тихо шептал весенний ветер.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 5*
  
  ***
  
  Вельвет брела по городу чуть погруженная в свои мысли.
  Миклео и Сорей шли чуть впереди.
  Сорей болтал без умолку, осчастливленный встречей с лучшим другом.
  Миклео же рассказывал об изменившемся мире, но Вельвет понимала: серафим обеспокоен.
  Он обеспокоен ее присутствием и странным поведением Сорея.
  Она буквально кожей ощущала его внимательный, жгучий взгляд.
  Она понимала: ему и правда интересно, почему она с Сореем, и так ли все на самом деле, как тот ему рассказал. От этого пронзительного, буквально видящего насквозь взгляда, ей даже начало становиться не по себе, но она одергивала себя на мысли о том, что он все-таки не гому. Да и его взгляд всякий раз смягчался, когда он смотрел на Сорея, а Сорей...
  Сорей витал в облаках...
  Кажется, он был безмерно счастлив. Счастлив и очарован. Ведь он и вправду был не только Пастырем, но и странником...
  Странником, очарованным миром. А сам мир, за ту тысячу лет, что он отсутствовал, невероятно изменился. Теперь все видели серафимов. Видели и возможно наслаждались этим...
  Но лично сама Вельвет не была до конца в этом уверена. Все же многое тоже казалось ей сомнительным и нереальным. Слишком многое вызывало подозрение, словно она попала в мир, в самое затишье перед великой бурей. Ведь ей и самой казалось странным то, что она пробудилась вместе с Сореем и то, что ее брат не проснулся, вместе с ними, хотя сила бога и покинула его.
  Она нахмурилась. Город казался ей фальшивым, а все, что ее окружало - хорошо сотворенной иллюзией, с которой она уже сталкивалась в свой последний визит в Абалл...
  Вельвет остановилась и огляделась.
  Мир пронизывали чистые, незамутненные краски. Все дышало жизнью и светом, но только почему тогда цветы, из оброненной элисаркой ветви, все время неустанно меняли цвета...
  Она закрыла глаза, сосредоточившись на своих чувствах и все окрасилось в черный и алый.
  Она увидела изнанку реальности, токи жизни, пронизывающие людей, животных, растения. Сила пульсировала, стуча в такт биения ее сердца, словно где-то глубоко, внутри планеты, все еще жило зло...
  Вельвет нахмурилась еще сильней. Капельки пота потекли по ее вискам.
  Ей внезапно стало плохо. Это было подобно образу Дракона, который внезапно посмотрел на нее из бездны, но этот взгляд был слишком мимолетен и поверхностен, но даже этого мгновения хватило с лихвой.
  Она пошатнулась. Пошатнулась и упала. Упала на землю, тяжело дыша. Дыхание перехватило, а зрачки сузились.
  Ей внезапно показалось, что еще чуть-чуть и ее вывернет. Правда, она не знала чем, ведь она ничего не ела уже почти две тысячи лет...
  Шипя и ломая действительность вокруг нее, клубясь все сильней и сильней сгущалась тьма. Краски мира понемногу выгорали и трескались, облупливаясь с иллюзорного фасада действительности и тыча ей в лицо весь неприглядный трагизм разрушенной действительности.
  "Вельвет?! Что с тобой?! Что случилось?" - как в тумане услышала она, внезапно прозвучавший в нагрянувшей на нее тишине, испуганный возглас, подбежавшего и упавшего рядом с ней на колени, Сорея. Юноша поддержал ее, обеспокоенно используя целительскую силу. Этот его, внезапно открывшийся, дар действительно помогал, возвращая ей силы, чтобы дышать и жить.
  Миклео подошел тоже.
  Он выглядел обеспокоенно. Оглянувшись по сторонам, он пристально посмотрел на нее, как ни как, но он тоже ощутил что-то.
  "В-все в-впоряд-дке,
  С-сорей...
  У-уже м-миновало...
  Не о чем беспокоиться!" - все еще сбитым голосом, отирая губы от, выступившей на них, кровавой пены, произнесла Вельвет, пытаясь улыбнуться другу.
  "Как это - не о чем?!
  Тебе внезапно стало плохо, и ты упала! Да еще эта кровь..." - с тревогой в голосе произнес, не верящий в безобидность произошедшего, Сорей.
  "Оставь!
  Я в порядке! Правда!" - чуть резко произнесла Вельвет, беря себя в руки и пытаясь сменить тему.
  Она искренне хотела избежать дальнейшего разговора и расспросов о ее самочувствии.
  "Пожалуй Сорей прав.
  Я тоже ощутил нечто. Поэтому не стоит это скрывать, Вельвет.
  Говори начистоту, что это было", - произнес Миклео, с подозрением посмотрев сначала в небо, а затем вновь на девушку и нахмурившегося Сорея.
  "Это...
  Это просто тень...
  Тень былого. Кошмар наяву.
  Я...
  Я, наверно, еще не до конца проснулась..." - нервно прикусив губу, промолвила Вельвет, старательно пряча глаза за челкой. Цветы вновь упорно почернели, а вокруг нее соткалась завеса тьмы, окутав ее, словно вуалью невесты.
  Миклео одарил ее острым взглядом и, подойдя, присел на корточки, а потом все-таки выудил один из цветков из ее волос и, поднеся к глазам, спросил: "Откуда у тебя это?"
  "Элисарка уронила", - мрачно ответила она, нервно рассмеявшись.
  "Элисарка, значит...
  Интересная, однако, элисарка. Раз роняет такие вещи. Знаешь, этот цветок очень остро реагирует на недоброжелательность и служит таким специфическим индикатором среды. И если лепестки чернеют, значит, ее тут просто пруд пруди", - еще более мрачно произнес он, продолжая вертеть в руках цветок.
  "Да тут и удивляться нечему. Это в порядке вещей в моем случае.
  Я ведь, если ты не заметил, серафим тьмы.
  Тьма - моя стихия и она неотступно следует за мной по пятам", - невесело ответствовала Вельвет, хмуро улыбнувшись Миклео, смотря открытым взглядом в его, ставшие стальными, глаза.
  "Нет, это что-то другое. На тебя они не реагируют.
  Я уже это заметил. И хоть ты и серафим тьмы, твоя сила эти цветочки совершенно не меняет!" - добавил Миклео, вновь глядя на растение.
  Сорей же ошарашено переводил взгляд то на Вельвет, то на друга и к своему стыду, просто терялся в догадках.
  "Но, что же это тогда?
  Я не понимаю...
  Я ведь очистил Маотерруса, очистил землю. Что же это..." - непонимающе-растерянно произнес он, с безысходностью глядя себе под ноги.
  "Мне бы тоже хотелось это знать. Но думаю, она это уже знает!" - кивнув на Вельвет, произнес, помрачневший еще сильнее, Миклео.
  "Не понял, о чем ты?
  Вельвет, что происходит?" - обратился сначала к Миклео, а затем и к Вельвет Сорей, мгновенно напрягшись.
  "Я...
  Понимаешь...
  Я...
  Я неуверенна...
  Это связано...
  В-вероятно связано с тем, что мы пробудились одновременно, и что Райфсет...
  Да! Именно! Это связанно с Райфсетом! С тем, что он все еще спит! Я...
  Я думаю, это все еще Безымянный! Нет...
  Не так. Понимаете, ведь отнюдь не просто убить бога, а бога, лишенного своего собственного тела, еще сложней. О, я думаю, он мог пожелать отомстить мне, миру, кому-нибудь еще...
  Мне бы об этом не знать! Возможно, только возможно, он все еще использует Рафи..." - нервно смеясь, ответила Вельвет, сжав кулаки, и задрожала.
  Она внезапно поняла, что извечный кошмар ее жизни все еще не окончен...
  Сорей растерялся и молчаливо посмотрел на дорогу.
  Миклео, потерев подбородок, произнес, смотря вдаль:
  "Инноминат, значит...
  Значит, все еще хуже, чем я думал"
  Вельвет от его слов вздрогнула и странно на него посмотрела.
  "Ты о чем, Миклео?" - настороженно спросил серафима Сорей, нервно оглядываясь по сторонам и пытаясь понять: не подслушивают ли их.
  "Понимаешь ли, Сорей, в нашем мире есть много вещей, выходящих за рамки нормы дозволенного и морали. Подозреваю, что это одна из них. Что-то в мире пришло в движение. А ваше пробуждение стало таким вот специфическим толчком, как спусковой крючок Зигфрида. Что-то пробудилось вместе с вами. Пробудилось и теперь меняет мир под себя и свои стандарты. Одно лишь разрушение реальности чего стоит! Вельвет, ты уверена, что это именно Безымянный? Что именно ты увидела, когда на город обрушилась тьма?" - произнес Миклео, обращаясь сначала к обоим спутникам, а затем к Вельвет.
  Серафима задумалась.
  Она пыталась подобрать слова, дабы объяснить необъяснимое, но не находила их. Образы и тонкие материи, насмешливо звеня, ускользали от нее, оставляя в растерянности.
  "Сначала я не замечала этого, но потом поняла, что что-то не так...
  Я стала видеть это повсюду, в каждой травинке, в каждом камне, смехе людей, движении тени...
  Я увидела это.
  Я увидела фальшь, иллюзию, морок, а за ней...
  За ней - нити...
  Нити, опутывающие мир словно какую-то марионетку, а затем...
  Затем он взглянул на меня и я...
  Я упала.
  Я только и увидела, что в самом сердце планеты притаилось зло. Но зло безразличное и полностью индифферентное ко всему. В средоточии всей жизни притаилось, пробужденное после своего многотысячелетнего сна, зло. Притаилось, разбуженное кем-то или чем-то, мне неведомым. Сомневаюсь, что нами...
  Оно уже очень давно плело свою паутину иллюзий, а я...
  Я случайно своим вниманием задела за одну нить, и оно обратило на меня свой иномировой взгляд.
  Я сначала подумала, что это эмпирей. Слишком уж большой была сила, но я неуверенна...
  Возможно, это что-то, что существовало до эмпиреев, уж больно древня сила исходила от этого существа, если уж конечно его можно назвать существом или тем паче чем-то живым и разумным.
  Я вообще сомневаюсь, что оно живое, и что у него есть душа или хотя бы зачатки разума! Это что-то - не мертвое, но и не живое. Что-то, чему в этом мире места нет, но оно все равно в нем существует...
  Мне жаль, что я не попыталась рассказать об этом раньше! Но все вокруг действительно кажется мне подделкой, обманом, иллюзорной фальшивкой! И я...
  И я ничего не могу с этим поделать! Это ощущение не проходит! Это даже хуже чем иллюзия, сотворенная Мельхиором!" - внезапно осознав, что плачет, произнесла Вельвет, обхватив себя руками. Цветы в ее волосах вновь были девственно чисты...
  "О, Вельвет! Дорогая! Не плачь! Мы обязательно найдем способ разобраться с этим! Миклео, ты ведь поможешь мне, как в старые добрые времена?" - произнес Сорей, обратившись сначала к Вельвет, а затем к Миклео, и его глаза вновь наполнились светом лета.
  Миклео немного помолчал.
  Он думал.
  Он явственно видел это. Видел, как жизненная энергия этих двоих переплетается все сильней и сильней. Видел, что они дополняют друг друга, как свет и тьма, как инь и ян, как жизнь и вода...
  Он горько усмехнулся, а после улыбнулся, протянув руку Сорею. В его закрытых от притворной улыбки глазах стояли незримые слезы. Испытывая сильные душевные страдания, но продолжая держать данное некогда слово, он произнес:
  "Конечно же!
  Я помогу тебе!
  Ты ведь мой лучший друг! Не зря же я ждал твоего возвращения все эти годы! А раз в этом мире есть что-то, что может помешать осуществлению нашей мечты и тому, за что ты боролся всю эту тысячу лет, то я просто обязан помочь с уничтожением этого препятствия! И думаю, не я один! Нам помогут! Сейчас очень многие неравнодушны к судьбе нашего мира, а раз в нем вновь появилось зло, то мы должны приложить все усилия, дабы извести его на корню, чтобы оно более не омрачало нам жизнь! Запомни!
  Я всегда буду на твоей стороне! Буду, как ранее, так сейчас и вовеки веков! Идемте, Сорей, Вельвет! Думаю, нам стоит сходить в Леди Лейк!
  Лейла все еще там! Думаю, она подскажет, что нам надлежит делать! И еще, Вельвет! Не отчаивайся!
  Мне кажется, твой брат все же вернется к тебе, просто подожди еще немного! А вот Инноминат ли это или нет мы узнаем чуть позже! Так что, идем, и не оглядывайся назад! Прошлое таит в себе слишком много горя и печали, а мы должны жить будущим и верит в лучшее! Ведь без веры в себя и в собственные силы жизнь просто невозможна! Идемте, нас ждут великие дела!"
  После слов серафима трио отправилось в город, раскинувшийся на берегу хрустального озера, а на крыше одного из домов сидела, сверкающая в полуденных лучах жгучего солнца, златоперая элисарка.
  Она сидела и смотрела вдаль, туда, где все ярче и ярче светило солнце нового мира. Светило, переливаясь чешуей купающихся в лучах эфира эмпиреев. А Сорей, на миг оглянувшись, поймал ее взгляд, и на его лице расцвела счастливая улыбка, полная весны.
  Он знал: за ними присматривают эмпиреи, и их святая благодать окружает их всех незримым барьером. Лучезарно улыбаясь, он помахал волшебной птахе и та, прострекотав, взмыла ввысь, растворившись в синеве небес сверкающей золотой звездочкой...
  Дорога к мечте предстояла долгая. И как выяснилось в итоге, устлана она была отнюдь не розами...
  Но тем, кто шел по ней, было не привыкать, ведь они уже прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Будущее смеялось безумным смехом паяца.
  Эмпиреи разыгрывали спектакль, и лишь Хранитель Зестирии - Маотеррус, тяжело вздыхая, уничтожал остатки тьмы во вверенном ему мире. Начинался легкий дождь.
  Солнце плакало сквозь облака.
  Трое шли своими путями.
  Шли дорогами судьбы, что вечно вела их под руку, заглядывая в глаза бесконечно изменчивым временем.
  Безымянный ждал...
  
  ***
  
  "Звонкой песнью соловья, кузнечика тирадой
  Мерцает счастье на руке, а что ж еще нам надо?
  Смеются дети у реки, сверкает солнце ярко!
  
  Мы воспеваем свет земли, вернувшей нам восходы.
  Минула черная гряда. Мрак сгинул безвозвратно!
  Здесь начинается тропа, ведущая лишь в завтра!"
  - звенело в пенье элисарок...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 6*
  
  ***
  
  Лейла стояла перед ритуальным костром. Пламя ярилось.
  Оно, безумствуя, поднималось к сводам собора.
  Священник, стоявший рядом, с благоговейным ужасом взирал на буйство стихии.
  Лейла хмурилась.
  Ее трясло, и ее дрожь была оправданна, ведь древние силы кружились, танцуя в бликах магического огня.
  Она сжала зубы.
  Ей показалось: она видела там богиню жизни и бога смерти, но их образы исчезли так же быстро, как и появились, а на их место пришел чей-то взгляд...
  Взгляд, преисполненный клубящейся тьмой. Это напоминало взгляд Дракона, но он шел, казалось, из самого сердца мира, словно само ядро планеты внезапно стало Драконом.
  Леди Озера отшатнулась, попятившись и вскрикнув от неожиданности, прижала ладони к устам. Вокруг нее танцевали огненные фигуры: мальчики и девочки, юноши и девушки, мужчины и женщины...
  Они все кружились в своем безумно искрящемся танце, а священник, упав ниц, принялся истово возносить мольбы эмпиреям. Тем временем, одна из фигур, внезапно остановилась перед жрицей, а все остальные опали, рассеявшись снопом искр.
  Лейла в ужасе смотрела на призрака, а тот улыбался ей...
  Улыбался, весь пронизанный светом. И она внезапно поняла...
  Поняла, что плачет...
  Плачет и тоже улыбается...
  Слезы потоком лились по ее щекам, контрастируя с еще неосознаваемой улыбкой, вызванной смятением ее сердца.
  "Почему, ты плачешь, сестренка? Неужели это так больно?
  Я ведь вернулся к тебе! Подожди еще немного, и мы обязательно будем вместе! Наша средняя сестра проснулась первой!
  Она уже на пути к тебе! Не плачь, Селика! Все будет хорошо!" - звенящим голосом произнес призрак и Лейла села там, где стояла.
  Перед ее глазами вновь всплыло ее прошлое. Всплыло, явившись к ней в виде духа ее младшего брата, что своим появлением безжалостно вернул ей воспоминания.
  Она неверяще шептала его имя...
  Шептала, плакала и улыбалась, а пламя...
  Пламя тем временем медленно опадало, возвращаясь в рамки храмового очага. Но она, казалось, все еще слышала чей-то призрачный смех, доносящийся до нее словно с той стороны реальности.
  Ей казалось, что залитые неизбывной, первозданной тьмой глаза иномирового Дракона все еще смотрят в глубь ее существа.
  "Инноминат...
  Шестой эмпиреец пробудился..." - внезапно осознала Селика-Лейла. Закричав от горя и отчаяния, она завыла.
  Огонь померк, зал погрузился в полумрак. В этот животрепещущий для нее и ее служителя момент двери собора отворились, распахнувшись настежь и впуская в помрачневшие стены обители свет полуденного солнца. Испуганно оглянувшись, все еще плача и дрожа, она увидела троих человек, стоящих в проеме врат.
  Они стояли там, овеянные светом и легендами. Стояли, говоря самим своим существованием, что великое противостояние все еще не закончено. Ведь древнее зло еще не исчезло до конца, а те, кто его сдерживал, пробудились, вернувшись к жизни.
  "Здравствуй, Лейла! Вот мы и вернулись!" - произнес Сорей, переступая порог святилища.
  Священник плавно свалился в обморок, внезапно осознав, кто предстал перед его взором, а Лейла...
  Лейла, переполненная памятью и печалью, постигшей ее сердце наперевес с радостью, последовала за ним в царство Морфея, испугав сим деянием, бросившихся к ней гостей. Оживший огонь вновь потрескивал в своей триумфальной чаше.
  На улице светило солнце и лишь Безымянный продолжал смеяться, отчаянно ища место в мире. Ведь он не хотел сдаваться и просто исчезать.
  Он тоже хотел жить. Хотел жить, пусть даже такая жизнь и была эфемерной...
  Мусифе вновь застрекотал, сверкая огненной элисаркой в небе.
  Евмахия и Аменох лишь бесстрастно взирали на мир.
  Хианое же было все равно, она продолжала спать, сокрыв свой домен от взоров смертных и бессмертных.
  Свет солнца становился ярче.
  Его пламя понемногу начинало жечь сильней. И тени исчезли, осознав, что настал истинный полдень.
  
  ***
  
  "Дракон дремает на лугу. Трепает ветер чешую.
  Глаза глядят сквозь вечер. Красотка Алую Луну
  Хранит в шкатулке вечность.
  
  Сверкают золотом глаза. Все вьется белая фата,
  Срывая звезды с неба.
  Дрожит как ветер гладь эфира.
  
  Мерцает ярко свет души.
  А на устах весны навек застыла:
  Улыбка - полная мечты..."
  - тихо пел огонь.
  *Полдень 7*
  
  ***
  
  Лейла приходила в себя медленно. Сила вокруг расходилась волнами, словно капля упавшая в озеро, вызвав бег кругов по его глади, а затем...
  Затем сила накатила на нее на подобии прибоя, после чего вновь отхлынула.
  Лейла поняла - теперь это будет происходить постоянно, ведь мир ожил и пришел в движение, а не только один из элементов. Глубоко вздохнув, Леди медленно открыла глаза. Ее ресницы трепетали. Сила назойливо щекотала нос, а внезапно нагрянувшие, пробудившиеся после двухтысячелетнего сна воспоминания будоражили кровь...
  Младший братишка, явившийся ей, вернул своим явлением ей ее прошлое, а после...
  Да, после...
  К ней вернулась и младшая сестренка. Вернулась, подтвердив своим существованием реальность всего происходящего...
  Открыв глаза настежь, с этой мыслью она и села.
  Рядом стояли ее сестра - Вельвет, проснувшийся Великий Пастырь - Сорей, ее друг - Великий серафим вод Миклео, а также оклемавшийся, но все еще чересчур бледный священнослужитель Леди Лейкского собора.
  Бедняга дрожал. По нему было видно, что у него трясутся поджилки. С таким благоговейным ужасом, трепетом и при этом восторгом, он смотрел на Сорея и его спутников, ведь не каждый день в твою обитель входят легенды.
  "Эх...
  Чтобы он сказал, узнай, кто такая Вельвет..." - устало подумала Лейла и все же собрала мысли и чувства в кулак, а после поднялась с пола.
  "Ну, здравствуй, сестра!
  Я рада, что ты, наконец, избавилась от своего бремени!" - произнесла Леди Озера, смотря на Вельвет.
  Глаза серафимы пустоты резко сощурились и она помрачнела.
  "Селика...
  Значит, мне не показалось..." - чуть прикусив губу, произнесла она, отвернувшись.
  Сорей удивленно моргнул, а потом понимающе о чем-то задумался.
  "Значит, это и вправду Безымянный", - словно отвечая на прежде заданный вопрос, произнес ни к кому конкретно не обращающийся Миклео, мрачно окинув собор беглым взглядом и принявшийся массировать подбородок, явно находясь в раздумьях.
  "Нет, ты ошибаешься! Не Инноминат!
  Райфсет!
  Мой младший брат!" - сжав кулаки, произнесла Лейла и отвернулась.
  Дрожь сотрясала ее тело все сильнее.
  "Сила пришла в движение.
  Безымянный исчез. От него осталась лишь его мощь. Чистая и при этом совершенно безумная, неконтролируемая сила! И думаю скоро, и она исчезнет..." - промолвила она, потупив взор.
  Огонь на алтаре явно был с ней не согласен. Он вновь взвился под свод и опал, погаснув окончательно.
  "Что-то я в этом сомневаюсь", - мрачно произнесла Вельвет, задумчиво посмотрев куда-то в даль, за головы Лейлы и священника.
  "Что ты имеешь в виду?" - непонимающе спросила Лейла, взглянув на вновь обретенную сестру с явным подозрением и недоверием.
  "Я...
  Я видела его. Видела Дракона, рожденного из Земного Пульса. Теперь он является ядром нашей планеты и ничего хорошего от этого ждать явно не приходится", - сжав кулаки, произнесла Вельвет, отвернувшись и взглянув на двери.
  "Почему-то я подозреваю, что все чуточку сложней...
  Возможно, он был там всегда. Просто...
  Просто наш совместный сон с Маотеррусом стал специфическим толчком, пробудившим его. Ведь планета не просто так источала недоброжелательность. Это было в ней с самого начала. Эмблем эмпиреев всегда было шесть: Мусифе, Аменок, Хианоя, Евмахия, Инноминат и...
  Маотеррус - взявший себе свет. Просто тот, кто владел тьмой, раньше носил иное имя, нежели Инноминат, взявший себе тьму. А оба члена семьи Крау занимали одну и ту же должность, в некотором роде являясь эмпиреями по факту. Просто Шестой всегда оставался в тени, и даже в древние времена об этом почти не было никакой информации. Ни во времена Асгарда, ни во времена Древней Империи, ни во времена прочих царств", - мрачно произнес Сорей.
  Лейла задумалась. В его словах было зерно истины, но легче ей от этого все равно не стало...
  "Значит, тьма все еще не может оставить нашу семью и весь мир в покое? Даже спустя две тысячи лет?" - с грустью спросила Вельвет, тяжело вздохнув, и опустила плечи. Казалось, на нее вновь взвалили неподъемный груз ответственности перед всем миром.
  "Не переживай об этом, Вельвет!
  Я поклялся Маотеррусу, что сделаю тебя счастливой, а я держу свои клятвы! Так что, можешь не беспокоиться!
  Мы очистили Маотерруса, очистим и Шестого, кем бы он там ни был или найдем какой-нибудь другой вариант решения данной проблемы, кроме убийства, разумеется, ибо это в данном случае вообще не вариант, благодаря, которому все будут довольны и счастливы!" - мягко улыбнувшись девушке, произнес Сорей, подойдя и ободряюще кладя руку ей на плечо.
  Миклео вздернул бровь и тоже задумался.
  Он думал о том, что именно сделал с Сореем Пятый, и что на самом деле теперь желал сам Сорей, и какое именно влияние оказывает на него бывшая Королева Катастроф, оказавшаяся, как выяснилось, сестрой их общей знакомой - Лейлы.
  Лейла же в свою очередь озадаченно захлопала глазами, переводя взгляд то на Вельвет, то на Сорея. Смотря на этих двоих, она внезапно пришла к очень странным для себя выводам и, похлопав себя по щекам, слегка покраснела, тихо охнув, осознавая, что вероятней всего не далека от истины.
  Миклео лишь незаметно для спутников кивнул, подтверждая, ее мыли. Лейла, увидев его знак, пораженно протянула:
  "О..."
  Священнослужитель же в свою очередь, искренне не понял намеков, которыми общались присутствующие.
  Он просто витал в своем мире, полностью погруженный в свершившееся чудо и по-дурацки улыбался, представляя, как будет хвастаться перед коллегами встречей с легендарным Пастырем.
  "Так зачем вы здесь?" - окончательно придя в себя, собравшись с мыслями и беря быка за рога, спросила Лейла, наконец, перейдя к сути дела, приведшего странников в Лейк.
  "Думаю, ты пришел бы сюда в последнюю очередь, Сорей. Ведь из всех нас ты сильнее всего связан узами с Миклео, к тому же...
  Вельвет...
  Почему...
  Почему она с тобой?
  Вы и вправду выглядите как влюбленные голубки!
  Меня это немного удивляет! Или вы решили на примере подтвердить древнюю аксиому, что противоположности сходятся?" - не получив ответа на свой вопрос, вновь спросила у, враз покрасневшего, Сорея Лейла.
  Вельвет тоже стушевалась и отвела глаза.
  Миклео, тяжело вздохнув, посмотрел в пол. На его лице цвела тусклая улыбка, полная скорбной печали.
  "Не стоит, Лейла!
  Они еще сами этого не поняли.
  Сорей до последнего не может разобраться в своих чувствах. К тому же, возможно это последствие клятвы, что он дал Маотеррусу. Вероятней всего, он сейчас под чарами и слегка не в себе, а на счет твоей сестры...
  Я не знаю.
  Я не знаком с ней и мне просто неизвестны ее мотивы. Прости, Вельвет, но я все же, не вполне тебе доверяю!" - обратился сначала к Лейле, а затем к Вельвет Миклео.
  Лейла, пораженно охнув вновь, перевела взгляд, понимающе посмотрев на Миклео.
  Сорей в свою очередь искренне задохнулся от возмущения, а Вельвет...
  Вельвет, мягко улыбнувшись, произнесла:
  "Ничего...
  Я...
  Я понимаю! Что-то подобное я и подозревала. В меня нельзя просто так влюбиться! Это просто невозможно! А Лафи...
  Он...
  Он мог.
  Он слишком сильно меня любил и...
  Да, он мог навести артем на Сорея, причем так, что тот ничего бы и не заподозрил. Пожалуйста, не обижайся на него, Сорей!
  Он это не со зла!
  Он действительно просто слишком добрый, такой же, как и ты!" - с легкой грустью в голосе произнесла Вельвет, обратившись сначала к Миклео, а затем к понимающе посмотревшему на нее, Сорею.
  "Ничего.
  Я...
  Я понял, но все же...
  Все же мои чувства, они...
  Они вызваны не только моим долгом!
  Ты и вправду мне нравишься, но я пока не до конца уверен, что эти чувства настоящие!
  Я предлагаю немного подождать и выяснить, заклятье это или действительно судьба!" - миг подумав, произнес, улыбнувшись Вельвет, Сорей.
  "Миклео, не обижайся на меня!
  Ты всегда будешь для меня единственным и неповторимым! Ведь для меня ты больше, чем мой друг!
  Ты - мой брат! И никто! Никто этого у нас не отнимет, а Вельвет...
  Я...
  Я пока что действительно не знаю, что я чувствую на самом деле, это...
  Это - сильнее меня!
  Мне кажется, что меня ведет какой-то свет!
  Он ведет меня куда-то и что-то шепчет, но я не могу понять - что!" - извиняющимся тоном произнес, грустно посмотревший на Миклео, Сорей.
  Миклео же лишь улыбнулся и похлопал Сорея по плечу.
  "Я...
  Я тоже понимаю. Это действительно бывает нелегко, но все образуется!
  Я ждал тебя все это время не просто для того, чтобы потерять вновь!
  Я не позволю, чтобы ты влез в какое-то гиблое дело и был съеден каким-нибудь безумным монстром!
  Я в любом случае помогу тебе! Ведь это и означает быть истинными друзьями, а Вельвет...
  Ты вправе влюбляться и жить с кем пожелает твое сердце! Ведь ты полностью свободен в своих действиях!
  Я знал это все время, но я все равно тоже люблю тебя! Ведь ты тоже для меня, как брат и я всегда буду на твоей стороне, даже если ты станешь новым Владыкой Бедствий!" - чуть рассмеявшись, вновь произнес Миклео, а в его глазах стояли призрачные слезы.
  Его истинные чувства сейчас были видны лишь Лейле, и самую малость, Вельвет.
  Сорей, как всегда, не читал между строк...
  "О, Миклео!
  Я рад, что ты понял!" - счастливо произнес Сорей, обняв друга.
  Лейла все же смолчала.
  Она слишком сильно поняла всю глубину страданий Миклео и благоразумно решила не вмешиваться, оставив всю эту проблему на совести этих двоих. А Вельвет...
  Она смотрела на витраж, за которым светило солнце и с которого на нее смотрело прошлое всего мира.
  Она подумала, что сестре все же явился не Райфсет, а Инноминат. Явился, напугал и обморочил. Или же и в самом деле это был древний шестой, но пока что это было не до конца ясно. Все ее предположения пока были неясны, расплывчаты и зыбки, как белесый туман, покрывающий глубины ее разума и сердца...
  Отвернувшись от витража, она перевела взгляд на Лейлу и, сжав кулаки, ровным голосом произнесла:
  "Нам нужно поговорить, сестра. Думаю, нам придется спасти Райфсета.
  Мне нужна твоя помощь.
  Ты ведь поможешь, не так ли, Селика?"
  В тот миг, когда она произнесла это, двери святилища внезапно распахнулись настежь и ворвавшийся в помещение ветер принес весть о том, что на город напали драконы...
  Это в свою очередь означало только одно: новая битва за их будущее началась, не заставив себя долго ждать.
  Солнце окрасилось в алый, и зарево пожара расцвело над Лейком пурпурными розами катастрофы. Началось новое танго со смертью.
  Начался новый пируэт танца добра и зла.
  Великая песня стихий, создающая мир, продолжилась...
  Пробудившиеся смотрели в пламя.
  
  ***
  
  "Прошлое с грядущим свиты воедино.
  В отраженье грустном не найти причины...
  За руки держась, по земле идти,
  Должно в нужный час, смысл найдя любви.
  
  Три дороги жизни сквозь печаль ведут.
  Ведь в любой картине краски сна живут.
  Блещет очень ярко огонек судьбы,
  А на перепутье днем цветут цветы.
  
  Бродят, бродят люди, ищут без конца,
  А в стране желанной, всегда цветет весна...
  Она цветет цветами из пламенных сердец.
  И только время знает: когда же под венец?"
  - слышалось в небе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 8*
  
  ***
  
  Выбежав из святилища, Сорей и его спутники увидели, как в небе над городом, то появляясь, то пропадая, кружили драконы. Реальность дрожала и в буквальном смысле начала идти трещинами, а затем и вовсе рассыпалась-раскололась, явив их взорам настоящую постапокалиптическую картину.
  "Да, как же так..." - потрясенно протянул, растерявшийся Сорей с неверием смотря перед собой и оседая на землю.
  Миклео помрачнел и сжал кулаки. Перед его глазами вновь всплыл злосчастный монолит с заманившим его кристаллом.
  Вельвет также выглядела злой, а Лейла...
  Лейла просто в ступоре на все это смотрела, тщась понять: реальность ли она видит или все это на самом деле один большой сон, а она все никак не проснется...
  "Не понимаю, как такое возможно?! Почему я ничего не заметила раньше?.." - потрясенно произнесла она, отступив к собору и прижавшись к нему спиной.
  "А ты и не могла! Это была великая иллюзия, сотворенная истинным Шестым! Сквозь нее никто бы ничего не увидел! Сейчас же сила переменилась, а устои мира пошатнулись или вообще рухнули, обнулившись!
  Сорей ведь уничтожил почти весь негатив, что пропитывал собой землю. Вот она и рухнула, явив нам истину, сокрытую до срока..." - мрачно произнес Миклео, смотря на драконов.
  "И, что делать будем?" - спросил, присоединившийся к ним, священнослужитель, также потрясенно смотря на представшую пред его взором картину.
  "Ты - ничего. Молись за благополучие граждан, а мы...
  Мы с этим разберемся!" - мрачено произнес уже Сорей, беря себя в руки и поднимаясь на ноги. Вокруг его фигуры на этих словах закрутился золотой свет.
  Лейла вздрогнула.
  Ее глаза расширились.
  Она внезапно начала понимать.
  "С-сорей...
  Вы..." - произнесла она, но недоговорила, так как была прервана звуком взрыва. Один из драконов шмальнул огненным снарядом в здание, а затем, спикировав вниз, рухнул на улицу рядом с ними.
  Он ревел и сметал мощным хвостом все на своем пути, а после направился к святилищу, явно задавшись целью: камня на камне не оставить.
  Сорей же, сузив глаза, на одном дыхании произнес истинное имя Миклео, и прежде, чем Лейла, Вельвет и сам серафим успели его остановить, переместился к дракону. Мгновение - и на чудовище обрушился сверкающий град стрел, а затем, словно вторя выстрелам, с небес снизошли сияющие молнии.
  Они безошибочно нашли свою цель, сразив зверя наповал...
  Миклео был поражен.
  Он даже представить себе не мог, что Сорей предложит ему восстановить их пакт.
  Он просто не мог поверить в такое чудо, но сейчас...
  Сейчас он был поражен даже не этим, а той силой, что переполняла собой тело бывшего пастыря.
  Она, неистовствуя, била из него ключом, грозя затопить, испепелив их совместное сознание.
  Он даже не смог найти слов, чтобы описать то, что он почувствовал...
  Свет поглощал все, но он был отличен от серебряного пламени Маотерруса.
  Он был более могущественным и более чистым, и еще...
  Еще более живым, буквально дышащим жизнью. И именно поэтому окружающий мир буквально вторил силе Сорея. Вторил, стремясь обезвредить всех, а не только дракона.
  "С-сорей!..
  Остановись! Это может быть опасно!" - закричал Миклео в глубине разума Сорея, осознав всю сложность и необычность сложившейся ситуации, ведь Сорей стал обладателем некой новой и совершенно непонятной ему силы. Силы, что к его, Миклео, вящему ужасу, но при этом и восторгу, вступила в самый настоящий резонанс с его маной, а затем...
  Затем Миклео внезапно поразило ведение:
  Ему привиделась Элизия...
  Элизия, полностью залитая солнцем, а еще...
  Еще черноволосая девушка в белом платье, расшитом звездами.
  Она держала в заведенных назад руках венок из принцессий, а затем, оглянувшись, счастливо ему улыбнулась.
  Миклео вздрогнул.
  Его глаза расширились от шока, ведь у нее были глаза Сорея. Такие же яркие, зеленые и дышащие жизнью, и...
  И улыбка Вельвет...
  Он внезапно понял, кто явился ему, и тень печальной улыбки на миг появилась на его побледневшем лице.
  Девушка что-то говорила, но он не слышал, а она тем временем внезапно подбежала к нему и, надев венок, оплела руками его шею, а после поцеловала. В тот же самый момент, когда ее губы коснулись его, он вновь перенесся обратно, в гущу боя.
  Он вернулся аккурат в тот самый миг, когда виверна дыхнула столбом пламени в них с Сореем и...
  И огонь рассеялся, опав, так и не достигнув цели. Слепящий золотой свет, начавший исходить от Сорея, заполнил весь квартал и стал быстро распространяться, поглощая весь город, словно нахлынувшее цунами. Драконы, взревев, попытались улететь, но новая область силы, буквально переполненная благодатью, шла за ними по пятам, ловя их в свои страстные объятья, а затем...
  Затем все закончилось.
  Драконы исчезли так же, как и появились.
  Они в буквальном смысле рассыпались золотыми огоньками, унесшимися в небеса сверкающими вихрями, а сами Сорей и Миклео, прервав слияние, оказались стоящими на улице переменившегося города.
  Сорей смотрел прямо перед собой.
  Его все еще окружал свет.
  Он, искрясь, стекал с его волос и одежды, на которой буквально на глазах вырисовывались новые сложные узоры.
  Миклео же смотрел на свои руки, находясь в легкой прострации. Ведь он держал в них снятый им после прерывания арматуса венок из принцессий, столь заботливо надетый на него дочерью Сорея...
  Серафим был в шоке, но не столько от украшения, сколь от той нежности и страсти, с которой девушка из видения поцеловала его.
  Он неверяще поднес руку к губам и оглянулся на Вельвет. Серафима вместе с Лейлой подошли к ним. На ее лице читались противоречивые чувства.
  Она тоже с подозрением и непониманием смотрела на цветы.
  Лейла же была растеряна и слегка дрожала, а Сорей...
  Сорей, тем временем медленно оглянулся, улыбнувшись всем.
  Вельвет, подойдя к Миклео, положила руку ему на плечо, чуть его сжав, и Миклео понял, что здесь что-то не так.
  Он перевел взгляд на Сорея и...
  Обомлел...
  Волосы его лучшего друга светлели на глазах, приобретая ярко-золотой оттенок. То же творилось и с его глазами.
  Они буквально превращались в миниатюрные солнца.
  "С - сорей...
  Вы..." - вновь произнесла опомнившаяся Лейла и умолкла, осекшись.
  Бывший Пастырь лишь виновато улыбнулся и произнес:
  "Простите...
  Я понял, что что-то не так, когда пробудился, но я не сразу понял, в чем именно дело...
  Но сейчас все стало на свои места.
  Маотеррус поделился со мной частью своей силы, и теперь я его эмиссар. Можете считать меня апостолом стихии света. Кажется, теперь я владею силой, находящейся наравне или даже превосходящей серебряное пламя, и знаете, думаю, что с этой силой мы сможем свести на нет влияние Шестого! Ведь он не должен обитать в ядре планеты!
  Мир не должен постоянно погрязать в тьме! Это - неправильно и противоестественно! Да, в мире должны быть и свет, и тьма, но если тьма будет постоянно пожирать свет, то какой смысл в очищении? Ведь отравление тоже будет происходить постоянно, и уже без вины Маотерруса!"
  Затем он подошел к Миклео и, опустив глаза, произнес, нервно улыбнувшись:
  "Прости...
  Я тоже видел это..."
  "Видел..." - протянул покрасневший Миклео, сильнее сжав цветы.
  Сорей кивнул и почесал пальцем щеку, не зная куда деться.
  "Она - та, о ком я думаю? Так ведь?" - все же посмотрев на Миклео, спросил он.
  "Да, вероятней всего, - ответил Миклео продолжив смущаться и нервно теребить венок.
  Вельвет непонимающе на них посмотрела, а после все же спросила:
  "О чем вы?"
  "Да, так...
  Ни о чем!" - нервно взлохматив волосы, произнес, начавший смеяться Сорей.
  "О будущем, Вельвет! О скором будущем!" - отведя взгляд, произнес все еще смущенный Миклео.
  Лейла нахмурилась, а затем спросила, кивнув на венок:
  "Это - что-то личное, и оно как-то связано с этими цветами?"
  Миклео замялся, а затем кивнул, вновь отведя взгляд.
  "Думаю, хоть это и ближайшее будущее, но оно все же случится еще не скоро! Сейчас нужно понять, что нам делать в этой ситуации. Как убедить людей, что все в порядке!" - мотнув головой в сторону преобразившегося мира, произнес, вмешавшийся в разговор, Сорей.
  "Поручите это мне! Это долг служителей церкви эмпиреев - успокаивать народ! Если это дело рук Безымянного, то люди должны об этом узнать! Возможно, мы все чем-то его прогневили, и теперь он так мстит нам!" - произнес священник, с грустью смотря на Леди Лейк.
  "Августин! Не переживайте так! Это ни чья-либо вина! Это проявление додревних, можно даже назвать их хтонических, сил! Этого следовало ожидать! В некотором роде это был просто вопрос времени!" - с грустью в голосе, улыбнувшись священнослужителю, произнесла Лейла.
  Августин, тяжело вздохнув, направился в святилище.
  Ему предстояла долгая работа по объяснению пастве и братьям причин произошедшего, а Лейла и ее гости остались стоять на улице, понимающе смотря ему во след.
  "Нам нужно в Абалл", - произнес Сорей, взглянув вдаль и помрачнев.
  Вельвет вздрогнула и тихо произнесла: "Значит, все дороги ведут к началу? Туда, где все началось?.."
  "Да, нам нужно к месту, в котором спал Безымянный. Оттуда мы сможем добраться до него и решить все наши проблемы!" - мягко улыбнувшись девушке, произнес Сорей.
  "Это, если он не доберется до вас раньше, а в этом вы можете не сомневаться!" - внезапно произнес знакомый голос, прозвенев в тишине улицы.
  "Завейд! Откуда ты здесь?!" - ошарашено-радостно воскликнул Сорей, оборачиваясь на звук голоса.
  У одной из стен стоял его старинный друг. Стоял и как всегда улыбался.
  Его длинные волосы были перехвачены в высокий хвост, а полы длинного кафтана колыхал ветер.
  "Ветер поведал мне, что мои стародавние друзья вновь ходят по этому миру. Вот я и поспешил к ним навстречу!
  Эдна тоже уже знает, как и все в Элизии.
  Они видели, что свет погас, и что Маотеррус вновь вернулся! Но никто из нас не думал, что с вашим пробуждением пробудится и древняя сила! Вот это действительно плохо! Думаю, на этот раз потребуется больше, чем один Пастырь и четверка серафимов с парочкой оруженосцев!" - усмехнувшись, произнес он.
  "С Сореем сейчас больше, чем четверка серафимов! Сейчас за его плечами весь мир, королева катастроф и вся сила небес!" - внезапно произнес Миклео и получил тычок под ребра от Вельвет.
  Завейд рассмеялся, улыбнувшись старой знакомой и, обиженно на нее взглянувшего, Миклео.
  "Да, в некотором роде ты прав! Думаю, Сорей прав также! Нам действительно нужно в Абалл! Да, я иду с вами, и это не обсуждается! У меня все еще есть счеты к этой древней силе! Думаю, Лейла пойдет тоже! Так ведь, Лейла? Если идешь, предупреди своих почитателей, что ты будешь отсутствовать некоторое время! Думаю, они поймут!" - произнес Завейд, обратившись сначала ко всем, предупреждая восклицание Миклео, а затем к Лейле.
  Огненная Леди, помолчав, кивнула, а затем направилась к святилищу. Сорей перевел взгляд на Завейда и спросил:
  "Тебе действительно это нужно?"
  "Да!
  Я не я буду, если не помогу другу в трудную минуту! Это - мое кредо по жизни! Ты уже должен был понять это за время нашего совместного странствия!" - вновь рассмеявшись, произнес Завейд, поправив шляпу, что внезапно материализовалась у него на голове.
  "Что ж...
  Тогда идем в Абалл, в погрязшую в печали деревню, где все началось!" - печально улыбнувшись, произнес Сорей, отведя взгляд и чуть помрачнев.
  Он думал, что на этот раз все может закончиться действительно плохо.
  "Да, идемте! Посетим могилы моих друзей!
  Я все еще помню, где они, хоть континенты и сместились!
  Я безошибочно найду туда дорогу, ведь меня ведет память самого мира!" - произнесла Вельвет, так же печально улыбнувшись.
  "Что ж, хорошо! Тогда давайте подождем возвращения Лейлы и отправимся в путь - в наше новое, и надеюсь все же не последнее, путешествие!" - хлопнув в ладоши и загораясь энтузиазмом, произнес оживившийся Сорей, счастливо взглянув на друзей.
  "Да, подождем Лейлу, а Эдна догонит нас!
  Она тоже хочет поговорить с тобой, Сорей!" - произнес Завейд, опершись спиной о дом и надвинув на глаза шляпу, что черной вуалью судьбы скрыла его, ставшую печальной, улыбку.
  Подождав полчаса и дождавшись Лейлы, они все вместе отправились в путь, а с небес за ними пристально следили эфемерные глаза Безымянного...
  Сила тьмы и иллюзий размышляла. Ей было интересно, что же будет дальше, а мир безмолвствовал...
  Солнце продолжало светить, река времени продолжала течь, все дороги стремились в Абалл...
  Время последней битвы неумолимо приближалось...
  Приближалась развязка, за которой должно было последовать обещанное будущее и долгожданное счастье.
  Счастье, что манило их всех горя сияющей улыбкой на лице девушки, явившейся им в видении.
  Великое путешествие продолжалось...
  
  ****
  
  "Улыбается рассвет, ведь закату места нет!
  Полдень пламенный горит, улыбается, шалит!
  Все смеется очень просто потому, что
  Счастье все же нужно всем живым!
  
  В отраженье отразилось то, что раньше получилось...
  Что свершилось и прошло, то, что радость принесло!
  И теперь в краю из звезд пребывает грез народ.
  Люди жаждут приключений. Жаждят вечных изменений,
  
  Приключений и чудес, но не видят верных мест...
  Мира, скрытого от взгляда. Отыскать свою награду
  Неспособны все ж порой... Ведь украл великий бой
  Чувства их и вечность...
  
  Но сдаваться нету сил! Нужно все ж всегда бороться!
  И тогда чудесный мир станет рядом просто!
  Потому, что бой всегда всем приносит чудеса!
  Он показывает честно, у кого жива душа!"
  - шептала тишина...
  
  
  
  *Полдень 9*
  
  ***
  
  Эдна встретила их на мосту Камелот.
  Она стояла у входа, держа в руках эфирно-белый зонтик. За последнюю тысячу лет она все же повзрослела и превратилась в прекрасную, стройную девушку.
  Ее отросшие, длинные, светлые волосы развевались по ветру. Вместе с ней был Феникс.
  Она о чем-то мило с ним беседовала, а когда Феникс их заметил и окликнул, она повернулась и одарила Сорея мрачно-серьезным взглядом своих лазурно-колючих глаз. Подойдя к путникам и недолго думая, она огрела Сорея по голове зонтиком и гневно спросила, возмущенно воззрившись на него:
  "О чем ты, вообще, думаешь?!"
  Ошарашенный Сорей, в свою очередь мягко ей улыбнувшись, произнес, потирая шишку на голове:
  "Давно не виделись, Эдна!
  Я тоже рад тебя видеть!
  "Ты не меняешься!" - тяжело вздохнув и прикрыв глаза рукой, произнес Миклео, укоризненно посмотрев на подругу.
  "Кто бы говорил, Мибо!" - мрачно произнесла Эдна, демонстративно оторачиваясь от серафима и не слушая его возмущенные возгласы, обращенные в ее адрес:
  "Я. Не. Мибо! Сколько раз можно повторять! Имей совесть!"
  "Ты-то, я погляжу, все так же ухитряешься влезать в неприятности и продолжаешь отстреливать драконов, почем зря. Как ты, вообще, ухитрился влипнуть в подобную передрягу, а, Миклео?" - все же остановившись и вновь повернувшись к Миклео, спросила она у него, явно игнорируя Сорея.
  Миклео поостыв, смутился и отвел взгляд. Он почему-то знал: она все и так прекрасно знает...
  Переведя взгляд на Лейлу и Завейда, Эдна опустила зонтик и произнесла:
  "Я так понимаю, старая команда снов в сборе за исключением одного действующего лица?
  Ты, должно быть - Вельвет. Айзен много писал мне о тебе!" - произнесла серафима земли, обратившись сначала ко всем, а затем к нахмурившейся Вельвет.
  "Да, я знаю, что он писал.
  Он тоже много говорил о тебе!
  Он очень любил тебя!" - произнесла Вельвет, с легкой тенью грусти взглянув на Эдну.
  Серафима, помрачнев, отвела взгляд.
  "Девочки! Не ссорьтесь! Посмотрите, какой прекрасный день!" - рассмеялся Завейд, незаметно подойдя со спины и обняв Эдну за талию. Мгновение и он отлетел в сторону от прямого удара каменного кулака под дых.
  "Ты тоже не меняешься, Завейд Вихрь! Все такой же дамский угодник!" - произнесла она, даже не взглянув на, притворно потирающего ушибленный пресс, Завейда. Затем она все же перевела взгляд на Сорея и, подойдя к нему ближе, не обращая внимания на предупреждающую ее Лейлу, произнесла:
  "Надеюсь, ты понимаешь, что это и твоя вина тоже?"
  Сорей тяжело вздохнув, кивнул и произнес:
  "Да, и я знаю, что мне придется с этим разобраться. Опять. Не злись, на меня, Эдна! Если хочешь, ударь меня снова или...
  Или просто уйди, если это причиняет тебе боль, но...
  Но я бы очень хотел, чтобы ты тоже мне помогла, как в старые добрые времена! Ведь мы друзья! Правда, ведь?"
  Эдна сузив глаза, спросила:
  "Это сейчас говорит Сорей или сила, оставленная в его теле Маотеррусом?"
  Сорей завис, а затем ответил:
  "Я - это я, Эдна! Не ищи того, чего нет! Не все и не всегда является иллюзией и подделкой, как мороки Симонны или все того же Инномината!"
  "Что ж...
  На первый раз я поверю тебе, но учти - я буду следить за тобой, в оба глаза! Не предай моего доверия!
  Я все же не доверяю тебе, хоть ты и выглядишь, как Сорей! Да, ты выглядишь как он, но не больше!
  Ты и тот, кого я знавала ранее - два совершенно разных существа! В тебе клокочет чудовищная сила, а он...
  Он был сосудом, в котором горел свет или, вернее, был светом, что мерцал в сосуде!" - произнесла она, сделав вэобразный знак рукой, коснувшись глаз, после чего резко повернувшись на каблуках, пошла вперед.
  Миклео, от подобной тирады слегка опешил, искренне возмутившись несправедливым, по его мнению, обвинениям в адрес Сорея, а Лейла задумалась, странно посмотрев на Сорея.
  Его слова, что он "Апостол Маотерруса", все-таки беспокоили ее.
  "Я так понимаю, ты знаешь в общих чертах, что происходит в Гринвуде и во всем Мидганде, не так ли, Эдна?" - спросил Миклео, отчаянно пытаясь разрядить обстановку.
  "Да, знаю...
  Я видела крах реальности...
  Видела, как целые города были стерты, словно сдутая пыль. И знаешь...
  Мне от этого не легче! Не легче от знания того, что я и вообще все живем в одной большой иллюзии! И я до конца не знаю, а стоит ли ее разрушать! Ведь так жить в некотором роде удобней и привычней! Мы все почти с начала времен жили в этой, сотворенной Шестым иллюзии - и ничего! Как-то выживали!" - произнесла Эдна, все еще не оглядываясь, но остановившись и поднеся руку к подбородку в раздумьях.
  "И все-таки, такой подход и взгляд на происходящее не совсем верен! Может, это и жестоко, но иллюзии все же, стоит развеивать, иначе не повзрослеешь!" - мрачно произнес Сорей, опустив взгляд и сжав зубы.
  Он остро понимал всю глубину и трагизм постигшей их проблемы.
  "О! Так значит, ты все же вырос? Что ж, я рада за тебя!" - жестко произнесла серафима земли.
  Сорей смолчал, подумав про себя, что все рано или поздно, но все же взрослеют. Никто не способен остаться ребенком навечно, даже те, кто выглядят, как дети...
  "Я знаю, где Абалл. Здесь неподалеку есть точка телепорта. Просто так попасть в ту деревню сейчас просто нереально! Нужно очень постараться, чтобы попасть на нулевой горизонт, ведь она сейчас находится на одном из планов в Земном Пульсе! Род Мейвинов в свое время расстарался на славу и опечатал оное место, перенеся его в другое измерение! И раз уж нам и вправду туда надо, то я раскрою завесу, благо моя сила как хранительницы земли мне в этом поможет!" - дополнила Эдна, на миг оглянувшись и послав Миклео с Сореем пристальный взгляд. На этой ноте она бодрым шагом пошла по мосту, и, переглянувшись, группа искателей приключений последовала за ней...
  Лучи солнца продолжали жечь, чайки кричать, а буря...
  Буря продолжала приближаться...
  
  ***
  
  "Звезда упала и взошла. В душе мелодия жила.
  И словно птица из огня, взлетела в небо вдруг душа.
  Вздохнула глубоко планета и осознала разом вся,
  Что все же наступило лето...
  
  Прошла печальная зима, и осень призраком ушла.
  Весна промчалась быстротечно, и не оглядываясь в вечность
  В душе людей любовь зажгла.
  И вот теперь в броне из снов, она хранит мечты убор",
  - звучало в эфире
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Полдень 10*
  
  ***
  
  Стоя на пороге Абалла, Вельвет думала о прошлом...
  Все в этой деревне было пронизано печалью, что пришла на место тишине, сменив собою грусть, пронизывающую сердца некогда живущих в ней людей.
  "Тебе больно, Вельвет?" - спросил, с беспокойством посмотревший на нее, подошедший Сорей.
  "Нет...
  Уже нет...
  Это было слишком давно.
  Мои чувства превратились в светлую печаль.
  Я уже отомстила за них за всех. Для меня это теперь просто воспоминания! Воспоминания, навевающие грусть..." - произнесла она, смахнув, выступавшие на глазах, непрошенные слезы.
  "Идемте! Нам нельзя здесь долго оставаться!" - произнесла Эдна и добавила:
  "Я чувствую сильные колебания в эфире.
  Завейд, думаю, тоже это почувствовал!"
  Поименованный серафим, вздрогнул и вышел из своего задумчивого состояния, в котором пребывал последние полчаса, и как-то напряженно всмотрелся в сумрак, таящийся в кронах навечно затерянных во времени деревьев.
  "Да, Эдна права. Нам нужно к святилищу Эмпиреев!
  Я и вправду чувствую это! Чувствую, что нас там ждут!" - произнес он, достав свое оружие.
  "Что ж, тогда не будем заставлять хозяина ждать!" - усмехнувшись, произнес Сорей, поняв, что к Вельвет окончательно вернулась память.
  "Подожди! Сначала мы с Лейлой посетим могилы родителей! Вы подождете нас?" - произнесла Вельвет, обращаясь к юношам и Эдне.
  "Конечно!" - произнес Сорей, осознав, что творилось на душе у девушки.
  Эдна промолчала, а Завейд лишь понимающе отвел взгляд.
  Миклео похлопал его по плечу, сказав, что иногда всем нужно побыть наедине с собой.
  Вельвет с Лейлой вернулись достаточно быстро. На их лицах отражались покой и целеустремленность. На лице Вельвет цвела решительность, вторящая святой грусти, царившей в, умудренных временем, глазах Лейлы. Не говоря ни слова, они все отправились к святилищу Безымянного. И как оказалось, он действительно ждал их там...
  Ждал, стоя у обрыва в обличье того, кого Вельвет все же желала увидеть, но желала увидеть не в качестве марионетки, а в качестве свободного человека или уже серафима
  "Вот вы и вернулись, дорогие сестренки!" - произнес Безымянный, обращаясь к девушкам.
  "Да, мы здесь, как ты того и хотел! И мы положим конец всему этому безумию!" - подняв голову и сверкнув золотыми глазами, с жаром произнесла Вельвет, вокруг которой уже закручивалось ее святое пламя.
  Сорей и остальные, призвав свое оружие, направились к Безымянному или тому, кто явился к ним, представ в его обличье.
  "Что ж...
  Попытайтесь!" - усмехнувшись, произнес бог, и мир поглотила тьма.
  Мигнув, солнце погасло. Зачарованное время остановилось. Вечный полдень миновал. Настало время вечной ночи...
  
  ****
  
  "Три дороги, три пути, словно стрелы цель нашли!
  В одну они переплелись и растворились словно дым!
  Как снег, как лед и как огонь, они исчезли в миг святой!
  За горизонт умчался сон, мечтою став навек святой!
  
  Бессмертной вечностью звеня, взошла для всех любви звезда!
  Опали черные мечи. Все свет надежды обрели!
  Теперь везде цветут сады, и свет чудес теперь горит,
  Развеяв смерти злые сны! Ведь ночи полные войны для всех уже навек прошли!"
  - мирно пел ветер.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Эпилог*
  
  ***
  
  Миклео лежал на лугу Элизии, прикрыв глаза. Новая версия "Небесной Записи" покоилась на его лице.
  Он, наслаждаясь, вдыхал запах трав и новой типографской краски. Вдыхая их, серафим вспоминал столетия, проведенные без Сорея.
  Он вспоминал те бессонные ночи, когда он просыпался и понимал, что он один в пустом доме, ведь он привык к тому, что кто-то всегда был рядом. Ведь в их бытность детьми, Сорей всегда тайком проникал в его комнату, и они так и спали: в обнимку до самого утра, хоть Зенрус и ругал их за это. Миклео вспоминал то время, когда ему так не хватало Сорея, а затем он вспоминал уже другое...
  Он вспоминал годы после возвращения его заблудшего Пастыря. Просыпаясь, он находил того часто сидящим на склоне горы Мабиногио, вглядывающимся в даль, где мерцал своими разноцветными огоньками далекий мегаполис. А находя Сорея, он часто садился рядом и засыпал у того на плече.
  Сорей не возражал.
  Он понимал, что Миклео все еще любит его и, вероятней всего, будет любить вечно...
  Часто рядом спали его кошка Майя и пес Сорея - Гром.
  Миклео внезапно понял одну простую истину: почти что все, кто был Пастырями, любил собак, а вот серафимы...
  Серафимы, почти все без исключения были кошатниками, включая все тех же хеллионов, так ему рассказала Вельвет, правда за малым исключением.
  Эдна к примеру вместе с братом любила белок... Внезапно что-то мягкое упало на него сверху.
  "Угадай - кто!" - услышал он задорно-мелодичный, полный озорства и счастья девичий голосок. Нехотя убрав книгу, и прикрыв один глаз, он ответил:
  "Селки, слезь, ты тяжелая!"
  Мгновение и он встретился с надутой мордочкой зеленоглазой брюнетки, театрально надувшей щечки от притворной обиды.
  "Милый, ты бака!
  Я тебе плюшек принесла!
  Мама просто восхитительно печет, а ты все спишь и спишь! А ну вставай, лежебока! А то опять все на свете проспишь!" - вновь засмеявшись, произнесла девушка, встав, откинув пушистую черную косу и потянув все еще сонного серафима за рукав вверх.
  Миклео нехотя повиновался. Все-таки его жена иногда была очень и очень настойчива, если не сказать маниакально убедительна, одним словом, вся в Сорея и Вельвет...
  Кое-как встав, он пошел с ней с холма. Пошел, достав из кармана созданное на днях колье, в котором посверкивал камень из судьбоносного монолита, так злобно-цинично с ним обошедшегося. Драгоценность задорно посверкивала, многообещающим блеском, предназначенным осчастливить и без того счастливую Селки.
  Миклео пошел туда, где Райфсет вместе с Лафи, временно забившим на обязанности Маотерруса, жарили шашлыки, а Сорей пытался закоптить мясо колючего вепря, но сегодня явно был не его день, ибо мясо не подрумянивалось, а мангал чадил...
  Миклео слышал, как Вельвет ругала супруга за то, что тот опять переборщил со специями, и что мясо все же подгорело.
  Сорей же смеялся, утверждая, что оно наоборот недожарилось, а Вельвет дулась, с сомнением глядя на результаты его деятельности.
  Миклео на миг прикрыл глаза и вспомнил тот день, когда иллюзии рухнули.
  Он вспомнил, как они создали барьер, и как Сорей применил свою истинную силу. Силу эмпирея молний...
  Открыв глаза, Миклео вновь перевел взгляд на Селки и улыбнулся. Природа расцветала, окрашиваясь расцветающими цветами. Ведь его жена была серафимом земли, как Эдна, что к его шоку все же вышла замуж за Завейда, спустя полторы тысячи лет и теперь заставляла того нянчить их общих чад, унаследовавших от своей очар-ровательной матери вредный темперамент и шебуршную, шебутную силу Завейда. Сам Завейд как-то справлялся, но все же частенько ухитрялся сбегать от женушки. Но к его несчастью, она везде и всюду его находила, ведь ее сила также росла с возрастом, и временами она тягалась в способностях управлять земными токами с Маотеррусом.
  "Майк, а Майк! А ну, слезай оттуда! Упадешь и расшибешь себе что-нибудь! А меня потом все ругать будут!" - произнесла, остановившаяся у дерева Селки, грозно-материнским тоном отчитывая залезшего на дерево сына Лейлы и Лоуренса.
  Лейла назвала своего сына в честь своего самого любимого Пастыря, и паренек, унаследовав через имя страсть к приключениям, теперь был вечным напоминанием ей о ее первой любви...
  Мальчишка, сверкнув темно-синими глазами, показал Селки язык и скрылся в кроне дерева, осыпав подошедшего Милео и Селки облетевшей листвой.
  "Ах, ты так, негодный мальчишка?! Ну, я тебе задам!" - искренне рассердилась девушка, призывая силы природы и явно намериваясь полезть за Майклом на дерево, но Миклео остановил ее, положив руку на плечо и тепло улыбнувшись.
  "Оставь!
  Он же мальчишка!
  Ему полезно! Пусть развлекается!" - произнес серафим, смотря в густую листву, откуда на него посверкивали хитринками сверкающие глаза молодого серафима огня.
  "Но, дорогой!
  Лейла ведь просила за ним приглядеть! К тому же он - серафим! Серафимам не положено лазать по деревьям!" - в свою очередь продолжала сокрушаться Селки, с волнением переводя взгляд своих зеленых глаз то на дерево, на котором притаился шкодливый мальчуган, то на мужа, все еще дружелюбно ей улыбающегося.
  Майк между тем звонко рассмеялся и, спугнул своим смехом прятавшихся в кроне златоперых элисарок, что вспорхнув, осыпали супружескую пару уже не только листвой с дерева, но и своими перьями...
  "Ничего! Не переживай ты так! Нам не о чем волноваться!
  Он может за себя постоять!
  Он весь в мать, такой же горячий и сильный, как и подобает огню! Пусть сам набивает себе шишки! Все на них учатся, даже серафимы!" - произнес Миклео, обняв и поцеловав Селки.
  Девушка, вырвавшись из его объятий, фыркнула, улыбнулась и убежала к отцу, что уже махал им рукой, зовя обедать. Отойдя от дерева несколько шагов, Миклео остановился и посмотрел в небо. Ярко светило летнее, жгучее полуденное солнце. Чирикали элисарки. Гринвуд восстанавливался после великого преображения. Жизнь продолжалась. Все были счастливы. Ведь обещанное им будущее наступило, осуществив мечты как Сорея, так и Вельвет. Улыбнувшись светилу, Миклео последовал за своим солнцем, что оглядываясь, призывно махало ему рукой, ступая по земле в обличье вечного лета.
  Майк, спрыгнув с дерева, огненной, рыжеватой молнией пронесся мимо, обдав Миклео запахом камфары и теплой листвы.
  Селки все же поймала его и повела к мангалу.
  Миклео, улыбнувшись, поспешил за супругой и названным племянником. Полдень сулил быть многообещающим и богатым на сюрпризы. Ведь на их импровизированный пикник, на обочине жизни уже спешили друзья, решившие посетить запропавших для общества и утомленных временем обитателей Элизии.
  Они уже стояли у входной арки селения, и солнце, сверкая, кружилось в их волосах, разбрасывая свои золотисто-жемчужные искры в их глазах.
  Мир дышал магией.
  В сердцах жителей Гринвуда царила любовь...
  
  ***
  
  В Элизии царили мир и покой.
  Великий сон эмпиреев продолжался...
  Вселенная спала, погруженная в вечное мечтание.
  Она спала, видя сон о себе самой, равно как и все, кто жил в ней. Ведь как известно, жизнь это и есть самый великий сон на свете. Ведь пробуждение не всегда приносит радость...
  Иногда оно дарует и печаль величиной с само мироздание...
  Сон времени продолжался. Просыпаясь в одном сне, все засыпали в другом...
  Незримое для глаз колесо истории продолжало крутиться вечно...
  Оно крутилось, даруя будущее, что вечно искали страждущие сердца. В одних снах спящие осознавали, что спят, а в других нет, а в третьих...
  В третьих они считали, что проснулись, но на самом деле продолжали спать дальше...
  И лишь Дракон, в самом сердце мира, продолжал улыбаться...
  Ведь именно в его улыбке и был зашифрован весь смысл жизни, причина существования всего...
  
  ***
  
  Стоя у омута миров, в самом сердце Небесного Пульса, трое держались за руки...
  Они стояли с закрытыми глазами, а в их круге горел свет. Сфера, состоящая из постоянно меняющихся, переливающихся всеми цветами радуги, огней плавно кружилась в этом импровизированном круге. Шесть сверкающих Драконов, свернувшись клубком, дремали внутри нее...
  Время больше не существовало. Реальность была разрушена, а мечты...
  Мечты продолжали воплощаться, опадая в пространство сверкающими слезами, льющимися из крепко-накрепко закрытых глаз, держащих Круг Жизни.
  Трое знали: когда они действительно проснутся, время остановит свой бег и вселенная исчезнет уже по-настоящему, ведь чудеса живут лишь во сне, а их сон поистине собирался длиться вечно...
  Свет медленно угасал, скрывая потоки энергии, оплетающие пространство и время, а за спинами триады один за другим появились мерцающие силуэты, превратившиеся в людей из их прошлого...
  Они, подойдя к стоящим в круге, положили им руки на плечи и свет, внезапно усилившись, засиял боле яркими, живыми красками...
  "Проснись, сестра! Проснись! Время вышло! Нам пора проснуться!" - произнес тонкий, ломающийся мальчишеский голос.
  "Да, Сорей! Сколько можно спать?! Пора просыпаться! Открой глаза! Ну же! Ну же, взгляни на меня!
  Я здесь! Вот она я, взгляни! Ну, взгляни же!" - залихватски прорезал эфир голос молодой, рыжеволосой девушки, обнявшей Сорея со спины.
  Юноша лишь сильней зажмурился, но его мерное дыхание все же сбилось.
  Вельвет и Миклео сжали его ладони, вселяя в него уверенность, и он успокоился, переведя дух.
  "Да, послушайте Розу! Откройте глаза и тогда...
  Тогда все закончится!" - поддержал говорившую более мягкий и чуть неуверенный голос.
  "Правильно, слушай, что говорит Алиша! Проснись и пой! День на дворе, а ты все спишь!" - вновь произнесла Роза, еще плотней прижавшись к Сорею, но тот не поддался, очистив свой разум и успокоив сердце.
  "Достаточно, Миклео!
  Ты сдержал свое обещание! Проснись! Время и в правду истекло!" - сказал, почему-то переполненный грустью, голос Завейда, внезапно соткавшегося на поляне из мерцающих теней.
  "Он не послушает тебя!
  Ты же знаешь, какой он упрямый!" - мрачно, с толикой грусти и печали произнесла так же возникшая из ниоткуда Эдна, прижавшись спиной к спине Миклео.
  "Да, пожалуй, что вы правы...
  Они это нарочно! Поступают, как хотят и не думают о других!" - с болью в голосе произнесла Лейла, подходя и словно опаляя стоящих в круге силой своего пламени.
  Сорей вновь сжал зубы. По его лицу потекли капли пота. Руки Вельвет так сильно сжались на руках Сорея и Миклео, что из ее пальцев потекла кровь.
  Миклео выдохнул и расслабился, абстрагируясь от, пронзившей его сознание, сиюминутной боли.
  Сорей сделал так же. Вокруг него и удерживающих круг кружилась стихия. Кружилась, понемногу начиная бушевать и свирепствовать.
  Ее искристые, яростные всполохи, словно ленты-лезвия, били по реальности, время от времени достигая триады и полностью игнорируя явившихся на поляну вневременья призраков.
  "Не слушайте их! Это все шепот призраков!
  Я заморожу время, и они нас больше не побеспокоют! Эмпиреи уснут навсегда, и тогда мы будем свободны!" - произнес Миклео, не размыкая плотно зажмуренных глаз.
  "Т-ты...
  Ты действительно так думаешь?" - ели слышно, свистящим шепотом, словно опалив себе легкие космическим морозом, спросил Сорей.
  Его трясло. Сила, бушующая вокруг все сильней и сильней обжигала, опаляя его кожу своими смертоносными всполохами.
  "Я не вижу иного выхода, как сделать это! Вся сила мира беснуется и бурлит сейчас здесь, творя видения и иллюзии. Еще немного и мы повредимся рассудком. Все ведь уже обратилось в прах...
  Я...
  Я видел...
  Абалл...
  Это была последняя шутка Дракона...
  Безымянный постарался на славу! Честь ему и хвала! Пусть горит в аду, сволочь!" - вновь произнес Миклео, так же начав дрожать, ведь буйство стихии подбиралось и к его сердцу тоже...
  "Да...
  Пожалуй, ты прав...
  Это повторение пройденного...
  Это все уже было...
  Было бесчисленное множество раз...
  Это и вправду, как тогда - в иллюзии Мельхиора..." - чуть слышно произнесла Вельвет.
  На ее устах тлела хищная улыбка Волка Разрушения. Цветы, в ее волосах вспыхнув, осыпались ей на плечи невесомо-серым пеплом, не выдержав новой волны хаоса, стремглав накрывшей их всех с головой.
  "Значит...
  Просто очистить Маотерруса действительно было недостаточно?..
  Что ж...
  Я признаю...
  Я...
  Я не справился с возложенной на меня задачей...
  Я...
  Я проиграл..." - произнес Сорей и рассмеялся, заплакав.
  "Нет! Нет! Что ты! Нет!
  Ты не прав!
  Ты сделал все, что мог, просто...
  Просто все это...
  Просто все это намного сильнее тебя, меня, Вельвет, нас всех вместе взятых!
  Мы все в свое время бросили вызов богу и...
  И проиграли...
  Но...
  Но и он тоже!
  Он тоже проиграл! Проиграл, вместе с нами! Ведь теперь мы навечно заперты в иллюзорной ловушке вечных сновидений! Одно утешает: на этот раз мы вместе!" - пылко произнес все еще не открывающий глаз Миклео.
  Сорей улыбнулся и сжал руки друзей.
  "И все же, я сделал недостаточно...
  Нужно было отдать еще больше..." - произнес он в пустоту, ни к кому конкретному не обращаясь.
  "Значит Эдна, Лейла, Завейд - они тоже были иллюзией, сотворенной Шестым?" - спросил Сорей у Миклео, игнорируя голоса названных серафимов, все еще не думающих расходиться или исчезать обратно в ничто.
  "Хм...
  Это, как сказать...
  Весь наш мир - одна сплошная иллюзия. И что в ней более иллюзорно, а что менее, это не нам решать! Это еще разгадать надо!
  Мы ведь тоже в некотором смысле - иллюзии, как те же звезды, что мы видим в небе! Ведь это призраки! Их там нет! Вернее они там есть, но они не там, где мы их видим! То же и с серафимами, и с иллюзиями Шестого!" - произнес Миклео на миг задумавшись, а затем дополнил:
  "А, хотя...
  Знаешь...
  Безымянный, или все же Шестой, судя по всему, и вправду превзошел самого себя! Навеял на нас всех великий сон и уснул вновь, затащив нас всех с собой в сотворенный им "Рай"!
  Я даже и не знаю, а стоит ли нам проспаться или позволить ему спать так вместе с нам вечно..."
  Пока серафим говорил, по его ногам и ногам его спутников уже медленно-непринужденно и при этом совершенно неотвратимо-неизбежно поднимался вверх, кристаллизуясь, волшебный лед забвения, окрашивая все в свои хрустально лазурные тона...
  "Лучше уж так, чем вечно переживать весь этот Ад! Если не можешь вырваться из круга перерождений, разорви его, уничтожь, заморозь время, превзойди предопределенность!" - произнесла Вельвет, вновь сжав руки спутников.
  "Я же...
  Я...
  Я всего лишь хотела, чтобы мой брат жил...
  Я хотела, чтобы мой племянник был свободен, а вы двое...
  Вы хотели странствовать вместе...
  Жаль, что ваша мечта не сбылась...
  Мне жаль! Пожалуйста, простите меня!" - грустно произнесла девушка, задрожав.
  "Ты ошибаешься, Вельвет!
  Тебе не за что извиняться!
  Ты ни в чем не виновата! Наша мечта уже сбылась и однажды она сбудется полностью! А пока...
  Пока мы будем жить с тем, что мы имеем!" - произнес Сорей, в свою очередь, сжав руку Вельвет и тепло ей улыбнувшись.
  Она не увидела этого, но почувствовала и улыбнулась в ответ. От ее сердца отлегло. Грусть и боль прошлого понемногу отступили.
  "Да, сестра!
  Я действительно проснулся, а Фиц, он...
  Он теперь свободен! Свободен от всего! Мир теперь тоже свободен! Поэтому, ну же, открой глаза, сестра! Проснись! Проснись Вельвет! Проснись, прошу тебя!" - вновь произнес Райфсет, так же, как и Роза Сорея, обняв Вельвет со спины.
  Девушка закричала, но все же, поборола приказ бога и не открыла глаз...
  Сила, ярясь, принялась крушить реальность все сильней и сильней, пока в ее гневе внезапно не раздался мальчишеский голос Маотерруса:
  "Я здесь! Здесь! Не бойтесь! Сейчас все закончится!"
  И в тот же миг в зале, сотканном из осколков звездного льда, вспыхнул серебряный свет жизни...
  Живая тень, разочарованно взревев, вырвалась из сверкающей сферы. И два псевдо Дракона сцепились в битве не на жизнь, а насмерть...
  Трое странников смотрели в небо...
  Смотрели в него широко открытыми глазами...
  Вокруг, клубясь дымом, вился, опадая серый пепел миров...
  Они стояли в глазе урагана...
  Стояли на выжженной иномировым огнем поляне...
  Стояли в круге из анемон, обвитых принцессиями...
  Огненные перья лежали вокруг. Лежали, тлея в лучах, пробившегося сквозь тучи, полуденного солнца...
  Перед ними стояли трое: полупрозрачный мальчик лет двенадцати на фоне серебрящегося в лучах светила полуэфемерного дракона, юноша, лишь чуточку старше его и человек...
  Человек, одетый в ночь...
  Его облик постоянно менялся, но они все же, видели: он улыбался...
  Улыбался им, а затем...
  Затем вокруг внезапно возникли четыре сотворенные и буквально сотканные из потоков силы фигуры.
  Они прошли мимо триады и, подойдя к Дракону и к одетому в тени, увели их с собой. Мальчик, связанный с драконом и бывший так же слегка эфемерным, больше не был прозрачным, а юноша, заплакав, бросился к сестре.
  Вельвет, упав на колени, поймала брата и, подбежавшего к ней, племянника.
  Сорей, смеясь, обнял и закружил опешившего Миклео. Теперь они оба плакали от счастья. Плакали и смеялись...
  Сидя в траве, Эдна задумчиво смотрела на сидящую у нее на пальце сильфиду-элисарку. Та держала в клюве открытый кулон, в котором лежала древняя, как мир монета...
  Девушка улыбнулась. Это было знамение: ее брат вернулся. Вернулся в мир живых, прислав ей весть о своем возрождении и возвращении...
  Лейла, встав, подошла к сестре, брату и сыну. Из ее глаз, сверкающими струйками, текли теплые слезы счастья.
  Завейд, не прощаясь, пошел в закат, а затем остановился, растерянно смотря перед собой. Стоя в неровных лучах пробившегося из-за облаков солнца, перед его взором предстала светловолосая девушка.
  Ее легкое, светло-зеленое платье, вышитое растительными узорами, слабо искрилось в полумраке, а в бело-зеленых волосах мерцали утренней росой белые, яблоневые цветы. Повернувшись к нему лицом, она улыбнулась. Не помня себя, он подбежал к ней, заключая в объятья и целуя.
  Она же лишь смеялась...
  Звонко смеялась, счастливо шепча ему, что вернулась...
  Вернулась к нему...
  Вернулась, спустя две проклятые тысячи лет...
  Эмпиреи кружили в небе. На их драконьих мордочках цвели улыбки, сотканный из света. Дракон, продолжая улыбаться, смотрел в глубину своего жемчуга. Ведь он знал...
  Знал: жизнь - явленная этим троим, не была иллюзией...
  И однажды, их счастье и вправду станет полным и совершенным, пусть с небольшими изменениями, ведь будущее изменчиво и непостоянно...
  Существует бесконечное число его вариаций. Но когда оно настанет, то серафим по имени Миклео найдет свою земную "русалочку" - Селки. Найдет, чтобы утонуть от любви, вглядываясь уже в ее, пронизанные зеленью жизни глаза, а Сорей...
  Сорей подарит свое солнце той, кто жила во мраке слишком долго...
  Ведь света нет без тьмы, а тьмы без света, ненависти - без любви и любви без ненависти...
  И даже вечное одиночество может быть разрушено, если красавица полюбит чудовище, а чудовище спасет ее от смерти...
  И даже, если все это и будет происходить во сне, все в мире всё равно будут счастливы, ведь пока люди мечтают и сама вечность существует, а значит...
  Значит - все бессмертны, хоть и забывают об этом...
  Бессмертны, как и вечная мечта, вечно живущая в сердце весны, воплощающей саму любовь. Ведь именно она и является истинным счастьем, что и дарует обещанное будущее...
  Будущее, что живет в душе у каждого, вечно звуча, как Аэтернус Сомниорум... Ведь Жизнь и есть Вечный Сон...
  Вечный Сон Души...
  Сон, дарующий Вечную Любовь...
  
  ***
  
  "Поток, сверкая на ветру, сулит богатство и мечту!
  Но полон двор огнем и сном! В нем льется музыка дождем!
  Волшебной сказочной страной, пред взором мир лежит живой.
  И каждый ищет в нем себя, и место ищет для себя, мечту лелея в сердце...
  
  На древе древнем, как Земля, весной цветут мгновенья.
  Любовь сверкает огоньком и понимает каждый вновь:
  Не вечен разума мятежный сон... Настанет утро пробужденья.
  И неудачника тогда настигнет враз везенье...
  
  Исчезнет мрака полоса, исполнит фея чудеса.
  И будущее, ставши сном, подарит сердцу вдохновенье,
  Вернув из прошлого сквозь гром души святой мятенье.
  И счастье светлой полосой подарит все стремленья.
  
  Исчезнет ночь, как мрачный сон.
  И все поймут, окончен сон, настало пробужденье.
  Ведь лишь весной сады цветут и лишь весной сердца поют,
  Встречая лета сладость и томленье!
  
  Проснутся разум и душа, и все поймут - пришла весна,
  Что дарит вдохновенье...
  Они поймут... И в тот же час, окончен будет долгий сказ,
  Дарующий блаженство приключений.
  
  Закроет сказочник тетрадь, умолкнут хором строки.
  И музыка, как свет Плеяд, умчится вдаль с восходом.
  Но будет вечно петь душа, любуясь жизни всходом.
  Ведь только счастьем и жива - любовь в сердцах народов"
  - пел мир.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Послесловие*
  
  ***
  
  "Мечта", "Хроника" с "Закатом" и "Будущее" - четыре с виду совершенно разных романа. А также дополнения-ответвления "Promise" и "Вечный сон эмпиреев", входящие в цикл косвенно, но все равно являющиеся его неотъемлемой частью, объединены одной идеей. Идеей поиска верного пути в жизни. Все четыре романа - это три дороги. И которая из них истинная, решать уже вам, дорогие читатели! Ведь будущее вечно меняется, и что лежит за окоемом времени, остается на совести самого времени! Ведь это и есть злая шутка Кроноса - вечная, бессмертная мечта, что постоянно маячит на горизонте и никогда не дается никому в руки, вечно ускользая в самый последний момент озорной синей птицей удачи. А выбор...
  Выбор есть у всех и всегда, равно, как и свобода воли. Просто...
  Просто порой он совершенно не очевиден, но когда ты находишь свой истинный путь в жизни, все становится невероятно легко и просто, а самые сложные загадки разгадываются с невероятной легкостью...
  Одна дорога ведет в неизвестность, еще одна всегда ведет к гибели, а третья...
  Третья всегда ведет к счастью. К счастью, лукаво подмигивающему искателям приключений на горизонте событий. В моих рассказах, даже гибель является началом нового. Ведь смерть, как сказал кто-то из древних - это только Начало! Начало новой жизни, а в мире, где люди становятся серафимами, это установленная и незыблемая истина, которую невозможно поколебать, а это уже в свою очередь означает, что истинной смерти, как и просто смерти, нет. Каждый может обрести свое счастье при любом исходе. А раз судьба у героев выдалась слишком тяжелой, они могут претендовать на все самое лучше и, как результат они и оказываются там, где сбываются все мечты - в мире их сердца, в будущем, что они сотворили своими собственными руками. Сотворили, пройдя через ад безумной войны, что длилась всегда, и будет длиться вечно, пусть в их мирах она и закончилась...
  Но если верить авторам оригинальной идеи, и это действительно часть нашего мира, то эта война добра со злом не закончится никогда, а значит...
  Значит, Аэтернус Сомниорум будет также существовать вечно. Ведь люди вечно грезят о грядущем и иногда, пусть и невероятно редко, но будущее, все же наступает и осуществляет человеческие мечты, а пока...
  Пока длится битва между добром и злом, светом и тьмой, мы все должны жить! Жить и мечтать! Мы должны, просто обязаны, искать свою истинную дорогу в жизни, свою Аэтернус Сомниорум и тогда, и только тогда, мы и сможем стать поистине счастливыми!
  Благодарю за прочтение, Миррэй Фианит.
  
  Конец 2019г
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"