Бессмертный странник-великан

В чащобе лет, где время - лишь туман,
И шёпот звёзд - забытый, древний сказ,
Живет бессмертный, странник-великан,
С печалью вечной в глубине глаз.

Он видел взлёт и гибель городов,
И как моря меняли свой покрой,
Он помнит имена забытых богов,
И слышит эхо битвы за собой.

В его душе - осколки прошлых дней,
Разбитых царств и преданной любви,
И каждый вздох, как стон ушедших теней,
Что в сердце вечном пристань обрели.

Он ищет то, что сам давно утратил,
Покой и сон, забвение и тишь,
Но рок бессмертья, словно вечный враг,
Ему шепчет: "Живи, и дальше зри".

И бродит он, сквозь сумрак и рассвет,
Сквозь бури чувств и ледяную тьму,
Бессмертный странник, вечный силуэт,
Забытый всеми, но живущий одному.

И лишь луна, свидетель вечных мук,
Ему кивает с высоты небес,
И шепчет тихо: "Ты - бессмертный звук,
В симфонии вселенной, без чудес".
***
Я посетил сегодня ад

Я посетил сегодня ад. Не в пламени и сере, -
Там тишина, как в старом склепе, где забыты все.
Не вопли мук, не скрежет зубов, не демонов парад, -
Лишь пустота, что душу гложет, и вечный зимний сад.

Там розы чёрные цветут, без запаха и слёз,
И воздух густ, как саван, из снов, что мир принёс.
Я видел тени прошлых дней, застывшие в тоске,
И слышал эхо тех речей, что шепчут в голове.

Не Люцифер там правит бал, не черти пляшут вкруг,
А лишь забвение, как шаль, окутывает вдруг.
И каждый шаг, как в бездну вниз, в холодный липкий мрак,
Где нет ни боли, ни каприз, лишь вечный, мёртвый знак.

Я вышел оттуда другим, с печатью на челе,
И понял, ад не там, где дым, а в собственной душе.
И чтобы в нем не увязнуть вновь, в пучине ледяной,
Я буду жить, любить, и вновь, бороться с тишиной.
***
Приснились Боги мне в ночи

Ночь сгустилась, как чернила, в тишине,
И сон пришёл, как гость незваный, странный.
В нём боги древние явились вдруг ко мне,
Из мифов, из легенд, из мглы туманной.

Один с глазами, полными огня,
Второй с улыбкой ледяной и строгой.
Они смотрели пристально на меня,
Как будто знали тайну, что глубоко.

Шептали что-то на забытом языке,
И эхо слов дрожало в подсознании.
В их голосах звучала боль и тоска,
И отголоски древнего страдания.

Я чувствовал их мощь, их вечный гнев,
И видел мир, каким он был когда-то.
Когда боги правили, не зная смен,
И смертным жизнь казалась им наградой.

Но сон растаял, словно утренний туман,
Оставив в сердце трепет и тревогу.
И я проснулся, словно от обмана,
С вопросом: что же значила дорога,

Которую во сне я проходил?
И что за тайну боги мне открыли?
И почему их взгляд меня пленил?
И почему они ко мне явились?
***
Свентовид

В Арконе белой, над балтийской бездной,
Где ветер шепчет древние слова,
Стоит кумир, четырехликий, звёздный,
Свентовид, хранитель забытья.

В руке одной - рог мёда золотого,
В другой - уздечка белого коня,
Он видит сразу прошлое и снова
Грядущее, что скрыто от меня.

Его глаза - как омуты глубоки,
В них плещется и ярость, и покой,
Он слышит стоны павших в битве рока,
И шёпот трав, рождённых под луной.

Когда жрецы, в трансе исступлённом,
Спрашивают волю бога в тишине,
Он отвечает голосом надломленным,
Предсказывая радость и войне.

И конь его, священный и могучий,
По полю ночью скачет в лунном свете,
И кто увидит этот образ жгучий,
Тот обретёт прозрение о смерти.

Но помни, путник, если ты дерзнёшь
В его владенья вторгнуться без зова,
То взор его, тебя испепелит, и уснёшь
Ты вечным сном у берега сурового.

Свентовид, властитель четырех сторон,
Хранитель тайн, что время не развеет,
Он ждёт, когда вновь зазвучит рога звон,
И древний мир воскреснет, как умеет.
***
Див: Песнь о Падении и Ярости

Из тени гор, где вечный мрак царит,
Восстал Див, исполинский, как гранит.
Глаза - два угля, в них пламя злобы тлеет,
И голос - гром, что землю колеблет.

Когда-то он был светом, чистым, ясным,
Служил Творцу, в небесах прекрасных.
Но гордость в сердце, словно змея, вползла,
И жажда власти душу обожгла.

Восстал Див против воли Вседержителя,
Собрал вокруг себя подобных мстителей.
И началась война, небесный шторм,
Где ангелы сражались с дивовским полком.

Но пал Див, низвергнут с высоты,
В пучину тьмы, где нет ни красоты,
Ни света, ни надежды, лишь тоска,
И вечная, неутолимая тоска.

Теперь он правит в царстве мрака и теней,
Питаясь страхом смертных сыновей.
Он шепчет во снах, плетёт коварный план,
Как отомстить за нанесенный урон.

Его дыхание - ледяной порыв,
Его касание - смертельный прилив.
Он ищет брешь в защите мира света,
Чтобы излить всю ярость своего гнева.

Но помни, смертный, даже в самой тьме,
Надежда тлеет, словно уголёк в золе.
И если дух твой чист, а сердце храбро,
Ты сможешь устоять пред яростью Дива.

Ведь даже падший ангел, в глубине,
Хранит осколок света, в тишине.
И может быть, когда-нибудь, вдали,
Див вспомнит, кем он был, до падения с земли.
***
Песнь о Ллао: Ткане Судеб

В безвременье, где звёзды лишь искры в глазах,
В тумане, что память вселенной хранит,
Восстал Ллао, Ткань Судеб, в вечных руках
Держащий нить жизни, что вечно звенит.

Не бог он, не демон, не смертный герой,
Он - сущность, что глубже, чем время само.
Он - шёпот вселенной, он - вечный покой,
И буря, что рвёт мирозданья дна.

Из хаоса древнего, из пустоты,
Он выткал узоры миров и времён.
В его полотне и мечты, и кресты,
И радость, и горе, и смерти закон.

Он видит рождение каждой звезды,
И падение каждой империи в прах.
Он знает все тайны, все чьи-то следы,
И помнит все вздохи, застывшие во снах.

Не молись ему, путник, не требуй даров,
Он глух к восхвалениям, к мольбам и к слезам.
Он просто плетёт, из обрывков миров,
Узор, что зовётся Судьбою, всем нам.

И если ты видишь, как нить оборвалась,
И тьма поглотила надежду и свет,
Знай, Ллао не дремлет, он просто устал,
И новую нить начинает плести в ответ.

Так слушай же, путник, мелодию нитей,
В ней шёпот Ллао, в ней дыхание звёзд.
И помни, что в ткани великих событий,
Ты, лишь узелок, но не меньше, чем мост.
***
Скелл: Песнь о Костяном Короле

Из пепла древних битв, из праха забытых богов,
Восстал Скелл, Король Костей, под сенью вечных льдов.
Не плотью он облачён, но костью, белой, как луна,
И в глазницах пустых горит холодная война.

Он был когда-то воином, чьё имя стёрто с плит,
Предательством сражённый, в забвенье позабыт.
Но жажда мести жгла, как уголь в мёртвой груди,
И тьма ответила на зов, явившись впереди.

Скелл, Король Костей, он правит царством теней,
Где души неприкаянные блуждают средь камней.
Его корона - череп, увенчанный льдом и тьмой,
А скипетр - кость дракона, что спит под мёрзлой землёй.

Он помнит вкус предательства, он помнит боль утрат,
И каждый вздох его - проклятье, каждый взгляд - возврат
К тому, что было отнято, к тому, что не вернуть,
И месть его, как ледник, способна мир свернуть.

Его армия - скелеты, восставшие из земли,
Они не знают жалости, они лишь смерть несли.
Их кости бряцают в такт с холодным ветром гор,
И каждый шаг их - эхо давно забытых ссор.

Но есть в Скелле и печаль, и тень былой любви,
Он помнит нежный взгляд, он помнит зов крови.
И иногда, в тиши ночной, когда луна бледна,
Он видит призрак той, что им была любима.

Но месть сильнее памяти, она его ведёт,
Сквозь тьму и лёд, сквозь боль, что никогда не пройдёт.
И Скелл, Король Костей, продолжит свой поход,
Пока не отомстит за всё, что было отнято.
***
Кумукуму: дух глубин бездонных

Ох, Кумукуму, дух глубин бездонных,
Чьё имя шепчет ветер над волной,
Ты, спящий в лоне вод, в пещерах тёмных,
Хранитель тайн, что скрыты под луной!

Твой лик из мрака соткан и тумана,
Глаза два уголька, что в бездне тлеют,
И чешуя, как звёздное сиянье,
На теле, что веками камни греет.

Ты древний страж, забытый богом старым,
Чья сила дремлет в каждом океане,
Ты эхо грома, в шторме ярым,
И шёпот тихий в утреннем тумане.

Когда моряк, отчаявшись, взывает,
И видит смерть в бушующей стихии,
Лишь Кумукуму, может, и спасает,
Иль в пучину уносит, как трофеи.

Не гневи же, смертный, духа моря,
Не нарушай его покой глубокий,
Иначе гнев его, как буря, вскоре
Обрушится на берег одинокий.

Молись же Кумукуму, духу древнему,
Чтоб милость ниспослал тебе в пути,
И помни, путник, в странствии неверном,
Что власть его безмерна, как стихия!
***
Парисиа: Песнь о Забытом Городе

В песках забвенья, где лишь ветер воет,
Лежит Парисиа, город-призрак, город-воин.
Его коснулась длань богов в гневе,
И память о нём угасла, словно пепел.

Когда-то, в дни, когда земля была моложе,
Парисиа гордо возвышалась, словно роза.
Её башни, словно пальцы, тянулись к небу,
А улицы звенели смехом, словно трелью.

Там жили мудрецы, чьи знания бездонны,
И воины, чьи копья были словно молнии.
И правил городом король, чьё сердце было чистым,
А воля твердой, словно камень гранита.

Но гордость, словно яд, проникла в души,
И зависть, словно змея, начала душить.
Король забыл о справедливости и чести,
И алчность затмила свет в его сердце.

Он возжелал богатств, что не принадлежали,
И войну развязал, о которой не мечтали.
Боги, видя это зло, отвернулись в гневе,
И проклятие пало на город в мгновенье.

Земля разверзлась, словно пасть чудовища,
И пламя поглотило башни и жилища.
Крики ужаса смешались с грохотом камней,
И город исчез в пучине огненных дней.

Лишь пепел и руины остались на месте,
Напоминая о гордости и мести.
И ветер, словно призрак, бродит по пескам,
Напоминая о Парисиа, городе-обмане.

Но говорят, что где-то в глубине песков,
Скрыты врата в забытый мир богов.
И если сердце чисто, а помыслы светлы,
То можно услышать шёпот Парисиа, из мглы.

И, может быть, когда-нибудь, в час рассвета,
Парисиа восстанет из пепла и света.
И снова зазвенит смех на её улицах,
И мудрость воссияет в её жилищах.

Но помните, путник, идя по этим землям,
Гордость и алчность - худшие из бедствий.
Ибо Парисиа - урок для всех живущих,
О том, что даже самый сильный город рухнет.

И лишь смирение и справедливость спасут,
От гнева богов и от забвения пут.
Слушайте ветер, он шепчет о Парисиа,
О городе, что был, и городе, что снится.
***
Парьякака: Песнь о Грозе и Воде

В веках, когда мир был юн и дик,
Когда боги ходили по земле,
В Андах, где небо льдом покрыто,
Родился Парьякака, в грозной мгле.

Пять соколов, что в камне спали,
Вдруг ожили, взмахнув крылом.
Из клювов их вода хлыстала,
И гром раскатился над хребтом.

То Парьякака, бог-воитель,
Явился миру, грозен, смел,
Владелец молний, повелитель
Снегов, что вечно он хранил.

Он странствовал по горным тропам,
Встречал людей, их нужды зная.
И часто, в облике простом,
Он мудрость им свою давал, скрывая

Свою божественную суть.
Но зло всегда таится рядом,
И гордый бог познал и грусть,
Столкнувшись с коварством и обманом.

Однажды, в праздник урожая,
Когда народ ликовал и пел,
Явился бог, что тьму рождает,
Чтоб радость эту в прах развеять.

Но Парьякака, в гневе праведном,
Восстал, как буря, как лавина!
И молнии, как стрелы, жадно
Пронзили тьму, что мир затмила.

И победил он зло коварное,
Вернул народу свет и мир.
И с тех пор, в горах, где вечно царствует
Его стихия, грозный пир.

Его зовут, когда засуха душит,
Когда земля иссохла вся.
И Парьякака слышит, рушит
Преграды, воду принося.

Так помните, потомки, силу гор,
И мудрость бога, что их охраняет.
И Парьякака, вечный, грозный взор,
Над Андами всегда сияет.

Он в каждом камне, в каждой капле вод,
В раскатах грома, в снежной буре.
Он - бог, что вечно нас ведёт,
К земле, что плодородна и чиста, в лазури.
***
Пройт: Песнь о Ткане Времени

В начале был лишь Хаос, без формы и без сна,
И в пустоте безбрежной, как искра, родилась Она.
Пройт, Ткачиха Времени, с глазами цвета звёзд,
Владела нитью судеб, сплетая жизни мост.

Из тьмы первоначальной, из пепла и огня,
Она соткала полотно, где день сменял ночь дня.
Её пальцы ловко двигались, плетя узор судьбы,
И каждый стежок рождал мир, где жили ты и мы.

Из нитей серебристых - мечты и свет надежд,
Из нитей золотых - любовь, что не знает бед.
Из нитей алых - страсть, что пламенем горит,
Из нитей черных - боль, что в сердце говорит.

Но Пройт не всемогуща, хоть властвует над всем,
Её полотно хрупко, подвержено ветрам.
И Хаос, что был прежде, стремится всё пожрать,
И нити разорвать, и мир в ничто низвергать.

Тогда Пройт призывает героев, храбрых духом,
Чтоб защитить её творенье от мрака и разрухи.
Они сражаются с чудовищами, что из тьмы пришли,
И нити судьбы спасают, что чуть не оборвали.

И каждый подвиг, каждая жертва, каждый вздох,
Вплетаются в полотно, как новый, яркий штрих.
И Пройт, Ткачиха Времени, с улыбкой наблюдает,
Как мир, ею созданный, живёт и процветает.

Так помните же, смертные, о силе нити той,
Что связывает вас вместе, ведёт вас за собой.
И берегите полотно, что Пройт для вас сплела,
Ибо в ней заключена вся ваша жизнь и судьба.

И если вдруг почувствуете, что нить слаба,
Вспомните о героях, что сражались за тебя.
И сами станьте нитью, что мир наш укрепит,
И Пройт, Ткачиха Времени, вас благословит.
***
Агоге: Песнь Закалённых Душ

В долине Эврота, где тень Тайгета спит,
Где ветер горный шепчет древний миф,
Рождались воины, не знавшие пощады,
Закалённые в горниле Агоге, как сталь.

Семь лет от роду, от матери отлучены,
В казармы строгие, где сон, лишь краткий миг.
Лишь грубый плащ, да ложе из тростника,
И голод спутник верный, что учит выживать.

Учителя суровы, как скалы те Тайгета,
Вбивали в души кодекс чести и войны.
Молчать, терпеть, повиноваться беспрекословно,
И умирать за Спарту, не дрогнув ни на миг.

Игры жестоки, кулачные бои,
Воровство дозволено, но пойман, будешь бит.
Так проверялась хитрость, ловкость и смекалка,
Чтоб в битве выжить, врага обмануть.

Раз в год, на алтаре Артемиды Ортии,
Бичевали юношей, до крови, до костей.
И кто не дрогнет, не издаст ни звука боли,
Тот доказал, что дух его силён и тверд.

И вот, из мальчиков, рождались воины,
Бесстрашные, могучие, как львы.
Фаланга спартанская - стена из щитов,
Непобедимая, пока стоит хоть один.

Агоге не просто школа, а кузница душ,
Где слабость выжигалась огнём и болью.
И каждый спартанец, прошедший этот ад,
Был готов умереть за Спарту, за свой народ.

Так пели древние барды, о силе спартанцев,
О мужестве, рожденном в горниле Агоге.
И эхо этой песни, сквозь века доносится,
Напоминая о цене свободы и победы.
***
Таранис: Громовержец Кельтских Небес

В небесах, где вихри пляшут дико,
И тучи серые плетут свой хоровод,
Восседает Таранис, владыка,
Чей гнев подобен молнии приход.

С колесом огненным в руке могучей,
Он правит громом, ветром и дождём,
И голос его, как рык ревучей
Стихии, что бушует за окном.

Его алтари кровью обагрены,
Жертвы приносят, дабы умилостивить гнев,
Ведь Таранис, как бог, непокоренный,
Не терпит лжи, не терпит он измен.

Он воин, защитник, страж племени,
Чья сила в ярости, в безудержном огне,
И в каждом раскате грома слышим мы
Его величие, что дарит он земле.

Когда же буря стихнет, и проглянет
Сквозь тучи луч, пронзающий мрак,
То Таранис, быть может, взглянет
С улыбкой, что рассеет всякий страх.

Ибо он не только гнев и разрушение,
Но и защита, сила, и опора,
Он - Таранис, кельтское вдохновение,
Владыка неба, грома и простора.
***
Лугус: Песнь о Свете и Мастерстве

Из тьмы веков, из шёпота ветров,
Рождается Лугус, бог тысячи даров.
Лик его светел, как летнее солнце в зените,
Глаза, как звёзды, что в ночи бездонной зримы.

Он - мастер на все руки, искусный творец,
Кузнец и плотник, врач и мудрый жрец.
Его копьё - молния, что пронзает мрак,
Его арфа - песня, что исцеляет всяк.

Он - бог торговли, что ведёт караваны,
Через горы, реки, сквозь пустыни и страны.
Он - покровитель ремёсел, что дарит вдохновение,
И учит смертных мастерству, даря им озарение.

В руках его - судьба, сплетённая из нитей,
Он видит прошлое, грядущее, все события.
Он знает тайны трав, что лечат раны тела,
И мудрость древних, что в книгах уцелела.

Когда война грозит, он встаёт во главе войска,
Его щит сияет, как небесная полоска.
Он - воин храбрый, что не знает страха и сомнений,
И защищает свой народ от бед и разрушений.

Но больше всего он любит мир и созидание,
И учит смертных ценить каждое мгновение.
Он - бог искусства, что дарит красоту,
И вдохновляет на подвиги, на веру и мечту.

Так восславим Лугуса, бога света и мастерства,
Что дарит нам надежду, веру и любовь всегда!
Пусть имя его звучит в песнях и легендах,
И свет его сияет во всех наших деяниях!
***
Темимимиликитлан: Песнь о Забытом Городе

В дымке времён, за горными хребтами,
Где солнце пьёт росу из чаши трав,
Лежал Темимимиликитлан, град мечтами
Тканый, что ныне лишь легенды прав.

Не знали люди золота и стали,
Их боги жили в шелесте листвы,
Их храмы - рощи, где ветра играли,
Их жертвы - песни утренней росы.

Темимимиликитлан, град гармонии,
Где каждый зверь был братом и слугой,
Где птицы пели дивные симфонии,
И реки несли мир и покой.

И правил им Темимиль, мудрый вождь,
Чей взгляд был ясен, как небесный свод,
Он слышал голос трав, он знал, что ложь
Разрушит мир, что предками был взят.

Но тьма пришла, крадучись, как туман,
В сердца людей посеяла раздор,
Забыли клятвы, предали свой клан,
И жажда власти затмила их взор.

Война вспыхнула, как лесной пожар,
Брат шёл на брата, кровь лилась рекой,
И боги отвернулись, видя этот кошмар,
Покинув город, преданный судьбой.

Темимиль, скорбя, взошёл на горный пик,
И воззвал к духам, к силам древних лет,
"Спасите город! - кричал он, - хоть на миг!
Иначе память о нём сотрёт рассвет!"

И духи вняли, землю потрясли,
И град Темимимиликитлан исчез,
В объятья гор навеки унесли,
Оставив лишь легенду, словно лес.

Теперь лишь ветер шепчет имена,
И эхо помнит звонкие слова,
Темимимиликитлан - лишь тишина,
И песнь о городе, что умерла едва.

Но верят старцы, что однажды вновь,
Когда сердца очистятся от зла,
Темимимиликитлан явит свою любовь,
И мир увидит, что надежда жива.
***
Гирдкух: Песнь о Стальной Горе

Вздымается Гирдкух, стальная твердыня,
Где небо целует вершину седую.
Не помнит она ни начала, ни края,
Лишь вечность хранит в своей каменной груди.

Когда мир был молод, и боги творили,
Из сердца земли, из огня и металла,
Воздвигли Гирдкух, неприступную крепость,
Защиту от тьмы, что из бездны восстала.

Герои приходили, искали бессмертья,
Пытались взобраться на склоны крутые.
Но сталь отвечала лишь холодом смерти,
И ветер шептал им проклятья пустые.

Внутри Гирдкуха, в пещерах глубоких,
Маги древнейшие знанья хранили.
Они говорили с духами камней,
И тайны вселенной им были открыты.

Не раз у подножья кипели сраженья,
Орды чудовищ, полчища варваров диких,
Пытались сломить неприступную стену,
Но сталь Гирдкуха стояла великой.

И сказано в древних пророческих книгах,
Что в час, когда солнце померкнет навеки,
Герой, чистый сердцем, взойдёт на вершину,
И Гирдкух откроет ему свои двери.

И будет он владеть силой стали и камня,
И тьму победит, и вернёт миру свет.
Но кто он, герой, что судьбою избранный?
Об этом лишь знает Гирдкух, и ответа нет.

Так стоит Гирдкух, стальная твердыня,
На страже покоя, на страже надежды.
И ждёт своего часа, и ждёт своего героя,
В безмолвной молитве, в объятьях безбрежных.
***
Хулагу: Песнь о Железном Волке

В степях бескрайних, где ветер воет дико,
Родился воин, судьбой отмеченный лихо.
Хулагу имя, гром в небесах звучащий,
Из рода Чингиза, силу в себе таящий.

Он волк железный, в броне закованный крепко,
Взор его острый, как лезвие, метко.
Не знает жалости, не ведает пощады,
Лишь воля хана - закон и награда.

С востока двинулся, как буря песчаная,
Сметая города, как трава увядшая.
Багдад, оплот веры, пред ним склонился в прах,
И кровь рекой лилась, в его победных шагах.

Он разрушитель, он кара небесная,
Огнём и мечом творит дела чудесные.
В его глазах горит пламя ярости,
И дрожит земля от его безжалостности.

Но в сердце волка, под броней стальной,
Таится искра, что не подвластна войне злой.
Он любит степи, простор и свободу,
И помнит предков, чтит их породу.

Он строит царство, на костях и пепле,
Где сила закона, где воля крепнет.
И пусть проклинают его имена,
Он - Хулагу, вождь, чья слава вечна!

И будут помнить его деяния,
И страх, и мощь, и завоевания.
Хулагу, волк железный, в степях навек,
Чья тень лежит на времени, как мрак.
***
Ноденс: Зов из Бездны

Из глубин, где тьма клубится вечно,
Где звёзды гаснут, словно искры в пепле,
Восходит Ноденс, древний и могучий,
Владыка Бездны, повелитель тучи.

Он лик морской, из пены рождённый,
С глазами, как два океана тёмных,
В его руках трезубец из костей,
И шепчет ветер сказки про теней.

Он правит расами, что в бездне спят,
Где чудовища из мрака восстают,
Где свет не проникает, лишь эхо стонов,
И Ноденс слышит зов их непреклонный.

Когда луна багряной кровью льётся,
И море в ярости безумной бьётся,
Тогда он явится, из пены восставая,
И голосом, как гром, мир сотрясая.

Он призовёт из бездны легионы,
И хлынут твари, тьмой вооружённы,
Разрушат храмы, города сожгут,
И в хаос мир земной они ввергнут.

Но есть надежда, слабый луч во мраке,
В молитвах чистых, в вере без оглядки,
Что Ноденс, хоть и грозен, справедлив,
И к тем, кто честен, будет милостив.

Так слушайте же шёпот океана,
И помните о власти великана,
Что в бездне дремлет, ждёт своего часа,
Ноденс, владыка тьмы, владыка хаоса.
***
Эпона: Песнь о Конебогине

В тумане рассветном, где росы дрожат,
Где ветер играет в гривах коней,
Является Эпона, чей взор благодать,
Богиня, хранящая табуны полей.

Она восседает на белом коне,
Чья поступь легка, словно шёпот листвы,
В руках её яблоко - символ весны,
И жизни, что бьётся в каждом листе травы.

Рождённая в роще священной дубов,
Вскормлённая молоком небесных кобыл,
Эпона - хранительница древних родов,
И тайных троп, что мир смертных забыл.

Её почитали галлы и кельты,
Взывая к ней в битвах и мирных трудах,
Просили защиты для стад и для деток,
И щедрого урожая на нивах, в полях.

Она - покровительница всадников смелых,
Чей дух не сломить ни бурей, ни тьмой,
Эпона дарует им силу и веру,
И путь освещает звездой золотой.

Когда же луна серебрится в ночи,
И тени танцуют в лесной тишине,
Эпона ведёт табуны в небеса,
Где звёзды мерцают в вечной вышине.

Так славься, Эпона, богиня коней,
Чья мудрость и сила - источник добра,
Пусть вечно звучит твоя песнь в тишине,
И память о тебе не умрет никогда!
***
Легенда о Ковентине: Песнь Озера и Святого

В долине сумрачной, где горы спят веками,
Где ветер шепчет сказки древних дней,
Лежит озеро, зеркало с небесами,
И имя носит - Ковентин, святой.

Не воин он, не рыцарь в блеске стали,
Не царь, чья власть над смертными крепка.
Он пастух был, с душой, что не знала печали,
И сердце чистым, словно родника вода.

Он пас овец на склонах изумрудных,
И с птицами делил свой скромный хлеб.
Но взор его, исполненный премудрых,
В себе хранил небесный, тихий свет.

Однажды, жажда мучила стада,
И солнце жгло безжалостно траву.
Ковентин, к небу вознеся тогда,
Молитву тихую промолвил, как траву.

И чудо свершилось! Земля задрожала,
И трещина пронзила горный склон.
Вода хлынула, светлая, живая,
И озеро явилось, словно сон.

В его глубинах, словно в колыбели,
Он поселился, от мирской суеты.
И рыба, словно ангел в белом теле,
Кормила старца, полная доброты.

Он жил в гармонии с природой дикой,
И мудрость черпал в шёпоте ветров.
И люди шли к нему, с душой великой,
Ища ответы на вопросы веков.

Он исцелял больных, дарил надежду,
И словом добрым утешал сердца.
И озеро, храня его одежду,
Свидетельствовало о святости отца.

И вот, однажды, ангел к нему явился,
И повелел оставить тихий кров.
И Ковентин, смиренно покорился,
И в мир пошёл, неся святую любовь.

Он странствовал, проповедуя ученье,
И чудеса творил, где б ни ступал.
И озеро, в знак его благословенья,
Навеки имя Ковентина приняло.

И до сих пор, в долине сумрачной,
Сияет озеро, как вечный свет.
И шепчет ветер сказку о пастухе,
О Ковентине, чьим именем оно согрето.

Так помните же, люди, о святом,
Что жил в гармонии с природой и душой.
И озеро, храня его покой,
Напомнит вам о доброте большой.
***
Песнь о Пицене, рождённом бурей и морем

Вздымались волны, словно гривы коней,
И небо рвало ярость громовая.
В тот час, когда стихии в дикой ссоре
Рождали хаос, тьму не унимая,

Из пены морской, под раскаты грома,
Явился Пицен, сын бури и прибоя.
В глазах его плескалась бездна моря,
А голос был подобен ветру воя.

Он был могуч, как скалы у обрыва,
И сердце его билось в такт волнам.
Он странствовал по берегам суровым,
Искал ответы в шёпоте песков.

Он говорил с дельфинами игриво,
И чайки доверяли ему тайны.
Он знал язык приливов и отливов,
И помнил песни древние, бескрайние.

Однажды, в грот хрустальный он забрёл,
Где нимфы хоровод водили лунный.
Они ему поведали про дол,
Где спит дракон, хранитель силы чудной.

Пицен отправился в долину ту,
Сквозь чащу тёмную, где страх таится.
Он победил дракона в честном бою,
И силу ту в себе сумел вместить.

Он стал защитником прибрежных стран,
От бедствий, от чудовищ и от скверны.
Он правил справедливо, мудро, 
И имя Пицена звучало верно.

И до сих пор, когда бушует шторм,
И волны бьются о скалистый берег,
В них слышится далекий, властный зов,
Напоминающий о Пицене, герое.

И верят люди, что когда беда,
Над морем нависнет чёрной тучей,
Пицен вернётся, как и прежде, тогда,
И защитит их силой неминучей.
***
Рагнар: Сага о Волчьем Взоре

В тумане северных морей, где буря воет дико,
Родился Рагнар, сын ветров, с душой, что словно льдина.
Глаза его, как волчий взгляд, пронзали тьму и холод,
И в сердце билось лишь одно - отвага, дерзость, голод.

Он рос, как дуб, в суровой мгле, впитав в себя стихию,
И меч его, как молния, сверкал, не зная миру.
Он слышал зов Вальхаллы гром, и жаждал славной битвы,
И в каждом взмахе топора он видел лик судьбы.

Он плыл на драккаре своём, сквозь штормы и туманы,
Грабя прибрежные земли, сжигая города и страны.
Он был грозой для англичан, кошмаром для французов,
И имя Рагнара гремело, как гром небесных кузов.

Он брал Париж, как спелый плод, не дрогнув перед стенами,
И золото текло рекой, к его могучим дланям.
Он пил из черепов врагов, смеясь над их бессильем,
И слава Рагнара росла, питаясь кровью, пылью.

Но боги, видя гордый нрав, решили испытать героя,
И бросили его в змеиный ров, где яд струился злобой.
И там, в объятьях смерти лютой, он не сломился духом,
А пел о битвах и победах, с презрением к недугу.

"Как рады будут поросята, узнав, как страдает старый кабан!" -
Промолвил Рагнар, умирая, и в небо взмыл, как ураган.
И в Вальхалле, средь павших воинов, его встречали с честью,
Ведь Рагнар Лодброк, сын ветров, навеки обрел бессмертие.

И до сих пор, когда бушует шторм, и волны бьют о скалы,
Мы слышим эхо голоса его, сквозь ветра перекаты.
И помним сагу о герое, о волчьем взгляде Рагнара,
Чья слава вечно будет жить, в легендах и балладах.
***
Ламия: Песнь о Матери-Чудовище

В тени олив, где лунный свет дрожит,
Жила Ламия, чья красота пленит.
Царица Ливии, возлюбленная Зевса,
В глазах её горела искра небес.

Но гнев Геры, как буря, налетела,
И счастье Ламии в пепел обратила.
Детей её, рождённых от любви богов,
Убила Гера, не знавшая оков.

Искалеченная горем, обезумев от тоски,
Ламия прокляла свои материнские дни.
Краса её увяла, в злобу обратясь,
И в чудовище ужасное она превратилась.

Змеиным хвостом обвила она песок,
Исказилось лицо, в нём застыл упрек.
Глаза, что сияли небесной звездой,
Теперь горели безумной, голодной тоской.

Она бродила в ночи, словно призрак печали,
Искала детей, что у неё отняли.
И если слышала плач младенца в тиши,
То крала его, чтобы боль свою заглушить.

Ламия, мать-чудовище, символ утраты и зла,
В её крике слышна боль, что мир обожгла.
Она вечно скитается, проклятая богами,
Напоминая о том, что творится с матерями,

Когда отнимают у них самое дорогое,
Когда сердце разбито, и нет ничего святого.
И в шёпоте ветра, в ночном тихом стоне,
Слышна песнь Ламии, о материнской боли.
***
Геймир: Песнь о Ледяном Великане

Из тьмы Нифльхейма, где вечный холод спит,
Восстал Геймир, великан ледяной.
Его дыханье - буран, его поступь - сдвиг плит,
И взор его - как месяц, бледный и пустой.

Он древний, как иней, что землю облепил,
Он старше гор, что в небо гордо взнеслись.
Он помнит время, когда мир ещё не жил,
Когда лишь хаос в пустоте клубился.

Из капель яда, что Эливагар рождал,
И теплой искры, что Муспелльхейм дарил,
Он, первый великан, изо льда себя создал,
И в мир пустой свой ледяной след проложил.

Он пил из вымени коровы Аудумлы,
Что лизала камень, солёный и сухой.
И из-под языка её, как из земли,
Бури родился, Бури - предок богов.

Геймир, отец всех великанов ледяных,
В его крови - бураны, в его костях - скалы.
Он спал, и пот его, как реки, тек с крутых
Его плечей, рождая новых исполинов.

Но боги, дети Бури, восстали против тьмы,
Против хаоса, что Геймир воплощал.
Один, Тор, Вили и Ве, сыны судьбы,
На битву с великаном ледяным призвали.

И грянул гром, и молнии пронзили мрак,
И Тор, с Мьёльниром в руке, на Геймира напал.
Взметнулись льды, и рухнул мир во мрак,
Когда великан под ударом Тора пал.

Из тела Геймира мир новый был рождён,
Из крови - море, из костей - горы встали.
Из черепа - небеса, что звёзд полны,
А из волос - леса, что землю обнимали.

Так пал Геймир, великан ледяной,
Но память о нём живёт в буранах зимних.
И каждый ледник, что скользит над землёй,
Напоминает о силе его былинной.

И шепчут ветры в горах ледяных,
О Геймире, отце всех великанов.
И в осколке льда, в снежном вихре,
Живёт эхо его древнего, ледяного зова.
***
Песнь о Бьёрне, Медведе-Воине

В тумане севера, где скалы бьют волну,
Родился Бьёрн, дитя суровой старины.
Не в колыбели мягкой, а в пещере ледяной,
Вскормлён медведицей, силой наделён земной.

Его глаза, как льдинки, в них ярость и покой,
Владел он топором, как будто собственной рукой.
Не ведал страха Бьёрн, лишь жажда битвы в нём,
И имя его гремело, как гром над ледником.

Он странствовал по миру, сквозь бури и снега,
Сражался с троллями, что вышли из мрака.
Один лишь взмах топора и падал враг ничком,
И кровь его багрянила заснеженный холм.

Однажды встретил Бьёрн дракона в горной мгле,
Что золото стерёг в пещере на скале.
Дыханье пламени опалило бороду,
Но Бьёрн не отступил, презрев свою судьбу.

Он прыгнул на дракона, вцепился в чешую,
И топором своим пробил ему броню.
Дракон взревел от боли, и рухнул в пропасть вниз,
А Бьёрн, покрытый кровью, вернулся на карниз.

Он взял себе сокровище, не ради серебра,
А чтобы доказать, что сила в нём жива.
И слава о герое летела по земле,
О Бьёрне, Медведе-Воине, в северной стране.

И говорят, что дух его, в медведя обратясь,
Бродит по лесам, храня покой и власть.
И если ты услышишь рык в ночной тиши,
Знай, это Бьёрн, Медведь-Воин, стережет твои шаги.
***
Элла: Песнь о Забытой Богине

В тени Олимпа, где боги пируют,
И гром Гефеста куёт небеса,
Забытая Элла, в печали тоскует,
Скрывая в сердце былые чудеса.

Она была богиней рассветной росы,
Что жемчугом чистым ложилась на травы,
И шёпотом ветра, сквозь сонные сны,
Дарила надежду, что мир будет правый.

Её волосы - золото солнца восхода,
Глаза - глубина океанских морей,
И поступь легка, словно песня природы,
Что слышится в шелесте юных ветвей.

Но зависть богов, словно яд, просочилась,
В их души бессмертные, полные зла.
За красоту Эллы, она поплатилась,
И память о ней, словно пепел, ушла.

Её имя стёрто из древних скрижалей,
Её лик не найти средь божественных лиц.
Лишь эхо легенд, в далекой печали,
Напоминает о ней, средь забытых страниц.

Но если ты утром, увидишь росинку,
На лепестке розы, дрожащей слегка,
Почувствуй дыхание Эллы, невинной,
И вспомни богиню, что ждёт сквозь века.

И может быть, вера твоя и надежда,
Вернут ей былое величие вновь,
И Элла, воскреснув, как прежде,
Наполнит мир светом, любовью!
***
Хвитсерк: Песнь о Белом Плаще

В землях Дании, где море бушует,
И ветер с севера воет тоской,
Родился воин, чья слава ликует,
Хвитсерк, сын Рагнара, с душой огневой.

Белый плащ, словно снег на вершинах,
Он носил, как символ своей чистоты,
Но в глазах его пламя невинно,
Горело жаждой великой борьбы.

С братьями вместе, в ладьях драконовых,
Он плыл по волнам, покоряя моря,
И меч его, острый и грозный,
Крошил щиты, словно хрупкий хрусталь.

В Ирландии бился, в Англии правил,
И кровь врагов орошала поля,
Хвитсерк, бесстрашный и славный,
Не знал ни страха, ни боли, ни зла.

Но судьба, как море, коварна и зыбка,
И даже герою не избежать рока,
В землях восточных, в объятьях змеиных,
Нашёл он смерть, одинокий и строгий.

Коварные гунны, в обман его ввергли,
В огонь бросив, как жертву богам,
Но даже в пламени, дух его дерзкий,
Не сломлен был, не покорился врагам.

"Я не боюсь смерти!" - воскликнул он громко,
"Я умру с улыбкой, как истинный викинг!
Пусть слава моя, как эхо далекое,
Звучит в веках, сквозь время и лики!"

И пламя взметнулось, лизнув его тело,
Но дух его взмыл, к Вальгалле стремясь,
Хвитсерк, герой, чья жизнь пролетела,
Оставил легенду, что будет жить смеясь.

Так помните, люди, о воине белом,
О Хвитсерке, сыне Рагнара Лодброка,
Чья храбрость и честь, как знамя над миром,
Вдохновляют на подвиги, словно пророчество.
***
Вальгалла: Песнь Павших Героев

В чертогах златых, где пируют боги,
Сияет Вальгалла, обитель отваги.
Туда, где Один, Всеотец могучий,
Приемлет героев, павших в сече лютой.

Не смерть, а триумф, не скорбь, а веселье,
Ждёт воинов храбрых, чьё сердце горело
В бою за честь, за родину, за веру,
Чья кровь обагрила землю севера.

Валькирии девы, крылатые воительницы,
Спускаются с неба, как молнии искристые.
Они выбирают достойных, бесстрашных,
И в Вальгаллу несут, сквозь бури ужасные.

Там, в зале огромном, столы накрыты,
Медовуха льётся рекой, не испиты.
Эйнхерии, воины вечные, пируют,
И подвиги славные свои вспоминают.

Каждый день они бьются, не зная пощады,
В сраженьях учебных, где нет им преграды.
А вечером снова, за пиршественным столом,
Забывают о битвах, о горе былом.

И ждёт их Рагнарёк, последняя битва,
Когда мир содрогнется, и небо разбито.
Тогда эйнхерии, плечом к плечу стоя,
Сразятся с чудовищами, за Асгард святой.

Так славься Вальгалла, обитель героев,
Где вечная слава, и нет больше боли.
Где Один Всеотец, мудрый и сильный,
Награждает отважных, духом обильных.

Пусть песня Вальгаллы летит над мирами,
Напоминая смертным о вечной славе.
И вдохновляет на подвиги смелые,
Чтобы в Вальгаллу попасть, после жизни бренной.
***
Песнь о Сигурде, Змееборце

В тумане древнем, где боги правили,
Родился воин, судьбой отмеченный.
Сигурд, герой, чьё имя славилось,
Взращённый Регином, кузнецом увечным.

Регин ковал мечи, но сердце жаждало
Сокровищ Фaфнира, змея могучего.
И Сигурд, юный, силой обладал,
Чтоб вызов бросить чудищу живучему.

"Грам" - меч чудесный, вновь перекованный,
Оружие отцов, что спало в древе.
И Сигурд, им вооружённый, словно богом,
Отправился в путь, судьбе навстречу.

Он вырыл яму, хитростью ведомый,
И ждал, когда Фaфнир, злобой дыша,
По тропе к водопою полезет огромный,
Змеиной чешуёй, как броней, защищённый.

И вот он явился, грозный и страшный,
Земля дрожала под его весом.
Сигурд, не дрогнув, в сердце ужасное
Вонзил свой меч, пронзив его насквозь.

Фaфнир повержен, кровь его хлынула,
Окрасив землю багряным цветом.
И Сигурд, победитель, силу почувствовал,
Владея кладом, что змей хранил веками.

Но Регин, жадный, алчный и коварный,
Потребовал сердце змея для себя.
И Сигурд, послушный, сердце отварное
Жарил на огне, у костра сидя.

Коснувшись пальцем, обжегшись нечаянно,
Он кровь змеиную вкусил невольно.
И птицы леса, голосом странным,
Ему поведали правду, что скрыта довольно.

О предательстве Регина, о жажде власти,
О кознях тёмных, что плелись вокруг.
И Сигурд, поняв, что нет в нём счастья,
Отсек Регина голову, разомкнув порочный круг.

Так Сигурд, Змееборец, стал героем,
Чья слава гремела в веках грядущих.
Но путь его был тернист и полный воем,
И ждали его испытания, всё более жгущие.

Ведь золото Фaфнира, проклято было,
И судьбы нити сплетались в узел тугой.
И ждала его встреча с девой дивной,
Брюнхильдой спящей, под стражей огненной.

Но это уже другая история,
О любви и предательстве, о боли и чести.
А здесь, в этой песне, лишь слава героя,
Сигурда, Змееборца, в веках воспета!
***
Фaфнир: Песнь о Драконе и Злате

В пещере мрачной, где тень живёт,
Лежал Фaфнир, змеиный род.
Не воин славный, не мудрый скальд,
А зверь, что жадность в сердце таит.

Когда-то Хрейдмар, отец его был,
И золото Андвари он получил.
Проклятый клад, что жизнь сломал,
И братьев в ненависть он обратил.

Фaфнир, сильнейший из сыновей,
За золото убил он брата!
И в змею обратился, чтоб охранять,
Сокровище, что не мог отдать.

Веками спал он на злате том,
Дыханьем ядовитым жёг кругом.
Никто не смел, к пещере подойти,
Лишь ветер воем мог его будить.

Но рок настигнет даже зверя,
И храбрый воин к нему придёт,
Что сможет дракона он победить,
И мир от зла Фaфнира освободить.

Сигурд, герой, отвагой полон,
В яму зарылся, хитростью пленён.
Когда Фaфнир полз к реке испить,
Сигурд копьём сумел его сразить.

Кровь дракона, ядом полна,
Обожгла Сигурда, но не сломила его.
Он сердце зверя съел, чтоб мудрость обрести,
И тайны рун в себе найти.

Но золото Фaфнира, проклятый клад,
Ещё принесёт немало бед и утрат.
Ибо жадность, что в драконе жила,
В сердцах людей ещё не умерла.

Так помните, люди, эту песнь о зле,
О жадности, что губит на земле.
И пусть Фaфнир, дракон из тьмы,
Напоминает, как опасны мы.
***
Герот: Песнь о Падшем Герое

Герот, Воин Севера, чьё имя внушало трепет,
Чей меч, "Ледяной Клык", пил кровь врагов без счёта.
Он защищал слабых, карал злодеев,
И слава его гремела от моря до моря.

Но гордость, словно змея, обвила его сердце.
Забыв о смирении перед богами, он возжелал власти,
Возомнил себя равным громовержцу Тору,
И дерзко бросил вызов небесам.

Боги разгневались на дерзость смертного.
Тор, с грохотом обрушил свой молот на землю,
Расколов её под ногами Герота.
Земля разверзлась, поглотив гордого воина.

Но даже в падении Герот не сломился.
Он сражался с чудовищами подземного мира,
С демонами тьмы, что жаждали его души,
И даже там, в бездне, его меч не знал покоя.

Говорят, что Герот не погиб окончательно.
Его дух, закалённый в пламени битв,
Блуждает между мирами, ожидая часа,
Когда мир вновь будет нуждаться в его силе.

И когда настанет час великой нужды,
Когда тьма поглотит свет, а надежда угаснет,
Герот вернется, чтобы сразиться за мир,
И его "Ледяной Клык" вновь обагрится кровью врагов.
***
Абиманью: Эхо Битвы, Пламя Героизма

В Курукшетре поле, багряном от крови,
Где грохот колесниц затмил голос любви,
Стоял Абиманью, юный и смелый,
Наследник Арджуны, духом умелый.

Его мать Субхадра, когда он был в чреве,
Слушала Кришну, мудрейшего в мире,
Как тот рассказывал о чакравьюхе,
О тайном строе, что смерть несёт в звуке.

Но сон прервал повествованье святое,
И тайна входа осталась сокрытой,
Лишь вход познал Абиманью невинный,
А выход - увы, был ему не постижим.

И вот, в окружении врагов бесчисленных,
Он бился как лев, яростный, истинный.
Дрона, Карна, Дурьодхана - все против него,
Но юный герой не боялся ничего.

Стрелы свистели, как змеи шипящие,
Мечи сверкали, как молнии блестящие.
Он рушил ряды, как буря деревья,
Врагов повергая в немое забвенье.

Но правила битвы забыты в тот час,
Когда семеро воинов напали в раз.
Оружие сломано, колесница разбита,
Но дух Абиманью остался не сбитым.

Он бился руками, зубами, ногами,
Сражался за честь, за правду, за знамя.
И пал он, герой, на поле сраженья,
Оставив в сердцах скорбь и смятенье.

Но имя его, как эхо далекое,
Звучит сквозь века, яркое, высокое.
Абиманью - символ отваги и чести,
Навеки запечатлён в нашей повести.

Он юный герой, что смерть презирал,
И подвигом славным себя прославлял.
Абиманью - пламя, что ярко горело,
И в памяти нашей навеки засело.
***
Меликерт: Песнь Моря и Материнской Скорби

В пучине Эгейской, где волны играют,
И солнце целует лазурный простор,
Легенда о мальчике, что морем стал, витает,
О Меликере, чья жизнь - горький укор.

Ино, царица, безумством объята,
Гнев Геры, богини, на плечи лёг.
В объятьях безумия, судьбой проклята,
Сын Меликерт - лишь пепел и снег.

Атамант, муж Ино, в безумном порыве,
Сын Леарх пал жертвой его слепой ярости.
Ино, спасаясь от мужа, в отчаянье диком,
С Меликертом бросилась в морские страсти.

С утеса высокого, в пену кипящую,
В объятьях друг друга, нашли они смерть.
Но Посейдон, владыка морей, всемогущий,
Решил их бессмертием одарить, узрев их скорбь.

Ино стала Левкотеей, богиней морской,
Защитницей путников, в бурю попавших.
А Меликерт, мальчик, что был так юной душой,
Стал Палемоном, богом, спасающим плавающих.

Теперь он плывёт в лазурных просторах,
С дельфинами дружит, играет с волной.
Забыв о безумии, о горе и страхах,
Он - Палемон, бог, вечно молодой.

Но шепчут ветра, что в штормовую ночь,
Когда море бушует, и небо в огне,
Слышен плач Левкотеи, материнской мощи,
О сыне Меликере, что стал ей вдвойне.

И каждый моряк, в беду попавший,
Взывает к Палемону, о помощи моля.
И он, услышав, из пучины всплывающий,
Ведет корабли к тихой гавани, любя.

Так помните, люди, о материнской скорби,
О мальчике, ставшем богом морским.
И в каждой волне, что бьётся о берег,
Услышьте отголосок легенды о Меликере, вечном.
***
Палемон: Песнь морской судьбы

Волна рождалась, пенясь и бурля,
И ветер пел над гладью Эгейской.
Там Инo, безумная, скорбя,
Бежала от судьбы своей злодейской.

В руках несла младенца, словно дар,
Последнюю надежду, луч спасения.
Безумие клубилось, словно пар,
И шептало о смерти, о забвении.

Она звала Посейдона, грозный бог,
Молила о защите, о пощаде.
И бросилась в пучину, словно вздох,
В объятья вод, в холодную прохладу.

Но боги, видя горе и отчаянье,
Решили изменить судьбы теченье.
Не дали утонуть в морском молчании,
А даровали новое рожденье.

Инo стала Левкофеей, богиней белой,
Защитницей моряков, в бурях тонущих.
А маленький младенец, телом смелый,
Палемоном стал, богом помогающим.

Он правил дельфинами, резвясь в волнах,
И корабли сопровождал в пути.
Внимал молитвам, в горестных словах,
И помогал несчастье отвести.

Когда шторма бушуют, словно звери,
И корабли трещат под натиском стихий,
Взывают моряки, в отчаянье веря,
К Палемону, чтоб утихли вихри.

И он приходит, юный и прекрасный,
С улыбкой светлой, в волосах морская соль.
Укрощает волны, бури гасит властно,
И дарит путникам спокойствие и боль.

Так помните, моряки, в час испытаний,
О Палемоне, боге юном и благом.
Он слышит ваши стоны и стенания,
И проведет сквозь бурю верным шагом.

Ведь он сам был рождён из боли и отчаянья,
И знает цену жизни, хрупкой и земной.
Палемон, бог морского покаяния,
Навеки связан с морем и судьбой.
***
Фемистокл: Песнь о Хитрости и Море

Вспомним, мужи, Фемистокла славу,
Афинского льва, что видел державу
В волнах Эгейских, в мощи флотов,
А не в полях, где зреет лишь ропот.

Рождённый не в знатной, древней семье,
Он разумом взял, что не дали при рождении.
Он видел грядущее, словно провидец,
И слышал шёпот грядущих побед.

Когда Ксеркс, царь персидский, надвинулся,
С армадой огромной, что небо затмило,
Афины дрожали, совет в панике бился,
Лишь Фемистокл, хладнокровный, решился.

"Не в стенах города наша защита!
Не в копях и щитах наша сила сокрыта!
В море, друзья, в море спасение!
Там персов ждёт гибель и поражение!"

И убедил он народ, хоть и с трудом,
Покинуть дома, оставить свой дом.
В Саламинский пролив корабли повёл,
Где хитростью персов в ловушку завёл.

Он лгал и обманывал, сеял раздор,
Меж персами, греками - словно вор.
Но ложь его - щит для Афин стала,
И Грецию от рабства спасала.

В Саламинской битве, в грохоте волн,
Персидский флот был разбит, потоплён.
Афины спаслись, Греция вздохнула,
И слава Фемистокла в веках грянула.

Но зависть и злоба, как змеи, шипели,
И клевету на героя плели.
Изгнанный из Афин, он скитался вдали,
Ища приюта в персидской земле.

Принятый царем, он мудрость дарил,
И советы давал, как Грецию смирить.
Но сердце его, афинское сердце,
Тосковало по дому, по родине, верьте!

И умер он в Персии, вдали от Афин,
Но имя его - как маяк для мужчин.
Учитесь у Фемистокла хитрости, воле,
И видеть грядущее в бушующем море!

Конец