Феникс: Песнь Пламени и Возрождения

Из пепла древних звёзд, из сердца мирозданья,

Рождённый в вихре света, в танце созиданья,

Взмывает Фэнхуан, птица неземная,

Владыка пламени, что вечно обновляет.

Его оперенье закат в багряных красках,

Искрится золотом, в лучах небесных ласках.

Хвост кометы след, что в космосе мерцает,

А голос звон хрустальный, что души исцеляет.

Он символ мудрости, что в вечности хранится,

И добродетели, что в каждом сердце длится.

Он страж гармонии, меж небом и землёю,

И вестник перемен, что мир ведёт к рассвету.

Когда же время придёт, и жизнь его угаснет,

В огне священном он себя преобразит прекрасно.

Из пепла, словно сон, восстанет он могучий,

И с новой силой взмоет в небо, вечно жгучий.

Он Фэнхуан, бессмертный дух востока,

Надежда, что сияет даже во тьме глубокой.

Он вечный цикл жизни, смерти и рожденья,

И символ веры в светлое преображенье.

Так пусть же песня Фэнхуана звучит в сердцах у нас,

Напоминая, что надежда не угаснет в час,

Когда вокруг лишь пепел и отчаянье царит,

Ведь в каждом сердце искра Феникса горит!

***

Каушалья: Мать Солнца, Мать Скорби

В Айодхье, городе золотом венчанном,

Где Сурья-дэва щедро льёт лучи,

Жила Каушалья, сердцем чистым, нежным,

Владычица, чьи очи так грустны.

Она была супругой Дашаратхи, царя,

Чья слава гремела от земли до звёзд,

Но в сердце Каушальи зрела лишь тоска,

Как семя, брошенное в землю без ростков.

Молила Индру, Агни и Варуну,

Шиву, Вишну, Брахму, всех богов,

О сыне, что наполнит жизнь ей светом,

Что укротит печаль её оков.

И боги, тронутые её мольбою,

Явили чудо, ниспослав ей дар.

В священном пламени, что взвилось над троном,

Родился Рама, солнца яркий жар.

Он был прекрасен, словно лотос утренний,

Силён и мудр, как древний мудрец.

И Каушалья, мать его, счастливейшая в мире,

В его глазах увидела небес венец.

Но счастье, как роса на лепестках,

Недолговечно, хрупко и легко.

Судьба плела коварные узоры,

И Раму ждало странствие далеко.

Изгнание в лес, борьба с демонами,

Похищение Ситы, горе и война.

И Каушалья, в Айодхье заточённая,

Молилась за него совсем одна.

Она видела во снах его сражения,

Чувствовала его боль, его печаль.

И сердце матери, исполненное нежности,

Сжималось от невыносимой дали.

Когда же Рама, победитель Раваны,

Вернулся в Айодхью, славой окружён,

Каушалья, мать, измученная горем,

Встречала сына, слезами орошена.

Она обняла его, прижала к сердцу,

И все страдания разом отступили.

И в этот миг, в объятиях материнских,

Рама, Бог, почувствовал себя сыном.

Так Каушалья, мать Солнца, мать Скорби,

Вошла в легенды, как символ веры и любви.

И помнят люди, сквозь века и годы,

О силе материнской, что выше всех богов.

***

Плач Кайкейи: Миф о Сердце, Ослеплённом Страхом

В древних залах Айодхьи, где солнце лилось золотом,

Жила Кайкейи, царица, красотой объятая.

Любимая супруга Дашаратхи, царя великого,

Она была как луна, в ночи сияющая тихо.

Но судьба, словно змея, в тени плела коварство,

И шёпот Мантхары, служанки, стал её лекарством.

Яд зависти и страха, в уши ей вливался,

И сердце, прежде чистое, тьмой вдруг наполнялось.

Рама, сын Кошальи, наследником объявлен,

А твой Бхарата, сын твой, навеки будет славен,

Лишь если трон займёт он, а Рама в лес уйдёт,

Иначе, Кайкейи, твой род бесславно пропадёт!

И страх за сына, словно зверь, в душе её проснулся,

Забыла про любовь, про честь, про всё, чем дорожила.

Вспомнила клятвы Дашаратхи, что он ей обещал,

Два дара исполнить, что когда-то ей давал.

О, царь, ты клялся мне, когда-то жизнью рискуя,

Исполни обещание, что дал, меня спасая!

Пусть Рама в лес уйдёт на долгих четырнадцать лет,

А Бхарата, мой сын, займёт твой царственный престол!

И Дашаратха, сломленный, от горя зарыдал,

Он Раму любил больше жизни, больше, чем дышал.

Но клятву нарушить он не мог, закон был свят,

И Рама, сын послушный, ушёл в далекий путь назад.

Кайкейи, ослеплённая страхом, не понимала,

Какую боль она всем сердцем причиняла.

Она думала, что сына защищает,

Но лишь проклятье на себя и род свой навлекает.

Когда Бхарата вернулся, он был в ярости и гневе,

Узнав про подлость матери, он проклинал её в гневе.

Он отказался от трона, Раму в лес искать пошёл,

И горечь Кайкейи тогда лишь осознала.

Она плакала, молила о прощении богов,

Но слово сказано, и не вернуть его назад.

Кайкейи, царица, в мифе стала символом,

Сердца, ослеплённого страхом, и горьким покаянием.

Так помните, люди, страх плохой советчик,

Он может разум затмить и сердце искалечить.

Любовь и мудрость вот ваш верный путь,

Иначе, как Кайкейи, можете с пути свернуть.

***

Бхарата: Песнь о Царе-Льве

Времён седых, когда земля дышала

Под сенью гор, где боги обитали,

Родился сын, судьбой предначёртанный,

Бхарата царь, в веках воспетый славно.

От Шакунталы, девы дивной красоты,

И Душьянты, властителя мечты,

В лесной обители, вскормлённый львицей,

Рос мальчик-бог, с душою чистой, светлой.

Сильнее льва, отважнее орла,

Он дикой силой землю сотрясал.

Имя его, как гром, звучало в чаще,

Бхарата тот, кто мир собой украсит.

Когда отец, Душьянта, вспомнил сына,

И признал в нём наследника престола,

Бхарата, с сердцем, полным благородства,

Взошёл на трон, отринув все невзгоды.

Он правил мудро, справедливо, честно,

Заботясь о народе повсеместно.

Земля цвела под властью справедливой,

И процветало царство, словно диво.

Он жертвоприношения великие свершал,

Богам дары обильные вручал.

Имя его в веках запечатлелось,

Как символ доблести, как солнце, воссияло.

От Бхараты, великого владыки,

Произошёл народ, что славен ныне.

Бхаратаварша имя этой земли,

В память о царе, что правил во благо.

Так пусть же помнят потомки о герое,

О Бхарате, царе, что правил с любовью.

Его пример пусть вдохновляет души,

На подвиги, на правду, на доброту и мудрость.

И пусть легенда о царе-льве живёт,

В сердцах людей, сквозь время, не умрёт.

Бхарата имя, что звучит как песня,

О доблести, о чести, о бессмертии.

***

Шакунтала: Песнь Лесной Девы

В тенистых рощах Канвы, где шепчутся ручьи,

Росла Шакунтала, дитя лесной земли.

Не знала царских палат, не видела шелков,

Лишь солнца луч, да ветер, да пение соловьев.

Вскормлена птицами, взращена цветами,

Она была частью леса, его живыми снами.

Олени доверчиво ели с её руки,

А тигры, словно котята, ласкались у ноги.

Её глаза два озера, в которых плещет свет,

Волосы водопад, ниспадающий в рассвет.

В голосе журчание родника, чиста и звонка,

В сердце доброта, что не знает дна.

Она знала язык деревьев, понимала шёпот трав,

И тайны звёзд, что в небе ночном сверкали в правах.

Её наряды лианы, сплетённые с любовью,

А украшения роса, что блестит у изголовья.

Однажды, охотясь в лесу, царь Душьянта заблудился,

И в роще Канвы, словно в сказке, очутился.

Увидел Шакунталу, и сердце его замерло в груди,

Красота её затмила всё, что видел он до сих пор впереди.

Любовь вспыхнула мгновенно, как молния в ночи,

И клятвы верности прозвучали, горячи.

Но судьба, словно река, течёт своим путём,

И разлука ждала их, за тёмным поворотом.

Проклятье мудреца, забывчивость царя,

Разлучили влюблённых, словно буря сентября.

Шакунтала, изгнанная, в горе и слезах,

Ушла вглубь леса, с надеждой в глазах.

Но природа, мать её, не оставила в беде,

Защитила, укрыла, словно в колыбели.

И в час, когда придёт время, когда рассеется мгла,

Шакунтала вернётся, и любовь её восторжествует сполна.

Ведь дитя природы, как дерево, крепко корнями,

И никакая буря не сломит её, не сломит её знамя.

Любовь её как солнце, что светит сквозь тучи,

И в сердце Душьянты, как искра, она не потухнет ничуть.

***

Сумитра: Песнь о Верности и Судьбе

В древних землях Айодхьи, где солнце золотом лилось,

Жила царица Сумитра, чья мудрость в сердце росла.

Супруга Дашаратхи, царя, чья слава гремела в веках,

Она хранила в душе своей свет, рассеивая мрак.

Не знала Сумитра гордыни, не ведала зависти зла,

Лишь преданность мужу и царству в ней вечно жила.

Две старшие царицы, Каушалья и Кайкейи, блистали красой,

Но Сумитра сияла душевной, немеркнущей звездой.

Когда боги решили явить миру Раму, героя-творца,

Сумитра зачала Лакшману, верного брата, до конца.

Он тенью ходил за Рамой, в лесах и в битвах лихих,

И преданность Лакшманы стала легендой для всех молодых.

Затем, по воле богов, родился Шатругхна, сильный и смелый,

Он Бхарате служил верно, душой и телом умелым.

Четверо братьев, рождённых от разных матерей,

Связаны были любовью, крепче любых цепей.

Когда Кайкейи, обманутая злым умом,

Потребовала Раму в изгнание, в лес, на долгий срок.

Сумитра, скорбя о разлуке, не проронила ни слова упрека,

Лишь Лакшману напутствовала, в сердце храня глубокую веру.

Ступай, сын мой, с Рамой, как тень за ним следуй всегда,

Забудь о себе, о комфорте, о доме, о царстве тогда.

Служи ему верно, как богу, как брату, как другу навек,

И в этом служении найдёшь ты свой истинный свет и успех.

И Лакшмана, внимая словам матери, мудрой и чистой,

Отправился в лес, за Рамой, душой и сердцем лучистой.

Сумитра осталась в Айодхье, храня очаг и покой,

Молясь за сыновей, за Раму, за мир над родной землёй.

Так Сумитра, царица смиренная, верная и добра,

Вошла в легенды Индии, как символ любви и добра.

Её имя звучит в веках, как пример для всех матерей,

Чья мудрость и преданность светят ярче любых огней.

Эта песнь о Сумитре, царице, чья жизнь урок для нас,

О верности, долге и любви, что сильнее любых прикрас.

Пусть память о ней вдохновляет нас в трудные времена,

И свет её мудрости освещает наши сердца всегда.

***

Шатругхна: Клинок Верности, Щит Преданности

В Айодхье славной, где Рама сиял,

Четвертый сын Дашаратхи восстал.

Шатругхна, имя грозой звучало,

Для врагов Рамы, что зло замышляли.

Не столь известен, как Рама и Лакшман,

Но верность его как пламя вулкан.

Он тенью шёл за Бхаратой братом,

В его печали, в его утратах.

Когда Бхарата царство отверг,

И в Нандиграме в смирении лёг,

Шатругхна рядом, как верный страж,

Хранил покой его, словно мираж.

Он помнил клятву, что дал при рожденье,

Служить семье, без тени сомненья.

И даже если слава молчит,

Его преданность ярко горит.

Когда Лавана, демон могучий,

На землю святую навёл мрак зловещий,

Шатругхна, с Рамы благословеньем,

Отправился в бой, с огнём вдохновенья.

Стрела Индры, в руках его сжата,

Пронзила Лавану, врага проклятого.

И Кушавати, город прекрасный,

Воздвиг Шатругхна, как символ согласный.

Он правил мудро, справедливо, честно,

Заботясь о людях, всем сердцем известно.

Но в памяти вечной, в легендах седых,

Он верный брат, что предан до них.

Шатругхна не только воин отважный,

Но символ любви, бескорыстной и важной.

Он учит нас верности, братству, любви,

И в каждом сердце надежду живи.

Так пусть же помнят потомки всегда,

О Шатругхне, герое труда,

Что в тени славы, но сердцем горя,

Служил семье, верность храня.

***

Лаван, Демон Песков

Из чрева пустыни, где солнце палач,

Восстал Лаван, демон песков и удач.

Не плоть и не кость, а лишь вихрь золотой,

Он шепчет обманы под мёртвой луной.

В глазах его мираж, обманчивый свет,

Что манит путника, сулящий обед.

Но вместо воды лишь горячий песок,

И смерть от жажды его злой урок.

Он страж колодцев, что скрыты в земле,

И цену за воду он знает вполне.

Не золото, не власть, не слава ему нужна,

Лишь души, что жаждой навеки пленена.

Он явится старцем, с бородой до земли,

И скажет, что знает, где воды нашли.

Он скажет, что помнит, как ты был рождён,

И тайну откроет, что вечно хранил он.

Но верь ему, путник, лишь в час роковой,

Когда смерть глядит в глаза, ледяной.

Ибо Лаван демон, обман его суть,

Он душу твою заставит уснуть.

Он сплетёт паутину изо лжи и надежд,

И выпьет до капли последний твой вздох.

Он будет смеяться, когда ты падёшь,

И в песок обратится, как ветер умолк.

Так помни, путник, в пустыне ночной,

Не верь ни единому слову чужому.

Ибо Лаван блуждает, голодный и злой,

И ждёт, когда ты заблудишься в доме его.

И если услышишь шёпот в песках,

Молитву не пой, и не верь чудесам.

Беги от него, пока не поздно ещё,

Иначе Лаван душу твою увлечёт.

***

Мундильфари: Песнь о Ткаче Света

В чертогах вечных, где искры мирозданья

Плясали в танце, рождая времена,

Восстал Мундильфари, титан дерзанья,

Чей взор пронзал завесу, что сокрыта тьма.

Не бог войны, не властелин стихий,

Но ткач небесный, мастер дивных дел,

Он нити света, тонкие, легки,

В узор вселенной кропотливо вплёл.

Из пепла звёзд, из дыханья пустоты,

Он создал Солнце, золотой колесницы свет,

И Месяц бледный, страж ночной красоты,

Что в тишине хранит небесный секрет.

Два сына, Мани и Соль, рождены им,

Чтоб править днём и ночью, без конца.

Но боги, гневом праведным палимы,

За гордость дерзкую лишили их отца.

В Ванахейме, в плену, томится он,

И нити света больше не плетёт.

Но в каждом лучике, что небом дан,

Живёт частица Мундильфари и ждёт.

Ждёт часа, когда разорвётся тьма,

И вновь титан восстанет во весь рост,

Чтоб соткать новую ткань мирозданья,

И мир наполнится сияньем звёзд.

И помни, путник, вглядываясь ввысь,

В узоры звёзд, в мерцании луны,

Ты видишь отблеск той великой силы,

Что в Мундильфари навеки заключены.

***

Плач Агари в пустыне

Солнце палит, как гнев богов,

Песок струится сквозь пальцы рук.

Исмаил, мой сын, изнемог,

В его глазах застыл испуг.

Авраам, отец, куда ты ушёл?

Оставил нас в этой дикой глуши.

Твой обет, как острый клинок, прошёл

Сквозь сердце материнской души.

Я рабыня, знаю, я лишь служанка,

Но разве любовь не горит во мне?

Разве дитя, что я родила, обманка?

Разве не кровь твоя в его крови?

Вода иссякла, кувшин пуст и тих,

И горло сына хрипит в мольбе.

О, если б я могла остановить миг,

Когда судьба обрушилась на нас в борьбе!

Я отвернулась, не в силах смотреть,

Как угасает жизнь в его глазах.

Лучше бы мне самой умереть,

Чем видеть, как он гибнет в этих песках.

Но что это? Звук, пронзающий тишь?

Шёпот надежды в звенящей жаре?

Ангел спустился, и голос его услышь:

Не бойся, Агарь, Бог слышит тебя в беде!

И там, где плакала я в отчаянье,

Забил источник, чист и свеж.

Исмаил ожил, и в его дыханье

Я услышала Бога надежду.

Мы выживем здесь, в этой дикой земле,

И вырастет сын мой сильным и смелым.

И станет он родоначальником племени,

И Бог исполнит обещанное дело.

Пусть помнят потомки мой плач и мой страх,

И милость Господа, что нас спасла.

И пусть знают, что даже в самых тёмных краях

Надежда жива, пока вера крепка.

***

Хольмгард: Песнь о Древнем Городе

Слушайте, люди, внимайте словам!

О Хольмгарде древнем, о граде славян!

Над Волховом-батюшкой, в дымке седой,

Стоит он веками, могучий, большой.

Не просто камнями он сложен, друзья,

А волей и кровью отцов и князей.

В его основанье кость великана,

Что землю держал, пока не был сражён.

И кровь его, алая, в Волхов текла,

И силу земли Хольмгарду дала.

Стены его из дубов вековых,

Что шепчут легенды о битвах былых.

Врата его пасть дракона морского,

Что жадно глотает и друга, и злого.

И страж у ворот медведь-оборотень,

Что рыком своим отгоняет невзгоды.

Внутри Хольмгарда золотые палаты,

Где пируют дружинники, храбрые, знатные.

Меды льются рекой, песни звучат,

О подвигах славных, что в битвах творят.

Там Вещий Олег, как орёл, восседает,

И мудростью взгляд его землю пронзает.

Он видит грядущее, знает судьбу,

И Хольмгард ведёт к победе одну.

Там Ольга-княгиня, как лунный свет,

Справедливость несёт, и тьме места нет.

Она помнит обиды, она отомстит,

И враг Хольмгарда горько заплатит.

Но не только воины славят сей град,

Там кузнецы куют, что искры летят.

И ладьи строят, что волны рассекают,

И в дальние страны товары везут.

Там мудрые волхвы, в рощах священных,

Гадают по звёздам, в тайнах сокровенных.

Они знают заклятья, они лечат души,

И Хольмгард хранят от напастей и суши.

Но помните, люди, и это учтите,

Что Хольмгард не вечен, и время летит.

И будут сражения, и будут потери,

И кровь прольётся у каждой двери.

Но дух Хольмгарда, он не сломится, нет!

Пока в сердцах славян горит яркий свет.

Пока помнят легенды, пока чтят отцов,

Стоять будет Хольмгард, вопреки ветрам и снам!

***

Вещий Олег: Песнь о Судьбе и Змее

Дружина верная, мечи наточены,

Ладьи к походу в дальний путь готовы.

Олег, князь славный, мудростью отмеченный,

Ведёт их к славе, к новым берегам.

Не зря прозвали Вещим Олега люди,

Он видит будущее, как день среди ночи.

И знает, что судьба его рассудит,

И что предсказано, то сбудется точно.

Однажды, старый волхв, седой и мудрый,

Предрек князю: От коня ты смерть найдешь!

Не трогай больше друга своего, будь чудным,

Иначе горькую судьбу пожнешь!

Олег послушал, коня отпустил в поле,

И больше к верному не приближался.

Забыл про друга, в заботах, в ратном доле,

И над пророчеством лишь посмеялся.

Прошли года, и князь, в походах славный,

Вспомнил про коня, что был ему так дорог.

И, с дружиной верной, в курган тот давний,

Пришёл, где друга прах давно уж иссох.

Где конь мой верный? Где его останки?

Уж тлен и прах от друга моего!

И, усмехнувшись, князь, в порыве пьянки,

На череп конский наступил ногой.

И вдруг, из черепа, змея выползает,

И жалит князя в ногу, словно молния.

Олег, от боли, страшно закричал,

И падает на землю, словно молния.

Так сбылось предсказание волхва старого,

От коня, хоть мёртвого, Олег погиб.

Судьба, как ни крути, неумолима,

И от неё не убежит никто, как ни кричи.

И дружина верная, в печали горькой,

Олега славного похоронила там.

И пела песнь о князе, сильном, стойком,

И о судьбе, что правит всем и вся.

Так помните, потомки, эту повесть,

О Вещем Олеге, о мудрости и зле.

И знайте, что судьба не просто новость,

А то, что предначертано тебе.

***

Конь Вещего Олега: Баллада о Верности и Судьбе

Дымится костёр, пляшет отблеск багряный,

И сказ по Руси гуляет старинный.

О славе Олега, о князе курганов,

И коне его верном, судьбой им хранимом.

Не золотом ковали уздечку коню,

Не шёлком расшита попона на нём.

Но силой и статью он славил дружину,

И ветер свистел в гриве, словно в огне.

Олег, князь великий, в походах суровых,

На нём пролетал, словно вихрь над землёй.

И слышали трепет враги в землях новых,

Когда конь его мчался, предвестник войны.

Но мудрые волхвы, в дубравах глубоких,

Предрекли князю гибель от верного друга.

От коня своего, что в битвах жестоких,

Тебя защищал, придёт смертная мука!

Испугался Олег, повеленье отдал,

Чтоб коня увели, в луга и поля.

Пусть пасётся на воле, пусть ветер ласкает,

Не видеть мне больше его никогда!

Прошли годы, князь правил мудро и властно,

Забыл про коня, пророчество забыл.

Но память вернулась, внезапно и страстно,

Когда он курган, где конь был зарыт, посетил.

Лежат кости белые, солнце их греет,

И череп коня, словно призрак былого.

Олег усмехнулся, Пророчество тлеет!

Не страшен мне конь, не боюсь я такого!

И гордо ступил на останки коня,

Сапог свой поставил на кость черепную.

И вдруг из-под кости, змея ледяная,

Вонзилась в ногу, отраву неся.

Вскричал Олег, от боли сгибаясь,

И понял, что смерть его близко стоит.

Пророчество сбылось, судьба не прощает,

И верный конь, даже мёртвый, его погубил.

Так конь Вещего Олега, в легендах остался,

Как символ верности, силы и рока.

И помнит народ, как князь над судьбой посмеялся,

И как за гордыню заплатил жестоко.

Дымится костёр, пляшет отблеск багряный,

И сказ по Руси гуляет старинный.

О славе Олега, о князе курганов,

И коне его верном, судьбой им хранимом.

***

Ефанда: Песнь о Золотом Крыле

Времена ушли, как песок сквозь пальцы богов,

Когда мир был юн, и магия плела узоры снов.

Тогда родилась Ефанда, дева с сердцем из огня,

И крылом из солнца, что затмевало день.

Из пены морской, под шёпот звёздных вод,

Явилась Ефанда, богиня новых восход.

Отец Посейдон, владыка бурь и глубин,

Мать Аврора, что красит небо в алый рубин.

В дар получила крыло, из золота кованного,

И силу стихий, в сердце её сокрытую, данную.

Летала Ефанда над миром, словно луч,

Несла справедливость, карала злобный бич.

Сражалась с гидрами, что ядом землю травили,

И с демонами тьмы, что души в плен брали.

Её золотое крыло, как молния сверкало,

И врагов в прах обращало, без жалости, без начала.

Но даже богиня, сильная и гордая,

Познала любовь, что сердце ей покорила.

Встретила смертного героя, храброго и честного,

И в его глазах увидела свет небесный.

Любовь их была запретна, как пламя и лёд,

Но чувства сильнее, чем воля богов, вперёд!

Боги разгневались, увидев союз такой,

И прокляли героя, обрекая на покой.

Ефанда, в отчаянии, взмолилась о пощаде,

Но боги глухи, и нет им оправданья.

Тогда она отдала крыло, золотое, сияющее,

Чтобы спасти любимого, жизнь ему возвращающее.

Без крыла, без силы, стала смертной она,

И ушла с героем, в мир людей, навсегда.

Легенда гласит, что в час заката солнца,

Можно увидеть тень крыла, в небе проносящуюся.

И шёпот услышать, тихий и нежный,

Песнь Ефанды, о любви безбрежной.

Так помните, люди, о силе любви,

Что даже богов может с пути свести.

И о жертве Ефанды, что крыло отдала,

Ради любви, что вечно в сердцах жила.

Ибо любовь это золото, ярче солнца,

И память о ней, никогда не прервётся.

***

Синеус: Песнь о Верности и Льде

В землях, где вечный сумрак правит бал,

Где ледники, как боги, величавы,

Родился Синеус, сын бури и скал,

В чьих жилах кровь текла, как реки лавы.

Не богатырь он, с плечами в сажень,

Не чародей, владеющий огнём.

Но верность в сердце крепче, чем кремень,

И преданность пылает ярким днём.

Он князь, но не над золотом и шелками,

А над людьми, что верят в честный труд.

Он правит мудро, добрыми руками,

И слово его крепче, чем изумруд.

Однажды тьма с востока поднялась,

Орда кочевников, как саранча,

На земли Синеуса обрушилась,

Сжигая села, грабя, палача.

Бежал народ, взывая к небесам,

Моля о помощи, о силе, о щите.

Но Синеус остался верен сам,

Своей земле, своей родной мечте.

Он не бежал, не предал свой народ,

Он встал стеной, один против орды.

И пусть немногочислен был отряд,

Но духом крепок, словно льды.

Сражались долго, яростно, до слёз,

Кровь обагрила снег, как алый мак.

И пал Синеус, но не сломил свой воз,

Он умер, верности держа в руках знак.

И с той поры, над ледяной землёй,

Ветрами шепчется легенда о князе.

О Синеусе, верном до конца, герой,

Чьё имя вписано в вечные сказания.

И пусть не помнят подвигов его,

И пусть не славят в песнях и балладах,

Но верность в сердце каждого живёт,

Как отблеск льда, в холодных, зимних взглядах.

***

Трувор, князь из рода варяжского

Ох, Трувор, князь из рода варяжского,

Чьё имя ветром Балтики звучало,

В легендах древних, словно эхо тяжкое,

Твоя судьба в сказаниях запечатлена.

Призвали братья Рюрик, Синеус,

Тебя на землю русскую, в Изборск,

Чтоб правил мудро, справедливо, честно,

И защищал от вражеских угроз.

Но годы шли, и Синеус угас,

И Рюрик правил Новгородом один.

А ты, Трувор, в Изборске, в этот час,

Смотрел на запад, где бушует хлын.

Не много славы выпало тебе,

Не много песен сложено о том,

Как правил ты в изборской стороне,

Как строил крепость, укреплял свой дом.

Но память о тебе жива в веках,

В названии древней крепости стоит,

Как символ силы, мужества в глазах,

И верности земле, что сердце чтит.

Трувор, князь варяжский, тень минувших дней,

В легендах русских ты навек застыл,

Как страж границы, верный долгу ей,

И в памяти народной не остыл.

***

Песнь о Телепину: Хеттский миф о пропавшем боге

Темнота пала на землю Хатти,

Солнце померкло, как уголь в печи.

Телепину, бог плодородия, гневен,

Покинул он землю, оставив, лишь кричи.

Ушли стада, иссохли поля,

В колодцах вода превратилась в прах.

Боги в смятении, в горе и страхе,

Ищут Телепину в небесах и в горах.

Тархунт, громовержец, в колеснице небесной,

Объездил он землю, но тщетны труды.

Иштар, богиня любви и войны,

Взывала к нему, но не слышала ответы судьбы.

Пчела, посланница богов, маленькая и смелая,

Полетела искать Телепину в дальние края.

Нашла она его, спящего в роще священной,

Покрытого пылью, забывшего себя.

Жалом своим пчела ужалила бога,

Разбудила его от глубокого сна.

Гнев Телепину был страшен и ярок,

Он проклял землю, что стала темна.

Но боги мудры, они умилостивили бога,

Принесли ему жертвы, воззвали к его милости.

Камнем священным очистили его гнев,

И вернули ему память, и силу, и живость.

Телепину вернулся на землю Хатти,

И снова зазеленели поля и луга.

Стада вернулись, колодцы наполнились влагой,

И солнце засияло, как прежде, ярко и светло.

Так помните, люди Хатти, силу богов,

И чтите Телепину, бога плодородия и жизни.

Ибо гнев его страшен, а милость велика,

И от него зависит судьба вашей земли и отчизны.

***

Громовержец Тархунт: Песнь о Силе и Справедливости

В горах Касийских, где снега вечны,

Где ветер воет, словно зверь раненый,

Родился Тархунт, бог грозы могучий,

Чей гнев подобен буре неукротимой.

Отец его Небо, бескрайнее и синее,

Мать Земля, плодородная и щедрая.

От них унаследовал он силу и мудрость,

И стал защитником хеттского народа.

В руках его молот, выкованный богами,

И молнии, что рассекают тьму ночную.

Голос его гром, сотрясающий землю,

А взгляд как вспышка, ослепляющая врагов.

Он сражался с чудовищами, порождёнными хаосом,

С драконами, что жаждали крови и золота.

Он побеждал вражеские армии, что шли войной,

И защищал поля от засухи и града.

Тархунт не только сила, но и справедливость.

Он карает злодеев, что угнетают слабых,

И награждает тех, кто честен и храбр.

Он гарант порядка в мире, полном опасностей.

Когда небо темнеет и ветер крепчает,

Когда молнии пляшут в танце яростном,

Вспомните о Тархунте, громовержце могучего,

Ибо он бдит над вами, защищая от бед.

Молитесь ему о дожде, чтобы поля зеленели,

О силе, чтобы противостоять врагам,

О мудрости, чтобы принимать верные решения,

Ибо Тархунт услышит ваши молитвы.

Да будет славен Тархунт, бог грозы и справедливости,

Защитник хеттского народа, владыка небес!

Да гремит его имя в веках, как гром небесный,

И да пребудет его сила с нами вовеки!

***

Кассийские горы: Легенда о Камне и Ветре

В тумане древнем, где рождались боги,

Вздымались Кассийские хребты,

Не тронутые ни смертными дорогами,

Лишь ветром вечным, что гулял там.

Из камня серого, как память предков,

Испещрены рунами, что никто не знал,

Стояли пики, словно стражи крепки,

Хранящие секрет, что мир им дал.

Там, говорят, в пещере ледяной,

Дремлет дракон, чьё имя Скорбь и Страх.

И чешуя его, как звёздный рой,

Сияет в полумраке, словно прах.

Когда он ворочается во сне,

Дрожат вершины, рушатся скалы,

И ветер, словно в бешеном огне,

Кричит, разнося стоны и обвалы.

Но есть иная сила в тех горах,

Что противостоит драконьей власти,

Богиня Ветров, с лилией в руках,

Хранит покой, даря надежду, счастье.

Она танцует в вихрях ледяных,

Плетёт узоры из снежинок белых,

И голос её, в песнях ветровых,

Звучит, как звон колокольчиков несмелых.

И если путник, сердцем чист и смел,

Взойдёт на Кассийские вершины,

Он тайну гор, что ветер прошептал,

Узнает, и откроет мир иной.

Но помни, путник, горы не прощают

Небрежности и жадности людской,

Лишь тем, кто чтит природу, понимают,

Откроют Кассийские горы свой покой.

Так пусть же ветер донесёт до вас

Легенду эту, древнюю и дивную,

О Кассийских горах, где каждый час

Рождается легенда, вечно живая, истинная.

***

Богиня Ветров и Лилия

В лазурных высях, где танцует свет,

Рождается дыхание рассвета.

Там правит дева, чьих очей секрет

Хранит в себе и бурю, и привета.

Богиня Ветров, с именем нежным,

Что шепчут травы, вторя птичьим трелям,

Она плетёт узоры неизбежным

Движением, что правит всем на Земле.

В руках её, как символ чистоты,

Как клятвы нежной, данной небесами,

Цветёт лилия, белее полотна,

Пропитанного утренними снами.

Её дыханье шёпот легкий бриза,

Что гладит нивы, шепчет о любви.

Но гнев её как ярость грозной тризны,

Когда шторма вздымают корабли.

Она хозяйка бурь и тихих вздохов,

Она хранительница перемен.

В её глазах и радость, и тревога,

И вечный зов, что рвётся из времён.

Когда лилия вскипает белым светом,

И лепестки дрожат, как крылья птиц,

То значит, ветер, ласковым приветом,

Несёт надежду, сбросив бремя лиц.

Молитесь ей, путники дорог,

И странники, что ищут свой приют.

Богиня Ветров, с лилией у ног,

Вам путь укажет, и благословит.

И пусть её дыхание, легким взмахом,

Развеет тьму, и принесёт покой.

Богиня Ветров, в облачном размахе,

Над миром правит, вечно молодая.

***

Палеолог: Миф о Двуглавом Орле

В багрянце Византии, где солнце клонилось к закату,

Родился род Палеологов, судьбой предначертанный, проклятый.

От Никеи восстав, как феникс из пепла былого,

Они несли на плечах бремя царства, тяжелое, суровое.

Михаил, первый из них, хитростью трон возвратил,

Но тень предательства пала, и брат на брата взъярился.

Империя, словно корабль, пробивалась сквозь шторм,

А двуглавый орёл, символ власти, хранил её сон.

Андроник, мудрый и строгий, пытался удержать устои,

Но черви сомнений точили, и ропот рос в народе.

Иоанн, ученый и книжник, в дебатах искал спасение,

Но меч и щит были нужнее, в час грозного столкновения.

Мануил, дипломат искусный, молил о помощи Запад,

Но жадность и зависть плели сети, коварные, как яд.

Иоанн, последний надежда, сражался с турками храбро,

Но силы иссякли, и город пал, под натиском вражьим, жадным.

Константин, герой трагический, в бою на стенах погиб,

С мечом в руке, как последний римлянин, он принял свой жребий.

Империя пала, орёл двуглавый сломал свои крылья,

Но память о Палеологах живёт, в легендах и былинах.

И шепчут ветра над Босфором, о славе минувших дней,

О гордости и падении, о вере в грядущее, сильней.

И может быть, когда-нибудь, из пепла забвения восстанет,

Орёл двуглавый, символ Византии, и вновь над миром воссияет.

***

Андроник: Песнь о Падшем Герое

В тени Олимпа, где боги пируют,

И смертные судьбы плетутся в клубок,

Родился Андроник, герой, что рискует,

И славой своей ослепляет восток.

Он был сыном бури и ясного солнца,

В его жилах текла кровь древних царей,

И меч его пел, как птица у оконца,

Сражая чудовищ, что вышли из теней.

Он бился с Химерой, с трехглавым драконом,

И в Лернейской гидре он яд победил,

Но гордость, как змея, ползла по законам,

И в сердце героя свой яд запустила.

Он возгордился, забыв о смиренье,

И бросил вызов богам с высоты,

Забыв, что их гнев страшнее затменья,

И смертным не выдержать их правоты.

Зевс, громовержец, услышал дерзновенность,

И молнией гнева пронзил небеса,

Андроник, поверженный, познал мгновенность,

И рухнул на землю, лишённый чудес.

Но даже в паденье, в предсмертной агонии,

Он не раскаялся, не преклонил голову,

И в этом упрямстве, в последней симфонии,

Он стал не героем, а символом бунту.

И ныне, в легендах, его имя звучит,

Как эхо сражений, как шёпот ветров,

Андроник, герой, что был слишком велик,

И пал, не склонившись перед волей богов.

Он предостережение, он вдохновение,

Он символ свободы, что в сердце горит.

Андроник, герой, что познал поражение,

Но в памяти смертных навеки стоит.

***

Мануил: Песнь о Забытом Герое

В тумане лет, где мифы спят глубоко,

И шепчут ветры сказки старины,

Родился воин, сильный и жестокий,

Мануил, сын бушующей войны.

Он вышел из глубин лесов дремучих,

Где духи древние хранят покой веков,

С глазами цвета стали, неподкупных,

И сердцем, закалённым от оков.

Мануил, чьё имя гремело громом,

Чей меч рассекал тьму, как луч зари.

Он был защитник слабых, непокорных,

И карающий меч для злых царей земли.

Он бился с драконами, что небо жгли,

С чудовищами, выползшими из бездны,

И каждый раз, из битвы выходил он,

Победой увенчанный, словно звёздный.

Он строил города, где царил мир и лад,

И мудро правил, справедливо и честно,

Но зависть злая, словно лютый яд,

В сердцах врагов его, взошла, известно.

Предательство коварное, как тень,

Опутало героя, словно сеть,

И пал Мануил, в свой роковой день,

Преданный теми, кто должен был беречь.

Но память о нём не умерла в веках,

Она живёт в легендах и сказаньях,

И шепчут листья в сумрачных лесах,

О доблести его, о славных деяньях.

И если ты услышишь тихий звон,

В ночной тиши, когда луна сияет,

То знай, то дух Мануила, словно сон,

Над миром скорбным тихо пролетает.

Он ждёт, когда настанет час опять,

Когда зло снова поднимет свою голову,

И меч его, из тьмы восстанет вспять,

Чтоб защитить мир, как и прежде, снова.

Так слушай, путник, песнь о Мануиле,

О герое, забытом, но живом,

И пусть его пример тебе укажет силу,

В борьбе со злом, в пути твоём земном.

***

Милена, Ткачиха Сумерек

В лесах, где тень танцует с лунным светом,

Жила Милена, колдунья древних лет.

Не знала страха, не ведала запретов,

Лишь шёпот трав да звёздный амулет.

Её глаза, как омуты глубокие,

Хранили тайны мира и веков.

В них отражались бури одинокие,

И тихий шелест спящих васильков.

Она плела заклятья из тумана,

И нити судеб в пальцах теребила.

В её руках рождалась песня странная,

Что души заблудившиеся лечила.

Когда луна взбиралась в небосвод,

Милена танцевала у костра.

И вызывала духов древних вод,

Чтоб мудрость их впитать себе сполна.

Её травы, собранные в росе,

Дарили исцеление и покой.

Она шептала тайны о красе,

И возвращала радость и настрой.

Но берегла Милена свой секрет,

Что сила магии в любви к земле.

И лишь тому, кто сердцем чист и светел,

Откроет дверь в волшебный мир во мгле.

Так жила Милена, Ткачиха Сумерек,

В гармонии с природой и собой.

И помнили о ней в лесных округах,

Как о хранительнице, мудрой и святой.

***

Княгиня Василика: Легенда о Сердце-Солнце

В глуши лесов, где шепчут вековые сосны,

Где дремлет озеро в объятьях тишины,

Жила княгиня, чьё имя Василика,

И сердце светом полнилось, как день весны.

Не знала страха, не ведала коварства,

В глазах её сияла мудрость вековая.

Она была защитой для народа царства,

И справедливость в сердце её пылала.

Но злые силы, тьмой окутав землю,

Послали воина, чьё имя Чернобог.

Он жаждал власти, он мечтал о смерти,

И Василику видел лишь как врага у ног.

Он вызвал бурю, разверзнул землю в трещины,

И войско тёмное на княжество обрушил.

Но Василика, полна решимости вечной,

Взяла свой меч, что светом лунным был отточен.

Сражалась храбро, словно львица в гневе,

За каждый дом, за каждую травинку.

И воины её, в едином порыве,

Стояли насмерть, верные княгине.

Но Чернобог, колдун и повелитель мрака,

На Василику заклятье страшное нанёс.

И сердце светлое, что билось так отважно,

В камень холодный, бездыханный обратилось.

Померкло солнце, завыли волки в чаще,

И плач раздался над землёй родной.

Но дух княгини, светлый и всевластный,

Не покорился тьме, остался над землёй.

И говорят, что в лунные ночи тихие,

Когда роса ложится на траву,

В озере лесном, в глубинах сокровенных,

Виднеется сияние, как от сердца, что живу.

То дух Василики, княгини Сердце-Солнца,

Хранит покой земли своей родной.

И ждёт она, когда проснётся солнце,

И тьма отступит пред его красой.

И верят люди, что когда-нибудь настанет,

Тот день, когда заклятье будет снято.

И сердце Василики вновь засияет,

И мир на землю вернётся, как когда-то.

***

Баллада о Князе Мирче Старом и Драконе Дуная

В те времена, когда Дунай был молод,

А горы Карпаты хранили тайны звёзд,

Правил землёй Валашской князь Мирча Старый,

Чей меч был молнией, а взгляд суров и прост.

Он помнил шёпот предков, древних даков,

О силе земли и крови, что течёт в венах.

И знал, что тьма не дремлет, ждёт лишь знака,

Чтоб вырваться из бездны, из каменных стен.

И вот однажды, в ночь глухую, тёмную,

Когда луна скрывалась за пеленой туч,

Проснулся Дунай, вздыбился, словно зверь голодный,

И из глубин явилось чудовище могучее.

Дракон Дуная, чешуёй покрытый сталью,

С глазами, что горели адским огнём,

Он вырвался на волю, с ревом яростным,

И начал пожирать сёла, день за днём.

В смятении народ к князю Мирче бежит,

Моля о помощи, о защите от беды.

И князь, не дрогнув, в седло коня садится,

Готов сразиться с силой, что несёт смерть и стыд.

Он взял свой меч, закалённый в пламени гор,

И щит, украшенный символом древних богов,

И повёл за собой дружину, храбрую и гордую,

На битву с чудовищем, что сеет страх и кровь.

Долго они искали логово дракона,

Пока не нашли его в пещере у реки.

И вот, в лучах восхода, битва началась,

Земля дрожала от ударов, словно в лихорадке.

Дракон плевался пламенем, сжигал всё вокруг,

Но князь Мирча уклонялся, словно тень.

Он знал, что сила дракона в его чешуе,

И искал слабое место, чтобы нанести удар.

И вот, момент настал, когда дракон ослаб,

Князь Мирча, словно молния, метнулся вперёд,

И вонзил свой меч в сердце чудовища,

В то место, где чешуя была тоньше всего.

Дракон завыл от боли, забился в конвульсиях,

И рухнул на землю, словно гора.

Дунай успокоился, вода стала чистой,

И солнце вновь засияло, прогнав тьму и страх.

Князь Мирча Старый, герой Валахии,

Победил дракона, спас свой народ от бед.

И в память о подвиге его, в веках воспетом,

Легенда живёт о князе, что тьму победил.

Так помните же, люди, о силе духа,

О храбрости и вере, что в сердце живёт.

И если тьма нагрянет, не бойтесь, не дрожите,

Ведь в каждом из вас живёт князь Мирча!

***

Родопис: Песнь о Розе из Навкратиса

В песках Навкратиса, где Нил ласкает землю,

Росла дева дивная, что Родопис звали.

Не знала царских палат, не ведала богатства,

Лишь красоту хранила, как дар богов бесценный.

Её кожа словно мёд, глаза как небо ясное,

А волосы как ночь, усыпанная звёздами.

Танцевала Родопис, как ветер меж колосьев,

И каждый взмах руки то песня, что рождалась.

Но злая доля пала на плечи юной девы,

И стала Родопис рабыней у жестоких.

Трудилась день и ночь, забыв про волю, радость,

Лишь танец в сердце хранила, как уголёк горящий.

Однажды, в день великий, когда фараон охотился,

Орёл небесный, посланник богов, промчался мимо.

И сандалию Родопис, из розового шёлка,

Схватил когтями острыми и ввысь унёс, сверкая.

Летел орёл над Нилом, над храмами и нивами,

Пока не бросил сандалию перед троном фараона.

Увидев обувь дивную, фараон был поражён,

И повелел найти ту, чья ножка так изящна.

Искали долго, тщательно, по всей земле египетской,

И привели к фараону Родопис, в лохмотьях грязных.

Но лишь коснулась ножка сандалии из шёлка,

Как вспыхнул свет вокруг, и красота вернулась.

Фараон был очарован, пленён её сиянием,

И сделал Родопис царицей, возвысив над всеми.

И стала Родопис править мудро и справедливо,

И танец её помнили, как песнь любви и света.

Так Родопис, рабыня из Навкратиса,

Судьбой была вознесена на трон египетский.

И помнят до сих пор её историю дивную,

О розе, что расцвела в песках, любовью озарённая.

***

Харакс: Песнь о Падшем Граде

В долине змеиной, где скалы черны,

Под сенью Ай-Петри, где вечные сны.

Стоял Харакс гордый, оплот Тавров древних,

Владыка морей, в легендах воспетый.

Он видел рассветы, когда Боспор Киммерийский

Был диким простором, не знавшим латинский.

Он слышал молитвы богам громовым,

И видел, как жертвы текли по камням.

Харакс был обителью воинов смелых,

Чьи копья сверкали, как звёзды в небе.

Он славился золотом, вином и конями,

И мудростью старцев, что жили веками.

Но гордость, как плесень, в сердцах прорастала,

И зависть, как змея, их души терзала.

Забыли они клятвы, забыли богов,

И жажда наживы затмила любовь.

И вот, в час полночный, когда луна в крови,

Пришли легионы, как волны вдали.

Римские орлы над Хараксом взлетели,

И стены твердыни под натиском пали.

Кровь лилась рекою, стоны звучали,

И пламя пожаров небо объяло.

Харакс был повержен, разграблен и сломлен,

И ветер над пеплом лишь жалобно воет.

Но память о граде в легендах живёт,

О силе и славе, что время крадёт.

И шепчут ветра над руинами древними:

Харакс не забыт, он спит под камнями.

И если ты путник, в долину войдёшь,

И камни седые рукой ты коснёшься,

То, может быть, эхо услышишь былое,

И песнь о Хараксе, о граде-герое.

И помни, путник, урок сей простой:

Гордыня и жадность ведут за собой.

Лишь гибель и пепел, и вечную тьму,

И участь Харакса, что ждёт тебя и страну.

***

Легенда об Арагоне: Песнь о Камнях и Крови

В тени Пиренеев, где ветер поёт о былом,

Раскинулся Арагон, край гордый, как горный козёл.

Здесь камни хранят память древних богов и героев,

А кровь, пролитая в битвах, питает корни деревьев.

Говорят, когда мир был юн и звёзды ещё не зажглись,

Богиня Пирена, владычица гор, здесь поселилась.

Она любила долины, где реки журчат серебром,

И создала народ сильный, с душою, горящей огнём.

Первый король Арагона, Рамиро, был рождён от скалы,

Его сердце гранит, его воля как горный обвал.

Он вёл свой народ к свободе, сквозь битвы и тяжкий труд,

И кровью своей освятил каждый камень, каждый пруд.

Легенды шепчут о Граале, что спрятан в монастырях,

О рыцарях храбрых, что веру хранили в своих сердцах.

О драконах, что в пещерах золото стерегли,

И о магах мудрых, что тайны веков берегли.

В долине Эбро, где солнце играет на виноградниках,

Живёт дух Арагона, в песнях и в старых сказаниях.

Здесь каждый камень помнит о подвигах и о любви,

О верности и о чести, что в арагонской крови.

И если ты путник, забредший в этот край чудес,

Прислушайся к шёпоту ветра, что льётся с небес.

Он расскажет тебе о славе, о боли и о борьбе,

О королевстве Арагон, что вечно живёт в тебе.

Ибо Арагон это больше, чем просто земля и камни,

Это дух свободы, что горит в сердцах, как пламя.

Это легенда, что живёт, пока стоят Пиренеи,

И пока в жилах арагонцев течёт кровь героев.

***

Рамиро, Ткач Судеб

В долине туманной, где дремлет гранит,

Где эхо легенд в пещерах хранит,

Жил Рамиро, ткач неземной красоты,

Чьи нити сплетали людские мечты.

Не смертный он был, не бог, не герой,

А дух перекрёстков, хранитель покоя.

Он видел рождение каждой звезды,

И слышал дыхание вечной воды.

В его мастерской, под сенью луны,

Сияли клубки, как солнца огни.

Из шёлка надежды, из пряжи страстей,

Он ткал полотно грядущих дней.

Он брал нить любви, что искрится огнём,

И нить разлуки, что плачет дождём.

Он брал нить отваги, что рвётся вперёд,

И нить сожаленья, что в сердце живёт.

Искусно сплетал он их в сложный узор,

Где радость и горе вели вечный спор.

Где подвиг и подлость рука об руку шли,

Где правда и ложь в танце вечном кружили.

Когда Рамиро нить обрывал,

Судьба человека в прах исчезала.

Когда же он узел крепко вязал,

То жизнь его в вечность навек продолжалась.

Говорили, что можно его повстречать,

В полночь глухую, у старого пруда.

Но лишь тот, кто сердцем чист и богат,

Увидит сияние его труда.

И если тебе суждено его зрить,

Проси не богатства, не славы, не власти.

Проси лишь мудрости нить различить,

И в ткани судьбы своей найти счастье.

Ведь Рамиро, Ткач Судеб, всегда наблюдает,

За каждым движением, за каждым дыханием.

И нить твоей жизни он не забывает,

Вплетая её в вечное мироздание.

***

Изабелла Арагонская: Легенда о Жемчужине Адриатики

В лазурных водах Адриатики, где солнце плещется в волнах,

Родилась легенда, словно жемчуг, из глубин веков поднята.

Изабелла Арагонская, дитя королей и грёз,

Вплела судьбу свою в историю, оставив след, как алый рос.

Она принцесса, рождённая в тени дворцов и власти,

Но сердце её томилось жаждой, к свободе и к страсти.

В её глазах горел огонь, что не угаснет никогда,

Она была как дикая роза, что расцветает сквозь года.

Её выдали замуж за герцога, чья власть была крепка,

Но в сердце Изабеллы жила другая, тайная тоска.

Она правила Бари, как королева, мудро и светло,

Но во снах ей снились корабли, и ветер, и морское дно.

Говорят, она умела слышать шёпот древних нимф,

И в лунном свете танцевала, словно легкий бриз.

Её красота затмевала блеск драгоценных камней,

А мудрость превосходила знание мудрейших из людей.

Когда над Бари нависла тень войны и бед,

Изабелла встала на защиту, словно ангел, в лунном свете.

Она вела войска в бой, как львица, яростно и смело,

И город свой спасла от гибели, своим бесстрашным делом.

Но зависть и предательство, как змеи, подползли в тишине,

И Изабелла пала жертвой коварства, в роковой войне.

Её отравили, словно цветок, сорванный с корнем злым,

И унесла её душа в небеса, к звёздам золотым.

Но память о ней живёт в сердцах, как пламя, не угасшее,

И имя Изабеллы Арагонской, навеки в историю вписано.

Она легенда Адриатики, жемчужина морских глубин,

И эхо её славы звучит сквозь века, как колокольный звон.

И если ты услышишь шёпот ветра над волной,

Прислушайся внимательно, возможно, это голос её, родной.

Изабелла Арагонская, принцесса, воин и мечта,

Навеки в сердце Адриатики, её бессмертная душа.

Конец