Марозия: Песнь о Забытой Богине

В песках забвения, где память тлеет,
В тени легенд, что время не жалеет,
Жила богиня, чье имя - Марозия,
Забытая ныне, как утренняя роза.

Она плела рассвет из нитей лунных,
И звёзды зажигала в небе сумрачном.
Её дыхание - шёпот летних ливней,
Её взгляд - глубина морей безбрежных.
Марозия, властительница снов и грёз,
Владычица лесов, полей и рощ.

Любила смертных, их хрупкость и отвагу,
Их радость мимолетную, их горькую печаль.
Дарила им вдохновение и мудрость,
И защищала от зла, что таилось вдали.
Учила их любить, творить и верить,
И в каждом сердце искру света беречь.

Но зависть богов, как тень, нависла над ней,
И шёпот лжи отравил сердца людей.
Предали её, забыли навеки её имя,
И в жертву принесли ей лишь презрение.
Марозия, отвергнутая и брошенная,
В слезах ушла, навеки отрешённая.

И мир померк, лишившись её света,
И в сердцах людей поселилась тьма и скверна.
Засохли реки, увяли цветущие сады,
И в душах воцарилась лишь пустота.
Искали Марозию, звали её имя,
Но лишь эхо отвечало им в пустыне.

Но шепчут старики у костра ночного,
Что в час, когда надежда угаснет снова,
Марозия вернётся, как утренняя звезда,
И мир наполнит светом навсегда.
Помните Марозию, богиню забытую,
И в сердце храните искру её любви незримую.
***
Александр: Сын Зевса и Грозы

В долине Пеллы, где Олимп встаёт стеной,
Родился мальчик, судьбой отмеченный одной.
Не просто смертный, но потомок богов,
В его глазах пылал огонь, не знавший оков.

Александр, сын Филиппа, царя-воителя,
Впитал в себя и мудрость, и силу победителя.
Аристотель учил его тайнам мироздания,
А сердце жаждало великих завоеваний.

И шептали ветры, что Зевс, громовержец сам,
В ночь бури страстной, явился в царский храм.
Олимпиада, мать, в объятьях бога была,
И кровь божественная в жилах сына текла.

Он покорил коня Буцефала, дикого зверя,
И понял мир, что в нем таится сила безмерная.
В семнадцать лет, в отсутствие отца,
Он усмирил восстание, юный, но храбрец.

И вот, Филипп пал, от рук предателя сражён,
Александр взошёл на трон, судьбой вознесён.
Персия, Египет, Индия - все пали ниц,
Перед мощью войска, перед волей царя-львиц.

Он основал Александрии, города-маяки,
Где знание цвело, рассеивая мраки.
Он видел богов, он слышал их голоса,
И верил, что ведёт его небесная полоса.

Но даже боги смертным не дают бессмертия,
И жар лихорадки оборвал его житие.
В Вавилоне, в расцвете славы и побед,
Угас огонь, что освещал весь белый свет.

Осталась легенда, о сыне Зевса и грозы,
О царе-полководце, что видел вещие сны.
Александр Македонский, чьё имя живёт в веках,
Как символ дерзости, как пламя в смелых сердцах.
***
Тулунбек: Легенда о Золотом Воине

В те времена, когда солнце было ближе к земле,
А звёзды шептали тайны в ночной тишине,
Родился Тулунбек, сын степного ветра и гор,
Чей дух был крепок, а взгляд острее, чем топор.

Мать его, Айгуль, знала язык зверей и птиц,
Отец, Батырхан, был вождём непобедимых лиц.
Но судьба, как буран, переменчива и зла,
Осиротела Айгуль, когда война пришла.

На племя напал змей, трехглавый и лютый,
Что пожирал скот и людей, не зная сытости.
Батырхан пал в бою, защищая свой народ,
И Айгуль, скорбя, ушла в горный грот.

Там, в пещере тёмной, родила она сына,
Назвав Тулунбеком, надеждой и силой.
Вскормлён молоком кобылицы белой,
Он рос не по дням, а по часам, смелый.

Когда Тулунбеку исполнилось семь лет,
Он нашёл в пещере меч, что сиял, как рассвет.
Меч этот был дан Батырхану богами,
Чтобы защищать землю от зла и печали.

Тулунбек, взяв меч, поклялся отомстить,
Змея трехглавого навеки победить.
Он отправился в путь, через степи и горы,
Встречая на пути лишь бури и споры.

Ему помогали духи предков и звери,
Волки указывали путь, орлы стерегли двери.
Он научился понимать язык ветра и трав,
И стал сильнее, чем самый могучий удав.

Наконец, он достиг логова змея,
Где смрад и тьма царили, немея.
Змей, увидев Тулунбека, взревел,
И пламенем из пасти на юношу повеял.

Но Тулунбек был быстр, как молния в грозу,
Он уклонился от пламени, не показав слезу.
Мечом своим, что сиял, как солнце в зените,
Он отрубил змею все три головы в миг.

Кровь змея пропитала землю вокруг,
Но Тулунбек, победитель, стоял, как могучий дуб.
Он вернулся в племя, как герой и спаситель,
И стал мудрым вождём, справедливым правителем.

Так гласит легенда о Тулунбеке, Золотом Воине,
Чья храбрость и сила живут в каждом из нас, помните!
Он символ надежды, символ борьбы со злом,
И его имя будет жить в веках, как гром!
***
Оэлун, Ткач Судеб из Звёздной Пыли

В безвременье, где хаос танцевал с пустотой,
Родился Оэлун, из звёздной пыли золотой.
Не бог войны, не царь, не повелитель морей,
Но Ткач Судеб, хранитель грядущих дней.

Его глаза - два вихря галактик далёких,
В них отражались рождение и гибель эпох.
В руках его - веретено из лунного камня,
Прядет он нити жизни, сплетая узоры странные.

Из шёпота комет он ткёт полотно мирозданья,
Вплетая в ткань его радость, печаль и страданья.
Каждая звезда - лишь узелок на нити судьбы,
И Оэлун знает, где оборвётся она, где расцветёт в сады.

Он видел рождение первого солнца и первый вздох земли,
Он слышал плач умирающих звёзд, что в чёрные дыры ушли.
Он помнит имена забытых богов и павших империй,
И шепчет их эхом в ветрах, что гуляют по прериям.

Не молят его о власти, богатстве и славе,
Лишь о мудрости, чтобы понять его замысел в ткани багряной.
Ибо Оэлун не судит, не карает, не милует,
Он лишь плетёт, неустанно, судьбу, что в вечности зимует.

И если ты видишь падающую звезду в ночи,
Знай, это Оэлун обронил нить, что больше не звучит.
Но не печалься, ибо он уже плетёт новую нить,
И в ней, возможно, твоя судьба будет сиять и цвести.

Так помни об Оэлуне, Ткаче Судеб из Звездной Пыли,
Ибо в его руках - будущее мира, что мы так любили.
И пусть его нити ведут тебя сквозь тьму и свет,
К той судьбе, что уготована тебе, и больше нет.
***
Песнь Железного Хромца

Я - Тимур, рождённый в Кеше, Хромец Железный, бич земли!
В моих глазах пылает пепел городов, что пали во мгле.
Не бог я, нет, но воля моя - закон, а меч - судья!
Я выковал империю из крови, пота и огня.

Слыхали ль вы о битвах моих, о громе конских копыт?
От Дели до Дамаска дрожала земля, когда мой стан стоит.
Я покорил народы, что гордыню в сердце берегли,
И золото их, и земли их - всё пало к моей ноге.

Не верьте сказкам о жестокости, о пирамидах из голов!
Я - справедливость, я - порядок, я - кара для врагов.
Я строил мечети, воздвигал дворцы, науки процветали в дни мои,
И Самарканд, жемчужина Востока, сиял под властью моей руки.

Но помните, что слава - тень, а власть - лишь миг один.
Я тоже смертен, как и вы, подвластен времени седин.
И вот, стою я пред вратами, где ждёт меня последний бой,
С самим забвением, с самим Хаосом, что правит вечной тьмой.

Не плачьте обо мне, потомки, не возносите хвалу зря!
Лишь помните, что воля - сила, что может горы покорять.
И если в сердце вашем пламя горит, как в сердце у меня,
То мир склонится перед вами, как склонялся передо мной всегда!
***
Феодора: Ткачиха, ставшая Богиней

В дымке веков, где мифы сплетаются с былью,
Жила Феодора, чья слава доныне жива.
Не знала она ни царских палат, ни покоя,
Лишь грубый холст и нить, что судьбу ей плела.

Родилась в тени цирка, средь смеха и плача,
Где акробаты взлетали, а клоуны рыдали.
Но в сердце Феодоры горел огонь яркий,
Не гаснущий даже под градом насмешек и брани.

Она ткала гобелены, что краше рассвета,
В них пела душа, в них жила красота.
Её пальцы ловкие, словно бабочки в танце,
Создавали узоры, что мир покоряли всегда.

Однажды, когда солнце коснулось земли,
И золотом залило стены Константинополя,
Увидел Феодору Юстиниан Великий,
И в сердце его вспыхнула страсть, словно молния.

Он был император, владыка земель и морей,
Но перед красотой её, мощь его угасала.
Он предложил ей трон, корону и власть,
Но Феодора ответила: "Не в этом счастье, мой царь!"

"Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала,
Чтобы бедные были защищены, а слабые сильны.
Я хочу, чтобы искусство цвело, как весенний сад,
И чтобы каждый нашёл в этом мире свой путь!"

И Юстиниан, поражённый мудростью её слов,
Сделал её не просто императрицей, а соправительницей.
Вместе они правили, мудро и справедливо,
И город их процветал, словно райский сад.

Феодора стала символом надежды и силы,
Защитницей женщин, покровительницей искусств.
Она строила больницы, приюты и храмы,
И имя её звучало, как песня любви и добра.

Когда же пришла пора покинуть этот мир,
Феодора ушла, оставив след незабвенный.
И говорят, что в ночном небе, среди звёзд,
Сияет её душа, как яркая, вечная звезда.

И по сей день, когда ткачи садятся за станок,
Они шепчут имя Феодоры, прося её благословения.
Ведь она была не просто императрицей,
Она была Богиней, сошедшей на землю, чтобы творить добро.
***
Халльгерд, луна ледяного топора

В сагах шепчут о ней, о Халльгерд Длинноресничной,
Красе, что затмевала северное сияние.
Дочь Хёскульда, воителя с сердцем льдиной,
Она росла, как роза средь скал, упрямо, дерзко.

Её волосы, как лён, струились до земли,
И каждый локон золотом в лучах играл.
Глаза, как озеро в полночь, глубоки, темны,
В них отражалась сила, что в деве дремала.

Она была не просто ликом дивной красоты,
Но воительницей духом, гордой и смелой.
Владела мечом, как прялкой, легко и просто,
И голос её звенел, как сталь закалённая.

Халльгерд, луна ледяного топора,
Так звали её, ибо сердце её было холодно.
Она выбирала мужей, как коней на торгах,
И каждый, кто ей не мил, был ею отвергнут.

Она жаждала власти, богатства и славы,
И ради этого готова была на всё.
Её красота была оружием опасным,
Что разбивало сердца и рушило судьбы.

Но даже в сердце льда таилась искра,
И в час беды, когда земля дрожала от битвы,
Она встала на защиту своего народа,
И билась, как львица, яростно и храбро.

Легенда гласит, что в тот день, когда пал её муж,
Она прокляла врагов, и проклятье сбылось.
И даже после смерти, её имя вечно живёт,
Как символ красоты, силы и ледяной гордости.

Халльгерд Длинноресничная, помни её, путник,
Ибо в её истории - урок для всех нас.
Красота может быть даром, а может - проклятьем,
И только сердце решает, как ею владеть.
***
Екатерина Медичи: Тень Флоренции над Францией

Взошла луна над Арно, серебром
Окрасив купол Брунеллески гордый.
Там, в колыбели Ренессанса, в дом
Вошла судьба, что станет столь жестокой.

Екатерина, дочь Лоренцо, взгляд
Холодный, словно мрамор флорентийский.
В ней тайна зрела, словно виноград,
Под солнцем Тосканы, в лозе искристой.

Судьба плела ей нити, словно шёлк,
Вела во Францию, к престолу, к власти.
Но тень Медичи, словно чёрный волк,
Всегда кралась за ней, в часы ненастья.

Король Генрих, муж, влюблённый в Диану,
Оставил трон, и бремя тяжким стало.
Екатерина, словно свирепый ураган,
В политических интригах танцевала.

Шептались слухи, будто яд в кольце,
В её руках, решал судьбу вельможи.
И гугенотов кровь на том лице,
Оставила несмываемые дрожи.

Варфоломеевская ночь, кошмар и страх,
Её ли рук то дело, или рока?
История молчит, оставив прах,
И шёпот обвинений, словно током.

Но кто она? Змея или львица?
Защитница престола, или демон?
Екатерина, вечная царица,
В чьих глазах горит флорентийский пламень.

И даже сквозь века, её портрет,
На нас глядит, загадочный и строгий.
Екатерина Медичи, секрет,
Что Франция хранит, в своей тревоге.
***
Дева Орлеанская: Песнь о Пламени и Вере

В долине Лотарингии, где туман клубится,
Росла дева Жанна, душой чиста, как курица.
Не знала она ни шёлка, ни златых уборов,
Лишь шёпот ветра в роще и звон церковных хоров.

Но в сердце юном билась не крестьянская доля,
А искра Божья, пламя, что не знает воли.
И в тишине ночной, когда луна сияла,
Голоса Архангелов Жанну призывали.

"О Жанна, дева Франции, избранница небес!
Встань против англичан, что землю нашу грёз
Пытаются попрать, ввергнуть во мрак и горе.
Возьми свой меч и щит, иди к французской воле!"

И Жанна, не страшась ни смерти, ни проклятий,
Покинула свой дом, оставив след объятий.
В мужской броне, с мечом, что светом озарялся,
Она предстала перед Дофином, не смущаясь.

"Я послана Господом, чтоб Францию спасти!
Корону вам вернуть, врагов всех отвести!"
И Дофин, удивлённый верой и отвагой,
Вручил ей войско, знамя, и благословил в дорогу.

Под знаменем с лилиями, дева повела войска,
И англичане дрогнули, увидев лик святой.
Орлеан был освобождён, победа за победой,
И слава Жанны Дарк летела над землёй.

Но зависть и предательство, как змеи, подползли,
И Жанну, оклеветав, врагам её продали.
В Руане, на костре, она стояла гордо,
И пламя, пожирая тело, не сломило духа твердо.

И в миг, когда огонь взметнулся к небесам,
Услышали все имя Жанны, эхом по лесам.
И пепел, что остался от тела юной девы,
Взошёл цветами лилий, символом победы.

Так родилась легенда, миф о Жанне Дарк,
О деве, что за веру приняла смертный мрак.
И до сих пор, во Франции, её имя свято,
Как символ мужества, любви и беззаветной клятвы.

И пусть горят костры, и льются слёзы горя,
Но память о Жанне Дарк не угаснет никогда!
Она звезда надежды, свет во тьме кромешной,
И вечный символ Франции, в борьбе успешной.
***
Кровавая Роза

В тумане Альбиона, рождённая в гневе,
Мария, дочь короля, судьбой обделена.
От трона отлучена, в сердце лишь пепел,
За веру отцов, в изгнании одна.

Её мать отвергнута, брак расторгнут властно,
Дитя объявлено незаконным, презренным.
В глазах её боль, что горит неугасимо,
И жажда вернуть то, что было отнято, священно.

Когда колокола возвестили о смерти брата,
И трон узурпирован дерзкой девицей,
Мария восстала, как буря крылата,
И кровью врагов омыла страницы.

Короной венчана, с крестом в руках,
Она верит, что долг ее веру спасти.
Но пламя костров, что взвились в небесах,
Лишь ужас и страх смогли принести.

"Кровавая Мария" - так прозвали её,
За пытки и казни, за ярость и гнев.
Но в сердце её, лишь желание одно,
Вернуть Англию в лоно отцовских заветов.

Любовь не нашла в ней приюта и ласки,
Филипп, муж испанский, лишь тенью был рядом.
И призрак ребенка, что так и не сказки,
Лишь горечь и боль приносил ей наградой.

Угасла надежда, угасла и сила,
В болезни и скорби, в забвении дней.
И Кровавая Роза, что так страстно любила,
Ушла в вечный сон, в объятия теней.

Но память о ней, как шрам на земле,
Напоминает о вере, о власти, о боли.
И шепчет легенда в туманной мгле:
"Не судите её, ибо знала лишь волю..."
***
Императрица-Феникс

В багряных небесах, где драконы спят,
Родилась звезда, что затмила закат.
У Цзэтянь, дева с сердцем из стали,
В мир мужчин вошла, чтоб судьбы писали.

Сначала служанка, лилия в тени,
Но взор её зрел сквозь придворные дни.
Она плела интриги, как шёлк паутины,
И шаг за шагом взбиралась на вершины.

Её красота - как лунный свет в ночи,
Её ум - острее, чем меч палача.
Она свергла династию, как старую кожу,
И взошла на трон, как феникс из пепла.

Императрица-Феникс, владычица мира,
Её имя шептали с трепетом лиры.
Она правила твёрдо, железной рукой,
Но мудрость её вела страну к покою.

Её враги трепетали, её подданные чтили,
О ней легенды слагали и песни творили.
Она была богиней, сошедшей с небес,
Императрицей-Фениксом, что правила век.

Но даже боги смертны, и время летит,
Императрица-Феникс в вечность глядит.
Она оставила след, как звезда на заре,
Имя У Цзэтянь - в вечной истории игре.
***
Хатшепсут: Песнь о Солнечном Фениксе

Из чрева ночи, где дремлет Апоп,
Взошла она, как лотос на воде.
Хатшепсут, дочь Ра, чей лик был строг,
Но сердце - пламя, верное звезде.

Не воин с мечом, не царь в колеснице,
Она - владычица, чья мудрость - свет.
В её глазах - веков глубоких нити,
И голос - эхо древних, тайных лет.

Амон-Ра шептал ей в сновиденьях,
О власти, что дарована судьбой.
И боги, полные благоговенья,
Склонялись перед женственной рукой.

Она воздвигла храмы, словно горы,
Чтоб славить Ра и вечную любовь.
И караваны, полные узоров,
Несли дары из дальних стран.

Из Пунта корабли, как птицы в небе,
Вернулись с ладаном и миррой в дар.
И сад божественный, в земной потребе,
Цвёл под её заботой, словно жар.

Но шёпот зависти, как змея в траве,
Плёл козни, тьму на светлый трон наслав.
И имя стерто, словно на песке,
Забыто, словно отзвук древних глав.

Но Феникс, в пламени рождённый снова,
Восстанет из забвения и тьмы.
И имя Хатшепсут, как Ра восход,
Зажжётся вновь, сквозь вечные холмы.

И будут помнить, как она любила,
Как строила, как правила землёй.
Хатшепсут, чья слава не остыла,
Владычица, что стала вечной звездой.
***
Гимн Дорегене, Богине Рассвета

Из мрака ночи, тишины глубокой,
Восходит Дорегене, лик высокий.
Её дыханье - ветер нежный, легкий,
Разносит сон, как пепел одинокий.

В ладонях нежных россыпь звёзд алмазных,
Она их гасит, словно искры страсти.
И кистью тонкой, красками прекрасными,
Рисует небо в утренней напасти.

Её колесница - облака золотые,
Запряжены в неё кони белые.
Их гривы - пламя, очи - огневые,
Несут богиню к цели вожделённой.

Дорегене, дарительница света,
Развей печаль, прогони тьму ночную.
Пусть каждый день, тобой благословлённый,
Наполнит мир надеждой и любовью.
***
Песнь о Гунтрамне, Короле Франков

В лесах густых, где Рейн течёт седой,
Родился Гунтрамн, судьбой ведомый.
Король франкский, сын Хлотаря, гордый,
В эпоху смут, меж братьев враждующих.

Земля бургундская, его удел,
В огне раздоров, в крови и печали.
Но Гунтрамн, душой своей печален,
Он видел зло, что в людях змеем сидел.

Он правил мудро, с сердцем справедливым,
Законы чтил, сирот не забывал.
И милостыню щедро раздавал,
Народ любил его, как солнце нивы.

Но тень греха над ним висела тяжко,
Убийство брата, кровь на его руках.
И муки совести, как острый страх,
В душе терзали, словно злая пряжка.

Он каялся, молился денно-нощно,
В монастырях искал успокоенья.
И чудеса творил, в святом стремленье,
Искупить грех, что в сердце жил порочно.

Однажды, в храме, пред ликом Богоматери,
Увидел Гунтрамн видение святое.
И понял он, что искупление стоит,
В служении Богу, в вере непоколебимой.

Он исцелял больных, изгонял демонов,
И словом мудрым души врачевал.
И милость Божья на него снисходила,
И свет надежды в сердце зажигал.

И после смерти, слава о нём жила,
Как о святом короле, что грех искупил.
И Гунтрамн, праведный, в небеса вступил,
И песнь о нём, как эхо, прозвучала.

Так помните, потомки, эту быль,
О короле, что в вере обрёл спасенье.
И пусть пример его, как вдохновенье,
В сердцах ваших зажжёт святой огонь!
***
Гирия

Ох, Гирия, земля древняя, покрытая пылью веков,
Где мифы сплетаются с былью, и шепчет ветер богов.
Там, где рождались герои, и чудища грозные жили,
Там, где судьба плела нити, и смертные с нею дружили.

В долинах, где реки струятся, как слезы забытых богинь,
В пещерах, где тени крадутся, и слышен таинственный звон.
На склонах гор, где орлы кружат, над пропастью вечной тоски,
Гирия дремлет, Гирия ждёт, сквозь времени долгие дни.

Когда-то здесь жили титаны, могучие, словно скала,
Их гнев сотрясал небеса, и дрожала от страха земля.
Но боги, восставшие с Олимпа, низвергли их в Тартарский мрак,
И Гирия стала свидетельницей битвы, что длилась века.

Здесь Геракл совершал подвиги, сражаясь с Немейским львом,
Здесь Ясон искал Золотое Руно, ведомый судьбы лучом.
Здесь Персей отрубил голову Медузе, чей взгляд обращал в камень,
И каждый камень Гирии помнит, тот ужас, тот подвиг, тот пламень.

В лесах, где дриады танцуют, под лунным сиянием звёзд,
В ручьях, где наяды поют, о тайнах, что вечно хранят.
В песках, где сфинксы молчат, храня загадки веков,
Гирия дышит легендами, и шепчет о славе богов.

И если ты, путник, осмелишься, ступить на священную землю,
Почувствуй дыхание прошлого, и тайну, что вечно дремлет.
Услышь голоса героев, и плач побеждённых титанов,
И Гирия откроет тебе, свои мифы, свои тайны, свои раны.

И помни, что каждый камень, здесь пропитан кровью и потом,
И каждый шёпот ветра, хранит отголоски былого.
Гирия это не просто земля, это память, это вечность,
И кто прикоснётся к ней сердцем, познает её бесконечность.
***
Замврий: Песнь о Падшем Свете

Из пепла звёзд, из праха мирозданья,
Восстал Замврий, дитя ночной печали.
Не бог он был, не демон преисподней,
А тень, что Свет отбросил в бездну дали.

Он был рождён из трещины в Эдеме,
Когда Любовь, устав от совершенства,
Впервые ощутила привкус боли,
И в сердце зародилось несовершенство.

Замврий, властитель сумерек и снов,
С глазами, полными тоски вселенской.
Он видел мир, как зеркало разбитое,
Где каждый луч искажён и мучителен.

Он не стремился к власти и разрухе,
Не жаждал крови, славы и богатства.
Он лишь хотел найти ответ на муку,
Что грызла душу, словно злая жатва.

Он странствовал по мёртвым лунным землям,
Где шепчут ветры сказки о былом,
Искал лекарство от своей печали,
В забытых храмах, в пепле и былом.

Но чем глубже он в тайны погружался,
Чем ближе к истине, казалось, подходил,
Тем больше тьма его поглощала,
И свет надежды медленно уходил.

Он встретил нимф, что плакали хрустально,
И древних духов, скованных цепями,
Узнал пророчества, что были скрыты,
И тайны мира, полные страданий.

И понял он, что нет пути обратно,
Что тьма и свет навеки связаны,
Что боль и радость - две стороны медали,
И что его судьба - быть вечно странным.

Замврий, скиталец вечный и бездомный,
Он бродит во снах, в тенях и полумраке.
И если вдруг почувствуешь тоску,
Взгляни на небо, может, там он плачет.

И помни, путник, в сердце тьма и свет,
Борьба идёт, и нет конца сраженью.
Но даже в самой тёмной бездне ночи,
Есть искра света, дарующая спасенье.
***
Калаид: Песнь о Крылатом Герое

В тенистых рощах, где шепчут ветра,
Родился Калаид, сын Борея-царя.
Не смертный он был, но полубог,
И крылья даны ему были в урок.

Отцом был Борей, северный шторм,
Мать - нимфа Оритиа, нежная, словно сон.
В объятьях любви, в пещере морской,
Родился герой, с душой молодой.

С младенчества Калаид к небу тянулся,
На скалы взбирался, ветру дивился.
И вот, в день шестнадцатой юной весны,
Раскрылись за спиной крылья его, полные силы.

Как снег, белы, как лёд, холодны,
Взмах их рождал северные ветры.
И Калаид взмыл, над землёй воспарил,
Свободу познал, мир новый открыл.

Он странствовал долго, моря бороздил,
Сражался с чудовищами, слабых хранил.
В Аргонавты вступил, в поход за руном,
И храбрость явил, в бою был умён.

С Зетом, братом своим, крылатым героем,
Гарпий прогнал, что Финея терзали злобно.
Они, словно вихри, в небе кружились,
И мерзкие птицы от страха бежали.

Но жизнь не всегда усыпана розами,
И смерть поджидает за тёмными лозами.
В бою с фракийцами, в яростной сече,
Пали герои, крылья их смолкли навечно.

Но память о Калаиде живёт в веках,
В легендах о храбрости, в северных ветрах.
Он символ свободы, полёта души,
И вечной надежды, что в сердце живёт.

Так слушайте песнь о крылатом герое,
О Калаиде, сыне Борея,
Что в небе парил, как вольный орёл,
И подвигом славным свой след произвёл.
***
Орифия, Дыхание Борея

В пещерах мраморных, где Эврот спит,
Росла Орифия, нимфа юных лет.
Её глаза, как горный хрусталь, блестят,
А волосы, как шёлк, струятся в свет.

Она играла с дриадами в лесах,
Плела венки из ландышей и роз.
Её напевы слышались в лугах,
И эхо повторяло их всерьез.

Но Борей, северный могучий бог,
Увидел нимфу, сердце потерял.
Её красу он оценить лишь мог,
И страстью необузданной пылал.

Он умолял, он клялся ей в любви,
Но нимфа отворачивалась прочь.
Ей мил был шёпот рек, покой земли,
А не ледяной, бушующий восторг.

Тогда Борей, гневом обуянный,
Поднял вихрь, что землю сотрясал.
Орифию, как лист осенний, рваный,
В объятья ледяные он забрал.

И унес её в далекие края,
Где вечный холод, снег и лёд царят.
Там Орифия стала госпожа,
И родила ему сынов-богатырей отважных.

Но иногда, когда весна вступает в права,
И тает лёд под солнечным лучом,
Орифия вспоминает те луга,
И тихий шёпот Эврота за ручьём.

И в этот миг, в порыве нежной грусти,
Она роняет слёзы в снежный прах.
И ветер северный, в безумной ярости,
Разносит их по всем земным краям.
***
Ирод: Тень над Вифлеемом

В багряных залах, где вино искрится,
Сидит Ирод, царь, в гордыне облачен.
В глазах его - змеиный холод таится,
И трон его - на крови возведён.

Он слышит шёпот, словно ветер зловещий,
О новом царе, что рождён в Вифлееме.
И страх, как яд, пронзает сердце трепещущее,
За власть свою, за трон, за время.

"Волхвы пришли, с дарами и поклоном,
Искали младенца, что править должен миром!
Они ушли, оставив лишь сомненье стоном,
И ярость в сердце, словно в адском тире!"

Ирод взбешён, его приказ жесток и страшен:
"Убить всех младенцев, в Вифлееме рождённых!
Пусть кровь их смоет страх мой, словно сажей,
И трон мой будет навеки сохранённым!"

И плач матерей, как вой волчицы в ночи,
Над Вифлеемом скорбным раздаётся.
Невинные души, словно гаснут свечи,
И тьма над городом зловеще вьётся.

Но тщетны злодеянья, тщетны все старанья,
Судьбу не обмануть, не изменить.
Младенец спасён, в Египет изгнанный,
Ирод же проклят, навеки забыт.

И в памяти людской, как тень кошмарная,
Останется Ирод, царь-детоубийца.
И имя его - символ власти коварной,
И страха, что в сердце злодея таится.
***
Азур: Песнь о Лазурном Боге

В начале времен, когда мир был хаосом,
И тьма клубилась, словно дымный хаос,
Родился Азур, из пены морской,
Бог лазури, вечный и молодой.

Его глаза - два сапфира бездонных,
В них отражались звёзды, свет луны сонных.
Волосы - волны, пенные и бурные,
А голос - шёпот ветра, тихий и чудный.

Он вышел из моря, словно из сна,
И принёс в мир свет, что тьму прогнал.
Он создал небеса, лазурные и ясные,
И солнце зажёг, чтоб грело нас прекрасно.

Азур - покровитель моряков и рыбаков,
Он дарит им ветер попутный, без оков.
Он усмиряет штормы, бури и ураганы,
И бережет их жизни от беды нежданной.

Его дыхание - бриз, что ласкает кожу,
Его слёзы - дождь, что землю орошает.
Он слышит молитвы, тихие и робкие,
И помогает тем, кто верит в него глубоко.

Легенды гласят, что в глубинах морских,
Живёт его царство, полное чудес дивных.
Там коралловые замки, жемчужные сады,
И русалки поют песни, полные красоты.

Но Азур не только милостив и добр,
Он может быть грозен, словно морской обрыв.
Когда гнев его вспыхнет, словно молния в небе,
Тогда шторм разразится, и не будет тебе.

Поэтому чтите Азура, Бога морей,
И приносите дары, чтоб он был добрей.
Молитесь ему о защите и благополучии,
И он ответит вам, своим лазурным могуществом.

И пусть вечно сияет лазурь небес,
Напоминая нам о силе и красоте чудес.
И пусть Азур хранит нас от бед и невзгод,
Бог лазури, вечный и молодой, Бог вод!
***
Лепид: Тень Триумвира, Шёпот Забвения

В дыму курений, в шёпоте прохладном,
Где Тибр лениво плещет о гранит,
Стоит Лепид, фигура полумрачная,
Забытый бог, что в смертных был забыт.

Он был триумвиром, владел он Римом,
Делил он мир с Антонием и Цезарем,
Но жребий выпал, словно камень в сердце,
И власть ушла, оставив лишь призрак.

Он видел битвы, слышал крики славы,
В его руках решались судьбы мира,
Но жажда власти, словно змей коварный,
Вползла в сердца, посеяв семена раздора.

Антоний, плененный Клеопатры чарами,
Оставил Рим, забыв про долг и честь,
Октавиан, холодный и расчетливый,
Плёл паутину, чтобы власть обрести.

И Лепид, между молотом и наковальней,
Пытался удержать хрупкий баланс,
Но буря страстей, как шторм морской,
Разбила в щепки его жалкий шанс.

Он был низвергнут, лишён всех почестей,
Сослан в забвенье, в тишину глухую,
И имя его, как шёпот ветра в поле,
Постепенно стиралось, уходя в небытие.

Но иногда, в лунную ночь над Римом,
Когда тени прошлого танцуют в тишине,
Можно услышать тихий вздох Лепида,
Напоминание о том, что было, но ушло.

Он - тень триумвира, призрак былого,
Урок истории, забытый и горький,
Напоминание о бренности власти,
И о том, как легко можно потерять всё.

Так пусть же помнят потомки о Лепиде,
Не как о слабом, но как о жертве судьбы.
И пусть его имя, хоть и в шёпоте забвенья,
Напоминает о цене, что платит Рим.
***
Квасур: Песнь о Мудрости, Рожденной из Слюны

В начале времен, когда мир был молод и туманен,
После войны Асов и Ванов, что кровью обагряла равнины,
Боги решили заключить мир, дабы залечить раны,
И в знак согласия, каждый плюнул в котел глубинный.

Слюна богов, смешавшись в чаше, забродила, запенилась,
И из этой смеси, дивной и странной, возник Квасур.
Мудрец несравненный, знанием мир озаривший,
Он знал ответы на все вопросы, от звёзд до трав и фигур.

Он странствовал по миру, мудрость свою даря,
Королям и крестьянам, эльфам и гномам, без различия.
Но жадность людская, как тень, за ним следила,
И два коварных карлика, Фьялар и Галар, замыслили злое деяние.

Пригласили Квасура в гости, с улыбкой льстивой и сладкой,
А в сердце таили обман, как змеи в траве густой.
Убили мудреца, кровь его собрали украдкой,
И сварили из неё мёд, что мудростью был настой.

Три котла наполнили кровью Квасура, драгоценной,
Одрерир, Бодн и Сон, имена их помнит народ.
И мёд этот стал скальдическим, силой наделенный,
Кто выпьет его, тот поэтом великим станет, без забот.

Фьялар и Галар, сокрыв злодеяние,
Сказали богам, что Квасур задохнулся от мудрости своей.
Но ложь их была тонка, как паутина на здании,
И вскоре правда всплыла, как камень со дна морей.

Так родилась поэзия, из крови мудреца Квасура,
И каждый скальд, что пьёт мёд волшебный,
Вспоминает жертву его, что так чиста и хрустальна,
И мудрость его, что в песнях живёт, навечно.

И пусть помнят люди, что знание - сила,
Но жадность и коварство - путь к погибели и тьме.
И пусть льётся песня о Квасуре, вечно красивая,
Напоминая о мудрости, рожденной из слюны, в начале времен, в той самой земле.
***
Ботвинд: Песнь о Зеленом Воине

В тумане древних рощ, где шепчут корни,
Родился Ботвинд, сын земли и грозы.
Не меч ковал он, не стрелы точил,
А силу брал из трав и росы.

Кожа его - как кора дубовая,
Глаза - как изумруды лесные.
В волосах - сплетение лозы дикой,
И голос - как шёпот листвы в вышине.

Он был защитник рощ, хранитель рек,
Друг птиц и зверей, что в чаще живут.
Когда злой колдун, с сердцем чернее ночи,
Решил леса в пепел обратить,

Ботвинд восстал, как буря весенняя,
В руках его - посох из ясеня крепкий.
Не магией тёмной, а силой природы,
Он колдуна злого в прах обратил.

И там, где ступала нога Ботвинда,
Цвели цветы, пели птицы звонко.
Он был не бог, не герой из легенды,
А просто - защитник, рождённый природой.

И помнят леса его имя святое,
Шепчут листвой, журчат ручьи в долине.
Ботвинд - Зелёный Воин, вечно живой,
В каждой травинке, в каждой росинке.

И если услышишь ты шёпот лесной,
Вглядись в зелень, прислушайся к пению птиц.
Возможно, Ботвинд рядом с тобой,
Хранит этот мир от зла и корысти.
***
Ильзан: Песнь о Забытом Боге

В тумане древних рощ, где шепчут вечно ели,
Забытый бог Ильзан, в забвении лежал.
Когда-то властвовал он над землёй и небом,
И имя славное его мир весь знал.

Он был кузнецом, что искры высекал из камня,
И молотом своим творил рассвет и гром.
Он был ткачом, что нити судеб переплетал,
И в полотно времён вплетал людской свой дом.

Но гордость в сердце бога, словно плесень, въелась,
И возомнил себя он выше всех богов.
Он захотел создать мир, лучше, чем был прежде,
И в дерзости своей нарушил вечный кров.

Тогда разгневались боги, древние и сильные,
И прокляли Ильзана, лишив его всего.
Отняли силу, память, имя и величие,
И бросили в забвенье, в сумрак вековой.

Теперь он бродит тенью, меж деревьев старых,
И ищет искру памяти в глазах людей.
Он шепчет имена, забытые и странные,
Надеясь, что хоть кто-то вспомнит о нём впредь.

И если ты услышишь шёпот ветра в роще,
И увидишь искру в камне под ногой,
То знай, Ильзан, забытый бог, ещё не умер,
И ждёт он, что вернётся слава к нему домой.

Возможно, в сердце чистом, в помыслах высоких,
Ты сможешь отыскать осколок той искры,
И раздуть огонь забвенья, пепел древней славы,
И имя Ильзана вернуть из вечной тьмы.

Ведь даже бог, забытый и проклятый,
Надеется на милость, на память и любовь.
И ждёт он, что однажды, в час предрассветный,
Вновь зазвучит Ильзана имя вновь и вновь.
***
Крампус

Из альпийских теней, когда зима сжимает,
Крампус поднимается, его гнев пылает.
Не Дед Мороз с подарками в санях,
Но козлоногий ужас, сеющий страх.

С рогами, как ветви старого дуба,
И цепью, что гремит, как громкая труба.
Его шерсть черна, как полночная мгла,
И взгляд его пронзает, словно игла.

Он ищет непослушных, тех, кто грешил,
Кто в сердце злобу и обман носил.
Не ждите от него ни ласки, ни пощады,
Лишь розги, плети и ледяные взгляды.

В корзину он сажает, как добычу,
И уносит в горы, в ледяную обитель.
Там, в пещерах тёмных, где вечный холод правит,
Он учит послушанию, кто себя неправильно ставит.

Так помните, дети, будьте добры и честны,
Иначе Крампус придёт, и будет вам тесно.
Ведь в ночь перед Святым Николаем, он бродит,
И тех, кто плохо себя ведёт, он находит.

И пусть этот стих вам будет напоминанием,
Что доброта и честность - лучшее оправдание.
И тогда Крампус пройдёт мимо вашего дома,
И оставит вас в покое, в тепле и знакомо.
***
Нахцерер: Песнь о Ночном Страннике

Из мрака вечного, где звёзды не горят,
Где тишина глуха, и тени говорят,
Родился Нахцерер, дитя ночной тоски,
С глазами, полными бездонной тьмы.

Не человек, не зверь, не дух, не демон он,
А эхо страха, в ночь воплощённый стон.
Он бродит в сумерках, когда луна бледна,
И шепчет имена, забытые сполна.

Его дыхание - холодный зимний ветер,
Его касание - предчувствие смерти.
Он ищет жертву, чья душа слаба и хрупка,
Чтоб выпить жизнь до дна, до самого глотка.

Он помнит древние, забытые обряды,
И тайны тёмные, что скрыты от всех взглядов.
Он знает тропы, что ведут в мир иной,
Где правит вечный мрак, и вечный ледяной.

Но есть и те, кто Нахцерера чтит,
Кто во тьме находит силу, кто в страхе не молчит.
Они приносят жертвы, шепчут заклинания,
Чтоб умилостивить Ночного Странника.

И если ты услышишь ночью тихий вой,
И почувствуешь, как холод пронзает твой покой,
Не оборачивайся, не смотри в темноту,
Иначе Нахцерер найдёт твою тропу.

Ибо он - вечный страж, хранитель ночи,
И тот, кто потревожит его, заплатит очень.
Он - Нахцерер, дитя тьмы и кошмара,
И его царство - вечная, бездонная тьма.
***
Эливетриг: Песнь о Ледяном Дыхании

В начале времён, когда мир был юн и хрупок,
Когда лишь Имир-великан лежал в ледяных оковах,
Родился Эливетриг, дыхание севера лютого,
Сын Нифльхейма, воплощение зимних страхов.

Не зверь он был, не бог, не смертный воин,
Но сила сама, что горы в лёд куёт,
И реки сковывает в хрустальные покои,
И вьюгой бешеной по пустошам поёт.

Глаза его, как льдины в вечной ночи,
В них отражается свет далеких звёзд,
И каждый взгляд, как лезвие точит,
Морозным пламенем пронзая до костей.

Он не ходил, он скользил по снежным пикам,
Оставляя след из инея и льда,
И каждый вздох его, как крик арктики дикий,
В сердцах живых рождал лишь холода.

Когда боги Асы с великанами бились,
Эливетриг не встал ни на чью сторону в бой,
Он лишь смотрел, как кровь на снег ложилась,
И усмехался ледяною тишиной.

Он - вечный страж границ, что между мирами,
Где Нифльхейм правит, где вечный мрак царит,
И путник, что осмелится ступить туда ногами,
В его дыхании навеки будет скрыт.

И если в зимнюю ночь, когда луна бледнеет,
Услышишь вой, что пробирает до костей,
Знай, это Эливетриг над миром веет,
Напоминая о власти ледяных страстей.

Он - Эливетриг, дыхание севера вечное,
Забытый бог, что в сердце зимы живёт,
И память о нём, как лёд, не конечно,
В легендах древних до сих пор плывёт.
***
Песнь о Имире, Праотце

Из бездны ледяной, из Нифльхейма мрака,
Где Гиннунгагап зиял, бездонный, дикий,
Родился Имир, великанский праотец,
Из капель яда, льда и ветра крика.

Не было солнца, не было луны,
Лишь вечный холод, тьма и пустота.
Имир, гигантский, в этой мгле возник,
И плоть его изо льда и холода сплетена.

Из подмышек его, в поту и в муке,
Родились дети, злобные и дикие,
Великаны гор, ледяные тролли,
Что жаждали лишь хаоса и крика.

Корова Аудумла, изо льда возникнув тоже,
Кормила Имира молоком своим.
И лизала камни, соленые и твердые,
И вылизала Бури, праотца богов земных.

Но Имир рос, и сила в нём крепла,
И мир вокруг дрожал от мощи той.
И боги, дети Бури, возмутились,
Увидев в нём лишь хаос и покой.

Один, Вили и Ве, братья смелые,
Восстали против Имира, великана.
И в битве страшной, в ярости великой,
Пал Имир, сражённый, в бездну океана.

Из плоти Имира мир был сотворен:
Из тела - земли, из крови - океаны,
Из костей - горы, из волос - леса,
Из черепа - небеса, что вечно званы.

Из мозга Имира - облака густые,
Что плывут над миром, словно корабли.
Искры из Муспельхейма, царства огненного,
Стали звёздами, что в небе зажгли.

Так Имир пал, великанский праотец,
И из его останков мир возник.
Но память о нём живёт в легендах древних,
О хаосе, что в начале мира зрел и стих.

И помнят люди, что в крови Имира
Утонули все великаны, кроме Бергельмира.
И помнят боги, что из плоти Имира
Создан мир, и в нём их вечная обитель.
***
Песнь Бергельмира: От крови Имира до Нового Мира

Слушайте, дети Мидгарда, песнь о Бергельмире,
Последнем из рода великих хримтурсов,
Кто видел рождение мира из хаоса,
И кто уцелел, когда боги сразились.

Имир, прародитель, изо льда и тумана рождённый,
Вскормлен Аудумлой, коровой великой,
Из пота его подмышек явились хримтурсы,
И Бергельмир был одним из них, сильным и диким.

Но пришёл Один, с братьями Вили и Ве,
И пала судьба на Имира древнего.
Из тела его сотворили мир смертных,
Из крови его - море, что плещет безбрежно.

Кровь хлынула реками, потопом всемирным,
Сметая всё на своем пути, без пощады.
Гибли великаны, тонули в пучине,
И мир, рождённый из крови, был полон страданий.

Но Бергельмир, мудрый и сильный, предвидел беду,
С женой своей в лодку из дерева влез,
И волны бушующие, ярость потопа,
Не смогли их поглотить, не смогли их сломить.

На вершину горы, что вздымалась над бездной,
Прибило их лодку, измученных, слабых.
И там, в тишине, среди скал и тумана,
Начали они род свой снова взращивать.

От Бергельмира, от крови хримтурсов,
Произошли великаны, что ныне живут.
В Ётунхейме, в Утгарде, в горах ледяных,
Они помнят потоп, они помнят Имира.

Так слушайте, смертные, песнь о Бергельмире,
О том, кто уцелел, кто род свой продолжил.
Помните силу великанов древних,
И мудрость их, что сквозь века пронеслась.
***
Форсети: Песнь о Справедливости

В чертогах Глитнира, где серебро сияет,
На троне из звёзд Форсети восседает.
Бог правосудия, мудрый и неспешный,
Внимает он шёпоту правды безутешной.

Не меч и не молот в руках его властных,
А слово, что режет, как лезвие опасное.
Не гнев, а спокойствие в глазах его ясных,
Он видит сквозь ложь, сквозь замыслы грязные.

Когда раздор терзает сердца и народы,
Когда правда тонет в пучине невзгоды,
К Форсети взывают, надежду лелея,
Что мудрость его рассеет сомнения.

Он слушает долго, внимательно, тихо,
И взвешивает каждое слово, как лихо.
Не подкупят дары, не сломят угрозы,
Лишь истина правит в его строгих вопросах.

И вот, наконец, из уст его льётся,
Решение ясное, что в сердце вольется.
Справедливость свершилась, и мир воцарился,
И каждый, кто прав, в победе умылся.

Так славься, Форсети, хранитель закона,
Чей суд справедлив, и мудрость бездонна.
Пусть имя твоё звучит в каждом доме,
И правда сияет во тьме и в громе!
***
Гимн Нерте, Матери Земли

Из глубин морских, из пены седой,
Восходит Нерта, богиня святая.
Земля под стопами её молодой,
Цветёт и ликует, печаль забывая.

В её волосах - золото нив спелых,
В глазах - отражение неба бездонного.
В руках её - сила лесов густозелёных,
И мудрость веков, в сердце сохранённая.

Она - Мать Земля, кормилица наша,
Дарующая жизнь и плоды щедрые.
Её дыхание - ветер, что пляшет,
В полях, где колосья склоняются гордые.

Когда колесница её проезжает,
По землям, умытым росою рассветной,
Мир замирает, благоговея, внимает,
Молитвам, что шепчет ей ветер приветный.

Нет места войне, нет места раздору,
В присутствии Нерты, богини прекрасной.
Лишь мир и покой, лишь радость простору,
И песня любви, что звучит ежечасно.

Так славься же, Нерта, Мать наша родная,
Хранительница жизни, земли и морей!
Да будет щедра твоя длань золотая,
На нас, на потомков, на всех сыновей!

Пусть вечно цветут твои нивы и луга,
Пусть реки несут свои воды чистые,
И пусть никогда не коснётся нас мгла,
Под сенью твоей, в объятьях любви и мечты!
***
Лотхал: Песнь о Городе Солнца

На берегах Сабармати, где волны ласкают песок,
Восстал из праха Лотхал, город, что знал свой урок.
Из глины и камня, из воли и смелых сердец,
Он вырос, как лотос, в сиянии утренних звёзд.

Торговцы с далеких земель приплывали сюда на ладьях,
Везя самоцветы и ткани, что радовали глаз.
В доках кипела работа, и слышался гомон людской,
Лотхал был вратами в Индию, городом, полным красот.

Мудрые жрецы наблюдали за движением звёзд,
Предсказывая судьбы и тайны грядущих времён.
Ремесленники ковали металл, создавая шедевры из бронзы,
А гончары лепили сосуды, хранящие тайны природы.

Но боги, как водится, ревнивы к людской красоте,
И зависть их тёмная тенью легла на Лотхал в тишине.
Засуха пришла, иссушая поля и сады,
И воды Сабармати стали горьки, как слёзы беды.

Тогда правитель Лотхала, мудрый и справедливый,
Призвал свой народ к единству, к молитве и вере живой.
Он велел построить каналы, чтоб воду вернуть на поля,
И жертвы принёс богам, чтоб умилостивить их сердца.

Но гнев богов был велик, и землетрясение пришло,
Разрушив дома и храмы, и город в руины свело.
Лотхал ушёл под песок, погребённый под слоем времён,
Лишь ветер шепчет легенды о городе, полном огня.

Но память о Лотхале живёт в сердцах людей,
Как символ упорства и веры, как свет среди тёмных теней.
И если ты будешь внимателен, слушая шёпот песка,
Ты услышишь песнь Лотхала, города, что помнит века.
***
Тивар: Песнь о Солнечном Воине

В начале времен, когда мир был юн и светел,
Когда боги ходили по земле, как путники,
Родился Тивар, сын Солнца и Земли,
Воин света, чья слава гремела в веках.

Кожа его - закат, глаза - два пылающих солнца,
Волос - пшеничное поле, созревшее под небом.
Сила его - как горный поток, неудержима,
Мудрость - как древний лес, полна тайн и знаний.

Он владел мечом, кованным из звёздной пыли,
И щитом, отражающим саму тьму.
Его доспехи сияли ярче тысячи солнц,
И каждый шаг его сотрясал землю.

Тивар сражался с чудовищами из бездны,
С демонами, что жаждали поглотить свет.
Он освобождал народы из рабства,
И дарил надежду тем, кто отчаялся.

Он победил змея Апофиса, что хотел поглотить солнце,
И вернул свет миру, погруженному во тьму.
Он усмирил бурю, разбушевавшуюся в горах,
И спас посевы от голодной смерти.

Но даже у героя есть сердце, способное любить.
Он встретил Ариэль, дочь луны и моря,
И их любовь была ярче звёзд, глубже океана.

Но судьба жестока, и тьма не дремлет.
Ариэль была похищена силами зла,
И Тивар отправился в самое сердце тьмы,
Чтобы спасти свою возлюбленную.

Он сражался с легионами демонов,
Преодолел коварные ловушки и проклятия.
Но в конце пути его ждала страшная жертва:
Чтобы спасти Ариэль, он должен был отдать свою силу.

Тивар отдал свою силу, и тьма была повержена.
Ариэль была спасена, и мир вздохнул с облегчением.
Но Тивар, лишённый своей силы, стал смертным,
И его тело угасло, как закат.

Но память о Тиваре живёт в сердцах людей,
В песнях бардов, в легендах стариков.
Он - символ мужества, любви и самопожертвования,
Солнечный воин, чья слава никогда не померкнет.

И когда тьма сгущается над миром,
Вспомните о Тиваре, сыне Солнца и Земли.
Вспомните о его силе, его мудрости, его любви,
Ибо в каждом из нас живёт частица его света.

Конец