Йен проснулся внезапно, и рука его сомкнулась на томагавке. Вернее, на том, что он считал томагавком - и что оказалось всего лишь зажатыми в горсть бриджами. Он не сразу понял, где находится, и резко сел, пытаясь разглядеть очертания предметов в темноте.
Боль пронзила его голову, как молния, заставив стиснуть её руками и беззвучно хватать ртом воздух. Где-то во мраке под ним коротко и испуганно тявкнул Ролло.
Христос! Острый запах тетушкиной хирургии защипал у него в носу: спирт, прогоревший фитиль, сухие лекарственные травы и мерзкое варево, которое она называла "пенни-целин". Он закрыл глаза, уткнулся лбом в подогнутые колени и медленно втянул воздух ртом.
Что ему снилось? Какой-то сон об опасности, что-то мучительное - но образы не складывались в ясную картину, оставалось только ощущение, будто его преследуют, будто что-то гонится за ним по лесу.
Ему ужасно хотелось помочиться. Неловко нащупав край стола, на котором он лежал, он медленно принял вертикальное положение, щурясь от вспышек боли в голове.
Миссис Баг оставила ему ночной горшок - он помнил, как она сообщала ему об этом, - но свеча догорела, и он не решился бы ползать по полу в его поисках. Слабый свет указал ему на дверь: она оставила ее приоткрытой, и свечение кухонного очага распространялось по холлу. Ориентируясь на него, он смог добраться до окна, распахнул его, ощупью отпер засовы на ставнях и с облегчением закрыл глаза, стоя в потоке прохладного воздуха весенней ночи, пока освобождался его мочевой пузырь.
Ему стало чуть лучше, хотя вместе с облегчением вернулось чувство тошноты и пульсации в голове. Он сел, положив руки на колени, а голову - на руки, в ожидании хоть какого-нибудь избавления.
Из кухни доносились голоса; теперь, когда он обратил на них внимание, они зазвучали отчетливо.
Это был дядя Джейми, и этот Макдональд, и старый Арч Баг, а еще тетушка Клэр, которая тут и там вставляла словечко своим английским голосом, так резко отличавшимся от грубого грохота скотса и гэлика.
- Быть может, вы желали бы стать индейским агентом? - спрашивал Макдональд.
"Что это за штука?" - удивился он, а потом вспомнил. Ну конечно: Корона нанимала людей и отправляла к племенам - предлагать подарки, табак, ножи и все в этом духе. Рассказывать им всякую чепуху про Немца Джорди (1), как будто король собирался самолично сесть у костра совета в следующую Заячью луну (2) и говорить с мужчинами на равных.
Он мрачно улыбнулся своим мыслям. Идея была достаточно простой: обманом вынудить индейцев сражаться за Англию, если сражения будет не избежать. Но почему они считают его неизбежным сейчас? Французы сдались и отступили на север, на свои исходные позиции в Канаде.
Ох. Он запоздало вспомнил, что рассказывала ему о грядущих сражениях Брианна. Он не знал, стоит ли ей верить - возможно, она была права, хотя в этом случае... Он не желал даже думать об этом. Или о чем-нибудь вообще.
Подошел Ролло, сел и тяжело привалился к нему. Йен сделал то же самое, зарывшись головой в густой мех.
Однажды, когда он жил в Снейктауне, к ним приходил индейский агент. Маленький толстый человечек, с бегающими глазками и дрожащим голосом. Похоже, этот человек... Христос, да как же его звали? Могавки дали ему имя Дурной Пот, которое ему очень подходило: вонял он так, словно был смертельно болен. Так вот, похоже, этот человек совсем не представлял, кто такие Kahnyen'kehaka (3). Он почти не понимал их язык и открыто ожидал, что они в любой момент снимут с него скальп. Их это забавляло, и пару раз они даже попытались - в шутку, конечно, хотя Тевактеньон велела относиться к нему с уважением. Йена заставили переводить ему; свою работу он выполнял, хотя без особого удовольствия. Он бы скорее стал считать себя могавком, чем признал любое родство с Дурным Потом.
Однако дядя Джейми... он, конечно же, справится гораздо лучше. Но станет ли он это делать? Йен прислушивался к голосам с рассеянным интересом, но было ясно, что заставить дядю Джейми принять решение не сможет никто. С тем же успехом Макдональд мог бы попытаться укусить себя за локоть, думал Йен, слушая, как его дядя уклоняется от обещаний.
Йен вздохнул, обнял Ролло одной рукой и еще тяжелее привалился к собаке. Он чувствовал себя ужасно и готов был предположить, что умирает, если бы тетушка Клэр не предупредила, что ему будет плохо еще несколько дней. Он был уверен, что, если бы он умирал, она сидела бы с ним, а не ушла, оставив его в компании одного только Ролло.
Ставни все еще были открыты, и холодный воздух заливал его, бодрящий и ласковый одновременно, как это и бывает в весеннюю ночь. Йен почувствовал, как Ролло задрал нос, принюхиваясь, и низко, нетерпеливо взвыл. Опоссум, наверное, или енот.
- Ну, беги уж, - сказал он, выпрямляясь и подталкивая пса. - Я в порядке.
Пес с подозрением обнюхал его и попытался лизнуть в затылок, прямо туда, где были швы, но остановился, когда Йен вскрикнул и прикрыл их руками.
- Иди, кому говорю! - он легонько хлопнул собаку рукой, и Ролло фыркнул, повернулся, а потом прыгнул через голову Йена прямо в окно, приземлившись снаружи с глухим ударом. Воздух сотрясся от душераздирающего визга, затем раздались звуки скребущих лап и тяжелых тел, ломившихся через кусты.
Со стороны кухни донеслись встревоженные голоса, и Йен услышал, как дядя Джейми вышел в холл, а через мгновение дверь хирургии распахнулась.
- Йен? - мягко позвал его дядя. - Ты где, парень? Что стряслось?
Йен встал, но перед глазами у него тут же побелело, и он пошатнулся. Дядя Джейми поймал его за руку и усадил на табурет.
- Что такое, парень?
Зрение вернулось к нему, и в свете, проникающем через дверь, Йен увидел, что дядя держит в руке винтовку. Обеспокоенное выражение его лица, впрочем, тут же сменилось веселым, как только он выглянул в окно и хорошенько принюхался.
- Полагаю, это не скунс.
- Нет, я думаю, это одно из двух, - сказал Йен, осторожно дотрагиваясь до головы. - Либо Ролло охотится на пуму, либо загнал на дерево тетушкиного кота.
- О, ясно. На его месте я бы предпочел пуму, - дядя положил винтовку и подошел к окну. - Мне задвинуть засов, или тебе нужен воздух, парень? Выглядишь ты неважно.
- Я и чувствую себя неважно, - признался Йен. - Оставь, если можно, дядя.
- Тебе бы прилечь, Йен.
Он заколебался. Его все еще мутило, и он очень хотел бы лечь снова - но хирургический кабинет пугал его резкими запахами, повсеместным мерцанием крошечных лезвий и прочими таинственными и причиняющими боль вещами. Дядя Джейми, кажется, догадался о причинах его беспокойства: он наклонился и подставил руку ему под локоть.
- Пойдем-ка, парень. Ты можешь поспать наверху в нормальной постели - если не возражаешь против майора в соседней.
- Не возражаю, - сказал Йен. - Но я, пожалуй, останусь здесь, - он махнул в сторону окна рукой, опасаясь, что кивком может потревожить голову снова. - Ролло, наверное, скоро вернется.
Дядя Джейми не стал с ним спорить - и за это Йен был ему очень благодарен. Женщины всегда суетятся. Мужчины просто делают свое дело.
Не слишком церемонясь, дядя уложил его обратно в постель, накрыл и принялся шарить в темноте в поисках винтовки, которую он где-то оставил. Йену начинало казаться, что немного суеты ему бы не помешало.
- Ты не подашь мне чашку воды, дядя Джейми?
- А? О, да.
Тетушка Клэр оставила у постели кувшин с водой. Йен услышал уютный звук льющейся жидкости, а затем ободок керамической чашки коснулся его рта, и дядина рука поддержала его спину. Он не нуждался в этом, но и не возражал: касание было теплым и успокаивающим. Йен вздрогнул. До сих пор он не осознавал, как сильно замерз от ночного воздуха.
- Тетушка Клэр сказала тебе о... о войне? О той, что будет, я имею в виду. С Англией.
На мгновение наступила тишина, большая фигура его дяди замерла в освещенном дверном проеме.
- Сказала, - произнес он и убрал руку. - Она и тебе говорила?
- Нет, кузина Брианна, - он лег на бок, осторожно пристраивая свою чувствительную голову. - Ты им веришь?
На этот раз он не колебался.
- Да, верю.
Он сказал это в своей обычной сухой манере, в какой привык сообщать объективные факты. Но что-то в его словах заставило волоски на шее Йена встать дыбом.
- О. Тогда хорошо.
Мягкая подушка под его щекой, набитая гусиным пухом, пахла лавандой. Дядя коснулся его головы и убрал растрепанные волосы с лица.
- Не бери в голову, Йен, - мягко сказал он. - Время еще есть... пока.
Он поднял ружье и вышел. Со своей постели Йен мог видеть весь палисадник и верхушки деревьев до самого края Риджа, где они обрывались, потом склон Черной Горы, а за ним - ночное небо, густо усеянное звездами.
Он услышал скрип задней двери и голос миссис Баг, перекрывающий все остальные.
- Дома их нет, сэр, - задыхаясь, говорила она. - И внутри темень, очаг не горит. Куда они могли податься, посреди-то ночи?
Он смутно удивился, кто же мог уйти, но это казалось ему не слишком важным. Если случилась неприятность, дядя Джейми разберется. Мысль была настолько утешительной, что он почувствовал себя маленьким мальчиком: он лежал в своей постели, в безопасности, и слышал за стеной голос отца, беседующего с арендатором в холодной темноте шотландского рассвета.
Тепло медленно разлилось по его телу, укутанному одеялом, и он уснул.
***
Луна уже поднималась, когда они отправились в путь. И это хорошо, подумала Брианна. Даже под этим огромным однобоким светилом, которое медленно выплывало из колыбели звезд и разливало свое взятое взаймы сияние по всему небу, тропинка под их ногами была не видна. Как и сами их ноги, утопавшие в абсолютной черноте ночного леса.
В черноте - но не в тишине. Гигантские деревья шумели над их головой, какие-то мелкие создания взвизгивали и посапывали, и то тут, то там, трепеща едва слышно, пролетала летучая мышь - достаточно близко, чтобы испугать Брианну, - словно кусочек ночной темноты, который внезапно оторвался и вспорхнул у нее под носом.
- Кошка священника - пугливая кошка (4)? - предположил Роджер, когда она ахнула и ухватилась за него, шарахнувшись от очередного кожистого визитера.
Они скорее уснули бы на собственных плащах перед очагом у Макгиллавреев, чем в своей уютной постели, но без Джемми.
Он сжал ее ладонь в ответ. Его рука была больше и сильнее, чем у нее, такая надежная в темноте.
- Все в порядке, - сказал он. - Я тоже хочу, чтобы он был рядом. В такую ночь вся семья должна быть вместе, в безопасности.
Брианна издала короткий звук, призванный выражать понимание и признательность, но ей хотелось продолжать разговор - не только чтобы сохранить чувство связи с Роджером, но и чтобы не подпускать к себе тьму.
- Кошка священника была очень красноречивой кошкой, - деликатно сказала она. - Когда... когда мы хоронили их, я имею в виду. Тех бедных людей.
Роджер фыркнул; она разглядела крохотный завиток пара от его дыхания, белый в прозрачном воздухе.
- Кошка священника была крайне конфузливой кошкой, - сказал он. - А всё твой отец!
Она улыбнулась, радуясь, что он не может ее видеть.
- Ты действительно хорошо справился, - сказала она мягко.
- Ммфм, - сказал он и фыркнул еще раз. - Что до красноречия... если оно там и было, так уж точно не мое. Все, что я сделал, так это процитировал отрывки какого-то псалма - я тебе даже не скажу, которого.
- Это не страшно. Но почему ты выбрал... то, что выбрал? - с любопытством спросила она. - Я вроде как думала, что ты прочтешь Молитву Господню или, может быть, двадцать третий псалом - его все знают.
- Я тоже так думал, - признался он. - Я и собирался. Но когда я начал... - он колебался, и ей вспомнились сырые, холодные могильные холмы. Она задрожала, почувствовав запах сажи. Он усилил хватку и притянул ее поближе, так, что ее рука оказалась прижатой сгибом его локтя.
- Я не знаю, - хрипло сказал он. - Оно показалось мне... более подходящим, что ли.
- Так оно и было, - сказала она спокойно, но развивать тему не стала, уводя разговор в иное русло. Бри решила обсудить свой последний инженерный проект - ручной насос для поднятия воды из колодца.
- Если бы у меня было что-то, из чего можно сделать трубу, я могла бы провести воду в дом - ведь это проще простого! У меня уже почти достаточно дерева для миленькой цистерны, и если я уговорю Ронни сделать ее для меня, мы сможем хотя бы принимать душ из дождевой воды. Но если использовать выдолбленные изнутри ветки...
Этот метод применялся, когда для насоса требовалось немного труб.
- У меня уйдут месяцы только на то, чтобы добраться от колодца до дома, а о ручье я и не говорю. Но у нас нет никаких шансов добыть листовую медь. Даже если бы мы могли ее себе позволить, а мы не можем, привезти ее из Уилмингтона было бы... - она взмахнула свободной рукой, досадуя на монументальный характер предприятия.
Какое-то время он обдумывал ее слова. Их обувь в умиротворяющем ритме шуршала по каменистой тропинке.
- Что ж, древние римляне делали их из бетона, рецепт есть у Плиния.
- Я знаю. Но для этого нужна особая разновидность песка, которой у нас, оказывается, нет. Как, впрочем, и негашеной извести. И..
- Да, но что насчет глины? - перебил он. - Ты видела ту тарелку на свадьбе у Хильды? Большую, коричневую с красным, с красивыми узорами?
- Да, - сказала она. - А что?
- Уте Макгиллаврей говорила, что ее привез кто-то из Салема. Имени я не помню, но, по ее словам, он большая шишка в горшкоделии - или как вы там называете изготовление посуды.
- Ставлю что угодно, она такого не говорила!
- Ну, или что-то в этом роде, - продолжал он, невзирая на ее слова. - Суть в том, что ее сделали тут, а не привезли из Германии. А значит, здесь есть глина, пригодная для обжига, м?
- О, понимаю. Хм. Значит, у нас появилась идея, так?
Это и впрямь была идея, причем настолько привлекательная, что ее обсуждение заняло большую часть оставшегося пути.
Они спустились с горы, оставив Ридж позади, и находились в четверти мили от жилища Макгиллавреев, когда у нее появилось неприятное ощущение внизу затылка. Оно могло быть всего лишь игрой воображения: после всего, что они видели в той безлюдной низине, темный лесной воздух казался пропитанным угрозой, и она представляла себе засаду за каждым поворотом, напряженно ожидая нападения.
Потом она услышала справа, среди деревьев, какой-то хруст, словно сломалась сухая веточка - с таким звуком, с каким ее не мог сломать ни ветер, ни зверь. У настоящей опасности особый вкус, яркий, как лимонный сок - тогда как у воображения лишь слабый привкус лимонада.
Ее ладонь предупреждающе сжалась на руке Роджера, и он резко замер.
- Что? - прошептал он, опуская руку на рукоять кинжала. - Где?
Он ничего не услышал.
Черт возьми, почему она не захватила ружье или хотя бы собственный дирк (5)? Все, что было при ней - это швейцарский армейский нож, который она всегда носила в кармане, да все то оружие, которое могла предложить ей природа.
Она прислонилась к Роджеру и указала на деревья, прижимая руку к его телу, чтобы быть уверенной, что он верно понял направление ее жеста. Затем нагнулась, нашаривая в темноте камень или палку, которую можно было бы использовать вместо дубинки.
- Продолжай говорить, - шепнула она.
- Кошка священника - боязливая кошка, не так ли? - сказал он, довольно убедительно ее поддразнивая.
- Кошка священника - беспощадная кошка, - ответила она, стараясь вторить его шутливому тону и одновременно шаря одной рукой в кармане. Другой она нащупала камень и вытащила его из грязи, тяжелый и холодный. Она поднялась, и все ее чувства сфокусировались на темноте справа от нее. - Она жестоко выпотрошит всех, кто...
- О, это вы, - проговорил голос в лесу позади нее.
Она пронзительно вскрикнула. Роджер рефлекторно дернулся и одним-единственным движением развернулся на пятках, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, схватил Брианну и толкнул ее себе за спину.
От толчка она пошатнулась, зацепилась каблуком за невидимый в темноте корень и упала, приземлившись на зад. Из новой позиции ей открывался прекрасный вид на залитого лунным светом Роджера, который, зажав в руке кинжал, с неразборчивым ревом бросился к деревьям.
С запозданием она поняла, что именно сказал голос, равно как и заметила в нем безошибочный тон досады. Очень похожий голос, громкий и встревоженный, послышался из-за деревьев справа.
- Джо? - сказал он. - Что такое? Что такое, Джо?
Слева раздавались звуки борьбы и пронзительные вопли. Роджер явно кого-то поймал.
- Роджер! - прокричала она. - Роджер, стой! Это Бердсли!
Она выронила камень при падении, и теперь, поднимаясь на ноги, вытирала грязь с руки краем юбки. Ее сердце все еще колотилось, левая ягодица была ушиблена, а охота рассмеяться смешивалась со страстным желанием задушить одного из близнецов Бердсли - или обоих.
- Кеззи Бердсли, а ну-ка выходи! - завопила она, потом повторила еще громче. Слух Кеззи улучшился с тех пор, как ее мать удалила ему хронически инфицированные миндалины и аденоиды, но он все еще был несколько глуховат.
Вслед за громким шуршанием из кустов явилась худощавая фигурка Кезайи Бердсли, черноволосого и бледнолицего, вооруженного большущей дубиной, которую он сбросил с плеча и смущенно попытался спрятать за спиной при виде Бри.
Меж тем, гораздо более громкий шорох и некоторое количество проклятий за ее спиной ознаменовали явление Роджера, сжимающего тощую шею Джосайи Бердсли, близнеца Кеззи.
- Что, во имя Господа, вы, маленькие ублюдки, тут затеяли? - сказал Роджер, швыряя Джо поближе к его брату в пятно лунного света. - Вы понимаете, что я вас едва не поубивал?
Света было как раз достаточно, чтобы Брианна различила весьма циничное выражение, которое мелькнуло на лице Джо при этих словах, прежде чем исчезнуть и смениться самым искренним раскаянием.
- Мы так сожалеем, мистер Мак. Мы услыхали, что кто-то идет, и подумали, что это могут быть бриганды (6).
- Бриганды, - повторила Брианна, чувствуя, что ее желание расхохотаться растет, но крепко держа его в узде. - Где вы, Бога ради, раздобыли это слово?
- О, - Джо уставился себе под ноги, заложив руки за спину. - Мисс Лиззи немного читала нам ту книжку, которую принес мистер Джейми. Там про них и было. Про бригандов.
- Понятно, - она взглянула на Роджера, встретившись с ним взглядом. Его раздражение явно уступало место удивлению. - "Пират Гоу", - пояснила она. - Дефо.
- О, ясно, - Роджер убрал кинжал в ножны. - А с чего вы, собственно, взяли, что здесь могут появиться бриганды?
Кеззи, чей слух отличался причудливой непредсказуемостью, расслышал это и ответил, так же серьезно, как и его брат, хотя голос его был более громким и немного тусклым в результате ранней глухоты.
- Мы наткнулись на мистера Линдсея, сэр, когда он ехал домой, и он рассказал нам, что произошло наверху, у Голландского ручья. Так это правда - то, что он сказал? Они все сгорели дотла?
- Они все погибли, - голос Роджера утратил малейший оттенок веселья. - И как это связано с тем, что вы слоняетесь по лесу с дубинками?
- Ну, знаете, сэр, у Макгиллавреев хорошая, большая усадьба, там и лавка бондаря, и новый дом, и все такое, а стоит у самой дороги, и как бы... Ну, будь я бригандом, сэр, это как раз то самое место, которое я бы выбрал, - ответил Джо.
- И там мисс Лиззи с отцом. И ваш сын, мистер Мак, - многозначительно добавил Кеззи. - Мы не хотим, чтобы с ними что-нибудь случилось.
- Понятно, - Роджер кривовато улыбнулся. - Что ж, тогда спасибо вам за благие намерения. Сомневаюсь, правда, что бриганды могут оказаться поблизости: Голландский ручей отсюда очень далеко.
- Да, сэр, - согласился Джо. - Но бриганды бывают где угодно, разве не так?
Это было неоспоримо - и настолько верно, что у Брианны вновь похолодело под ложечкой.
- Бывают, но их тут нет, - заверил их Роджер. - Пойдемте-ка с нами в дом, а? Мы как раз шли забрать малыша Джема. Уверен, фрау Уте найдет для вас постель у очага.
Бердсли обменялись загадочными взглядами. Они были почти одинаковые - маленькие и гибкие, с густыми черными волосами, и различались только глухотой Кеззи и круглым шрамом на большом пальце Джо, - и видеть два тонких лица с абсолютно одинаковым выражением было страшновато.
Какой бы информацией они ни обменялись через эти взгляды, она, очевидно, носила совещательный характер, поскольку Кеззи слегка кивнул, подчиняясь брату.
- Ах, нет, сэр, - вежливо сказал Джосайя. - Мы, наверное, останемся.
И без дальнейших разговоров оба они развернулись и с хрустом зашагали в темноту, вороша ногами листья и камни.
- Джо! Погоди! - крикнула им вслед Брианна, нашаривая что-то рукой на дне своего кармана.
- Да, мэм? - Джосайя с пугающей внезапностью возник у ее локтя. В отличие от своего брата, Джо был умелым охотником.
- Ох! То есть, о, вот ты где, - она глубоко вздохнула, дабы успокоить сердце, и вручила ему резной свисток, который она сделала для Германа. - Вот. Если вы собираетесь нас охранять, он может пригодиться. Чтобы позвать на помощь, если кто-нибудь и впрямь придет.
Джо Бердсли, очевидно, никогда раньше не видел свистков, но признаться в этом не хотел. Он повертел маленький предмет в руке, стараясь не смотреть на него.
Роджер протянул руку, забрал у него свисток, хорошенько дунул - и ночная тишина взорвалась. Потревоженные птицы пулями повылетали из крон ближайших деревьев, пронзительно вопя. Им вторил Кеззи Бердсли, чьи глаза от изумления стали огромными.
- Дуть нужно с этого конца, - сказал Роджер, постучав по нужной части свистка, прежде чем его вернуть. - И немного сожми губы.
- Крайне вам обязан, сэр, - пробормотал Джо. Его обыкновенное стоическое выражение испарилось вместе с тишиной, он принял свисток с широко раскрытыми глазами мальчика, получившего подарок рождественским утром, и повернулся, чтобы показать свой трофей близнецу. Брианна внезапно осознала, что ни у одного из них, скорее всего, никогда не было рождественского утра - и подарков вообще.
- Я сделаю еще один, для тебя, - сказала она Кеззи. - И вы оба будете подавать друг другу сигналы. Если вдруг заметите бригандов, - добавила она, улыбаясь.
- О да, мэм. Мы будем, мы непременно будем! - заверил он, едва взглянув на нее, охваченный стремлением испытать свисток, который брат вложил ему в руку.
- Подуйте три раза, если вам понадобится помощь, - окликнул их Роджер, взяв Брианну за руку.
- Да, сэр! - послышалось из темноты. Затем до них донеслось запоздалое: "Спасибо, мэм!" - за которым, в свою очередь, посыпалась череда свистов, вздохов и хрипов, перемежающихся удачными пронзительными гудками.
- Вижу, Лиззи учила их манерам, - сказал Роджер. - И литературе тоже. Как ты думаешь, они когда-нибудь станут по-настоящему цивилизованными?
- Нет, - сказала она с легким сожалением.
- В самом деле? - она не могла видеть его лицо в темноте, но услышала удивление в голосе. - Я же просто пошутил. А ты и вправду думаешь, что нет?
- Да, и это неудивительно - после того, в каких условиях они росли. Ты видел, как они смотрели на этот свисток? Никто и никогда не дарил им ни подарков, ни игрушек.
- Видимо, нет. А ты думаешь, именно это делает мальчиков цивилизованными? Если так, то малыш Джем, пожалуй, станет философом, художником или кем-то вроде. Миссис Баг балует его до безобразия.
- О, как будто этого не делаешь ты, - ласково сказала она. - И па, и Лиззи, и мама, и все, кто только может.
- Ох, ну ладно, - сказал Роджер, совершенно не смущенный обвинением. - Но это до поры до времени, пока у него нет конкуренции. Ведь Герману такое уже не грозит, верно?
Герман, старший сын Фергюса и Марсали, был затравлен двумя младшими сестрами, известными всем и каждому как адские котята. Они преследовали брата повсеместно, изводя его просьбами и приставаниями.
Она рассмеялась, но ощутила легкую тревогу. При мысли об еще одном ребенке у нее перехватывало дыхание и сводило желудок, словно она зависла на самом верху американских горок, балансируя между возбуждением и ужасом. Особенно сейчас, когда воспоминания об их близости все еще вызывали мягкую тяжесть, которая перекатывалась в ее животе, словно ртуть.
Роджер, кажется, понимал двойственность ее ощущений, поскольку не стал развивать тему, а просто взял ее руку в свою, большую и теплую. Воздух был морозным, остатки зимней прохлады еще не совсем покинули долины.
- А как же тогда Фергюс? - спросил он, подхватывая предыдущую нить разговора. - Судя по тому, что я слышал, детства у него тоже почти не было, но выглядит он довольно цивилизованным.
- Моя тетя Дженни воспитывала его с десяти лет, - возразила она. - Ты мою тетю Дженни не встречал, но поверь мне - она могла бы сделать цивилизованным даже Адольфа Гитлера, задайся она такой целью. Кроме того, Фергюс вырос в Париже, а не в глуши - пускай и в борделе. А судя по тому, что мне рассказывает Марсали, это был бордель чрезвычайно высокого класса.
- О, да? И что же она тебе рассказывает?
- Ох, всего лишь истории, которые иногда слышала от него самого. О клиентах и о шлю... о девушках.
- Так ты, значит, не можешь сказать "шлюха"? - весело спросил он. Брианна почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, и порадовалась, что было темно: он дразнил ее еще сильнее, когда она краснела.
- Ничего не могу поделать, я ходила в католическую школу, - сказала она, защищаясь. - Меня приучили к этому в детстве.
Она на самом деле не могла произносить определенные слова, кроме как в порыве ярости или собравшись с мыслями.
- А почему можешь ты? Я думала, сын пастора должен иметь такую же проблему.
Он кривовато усмехнулся.
- Не совсем такую же. Тут дело в том, то я чувствовал себя обязанным сквернословить и безобразничать перед своими друзьями, чтобы доказать, что я это могу.
- Что значит - безобразничать? - спросила она, предчувствуя историю. Роджер нечасто рассказывал о своих ранних годах, когда он жил в Инвернессе, усыновленный своим двоюродным дедом, пресвитерианским священником, но она любила, когда ей перепадали лакомые кусочки, которые ему случалось обронить.
- Ох. Это значит - курить, пить пиво, писать грязные слова на стенках в мужском туалете, - сказал он с явной усмешкой в голосе. - Опрокидывать мусорные баки. Выпускать воздух из автомобильных шин. Воровать конфеты на почте. Какое-то время я был настоящим маленьким разбойником.
- Гроза Инвернесса, м? А банда у тебя была? - поддразнила его она.
- Была, - сказал он и рассмеялся. - Джерри Макмиллан, Бобби Каудор и Дуги Бьюкенен. Я был изгоем, и не только потому, что воспитывался пастором, но и потому, что у меня был английский отец и английское имя. Поэтому я всегда из кожи вон лез, чтобы показать, какой я жесткий человек. А это значит, что в неприятности я влипал чаще других.
- Я понятия не имела, что ты был малолетним преступником, - сказала она, очарованная одной только мыслью об этом.
- Ну, не слишком долго, - с кислой усмешкой заверил он. - В то лето, когда мне стукнуло пятнадцать, Преподобный приписал меня к рыбацкому судну и отправил в море на селёдочный промысел. Трудно сказать, зачем он это сделал - чтобы улучшить мой характер, спасти от тюрьмы или просто потому, что больше не мог выносить моего шатания по дому, - но оно сработало. Если хочешь повстречать жестких людей - выходи в море в компании гэльских рыбаков.
- Я запомню, - пообещала Брианна. Она старалась не захихикать, и вместо этого у нее вырвалось короткое глуповатое фырканье. - А твои друзья в конечном итоге попали в тюрьму или порвали с преступным миром, когда ты перестал сводить их с пути истинного?
- Дуги пошел в армию, - сказал он с легким оттенком тоски в голосе. - Джерри занялся магазином отца - тот продавал табак. Бобби... ох, ладно, Бобби умер. Утонул тем самым летом, когда ловил лобстеров со своим кузеном неподалеку от Обана.
Она наклонилась поближе к нему и стиснула его руку, сочувственно коснувшись его плечом.
- Я сожалею, - сказала она и вдруг остановилась. - Только... он ведь не умер, разве не так? Еще нет. Не в это время.
Роджер покачал головой и издал короткий звук, в котором смех перемешивался с тревогой.
- Это тебя утешает? - спросила она. - Или об этом даже думать страшно?
Она хотела, чтобы он говорил еще и еще: они не разговаривали так долго, не переставая, с самого повешения, которое отняло у Роджера его певучий голос. Будучи вынужденным выступать на публике, он тут же смущался, и горло его сжималось. Он все еще говорил скрипучим голосом, но когда расслаблялся - так, как сейчас, - хотя бы не задыхался и не кашлял.
- И то, и другое, - сказал он и повторил тот самый звук. - Так или иначе, я больше его не увижу, - он слегка пожал плечами, прогоняя мысль. - А ты часто думаешь о старых друзьях?
- Нет, нечасто, - мягко сказала она. Тропа в этом месте сужалась, и она взяла его под руку, прижавшись к нему, когда они подошли к последнему повороту, за которым открывался вид на поселение Макгиллавреев. - У меня их и тут слишком много.
Она не хотела говорить о том, чего здесь не было.
- Ты думаешь, Джо и Кеззи просто играют? - спросила она. - Или они что-то задумали?
- Что же они могли задумать? - спросил он, принимая перемену темы разговора без лишних комментариев. - Не думаю, что они затаились там, чтобы грабить путников на большой дороге: не в такой поздний час.
- О, я верю, что они стоят на страже, - сказала она. - Они сделают что угодно, чтобы защитить Лиззи. Вот только... - она прервалась. Они вышли из леса на проезжую дорогу, дальний край ее обрывался глубоким яром, который ночью выглядел как бездонный омут, полный черного бархата. При дневном свете здесь были бы видны перепутанные груды упавших сучьев, шапок рододендрона, багряника и кизила, заросших плетьми древних виноградных лоз и лиан. Дальше дорога резко поднималась и замыкалась петлей, плавно спускаясь к поселению Макгиллавреев в сотне футов ниже.
- Огни еще горят, - сказала она с некоторым удивлением. Небольшая группа зданий - старый и новый дом, бондарная лавка Ронни Синклера, кузница и хижина Дэя Джонса - почти полностью утопали в темноте, но нижние окна нового дома Макгиллавреев были полосатыми от света, который пробивался сквозь щели ставней, а костер возле дома ярким пятном сиял в темноте.
- Кенни Линдсей, - веско сказал Роджер. - Бердсли сказали, что повстречали его. Он, должно быть, заходил поделиться новостями и сюда.
- Мм. Тогда нам лучше быть поосторожней: если они тоже ожидают прихода бригандов, они могут стрелять во все, что движется.
- Но не сегодня: у них ведь вечеринка, ты не забыла? А что ты там говорила о том, что мальчишки Бердсли защищают Лиззи?
- О, - она зацепилась пальцем ноги за невидимое препятствие и вцепилась в его руку, чтобы не упасть. - Ох! Ничего, кроме того, что я не уверена, от кого они собирались ее защищать.
Роджер рефлекторно сжал ее руку сильнее.
- Что ты имела в виду?
- Только то, что, будь я на месте Манфреда Макгиллаврея, я бы постаралась быть любезной с Лиззи. Мама говорит, что Бердсли ходят за ней, как верные псы, но это неправда. Они преследуют ее, как ручные волки.
- Я думал, Йен сказал, что волков приручить нельзя.
- Нельзя, - с напряжением в голосе подтвердила она. - Давай-ка поспешим, пока они не погасили огонь на ночь.
***
Большой бревенчатый дом буквально ломился от людей. Свет выплескивался из открытой двери, сиял сквозь ряд стрельчатых окон, выстроившихся вдоль всей передней части дома, и темные фигуры проскальзывали то в свет костра, то из него. Звуки скрипки донеслись до них, тонкие и сладостные во тьме, несомые ветром вместе с ароматом жарящегося мяса.
- Кажется, Сенга действительно сделала свой выбор, - сказал Роджер, взяв Брианну за руку на последнем крутом спуске к перекрестку. - На кого бы ты поставила? На Ронни Синклера или на немецкого парня?
- О, пари? И каковы ставки? Ух! - она споткнулась, зацепившись за камень, наполовину утопленный в дорожку, но Роджер усилил хватку и помог ей удержаться.
- Проигравший приводит в порядок кладовую, - предложил он.
- По рукам, - быстро сказала она. - Я думаю, она выбрала Хайнриха.
- Да? Что ж, может, ты и права, - сказал он весело. - Но должен тебе сказать, что, когда я слышал об этом в последний раз, пять к трем было в пользу Ронни. Фрау Уте - сила, с которой нельзя не считаться.
- Она такая, - согласилась Брианна. - И если бы это была Хильда или Инга, пари бы у нас не вышло. Но у Сенги характер матери, никто не может сказать ей, что делать - даже фрау Уте. Где они взяли это имя, кстати? - добавила она. - В Салеме полно Хильд и Инг, но я ни разу не слышала об еще одной Сенге.
- И не услышишь - не в Салеме, по крайней мере. Это не немецкое имя, знаешь ли, а шотландское.
- Шотландское? - изумленно переспросила она.
- О, да, - сказал он с явной усмешкой в голосе. - Это Агнес наоборот. Девушка с таким именем обязана быть ее полной противоположностью (7), как думаешь?
Она рассмеялась.
- Шотландцы так делают и с другими именами?
- Читают с конца? - он задумался. - Ну, я ходил в школу с девчонкой по имени Аднил, а еще был один сынок бакалейщика, который разносил письма соседским старушкам, - его имя произносилось как "Кирри", но писалось "К-и-р-э".
Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, не смеется ли он над ней, но он не смеялся. Она покачала головой.
- Кажется, мама права насчет шотландцев. Значит, твое имя наоборот будет...
- Реджор, - подтвердил он. - Звучит как что-то жуткое из фильма о Годзилле, правда? Гигантский угорь, может быть, или жук, у которого глаза стреляют лучами смерти, - с довольным видом предположил он.
- Так ты, значит, задумывался об этом, - сказала она, смеясь. - И кем из них ты хотел бы быть?
- Ну, когда я был маленьким, я думал, что быть жуком с лучами смерти было бы лучше всего, - признался он. - А потом я вышел в море, и иногда в мои сети попадались мурены. Огромные хищные угри! Уж поверь, это не то существо, которое хочется повстречать в темном переулке.
- Они хотя бы попроворней, чем Годзилла, - сказала она, слегка содрогнувшись при воспоминании об одной мурене, с которой познакомилась лично. Четыре фута верткой стали и резины, быстрая, как молния, и вооруженная пастью, полной бритв, она вылезла из трюма рыбацкой лодки, за разгрузкой которой Бри наблюдала в маленьком портовом городке под названием Макдафф.
Прислонившись к низкой каменной стенке, они с Роджером лениво следили за чайками, зависающими в воздухе на ветру, когда тревожный крик с рыбацкой лодки прямо под ними заставил их посмотреть вниз - как раз вовремя, чтобы заметить, как рыбаки разбегаются от чего-то на палубе.
Нечто темное в форме синусоиды мелькнуло среди серебристых чешуек, смытых с рыбы, метнулось под перила и приземлилось на мокрых камнях набережной, где вызвало аналогичную панику среди рыбаков, поливавших из шланга снасти. Оно извивалось и билось, как взбесившийся высоковольтный кабель, пока какой-то человек в резиновых сапогах, взяв себя в руки, не подбежал и не столкнул его обратно в воду.
- Ну, не такие уж они и плохие, эти угри, - рассудительно заметил Роджер, видимо, припомнив то же происшествие. - В конце концов, за что их винить: кто угодно бы взбесился, если бы его вытащили со дна моря без предупреждения.
- Пожалуй, так, - сказала она, думая о них самих. Она взяла Роджера за руку и переплела его пальцы со своими, находя в его крепком холодном рукопожатии успокоение.
Они подошли уже достаточно близко, чтобы уловить обрывки смеха и разговоров, взмывающих вверх, в холодную ночь, вместе с дымом от костра. По двору бегали дети: она разглядела, как две маленькие фигурки стремительно пронеслись среди ног в толпе, собравшейся у огня, черные и тонконогие, как гоблины на Хэллоуин.
Уж не Джем ли это? Нет, он был меньше, и Лиззи, конечно же, не стала бы...
- Медж, - сказал Роджер.
- Что?
- Джем наоборот, - объяснил он. - Я просто подумал, что было бы забавно посмотреть фильмы про Годзиллу вместе с ним. Может быть, ему захочется быть жуком, стреляющим лучами смерти. Будет весело, а?
Он говорил так мечтательно, что ком подступил ей к горлу. Она крепко сжала руку Роджера и сглотнула.
- Расскажи ему про Годзиллу, - решительно сказала она. - Все равно он ненастоящий. А я нарисую картинки.
Он рассмеялся.
- Христос, ну нарисуй - и тебя побьют камнями за то, что ты водишься с дьяволом, Бри. Годзилле самое место в Книге Откровения - ну, или так мне говорили.
- Кто говорил?
- Иджер.
- Кто... ох, - сказала она, переворачивая в уме. - Реджи? Кто такой Реджи?
- Преподобный.
Его двоюродный дед, его приемный отец. Улыбка все еще оставалась в его голосе, но он приобрел оттенок ностальгии.
- Когда мы вместе ходили на фильмы про монстров по субботам. Иджер и Реджор... О, видела бы ты лица дам из Алтарного чайного общества (8), когда миссис Грэхем приводила их без предупреждения, и в кабинете Преподобного они находили нас: мы топали и ревели, громя Токио, построенный из кубиков и банок из-под супа.
Она рассмеялась, но в глазах у нее защипало от слез.
- Хотела бы я знать Преподобного, - сказала она, сжимая его руку.
- Я бы тоже этого хотел, - нежно произнес он. - Ты бы так ему понравилась, Бри.
На те несколько мгновений, пока он говорил, темный лес и пылающий внизу огонь пропали. Они были в Инвернессе, в уютном кабинете Преподобного, и слышали стук дождя по окнам и шум машин на улице. Это случалось так часто, когда они разговаривали одни - вот как теперь. А потом какая-нибудь мелочь разрушала момент - на этот раз кто-то громко крикнул у костра, когда люди начали хлопать и петь, - и мир их родного времени исчезал в мгновение ока.
"А что было бы, если бы Рождера не стало?", - подумала она вдруг. - "Смогла бы я вернуть этот мир, совсем одна?"
От этой мысли ее на короткий миг охватил спазм непреодолимой паники. Без Роджера, ее ориентира, с одними только воспоминаниями в качестве якоря в будущее это время было бы потеряно для нее навсегда. Оно растворилось бы в неясных мечтах и исчезло, оставив ее без твердой почвы реальности под ногами.
Она глубоко вдохнула холодный ночной воздух, хрустящий от дыма, и зашагала, с силой вдавливая пятки в землю, чтобы чувствовать крепкую опору.
-МамамамаМАМА! - маленький сгусток отделился от клубка у костра и подлетел к ней, врезавшись в ее колени с такой силой, что она вынуждена была схватить Роджера за руку.
- Джем! Вот ты где! - она сгребла его в охапку и зарылась лицом в его волосы, приятно пахнущие козами, сеном и пряными колбасками. Он был тяжелым и более чем крепким.
![[я]](/img/m/miss_w/ashes6/rb2.jpg)