Аннотация: Наблюдение за человеком-хамелеоном. А может мы все человеки-хамелеоны?
МЕТАМОРФОЗА
Я люблю наблюдать. Особенно на ж.д. вокзалах. Особенно в многолюдном зале ожидания железнодорожного вокзала крупного города. Люди ведут себя естественно. Естественно не как у себя дома, а как они привыкли вести на людях, среди незнакомых людей, в толпе. Одни стараются обратить на себя внимание всех или хоть кого-нибудь. Я их называю фетишистами. Они чувствуют себя дискомфортно, если на них не обращают внимания. Но в то же время они постоянно жалуются своим знакомым, что внимание окружающих им мешает. Другие же стараются заниматься своими делами, особо не привлекая к себе внимания. И если они задумались или занимаются увлеченно чем-то, то их мимика выходит из-под контроля и иногда по этой мимике можно прочитать всю жизнь человека.
И вот я наблюдаю одну сценку.
Сидит девушка. Как не хочется писать девушка. Хотя всех незнакомых этого возраста мы называем девушками. Нет, эта стерва, возраста девушки. В её глазах, в её взгляде, которым она скучно осматривает сидящих в зале ожидания людей, читается, что все они быдло и не стоят её мизинца. Видно, что она образована, что имеет ВО, как мы говорим. Но, видно, что образование, извините диплом об образовании, она получила только для того, чтобы отхватить от жизни более лакомый и жирный кусок. А если ей для этого куска надо пройти по трупам, то пройдет и не поморщиться. Ведь они быдло. Они её мизинца не стоят. И наверно в высшем учебном заведении она изучала достижения мировой культуры. И что благородство, внимание к людям, доброта - это основные черты хорошего человека. Наверно сдавала по мировой культуре зачеты. И вполне возможно, что изучала добросовестно. Но изучала все это не для души, а потому, что так надо. Надо для дела.
К ней подошла женщина лет на 15-20 старше её. Видно очень знакомая женщина. Наверно близкая родственница. Они завели разговор. Я его не слышу, они сидят в метрах 20 от меня. Выражение её лица практически не изменилось - все люди быдло и рядом сидит родственная душа, которая понимает это.
Они о чем-то разговаривали. Я не знаю о чем. Похоже, они перемывали чьи-то косточки. Но, похоже, суть всего разговора можно назвать - все это быдло мешает им жить. Если б не это быдло, они бы жили долго и счастливо.
Я дальше занялся своими делами, не особо обращая на неё внимания. Хотя не совсем так. Я просто размышлял, как такая не очень красивая стерва найдет себе мужа или хотя бы бой-френда. Ведь она никого не любит, кроме себя.
Женщина ушла. Я дальше продолжал заниматься своими делами. И, где-то через полчаса, сделав свою работу, я вновь оглядываю зал.
И о чудо, метаморфоза. У этой девушки-стервы изменился взгляд. Он стал слегка романтическим, в нем лучится доброта. И прежде некрасивое лицо стало приятным и большая родинка на её лбе, раньше уродующее её лицо, стала незаметна. И можно было уже поверить, что она начитана. И "классики", например, Толстой, Чехов и подобные, её настольные книги. А музыку, кроме Чайковского, Моцарта и другой "классики", она на дух не переносит. И оглядывая зал, в её взгляде читается, что все люди братья, все люди человеки, и она их всех любит. И она ни за что не позволит сделать кому-нибудь больно.
Что же произошло? Откуда такие изменения?
К ней подсел знакомый ей мужчина, и они разговаривают. И, похоже, мужчина каким-то боком касается культуры. Мне трудно оценить по делу или для души, он не сидит ко мне лицом. А мимику затылка я ещё не научился читать. Но её я вижу прекрасно, хотя не слышу о чем они говорят.
Знаете даже не вериться, что недавно я думал, что она стерва, потому, что в это время в её глазах всё прекрасно.
И пока я искал ручку, тетрадь. Пока я пытался зарисовать словами то, что увидел, мужчина ушел.
Ещё минут 10-15 я пытался подобрать слова в описании, того, что увидел. И стал замечать, что взгляд её стал тускнеть, культура куда-то уходит. И через некоторое время она вновь стала стерва.
И я поймал себя на мысли, что она, когда разговаривала с мужчиной действительно была искренне добра и культурная, как ощущает хамелеон, что он зеленый, когда сидит на траве.