Так прошел сентябрь. Пришла пора занятий в Университете.
Вообще-то, новый учебный год в Оксфорде для города и его жителей приходит не очень заметно и помпезно: учеников в Университете хватает и летом. Студенты магистратуры сидят в библиотеках, ходят на консультации, иностранцы занимаются языками, абитуриенты с отвисшими челюстями и глазами навыкате от увиденного шныряют туда-сюда между колледжами и тыкаются во все входы и выходы, как слепые котята, непонятно из каких принципов и соображений из года в год упорно игнорируя многочисленные указатели расположения объектов в кампусах.
Поэтому октябрь пришел буднично, незаметно, скромно, тихим обычным осенним утром. Даже без дождя и ветра. Просто тепло, пасмурно и тихо.
"Он в городе, - только лишь открыв однажды утром глаза, подумала Жаклин. - Он здесь. Я знаю, что он уже здесь. Я это чувствую".
После того, как девушка расставила все точки и акценты в отношениях с Чарльзом и начала понемногу привыкать жить на новый лад, она еще больше затосковала по Алексу.
Жак не питала никаких иллюзий и даже надежд по поводу этого молодого красивого шотландца - он абсолютно ровно и равнодушно простился с ней в Глазго, взял номер телефона, но еще ни разу не позвонил. И как бы ей ни хотелось хоть капли взаимности, Жаклин успокоилась и смирилась. Она поняла, что её удел - довольствование тем, что он здесь, с ней в одном городе, что в лучшем случае иногда посчастливится услышать его голос по телефону и, может быть, даже сможет один раз затащить его к ним с Чарльзом в гости. На большее рассчитывать не приходилось.
Но как бы там ни было, её тянуло к этому мальчику какой-то космической силой притяжения. Он просто-таки держал её на своей орбите, руководил ею и, судя по всему, даже и не думал отпускать. Просыпаясь или засыпая, она думала, проснулся ли или уже спит её Александр? Она сверяла с ним свои поступки: думая, понравилось бы ему вот это или вот то-то или нет, и что бы он сказал вот об этом или вот о том-то? Часто вспоминала их "ту самую" среду, смаковала свои воспоминания и наслаждалась ими, даже если они и причиняли боль.
Для Жак это являлось странным, но с течением времени о плохом думать как-то не хотелось. Девушка всё больше вспоминала хорошее: то, как он рассказывал о своей мечте жить в Нью-Йорке; как после её слезливых воспоминаний о шоколадной туфельке, предложил выбрать торт; как её руку накрыл своей. Жаклин несколько раз видела Александр во сне, но увиденное её не впечатлило - предметы и люди расплывались, чувствовалась только энергетика любимого молодого человека.
Иногда, устав от постоянной тоски по возлюбленному, Жак пыталась найти, нащупать в себе силы, чтобы начинать его забывать. И не находила. И смирялась в очередной раз.
Видя грустное, меланхоличное настроение жены и резонно объясняя его тем, что психика женщины никак не может выровняться после выкидыша, Чарльз пробовал её как-то отвлечь. Он стал принимать приглашения в гости от своих друзей. Они два раза ходили на уикенд к его лучшему другу Айвору Олдансену с его женой Кайрой. Там всегда собиралось не так уж много народу, поэтому Жаклин не удавалось затеряться в толпе и отмалчиваться, приходилось принимать участие в беседах. И она это делала, хоть и без особого энтузиазма. Девушка и разговаривала, и молчала с одинаковым успехом и выражением лица. Видя, что эти вечеринки на жену большого терапевтического эффекта не возымели, мистер Рочестер попробовал отвлечь Жак с помощью её знакомых, и они сходили на званый ужин к Сесилии. Здесь Жаклин чувствовала себя куда лучше и свободней, но ненамного и очень недолго.
Убедившись, что общение с людьми супруге помогает слабо, муж решил взять в помощь братьев наших меньших и подарил ей щенка.
Это была девочка фараоновой собаки, четырёх месяцев отроду, с родословной, прививками и щенячьим взглядом голубеньких глазок. У неё имелись все признаки породы: нежная короткая шерстка, пока еще светло-рыже-каштанового цвета, с белой отметиной на грудке, и узнаваемые фирменные ушки. Хозяйка назвала девочку Суламита, или просто Сула.
Девочка была очень трогательная, непосредственная и абсолютно беспомощная. Особенно много хлопот ей доставляли собственные уши, которые, кажется, жили собственной жизнью и, как следствие, не всегда слушались хозяйку - иногда, когда щенок спал, они торчали стоймя, улавливая для него кучу всяких отвлекающих от сна звуков, и, наоборот, когда Сула, бодрствуя, пыталась навострить ушки и прислушаться к подозрительным, с её точки зрения, шорохам, противные уши бастовали и навостряться отказывались категорически.
Сула стала для Жак, как для настоящей англичанки, нескончаемым источником привязанности, умиления и бурной деятельности. Девушка с удовольствием ухаживала за ней, играла, тискала, воспитывала, хоть и, понятное дело, иногда уставала. Но самым главным, в конечном итоге, явилось то, что всё это, непонятно почему, не только не притупило тоску по Алексу, а наоборот, обострило - теперь ей хотелось поделиться своими впечатлениями от своей обаятельной питомицы ещё и с ним, ведь все хозяева, а тем более англичане, души не чают в своих красавцах и красавицах и могут рассказывать о них часами.
Жаклин очень хотела видеть Александра. Она соскучилась просто безумно. А поскольку ждать, когда он, здесь, в Оксфорде, соизволит продолжить с ней знакомство и позвонит ей, у неё не хватало выдержки, влюблённая начинала выискивать пути и способы, которыми бы могла с ним встретиться. Разумеется, не навязываясь.
Для начала вспомнила, что тогда, за чаем, там, у дядюшки в Глазго, Алиса как-то обмолвилась, что Александр играл в футбольной команде Университета Глазго и собирается подавать заявку на место в команде Магдален колледжа. Доктор Рочестер еще тогда сразу же подумала , что все студенты-первокурсники, и не только, претендующие на места в спортивных командах Университета, обязаны пройти медкомиссию с началом учебного года. Она вспомнила, как в октябре коридоры их диагностического отделения на первом этаже южного крыла заполняются шумными компаниями студентов, мальчиков и девочек, толпящихся перед кабинетами с аппаратурой.
Это был шанс. Не стопроцентный, но шанс.
И Жак начала действовать.
На репшене у дежурившей там медсестры по имени Мэрил, которую даже немного знала, Жак попросила расписание медосмотра студентов-спортсменов, чтобы не направлять больных из приёмного покоя в эти дни на первый этаж, а обследовать их в других отделениях. Мэрил подала ей подшивку с файлами, предварительно открыв её в нужном месте. Жак посмотрела сводную таблицу сроков и быстро выискала в списке колледж Св. Магдалены - студенты этого учебного заведения будут обслуживаться три дня подряд, начиная с шестого октября. Поблагодарив Мэрил, Жаклин ушла действовать дальше.
"Во-первых, я должна работать в дневную смену, а не дежурить сутки - с дежурства мне на первый этаж не попасть никак. Нужно поменяться как-нибудь, - планировала Жак, направляясь к себе в ординаторскую. - Во-вторых, я должна хорошо выспаться, вымыть голову и иметь чистую форму. В-третьих, необходимо назначить побольше обследований на первом этаже, чтобы было больше поводов туда наведываться . Пока всё, а там посмотрим".
Так она и сделала.
Девушке повезло в том, что ей не пришлось искать подмену - её саму попросили поменяться. Кевину Киннету, врачу из приёмного покоя, понадобилось несколько отгулов. Мужчина опрашивал всех подряд, кто бы смог с ним поменяться сменами, чем Жак и воспользовалась. Они договорились о трёх днях подмены - больше было запрещено правилами. И еще у неё имелись свои две восьмичасовые смены в запасе. Таким образом, оказалась почти целая неделя работы в больнице по восемь часов.
На шестое октября - начало обслуживания Магдален колледжа, доктор Рочестер назначила обследования трём своим пациентам: одной пожилой леди с подозрением на атеросклеротическую гипертензию, молодому парню с миозитом спины и молодой девушке с гидронефрозом почек после родов.
Пятого числа она прошла в химлабораторию, якобы из-за срочности результатов анализа желудочных выделений у одного из её пациентов, и, словно нечаянно, просыпала там себе на больничную форму цвета морской волны порошок метилового оранжевого, разговаривая с лаборантом и бесцельно перебирая химпрепараты. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что просыпала она не так уж и нечаянно - её уже начинало слегка потряхивать от завтрашней возможной встречи с любимым человеком.
Жак собиралась испортить свой костюм порошком фенолфталеина - его более широко применяют при химическом анализе - однако подвернувшийся под руку метиловый оранжевый тоже легко справился с задачей.
Потом точно так же, долго не думая, рванула в хозяйственную часть за чистым костюмом. И ей его выдали без проблем - пятно было получено в процессе и в результате непосредственной трудовой деятельности, а не кетчупом брызнули в Макдональдсе, так что... Переодеваться тут же девушка не стала, как сделала бы это в любом другом случае, а договорилась с собой надеть обновку в первый раз завтра утром.
Вечером, сидя с Чарльзом перед телевизором, Жаклин, играя руками с Сулой, которая пыталась отгрызть хозяйке хотя бы пару пальцев, размышляла только об одном - краситься завтра на работу или нет? Имелись аргументы как "за", так и "против". Она вообще никогда не пользовалась косметикой, и поэтому, если её на работе увидят с ресницами а-ля Пэрис Хилтон, вопросов и расспросов не миновать. Но, может, это тот самый случай, когда можно и потерпеть? Так и заснула, как ни странно, весьма быстро, ничего окончательно не решив.
Проснулась Жак тоже быстро, часов в пять утра. Это было очень рано, но, поскольку её всю била мелкая дрожь и глаза горели блеском а-ля ЛСД, о продолжении сна мечтать не приходилось.
Ничего не оставалось делать, как пойти выгулять собаку. Щенок пока еще бегал очень неуклюже и медленно, мог не дойти до предназначенного места, не сдержаться и сделать лужу где-нибудь на пути, поэтому предусмотрительная, дисциплинированная хозяйка всегда носила с собой перчатки и впитывающие салфетки. Когда они заходили в скверик, Сула, отпущенная с поводка, забывала про все на свете, включая свою хозяйку, и пускалась знакомиться со сложным возбуждающим букетом запахов - от земляных испарений до крема для обуви. Зачем ей это было нужно, она не знала. Так... на всякий случай... вдруг пригодится. Жаклин смотрела на маленького неуклюжего щенка, с самым деловым видом изучающего окружающий мир вместе с его стоящими и не заслуживающими внимания предметами и моментами, и расслаблялась, и ни о чем не думала.
Душ продолжил дело, начатое Сулой, и немного успокоил и ободрил. Чистая голова прибавила уверенности и приподняла настроение. Только вот воспользоваться косметикой Жак не довелось. Гуляя с собакой, она заметила надвигающиеся со стороны Хэдингтона тучи, подгоняемые многообещающим свежим ветерком. И её наихудшие опасения подтвердились. Зайдя после ванной в кухню выпить чаю, она была встречена звуком барабанящего по стеклу дождя. Подойдя к окну, девушка смогла в полной мере насладиться милейшим видом дуэта из дождя и ветра. Эти две стихии не то сливались в каком-то сексуальном экстазе, не то танцевали друг с другом какой-то танец, типа сальсы, не то понтовались друг перед другом своей безудержной силой. Девушка от всего сердца надеялась, что такая непогода - это хороший знак.
Придя на работу и переодевшись, доктор Рочестер для начала позвонила в травматологию и терапию, узнать, как у них там дела с приёмом и местами. Потом приняла двух пациентов, и, воспользовавшись небольшой передышкой, схватила свой планшет с файлами и побежала на первый этаж в диагностику.
Коридор был почти пуст, и она увидела ЕГО сразу. И, конечно же, моментально узнала.