Аннотация: Первый опыт участия в грелке, мир ее каучуку... в финал вышел, но не более того :)
...В тот злополучный вечер я долго прислушивался к собственным ощущениям и вдруг неожиданно осознал - ничего не болит. В мои неполные шестьдесят - вещь совершенно немыслимая. Еще утром я едва смог преодолеть тупую боль в измученном остеохондро-зом позвоночнике и выбраться на обязательную прогулку. Но получасовое ковыляние по весенней снежной каше не принесло ожидаемой бодрости...
Вернувшись домой, я долго работал над моделью 'Американской конституции'. Что-то не ладилось. Вторую мачту я вообще чуть не сломал, хотя действовал в высшей степени аккуратно. Поставив уже почти готовый фрегат на полку, я полюбовался результатом и засел за свежую прессу.
Когда света из окна оказалось недостаточно для комфортного чтения, я встал, чтобы включить лампу, и вдруг почувствовал, что это действие мне далось очень легко. Для про-верки я сел и поднялся еще раз - тот же результат. Подвигал шеей - позвонки хрустели, но в глазах не мутнело. Я мысленно ощупал себя сверху донизу - голова, сердце, позво-ночник, суставы... Нигде особой боли не чувствуется. Чудо?
Чем бы это не было, не стоило упускать шанс. Я наскоро перекусил, тяпнул рюмку 'Арарата', оделся и вышел на улицу.
Давно не испытывал такого наслаждения! Просто идешь спокойно, смотришь по сторо-нам, и сердце не стремится выпрыгнуть из груди. Можно наконец уделить внимание не собственным недугам, а окружающей действительности. Посмотреть на гоняющих мяч мальчишек из соседнего подъезда, на собачников с разномастными питомцами, на голу-бей и сбрендивших от теплого солнышка воробьев. Откинуться на спинку скамейки чтобы не отдышаться, а дочитать последний номер 'Науки и жизни' на свежем воздухе.
- Вы не будете против, если я тоже присяду?
Я как раз дошел до статьи о мелиорации пустынь, когда услышал вопрос. Подняв голо-ву, я увидел молодого человека, стоящего около скамейки.
- Вы не будете против? - повторил он еще раз. Парень произвел на меня самое положи-тельно впечатление. Вежлив. Опрятно и со вкусом одет. Умное лицо, что немаловажно. Я пожал плечами.
- Пожалуйста!
Молодой человек сел и положил себе на колени черный кожаный дипломат. Я вернулся к чтению, но буквально через минуту меня отвлек странный грохот. Бросив взгляд влево, я увидел, как мой сосед по скамейке, раскрыв дипломат, вытащил из него деревянную шахматную доску, сложенную пополам, раскрыл ее и поместил на колени. Поймав мой любопытствующий взгляд, паренек улыбнулся и сказал:
- Я тут тренируюсь каждый день. Место хорошее. Думать приятнее, - и начал собирать фигуры, рассыпавшиеся по всей скамейке.
Одна из черных пешек упала рядом со мной. Я поднял ничем не примечательную дере-вянную фигурку и протянул шахматисту. Паренек снова улыбнулся и поставил пешку на доску перед королем. Задержал на мгновение руку над доской, потом неожиданно протя-нул мне:
- Эдуард!
- О как! - вырвалось у меня. Рукопожатие прошло церемонно, как на деловых встречах.
- Интересуетесь? - Эдуард кивнул на доску.
- Раньше играл. Не более того. Хотя и недурно.
- Не составите ли мне компанию? Мне необходима практика, а этюды успели надоесть.
Я задумался. Дочитать журнал всегда успею. Серьезно, почему бы не окунуться нена-долго в азарт игры и почувствовать радость живого общения? И того, и другого мне в по-следнее время недоставало, исключая, конечно, общение со стареньким 'пентиумом' и небогатой коллекцией стратегических игрушек.
- С удовольствием! - решил я и подвинулся поближе. Эдуард осторожно перенес доску с колен на дипломат. Черными фигурами ко мне. Я промолчал. Паренек поправил игровое поле на импровизированном столике и как-то совсем по детски почесал нос костяшками пальцев:
- Я, конечно, прошу прощения, но как ваше имя-отчество?
- Это я должен извиниться, что сразу не представился. Григорий Аркадьевич.
Эдуард вскочил со скамьи и снова протянул мне руку. Пришлось пожать.
- А кто вы по профессии?
- Стоматолог. Но нынче отошел от дел.
- О! - уважительно сказал паренек и снова сел.
- А ты кто, позволь полюбопытствовать? Или учишься?
Эдуард бросил на меня удивленный взгляд и снова почесал нос.
- Закончил в прошлом году. Комплексная информационная безопасность.
- О как! - вырвалось у меня второй раз за день, - Всегда благоговел перед высокими тех-нологиями!
Эдуард вдруг как-то встряхнулся и вперился взглядом в доску.
- Давайте же начнем! - процедил он с нетерпением.
- Начнем так начнем.
Мой новоявленный оппонент тут же двинул пешку. Е-два - е-четыре. Ужас как ориги-нально! Я поднял пешку е-семь, ту самую, которую уже держал раньше, и... услышал пронзительный звон.
'Не ставьте фигуру на доску! Погодите! Господин товарищ стоматолог!'
Чтобы это могло быть? Эдуард молчал. Я огляделся в поисках источника звука и при-шел к плачевному выводу, что звон и непонятный голос раздаются у меня в голове. Похо-же, физические расстройства, вдоволь поизмывавшись над моим организмом, уступили место болезням психического характера. С чем себя и поздравляю...
'Не помещайте фигуру на доску, пока не выслушаете! Сделайте вид, что погрузились в раздумья, и сожмите пешку в кулаке!'
Машинально я выполнил просьбу. Звон в голове прекратился, зато голос стал отчетли-вей:
'Аркадий Григорьевич! Можете отвечать мысленно. Вы нас воспринимаете?'
'Еще как' - подумал я.
'Воспринимаете. Это хорошо. Мы находимся в безвыходной ситуации. Это плохо'
'Мы готовы предоставит вам полный информационный пакет'
'Давайте, сетевики чертовы!'
Никогда раньше не говорил с галлюцинациями. Даже интересно - что будет дальше? Но все-таки завтра зайду к Олегу Палычу, пусть по блату осмотрит без очереди. И чего, соб-ственно, я так разволновался? Чуть ли не кричу, мысленно. Возьми себя в руки, дантист!
Я поставил пешку на е-пять, бросил взгляд на Эдуарда. Тот уже как-то заученно улыб-нулся и сделал свой ход.
Когда я брался за следующую фигуру, то уже был внутренне котов к неожиданностям. Однако этого оказалось недостаточно. Голос возобновился, причем сразу начал вещать с такой мощью и силой, что я чуть не выронил бедную пешку.
Так или иначе, выслушав монолог, я понял для себя следующее:
Первое: Я сошел с ума..
Второе: Я оказался дуэльным командующим одной боевой единицы черт его знает какой цивилизации.
Что касается первого, то тут комментарии излишни. Что же насчет второго...
Не буду я названиями планет и солнечных систем язык ломать. Скажу одно - На планете Пшпоо... Пешпоо... на одной высокоразвитой планете происходит какая-то, по моему мнению, чушь! С кем-то они там воют, потом определенным образом мирятся и налажи-вают дипломатические связи. Причем боевые действия обязаны продолжаться даже в мирное время, а планета, временно прекратившая их, позднее должны выплачивать ги-гантские репарации противоборствующей стороне! Мало того, они еще и повоевать не мо-гут по-человечески! В бой может вступить только стандартная боевая группа - флагман, первый боевой, по два корабля боковой, косой и угловой атаки, восемь кораблей прикры-тия. В любом другом составе группа считается неспособной принять или завязать бой. Победившая команда забирает себе все корабли противника, обязуясь доставить выжив-ших на ближайшую обитаемую планету. Как проходит сам бой, думаю, вы уже догада-лись? Надо уничтожить медлительный флагман, двигаясь лишь в определенных секторах пространства, определенных для каждого корабля. Идиотизм! Но это и не самое главное! Руководить операцией должен посторонний... индивид. Решения он, собственно, прини-мать не обязан, но его слово - безусловный приказ. Командующий выбирается чаще всего случайным образом из жителей разных планет, реже - закрепляется постоянно за особо удачливой командой.
Раньше 'командующего' выдергивали с родной планеты на корабль-флагман, где он и дожидался окончания поединка. В случае победы счастливчик возвращался обратно, при поражении - погибал вместе с кораблем. Но с тех пор, как один из бывших командующих рассказал о поединке правителю своей страны в вольной интерпретации, ситуация резко поменялась. Крохотная планетка Земля стала оплотом культуры поединков. Дуэльных ка-питанов стали подбирать только на ней, там же исследовали всевозможные методы веде-ния войны 'один на один'. Дуэльные капитаны теперь больше не переносились на флаг-маны, что требовало огромных энергетических затрат, а мирно сидели за одной доской, поддерживая с экипажем простой ментальный контакт. Но проигравший все равно поги-бал...
И теперь голос в голове пытается меня убедить, что в подобную ситуацию попал и я.
Мне что-то мне поплохело разом, когда я осмыслил все услышанное. Шахматист я ни-какой, и если все это, чего доброго, правда, жить мне осталось до конца партии? Это я и спросил на следующем ходу.
'Именно так!' - подтвердил голос.
'А если я откажусь играть, встану и уйду?'
'Засчитывается за автоматическое поражение со всеми вытекающими последствиями'
'Весело. А вы что, совсем игра... хм... воевать не умеете?'
'Нас вызвал настолько серьезный противник, что мы не сочли нужным отказать'
Точно чокнутые...
'А если ничья?'
'Это позорно для обоих сторон'
'Но зато все остаются в живых!'
'Нет! Ритуальное самоуничтожение'
Я мысленно выругался, но мой собеседник, похоже, не понял смысла эпитетов.
'Пора делать ход!'
Я поставил коня на стражу пешке и дождался ответа Эдуарда.
'Капитаны играют за одной доской. Это нормально?'
'Это удобно' - ответил мой незримый собеседник.
'Как мне к тебе обращаться?'
'Зови меня Тшииг'.
'Тшииг, ты кто?'
'Я капитан-адьютант'.
'Кто?'
'На время дуэли я становлюсь вашим адъютантом'.
'Хорошо, Тшииг. Скажи, что нам делать?'
'Я бы посоветовал продвинуть вперед пятый корабль прикрытия. Мы пожертвуем им для установления доминирующей позиции'
Я вдруг покрылся холодным потом, осознав очевидное:
'Какова численность экипажа прикрытия?'
'Пилот, наводчик и пятеро прочих членов экипажа'
'Все они погибают?'
'Да'
'Это жестоко!'
'Это война'.
'Это фарс! Дурость! Это просто ненормально!, Тшииг!'
'Все очевидно, стоматолог!'
Все-таки я дурак. Еще ссориться не хватало. О деле думать надо!
'Кто такой Эдуард?'
'Дуэль-капитан наших оппонентов'.
'Глупый ответ. Дополни'
'Согласен, Аркадий Григорьевич. Эдуард - шахматный гений, самый влиятельный зем-лянин в обозримом пространстве. Ему хорошо платят за руководство флотилией'
'У него были поражения?'
'Глупый вопрос, стоматолог'.
'Согласен, Тшииг'. Его вообще возможно победить?
'Мы уже просчитываем ситуацию. На данный момент вероятность нашего выигрыша минимальна'.
'Он осторожен?'.
'Не понимаю, что ты имеешь в виду, стоматолог'.
'Он часто жертвует свои корабли?'
'Да. Это его повсеместная тактика'
'Решительный малый. Представляю, каков он жизни'
'Пора делать ход'.
Я поставил фигуру на доску и размял порядком затекшую руку.
- Вы, я вижу, спокойны и собраны. Это редкость, должен сказать, - сказал Эдуард, делая свой ход, - Вам выгодно подставить пешку.
- Я знаю.
- И вас не шокирует возможность распорядиться почти десятком пусть не человеческих, но все же жизней?
- Это их выбор, - сказал я.
Ход я сделал быстро, чтобы не передумать. В мозгу мелькнул отзыв:
'Приказ понял'
... Корабль вынырнул из подпространства точно в расчетной точке. Пилот сжал руки на штурвале. Остальные члены экипаже встали по стойке смирно, глядя в иллюминатор.
'Во славу дуэли!' - произнес пилот.
'Во славу дуэли!' - повторили за ним остальные.
В следующую секунду на радаре зажглась яркая точка - в пространство вошел новый корабль. От яркой точки отделилась другая, поменьше.
'Во славу дуэли!'
Белоснежный ферзь занял позицию черной пешки...
Эдуард красивым жестом бросил фигурку за спину. Она стукнулась о ствол тополя и упала в траву.
- Вот видите, Аркадий Григорьевич, все очень просто.
- Гад. Зачем ты вообще подошел ко мне?
- Вот оно, наше, родное, человеческое мышление. Главное, чтобы не я. Наши уважаемые подчиненные, между прочим, ждут. Ваш ход!
...Я потерял почти половину своих фигур, Эдуард - пешку, слона и ладью. И ситуация на доске мне очень не нравилась. Еще вдобавок боли, отсутствие которых и выгнало меня наружу, снова проснулись и навалились на мой морально истощенный организм.
Эдуард откровенно издевался надо мной, и его игра перестала напоминать шахматный бой. Он крутился у меня под носом, носился по всей доске, сшибая мои фигуры направо и налево, не нарушая при этом ни единого правила. Мой флагман, прикрытый остатками отряда, жался к углу.
- Это не очень больно, - просвещал меня гроссмейстер, - мне так говорили. Сам я - увы, не смог убедиться в достоверности этих слов.
- Зачем тебе это надо?
- Зачем человеку богатство? Зачем ощущения собственного величия? Ты задаешь смеш-ные вопросы, Григорий.
- Я лишь пытаюсь разобраться!
- Разберись сначала с шахом!
...Радар был пуст, но ярко пульсировал белым. Экран над радаром отображал схематич-ное поле битвы, разбитое на черные и белые сектора. Вектор поражения упирался во флагман.
'Ваше слово, Григорий Аркадьевич. Рекомендуется закрыться кораблем бокового при-крытия и, потеряв его, пойти на...'
'Ну уж нет! Я взялся за фигуру, и должен ходить ею. Пусть мне суждено погибнуть, но я не собираюсь тянуть за собой экипажи! Мы отступаем!'
'Что? В первом варианте мы еще имели мизерный шанс, а теперь...'
'Тшииг, умолкни!'
'Мы даже не просчитывали варианты развития ситуации для этого случая!'
'Так просчитайте же!!!'
Лицо Эдуарда после моего хода выражало бесконечное удивление. Я же впервые почув-ствовал что-то вроде злорадства.
...Он немного погонял моего короля и съел остатки пешек. Тшииг мне что-то советовал, я то огрызался, то благодарил за помощь. В конце концов, мы совместными усилиями су-мели оттеснить корабли Эдуарда от нашего флагмана.
Эдуард посмотрел на меня уважительно:
- Я вижу, вы нашли общий язык с адъютантом...
- Опять на 'вы'? Как быстро меняется отношение...
- Привычка. Сначала было обыкновенное уважение, потом - пренебрежение, сейчас - почтение перед гордым самоубийцей, - и его рука потянулась к забытому в пылу схватки коню, мирно дремавшему посреди доски. Мне даже не понадобилась консультация Тшии-га, чтобы увидеть, что нас ждет.
Эдуард планомерно подвел меня к этой позиции. Все ходы из нее абсолютно предопре-делены. Я отдаю все фигуры и последним, завершающим аккордом, короля. Флагман. Адъютанта. И свою бесценную жизнь.
'Твое предложение, Тшииг?'
'Повторяй за мной: Во славу дуэли! Во славу дуэли!'
- Во славу дуэли! - заорал я благим матом и, схватив доску, обрушил ее на голову Эду-арда.
Фигуры разлетались красиво. Эдуард сидел, хватая ртом воздух и трогая шишку на те-мени. Я схватил черного короля и обреченно спросил:
'Что?'
Ответом мне была гробовая тишина в эфире.
'Отзовись, Тшииг!'
'Я тут'.
'Наконец-то! Что мне теперь делать?'
'Я консультируюсь с правительством. Погодите, Григорий Аркадьевич'
Я сжал короля покрепче, как будто он мог пропасть. На Эдуарда было жалко смотреть - он потерял и обаяние, и хищный взгляд. Жалость - вот что он теперь вызывал.
'Прием!' - толкнулось у меня в мозгу.
'Да!'
'Видите ли, Григорий Аркадьевич. Ситуация сложилась спорная, оппоненты требуют засчитать нам техническое поражение'
Вот и все...
'Прошение передано в арбитражный суд. Через некоторое время мы получим ответ. Ориентировочно - через триста пятьдесят земных лет. Вам надлежит явиться для дачи объяснений в установленный срок.'
'Сожалею, но это невозможно'
'Арбитражный суд сообщает, что это не ваши проблемы. Суд гарантирует вашу физио-логическую неприкосновенность на протяжении ожидания.'
'А Эдуард?'
'Эдуарда ожидает то же самое'
И Тшииг отключился.
Я посмотрел на великого гроссмейстера. Он тоже бросил на меня жалобный взгляд.