Аннотация: О том, что жизнь теряет смысл без аромата осенних листьев и синевы неба...Продолжение приключений Лёонгрэль в северном королевстве. Иллюстрации прилагаются.
Когда осень пахнет медом
Сказочная повесть
2007
Онородилось в глубинах космоса, из мрака и холода, там, где почти не было звезд. В пустоте и одиночестве оно росло, не зная времени, чувствуя только голод, - ужасный, мучительный, разъедающий его черное, блестящее, как резина, тело. Оно проглотило несколько комет, по неосторожности пролетавших мимо, и, немного увеличившись в размерах, натолкнулось на маленькое, почти остывшее солнце. О, как ему понравились его теплота и мягкий красноватый свет! Тепло было чем-то новым и удивительно приятным на вкус, оно грело и давало возможность двигаться. Так, оно добралось до первых созвездий и съело все звездочки до единой, встретившиеся на пути. Теперь оно стало намного больше и сильнее, и могло плеваться, чтобы рассеять свои маленькие копии по всей Вселенной. И каждый из этих крошечных липких комочков ужасно хотел есть...
Поросенок был славный, розовый, он копался в траве и совсем не замечал черную лужицу, окруженную пожухлыми цветами. Он недавно убежал с фермы и теперь странствовал по лесу, подставляя солнышку пятачок и розовые бока. По ночам он переворачивался на спину и смотрел на звезды, размышляя о том, как велик мир и как много в небе таких же маленьких чистых поросят, как он сам.
"Жаль, что мне не удается взлететь в воздух! - думал поросенок, подцепив носом большой маслянистый гриб. - Но и на ферму я не вернусь - в свинарнике звезд не посчитаешь!"
Черная лужица притаилась, потому что поросенок подошел совсем близко. Ах, как он чудесно пах, как весело похрюкивал, как аппетитно семенил ножками! Черная лужица была очень голодна: как никак, она пролетела миллионы световых лет и силы ее были совсем на исходе. Она почти не могла двигаться, а в траве и цветах вокруг уже не осталось жизни. Вот если бы этот теплый розовый поросенок подошел еще ближе и вздумал бы искупаться!
Поросенок поднял пятачок и заметил лужицу. Хотя он был очень чистоплотным и мечтал когда-нибудь превратиться в звездочку (а звезды не могут быть чумазыми), он все-таки оставался поросенком и любил иногда покувыркаться в грязи. Он стоял на самом краю лужицы, с восхищением, подозрением и любопытством рассматривая ее черную, ничего не отражающую поверхность.
"Ладно, потом в речке отмоюсь!" - успокоил себя поросенок и шагнул в холодную липкую грязь.
Глава первая
Что-то случилось...
Стоял сухой и теплый сентябрь. Все слуги во дворце были заняты приготовлением яблочного джема: в саду, между раскидистых яблонь, булькало в котлах золотистое варево, над кипящей поверхностью вился белый пар.
Принцесса Лёонгрэль бегала по саду, помешивая ложкой содержимое котлов, и давала кухаркам советы.
- Здесь нужно добавить корицы! - говорила она, принюхиваясь. - А здесь хорошо бы ванили побольше! А тут яблоки незрелые - никогда не сварятся!
Принцесса очень любила это суматошное время. Подумать только, ведь они готовят варенье на целый год! Как приятно будет в холодном декабре открыть заветную банку и выпустить на волю пряный осенний воздух!
Леонгрэль немножко устала от беготни и командования, забралась на ветку яблони и принялась болтать в воздухе ногами. Девочка подросла за лето, волосы стали длиннее, а лицо загорело и украсилось веснушками. Только глаза остались такими же синими, как раньше, и по-прежнему в них сияли любопытство и озорство.
Леонгрэль прислонилась к корявому стволу и рассеянно смотрела на Толстую Марту, старшую кухарку, колдующую над огромным котлом. Она думала о том, что скоро вернутся родители и закончится ее вольная пиратская жизнь.
Хорошо все-таки, что король с королевой уехали навестить бабушку в холодную страну за Студеным морем и предоставили Лёонгрэль отдыхать, как ей вздумается! Они бы и ее с собой взяли, но побоялись застудить: зимой Лёонгрэль много болела и до сих пор подкашливала, если увлекалась мороженым или холодным компотом. Нет, она, конечно, скучает по папе и маме, и даже по бабушке с ее прекрасными голубыми волосами и сварливым характером, но любовь родственников порой бывает чересчур назойливой. Вот ее шут, Трулльвик - другое дело! Он бы ее не поучал, а только веселил, но как раз Трулльвика родители увезли с собой - показывать при дворе новые фокусы с ходячими подушками.
Толстая Марта вздохнула, поправила белую косынку, и села на большой кухонный табурет, ножки которого тотчас же утонули в мягкой земле.
- Не понимаю, не возьму в толк, в чем дело! - громко пожаловалась она, комкая подол кружевного фартука.
Леонгрэль спрыгнула с ветки и подошла к расстроенной кухарке.
- Что случилось? - спросила девочка, облизнув засахарившуюся ложку.
- Я не чувствую запаха... Или это варенье почти не пахнет! - растерянно ответила Толстая Марта.
Лёонгрэль приблизила нос к булькающей поверхности, насколько это было возможно.
Странно, но варенье, действительно, почти не пахло: ни карамельного яблочного аромата, ни пряностей, ни кислой лимонной дольки - только горячий мокрый пар!
- Хм-м ... Может, добавить корицы или ванили?
- Уже добавляла - целую баночку извела! - и кухарка показала пустой флакончик.
- Я, на всякий случай, еще принесу, - пообещала Лёонгрэль и понеслась на кухню.
Там, на нескольких полках возле очага выстроились в ряд пузатые бутылочки для специй с маленькими разноцветными ярлычками. Так, майоран, горчица, красный перец, розмарин, кунжут... нет, не то... а-а, вот - корица и ваниль. Лёонгрэль схватила бутылочку с корицей и открыла ее. Коричневый порошок. Совсем никакого запаха! А ваниль? Белый порошок, тоже не пахнет! Леонгрэль откупоривала склянку за склянкой, но внутри были только яркие порошки и семена, абсолютно лишенные аромата! Что же это такое? Куда подевались все запахи?
Леонгрэль побежала наверх, в мамину спальню: уж если где и витали ароматы, то конечно в спальне королевы - ведь она обожала духи и цветочное масло. На туалетном столике стоял большой хрустальный флакон с розовой водой - Леонгрэль сняла золоченую крышку и поднесла флакон к носу. Никакого запаха! Как такое может быть?
В фруктовом саду царило смятение: слуги бегали среди котлов и корзин с яблоками, принюхивались и растерянно разводили руками. Определенно, что-то случилось. Леонгрэль не могла понять: то ли это у всех людей в замке разом исчезло обоняние, то ли предметы просто перестали пахнуть! И то, и другое казалось ужасным и невероятным! И когда это могло случиться? Вчера запахи точно были на месте - Марта готовила маковые пироги, и чудесный аромат сдобы заполнил все самые дальние уголки замка. А вот сегодня... Были ли запахи сегодня? Или их с самого утра не было, и поэтому Лёонгрэль казалось, что в варенье не хватает приправ? Она не помнила. Или не замечала.
В любом случае, нужно рассказать всё Петрику. Он умный и рассудительный, и он скажет, что делать! Протискиваясь между боками поварят, Леонгрэль побежала на луг, который виднелся за мшистой каменной стеной сада. На бегу она смахнула с руки большого древесного клопа, который, разумеется, совсем не пах.
На лугу распластался, сверкая глянцевым боком, огромный воздушный змей. Белое шелковое полотнище подпрыгивало на ветру, и, если бы не канаты, давно унеслось бы прочь, так и не дождавшись воздухоплавателей.
Петрик и старый Сорг мастерили корзину из гибких и прочных прутьев, в которую могли поместиться семь человек. Петрик напевал какую-то песенку, изредка посматривая на небо, а Сорг работал молча, придирчиво щурился и то и дело выдергивал из плетеных узелков свою длинную седую бороду. Старик и мальчик были неразлучны, с тех пор как попали в замок; они устроились в маленьком домике на краю луга и вот уже несколько месяцев корпели над гигантским воздушным кораблем, который мог бы не только сам летать в небе, но и брать на борт пассажиров.
Петрик немного вытянулся, похудел, и остался добрым и простодушным мальчиком, несмотря на должность Придворного Воздухоплавателя. Леонгрэль нравилось наблюдать за его работой, иногда она даже немного помогала ему, выполняя самые простые поручения. Она была рада, что родители позволили ей забрать Петрика из гостиницы, где сварливая мать заставляла его чистить рыбу и выносить мусор. Конечно, так живут многие и не жалуются, но у Петрика был настоящий дар к воздухоплаванию, и он не должен был пропадать зря.
Что касается Сорга, то Леонгрэль поначалу его побаивалась, вспоминая происшествие на лодке, но потом заметила, что угрюмый старик очень стесняется в ее присутствии и всячески старается загладить свою вину. Он смастерил для нее несколько игрушечных лодок и настоящую гондолу - резную и легкую, в которой она летними вечерами каталась по озеру. Возможно, он толком и не помнил, что случилось там, в море, в Заливе Переменных ветров, но смутно осознавал, что едва не сделал чего-то дурного, и прятал глаза всякий раз, когда Лёонгрэль приходила в гости.
Вот и сейчас, завидев принцессу, Сорг вежливо поклонился и заковылял к домику. Петрик весело кивнул Лёонгрэль, и, не прекращая работы, спросил:
- Пойдём купаться? Сегодня тепло, и ты не простудишься. Вот только корзину закреплю...
- Я не купаться пришла. Понимаешь... я даже не знаю, как это объяснить... запахи исчезли.
И она рассказала Петрику о переполохе в саду, и розовой воде, и специях, лишенных аромата. Петрик удивленно слушал ее, и его крепкие руки с короткими цепкими пальцами пропустили несколько петель.
- Странно... я как-то не обращал на это внимания... Пойдем! - и он потащил Леонгрэль на луг, где росли осенние цветы. Коровы с шоколадными боками задумчиво смотрели, как ребята ползают в траве и нюхают желтые и сиреневые бутоны. Но запахов действительно не было. Даже веточки полыни и пижмы оставались всего лишь травой, крошащейся в ладонях. Ни одна моль теперь не испугалась бы их грозного вида.
Утомившись, дети улеглись на стог сена и начали обсуждать странные перемены, происходившие с их миром.
- Видишь ли, я никому не рассказывал - думал, что мне все это лишь мерещится, - признался Петрик, - Но...я часто ночую под отрытым небом и смотрю на звезды. А в последнее время я заметил, что многие звездочки погасли... то есть... совсем исчезли. Они гаснут каждую ночь, их становится все меньше и меньше, я уже не узнаю любимые созвездия... Это не к добру...
- Да уж... - вздохнула Лёонгрэль и принялась грызть ноготь указательного пальца. Это было вредно и неприлично, но она ничего не могла с собой поделать.
В конце концов, ребята решили подождать несколько дней и выяснить, что происходит во всём королевстве: везде ли исчезли запахи или же от пресного уныния будут страдать только обитатели замка?
Да, и, разумеется, нужно поставить в известность Придворного Ученого, рассеянного и близорукого Розариуса Функля: он, наверняка, сидит в башенке, затерянной в глубине парка, рассматривает под микроскопом плесневелые корешки и изъеденный муравьями мох, ничего не зная о царящей вокруг суматохе.
Глава вторая
Следы
Весь следующий день Розариус Функль рыскал по саду, парку и дворцу, разглядывая предметы через свою огромную толстую лупу в костяной оправе (поговаривали, что она сделана из кости нарвала - морского единорога, и поэтому придает лупе волшебную силу).
Функля очень заинтересовал любопытный феномен исчезновения запахов, и он исследовал каждый цветок, камешек и марципан на своём пути, не забыл также понюхать всех пойманных клопов и лягушек, и даже новорожденных котят пестрой кошки, которая жила в кухонной кладовке. Кроме того, он тщательно осмотрел носы всех слуг, фрейлин и придворных, но так и не нашел ничего предосудительного.
- Хм-м... - бормотал он, проверяя носы Леонгрэль и Петрика. - Чудеснее не бывает... Я имею в виду, носы в полном порядке! Забавно, забавно...
Последней на осмотр к профессору Функлю пришла белокурая девочка Катри. Она замешкалась в королевском зверинце и лишь недавно узнала, что произошло.
С тех пор, как она поселилась в замке, зверинец притягивал, ее как магнит: она могла часами разговаривать с розовощекими попугаями в тропическом уголке, кормить пеликанов и цапель, оттаивая розовую, блестящую от влаги рыбу из королевского ледника, чистить жирафу крапчатую шею, забираясь по стремянке на пугающую высоту. Но, конечно, ее любимцем был молодой и веселый слон Буф, который катал ее на своем мягком морщинистом хоботе. Недавно Лёонгрэль, Катри и два стражника (которых захватили на всякий случай, по настоянию няни) водили Буфа на озеро, купаться. Вот было весело! Брызг, смеха и суматохи хватило бы на целый водный карнавал!
В общем, все это было гораздо интереснее, чем прежняя жизнь в маленьком ветреном Флюэнбурге, где водились лишь собаки, кошки да крысы. Родители Катри были очень счастливы, что их дочь живет во дворце и дружит с принцессой, и иногда навещали ее, привозя с собой запах моря, рыбы и севера. Катри целовала мокрые от слез щеки мамы и обветренное лицо отца, но назад... назад она не хотела. Она боялась холодных волн, растрепанного дождевого неба, а главное, тревоги, грызущей сердце людям, живущим на краю земли. Сказать по правде, она не боялась только своих зверей. А они любили и совсем не боялись ее.
Катри так привыкла к резкому, для многих неприятному звериному запаху, что даже не заметила его исчезновения. Только увидела, что животные начали вести себя тревожно: метались по клеткам и загонам, жадно втягивали ноздрями воздух и жалобно скулили.
- Ну, юная повелительница львов и крокодилов, покажите-ка мне свой нос! - приказал профессор Функль и приблизил круглый, увеличенный в лупе глаз к лицу испуганной девочки.- Все в полном порядке, даже насморка нет - можно только позавидовать твоему носику!
Катри облегченно вздохнула.
- А это кто у тебя? - спросил профессор, заметив торчащую из нагрудного кармашка любопытную мордочку.
- Это ящерка. Сегодня нашла возле бассейна - на камнях грелась. Интересно, как называется?
Катри сунула руку в кармашек и вытащила маленькую ящерицу в ярких коралловых полосках; у нее были большие темные глаза, круглые клейкие пальчики на лапках, а на брюшке - кожа такая тонкая и нежная, что видны были голубые сеточки сосудов.
- Это определенно геккон, коралловый геккон, - сказал Функль, наклонившись над ящерицей. - А чем ты его кормишь? Сверчками, кузнечиками, мухами?
- Ну, вообще-то, ему очень понравился жгучий перец, - ответила Катри, поглаживая холодную спинку.
- Да? Весьма странный выбор для геккона! Впрочем, это не самая интригующая загадка на данный момент. Иди, иди, погуляй, и дай мне поразмышлять о Странном и Невероятном Исчезновениизапахов...
К вечеру профессор все-таки обнаружил нечто любопытное. Он исследовал Аллею статуй и наткнулся на огромные глубокие следы в кустах возле Розового лабиринта. Следы было неприятно черные и напоминали отпечатки раздвоенных копыт. Ребята окружили ученого и с тревогой наблюдали, как он рассматривает влажную земляную поверхность в лупу и что-то бормочет себе под нос. Наконец он поднялся с колен, отряхнул бархатные штанишки и объявил:
- Это просто свинья, обыкновенная домашняя свинья, только очень большая. Не понимаю, какое отношение эта свинья может иметь к нашему феномену... Чрезвычайно любопытно... - и профессор медленно направился по аллее к своей башенке, сцепив руки за спиной и устремив взгляд в небо. По дороге он потерял роскошный завитой парик, но по рассеянности даже не заметил этого.
Теперь профессору нельзя было мешать - он запрется в своей лаборатории и будет думать, думать и думать, пока у него не разболится голова. Потом он отправится на рыбалку, чтобы развеяться и, конечно, забудет обо всем, что случилось. Так уже нередко бывало и раньше, но обычно король и королева жалели старого Функля и не торопили его с ответом: ведь мигрень - дело серьезное, можно лишиться и последнего ума.
А Леонгрэль, Катри и Петрик уселись на скамейку под старой замшелой лиственницей. Вдоль аллеи на мраморных тумбах застыли в разнообразных позах статуи: античные красавицы с пышными вьющимися волосами, мужественные воины в доспехах, прекрасные задумчивые херувимы. Был даже огромный лев с отбитой лапой: Леонгрэль нравилось залезать на его широкую гладкую спину и держаться за круглые уши. Морда у льва была совсем не страшная, и даже, пожалуй, немного глуповатая - с большим носом, похожим на цветок, и улыбкой до ушей.
- Не нравятся мне эти следы, - вздохнул Петрик, - От них веет холодом, и к тому же, они какие-то липкие. Думаю, что они связаны с пропажей запахов.
- Мне так страшно, так страшно, даже крокодилов не так страшно кормить! - пожаловалась Катри и поежилась. Леонгрэль обняла ее за худенькие плечи и сказала, стараясь подбодрить не только подругу, но и саму себя:
- Не бойся, вот статуи: пережили столько ужасных событий и до сих пор остаются невозмутимыми. Посмотри на их спокойные открытые лица! Как любит говорить папа: "Беда боится безмятежных"!
- К сожалению, безмятежность покинула и нас, - раздался голос откуда-то сверху, из-за ствола лиственницы. Голос был женский, гулкий, но приятный. Дети огляделись, но не увидели возле скамейки ни одной живой души.
- Я здесь, на постаменте, - сейчас спрыгну! - повторил голос чуть насмешливо. Ветки дерева зашуршали, и к огромному изумлению ребят, с тумбы, прятавшейся за лиственницей, спустилась величественная мраморная статуя. Лёонгрэль узнала Артемиду, богиню охоты, которая всегда восхищала девочку своим тонко выточенным профилем и прекрасной фигурой. На Артемиде была короткая туника в изящных складках, тяжелые волосы были сколоты на затылке, за плечами виднелась дуга лука и колчан со стрелами. Уголки пухлых губ богини слегка растянулись в улыбке.
- Вот это да! - воскликнула Лёонгрэль, к которой наконец-то вернулся дар речи. - Я всегда подозревала, что вы умеете ходить и разговаривать, только не подаете вида.
Она сжала руку дрожащей Катри и подмигнула Петрику.
Артемида присела на скамейку рядом с ними и со вздохом облегчения вытянула свои красивые мраморные ноги.
- Да, кроме того, иногда нам ужасно хочется посидеть, - призналась она. - А если в лунную ночь ты придешь на лужайку в центре парка, ты увидишь, как мы танцуем и беседуем друг с другом.
- Почему же ты вдруг решила открыться сейчас? Что-то случилось? - спросил Петрик.
- Что правда, то правда. Кое-что произошло, но, похоже, я единственная из статуй решила поговорить с вами. Да, единственная! - громко и едко повторила она, обращаясь к молчаливым силуэтам на тумбах. - Остальные слишком трусливы, чтобы изменить своим правилам и предупредить людей! А ведь люди заботятся о нас, моют, склеивают и закрывают досками на зиму!
Артемида сердито фыркнула и вновь обратилась к ребятам.
- Прошлой ночью здесь бродило жуткое существо...
- Свинья? - перебила Лёонгрэль.
- Не совсем. Я видела домашних свиней - они, конечно, большие обжоры и грязнули, но в худшем случае вызывают лишь отвращение и неприязнь. А это существо... От него веяло...
- Холодом? - теперь Артемиду перебил Петрик.
- Да. Холодом и ночью. Вечной, беспросветной ночью. Даже для нас, статуй, такая ледяная вечная ночь кажется ужасной...
- И ты полагаешь, это черная свинья украла все запахи? - робко спросила Катри.
- Это она! - прорычал мраморный лев с отбитой лапой. Он не перестал улыбаться, но голос у него был низкий и грозный. Лев спрыгнул на зеленую траву и потянулся. - Это она. Она бродила вокруг замка всю ночь, что-то вынюхивала, и глаза ее блестели в кустах, как два ртутных шарика. Надо было сразу же разорвать ее на кусочки! Нечисть...
- Да, - кивнула Артемида, - или убить из лука! А мы замешкались или ... струсили.
Потом она покраснела и добавила:
- Мы ведь редко вмешиваемся в дела людей - вы всегда и сами неплохо справлялись... Но все же обещайте: если вы отправите кого-нибудь на ее поиски - то предупредите меня. Я ведь так давно не охотилась! Будет славно сразиться с достойным противником!
- Я бы тоже пустился в путь, но вот лапа... - виновато сказал лев, показывая мраморный обрубок.
Все смущенно и понимающе закивали.
Наступило тревожное время. Со всех уголков королевства приходили неутешительные вести: исчезновение запахов приводило жителей в смятение, они собирались небольшими группами в тавернах и на площадях, шушукались, рассказывали страшные истории о Черной Свинье, поедающей души вещей. Парфюмерные лавки закрывались, собаки разучились брать след диких зверей, а из леса появлялись тощие волки с безумными глазами и нападали на скот и пастухов.
Жизнь, лишенная ароматов, была утомительно скучной. Люди страдали от отсутствия аппетита и худели: еда без запаха казалась пресной и однообразной, даже гурманы и неисправимые обжоры без интереса смотрели на свои любимые лакомства.
Лёонгрэль целыми днями слонялась по замку, не находя себе места: повседневные дела, которые раньше доставляли принцессе столько удовольствия, теперь потеряли для нее всякую привлекательность. Игра в пиратов, уроки музыки и античной мифологии, поиски причудливых камней, работа в саду - все было заброшено, забыто и казалось глупым и бессмысленным. Петрик по-прежнему корпел над своим воздушным кораблем, Катри заботилась о перепуганных животных в зверинце, и Лёонгрэль было немного завидно, что друзья сохраняют спокойствие духа и не оставляют любимых занятий.
Она не могла так. Тревога грызла ее изнутри, не давая ни минуты покоя. Что за Черная Свинья объявилась в ее королевстве? Когда, наконец, она насытится и прекратит безобразничать? Что делать ей, принцессе, ведь сейчас она осталась за старшую и должна позаботиться о своих подданных и о своей красивой лесной стране.
Девочка страшилась признаться даже самой себе, но в последнее время ей начало казаться, что цвета тоже потихоньку блекнут...
Было еще одно обстоятельство, которое очень беспокоило Лёонгрэль: исчезновение Морлокк, волшебного зверя, полукошки - полуящерицы. Ее независимая любимица и раньше уходила из замка по своим делам, каждый раз предупреждая девочку прикосновением огромной мягкой лапы и особым, извиняющимся взглядом раскосых глаз.
Но в этот раз все случилось как-то по-другому. Морлокк перестала ловить ночные кошмары (из-за чего начали жаловаться многие чувствительные фрейлины, страдающие от тяжелых снов) и ночами бесшумно рыскала по аллеям парка, будто пыталась отыскать вражеский след.
Леонгрэль однажды встретила ее вечером на лужайке: шерсть вздыблена, кряжистая спина напряжена, сверкающие зеленые глаза уставились в одну точку. Морлокк посмотрела на девочку так, будто не узнавала, а потом скрылась в темных зарослях. Больше Леонгрэль ее не видела...
Глава третья
Время действовать
Однажды после обеда Лёонгрэль, Катри и Петрик сидели на веранде маленького дома. Они только что закончили раскрашивать воздушный шар и теперь смотрели, как старый Сорг покрывает его лаком. Ненадутый, шар казался всего лишь бесформенным полотнищем, развевающимся на ветру, но друзья знали: еще немного, и под действием горячего воздуха он превратится в гигантского белого дракона с улыбающейся мордой и толстым продолговатым брюшком. В корзине, приделанной под брюшком, они смогут подняться в небо и увидеть мир с высоты.
- Мы сможем полететь в любую сторону, - рассказывал Петрик о "Пуфе" - так он назвал своего дракона, - При помощи специального винта, соединенного с пружиной, мы будем управлять воздушным кораблем. Под отверстием в брюшке находится большая горелка, которая надует "Пуфа" горячим воздухом, и он поднимется вверх, теплый и легкий. Чтобы приземлиться, нам нужно будет открыть маленький клапан в шаре и спустить немного воздуха, а чтобы подняться выше, придется сбрасывать вниз мешки с песком. На самом деле, есть еще куча важных вещей, но вы все равно не поймете...
Катри рассеянно смотрела по сторонам, и совсем его не слушала, потом вдруг взглянула на Леонгрэль и пробормотала:
- Странно... Твои глаза...
- Что с ними? - с тревогой спросила Леонгрэль, дотрагиваясь до век кончиками пальцев.
- Они стали серыми...
Петрик принес принцессе единственное зеркальце, которое было у них в доме - маленькое и пыльное. Леонгрэль взглянула в него и побледнела: ее глаза, красивые синие глаза будто выгорели, или подернулись серым льдом.
- Все вокруг теряет цвет, - мрачно сказал Петрик. - Листья, трава, волосы... Вы разве не замечали?
- Неужели это свинья? - спросила Катри. - Почему она не ест желуди и кашу, как другие свиньи? Вот у меня в зверинце живет маленький лесной кабанчик - так он ест все, что ему принесешь, но цвета или запахи - никогда!
- Это непростая свинья, Катри. Управляющий снаряжает отряд охотников, чтобы ее подстрелить, - сказала Леонгрэль задумчиво. - Но мне кажется, простым ружьем с ней не справиться...
- Зачем сразу убивать? Может, она просто заболела? - предположила Катри. Она терпеть не могла охоту.
- Мы можем это легко выяснить! - воскликнул Петрик. - Ведь у нас есть воздушный шар. Найдем эту ужасную свинью и узнаем, чего ей надо. С высоты отыскать ее будет проще простого: все королевство как на ладони!
- Конечно! - подхватила Леонгрэль. - Заодно испытаем твое изобретение, Придворный Воздухоплаватель! - и она захлопала в ладоши от предчувствия удивительных событий.
Катри путешествие на воздушном шаре казалось пугающим, но она не хотела оставаться в стороне. К тому же, ее очень беспокоила судьба Черной Свиньи.
- Я полечу с вами! - выпалила девочка громко и решительно, чтобы потом было неудобно передумать.
- Меня вам тоже придется взять! - раздался скрипучий голос Сорга. Он стоял на ступеньках террасы и, вероятно, слышал их разговор. - Не люблю находиться в обществе шумных и болтливых детей, но это и мой корабль... Я охотился на бешеных китов, поохочусь и на бешеную свинью. Да вас одних и пускать нельзя - пропадете...
Сорг подошел к Леонгрэль и посмотрел ей в глаза.
- Не бойся меня... - проговорил он медленно, словно через силу, - Я изменился... И ты изменилась...Я помогу...
Она улыбнулась и сжала его сухую шершавую ладонь.
Решено было ничего никому не рассказывать и улететь, будто невзначай, испытывая воздушный шар.
Странно, но теперь, занятая приготовлениями к путешествию, Лёонгрэль чувствовала себя намного увереннее. Путешествие, даже опасное и полное неожиданностей, означало конец томительного бездействия, в котором она пребывала уже много дней.
Горя от нетерпения, она помчалась к Аллее статуй и прошептала на ушко Артемиде время отлета; та и мраморной бровью не повела, но Лёонгрэль знала, что это для нее лишь привычная игра. Возле башенки профессора девочка остановилась и прислушалась: изнутри доносились шелест страниц и бормотание.
- Профессор Функль... - она громко постучала дверным молоточком, - Профессор Функль, вы что-нибудь придумали?
- Прочь, прочь, еще слишком рано для выводов, - послышался недовольный голос, - я сообщу, когда найду ответ!
"Когда ты, наконец, его найдешь, мы уже будем далеко отсюда!" - думала рассерженная Лёонгрэль, отмеряя семимильные шаги по аллее парка. Она торопилась в кладовую, чтобы потихоньку собрать необходимый провиант. Принцессе повезло: в дверях ее встретила только ласковая четырехцветная кошка.
Когда Петрик увидел все вкусности, которые Лёонгрэль удалось стянуть из кухонной кладовки, он грустно вздохнул.
- Эх, жаль, что они совсем не пахнут! - сказал он, складывая свертки и банки в походный мешок. - Сыр, ветчина, оладьи, паштет, вишневый компот, - зачем все это многообразие, когда одно почти не отличить от другого!
Они с Соргом тоже приготовились к полету: наполнили мешки песком, проверили старый компас Сорга и тяжелый поцарапанный бинокль, смазали маслом пружину и винт, запаслись топливом, еще раз укрепили корзину. Осталось только надуть шар горячим воздухом.
Рано утром все собрались на лугу. Было сыро и зябко, путешественники кутались в теплые плащи и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, дожидаясь Артемиду. Улыбающийся дракон покачивался над головами, похожий на пышное белоснежное облако.
Катри гладила геккона, копошащегося в глубине кармана: он не захотел с ней расстаться - цеплялся за ее руки клейкими пальчиками - и, в конце концов, девочка решила взять его с собой. За последнее время геккон заметно подрос и изменился, у него начал расти красноватый гребешок, а по бокам длинного туловища появились кожистые наросты. Он постоянно жевал стручки жгучего перца, и дыхание его стало горячим и хриплым.
Появилась Артемида. Чтобы не привлекать внимания, она тоже накинула темный плащ с капюшоном, ее бледное мраморное лицо, окаймленное синим бархатом, было спокойным и прекрасным, как всегда.
- Извините, что опоздала, - сказала она, забираясь в корзину, - Пыталась убедить Льва полететь с нами, но он трусит, оправдывается больной лапой. Хотя... он, пожалуй, слишком тяжел для этого корабля. Может, и мне придется сойти, чтобы не утащить вас всех к земле...
- Корзина рассчитана на семь человек, - успокоил ее Петрик, - Нас всего шестеро, но, учитывая твой лишний вес, - семеро - так что, как видишь, все сходится!
Артемида фыркнула и одним движением перекинула коренастого мальчика через кромку корзины.
- Учитывай не только вес, но и силу! - сказала она и весело взъерошила ему волосы.
Все, наконец, забрались в лодку, и Сорг перерезал канаты, удерживающие шар возле земли. Дракон плавно заскользил вверх, едва заметно покачивая белым брюшком. Внизу, на лужайке, восторженно кричали мальчишки-поварята, а Толстая Марта и старенькая фрейлина махали вслед воздухоплавателям платочками.
- Я обещала им вернуться к вечеру, - громко сказала Леонгрэль, стараясь перекричать поднявшийся ветер, - но не думаю, что смогу выполнить обещание!
Она смотрела на уплывающую из-под ног землю, и чувствовала, как по спине щекотливой волной бегут мурашки, а щеки и нос холодеют от свежего небесного воздуха. Замок, парк, серое озеро, покрытое рябью, дорожки и фонтаны, люди и пестрые коровы на лугу, - все стало маленьким, игрушечным, как на макете, стоявшем в кабинете папы. Казалось, вот протянет Леонгрэль руку, подхватит рыжую корову и опустит, ради шутки, в фонтан, как не раз проделывала это с папиными фигурками!
Она обвела взглядом спутников: все с восхищенной улыбкой смотрели по сторонам, даже Катри, крепко вцепившись в канаты своими тонкими пальчиками, радостно улыбалась.
Жаль, что это не увеселительная прогулка, думала Леонгрэль, натягивая вязаные перчатки, и в конце пути их ждет не праздничный пикник на живописном холме, а неизвестность...
Глава четвертая
Невеселая деревня
"Пуф" направлялся на северо-запад, туда, где в последний раз видели Черную Свинью. Ветер дул в нужном направлении и Петрик лишь пару раз запускал винт, чтобы не сбиться с курса.
Земли, над которыми проплывал воздушный шар, были, в основном, лесными угодьями; кое-где, между темными островами леса, проглядывали луга и поляны, а иногда и островерхие крыши деревенских домов.
Чем дальше на север, тем скуднее становились краски осени: обычная для этого времени года желто-оранжевая бахрома кленов поблекла, превратившись в грязно-ржавую кисею, а исполинские сосны и ели стояли, будто запыленные. Даже небо потеряло здесь свою глубокую прохладную синеву и окружило путешественников серым киселем.
Это были тревожные признаки: свинья съела все запахи и принялась за цвета, на что она набросится потом?
Спустя несколько часов путешественники решили спуститься и немного отдохнуть: на высоте стало нестерпимо холодно, кроме того, они проголодались, устали, да и по очереди смотреть в бинокль, выискивая между деревьями угольно-черную спину, было слишком утомительно.
Петрик открыл клапан, и шар медленно поплыл вниз. Им удалось приземлиться на сжатом поле возле маленького поселка.
- Судя по всему, это деревенька Веселая, - сказал Сорг, указав на маленький кружок на карте. - Ее так назвали, потому что здешние жители всегда отличались веселым нравом и гостеприимством.
- Странно тогда, что никто нас не встречает! Такой большой дракон должен быть заметен издалека, - с тревогой в голосе заметила Леонгрэль.
Сорг остался у воздушного шара, а остальные, размяв затекшие ноги, отправились в деревню, на разведку.
"Каким тяжелым стал мой геккон, - думала Катри, устало поднимаясь по крутой песчаной тропинке, - Оттянул мне весь карман!"
Деревня встретила их тишиной и скукой. Крыши домов, когда-то разноцветные и яркие, потускнели, из-за серых заборов выглядывали сорные травы, а во дворах не видно было никакой живности.
Единственная женщина, которую они заметили на улице, медленно ковыляла мимо, ссутулившись и смотря себе под ноги. Когда Петрик ее окликнул, женщина подняла голову и безразлично посмотрела на него: в ее тусклых глазах не было ни любопытства, ни испуга, ни радости - ничего, кроме его отраженного лица.
Они добрались до таверны, над которой висела грязная вывеска "Малиновый кот". Внутри ветер катал по столам пустые кружки и шевелил скатерти, и только эхо гулко отозвалось на оклик путников.
- Что же здесь случилось? - растерянно спросила Катри, закрывая шаткую дверь. - Куда все подевались?
Они начали заглядывать в окна и дворы и вскоре все же обнаружили людей.
Целыми семьями жители сидели по домам, опустив глаза в пол и почти не шевелясь. Даже маленькие дети, обычно озорные и непоседливые, лежали в кроватях, свернувшись калачиком, и, подперев ладошкой пухлую щечку, смотрели в стену. Казалось, на деревню напала странная болезнь, подточившая силы и чувства всех ее обитателей.
На скамейке перед маленьким домиком они увидели старика. Лёонгрэль пристроилась рядом и легонько подергала его за бороду. Старик повернул голову, и его взгляд показался ей не таким пустым и отрешенным, как у остальных. В прозрачных зеркальцах глаз мелькнули искорки интереса.
- Что здесь стряслось? - спросила Лёонгрэль, и ее голос прозвучал неестественно громко в пыльной тишине улицы.
Старик медленно обвел взглядом путешественников, широко зевнул и сказал:
- Тоска... тоска, все тоска. Сначала исчезли запахи, и наш яблочный морс утратил свой чудесный аромат. Потом стали блекнуть краски, и нам пришлось отменить Праздник осенних гирлянд. Птицы и животные лишились голоса: петухи больше не будили нас по утрам, а вместо коровьего мычания получался сиплый рев. Волки, медведи и лисы потеряли чутье и не могли выслеживать лесную добычу: они стали нападать на скотину и пастухов, даже в деревню наведывались... И все эта Черная Свинья... В конце концов, она снова пришла и украла последнее, что у нас оставалось, - наши чувства...Мы ничего не чувствуем и не хотим... Сидим вот так, сложа руки, и тоска подтачивает нас изнутри... Хозяйки не хотят печь хлеб и доить коров, мужья не колют дров и не чинят крышу, а дети забыли про кубики и деревянных лошадок. И есть нам не хочется... Зачем жить, когда все вокруг лишено запаха, цвета и вкуса?
Старик закашлялся, уронил голову на грудь и замолчал.
Слышно было, как ветер шелестит сухими листьями, и где-то хлопают скрипучие ставни.
- Нам нужно уходить... Здесь даже мне, статуе, становится неуютно, - сказала Артемида, прервав тягостное молчание. - И потом, пока мы не выясним, откуда взялась Черная свинья, мы вряд ли сможем помочь этим несчастным! Пошли! Перекусите возле корабля! Мне-то, вообще, есть необязательно...
С тяжелым сердцем друзья покидали невеселую деревню: ведь то, что произошло здесь, могло случиться со всеми городами и поселками королевства. Тоска, уныние, бездействие...И давящая, мертвая тишина.
Они как раз поднимались на холм, отделяющий деревню от поля, когда услышали выстрелы. Похоже, из своего старенького ружья стрелял Сорг.
Петрик и Артемида побежали вперед, остальные поспешили следом.
На поле, казалось, ничего необычного не происходило: только Сорг почему-то забрался в корзину и целился куда-то в темную чащу.
- Волки! - крикнул он, на мгновение повернув к бегущим свое красное от страха и ярости лицо. Раздался хлопок, и кто-то невидимый между деревьями протяжно завыл и залаял.
Артемида первая добралась до корабля и, сняв с плеча лук и колчан со стрелами, приготовилась к защите.
Принцесса была в это время лишь на середине поля: прищурившись, она наконец заметила, что из-за стволов колючих елей на них надвигается целая армия волков. Их было очень много, и казалось, что они затеяли безумный хоровод вокруг своей добычи: желтые глаза горят, тощие ребристые спины выгнуты, жилистые ноги в нетерпении месят траву. Она даже слышала музыку этого жуткого танца - музыку хриплого дыхания, пустых желудков и клацающих зубов.
Лёонгрэль изо всех сил побежала к корзине, рядом мчалась запыхавшаяся и растрепанная Катри. Вдруг щиколотка глупо подвернулась, и Леонгрэль кувырком полетела в сухие ломаные колосья. Она больно ударилась подбородком и лежала несколько секунд, распластавшись на земле, с ужасом наблюдая, как удаляются от нее Катрины ноги в белых вязаных гольфах. Потом ноги снова начали приближаться, а с ними другие, побольше, в высоких охотничьих сапогах. Петрик схватил ее за одну руку, Катри - за другую, они резко подняли ее и потащили за собой.
Через мгновение она уже была в лодке и, согнувшись на мешках, смотрела, как сыплются в волков мраморные стрелы Артемиды, как без конца перезаряжает ружье Сорг, и как Петрик возится с непослушной горелкой.
Она вздрогнула от крика Петрика:
- Фитиль, порвался фитиль, мы не можем взлететь!
- Ну так сделай что-нибудь! - не оборачиваясь назад, крикнула Артемида и отшвырнула в сторону самого наглого волка, который подобрался слишком близко к корзине.
Несмотря на яростное сопротивление Сорга и Артемиды, волков, казалось, не становилось меньше: раненые и оглушенные тяжелыми каменными стрелами, поджав хвост, уползали обратно в лес, но на их место приходили другие, голодные и отчаянные, и вот уже путешественники оказались в самом центре сужающегося кольца.
Петрик пытался открутить крышку горелки и вытащить остаток фитиля, но от страха и напряжения пальцы не слушались его и все время соскальзывали с гладкой округлой поверхности.
Вдруг геккончик у Катри в кармане зашевелился, высунул пучеглазую головку и дохнул огнем. Потом он выбрался из своего теплого убежища, расправил кожистые перепонки, оказавшиеся крыльями, взлетел под самое брюшко надувного дракона и принялся, что было сил, нагревать воздух в шаре тоненькой струйкой огня из пасти. Леонгрэль, Катри и Петрик, затаив дыхание, смотрели на маленькую ящерицу, которая смешно раздувала щеки и выпускала на волю дрожащие язычки пламени.
"Вот, зачем тебе столько жгучего перца, геккон-дракон!" - подумала Катри и вздохнула с облегчением, увидев, что шар медленно поднимается, а волки в бессильной ярости мечутся по полю и воют вслед ускользающей добыче.
Когда Петрик, наконец, починил горелку и зажег фитиль, дракончик перестал извергать пламя и устало опустился на плечо Катри. Она ласково погладила его по крылу и вытащила из кармана стручок жгучего перца.
- На, поешь остренького, ты ведь израсходовал весь свой запас огня и дыма!
Сорг и Артемида переводили дух и, улыбаясь, смотрели на своего неожиданно объявившегося спасителя. Леонгрэль осторожно поцеловала его в горячий нос и сказала:
- Маленький дракон подвез большого! Где еще вы могли бы такое увидеть?
Глава пятая
Морлокк идет по следу
Вперед, вперед, сквозь осенний туман и холодный сумрак, сквозь густой лес и зыбкие топи, покрытые ползучими островками мха, - неизменно вперед кралась Морлокк, невидимая среди папоротников и гниющих коряг, сама похожая на причудливую ожившую корягу... Вот уже много дней шла она по следам Черной Свиньи, большим глубоким отпечаткам копыт, единственным в этом мире следам, имеющим запах.
Иногда Морлокк останавливалась и спала в дуплах деревьев или между корнями, пугая своим грозным видом таившихся там лисиц и барсуков.
По ночам древесницы, жившие в стволах сосен, просили избавить их от тяжелых снов про дровосека и лесные пожары; сквозь смолистую кору она видела их умоляющие янтарные глаза и веточки-руки, протянутые к ней в трогательной просьбе, но лишь отворачивалась и уходила прочь. Она не могла сейчас охотиться. Только не сейчас. Она вновь станет собой, когда настигнет Черную Свинью, когда вернет себе способность думать и чувствовать.
Страх поселился в сердце мудрой и храброй Морлокк. Когда она впервые обнаружила черные следы, шерстинки на ее длинном теле поднялись дыбом, а большое сильное сердце застучало, как молот.
Она знала, что животного, оставившего эти следы, никогда прежде не существовало на Земле. Никакие земные чудища не могли сравниться с этим голодным и бесстрастным порождением ночи, которое нельзя было ни приручить, ни запугать, ни накормить досыта. Оно не остановится, пока не выпьет из земли все жизненные соки - краски, запахи, звуки, и пока не превратит людей в серые безликие тени. Людей и Леонгрэль... Ее маленькую синеглазую королеву...
Тогда в парке, перед тем как уйти, Морлокк испугалась своего видения: стоявшая на тропинке Леонгрэль вдруг поблекла, съёжилась, темные волосы будто припорошило снегом, а губы вытянулись в тонкую бесцветную ниточку. Такой станет ее Леонгрэль, если... Если не остановить Черную Свинью.
Морлокк еще не знала, как она это сделает. Она просто шла по глубоким следам, пахнущим плесенью, и предчувствовала, что в конце пути ее ждет опасная, возможно смертельная битва.
