Периодически сжимаясь от спазмов боли между бедер, я сижу на неудобном, пластмассовом, как вся моя жизнь, стуле. Ночь не прошла бесследно, напряжение можно было снять только сексом. Глаза болят от обилия туши на ресницах, во рту отвратный привкус губной помады и жирного блеска, делающего мои губы похожими на, решивших полежать друг на друге, слизняков. Но, в общем, это считается сексуальным, просто я сегодня не в том настроении. Мои плечи, руки и выглядывающие из-под шорт "Живанши" коленки с веснушками густо смазаны светоотражающим гелем. Лодыжки затянуты ремнями босоножек D&G, призванными добавить моему невысокому по здешним меркам росту десять с половиной сантиметров. Дорожка кокаина на столике, ароматизированные сигареты, оставленные кем-то и бутылка шампанского. - Здравствуй, Новый день! - Доброе утро, последний герой!....
Ненавижу точности и сухие цифры. Начнем так. Метель, гололед, за окном моего автомобиля разворачиваются сцены подходящие, пожалуй, что только для Китая. Толпы народа в последнем иступленном желании добраться до тепла ярких мышеловок магазинов, чтобы оставить там все свои кровные на благо отличного или не очень настроения своих близких. Мне бы тоже надо устремиться в этот водоворот пуховиков, шубок и огромных пакетов, но у меня просто и банально сломался каблук. И вообще хочется домой, завернуться в теплое одеяло и долго-долго спать, чтобы избавиться от усталости и нервных напряжений последних дней работы.
Что называется - последний рывок! Достаю с заднего сидения кроссовки. Будет скользко, зато удобно. Да и мерзко буду выглядеть в юбке до колен, шелковой блузке и кроссовках. Ух ты, мать моя женщина! Еще и с потекшей тушью и искусанными губами. Дерьмо!
Но я трудностей не боюсь, иначе не напилась бы вчера как свинья во время предновогодней вечеринки.
- Мамочки, мои мозги....
Остается только жалко поскуливать, напяливая на голову вязаную шапочку, поглубже, до самого носа, больного двухнедельным насморком. После утомительного, казалось бы, бесконечного переодевания обуви как никогда хочется курить. Сигареты. Спасительные, такие горячие, как будто живые. Иногда мне кажется, что в зажженной сигарете больше жизни, чем в моих губах. Когда-то давно читала рассказ о девушке, любящей тушить о свою кожу сигареты, только тогда она чувствовала себя живой. Тогда, давно, мне казалось это сущей глупостью, не теперь, когда сама пару месяцев назад пристрастилась к игре с ножницами. Во-первых, ножницы не такие острые, как нож или лезвие, они причиняют больше боли, во-вторых, они холодные, безумно холодные. То, что ты чувствуешь это холод, когда берешь их, потом вес, иногда он кажется тебе больше, иногда меньше, потом волнение где-то глубоко внутри, это не страх, потому как ты кажешься себе слишком нереальной, чтобы бояться боли. Потом ты чувствуешь сопротивление своей плоти, каждая мышца напрягается, потом видишь красную полоску, чувствуешь запах крови, но и она кажется тебе слишком фиктивной, как краска в малобюджетном кино. И только потом ты чувствуешь боль, и она кажется тебе спасением, будто где-то глубоко внутри все-таки осталось хоть что-то от тебя прежнего и живого.
Ты, наверное, сейчас смеешься надо мной. Я бы конечно довела дело до конца, если бы не была такой трусихой, но я слишком боюсь неизвестности и того, что по моему уже до конца мертвому телу, возможно, кто-то заплачет. Я не вижу в этом смысла. И потом, что они будут со мной делать? Положат меня в гроб, где я буду медленно гнить, где меня сожрут черви. Да и еще, кто-то принесет цветы на мою могилу, какая к черту разница? Ведь я буду уже мертва, зачем мне цветы? А до того, я буду два дня лежать и не дай бог кто-то придет "попрощаться" со мной, они будут пялиться на мое тело, грустно вздыхать и морщить носы от запаха начавшегося разложения. Как все это омерзительно. Нельзя было бы придумать такой безотходный способ избавления от трупов? Чтобы даже пепла не осталось, вот это действительно по мне....
Кладбища наводят на меня тоску, я искренне не понимаю, и не принимаю их надобность. Было бы намного лучше, если бы люди запоминали друг друга, пока они еще живы. Но, видимо, человек такое создание, ему необходимо место для всеобщей скорби, слез и горя, без этого не выжить.
Вот если бы кто-нибудь смог мне помочь, убить меня. Эта идея сидит во мне уже долго, но.... Ты думаешь так просто найти в этом мегаполисе нормального убийцу? Не маньяка какого-нибудь, который потом надругается над твоим бездыханным телом, не слабоумного, который испугается в последний момент и ненароком сделает тебя инвалидом, не идиота, которому вздумается убивать тебя медленно и мучительно. Профессионального киллера найти было довольно трудно, но.... Мою бы энергию в мирных целях.
- Надоело, - швыряю окурок в приоткрытое окно. Сумка, ключи, темные очки, скрывающие пол лица.
Вылезая из машины, чувствую сырой ветер, в этом году зима не удалась, повсюду вода смешанная со льдом. Слишком скользко, слишком ветрено, слишком грязно и сыро вокруг, того и гляди - утонишь. Хлюпаю кроссовками по коричневой жиже. Пересекаю оживленную улицу, кто-то толкает в плечо. Густо населенный район, видимо. Прохожу во двор высотных зданий. Все глубже и вниз. Я давно уже не боюсь заблудиться. После десяти минут пешей прогулки, оказываюсь в скрытом от сырого ветра овраге с двухэтажными бараками. Облупившаяся штукатурка, треснувшие оконные стекла, прогнившие деревянные лестницы, одичавшие коты и собаки на переполненной помойке. Класс! Все, как полагается для таких мест. Стучу в назначенную квартиру.
- Открыто, - слышу сиплый простуженный голос.
Открываю и прохожу в темный коридорчик. Запах плесени и канализации. Нет, люди просто не могут здесь жить - непригодная для жизни атмосфера, легче жить на Марсе.
- Можете не снимать обувь, - тот же голос из чуть более освещенной комнаты, скрытой занавеской.
А кто-то собирался снимать обувь?
Прохожу в комнату. Журнальный столик из тонированного стекла и два кожаных кресла, предположительно коричневого цвета - недешевая мебель. На одном кресле, подальше от маленького окна сидит мужчина, жестом предлагая присаживаться напротив. Сажусь, холодно и жутко неуютно. Он долго смотрит на меня.
- Слушаю вас, - наконец говорит. Он действительно простужен.
- Что?
- Зачем вы здесь? - нетерпеливо вздыхает.
Судорожно роюсь в сумке и достаю свое фото, кладу на стол. Он чуть наклоняется вперед и внимательно смотрит на фото, потом на меня. Лишь бы не догадался, хотя если и догадается - какая разница?
- Где можно найти? - спрашивает, прокашлявшись.
- Найти будет легко, прочтите расписание ближайших мероприятий. Или откройте любой журнал.
- Знаменитость что ли?
- Вы не узнаете? - удивляюсь, не без разочарования.
- Деньги не проблема, - отвечаю, хотя про себя удивляюсь, куда уж дороже?
Пишет на клочке бумаги сумму и передает мне. Я, не глядя, убираю в карман.
- Там написан банковский счет, перечислите.
Киваю. Снова смотрит на фотографию и потом на меня.
- До свидания.
Утро.... Ненавижу все вместе взятые утра на свете. Ненавижу будильник, ненавижу эту мягкую теплую постель, вылезать из которой просто не представляется возможным. Ненавижу огромное зеркало в ванной комнате, не щадящее моих нежных чувств.
- Ну и уродина.... - говорю своему отражению.
Кофе с сахаром и сливками, с тем волшебным запахом из детства, так раньше пахло во всех немногочисленных кафе, куда меня водила мама, очень редко, по праздникам.
Быстро надеваю джинсы и свитер, и еду на работу. Сегодня последняя примерка перед неделей моды и первый показ вечером. Надеюсь они смогут сделать что-нибудь с прыщом у меня на лбу и волосами, не видавшими расчески два ближайших дня.
Захожу в огромное здание развлекательного комплекса, где будет проходить действо, через черный вход.
- Кто эта замухрышка? - встречает меня наш "самый модный" и самый голубой визажист.
- Пошел ты! - отвечаю с улыбкой.
Прохожу в примерочную. Свет ударяет в глаза, повсюду зеркала и полуголые модели, начинающие, вполне известные, голодные и потому злые. Вокруг них суетятся дизайнеры и их ассистенты, подгоняя изыски своих фантазий: у кого-то дикие краски, у кого-то сексапильные формы, или наоборот загадочное отсутствие оных, струящиеся ткани, корсеты, бриллианты и шпильки.
Подхожу к стойке со своим именем. Одна вешалка с длинным шелковым платьем цвета морковки, другая с ультракороткими шортами и прозрачным топом, больше, по всей видимости, пока не привезли.
Девочки критично разглядывали себя в зеркало.
- Смотри как поправилась, - капризно говорит Таня, потрясающе красивая шатенка.
- Где? - не понимаю я, оглядывая выпирающие ребра и впалый живот. Было время, когда я сама чуть не заразилась этой болезнью - постоянно говорить о лишнем весе, которому даже взяться не откуда.
- Ты посмотри, какая я толстая! - подхватывает любимую игру Ленка. И начинается. Они бесконечно могут разглядывать себя в зеркало, выискивая все новые и новые изъяны в своей внешности. Пленницы зеркал, баночек, тюбиков, антицеллюлитных массажей, пиллингов, диет и пластики.
- Кокаин есть у кого-нибудь? - громко спрашиваю я, и все молча смотрят на меня.
- Дорогое удовольствие, детка, да и достать трудно, - шепотом говорит Таня.
- Ясно, - вздыхаю. Придется снова довольствоваться транквилизаторами.
Яркий свет, слепящий глаза, не видно ничего, поэтому лучше идти на звук музыки, точнее, вписываясь в ее ритм. Правое бедро, "выкидываешь" ногу вперед, левое, правое - левое.... Правая рука на бедре, левая свободна. Пять секунд постоять у края "языка", загадочно улыбнуться, заигрывая сияющими голубыми глазами с фотокамерами. Склонить голову чуть вправо, сверкнув белоснежной тонкой шеей, продемонстрировать идеально уложенные волосы и макияж. И так почти все полтора часа. В конце такого суматошного дня чувствуешь себя выжатым лимоном.
Последнее желание - добраться до постели. После двух литров выпитого шампанского во время показа, могу ехать только на такси, жутко болит голова и ноги, полное отсутствие мыслей, сплошной бред.
- Вы работаете в клубе? - спрашивает водитель такси.
- Нет.
- Я вас точно где-то видел. Как вас зовут?
- Неважно, - отвечаю сонно, замечая, что мы въезжаем во двор высотки, где я живу.
- Подожди, давай поговорим....
Отвечаю лишь хитрым взглядом. Вредная привычка - мужчины и никчемное заигрывание с ними.
- У тебя есть мужчина?
- Есть, - отвечаю, уже открывая дверцу 10-ки.
- Можно поцеловать тебя на прощание? - нескромно и с блеском в глазах. Мне это нравится. Захлопываю дверцу, забираюсь таксисту на колени и прижимаюсь своими губами к его рту, все сильнее и сильнее, до укуса. А целуется он неважно. Между тем руки уже расстегивают мои джинсы и сильно сжимают бедра.
- Хочу тебя, - шепчет мне на ухо, задыхаясь. - Хочу тебя трахнуть....
Мне нравится страсть, но целуется он отвратно. Интересно, каким будет секс, если занимаешься им с человеком, которого видишь впервые, имя которого не знаешь? Даже сама мысль возбуждает....
Вытирая на ходу размазавшуюся по щекам помаду, захожу в лифт, нажимаю цифру 12. Почему-то после секса всегда побаливают бедра, а от чувственного восторга не осталось ни следа, лишь желание скорее забраться в душ, слишком влажно и липко между ног.
Открываю входную дверь ключом, тихий щелчок и темнота прихожей. Странный запах, кажется пахнет каким-то дорогим алкоголем, хотя в моей квартире может пахнуть чем угодно. Сразу же прохожу в ванную, скидываю вещи и становлюсь под душ. Просто нет сил смыть туш с глаз, поэтому стою под обжигающе горячими струями воды. Сначала лампы слегка замигали, а потом погасли насовсем. Темнота - хоть глаза выколи, у меня совершенно искренне началась паника. Боюсь темноты с детства. Я пыталась осторожно вылезти из душевой кабины, но на мокром кафеле поскользнулась и шлепнулась, отбив большую часть мягких тканей.
- Черт....
Осталось тихонько постанывать и всхлипывать на полу. Было холодно и больно, очень хотелось курить, может именно поэтому мои всхлипы вскоре эволюционировали в рыдания. Громко и безутешно, а потом еще громче, до крика. Вдруг мне послышался звук, словно кто-то поворачивает дверную ручку. Совершенно машинально я закрыла дверь на замок, когда входила. Я тут же заставила себя заткнуться, зажав рот рукой. Но тут же вновь зажегся свет. Сразу стало стыдно..... За свою слабость, за свои слезы, за страх, и даже за свою жизнь. Но ничего менять не хочется, нет терпения, нет необходимости, нет смысла вообще, поэтому лучше все оставить как есть. Я медленно встала с мокрого кафеля, взяла полотенце, стараясь не смотреть в зеркало, и пошла спать.
Когда я проснулась, было еще темно, выпитое накануне давало о себе знать, горло пересохло, казалось бы, до самого желудка, внутри самого несчастного страдальца бурлило нечто зловонное, мозги медленно расщеплялись, как будто под воздействием мультяшного лазера пришельцев. Лучше бы стошнило, но мой желудок всегда отличался крепкой влюбленностью к алкоголю, и никак не мог позволить себе с ним расстаться. Я попыталась добраться до холодильника, но так и не смогла поднять свое тощее тельце с кровати.
В следующий раз я проснулась от оптимистично радостной трели мобильника. От неожиданности я даже подскочила.
- Кто?...Что? - прохрипела я в трубку.
- Ты позволяешь себе спать в такой день?! - услышала я бодрый голосок подруги Сони, модели нижнего белья, с пышными формами и роскошными каштановыми кудрями.
- А в чем дело, собственно? - не поняла я и тут же пожалела о прознесенном.
- Как?! Сегодня помнишь, какое число?
- Мммм..... Сейчас-сейчас! - я изо всех сил напрягла свои блондинистые мозги и девичью память. - Ах! Да! Сегодня число - день твоего 45-летия! С юбилеем, подруга!
- Не смешно! - отрезала Соня, хоть и фыркнула от смеха. - Всего 21! Мне уже можно пить водку! Ты готовишься к кутежу?
- Я всегда готова, - я постаралась придать своему голосу радостный тон, все еще пытаясь вспомнить, сколько же на самом деле Соне исполняется.
Соня назначила время и место проведения своего торжества, обозначила дресс-код и возможные желаемые подарки. Только потом я посмотрела на часы. 14. 25. Начало торжества в 21.00. Подарок. Одежда на вечер. Макияж. Волосы. И заметь, все одновременно. Преподнести Соне я решила подаренную мне когда-то пижаму, даже не распакованную. Я нашла ее, пока рылась в своих вещах, выбирая наряд на вечер. Скользя взглядом по разбросанным шмоткам, останавливаюсь на узких черных брюках и прозрачном черном топе. Волосы свободно по плечам, чуть взлохмаченные, все еще влажные после душа, черным карандашом обвести веки, по-кошачьи хитро удлиняя форму глаз. На шею и запястье по золотой цепочке, лакированные туфли без каблука и сумочка в тему. Заказав такси, успеваю даже выкурить сигарету и попить кофе.
На улице темно и снег с дождем, жалко туфли, но предощущение праздника снимает напряжение. Внутри покалывает волнение и нетерпение. Попробовав хоть раз адреналин от предчувствия праздника жизни, никогда не забудешь его привкус. Это и убивает таких мотыльков вроде меня.
В ночном клубе с каким-то труднопроизносимым названием много людей, есть те, которых я знаю, те, кого видела пару раз, те, о ком только слышала. Естественно, эти люди не являются друзьями Сони, многих из них она просто ненавидит, других - терпит, на третьих внимания не обращает, а самым необходимым людям наигранно наивно смотрит в рот, трепетно повторяя каждое их слово, не отходит ни на шаг, примеряя на себя миссию официантки, дорогого эскорта, нянечки и лучшего друга одновременно. Так часто бывает, когда возраст модели переваливает за 23 года, чтобы удержаться на плаву, надо уметь вовремя становиться на задние лапки. Наверное, самое обидное в этой ситуации то, что на твой собственный день рождения приходится приглашать людей, которых тебе меньше всего хотелось бы видеть в твой собственный день рождения.
- Привет, красавица! - улыбаюсь я Соне, бестактно влезая в обрывки фраз ее разговора с каким-то толстым коротышкой. - С днем рождения!
- Спасибо, дорогая! - улыбается она мне. - Это моя лучшая подруга!
- Польщен! Помню вас на вчерашнем показе, - он целует мне руку, от этого жеста меня просто передергивает. Я вручаю Соне в коротком платье на бретельках свой яркий сверток с пижамой и стараюсь побыстрее ретироваться.
Забираюсь на высокий стул возле барной стойки и заказываю водки, прикуривая свои дешевые сигареты, которые курю принципиально в знак протеста, вот так слегка по-детски. Странные люди вокруг, разноцветные, как попугайчики и такие одинаковые в неоновом свете. Красивые и не очень, богатые, наркоманы, алкоголики, извращенцы.... Это ад на земле, но как же здесь весело, бесцельно, безнадежно, больно до наслаждения. Замечаю наблюдающего за мной мужчину, во всем черном, как и я, высокого и худого, как и я, равнодушного и ледяного, как и я....
- Привет! Ты тоже тут! - громкий голос впивается в самое ухо.
- Привет, - рассеянно отвечаю, пытаясь вспомнить, откуда я знаю это по-своему некрасивое лицо девушки.
- Мы как-то.... С тобой, - в лицо приторный запах марихуаны, терпеть не могу. Хитрая улыбка человека, который уверен, что он лучше других.
- Да? - еще несколько секунд, чтобы обдумать послать ли ее сразу, либо чуть позже.
- Пойдем к нам за столик, мы там с подругами сидим, - легкий кивок в сторону. Интересно! Позволяю ей увести себя за столик. Четыре девицы оглядывают меня с головы до ног. Три из них похожи на начинающих моделей, не старше восемнадцати, но в глазах уже готовность при случае пройтись по головам. Моя спутница и еще одна девушка, выглядят намного старше, без косметики, с естественным цветом волос, в дорогих джинсах, майках и обилием татуировок на телах - отъявленные лесбиянки.
- Присаживайся, дорогая, - приглашает меня та, которая привела и пододвигает стул. Другая лесбиянка улыбается, видимо уже наслышана, может даже подумала, что мы вместе. Три вешалки переглянулись и задорно расхохотались о чем-то своем.
Мы выпили, покурили и снова выпили, а общение так и не задалось с самого начала. Моя знакомая рассказывала мне на ухо какие-то истории, а я лишь кивала. После нескольких рюмок, мне стало откровенно скучно, и на меня снизошел великий пофиг, я расслабилась, развалилась на стуле, дожидаясь удобного случая вызвать такси, как вдруг.... Руки моей знакомой скользнули по моим коленям вверх до пояса брюк. Интересно! Руки быстро, незаметно справились с пуговкой и молнией, даже мне самой бы не удалось настолько проворно их расстегнуть, даже если бы очень сильно хотелось в туалет. Тонкие, но сильные пальцы, не оставляющие за тобой никакого права выбора, ни одного шанса, оттянули край брюк и трусиков, проникая внутрь. Я чуть раздвинула бедра, думая о том, заметили ли что-нибудь девушки, сидящие напротив?
- Может уйдем отсюда? - шепчет моя знакомая.
- Зачем? - меньше всего мне хотелось бы остаться с ней наедине, хотя возможно между нами уже все было, просто я не могу вспомнить.
В ответ она лишь целует мое плечо, играя пальцами другой руки с моими волосами. Что-то есть в ней совсем неприятное, отталкивающее, а может просто запах марихуаны. И пальцы ее становятся слишком настойчивыми, до грубости. Я снова пытаюсь отрешиться от всего и почувствовать хоть какое-то удовольствие от происходящего. Запрокидываю голову чуть назад и влево, взглядом царапая и цепляя силуэт ледяного мужчины в черном. Так пристально смотреть, - неужели видит что происходит?
Быстро ускользаю из рук моей знакомой, застегивая брюки уже на пути к выходу. Еще только полночь, хочется чего-то другого, чего-то нежного и невинного до тошноты. Проходя мимо ледяного мужчины, скользнуть по его плечу взглядом, едва задев сумочкой рукав его черной рубашки. Запах дорогого вина и жар тела - все, что есть, но мне больше и не надо.
Холодный воздух, с неба на волосы и пальто ложатся кристаллики снега, даже лужи покрылись коркой льда. Закуриваю и кажется, что сигарета намного теплее меня самой, горячий дым внутри, а снаружи я тоже покрылась коркой льда. У тротуара такси, но я не успеваю до него дойти, чьи-то руки хватают меня за плечи и волосы. Голова откидывается далеко назад, больно, но даже пискнуть не успеваю, чья-то рука закрывает рот. Ноги отрываются от земли, скользят по заиндевелому асфальту. Я пытаюсь вырваться, подчиняясь врожденному инстинкту, извиваясь как змея в цепких руках. Это глупо и бесполезно, в этом нет никакого смысла. Я слышу визг тормозов такси, наверное водитель увидел и решил не вмешиваться. Меня затаскивают за угол здания ночного клуба, в темноту. Тело само собой расслабилось, может дало знать о себе количество выпитой водки, а может просто это шок. Может быть мне показалось, а может и в самом деле, человек, тащивший меня, не ожидал такой реакции и замер на пару секунд на месте, руки чуть ослабили хватку, но всего на мгновение, чтобы схватить за одежду крепче и продолжить свой путь. Ему приходилось буквально нести меня, и я начала слышать его прерывистое дыхание, все-таки тяжело. Он затащил меня в подъезд старого двухэтажного дома и кинул на бетонный пол. Я сильно ударилась коленками и ладонями, виден был лишь отсвет от фонаря во дворе, лучи которого проникали через приоткрытую подъездную дверь. Подняв взгляд, я смогла разглядеть того самого ледяного мужчину, что наблюдал за мной в клубе. Всего то, он что, хочет меня изнасиловать? Но он, молча и тяжело дыша, достал из внутреннего кармана куртки пистолет и направил мне в лицо. Я улыбнулась.... Ну вот и все, закрываю глаза, не думала, что придется умереть в грязном неосвещенном подъезде. Снова послышалось шуршание и две крепкие руки, схватив за лацканы пальто, резко поставили меня на ноги, и прижали к холодной стене. Я сильно ударилась затылком и зажмурила глаза от боли.
- Я не выполняю подобных заказов, - слышу охрипший голос моего киллера. - Завтра же заберите ваши деньги.
Осталось только подчиниться, все старания насмарку. Столько сил, времени и денег. Безысходность.
Целую неделю я пролежала в постели, поглощая конфеты, кофе и сигареты. Все тело было в синяках, а мозги в гудящих мыслях. Значит невозможно просто так взять и уйти? Какая глупость.... Ведь можно просто исчезнуть. Тысячи людей исчезают с лица планеты просто так, например, их закапывают бандиты и маньяки в ближайшем сквере, их похищают террористы, инопланетяне, в конце концов. У них случается амнезия, или внезапная остановка сердца, они всю оставшуюся жизнь лежат в коме, в захолустной больнице или их хоронят как бомжей. Люди даже уходят в лес, и живут там отшельниками, никому не мешая, люди тонут в океанах на престижных курортах. Люди просто исчезают из нашей жизни, вот так, ни слуху, ни духу, резко и необратимо. Оставляя пустоту после себя, которую нельзя ничем заполнить, но от которой можно избавиться лишь точно таким же исчезновением. И я решила исчезнуть.
Я исчезла, следующим же утром, после того, как приняла решение. Я просто исчезла, первым делом смыла сим-карты обоих своих мобильников в унитаз, отстригла и перекрасила волосы в нейтрально ореховый цвет, собрала вещи для первой необходимости, незаметные джинсы и рубашки, сама нарядилась в черное платье до колен с заманчивым декольте. Оставила все свои транквилизаторы и сигареты, захватив только бутылку текилы. Взяла одну кредитку на первое время, кое-какие деньги наличными. Достала из глубин шкафа свое старое пальто черного цвета, шапку и длинный шарф, в который так удобно прятать улыбку, надела темные очки, сапоги на шнуровке, сумку через плечо и поспешно покинула квартиру. На улице было начало нового года, день еще не наступил, темно и все также по-весеннему сыро. Я исчезала в первый раз, поэтому все было так странно, неуютно и непонятно, но это захватывало, как азартная игра, как запретный плод. Я решила, что буду исчезать чаще.
К обеду я добралась пешком до железнодорожного вокзала, где было не так шумно, как в обычные дни. По радио объявляли о прибытии какого-то поезда, а я изо всех сил представила каково это, оказаться в совершенно незнакомом тебе городе. Это страшно и интересно, вот там можно по настоящему исчезнуть, просто затеряться.
Потом я пообедала в придорожном кафе горячими пирожками с картошкой, которые на вкус были совсем такими, как пекла бабушка, выпила кофе, а потом вышла на перрон, чтобы перекурить.
- Тебе гостиница не нужна, случаем? - спросила у меня сухонькая старушка, изо всех сил приглядываясь ко мне.
- Нужна, - кивнула я.
- Пойдем-пойдем, - махнула старушка мне рукой.
Мы прошли грязными, но спокойными дворами мимо детской площадки и аптеки, мимо круглосуточного киоска и трамвайной остановки.
- Пришли, - коротко оповестила бабуля, указывая на трехэтажное здание, напоминающее построения в санатории, много окон с разномастными узорами тюли, свежевыкрашенные стены, скрипящие двери и всепоглощающая тишина.
- Телевизоров нету у нас, тока радио, свежие газеты в киоске, столовая вот тут, справа здание, видишь? - бабушкина экскурсия. - Ванная в конце коридора. Шуметь не надо, деньги вперед.
- Как скажите, - промямлила я, протягивая купюры.
Комната моя оказалась очень холодной, пахла тараканьей морилкой и крахмалом. Внушительная тюль и шторы могли скрыть меня от унылого пейзажа за окном и всех любопытствующих от соблазна, соответственно. Я села на скрипучую кровать и принялась отогревать руки, все как в детстве, в лагере. Я часто болела.
- Скоро я совсем исчезну, - прошептала я себе как установку, еще не зная, поможет ли мне это?
Потом я прилегла на кровать прямо в пальто и попробовала избавиться от всех мыслей. Получилось, я не заметила как уснула.
Когда я снова открыла глаза, было темно и еще холоднее. Просыпаться от холода не очень приятно, потому что не сразу начинаешь чувствовать руки и ноги. Я села в темноте, достала из кармана сигареты и закурила. Идея пришла моментально. Я не хотела больше оставаться одна, а ночь в одиночестве представлялась более чем невозможной, невообразимой. Я закрыла комнату на ключ и отправилась в единственное место, где было еще холоднее, еще темнее и еще тошнотворнее.
На автобус, примерное месторасположение я помнила, но долго не могла найти дорогу, время от времени оказываясь в тупике гаражей и мусорных баков. И вот, наконец, скрытый от ветра овраг с двухэтажными бараками. Подъезд, стучу в дверь, надевая темные очки на пол лица, правда теперь вообще ничего не видно.
- Кто? - дверь приоткрывается, сигаретный дым в лицо и простуженный голос.
- N. просила забрать деньги, - не понятно зачем соврала я, меняя голос на безобидное пищание декоративного кролика.
Несколько секунд молчания.
- Ну да, - равнодушно. Дверь открывается шире, приглашая войти.
Все тот же запах грязного белья и дорогого алкоголя. Темнота хоть глаз выколи, но я стоически не снимаю очки, натыкаясь на предметы и спотыкаясь.
В комнате зажигается ночник. Все те же два кресла и стол между ними. Жестом предлагает сесть, сам садится напротив, продолжая курить протягивает два конверта.
- Во втором - деньги с банковского счета, можете пересчитать, я оставил себе только аванс.
Я с трудом различаю белизну конвертов во мраке.
- Можете снять очки, я вас узнал, - даже холодок по коже.
- Интересно, каким образом? - переходя на свой собственный тембр голоса.
- По запаху, - отмахнулся он, как будто речь шла о совершенно обыденных вещах.
- Я забываю пользоваться духами, - с иронией призналась я.
- Это не духи, а запах дорогой одежды.
Стоит и ее сжечь, чтобы окончательно исчезнуть. Он непринужденно курит, как будто меня здесь нет, глядя куда-то сквозь меня. Я воспользовалась ситуацией временного отсутствия его сознания и сняла пальто, потом достала из сумки бутылку текилы и сделала глоток.
- Хочешь? - ответила я на его удивленный взгляд и протянула бутылку.
Мы сидели, молча, глядя друг на друга и передавая бутылку около двух часов, пока за окном не стало совсем темно и холодно, а в комнате наоборот - тепло и уютно. Хорошо, что темнота скрыла все недостатки этого места. Я напилась и рассказала какую-то глупую историю, сидящему напротив, каменному силуэту. Он лишь с трудом выдавил из себя подобие улыбки, и меня это задело. Его мобильник заиграл старенькой мелодией "Savage Garden", грустной и нежной, благодаря голосу Даренна Хейса. Его рука потянулась было к телефону, но замерла на пол пути, потому как я медленно встала и стянула платье через голову. Медленно покачивая бедрами, обошла столик. Как ни странно, движения после выпитого стали намного мягче и плавней. Напряжение повисло в воздухе всего не долю секунды и исчезло само по себе. Казалось, убийцу, мое, затянутое в черное кружево белья, тело ни капли не смутило. Он продолжал смотреть на меня со здоровым мужским любопытством, не протестуя, но и не одобряя, совсем как сторонний наблюдатель. Я нагнулась к его лицу, упершись руками в подлокотники кресла, заглянула в глаза темного цвета, слегка влажные и блестящие. Он продолжал сидеть не двигаясь. Я начала медленно двигаться, поворачиваясь, мне хотелось показать себя. Ты знаешь, какое это счастье, когда смотрят действительно на тебя, когда просто разглядывают твое тело, медленно и с интересом, когда оно вызывает желание и восторг.... Я забыла что это значит, когда ты не одна из многих таких же стандартных, а когда ты одна, когда смотрят только на тебя, а не на множество длинных ног и симпатичных мордашек блуждающе возбужденным взглядом. Я присела возле его колен, а потом выпрямилась, едва касаясь бархатистой кожей живота и бедер грубой ткани брюк. Дыхание его обожгло шею. Я села на пол и положила голову ему на колено, заглядывая в глаза. Мобильник неожиданно заткнулся. В воздухе повисла недосказанность, растерянность и таинственная нежность двоих уже абсолютно не чужих друг другу людей. Это было самой эротичной сценой на моей памяти, с полным отсутствием секса и вообще каких бы то ни было ласк. Он выдохнул, словно долгое время боялся дышать.
- Мне, - я запнулась и вздохнула. - Мне нравится, как ты на меня смотришь.
Он молчал, тело его было расслаблено, глаза чуть прикрыты. Через несколько минут он спросил шепотом:
- Тебе не холодно?
- Холодно, но мне лень одеваться.
- Но тебе же холодно.
Я пожала плечами. Он провел рукой по моей голове.
- Чем ты занимаешься сейчас? - спросил он
- Исчезаю, - ответила я, почти засыпая.
- М-м-м, - протянул он, как будто знал, о чем идет речь, или правда, знал?
В ту ночь я вызвала такси и отправилась в свой гостиничный номер, где мне даже ворота не открыли, было уже слишком поздно, все спали, и сторож и та старушка, что привела меня. Поэтому остаток ночи я провела сидя на деревянной скамейке с пластиковым стаканчиком чая в здании вокзала.
Зато каким счастьем было снова оказаться в гостиничном номере утром, принять душ в общей ванной, с облезлыми стенами и ржавыми кранами, а потом попытаться уснуть на скрипучей кровати с неудобным матрасом. Чего мне сделать не удалось, ночь казалась слишком яркой, чтобы вот так просто взять и уснуть, и я думала. Верила ли я тогда, что мне действительно удастся исчезнуть? В этом символьном мире ничего и никто не исчезает просто так, все может лишь перерождаться. Одно в другое, потом в третье и до бесконечности.
Вечером, так и не сомкнув глаз, я встала, оделась в черную рубашку и джинсы, кое-как натянула пальто и снова отправилась в гости в таком странном разбросе мыслей, который частенько со мной случается. В такие моменты я ничего не слышу и не вижу, я глубоко внутри, за толстыми стенами бредовых идей. Не могу заставить себя собраться и мыслить адекватно месту и времени. Я забралась в самое сердце города, вокруг все бурлило и кипело. Голодные люди, отполированные автомобили, сигналы светофоров, отсчитывающие время от красного до зеленого и обратно. Все вокруг подчиняется только времени, в эпоху, когда все остальное потеряло ценность, смысл и силу, соответственно.
Заходить в светлые, приятно пахнущие и теплые помещения магазинов, почему-то не хотелось. На встречу мне неслись толпы людей, меня обгоняли, толкали с разных сторон, словно пытались избавиться от того, кто не вписывается в общий ритм. На долю секунды мне стало страшно, а потом просто все равно. Своей неторопливой походкой я пересекла еще один оживленный квартал, а потом присела на ступеньку возле входа какого-то сияющего салона. Я смотрела на пробегающих мимо людей и, в конце концов, один из них, в дорогом модном пальто, кинул к моим ногам несколько монет. Ну вот, можно даже и так зарабатывать. Пронеслась пара длиннющих женских ног в черных чулках и сапогах, потом обратно и остановилась возле меня.
- N.? Это ты? - испуганный голосок и уставший взгляд из-под ярко-зеленых контактных линз.
- Привет, - отвечаю, вспоминая, что с этой девушкой мы в прошлой жизни работали вместе.
- А я думала, ты отдыхаешь в Марокко с кем-то! Что ты здесь делаешь?
- Присела отдохнуть, - пожимаю плечами.
- В таком месте? С ума сошла? - девушка пожалась возле меня еще несколько секунд. - Пойдем со мной? Здесь бар есть не далеко....
- Пойдем, - согласилась я, все еще вспоминая, как ее зовут.
В тухлом баре, затерянном между домов, мы начинаем усиленно курить, так как разговор все равно не вяжется.
- Надоело мне все, - говорит девушка и сжимает губы, словно спохватываясь, что много сказала.
- Что тебя держит?
- Не знаю, да, в общем, ничего, - пожимает плечами безучастно.
- Нужно быть смелой, очень смелой, - говорю я скорее себе, чем ей.
- Я уже все решила, - отвечает смело, с вызовом.
Мы снова долго курим.
- Пойдем ко мне, я живу здесь, два шага, - берет сумочку и направляется к двери, мне ничего не остается, только следовать за ней. Чуть позади, глядя на ее короткую курточку и тоненькие ноги. Крохотная квартирка в "хрущевке" на пятом этаже, раскиданные по полу вещи, газеты и диски. Но она этого не замечает, ее здесь, среди живых, уже нет, и ничто живое ее не волнует. Окно на кухне открыто, по квартире гуляет сквозняк, холод и сырость притаились в каждом углу. Я автоматически захлопнула окно.
- Ты правда думаешь, что мне надо быть смелее? - спрашивает, дрожащим голосом.
- Что ты задумала?
- Ничего, - отвечает, пряча глаза. - Ты только не уходи сегодня.
Потом мы пьем вино на кухне, чтобы согреться. У нее ледяные руки. Она много курит, взгляд ее не останавливается надолго на одном месте, он постоянно двигается, как будто живет отдельно. Она нервно собирает длинные темные волосы пальцами в неаккуратный пучок, закалывает, достает из сумочки бумажный квадратик, высыпает на кухонный стол кокаин и равняет его кредиткой.
- Только кокос и спасает, - обреченно вздыхает она, протягивая мне свернутую трубочкой купюру. Я резко вдыхаю, запрокидывая голову, а остатки собираю пальцем и втираю в десны, которые тут же, как замороженные, немеют. Хороший кокаин. Она равняет дорожку для себя. Интересно ей 19 или 20?
Я выключилась прямо на кухне. Есть у меня такая особенность: бессонница часто сменяется обычным выпадением из реальности, хотя, что есть реальность? Иллюзия места и времени. Обычно в такие моменты я могу спать долго, и в этот раз я проспала четырнадцать часов, на улице еще было темно, горели фонари. Я попыталась включить свет на кухне, лампочка вспыхнула, потом треснула и взорвалась, обдав меня искрами и мелкими осколками.
- Бля! - громко высказала я свое мнение, отряхиваясь. И только тогда я вспомнила, где я нахожусь и что со мной рядом должна быть девочка. Мне снились красивые сны. Красивые города, где я ни разу не бывала, дома, улицы, все как настоящее. Я видела озеро, на дне которого цвели тюльпаны разноцветными коврами, они свободно колыхались от пробегающего по водной глади ветра.
Прогоняя от себя дальше странные сны, я отправилась на поиски девочки.
Я нашла ее в ванной, там горел свет. Она лежала на спине, пальцы запутались в длинных волосах, красивые когда-то глаза уже покрылись мутной пленкой. Рядом лежал выдранный тетрадный лист с надписью: "Пошли вы все к черту".
Мне показалось, я шла по мокрому снегу бесконечно долго. По дороге меня вырвало, а потом еще и еще. Меня тошнило от всего окружающего мира, я не хотела его принимать, я выплевывала его из себя. Из меня выходило все, я вспоминала, казалось бы, самые лучшие моменты своей жизни и меня тошнило от них, я вспомнила самый лучший секс в своей жизни и меня снова стошнило. Я не знала о чем мне думать еще и просто опустилась в снег. Вся жизнь была бессмысленной и тошнотворной настолько, что хотелось.... Ничего не хотелось.
Я долго стучала в дверь, прежде чем она открылась и пара цепких худых рук втащила меня в сырую темноту.
- Ну чего ты так шумишь? Сдурела? - шепотом ругается мой убийца.
Я молчу, едва могу различить его силуэт в темноте.
- Что с тобой? - он трогает мое лицо и волосы. - Замерзла? Подожди.
Он оставляет меня в прихожей, где я тут же сползаю по стенке на пол. Мне только нужно немного посидеть. Его нет бесконечность. Время не может иметь никакой власти, вот что я поняла. Я ошибалась, когда говорила, что все в этом мире подвластно только времени. Оно не имеет значения, потому что полностью зависит от человека, подчиняется ему. Иногда человеческий разум может растянуть время до бесконечности, а иногда заставляет двигаться очень быстро.
Он возвращается, берет меня на руки и относит в ванную комнату. Там единственное место, где есть лампочка, где очень тепло. Огромная ванна наполнена горячей водой, а все вокруг - теплым туманом и запахом мужчины, то есть одеколона, туалетной воды, пенки для бритья, грязных носков.
Я греюсь, обнимая колени руками, меня трясет и мне кажется, что воды здесь слишком много. Он сидит на полу и курит.
- Я надеялся, что ты больше никогда не придешь, - тихо говорит он.
- Я.... Я уйду скоро, извини.
- А я уже не хочу, чтобы ты уходила, - улыбается он.
- Я как ты, ничего особенного, просто убийца. Знаешь, что я чувствую? Меня тошнит, и все, - говорю я. - Я сказала ей быть смелее, и она стала такой смелой, как никогда.
Он не понял, наверное, но спрашивать ничего не стал, а я ценю это качество больше всего в людях, потому что не люблю говорить по своей природе.
Потом мы уснули, на каком-то двуспальном матрасе, укрываясь несколькими слоями пледов, отопление ни к черту. Нет, никаких домогательств, никакого секса, я не хотела. Временами я становлюсь полностью фригидна, я не получаю удовольствия, а только устаю от секса. Куда большее удовольствие мне доставляют моменты ухаживания друг за другом, невинные прикосновения, а раздевающий взгляд доводит до исступления. Это бывает только на начальном этапе отношений, а дальше все как под копирку. Смысл?.. Может это болезнь такая?
Утром я проснулась одна.
Могла ли я знать тогда, что это была последняя ночь в этом мегаполисе, который принес мне столько любви и ненависти, боли и наслаждения одновременно?.... Могла ли я знать тогда, что, придя следующим вечером в дом моего несостоявшегося убийцы, увижу лишь заколоченные окна, сквозь которые будут просвечивать голые стены и пол?.... Могла ли я знать тогда, что у этой ночи вообще возможно продолжение?.... Да, я знала, но мне хотелось верить.
Не распакованные вещи. Я снова исчезала. Я растворялась, растворяла свое тело, мысли, голос, память. Кажется, я сама изобрела тот самый безотходный способ избавления от человека. Исчезновение - это новая религия, новый бог. Как еще можно излечиться от 21 века с его суетой, циничностью, бешенным ритмом жизни, который того и гляди задавит тебя? Те видел людей, зомбированных телеящиком? Так вот, это новая, сокрушающая все, сила. Смысл лишь в постоянном потреблении, мы пожираем, нас пожирают. Эволюция. Религия исчезновения помогает избавиться от всех ненужных мелочей, на которых ты так часто заклиниваешься.
Память - твой самый главный враг. Тебе кажется, что все с тобой уже случалось, что ты знаешь, чего ожидать, и как реагировать. Ты живешь по заезженной пластинке, раз за разом память заставляет тебя действовать однообразно и ждать одинаковых подвохов. Ты помнишь, поэтому тебе кажется, что ты знаешь людей, знаешь, что они могут замышлять, о чем они могут думать. Это заблуждение. Ты НИЧЕГО не знаешь о других людях.
Время.
У нас нет времени ни на что, даже на собственные мысли и чувства. Цивилизация гонит нас по замкнутому кругу, также бессмысленно, как хомячков в колесе. Остановись, о чем ты думаешь? Позволь себе прочувствовать себя, свое одиночество, свою любовь, свою жизнь. Только это имеет значение.
Жизнь - игра. А смысл ее - в приобретении новых впечатлений, эмоций, ощущений. Ты думаешь, что уже все испытал, но и это лишь очередное заблуждение.
Не в состоянии исчезнуть? Не можешь получать удовольствие от жизни? Телевизор и комп заменили тебе мир за окном? Прячешься за масками счастья, никами и смайлами, у тебя всегда "лучше всех"? Так сдохни!