Аннотация: Житейская история одной девочки, с точки зрения вечности
Зеленый свитер
--
Аленка, ну где ты ходишь, беги скорей сюда! Папа с мамой из города подарки привезли!
Толстушка-Катюшка раскраснелась от волнения, ее русые косички растрепались на ветру. Она нетерпеливо дернула сестру за "хвостик", украшенный алой атласной лентой.
--
Ну что ты сидишь? Бабушка сказала, пока ты не придешь, сумки с гостинцами не открывать...
Худенькая мечтательница-Аленка нехотя повернулась к младшей сестре:
--
Тише ты! Смотри...
Ее тоненькая, слегка просвечивающая на солнце рука указывала куда-то в гущу камышей. Там, каким-то загадочным образом прикрепленное к тонкой вербовой веточке, качалась темно-зеленая "рукавичка": сшитое из травинок, овечьих шерстинок и, кажется, волосков из конского хвоста гнездо ремеза. Мягкое, пушистое...
Глаза Катюшки расширились от восторга:
--
Ух ты!!! Достанем?
Она просительно-требовательно смотрела на старшую сестру, и было видно: не будь здесь Аленки -- гнездо уже было бы безжалостно сорвано с ветки и из мягкого, уютного дома для крошечных птенцов мигом превратилось бы в очередную игрушку капризного ребенка.
--
Нет... Нельзя, - шепотом, чтоб не побеспокоить обитателей уютного гнездышка, проговорила Аленка. - Пусть живут птенчики... Видишь, как им тепло там, внутри? Мягко... И совсем не страшно: гнездо высоко, с земли не достать; ветка тонкая, кошка по ней не доберется; горлышко узкое, ни одна злая птица не пролезет... Умные птички, да?
--
И заботливые... - откликнулась Катюшка, теперь уже уважительно глядя на мягкое гнездышко, раскачивающееся на ветру, будто пушистая колыбелька.
Аленка осторожно попятилась, увлекая младшую сестру за собой.
--
Пойдем, там мама и папа подарки привезли...
Услышав о подарках, нахмурившаяся было Катюшка снова повеселела и вприпрыжку побежала к дому по нагретой солнцем тропинке, петляющей вдоль ухоженных грядок морковки и свеклы, пожухлых к концу лета огурцов и краснощеких помидоров. Сорвав по пути с пяток самых красивых помидорин и закусив сладкими, налитыми тягучим соком сливами и грушами, девочки добрались-таки до дома.
--
Батюшки, да где ж вы так изгваздались! - всплеснула руками бабушка. - Быстро мыться, а то подарков не получите!
Мытье рук для сестренок, бегающих в это время года по летнему зною в одних трусиках, естественно, окончилось полным купанием: с веселым визгом малышки брызгали друг на друга теплой водой из колонки, пока не пришел папа и не прекратил это безобразие самым решительным образом -- облив обоих водой, зачерпнутой ведром из стоявшей рядом с колонкой бочки. Затем он схватил мокрых, визжащих от восторга дочерей в охапку и внес в дом, где их приняли из рук в руки мама и бабушка, вооруженные полотенцами.
--
Ну, давайте подарки смотреть, - сказала мама, когда суматоха, наконец, улеглась.
Она осторожно потянула за конец веревки, которой были связаны ручки огромной пузатой сумки; сумка опрокинулась и подарки -- кулечки, сверточки, носочки, тетрадки, карандаши, ручки и еще много-много всякой мелочи -- расыпались по полу разноцветным ворохом.
--
Ура! - завопили едва успевшие угомониться девчонки и набросились на эту кучу-малу, как голодные зайцы на мешок капусты.
--
Дети, дети, успокойтесь! - пыталась восстановить дисциплину бабушка.
--
Ладно, мама, не волнуйся: сейчас они все переберут и сами успокоятся, - благодушно произнес папа, и, хитро сощурившись, добавил: - Мы и тебе гостинцы привезли.
Из другой сумки, поменьше, скромно ждущей в сторонке своей очереди, появились другие свертки, побольше и посолиднее. Бабушке достался теплый вязанный жакет и мягкие домашние тапки-"чопики" из настоящей овчины. В таких очень хорошо зимой ходить по сельскому дому, обогревающемуся с помощью печного отопления! Мама, смутившись и раскрасневшись, как девчонка, убежала в спальню примерять выуженное из той же бездонной сумки новое шелковое платье и очаровательные туфли-"лодочки", которые дочери, увидевшие обновку краем глаза, тут же успели окрестить "принцесскиными туфельками". Папа продемонстрировал присутствующим бесподобный строгий костюм "в рубчик", пролагавшиеся к костюму ослепительно-белую рубашку и темно-синий галстук в едва заметную тонкую полосочку. Аленка и Катюшка к тому времени уже поделили свои тетрадки, карандаши и прочую канцелярию, и теперь во все глаза следили за процессом извлечения обновок из сумки. Но папа, достав галстук, перевернул сумку, потряс ее -- вдруг что-нибудь еще вывалится! - и... отставил в сторону.
--
А нам?!! - не удержавшись, разочарованно протянули сестренки, еще не веря, что это -- всё.
--
А вам вон книжки с тетрадками, - папа кивнул в сторону аккуратно разложенного на две равные стопки содержимого первой сумки. - Разве вам мало?
Аленка и Катюшка переглянулись. Весь их вид выражал крайнюю степень огорчения. Они уже готовы были заплакать, но тут из спальни вышла мама в шуршащем новом платье и блестящих лаковых "лодочках".
--
Да хватит тебе детей дразнить, - миролюбиво сказала она. - Отдай им... Пусть примеряют: завтра в школу, надо посмотреть, впору ли...
Улыбнувшись, папа принес из коридора третью сумку, больше двух прежних. Аккуратно упакованные, там лежали две новенькие коричневые школьные формы с белыми воротничками и манжетами, черные и белые фартуки, колготы, гамаши, две теплые кофты... И еще -- два пушистых толстых свитера: желтый и зеленый. Легкие, невесомые, связанные вручную из упругой шерсти лам неизвестными индийскими рукодельницами, эти свитерки просто напрашивались на то, чтобы их померяли. Катюшка, по праву младшей, первой схватила обновку -- яркий желтый свитерок. Со своими растрепавшимися русыми кудряшками она выглядела в нем, как очаровательный маленький цыпленок! Аленке досталось, что осталось: темно-зеленый свитерок, похожий на гнездо ремеза, расшитый по низу изображениями странных животных, напоминающих то ли лошадь, то ли оленя с длинными и прямыми козлиными рогами. Девочка нахмурилась: выглядеть пушистым цыпленком ей нравилось больше... К тому же, свитер был ей очень велик, рукава и горловину пришлось подвернуть дважды, отчего ей было очень жарко и неудобно. Она тихонько отошла в сторону и постаралась незаметно освободиться от обновки. Ворсинки шерсти прилипли к вспотевшей в этот жаркий день коже, и кололись немилосердно.
--
Тебе не понравился свитер? - обернулась к ней мама.
--
Нет, мамочка, - тихонько ответила Аленка и отвернулась. На ресничках уже готова была задрожать слезинка.
Мама внимательно посмотрела на нее и вздохнула. Они так радовались с папой, когда во время поездки за покупками случайно попали в магазин, где как раз "выбросили дефицит" - эти самые восхитительные пушистенькие свитерки! Конечно, в толпе было сложно что-то выбрать, тем более, что свитерки продавали "по одному в одни руки". Схватив то, до чего удалось дотянуться, они быстренько оплатили свою добычу на кассе и только здесь, наконец, смогли толком разглядеть приобретение. Зеленый свитерок был великоват дочкам, но ведь дети растут... Вещь хорошая, будет "на вырост", решили они.
+ + + +
...Вслед за сентябрем пришел октябрь. Стало холодно. По утрам сестрички вдвоем бежали в свою городскую школу, расположенную сразу за углом их большого пятиэтажного дома. Катюшка не спешила в класс, красовалась перед одноклассниками-первоклашками, хвастаясь пушистым желтым свитерком. Аленка же старалась поскорее добежать до школы, чтобы стянуть с себя и спрятать в сумку "уродливый", как ей казалось, толстый зеленый свитер... "В следующем году ни за что его не надену!" - думала она и уже мечтала о том, как попросит маму купить ей очаровательную белую кофточку, как у Алинки -- самой красивой девочки в их втором классе...
На следующий год им пришлось уехать из родного города. Папа погиб от несчастного случая на работе, и маме с двумя детьми пришлось уехать к бабушке в село. Через пару лет она по настоянию свекрови, очень любившей свою кроткую, заботливую невестку, вышла замуж за хорошего, интеллигентного человека и семья переехала в другой город. Отчим был военным, поэтому девочкам пришлось немало поколесить по свету вместе с ним!
И все это время с Аленкой был ее теплый зеленый свитерок, похожий на гнездо ремеза. Вначале толстый и пушистый, он истончался и, казалось, рос вместе с Аленкой. Он давно потерял свой новенький вид, и мама несколько раз собиралась отдать его какой-нибудь бедной девочке, как это было принято в то время, но Аленка не соглашалась. Ей было так тепло и уютно в нем -- будто папины руки обнимали ее, согревали в стужу! Она чувствовала себя в этом свитерке, как маленький птенчик в гнезде: тепло, недежно и совсем не страшно.
...Шли годы. Свитерок истончился, вытерся и стал больше похож на сетку или кольчугу. Он так замечательно облегал тонкий стан шестнадцатилетней Аленки! Нитки стали настолько тонкими и так просвечивались, что приходилось поддевать под него футболку или батистовую блузку, но это ничуть не мешало свитерку оставаться самой любимой Аленкиной одеждой. Облачившись в него, девушка чувствовала себя самой очаровательной на свете, и никакие наряды не доставляли ей столько удовольствия, как этот мягкий зеленый свитерок...
То ли дело было в свитерке, то ли в Аленкином кротком характере, то ли в бездонной синеве ее глаз -- только парни на нее наглядеться не могли. Наконец, один из них, осмелев, предложил ставшей к 18 годам настоящей красавицей Аленке стать его женой...
Свадьбу сыграли летом, когда краснощекие помидоры гордо пыжились на грядках, а сливы и груши истекали сладким, горячим от августовского зноя соком. Аленка была так счастлива рядом со своим красивым, сильным и смелым мужем!
А свитерок начал потихоньку рваться. После каждой стирки то тут, то там истончившиеся донельзя нитки обрывались, образовуя очередную дыру. Аленка старалась носить его очень аккуратно, стирать только руками, шампунем вместо мыла и порошка -- но всему на свете приходит конец. Однажды она пожаловалась маме: вот, мол, свитерок совсем прохудился... Мама предложила его распустить и перевязать. Так и сделали. Но клубочек получился совсем махонький, и нитка -- такая тонкая, что ее можно было бы вдеть в обычную швейную иглу! Пришлось эту затею оставить. Жаль, да ничего не поделаешь...
...А к следующему сентябрю Аленка держала на руках дочурку. Крошечную еще, совсем-совсем малышку. Такую себе очаровательную "Лялю в одеяле", как прозвала ее ожидающая своего первенца Катюшка, "Моего птенчика", как говорила Аленка.
А на маленьких ножках крохи, поверх великоватых еще ползунков, красовались крошечные пинеточки, связанные любящими руками бабушки. Мягкие, пушистые, темно-зеленые с красными "ягодками"-помпончиками. Красное на зеленом -- так красиво! Так тепло ножкам... Как птенчику в гнездышке.