- Ну и куда ж Вы, на ночь глядючи? Опять из Кермора? Что ж не сидится вам? - старый грум седлал мерина и выговаривал молодого кучерявого парня с русоватой бородкой клинышком и бездонными глазами небесной голубизны в огуречном френчике, - Все люди, как люди, сидят сиднями со своими молодками, по тавернам забавляются, а Вы куда? - Надо значит так, Эрдарго, надо значит так, - парень стоял рядом и всё смотрел куда-то вдаль, - Сам знаешь, что происходит. - Происходит, происходит, с кем происходит? На Куренях девки вымерли, да? В Лесовщине бузят? Так то далече. У нас, в Керморе ж тишь да гладь... - Уже не гладь, - юноша сам проверил подпругу, - Морок через Кермор прошёл. Тот самый. Помнишь, я тебе о нём толковал, когда тот ещё на севере шалил. Левой стороной прокатился. Как раз где прядильня. - Ну и что? А, да... - грум вдруг прикрыл рот ладошкой, будто хотел что сказать, кивнул головой, как бы сочувственно и, наконец, выдавил из себя, - Ребекку, да? - И её в том числе... - Вот оно что... Ну, тогда с богом, - грум перекрестил всадника и так и остался стоять у распахнутых ворот конюшни, глядя вслед удаляющемуся всаднику на пегом мерине. Пыль оседала под солнечными лучами за его спиной, но настроение у бывшего студиоза было совсем не солнечное. Про морок знали уже давно. Когда он ходил где-то в Тарнании, многие даже радовались. Что плохо для врагов, то хорошо для нас. Потом морок как бы исчез, и о нём стали даже забывать, но прошлой весной он объявился снова. Объявился в горах, куда попасть как бы и не мог, и оттуда эпидемия покатилась по стране, покуда вот не добралась и до Кермора. Морок поражал девиц детородного возраста, сушил их на корню, так что те "сгорали" за две недели "свечками", превращаясь в невесомые тени. Оставалось, дай бог, пятая часть от женского населения, и то большей частью старухи, да совсем ещё сопливые пичуги, не видавшие ещё и тринадцатой весны. Кто-то крестился и прятался, кто-то пускался в загулы. Но не все. Кое-кто пытался сделать хоть что-то дельное, дабы покончить с нежданной оказией раз и навсегда. Среди них был Родзий Буалак, вчерашний студиоз философского, а ныне искатель той напасти, которая так коварно лишила его Ребекки. Его Ребекки.
- И что, господин лекарь? - эстийский староста переминался в дверях, наблюдая за работой. Беспокоиться было из-за чего; младшую дочку он любил, и чуть было сердечный приступ не получил, когда она руку сломала. - Все в порядке, - улыбнувшись, отозвался лекарь, уже забинтовывавший тонкую руку девушки с васильковыми глазами. - Ничего страшного; кости срастись нужно, но опасности нет. Разве что небольшой шрам останется. Да к шитью недели две не притронется. - Ну, слава богу, - выдохнул враз повеселевший староста. - Говорил я тебе - не бегай у оврага! Спасибо вам, господин лекарь. - Можно просто Лейфор, - покачал головой лекарь. Он до сих пор не привык к уважительному обращению со стороны других людей; даже смешным казалось. Едва за тридцать - и "господин". Впрочем, он выглядел немного старше своих лет - не иначе как из-за обветренного лица, характерного для тех, кто только и странствует по дорогам под нещадными солнечными лучами. Да и седели в его роду рано... к счастью, светлые, почти белые волосы Лейфору достались от матери, и будущая седина была бы в них не столь заметна. А вот темные глаза - это уже от отца; тот нередко шутил, что сын взял лучшее от них обоих. Пусть даже красавцем его бы никто и не назвал. - Ну, вот и все, - поднялся лекарь из-за стола. - Береги руку, пока не срастется. Хорошо? Я тут написал подробнее, - он подвинул листок в сторону старосты. - Все сделаем, - заверил староста, погладив окладистую бороду. - Чай грамотные. Только это... как же Вам заплатить, господин лекарь? Лейфор смутился; дело-то пустяковое... даже неудобно плату брать. Но с крестьянами он уже сталкивался, и знал, что если уж намерены деньги впихнуть - впихнут. Пусть и постараются дать поменьше. Подумав, он назвал цену, и староста удовлетворенно кивнул. Устраивает.
Покинул Лейфор деревню на следующее утро, подлечив еще двух женщин. Опять-таки, не больно сложно, но не стоит терять навыков... Особенно когда гуляет эпидемия. Странную болезнь давно лекарь хотел исследовать... найти бы лекарство... да только все не успевал. Очаги эпидемии вспыхивали там, где он уже давно прошел; а когда Лейфор возвращался назад, оставались лишь тела. Что ж, шансы еще есть. Лекарь подтянул ремни заплечного мешка, и двинулся по дороге дальше.
Родзий поморщился и в очередной раз поёрзал в седле. Да, дневная конная прогулка - это тебе не до прядильни вечерком по проулкам Керморовским. Там-то и без мерина быстрёхонько. А тут - то подпругу поправь, то потник смени. Возня бестолковая. Хотя в роду Буалаков лошадей держали и общение с ними не было парню в диковинку, но так далеко от отчего дома занесло его впервой. В Керморе-то и конюшии есть и прочая обученная челядь. "Ты, парень, учись", говорил, бывало, отец, - "а уж с какого бока на коня влезть - и слепой догадается". Слепой, может и догадается, а вот теперь, к вечеру, его, Родзия, седалищная часть помаленьку превращается в нечто невразумительное, нуждающееся в припарках и бальзамах. Ладно ещё, матушка не видит, а то извелась бы в охах да ахах, распекая непутёвого сына и его не менее непутёвые планы по поиску того, чего вроде как и нету вовсе. Ну, да и он уже не дитя малое, сам о себе позаботиться способен. Только вот привыкнуть к этим лошадиным выкрутасам всё как-то не получается. Хорошо ещё, попался в дороге доброхот, отсоветовал в Эстийку заглянуть. Там, по его словам, лекарь нынче проходящий объявился. Пришёл, правда, ещё засветло. Сперва по задворкам работу свою делал, кому жар снял, кому вывих вправил. А потом и к старосте заглянул. У того как раз меньшая дочь в целителе нуждалась. То ли ногу где подломала, то ли иное что. Так вот его-то, лекаря этого, и решил отыскать Родзий, дабы присоветовал тот хоть какое-то средство от волдырей на ягодицах. А там, глядишь, и на след морока выедет. Если по азимуту брать, так оно как раз по Эстийке этой должно прокатиться. Тут бы интерес такой - обогнать его и самое начало застать, проследить, что да как. Глядишь - и мыслей путных в голове прибавится, сведения соберутся в цельную картину. Ребекку-то не вернуть, но, может быть, он от её судьбы других убережёт. Врагу бы не пожелал так, не то, что невинным девицам, у которых всё жизнь, казалось, ещё впереди.
Вторая деревня на этой дороге называлась Лещинами; там Лейфор тоже почти не задержался. Удивительно здоровое село; только одна девушка умудрилась простудиться - тут рядом очень холодный источник был. Времени подбор лекарств почти и не занял; а на следующий день лекарь снова пустился в путь. Да только тут не повезло уже ему самому - заглянув в сумку, Лейфор обнаружил, что забыл в деревне запастись провизией. Остался мелкий кусочек хлеба, которым даже и перекусить-то нельзя. Делать нечего, придется вернуться; благо, не так далеко и ушел. - Ой, господин лекарь! - обрадовалась ему женщина, встреченная на околице. - Вот славно, что воротилися - тут Мейта-то наша опять слегла. - Опять? - удивился Лейфор, точно помня, что простуда должна была уже пойти на спад. - Давайте-ка посмотрим. Стоило взглянуть ему на лежавшую без чувств девушку, как удивление сменилось ужасом - та самая болезнь! Лейфор действовал быстро. Очень быстро; осмотрел, вызвал в памяти все симптомы, попытался найти способ... и оцепенел. Догадка была жуткой... Новый осмотр - и лицо Мейты стало мертвенно-бледным. Лейфор сделал несколько шагов назад, и выскочил из дома, чуть не забыв сумку. - Быстрее в город, - приказал он отцу девушки, встреченному у входа. - Везите лучшего врача. Морок у нее. Я не справлюсь. И ускорил шаг, стремясь уйти, прежде чем местные начнут спрашивать... - Почему? Удалившись от Лещин, лекарь вытащил карту, призвав на помощь память. Так и есть - эпидемия вспыхивала не просто там, где он побывал... именно там! И Мейте становилось тем хуже, чем больше он ее касался... Вывод был таким, что Лейфор почти рухнул на камень у дороги, неверяще глядя на собственные руки. Померещилось, что под кожей перекатываются зеленоватые искры. - Я же лечу! - простонал он, а память всё подсовывала и подсовывала ему лица всех тех девушек и женщин, которых он лечил и которых касался... которых убил. Как? Почему? Неожиданно всплыло иное воспоминание... ночлег в деревне барона Края... врага здешних правителей... имевшего славу колдуна... И пробуждение - куда позже, чем он думал, с тяжелой головой. Неужели... Горло свело; Лейфор не мог произнести ни слова. Неужели... его превратили... в разносчика заразы? Заставили убивать - когда он учился спасать? Рука сама потянулась в сумку; нащупала холодную сталь скальпеля. Одно движение... и не будет больше смертей... всего одно... он знает как... У самого горла лезвие задрожало. - Не могу...
- Здравствуйте, уважаемая. Не подскажете, где тут у вас староста проживает? - не слезая с седла, остановил Родзий вопросом первую попавшуюся ему навстречу эстийскую женщину. И был очень удивлён, когда та посмотрела на него, как на зачумлённого, и отскочила к самому плетню. - Что случилось-то? Я что, на прокажённого похож? - пошутил парень, тряхнув кучерявой бородкой. - А по что старосту ищешь? - мирянка всё же отделилась от плетня, но взгляд её ещё не предвещал ничего хорошего, - Горе у него в доме. Не к добру ходить туда. - Что ж за горе? Дочку вроде травник вылечил. Мне его-то как раз и надобно. - От такого не лечат... - Постой, добрая женщина, так у той ведь что-то только поломано было... - Тьфу на тебя. Морок у неё. Морок!!! - женщина повернулась и заспешила вниз по проулку мимо остолбеневшего Родзия. Она даже не оглянулась, когда он хотел было окликнуть её, дабы извиниться за своё невежество. Вот тебе и опередил морок. Эстийка уже была полна заразой. Не мудрено, если эта суровая женщина, поведавшая ему о беде в доме старосты, завтра сама сляжет, а через неделю её отнесут на погост вслед за дочкой старосты и другими заражёнными. При этом мужчины не заражались. Как не заразился ни он, как не заразится ни староста, ни тот самый лекарь, за помощью которого он сюда и заглянул. Лекарь. А где, кстати он? Ещё у старосты? Так почему не лечит? Ведь это его прямая обязанность - вызнать причину хвори и попытаться помочь. Он то, как студент знает, что все они, травники, целители и прочие врачеватели телес, дают в момент получения лицензии клятву пользовать людей, не вредя. Неужто этот лекарь не такой? Неужели это он сеет заразу, вместо того, чтобы бороться с недугами? Парень слез с мерина и, ведя того под уздцы, немного хромая, приблизился к свежеструганным воротам двора, на который ему указали. - Лекарь не у вас? - спросил он босоногую девчушку, ковырявшуюся в песочной куче у самого крыльца. - А я тута не живу. Энто мамка к дядьке Вирену наведалась, ну и я при ней. Она Мелинку смотрит, - девчушка живенько откликнулась на вопрос Родзия, повернув к нему чумазую мордашку в крупных веснушках. - А лекарь? Он тут? - Нетути. Он ещё вчерась ушёл. Опосля того Миленка и слегла. Вот оно как. Значит, после ухода лекаря. Что же это за лекарь такой, раз после него болезнь прокатывается? Как-то странно это всё. Странно и подозрительно. Вот бы догнать этого лепилу-костоправа, да вывести на чистую воду. - Куда уехал-то? - А я почём знаю? - девчушка пожала плечами и вернулась к ковырянию в песке. Нет, след лекаря он найдёт и догонит того, даже не смотря на волдыри и потёртости. Догонит и... Впрочем, что будет дальше, Родзий пока ещё не загадывал. Сперва надо было нагнать лекаря.
В перелеске неподалеку нашлось деревце с достаточно крепкими ветвями; а на дороге в Лещины обнаружился обломок тонкой доски. Вполне достаточно. Лейфор подозревал... был уверен, что за ним пойдут. Что кто-то докопается до связи лекаря и мора... и хорошо. Этот человек поможет ему найти лекарство или снять колдовство. Или убьет. Уберет тем самым источник заразы. Тоже хорошо. Срезанную ветвь Лейфор вонзил в землю на развилке дорог; расщепив ножом верхушку, вогнал туда доску. На ней он торопливо вырезал пару фраз - о том, кто виноват в море. И куда идет он сам - к Скальным Зубам, на северо-восток. Где нет людей. Где можно думать и ждать. Он торопился - сам не зная, зачем. Сейчас, на безлюдной дороге, он никому не угрожал... Так что за лихорадка гонит вперед? Желание заняться делом? Страх? Или... болезнь начинает сжигать и его? Пусть. Пусть. Главное теперь - не подходить к людям. Ждать того, кто придет, прочитав надпись... ждать разговора с ним. Лейфор надеялся, что до встречи он сумеет придумать хоть какой-то план... и знал, что ему скорее придется бороться с мыслями. Постоянно ведь будут приходить на ум лица женщин, которых он... лечил. Хотел лечить. Сейчас лекарь почти проклинал свою отличную память. А если не сумеет найти лекарство... так хоть с Краем постарается рассчитаться. Да нет, не "постарается" - точно рассчитается. Себя убить Лейфор не мог. И не думал, что сможет поднять руку на кого другого. Но твердо знал, что тут ударит без жалости, точно туда, куда надо - как на операции. Да это и есть операция... Все. Пора идти и ждать. И думать. И помнить. Помнить. Помнить...
Ещё только стало смеркаться, когда на перепутье дорог Родзий заметил доску с чёрными буквами, криво привязанную к недавно выломанной жердине.