Я не знаю, когда этот Город проник в мой родной город. Вытек салом через поры его кожи из каких-то безобразных глубин. Застыл белесым слоем жирных туманов, в которых свет ночных фонарей запутывается и угасает, как в черном молоке. Воздух стал вязким и влажным, вонял заношенными носками бегства прямо в пасть Бездне, саблезубо щерящейся клыками своих скалистых уступов.
Рассвет не наступит никогда. Даже при свете блеклого солнца. Здесь каждый объект будет отбрасывать фиолетовую тень на ткань бытия. Она - как настоящее сукно, материя, свалянная из миллионов натуральных ворсинок шерсти и ставшая столь плотной, что удушает в своих жарких объятиях.
Осознав, что до сих пор не рассвело, и никто не проснулся и не включил в своей комнате свет, я покрылась холодным и липким, как подтаявшее эскимо, потом. Сигарета дотлела до фильтра и своим жаром сожрала его, добравшись до кончиков пальцев правой руки. Невольно вскрикнула, и этот крик тучами воробьев разлетелся по этому Городу, воробьев, которых больше не поймать, воробьев с четырьмя глазами, двумя клювами спереди и сзади головы и шестью переломанными крыльями, гниющими серафимами и благословляющими на отчаяние.
Оставалось только надеяться, что я не единственная, кто бодрствует в этом Городе. Что кого-то еще ужасает тишина безвременья и тьма погасших огней витрин и машин, что кто-то еще хочет найти кого-то еще, кто не спит. Меня, например. Может быть, тогда мы сможем если не вытащить сами весь свой родной город из застывшего жира вечных туманов, то хотя бы вырваться самим? Может быть, безнадежность ситуации - это лишь кома, от которой еще можно очнуться? Надо идти искать этого кого-то. Количество одних моих сил было слишком ничтожным, чтобы справиться в одиночку, но если объединиться с кем-то, то кто знает - может и получится что-нибудь.
Я вернулась в квартиру, собрала рюкзак, в который помимо телефона с пауэр-банкой, ключей от дома и от машины, бутылки воды с ножа забросила еще пару банок консервированного тунца. Маловато, конечно, для долгосрочной перспективы, но хоть что-то лучше, чем ничего.
На лифте я не рискнула ехать вниз с двенадцатого этажа. Подумала, что страх быть разжеванной его дверями и проглоченной в бездонный желудок какого-нибудь безобразного монстра, оправдается. Поэтому меня ждал долгий спуск по пожарной лестницы, который, опять же, я не рискну преодолеть, прыгая через ступеньку. Правильней было бы красться, не производя ни шороха, но я не кошка, чтобы уметь перемещаться бесшумно. Но все же, осторожность я могла соблюсти.
Добравшись, наконец, до подъездной двери, я не сразу смогла ее открыть. Она без того тяжелая. А сейчас словно бы кто-то тучный привалился своим жирным боком к наружной стороне дома, мешая сбежать из него. Ведь обреченным на кошмарную казнь путникам не пристало гулять вне стен тюрьмы - своих квартир, с наступлением дневной ночи превратившихся в клетки.
В конце концов, мне все же, навалившись всем своим бычьим весом, удалось открыть железную дверь. На улице было пугающе тихо и пугающе темно. Эти тишина и темнота выдавливали барабанные перепонки и рвали сетчатку, чтобы я оглохла и ослепла не только в своем восприятии окружающего Города, но и по-настоящему, когда проснусь в родной квартире. Если проснусь.
Я полезла в карман за ключом от машины. При свете дня или хотя бы электрических ламп маленький внедорожник имел веселую салатовую расцветку, но сейчас она еле прорывалась из угрожающей синевы безвременья. Нажимая на кнопку разблокировки дверей, я с удивлением отметила, что мои руки не ходят ходуном от страха. Уже хорошо. Но странно.
Впрочем, эта странность, несоответствие вымершему при живых обитателях Городу, и позволила мне завести машину, фары которой немедленно осветили войлок тумана перед лобовым стеклом. Видимость была метров десять, поэтому рулить будет сложно - поняла я. Но, с другой стороны, я буду чуть ли не единственной в Городе, кто проснулся бы для поездок. Так что об авариях можно было не беспокоиться, равно как и о соблюдении правил дорожного движения. Правда, я все равно буду следовать им неукоснительно. Должно же быть Здесь хоть что-то, работающее, как надо.