Подушка мягко задрожала и запела бодрый мотив будильника. Телефон лежал как раз под ней, зажатый в ладони. Вибрация от него скорым поездом проследовала по рельсам сухожилий руки, плеча, шеи, чтобы не сбавляя скорости столкнуться с амортизаторами головного мозга, не оставляя ему шансов не проснуться. Пробуждение в аварийном режиме не доставляло никакого удовольствия никогда, но это был быстрый способ прийти в активное состояние и не рассусоливать подъем с кровати на сорок минут.
Так начинался каждый из последующих трех дней пребывания на базе отдыха. Далее по расписанию следовало умывание, нанесение боевого раскраса на лицо (или коррекция вчерашнего, если я под действием принятого этанола поленилась его смыть), облачение в очередной нескромный наряд и выход к "бару" - еще одному домику, оборудованному под питейное заведение самими участниками мероприятия, где подавался завтрак и начинала раскачиваться игра. Я изображала из себя журналистку, незнакомый мне ранее коллега - редактора моей газеты, а множество других сотрудников - волшебников. Сама база представляла из себя ни много ни мало сам Нью-Йорк, а узкая речка с песчаными берегами являлась для нас Гудзоном. Хотя, несмотря на апрельскую прохладу, хотелось скинуть с себя всю одежду и окунуться в ее холодные живительные потоки. Такое желание вряд ли вызвал бы настоящий пролив, однако здесь разница призывов водных пространств игнорировалась, вызывая только усмешку на губах "сильных игроков".
Первую половину дня я металась по "городу", собирая информацию для своей газеты, после обеда же, уточнив некоторые детали, устраивалась с ноутбуком на коленях в боковой комнатке бара и, подпитывая вдохновение чистым виски, принималась писать статьи. Эта деятельность то и дело вставала на паузу перекуров, которые каждый раз превращались либо просто в веселое, либо в полезное для моих целей общение с другими игроками. К семи часам вечера материал был готов, и редактор принимался за его правку, а после - за выволчку меня, как ведущей журналистки, за несовпадающую с мнением "спонсоров" позицию, которую я никак не скрывала в своих текстах.
После ужина озвучивались потенциальные темы для завтрашнего выпуска, редактором раздавались задания мне и другим труженикам пера, и мы отправлялись на ночной сбор информации, используя в качестве подкупающей собеседника аргументации каждый свое оружие: вот этот парень был явным оппозиционером, но вызывал доверие грустными глазами и трагической историей о пропавшей без вести возлюбленной, другой брал хорошей "научной" подкованностью в вопросах магии, третий оперировал тонким чувством юмора, сдобренным едкой иронией, я же брала внешностью. Использование своих сильных сторон для достижения целей - верный подход в любом деле. Мне хотелось бы, конечно, брать умом и сообразительностью, но я - не птица-Говорун, а павлин, подкупающий зрителя роскошным оперением, но никак не голосом.
Это был один из многих диссонансов, медленно разрывавших душевное равновесие на тысячу маленьких ошметков, которые в своей химерической сущности не оставались гнить кусками падали внутри грудной клетки, но становились самостоятельными маленькими демонами, разжигающими костерки укоризны то тут, то там. В любой момент они могли слиться воедино и испепелить меня нестерпимым жаром самоуничижения, но пока что удавалось держать их на расстоянии ледяными струями уединения в своей комнате и переключения внимания на что-то совершенно постороннее. В моем случае - на развлекательный сайт, благо интернет на базе худо-бедно работал.
Я знала, что по пути назад в автобусе, под крышу забитом коллегами и их обсуждениями прошедшего мероприятия, пламя недовольства собой и усталости охватит меня полностью, и к моменту прибытия домой я буду корчиться в муках на костре межреберной невралгии. Но у меня было еще время до этого момента концентрированной нелюбви к себе, и я собиралась использовать его максимально насыщенно, заполняя каждую минуту работой или общением, а если не останется ни того, ни другого - вечеринками и танцами. Важно только дважды в день давать себе по полчаса перерыва и уединения. И тогда у меня хватит сил отказаться от слез до возвращения домой.