Аннотация: Рухнувшая империя погребает под собой целые народы. весь мир Шивы под угрозой. Изменение меняет суть вещей, и оно же горнило, очищающее души. как людей, так и нелюдей.
Что можно сказать об обычном городке, находящемся посреди пустыни, и в котором нет ни одного случайного жителя? Правильно, что городок этот является либо лабораторией, либо заводом, либо институтом, так или иначе связанным с тем, что является опасным и секретным. На самом деле городок Меза не был ни секретным, ни тем более опасным, во всяком случае, так всегда считалось. В городке были военная база, с гарнизоном в полторы тысячи воинов, два аэродрома, электростанция, госпиталь, ремонтные цеха, склады, автотерминал, две проходящие сквозь город дороги, ну и еще куча всякого разного, похожего. Все это добро расположилось в городке с одной единственной целью - обеспечивать бесперебойную работу и безопасность института аномальных материалов ИАМ - 21. институт не был секретным, и охотно принимал на стажировку студентов, и так же охотно делился результатами своих исследований, и являлся частью громадной имперской программы по разработке новых видов энергии. В общем-то, эти исследования не были секретом даже за пределами имперского союза, и прочие великие блоки, альянсы и государства тоже занимались похожими исследованиями, и тоже не сильно их скрывали, считая, и не безосновательно, их не слишком перспективными. Особенно на фоне других исследований, например физике других пространств, или моделированию искусственного интеллекта, или пси-связи. Но, тем не менее, работы не прекращались, в надежде, что ученым, наконец, удастся приручить дикую энергию других миров.
Грязный Тройз подъехал к воротам базы, и водитель несколько раз посигналил. Охранник, здоровенный детина, бывший раньше морпехом, неторопливо подошел к вездеходу. Ему было скучно. На этом посту всегда было мало работы, а сейчас, в разгар летней жары, и того меньше. Но хуже всего было отсутствие собеседников, ведь бывший сержант не признавал все эти новомодные игрушки, снабженные искусственным интеллектом, и предпочитал живого собеседника.
Водитель вездехода не уступал охраннику ни в комплекции, ни в боевом опыте, ни в подготовке. Они оба прекрасно знали друг друга, и любили поболтать, когда выпадала свободная минутка, но сейчас водитель был не в настроении. Перекинувшись парой слов, охранник, как и положено по инструкции, проверил документы, и с помощью сканера установил личность, водителя, затем запросил у компьютера его допуск, и лишь после выполнения всех процедур, открыл ворота. Вездеход резко сорвался с места, и, оставив позади облако пыли и запах паленой резины, унесся вглубь базы. Охранник покачал головой, и завистливо вздохнул - у всех какие-то события, приключения, а у него только унылый пост, на котором никогда и ничего не происходит.
Тройз несся по территории базы на громадной скорости, при этом водитель управлял вездеходом очень аккуратно, не создавая аварийных ситуаций, и не мешая никому работать. Вскоре вездеход подлетел к зданию одного из отделов института, занимающегося полевыми испытаниями. Совершив крутой занос, водитель поставил тройз на место, выделенное белой краской. Полевой вездеход этого отдела всегда стоял на этом месте в ожидании новой поездки. Водитель легко выпрыгнул из припаркованного вездехода, и направился к входу в здание.
Водитель, крепкий мужик, лет сорока, одетый в легкий летний полевой костюм, смотрел на окружающий мир холодными серыми глазами на обветренном лице, над которым был жесткий ежик коротких черных с проседью волос. Во взгляде этих глаз никогда не было никаких эмоций, ни гнева, ни радости, ни даже усталости, они всегда были холодны, и всегда все замечали. Движения водителя были легки и свободны, будто и не было одуряющей жары, летающей в воздухе пыли, и надоедливых летучих насекомых, доставших всех работников базы.
Водитель легко взбежал по ступенькам, набрал на панели свой код допуска, и когда дверь, тихонько жужжа, отъехала в сторону, также стремительно прошел внутрь. Десантник, одетый, несмотря на жару в бронежилет и легкий шлем, кивнул вошедшему, и водитель кивнул ему в ответ.
- Где Портер? - спросил водитель десантника.
- Был у себя, - ответил тот, - но собирался в пятую лабораторию.
- Если появится, скажи пусть не уходит, а дождется меня. Обязательно.
- Скажу, - кивнул охранник.
Водитель на секунду задумался, затем стремительно двинулся к кабинету Дуля Портера, начальника отдела полевых испытаний. Кабинет находился в дальнем конце коридора, и водитель двигался к нему почти бегом, не обращая внимания ни на декоративную мозаику, украшавшую стены, ни на картины, нарисованные на полу, ни на длинную череду круглых, похожих на иллюминаторы окон, сквозь которые была видна улица. Его целью был даже не кабинет, а сам хозяин кабинета.
Инженер оказался на месте. Маленького роста, очень полный, и в тоже время очень подвижный, с добродушным круглым лицом, и абсолютно лысой головой. У него не было ни волос, ни бровей, ни ресниц - последствие одного из давних испытаний, впрочем, профессор не расстраивался по этому поводу. Сейчас он выглядел не по-инженерски, пятнистая армейская майка, покрытая пятнами пота, серые свободные шорты, и какие-то нелепо выглядящие сандалии.
- Привет, Игнатий, - радостно сказал ученый, - ты чего здесь? Вроде, испытания еще не должны были закончиться?
- Они и не закончились, - ответил водитель, - люди закончились.
- Не понял?
- Чего не понял?
- Шутки твоей не понял.
- А это и не шутка вовсе. Твой мутант вырвался из клетки, сожрал всю охрану, и стал в два раза больше. А затем занялся учеными.
- И что?
- Я его обездвижил, но, сколько будет действовать транквилизатор, не знаю. Собирайся, бери новую группу, бери своих десантников, и едем.
- Сколько ты ему вколол?
- Четыре дозы.
- И он сразу отрубился?
- Как же, сразу, - недовольно сказал водитель, - он за мной еще минут десять бегал.
- Ладно, иди, собирай войско, а я соберу новую группу.
Водитель кивнул, и также стремительно направился к дежурке, где постоянно находился дежурный взвод, и откуда имелся прямой канал связи с казармами и ангарами.
Воин сидевший за столом дежурного при появлении водителя встал, и четким голосом отрапортовал.
- Господин сержант, за время моего дежурства никаких происшествий не было. Все группы на своих местах, дежурный взвод к выходу готов.
- Вольно, рядовой. Дай мне связь с сержантом Колманом.
- Одну минуту, - воин набрал на интеркоме номер командира охраны их отдела, и протянул трубку сержанту.
- Это Кравен, - сказал водитель, когда абонент ответил на вызов, - быстро собирай три взвода, и приводи их к входу. Время готовности пять минут.
Сержант отдал трубку воину, и стремительно вышел в коридор.
- Что у вас стряслось, - спросил Колман, - когда его десантники собрались у входа, - с чего столько шума?
- Образец 18 сбежал, - ответил Кравен, - и пока не уснул, съел все отделение охраны, и всех головастиков.
- Ага. А с чего он уснул?
- Я помог.
- А тех всех съел?
- Всех.
- Тогда как мы его сюда доставим? Особенно, если нужно живым.
- Очень нужно, - резко сказал Портер, - необходимо выяснить, как ему удалось выбраться из клетки, и почему он начал есть людей.
- Не переживай, сержант, - хлопнул Колмана по плечу Кравен, - образец пока спит. Ну, во всяком случае, спал полчаса назад, и надеюсь, проспит еще часов пять.
- Надеюсь, часов пять! - передразнил Кравена Колман, но увидев что тот на шутку не отреагировал, тяжело вздохнул, кивнул, затем повернулся к ученому и произнес, - я беру тяжелую броню, тяжелое оружие, и транквилизаторы, а ты возьми этих своих полусобачек. И это не обсуждается.
- Ладно, - тяжело вздохнул Портер, - пойду за мутантами.
Через десять минут отряд на семи машинах, трех Тройзах, двух Хантерах и двух Пегасах покинул территорию базы, и направился к месту испытаний. Сержант Кравен слыл на базе жутким перестраховщиком, поэтому никто не удивился, что он взял с собой столько вооружения и оборудования, что его бы хватило на поимку целого зверинца. Многие насмехались над ним, многие называли трусом, но все соглашались, что те операции, которые проводил лично он, обходились с нереально низкими потерями. И все знали, что спорить с ним бесполезно. Сержант не умел уступать, если знал, что прав, а прав он был почти всегда.
Когда колонна подъехала к месту испытаний, то у всех кроме Кравена по спине побежали мурашки. То, что лежало посреди пустыни не могло быть образцом восемнадцать, потому, что образец восемнадцать был арахнидом, весом килограмм в двести, а существо лежащее на земле было весом почти в тонну, и совсем другой формы и конституции. Это был арахнид, но не обычный, похожий на гигантского пузатого паука, покрытый тонким панцирем, цветастый словно попугай, и достаточно медлительный, а нечто похожее на паука-волка, обладающее крепким широким телом, мощными ногами, и толстым чешуйчатым панцирем, бледно песчаного цвета. Портер судорожно сглотнул, и схватил себя за подбородок. Даже невозмутимый Кравен выглядел слегка ошарашенным, правда, не долго. Уже через пару минут десантники оцепили место эксперимента, один из водителей подогнал Пегас вплотную к монстру, и инженеры занялись погрузкой. Из соображений безопасности было решено все исследования проводить в закрытой подземной лаборатории, откуда монстру, будь он хоть в десять раз крупней, никогда не выбраться, поэтому здесь все силы были брошены на упаковку и погрузку монстра.
Кравен смотрел на монстра, и в глубине души шевелился страх. Дело было отнюдь не в арахниде, ведь ему доводилось видеть куда более опасных монстров, и он все еще жив, пугало его совсем другое. То, о чем он всеми силами старался забыть последние сто с лишним лет, и надеялся, что и о нем забыли. Тогда, в те давние дни, он был одним из детей, отобранных для проекта 51, который многократно усиливал возможности человеческого организма. Те, кто подвергся изменению, становились идеальными машинами для войны - быстрыми, ловкими, чрезвычайно сильными, наделенными способностями к регенерации, и еще много чем другим. Вряд ли тех детей можно называть настоящими людьми, ведь давно умерли все ученые, задействованные в проекте, а он так и застрял на сорока годах, и с тех пор ничего не изменилось. Игнатий ни разу не болел, и даже, когда ему оторвало снарядом руку по локоть, он лишь сутки был не в состоянии участвовать в продолжающемся бою. А по прошествии суток культя затянулась новой кожей, из которой через неделю стала расти новая рука. Ощущения были очень неприятные, но через полторы недели регенерация полностью завершилась. И все это под бдительным взором ученых. Но сейчас его пугало даже не это. Кравен помнил, как был закрыт проект 51, и очень надеялся, что ученые поняли, что занимались не своим делом, но кажется, он ошибся.
Тогда они создали существо, очень похожее, на этого арахнида, и его способности изумили ученых. Арахнид был умным, вернее, он был на порядок умнее своих собратьев, а те по интеллекту стояли выше собак. Ученые обрадовались, и стали развивать эту технологию, и, наконец, решили задействовать в эксперименте человека, осужденного на расстрел. То, что получилось в результате, не было ни человеком, ни арахнидом, и даже не было чем-то средним между ними. По виду монстр был похож на человека, правда, у него не было постоянного вида. Он менял не только лица, но даже форму тела, и менял по своему собственному желанию, и отличить его от обычного человека можно было только по невероятной живучести, да по внутреннему строению. Но чтобы заглянуть внутрь, сначала требовалось его поймать, а как поймать того, кто не имеет ни постоянного лица, ни постоянной фигуры? Наконец его выследили, и почти поймали, но монстр вырвался, перебив два взвода десантников, и почти ушел, но тут его разорвало на части метким выстрелом из танка. Ученые собрали остатки, и долго удивлялись, почему их так мало. Они не знали тогда, что убили не своего монстра, а существо, которое, пожалуй, можно назвать отростком монстра. Да и убили его лишь условно. Уже к вечеру остатки монстра собрались в кучку, и поползли искать себе новое тело. По прошествии полугода число таких тварей перевалило за тридцать тысяч, и они стали опустошать небольшие города. А потом была война, жуткая война, разгоревшаяся между двумя сверхдержавами, и захватившая весь их мир. Причиной войны стали эти монстры. В общем, война, длившаяся долгих семь лет, опустошила обе сверхдержавы, но были ли уничтожены все монстры, до сих пор неизвестно. И теперь Игнатий чувствовал приближение чего-то еще более жуткого, чем та война.
Кравен никому не говорил о своих подозрениях, чтобы не пришлось открывать тайну своего прошлого, и теперь он пытался решить, как быть дальше. То, что оставаться на территории базы слишком опасно он уже понял, как и то, что уходить надо в ближайшие дни, но вот как оформить свой уход, он не знал. Решив, что эти мысли могут немного подождать, он сосредоточился на происходящем вокруг.
Инженеры уже упаковали монстра в некое подобие клетки, сделанной из толстенного титана, и аккуратно грузили его на грузовик. Монстр лежал смирно, и казалось, был без сознания, но что-то было не так. Что-то было сильно не так. Кравен закрыл глаза, и отключился от внешнего мира, погрузившись в мир теней, мыслей и душ. И тут он увидел монстра, который был совсем даже в сознании, и который был в ярости. Кравен пригляделся к призрачному облику, и с ужасом понял, что ярость монстра замешана на страхе, боли и обиде. Монстр лишь хотел спрятаться от людей, ставящих на нем свои жуткие опыты, которые буквально выворачивали его душу наизнанку. И хуже всего, что монстр перенес свою ненависть на всех людей.
Кравен оставил свое тело, и шагнул к монстру. Арахнид заметил его и вздрогнул. Игнатий подошел к нему вплотную и заглянул в глаза. Через мгновение они узнали друг друга, и монстр задергался, пытаясь вырваться из клетки.
- Успокойся, - негромко сказал человек, - я постараюсь помочь тебе.
- Зачем? - спросил паук.
- Я не хочу новой войны.
- Убей меня, ты же знаешь как.
- Но...
- Я прошу тебя, охотник, убей. Ради меня, ради себя, ради всех этих людей, убей, не медли, иначе потом будет поздно.
- Прости, - прошептал человек, и осторожно просунув руку внутрь паука, взял его сердце.
- Быстрей, - попросил паук.
Кравен закрыл глаза и выдернул сердце. Арахнид перестал сиять. Наконец, спустя почти полторы сотни лет он нашел покой. Охотник положил мертвое сердце на землю, и оно превратилось в пыль. Игнатий Кравен посмотрел некоторое время на то, что когда-то было человеком, потом арахнидом, а потом монстром, и вышел в солнечный мир. Здесь прошла всего лишь секунда, и никто не заметил, что жизнь покинула гигантское тело. Погрузка шла своим чередом, и вскоре клетка была закреплена на Пегасе. Все участники этой экспедиции заняли свои места, и колонна взяла курс на базу.
- Я не понимаю, Игнат, твоих мыслей.
Командир базы, седой маленький генерал смотрел на крепкого охотника с изумлением. Они знали друг друга уже очень много лет, и они знали друг о друге все. Ну, или почти все. Во всяком случае, генерал знал о проекте 51, потому, что сам был одним из его участников. Он не относился к числу детей, но об этом знали только он сам и Кравен.
- Не понимаешь? Помнишь Арахну-2?
- Арахну-2? П...почему ты спросил?
- Потому, что сегодня я его встретил.
- Этого не может быть. Его убили еще в конце проекта.
- Убили лишь тело, да и то, только часть. Он перестал быть человеком, во всяком случае, внешне, и стал высшим арахнидом, объединив в себе арахнида и человека.
- И что?
- Он хотел умереть. Твои тупые головастики довели его до этого.
- И ты хочешь сказать, что убил его?
- Да, я убил. Он просил об этом. Я убил его суть. Правда, умер ли арахнид, я не знаю, но Арахна-2 мертв. И я надеюсь, что эти придурки не захотят воскресить его, и не станут пытаться понять природу такого монстра.
- Это не реально.
- Знаю, и поэтому ухожу. Учти, я уйду в любом случае, и ты это знаешь. Всех твоих войск не хватит, чтобы меня остановить, и если придется уходить по крови, я не стану раздумывать.
- Да причем тут это? Если захочешь уйти, ты и без моего согласия уйдешь, а я лишь хочу понять, что происходит. Объясни, и иди.
- Хорошо. Он был у них уже давно, и они пытались разобраться в его устройстве, и думаю, частично это удалось. Если они сумели понять принцип объединения, то вполне смогут оживить его, создав Арахну-3. И если это так, то я желаю быть на другом конце планеты, ведь с этой силой им не справиться. Ученые не смогут удержать равновесие, и на этот раз будет гораздо хуже, чем тогда, ведь сейчас он сам стал частью равновесия. Они пытались манипулировать им, и судя по его отчаянию, небезуспешно. Равновесие уже пошатнулось, и кто знает, что случилось бы, останься он в живых, ведь Арахна-2 жил в сумраке.
- Нет, - испуганно сказал генерал, - это невозможно!
- Тебе видней, возможно или нет, а я что знал, то сказал. И именно в сумраке я лишил его сердца. И это сердце стало прахом, пылью, и тьма забрала его.
- Что ты натворил!
- Я натворил! - разозлился Кравен, нависнув над генералом, как скала, - это не я, это твои тупоголовые ученые натворили. Они держали его взаперти, и пытались выяснить природу этого существа, не имея ни малейшего понятия о силах, дававших ему жизнь. И эти силы вот-вот должны были вмешаться, и кто знает, не случилось бы что-нибудь, неизмеримо худшее той войны. Пойми, они ведь играли не с телом монстра, даже не с его личностью, а с силами, дававшими ему возможность жить в свете и тьме! С Безграничными силами! Даже я никогда не решался на такое, а для них это был только интерес. Помнишь поговорку про дурака и террориста? Так вот это тот самый случай. И знаешь что, по хорошему, мне нужно было бы спалить и вашу базу, и всю эту пустыню, чтобы даже памяти не осталось, но я не буду этого делать. Я просто уйду, и пусть будет что будет. Если даже ты не видишь беды, то, похоже, уже поздно что-либо менять.
- Ты свободный, и можешь идти куда захочешь, а я связан долгом.
- Чем связан? Долгом? Перед кем?
- Перед моими бойцами, перед учеными, перед императором, в конце концов.
- Если ты так предан долгу, то тогда сам сожги эту базу, и всех ученых на ней, и всех кто был рядом с ними, чтобы никто не стал раскачивать еще сильней. Надо же, долг, я помню, как меня заставляли воевать, и говорили, что это и есть исполнение долга, а лет сорок спустя, заявили, что долг был в том, чтобы не воевать. Если ты все еще веришь в эту чушь, то мне тебя жаль. В общем, я ухожу, а ты как знаешь.
- Надо же, равновесие! В прошлый раз все было совсем по-другому. Просто Северные давно зарились на наши земли, а тут такой повод, вот они и напали.
- Тебе видней. Теперь я ухожу. И не переживай, все оборудование оставляю, с собой возьму только то, с чем пришел. И собаку свою заберу. Прощай, Генерал.
Кравен пожал генералу руку, и быстро вышел из кабинета. Вещей у него было совсем немного, три костюма, пять брюк, дюжина рубашек, несколько маек, три пары обуви, и всякая мелочь. Все это он упаковал в старый Латин, на котором приехал на базу, туда же сложил и свое оружие - штурмовую винтовку и дробовик. Затем забрал из вольера своего зверя, жуткую помесь тигра, медведя и кабана, и спокойно уехал в пустыню. Никто не стал задерживать его, потому, что никто не знал, что Игнатий Кравен уезжает навсегда.
А следующим утром всем стало не до него.
Арахнид, лишенный человеческой сущности, движимый лишь одним инстинктом, ранним утром разорвал титановую клетку, и вырвался наружу. Инстинкт гнал его прочь из этого места, где ему грозила смертельная опасность, и он попер напрямик. На прячущихся людей монстр не обращал никакого внимания, а вот на атакующих нападал. Впрочем, эти нападения никак не влияли на его скорость, ведь он даже заглатывал свою добычу на бегу. Арахнид плевал ядом, разъедающим и броню и химзащиту, его мощные лапы с легкостью ломали кости и пробивали доспехи, а толстый панцирь оказался неуязвим для легкого стрелкового оружия, которым были вооружены десантники. Своим невероятным чутьем он распознал угрозу в пулеметчиках, сидящих на вышках, и потому, прежде, чем двигаться дальше, убил их. Никто не ожидал такой прыти от существа, еще недавно бывшего мирным и забитым арахнидом, с которым вполне мог справиться любой воин охраны.
Безуспешная попытка поимки чудовища стоила жизни семидесяти десантникам, и пяти ученым, но хуже всего было то, что монстра так и не успели изучить, и природа перерождения осталась неразгаданной. А через неделю началась эпидемия.
Болезнь, убивавшая в течение недели, иногда двух-трех, охватила всю базу. От нее не могли найти лекарства, как не могли найти и возбудителя. Люди просто начинали усыхать, словно кто-то высасывал из них жизнь, и умирали они, уже, будучи обтянутыми кожей скелетами, лишенными мышц, жира и крови. Единственный, да и то, очень сомнительный плюс, был в том, что умирали они без боли. Все время болезни, от начала и до смерти, ни один из них не чувствовал боли, не болели даже старые раны. Вместе с болью уходили и эмоции. Человек жил, ходил, что-то делал, но с каждым днем ему все меньше хотелось шевелиться, и на третий или четвертый день он ложился на землю, и не вставал. А потом приходила смерть.
Генерал запретил, кому бы то ни было, покидать базу, и велел всех мертвых сжигать. Через два месяца на базе в живых остались лишь сорок два человека. По каким-то непонятным причинам их болезнь не тронула. И все выжившие оказались десантниками, набранными из потомков тех, кто был задействован в проекте 51. спустя полгода их распределили по институтам, но так и не смогли выяснить ни причин болезни, ни природы их иммунитета.
Империя Волкон. Столица, город Империум. Имперский генеральный штаб.
Маршал Гуго был мрачен. Три дня его заставляли участвовать в крайне неприятных событиях, связанных с именинами маленького принца, которому исполнилось три года, и он как начальник генштаба не мог отказаться. Три дня обжорства и пьянства, три дня в кампании придворных хлыщей, единственное достоинство которых - длинный-предлинный хвост предков, пасшихся возле трона. Эти люди думали лишь об одном - как бы устроить себе очередной праздник и, похоже, это единственная мысль, помещавшаяся в их породистых головах. Все остальное для них не существовало. Хуже всего было то, что эти люди имели достаточно большое влияние на совет, а император был просто лицом совета, и по большому счету ничего не решал.
Маршал Гуго громко и грязно выругался, достал бутылку водки, сделал хороший глоток из горла. Живительная влага обожгла пищевод и желудок, и через несколько минут мучавшее его похмелье начало отступать. Теперь, когда голова уже болела не так сильно, можно было заняться анализом произошедшего. Маршал нажал кнопку селектора, и вызвал к себе пять старших генералов, являвшихся его заместителями. Все они много лет служили рядом с ним, все отличались твердой волей и ясным умом, и все были настоящими специалистами.
Минут через десять генералы подошли, и, поздоровавшись, заняли свои места.
- Вы все слышали о происшествии на объекте ИАМ-21, поэтому начну без предисловия. В лабораториях, куда мы отослали выживших, ничего особенного не обнаружили. Может, что-то у этих людей устроено не так, как у прочих, но на данный момент нам это не известно. Так же, как не известно и местонахождение монстра, вырвавшегося на свободу. Поэтому, я хочу слышать ваши соображения.
- На самом деле, - сказал заместитель по персоналу, - мы нашли то, что отличало выживших от всех прочих. Они все были потомками людей из проекта-51, и не просто потомками, а принадлежали к одному направлению. Правда, выяснить, что это за направление, пока не удается, ведь документы либо утеряны, либо уничтожены, а свидетели ... мы нашли двоих, но они ничего не знают об этом направлении.
- Интересно, - сказал маршал, - а ведь на объекте были и другие потомки, и тем не менее. Вы не проверяли погибших на причастность к этому направлению?
- Проверяли, но никого не нашли. Все потомки проекта-Х выжили, а все прочие погибли.
- Странно. Но ведь даже генетики ничего необычного не нашли. Ладно, к этому мы еще вернемся. Что еще?
- Еще мы выяснили, что Игнатий Кравен был либо непосредственным участником этого направления, либо его потомком первого поколения.
- О нем что-нибудь известно?
- Известно лишь, - сказал зам по безопасности, - что он покинул базу накануне происшествия, и отбыл в неизвестном направлении. И еще известно, что перед уходом он сильно спорил с командующим базой. По слухам, он призывал генерала взорвать базу.
- Зачем?
- Непонятно, - генерал пожал плечами, - нет ни одного прямого свидетеля тех событий, как нет и свидетелей первой попытки побега монстра. Возможно, он увидел опасность, и хотел предотвратить ее, а может, это и было предотвращение опасности. Мы разослали указания всем агентам, и в случае его обнаружения, они поставят нас в известность.
- Если он сам не захочет, чтобы его нашли, его и не найдут. Ладно, давайте дальше.
- Мы провели анализ повреждений амуниции, - сказал заместитель по вооружению, - и пришли к выводу, что стандартный арахнид не мог этого сделать. Даже если бы ученым удалось в несколько раз его увеличить, все равно, арахнид не смог бы сделать того, что сделал этот монстр.
- Почему? - спросил маршал.
- Потому, что все повреждения сделаны способом, не соответствующим анатомическим особенностям арахнидов. Арахниды убивают либо ядом, впрыскивая его в тело жертвы, либо мощными челюстями, перекусывая и прогрызая жертву, а образец впрыскивал яд не внутрь тела, а распылял его по площадям, и яд действовал подобно сильной кислоте, находящейся в желудке. Жертвы переваривались, находясь вне желудка монстра, и переваривались снаружи. Второе отличие состоит в том, что ни на одной из жертв не обнаружены следы зубов. Панцири и бронежилеты были пробиты чем-то, очень похожим на штырь, или может коготь. И внутри не обнаружено яда.
- Погодите, - изумленно сказал маршал, - вы хотите сказать, что этот монстр пробивал десантный доспех?
- Именно, и пробивал с одного удара, потому, что ни на одном доспехе не обнаружено вмятин без отверстий.
- Тогда получается, что ученые создали нечто, столь опасное, что с легкостью разобралось с десантным батальоном. Кравен предложил уничтожить и образец и базу, но командующий отказался, и через несколько часов монстр вырвался на свободу. А чем закончилась первая попытка бегства?
- Со слов выживших и документов, найденных на базе следует, что Кравен был направлен для контроля безопасности во время полевого эксперимента. Там именно так и указано, не обеспечение, а именно контроль безопасности. Так вот, во время этого эксперимента образец сумел проломить титановую клетку, выбраться на свободу, и убить всю команду, за исключением самого Кравена. После этого образец сытно пообедал телами своих жертв, и Кравен усыпил его с помощью нескольких комплектов транквилизаторов. Как это все происходило на самом деле, неизвестно, вот только Игнатий не стал бы без очень веской причины допускать такое. В общем, усыпив образец, Кравен прибыл на базу, и сообщил о происшествии, и провел к месту событий новую группу. А по возвращении имел беседу с командующим, и после нее покинул базу. Все это время образец был неподвижен. Да, еще одно, выжившие свидетели описывают его как существо, очень похожее на волчьего паука, весом в тонну.
- В тонну?! Да таких арахнидов не бывает!
- Может, и не бывает, господин маршал, - а только все свидетели говорят, что именно так он и выглядел. И еще, двое из выживших видели объект до всех этих событий, и это был обычный низший арахнид.
- Понятно. Значит так. Необходимо выяснить, чем там занимались ученые, необходимо найти Кравена, и необходимо выяснить причину той эпидемии. И еще. Всю документацию и образцы с базы вывезти, и территорию базы стерилизовать.
- Стерилизовать? - переспросил заместитель по тылу, - по максимуму?
- Именно, - кивнул маршал, - по максимуму. Но, только после того, как вывезете все. И еще, все вывозите на площадку-11, и охрана там должна быть такой, чтобы убежать не смог никто. Ясно?
- И чтобы попасть туда никто не мог? - уточнил зам по безопасности.
- Да, - кивнул маршал, - и это тоже. Отчет каждый день лично мне. И еще, я хочу, чтобы каждый из вас понял всю серьезность ситуации. Если этот монстр начнет убивать, то велика вероятность, что его охотничьи угодья затронут и территории вне нашего союза. Последствия будут очень нехорошими. Все, идите, работайте.
Генералы встали, отдали честь, и оправились по своим рабочим местам, а маршал вызвал к себе начальника особого отдела, специализировавшегося на том, чего нельзя было сделать по закону. Вскоре вызванный пришел.
Им оказался громадный человек, высокого роста, очень широкоплечий, мускулистый и толстый. Одет он был в легкий армейский костюм, и сандалии на босу ногу. Лицо здоровяка было круглым, и каким-то даже детским, но маршал знал, что это впечатление обманчиво, у этого гиганта очень острый и цепкий ум, сильная память, и он способен находить очень нестандартные решения.
Когда он зашел, маршал указал на стул, и здоровяк осторожно сел.
- Ты помнишь Игнатия Кравена?
- Помню, - четко ответил тот.
- Необходимо найти его, и уговорить приехать сюда, или хотя бы где-нибудь встретится. Это необходимо сделать очень быстро, и очень деликатно, без применения насилия или чего-то похожего. Если он не захочет встречаться, то пусть хотя бы сообщит о причине. Пусть позвонит, или письмо напишет.
- Понятно. Где он был в последнее время?
- ИАМ-21. недавно он покинул базу в неизвестном направлении.
- Я понял. Что-нибудь еще?
- Нет, только это. Хотя... нет, только это.
Здоровяк кивнул, легко поднялся со стула, и вышел из кабинета. Маршал подумал, что если бы у этого неразговорчивого парня была приличная родословная, то он с удовольствием взял бы его на место любого из своих замов, но парень родом из деревни, да и отец его не слишком лоялен по отношению к Совету. Из-за такой ерунды отличный специалист занимается работой, с которой мог бы справиться любой нормальный вор, а все серьезные места заняты родственниками и друзьями высокородных бездельников.
Маршал понимал, что его замы ничего не сумеют сделать, и, скорее всего, просто взорвут объект нейтронным зарядом, но, по крайней мере, на совете он сможет сказать, что отдал приказы, и они их выполняли. Впрочем, по поводу совета маршал не переживал, умных людей там не много, а дуракам всегда можно выдать убедительную историю о том, что этот монстр угрожает их доходам, и они сразу же со всем согласятся. Но, как убедить себя, старый солдат не знал. В глубине души он понимал Кравена, и был согласен с ним, но Игнатию не надо думать о десятках миллиардов жителей союза, о возможности новой войны, о тех тяготах, что выпадут на и без того ослабленную армию. И что хуже всего, сейчас у маршала не было никаких рычагов воздействия на ученых, делающих то, что делать нельзя, и создающих монстров с которыми потом не могут справиться ни они, ни охрана, ни армия. Эти ученые, вроде неглупые люди, а не понимают простых вещей. Так было с проектом Эллис, так было с проектом Питон, так было с проектом-51, и, похоже, так происходит и сейчас.
Что ж, остается только ждать и надеяться - может он и впрямь дует на воду. Но маршал знал, что ученые снова выпустили джина из бутылки.
Агенты особого отдела быстро нашли Игнатия, да он особо и не скрывался. Кравен жил в маленьком домике, расположенном в деревне, находящейся на самом краю пустыни, в десяти минутах езды от границы имперского союза. Кравен сидел на лавочке перед домом, наслаждаясь солнечным днем, и совершенно не удивился, увидев агентов. Он уже почти неделю ждал их появления. Агенты, молодые крепкие парни, совсем не похожие на тупых служак, ему понравились, и поэтому он пригласил их в дом.
Сначала Кравен угощал агентов обедом, затем поил чаем, и присматривался к ним, пытаясь понять, что те собой представляют. Его совершенно не интересовало их задание, поскольку он и так знал, для чего их послали, а вот сами агенты были Игнатию интересны, особенно из-за того, что оказались людьми умными, разносторонними и понимающими реальное положение дел.
Уже закончился чай, потом закончились разговоры ни о чем, а гости все не начинали уговаривать его, и Кравен всерьез заинтересовался ими. Наконец, он принял решение.
- Передайте Гуго, что я с ним встречусь, и если хочет пусть сам назначит место и время, а если нет, то тогда здесь. А от меня передайте просьбу. Скажите, что я прошу, чтобы на нашей встрече присутствовал император. Сможет это устроить, хорошо, не сможет, его личное дело.
- Хорошо, господин Кравен, - сказал один из них, - мы передадим ваши слова маршалу.
Агенты простились с хозяином и отбыли в столицу, пообещав вернуться.
Глядя им вслед, Игнатий улыбнулся. Пока в империи есть такие люди, есть и шанс выстоять в этой надвигающейся катастрофе. В том, что катастрофа уже буквально на пороге Кравен был уверен, и его уверенность базировалась не только на собственном ощущении приближающегося крушения мира, но и на словах существ, которым он доверял даже больше, чем себе. Все они были выходцами из разных миров, все они были абсолютно разные, и все они любили этот глупый мир, и этих бессмысленных людей, населяющих такой невероятно глупый и противоречивый мир. Для Игнатия это было непонятным, но он не осуждал их, а наоборот, старался понять, почему они все видят именно так.
Игнатий встал с лавки, и огляделся по сторонам. Деревня дышала покоем. В этом месте не было ни суеты, ни беготни, здесь всегда жизнь текла спокойно и размеренно, и именно это привлекло его. Уже несколько десятилетий у него был тут свой уголок, и никто из жителей деревни не доставал его расспросами, почему все они стареют, а он так и остается молодым. Возможно, они считали его сыном, или даже внуком того Кравена, который при жизни их дедов купил тут дом, а возможно догадывались, что он не вполне человек, этого Игнатий не знал. Да и бывал он в этих местах нечасто, лишь после того, как приходилось переживать что-то очень тяжелое, или приходил сюда, когда была нужда разобраться в себе, или просто побыть в одиночестве. Последний раз он был тут лет сорок назад, и тогда у него были гости. Два эльфа и два вампира, похожие, как родные братья, среднего роста, стройные, почти тощие, с красивыми светлыми лицами, и очень любящие веселье. С их помощью Игнатий переделал свой дом, и он даже спустя сорок лет стоял не тронутый временем. Хотя, в этой деревне многие дома стоят сотни лет, и ничего, не рушатся и не обсыпаются, так что, может он и не один такой необычный. Впрочем, даже если в этой деревне есть еще бессмертные, то самому Игнатию до них нет никакого дела, и влезать в их жизнь без очень большой нужды он не собирается. Как говорится, каждому свое.
Игнатий постоял еще немного на улице, затем сходил в сарай, взял удочку, и пошел на озеро, расположенное в получасе ходьбы от деревни. В прошлые посещения деревни он частенько сиживал возле озера, иногда ловил рыбу, а иногда просто сидел и смотрел на небо, на водную гладь, на зеленеющие или засыпанные снегом поля, если дело было зимой, и наслаждался покоем. Это место помогало ему разобраться со своими сомнениями, определиться, чего же на самом деле хочется, и понять, как к этому двигаться. А еще это место наполняло его жизнью, зарядом бодрости и оптимизма, хорошим настроением и уверенностью в себе. В этот раз, прожив в деревне почти две недели, он так и не сходил на озеро, и сейчас собирался наверстать упущенное.
Игнатий шел не торопясь, наслаждаясь дорогой, наслаждаясь минутами тишины и покоя, и стараясь впитать в себя окружающую его природу. Он словно бы стал частью этого спокойного мира, где нет ни суеты, ни беготни, ни человеческих проблем. В глубине своего разума он уже видел начинающееся изменение мира, цель которого восстановление равновесия, и которое невозможно остановить, как не остановить и несущуюся по морю гигантскую волну, которая переворачивает суда, смывает дома, ломает леса и изменяет весь лик земли. И именно благодаря этому ощущению, он особенно остро чувствовал окружающий его мир, место покоя и умиротворения, и старался насладиться по полной. Ведь когда изменение начнется, всего этого уже не будет, и сохраняться ли где такие уголки, большой вопрос.
Дорога, на которую уходило полчаса, заняла целых два. Но Игнатий не расстраивался, скорее наоборот. Подойдя к озеру, он сел на землю, положил рядом удочки, и закрыл глаза. Затем разделся, и резко прыгнул в воду.
В этом озере никто и никогда, кроме него не купался, и Кравен знал, в чем причина. Причину звали Водяным, и был он не человеком, ни призраком, и ни рыбой. Скорее, Водяной был духом озера, и за прошедшие десятилетия, они успели подружиться.
Игнатий нырнул, доплыл до самого дна, почесал здоровенного, с него размером старого толстого сома, собрал несколько устриц, и вынырнул на поверхность. Он знал, что дух озера наблюдает за ним, и ждал, когда тот изволит появиться. Ожидая своего друга, Кравен не торопясь, растягивая удовольствие, съел всех устриц, затем нырнул еще раз, набрал пригоршню новых, и принялся поедать и их.
Когда он закончил, вода забурлила, и приняла вид человека.
- Привет, старый друг, - радостно сказал Игнатий, и брызнул водой в Водяного.
- Привет, - весело отозвался дух, - давно тебя не было видно. Я уже скучать начал.
- Да и я тоже, - ответил Кравен, и перевернулся на спину, - уже столько лет мечтал вернуться сюда, но все никак не мог вырваться.
- Дела, заботы, - понимающе хихикнул Водяной, - и все во благо человечества.
- Зря ехидничаешь, - отозвался человек, - я ведь и впрямь старался.
- Да знаю я, знаю, - голос Водяного погрустнел, - наслышан я о твоих подвигах. Вот только пользы от них, как от козла молока. И Арахнида жалко, он иногда приходил ко мне, и жил тут.
- И мне жалко, но выбора ни у меня, ни у него не было. Ладно, давай не будем о грустном.
- Давай, но только тогда нам не долго придется говорить. Изменение уже на пороге, и оно затронет даже меня. Веришь ли, старый друг, мне страшно.
- Чего вдруг? Можно подумать, это озеро единственное.
- Не в озере дело. Я бы мог, наверно, жить даже вдалеке от воды, но изменение грозит гораздо худшим. Я не знаю, что ждет духов после смерти.
- Люди тоже не знают, и ничего, живут.
- Люди, это другое, - голос водяного стал тихим-тихим, - они хоть и не знают, но внутренне чувствуют, что смерть для них не конец, а просто переход из одного состояния в другое.
- Думаешь, у духов по-другому?
- У нас нет тела, поэтому я не вполне понимаю, как нас настигает смерть. И совсем не знаю, что ждет таких как я за гранью.
- Погоди, - вдруг встрепенулся Игнатий, - ты хочешь сказать, что оно будет настолько сильным?
- Я помню два предыдущих изменения мира, и оба они касались мелочей. Люди бродили туда-сюда, лет двадцать бушевали войны, да несколько гор поменялись местами.
- А сейчас?
- А сейчас будут меняться сами основы мира. Вы, людишки, так раскачали мироздание, что равновесие нарушилось даже в тонких материях, и теперь все начнет колебаться, стараясь придти к гармонии.
- Сколько времени осталось?
- Недолго. От двух недель, до трех месяцев. Хотя, может и два дня.
- Что ты будешь делать? - Буду ждать. Может, мне повезет, и удастся выжить, а может, нет. Но я буду ждать, и стараться выжить. И если получится выжить, то постараюсь уйти так далеко от людей, как только смогу.
- Да уж, - Кравен невесело усмехнулся, - ты не человек, но начинаешь мыслить очень даже по-человечески. Может, изменение уже началась?
- Ну тебя, с такими шутками. Не хочу я быть человеком! Не хочу. Лучше призраком, водяным, кошкой, наконец, но не человеком.
- Значит, тогда ты и мне не будешь рад? - Не цепляйся к словам, Игнат. Я не знаю, буду ли рад тебе или нет, но ты ведь тоже не вполне человек. И не надо меня убеждать в обратном. Я тебя знаю больше ста лет, и за это время сменилось уже три поколения людей, а ты такой же, как и тогда, когда мы познакомились.
- Ну, может быть. Ладно, испуганный призрак, пойду я. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.
Игнат посмотрел на водяного, вздохнул, и выбрался из пруда. Отдых, дело хорошее, но время на исходе. Теперь нужно вплотную заняться собственной безопасностью, ведь если ему не удастся пережить изменение, то и помочь он никому не сможет. Кравен имел весьма смутное представление о том, что из себя представляет изменение, но знал главное, наиболее сильно оно меняет то, что вызвало дисбаланс. И чем сильней дисбаланс, тем сильней изменение. А значит, нужно оказаться как можно дальше от тех мест, где занимались раскачиванием реальности. Таких мест хоть и много, но в принципе, они расположены достаточно кучно, и на планете хватает мест, где баланс не изменился. Не то, чтобы те места совсем не коснулось изменение, но там оно будет легче и мягче. Хотя, сами по себе те места достаточно жуткие и без изменения. Он там бывал достаточно часто, чтобы знать это, и, не смотря на все гадости, которыми кишели те места, ему они нравились. Игнатий вернулся к дому, и занялся своим Латином.
Два дня он лежал под вездеходом, проверяя его, заменяя ненадежные детали, и готовя старичка к марафону в глубь пустоши, что лежит за пустыней, за землями рейдеров и за проклятыми полями. Даже на машине, двигаясь без остановки на сон и еду, ему придется двигаться не менее недели, по пескам, камням, болотам и ядовитым рекам. Поэтому он заменял детали, которые вызывали у него хоть тень подозрения, ведь остановка в пустыне, или, что еще хуже в проклятых землях, ничем хорошим не светит. Там запросто можно лишиться не только машины, но и жизни, и не поможет даже его невероятная живучесть.
Наконец машина была подготовлена, и Игнатий занялся провизией. Решив не рисковать, он выпросил у водяного рыбы, засолил ее, и повесил вялиться. Затем купил у жителей деревни пару свиней, забил их, и так же засолил. Еще он купил муку, зерно и масло, съездил в город, и под завязку залил в свой грузовик топлива, которого бы хватило на два таких путешествия. Но Игнатий на этом не остановился, и загрузил в машину еще столько же горючки, но уже в канистрах. И каждый день он ждал маршала и императора. Впрочем, Кравен не собирался их ждать до самого начала, и решил, что как только ощутит приближение изменения, сразу же двинется в путь.
Дни шли за днями, но ни маршала, ни императора не было. Это насторожило Кравена, но он решил обождать еще пару дней. Когда они не появились и через два дня, Игнатий понял, что что-то случилось. Теперь ему предстояло решить, что делать дальше. С одной стороны, если он останется на месте, или, что еще хуже, направится вглубь империи, то неизвестно, сможет ли он пережить изменение, и даже если переживет, то сможет ли сделать хоть что-нибудь? С другой стороны, если он прямо сейчас двинется в пустошь, то его шансы выжить возрастут многократно, но тогда он не только не сможет помочь своим друзьям, но даже не узнает, что с ними случилось.
Выбор был очень трудным. С одной стороны друзья, с которыми он и на войне был, и жил под одной крышей, и делил последний кусок хлеба, а с другой его жизнь, самая ценная жизнь на свете, во всяком случае, для самого Кравена. Игнатий думал об этом постоянно, но так ничего и не смог решить, хотя и понимал, что нужно либо уходить немедленно, либо двигать в столицу, но тоже немедленно.
Решение пришло само. Вернее приползло. То, что осталось от маршала. Тело, с переломанными ногами, покрытое ожогами, и очень сильно разорванное. Когда Игнатий его нашел, маршал был еще жив, хотя это было совершенно невозможно, и удивило даже видавшего виды бывшего штурмовика и разведчика.
- Помоги моей семье, - прохрипело тело, - защити их, поклянись что сдела...
Маршал умер, не успев договорить. Игнатий грязно выругался, и с досады пнул лежащее на земле тело. Обряд, древний, как само время, принесенный в этот мир великими эльфами, кровь которых была в Кравене, этот обряд не оставлял ему выбора. Этот обряд был и у вампиров, и они так же неукоснительно следовали ему. Игнатий не знал, есть ли в нем кровь вампиров, да особо и не интересовался, так как знал, что от эльфов они отличаются примерно так же, как люди любящие свинину, от людей ненавидящих ее.
- Накрылась моя поездочка, - пробормотал он, и быстро кинулся в дом. Здесь он нацепил на себя легкий штурмовой костюм, вооружился, накидал в вездеход дополнительного оружия и боеприпасов, и занялся поиском следов. Маршал был воином, и даже безоружный, не являлся легкой. Тот, кто сотворил с ним такое, скорее всего тоже мертв, иначе сам добил бы такого человека. Предстояло выяснить, что произошло, и только потом двигать в столицу.
Убийцу маршала он нашел уже через десять минут. Когда Кравен увидел лежащее на земле тело монстра, внутри у него все похолодело. От этого монстра веяло смертью. Нежитью. Настоящей. Эльфийская кровь сразу же определяла принадлежность к силам зла. Игнатий носком сапога перевернул труп, и вздрогнул. Это был человек, только на лице не было глаз. Совсем. В глубине памяти мелькнула оброненная когда-то одним из эльфов фраза, что безглазые - гончие тени.
Решив больше не медлить, он бегом направился к вездеходу, запустил двигатель, и поехал к столице. В голове билась мысль о том, что все они сильно просчитались. Изменение уже идет во всю, и оно не такое, как раньше. Горы не шевелятся, небеса не изливают огонь, и земля не раскрывает глубокие бездны. Все это хоть и выглядит страшно, но не слишком опасно, люди бы пережили катаклизм, и все было бы в порядке. Но это изменение разрушило барьеры между мирами, и то, что раньше было невозможно, сейчас очень даже возможно. Одно дело, существо из другого мира где-нибудь в лаборатории, а другое - здесь, на границе пустыни, где таких существ отродясь не бывало.
То тут, то там ему на глаза попадались признаки недавних боевых действий, причем эти самые действия были очень хаотичными. Несколько раз он замечал трупы разнообразных монстров, в основном арахнидов, хотя попадались и человекообразные. Но гораздо чаще Игнатий видел человеческие тела, и почти всегда они были изуродованы. Негромко выругавшись, он сосредоточился на дороге, вспомнив присказку о том, что есть дороги, а есть направления. Ямы от взрывов, поваленные деревья, трупы, обломки зданий и строений, все это делало неплохую, в общем-то, дорогу тем самым направлением. Двигаться быстро не позволяло состояние этого самого направления, и этого не могла изменить даже невероятная проходимость переделанного Латина, который он специально приспособил для езды по бездорожью. Нет, вездеход ехал, и очень неплохо, но стоило немного увеличить скорость, и пятитонная машина становилась неуправляемой.
На очередной неровности, ямке, а может и кочке, машину тряхнуло, и Кравен прикусил кончик языка. Покачав головой, Игнатий слегка сбросил скорость, стараясь объезжать все большие ямы и бугры, которых было не то, чтобы очень много, но хватало. Он старался смотреть только на дорогу, не отвлекаясь на окружающую действительность. Вскоре он ощутил какое-то смутное беспокойство, а поскольку своей интуиции Кравен доверял, то решил остановиться и осмотреться.
Выбравшись из вездехода, он начал внимательно осматриваться, выискивая причину своего беспокойства. Все это время ствол дробовика следовал за взглядом, и палец был готов мгновенно нажать на курок. Кругом была пустыня, такая же как и раньше. Дорога от столицы до его деревни половину расстояния проходила по пустыне, и сейчас он был в начале пути. Игнатий внимательно огляделся по сторонам, но так ничего и не заметил. А затем его внимание привлек запах. Этот запах сильно отличался как от привычного запаха пустыни, так и от сладковатого, мерзкого и тяжелого запаха разлагающихся трупов. Это был запах человеческих испражнений. А где дерьмо, там и человек. Кравен взял дробовик в правую руку, а левой снял с разгрузки защитную гранату, и выдернул чеку. Радиус поражения у нее небольшой, поэтому его не достанет, зато те, кто оказался внутри этого самого радиуса надолго утратят способность вредить или угрожать кому бы то ни было, а особенно ему. Яркое солнце светило на чистом голубом небе, вся окружающая местность просматривалась превосходно, а отсутствие ветра хоть и затрудняло поиск направления, зато помогало определять изменение дальности до людей. Осторожно, шаг за шагом, повинуясь внутреннему чутью, он двинулся в сторону заката. Уже через несколько шагов Кравен понял, что люди, или, во всяком случае, продукты их жизнедеятельность спрятаны под землей, поэтому стал искать приметы, позволившие бы ему обнаружить убежище.
Полчаса поиска не прошли впустую. Среди многочисленных кочек и ямок, которых полно вдоль полотна дороги, он обнаружил хорошо замаскированный лаз, который маскировал явно бывший военный. Слишком все по учебнику. Охотники или наемники сделали бы это более небрежно, зато и выглядело бы оно не так натурально. Натурально. Натуральный замаскированный лаз. Игнатий покачал головой, отошел шагов на сорок, присел на первую попавшуюся кочку, и задумался. Слишком это все похоже на ловушку, причем, поставленную именно на людей. А что, с первого взгляда ее не обнаружить, зато запах нельзя не заметить. А как только человек заметит запах, как сразу же начнет искать его источник, и на это уйдет уйма времени. К этому моменту человек уже порядком разозлится, и потеряет хотя бы часть бдительности, поэтому вряд ли будет обращать внимание на такие мелочи, как слишком по учебнику устроенный лаз.
Игнатий поднялся с земли и еще раз внимательно осмотрел местность. Покачав головой, он решил не рисковать, тем более, что долг вел его в столицу, где его помощи ждут во-первых Диланы, а во-вторых семейство Либов, которое скорее всего уже слетело с трона.
Забравшись в верный Латин, он снова направился в путь. Док, спавший на заднем сиденье, приоткрыл один глаз, убедился что хозяин решил ехать дальше, хрюкнул, и снова уснул. Глянув на него, Игнатий улыбнулся. Док живет с ним уже тридцать лет, и все эти тридцать лет прикидывается обычной, хоть несколько странной собакой. А ведь по своему интеллекту Док оставил далеко позади даже обезьян, и вполне тянул на нормального человеческого ребенка лет так шести-семи. И плюс к интеллекту, и Дока было чутье на разного рода опасности.
Уже отъехав на несколько километров, Кравен запоздало подумал, что Док не обнаружил угрозы. Что ж, может статься и так, что никакой ловушки там не было и все получилось случайно. Может так, а може и не так. Все равно сейчас уже ничего не изменишь.
От размышлений его отвлек негромкий рык Дока. Пес смотрел в окно и скалил жуткие клыки. Глянув в ту же сторону, Кравен ничего не обнаружил, но привыкнув доверять Доку, включил систему активной защиты Латина. За эту систему он отвалил кучу денег, но она того стоила. Люки на крыше распахнулись, и из потайных ниш выползли спаренный тяжелый пулемет, шестизарядный револьверный гранатомет и легкая скорострельная пушка. С таким оружием его Латин может тягаться даже с легким танком.
Чуть прибавив скорости, он вынужден был сосредоточить почти все свое внимание на дороге, старательно объезжая все крупные ямы, трещины и бугры, поэтому за окружающей обстановкой следили Док и радар системы активной защиты.
Через десять минут пес успокоился, и Кравен облегченно вздохнул. Выключив активную защиту, он еще больше увеличил скорость, полностью сосредоточившись на управлении грузовиком. На проносящуюся мимо окон пустыню он не смотрел, ведь пустыня, она пустыня и есть - желтая, холмистая, неприветливая, освещаемая ярким безжалостным солнцем, а ночью промораживаемая жутким, прямо таки ледяным холодом.
Когда солнце коснулось горизонта, Игнатий решил не рисковать. Будь дорога нормальной, он ехал бы без остановки, а по этим ямам и ухабам, да еще и ночью - бессмысленная трата ресурсов и сил. Покормив пса, он постелил покрывало на передние сиденья, и улегся спать, уверенный в том, что Док обнаружит и устранит любую угрозу, а если своих сил не хватит, то разбудит хозяина.
Ночь прошла спокойно, и Кравен проснулся полный сил. Почистив зубы и умывшись, он снова накормил пса, поел сам, и долгое путешествие к столице продолжилось.
Империя Волкон. Столица, город Империум.
- Сожалею, - негромко сказал Цигус Лайт, личный врач императорского семейства, стоя возле распластанного на полу императора, - но он мертв.
Император лежал на полу, одетый в простой хлопковый халат, в котором всегда ходил по дому, и на его бледном восковом лице застыло выражение испуга и удивления. Врач осторожно перевернул его и, взяв в руки лупу, тщательно исследовал две небольшие красные точки на монаршей шее.
- Я бы сказал, - добавил доктор после минутного молчания, - что его убил арахнид, но ведь это же Империум, откуда здесь взяться пауку?
- Понятно, - генерал Адольф Шант, начальник гвардии императора, поскреб мощный подбородок, внимательно оглядел покои, и уставился на доктора холодными серыми глазами, - когда наступила смерть?
- Часов десять назад.
- Вот что, доктор, - генерал прошелся по спальне из конца в конец, тяжело вздохнул, и продолжил, - напишите список всего, что вам необходимо, чтобы сделать вскрытие прямо здесь, и мои люди вам это доставят.
- Много придется писать.
- Не беда, лишь бы сделать все как можно быстрей и лучше.
- Хорошо, - кивнул доктор, - я напишу.
- Жозефина, - прошептал принц Дасти, поскребшись в дверь своей сестры, - это я.
- Дасти? - голос сестры был таким же тихим, - ты чего здесь?
- Во дворце что-то происходит. У отца уже четыре часа торчат наш врач и генерал Адольф, и еще туда таскают разное оборудование.
- Врач? - Жозефина открыла дверь, и запустила брата внутрь своей спальни, - у отца же здоровье лучше, чем у всех нас, зачем ему врач?
- Я не знаю. Однако все выходы из дворца перекрыты и везде усилены посты.
- Значит, что-то случилось. - Жозефина подошла к прикроватному столику, и из стоящего на нем ларца вытащила запечатанный конверт. Повертев его в руках, она вздохнула, затем аккуратно распечатала, и быстро пробежалась глазами по содержимому небольшого письма, написанного четким почерком императора. Всхлипнув, она протянула письмо брату.
"Дочка, если ты читаешь это письмо, значит, я уже мертв. Смерть не так страшна, как грядущие события. Найди Дасти, и скажи ему, что самые худшие подозрения нашего общего друга оправдались. Вам необходимо срочно покинуть столицу, особенно, если Гуго тоже мертв, а я думаю, что это так и есть. Уходите на летние воды, Дасти знает, что это значит, а это письмо оставь у себя на столе для нашего общего друга, чтобы он потом смог вас найти. Надеюсь, вам повезет пережить изменение. С любовью, твой отец Сейгус Эстер Либб"
- Ты что-нибудь понимаешь? - всхлипнув, спросила она у брата.
- Понимаю лишь то, что нам нужно срочно покидать столицу, причем делать это так, чтобы никто не знал.
- Но, как это сделать?
- Я пока не знаю, но обещаю что-нибудь придумать.
Кравен мчался к столице, а вокруг него была пустыня. Эта местность и раньше не была густонаселенной, а теперь за три дня, проведенных им в дороге, он не встретил ни одного живого человека. Зато несколько раз видел разнообразных монстров, пирующих на местах недавних боев, где трупов было в избытке. Тут были и известные ему твари, не слишком впрочем, опасные, а были и неизвестные. Этих он старался объезжать как можно быстрей, чтобы не привлекать к себе внимания, ведь он не в исследовательскую экспедицию направлялся, а производил разведывательно-спасательную операцию, и времени выяснять отношения со всякими тварями и мутантами у него не было.
Пес почти все время вел себя тихо, развалившись на заднем сиденье грузовика, и то и дело поглядывая на хозяина хитрыми довольными глазами. Для Дока эта поездка была радостью, ведь ему так редко доводилось спать возле своего друга, а тут такая идиллия. Глядя в хитрые глаза пса, Игнатий невольно начинал улыбаться. Этот маленький, весом всего в центнер, Куда-Барго, так называли этих странных существ, был надежным другом и невероятно опасным врагом. Умные, хитрые и верткие, Куда-Барго обладали феноменальной живучестью, а их челюсти не имели себе равных. Даже тролли всегда старались обходить их стороной, ведь даже такой малыш, как Док, способен изуродовать не слишком крупного тролля. И в добавок ко всему, эти звери обладали такой чувствительностью, с которой не могли тягаться даже лучшие сенсоры и определители. Поэтому Игнатий всецело доверял своему другу.
Вообще, их отношения были вне понятий хозяин и собака, ведь заставить Дока сделать то, что он делать не желал, не мог ни кто. И если пес начинал упираться, то Кравен всегда начинал выяснять, что тому не нравится, и в половине случаев это упорство позволяло им обоим избегать весьма серьезных неприятностей. В тех же случаях, когда это было обычное вредничанье, Игнатий начинал уговаривать своего питомца, и они всегда приходили к компромиссу.
Наконец, спустя три часа после восхода солнца на четвертый день их путешествия, Латин вкатил на пригородную территорию Империума, и только здесь стали видны настоящие масштабы катастрофы. Всюду были следы жестоких боев с применением различного вооружения от обычных пистолетов до плазменных и вакуумных бомб, стирающих с лица земли целые кварталы.
Остановившись на одном из пригорков, с которого открывался неплохой вид на окрестности, Игнатий Кравен тщательно оглядел развернувшуюся пред ним панораму, пытаясь понять, что же тут на самом деле произошло. Через несколько минут он покачал головой, и аккуратно, стараясь не угодить в многочисленные ямы, канавы и рытвины, поехал дальше. Складывалось впечатление, что тут произошло сражение между войсками Империи и войсками Восточного Союза, хотя, Восточный союз хоть и не был членом Западного Имперского Союза, а для Империи Волкон всегда был надежным другом и союзником.
Решив отложить выяснение причин этого побоища на потом, он полностью сосредоточился на дороге, вернее, на том, что многие его знакомые справедливо назвали бы направлением. Изломанный бетон, ямы, рытвины, ухабы, следы от разрывов и все эта на возвышенности, по которой проходила раньше дорога. Нет, внизу этого тоже хватало, однако внизу ко всем следам войны добавлялись еще и большие неровности ландшафта и бродячие зыбучие пески, которых в этой пустыне было немало.
Наконец Игнатий нашел первых живых людей. Латин подкатил к чудом уцелевшей заправке, возле которой на земле сидели старик, старуха и маленькая, лет семи, девочка. Все они были одеты в грязные оборванные одежки, а на лицах была тоска. Сидящий сзади пес громко гавкнул, требуя, чтобы его выпустили первым, Кравен поморщился, но Док снова требовательно гавкнул, и Игнатий пожав плечами, выпустил его на волю.
Пес выскочил из машины, резвясь, словно щенок, подлетел к людям, сделал несколько кругов вокруг них, и умчался куда-то вдаль. Негромко ругнувшись, Игнатий вылез следом. Если бы была опасность, то пес не вел бы себя так беззаботно, однако, следуя давней привычке не ходить в неизвестное место без оружия, Игнатий взял с собой дробовик.
Старик поднял на него тусклые бесцветные глаза, полные тоски и боли, и тяжело вздохнул. Игнатий подошел к ним и сел рядом, на прогретый жарким солнцем потрескавшийся бетон. Несмотря на грязность и изношенность одежды, пахли эти люди достаточно приятно. Естественный запах человеческого тела, не пренебрегающего каждодневной ванной, слегка отдающий потом, и запах чистой, недавно постиранной одежды. Получается, так истрепало их за последние день, от силы два.
- Что тут случилось, старик?
- Все с ума сошли, - хрипло ответил старик, - и устроили настоящую войну. Хотя, говорили, что воюют с монстрами...
- Какими еще монстрами? - Игнатий огляделся кругом, и не заметил ни одного живого или мертвого монстра.
- Не знаю, - старик тяжело вздохнул, - они не сказали.
- Они, это военные?
- Разные, - неопределенно ответил старик, - и военные, и гвардейцы, и полиция. В итоге, они воевали между собой.
- Даже гвардейцы?
- Даже они.
- Что вы будете делать?
- А что мы еще можем? Будем сидеть тут и ждать смерти. Толку делать что-то другое, когда весь мир сошел с ума.
- Понятно.
Игнатий легко встал с бетона, подошел к краю дороги, и громко свистнул, призывая Дока. Через минуту пес вылетел из-за одного из барханов, и с довольным видом понесся к грузовику. Кравен снова посмотрел на выживших, пожал плечами, и тоже направился к Латину.
- Ты едешь в столицу? - раздался ему вслед вопрос, заданный стариком.
- Да, - Кравен обернулся и посмотрел на деда.
- Возьми с собой мою внучку, пожалуйста, - увидев, что Кравен не спешит соглашаться, дед добавил, - у меня нечем заплатить тебе.
- И что я буду там с ней делать?
- Я не знаю. Просто прошу увезти ее отсюда.
- А куда делись трупы? - склонив голову на бок, вдруг спросил Игнатий, - скажи, старик, куда они делись, ведь после такого побоища всегда остаются мертвые.
- Они их съели, - старик снова тяжело вздохнул, - когда закончилась битва, выжившие побросали оружие, и словно звери, стали поедать мертвых и раненых. Мы в это время сидели в подвале, и старались даже не дышать. Впрочем, эти люди... эти существа. Не обращали на нас никакого внимания. Когда мы убедились, что они нас не трогают, то вылезли из повала, и уселись здесь. Но они нас будто бы даже не видели. А потом они похватали оружие, и разошлись кто куда.