Аннотация: "Иногда, чтобы отомстить, надо совершить нечто особенное". Типичный фентезийний мир. Почти D&D.
К деревне отряд вышел под самое утро, когда встающее солнце только начало окрашивать небо на востоке в розовый цвет. Копыта лошадей стряхивали с высокой травы облачка брызг. Стоило задеть куст или молодое деревце, и с ветвей обрушивался целый водопад росы. Всадники уже промокли насквозь, и мечтали только об одном - скорее бы окончилось это испытание холодом и водой. Однако, практически ничего не выдавало их присутствие на опушке леса. Только изредка к пению просыпающихся птиц примешивалось негромкое позвякивание металла. Случалось также, что какая-то из лошадей издавала шумное сопение из под обвязанной вокруг морды материи.
Их не заметили: скрытность передвижения, основанная на боевом опыте бойцов отряда, и амулеты с чарами незначительности сделали своё дело.
- Мы на месте, - едва слышно шепнул бородатый мужик.
В этом проводнике без особых проблем можно было признать лесного разбойника. Таких как он имперские патрули вешали практически без суда и следствия прямо в лесу, если до селения с виселицей было далековато.
Однако, человек, которому адресовалось эти слова, в ответ промолчал. По выражению его лица было понятно, что не интересуют его ни род занятий остановившегося рядом проводника, ни совершённые им деяния. Ему было наплевать на разбойника, как и на утренний холод, усугублявший и без того неприятные ощущения от промокшей одежды. Глаза этого мрачного воина смотрели на потемневшие от времени и местами покосившиеся брёвна частокола, который окружал это лесное селение.
- Да, мы на месте, - таким же едва различимым шепотом подтвердил он спустя пару минут, и обратился к всаднику справа, - Приготовиться. Братья Марк и Тисен со своими отрядами уже на месте?
- Да, брат сокрушитель. Мы подошли вовремя. Поставить засады?
- Поторопись. Никто из них не должен уйти. Солнце скоро взойдёт. С первыми лучами мы атакуем.
Необычная была деревушка. Несколько довольно больших бревенчатых строений окружённых частоколом имели на первый взгляд вполне привычный облик, но... Не было слышно пения петухов, которое обязательно присутствовало утром на любом обитаемом крестьянском подворье. Не мычала скотина, требующая доения и кормления. Не лаяли собаки, столь необходимые в лесных поселениях. Ни единого возделанного клочка земли не наблюдалось за пределами частокола, а к грубо сколоченным вратам вела не дорога, пусть и не накатанная, а всего лишь лесная тропа.
Небо на востоке стремительно светлело. И когда первые лучи восходящего солнца сверкнули над кронами деревьев, предводитель отряда поднёс к губам мундштук. С первой нотой, вырвавшейся из окованного серебром боевого рога, всадники с треском вырвались из кустов и понеслись к частоколу.
Утробные звуки, напоминающие рев взбешённого быка, ещё катились по лесу, пугая зверей и птиц, а основная часть отряда стремительным броском уже преодолела половину расстояния от опушки леса до селения. Боевые жеребцы неслись вперёд с такой скоростью, словно и не восседали на их спинах рослые воины в полном облачении и вооружении. Лишь хлопья пены, летящие с удил, да кровавые отметины на боках от безжалостно вонзаемых шпор показывали, чего стоила скакунам эта мнимая легкость передвижения. Заляпанные грязью плащи развевались за спинами всадников, отчего казалось, что вышитые золотом на ещё недавно белом полотне три языка пламени ожили и горят. Отряд 'Ордена Очистительного Пламени' устремился на встречу с врагами рода человеческого.
Несущийся впереди маг подгадал удобный момент, и с навершия его посоха сорвался сияющий шар. Магический снаряд умчался в сторону запертых врат, оставляя за собой в воздухе едва заметный шлейф белесого дыма и запах озона. Через мгновение прочная конструкция из толстых дубовых досок исчезла, взорвавшись внутрь селения тучей обломков и щепок. Дикий вой, в котором смешались боль и ярость, наконец-то разорвали странную тишину, царившую до этого в странной деревне.
Маг осадил лошадь, пропуская вперёд воинов с выставленными вперёд пиками. Первый из них, едва оказался за частоколом, ловко пронзил своим оружием выпрыгнувшую из-за угла дома тварь, но уже в следующее мгновение его вместе с лошадью сшибла на землю другая серая туша. Затянутые в кольчужные рукавицы ладони ухватились за покрытые острыми клыками челюсти и едва остановили их буквально в паре дюймов от шеи. Бьющаяся на земле лошадь удачно лягнула монстра прямо в живот, отчего острые когти лишь разорвали сюрко на груди воина. Взбешённая тварь издала дикий рёв, сменившийся полным боли воем, когда острие другой пики пронзило её насквозь. Сияющее под лучами солнца лезвие меча оборвало эту предсмертную песнь, и голова оборотня покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след на траве и яростно щёлкая клыками. Придавленный лошадью воин едва успел разглядеть лицо своего спасителя, как тот уже исчез за углом дома. Это было широкое угловатое лицо предводителя отряда, покрытое густой, давно не видевшей бритвы, щетиной почти до самых глаз.
Бой был жестоким и кровавым. Сталь мечей и копий против когтей и клыков, опыт сражений и многочисленных тренировок против звериной силы и ловкости, численное превосходство против нечеловеческой скорости. Кровь щедро льётся на развороченную копытами лошадей землю, превращая её в мерзкую бурую грязь. Сознание главы отряда выхватывало из всеобщей свалки отдельные фрагменты, странным образом позволяя ему всё же сохранять контроль над ситуацией в целом. Вот корчится в агонии оборотень, пробитый несколькими арбалетными болтами. Вот уставил в утреннее небо свои уже застывшие глаза воин с разорванной шеей, а рядом сразу двумя пиками пришпилена к бревенчатой стене окровавленная серая туша. Ещё один воин лежит на земле прижатый массивным телом монстра, и глаза его будто завороженные следят за движением занесённой для удара когтистой лапы. Молниеносное движение, и отрубленная конечность падает на траву, а снова обрёкший уверенность воин вонзает в покрытый мехом живот лезвие кинжала. Дальше. Вот ещё труп воина. И ещё. Вот кому-то перетягивают окровавленную культю, а искалеченный орёт от боли и проклинает всех тёмных богов скопом. Вот вздрагивает дымящаяся груда обугленного мяса и переломанных костей - работа мага. Дальше, дальше.
Едва заметное движение где-то на краю поля зрения, но рука уже подставляет щит. Земля встречает спину тяжёлым ударом и чем-то болезненным под правой лопаткой. Но это потом - тварь уже в прыжке. Губы растягиваются в злобном оскале: молод оборотень, опоздал с повторной атакой. Когти оставляют глубокие царапины на щите, а лезвие меча вонзается прямо между оскаленных челюстей. Клыки бессильно хрустят о сталь, но им никогда не перекусить выкованный лучшими мастерами-оружейниками клинок. Мощным пинком глава отряда отбросил с прочь тело монстра, словно это всего лишь тюк шерсти, и поднялся с земли. Посмотрел на место падения. Вот причина боли - булыжник на земле. Хорошо хоть небольшой. Ещё один удар клинка в дрожащую тушу - для верности. Жеребец уже сам встает на ноги, храпя и косясь на поверженного противника, но его хозяину уже не до него: смертоносный воин со всех ног поспешает на звуки отчаянной схватки.
Воины прижали тварь к стене дома, но точку в этой схватке ставить было ещё рано. Пять неподвижных тел с расплывающимися под ними лужами крови чётко давали понять, что этот противник заберёт с собой к праотцам многих, если вообще ещё не выйдет победителем. Во всяком случае, клинки четырёх мечей оборотня откровенно не впечатляли, равно как и два арбалетных болта, торчащих из густого серого с белой проседью меха. Воинам явно требовалась магическая поддержка, но маг, судя по звукам сражения, пребывал сейчас в другом конце деревни. Так что оскаленные клыки, каждый из которых был как кинжал, не сулили четвёрке храбрецов ничего хорошего.
- Назад!!!
Яростный окрик перекрыл на мгновение лязг мечей, крики воинов и рев монстров. Четверка начала отступать, пропуская вперёд обладателя такого знакомого им голоса. Они привыкли безоговорочно повиноваться ему на протяжении вот уже нескольких лет, твёрдо усвоив, что ослушание приказу наказывается очень строго. Раз уж командир решил разобраться с тварью в одиночку, то так тому и быть. В любом случае для чудовища это последний бой: даже если их предводитель и будет повержен, то добить его противника уже не составит труда. Жить то ведь хочется, невзирая на принесённые обеты.
Тварь застыла, рассматривая нового противника. Глухое рычание неслось из глотки, розовая слюна капала с оскаленных клыков, но глаза смотрели так, словно увидели нечто знакомое. Увидели, и не поверили увиденному. Именно это и удерживало её от атаки: непонятное страшит даже таких хищников.
- Я долго искал тебя, - едва ли не прорычал глава отряда, глядя на оборотня, - Знал, что узнаю по этой отметине, - и острие меча указало на пересекающий морду толстый шрам, - Пришла пора платить по долгам, тварь!
Оборотень прыгнул. Бросок был столь стремительным, что воины за ним едва уследили: будто удар смертоносной кобры с далёких южных пустынь. Человеку отреагировать на него практически невозможно. Даже заметить трудно. Но противник оборотня всё же успел, и схватка закипела.
Это было сражение равных. Скорость против скорости, сила против силы, и только клинок со щитом против клыков и когтей. Таким своего командира воины ещё не видели, и смотрели на схватку, едва не разинув от изумления рты. Да, они назвали его за глаза Смерть Монстров, но только сейчас поняли, насколько точным было это прозвище. Он встречал удары когтистых лап щитом, словно и не чувствуя вложенных в них мощи. Уходил от стремительных бросков, и ещё успевал при этом контратаковать. Смотрел на лязгающие в дюйме от лица клыки так, словно эти челюсти находились не ближе десяти шагов от него. Он ждал момента для удара. И дождался.
Клинок сверкнул и перерезал сухожилья на задней лапе чудовища. Серая туша выгнулась, стараясь достать врага, но мощный удар умбоном щита отшвырнул оскаленную пасть в сторону. Следующий удар отсёк левую кисть оборотня, и зрителям, количество которых возросло почти в трое, стал понятен исход схватки. Заросший щетиной воин перешёл в атаку. Снова удар щитом. Выпад... И бой окончился.
Щит был порядком измочален, а справа у него и вообще был оторван приличных размеров кусок твёрдой как камень древесины. Сюрко превратилось в лохмотья: грязные и окровавленные. В нескольких местах металлические чешуйки были сорваны, а кожаная основа панциря вспорота. Шлем слетел с головы победителя, открыв мокрые от пота и сочащейся из глубоких царапин крови, коротко остриженные жёсткие волосы. Грудь вздымалась, словно кузнечные меха. Но рука твёрдо сжимала рукоять меча.
Оборотень словно поплыл, и через мгновение перед глазами воинов оказался здоровенный жилистый мужик лет пятидесяти. Его окровавленное лицо наискось пересекал чудовищный шрам. Кисть левой руки отсутствовала. Из раны на левом боку хлестала кровь.
- Ты-ы? - выдохнул мужик слово вместе с брызгами крови.
- Я!
- Ка-ак ты смо-ог? - в глазах оборотня читалось непонимание.
- Смог! Вся твоя стая умрёт, как и моя семья!
Сверкнул меч, и отрубленная голова отлетела в сторону. Тело дёрнулось пару раз и затихло.
Один из зрителей шагнул вперёд и присел, вглядываясь в черты мёртвого лица, застывшего в маске изумления и ненависти.
- Это его Вы искали все эти годы, брат сокрушитель?
- Да. Долгим и непростым оказался мой путь к отмщению. Но сегодня я отомстил за свою семью.
И никто из изумлённых очевидцев даже и подумать не мог, что эти в простые слова был вложен не совсем тот смыл, что они могли себе представить.
Перед глазами главы отряда стояла картина гибели его родных. И это была совсем не разорённая оборотнями деревня.
- Покойтесь с миром, - прошептал заросший щетиной суровый воин.
И в памяти всплыли последние сражение его отца: окровавленный секач сражается со стаей волков, и у самого крупного из них морда наискось располосована ударом могучих кабаньих клыков.