Не потому, что это намек, а потому, что не будем искать определений - хорошо? Это так по-детски. Я ребенок, ты знаешь.
Два месяца и две недели головокружительного веселья подошли к концу. Март начался не только радостным приветствием весны, но легким сумасшествием. Ты видела, как уходит наша зима - медленно, едва волоча ноги, постоянно оглядываясь назад... А я как всегда неслась вперед, пытаясь обогнать саму планету. И сама не заметила, как со всего разбегу врезалась в человека.
Схватив его за руку, продолжила бег. И дыхание сбилось, и не хватало мне воздуха, как не хватало его, и я была рядом, жадно глотая все его слова, и оставалась с ним, молча смотря французское кино. И я была счастлива - так мимолетно, как я на то способна.
И он был идеален - для меня, не являясь ни парнем, ни девушкой, я перебирала струны его натуры, я копалась в себе и искала подходящие грани к его замысловатой фигуре.
Я знала, что я не люблю. Я знала, что он не полюбит меня. Мы не были друзьями, и мы не смогли бы ими стать - тонкая линия неприкосновения давно была разрушена.
Он говорил, что я сумасшедшая. И мне это нравилось. Как нравилось и ему...
А потом реальность игры дала трещину. Ведь он тоже игрок, как и я. Только я давно стерла границы, далеко уйдя от притворства и лжи, но не желая покидать собственный луна-парк. А он однажды сделал шаг навстречу жизни. Прочь от зависимостей, прочь от беспорядка, все ближе к цели. Той самой - ЛСД. Вот только любовь-семью-детей дать ему я не готова.
И как четко нарисовал нам Брэдбери важность одной-единственной бабочки, так и я вижу картину... как один лишь жест может изменить всю жизнь.
Ты знаешь, меня несколько. Я не замечала это уже долгое время, но тут вновь наткнулась на внутренний диссонанс, усилившийся в последнее время.
И стоило мне тогда обернуться, когда его силуэт темной тенью застыл в проеме, когда я чувствовала его, но не поверила своим ощущениям, как вырвалась бы на свободу иная я, которую он ждал, которую он хотел и, быть может, любил. И я была бы той самой женой и матерью, что идет вместе с ним к единой мечте, что также любит Францию и мечтает иметь в памяти весь мир, что будет любить его детей как своих, что будет петь, лететь на природу быстрее перелетной птицы и никогда - слышишь, никогда - не играть с ним, не перечить, не шутить с издевкой, не хамить, не давать пищу зверьку по имени Ревность.
Но я лишь затаила дыхание, прислушиваясь, - и осталась одна. Только я, чужая кровать и еще полтора часа в ожидании его, пока мною не овладел сон.
А утро началось с маленькой смерти. Не знаю, кому были посвящены те слезы, не знаю, почему они пришли еще до того, как было сказано хоть слово, но... должно быть, плакала та я, которой не дали свободу. То маленькое сосредоточение ласки, заботы и неисчерпаемого женского начала, которое тянется к мужчине, как кошка льнет к ноге любимого хозяина.
Только проблема в том, что я и есть кошка. Но не та, что будет сидеть дома и готовить-стирать-убирать. Она не могла признать господином того человека, которым он стал - серьезным и целеустремленным. А с предыдущим ей нравилось играть - тепло-еда-игра, - большего ей не надо было. Но он ушел. Он перестал гоняться за шмотьем - что то ли забавляло, то ли бесило, он прекратил ломать комедии-истерики, он решил больше не гулять направо и налево, не растрачивать себя по чем зря.
Флаг в руки. А девочка пока не готова взрослеть.
Не готова?
Была.
Легко оставив позади два прекрасных месяца - и две колкие недели - девочка двинулась дальше. (Ведь если ни одна сторона не хочет бороться - какая же это любовь!) Попутно случайно порвав кому-то нервы и также неосторожно покалечив чересчур хрупкое сердце. Но девочка - идеалистка. Или просто не особо умна, - но она верит в Любовь. Такую замысловатую и обманчивую штуку, но когда-нибудь обязательно настоящую. А если настоящая - то рано или поздно взаимная.
И только она сделала дурманящий глоток свободы, как вновь очутилась в омуте. Странно, но это оказалось приятно.
Ты знаешь, она не умеет ничего взвешивать, она просто говорит "да" или "нет", порой колеблется - в ожидании, когда же голова начнет работать. Она хочет, чтобы ей снесло крышу, но не от мыслей о бытия сути, а от чувств и эмоций, она верит в любовь с первого взгляда... Как и верит в коварность судьбы. Именно поэтому так привлекла ее фраза "ты мне не сразу понравилась", звучащая смело на фоне "как только я вошел, сразу увидел тебя и...". Она все искала игр, но она нашла человека. С которым оказалось на удивление легко. Легко раскрыться, выпустить ту себя, что не досталась другому. Слишком мало времени прошло, слишком мало известно, но. Всегда существует некое "но". Я слишком наивна, за каждым словом я вижу чувства и правду. Моя паранойя здесь бессильна: правды для меня на три тонны больше лжи. И мы уже рисуем параллели (ты не поверишь!): он - со своей первой, Юлей; я - с тем самым, Сережей.
И перед кем я действительно виновата - так это перед ним. Потому что первая боль самая жестокая. А я еще тянула время. Но я не верю, что, будь он моей судьбой, я бы его не любила. Я не чувствовала, что предназначена ему. Я видела, быть может, ошибочно, как спустя несколько лет, он найдет ту, которую ему не дано было увидеть сейчас, а я... я слишком отвыкну от игры, чтобы возвращаться к жизни.
Теперь же, честно, кто знает... я пока немного боюсь - ох как это мне свойственно, - паранойя навязчиво щекочет изнутри черепную коробку, шепча, что это - очередная игра, месть судьбы, что угодно - и потому во мне проснулись чувства. Но ты должна помнить, как я люблю грабли.
Остается надеяться, что это не ошибка, не фарс, не закончится так же стремительно, не изменится по странному кто-то из нас...
Мне только осталось найти человека-отца (к сожалению, мне его не хватает, а те, кого я вижу кандидатами на это место, не разделяют мою точку зрения. Педофилы. Но представь, если я роль отца предоставлю мужу. Такого инцеста мой и без алкоголя пьяный мозг не выдержит), и приключений на свой упругий зад можно будет искать в иной области. В конце концов, в жизни еще так много интересного!