Я смогу. Я смогу. В голове бьется только эта мысль. Она такая яркая, что уже почти не страшно подходить к обрыву. - Не обязательно прыгать с края, можно разбежаться и оттолкнуться, о - это сур Гриварш советую, стоя в стороне. Но Инна, помотав головой, всматривается в волны, бьющиеся о скалы. Она где-то читала, что разбиться о воду страшнее, чем о землю... Так. Убрать сомнения. Вздохнуть и.. Девочка оттолкнулась и прыгнула в воздух, а не в море. Дыхание перехватило и кричать не вышло...
- Леди Джия, прошу вас поторопиться, нам пора в путь.
Старший вояр Ставий седлал коней и собирал последние пожитки. Джия кивнула, закрепляя на Брюкве свои седельные сумки и оправляя костюм верховой езды. Она немного волновалась, но показывать этого было нельзя, ей не положено волноваться. Путь предстоял не близкий, а силой, чудесами и переходами пользоваться нельзя. Она никогда ещё так далеко не ездила. Родители доверили её Ставию неспроста, и Джия это знала. Только он мог провести её через Мерцающий лес и Норвальдские горы, на нём сейчас был груз ответственности за её 'выздоровление'.
Кони всхрапывали, намаявшись топтаться на месте, слуги с неприятным для Джии сочувствием поглядывали на неё и вояра, и спешили отвести взгляды, когда Леди обращала на них внимание. Хорошо, что родители не вышли её провожать - все слова были сказаны ранее вечером. Уезжать, зная, что в спину смотрят мама с папой, было бы намного сложнее.
1. Родственница, новости, вещи и перемены.
Инна была девочкой из городка Подольска, училась до... некоторых событий, в обыкновенной школе и имела пару - тройку подружек, впрочем, не совсем чтобы подружек - нелюдимой в классе ей быть не хотелось, и она поддерживала общение с теми, кто её не сторонился или делал вид, что не сторонится. Ещё пол года назад Инна жила спокойной жизнью школьницы в привычной "хрущевке" вместе с родителями: мамой, работающей медсестрой в детской поликлинике номер 16 и папой, из сил выбивающегося на мясокомбинате. Конечно, они поздно возвращались домой, и редко были с Инной рядом, но она многое понимала, в том числе и их отсутствие. Их семью можно было назвать счастливой - исключая мелкие семейные неурядицы.
В идиллию вмешалась бабушка. И это было примерно так...
Теплым июльским днем, тем редким днем, когда все были дома и вместе готовили обед на кухне, в дверь неожиданно позвонили. Семья Пламенных в этот день гостей не ждала. Спешно вытерев влажные руки о передник, мама девочки - Виктория, миловидная худощавая женщина, красящая в темно - шоколадный цвет волосы, чтобы скрыть их непомерную, как она считала, черноту, поторопилась в прихожую и открыла дверь. Выглянувшая из-за угла кухни Инна, с любопытством разглядывала незнакомку. На пороге стояла, как показалось девушке, нелепая, одетая в клетчатое платье в пол, полноватая, среднего роста пожилая дама. В руках она держала большую коричневую сумку, слегка пристукивала начищенными темно - зелеными башмаки в цвет платья и оглядывалась по сторонам. Мама перебросилась с ней парой слов и дама, сняв светло желтую шляпку, протянула её Виктории. За шляпкой скрывалась копна волос, заплетенная в косу и уложенная на затылке узлом, в ушах гостьи теперь можно было рассмотреть ярко блестящие, даже в свете тусклой люстры, зеленые крупные серьги, а на руке браслет.
- Здравствуй, милая, - пожилая женщина помахала ей рукой, но девочка ничего не ответила, только пристально рассматривала пришедшую.
- Ината! Чего стоишь?! А ну быстро накрывать на стол, твоя бабушка будет обедать с нами! - Из-за спины женщины выглянула взволнованная Виктория, и девочка, кивнув, тут же побежала в соседнюю комнату, ловко увернувшись из рук своей, как выяснилось, бабушки.
Все в этой квартире сделано было в различных оттенках зеленого, так как отец семейства - Лорион Матвеевич - любил все вариации зеленого цвета. И в небольшой гостиной, стены были обклеены оливковыми обоями, картины заключены в болотно - зеленые рамки, единственное большое окно обрамляли белые шторы с зелеными подвязками, а паркетный пол покрывал темно - изумрудного цвета ковер. Инна укрыла стол тяжелой салатовой скатертью и расставила по местам столовые приборы, она даже успела убрать обратно в русую косу выбившуюся прядь, рассматривая себя в стеклянной дверце серванта, когда мама вместе с бабушкой прошли в столовую и сели в бархатные зеленые кресла. Женщины о чем - то тихо переговаривались, и было видно, что мама от слов гости пребывала явно не в восторге. Но этих самых слов Инна так и не смогла расслышать, как не старалась. Через мгновение в дверном проеме показался папа: среднего роста мужчина, худощавый, но широкий в плечах - он, облаченный в изумрудный халат, прошел к столу и молча сел. В его зубах была зажата сигарета, серые глаза меланхолично разглядывали нежданную гостью. Медленно Лорион провел рукой по каштановым мелко вьющимся волосам и потер узкий подбородок. По лицу папы, Инна, сколько себя знала, никогда не могла прочесть его эмоций, не вышло этого и сейчас. Мужчина же сидел, забросив ногу на ногу, и не торопился вмешиваться в разговор женщин. Только, когда он дважды смахнул пепел со своей сигареты в принесенную им же хрустальную пепельницу, он наконец - то произнес несколько слов. Инна и ждала и боялась их, ей казалось, что сейчас происходит что - то неприятное. Что папа с мамой вовсе не рады пришелице и, если бы имели возможность, выставили бы её за порог, но почему - то не могут. В комнате повисла гнетущая напряженность.
- Этого следовало ожидать, - спокойно выдохнул папа, выпуская сизое облачко дыма и ставя пепельницу на стол.
- Я предупреждала, что приду, и как ты знаешь, сын, никогда не отказывалась от данных мною слов, - бабушка встала с кресла, за нею поднялась и мама, беспомощно сложившая руки на переднике. Бабушка не напоминала Инне добрую старушку из рассказов. Она была жесткой, и так властно и жутко звучал её голос, что девочке захотелось спрятаться за сервант, у которого она так и осталась стоять.
- Я и не рассчитывал, что ты откажешься от задуманного, но Инне ещё не исполнилось пятнадцати лет, а потому, мне странно твое появление здесь.
Папа, расслабленно откинувшись на спинку стула, смотрел на пожилую даму, слегка сузив глаза, бабушка, к удивлению внучки, тоже прищурилась и её лицо: сухое, с резко очерченными скулами и слишком прямым носом, стало зловещим.
- Условия Великого Совета поменялись, девочке придется поступать уже с настоящим набором.
- И, конечно, сообщить об этом заранее ты не могла. Просто пришла, точно зная, что тебе прямо вот сейчас мы отдадим дочь, - мужчина нахмурился и подобрался на стуле.
- Ты все правильно понял.
Бабушка была почти невозмутима в лице, и всем своим видом просто кричала о, по крайней мере, королевском происхождение.
- Не раньше, чем через месяц, - ответил Лорион сухо и так же безапелляционно, как и его мать.
И мнения Инны, конечно же, не спрашивали. Но она то прекрасно знала, что не желает никуда переезжать ни к какой бабушке, что не хочет уходить из той школы, где уже учиться и тем более, пытаться поступать в какое - то другое учебное заведение. Как воспитанная девочка, она до этого момента молча стояла у серванта, но теперь, нерешительными шажками подойдя к стулу отца, тихо прошептала:
- Папочка, я не хочу никуда уезжать.
Отец даже не повел бровью в её сторону, что было для него нормально. Инна всегда знала, что папа её слышит. Лорион пристально глядел бабушке в глаза, сейчас вдруг ставшие необычно ярко - изумрудными, хотя сама школьница списала все на игру теней в зеленой комнате. В этой бессловесной битве, как ни странно, побеждал папа, и женщина, наконец, отвела взгляд, вернее, возвела глаза к белому потолку.
- Лон - лон! Ведь ты все прекрасно знаешь и понимаешь! Почему не упростить жизнь себе и мне?
Бабушка, бессильно всплеснув руками, сменила тон с властного на какой - то ворчливый и уселась за стол напротив сына. Буря миновала, чему искренне порадовалась мама Виктория и отправилась на кухню за супницей, а Инна осталась стоять рядом с папой. Незаметно вцепившись рукой в краешек его халата.
- Потому что твой Великий Совет никогда не пытался облегчить жизнь нам. И всем вам придется потерпеть.
Уговорить сына отдать Инну, пожилой женщине не удалось ни угрозой, ни лестью, ни лаской. Поэтому ей пришлось согласиться со сроком в месяц и, отобедав рыбным супом и мясным рагу, уйти ни с чем. После случившегося девочка пыталась расспросить родителей, но они только говорили, что все объяснят позже. Неделю Инна была вся как на иголках в ожидании какого - то подвоха и все время вспоминала воскресный обед. Мама не торопилась что - то объяснять, только иногда казалась слишком грустной, а папу девочка никак не могла застать - когда она просыпалась, его уже не было, когда засыпала - ещё не было.
Но во вторую субботу июля - 12 числа - ситуация начала проясняться. Проснувшись утром, Инна обнаружила на ковре в центре своей комнаты горку бумажных коричневых свертков и две коробки, о содержании которых, она не имела ни малейшего представления. До её дня рождения ещё надо дожить - 7 октября не назовешь ближайшей датой, да и знакомых, друзей и родственников, насколько она знала, у неё на такую кучу свертков не насчитаешь. Хотя, она - то и о существовании бабушки не подозревала...
Не трогая обнаруженного, Инна вышла из комнаты искать маму. Родительница обнаружилась на кухне, ставящей пирог в духовку, и новости дочки будто её не удивили.
- Вот уж не ожидала, - воскликнула Виктория, рассматривая горку коробочек и свертков. - Я, конечно, задумывалась над тем, как тебе все это приобрести, но видимо, меня опередили!
- И кто бы это мог быть?
Инна стояла у дверей совершенно ошеломленная маминой реакцией.
- Твоя бабушка разумеется! - Женщина всплеснула руками, и села на пол.
- Хочешь посмотреть? - С улыбкой предложила она, взяв в руки самый маленький подарок. Зашуршала бумага и развязываемые бечевки. Негромко переговариваясь, мать и дочь извлекали и рассматривали все новые вещицы.
Вместе они нашли на самой большой коробке записку. В ней, идеальным каллиграфическим почерком было написано следующее:
"Моей дорогой внучке Инне.
Здесь ты найдешь все, что тебе понадобиться для обучения и проживания в Балаурской Вотчине Знаний за исключением одежды и некоторых вещиц, которые тебе непременно нужно выбрать самой. Я очень надеюсь, что твои мама и папа, настоявшие на четырехнедельной отсрочке, все тебе расскажут (насколько смогут) и подготовят тебя к поездке. Уехать тебе все же придется, но ты, я думаю, сможешь возвращаться домой в дни праздников и отдыха. Все подробности при встрече ровно через три недели. Я приеду к вам домой в семь часов вечера.
С любовью,
Главный Советник Правящего Крыла, обладатель Ордена Пламени II степени, Магистресса Круга Девятнадцати, признанная вестница Ледяных Гребней,
Маргель Терго Осьмуш.
П.С.
К каждому свертку есть пояснение. "
После прочтения послания Инна и Виктория, не скрывая своего любопытства, взялись аккуратно распаковывать подарки. Прямоугольные свертки оказались книгами, а вернее, весьма странными учебниками.
"Расправляем крылья. Пособие для начинающих" Светлозар Турий.
Обложка этой книжки была голубой, само пособие чуть ли не карманных размеров, видимо, чтобы удобно было носить с собой, а название серебряным теснением выгравировано по центру.
"Контроль Чувств" Ребб Лимис.
Черного цвета книга размером не многим меньше альбомного листа, по центру обложки синяя то ли точка, то ли клякса. Девочка так и не смогла разобраться, хотя мама уверяла, что точка. А имя автора указано золотыми буквами по левому боку у корешка.
"Техники Пламени" Дуэнь Орил и Берг Сулн.
Конечно, этот учебник был красным, это можно было понять хотя бы из названия, оно было пропечатано простыми, чуть приукрашенными черными буквами по центру книжки.
"История. Основы" Алиса Водянова.
Этот том нельзя было назвать необычным - твердый переплет, коричневая обложка и, как и положено у людей, пропечатанное в картинке учебника название и имя автора. Эту книгу она бы не заметила в школьной библиотеке. А вот пролистав её, очень удивилась бы присутствию подобного экземпляра на полках учебной литературы, а не фантастики.
"Снадобья. Техники составления" Ириан Дель Гус.
Зелененький такой экземплярчик, со вдавленными в мягкую кожаную обложку оттисками трав и растений, посередине в котле резкими клинописными линиями выписано название и автор.
Присутствовало ещё несколько книг, но их названия ни Виктория, ни её дочь просто не смогли прочесть в виду незнания языка.
Остальные свертки представляли собой какие - то приборы с забавными названиями, вроде: "игольчатый измеритель", "проводник материи", "зеркальная велонна" и пр,. Странные принадлежности, деревянный жезл (знать бы для чего), набор хрустальных колб и "палочек - ковырялочек", как назвала их Ината, так как были они все странно изогнуты и явно предназначались для того, чтобы в чем - то ими ковыряться.
- Мам, может, ты мне все - таки расскажешь, что происходит?
Она растерянно хлопала глазами, рассматривая дары и вертя в руках прозрачный шарик, величиной с её кулачок в центре которого блестел легкий голубой огонек или искорка.
- Это должно было произойти, и твой папа был, как всегда, прав, - мама Виктория грустно улыбнулась, проводя тонкими пальцами по рельефным обложкам книг. - Инната, тебе действительно нужно будет уехать. Бабушка скажет точно, на какой срок, но если я не ошибаюсь, то на девять лет.
Инна ошеломленно выдохнула. Сейчас ей было всего четырнадцать, жизнь только началась! Она только наметила, чего хочет, как вдруг, ей говорят, что ничего этого не будет и вообще, ей надо срочно переезжать непонятно куда и непонятно зачем.
- Не переживай, ты будешь приезжать на каникулах и в выходные, и я уверена на сто процентов, что тебе там понравится.
- Мам, но зачем мне все это?! Я ничего такого не хочу! И подарков мне этих не надо, я хочу просто стать инженером самолетных аппаратов! - Девочка вскочила на ноги и выкинула из рук шарик, который упал в ворох бумаги.
- Ината, не стоит разбрасываться подобными подарками, тем более, если их дарит твоя бабушка, - голос мамы был вкрадчив и мягок, как если бы она говорила с неразумным созданием. Она взяла шарик и, обернув его в бумагу, убрала обратно в коробку. Потом она встала с пола, подошла к своей дочке, обняла её и погладила по голове. - Мышонок мой, пойдем завтракать, и мы с папой все постараемся тебе рассказать.
По пути на кухню Виктория заглянула в гостиную и позвала мужа за стол. Она разлила свой фирменный укрепляющий завар на чайной основе по большим кружкам и поставила перед Лорионом и Инной чуть остывший омлет и жаренные бутерброды, затем села на свой стул, взяла в руки чашку и, вздохнув, заговорила.
- Итак, Инна, ты у нас дракон.
Хорошо, что девочка не успела отпить чаю или чего - нибудь отправить в рот, потому что она непременно бы поперхнулась.
- Вы уверены? - спросила она, вздернув брови.
- Более чем, - папа Инны ответил как никогда спокойно, делая вид, что читает газету.
- Так, - девочка положила руки на стол. - У меня нет крыльев, хвоста и чешуи. И лап с когтями тоже нет. И люди не пугаются при моем появлении. Мам, пап, я точно человек.
- Ината, - отец семейства, наконец, отложил газету в сторону и принялся за разделывание омлета, - ты, правда, дракон. Это у тебя по моей линии, но меня... миновала эта участь, а в тебе или твоих детях гены должны были взять верх. Ты родилась с бесцветной чешуйкой на ручке и как только мы увидели это, поняли, человеком тебе не быть. Особенно бабушка твоя радовалась, - невесело усмехнулся папа, отпивая из кружки. - К пятнадцати годам у всех драконов начинают проявляться способности, и если рядом не будет тех, кто тебе сможет помочь обуздать эти способности, последствия могут быть плачевными.
Инна вертела в руках вилку и невидящим взором сверлила скатерть в ромашку. Чем - то кроме дурдома происходящее назвать язык не поворачивался. Родители явно сошли с ума и самое обидное, что переубедить их в чем - то у неё не получиться.
- Вы, должно быть, шутите.
- Нет, - без тени улыбки отозвался папа.
- Я не плююсь огнем, - слабо попыталась возразить девочка, подавляя нервный смешок. Ситуация в её глазах представлялась абсурдно - комичной нелепицей и выходила за рамки понимания.
- Ты - дракон, Инна, - припечатал папа.
- Я спокойна и никогда не причиняла другим вреда.
- Это ненадолго, - вздохнула мама.
- И я все равно поеду?
- Да, - хором ответили родители, впрочем, душу грело то, что ответили без особого энтузиазма.